выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Археографический ежегодник за 1965. М., 1966.
[82] — начало страницы.
OCR Bewerr.
[82]
Экономической раздробленности феодального общества соответствовало многообразие применявшихся в нем систем мер и веса. Каждый город, являвшийся центром местного рынка, имел собственные эталоны измерительных единиц, отличавшиеся от применяемых в соседних городах. Величина этих территориально различных единиц могла легко изменяться во времени, так как такие изменения зависели в значительной степени от решений местных властей. Величина единиц, применявшихся в международной торговле, изменялась также на основании договоров и соглашений торгующих сторон. Одноименные единицы в разных городах могли делиться на разное число более мелких подразделений (например, шиффунт в Риге был равен 400 фунтам, а в Любеке делился на 320, по другим источникам даже на 280 фунтов). Драгоценные металлы имели повсеместно специализированные весовые системы. Для отдельных товаров, имевших особое значение для того или иного экономического района, часто существовали особые измерительные единицы, отличные по своей величине от обычных, применявшихся на местных рынках, хотя и одноименных с ними. В качестве примеров таких специализированных единиц измерения можно привести фунт для взвешивания шелка в Лионе и весовые единицы для железа в Швеции. Специализацию и несовпадающую величину одноименных крупных весовых единиц на Руси периода феодальной раздробленности отметил еще С. К. Кузнецов, когда он писал, «что каждый ряд товаров имел свой берковец».1)
В движении этого хаоса многообразных измерительных единиц можно наблюдать разные по своему характеру процессы унификации. Одни из них протекали внутри территорий отдельных народов по мере складывания местных рынков в областные и слияния последних в национальный и заканчивались созданием единых национальных систем мер и весов, когда капиталистический способ производства становился преобладающим. Другие же были связаны с международной торговлей и могли ей сопутствовать при любом уровне экономического развития общества. Эти процессы унификации начинались и прекращались в зависимости от возникновения [83] и интенсификации, ослабления и затухания международных торговых связей и распространялись вдоль водных и сухопутных дорог, обслуживающих торговлю; эти процессы касались тех измерительных единиц которые употреблялись в международной торговле, и их результаты часто закреплялись в международных торговых договорах. Этот вид унификации следует также рассматривать как прогрессивное явление, так как он облегчал обмен и укреплял мирные взаимоотношения между народами и, кроме того, оказывал иногда сильное влияние на развитие национальных измерительных систем.
Так, например, еще в середине X в. вследствие массового поступления восточного серебра (в форме арабских монет — диргемов) в страны Восточной и Северной Европы происходит унификация серебряного веса по всему торговому пути через Балтийское море: от Великого Новгорода — на востоке через остров Готланд до Хайтабю (в районе современного Шлезвига) — на западе. О едином серебряном весе в торговых центрах вдоль этого пути говорят результаты исследований нумизматов и археологов. Так, для Новгорода этого периода В. Л. Яниным теоретически вычислена величина счетной гривны северорусского веса в 51,19 г; эта гривна легла в основу будущего русского фунта в 409,512 г.2) Археологические находки гирь и слитков в Хайтабю свидетельствуют о том, что и там наиболее распространенная единица при взвешивании серебра имела величину в 49-51,5 г.3) Гири, найденные на Готланде, принадлежат к такой же системе веса.4)
В XIII—XV вв. процесс унификации веса наблюдается также в международной торговле воском Великого Новгорода с Ганзой и ливонскими городами.
Все эти специфические особенности существования и развития торговых мерил в период феодальной раздробленности позволяют рассматривать вощаной вес XIII—XV вв., применявшийся новгородцами в торговле с Западом, как специализированную систему весовых единиц, величина которых могла изменяться также на основании договоренности торгующих сторон.
Настоящая работа ставит своей целью проследить политику унификации вощаного веса, которую проводило объединение новгородских купцов-вощников при церкви св. Ивана на Опоках в период борьбы с Ганзой и освоения ливонского рынка (XV в.), чисто же метрологические расчеты новгородских весовых единиц являются темой специальной статьи.
В торговле Новгорода с северогерманскими, скандинавскими и ливонскими городами для воска, а также для других товаров, взвешиваемых на больших весах грузоподъемностью до 300 кг, применялась сложившаяся в странах Восточной Балтики система весовых единиц, главной из которых в XV в. был берковец (лат. — navale talentum; средненижненемецкий (далее снн.)— schippunt), делившийся в разных городах на разное число фунтов, чаще всего на 400 (русск.— большая гривенка; лат. talentum, libra; снн.— punt). В качестве промежуточных единиц употреблялись ливонский фунт (русск.— пудок; лат.— talentum livonicum; снн.— lispunt) и капъ (лат — cap; снн.— kap). Ливонский фунт был двадцатой частью берковца, а капь была равна восьми ливонским фунтам. В памятниках упомянается еще восковая тысяча (снн.— thusent was), единица, большая чем [84] берковец.5) Кроме того, воск мог измеряться любыми другими весовыми единицами, существовавшими в те времена: пудами, безменами и т. п.
Возникновение единиц этой системы тесно связано с историей развития обмена между народами, населявшими берега Балтийского моря. К. Маркс указывал на то, что «процесс обмена товаров возникает первоначально не внутри первобытных общин, а там, где они кончаются, на их границах, в в тех немногих пунктах, где они соприкасаются с другими общинами».6) В таких древних центрах межплеменной торговли бассейна Балтики и возникли отдельные единицы этой весовой системы, когда среди обмениваемых товаров важное место начал занимать воск.7) Воск как ценный товар требовал точного измерения. Количество воска удобнее всего было измерять весом, но в отличие от более древнего весового товара — драгоценных металлов — он требовал крупных измерительных единиц и весов с соответственно большей грузоподъемностью. В складывающуюся систему крупных весовых единиц стран бассейна Балтийского моря внесли свой вклад многие участвовавшие в обмене племена: так, капь является единицей русского происхождения; ливонский, вернее ливский, фунт возник в устье Двины у обитавшего там племени ливов, а название берковца связывает его с древнескандинавским торжищем Бирка.8) Немецкое и латинское наименования берковца (schiffpfund, talentum navale — корабельный фунт) говорят о том, что это была единица для товаров морской торговли.
