Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

Глава шестая.
Район египетских завоеваний в Передней Азии
(Палестина, Финикия и Сирия)

Географическое положение Сирии чрезвычайно своеобразно. Сирия лежит на стыке трех материков. Своей континентальной частью Сирия теснейшим образом связана с Передней Азией, так как восточные области Сирии граничат с сирийско-месопотамской степью, а южная часть Сирии, так называемая Палестина, постепенно переходит в безводную пустыню Аравийского полуострова. Своей приморской частью, сирийским, финикийским и филистимским побережьем Средиземного моря Сирия широко открывается навстречу европейскому материку, тесно связанная древними торговыми путями с островами восточного Средиземноморья, с Кипром, Критом и архипелагом Эгейского моря. А юго-западной оконечностью Сирия через Синайский полуостров тесно примыкает к черному африканскому материку, в частности, к древней африканской стране, Египту. Это промежуточное положение Сирии между тремя материками, где находились очаги древнейших и величайших культур древнего мира и образовались древнейшие и наиболее могущественные государства древности, не могло не наложить некоторого своеобразного отпечатка на исторические судьбы народов, населявших Сирию в древности. Расположение Сирии на стыке древнейших морских и караванных торговых путей, соединявших крупнейшие государства, области и города древнего мира, превратило Сирию уже в древности в страну торговли, в значительной степени транзитной.

Географическая раздробленность Сирии, обособленность ее отдельных частей, как, например, финикийского побережья или долины Оронта, защищенной с запада и с севера горными хребтами Ливана и Антиливана, а также отсутствие больших рек, которые могли бы содействовать политическому и культурному объединению всей страны, не создали благоприятных естественных условий для образования здесь единого и могущественного государства. И, действительно, Сирия в течение всей своей истории всегда была раздроблена на ряд [187] постоянно враждовавших между собой карликовых «государств». Политической раздробленности Сирии способствовало и то, что уже с глубокой древности Сирию со всех сторон окружали высоко культурные большие и сильные государства, которые всегда стремились к завоеванию богатых областей Сирии и к захвату ее цветущих торговых городов. На юго-запад от Сирии находился Египет, на восток — Вавилония и Ассирия, на северо-восток — государство Митанни, на север — Хеттское государство, наконец, на запад от Сирии на Средиземном море властвовала критская талассократия. Окруженная могущественными соседями Сирия не имела достаточных сил для сопротивления, и поэтому она уже издревле постоянно попадала под власть и под культурное влияние то одного, то другого из этих крупных соседних государств.¹⁾ Таким образом, Сирия была вечным яблоком раздора, объектом напряженной, упорной и длительной борьбы наиболее могущественных государств древневосточного мира. На полях Сирии развертывались самые крупные сражения, сирийские крепости непрерывно подвергались осадам и штурмам. Вся Сирия была грандиозным плацдармом, на котором развертывались военные силы крупнейших древневосточных стран. И поэтому нет ничего удивительного в том, что египетское государство со времен глубокой древности стремилось к завоеванию Сирии, Финикии и Палестины. Эти страны манили к себе египтян своими естественными богатствами, высоко развитым земледельческим хозяйством, цветущими торговыми городами. Египтяне всегда стремились захватить богатые земледельческие области Сирии, прочной ногой встать на скрещениях важнейших торговых путей древневосточного мира, и, соприкоснувшись через Сирию с великим передне азиатским миром, выйти на арену мировой международной политики. Только через Сирию египтяне могли пробить окно в Азию; через Сирию лежал для египетских фараонов путь к дальнейшему развертыванию их великодержавной политики, целью которой было установление мирового господства.

Многие области Палестины, Финикии и Сирии, в силу благоприятных условий, уже в глубокой древности превратились в богатые и цветущие земледельческие районы. Южная часть сирийского побережья, благодаря своей плодородной почве, хорошо, орошаемой множеством речек, давала возможность для значительного развития земледельческого хозяйства. В особенности отличается своим плодородием знаменитая Саронская низменность, которую некоторые исследователи называют «райским садом».²⁾ Плодородная и легко обрабатываемая почва этой низменности обильно орошается многочисленными речками, которые несут свои воды к морю. Этот благодатный край в настоящее время покрыт полями пшеницы, лугами и прекрасными садами, в которых растут виноград, апельсины, лимоны, оливки, винные ягоды и финиковые пальмы. Не менее плодородны и некоторые внутренние области Палестины. Такова Иерихонская долина, прекрасно орошаемая Вади-кельтом. Благодаря жаркому климату и обилию влаги здесь хорошо растет финиковая [188] пальма и даже хлопчатник.^2а) К западу от долины Иордана простирается Галилея со своими плодородными равнинами и склонами гор, хорошо орошаемыми горными источниками и потоками. Эта часть Палестины, в особенности Иезреельская долина, была густо заселена, о чем до сих пор свидетельствуют многочисленные развалины и холмы, скрывающие в себе остатки древних городов.^2б) Большим плодородием отличается и область к востоку от Иордана. Здесь на плоскогорьях находятся прекрасные пастбища, дающие возможность в большом количестве разводить скот. В хорошо орошаемых долинах золотятся поля пшеницы, которые снабжают значительным количеством хлеба Палестину и Сирию. Находящаяся здесь древняя область Васан славилась своими сельскохозяйственными богатствами, скотом и зерном. Эта область сохранила свое сельскохозяйственное значение вплоть до последнего времени. Так, в начале XX века по специальной железной дороге из Муцериба в Дамаск ежедневно ходили 10-12 товарных поездов, а на караванном пути из Геннисарета в Хайфу постоянно передвигаются 8000 верблюдов, которые перевозят зерно.³⁾

Не меньшим плодородием отличаются и некоторые области Финикии и Сирии. В хорошо орошенной приморской полосе Финикии, в особенности в районе Марата, Берита, Сидона, Тира и Акко, имеются все необходимые почвенные и климатические условия для широкого развития земледелия и садоводства. Здесь до настоящего времени в больших фруктовых садах разводят апельсины, лимоны, фиги, бананы, абрикосы, персики, миндаль, гранаты, айву, фисташки, орехи, яблоки и груши. Около Триполиса в огромном количестве выращивают маслины. На западных склонах Ливана сажают маслины, табак и виноград. Там, где нет возможности выращивать эти ценные растения, сеют пшеницу, ячмень, рожь и табак. Большим плодородием отличаются также внутренние части средней и южной Сирии, в особенности благодатная долина Оронта. В египетских надписях сохранились указания на земледельческие богатства этой страны, которую египтяне называли страной Джахи. Так, в Анналах Тутмоса III под 29-м годом его царствования при описании его пятого сирийского похода в следующих словах описываются богатства страны Джахи.

«Когда нашел [его величество эту страну]
Джахи на всем ее протяжении,
Сады их были полны плодами их.
Найдены были вина их, находящиеся в давильнях их, подобно потокам воды.
Хлеба у них на террасах^*) было в таком количестве, что его было больше, чем песка на берегах».⁴⁾ [189]

Благоприятные естественные условия способствовали тому, что в Палестине и в Сирии уже со времен глубокой древности жили люди. Крупные раскопки, произведенные в различных частях Сирии и Палестины, показывают, что эти страны были заселены уже со времен неолита и что в Палестине человек обитал даже в эпоху древнекаменного века. Так, в пещере, расположенной на северо-западном берегу Галилейского озера, в позднемустьерском слое был найден череп человека, очень близкий к черепу неандертальца. Тут же были обнаружены ручные ударники, скребки и остроконечники, а также другие орудия позднемустьерского и ориньякского типа. Такие же орудия, несомненно, относящиеся к эпохе верхнего палеолита,^I были найдены в пещере в Мугхарет-эль-Вад около Шукбах к северо-западу от Иерусалима.⁵⁾ В значительно большем количестве были найдены орудия неолитической эпохи, которые в наиболее древних неолитических слоях непосредственно примыкают к орудиям эпохи [190] верхнего палеолита. Эти орудия переходного типа были найдены у мыса Собачьей реки, близ ее истоков около Молочного и Медового родника, а также близ Хараджеба и Джаиты у подножья горы Санин. Большинство этих кремневых орудий относится к типу скребков, ножей, шил, резцов и наконечников копий, причем последние отличаются особенно тщательной обработкой. Новыми орудиями, типичными уже для этой новой ранненеолитической эпохи, являются пилы, трехугольные наконечники стрел и многочисленные топоры трехугольной формы. Начинают появляться полуполированньге орудия, в частности, топоры, резцы и кинжалы, которые свидетельствуют о возникновении и развитии техники полировки камня.⁶⁾ Ценнейшие комплексы памятников неолитической эпохи были обнаружены при раскопках древнего Гезера, расположенного в западной части долины Аялона, которая отделяет среднюю Палестину от южной. Этот древний хананейский город, расположенный на плодородной равнине, в течение долгого времени сохранял крупное экономическое и политическое значение, на что указывают соответствующие упоминания Гезера в Библии.⁷⁾ Археологическое обследование развалин Гезера, произведенное еще Макалистером, с ясностью показывает, что древнейшее поселение восходит здесь к новокаменному веку. Можно думать, что самый древний археологический слой Гезера восходит к 5-му тыс. до х. э., а может быть, и к более древнему времени. Скалистые горы, расположенные около Гезера и отделяющие плодородную прибрежную полосу земли от континентального плоскогорья, изобилуют естественными и искусственными пещерами, в которых в течение неолитического периода жили люди. Характерна для неолитической эпохи и керамика, найденная как в неолитических слоях Гезера, так и в других местностях Палестины. Эти сосуды слеплены от руки, причем более крупные, возможно, сделаны из нескольких отдельных вылепленных частей. Сосуды самой различной формы (кувшины, амфоры, чаши) обжигались на солнце или на открытом огне. Тулова сосудов, обычно приближающиеся к шаровидной форме, довольно часто снабжены выступающими или прилепленными петлевидными ручками. Орнамент этих сосудов чрезвычайно примитивен; в большинстве случаев грубый линейный вдавленный или налепленный узор воспроизводит форму тех веревок, которыми сосуды связывались во время обжига. Иногда встречаются ряды вдавленных углублений или выступающих шишковатых выпуклостей.⁸⁾

К концу доисторического периода относится вал, окружающий неолитическое поселение Гезера. Этот вал, достигающий двух футов толщины и шести с половиной футов высоты, грубо сложен из маленьких кусков дикого камня, скрепленного глиной. Каменные орудия все еще сохраняют прежнюю форму. Однако появляется и новый тип усовершенствованной каменной пилы.⁹⁾

Памятники неолитической культуры были обнаружены не только в Палестине, но и в различных местностях Сирии. Важные центры древней неолитической культуры находились ив северной Сирии, в районе, прилегающем к нижнему течению Евфрата и к горным хребтам Амана [191] и Тавра. Здесь в Сакче-Гези было найдено очень древнее поселение, которое своими нижними наиболее древними слоями восходит к неолитической эпохе. В первом слое были обнаружены грубые орудия из кремня, обсидиана, слоновой и простой кости, а также ступочки от веретена, которые указывают на появление прядения и ткачества. Оригинальные формы некоторых сосудов воспроизводят форму тыквенной бутылки. Глубокий черный цвет их поверхности достигался обжигом на тлеющем огне и последующей тщательной полировкой. Для этих сосудов типичен вдавленный орнамент, состоящий из линейных геометрических узоров, как, например, треугольников, заполненных внутри параллельными линиями.¹⁰⁾ Во втором слое встречаются сосуды из серой глины с лощеной поверхностью и с тонкими стенками, в редких случаях снабженные ручками. Наконец, третий слой, уже частично относящийся к халколитической эпохе, содержит расписную керамику, близкую к керамике Суз, к так называемому эламскому стилю I-bis.¹¹⁾ Следовательно, именно здесь в северной Сирии мы видим постепенное развитие типа материальной культуры конца неолита и начала палеометаллической эпохи, типа расписной керамики, столь характерной для Древнего Элама и для культуры Анау в Средней Азии.¹²⁾ Вряд ли можно предполагать наличие какой-либо племенной миграции на столь большой территории, скорее наличие одного протоазианического этнического слоя, одной протоазианической культуры.

