Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Нефёдкин А.К.
Победили ли пешие дротикометатели колесничих? (по поводу гипотезы Р. Дрюса о причине падения средиземноморских цивилизаций около 1200 г. до н. э.).

Рецензия на книгу: Drews R. The End of the Bronze Age: Changes in Warfare and the Catastrophe ca. 1200 B. C. Princeton: Princeton University Press, 1993. 252 P. 4 Figs. 10 Pls.

Археологические вести. № 6. СПб., 1999. С. 433-436.
Рецензия предоставлена автором.

Монография известного американского исследователя истории древней Греции Роберта Дрюса посвящена одной из переломных эпох в истории человечества — времени очередного переселения народов в конце Бронзового века. Для своей работы автор избрал один из наиболее интересных сюжетов этого периода — изменение военного дела. В первой вводной части книги показано, что за 40-50 лет на рубеже XIII-XII вв. до н.э. происходит разрушение культурных центров в Восточном Средиземноморье и в Эгеиде (с. 3-30). Во второй части монографии «Альтернативные объяснения катастрофы» Р. Дрюс рассматривает причины падения данных цивилизаций. Теория землетрясений, гипотеза Г. Масперо о миграциях, предположение Г. Чайлда о превосходстве врагов с железным оружием, гипотеза Р. Карпентера о засухе и теория о комплексном упадке дворцовой системы отвергаются автором (с. 31-90). Р. Дрюс склоняется к мнению, объясняющему катастрофу последствием пиратских рейдов варварских народов (с. 91-93). Эту теорию автор дополняет военным аспектом проблемы, которому и посвящена третья центральная часть монографии «Военное объяснение катастрофы» (с. 95-226). Данная часть книги, несомненно, является наиболее ценной во всей работе.

В главе «Колесничное военное дело в Позднем бронзовом веке» Р. Дрюс указывает, что колесницы в XVII-XIII вв. до н.э. составляли основу армий ближневосточных государств, а колесничие являлись привилегированной социальной прослойкой (с. 104-113). Монархии могли обладать несколькими сотнями — несколькими тысячами боевых упряжек (с. 107). Колесницы в бою служили передвижной платформой для лучника. Оригинальной является реконструкция Р. Дрюсом такой малоизученной и сложной для исследования темы, как способ использования колесниц на поле боя. В своей реконструкции исследователь исходит из основных положений по военному делу, высказанных Дж. Кигеном. Р. Дрюс, отвергая описания колесничной тактики Т. Пауэлла и Т. Уоткинса, считает, что упряжки строились в 3-4 шеренги с интервалом 20-30 м. Далее исследователь предполагает несколько сценариев боя колесниц. Так, при атаке линии упряжек могут проезжать друг сквозь друга, затем разворачиваться и сражались вновь. Менее вероятными выглядят два других предположения Р. Дрюса о том, что колесничные силы могли атаковать друг друга клином или же, что колесничие левого фланга, будучи левшами, двигались в бою налево, тогда как на правом фланге находились правши и, соответственно, они ехали направо (с. 127-128). Если первое предположение ученного базируется на некотором сходстве с действием кавалерии в начале XIX в., то две другие реконструкции являются простыми умозаключениями, не подкрепленными источниками. Для наибольшей полноты картины сложной и практически не освященной источниками колесничной битвы Р. Дрюсу следовало бы шире привлечь индийские и особенно китайские параллели.

Особое внимание автор уделяет развитию колесничного военного дела в Греции. Р. Дрюс присоединяется к мнению о том, что ахейские биги были, как и восточные, площадками для воина-лучника и лишь в Позднеэлладский IIIс период упряжки стали применять в качестве средства транспорта к полю боя, о чём сохранил воспоминание Гомер (с. 116-119, 161).

