Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

И. О. Князькин.
Половцы в Нижнем Подунавье

Во второй половине XI столетия Днестровско-Карпатские земли становятся ареной передвижений многочисленных орд новой кочевнической волны в южнорусских степях. Это были половцы. Роль их в исторических судьбах Южной и Юго-Западной Руси оказалась чрезвычайно велика. Именно занятие половцами южнорусских степей в конечном итоге лишило Русь прямого выхода к Черному морю. Половецкое господство в степях Северного Причерноморья привело в начале XII столетия к падению Тьмутараканского княжества и утрате исконных русских владений в Приазовье, Прикубанье, на Северо-Западном Кавказе и на Керченском полуострове в Восточном Крыму. Сказалось движение половцев на запад и на судьбах Днестровско-Карпатских земель.

Половцы были ведущей силой в южнорусских степях в течение почти двух столетий, вплоть до монгольского нашествия, сыграв немаловажную роль в истории народов юго-востока Европы. Со второй половины XI в. половцы регулярно проходили по территории Днестровско-Карпатских земель, совершая военные походы на Балканы, в пределы Византии. Определение времени появления в Днестровско-Карпатских и Карпатско-Дунайских землях половецких веж (становищ) имеет немаловажное значение для решения проблемы присутствия половцев на соседних с Византией землях. Эта проблема является одной из узловых в средневековой истории Нижнего Подунавья, в исследовании взаимоотношений половцев с местным населением и их роли в политической истории региона.

Многие исследователи, занимавшиеся историей стран Юго-Восточной Европы XI—XIII вв., в той или иной степени затрагивали этот вопрос.

Ф. И. Успенский полагал, что к XIII в. занятие половцами Молдавии, Валахии и части Трансильвании уже было закончено. Болгарский историк Ст. Младенов, опираясь на сведения византийских авторов о вторжениях половцев на Балканы, относил захват половцами Нижнего Подунавья вплоть до реки Олт к концу XI века. Д. А. Расовский, исследуя вопрос об освоении половцами нижнедунайских степей, ссылаясь на русские летописи, считал, что с середины XII в. они уже постоянно кочевали в Подунавье.¹⁾ В работе В. К. Кудряшова внимание было сосредоточено на собственно «поле половецком» в южнорусских степях.²⁾ С. А. Плетнева, касаясь вопроса пребывания половцев в придунайских степях и взаимоотношений их [121] с балканскими государствами, отметила, что это «тема, требующая особого изучения».³⁾ По мнению румынского историка П. Дьякону, основывавшегося на известиях византийских авторов и русских летописей, в середине XII в. половцы господствовали в Олтении, Мунтении и на большей части территории Молдавии. П. Ф. Параска полагает, ссылаясь на «совокупность источников», что о постоянной концентрации половецкого населения на Нижнем Дунае говорить можно только с конца XII века. По мнению М. В. Бибикова, в середине XII в. низовья Днестра, Прута и Сирета, видимо, находились под контролем половцев.⁴⁾

Впервые отряды половцев вторгаются в Днестровско-Карпатские и Карпатско-Дунайские земли вскоре после своего появления в южнорусских степях. По сведениям венгерского хрониста XV в. Туроци, в 1070 г. половцы совершили первый набег на Венгрию. Они прошли через горный проход Мезеш и разорили провинцию Пир вплоть до города Бихора.⁵⁾ В 1078г. они появляются у Дуная, на территории Византийской империи. Вторжение их объективно способствовало борьбе болгар против византийского гнета. Половцы, проникшие в глубь Византии вплоть до Адрианополя, как отмечает К. Иречек, пользовались поддержкой болгарского населения по двум причинам: недовольство византийским гнетом и гонения властей на павликиан и богомилов. По сообщению И. Скилицы, когда половцы достигли стен Андрианополя, грек-павликиан Лека из Филиппополя взбунтовал народ против властей, а Добромир возглавил восстание в Месемврии.⁶⁾

В 1080 г. ромеям удалось заключить с половцами мирный договор, посредством которого они надеялись избавить от их набегов свои балканские территории и лишить болгар возможности поднимать восстания с помощью «варваров». Мир, однако, оказался недолгим. В 1083 г. империи пришлось отразить подряд два набега печенегов и половцев. В 1087 г. половцы совместно с печенегами находились в войске венгерского короля Соломона при его походе на Византию.⁷⁾