Благоприятные естественные условия, в частности, хорошая плодородная почва и наличие воды, способствовали раннему возникновению земледелия в различных районах Сирии и Палестины. Пшеница и ячмень встречаются здесь в качестве дикорастущих растений, которые были акклиматизированы в этой местности уже в эпоху глубокой неолитической древности. Просо было известно древним земледельцам Сирии и Палестины также с древнейших времен. Наряду с зерновыми злаками, появляются древнейшие культуры технических растений. Уже в эту эпоху возделывали лен и умели изготовлять ткани, отпечатки которых сохранились на черепках из Мицпа. Земледельческая техника этого времени была еще очень примитивной. Большое значение имела мотыга, которая лишь постепенно уступала свое место примитивному плугу. Исследователи предполагают, что одним из древнейших домашних животных была свинья, затем был приручен бык, получивший громадное хозяйственное значение в качестве рабочего скота. Интереснейшее изображение первобытного палестинского плуга сохранилось на стенах одной пещеры в Гезере.¹³⁾

Эта ранняя земледельческая культура получила развитие в эпоху халколита, которая в большинстве стран Древнего Востока является временем образования классового общества и государства. Новейшие раскопки, производившиеся в течение последних двух десятилетий, обнаружили большое количество поселений, погребений и памятников мегалитической и халколитической культуры на территории Древнего Востока, в частности, в Палестине и в Сирии. Большой [192] интерес в этом отношении приобретают памятники, раскопанные к северо-востоку от Мертвого моря в местности Телелат-эль-Гхассуль. Судя по найденным здесь вещам, в 4-м тыс. до х. э. здесь жили земледельцы, которые вели в этом районе прочный оседлый образ жизни. Сохранились остатки домиков из сырцового кирпича, иногда даже на каменном фундаменте, причем под домами были обнаружены детские погребения, может быть, остатки древних человеческих жертвоприношений. Техника изготовления орудий все более и более совершенствуется. Каменные серпы, мотыги, топоры и тесла постепенно заменяются бронзовыми топорами. Аналогичный прогресс наблюдается и в керамическом производстве. Появляется гончарный круг, на что ясно указывают глиняные сосуды, впервые сделанные на гончарном круге. Сосуды эти украшены типичным геометрическим орнаментом¹⁴⁾ или рельефными изображениями женских грудей и змей. Эти древние религиозные символы богини земли и плодородия живо напоминают нам эмблематику великой богини-матери, которой с древнейших времен поклонялись жители островов Эгейского моря и прилегающих областей Сирии и Палестины. Этот типично земледельческий культ свидетельствует об укоренившихся формах древнего земледельческого хозяйства и быта. И действительно, уже в древнейших слоях Гхассуля были найдены обугленные зерна ячменя (Hordeum sativum). Громадное историческое значение имеют настенные росписи, обнаруженные в этом интереснейшем поселении эпохи халколита. Строго стилизованные, но в то же время высоко художественные рисунки, выдержанные в рамках усложненного геометрического стиля, дают своеобразную символику солнечного культа, который, по мнению Б. Грозного, можно сближать с мифологическими и космогоническими воззрениями древних шумерийцев. И вместе с тем эта полихромная стенная роспись из Гхассуля живо напоминает многокрасочную орнаментацию глиняных сосудов в Тель-Арпачия близ Ниневии, которые, по мнению Грозного и Дюссо, относятся к халафскому, вернее субарейскому культурному кругу 4-го тыс. до х. э. Б. Грозный связывает гхассульскую культуру с многочисленными мегалитическими памятниками, в частности дольменами восточного Заиорданья, а также с дольменными памятниками, расположенными к западу от Каспийского моря и к югу от Ленкорана. Это дает ему возможность снова поставить вопрос о среднеазиатской прародине этих древних племен Передней Азии. Не вникая в подробный разбор этой сложнейшей исторической проблемы, я ограничусь лишь указанием на то, что все эти новые и очень ценные археологические данные позволяют нам сделать один существенный исторический вывод. Мы теперь с несомненностью можем утверждать, что уже в 4-м тыс. до х. э. на территории Передней Азии, а в частности в Сирии и в Палестине жили древние протоазианические племена, создавшие довольно высокую земледельческую культуру и стоявшие на пороге образования классового общества и государства, ибо совершенно аналогичные памятники халколитической техники, керамики с типичным геометрическим узором, а также древнейшей религии [193] земли, воды, женщины и солнца мы находим в Древнем Египте и в Древнем Шумере в эпоху архаики и образования древнейших архаических государств.¹⁵⁾

Значительное развитие земледелия и различных ремесел, в частности керамики и металлургии, повлекли за собой рост производительных сил, появление избыточных продуктов и вслед затем торговли как внутренней, так и внешней. В середине 3-го тыс. на территории Сирии и Палестины, совершенно так же, как в Древнем Египте в эпоху Среднего царства, появляются первые более или менее крупные города, центры ремесленного производства и довольно широкой в территориальном отношении как морской, так и караванной торговли. Находясь на важных торговых путях, соединяющих Аравию, Египет, восточное Средиземноморье, Малую Азию, Месопотамию в единый экономический и культурный мир, эти города уже в 3-м тыс. достигли значительного расцвета. На это указывают раскопки некоторых из этих городов, развалины которых сохранились до нашего времени. Так, например, на территории Палестины были обнаружены остатки целого ряда городских поселений, восходящих к 3-му и к 2-му тыс. до х. э. Таков Лахиш, развалины которого были обнаружены между Газой и Хеброном. Будучи расположен на большой торговой дороге, ведшей от филистимского побережья и из Газы в континентальную часть Палестины, этот город уже в 3-м тыс. до х. э. достиг большого расцвета. Очевидно, его стратегическое положение было оценено уже в глубокой древности, так как он был расположен на холме, господствующем над рекой и большой торговой дорогой. Город был окружен стеной из тонких кирпичей, защищенной угловыми башнями. Жители этого города обитали в маленьких и грубо построенных домиках. В развалинах этого города были обнаружены различные виды оружия и орудий из закаленной меди, в частности местные виды боевых топоров, ножей, тесел, а также наконечники булав, напоминающие аналогичные предметы, найденные в Египте и в Вавилонии. Большим своеобразием отличается найденная здесь керамика, в частности сосуды с выступающими ручками, толстые чаши, снабженные краем и оригинальным носиком, а также красные лощеные сосуды, покрытые росписью. Среди найденных предметов особенный интерес представляют деревянная печать с изображением оленя и марки горшечников на сосудах, которые указывают на возникновение письменности. Все эти памятники свидетельствуют о значительном росте материальной культуры в этих древнейших городах Палестины, которые служили связующим звеном между Египтом и странами Передней Азии и поэтому подвергались сильному культурному влиянию, как со стороны Египта, так и со стороны Месопотамии и северной Сирии.^16) 17)

Крупное торговое значение имел также и Гезер, который, как мы видели выше, возник в виде сравнительно небольшого поселения уже в неолитическую эпоху. Расположенный к северо-востоку от Лахиша, Гезер лежал на важном торговом пути, соединявшем Саронскую долину и средиземноморское [194] побережье, в частности, Иоппию с областями и городами континентальной Палестины. Развалины Гезера, находящиеся около современного Телль-Гезер в 10 км к юго-юго-востоку от Лудда были раскопаны сперва Макалистером, а потом, начиная с 1934 г., А. Роу. Судя по данным этих раскопок, можно предполагать, что Гезер был населен уже начиная с 4-го тысячелетия до х. э. (рис. 34). В 3-м тысячелетии до х. э. Гезер уже представляет собою довольно значительный город, укрепленный пункт, обнесенный стеной. Крепостные укрепления древнего Гезера дают некоторое представление об уровне материальной культуры, строительной техники и фортификационного искусства того древнейшего населения Палестины, с которым столкнулись египетские войска в эпоху Среднего царства и вошли в прочное соприкосновение во время завоевательных походов египетских фараонов 18-й династии. Эти стены Гезера, заменившие примитивный вал неолитической эпохи, были сложены из больших каменных глыб, грубо отесанных молотом. Промежутки между этими глыбами были заполнены мелкими камнями. Стены были укреплены прямоугольными башнями, расположенными на расстоянии 90 футов друг от друга и снабженными внутренними помещениями.На северной стороне находились ворота, защищенные двумя фланкирующими башнями. Вход был так расположен, что входящий в ворота противник был принужден поворачивать направо, обнажая для удара левую часть своего тела. Вход в ворота в случае военной опасности преграждался деревянными баррикадами. Южные ворота были также защищены деревянными башнями, между которыми был расположен прямой проход, очевидно, наглухо закрывавшийся во время военных действий или осады города.¹⁸⁾

Рис. 34. Кинжалы бронзовой эпохи из Гезера.

К северо-западу от Мертвого моря, на западном краю долины Иордана были обнаружены развалины древнего города, который археологи и исследователи сопоставляют с библейским Иерихоном. Этот город был расположен на важном перекрестке торговых путей, соединявших южную часть долины Иордана и область Мертвого моря через горную Иудею с прибрежными филистимскими областями и плодородной равниной Сарона. Из этого же города шел не менее важный торговый и военный путь на север, вдоль долины Иордана через Бет-шан к Геннисаретскому озеру в Галилею и далее в Среднюю [195] Сирию. Крупные раскопки, произведенные здесь еще в начале нашего столетия Зеллином и Ватцингером, а также рядом других археологов, обнаружили много ценнейших памятников, которые позволяют утверждать, что этот город существовал еще в дохананейский период, очевидно, в 4-м и в 3-м тысячелетии до х. э. Уже в эту эпоху город представлял собой сильную крепость, особенно защищенную с востока, очевидно, от кочевников, которые своими набегами всегда тревожили земледельческое население этого района. Две городские стены (рис. 35), наружная и внутренняя, по своей форме живо напоминают аналогичные городские стены, обнаруженные при раскопках аккадского города в Хафадже. В древнейших слоях Иерихона были найдены кремневые орудия. Значительно лучше сохранились остатки города более позднего, хананейского или, точнее, древнехананейского периода. В эту эпоху город занимал довольно большую территорию (235 000 м²), хотя по своим размерам уступал Гезеру и Мегиддо. Подобно Гезеру, Иерихон был защищен стенами, которые сохранились высотой до 8 м (рис. 36-37). Верхняя часть стен сложена из сырцового кирпича. Также, как и в других палестино-сирийских городах, стены снабжены башнями, расположенными на определенном расстоянии друг от друга. Очевидно, Иерихон представлял собой довольно значительную крепость, важный опорный пункт, защищавший земледельческий район близ Иорданской долины. Наибольшую опасность, очевидно, в эту эпоху представляли восточные кочевники. Несмотря на сильные укрепления, город и городская стена разрушены именно с восточной стороны. Среди вещей, найденных в развалинах Иерихона, следует отметить каменные орудия, пережиточно применявшиеся в течение довольно долгого времени, а также медные и бронзовые изделия самобытной сирийской формы, что указывает на автохтонные корни и самостоятельное развитие различных видов сирийско-палестинского ремесла, достигшего высокого развития уже в конце 3-го и в начале 2-го тысячелетия до х. э. [рис. 38]. Однако широко развитая торговля в значительной степени способствовала возникновению иноземных влияний в области континентальной Палестины, в частности в районе Иерихона. На это указывает керамика, близкая к эгейской, а также элементы хеттских влияний. Судя по археологическим данным, Иерихон был довольно значительным экономическим, военным и культурным центром Древнего Ханаана, в котором издревле поклонялись лунному божеству. Самое название «Иерихон» некоторые исследователи толкуют как теофорное название «Лунного города».¹⁹⁾

Наконец, среди городов этого времени следует отметить Хаджор (Хацор), в области колена Нафтали к северо-западу от озера Мером около современного Телль-эль-Кедах [Хурбет-наккас] в 11 км к северо-востоку от Сафад. Название этого города встречается в несколько измененной форме Хацура в текстах дипломатических писем из Амарнского архива. Египетская форма этого названия Хаджор²⁰⁾ встречается в сирийско-палестинских списках Тутмоса III и Аменхотепа II, а также в тексте папируса Анастази I.21.7. Литературная традиция [196]

Рис. 35. Стены Иерихона в период бронзового века. [197]

Рис. 36. Кладка стен Иерихона.

Рис. 37. Кладка стен Иерихона. [198]

более позднего времени сохранила воспоминания о значительных крепостных укреплениях Хаджора, который был, очевидно, важным укрепленным пунктом, расположенным на стыке дорог, ведших из северной части долины Иордана к финикийскому побережью, в частности к крупнейшему торговому городу Тиру, а также из Палестины в области средней Сирии. Археологические данные указывают, что Хаджор был населенным пунктом уже в конце 4-го тыс. до х. э. Так, Иирку отмечает наличие керамики, найденной на территории Хаджора и относящейся к 6000—3000 гг. до х. э. Однако лишь систематические раскопки смогут в дальнейшем пролить более яркий свет на этот важный вопрос исторической географии древней Палестины.²¹⁾

Рис. 38. Топоры раннебронзовой эпохи из Иерихона.

