выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Торговля и мореплавание в бассейне Черного моря в древности и средние века.
Ростов-на-Дону. 1988 г.
[76] — начало страницы.
OCR Bewerr.
С утратой Византией контроля над Босфором в XIII в. Черное море оказалось открытым для торговых народов Западной Европы. Среди них особенно выделялись народы Северной Италии, обладавшие наиболее передовым опытом кораблестроения и навигации и располагавшие самой совершенной техникой кредитно-финансовых отношений. Благодаря их торгово-предпринимательской деятельности черноморская торговля получила новое качество: она была выведена из состояния региональной замкнутости и пришла в согласование с мировыми торговыми коммуникациями. [76]
Важное место в согласовании внутричерноморских и мировых, т. е. выходящих за пределы Босфора, связей заняли генуэзская Кафа и венецианская Тана. И тот и другой порты стали служить завершением регулярной навигации из Генуи и Венеции. Кафа получила некоторое преимущество, благодаря своему уникальному географическому положению на далеко выдвинутом в море полуострове, почти равномерно приближенном ко всем побережьям Черного моря. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Кафа входила в число обязательных пунктов, через которые пролегал путь венецианских галер,1) и что именно она осуществляла централизованное налогообложение судов, плававших во всех направлениях, в том числе и венецианских, державших курс на Тану. Злоупотребления кафинской администрации в сборе пошлин и служили обычным поводом к столкновениям с подданными республики Святого Марка.2) Роль Кафы особенно повышалась в годы закрытия Таны, вызывавшегося итальянско-татарскими и генуэзско-венецианскими противоречиями (1343—1348, 1355—1358, 1381—1382, 1387 гг.). В эти годы кафинские власти, опираясь на свой военный флот и гарнизон в Воспоро (Керчь), получали возможность исключительного контроля за плаваниями в Азовское море.3) Тогда и появились многочисленные свидетельства репрессалий, налагавшихся на венецианцев.4) В дальнейшем сама венецианская торговля в значительной мере переориентировалась на Кафу.5)
Используя преимущества географического положения и опираясь на значительный социально-экономический и военно-политический потенциал, Кафа могла осуществлять важнейшие торговые функции: с одной стороны, концентрацию продуктов промыслов, аграрного и скотоводческого хозяйств (как ближайшей периферии, так и всего Черноморья) в интересах последующего экспорта, а с другой стороны, распределение импортной продукции в ближайшую округу и другие страны черноморского региона. В реализации этих функций генуэзская коммуна Кафы опиралась на сеть крупных и мелких пунктов, служивших складочно-перевалочными местами на пути дальнейшего продвижения товаров. В большинстве из этих пунктов оформился консулат с прямым или косвенным подчинением Кафе, в некоторых — временные консульские представительства.
Наибольшие представления о торговле через Кафу в конце XIII в. дают акты генуэзских нотариев Габриэле ди Предоно, действовавшего в Пере (квартал в Стамбуле) в 1281 г., и Ламберто ди Самбучето, работавшего в самой Кафе в 1289—1290 гг.6) Согласно этим документам, на кафинский рынок было поставлено тканей Шампани более чем на 400 тыс. аспров-барикатов,7) [77] Витри-ле-Франсуа — на 90 тыс., Ломбардии — на 21 тыс., Шалон-сюр-Марн — на 10 тыс., Ипра и Поперинге — на 12 тыс., Германии — примерно на 40 тыс. Кроме этого, в актах упоминались ткани и сукно без определения, холст, фланель, одежда. В Кафу было импортировано с Запада серебра почти на 300 тыс. аспров, вина — на 70 тыс., золота — на 21 тыс. Что касается происхождения металлов, то некоторые акты вполне определенно указывают на слитки серебра с клеймом цекки Генуи.8) В отношении вин в актах также имеются отдельные указания на миланское неаполитанское, греческое вина и вино из Паролиме (Индир-лиман),9) причем те, что назывались греческими, скорее всего, происходили из Сицилии.10) Из Византии везли ковры, ткани «скамандри», импорт которых превышал 60 тыс. аспров. Из стран Восточного Средиземноморья поступали кипрская одежда и цератоний. Устойчивыми статьями ввоза могут считаться также сирийский хлопок, кипрский камлот, сахар, амбра.11)
