Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Ковалев В.Н.
Балтийские земли в политике короля Чехии Пршемысла Оттакара II
(Крестовые походы в Пруссию в освещении анналов и хроник XIII—XIV вв.)

Вестник МГУ. История. 1998, № 6.
Сканирование: Мария Хартанович.

В истории Чешских земель XIII век ознаменовался серьезными сдвигами в социально-экономической и политической областях. Немецкая колонизация, рост городов, распространение немецкого права, начало разработки месторождений серебра существенно изменили облик страны. В начале столетия была подтверждена самостоятельность Чешского королевства в рамках Священной Римской империи, а королевский титул в Чехии стал наследственным. Активизировалась внешняя политика чешских правителей, сосредоточивших в своих руках значительные материальные ресурсы. Особый размах она приобрела при Пршемысле Оттакаре II (1253—1278), который выдвинул претензии на некоторые соседние территории и на ведущую роль среди имперских князей — вплоть до притязаний на императорскую корону. В сфере его внешнеполитических интересов оказались также земли, лежащие по берегам Балтики. Он дважды выступал в крестовый поход против язычников-пруссов — зимой 1254/55 и зимой 1267/68 гг. Первый из этих походов завершился существенным расширением территории, контролируемой Тевтонским орденом, и основанием Кенигсберга, ставшего одним из важнейших оплотов немецких рыцарей в покоренной стране.

Сюжеты, связанные с внешней политикой Пршемысла Оттакара II (1253—1278), разрабатывались преимущественно в чешской, немецкой и австрийской историографии. При этом основное внимание закономерно уделялось утверждению его власти в альпийских землях Священной Римской империи, отношениям с немецкими князьями и римской курией, конфликту с Рудольфом Габсбургским и битве на Моравском поле (1278 г.).¹⁾ Балтийские походы рассматривались чаще как эпизод в его многогранной деятельности, имевший большее значение для Пруссии, чем для самого короля. Предметом специального исследования они стали в работах Я. Голла, справедливо [95] связавшего поход Пршемысла против пруссов в 1267—1268 гг. с его обширными политическими замыслами,²⁾ и в капитальном труде В. Новотного, также рассматривавшего эти походы в контексте имперской политики Пршемысла II.³⁾ Из русских историков этой темы касался известный богемист А.Н. Ясинский, которого привлек только один из аспектов проблемы, отраженный в названии его небольшой популярной работы «Содействие чехов успехам германизации на берегах Балтийского моря», по сей день остающейся единственным в отечественной историографии обращением к внешней политике Пршемысла Оттакара II.⁴⁾

Сведения о походах, совершенных Пршемыслом II в Пруссию, содержатся в источниках различных типов. Прежде всего, это чешские и немецкие анналы и хроники, из которых одни лишь кратко упоминают о выступлениях чешского короля, тогда как другие дают развернутое описание его подвигов. Еще одним источником являются королевские и орденские грамоты. Важная информация содержится в папских посланиях, адресованных чешскому королю, а также иным светским и духовным лицам.

Участие правителя Чехии в войне против пруссов представляет интерес не только как один из эпизодов истории Тевтонского ордена. Взаимоотношения Пршемысла с последним проливают дополнительный свет на некоторые аспекты внешней политики Чехии XIII в. В то же время многое в истории этих походов становится понятным именно в связи с обстановкой в тогдашней империи, с тем, к чему стремился и чего добивался энергичный чешский король.

Основанный в конце XII в. на Ближнем Востоке Тевтонский орден обосновался в Чешских землях задолго до начала правления Пршемысла II. Уже его дед, Пршемысл Оттакар I (1197—1230), весьма благосклонно относился к самому молодому в то время духовно-рыцарскому ордену — Немецкому. Это было связано как с развивавшимися в столетие последних Пршемысловцев чешско-немецкими связями, так и с тем особым покровительством, которое оказывал братьям император Фридрих II Штауфен (магистр Ордена Герман фон Зальца был его приближенным и доверенным лицом). Пршемысл I, благодарный императору за «Золотую буллу сицилийскую» [96] (1212), значительно укрепившую позиции Чешского государства в империи, поощрял деятельность братьев в подвластных ему землях. Ту же политику по отношению к Ордену проводил отец Пршемысла II Вацлав I (1230—1253).

С начала 1230-х годов Тевтонский орден начал завоевание областей в Юго-Восточной Прибалтике, населенных языческими племенами пруссов и ятвягов.⁵⁾ К 1242 г. ряд прусских племен был вынужден подчиниться и принять христианство. Достигнуть подобных успехов силами одного лишь Ордена даже с учетом военного мастерства, преимущества в вооружении и религиозного энтузиазма братьев было бы невозможно по причине их малочисленности. Однако с самого начала они имели поддержку со стороны светского рыцарства, и не только немецкого. На помощь Ордену приходили польские князья. Повсеместно велась пропаганда крестового похода. Войны в Пруссии и Ливонии на десятилетия вошли в жизнь Центральной Европы и снискали популярность в рыцарской среде, будучи всемерно поддержаны римской курией. Поэтому нет ничего удивительного в том, что одной из первых самостоятельных акций молодого правителя Чехии оказался именно поход в Пруссию.

