Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

И. С. Чичуров
О кавказском походе императора Ираклия

Архаичность византийской этнонимики не раз ставила исследователя в затруднительное положение. Унаследованные от античности этниконы (скифы, сарматы) использовались ромеями в течение многих столетий после исчезновения их реальных носителей для обозначения различных народов. Поскольку употребление архаизирующих этнонимов в сочинениях византийских авторов не поддается систематизации (по крайней мере, существование какой бы то ни было системы пока не выявлено), вопрос о том, какой народ скрывается за тем или иным традиционным наименованием, приходится решать специально в каждом конкретном случае. Сказанное имеет силу и в применении к судьбам этнонима гунны, под которым, кроме собственно гуннов и гуннских народностей (эфталитов, акациров, сабиров), могли подразумеваться оногуры, утигуры, кутригуры, болгары, авары, тюрки, венгры, узы, куманы, турки-сельджуки и турки-османы.¹⁾ В настоящей заметке мы попытаемся выяснить значение этнонима гунны, упомянутого хронистом Феофаном (ок. 752—819), для уточнения маршрута похода императора Ираклия на Кавказ.²⁾

Весной 624 г. шах Ирана Хосров II Парвез (590—628) посылает войско во главе с Саравлангом в Кавказскую Албанию, где зимовала византийская армия под командованием Ираклия. Если верить Феофану, Саравланг не осмелился напасть на Ираклия в Албании и лишь занял горные проходы, ведущие из Албании в Персию. Тем временем Ираклий спешит из Албании в Персию, а на помощь Саравлангу приходят персидские полководцы Шахин и [261] Шахрвараз. Избегая столкновений с объединенным сасанидским войском, Ираклий отступает “в страну гуннов”.³⁾

Нельзя сказать, что этот фрагмент “Хронографии” Феофана был оставлен византинистами без внимания. Маршруты восточных походов Ираклия не раз становились предметом исследования как в обобщающих трудах по истории Византии, так и в специальных работах.⁴⁾ Среди последних важную роль играет статья Я. А. Манандяна, детально изучившего вопрос с привлечением не только греческих, но и армянских источников.⁵⁾ Поэтому обратимся прежде всего к тому, как понимал приведенное выше место “Хронографии” Манандян.

С точки зрения Манандяна, Οϋννων в греческом тексте Феофана “есть простая описка вместо Σύννων”, а путь Ираклия из Албании⁶⁾ в район Начихевана вполне определенен: “из района Тарнаута по евлах-шушинской дороге, через Шушу и Герюсы, в область Сюнии “Цхук” и оттуда через Ангелаут и Беченагский перевал в “Начихеван”.⁷⁾

Однако локализация Манандяна не лишена противоречий. Начнем с рукописной традиции “Хронографии”. Предложенная Манандяном поправка к греческому тексту Феофана (Σύννων вместо Οϋννων) не вызвана изъянами самой рукописной традиции: все списки “Хронографии” дают чтение Οϋννων.⁸⁾ Более того, сохранность авторского текста косвенно подтверждается и латинским переводом “Хронографии”, сделанным в Константинополе папским библиотекарем Анастасием в конце IX в.: Анастасий переводит эту фразу in regionem Hunnorum.⁹⁾ Тем самым речь идет не об ошибке писца, но о возможной неточности Феофана, если соглашаться с конъектурой Манандяна. Последнее, впрочем, мало вероятно, так как Феофан нигде в “Хронографии” не упоминает ни Сюнию, ни сюнийцев. [262]

