Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделу Рецензии

Н.Х. [рец. на:] Труды Рязанской архивной коммиссии. 1895 г. XI .(Под ред. С.Д. Яхонтова. Рязань 1896 г.).

Этнографическое обозрение.
1896. № 2-3. Стр. 285-287.

Мы уже отмечали на страницах нашего журнала (см. Этн. Обозр. XXVI) работу А. И. Черепнина «Местная старина. Борковский могильник», как представляющую выдающийся интерес для этнографии. Почтенный изследователь и знаток местной старины, посвятив себя изучению древностей Рязанскаго края, не ограничился описанием добытаго им при изследовании сырого материала: он взял на себя нелегкий труд разработать последний и, насколько это позволяют археологическия изыскания, начертать картину жизни населения, оставившаго по себе столь богатый и в научном отношении важный могильник, как Борковский. В настоящем выпуске «Трудов рязанской архивной комиссии» г. Черепнин заканчивает свою работу. Описав случайныя находки, обнаруженныя при раскопках, автор останавливается подробнее на открытых в одной из частей могильника следах древняго поселения. На основании кладов арабских монет и находок предметов другого чем обычные в могильниках типа, г. Черепнин склонен отнести существование поселка к IX—X в., и приписать его построение другой национальности, чуждой погребенному в могильнике племени; вероятнее всего славянские колонизаторы края водворились на чуждом им месте древняго погребения: семилопастныя височныя серьги, сердоликовыя бусы и другие характерные для курганов Московской и Тульской губ. предметы были найдены на площади, занятой бывшим поселком, и подтверждают предположение, что его следует отнести к числу славянских колоний окскаго края. Сравнение находок Борковскаго могильника с другими аналогичными заставляет автора отнести начало его образования к концу VII-го или VIII-му в. по Р. Хр. Автор не решает положительно вопроса о составе древняго населения рязанскаго края того отдаленнаго времени: оно, по его мнению, «было разноплеменное, — Финно-тюркское, с незначительною примесью славян». Действительно, при отсутствии в Борковском и других, привлеченных автором к сравнению, могильниках достаточнаго количества остеологическаго материала, изучение котораго могло бы доставить точку отправления и опоры для решения вопроса о национальности, едвали возможно сказать определенно, какой этнографический элемент был преобладающим в Рязанском крае в конце VI-го и начале VII-го или VIII-го века. Более обстоятельный ответ возможен на вопрос о влиянии соседей на древних обитателей края: изучение предметов приводит г. Черепнина к заключению, что большинство получаемых древним населением рязанскаго края товаров шло с юга и юго-востока, вероятно благодаря хозарам; торговля с местностями по средней Волге и низовьям Камы, равно и с населением верховьев Днепра и Зап. Двины, хотя, повидимому, существовала, но была развита значительно слабее. Автор далее среди подробностей быта указывает между прочими на любимую, повидимому, пищу древняго населения: в изследованных остатках поминальных пиршеств видное место занимает кабанье и свиное мясо и рыбы (белуга, осетры). Сравнение результатов изследований Борковскаго могильника с другими аналогичными из Рязанскаго края дает г. Черепнину возможность снова возвратиться в описанию одежды древняго населения (ср. Этн. Обозр. кн. XXVI) и дополнить сообщенныя им ранее по этому вопросу сведения. Особенно детально он описывает женский костюм: обилие украшений в женских могилах позволяет возстановить его с большими подробностями, чем это возможно сделать относительно одежды мужчин, могилы которых в Борковском могильнике, как впрочем почти всюду, содержат меньшее количество украшений, чем женския. Небезъинтересен факт нахождения женскаго головного убора с прикрепленной вязанкой шерстяных шнурочков, назначение которых было, невидимому, заменять естественныя косы у субъектов, лишенных достаточнаго количества волос.

Нам неизвестна национальность лиц погребенных в Борковском могильнике, но благодаря ценной монографии г. Черепнина, они воскресают перед нами во всей обстановке своего несложнаго быта. Возстановление особенностей костюма древняго населения, — работа, на которую автор потратил много труда и времени, — имеет и специальный интерес для этнографа: при изучения этнографом одежды крестьянскаго населения, мотивов орнамента в вышивках и пр. многое может выясниться благодаря данным археологии. Едвали возможно сомневаться, что смешение славянских насельников с туземным населением должно было повести и к восприятию хотябы некоторых особенностей одежды и украшений последняго: многия частности современнаго крестьянскаго костюма, быть может, стоят в связи с традициями, унаследованными еще от периода, когда в центральной России начинался только процесс слияния туземцев с славянским элементом. Г. Черепнин, суммирующий археологическия данныя, касающияся одежды древняго населения Рязанскаго края, оказывает большое подспорье и науке этнографии. Нельзя поэтому не высказать пожелания, чтобы ценная монография г. Черепнина, вызвала подражателей и среди других археологов, в особенности когда им приходится работать над изучением древностей тех областей России, которым было суждено играть более или менее выдающуюся роль в качестве культурных центров.