О половцах-кипчаках (куманах), сражавшихся в войсках византийского императора Романа Диогена против сельджуков в битве при Малазгирде (Манцикерте) в 1071 г., упоминает один из историков Сельджукидов ал-Бундари из Исфахана, писавший в первой половине XIII века. Точность этого сообщения вызывает сомнение. Современники, описавшие столь печальную для ромеев войну, о половцах ничего не сообщают. По словам писавшего по-арабски сельджукского автора XII в. Садр ад-Дина ал-Хусайни, в битве при Малазгирде на стороне ромеев сражались торки (узы) и печенеги.⁸⁾ Труд ал-Бундари представляет собой несколько сокращенную редакцию арабского изложения Имад ал-Дином Исфахани записок визира Ануширвана ибн Хамид Кашани, написанных им на персидском языке в XII веке. Не совсем точная редакция арабского перевода с персидского и могла привести к некоторым ошибкам, в результате которых в войске Романа Диогена и «появились» кипчаки вместо торков и печенегов. Скорее всего, ал-Бундари, знавший о том, что в XII — начале XIII в. в армии византийских императоров были отряды половецкой конницы, ретроспективно перенес имя половцев-кипчаков на других тюркоязычных кочевников, находившихся в составе войска Романа Диогена.

Передвижение половцев к границам Венгрии и Византии во многом облегчалось тем, что они шли проторенными путями, хорошо известными их предшественникам в южнорусских степях — печенегам. Печенеги же знали три пути в Венгрию: первый — через Железные ворота; второй — через Южные Карпаты по верховьям рек Олта, Мароша и Самоша; третий — с верховьев Сирета и Прута на Тису.⁹⁾

Едва ли могли затруднить движение половцев реки. Их умение преодолевать водные преграды точно описано еврейским путешественником рабби Ибн-Петахьей Регенбургским, странствовавшим по половецким степям в середине 70-х гг. XII века. «У обитателей этой земли (земли кедаров, половецкой земли — И. К.) нет судов, но они сшивают вместе по десять лошадиных растянутых шкур, обшивают их кругом по краям одним ремнем, [122] садятся на эти шкуры с телегами и кладью; затем привязывают концы шкур ремнями к хвостам лошадей, которых пускают вплавь и таким образом переправляются через реку».¹⁰⁾

Первое появление на Дунае уже не отдельных отрядов, а крупных половецких сил, относится к 1088 г., когда печенежский хан Татуш призвал половцев (куманов) для совместных действий против Византии. «Татуш покинул Дристру (Силистрию), чтобы заручиться поддержкой куманов и вместе с ними вернуться на помощь скифам (печенегам)». Половцы откликнулись на призыв печенегов, и в результате «к Истру (Дунаю) подходит Татуш с куманами, которых ему удалось привлечь на свою сторону. Видя столь большую добычу и такое множество пленников, куманы сказали скифским (печенежским) военноначальникам: «Мы оставили родину, проделали столь длинный путь и пришли к вам на помощь, чтобы делить с вами как опасности, так и победы. Мы выполнили свой долг, и вы не можете отправить нас назад с пустыми руками. Ведь мы непреднамеренно явились после окончания битвы, и виноваты в этом не мы, а император, поспешивший начать бой. Поэтому, если вы не разделите с нами добычу, то мы станем вашими врагами, а не союзниками». Скифы на это не согласились. Куманы не стерпели отказа и разразилась жестокая битва, в результате которой скифы были наголову разбиты и с большим трудом добрались до так называемой Озолимны. Теснимые куманами, они долгое время пробыли там, не решаясь пуститься в путь».¹¹⁾

Таким образом, призыв половцев оказался для печенегов излишним. Они своими силами успешно отразили нападение войск императора Алексея Комнина, нанесли им поражение, захватили богатую добычу и множество пленных. Долгожданные союзники теперь превратились в нежелательных гостей, претендующих на часть добычи. Неосторожная политика печенежских вождей, однако, привела к тому, что половцы обратили оружие против союзников и отобрали у них значительную часть награбленных ромейских богатств. Этот поход можно считать отправным пунктом дальнейшего половецкого продвижения в Карпатско-Дунайские земли и на Балканы, ибо половцы, ранее грабившие русские села и города, были поражены размерами добычи, доставшейся им во владениях Византии. Отныне походы половцев на Балканы происходят с завидным и, как правило, огорчительным для ромеев постоянством. Правда, их походы 1088 и 1091 гг. избавили Византию от печенегских орд, угрожавших самому существованию империи. Ведь в 1090 г. Алексей Комнин не без основания полагал, что держава находится на краю гибели и обращался ко всем христианским монархам Европы с отчаянным призывом о помощи против печенегов и турок-сельджуков, соглашаясь даже на уступки римской курии.¹²⁾

