Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Алексеева Е.В.
Русская Америка: новые концепции в англоязычной историографии

Известия Сибирского отделения РАН.
Серия: История, филология и философия, 1993. Вып 1.
[59] – конец страницы.

Открытие 250 лет назад Америки экспедицией В. Беринга — А. Чирикова стало первой ступенью в длинной и крутой лестнице европейского освоения северо-западного побережья этого материка. Семантика понятия "освоение" (сделать своим) подразумевает взаимодействие субъекта и объекта в самых разных областях жизни — от любого производственного процесса до мира духовных ценностей. Также можно говорить о его разных уровнях — от земельного участка до космоса. Для такой страны, как Россия, освоение новых территорий (под которым понимается их географическое открытие, заселение, хозяйственное, политическое, культурное освоение) всегда было одним из определяющих факторов ее истории.

Русская Америка (географически охватывающая во второй половине XVIII — первой половине XIX в. западное побережье Северной Америки, острова Прибылова, Алеутские, Курильские, территории в Верхней Калифорнии) стала пространством, где столкнулось несколько встречных колонизаторских потоков. Земля, которая казалась естественно необходимым и логически закономерным завершением экспансии нескольким государствам — России, Соединенным Штатам, Великобритании, Испании, оказалась, прежде всего, местом пересечения исторических судеб России и США. Здесь произошел удивительный синтез культур аборигенного населения, русских, американцев.

Мировая литература по истории Русской Америки обширна. Тем не менее, практически отсутствие историографических работ по теме, малодоступность для наших исследователей публикаций их американских, канадских и других коллег, а также возросший общественный интерес к проблеме (в частности, в связи с празднованием 250-летия открытия Америки русскими) вызывает необходимость анализа концепций зарубежных исследователей истории Русской Америки.

Остановимся на работах, опубликованных в США и Канаде в 1970–1980-х гг. Из всего многообразия публикаций по истории Русской Америки выделим лишь некоторые дискуссионные моменты, отметим новые подходы и направления современных исследований, сосредоточив внимание на анализе следующих вопросов: происхождение и характер Российско-Американской компании; продажа Аляски; особенности русского освоения Америки; новый взгляд на взаимоотношения русских и аборигенов.

Одним из спорных является вопрос о характере "главного действующего лица" в Русской Америке — Российско-Американской компании. Была ли компания сугубо частным предприятием или же креатурой имперского правительства — таковы, по сути, полюса существующих в историографии мнений. Последнее из них достаточно прочно утвердилось в литературе. Выдвинутое и обоснованное С.Б. Окунем, оно разделяется многими зарубежными историками.¹⁾ Убеждены в нем составители 3-томного сборника документов "В Сибирь и Русскую Америку. Три столетия русской экспансии на Восток 1558—1867".²⁾ Рассматривая характер русской колонизации Северной Америки в XVIII в., авторы предисловия утверждают, что она коренным образом отличалась от завоевания Северной Азии, поскольку с начала и до конца все предприятия в Северной Америке было задумано и осуществлено царским правительством. В течение всего периода правительство или финансировало или санкционировало все главные экспедиции. Наконец, в 1799 г. оно сделало Российско-Американскую компанию правопреемником своих экспансионистских устремлений. Компания не являлась частным предприятием. Правительство не только учредило ее, но наставляло, снабжало, контролировало и защищало от отечественных и иностранных конкурентов. Именно правительство продало аляскинские владения компании в 1867 г. Соединенным Штатам, а затем аннулировало компанию, так же как ранее ее создало.³⁾ Изложенный подход к проблеме, безусловно, привлекает четким вычленением амбиций царского правительства, тем более, что концепция строится на большом числе документов, представленных в сборнике. Но медаль оборачивается второй стороной — основывая свои выводы на публикуемых источниках (большей частью, это документы, исходящие от правительства и официальных лиц), авторы переоценивают возможности царизма контролировать [59] ситуацию и не оставляют места в сложном процессе освоения морского бассейна и суши Тихоокеанского региона частно-предпринимательскому интересу, народным массам, которые были в некотором смысле оппозиционными компонентами правительственной колонизации и играли свою роль в организации и деятельности Российско-Американской компании.