Еще при жизни отца Пршемысл стал моравским маркграфом и герцогом Австрии. Последнее оказалось возможным потому, что пресеклась мужская линия рода Бабенбергов, владевшего Австрией и Штирией. Владения Бабенбергов занимали особое положение в Германии, так как могли передаваться по женской линии, чем и воспользовались Пршемысловцы. Юный Пршемысл, избранный австрийским рыцарством, взял в жены немолодую уже наследницу Маргариту Бабенбергскую и положил этим начало распространению своей власти на земли немецкого Юго-Востока.

Сделавшись одним из немецких князей, Пршемысл получил возможность проводить более активную внутриимперскую политику. Это облегчалось еще и тем обстоятельством, что в 1254 г. в Германии наступило так называемое «interregnum» (междуцарствие), затянувшееся до 1273 г. [97]

Молодой правитель Чехии (точная дата его рождения неизвестна, но скорее всего он родился в 1232 или в 1233 г.),⁶⁾ оказался умелым правителем, авторитет которого возрастал год от года. Не последнюю роль в этом играла внешнеполитическая активность Пршемысла, в частности, на таком, по сути третьестепенном, направлении, как балтийское.

Первому крестовому походу Пршемысла Оттакара II предшествовали дипломатические усилия со стороны римского папы. Иннокентий IV (1243—1254) поручил своему легату посредничество в заключении мира между Пршемыслом и венгерским королем Белой IV (1235—1270).⁷⁾ Вскоре мир был заключен, и таким образов устранилось последнее препятствие крестовому походу чешского короля. В октябре того же года в Чехии находился магистр Тевтонского ордена Поппо фон Остерна.⁸⁾

К тому времени западные прусские земли были уже покорены. После подавления Орденом восстания 1242—1249 гг. братья могли приступить к дальнейшим захватам, прежде всего — к завоеванию Самбии, стратегически важной приморской области на севере Пруссии. Самбы являлись одним из наиболее значительных прусских племен; возможно именно они были ядром того непрочного объединения, против которого вел войну Орден, будучи «пруссами» в первоначальном значении этого слова.⁹⁾ После вхождения в 1237 г. в Тевтонский орден остатков Ордена меченосцев возникла насущная необходимость в объединении орденских владений в Пруссии и Ливонии, а следовательно — в захвате еще незанятой прибрежной полосы. Первая попытка братьев овладеть Самбией закончилась неудачей (1253).¹⁰⁾ 14 декабря 1254 г. на помощь им выступил правитель Чехии.

Пражские анналы сообщают под 1255 г.:

«Князь Богемии и маркграф Бранденбургский, вступив в Пруссию, опустошили ее грабежами и поджогами и разнообразными способами перебили множество людей, не щадя ни пола, ни возраста».¹¹⁾

Более пространно повествует об этом событии другой современный памятник, так называемые Annales Otacariani. Описанием noxoда они, собственно, и открываются.

«1254. В девятнадцатый день перед январскими календами [14 декабря] Пршемысл, сын короля Венцеслава, пошел в Пруссию, приняв против пруссов знак креста и сопровождаемый большим количеством знатных людей Богемии, Моравии и Австрии и другими рыцарями более низкого рода. Придя во Вроцлав, он отметил Рождество Господне и с великим почетом достойно был принят польскими князьями и знатью, а также епископом вроцлавским, и в течение нескольких дней со всем войском достойнейшим образом содержался. Пока он находился во Вроцлаве, к нему присоединился со своим войском маркграф Бранденбургский, и оба выступили в Пруссию, ведя с собою многочисленное войско. [98]

1255. Между тем могущественные и старейшие люди Пруссии, испытывая, как полагаем, страх перед Богом и перед именем князя Богемии, в полном смирении пришли к этому князю, предавая себя со всеми своими близкими его власти и христианской вере. Благочестивый повелитель, милостиво их приняв, призвал их приобщиться благодати крещения и одного из них, бывшего могущественнее прочих, сам восприял из священной купели и нарек его своим именем, назвавши Оттакаром, другого восприял маркграф Бранденбургский и нарек его своим именем. Затем многие знатные господа восприяли других самбов из утробы матери-церкви и дали им свои имена, а также одарили их своими одеждами, сколь бы дорогими те ни были. Затем, придя к некой горе, которую они назвали Королевской Горой, возвели они крепкий замок для большего упрочения христианской веры. Затем, когда многие прусские народы были крещены епископом Оломоуцким и другими епископами, князь земли Богемии и маркграф Бранденбургский, укрепив неофитов в вере Иисуса Христа и взяв от них заложников, а также передав землю и народ в руки крестоносцев из Немецкого дома, вернулись в свои владения в полном довольстве. Таким образом, князь Богемии прибыл в Опаву в восьмой день перед февральскими идами [6 февраля], откуда поспешил в Австрию, где оставался до завершения Великого Поста».¹²⁾

Указанные фрагменты дают достаточно ясное представление о методах ведения крестоносных войн в Пруссии. Большое войско (другие источники сообщают о 50-60 тысячах бойцов; если даже уменьшить это число в десять раз, останется совсем немало), состоящее из рыцарей разных стран при участии братьев Ордена, вторгается в одну из прусских областей. Это войско конное, на что указывает поразительная скоротечность кампании: Рождество 1254 г. Пршемысл празднует в силезском Вроцлаве, а уже 17 января 1255 г., возвращаясь на родину, оказывается в орденском замке Эльбинг, где подтверждает привилегию, данную рыцарям его отцом Вацлавом в 1251 г.¹³⁾ Поход (средненемецк. reysa) совершается зимой, когда реки и болота скованы льдом. Нападение осуществляется внезапно. Рыцари действуют жестоко и беспощадно, не упуская возможности поживиться за счет язычников.