Империя, однако, была спасена не христианским воинством, а войсками половецких ханов. В 1091г. в пределах империи появились «почти сорокатысячное войско куман». Опасаясь возможного соединения печенегов с половцами, Алексей решил привлечь половцев на свою сторону. Он предложил их предводителям Бонялсу и Тугоркану (Маниаку и Тогортаку — в «Алексиаде» Анны Комниной) вступить в союз против печенегов. Половцы выдвинули следующее условие: они согласны три дня сражаться с печенегами, за что должны получить половину добычи. Страх византийцев перед печенегами оказался столь велик, что Алексей, со своей стороны, предложил половцам добычу при условии, что они согласятся преследовать печенегов 10 дней. Союз был заключен, и с помощью половцев ромеи нанесли сокрушительное поражение печенегам, захватив и их лагерь и большую часть орды в плен. В битве с печенегами на стороне ромеев и половцев принял участие и отряд численностью в пять тысяч человек, чья этническая принадлежность остается неясной.¹³⁾

Оценивая события 1088—1091 гг., нельзя не согласиться с мнением М. Я. Сюзюмова и Г. Г. Литаврина о неизбывности военной ситуации, в которой жила Византия из года в год, из столетия в столетие, непрерывно отражая постоянное давление на ее границы различных кочевых народов. [123]

Такого напряжения на своих границах не знала ни одна держава средневековой Европы, за исключением Руси.¹⁴⁾

С помощью половцев Византия избавилась от печенежской угрозы. Вскоре, однако, временные союзники Византии становятся ее постоянными врагами. События 1091 г. интересны еще и тем, что показывают резко возрастающую активность половцев на юго-востоке Европы, вызвавшую ответную реакцию соседних с причерноморскими степями государств. Половецкий вопрос был вынесен на великокняжеские съезды русских князей. В 1101 г. был заключен русско-половецкий мир у Сакова, и началась подготовка к покорению половцев Русью.¹⁵⁾

Одновременно с походом Боняка и Тугоркана в пределы Ромейской империи другое половецкое войско во главе с ханом Копульхом предпринимает поход на Венгрию. В. Г. Васильевский полагал, что этот набег совершили половцы, возвратившиеся из похода на Византию. Основой его предположения явилось сообщение Анны Комниной о том, что половцы возвращались за Дунай двумя отрядами. Кроме того, Васильевский опирался на сведения Туроци, который сообщает, что разгромив хана Копульха и преследуя разбитых кочевников, король Ладислав I столкнулся на Дунае с новыми силами половцев и также нанес им поражение. Сопоставление этих фактов и привело ученого к выводу, что король Ладислав I, преследуя половцев на Дунае, столкнулся с другими их отрядом, возглавляемым ханом Боняком.¹⁶⁾ Это предположение Васильевского не представляется достаточно убедительным. Едва ли можно отождествлять половцев хана Копульха с передовой частью войска Боняка и Тугоркана. Сразу после битвы с печенегами половцы в большинстве своем ушли за Дунай, не доверяя императору Алексею, который, однако, выслал им их долю добычи.

Недоверие половцев было вызвано жестокой расправой византийцев с печенегами, которым император обещал сохранить жизнь, однако в течение одной ночи пленные были беспощадно перебиты ромеями. Как писала Анна Комнина, «в одну ночь погиб целый народ». Потрясенные коварством своих союзников, половцы большей частью своих сил устремились к Дунаю. Оставшихся половцев император щедро одарил и отпустил в родные степи, предоставив проводников через Балканы.¹⁷⁾ Представляется маловероятным, чтобы уходившие за Дунай половцы после тяжелых боев с печенегами, нагруженные к тому же богатой добычей, отважились на столь далекий поход в глубь Королевства Венгрии. Битва между войсками Ладислава I и Копульха произошла на реке Темеш в Банате. Трудно представить себе, чтобы передовая часть половецкого войска за столь непродолжительное время, разделяющее возвращение двух половецких орд, успела бы завершить дальний поход и вернуться на Нижний Дунай. Скорее всего, походы Боняка и Копульха были не связанными друг с другом самостоятельными экспедициями.