Надо полагать, некоторая часть перечисленной продукции потреблялась в самой Кафе или служила фондом для обмена с ближайшей периферией. Большая же часть распределялась в крымском, азовском, кавказском и анатолийском направлениях. В Тану отправлялись сукна Ломбардии, Витри-ле-Франсуа и прочие ткани. Туда же вывозилось вино, которое вероятнее всего потреблялось самими итальянскими колонистами. Кроме Таны, импортное вино отправлялось в Солхат (Старый Крым), Воспоро и Матрегу (Тамань), где находились значительные фактории генуэзцев, а в двух последних пунктах, кроме того, — генуэзские гарнизоны. В Копу (Славянск-на-Кубани) отправляли одежду, в Севастополь (Сухуми) — холст и сукно. В Трапезунд (Трабзон) вывозили более ценившиеся тогда шалонские ткани, сукно, слитковое серебро. В Савасто (Сивас), достигавшийся с наименьшими издержками из порта Симиссо (Самсун), отправляли дорогие фландрские ткани из Ипра и Поперинге, шампанские и шалонские материи, а также серебро. В Турцию, имевшую выход к Черному морю в Синопе, везли ткани Шампани. Не обходилось вниманием и западное побережье Черного моря, где кафинцам был хорошо знаком порт Вичина (дельта Дуная).12)
Те же направления торговли служили интересам концентрации восточного и северного импорта на рынке Кафы. Через Солхат и Тану в Кафу поступали среднеазиатские сорта шелка: из оазиса Мерв Шадян, Хорезма, Ургенча, а также беличий мех с ургенчского пушного рынка. Через кавказские порты прибывал шелк Грузии, Гиляна, Талиша, Шеки, Ганджи, Астары и области, населенной лезгинами. Из Кафы эта продукция централизованно экспортировалась в Италию. Согласно актам Самбучето, [78] объем шелка-сырца, вывезенного в Геную, превышал по стоимости 33 тыс. аспров. Через анатолийские порты Кафа получала мосульские ткани, аксамит, бокаран, назик, специи, из которых в актах упоминались рокцелла, киноварь, мускат, ладан. Специи, очевидно, предназначались для дальнейшего вывоза в Европу, но нередко их вместе с тканями отправляли в Тану. Через Крым и Тану в Кафу доставлялась русская пушнина, из которой наибольшее распространение получили беличьи, лисьи, куньи и горностаевые меха.13) О масштабах торговли мехами могут свидетельствовать операции венецианца Николетто Гатта до первого кризиса в Тане: он приобрел 460 шкурок белки, 100 лисьих, 132 куньих и 26 шкурок каменных куниц.14)
В еще большей степени проявлялась функция Кафы по концентрации продуктов местных промыслов, аграрного и скотоводческого хозяйств. На первом месте здесь, конечно, было зерно. Кафинские торговцы грузили пшеницу, просо, рожь на крымских пристанях Конестази (м. Чауда), Ле Фети (Евпатория), Воспоро, в азовских гаванях Полисси (Бердянск), Россо (устье р. Миус), Порто Пизано (Таганрог), Кабарди (Танаис), Тане, Заккарии (? южное побережье Таганрогского залива), Печенеги (около Ейска), Таро (коса Долгая), Пеше (Бейсугский лиман), Сан Джорджо (?) и даже в анатолийской гавани Нипо (Алабли-залив).15) В 40-е годы XIV в. к ним добавились порты Солдайя (Судак), Чембало (Балаклава), Херсонес.16)
Часть зерна предназначалась для последующей отправки в западном направлении, за Босфор, как, например, партия пшеницы в 5 тыс. мин (412,2 т), которую предполагалось продать в Пизе и Генуе, Провансе и Испании, Сирии и Тунисе. Значительная часть зерна служила нуждам внутричерноморского обмена. Так, судя по актам Самбучето, почти 6 тыс. модиев (1682 т) было экспортировано из Кафы в Трапезунд, еще 410 модиев (115,4 т) в Керасунт (Гиресун), около 175 модиев (49,3 т) в Симиссо и 162,4 модия (45,7 т) в другие пункты Черного моря, не отмеченные в актах.