В экономическом отношении районы Палестины, заселенные, начиная с 4-го тыс. до х. э., распадаются на две основные части: на горные области и на равнины и долины, среди которых наибольшее значение имела долина Иордана. Горные области, неудобные для орошения, были богаты лесом и поэтому лесное хозяйство и вывоз леса имели здесь первенствующее хозяйственное значение. Большое количество древесной золы, обнаруженной в Кириат-Сефер в горной области между Газой и Хеброном, указывает на широкое применение дерева и на значительное развитие деревообделочного ремесла в ту древнюю эпоху, когда в этих лесных областях жилища, весьма возможно, строили из дерева. Аналогичные поселения были обнаружены и в горах Офель.²²⁾ В равнинах и в долинах, где почва была плодородной и где было достаточно воды для искусственного орошения, развилось земледельческое хозяйство, возникшее еще в глубокой древности, в эпоху неолита. Результаты раскопок в Гезере дают нам возможность восстановить основные черты древнего земледельческого [199] хозяйства, которое уже в 3-м тысячелетии до х. э. в этой части Палестины стало основным и главным видом хозяйственной деятельности. Среди домашних животных, прирученных еще в течение предшествующего периода, следует отметить коров с длинными, слегка загнутыми рогами и овец. Для перевозки тяжестей пользовались ослом, для охраны скота собакой. Главными хлебными злаками были ячмень, пшеница и овес. Кроме того, возделывались бобы и другие огородные растения, а в садах росли гранаты, маслины, смоковницы, виноград, фисташковые и терпентинные деревья. Для обработки почвы все еще пользовались первобытным плугом, который мало чем отличался от того, которым пользовались в ту же эпоху в Древнем Египте. При жатве употребляли серп из дерева или из кости с острыми кремневыми зубьями. Молотили зерно санями, нижняя часть которых была снабжена острыми кремнями, наконец, веяли зерно при помощи деревянных вил.²³⁾

Значительное развитие земледелия содействовало росту населения. Чрезвычайное плодородие почвы в низменностях, равнинах и долинах рек, благоприятные климатические условия и достаточное количество влаги как в виде естественных осадков, так и в результате применения особых приемов искусственного орошения давали возможность собирать обильный урожай. Незначительная территория земледельческих районов Палестины и высокое развитие ремесленного производства, а также торговли были основными причинами большой плотности населения уже в 3-м тыс. до х. э. Так, например, большой плотности достигало население в плодородной земледельческой равнине Иезрееля и в богатой Саронской низменности. Большое количество поселений, городов и различных населенных пунктов, расположенных поблизости друг от друга и рассеянных по всей территории Палестины, свидетельствует о большой плотности населения.

Избыток земледельческого населения сосредоточивался в городах, расположенных на торговых путях и уже в древности приобретших крупное экономическое и военное значение. Территория города Мицпа уже в 3-м тыс. до х. э. была очень плотно населена. Этот город, носивший название «Белой стены», лежал на скрещении двух важных торговых путей. Один из них соединял южную часть долины Иордана с филистимским побережьем и Саронской низменностью, а также с торговыми городами побережья, в частности с Иоппией. Другой, не менее важный торговый и стратегический путь, ведший из Египта через Вирсавию, Хеброн, Иерусалим в Сихем и дальше в северную Сирию, проходил в непосредственной близости от города Мицпа. Этот город, расположенный на возвышенности, господствовавшей над двумя важнейшими торговыми путями, был, очевидно, значительным складочным торговым пунктом и даже крепостью. Он был окружен стеной, и в его развалинах было обнаружено огромное количество черепков, остатки кипучей жизни некогда густо населенного города. Аналогичные черепки были найдены и в других местах этого горного района, где в эту эпоху возникали многочисленные [200] поселения. Все это указывает на довольно значительную среднюю плотность населения Палестины.²⁴⁾

Во 2-м тыс. до х. э. Палестина представляет собой еще более густо населенную страну. В палестинском списке Тутмоса III содержится перечень 119 палестинских городов и поселений, завоеванных Тутмосом III. Этот перечень был высечен по приказу Тутмоса III на 6-м и 7-м пилоне храма Амона в Фивах в так называемом Карнакском храме после победы египетского войска при Мегиддо. Следует обратить внимание, что в этом списке не упоминаются города нагорной Палестины и южной части долины Иордана, как, например, Хеброн, Бет-шемеш, Иерусалим, Иерихон, Сихем и др. Вместе с тем этот список городов и поселений Палестины, завоеванных Тутмосом III, является довольно точным документальным источником по исторической географии Палестины. Перечисленные в нем географические названия находят себе соответствующие эквиваленты в географических названиях Палестины, встречающихся в амарнских письмах и пережиточно сохранившихся в современной топонимике Палестины. Богатый материал, подтверждающий историчность и подлинность географических названий палестинского списка Тутмоса III, дают также и результаты новейших археологических раскопок и обследований. Таким образом, палестинский список Тутмоса III является надежным источником для изучения исторической географии Палестины и истории ее завоевания в середине 2-го тыс. египтянами. Большое количество географических названий, сохранившихся в этом списке, свидетельствующее о плотности населения Палестины в этот период, дает нам внешние рамки и ценный материал для изучения Палестины в середине 2-го тыс. до х. э.²⁵⁾

Среди географических названий, приведенных в палестинском списке Тутмоса III, некоторые дают ценный материал для изучения истории Палестины и Египта в середине 2-го тыс. до х. э. Таково название города Хадити , соответствующее библейскому названию Хадид. Можно предполагать, что этот город находился около современного Хадите, в 5 км северо-востоку от Лудда. Этот древнепалестинский город находился на пути следования египетского войска. Расположенный на скрещении дорог, ведших из Газы через Лидду в Иезреельскую равнину, а также из городов средиземноморского побережья, в частности из Иоппии, в области и города континентальной Палестины, в частности в Иерусалим, Хадити занимал важное стратегическое положение и был, весьма возможно, значительным торговым и укрепленным пунктом. Вполне естественно, что. египтяне должны были придавать большое значение захвату этого города. Поэтому египетский писец отметил его в своем списке. Этот город, лежавший в непосредственной близости от Шефельской равнины, сохранял свое военное значение вплоть до поздней эпохи Маккавеев, когда он был укреплен Симоном Маккавеем. Название этого города упоминается также в Книгах Неемии и Эздры, где оно упоминается [201] наряду с городом Лод (Лидда-Лудд). Археологические данные также подтверждают предположение о том, что Хадити-Хадид находился около современного Хадите. Обнаруженная здесь керамика указывает на то, что здесь существовало поселение уже в XVII веке до х. э.²⁶⁾

Громадное экономическое и стратегическое значение имела для египтян Иезреельская равнина, где обычно разыгрывались самые упорные и самые кровопролитные бои за военное и политическое господство над Палестиной, Сирией и Финикией. Иезреельская равнина была богатейшей житницей всей Сирии в широком смысле этого географического термина. Не меньшее значение имел этот район и в торговом отношении, так как отсюда открывались важнейшие торговые пути в долину Иордана, к побережью Средиземного моря и, наконец, через Галилею в долину Оронта. Здесь были расположены важнейшие военные опорные пункты, которые во все времена были твердынями военно-политического господства над всей Палестиной и Сирией. В этом отношении особенное значение имел город Мегиддо на юго-западном краю Иезреельской равнины, господствующий над горными проходами, ведущими на юг. Через Мегиддо проходила также одна из наиболее удобных дорог от побережья к областям долины. Развалины древнего Мегиддо находятся на месте современного холма Телль-эль-Мутеселим, который был раскопан частично в 1903—1905 гг. Шумахером и где были произведены крупные раскопки американскими археологами чикагского Восточного института под руководством Фишера и Гюи в 1926—1928 гг. Раскопки обнаружили здесь следы очень древнего поселения доисторической эпохи, восходящего к 4-му тыс. до х. э. Имеются основания предполагать, что пещеры около Мегиддо были использованы в качестве жилищ в эпоху раннего и среднего бронзового века. Впоследствии эти пещеры были превращены в гробницы, в которых были обнаружены каменные орудия, в частности пилы, и наряду с ними керамика конца бронзового века (2500—1300 до х. э.). Изучение керамики, найденной в гробницах и развалинах Мегиддо, дает нам возможность судить о высоком развитии материальной культуры, в частности керамического производства. Так, здесь была обнаружена целая гончарная мастерская с деревянным гончарным кругом и глубокими бассейнами для воды. В гробнице № 39 были найдены изящные сосуды с восемью ручками и красным орнаментом, а в гробнице № 13 — стеклянные вазы с сеточным узором. В XVIII веке до х. э. Мегиддо, очевидно, уже был довольно значительным городом, входившим в состав гиксосского государства, на что указывает большое количество египетских скарабеев, главным образом гиксосской эпохи, найденных в развалинах Мегиддо. Следовательно, уже в эту эпоху египетские влияния проникали в некоторые области Палестины, как, например, в Иезреельскую равнину, в частности, в Мегиддо. Несмотря на свое крупное экономическое и военное значение, Мегиддо по территории не был особенно большим городом, уступая по размерам более поздним и более крупным городам Газе и Самарии. Вся площадь холма Телль-эль-Мутеселим равняется [202] всего лишь 46 000 м². Древнейшее упоминание о Мегиддо встречается в египетских надписях времени Тутмоса III. В Анналах Тутмоса III описывается большая битва у стен Мегиддо между египетским войском и войсками сирийских князей, осада и взятие египтянами этого важнейшего стратегического пункта Палестины. Значение Мегиддо было правильно оценено Тутмосом III, который сравнил его завоевание с завоеванием тысячи городов.

Название Мегиддо встречается на почетном месте²⁷⁾ в самом начале палестинского списка Тутмоса III. Очевидно, этот город находился тогда в центре внимания египетских завоевателей. Название Мегиддо упоминается и в амарнских письмах. Судя по этим упоминаниям, Мегиддо и в это время сохранял свое крупное военное значение. Так, Зататна, правитель Акко, пишет фараону, что Зирдамиашда бежал от Намиавазы в Мегиддо, где в это время находилось египетское войско.²⁸⁾ Хананейские глоссы, сохранившиеся в этих письмах, указывают, что Мегиддо уже в эту эпоху был заселен семитами. Название Мегиддо встречается и в списке городов Сети I; очевидно, египтяне даже в эпоху 19-й династии придавали значение захвату этого города. Свое значение Мегиддо сохранил и в позднейшие времена. В Библии описывается, как именно здесь разгорались крупные битвы между израильтянами и хананеями.²⁹⁾ В царствование Соломона Мегиддо был превращен в довольно значительную крепость. Возможно, что именно к этому времени относятся остатки укреплений обнаруженных во время американских раскопок. Так, на южном краю холма были найдены части большой постройки израильского типа, похожей по плану и кладке на дворец Омри в Самарии. А на вершине холма была раскопана прямоугольная крепость с тремя главными дворами, с главными воротами, расположенными на северной стороне и со стенами, которые были облицованы большими камнями.³⁰⁾

Большое значение имел и город Шунем, упоминаемый в палестинском списке Тутмоса III под названием ,³¹⁾ которое, очевидно, соответствует названию библейского города . Этот город находился у подножья гор Малого Хермона на равнине, образуемой долинами рек Кисон и Вади-Джалуд, на месте современного Солам в 11 км к югу от Назарета. Он был расположен на важном скрещении торговых дорог, ведших из Газы через Мегиддо к берегам Геннисаретского озера и от морского побережья к Бет-шану и долине Иордана.³²⁾ Название этого города упоминается и в амарнских письмах в форме Шунама.³³⁾ По названию и по местоположению древнеегипетское Шунем вполне соответствует библейскому Шунем, который находился в области колена Иссахарова. Здесь по библейскому [203] преданию филистимляне, ведшие войну с Саулом, разбили свой лагерь.³⁴⁾ Следовательно, этот пункт и в ту эпоху имел стратегическое значение. Из Шунема согласно Библии происходила последняя жена Давида.³⁵⁾ Название Сунема встречается и в Onomasticon Евсевия, который о нем пишет следующее:

«Et usque hodie Vicus ostenditur nomine Sulem in quinto milliario montis Thabor contra astralem plagam».³⁶⁾

Все эти данные позволяют с большой долей вероятности локализовать древний Шунем у западного подножия гор Малого Хермона. Древнее поселение, очевидно, находилось около источника, несколько выше современного арабского местечка. Остатки керамики, обнаруженные на этом месте, указывают на существовавшее здесь уже в конце 3-го и в начале 2-то тыс. до х. э. поселение.³⁷⁾

У самого входа в равнину Иезрееля находился город, название которого упоминается в палестинском списке Тутмоса III в форме Ибрааму ,³⁸⁾ очевидно, соответствующей библейскому названию Иеблеам .³⁹⁾ Этот библейский город находился в области колена Манассии, вернее, находился в области колена Иссахарова, но принадлежал колену Манассии. Судя по библейскому тексту, этот город восходил к древним хананейским временам и представлял собой важный укрепленный пункт. В Книге Иисуса Навина говорится о том, что: «Сыны Манассиины не могли выгнать жителей городов сих, и хананеи остались жить в земле сей. Когда же сыны Израилевы пришли в силу, тогда хананеев сделали они данниками, но изгнать не изгнали их».⁴⁰⁾ Судя по одному упоминанию во 2-й Книге царей, город Иеблеам находился в Иезреельской равнине около возвышенности Гур неподалеку от Мегиддо.⁴¹⁾ В другом месте Библии⁴²⁾ этот город называется Билаам. Это название сохранилось до настоящего времени в названии источника Валаама в 2 км к югу от Дженнин на самом южном краю Иезреельской равнины, у истоков реки Кисона. Таким образом, этот город господствовал над долиной верхнего течения Кисона и над горными проходами, ведшими из Иезреельской равнины в долину Иордана. Здесь до настоящего времени возвышается большой холм [телль], возможно, скрывающий в своих недрах развалины древнего Иеблеама. Найденная здесь керамика позволяет предполагать наличие древнего поселения, существовавшего с 1800 по 300 гг. до х. э.⁴³⁾

Большое торговое и стратегическое значение имел город Анкнааму ,⁴⁴⁾ упоминаемый в палестинском списке Тутмоса III. Очевидно, это название обозначает «Источник Кнааму» и весьма возможно соответствует библейскому названию Иокнеам. Этот библейский город находился неподалеку от горы Кармела и морского [204] побережья в долине нижнего течения реки Кисона и, таким образом, защищал с запада долину Кисона и тем самым был ключом к Иезреельской равнине. Он находился в области колена Зебулона, но был расположен на самой границе области колена Иссахара. По библейским данным, Иокнеам ⁴⁵⁾ был древним городом, в котором некогда царил туземный, возможно, аморрейский царь, впоследствии подчинившийся израильтянам. Можно думать, что по своему названию и по своему местоположению этот город соответствовал современному Телль-Каймун, расположенному в долине реки Кисона в 19 км к юго-востоку от Хайфы. В этой местности, богатой ключами, были найдены остатки керамики, указывающие на то, что здесь уже в эпоху Тутмоса III находилось некое поселение.⁴⁶⁾

Но, конечно, особенно важное значение среди городов Иезреельской равнины имел город, название которого встречается в палестинском списке Тутмоса III в форме ,⁴⁷⁾ очевидно, соответствующей библейской форме Бет-шан и современному названию Бейсан. Этот город занимал очень выгодное географическое положение, будучи расположен в узкой долине Нар-Джалуд у выхода из долины Иордана, там, где почти смыкаются на севере предгорья малого Хермона, а на юге горы Гильбоа. Поэтому этот город был важным торговым центром, где скрещивались торговые пути, шедшие от побережья через Иезреельскую равнину в долину Иордана и дальше в области Заиорданья. Одновременно Бет-шан был важным стратегическим центром, так как он господствовал над одной из важнейших дорог, которая вела вдоль Вади-Джалуд из Иезреельской равнины в долину Иордана. Развалины этого города были обнаружены в 5 км к западу от впадения Нар-Джалуда в Иордан. Крупные раскопки здесь были произведены археологической экспедицией Пенсильванского музея под руководством Алана Роу в 1927—1928 гг. Судя по этим раскопкам, Бет-шан был заселен со времен глубокой древности. Его археологические слои восходят до неолита, причем его наиболее ранние слои соответствуют аналогичным слоям в Иерихоне и в Мегиддо. Уже в 3-м тысячелетии до х. э. Бет-шан был значительным торговым центром, куда проникали вместе с иностранными товарами иностранные культурные влияния. Так, в развалинах Бет-шана были найдены египетские предметы времени Среднего царства, как, например, маленькое стеатитовое кольцо с надписью «Пусть царь воздаст хвалу богу Ра» и аметистовый скарабей с орнаментальной гиероглифической надписью(рис. 39). В XVIII веке до х.э. Бет-шан представлял собой хорошо защищенную крепость, которая находилась в руках гиксосов, как на то указывает типично гиксосская керамика, найденная в 10-м слое. Со времен египетского завоевания, точнее со [205] времен царствования Тутмоса III, Бет-шан подпадает под сильное египетское влияние, став одним из важнейших опорных пунктов египетского господства в Палестине. В развалинах Бет-шана в археологическом слое, относящемся ко времени Тутмоса III, были обнаружены остатки двух храмов. Южный храм был, очевидно, посвящен местному азиатскому богу Мекалу, как на то указывает интереснейшая стэла с изображением бога Мекала и с египетской гиероглифической надписью: «Мекал — бог Бет-шана», а также с обозначением имени владельца стэлы: «Строителя^*) Амон-ем-апта»,⁴⁸⁾ найденная в развалинах этого храма. Храм Мекала состоял из нескольких внутренних помещений. Среди них следует отметить внутреннее святилище с каменным алтарем для жертвенной пищи, к западу от святилища большой двор, куда приводили быков, предназначенных для жертвоприношения, комнату с большим ступенчатым алтарем, комнату с большой круглой печью для приготовления жертвенной пищи, южный коридор с каменной массебой и ямой для жертвенной крови и маленькую комнату с двумя спальнями. Во всех этих помещениях было найдено множество интереснейших памятников материальной культуры и предметов религиозного культа, которые указывают на сильное скрещение своеобразных форм местной сиро-палестинской культуры с ярко выраженными иноземными влияниями. Так, например, здесь были найдены культовые статуэтки сирийской богини Ашторет, хананейские светильники, сирийские кинжалы и наряду с ними базальтовая головка статуэтки египетского типа, египетские скарабеи и печати, золотые булавки кипрского типа, критский алтарь, кипрские чаши, сиро-хеттские цилиндры, рельеф с изображениями львов и собак месопо-тамского типа и целый ряд других аналогичных предметов.

Рис. 39. Аметистовый скарабей с именем фараона Сенусерта I. Из Бет-шана. Среднее царство. 12-я династия.

Большой исторический интерес представляет и северный храм, также построенный во время царствования Тутмоса III. Здесь мы наблюдаем тот же самый своеобразный, типичный для этой эпохи культурный синкретизм. Наряду с целым рядом предметов, относящихся к местному сирийскому культу богини Ашторет (костяная статуэтка, форма для изготовления статуэтки, женская головка), здесь были обнаружены египетские скарабеи, сточные трубы критского типа, аналогичные трубы первой среднеминойской эпохи и, наконец, интереснейшие [206] культовые предметы, относящиеся к древнему культу змеи. Таким образом, можно предполагать, что весь этот храм был посвящен божеству змеи, возможно, связанному с культом месопотамского божества Шаан или Шахан, сына солнечного бога Шамаша. Очевидно, отсюда происходит и само название города Бет-шан, т. е. «Дом змеи Шан». В более поздних археологических слоях было найдено множество ценнейших памятников, указывающих на то, что Бет-шан имел большое политическое и культурное значение в эпоху Аменхотепа II, Сети I и Рамзеса II. В эпоху израильско-иудейских государств Бет-шан сохранял свое значение в качестве довольно крупного торгового города и военной крепости, как видно из упоминания этого города в Библии. Таким образом, во все периоды истории Древней Палестины

Бет-шан был значительным городом, в котором скрещивались разнообразные культурные влияния, шедшие из Месопотамии, Малой Азии (рис. 40), Эгейского моря и Египта. Поэтому египетские завоеватели должны были принять все меры к тому, чтобы его завоевать, подчинить своему влиянию и превратить в оплот своего господства в Палестине и в Сирии.⁴⁹⁾

Рис. 40. Хеттский бронзовый топор из Бет-шана.

Неподалеку от Бет-шана находился город Рехеб , упоминаемый в палестинском списке Тутмоса III. Весьма возможно, что этот древний город Рехеб находился в 4 км к югу от Бейсана, может быть, его развалины скрываются в холме Телль-ес-Сарем. На это указывает близость египетского названия Рехеб к названию расположенного здесь святилища Шейх-эрхаб. Название города Рехеб встречается рядом с названием Бет-шана в надписи Сети I, найденной в развалинах Бет-шана и тексте папируса Анастази (22,8) и в палестинском списке Шешонка. Наконец, в Ономастиконе Евсевия упоминается Рооб, расположенный в 6 км к югу от Бейсана. Остатки керамики, найденной около Телль-ес-Сарема, заставляют предполагать, что здесь находился город, заселенный уже начиная с 2000 г. до х. э. [207] Весной 1932 г. Иирку обнаружил здесь следы своеобразной филистимской керамики.⁵⁰⁾

Большое торговое и военное значение имели и города северной Палестины, открывавшие дорогу в Келесирию и в богатую долину Оронта. Палестинский список Тутмоса III упоминает некоторые из этих городов, как, например, Кененрату .⁵¹⁾ Это название можно сопоставить с библейским названием города Киннерет ,⁵²⁾ который находился в области колена Нафтали и по имени которого получило свое название «озеро Киннерет» (Геннисаретское озеро). Если это сопоставление правильно, то Киннерет был очень древним городом, так как его египетское название встречается уже в тексте папируса Ленинградского Эрмитажа № 1116 A-recto, в котором упоминается «Посол из Кенерет». Известный специалист по исторической географии Палестины К. Раумер вполне справедливо указывает на то, что Киннерет не мог находиться, как думал Иероним и другие, на месте позднейшей Тивериады, так как Киннерет был расположен в области Нафтали, а Тивериада лежала в области Зебулона. Можно предположить, что египетский Кенерет и библейский Киннерет был расположен на месте современного Телль-ель-Орейме, на северном берегу Тивериадского озера. Керамика, найденная на этом месте, дает основания думать, что именно здесь находился этот город, заселенный уже с XVII века до х. э.⁵³⁾

Наконец, одним из самых северных городов Палестины, упоминаемых в палестинском списке Тутмоса III, был город Тапун ,⁵⁴⁾ который Олбрайт, а вслед за ним Иирку сопоставляют с современным Телль-Диббин, расположенным в долине верхнего течения Малого Иордана близ предгорий Большого Хермона в 30 км к северу от озера Мером (Хуле). Этот город по своему географическому положению должен был иметь большое торговое и военное значение, так как он господствовал над горными проходами, ведшими из Палестины, в частности, из долины малого Иордана в Келесирию и далее в области северной Сирии. Поэтому египетские завоеватели должны были включить в сферу своего политического влияния этот опорный пункт, господство над которым давало им возможность проникнуть далее на север в богатые области средней и северной Сирии. Иирку посетил Телль-Диббин весной 1932 г. Согласно его наблюдениям здесь уже в эпоху Тутмоса III существовал населенный пункт; поэтому можно предположить, что именно здесь находился город, который в египетской надписи носит название Тапун.⁵⁵⁾

К сожалению, до настоящего времени не представляется возможным определить местоположение двух городов, поселений или [208] местностей, упомянутых в палестинском списке Тутмоса III, а именно и .⁵⁶⁾

Совершенно несомненно, что эти географические названия тождественны с аналогичными именами, встречающимися на скарабеях гиксосской эпохи. Очевидно, это были названия городов или областей, которые являлись важными опорными пунктами хананейско-гиксосского господства в Палестине. Именно поэтому египетские завоеватели стремились подчинить их своей власти.^56а)

Этот краткий обзор исторической географии Палестины с 4-го до середины 2-го тыс. до х. э. дает нам некоторое представление о Палестине в эту эпоху и о ее значении для египетских завоевателей. Естественные условия, в частности плодородная почва хорошо орошаемых долин, равнин и низменностей, с древнейших времен способствовали значительному развитию скотоводства и земледелия, а удобное географическое положение на стыке важнейших торговых путей, соединявших Месопотамию, Малую Азию, район Эгейского моря и Египет, явилось причиной раннего возникновения высоко развитой караванной торговли и целого ряда крупных торговых городов. Археологические данные указывают нам на то, что Палестина была заселена уже с эпохи неолита и что, начиная с 4-го тыс. до х. э., в Палестине возникают крупные торговые, политические, военные и культурные центры, в которых скрещиваются различные иноземные влияния. Высокий рост земледельческого и ремесленного хозяйства, высокое развитие материальной культуры и торговли способствовали тому, что в Палестину со всех сторон стекались крупные богатства. И это манило алчных иноземных завоевателей, в частности египетских фараонов. Египтяне еще со времени Среднего царства стремились в Палестину с целью захватить в свои руки богатые земледельческие районы, крупные торговые города и важнейшие торговые пути, ведшие из Палестины во все стороны. Крупное развитие внешней торговли в эпоху XVIII династии принудило египетских фараонов этого времени предпринять систематическое завоевание Палестины и даже отчасти колонизацию этой страны, чтобы через Палестину открыть себе широкий путь к торговым путям и рынкам Передней Азии.