В 1094—1095 годах Византийская империя вновь столкнулась с войсками ханов Боняка и Тургоркана. Знаменитые половецкие полководцы были союзниками мятежного претендента на константинопольский трон Псевдо-Диогена. Об этом событии скупо сообщает Лаврентьевская летопись под 6603 (1094—1095) годом: «Пошли половцы на греков, воевали на греческой земле: царь схватил Девгенича (Псевдо-Диогена — И. К.) и велел ослепить».¹⁸⁾

В «Алексиаде», естественно, известия о Псевдо-Диогене и его связях с половцами много подробнее. Когда в 1092 г. самозванец был схвачен в первый раз, то «самодержец отослал его в Херсон (Херсонес Таврический — И. К.) и приказал взять под стражу. Но тот, очутившись в Херсоне, стал по ночам подниматься на городскую стену и, высунувшись, заводил беседы с куманами, которые обычно туда приходили торговать и покупать нужные товары. Обменявшись с ними клятвами, однажды ночью он обвязал себя веревкой и спустился по стене вниз. Куманы вместе с ним отправились в свою страну. Он прожил там довольно долго и достиг того, что куманы уже начали называть его императором. В жажде хлебнуть [124] человеческой крови, вкусить человечьего мяса и унести из нашей страны богатую добычу, они решили «под предлогом этого Патрокла» вторгнуться всем войском в Ромейскую землю, чтобы посадить его на трон, якобы принадлежавший его отцу. Такие у него были намерения, и они не остались неизвестными самодержцу. Поэтому Алексей как можно лучше вооружил войска и приготовился к войне с варварами». Переход половцами Дуная в 1094 г. не стал неожиданностью для Алексея Комнина, поскольку о нем его предупредил некий Будило из знатных влахов.¹⁹⁾

Если некий знатный влах предупредил императора, то большинство влахов, населявших Балканы и не испытывавших к Византии сколь-либо добрых чувств, оказалось не на стороне половцев и Псевдо-Диогена. Как свидетельствует Анна, «между тем куманы узнали от влахов тропы через ущелья и легко перешли Зиг (Балканский горный хребет). Когда они приблизились к Голое, жители немедленно заключили в оковы начальника крепости и передали его куманам, которых они встретили радостными приветствиями». Как мы видим, местное население земель, когда-то входивших в состав Первого Болгарского царства — влахи, в первую очередь, и, должно быть, болгары — увидели в куманах своих союзников в борьбе против ненавистной Византии, ибо едва ли они должны были столь стремительно возлюбить неведомого им Псевдо-Диогена. Поддержка влахами и болгарами мятежного претендента на константинопольский престол и его половецких союзников только из желания увидеть во Влахернском дворце нового обитателя — мало реальна. Скорее, его и половецкого хана Тугоркана — по свидетельству Анны, половецким предводителем в войске Псевдо-Диогена был именно Тогортак (Тугоркан) — появление его за Дунаем местное население восприняло лишь как очередной повод для противоправительственного возмущения. Пример города Голои, первым открывшим свои ворота куманам, оказался весьма заразителен: «Видя, что Голоя во власти куманов, жители соседних городов — Диамболя и других перешли на сторону куманов, радостно встретили их, передали свои города и славославия Лже-Диогену».

Половецкое и византийское войска встретились близ Анхиала, но сражения здесь не произошло. Византийцы не решались напасть первыми, для половцев же прежде всего неудобной была сама местность. Как пишет Анна Комнина, «крепость Анхиал расположена следующим образом: справа находится Понт, слева каменистая, труднопроходимая местность, усаженная виноградниками, неудобная для движения конницы». Поэтому половцы решились отойти от Анхиала и поискать место, более пригодное для действий больших масс конного войска. По настоянию Псевдо-Диогена половцы двинулись к городу Адрианополю, местность близ которого была вполне удобна для конницы. Помимо этого претендент уверял половецких вождей, что Адрианополь, подобно Голое, Диамболю и ряду других городов охотно откроет перед ними свои ворота, тем более, что командовал тамошним гарнизоном Никифор Вриений, чьим «племянником» называл себя самозванец. «Куманы же, которым, как и всем варварам, легкомыслие и непостоянство присущи от природы, верили его словам».²⁰⁾

Доверчивость дорого обошлась половцам. Впрочем, еще хуже пришлось самозванцу, напрасно тешившему себя ложными надеждами. Поход на Адрианополь оказался для него роковым. Там, в земле, уже собственно греческой, нельзя было рассчитывать и на помощь местного населения. После захвата Псевдо-Диогена императорскими войсками половцы, потерпев ряд неудач, покинули территорию Византии. Возможно, желая восполнить неудачу за Дунаем, Тугоркан совершил набег на Русь. И это был его последний поход. На реке Трубеж близ Переяславля Русского в столкновении с войсками Святополка II Изяславича и Владимира Мономаха он был разбит и погиб в бою.