Реконструируемый Манандяном маршрут противоречит и характеру изложения Феофана. Согласно хронисту, Ираклий отправляется из Албании в Персию; Саравланг пытается предупредить вторжение ромеев в Персию и встретить войско Ираклия в собственно Персии (προλαβειν αύτόν έν τη χώρα Περσίδος); на помощь Саравлангу приходит (через Армению) Шахрвараз; не дожидаясь соединения персидских войск, Ираклий нападает на Саравланга, а затем устремляется на Хосрова   (χατα Χοσρόου μετα σπουδης ήλαυνεν), т. е. опять-таки в Персию; далее следует серия столкновений сасанидского войска и византийцев, в которых Ираклий хотя и побеждает, по словам Феофана, но все же постоянно отступает под натиском персов.¹⁰⁾ Таким образом, поход в “страну гуннов” — это путь отступления для Ираклия, причем отступал Ираклий не из собственно Персии, а из подвластной Персии Армении.¹¹⁾ Вместе с тем “страна гуннов”, о которой говорит наш хронист, лежала, видимо, за пределами Армении, иначе Ираклию не пришлось бы впоследствии переходить границы Персармении на обратном пути из “страны гуннов”.¹²⁾

Именно потому, что Ираклий отступал, и отступал из Персидской Армении,¹³⁾ поправка Манандяна не может быть принята, коль скоро Сюния находилась в пределах Персидской Армении, [263] а направление на Начихеван — это направление в сторону Персии. Как, впрочем, аргументирует Манандян свое предположение? Дело в том, что исследователь опирался в данном случае на “Историю” Себеоса. И здесь мы сталкиваемся с еще одним противоречием локализации Манандяна.

Манандян сопоставляет анализируемый фрагмент “Хронографии” Феофана со следующим свидетельством Себеоса: “Когда увидел Ираклий, что его окружили, он двинулся против войска, находившегося в тылу, стремительной силой разбил и разгромил его и пошел через Цхук; и выбрался он зимою через горы в равнину Начихевана”.¹⁴⁾ Однако рассказ Феофана и повествование Себеоса не соответствуют друг другу. Во-первых, в “Хронографии” ничего не говорится об окружении Ираклия,¹⁵⁾ а во-вторых, описываемые Феофаном события происходят не зимой, как у Себеоса, поскольку с наступлением зимы, по Феофану, Ираклий был уже в Персармении у Сальваны.¹⁶⁾ Вместе с тем и дальнейшее изложение Себеоса не согласуется, вопреки Манандяну,¹⁷⁾ с данными “Хронографии”. Весь маршрут движения армии Ираклия до сражения у Алей восстанавливается Манандяном по Себеосу так: через Сюнию Ираклий направляется в Начихеван, затем через Багреванд в Апахунию, оттуда через Патнос и Зомик к перевалу Алей (в 20-25 км к северу от Арчеша), где и происходит столкновение византийского и персидского войска.¹⁸⁾ Тем самым военные действия развертываются в пределах Персидской Армении. Но Феофан сообщает о появлении императора в Персармении только после упоминания об отступлении Ираклия в “страну гуннов”,¹⁹⁾ т. е. ромеи находились где-то вне Персидской Армении, а поход в “страну гуннов” скорее всего предшествует тому, о чем пишет Себеос. Таким образом, у Себеоса и Феофана речь идет о разных эпизодах византино-иранской войны и отождествление сведений византийского и армянского авторов, из которого исходит Манандян, едва ли правомерно.²⁰⁾

Наконец, в цепи рассуждении Манандяна отсутствует существенное звено — анализ этнонимики Феофана, без чего нельзя получить ответ на вопрос о том, какой народ обозначен в “Хронографии” традиционным этниконом. Кроме собственно гуннов, Феофан называет [264] так эфталитов,²¹⁾ аваров,²²⁾ болгар.²³⁾ Впрочем, ни одна из этих народностей не принимала участия в восточных походах Ираклия. Между тем Феофан употребляет этноним гунны и в применении к тюркам. В рассказ о посольстве тюрок к Юстину II (565—578), заимствованный из “Истории” Феофилакта Симокатты,²⁴⁾ Феофан вставляет знаменательную фразу из другого места сочинения Феофилакта: “...гунны... которых мы обычно называем турками...”.²⁵⁾ Последнее доказывает, что отождествление тюрок с гуннами было активным элементом этнографических представлений Феофана: недаром наименование тюрок гуннами, встречающееся у Симокатты в иной связи, переносится компилятором в контекст повествования о посольстве к Юстину II. Итак, вслед за Симокаттой Феофан называет тюрок гуннами.²⁶⁾ Следует также отметить, что этноним гунны не встречается в “Хронографии” после сообщения о переговорах тюрок с Юстином II и до рассказа о походе Ираклия, тогда как тюрки неоднократно упоминаются Феофаном в этом же хронологическом промежутке.²⁷⁾ Все это, с нашей точки зрения, позволяет говорить о “стране гуннов”, куда отступала византийская армия, как о землях западных тюрок. К сожалению, сведения Феофана слишком неопределенны, чтобы можно было говорить о локализации пределов тюрок. В самых общих чертах известно, что в первой половине VII в. под властью западнотюркютского каганата находились степи Юго-Восточной Европы, Предкавказье, степи современного западного Казахстана.²⁸⁾