Крупное значение для египетских завоевателей имела также Финикия, которая занимала узкую прибрежную полосу вдоль Средиземного моря. Южную границу собственно Финикии образовывали гора Кармел и город Иоппия, на востоке Финикия граничила с сирийской степью и с горной цепью Антиливана, а на западе естественной границей Финикии было Средиземное море. Значительно труднее обозначить северную границу Финикии, ибо финикийское экономическое и культурное влияние проникало вплоть до северносирийских областей, лежавших в предгорьях Тавра.

Происхождение названия этой страны «Финикия» и жившего здесь народа «финикийцы» толкуется исследователями различно. Зете производил это слово от египетского слова fnḫw. Однако эти слова [209] могут быть объяснены и иначе. Еще Масперо указывал на то, что египетское слово fnḫw обозначает всякого рода азиатских пленников, независимо от их племенного происхождения. По мнению Масперо, слово fnḫw происходит от корня «фокху, фанкху» — обозначающего «тянуть, брать, разрушать». Очевидно, этим словом обозначали азиатских пленников, которых использовали для тяжелых работ в Египте.⁵⁷⁾ К этому мнению примыкает и Эд. Мейер. Он указывает на то, что выражение «все страны фенеху» — встречается еще в эпоху Древнего царства, в частности в надписях времени Неусерра (A. Z., 45, 140), а затем в эпоху Среднего царства в «Рассказе Синухета». В эпоху Нового царства слово fnḫw обозначает всякого рода иноземных азиатов и применяется параллельно с географическими обозначениями Ретену и Ментиу, а также в противопоставлениях с нубийцами. Детерминируется это слово fnḫw знаком веревки, иноземца или азиата. Очевидно, это древнеегипетское слово служило для обозначения связанных и покоренных иноземцев и иноземных стран и было скорее прилагательным, чем племенным обозначением и поэтому вряд ли обозначало именно «финикийцев». Э. Мейер предполагает, что слова Φοίνικες, Φοίνιξι являются чисто греческими словами, которые происходят от греческого слова φοινός; впоследствии к нему был присоединен суффикс ικ. Очевидно, греки обозначали этим словом как финикийских торговцев, так и товары, которые они с собой привозили, в частности, пурпур и пальму.⁵⁸⁾ Сами финикийцы этого названия к себе не применяли. Страна, заселенная ими, а также соседние страны с середины 2-го тыс. до х. э. назывались Канаан. Это географическое название встречается в египетских надписях Нового царства, в амарнских письмах, а также в Библии, где оно обозначает всю страну, лежащую между Иорданом и Средиземным морем, включая сюда Филистимскую страну и всю Финикию.⁵⁹⁾ Финикийские города существовали на средиземноморском побережье со времен глубокой древности, как указывают египетские надписи и находки в Рас-Шамра, обнаруживающие ту тесную связь, которая существовала между северно-сирийской культурой и культурой позднейших финикийских городов.^59а)

Филистимское и финикийское побережье, населенное различными племенами, уже во 2-м тысячелетии до х. э. представляло собою некое культурно-историческое единство, тесно связанное с Палестиной и с Сирией. Это нашло свое отражение в географических терминах, которые, не отличаясь большой точностью, служили для обозначения либо всего средиземноморского побережья от египетского потока (эль-Ариш) до реки Оронта (включая таким образом Филистимскую страну и Финикию), либо для обозначения всей страны между Иорданом и Средиземным морем вплоть до гор Ливана. Так само название «Палестина» — , соответствующее древнеегипетскому Plst — и греческому Παλαιστίνη, происходит от [210] этнического названия «филистимляне» и, очевидно, раньше обозначало лишь юго-западную часть Ханаана.⁶⁰⁾ Название «Ханаан» или «Канаан» , также встречающееся в древнеегипетских надписях, обозначало равным образом Палестину, причем оно охватывало также Финикию и филистимское побережье. В амарнских письмах название «Канаан», встречающееся в форме ^matKi-na-aḫ-hi, обозначает всю Сирию, однако, позднее в древнеегипетских надписях мы встречаем одновременно упоминание «Канаана и Палестины» .⁶¹⁾ В египетских надписях для обозначения Финикии часто применяется название «Джахи», однако, это название служит также для обозначения Финикии и прилегающих к ней стран. Так, Тутмос III называет коалицию враждебных Египту сирийских князей «все области Джахи» или «Ретену». Таким образом, египетское название «Ретену» было столь же растяжимым географическим термином, так как им пользовались для обозначения либо палестинского нагорья, либо всей Сирии. В целях некоторого уточнения египтяне стали отличать Нижнее Ретену, или Северную Сирию, от Верхнего Ретену, т. е. от страны, расположенной к югу от нее. Однако и Верхнее Ретену все же осталось столь же неопределенным географическим понятием, как Канаан, Джахи или Палестина. Впрочем и в позднейшие времена название «Сирия» не отличалось большой точностью. Так, Тибулл пишет: «Alba Palaestino sancta columba Syro».⁶²⁾

Богатые земледельческие области палестинско-финикийского побережья, цветущие приморские города издавна привлекали к себе внимание египетских торговцев-колонистов и завоевателей. Уже в надписях Среднего царства мы найдем указания на раннее проникновение египтян в эту важную приморскую область. Так, в текстах «черепков проклятия» упоминается слово dmi-t «гавань». Можно думать, что это название служило для обозначения портового города на палестинско-финикийском побережье или для обозначения «людей из гавани» сирийского побережья, которые всегда казались опасными конкурентами для египетского торговца и не менее опасными мятежниками для египетского завоевателя. Именно поэтому это название помещалось среди других географических названий тех местностей, где гнездились враги фараона и названия которых должны были быть подвергнуты ритуально-магическому уничтожению.^*)

В текстах тех же «черепков проклятия» мы найдем и другое название местности Ij-sipj, которое можно сопоставить с названием Arṣasapa, т. е. «страной (^crṣ) Шапа или Ашапа», упоминающимся [211] значительно позднее в надписях времени Ассархаддона. Очевидно, эта местность находилась между областью Газы и Египетским Потоком (эль-Ариш). Следовательно, этот район, позднее заселенный филистимлянами, уже в 3-м тыс. до х. э. был известен древним египтянам и входил в сферу их культурно-политического влияния.⁶³⁾

Среди многих городов палестинского побережья большое экономическое, политическое и военное значение имела Газа, упоминаемая в древнеегипетских надписях в форме — Gdt и в амарнских письмах в форме al-Ḫa-za-ti-ḳi.⁶⁴⁾ Эти названия соответствуют греческому названию Γάζα, библейскому и современному арабскому Ghuzzeh.

Библейские легенды изображают Газу в качестве древнего города, овеянного ореолом сказочного могущества. Недаром с библейской Газой связаны предания о древних великанах-богатырях, очевидно, восходящие к глубокой древности. Раскопки Газы, произведенные английским археологом Флиндерсом Петри в 1933—1934 гг., позволяют предполагать, что древнее поселение Газы, во всяком случае расположенные здесь гробницы, близкие к гробницам Тель-Фара, относятся к средней эпохе бронзы, а несколько более поздние погребения — к поздней эпохе бронзы. Росту экономического и политического значения Газы сильно способствовали благоприятные естественные условия. Газа была центром плодородного прибрежного района, богатого финиковыми пальмами, маслинами и гранатами и хорошо снабженного колодцами с питьевой водой. Между Газой и Хеброном простирался район, богатый лесом.

У Газы скрещивались важные торговые пути, шедшие из Египта в Палестину, Финикию и даже в Сирию, а также пути, ведшие от побережья в глубь страны, в частности, к Иерусалиму. Из Газы в Иерусалим вели две дороги. Одна дорога, западная, шла через Рамлу, а другая, — южная, вела через Хеброн. В Газе караваны обычно делали большую остановку, путники и вьючные животные отдыхали, люди запасались водой и продуктами, торговцы приступали к своим торговым операциям. Это значение Газа сохранила и до настоящего времени, так как она лежит на важном пути, идущем из Дамаска в Аравию, к магометанским святыням.⁶⁵⁾ Согласно Арриану, Газа была расположена в 20 стадиях от моря, а на самом морском берегу лежала особая гавань Газы или Маюма (Majuma, Majuma Ascalonis sive Jamnia). Эта гавань была невелика, годилась лишь для мелких кораблей, но все же являлась лучшим портом между Египтом и Хайфой. Очевидно, сюда направлялись египетские моряки, шедшие в Финикию, делавшие здесь остановку и отсюда направлявшиеся далее на север, в Иоппию и в Библ. Уже во 2-м тыс. до х. э. Газа была довольно значительным городом. Раскопки, произведенные Флиндерсом Петри на [212] холме Tell-el-Ajjul, показали, что территория Газы занимала 33 акра, в то время как Лахиш занимал 1 акр, Таанах — 12 акров, Мегиддо — 12 акров и даже такой значительный город, как Гезер, всего 22 акра.⁶⁶⁾ Широко развитая сухопутная, караванная и морская торговля превратила Газу в крупнейший торговый центр, где встречались купцы и колонисты из Египта, с островов Эгейского моря и из Ханаана. Керамика, найденная в Газе, обличает некоторое эгейское влияние, а драгоценные золотые изделия и украшения выдержаны в местном, а также в египетском стиле. Вполне естественно поэтому, что население Газы и всего близлежащего района было довольно смешанным. Целый ряд вещей, найденных в Газе Флиндерсом Петри, можно отнести не только к гиксосской эпохе, но также к гиксосской культуре. В частности, погребения с лошадьми Петри считает чисто гиксосскими, полагая, что именно кочевники-гиксосы, приведшие в Египет лошадей, осели в некоторых городах Палестины и Нижнего Египта.⁶⁷⁾ Чрезвычайно характерно для синкретизма различных культур на почве Палестины и филистимского побережья, в частности, большое количество гиксосских скарабеев, которые, по мнению Флиндерса Петри, обычно изготовлялись в самой Палестине. Таким образом, здесь сложилась своеобразная ханаанская культура, пропитанная уже в 2-м тыс. до х. э. довольно сильными гиксосскими, египетскими и эгейскими влияниями.

Севернее Газы, приблизительно в центре филистимского побережья, находился важный в торговом и в военном отношении город Иоппия, библейский , современная Яффа. В античных преданиях сохранились далекие предания о Иоппе, как об очень древнем городе, в котором сохранились реликвии мифологической старины. Так, Помпоний Мела сообщает, что «Est loppe ante diluvium, ut ferunt, condita» (I, 11), а по словам Плиния «Joppe, Phoenicum antiquior terrarum inundatione ut ferunt» (Hist. nat., V, 13), причем «Joppe insidet collem, praejacente saxo, in quo vinculorum Andromedae vestigia ostendunt» (Hist. nat., V, 14). Далее Плиний сообщает, что М. Скавр, будучи эдилом, показывал здесь скелет чудовища длиной в 40 м. Аналогичное мифологическое предание сохранилось и в словах Иеронима: «Hic locus est in qui usque saxa monstrantur in litore in quibus Andromeda religata Persei quondam sit liberata praesidio» (К Ионе, 1). Очевидно, Иоппе был древним религиозным центром, в котором долго сохранялись древние культы и предания. Недаром Плиний сообщает, что «colitur illic fabulosa Derceto» (ibid., loc. cit.).⁶⁸⁾ И действительно, Иоппе был очень древним городом. Название Иоппе встречается уже в Палестинском списке Тутмоса III в египтианизированной форме Ипу,⁶⁹⁾ а также в папирусе Гарриса № 500. В египетском рассказе повествуется о том, как военачальник Тутии при помощи военной хитрости овладел городом Иоппе, который, очевидно, [213] в те времена был хорошо укрепленным городом и имел крупное военное значение.