Необычайно большой размах приобрел вывоз воска, потребность в котором определялась развитием свечного и бумажного производств. Только в 1289—1290 гг. в Геную было отправлено воска почти на 9 млн. аспров, в Перу — на 17,8 тыс. Часть воска, стоимостью 54 тыс. аспров, составила товарный резерв в самой Кафе.
Немалое значение имел также вывоз квасцов, которые поступали в Кафу через анатолийские порты Трапезунд и Керасунт. Согласно актам Самбучето, из Кафы в Геную было экспортировано более 9 тыс. кантариев (428,9 т) малоазийских квасцов на [79] сумму 78 тыс. аспров. Еще около 56,6 кантария (2,7 т) остались на внутреннем рынке Кафы. Масштабы экспорта данной продукции обусловлены спросом в текстильном и кожевенном ремеслах, где они использовались для апретуры, фиксации окраски и операций дубления.
Несколько меньшее значение имел вывоз бычьих, бараньих и козьих кож. Бычьи везли главным образом в Италию, козьи, напротив, обменивали в понтийском регионе, в частности в Тан. Для дальнего экспорта использовалась иногда соль, которую грузили в гавани Чиприко (добывавшуюся в Тобечикском озере), а позднее — в Ле Салине (добывавшуюся в озерах Саки, Кизил-яр, Кичик-бель). Гораздо большее значение соль имела во внутрипонтийском обмене. Только по актам Самбучето в Трапезунд отправлено 1,4 тыс. модиев (390,3 т) соли, в Синоп — 2 тыс. (565,8 т), в Керасунт — 400 модиев (112,6 т). Наконец, в дальнем экспорте использовались рыба и икра, которые грузили в Тане, Копе, Ла Чичи (Ачуев), Даромегаре (?) и Ло Ианке (?). Крупные партии осетрового балыка — от 10 до 65 милиариев (3,2-20,6 т), отправляли на Босфор, в анатолийском и кавказском направлениях. Характерно, что суда, груженные рыбой, заходили, как правило, в несколько портов, начиная с близлежащих кавказских.
С конца XIII в. выход на средиземноморский рынок получила работорговля. В нотариальных актах часто фигурировали черкесы, лазы, абхазцы, венгры, татары, русские, болгары, команы и даже упоминается индиец. Этнические характеристики, приводимые в актах, способны указать на районы рекрутирования невольников. Черкесы, лазы, абхазцы привозились в Кафу через кавказские порты, из которых особо выделялся Севастополь. Венгры и болгары привозились либо через порты западного побережья Черного моря, либо, если под венграми понимать представителей угорских народов Поволжья, а под болгарами — выходцев Волжской Булгарии, через Тану, равно как русские и татарские рабы.