Первоначально крупные единицы отдельных торговых центров развивались независимо друг от друга. Между ними не было точно установленного соотношения. В зависимости от потребностей международной торговли эти весовые единицы постепенно складывались в систему с точно определенными соотношениями. В случаях необходимости соотношение между весовыми единицами разных народов устанавливалось торговыми договорами. Так, например, в тексте проекта договора Великого Новгорода с Любеком и Готским берегом 1269 г. капь была определена равной восьми ливонским фунтам.9)
Этот международный акт представляет собой первый засвидетельствованный шаг в унификации вощаного веса в международной торговле Великого Новгорода. Но эта договорная статья интересна и с другой точки зрения: она говорит о том, что в XIII в. [85] управление мерилами международной торговли Новгорода находилось еще в руках государственной (княжеской) власти, так как договор заключался от имени князя Ярослава Ярославовича с согласия посадника, тысяцкого, старост и всего Новгорода.
Четкое представление о некоторой части весового хозяйство Новгорода конца XIV в. мы получаем из двух источников, известных как «Устав князя Всеволода Мстиславовича» и «Рукописание» того же князя.10) Последний источник представляет собой статуты корпорации купцов-вощников Великого Новгорода.
По поводу датировки этих памятников ведется полемика. Если М. Н. Тихомиров считал возможным привлекать данные этих источников для характеристики Новгорода первой половины XII в., а В. Л. Янин относит возникновение сохранившихся их редакций к рубежу XIII—XIV вв., то А. А. Зимин считает, что они пронизаны чертами исторической действительности XIV — начала XV в.11) Независимо от окончательного решения этого спора мы полагаем, что та организация весового хозяйства Новгорода, которую описывают эти памятники, в основном продолжала существовать и в течение XIV в.
Из отдельных статей «Устава» и «Рукописания» мы узнаем, что в Новгороде существовало три разновидности общественных специализированных весов: «скалвы вощаные», «пуд медовый» и весы для взвешивания серебра («Устав», ст. 4 и 11); кроме того, в Торжке находился «пуд вощаный» («Рукописание», ст. 1).12) Монопольное право на взвешивание воска, меда и серебра и на сбор весчих пошлин с этих товаров закреплялось согласно статье четвертой «Устава» за новгородским архиепископом и за объединением купцов-вощников при церкви св. Ивана Предтечи на Опоках. Подробностей о взвешивании серебра и меда мы не узнаём. Возможно, что это дело и доход от него полностью находились в руках архиепископа. Зато более детальные сведения мы получаем как из «Устава», так и из «Рукописания» о порядке взвешивания воска. Оба документа свидетельствуют о том, что купеческая корпорация вощников и ее патрональная церковь св. Ивана полностью имели в своих руках управление «вощаными скалвами» и право использования доходов от них: взвешивание воска производилось в притворе храма под надзором старост объединения («Рукописание», стр. 4); эталоны единиц измерения хранились в храме, и только верховное наблюдение за их правильностью осуществлялось архиепископом («Устав», ст. 11); купцы-новгородцы пользовались при уплате [86] пошлины при взвешивании воска большой льготой: они платили лишь шесть мордок с берковца против двух гривен кун, которые причитались за то же со смоленских и полоцких купцов («Рукописание», ст 5); великому князю полагалось из доходов от взвешивания воска только 25 гривен серебра через год («Рукописание», ст. 7).13)
Как «Устав», так и «Рукописание» отражают в своих статьях о «мерилах торговых» процесс, в ходе которого управление мерами и весом все больше переходило из рук княжеской и епископской власти в руки тех, кто больше всего пользовался весами, т. е. в руки купцов, объединенных в сотни, гильдии и другие организации. Управление торговыми мерами и доход от их использования первоначально относились во всем феодальном мире к регалиям княжеской (королевской) власти. Так обстояло дело и в Киеве и в Новгороде, где акты, регулировавшие вопросы меры и веса, издавались от имени князя («Устав князя Владимира», «Устав» и «Рукописание» князя Всеволода Мстиславовича, договоры Новгорода XIII в. с западными купцами). Но очень скоро князья оказываются вынужденными поделиться своими правами в этой области с другими силами феодального общества: сперва с церковью, что уже зафиксировано в «Уставе князя Владимира»,14) а затем и с купечеством, там где оно становится достаточно мощным социальным фактором.15) Так, в Новгороде на рубеже XIV—XV вв. князь был уже полностью отстранен от взвешивания воска, хотя еще сохранял за собой право взвешивания некоторых других товаров. Последнее мы узнаем из скры четвертой и пятой редакций (устава ганзейского торгового двора в Новгороде), которые относятся к XIV — началу XV в. Эти редакции скры содержат запрет вознаграждать русских весовщиков натурой, т. е. оловом, свинцом и другими товарами, «которые русские получают от немцев на княжеских весах».16) Текст скры констатирует, что для взвешивания цветных металлов и некоторых других, не определяемых ближе товаров (скорее всего москательных) существовали в Новгороде XIV в. еще особые весы, находившиеся в ведении князя. Несомненно, что доходами от этих весов пользовался также князь. Но в дальнейшем, в течение XV—XVI вв., купечество Иванского ста вытеснило князя и здесь, завладев монопольным правом на взвешивание цветных металлов и москатели. В Новгородской таможенной грамоте 1571 г. мы уже читаем, что, кроме воска и меда, также «и олово, и свинец, и квасцы, и ладон, и темьян весить по старине, на крюк, у Ивана святого под церковью... а таможником в то не вступатися ни во что».17)
Очень рано Иванское сто получило в свои руки управление единицей измерения текстильных товаров — локтем. Это имеет свою причину также в том, что новгородские вощники были одно временно и суконниками, ведь одним из главных товаров, который ганзейцы везли в Новгород для обмена на воск, были фландрские сукна. Получив за воск сукно оптом, запломбированными поставами, новгородские купцы продавали его дальше в розницу локтями. «Еванский локоть» принадлежал, таким образом, не столько к сфере международной торговли, сколько внутриновгородской. При археологических раскопках в Новгороде найдено два фрагмента локтя, один из них с надписью «святого еванос [к]». Незначительное количество букв [87] в надписи затрудняет ее датировку, которая поэтому дается по-разному (XII в. и XIV в.).18)