Отражая вторжение кочевников, византийцы порой сами переходят в наступление и преследуют половцев на северном берегу Дуная. О частом присутствии половцев на Дунае сообщает летопись при описании похода русских войск в 1106 году. «В лето 6614. (1106 г.) Воеваша Половци около [125] Зарскска и посла на них Святополк Яна, Иванка, Захарьина и Казарина и угонивше Половце до Дуная и побиша их в полон взяша». Однако, для утверждения, что уже в начале XII в. пребывание половцев в степях Нижнего Подунавья становится постоянными, эти сообщения оснований не дают. В поход 1094—1095 гг., как и предшествующие, половцы отправились из глубин южнорусских степей. Псевдо-Диоген установил контакт с вождями куман, находясь в ссылке в Херсонесе Таврическом.²¹⁾

В 1114—1115, 1118 годы вновь повторяются набеги половцев на Византию. По сообщению Анны, в 1114 г. половцы предприняли свой набег в осеннее время: «до императора дошел слух о переправе куманов через Истр. Уже в ноябре месяце восьмого индикта, в начале осени, он выступает из царицы городов и, созвав все свое войско располагает его в Филиппополе, в городах Петрич и Триадица, в феме Ниш и дальше до Браничева на берегу Истра. Алексей приказал проявлять большую заботу о конях, чтобы они стали упитанными и смогли носить на себе седоков в бою. Сам он находился в Филиппополе (совр. Пловдив) — это город в центре Фракии». (Характерна первоочередная забота императора о состоянии лошадей. Ведь драться-то ромеям предстояло с половецкой конницей.) Сделав все необходимые для будущей войны распоряжения, император Алексей Комнин занялся делами духовными, словопрениями с манихеями. «Как я уже говорила выше, — пишет Анна, — император по упомянутым причинам оказался в Филиппополе и, поскольку куманы еще не подошли, стал заниматься побочным делом с большим усердием, чем главным, отвращая манихеев от их горькой веры и приобщая их к сладостному учению».²²⁾

К делам военным император немедленно вернулся, как только поступили известия о том, что половцы переправились через Дунай и захватили Видны. По поводу сообщения Анны Комниной о набеге половцев 1114 г., когда они достигли Дуная близ Видиш и готовились к переправе, но, узнав о приближении императорских войск, не рискнули вторгаться в пределы Византии и вернулись в свои степи, М. В. Левченко высказал предположение, что здесь имеется в виду поход русских на Дунай при Владимире Мономахе.²³⁾ Едва ли это предположение основательно. Анна Комнина хорошо изучила тюркоязычных кочевников, побывавших во владениях ромеев в конце XI — начале XII века. Она различала печенегов, торков и половцев, поэтому вряд ли назвала бы половцами (команами) русские дружины Вячеслава Владимировича и Фомы Ратиборовича. Под именем команов в «Алексиаде» выступают только половцы. Да и само описание похода Алексея против этих команов никак не согласуется с действием русских войск на Дунае в 1116 г. Русские дружины овладели несколькими городами на Нижнем Дунае, где были оставлены после этого княжеские посадники, и попытались овладеть Дристрой (Силистрой). Команы же, по сообщению Анны Комниной, в 1115 г. переправились через Дунай много западнее Дристры — под Видином: «явился некий человек с берегов Истра (Дуная) и сообщил о переправе куманов. Император с бывшими при нем войсками без всякого промедления отравился к Данубию. Прибыв в Видин и не застав там варваров (узнав о приближении самодержца, они переправились назад), император немедленно отобрал храбрых воинов и приказал им преследовать варваров. Переправившись через Истр они немедленно двинулись вслед за варварами. Они преследовали их в течение трех суток, но, видя, что команы на кожаных плотах, которые они несли с собой, переправились через реку, протекающую за Данувием, вернулись ни с чем к самодержцу».²⁴⁾