Со второй половины XIV в. в связи с общим ухудшением экономической конъюнктуры и кризисом основных держав черноморского бассейна — Золотой Орды и государства ильханов — наметился спад в развитии мировой торговли.17) Прямые связи с Италией становятся многоступенчатыми и развиваются преимущественно с перевалкой на Босфоре. Возрастает удельный вес связей Кафы с восточным и западным побережьями Черного моря. Большее значение приобретает торговля внутри Понтийского бассейна. И здесь Кафа явилась передатчиком продуктов дальнего импорта из Таны и кавказских портов к западному [80] побережью и обратно. В Западном Причерноморье возросла роль хорошо известных кафинцам портов: Монкастро (Белгород-Днестровский), Илличе (около Цюрупинска), Килии (Старая Килия), Ликостомо (Волково).18) Таким образом, происходила регионализация торговли. Но в условиях XIV в. этот процесс был связан с прогрессивным развитием многих черноморских городских центров, стимулировавших региональный обмен своим товарным производством и растущим спросом на продукты питания и сырье. С собственными нуждами Кафы и подчиненных ей генуэзских колоний связаны многочисленные факты отправки судов за продовольствием на западное, кавказское и анатолийское побережья. Документы массариев Кафы 1374, 1381—1382, 1386—1387 гг. фиксировали поставки хлеба кафинской коммуне из Загоры (Болгарии), Ликостомо, Килии, Монкастро, Илличе, Матреги, Мапы (Анапа), Зихии, Севастополя, Фассо (Поти), Вати (Батуми), Трапезунда, Симиссо, Самастри, Синопа. Суда кафинцев плавали за зерном и в менее известные пункты: Каваллари (м. Такиль), Калинимен (устье р. Цемес), Куба (Мамай-Кале). Сама Кафа в свою очередь перераспределяла зерно среди подчиненных ей поселений.19)
Представление об уровне поставок могут дать следующие факты: в 1381 г. панфила Сегурано Бога и Бартоломео Пеголо погрузила в Илличе проса на 70 соммо (около 400 модиев, т. е. 112,6 т); в 1386 г. два кафинских судна — гриппарион Никколо Вароло и кока Амброджо Боно — погрузили 250 и 248 модиев (70,4 и 69,8 т) пшеницы Загоры.20) Дальний экспорт зерна характеризовался перевалкой в Пере и некоторым сокращением объема в конце XIV в. Так, в 1384 г. Кафа поставила в Геную 31 344 мины (2584 т) зерна, в 1388 г. — 30 524 (2516 т), в 1392—1393, годы сильного неурожая в южнорусских землях, Кафа отправила более 7 тыс. мин (577 т). В те же самые годы кафинская коммуна сама осталась без хлеба и должна была искать помощи за Босфором. Так, в 1394 г. в порт Кафы было отправлено 4 тыс. мин (330 т) провансальской и сицилийской пшеницы. В начале XV в. экспорт зерна из Кафы в Геную стал вновь возрастать: в 1406 г. его объем составил 5 927 мин (488,6 т), в 1408 г. — 11 794 мины (972,2 т).21)
Та же тенденция спада в конце XIV в. и кратковременного подъема начала XV в. наблюдается на примере дальнего экспорта пушнины. Если в 1395 г. в Италию вывезено 43 колло (103,2 тыс. шкурок) беличьего меха Кафы и Таны, то в 1396 г. только 2 колло (4,8 тыс. шкурок) белки и куницы Кафы, а год спустя — 1 колло (2,4 тыс. шкурок) и 18 карабий. В 1401—[81]1402 гг. экспорт белки в Италию уже повысился до 3 колло (7,2 тыс. шкурок), а в 1404 г. — до 4 (9,6 тыс.).22)
Что касается работорговли, то об ее упадке в связи с кризисом конца XIV в. вообще говорить не приходится. О размахе работорговых операций в Северном Причерноморье как раз в кризисный период наглядно свидетельствуют 250 актов венецианского канцелярия в Тане Бенедетто Бьянко, составленных в 1359—1368 гг., и 9 актов скрибы галер Романии Марко Марчелло, составленных за короткий период стоянки в порту Таны в 1362 г.23) Фрагментом той же деятельности, продолжавшейся в начале XV в., служит серия из 20 актов венецианского нотария Моретто Бона.24) В экспорте рабов роль Кафы была особенно велика, что обусловливалось ее монополией на транспортировку невольников, гарантированной соглашениями с местными правителями. Кроме того, нельзя не учитывать церковного контроля, возложенного на католического епископа Кафы и призванного воспрепятствовать вывозу христиан.25) Массарии Кафы 1410 г. неоднократно фиксировали расходы на отправку судов за рабами в порты от Синопа до Перы. Официальные документы Генуи отчетливо указывают на поступление рабов на кафинский рынок из Таны, Воспоро, Севастополя, Фассо, Вати и других портов Черного моря.26) Основным направлением вывоза был Египет, где рабы составляли гвардию мамлюков, в некоторой степени Майорка и Сицилия, в хозяйстве которых была велика доля рабского труда, и лишь в незначительной мере — Италия. Судя по сообщению Эмануило Пилоти XV в., объем экспорта рабов составлял 2 тыс. человек в год.27)
В актах конца XIV в. находят отражение и другие традиционные статьи черноморского экспорта. Есть, например, упоминания о воске, квасцах, рыбе, касающиеся небольших партий, отправлявшихся с перегрузкой в Пере. Обращает на себя внимание факт вывоза лафетов из Кафы в Перу,28) что должно, на наш взгляд, иметь отношение к собственно кафинскому производству. Столь же показательны случаи ввоза в Кафу синопской меди,29) которая скорее всего шла на нужды крымских ремесленников.