Терроризированные и потерявшие в зимнюю пору свои сожженные крестоносцами жилища язычники не видят иного выхода, кроме как согласиться на принятие христианства. Решение об этом принимает местная знать — «potentes et maiores», за ними следуют все остальные. Покорив край, руководитель «рейзы» закладывает замок, [99] который должен стать опорным пунктом в завоеванной области Пруссы дают заложников, часть которых отправляется обычно в христианские страны. Замок и власть над землей передают Тевтонскому ордену, и братья в дальнейшем осуществляют функции управления и вооруженной защиты. Часть светских рыцарей, вероятно, остается на месте, на некоторое время поступая на службу Ордену.

О походе Пршемысла сообщают не только чешские источники. Очень подробное известие о нем содержится в так называемой «Старшей оливской хронике», в своем полном виде оформившейся в первой четверти XIV в. в цистерцианском монастыре в Оливе (неподалеку от Гданьска). Ее составной частью является «Exordium ordinis cruciferorum» — «Начало ордена крестоносцев». Первый издатель хроники Т. Хирш считал его возникшим еще до 1260 г., т.е. до начала второго восстания пруссов, о котором в «Exordium» ничего не говорится.¹⁴⁾ Польский издатель оливского памятника В. Кентшиньский также полагал, что «Exordium» возникло до 1260 г., а его автором определенно был поляк — вероятно, доминиканец из основанного князем Святополком монастыря в Гданьске.¹⁵⁾ О походе Пршемысла II в 1254/55 гг. в «Exordium» сообщается следующее:

«...Самбы упорствовали в своих заблуждениях. Однако Бог, который хотел, чтобы они познали свет истинной веры, послал в год Господень 1254 в Пруссию благородного короля Богемии Отокара,¹⁶⁾ которого сопровождали Оттон, маркграф Бранденбургский, герцог Австрии и маркграф Моравии, а также многие другие благородные люди с Рейна, из Мейсена и других краев, графы и герцоги, число которых оценивалось более чем в пятьдесят тысяч. Они все пришли к Балге, а оттуда [выступили] в Самбию, в землю Мединове и многих там из самбов поубивали. И в течение одного дня и ночи опустошали они эту местность, а после этого захватили там же местность Руидове и много их мучили, поджигая дома и захватывая добычу, которую они испросили себе в награду во время всеобщих молебнов. И чтобы не погиб полностью их род, [самбы] послали королю в заложники своих сыновей, твердо пообещав, что сделаются христианами и во всем остальном будут повиноваться братьям, и, поклявшись, что никогда не отступят от веры, подтвердили это всеми способами, какими только могли. Король принял их ласково и, дав им руку в знак безопасности, велел их как можно скорее крестить. После этого король со всем войском повернул к местностям Кведенов, Вальдо и Каймо, и чтобы не оказаться запросто опустошенными и перебитыми, те, что обитали в этих землях, пораженные страхом, послали в заложники своих детей, говоря, что хотят смиренно повиноваться распоряжениям короля и братьев и терпеливо и искренне нести ярмо католической веры.

Совершив это, король передал упомянутых заложников братьям и пришел на обратном пути к горе и месту, где ныне расположен город Кенигсберг, и предложил построить там замок. И для его возведения дал он щедрые дары, приличествующие [100] королевскому величию и чести, и, распрощавшись с братьями, возвратился в свои владения. После его отъезда братья, собрав войско и приготовив все необходимое для постройки нового замка, пришли к горе и месту, которые указал король, и воздвигли там замок, который в память и во славу сказанного короля назвали Кенигсбергом. И было это строительство совершено в год Господень 1255, вскоре после этого замок был перенесен на то место, где расположен ныне».¹⁷⁾

В отличие от чешских анналистов, автор «Exordium» проявляет гораздо большую осведомленность, когда речь идет о ходе военных действий и местностях, где побывал чешский государь. Если в чешских анналах Пршемысл идет просто «в Пруссию» и просто «пруссов» побеждает, то для местного автора существенно, что поход совершается именно против самбов, а Пршемысл разоряет конкретные «territoria» — Мединове и др. При этом создателю «Exordium» неизвестно, что ни маркграф Моравии, ни герцог Австрии не могли сопровождать Пршемысла, поскольку он сам был носителем того и другого титула. К тому же в ту пору Пршемысл еще не являлся королем, а автор «Exordium» именует его именно так. Подобная вольность весьма показательна — она говорит о том, что современники Пршемысла, весьма чутки к изменениям титулатуры, уже усвоили к тому времени, что правитель Чехии должен быть королем. Любопытно, что ту же «вольность» проявляет в своих посланиях к Пршемыслу папа Александр IV (1254—1261), знавший, разумеется, что Пршемысл еще не коронован.¹⁸⁾ Видимо, и сами участники похода воспринимали Пршемысла как короля, назвав построенный на указанном им месте замок Кенигсбергом.