В XI — начале XII вв. половцы еще не заняли нижнедунайские степи, они лишь совершали набеги на земли Королевства Венгрии и Византийской империи из глубин южнорусских степей Приднестровья. Стремление к обогащению за счет соседей-земледельцев в ходе дальних походов, как отмечала Плетнева, было особенно свойственно им в эту пору — как кочевникам, находившимся на первой, таборной стадии кочевания. При отсутствии постоянных вежей и при крайне неопределенной территории кочевания они еще не стремились к захвату чужих земель. К середине XII в. положение [126] в половецкой степи стабилизируется. В XII в. устанавливаются трассы кочевий, вежи половцев теперь занимают определенные территории, покидать которые было довольно затруднительно, поскольку соседние земли были заняты другими ордами.²⁵⁾

Переход половцев от таборного способа кочевания к созданию постоянных зимовий, стойбищ-вежей, являлся следствием серьезных социальных сдвигов в кочевническом обществе, он знаменовал собой становление у половцев раннефеодальных отношений. Знатные половцы, возглавлявшие вежи (аилы), постепенно присваивают себе право распоряжаться маршрутами и сроками перекочевывания населения. Определение порядка, направление кочевий, их размещения на новых стойбищах являлось в кочевом обществе выражением феодальной собственности на землю.²⁶⁾ Именно в этот период в степях Северного Причерноморья начинают складываться стабильные половецкие союзы, формировавшиеся уже не на родоплеменной основе, а на основе зарождения феодальных отношений.

Начальный период стабилизации в половецких степях привел к временному прекращению натиска половцев на Подунавье. С 1118 по 1148 г. в письменных источниках нет ни одного упоминания о половцах на берегах Нижнего Дуная. Единственное сообщение о половцах в Карпатско-Дунайских землях есть в венгерских источниках, где под 1143 г. глухо упоминаются некие «куманы в Дакии», но не поясняется, когда и откуда они туда пришли, на какой промежуток времени задержались.²⁷⁾ На прекращение половецкой активности в Нижнем Подунавье повлияли тяжелейшие поражения, которые половцы потерпели от русских войск в первые десятилетия XII в., походы Владимира Мономаха в глубь половецких степей, сковавшие силы половцев и резко ограничившие их возможности агрессивных действий против соседей. Опасаясь ударов Руси, половцы не рискнули предпринимать походы на Дунай. К середине века после того, как волжский князь Изяслав Мстиславич заключил с половцами мир в 1147 г., их походы за Дунай возобновились.²⁸⁾ Подробные сведения о появлении половцев на территории империи в середине XII в. можно найти у византийского историка Иоанна Киннама, в его сообщениях о войне императора Мануила Комнина с половцами в 1148 году. В этом походе участвовали крупные силы кочевников. Им даже удалось овладеть Дристрой, значительной крепостью на Дунае.²⁹⁾

Существует в историографии войны с половцами 1148 г. и мнение, что этой крепостью была не Дристра, но Демничник.³⁰⁾ Но привлечение дополнительных данных из источника XII в. — Иоанна Цеца — позволило достаточно уверенно утверждать, что куманы захватили именно Дристру.³¹⁾ Несмотря на успешное начало похода и захват византийской крепости, кочевники не рискнули углубляться на территорию империи и, «собрав добычу в римских владениях», вернулись на Дунай, где расположились лагерем, считая, видимо, себя в безопасности и не предполагая переправы ромейских войск во главе с самим василевсом на левый берег. Мануил Комнин, крайне раздраженный неожиданным вторжением половцев, заявил: «пусть я не буду тот, кому свыше вручено владычество над римлянами, если скифы не понесут же наказания за свою дерзость», и преследовал их на северном берегу Дуная. Ромеи настигли половцев у гор, находящихся недалеко от «тавроскифских границ».³²⁾ Толкование этого места, как отмечает Бибиков, вызывает большие споры и «приходится констатировать пока отсутствие удовлетворительного решения проблемы. Возможно, здесь речь идет о южных отрогах Восточных Карпат: под «Тавроскифской» землей Иоанн Киннам обычно понимает Галицкую Русь.³³⁾ Поскольку византийское войско, преследуя кочевников, прошло через долину и достигло лесистых гор, «тянувшихся во множестве», то битва императора Мануила с ними произошла, очевидно, в предгорьях Восточных Карпат. Двигаясь через степи Нижнедунайской низменности, византийцы нигде не обнаружили половецких веж. Важно и то, что кочевники покидали степи, не подозревая о погоне. Они просто возвращались в родные места, расположенные едали от Подунавья. Следовательно, в середине XII в. половецкие кочевья [127] еще не располагались в здешних местах. В то же время нельзя исключить и того, что часть половцев задержалась в Днестровско-Карпатских землях, присоединившись к уже обитавшим здесь печенегам, торкам, берендеям. Об этом свидетельствуют некоторые археологические находки на местах поселений XI—XII вв. в центральной части Прутско-Днестровского междуречья. Так часть погребений могильника Лимбарь близ Ханск к югу от Кишинева имеет северную ориентировку. Достаточно редко, но такая ориентировка была присуща в XI—XII вв. именно половцам.³⁴⁾