Исключительная роль Кафы в экспорте восточной продукции все более и более снижалась. Шелк, хлопок, специи вывозили на запад из целого ряда укрепившихся в конце XIV в. центров северного, восточного и южного побережий.30) Пожалуй, несколько дольше сохранялась функция Кафы в распределении европейского импорта. Записи массариев Кафы конца XIV — первой половины XV в., равно как и другие источники, фиксировали распространение в городе итальянских материй и одежд, в [82] особенности из Флоренции, Милана и, конечно, Генуи и Венеции. Эта продукция отправлялась в страны западного побережья Черного моря, в крымском и азовском направлениях, в частности в Солхат, Орду, Тану, Копу, а также в анатолийском направлении.31) Есть сведения о ввозе из Италии оружия, которое распределялось из Кафы среди подчиненных колоний. Имеются упоминания о ввозе стекла.32)
В XV в. процесс регионализации еще более углубляется. Итальянский купеческий капитал все явственнее обнаруживает признаки кризиса, обусловленного как внутренними закономерностями развития, так и внешними условиями: распадом Золотой Орды, обеспечивавшей сообщение с Востоком, формированием национальных государств в Черноморском бассейне с собственным купеческим сословием и выдвижением Турции как основной политической и экономической силы на Черном море. Показателем развития собственно черноморской навигации и торговли служат многочисленные факты столкновений местных и итальянских предпринимателей. Так, например, кафинские документы сохранили сведения о наложении репрессалий на товары и имущество подданных грузинского князя, действовавших в Кафе. Аналогичные меры воздействия предпринимались в отношении купцов — подданных великого князя Московского, воеводы Валахии.33) Кафинские власти не раз предъявляли имущественные претензии к торговцам — выходцам из Трапезунда, Синопа, Симиссо.34) Все эти данные убедительно свидетельствуют о возросшей торговой активности понтийского населения.
Подобные же факты можно привести относительно местной навигации. Так, например, в одном документе от 1425 г. говорится о греческом гриппарионе, ставшем объектом нападения генуэзцев. В другом источнике того же года сообщается о черкесах, приплывших по Дону и ограбивших венецианцев в Тане. Вследствие этого инцидента появилось постановление сената, предписывавшее снарядить две крытые барки для пресечения подобных набегов.35) Документы 40-х годов XV в. сохранили свидетельства о столкновениях генуэзцев с турецкими галерами, синопским гриппарионом, нагруженным рыбой и продовольствием.36) В 1455 г. генуэзец Мартино Вольтаджо захватил турецкий гриппарион с 450 кантариями (21,4 т) синопской меди и доставил в Кафу. Позднее этот груз было предписано отправить в Геную. Тогда же было захвачено судно, шедшее из Синопа со 100 рабами на борту, и приведено в кафинский порт. Есть еще одно сообщение о захвате двух турецких нав, из которых одна была доставлена в Кафу, а другая — в Чембало.37) Естественно, что и турецкие, и местные власти отвечали теми же средствами. [83]
Характерно, что из пяти судов, отправленных Генуей в Кафу в 1453—1455 гг., пункта назначения достигли только два, остальные стали жертвами нападения турок. От них же пострадали две генуэзские навы, транспортировавшие в 1456 г. в охваченную голодом Кафу 10 тыс. мин (824,3 т) испанской и тунисской пшеницы. Хлеб так и не достиг берегов Крыма, не сбылись проекты вложить вырученные от продажи деньги в металлы, шелк, кошениль, воск.38) Постоянные нападения на итальянцев совершались в Керченском проливе, для пресечения которых Кафа снарядила экспедицию в составе навы, галеры и небольшого судна. Однако через некоторое время, в 1470 г., вновь была захвачена кафинская