« Exordium ordinis cruciferorum», возможно, является одним из источников главного произведения орденской историографии — «Хроники земли прусской», созданной священником Тевтонского ордена Петром Дусбургским в первой половине XIV в.¹⁹⁾ Походу Пршемысла в ней посвящена отдельная глава — «О подчинении самбов».²⁰⁾ Известие Петра Дусбургского не менее любопытно, чем сообщение «Exordium». На страницах «Хроники земли Прусской» [101] Пршемысл вновь предстает в качестве идеального правителя. Для подчинения остававшихся язычниками самбов его посылает сам Христос. «Король Богемии» характеризуется как «муж, в равной степени преданный Богу и искушенный в военном деле».²¹⁾ Он мудр, справедлив, милостив к покорившимся врагам и щедр по отношению к Ордену. Если учесть, что целый ряд немецких хронистов XIII—XIV вв., описывавших последнюю для Пршемысла битву на Моравском поле (1278), демонстрируют совсем иное отношение к Пршемыслу, представляя его неверным вассалом и едва ли не врагом Церкви, столь благосклонное отношение к Пршемыслу официального историографа монашеского ордена не может не показаться интересным. Несомненно, что Петр Дусбургский использовал в своем сочинении не только сведения «Exordium», но опирался также на какой-то другой источник, вероятнее всего — на устную традицию, бытовавшую в Ордене. В противном случае он не сообщил бы некоторых подробностей, таких, как рассказ о «старом муже, звавшемся Гедуне, отце Висегауда из Меденова, из рода тех, что зовутся Кандейм, который знал все о доблести бойцов Самбии».²²⁾ Этот эпически построенный рассказ призван еще раз подчеркнуть могущество правителя Чехии (численность его войска, которое «покрыло лед, словно саранча землю») и значимость совершенных им подвигов (только с таким огромным войском он, по словам Гедуне, мог справиться с народом самбов). Кроме того, здесь содержится указание на великодушие Пршемысла: король подарил Гедуне свои флажки, «чтобы он установил их на своем и своих родственников жилищах и чтобы, увидев знак короля, никто не смог причинить им вреда». Впрочем, великодушие Пршемысла ничего не дало: Гедуне «слишком медлил, не зная сколь стремительны бывают немцы на войне», и, вернувшись, нашел своих близких убитыми, а дома сожженными.²³⁾ Человеческая трагедия, которой Петр искренне сочувствует, лишний раз используется им для прославления крестоносцев. При этом он словно бы не замечает, что ни сам «король Богемии», ни значительная часть его людей немцами не были. В этом Петр мало отличается от тех немецких хронистов, которые, даже враждебно относясь к Оттакару, видели в нем тем не менее «своего». Другим указанием на использование Петром Дусбургским устной традиции является рассказ о ссоре, случившейся на мельнице между австрийцем и саксонцем (подстроенной, разумеется, самим дьяволом, желавшим воспрепятствовать «делу веры, кое Бог в провидении своем предназначил ко [102] спасению»). «Паломничество» едва не сорвалось, так как «не только воины и простой народ, но также король и другие государи облачились в боевые доспехи», и только «муж Божий» и «ревнитель мира» епископ Ольмюцкий (ближайший в ту пору советник Пршемысла Бруно Шауэнбургский) сумел восстановить согласие.²⁴⁾

При этом Петр Дусбургский повторяет некоторые неточности, содержавшиеся в «Exordium»: «короля» Оттакара вновь сопровождают «моравский маркграф» и «австрийский герцог»,²⁵⁾ но в данном случае это лишь дополнительное указание на источник, которым мог пользоваться Петр, так как подобные тонкости центральноевропейской политики и титулатуры семидесятилетней давности (Петр писал в 1320-е годы) не были существенны для орденского хрониста из далекой Пруссии.

Как уже отмечалось, «паломничество» Пршемысла было одной из первых значительных акций, совершенных им в качестве самостоятельного правителя. Несомненно, что главную роль в принятии им решения отправиться в Пруссию сыграло стремление повысить свой авторитет в глазах других имперских князей и римского папы. Это было тем более важно в связи с тем, что Пршемысл стремился тогда принять участие в выборах «римского» (т.е. немецкого) короля. Идея участия в них чешских правителей в то время еще не пользовалась всеобщим признанием. Так, составитель «Саксонского зерцала» (ок. 1220 г.) Эйке фон Репков прямо говорил в статье 150 раздела о земском праве, что «имперский шенк (кравчий. — В.К.), король богемский, не имеет права избрания, потому что он не немец».²⁶⁾ З. Фиала показал, что участие в выборах само по себе не было столь уж важным для чешских правителей XIII в. — за исключением тех случаев, когда оно могло принести им какие-то конкретные политические выгоды.²⁷⁾ В 1254—1255 гг. как раз и сложилась такая ситуация. После смерти в Италии римского короля Конрада IV Штауфена (21 мая 1254 г.) его сторонники в Швабии и соседних с ней областях выдвинули в противовес ставленнику папской партии на германском престоле Вильгельму Голландскому кандидатуру чешского князя, Штауфена по матери. Положение Пршемысла было затруднительным. На одной чаше весов оказались немецкая корона и расположение приверженцев Штауфенов, на другой — благосклонность римского папы, которому он еще раньше пообещал оставаться лояльным [103] по отношению к «поповскому королю» Вильгельму. С последним Пршемысл даже вступил в переговоры, предлагая ему добровольно отказаться от престола.²⁸⁾ В этих условиях крестовый поход приобретал значение политической демонстрации: богоугодное предприятие должно было на деле показать римской курии способности чешского князя как потенциального правителя империи — в отличие от слабого Вильгельма Голландского. Обстановка вокруг трона была весьма накаленной. В январе 1255 г., т.е. во время похода Пршемысла, на Вильгельма было совершено покушение: подожжен дом, где король ночевал. Он чудом остался жив, но все теперь думали о новых выборах.²⁹⁾ Не исключено, что именно поэтому Пршемысл не задержался в Пруссии надолго. Однако в первые месяцы 1255 г. Вильгельм активно наверстывал упущенное, сумев приобрести много новых сторонников, в том числе и среди представителей штауфеновской партии, в то время как на запрос Пршемысла папа Александр IV (1254—1261) ответил отказом.³⁰⁾ Но вскоре Вильгельм погиб в походе против мятежных фризов. Можно предположить, что помимо прочего этот поход также имел характер политической демонстрации и должен был показать способности Вильгельма как реального правителя Германии, являясь таким образом своего рода состязанием голландца в рыцарской доблести с его более удачливым соперником.