М. Уилер (профессор русской истории и глава исторического отделения в университете штата Северная Каролина) — сторонница противоположной точки зрения, считает, что компания выросла естественным образом из практики русских купцов, промышлявших пушниной на Тихом окевне, и была посмертным творением одного из них — дальновидного и удачливого Г.И. Шелихова.⁴⁾ Некоторой корректировкой является ее предположение, что компания была учреждена правительством в целях прекращения хаоса соперничества между промышленниками и купцами, усилившегося после смерти Г.И. Шелихова. По ее мнению, привилегии, пожалованные в 1799 г. компании Павлом I, были не сознательным созданием монополии в империалистических целях, а попыткой расширить (предварительно упорядочив) деятельность промышленников.⁵⁾ Более того, М. Уилер высказывает мнение, что если бы не смерть Г.И. Шелихова в 1795 г., то правительству, возможно, не пришлось бы прямо вторгаться в тихоокеанскую торговлю пушниной.⁶⁾ Эта точка зрения, по-видимому, отражает другую крайность. Поскольку привлечение внимания к развитию внутренних элементов предпринимательского бума второй половины XVIII в. на тихоокеанском побережье, конечно, заслуживает внимания, но недооценка роли правительства бурно развивающейся империи в стремлении эффективно контролировать освоение многообещающих территорий, представляется неправомерной.

Продажа русских владений в Америке Соединенным Штатам в 1867 г. трактуется историками по-разному. Основными дискуссионными вопросами являются: цели, преследуемые каждой из сторон, причины, приведшие к решению судьбы Аляски. Р. Дженсен в книге "Покупка Аляски и русско-американские отношения" останавливается на определявшихся национальными интересами внутренних импульсах, которые побудили каждую из стран принять определенное решение о судьбе Аляски.⁷⁾ Автор связывает его с итогами Крымской войны, подтвердившей опасения политиков относительно уязвимости тихоокеанских колоний. Великий князь Константин, в числе прочих, утверждал, что эта далекая территория, требующая стольких расходов, не стоит того, чтобы ее защищать. Освоение амурского бассейна, казалось, принесет больше преимуществ для Российской империи в Азии, нежели сомнительное предприятие РАК.⁸⁾ С другой стороны, прагматические оценки будущего США на Тихом океане убедили американских официальных лиц вести переговоры об Аляске. Сенатор В. Гвин, первый сторонник покупки Аляски, рассматривал территорию как стратегический аванпост на пути к Амуру, Китаю и Японии. Предприниматели, сторонники строительства телеграфной линии Коллинза, также расценивали Аляску как выгодную для бизнеса территорию, соединяющую Северную Америку и Азию. Государственный секретарь США У. Сьюард видел Аляску частью расширяющейся коммерческой империи США, мостом к азиатским рынкам и ценил территорию больше из-за стратегического положения, нежели из-за ее природных ресурсов. Председатель комитета Конгресса по иностранным делам Ч. Самнер поддерживал линию У. Сьюарда, аргументируя политическое и моральное обоснование необходимости покупки стремлением освободить континент от конкурирующей европейской державы, создав единую северо-американскую республику.⁹⁾ Таким образом, Р. Дженсен формулирует не только национальные интересы, приведшие к аляскинской сделке, но и позиции и стремления конкретных групп и лиц, заинтересованных в ней.