Иоппе и «область Иапу» упоминаются и в амарнских письмах, причем, судя по одному письму, Иоппе и Газа в те времена находились под властью одного правителя по имени Яхтири, который с гордостью пишет фараону о том, что он охраняет «ворота Газы и ворота Иоппе», очевидно, двух наиболее укрепленных городов филистимского побережья. Это военное значение Иоппе объясняется ее географическим положением и экономическим значением. Расположенный на плодородной Саронской низменности Иоппе был центром богатейшего земледельческого района. Даже теперь Яффа окружена роскошными фруктовыми садами и оливковыми рощами. Уже в древности Иоппе был крупным торговым центром, расположенным на важных торговых путях. Через Иоппе шла большая торговая дорога, ведшая из Египта через Газу на Дор и далее к городам финикийского побережья. Из Иоппе другая важная дорога вела от филистимского побережья через Лод (Лидду) в области континентальной Палестины, в частности к Иерусалиму. Поэтому Иоппе уже в древности стал крупным центром морской и караванной торговли. Так, из областей Ливана строевой лес везли через Иоппе в Иерусалим, как для постройки первого, так и для сооружения второго иерусалимского храма.⁷⁰⁾ Через Иоппе шла значительная часть товаров, направлявшихся в Палестину, Сирию и Финикию из Египта, а также из Передней Азии в долину Нила. Вследствие этого Иоппе должен был подпасть под сильное египетское влияние, на что мы находим некоторые указания в амарнских письмах. Тот же самый Яхтири, правитель Иоппе, сообщавший фараону, что он «охраняет ворота Газы и Иоппе», в порыве верноподданнических чувств рассказывает, что его еще ребенком «рабису», т.е. египетский наместник, привез в Египет, где он служил царю. Иоппе до позднего времени сохранял свое значение важного торгового центра, особенно в торговле Египта с Палестиной и Сирией.⁷¹⁾

Между Газой и Иоппе находились два древних филистимских города Аскалон и Ашдод. Будучи расположен в богатом земледельческом районе, окруженный фруктовыми садами и виноградниками, Аскалон был довольно значительным городом, название которого упоминается в текстах древнеегипетских «черепков проклятия» времени Среднего царства наряду с названиями других городов Финикии и Палестины — Гебала, Арки, Усу (Палайтира), Яримута, Иерусалима, Хамата и Аялона.⁷²⁾ Весьма возможно, что из древнего Аскалона шел важный торговый путь в области континентальной Палестины, в частности в Лахиш и далее в Иерусалим. Поэтому Аскалон уже в древности превратился в крупный торговый и военный центр. Укрепления, сохранившиеся от гиксосской эпохи, свидетельствуют о том, что в XVIII веке до х. э. Аскалон был довольно значительной крепостью. Египетские фараоны придавали большое значение Аскалону и поэтому всегда старались держать его под своей властью. В эпоху 18-й династии Аскалон находился под довольно сильным египетским влиянием. На это указывает подобострастное письмо [214] Видии, правителя Аскалона, обращенное к египетскому фараону. Убеждая фараона в своих верноподданнических чувствах, Видия облекает свое обращение к египетскому фараону в самую раболепную форму и с гордостью говорит, что он защищает «место царя, которое находится на моем попечении».⁷³⁾ Однако, будучи древним центром ранее сильного и независимого ханаанского княжества, Аскалон всегда стремился к восстановлению своей независимости. Поэтому аскалонские правители пользовались каждым удобным случаем, чтобы отпасть от Египта. Так в XIV веке до х. э. правители Аскалона примыкают к племенам хабири и поддерживают их в их борьбе с Египтом. Об этом сообщает фараону Абд-хипа, правитель Иерусалима в следующих словах:

«Страна Газри, страна Ашкалуна⁷⁴⁾ и город Лакиси дали им пищу и все необходимое (им)».⁷⁵⁾

Впоследствии египетским завоевателям приходится вести упорную борьбу с Аскалоном, который долгое время сохранял свое значение в качестве сильной крепости. Так, например, Рамзес II во время своего второго сирийского похода берет штурмом хорошо укрепленный Аскалон. Аскалон упоминается и в стэле Мернепта среди занятых и опустошенных египетскими войсками местностей Палестины.⁷⁶⁾ Впоследствии Аскалон еще долго славился в качестве сильного филистимского города, в котором очень долго сохранялись древние ханаанско-сирийские культы. Так, Аскалон был завоеван иудеями, но не был включен в перечень иудейских городов (Судей, I, 18, Иис. Нав., 15, 45-47). В Аскалоне вплоть до античной эпохи поклонялись богине Деркето, древнесирийской наяде с рыбьим хвостом. Культ этой сирийской богини был связан с религиозным обычаем, запрещавшим есть рыбу, которая, очевидно, была одной из важнейших статей вывоза аскалонских моряков, рыбаков и торговцев (Diod. Sic, I, 4; Ovid, Metamorph., IV, 44-46). Вплоть до позднего времени аскалонцы сохраняли фанатическую приверженность к своим древним религиозным верованиям и обрядам. Они считались ярыми врагами иудеев и христиан. При Юлиане они убивали христианских стариков и девушек и бросали их тела на съедение свиньям (Philo, De legat. ad Caj., р. 1021; Chronicon paschale ad a. 361).⁷⁷⁾

Несколько севернее Аскалона в долине реки Элах, недалеко от моря лежал древний филистимский город Ашдод.^77а) В библейских легендах представление об Ашдоде связывалось с древними преданиями о великанах, что позволяет относить Ашдод к древней ханаанской эпохе. На значительную древность Ашдода указывает и долгое сохранение в нем языческих культов и алтарей, которые были разрушены Иудой и Ионафаном Маккавеями (I Маккав., V, 68; X, 77-84; XI, 4). Ашдод, господствовавший над морским берегом, долиной реки и дорогами, ведшими в области континентальной Палестины, в частности в Гат, был сильно укрепленным городом и поэтому имел важное военное значение. В Библии описываются крепостные стены Ашдода (II Парал., 26, 6), а Геродот сообщает, что Псамтик взял Ашдод лишь после 29-летней осады (Геродот, II, 157). Поэтому можно предполагать, [215] что Ашдод и в более древние времена был довольно значительным торговым и военным центром.

Наконец, самым северным из городов, лежавших на филистимском. побережье, был Дор,^77б) расположенный в северной части плодородной Саронской равнины, несколько к югу от горного мыса Кармел, около современной Тортуры (Тантуры). Эта древнефиникийская приморская крепость «Мигдол Ашторет» в ханаанскую эпоху стала крупным центром ханаанского царства (Иис. Нав., II, 23). Дор долго сохранял свое военное значение, защищая дорогу от побережья к городам Иезреельской равнины: Мегиддо, Таанаху, Бет-Шану и др. В Библии рассказывается, как Антиох Сидет осаждал сильную крепость Дора (I Маккав., 15, 11-14, 25). Даже в эпоху Иеронима сохранились воспоминания о могуществе Дора, хотя этот древний город уже лежал в развалинах. Так, Иероним писал: «Dor est oppidum jam desertum. Ruinae urbis Dor quondam potentissimae».⁷⁸⁾

Очевидно, Дор уже в глубокой древности был укрепленным торговым городом, имевшим большое экономическое, политическое и военное значение.

Самым южным городом, расположенным на собственно финикийском побережье, был Акко — библейский , греческий "Ακη или "Ακχωγ Семидесяти толковников, современная «Акка». Акко лежал на берегу Средиземного моря, несколько севернее Кармела. Позади Акко простиралась плодородная равнина, значительно более широкая, чем в других частях Финикии, что способствовало раннему росту Акко в качестве центра важного земледельческого района, который и впоследствии носил название равнины Акры. Эта равнина с севера ограничена Тирской лестницей, с востока Галилейским нагорьем, а с юга горой Кармел и, таким образом, защищена естественными преградами со всех сторон.

Акко стал важнейшим центром южной Финикии, чему отчасти способствовало его выгодное географическое положение. Через Акко проходила важная магистраль, шедшая из Египта вдоль средиземноморского побережья Палестины и Финикии и дальше в области средней и северной Сирии. Из Акко торговые пути вели в долину Кисона и на Иезреельскую равнину и в области, прилегающие к Геннисаретскому озеру (Баал-Гад), а также через область колена Зебулона и через Иордан по Мосту Иакова в крупный торговый центр Дамаск. Таким образом, Акко лежал на скрещении ряда торговых путей и был тесно связан со многими областями континентальной Палестины. В амарнскую эпоху правитель Акко держал под своей властью некоторые области Сирии, зависевшие от него в экономическом, политическом и военном отношении.^79) 79а)

Название Акко в древнеегипетской форме ^с3К встречается в египетских надписях 18-й династии, например, в Палестинском списке Тутмоса III. Следовательно, уже в эту эпоху Акко был значительным приморским городом, который египетские завоеватели должны были [216] держать в своих руках, чтобы господствовать над южной частью филистимского побережья и над прилегающими к нему с востока областями Палестины, в частности, очень важным районом Йезреельской равнины. Недаром Зататна, правитель Акко, пишет, что «Акко подобен Мигдолу в Египте».⁺⁾ Весьма возможно, что через Акко шел морской путь в Египет. Во всяком случае в амарнских письмах Акко упоминается в качестве гавани, через которую ездили в Египет. Именно поэтому египетское влияние в Акко в XIV веке до х. э. было довольно значительным. Правители Акко, носившие хуррито-митаннийские имена Зурата (Šarâtum) и Зататна (Šutatna), в своих письмах, обращенных к фараону, выражают ему в крайне подобострастной форме свои верноподданнические чувства.

Так, Зурата буквально раболепствует перед царем Египта:

«Так говорит Зурата, человек из Акко, слуга царя, пыль от его ног и земля, по которой он ступает: к ногам царя моего господина, солнца небес, семь раз и семь раз я припадаю на живот и на спину... Соответственно тому, что исходит из уст солнца на небе, точно так это будет сделано».⁸⁰⁾

О проегипетской политике правителей Акко можно судить и по другим письмам. Так, например, Шувардата, правитель Кельте и Харабу, пишет фараону, что ему в его борьбе с людьми СА-ГАЗ помогают Зурата, правитель Акко и Эндарута, правитель Акшапы.⁸¹⁾ Однако влияние Египта в Сирии в конце 18-й династии все более слабело: хетты, амориты и племена хабири все более и более вытесняли египтян из их сирийских владений. Многие области и города Сирии. Финикии и Палестины все больше и больше подпадали под власть враждебных Египту племен, в частности племен СА-ГАЗ — хабири. Поэтому и Акко в силу сложившихся обстоятельств принужден был отказаться от своей прежней верности Египту и даже поддерживать враждебных Египту сирийских князей, в чем его подозревали авторы некоторых амарнских писем.