Наше предположение о гуннах-тюрках Феофана не противоречит конкретно-исторической ситуации начала VII в. Роль тюркютов (а позже и хазар) в войнах Византии с Ираном этого времени исследователям хорошо известна.²⁹⁾ Именно в этом историческом [265] контексте поход Ираклия в “страну гуннов”-тюрок, думается, можно  рассматривать  как  одно   из   звеньев   в  цепи византино-тюркских (позднее хазарских) контактов. Вероятно, уже весной 624 г. Ираклий имел в виду возможность использования помощи тюрков в противоборстве с сасанидским Ираном, но по каким-то (нам неизвестным) причинам поход не увенчался заключением союза, и его, видимо, следует расценивать как предысторию договора Византии и западнотюркютского каганата 626 г., повлиявшего как на результаты византино-персидских войн вообще, так и на исход аваро-славянской осады Константинополя в том же году в частности.

[261] — конец страницы.

“Восточная Европа в древности и средневековье”, М., “Наука”, 1978 г.

¹⁾ Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd I-II. Berlin, 1958; Bd II, S. 231-237.

²⁾ Theophanis Chronographia rec. C. de Boor, vol. I-II. Lipsiae, 1883—1885; vol. I, p. 303-312.

³⁾ Theoph. Chron., I.308.27-310.20.

⁴⁾ Библиографию см.: Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates, 3. Aufl. München, 1963, S. 84, Anm. 3.

⁵⁾ Манандян Я. А. Маршруты персидских походов императора Ираклия, — “Византийский временник”, т. 3 (1950), с. 133-153.

⁶⁾ Я. А. Манандян понимает отступление “в страну гуннов” как продолжение похода Ираклия в Персию, отправной точкой которого была Кавказская Албания.

⁷⁾ Манандян Я. А. Указ. соч., с. 141. Выводы Манандяна были приняты М. И. Артамоновым (Артамонов М. И. История хазар. М.-Л., 1962, с. 144), издателем поэм Георгия Писиды А. Пертузи (см. карту к изд.: Giorgio dl Pisida. Poemi, I. Panegirici epici a cura di Agostino Pertusi. Ettal, 1960), А. Стратосом (Stratos A. Byzantium in the seventh Century, part I. Amsterdam, 1968, p. 161).

⁸⁾ Вариант списка g (Paris. Reg. 1711, s. XI) οϋνων не меняет существа дела.

⁹⁾ Theoph. Chron., II.192.22 (без разночтении). Некоторые списки латинского перевода древнее дошедших до нас списков греческого оригинала.

¹⁰⁾ Ираклия преследует Саравланг (ibid. I.309.18); Ираклий оставляет позади Шахрвараза и Саравланга (ibid., 309.28-29); Ираклий бежит от объединенного войска Саравланга и Шахрвараза, персы преследуют ромеев и навязывают Ираклию сражение (ibid., 310.6-13), ромеи побеждают, но Ираклий все же вынужден спешить в “страну гуннов”, а персы преследуют его (ibid., 310.14-21); Шахин и Шахрвараз, преследуя Ираклия, вновь пытаются завязать сражение с ромеями, Ираклий отступает и “варвары” снова его преследуют (ibid., 311.4-7).

¹¹⁾ Г. А. Острогорский считает, что военные действия 624 г. ограничивались пределами Армении, а прорыв в Персию не удался (Ostrogorsky G. Ор. cit., S. 85).