Интересна оценка последствий продажи для взаимоотношений двух стран, данная Р. Дженсеном. Если в литературе традиционно считается, что факт продажи Аляски США должен был демонстрировать укрепление дружбы между Россией и США, то автор утверждает: "Вместо того, чтобы послужить первым шагом к русско-американскому союзу, уступка Аляски стала одним из последних эпизодов в эре дружелюбия. С устранением всякой причины для конфликта в Северной Америке, уступка уменьшила необходимость в связях между русскими и американцами".¹⁰⁾ После продажи Аляски взаимный интерес стал меньше. Дипломатическое внимание России было сфокусировано на проливах, а США были заняты Алабамой.¹¹⁾

К теме продажи Аляски обращается также профессор географии Йорского университета (Торонто, Канада) Д. Гибсон. В статье "Почему русские продали Аляску" он формулирует свой взгляд на аляскинскую сделку: в результате которой 586000 кв. миль (территория в два раза больше Техаса) была продана по цене 2 цента за акр.¹²⁾ Для Д. Гибсона достаточно ясно почему Америка купила Аляску: желание расширить рынок на Дальный Восток, распространить республиканские институты (как говорил в свое время Ч. Самнер "изгнав еще одну монархию с континента"), предотвратить покупку территории Великобританией, укрепить американо-русскую дружбу, а также удовлетворить амбицией госсекретаря У. Сьюарда и необходимость поддержки президента Э. Джонсона. Российская сторона проблемы сложнее для автора. Поэтому прежде чем дать ответ на вопрос о том, что же побудило Россию продать свои колонии он делает краткий обзор расширения Российской Империи в Америке и финансовой ситуации РАК, [60] сложившейся к 1860-м годам. Проанализировав информацию, Д. Гибсон заключает, что продажа заокеанской колонии России Вашингтону была в основном решением политической (стратегическим) — учитывая результаты Крымской войны, интересы в Амурском бассейне. Решение о продаже, отнюдь не определялось экономическим положением дел РАК, которое, по мнению автора, вовсе не было таким тяжелым, как это принято считать в литературе.¹³⁾

Свою концепцию Д. Гибсон излагает и в других публикациях. В статьях "Продажа Русской Америки Соединенным Штатам", "Меха и продовольствие: Русская Америка и Компания Гудзонова Залива" также проводится мысль об устойчивом положении РАК.¹⁴⁾ Россия просто не обладала достаточными силами для распространения империи за океан — считает автор. Важное значение в решении продать Аляску имело желание консолидировать позиции России в Восточной Азии и добиться американской дипломатической поддержки против Великобритании. Резюмируя, можно сказать, что по мысли Д. Гибсона, продажа Россией единственной заокеанской колонии была мотивирована, прежде всего, политическими соображениями, во-вторых, стратегическими факторами и после всего экономическими проблемами.¹⁵⁾

Несколько с других позиций подходит к решению аляскинского вопроса профессор Г. Кушнер. В статье "Значение покупки Аляски для Американской экспансии" он утверждает, что это решение было результатом экспансионистских устремлений американского правительства и особого интереса некоторых бизнесменов. Покупка Аляски, по его мнению, была очень выгодна для многих будущих лидеров ведущих американских политических партий и бизнесменов, интересовавшихся не только природными богатствами Аляски, но и рассматривавших ее как порог к азиатским рынкам. По утверждению Г. Кушнера, исследователи должны рассматривать покупку Русской Америки не как исключительное событие, а как составную часть американской экспансии XIX в., причем идеология играла в приобретении новых территорий такую же важную роль, что и материальный интерес.¹⁶⁾

Объясняя решение российской стороны о продаже колоний, профессор истории С. Зэйкокс (университет Аляска, Анкоридж) считает, что российское правительство также учитывало фактор экспансионизма. В статье "Торговцы и дипломаты: Русская Америка и Соединенные Штаты" он пишет, что решение России продать Русскую Америку было принято, поскольку царское правительство понимало, что Соединенные Штаты, быстро продвигающиеся на запад, к Тихому океану, рано или поздно "обратят свое внимание на Север и положат глаз на скромную русскую колонию".¹⁷⁾ К числу факторов, повлиявших на покупку Аляски Соединенными Штатами, автор также относит последствия договоров России с США и Великобританией 1824— 1825 гг., развитие в прибрежных водах китобойного промысла, понимание ценности Аляски многими политиками и коммерсантами и, наконец, рост русских интересов на Амуре.¹⁸⁾

Таким образом, несмотря на разные подходы исследователей к пониманию причин и характера аляскинской сделки, анализ коротко рассмотренных выше работ приводит к выводу, что в решении вопроса о судьбе Аляски политический расчет доминировал, как с американской, так и с российской стороны.