Несомненно, что с момента возникновения централизованного государства начался обратный процесс, приводящий в конце концов управление мерами и весом опять в полное подчинение княжеской власти, но для последнего столетия существования Новгородской республики характерна полная автономия купечества в управлении вощаным весом. Эта автономия привела также к тому, что из договоров Новгорода с Ганзой и Ливонией (XIV—XV вв.) исчезают статьи, регулирующие вопросы веса. Государственная власть Новгородской боярской республики, заключавшая эти договоры, полностью уступила право договариваться о мере и весе купеческим старостам и купеческим представителям торгующих сторон между собой.
Аналогичный рост участия купечества в управлении мерами и весом наблюдается в этот период и на западе. Так, в Англии во второй половине XIV в. гильдия купцов, импортеров перца и других пряностей, стала полностью ответственной за правильность веса на королевской важне лондонского сити.19)
Итак, важнейший для нашей темы вывод, который мы делаем при изучении «Устава» и «Рукописания», состоит в том, что в деле взвешивания воска в Новгороде Иванская корпорация купцов-вощников добилась к моменту окончательной редакции этих памятников, т.е. к XIV в., максимальной самостоятельности.
В. Л. Янин, подробно исследовавший систему участия купечества в государственных делах Новгорода, приходит к выводу о тождественности терминов «новгородский тиун» и «купеческий староста» и предполагает, что под контролем Иванского ста находились не только торговые операции вощников, но и взимание всех торговых пошлин вообще. Иванские старосты представляли, таким образом, интересы не только купцов-вощников, но и новгородского купечества в целом, были его единственными официальными представителями.20) То, что в международных актах и в торговом суде речь всегда идет о купеческих старостах в количестве не более двух, говорит также в пользу этой гипотезы.
Став полноправным хозяином вощаных скалв, новгородское купечество начало в этом важном для внутренней и внешней торговли деле проводить политику, наиболее соответствующую его интересам. Мероприятия в области торговли воском русских купцов между собой отчасти оказались уже отраженными в «Рукописании»; это льготный тариф при уплате весчего для новгородцев и «вощаный пуд» в Торжке, используемый ими при скупке воска на пути из низовских земель в Новгород. Что же касается весовой политики Иванского ста в области внешней торговли, то ее отражение можно обнаружить в переписке ливонских и ганзейских городов, освещающей их отношения с Новгородом.
Сведения о первом действии, предпринятом новгородским купечеством в организации взвешивания воска в ливонских городах, мы находим в одном письме магистрата г. Тарту властям Таллина, датированном 6 октября 1396 г. Из этой грамоты мы узнаём о том, что прибывшие в Тарту новгородские послы во время переговоров особенно жаловались на большие убытки, которые терпели русские купцы при взвешивании воска в [88] ливонских городаx. В своем ответе тартусцы указывали на то, что в этом повинны сами новгородские купцы, так как их заморские и ливонские контрагенты часто им предлагали провести унификацию веса по примеру псковичей. Из данного источника мы еще узнаём, что дальнейшие переговоры по этому вопросу были перенесены в Новгород, где, по предложению русских послов немецкую сторону должны были представлять ольдермены ганзейского торгового двора св. Петра.21) О ходе этих переговоров известно только, что они, несомненно, не привели к желаемой унификации веса, так как из отчета ганзейских послов, которые были в Новгороде четверть века спустя в январе-феврале 1423 г., видно, что и в этом году вновь ставился вопрос о том, чтобы уравнять новгородский вощаный вес с весом одного из ливонских городов — Тарту или Таллина. Соглашения и на этот раз достигнуто не было. Новгородцы обещали письменно сообщить в Тарту свое решение по этому вопросу.22)
Что было причиной новгородских жалоб? Чем вызывались потери новгородских купцов при взвешивании воска в ливонских породах? Дело в том, что к концу XIV в. сильно возросла активная торговля русских купцов в Ливонии. Все чаще русские купцы воздерживались от продажи своего воска и других товаров в ганзейском подворье в Новгороде, предпочитая везти их в ливонские города. Там новгородские купцы вплотную сталкивались со всеми неудобствами метрологической раздробленности. В разных городах Ливонии (по данным 1460 г.) разница в реальном весе шиффунта или берковца максимально доходила до 24 марковых фунтов;23) например, таллинский шиффунт был легче рижского на 8 марковых фунтов, тартуский — на 4, пярнуский был тяжелее рижского — на 16, а вильяндиский — на 10 vарковых фунтов.24) Цена же воска устанавливалась из расчета на какой-то идеальный шиффунт — берковец, без учета местных колебаний его реального веса».25) Поэтому постоянно случались следующие недоразумения: купец, отвесив дома в Новгороде ровно и точно определенное количество берковцев воска, при продаже этого воска в ливонском городе вдруг обнаруживал, что у него по весу этого города не хватает воска до указанного им числа берковцев. Трудность ситуации усугублялась тем, что сличения новгородских эталонов с эталонами отдельных ливонских городов не проводилось, а это давало возможность ливонским купцам и весовщикам производить разные махинации с гирями и весами и обманывать русских купцов. При торговле ливонских городов между собой такие злоупотребления были почти что исключены, так как на съездах городов Ливонии периодически взаимно проверялись эталоны гирь и существовало твердо установленное, всем известное соотношение между реальным весом [89] шиффунтов отдельных городов. Отсутствие новгородско-ливонской конвенции о весе порождали произвол и обман, с которым встречались новгородские купцы при взвешивании воска в ливонских городах и которые были причиной для претензий, предъявленных новгородскими послами в 1396 г. во время переговоров в Тарту.