¹²⁾ Ираклий отступает в “страну гуннов”, преследовавшее его персидское войско сбивается с пути и попадает в болота, тогда Ираклий διαβας τα μηρη Περσαρμενίας παρέτρεχεν (Theoph. Chron., I.311.9-10). Уже упоминавшийся нами выше список “Хронографии” g вместо Περσαρμενίας дает вариант τες ’Αρμενίας, но это разночтение едва ли принципиально, поскольку речь идет опять-таки о подвластной Ирану Армении. Форма Περσαρμενας, вероятно, осталась непонятной Анастасию, который переводит ее: transiens fines Persarum per Armeniam peragrabat (Theoph. Chron., II.193.1). Перевод Анастасия, однако, не означает, что Ираклий пересек границу Армении из собственно Персии: граница Персидской Армении была в то же время и границей Персии. Весной 624 г. Ираклий не смог пробиться в Персию, к чему, в конечном счете, приходит и Манандян, рассматривая бегство Ираклия в “страну гуннов” как “отступление... из Албании в Персидскую Армению” (Манандян Я. А. Указ. соч., с. 141).

¹³⁾ А не из Албании, как это у Манандяна. Феофан недвусмысленно говорит: весной 624 г. Ираклий ушел из Албании (απάρας της ’Αλβανίας), император направлялся в Персию (την πάροδον... έπι Περσίδα). Саравланг стремится опередить Ираклия и встретить его именно в Персии (Theoph. Chron., I.309.5-6, 8-9).

¹⁴⁾ Манандян Я. А. Указ. соч., с. 143.

¹⁵⁾ Византийский хронист пишет лишь о преследовании персами армии Ираклия (Theoph. Chron, I.310.21).

¹⁶⁾ Ibid., 311.12-21.

¹⁷⁾ Манандян Я. А. Указ. соч., с. 143.

¹⁸⁾ Там же, с. 141-144.

¹⁹⁾ Собственно говоря, это следует и из перевода фрагмента “Хронографии”, приведенного Манандяном: “Между тем царь, продолжая путь, пришел в страны Персидской Армении” (там же, с. 143).

²⁰⁾ О несовпадении в данном случае описаний Себеоса и Феофана писал Э. Герланд (Gerland Е. Die persischen Feldzuge des Kaisers Herakleios. — BZ, Bd III (1894), S. 356f, 359), не аргументируя, однако, своей точки зрения.

²¹⁾ Theoph. Chron., I.120.32.

²²⁾ Ibid., 232.10, 315.9.

²³⁾ Ibid., 219.8-14.

²⁴⁾ Ibid., 245.14-26; cf.: Theophylacti Simocattae Historiae ed. С. de Boor Lipsiae, 1887, III.9.7-11.

²⁵⁾ Theoph. Chron., I.245.14-15; Theoph. Sim., I.8.5; cf. III.6.9; IV.6.10. Не исключено, что эта фраза, слишком общая сама по себе, могла принадлежать и Феофану, несмотря на ее дословное совпадение с текстом Симокатты.

²⁶⁾ В византино-иранских воинах 589 и 626—630 гг. хазары выступали на стороне Византии совместно с тюркютами, поэтому не только византийские, но и персидские авторы употребляли этнонимы “тюрк” и “хазар” как синонимы (Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1967, с. 159 и сл.). Тем самым гунны-тюрки Симокатты и Феофана могли быть как хазарами, так и собственно тюркютами. Мы не видим, в отличие от Э. Герланда, противоречия в том, что Феофан называл хазар также “восточными турками” (Gerland Е. Ор. cit., S. 359, Anm. 4). В нашем случае существенно лишь то, что тюрки (будь то западные тюркюты или хазары) могли быть названы в “Хронографии” гуннами.

²⁷⁾ Theoph. Chron., I.262.16-19, 264.23, 265.18, 266.32-267.4.

²⁸⁾ Гумилев Л. Н. Указ. соч., с. 159-160.

²⁹⁾ Moravcsik Gy. Op. cit., Bd I, S. 76 f., 81 ff.