Характеризуя англоязычную историографию 1970–1980-х годов, необходимо отметить новые направления в исследованиях. Канадский профессор Д. Гибсон подходит к вопросу русского освоения Аляски комплексно. Доказывая наличие преемственности в русской экспансии в Сибирь и Северную Америку, он выделяет специфические моменты в освоении Америки. В Сибирь, по его мнению, русских привела погоня за соболем, а в Америку — за морским бобром. Охота на соболя, которой колонисты занимались в зимние месяцы, позволяла им также вести сельское хозяйство. Промысел же морского бобра требовал коллективных усилий зимой и весной. Морская охота привязывала охотников на прибрежной территории и оставляла мало времени для земледелия. А поскольку морской бобер истреблялся быстрее, чем соболь, русская оккупация Аляски оказалась менее стабильной и продолжительной, чем в Сибири. Различие между морским и континентальным освоением проявлялось, по мнению Д. Гибсона, и в скорости процесса. Для того чтобы преодолеть расстояние от Урала до Тихого океана, русским потребовалось почти в два раза меньше времени (70 лет), чем пересечь Берингово море и основать поселение на противоположном берегу. Сложная техника охоты на морского зверя требовала привлечения к ней алеутов. Большая, нежели в Сибири, оппозиция местных народов, а также соперничество других держав, трудности поставок товаров осложняли освоение американской территории, которое к тому же велось многочисленными русскими. Узкая специализация экономики на Аляске предопределила там доминирование одного города — Ново-Архангельска, в то время как в Сибири имелось немало достаточно крупных торговых и производящих центров. В отличие от заселения по рекам или притрактового в Сибири, тип заселения в Америке был прибрежным. Если сибирская пушнина сбывалась преимущественно на европейских рынках, то основным рынком сбыта мехов, добытых в Русской Америке, был Китай. Монопольная деятельность РАК в Америке, по наблюдению Д. Гибсона, также отличалась от конкуренции компаний и частных лиц в Сибири. Но значительно сильнее, нежели в Сибири, в Русской Америке была развитаi миссионерская деятельность православных священослужителей. [61]

Столь обширное перечисление указываемых Д. Гибсоном особенностей освоения Русской Америки, на самом деле является лишь кратким и неполным резюме названных им в разных работах специфических черт русской колонизации.¹⁹⁾ Надо отметить, что Д. Гибсон является одним из немногих авторов, успешно сочетающих хорошее знание конкретных деталей процесса (на основе различных источников) и аналитический подход к проблеме. Думается, что среди факторов, отличавших освоение Америки от сибирской колонизации, можно назвать еще один — изменение внутренней ситуации в России. Американская фаза восточного движения России в значительной степени определялась наличием капиталистического уклада. Развивающийся внутренний и внешний рынок сбыта и потребления, обостренное стремление к захвату новых зон влияния, появление свободного купеческого капитала, становящегося все более весомым, деятельность купеческих компаний, найм работников — все эти фрагменты капиталистического будущего постепенно замещали отработанные осколки феодализма в калейдоскопе смены эпох. Следует отметить еще одно направление исследований, ведущихся Д. Гибсоном. В противоположность широко распространенной в литературе точке зрения о коренных народах, как о беспомощных простофилях, управляемых волей и оружием европейцев, Д. Гибсон показывает, что в отношении аборигенов Русской Америки этот подход — не просто упрощенческий, но ошибочный. Автор утверждает, что русские по причине их малочисленности, сексуального дисбаланса и ограниченных промысловых навыков попали в достаточно сильную зависимость от коренных жителей американского побережья в отношении добычи пушнины, поставок продовольствия, рабочей силы и сексуальных партнеров. Д. Гибсон рассматривает специфику "разделения труда" аборигенов: алеуты и кодьякцы охотились на морского бобра, тлинкиты снабжали русских рыбой, дичью и картофелем.²⁰⁾