Также к половецким можно отнести и еще некоторые находки из того же могильника — кресало, стремена. Антропологические исследования ряда скелетов из могильника Лимбарь, проведенные антропологом М. С. Великановой, показали, что они скорее всего принадлежали представителям половецкого населения Днестровско-Прутского междуречья XI—XII веков.³⁵⁾

Следовательно, вполне обосновано мнение, что в результате постоянных передвижений половецких орд через Днестровско-Карпатские земли во время их походов на Византию во второй половине XI — первой половине XII вв. часть куманов осталась в регионе, присоединившись к уже немалому смешанному тюркскому населению, расселившемуся в южной и центральной частях. Хота сами половецкие союзы располагались далеко на восток от Дуная и Днестра, половцы, пусть в небольшом числе, уже вошли в состав населения Днестровско-Карпатских земель и Нижнего Подунавья и к середине XII в. были непосредственными соседями Византии.

Князькин Игорь Олегович — доктор исторических наук,
профессор исторического факультета Коломенского педагогического института.

[121] — конец страницы.

«Вопросы истории», № 3, 2000 г.

¹⁾ УСПЕНСКИЙ Ф.И. Образование Второго Болгарского царства. Одесса. 1879, с. 84; МЛАДЕНОВ Ст. Печенеги и узи-кумани в българската история. — Българска исторически библиотека. IV. София. 1931, с. 126; РАСОВСКИЙ Д. А. Роль половцев в войнах Асеней с Византийской и Латинской империями. Списание на Българската Академия на науките, 58. 1939, с. 203; ЕГО ЖЕ. Половцы: Пределы поля половецкого. — Анналы института им. Н. П. Кондакова. Т. IV. Прага. 1937, с. 158.

²⁾ КУДРЯШОВ В. К. Половецкая степь. Очерк исторической географии. М. 1946; ПЛЕТНЕВА С. А. Половецкая земля. В кн.: Древнерусские княжества. М. 1975, с. 165.

³⁾ ПЛЕТНЕВА С. А. Печенеги, торки и половцы в южно-русских степях. — Материалы и исследования по археологии СССР. М.-Л. 1958. № 62, т. 1, с. 151.

⁴⁾ DIACONU P. Les Coumans a Bas-Danube aux XI et XII sièsles. Bucuresti. 1978, p. 84; ПАРАСКА П. Ф. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. Кишинев. 1981, с. 15; БИБИКОВ М.В. Византийские источники по истории Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа (XII—XIII вв.), М. 1982, с. 119.

⁵⁾ Scriptores rerun hungaricaram. II. Budapestini. 1938, p. 366.

⁶⁾ Ioannis SKYLITZAE. Sinopsis historiarura. Brl.-N.-Y. 1979, p. 459; ИРЕЧЕК К. История на българите. София, с. 243.

⁷⁾ ЗЛАТАРСКИ В. Н. История на Българската държава през средните векове. Т. III. София. 1963, с. 165; АРТЮНОВА В. А. К вопросу о взаимоотношениях Византии с печенегами и половцами во время норманнской кампании. — Византийский временник. Т. 33. 1972. с. 119; РАСОВСКИЙ Д. А. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии. — Сб. статей по археологии и византиноведению, издаваемый Институтом им. Н. П. Кондакова. Т. 6. Прага. 1993, с. 3.

⁸⁾ Histoire de Seldjocuides de I'lraq par al-Bimdan d'apres Imad ad-Din al Kutub al Isfahani. — Recueil de texles relatifs a le histoire de Seldjoucjdes, Vol. II Lugduni Batavorum, Leiden. 1889, p. 39; Садр ад-Дин Али ал-Хусайни. Сообщения о Сельджукском государстве. Сливки летописей, сообщающих о сельджукских эмирах и государях. М, 1980, с. 57.