Справедливо отвергая мнение о том, что во второй половине II тыс. до н.э. пехота господствовала в сражениях, автор впадает в другую крайность, считая, что пехотинцы были лишь живым кордоном на поле боя, где сражались колесницы (с. 143, 147). Однако, сопоставляя действия колесниц и пехоты на поле боя с тактикой других периодов, мы можем прийти к выводу о том, что пехотинцы играли в бою роль поддержки колесниц. Вместе с тем нельзя не согласится с автором, что пехотинцы имели решающее значение в сражениях на пересеченной местности, во время осад и штурмов (с. 138-141). Особого внимания заслуживает анализ Р. Дрюса действий пеших «бегунов» на поле боя, которые сражались вместе с упряжками в колесничном бою. Этих пехотинцев автор справедливо рассматривает как типичный для ближневосточных монархий род войск (с. 141-147). В рубрике «Набор пехотинцев в Позднем бронзовом веке» автор приходит к выводу, что в этот период в монархиях существовала небольшая профессиональная армия, пополняемая наемниками из различных племен и, в случае нужды, плохообученными ополченцами (с. 147-157).

Переходя к главе «Пехота и конные войска в Раннем железном веке» (с. 164-173), Р. Дрюс говорит, что теперь пехота становится основным родом войск, а колесницы на Ближнем Востоке сменяются конницей к 750 г. до н.э. Пехотинцы стали строится в центре боевого порядка, тогда как колесницы и конница ставились на флангах. Упряжки продолжают использовать царь и знатные воины (с. 164-166). Данная схема развития, в общем, выглядит убедительной. Однако стоит заметить, что переход от колесницы ко всаднику в Передней Азии происходил в два этапа. Сначала появляется конная пара, лучник и копьеносец-ведущий, которые сражаются вместе с колесницами. По численности в середине IX в. до н.э. такая конница уже сравнивается с упряжками, играя, впрочем, подчиненную роль. В первой половине VIII в. до н.э. распространяются и настоящие всадники, которые в последней четверти этого же столетия по своему количеству стали превосходить колесницы в несколько раз, оттесняя упряжку на поле боя на второй план (Mayer 1995: 458).

Далее автор рассматривает «Изменения доспехов и оружия в конце Бронзового века» (с. 174-208). Р. Дрюс отмечает, что у пехотинцев в этот период появляется панцирь, поножи и круглый щит, предназначенный для рукопашного, а не для метательного боя, распространяются дротики и длинные рубящие мечи типа Naue II. Всё это, по мнению Р. Дрюса, свидетельствует о переходе к «пешему военному делу», т.е. к господству пехоты на поле боя, «продолжавшемуся до конца античности» (с. 210). Отметим, что последние утверждение излишне категорическое. Достаточно вспомнить всадников Фессалии, Македонии, раннего Рима и т. д.

В последней главе «Конец колесничного военного дела в катастрофе» Р. Дрюс излагает свою гипотезу, объясняющую падание дворцовых цивилизаций военным превосходством пеших варваров, которые, прослужив наёмниками в монархиях, научились бороться с колесницами, сражаясь в рассыпном строю и забрасывая колесничных коней дротиками (с. 209-225). Именно так более многочисленные племенные отряды разбивали колесничные войска — основу армий противника. Так, пешее ополчение евреев под предводительством Деборы и Барака разбило 900 колесниц хананеев Сисары (добавим: заманив их на неблагоприятную для езды территорию. См.: Yadin 1963: 255-256). Подавляющая же часть населения государств была безоружна и не могла противостоять грабительским набегам племен. Таким образом и происходило падение монархий. Египтянам же удалось отбиться от нашествия, набрав пехоту и посадив колесничных лучников на корабли. А лучники действовали эффективнее дротикометателей (с. 222-223). В Греции также готовились отразить нашествие: строили стены, набирали лучников и перевооружали пеших воинов копьями, снабжали их доспехами, учили ходить в строю. Это, по мнению исследователя, напоминает гоплитскую реформу (с. 224-225).