барка, шедшая в Копу и Батияр. Коммуна Кафы наложила запрет на плавания в Копу. В результате такого эмбарго рыбопромысловые районы Прикубанья лишились поставок крымской соли.39) Судя по тому, что вскоре торговые взаимоотношения возобновились, можно предположить, что эта мера дала генуэзцам ожидаемый результат: местные власти должны были дать гарантии безопасности навигации. Небезынтересны данные о мусульманских капитанах, плававших к устью Днепра, о некоем комане, патроне галеоты, и некоторых других, упомянутых в итальянских источниках.40) Конечно, нельзя не сознавать, что итальянский источниковедческий фонд дает далеко не полную картину местной черноморской торговли, а только в той мере, в какой эта местная торговля приходила в сопрокосновение с итальянской. Независимое развитие местной торгово-предпринимательской деятельности и постепенное вытеснение ею итальянского купеческого капитала доказывают греческие торговые книги, греческие и турецкие портоланы и навигационные пособия, характеризующие Черное море, русские грамоты второй половины XV в., подтверждающие знакомство московских гостей с морскими путями в Константинополь и Заморье.41)
Другим важным проявлением регионализации стала утрата ведущей роли отдельных центров обмена — таких, как Кафа, и выдвижение ряда равнозначных центров по всей береговой линии Черного моря. Система морских коммуникаций стала гораздо более множественной. Во второй половине XV в. Кафа уже не выступала монопольным центром, в котором концентрировалась продукция всего Черноморья и из которого распределялся импорт во всех направлениях. Преобладающее развитие получили те торговые связи, которые отвечали интересам внутреннего развития города. Не случайно в документах этого периода преобладает информация о поставках сырья в Кафу, о широких закупках продовольствия, о вывозе собственной ремесленной продукции. Так, в актах 50-70-х годов XV в. сообщается о плаваниях за зерном в Монкастро, Воспоро, Тридуум, о плаваниях за рыбой и икрой в Копу, Батияр.42) Записи массариев Кафы того же периода содержат сведения о расходах на поставку из Молдавии и Валахии хлеба, риса, баранины, кур, свечей.43) Сама Кафа в свою очередь отправляла вино, производившееся в ближайшей округе, и есть сведения об экспорте данной продукции в Россию.44) Широкое распространение получила продукция кафинских шелкоткачей, о которых в начале XV в. писал Джованни Галонифонтибус.45) Кафинская парча упоминалась в таможенных установлениях Константинополя времен первых султанов, кафинские шелковые ткани часто назывались в русских грамотах.46) Высоким спросом пользовалась продукция кафинских ювелиров.47) В этих ремеслах, так же как и в других, на пример в кораблестроительном, стеклодувном, художественной обработке камня, чекане монеты, несомненна роль итальянских мастеров, особенно, по-видимому, на этапе становления. Однако дальнейшее их развитие уже после падения итальянских коло ний в Северном Причерноморье было целиком связано с местной средой. С той же средой были связаны и новые перспективы развития торговли.
Таким образом, к 70-м годам XV в. произошло замыкание обмена рамками Черноморского региона. Прямые связи со средиземноморскими рынками утратили значение. Внешнее контактирование переместилось к границам региона, распространяясь по всему его периметру. Там накапливалась товарная масса с последующей передачей соседнему региону. В этих условиях основные торговые функции выполняло не узкое сословие купцов отдельных крупных городов, а широкие торгово-ремесленные слои многих городов и поселений. В конечном счете регионализация явилась проявлением распространения товарно-денежных отношений вширь и должна быть оценена как прогрессивный фактор.