Перед Великим Новгородом в первой четверти XV в. стояла задача освоения ливонского рынка. В 20-х годах этого века новгородское правительство и купечество проводят целую серию мероприятий, которые должны были создать для новгородской торговли в Ливонии благоприятные условия: заключается торговый договор с орденскими властями,26) строится церковь и торговое подворье св. Николая Мирликийского в Таллине, восстанавливаются русские права на акваторию р. Наровы.27)
К этим мероприятиям следует отнести и унификацию новгородского вощаного веса с тартуским, проведенную Иванской корпорацией между 1423 и 1463 гг. Никаких следов о самом акте унификации в источниках не сохранилось. Но в одной грамоте 1468 г. новгородско-тартуская общность веса уже упоминается как не вызывающий сомнений факт. Это письмо нарвского магистрата г. Таллину от 14 февраля 1468 г., и из него мы узнаем, что Новгород и Тарту пользовались одним и тем же весом. В этом письме речь идет о переговорах, которые нарвцы вели с новгородским посольством, прибывшим для сличения гирь нарвской городской важни с новгородскими эталонами. Нарвцы, желая выиграть время, ответили послам: «Поскольку они (т. е. новгородцы.— И. К.) свой вес имеют от Тарту, то пусть они (т. е. послы.— И. К.) едут туда и сличают свои гири с тартускими».28) Это свидетельство о достигнутой новгородско-тартуской общности веса подтверждается и тем, что после введения в 1468 г. в Нарве новгородского веса нарвский вес, который до того должен был совпадать с таллинским, стал равным тартускому.29) Таким образом, результатом внешнеторговой политики Иванской корпорации в области «торговых мерил» была унификация новгородского вощаного веса с тартуским. Эта унификация отвечала интересам купцов-вощников, она давала им возможность как в Новгороде, так и во всех ганзейских городах Ливонии продавать воск одним и тем же весом, не терпя при этом прежних потерь и убытков, так как на весах любого ливонского города можно было, пользуясь существующим набором гирь, воспроизвести новгородско-тартуские весовые единицы.
Возникает вопрос, почему руководители Иванского ста и новгородский архиепископ, имевший верховный надзор над весовыми эталонами, решили сравнять новгородский вес именно с тартуским? Ведь во время переговоров в 1423 г. речь шла также и о возможности сравнять его с таллинским. Причина предпочтения Тарту, по всей видимости, кроется в том, что ганзейско-ливонский Дерпт-Тарту вырос на месте новгородского пригорода Юрьева XI в. и, как пригород, имел с Новгородом общий вес. В торговых книгах Тевтонского ордена 1402—1404 гг., изданных К. Заттлером, приведено сравнение новгородского и тартуского вощаного веса. Согласно этим данным 4 шиффунта воска новгородского веса соответствовали 5 шиффунтам + 6 марковым фунтам прусского веса, а 4 шиффунта воска, взвешенных в Тарту,— 5 шиффунтам + 5 марковым фунтам.30) Следовательно, [90] новгородский берковец был тяжелее тартусского шиффунта лишь на какие-нибудь 100 г, т. е. практически они были равны. Таким образом, унификация веса между Новгородом и Тарту соответствовала древней традиции единого веса в обоих городах. Обе стороны обязывались впредь систематически следить за сохранением конвенционного единства веса путем сличения эталонов.
Проводимая Иванским объединением вощников политика создала не только правовую основу для обоюдно выгодной торговли воском русских купцов с ливонскими, но вместе с тем она поддерживала древнюю область единого веса, существовавшую еще со времен Киевской Руси. К этой общности веса примыкал и Псков, как это мы знаем из упоминавшихся выше новгородско-ливонских переговоров 1396 г. в Тарту.31)
Если об этом первом мероприятии Ивановой корпорации, направленном на унификацию веса в новгородско-ливонской торговле, нам известен лишь сам факт, несомненный для второй половины XV в., то про второе аналогичное мероприятие, введение новгородского веса в г. Нарве, мы проинформированы вплоть до малейших деталей. Сохранилась переписка ливонских городов по поводу этого события, которой мы и пользуемся при изложении хода этой дипломатической акции последних лет Новгородской республики.