Очевидно, Р. Дрюс пришел к своей гипотезе о конце колесничного военного дела, рассмотрев действие дротикометателей-агриан по отражению атаки серпоносных колесниц в битве при Гавгамелах (с. 182). Однако, исследователь не заметил существенной разницы между тактикой серпоносных квадриг, предназначенных исключительно для атаки пешего строя врага, и способом действия обычных упряжек, являющихся мобильной платформой для лучника (см.: Нефёдкин 1997: 23). Способ ведения атаки простой колесницей мы можем обнаружить в «Махабхарате», где колесничий-герой прежде, чем въехать во вражеский строй, «при помощи острых стрел расчистил там путь, достаточно широкий для проезда колесницы» (VII,74,4; пер. В.И. Кальянова), а затем уже он крушит вражеские войска в глубине строя. Следовательно, лучник в колеснице мог просто не подпустить на расстояние броска дротика пеших метателей. В то же время колесничий мог вести эффективный огонь по врагу. А если колесницы действовали отрядом, то разрозненные пехотинцы чаще не могли противостоять их атаке. Отметим также, что кони часто были прикрыты защитными попонами.

Впрочем, опытные пехотинцы при атаке упряжек могли и не разбегаться от страха в стороны, а лишь ускользать от опасности (Dio. LXII,12,3-4). Пешие, более мобильные и подвижные, могли таким образом противостоять колесницам. Полковник Дж. Денисон замечает: «...в пешем бою пехотинец превосходит кавалериста и в стрельбе, и в маневрировании...» (Денисон 1872: 5; ср.: Caes. B.G.,V,16). Поэтому хорошо обученные и неплохо вооруженные колесничие подчас предпочитали сражаться пешими против пехоты врага. Так, колесничие цзиньского князя Сюньу, спешившись, поскольку местность была пересеченная, разбили пеших из учжунских племен (541 г. до н.э. Караев 1959: 96). Подобную тактику воинов на упряжках можно объяснить тем, что в пылу боя пехотинец может неожиданно поразить воина на колеснице, как это показывают нам некоторые египетские изображения (Wreszinski 1935: Taf. 113-114 (слева, в центре); 136-138 (справа); 169-170 (центр, второй регистр снизу)). В Греции, вероятно, тактика спешивания с колесницы и возникла вследствие столкновения с пешими варварами. Таким образом, колесницы монархий могли противостоять пехоте племенных ополчений.

Египтяне успешно воевали с пешими варварами и другим способом. Так, во время второй ливийской кампании Рамзеса III (около 1176 г. до н.э.) египтяне сражались против пеших лучников. У ливийцев биги имелись в очень небольшом количестве у племенной знати и, соответственно, не могли представлять силу, способную противостоять колесничным войскам фараона. Рамзес бросил в сражение сначала шарданов и филистимлян, за которыми шли на врага египетские пехотинцы, и лишь затем в атаку помчались колесницы (Wreszinski 1935: Taf. 136-138). Смысл подобной тактики египтян состоял в том, что они первыми пускали в бой вспомогательные войска, которые должны были расстроить пешие отряды врагов, а затем уже в бой вступали колесницы — лучшая часть армии. Кроме того, биги фараонов не безуспешно боролись с пешими бедуинами и филистимлянами, вооруженными дротиками (Wreszinski 1935: Taf. 58b; 164; Yadin 1963: 336). Колесницы последних были весьма немногочисленны и в расчет не могут приниматься.

Таким образом, можно присоединится к тем исследователям, кто достаточно критически относится к основной гипотезе Р. Дрюса о причине падение государств в Восточном Средиземноморье и в Эгеиде. Впрочем, несмотря на высказанные замечания, монография Р. Дрюса заслуживает внимание исследователей, поскольку она заостряет взгляд ученных на военной стороне проблемы гибели государств. Военное же дело этого периода описано у автора на достаточно высоком уровне.

Денисон, Г. 1872. Организация, вооружение и употребление кавалерии на войне / Пер. с нем. под ред. А. Риттера // Военная библиотека. Т. VIII: 1-194. СПб.

Караев, Г.Н. 1959. Военное искусство древнего Китая. М.

Нефёдкин, А.К. 1997. Серпоносные колесницы: проблема происхождения // Вестник СПбГУ. Серия 2. Вып. 2 (№ 9): 22-26.

Mayer, W. 1995. Politik und Kriegskunst der Assyrer. Münster.

Wreszinski, W. 1935. Atlas zur altägyptischen Kulturgeschischten. T II. Leipzig.

Yadin, Y. 1963. The Art of Warfare in Biblical Lands in the Light of Archaeological Discovery. London.