1) Thiriet F. Régestes des déliberations du sénat de Venise concernant la Romanie. Р.; La Haye, 1958. T. 1. N. 853, 913, 955; 1959. T. 2. N 1742, 1811; 1961. T. 3. N 2294, 2319.
2) Ibid. T. 1. N 689.
3) Jorga N. Notes et extraits pour servir à l'histoire des croisades au XV-e sièс1е // Revue de l'Orient Latin. 1896. T. 4. P. 35.
4) I libri commemoriali della Republica di Venezia. Venezia, 1884. Vol. 3. P. 164, 315.
5) Thiriet F. Op. cit. T. 3. N 2493, 2569, 2653.
6) Bratianu G. Actes des notaires génois de Péra et de Caffa de la fin du treizième siècle. Bucarest, 1927; Balard M. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambuceto 1289—90. Р.; La Haye, 1973.
7) Lunardi G. Le monete delle colonie genovesi. Genova, 1980. P. 33. (1 acпp = 1,824 г).
8) Bratianu G. Recherches sur le commerce génois dans la mer Noire au XIV-e siècle. P., 1929. N 16; Balard M. Op. cit. N 612, 652.
9) Balard M. Op. cit. N 1, 18, 254, 293, 299, 880, 883.
10) Pegolotti F. B. La pratica della mercatura. Cambridge (Mass), 1936. P. 39.
11) Bautier R. H. Points de vue sur les relations économiques des occidentaux avec les pays d'Orient au moyen âge // Sociétés et compagnies de cоmmerce en Orient et dans l'Océan Indien. Actes du 8-ème Colloque international d'histoire maritime. P., 1970. P. 314-315; Borlandi F. El libro di mercatanti et usanze de'paesi. Torino, 1936. P. 59-63.
12) Bratianu G. Vicina. I // Bulletin de la section historique Académie Roumaine. 1923. T. 10. N 34; Balard M. Op. cit. N 258, 488, 885.
13) Balard M. Op. cit. N 53, 132, 201, 367.
14) Morozzo della Rocca R. Lettere di mercanti a Pignol Zucchello (1336—1350). Venezia, 1957. N 3-6.
15) Balard M. Op. cit. N 410, 617; Pegolotti F. B. Op. cit. P. 55; Kretschmer K. Die italienischen Portolane des Mittelalters // Veröffentlichungen des Instituts für Meereskunde und des Geographischen Instituts an der Universität Berlin. 1909. H. 13. S. 644-646, 650.
16) Morozzo della Rocca R. Notizie da Caffa // Studi in onore di A. Fanfani. Milano, 1962. Vol. 3. N 5, 7, 10; Balbi G. Caffa e Pera a metà del Trecento // Revue des études sud-est europeennes. 1978. T. 16. N 2.
17) Kedar В. Mercanti in crisi a Genova e Venezia nel'300. Roma, 1981.
18) Gjuzelev V. Du commerce génois dans les terres bulgares durant le XIV-е siècle // Bulgarien historical review. 1979. N 4.
19) Musso G. Note d'archivio sulla «Massaria» di Caffa // Studi genuensi. 1964/1965. Vol. 5. P. 62-98.
20) Гюзелев В. Средневековна България в светлината на нови извори. София, 1981. С. 202-203.
21) Balard M. La Romanie génoise (XII-е — début du XV-e siècle). Rome, 1978. P. 759-764.
22) Delort R. Le commerce des fourrures en Occident à la fin du moyen âge. Rome, 1978/1980. P. 1006-1007.
23) Verlinden C. Le recrutement des esclaves à Venise aux XIV-e et XV-e siècles // Bulletin de l'Institut Belge de Rome. 1968. T. 39. P. 83 — 201 ; Fenster F. Zur Fahrt der venezianischen Handelsgaleeren in das Schwarze Meer 1362 // Byzantinoslavica. 1978. T. 39. N 2.