Разумеется, не только соперничество с Вильгельмом Голландским толкнуло Пршемысла в Пруссию. Поход давал возможность сплотить рыцарство подвластных ему земель в одном общем деле. Не менее важны и благочестивые мотивы. Крестовый поход давал его участникам дополнительную надежду на спасение, обеспечивая в то же время организатору похода благодарность тех, кто ему этой надеждой был обязан. Крестовый поход являлся наиболее полной реализацией рыцарского идеала. В связи с этим стоит обратить внимание на своеобразный культ Александра Македонского при чешском дворе, инициатором которого был Пршемысл II. Персы — противники македонского царя, в средние века рассматривались как аналог современных язычников.³¹⁾ Война с пруссами в этом случае являлась не только исполнением важнейшей обязанности идеального государя — быть щитом христианства против язычников, — но и прямым подражанием Александру, который в рамках куртуазной [104] культуры, получившей мощный импульс для своего развития в Чехии именно в правление Пршемысла II, и был воплощением такого правителя.

Крепость, построенная братьями в месте, указанном Пршемыслом, сыграла важную роль в истории Ордена. Одна из немногих она устояла в страшных испытаниях второго большого восстания прусских племен в 1260—1273 гг., когда владычеству Ордена на завоеванных ранее землях едва не пришел конец. Пршемысл, ставший к тому времени королем (на его коронации присутствовали двое епископов из Пруссии³²⁾), не остался в стороне от развернувшейся борьбы и зимой 1267/68 гг. вновь пришел на помощь Ордену. В ту пору он был самым могущественным правителем Центральной Европы. После разгрома в 1260 г. под Крессенбрунном венгерского короля Белы IV и его союзников в руках Пршемысла оказалась вся Штирия. В том отчаянном положении, в котором находился Тевтонский орден в 1260-е годы, помощь столь сильного союзника представлялась неоценимой.

Активная проповедь нового крестового похода против балтийских язычников началась еще до восстания самих пруссов, сразу же после сокрушительного поражения, нанесенного литовцами войску крестоносцев у озера Дурбе (13 июля 1260 г.). 9 сентября того же года папа Александр IV отправил из Субиако сразу шесть посланий. Одно из них было адресовано Пршемыслу II. Папа просил его не чинить препятствий доминиканцам и францисканцам в проповеди на его землях крестового похода.³³⁾ Аналогичное послание предназначалось маркграфу Бранденбургскому.³⁴⁾ Четыре других письма были адресованы разного звания духовным лицам, а также самим францисканцам и доминиканцам.³⁵⁾ Проповедь оказалась более чем своевременной, так как вскоре после дня Св. апостола Матвея (20 сентября) началось «второе отступничество пруссов, которое длилось пятнадцать лет» (Петр Дусбургский).³⁶⁾ Спустя неполных четыре года новый папа Урбан IV обратился к чешскому королю, увещевая его сразиться с русскими «схизматиками» и литовцами, которые «вместе с татарами» угрожают Польше и Пруссии. При этом папа разрешал Пршемыслу оставить себе завоеванные у врага земли.³⁷⁾ [105]

Однако лишь спустя три года Пршемысл начал подготовку к выступлению в Пруссию. В первую очередь он заключил договор с Орденом (19 сентября 1267 г.), в котором признавал верховенство братьев на ранее занятых теми прусских территориях, а те, в свою очередь, обещали по мере сил помогать королю при овладении Галиндией, Ятвягией и Литвой.³⁸⁾ 1 ноября 1267 г. пражский епископ Иоанн предписал, чтобы средства, собранные и завещанные верующими ради спасения души в помощь Святой земле, были под угрозой отлучения переданы Тевтонскому ордену.³⁹⁾