Несколько слов о том особом положении, которое занимала Нарва среди ливонских городов. Нарва не была членом Ганзы, как другие города Ливонии, и поэтому допускала в своих стенах более свободные формы торговли, не стесненные мелочной регламентацией решений ганзейских съездов. Нарва была пригородом Таллина и имела вследствие этого первоначально единый с ним вес. Таллинский магистрат обладал правом проверки нарвского весового хозяйства и осуществлял также его ремонт и обновление.32) В силу того, что Таллин и другие города Ливонии были членами Ганзы, купечество этих городов исключительно ценило внеганзейское положение Нарвы, ибо могло не только торговать с русскими во время частых запретов торговли, издаваемых Ганзой, но также сбывать там свои товары без всякой коллективной гарантии качества и без соблюдения прочих условий, так или иначе ограничивавших барыши отдельных купцов при торговле в ганзейском подворье в Новгороде или в ливонских городах, членах Ганзейского союза. Торговля в Нарве приобретала вследствие этого несколько пиратский характер. Это особенно проявлялось в тех махинациях, которые нарвский магистрат с молчаливого согласия таллинского допускал в отношении фактического веса гирь на городских весах, где проводилась приемка воска от русских купцов. Таллинские и нарвские купцы, покупавшие у русских воск с весу и продававшие им в основном невесовой товар (соль, если она продавалась не объемными мерами, а с веса, взвешивалась не на вощаных весах, а на особом контаре), были заинтересованы в том, чтобы нарвский вес становился все тяжелее и тяжелее. Этого они достигали умышленным тайным увеличением веса нарвских гирь. Нарвский шиффунт, про который русские хорошо знали, что он, будучи равным таллинскому, должен быть легче новгородского берковца, стал к 60-м годам XV в. настолько явно тяжелее положенного, что русские купцы начали от этого терпеть ощутимые убытки.
Уже в перечне претензий, которые Новгород направил ливонским властям в 1461 г., указывается на то, что вощаный вес в Нарве не в порядке и [91] что русским там вешают «не по старине».33) Но злоупотребления с весом в Нарве продолжались, так как ливонским городам было невыгодно пресечь их, а формально они могли сослаться на то, что Нарва в их объединение не входит, не принимает участие в съездах ливонских городов и непосредственно подчинена магистру ордена. Тогда новгородское правительство, несомненно, по инициативе иванских вощников, для которых торговля в Нарве с каждым годом приобретала все большее значение, решило в конце 1467 г. покончить с нарвскими безобразиями собственными силами.
В соответствии с гегемонией в вопросах вощаного веса купеческой организации миссия по наведению порядка в весовом хозяйстве Нарвы была поручена видному представителю новгородского купечества Марку Панфильеву. Этот купец-дипломат известен также из летописи. В 1478 г., когда по велению Ивана III из Новгорода была выселена боярско-купеческая группировка, противившаяся присоединению Новгорода к Московскому государству, вместе с посадницей Марфой Борецкой был взят и увезен в Москву староста купеческий Mapк Панфильев, а имущество его отписано на великого князя.34) В ливонской переписке имя этого новгородского деятеля упоминается в латинизированной форме Marck Panphili. Цели посольства держались новгородцами в большом секрете. Немецким купцам, находившимся в Новгороде, удалось только узнать имя посла, но они не знали, по каким вопросам и к кому едет посол: к городам или к магистру ордена. О предстоящем посольстве и о своих сомнениях они 27 декабря 1467 г. сообщили магистрату г. Тарту.35) Между ливонскими городами заметались гонцы. Города запрашивали друг друга о более подробной информации. Тем временем в январе 1468 г. в Ливонию прибыл Марк Панфильев и направился в Ригу. Стало ясным, что его целью были переговоры с магистром ордена. 27 января 1468 г. Рига смогла сообщить в Таллин, что посол был у магистра и изложил ему претензии, которые новгородцы имели к Нарве и в меньшей мере к Таллину. Содержание этих жалоб рижским властям также не удалось установить. Посол имел дело и к Риге: он выразил протест против того, что в Риге запретили новгородским торговцам продавать свой товар на улицах и закрыли их лавки.36)
Тем временам в Нарве стало известно, что самые серьезные претензии, предъявленные послом, касались умышленного обвешивания русских купцов на нарвской городской важне и что посол потребовал от магистра сличения нарвских гирь с новгородскими эталонами. Сличение должно было быть проведено немедленно и в присутствии посольства. Марк Панфильев повел дело так искусно, что магистр был вынужден беспрекословно дать на это согласие и руку и направить в Нарву соответствующее распоряжение.37) Чувствуя, что такое сличение сразу выявит все преступные [92] махинации нарвских весовщиков, магистрат Нарвы обратился за советом к своим негласным соучастникам в этом обмане — к таллинским властям. Растерявшиеся таллинцы могли только посоветовать, чтобы нарвцы всеми силами попытались отсрочить проверку гирь и предложили бы посольству сперва поехать в Тарту и произвести сличение там, поскольку новгородцы получили свои вес оттуда.38) Но никакие отговорки не помогли. Не осуществилась также тщетная надежда нарвцев, что сличение можно будет провести без присутствия русских представителей.39) Прибывший в Нарву в первой половине февраля 1468 г. Марк Панфильев заявил, что у него нет претензий в отношении тартуского, рижского и таллинского веса, что убытки русские купцы терпели только на нарвских весах, и, твердо отклонив все возражения нарвцев, он произвел сличение нарвских гирь с привезенными посольством новгородскими эталонами.
Эта процедура показала, что шиффунт, отвешенный нарвскими гирями, был на 6 марковых фунтов тяжелее, чем новгородский берковец, в то время как исстари всем было известно, что нарвские гири должны быть легче новгородских.40) Ведь Нарва, как пригород Таллина, должна была иметь таллинский вес шиффунта, который был на 4 vарковых фунта легче новгородско-тартуского. Таким образом, нарвцы были пойманы с поличным: на каждом шиффунте-берковце они преступным образом выгадывали 10 марковых фунтов, т.е. несколько больше, чем четыре килограмма.