24) Moretto. Bon notatio in Venezia, Trebisonda e Tana (1403—1408). Venezia, 1963. N 20-40.
25) Jorga N. Op. cit. 1898. T. 6. P. 128.
26) Ibid. 1897. T. 5. P. 157; T. 6. P. 128.
27) Verlinden С. Le commerce en mer Noire des débuts de l'époque bysantine au lendemain de la conquête de l'Egupte par les ottomans. M., 1970. P. 11.
28) Airaldi G. Studi e documenti su Genova e l'Oltremare. Genova, 1974. N 7.
29) Musso G. Navigazione e commercio genovese con il Levante (secc. XIV—XV). Roma, 1975. P. 125. N 2.
30) Heers J. Il commercio del Mediterraneo alla fine del sec. XIV-e nei primi anni del XV // Archivio storico italiano. An. 113. 1955. N 2. P. 169; Luzzatto G. Studi di storia economica veneziana. Padove, 1954. P. 158-l59; Lopez R. Su e giú per la storia di Genova. Genova, 1975. P. 111; Fenster E. Op. cit. N 12.
31) Jorga N. Op. cit. T. 4. P. 32-62; Thirlet F. Op. cit. T. 1. N 161; Airaldi G. Op. cit. N 7, 26, 36; Balletto L Genova. Mediterraneo. Mar Nero. Genova, 1976. P. 227.
32) Balard M. La Romanie... P. 397, 441, 442, 835-841; Tiepolo M.-F. Fonti archivisticoe meno note sui rapporti tra Venezia e le regioni del mar Nero // i Byzantinobulgarica. 1981. T. 7. P. 102.
33) Vigna A. Codice diplomatico delle colonie tauro-liguri durante la signoria dell'Ufficio di S. Giorgio // Atti della Società Ligure di Storia Patria. 1871. Vol. 7. I. N 1038; 1879. Vol. 7. II N 1042, 1102, 1112.
34) Jorga N. Op. cit. T. 4. P. 58; T. 5. P. 185, 189; T. 6. P. 101.
35) Ibid. T. 5. P. 191.
36) Ibid. T. 4. P. 59-60; T. 5. P. 190; 1900. T. 8. P. 52.
37) Vigna A. Op. cit. 1868. Vol. 6. N 151.
38) Ibid. N 218, 253, 374.
39) Ibid. Vol. 7. I. N 981.
40) Jorga N. Op. cit. T. 4. P. 59, 61.
41) Шрайнер П. Купцы и товары Причерноморья: фрагмент византийской конторской книги // Bysantinobulgarica. 1981. Т. 7. Р. 215-219; Сыроечковский В. Е. Гости-сурожане. М.; Л., 1935; Delatte A. Les portulans grecs. Bruxelles, 1958. T. 2; Berindei M., Veinstein G. Réglements de Süleiman I-er concernant le liva de Kefe // Cahiers du monde russe et soviétique. 1975. T. 16. N 1. P. 57-104.
42) Jorga N. Op. cit. T. 4. P. 60; Vigna A. Op. cit. Vol. 6. N 150; Vol. 7. 1 N. 1015; Vol. 7. II. N 1004.
43) Jorga N. Acte si fragmente cu privire la istoria Romanilor. Bucuresti, 1897. Vol. 3. P. 41-46, 51.
44) Agosto A. Orientamento sulle fonti documentarie dell'Archivio di Stato di Genova per la storia dei genovesi nella Russia meridionale // Cinquant'anni di storiografica medievistica italiana e sovietica. Gli insediamenti genovesi nel mar Nero. Atti del Convegno storico italo-sovietico. Genova, 1982. P. 378.
45) Галонифонтибус И. де. Сведения о народах Кавказа. Баку, 1980. С. 14.
46) Сб. РИО. 1882. Т. 35. С. 11, 26-31.
47) Савваитов П. Описание старинных русских утварей. Спб., 1896. С. 35, 38, 117, 126.
Написать нам: halgar@xlegio.ru