Вскоре поход состоялся, но оказался непродолжительным. По грамотам можно проследить, что 11 декабря 1267 г. Пршемысл еще находился в Праге, а к 16 февраля 1268 г. он уже вернулся туда.⁴⁰⁾ Впрочем, удивляет не это, так как Пршемыслу вообще не было свойственно подолгу задерживаться на одном месте. Интереснее другое: чешские повествовательные источники — как современные Пршемыслу II анналы, так и хроники эпохи Карла IV — почему-то умалчивают об этом походе. Составитель Пражских анналов находит более важным под 1268 г. отметить, что «предписал король Отакар выкопать в отдельных селениях ямы, в этих ямах поместить гуся или поросенка для ловли волков. И в этот же год предписал он обновить весы и меры и помечать их его знаком, чего прежде не бывало».⁴¹⁾ Значимость подобных мероприятий, разумеется, сомнению не подлежит, но отсутствие упоминания о походе против язычников все же вызывает недоумение. Молчание чешских анналов и хроник объясняется, по-видимому, тем, что поход не принес Пршемыслу новых лавров, окончившись практически ничем. Король, вероятно, сам не хотел, чтобы анналисты писали о его безрезультатном предприятии. Однако имеются другие сообщения о его выступлении на помощь Ордену. В отличие от чешских, австрийские и другие южнонемецкие памятники, авторы которых после падения Пршемысла не были склонны чрезмерно возвеличивать своего былого правителя, содержат краткие известия об этом. Так, Цвельтенские анналы откровенно сообщают: «Король Отокар, созвав благородных людей Богемии, Моравии, Австрии и Штирии в поход, двинулся против Пруссии, где, однако, ничего достойного не совершил».⁴²⁾ Каринтийский хронист XIV в. Иоганн Виктрингский отмечает: «В год Господень 1267 Оттокар идет в Пруссию, но из-за разлившихся [106] вод, которые в тот год не замерзли, возвращается. Однако для отражения нападений язычников он строит крепкий замок, который зовется Королевской Горой, и передает его братьям».⁴³⁾ Иоганн смешивает (что по прошествии столь долгого времени неудивительно) события двух походов: 1254/55 и 1267/68 гг. Что же касается сообщения о разлившихся и незамерзавших водах, то стоит вспомнить, что впоследствии именно теплая зима и незамерзавшие воды постоянно мешали сразиться с литовцами Карлу IV.⁴⁴⁾ Невозможность вести в теплую зиму военные действия в болотистых землях Пруссии и Литвы сомнений не вызывает, но в данном случае, король имел, кажется, и другие, не менее веские основания для возвращения на родину.

Некоторые исследователи полагают, что у Пршемысла были в ту пору далеко идущие планы: создать свое государство на территории Литвы, а также преобразовать Оломоуцкое епископство в архиепископство с распространением его юрисдикции на новые земли в Прибалтике.⁴⁵⁾ Вопросу о повышении ранга Оломоуцкого епископства уделил в свое время особое внимание Я. Голл, оценивший его как первостепенный в тогдашней политике Пршемысла II по отношению к Тевтонскому ордену.⁴⁶⁾ В XIII в. Чехия и Моравия в церковном отношении подлежали юрисдикции майнцского архиепископа. Стремясь к повышению статуса своего королевства, Пршемысл хотел основать собственное архиепископство. Как уже отмечалось, оломоуцкий епископ Бруно Шауэнбургский был его другом и советником. В 1267 г. король обращается к папе Клименту IV (1265—1268) с просьбой преобразовать оломоуцкое епископство в архиепископство для Галиндии, Ятвягии и Литвы, ссылаясь при этом на то, что в свое время (при Мефодии) архиепископство в Моравии уже существовало.⁴⁷⁾ Ответ Климента был дан в Витербо 20 января 1268 г. Папа отказал королю в его просьбе.⁴⁸⁾ О настроениях папы король наверняка узнал через своих агентов еще раньше, чем получил официальное послание, содержание которого должно было сильно разочаровать его и, как следствие, вызвать утрату интереса к походу. И это несмотря на то, что в остальном папа предоставлял Пршемыслу [107] довольно широкие полномочия, в частности — право основать в завоеванных землях новую митрополию и восстановить королевский престол в Литве, павший после гибели Миндовга.⁴⁹⁾

Интересы Пршемысла и Ордена не совпадали. «Полномочия» Пршемысла, дарованные ему Святым престолом, считавшим себя вправе по собственной воле распоряжаться землями «неверных», были достаточно неопределенными. Более того, чреватое различными превратностями завоевание Литвы было совершенно не нужно Пршемыслу. Вряд ли оно вообще было возможно. Попытки Тевтонского ордена подчинить литовское княжество, предпринимавшиеся на протяжении всего XIV в., как известно, успехом не увенчались. Не следует забывать, что в то время еще не была усмирена восставшая Пруссия, так что поход Пршемысла должен был, скорее всего, явиться одной из карательных акций — в стране, в отношении которой любые территориальные претензии со стороны чешского короля заведомо исключались, тем более что братья подписали с ним соответствующий договор (см. выше). Между тем Пршемысл Оттакар II был трезвым политиком. Совершая подвиги во имя веры и церкви, он не забывал о нуждах своего королевства и прочих подвластных ему земель. Основные его интересы были там. Ему не были, разумеется, чужды ни жажда славы, ни рыцарская доблесть, ни христианское рвение. Но славы он уже достиг, а в его рыцарственности и благочестии сомневаться не приходилось. Проявить себя достойным правителем и добрым христианином можно было не только с мечом в руке. Хорошо известна деятельность Пршемысла по основанию новых городов, замков, церквей и монастырей, в которой он за отведенную ему четверть века самостоятельного правления весьма преуспел.⁵⁰⁾