Нетрадиционный взгляд на взаимоотношение аборигенов и индейцев предлагает и атрополог из университета Манитобы (Канада) Д. Таунсенд. Она оспаривает мнение, что общества с более сложными технологиями превосходят общества с технологиями менее развитыми и утверждает, что сложность технологии не равнозначна ее преимуществу. Сопоставляя эффективность европейских кремневых винтовок, пистолетов, пушек конца XVIII — начала XIX в. с вооружением аборигенов Аляски и островов (копьеметательный комплекс и комплекс лук/стрелы), исследуя вооруженные конфликты между русскими промышленниками и алеутами, конягами и тлинкитами южной Аляски на протяжении 1741—1810 гг., автор не обнаруживает превосходства огнестрельного оружия. Этот вывод основан на сравнении конкретных параметров скорострельности, дальнобойности, точности попадания, технических особенностей оружия аборигенов и европейцев. Сопоставляются такие характеристики оружия, как: бесшумность — шум при выстреле; тип наносимых ран (заживающая или смертельная); проницаемость сквозь защитные средства; убойная сила; количества вооружения, приходящегося на одного человека; доступность, результативность в обучении стрельбе и применении оружия. Автор обращает внимание и на обученность воинов, тактику военных действий и обороны, приспособленность оружия к конкретным условиям (например, сырой климат Аляски отрицательно воздействовал на мушкеты и порох). В итоге Д. Таунсенд заключает, что вплоть до середины XIX в. обладание огнестрельным оружием не давало русским решающих преимуществ над аборигенами, вооруженных луками, стрелами и копьями.²¹⁾ Надо отметить, что это первое исследование такого рода, аргументированно и наглядно ставящее под сомнение повсеместно принимаемое на веру шаблонное представление о непобедимости вооруженных огнестрельным оружием белых людей.

Наибольшее число зарубежных публикаций по истории Русской Америки приходится на тему культуры и социальных отношений в колониях. Активно изучаются вопросы здравоохранения, образования, миссионерской деятельности русской православной церкви.²²⁾ Однако большей частью это лучше или хуже выполненное исследование узко конкретного вопроса. Роль русских во взаимодействии с аборигенами, в их просвещении, вкладе в развитие автохтонного населения либо оценивается в целом высоко, либо при концепции на негативных моментах влияния русских — отрицательно.

Более широкий и сбалансированный взгляд на русско-алеутское взаимодействие предлагает Д. Вельтре (профессор антропологии из университета Аляски, Анкоридж).²³⁾ По его мнению контакты русских с аборигенами рассматриваются исследователями сугубо в историческом аспекте. Внимание фокусировалось на значительных событиях, конкретных местностях и индивидуумах. Например, отношение русских к алеутам определялось количеством последних, умерших от болезней, несчастных случаев и жестокостей. Или рассказывалось об алеутах, ставших заметными личностями, умелыми ремесленниками, священиками, художниками и т.д. По мнению Д. Вельтре немногие исследователи задавались фундаментальными вопросами о том, как алеутская культура в целом отвечала на чужеродное воздействие. Автор отталкивается от [62] утверждения, что культура алеутов находилась в уравновешенном состоянии с природной средой и сама по себе была комплексной сущностью, функционирующей системным образом. Появление русских, естественно, нарушило это равновесие.