Уже в XIV веке до х. э. Акко был сильно укрепленным городом. На это указывают слова Зататны, правителя Акко, обращенные к фараону: «Акко подобен Мигдолу в Египте».⁺⁺⁾ Свое крупное военное значение Акко сохранил и в персидскую эпоху, когда он был укреплен персами специально для борьбы с Египтом в качестве важной морской базы финикийского побережья. Акко продолжал существовать и в ассирийскую эпоху; в ассирийских надписях название Акко встречается в форме Акки. Однако значение Акко начинает падать. Превратившись в провинциальный город великой ассирийской державы, Акко подпадает под власть Тира. Все же и впоследствии Акко сохраняет значение крупного стратегического центра, расположенного на важных торговых путях и военных дорогах. Недаром вокруг Акко в течение веков идет упорная борьба. В 1187 г. Акру (древний Акко) завоевывает Саладин, а в 1191 г. Ричард [217] Львиное Сердце и Филипп Французский. В 1291 г. Акру завоевывают турки, а в 1799 г. под Акрой С. Смис заставил отступить Наполеона, наконец, в 1832 г. Акру завоевал после шестимесячной осады Ибрагим-паша.⁸²⁾

Крупнейшим финикийским городом был Тир, игравший большую политическую, экономическую и военную роль в истории не только Финикии, но также Сирии и Палестины. Тир был расположен на острове недалеко от побережья севернее Акко и несколько к югу от долины реки Леонтеса. Прямо против Тира на материке лежал древний город Усу, который греки называли «Старым Тиром» (Палай-тирос). Тир и Усу лежали на важных торговых путях, которые вели из Египта в Финикию как по морю, так и вдоль берега. Из Усу караванные пути вели по долинам рек Леонтеса и эль-Бика в среднюю Сирию (Келесирию) и вдоль Вади-айн-Типе на галилейское нагорье в области Зебулона и Нафтали, в районы Геннисаретского и Меромского озера. Недаром греки называли город, расположенный на материке против Тира, «Старым Тиром». Благодаря выгодному географическому положению здесь уже в глубокой древности возник довольно значительный город. Так, в древнеегипетских «черепках проклятия», относящихся ко времени Среднего царства, упоминается название города ^cIw3t^ci, которое можно сопоставить с древним названием Палай-тироса — Усу. Немецкий исследователь Альт, обративший внимание на это географическое название, полагает, что моряки, торговцы и иные частные жители Гебала и Палайтира, вернее Усу, могли уже в эту эпоху бывать в Египте и даже участвовать в народных восстаниях против фараонов.⁸³⁾ Однако такого рода объяснение не находит никакого подтверждения в надписях этого времени и является неудачной попыткой реакционного историка объяснять народные движения «иноземными» влияниями. Гораздо проще было бы предположить, что египетские фараоны считали Усу важным для Египта опорным пунктом своего влияния в Сирии и поэтому, опасаясь отпадения Усу от Египта, принимали меры «магической» защиты против «врагов из Усу». Название Усу, которое иногда сопоставляется с египетским названием id, встречается в клинописных текстах амарнских писем в форме Uzu, Usu, Usû и Ušû и возможно, соответствует библейскому .⁸⁴⁾ Усу уже в те времена был главным связующим звеном между Тиром и материком, ибо из Усу в Тир доставлялись различные предметы первой необходимости, в частности пресная вода, дерево, солома, глина и т. д. Аби-Мильки, правитель Тира, в образных словах определяет значение Усу для Тира: «Усу, как посуда для воды для него, чтобы пить».⁸⁵⁾ О необходимости получения целого ряда предметов первой необходимости из Усу пишет в своем письме к фараону Аби-Мильки, правитель Тира, в следующих словах:

«Пусть обратит свое лицо, царь, мой господин и даст воду для питья своему слуге и дерево для своего слуги. И пусть знает царь, мой [218] господин, что мы поставлены перед морем. У нас нет воды и нет дерева».^*)

В другом письме Аби-Мильки сообщает фараону о том, что Тир в экономическом отношении зависит от Усу. Поэтому Аби-Мильки просит фараона отдать ему Усу, поставив его под власть Тира:

«Пусть царь обратит свое лицо на своего слугу и поручит своему наместнику, чтобы он передал Усу для воды для своего слуги, для доставки дров, для соломы, и для глины...»

Далее Аби-Мильки жалуется фараону на то, что Зимрида, правитель Сидона «взял Усу у слуги (который) покинул ее. И у нас нет воды, нет дерева, и мы уже не можем хоронить покойников».⁸⁶⁾ Таким образом, Тир в сильной степени зависел от своей материковой базы снабжения, главным центром которой был Усу.

В последующие времена эта зависимость Тира от Усу несколько уменьшилась, так как Тир соединился с материком полосой наносной земли, а также вследствие того, что море в этом месте отступило назад. Тир в результате этого потерял свое островное положение, но зато стал теснее связан со своей материковой базой.⁸⁷⁾

В амарнскую эпоху Тир уже играет довольно значительную политическую роль. Название Тира в форме ^aluṢur-ri, соответствующей библейскому названию и современному Сур, часто встречается в амарнских письмах. Очевидно, уже в эту эпоху Тир был крупным торговым городом, тесно связанным в экономическом отношении с Египтом, а также с городами финикийского побережья и областями континентальной Палестины и Сирии. Так, Риб-Адди, правитель Гебала, пишет египетскому фараону, что он послал всю медь, которую он имел в своем распоряжении, царю Тира. Египетское влияние должно было быть довольно сильным в Тире, так как он подобно Гебалу входил в группу финикийских, сирийских и палестинских городов, сохранявших верность Египту. Этим объясняется до некоторой степени та близость, которая иногда устанавливается между князьями Гебала и Тира, связанными между собой в экономическом отношении. Так, Риб-Адди, правитель Гебала, отправляет в минуту опасности свою сестру и своих детей в Тир. Положение Тира среди ряда конкурирующих, постоянно враждующих между собой торговых городов финикийского побережья требовало от правителей Тира ведения такой внешней политики, которая позволяла бы им в случае необходимости опираться на помощь крупной иноземной державы, как, например, Египта. Этим объясняется та проегипетская политика, которую, судя по некоторым письмам, пытался проводить Аби-Мильки, правитель Тира. В одном из своих писем к фараону Аби-Мильки выражает ему свои верноподданнические чувства и говорит, что он защищает «Тир, великий город, для царя, моего господина».⁸⁸⁾

Будучи окружен врагами Египта, среди которых видную роль играл аморито-сирийский князь Абд-аширта, Аби-Мильки, правитель [219] Тира, пытается в течение некоторого времени сохранять верность Египту и поэтому добросовестно сообщает фараону все последние новости политической жизни Сирии. Аби-Мильки пишет фараону о том, что целый ряд финикийских городов и областей Сирии присоединился к племенам СА-ГАЗ и объединился для захвата Тира:

«Тот, кто вверг в отчаяние страну царя — это царь Сидона. Царь Хазуры покинул свой город и присоединился к народу СА-ГАЗ».⁸⁹⁾

«Зимрида из Сидона и Азиру, враг царя, и народ Арвада поклялись и повторно заключили соглашение между собой, и они собрали свои корабли, свои колесницы, свою пехоту, чтобы завоевать Тир, служанку царя».⁹⁰⁾

Когда правитель Сидона стал теснить Тир, захватив Усу, Аби-Мильки обратился за помощью к египетскому фараону, прося у него помощи, воды, дерева, а также, чтобы он вернул ему власть над Усой.⁹¹⁾ Однако Египет был в эту эпоху слишком слаб, чтобы оказать эффективную помощь финикийским и сирийским правителям и князьям. Поэтому в Тире вспыхивает восстание против Египта и против его союзников, и Тир в результате этого начинает играть двойственную роль по отношению к Египту. Во всяком случае, Тир в эту эпоху играл в политической жизни Финикии и Сирии крупную политическую роль. Поэтому египтяне проявляли большой интерес к Тиру и к тому, что в нем происходило. Этот интерес нашел свое отражение в известном литературном споре двух писцов, сохранившемся в тексте папируса Анастази I. Один писец пишет другому.

«Они рассказывают о другом городе, лежащем на море, носящем название Тир... воду привозят в него на кораблях; рыбой он богаче, чем песком».⁹²⁾

Севернее Тира между устьями Захерани и Бостренус лежал Сидон, один из крупнейших городов Финикии, расположенный подобно Тиру на острове, который отделен от суши узким проливом. Из Сидона важные торговые пути вели по долине реки Захерани в северные области Палестины, в Галилею, а по долине реки Бостренуса в долину реки Латани и далее вдоль Оронта в области средней и северной Сирии. Столь же важные торговые пути вели через Сидон по морю и по суше в Египет. Поэтому уже в очень глубокой древности Сидон выдвигается в качестве важнейшего торгового, политического и религиозного центра Финикии. Древние евреи называли Сидон (библейский , современный Ṣaidā) «первенцемХанаана», считая его северным пограничным городом Ханаана, который граничит с областью колена Зебулона.⁹³⁾ Сами сидоняне хвалились тем, что их родной город, а не Гебал или Берит был древнейшим городом Финикии. В Сидоне в течение долгого времени сохранялись древние финикийские культы и общефиникийские святилища богини Ашторет (Астарты) иЭшмуна (Эскулапа — Асклепия). Название города Сидона производилось от имени охотничьего бога Сид, а в более поздние времена сопоставлялось [220] с финикийским словом, обозначающим рыбу. На древность Сидона указывает далее и то, что название Сидона неоднократно упоминается у Гомера (Илиада, VI, 290; XXIII, 743; Одиссея, XV, 425), который так же, как и израильтяне, называл всех финикиян сидонянами. Другие финикийские города считались более поздними городами, чем Сидон. Так, например, основание Арвада приписывалось сидонским изгнанникам.⁹⁴⁾ Все эти позднейшие указания на древность Сидона находят некоторое подтверждение и в археологических данных. На горах за Сидоном были найдены каменные орудия палеолитической эпохи; очевидно, эта часть финикийского побережья была заселена со времен глубокой древности.⁹⁵⁾

Название Сидона ^aluZiduna неоднократно встречается и в амарнских письмах. Очевидно, в ту эпоху, т. е. в XIV веке до х. э. Сидон играл крупную политическую роль. Даже Аменхотеп III считал необходимым лично побывать в Сидоне, откуда он затем возвратился в Египет. Этот момент был поворотным пунктом в истории внешней политики Египта. Египетское правительство стало с того времени все меньше и меньше уделять внимания своим владениям в Передней Азии, которые именно в этот момент подверглись большой угрозе со стороны аморитских племен, примкнувших к племенам СА-ГАЗ.^95а) Судя по некоторым амарнским письмам, Сидон в течение первого времени сохранял верность Египту. Зимрида, правитель Сидона, в своих письмах заверяет фараона в своих верноподданнических чувствах в самой подобострастной, почти раболепной форме:

«К ногам моего господина, боги, солнце, дыхание моей жизни семь раз и семь раз я припадаю».⁹⁶⁾ Заверяя фараона в своей преданности, Зимрида говорит о своей готовности выполнить все его приказания, в частности, принять царские войска⁹⁷⁾ и сообщать ему обо всех событиях, происходящих в Амурру:

«И когда ты сказал относительно стран Амурри: «Слово (которое) ты услышал оттуда, перешли мне» (я ответил) «все, что я слышу, будет сообщено тебе».⁹⁸⁾

В борьбе Риб-Адди с врагами Египта в Сирии, Зимрида первое время поддерживает Гебал, в качестве верного союзника Египта, оказывая помощь правителю Гебала и даже давая ему приют.⁹⁹⁾ Однако в связи с усилением антиегипетской коалиции Сидон все больше и больше склоняется на сторону врагов Египта. Города, которые фараон отдал под власть Сидона, отпали от него и присоединились к племенам СА-ГАЗ.¹⁰⁰⁾ Оказавшись изолированным, Зимрида принужден также присоединиться к стану врагов Египта, чем объясняется двойственная политика Зимриды. Аби-Мильки, правитель Тира, который постоянно соперничал с Сидоном, обвиняет Зимриду в измене фараону, в двуличии, в том, что Зимрида обо всем информирует Азиру, главного вдохновителя и руководителя антиегипетской коалиции:

«Зимрида, царь Сидона, писал изо дня в день преступному Азиру, сыну Абд-аширты относительно всего того, что он слышал из Египта».¹⁰¹⁾ [221]

Зимрида не ограничился пассивной поддержкой врагов Египта, но даже предпринял активные военные действия против своего прежнего властителя, египетского фараона, которому он ранее так подобострастно клялся в верности. По словам Аби-Мильки, правителя Тира, Зимрида «поверг в отчаяние страну царя».