⁹⁾ РАСОВСКИЙ Д. А. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии, с. 3.

¹⁰⁾ Три еврейских путешественника XI и XII ст. Эльдар Данит, Р. Вениамин Тудельский и Р. Петахий Регенсбургский. СПб. 1881, с. 3.

¹¹⁾ Анна КОМНИНА. Алексиада. М. 1965, с. 208, 213.

¹²⁾ ВАСИЛЬЕВСКИЙ В. Г. Византия и печенеги. Труды. Т. I, СПб. 1908, с. 56, 83.

¹³⁾ Анна КОМНИНА. ук. соч., с. 233, 234, 235.

¹⁴⁾ СЮЗЮМОВ М. Я. Некоторые проблемы истории Византии. — Вопросы истории, 1959, № 3, с. 15-16; ЛИТАВРИН Г. Г. Византийское общество и государство в X—XI вв. М. 1977, с. 258.

¹⁵⁾ ПАШУТО В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М. 1968, с. 118.

¹⁶⁾ Анна КОМНИНА. ук. соч., с. 239; ВАСИЛЬЕВСКИЙ В. Г. ук. соч., С. 106.

¹⁷⁾ Анна КОМНИНА. ук. соч., с. 238, 239.

¹⁸⁾ ПСРЛ, I, с. 226-227.

¹⁹⁾ Анна КОМНИНА. ук. соч., с. 266, 267.

²⁰⁾ Анна КОМНИНА. ук, соч., с. 268, 270.

²¹⁾ Анна КОМНИНА. ук. соч., с. 266, 397; ПСРЛ. Т. II. М. 1961, стб. 257.

²²⁾ Анна КОМНИНА. ук. соч., с. 394, 396.

²³⁾ ЛЕВЧЕНКО М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М. 1956, с. 477.

²⁴⁾ ПСРЛ. Т. II, стб. 283, 284; Анна КОМНИНА. ук. соч. с. 397.

²⁵⁾ ПЛЕТНЕВА С. А. Половецкая земля, с. 267, 269.

²⁶⁾ ВАСИЛЬЧЕНКО И. Еще раз об особенностях феодализма у кочевых народов. — Вопросы истории, 1974, № 4 с. 195.

²⁷⁾ HURMUZAKHI-DENSUSIANU Е. Documents privitoare la istoria romanilor. II, Bucureşti, 1887, p. 133.

²⁸⁾ ПАШУТО В. Т. ук. соч. с. 207.

²⁹⁾ Иоанн КИННАМ. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов (1118—1180). СПб. 1859, с. 101-104; БИБИКОВ М. В. Византийские хроники и локализация половецко-византийской войны 1148 г. — Летописи и хроники. М. 1976.

³⁰⁾ ВАСИЛЬЕВСКИЙ В. Г. Из истории Византии в XII в. Союз двух империй (1148—1155). — Труды. Т. IV. Л. 1930, с. 30; ГРОТ К. Я. Из истории Угрии и славянства в XII в. Варшава. 1889, с. 132; ЗЛАТАРСКИ В. ук. соч. Т. II, София, 1972, с. 38.

³¹⁾ Ioannis TZETZAE. Epistule. Leipzig. 1972, 93.10; МУТАФЧИЕВ П. Съдбините на средновековпия Дръстьр. Избрани произведения. София, 1973, т. 2, с. 85; БИБИКОВ М. В. Византийские источники по Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа (XII—XIII в.), с. 119.

³²⁾ Иоанн КИННАМ. ук. соч., с. 101, 102.

³³⁾ БИБИКОВ М. В. Византийские источники по истории Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа (XII—XIII в.), с. 119.

³⁴⁾ ЧЕБОТАРЕНКО Г. Ф. Население центральной части Днестровско-Прутского междуречья в Х—XII вв. Кишинев. 1982, с. 19; ФЕДОРОВ-ДАВЫДОВ Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М. 1966, с. 9.

³⁵⁾ ЧЕБОТАРЕНКО Г. Ф, ук. соч., с. 19-20; ВЕЛИКАНОВА М. С. Об одной группе средневекового населения Молдавии по антропологическим данным. — Советская этнография, 1965, № 6, с. 61-75.