Марк Панфильев мог бы теперь потребовать от нарвского магистрата восстановления старины, т. е. исправления веса нарвских гирь по таллинскому стандарту, но решительный купеческий староста поступил иначе. Пользуясь свободой действия, полученной там от магистра ордена в деле наведения порядка в нарвском весовом хозяйстве, он предложил, чтобы впредь нарвский вес совпадал с новгородским.41)
Нарвцы, только что уличенные в тяжком нарушении торговой честности, не смели возражать, они были рады, что отделались так легко. Так в феврале 1468 г. Марком Панфильевым был введен в Нарве новгородский вес. Нарвский рынок терял свою прежнюю зависимость в вопросах вощаного веса от Таллина и включался в новгородско-тартускую область общего веса. Эта унификация была для Нарвы выгодной: сразу же после ее осуществления нарвцы отмечают, что увеличилось количество транзитных товаров, пропускаемых в направлении Таллина, в сравнении с предыдущим временем.42)
Новгородско-нарвская унификация веса продолжала действовать и после того, как Новгород был присоединен к Русскому государству. Во все договоры, которые заключались Русским государством и Ливонией в XV—XVI вв., включалась статья: «А на Ругодиве... вощаной вес капи спустити с новгородскими капьми».43) Этой статьей признавалось и подтверждалось [93] право русских властей периодически проверять правильность веса гирь на нарвской городской важне. Формулировка статьи говорит о том, что унификация распространялась только на весы и гири, применявшиеся для взвешивания воска. Когда Нарва решила в 1514 г. продавать соль русским также с веса, то было одновременно решено переделать нарвский соляной контарь с таллинского стандарта на тартуский, чтобы русские купцы не прекратили свои закупки соли в Нарве.44) Таким образом, применение новгородско-тартуского вощаного веса распространилось и на взвешивание соли в Нарве. Когда нарвцы в 1523 г. попытались воспротивиться производству очередного контроля гирь, русские власти объявили запрет торговли до тех пор, пока нарвцы не подчинятся.45)
Итогом внешнеторговой политики Иванского объединения купцов-вощников в вопросах веса, проводимой ими совместно с правительством Новгородской республики, явилось создание области с единым вощаным весом, в которую входили рынки Новгорода, Тарту и Нарвы. Новгородско-тартуский вес стоял в точно определенном соотношении с весом других ливонских городов. Эта новгородско-ливонская весовая общность просуществовала предположительно до конца Ливонской войны. Но существует еще свидетельство XVII в., из которого можно заключить, что в область унифицированного веса были со временем включены также Таллин и Выборг. Оказывается, в 1635 г. граждане Выборга просили шведское правительство разрешить им продолжать пользоваться своими городскими весовыми единицами (равными таллинским), которыми они исстари пользовались при торговле с русскими. Это хозяйство касалось сохранения в Выборге величины лисфунта в 8,33 кг.46) Эта величина, по нашим расчетам, являющимся темой самостоятельного исследования, совпадает с величиной новгородско-тартуского лисфунта времен унификации веса в XV—XVI вв.
* * *
В феодальном Новгороде наблюдается процесс, в ходе которого управление торговыми мерилами все больше переходит из рук государственной власти в руки организованного купечества. К началу XV в. объединение купцов-вощников при церкви св. Ивана на Опоках полностью завладевает управлением вощаным весом, включая сюда и право его регулирования во внешней торговле. Источники позволяют установить два внешнеторговых мероприятия, касающиеся веса, проведенные Иванским объединением с целью создания для новгородских купцов наиболее благоприятных условий на осваиваемом ливонском рынке. Этими мероприятиями являются:
1) соглашение об едином вощаном весе в Новгороде и Тарту (между 1423—1467 гг.), что было фактически восстановлением прежнего весового единства тех времен, когда Тарту-Юрьев был пригородом Новгорода;
2) введение в 1468 г. новгородского вощаного веса в Нарве, которая, будучи неганзейским городом, приобрела к середине XV в. большое значение для торговли Новгорода.
Внешнеторговая политика Иванского ста привела, таким образом, к унификации вощаного веса на рынках Новгорода, Тарту и Нарвы. В эту территорию с единым вощаным весом входил и Псков.
1) С. К. Кузнецов. Древнерусская метрология. Малмыж на Вятке, 1913, стр. 69.
2) В. Л. Янин. Денежно-весовые системы русского средневековья (домонгольский период). М., 1956, стр. 147 и далее.
3) Н. Jankuhn. Haithabu. Neumünsler, 1956, S. 185 f.
4) H. Seebohm. Tribal custom in anglo-saxon law. London. 1902, p. 236.
5) Подробнее см.: Я. К. Земзарис. Метрология Латвии в период феодальной раздробленности и развитого феодализма (XIII—XVI вв.).— «Проблемы источниковедения», вып. IV. М., 1955, стр. 210-215. Автор выражает Я. К. Земзарису сердечную благодарность за неоднократно оказанную консультацию по разным вопросам прибалтийской метрологии и за замечания по данной работе.
6) К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 13, стр. 37.
7) Торговые договоры Новгорода и переписка ганзейских городов свидетельствуют о том, что до конца XV в. воск был главным весовым товаром в русской торговле с Западом. Кроме того, взвешиванию на больших весах подвергались некоторые другие товары, например цветные металлы (А. Л. Xорошкевич. Вывоз воска из Великого Новгорода в XIV—XV вв.— «Международные связи России до XVII в.». М., 1961, стр. 278-305).