От прусских дел должна была отвлекать Пршемысла и ситуация в Немецком королевстве, которое переживало фактическое безвластие. В 1257 г. было избрано сразу два короля — испанец и англичанин, с которыми никто не считался. Сын Конрада IV и внук Фридриха II, последний представитель «змеиного рода Штауфенов» (как называли их римские папы) Конрадин готовился к выступлению в Италию, чтобы отвоевать владения своих отца и деда, «пожалованные» папой брату французского короля Карлу Анжуйскому. Как неудача, так и успех Конрадина могли сильно повлиять на положение дел в империи. Достаточно сказать, что вместе с последним Штауфеном уходил юный Фридрих Баденский — последний законный претендент на отошедшее Пршемыслу «Бабенбергское [108] наследство». В любом случае в 1268 г. перед чешским королем открывались новые возможности для политических маневров и комбинаций. 4 декабря того же года бездетный герцог Каринтии и владетель Крайны Ульрих, приходившийся Пршемыслу двоюродным братом, назовет того наследником своих земель (Ульрих умер 27 октября 1269 г.).⁵¹⁾ Вскоре в руки Пршемысла попадет небольшая область в Северной Италии — Порденоне, и его власть распространится вплоть до Адриатики.

Как участие Пршемысла в борьбе с язычниками на стороне Тевтонского ордена, так и причины, по которым он от этого участия отказывался, показывают, насколько сильно правитель Чехии был вовлечен в немецкие дела, стремясь играть в Германии того времени ведущую роль. Заботясь о своем королевстве, Пршемысл вовсе не стремился к разрыву сложившихся отношений с империей, хотя в условиях «interregnum» добиться этого было бы нетрудно. Напротив, он активно использовал те (возможно, мнимые) преимущества, которые давало ему нахождение Чехии в составе империи. Именно империя как фактор политической жизни Центральной Европы определяла его устремления и поступки. Другим важным фактором являлось папство. Свои политические инициативы Пршемысл стремился освятить авторитетом Святого престола. Проявляя качества незаурядного политика, Пршемысл, однако, постоянно находился в жестко заданной его предшественникам системе координат и не выказывал особого стремления из нее выйти. Возможно, в этом проявился свойственный ему реализм, возможно — личные склонности, а быть может, и своеобразный центральноевропейский «провинциализм» его мышления, неспособность, по словам Й. Яначека, подняться над «порочным кругом центральноевропейской политики».⁵²⁾

Каковы бы ни были результаты походов Пршемысла II в Пруссию, польза от них для Тевтонского ордена очевидна. Выступление чешского короля в 1267/68 г. явилось одной из многочисленных акций светских правителей, приходивших на помощь Ордену в трудное для него время, и оказало братьям моральную поддержку в истребительной войне, которая велась в те годы на земле пруссов.⁵³⁾ [109]

¹⁾ Истории Чехии в правление Пршемысла Оттакара II посвящена обширная литература. Отметим следующие работы: Novotný V. České dějiny. D. I. С. 4; Rozmach České moci za Přemysla Otakara II. Praha, 1937; Žemlicka J. Stoleti posledních Přemyslovců. Praha, 1986; Kuthan J. Přemysl Otakar II. Kral železný a zlatý, kral zakladatel a mecenáš. Vimperk, 1993.

²⁾ Goll J. Přemysla Otakara II. druhá výprava křižová a plán povýsiti biskupstvi olomoucké na arcibiskupstvi // Časopis Matice Moravské. 15. 1891. S. 102-136; Eiusdem. König Ottokars II. zweiter Kreuzzug // Mitteilungen des Instituts für österreichische Geschichtsforschung. 23. 1902. S. 236+239.

³⁾ Novotný V. Op. cit.

⁴⁾ Ясинский А.Н. Содействие чехов успехам германизации на берегах Балтийского моря. Юрьев, 1898.

⁵⁾ О Тевтонском ордене и завоевании Пруссии см.: Ewald A.L. Die Eroberung Preußens durch die Deutschen. Bd. 1-3. 1872—1884; Tunder M. Der Deutsche Orden im Werden, Wachsen und Winken bis 1400 mit einem Abriß der Geschichte des Ordens von 1400 bis zur neusten Zeit. Wien, 1955; Boockmann H. Der Deutsche Orden: Zwölf Kapitel aus seiner Geschichte. München, 1981; Górski K. Zakon Krzyžacki a powstanie państwa pruskiego. Wroclaw etc., 1977; Biskup M., Labuda G. Dzieje Zákonu Krzyžackiego w Prusach. Gdańsk, 1986; Пашуmo B.T. Борьба прусского народа за независимость (до конца XIII в.) // История СССР. 1958. № 6.

⁶⁾ Szymczak J. Przemysł Ottokar II, król czeski. Studium historyczno-genealogiczne // Prace komisji historii. IX. Bydgoskie Towarzystwo Naukowe. Seria C. N 16. Warszawa—Poznán, 1975. S. 76.

⁷⁾ Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae (далее — CDB). T.V. Fasc I. Pragae, 1974. N 20. P. 57-58.

⁸⁾ Preußsches Urkundenbuch (далее — PU). Bd.I.l. N 294. S. 219.