Подводя итог, можно сказать, что упомянутые выше работы — лишь небольшая часть значительного комплекса исследований, ведущихся за рубежом по истории Русской Америки. Тематика их разнообразна, уровень различен. Авторы опираются на материалы, опубликованные в России до революции (многие из них переведены и опубликованы на Западе), источники, хранящиеся в книгохранилищах и архивах США, Канады и других стран. Обнаруживается также хорошее знание фундаментальных работ по истории Русской Америки, выполненных советскими историками.

К сожалению, отечественные историки хуже знакомы с трудами своих западных коллег. Между тем, как явствует из статьи, исследования, выполненные за рубежом, способствуют расширению научного кругозора, заслуживают пристального внимания и оценки российскими учеными. Ведь нетрадиционный подход к проблемам, казалось, хорошо известным, свидетельствует о творческом характере исследований, стимулирует возникновение дискуссий, которые в научном поиске, безусловно, плодотворны, особенно если обсуждение ведется представителями разных школ, направлений и стран.

¹⁾ Окунь С.Б. Российско-Американская компания. — М.; Л., 1939.

²⁾ То Siberia and Russian America. Three Centuries of Russian Eastward Expansion. Vol. I–III / Ed. by Basil Dmytryshyn, E.A.P; Crownhart-Vaughan and Thomas Vaughan. Oregon Historical Society. — Portland, 1985—1989.

³⁾ To Siberia and Russian America... Vol. II. — Oregon. 1988. P. XXXIII.

⁴⁾ М. Wheeler. The Russian American Company and the Imperial Government: Early Phase // Russia's American Colony. — Durcham, 1987.

⁵⁾ Ibid. — P. 44.

⁶⁾ Ibid. — P. 62.

⁷⁾ Jensen R.J. The Alacka Purchase and Russian-American Relations. — Seattle, 1975.

⁸⁾ Ibid. — P. 138-139.

⁹⁾ Ibid. — P. 139-140.

¹⁰⁾ Ibid. — P. 135.

¹¹⁾ Ibid. — P. 136.

¹²⁾ Gibson J. Why the Russians Sold Alaska // The Wilson Quarterly. — Summer, 1979. — P. 179.

¹³⁾ Ibid. — P. 185-187.

¹⁴⁾ Gibson J. The Sale of Russian America to the United States // Russia's American Colony. — Durcham, 1987; Idem. Furs and Food: Russian America and Hudson's Bay Company // Russian America. The Forgotten Frontier. — Washington, 1990.

¹⁵⁾ Gibson J. The Sale of Russian America... — P. 279, 292.

¹⁶⁾ Kushner H. The Significance of the Alacka Purchase to American Expansion // Russia’s American Colony. — Durcham, 1987. — P. 295.

¹⁷⁾ Xaycox S. Merchants and Diplomats: Russian America and the United States // Russian America. The Forgotten Frontier. — Washington, 1990. — P. 55.

¹⁸⁾ Ibid. — P. 57.

¹⁹⁾ Gibson J. Russian Expansion in Siberia and America: Critical Contrast // Russia's American Colony. — Durcham, 1987; Idem. Imperial Russia in Frontier America. — N.Y., 1976; Idem. The Russian Fur Trade // Old Trials and New Directions. — Toronto, 1980.

²⁰⁾ Gibson J. Russian Dependence upon the Natives of Alaska // Ethnohistory. — 1978. — 25(4) — P. 359-385.

²¹⁾ Townsend J. Firearms against native arms: A study of comparative efficiencies with an Alaskan example // Arctic Anthropology. Vol. 20(2). — 1983. — P. 1-33.

²²⁾ Fortuine R. Health and Medical Care in Russian America // Russian America. The Forgotten Frontier. — Washington, 1990. — P. 121-131; Dauenhauer R. Education in Russian America // Ibid. — P. 155-165; Smith B. Russia's Cultural Legacy in America: The Orthodox Mission // Ibid. — P. 245-255. Etc.

²³⁾ Veltre D. Perspectives on Aleut Cultural Change during the Russian Period // Russian America. The Forgotten Frontier. — Washington, 1990. — P. 175-185.