8) Об этимологии слова «берковец» см.: А. Преображенский. Этимологический словарь русского языка, т. 1. М., 1910—1914, стр. 24; М. Vаsmеr. Russisches etymologisches Wörterbuch, Bd. I. Heidelberg, 1950. S. 78-79. Единственную монографическую статью о берковце IX—X вв. опубликовал А. Стендер-Петерсен (А. Stender-Petersen. La livre de Birca. — «Varangica». Aarhus, 1953, p. 165-179), в которой он на основе анализа всей относящейся к данному вопросу литературы приходит к выводу, что понятие и слово «берковец» возникло на Руси в IX—X вв. как обозначение весовой единицы, применявшейся в Бирке для взвешивания вывозимых оттуда на Запад товаров, главным образом воска. Из русского языка термин «берковец» перешел в некоторые другие языки (польский, литовский, латышский).
9) «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» (далее — ГВНП). М.-Л., 1949, № 31, стр. 61.
10) «Памятники русского права», вып. 2. М., 1953, стр. 160-183.
11) М. Н. Тихомиров. Древнерусские города. М., 1956, стр. 114-120; В. Л. Янин. Новгородские посадники. М., 1962, стр. 82-93; А. А. Зимин. Уставная грамота Всеволода Мстиславича. — «Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия». М., 1952 стр 123-131; см. также «Памятники русского права», вып. 2, стр. 161 и 174.
12) Под термином «скалвы» следует понимать весы с равноплечим коромыслом и с двумя чашами пли платформами, подвешенными на его концах (лат. — libra; нем. — schalen, wage; шведск. — skålvåg). Термин «пуд» здесь обозначает весы римского типа, т. е. весы с неравноплечим коромыслом, с неподвижной точкой подвески и с подвижной гирей, перемещающейся по градуированному длинному плечу коромысла; на таких весах товар подвешивался на крюк, прикренленный к короткому плечу коромысла. На языках западных контрагентов новгородцев такие весы назывались «punder». Употребление «пуда-пундера» в сфере новгородской торговли с северогерманскими городами и Готландом было отменено Договором 1262/63 г., вместо него вводились «скалвы»: «Пудъ отложихомъ; а скалви поставихомъ по своей воли и по любви» (ГВНП, № 29, стр. 57). Для взвешиваний во внутренней торговле весы типа «пуд» продолжали оставаться в употреблении. В XVII в. они известны под названием «контарь». О развитии типов весоизмерительных приборов см.: В. Н. Пипуныров. История весов и весовой промышленности России в сравнительно-историческом освещении. М., 1955.
13) Подробный разбор других статей этих источников см.: А. И. Никитский. Очерки из жизни Великого Новгорода. II. Святой великий Иван на Опоках — «Журнал Министерства народного просвещения», 1870, № 8 ст.р 201-224.
14) «Памятники русского права», вып. 1. М., 1952, стр. 242 и далее.
15) На переход контроля над торговыми делами Новгорода из рук князя в руки епископа и иванских старост указывает В. Л. Янин («Новгородские посадники», стр 132).
16) «... Nymant sal geven deme weghere noch tyn edder bly noch nynerleye gud, dat de Russen entfaet van den Datschen uppe des konynges schalen...» (В. Шлютер. Новгородская скра в семи редакциях. Юрьев, 1914, стр. 156-157).
17) Акты Археографической экспедиции», т. 1. СПб., 1836, № 282, стр. 324.
18) А. В. Арциховский. Раскопки в Новгороде.— «Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры», вып. 33, 1950, стр. 13; А. В. Арциховский, М. Н. Тихомиров. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1951 г.). М., 1953, стр. 48 (в данной работе надпись датируется XIV в.).
19) А. Е. Вerrimаn. Historical Metrology. London — New York, 1953, р. 152.
20) В. Л. Янин. Новгородские посадники, стр. 332-334.
21) «Sunderliken so beklageden se sik swerliken, dat ere kopman groveliken verlore an der was wichte in dessen Lifl. steden; dar antworde wi en wedder to, dat en were unse schult nicht, et were eres kopmans schult, wante unse kopman van oversee und van binnen landes heddent vake socht und gerne seen, dat de wicht eens gewesen were, also de Plescouwere hebbet de Liflandeschen wichte; wolden se de ok nemen, so en dordten ere brodere nicht klagen dat se verloren. So seden se wedder, dat vi dat unseme kopmanne und den olderluden screven to Nowgarden, dat se dar umme spreken, se hopeden, et solde wol scheen...». («Liv-, est- und kurländisches Urkundenbuch» (далее — LUB), Bd. IV, Reval, 1859, N 1512).
22) «Item so is mid den Russen gesproken van der waswage, umme de to voreffenende geliik ener wichte in den Dudesschen steden Darpte edder Revele. Hir van willen de van Nougarden den van Darpte een antworde scriven». («Hanserezesse», 1. Abt., Bd. VII. Leipzig, 1893, N 568, Punkt 51).
23) Марковый фунт в Ливонии XV в. — это фунт, состоящий из двух марок рижского веса, т. е. построенный на основе весовой единицы для взвешивания драгоценных металлов — марки (Я. К. Земзарис. Указ. соч., стр. 211). Он был равен 416 г., если считать рижскую марку равной 208 г.
24) Я. К. Земзарис. Указ. соч.., стр. 213. Такое соотношение было принято на съезде ливонских городов в 1460 г.
25) Это было следствием характерного для средневековья представления, что цена — нечто более стабильное, чем единица измерения. Подробнее см.: K. Th. v. Inama-Stеrneg. Deutsche Wirtshaftsgeschichte, Bd. III. Leipzig, 1901. S. 359-361.