⁹⁾ Кулаков В.И. Древности пруссов. VI—XIII вв. M., 1990. С. 44.

¹⁰⁾ Biskup М., Labuda G. Op. cit. S. 151.

¹¹⁾ Momimenta Germaniae Historica (далее — MGH). Scriptores. T. 9. Hannoverae. 1851. P. 175.

¹²⁾ Ibid. Р. 181-182.

¹³⁾ PU. Bd.I.l. N 305. S. 227-228; CDB. T.V. Fasc.I. N 39. P. 81-83.

¹⁴⁾ Die ältere Chronik von Oliva und die Schrifttaffeln von Oliva. Einleitung // Scriptores rerum prussicarum (далее — SRP). T.I. Leipzig, 1861. S. 643-668.

¹⁵⁾ Dąbrowski J. Dawne dziejopisarstwo polskie (do roku 1480). Wrocław, 1964. S. 170.

¹⁶⁾ Источники дают различное написание второго имени Пршемысла II.

¹⁷⁾ SRP. T.I. S. 684-685. Еще одно современное известие о походе Пршемысла содержится в недавно открытом памятнике «Descriptio terrarum» (см.: Чекин Л.С. «Описание земель», анонимный географический трактат второй половины XIII в. // Средние века. M., 1993. Вып. 56. С. 203-225).

¹⁸⁾ CDB. T.V. Fasc.I. N 235. Р. 364-366.

¹⁹⁾ О хронике Петра Дусбургского см.: Pollakówna М. Kronika Piotra z Dusburga. Wrocław etc., 1968; Матузова В.И. Идейно-теологическая основа «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга // Древнейшие государства на территории СССР. 1982. М., 1984. С. 152-169; Она же. «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга в культурно-историческом контексте // Балто-славянские исследования. 1985. M., 1985. С. 102-118; Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М., 1997. Пер. В.И. Матузовой. {хронику см. здесь}

²⁰⁾ Ср.: Chronicon terrae Prussiae von Peter von Dusburg // SRP. Т. 1. P. 90-91.

²¹⁾ Ibid. Р. 90.

²²⁾ Ibid. Р. 91.

²³⁾ Ibidem.

²⁴⁾ Ibidem.

²⁵⁾ Ibid. P. 90.

²⁶⁾ Саксонское зерцало. M., 1985. С. 103. {См. здесь}

²⁷⁾ Fiala Z. Počátky české ucásti v kurfiřstkém sboru // Sborník historicky. VIII. Praha, 1961. S. 64.

²⁸⁾ Novotný V. České dějiny. D.I. С. 4. S. 37-39.

²⁹⁾ Moraw P. Von offener Verfassung zu gestalteten Verdichtung. München, 1989. S. 209; Novotný V. Op. cit. S. 43-44.

³⁰⁾ Novotný V. Op. cit. S. 44-46.

³¹⁾ Kuthan J. Op. cit. S. 26.

³²⁾ MGH. Scriptores. Т. 9. Р. 178.

³³⁾ PU. Bd.1.2. Königsberg, 1909. N 111. S. 101-102.

³⁴⁾ Ibid. N 112. S. 102.

³⁵⁾ Ibid. N 110. S. 99; N 113-115. S. 102-104.

³⁶⁾ SRP. T.I. P. 99.

³⁷⁾ PU. Bd.1.2. N 222. S. 166-167.

³⁸⁾ Ibid. N 268. S. 192; CDB. T.V. Fasc. II. N 514. P. 60-61.

³⁹⁾ PU. BD.1.2. N 270. S. 192; CDB. T.V. Fasc. II. N 521. P. 68-69.

⁴⁰⁾ SRP.T.I. S. 114.

⁴¹⁾ MGH. Scriptores. T. 9. P. 180.

⁴²⁾ Ibid. P. 656.

⁴³⁾ SRP.T.l. S. 252.

⁴⁴⁾ Karel IV. Vlástní životopis // Kroniky doby Karla IV. Praha, 1987. S. 30, 43; Beneš Krabice z Veitmile. Kronika pražského kostela // Ibid. S. 203, 222; František Pražský. Kronika // Ibid. S. 127.

⁴⁵⁾ Češi a Poláčci v minulosti. D.l. Praha, 1964. S. 77.

⁴⁶⁾ Goll J. Přemysla Otakara II. druhá výprava křižová a plán povýšiti biskupství olomoucké na arcibiskupstvi // Časopis Matice Moravské. 15, 1891. S. 102-136.

⁴⁷⁾ Ibid. S. 106.

⁴⁸⁾ PU. Bd.1.2. N 278. S. 196-197.

⁴⁹⁾ Ibid. N 278. S. 196-197; N 279. S. 197-198.

⁵⁰⁾ См.: Kuthan J. Op. cit.

⁵¹⁾ SzymczakJ. Op. cit. S. 77-78.

⁵²⁾ Janáček J. Český stát a Evropa v XIII. století // Folia historica bohemica. 1. 1979. S. 32-33.

⁵³⁾ Следует отметить, что после второго похода Пршемысла крестовых походов в Пруссию не было вплоть до похода ландграфа Дитриха Мейсенского (1272 г.). Война между пруссами и братьями в это время носила характер взаимных набегов (Biskup М., Labuda G. Op. cit. S. 182).