26) ГВНП, № 60.
27) И. Э. Клейненберг. Борьба Новгорода за Нарову в XV веке.— «Исторические науки», 1960, № 2, стр. 140-151; он же. Из истории русского торгового двора в Таллине в XV—XVI веках (на эстонском языке, резюме на русском и немецком языках). — «Известия Академии наук Эстонской ССР», серия общественных наук, 1962, № 3, стр. 241-257.
28) «Nademe se ere wichte von Darpte hedden, dat se denne darheen togen unde vorslagen ere wichte myt den Derptschen» (LUB, Bd. XII. Riga-Moskau, 1910, N 558). Формулировка нарвцев, что новгородцы «свой вес имеют от Тарту», указывает на то, что унификация была проведена на основании веса тартуских эталонов.
29) А. Süvalep. Narva ajalugu, t. I. Narvas. 1936, 1. 292.
30) С. Sattler. Handelsrechnungen des Deutschen Ordens. Leipzig, 1887, S. 173.
31) LUB, Bd. IV, № 1512.
32) A. Süvalep. Op. cit., 1. 290.
33) «Item van der waswichte tor Narve, dat dar nicht rechte mede gevaren werde, unde wo eren broderen upp dat olde dar nicht mede affgewegen werde» (LUB, Bd. XII, N 80, S. 37-38).
34) ПСРЛ, т. XXV, M.-Л., 1949, стр. 322.
35) «...So hebbe wy vervaren, dat Nouwerden wert utsenden Marck Panphili bodewyse. Wy en wetten nicht, off he sal an den hern mester eder an de stede...» (LUB, Bd. XII, N 542).
36) «Alhir is geweset an den hochwerdighen heren meister to Liifflande en bode van Nowgarden unde alse wy ervaren hebben, so hefft he nicht anders dan claghe an sine herlichkeit vorgebracht over de Narwesschen unde ok en part over juw. De clachte wii nicht enweten. De sulvige bode ok vor uns gewest is unde van der Nouwgarder wegen helft geworven, dat sik de eren hebben beclaget, dat se hir nicht mogen uthstan unde dat men en hir ere boden toslut» (LUB, Bd. XII, N 550).
37) «Des sie wie (нарвцы.— И. К.) underricht, dat er bade... gantz swarliken over uns hefft geclaget, so dat en ere gudere mit voersate unde medeweten to unrechte aff worden getagen unde gewagen... unde wo er boger is gewezen, dat men ere lode myt den unsen vorslaen solde etc. ...Unse here de meister hefft dem Russchin baden de hant dar voer gedan, wat nicht recht were, dat solde man recht maken, unde hefft uns dat ok myt den unsen toenbaden» (LUB, Bd. XII, N 558). Этот уникальный документ представляет собой письмо-отчет нарвского магистрата городу Таллину с подробным описанием сличения нарвских гирь с новгородскими эталонами, произведенными посольством Марка Панфильева. В письме содержится также пересказ предыдущей корреспонденции по поводу этого посольства.
38) «...jw (т. е. таллинцев.— И. К.) boger hirupp is gewezen, dat wie (т. е. нарвцы. — И. К.) eynsulkent so hastich nicht tolaten solden, sunder wie see (т. е. новгородское посольство.— И. К.) an de wichte to Darpte solden wiesen, nademe see ere wichte van daer hedden entphangen...» (Ibidem).
39) «...Ok so hedden wie ere lode myt den unsen by uns allene vorslagen, dar de Russen nicht weren bygewezen; yd mochte allent nicht to langen» (Ibidem).
40) «Aldus worden de dingk int laeste up unses heren des meisters hant unde geloffte togelaten, dat men de lode hefft vorslagen. So gebrekt upp jwlick schippunt 6 markpunt, dat unse lode swarer synt den de Nowgardisschin lode, unde alse wie van oldinges underricht sien, so sollen unse lode lichter wezen den de ere» (Ibidem).
41) «...De Russen sien des woll tofreden, dat unse wichte myt der Nowgardisschin gelieck overeyn droge» (Ibidem).
42) «...Ok so vorfare wy, dat man dar myt jw vele meher uppir wagen nuh van hir uth yorovert, den id tovoren plach to wezen» (Ibidem).
43) Акты, относящиеся к истории Западной России», т. I. СПб., 1846, № 75, стр. 96, договор 1481 г. Здесь термин «капь» обозначает гирю-эталон.
44) Письмо Нарвы Таллину от 22 января 1514 г.: «Wy alhyr angenamen hebben und laten dat solt wegen: so mysdunket den Russen an dem pynder; ...So synt wy van unsem weger bоricht, dat de punder sal syn gelyck dem punder tho Reval. Wan dat so werp, so wolden de Russen dusse stede vormyden unde sick an Darpte prysen... Unde wy hebben vorstan ..., wo jwe еr-t sal besloten hebben, dusse punder syn sal gelyck Darpt, up dat de Russen hyr nicht myn en kregen dan the Darpte, unde wy hyr tho beth thor nerynge komen mochten» («Hanserezesse», 3. Abt., Bd. VI, N 540).
45) «...de Russen thor Narwe dem Duitschen kopmane ere guder tho vorkopen unde voerthoforen tho stedende nicht gesynnet, er de Duitschen er gewonlicke gewichte nah der Novgardischen vorwandelt unde vorglicket» («Akten und Rezesse der livländischen Ständetage», Bd. III. Riga, 1938, N 138, Punkt 22).
46) «Kulturhistorisk Lexikon for nordisk meddelalder», Bd. I. Købnhavn, 1956, sp. 642.
Написать нам: halgar@xlegio.ru