Окончательно отпавши от Египта, Зимрида объединился с аморитским царьком Азиру и с народом Арвада, захватил Усу и вознамерился вместе со своими новыми союзниками захватить Тир. Опираясь на военное и торговое значение Сидона, правитель Сидона начинает играть крупную роль в стане врагов Египта. По наущению Зимриды враги Египта захватывают крупный севернофиникийский город Симиру. Войска Зимриды продвинулись к самому Тиру и, захватив Усу, блокировали Тир с суши, лишив его воды и дров, которые обычно подвозились на остров Тира из Усы. Не менее упорную борьбу вел Сидон в эту эпоху и с другим финикийским городом, Гебалом, правитель которого — Риб-Адди долго сохранял преданность Египту. Опираясь на поддержку Тира, отпавшего от Египта, и на Берит, правитель Сидона начинает открытые военные действия против Гебала. Объединенный флот Сидона, Берита и Тира захватывает в Вахлиа людей Риб-Адди, посланных в Симиру.¹⁰²⁾ Таким образом, Сидон, особенно усилившись в эту эпоху, всячески старается ослабить и даже разгромить своих постоянных соперников, в особенности крупнейшие и древнейшие торговые города Финикии, Гебал и Тир. Египтяне должны были учитывать крупное экономическое и военно-политическое значение Сидона. Этот город был хорошо известен египтянам. Его название, наряду с Тиром и с Беритом, упоминается в «Литературном споре», текст которого сохранился на папирусе Анастази I.¹⁰³⁾ Сидон в течение долгого времени сохранял значение крупного торгово-ремесленного центра Финикии. Традиция приписывала сидонянам открытие Полярной звезды, которая впервые стала указывать путь по морю сидонским мореходам во время их ночных плаваний.¹⁰⁴⁾ Сидонские ткани и в позднюю римскую эпоху славились в качестве особенно роскошных изделий ткацкого ремесла финикиян. Недаром Гораций говорит:

«Qui Sidonio contendere callidus ostro nescit Aquinatem potantia vellera fucum». (Horat., Epist., I, 10, 27-28).

Крупнейшим торговым городом северной Финикии был Гебал (финикийское название которого соответствует древнеегипетскому названию .¹⁰⁵⁾ Гебал был расположен на средиземноморском берегу несколько севернее устья реки Адониса, около современного Джебейля, название которого сохранило [222] в искаженной форме древнее название Гебала. Из Гебала важные торговые пути вели на юг в Египет, на запад к островам Кипр, Крит и к архипелагу Эгейского моря, на север — к портам северной Сирии и южным берегам Малой Азии. Из Гебала шли различные торговые пути в области континентальной Сирии, в частности в богатую долину Оронта. Позади Гебала тянулась цепь Ливанских гор, покрытых соснами и кедрами, лучшим строевым лесом того времени, который высоко ценился во всем древневосточном мире. Таким образом, само местоположение Гебала способствовало превращению этого города уже в глубокой древности в важный торговый центр по экспорту леса. Гебал с очень древних времен вел большую торговлю с Египтом, в частности, и, пожалуй, главным образом, лесом. Сами финикияне считали Гебал одним из древнейших городов Финикии, на что, в частности, в римскую эпоху, указывал Филон. По словам Филона, Гебал, или Библ, как его называли греки, возник в то время, когда сам бог Эл окружил свое собственное жилище стеною.¹⁰⁶⁾ И, действительно, имеются основания предполагать, что Гебал возник в очень древнюю еще дофиникийскую эпоху, тем более, что само его название «Гебал», в египетской форме Kbn или Kupna является несемитским названием. На глубокую древность Гебала указывают археологические данные. В погребениях Гебала были найдены кремневые ножи и скребки, а также архаическая керамика, сделанная без помощи гончарного круга, близкая к керамике, найденной в неолитической пещере в Гезере.¹⁰⁷⁾ Уже в 4-м тысячелетии до х. э. Гебал выдвигается в качестве важного торгового центра, тесно связанного с далеким Египтом. На тесные торговые и культурные связи Гебала с Египтом указывают богатые результаты раскопок, произведенных на территории Гебала французским археологом Монтэ.¹⁰⁸⁾ Под плитами пола сирийского храма было найдено множество предметов, положенных под фундамент во время закладки храма в качестве вотивных даров. Среди этих вещей особенное значение имеет цилиндрическая печать, каменная печатка с гиероглифической надписью архаического типа. Эта печатка была найдена около сосудов с именами Уны и Менкаура. Отсюда можно сделать вывод, что она относится ко времени раннего Древнего царства. Сделанная по всем признакам рукой местного гиблитского мастера, она указывает, что египетская письменность уже в эпоху архаики стала проникать в Гебал и там укрепилась, сохранив пережиточно свою архаическую форму вплоть до 12-й династии, как указывают другие египетские гиероглифические надписи, найденные в Гебале.¹⁰⁹⁾ Помимо этой цилиндрической печати, при раскопках Гебала были найдены многочисленные предметы египетского происхождения, относящиеся к додинастической эпохе и ко времени Древнего царства, как-то: каменные полированные топоры, ножи из кремня, шиферные таблички, золотые бусы, бусы из хрусталя и драгоценных камней, фрагмент сосуда с именем фараона Хасехемуи, обломки сосуда, с именем фараона Хуфу, фрагменты сосуда из прозрачного камня с именем фараона Менкаура, фрагмент алебастрового сосуда с именем царицы Меритатес, алебастровый сосуд с именем «царя Верхнего и Нижнего Египта [223] Униса, живущего вечно, любимого Ра-Гором и находящегося на царском бассейне», наконец, разнообразные предметы, вазы и статуэтки с именами фараонов Пепи I и Пепи II.¹¹⁰⁾ Ко времени Древнего царства относится также и барельеф, найденный в Гебале, на котором дважды изображен коленопреклоненный фараон, подносящий сосуды богине Хатхор, сидящей на низком троне.¹¹¹⁾ Все эти египетские памятники архаической эпохи и Древнего царства, найденные при раскопках Гебала, указывают, что уже в эти отдаленные времена египетские товары и египетские культурные влияния проникали в Гебал, благодаря рано установившимся торговым связям между Финикией и Египтом.

На существование прочных торговых связей между Египтом и Гебалом указывает и наличие в египетском языке особого слова, служившего для обозначения гиблитских кораблей, которые, очевидно, в те времена славились в качестве лучших морских кораблей ( -kbn-t). В древнеегипетских надписях времени Древнего царства мы найдем указания на то, что египтяне довольно часто ездили в Гебал. Так некто Хнум-хотеп в одной надписи в гробнице Хеви говорит:

«Я ездил со своим господином почтенным казначеем бога Чечи и Хеви в Кебен и Пунт одиннадцать раз».¹¹²⁾

Наконец, в Текстах Пирамид упоминается страна Нега, очевидно, горная область Ливана, прилегающая с востока к Гебалу, и местный сирийский бог Хаитау, с которым отождествляет себя фараон «Пепи — это Хаитау, житель страны Нега». Интересно отметить, что при раскопках Гебала был найден фрагмент сосуда в форме обезьяны с надписью, содержащей имя бога Пепи и своеобразный эпитет этого фараона — «солнце горных иноземных стран».^-) Весьма возможно, что эти тексты указывают на активную попытку фараона Пепи укрепиться в Гебале и подчинить своей власти эту часть финикийского побережья и прилегающих к нему областей Ливана. В эпоху Среднего царства, с ростом внешней торговли Египта, связи Египта с Гебалом значительно усиливаются. Египтяне в большом количестве вывозят из Сирии, главным образом, дерево, в частности, дерево «аш», которое Монтэ вслед за Лорэ отождествляет с киликийской елью, с морской или лесной сосной.¹¹³⁾ [224]

Египетские моряки, торговцы, колонисты, чиновники и воины нередко посещают Гебал, который подпадает под сильную зависимость как в экономическом, так и политическом отношении от Египта. Египетские аристократы и чиновники получают звания, должности, а может быть, и владения, так или иначе связанные с Гебалом. Так, в древнеегипетских надписях 12-14-й династий встречаются титулы: «госпожа Гебала»,¹¹⁴⁾ которые, весьма возможно, связаны с новым культом богини Хатхор — «владычицы Гебала».¹¹⁵⁾ Имеются даже некоторые основания предполагать, что Гебал в эту эпоху подпадает под власть Египта и что правители Гебала подчиняются египетскому фараону. Цилиндрическая печать из лазурита, возможно, принадлежавшая одному из местных правителей, покрыта двумя типичными для эпохи Среднего царства надписями: одна надпись, начертанная египетскими гиероглифами, содержит имя и титул: «царь Верхнего и Нижнего Египта, Аменемхет, любимый Хатхор» (покровительница Гебала. В. А.), вторая клинописная надпись передает имя самого владельца печати, финикийского правителя, подвластного египетскому фараону: «Иаким-иалу, слуга Аменемхета».¹¹⁶⁾ Предположение о том, что в эпоху Среднего царства Гебал подчинялся Египту, подтверждается ценнейшими находками, сделанными в гробницах правителей Гебала. Роскошные предметы, выдержанные в египетском стиле, снабжены египетскими гиероглифическими надписями, которые содержат чисто египетский должностной титул местного финикийского князя Гебала, занимавшего, очевидно, по поручению фараона, должность египетского наместника или правителя Гебала. Так, на роскошном серповидном мече, найденном в Гебале в гробнице № 2, мы видим египетскую гиероглифическую надпись, которая гласит: «Князь Гебала, Ипшемуиб, воскресший, рожденный от князя Абишему, правогласного».¹¹⁷⁾ Особенно характерно здесь сочетание чисто египетского титула с местными сиро-финикийскими именами князей Гебала. Но особенно примечательна гиероглифическая египетская надпись, сохранившаяся на аметистовом скарабее, приобретенном в Джебейле и изданном еще Ренаном. Как предполагает Монтэ, этот скарабей происходит из гробницы № 4 в Гебале. Надпись на этом скарабее гласит: «наследственный князь (рпат хатиаа) Хем-ипи, сын Меджет-Табит-итефа, сильного могуществом, прекрасного двойником (ка)».¹¹⁸⁾ Особенно характерны в этом отношении чисто египетские имена этих князей Гебала. Близкая к этому почти аналогичная титулатура египетского чиновника, правившего в Египте в эпоху Среднего царства, сохранилась на обломке алебастровой вазы, найденной в 4-й гробнице Гебала. В этой египетской надписи любопытнейшим образом сочетаются чисто египетские звания с титулом иноземного правителя «для двойника наследственного князя (рпат хатиаа) правителя правителей князя Гебала... воскресшего, владыки почтенного».¹¹⁹⁾ Все эти надписи с несомненностью указывают, что в эту эпоху в Гебале правил египетский чиновник, носивший египетские должностные титулы и аристократические звания и даже египетское имя, больше того, происходивший из египетской семьи. Следовательно, Гебал в период [225] Среднего царства в течение некоторого времени находился под властью египетского фараона. И поэтому нет ничего удивительного, что Гебал в ту эпоху находился под сильным экономическим и культурным влиянием Древнего Египта. Бытовые вещи, художественные изделия, предметы роскоши, сосуды, оружие, украшения, скарабеи в большом количестве привозились из Египта, причем местные мастера в своей продукции часто подражали предметам, привезенным из Египта. Так, при раскопках в Гебале,были найдены скарабеи из золота, серебра, хрусталя, яшмы, бронзовые статуэтки священного ибиса, павиана, младенца Гарпократа, ожерелье из бус. Гробницы князей Гебала были богато снабжены роскошными египетскими или египтианизированными изделиями, например, золотым ожерельем с головами соколов, ожерельем из 102 аметистовых бус, типично египетскими подобиями сандалий из серебра, золотыми браслетами, золотыми кольцами со скарабеями, серповидным мечом, украшенным изображением змеи, сделанной из золота и серебра, сосудами и ларцами из обсидиана и золота, на которых сохранились египетские гиероглифические надписи с именами фараона Аменемхета III и Аменемхета IV. Весьма возможно, что эти египетские фараоны послали эти роскошные и изящные ларчики в качестве подарков владельцам гробниц в Гебале, местным правителям или князьям этого крупного сирийского города.^119а) Все это указывает на то, что египетская культура в эпоху Среднего царства оказывала сильнейшее воздействие на жизнь, быт, искусство и культуру сирийского населения Гебала, важного политического и культурного центра финикийского побережья того времени. И поэтому всякое нарушение этих торговых и культурных связей между Гебалом и Египтом должно было восприниматься как преступление или как тяжелое несчастье. Люди, восстававшие в Гебале против египетского влияния и господства, считались в Египте опасными врагами царя.¹²⁰⁾ А когда в конце Среднего царства в Египте подымается крупное народное движение, когда восстают народные массы, бедняки и рабы, что нарушает нормальный ход экономической жизни и влечет за собой разрыв торговых связей с соседними странами, автор одного поучения восклицает:

[226]

«Люди сегодня не плывут больше на север, в Гебал. Где мы достанем дерево аш для наших мумий, которое служит для погребения наших жрецов и смолой которого бальзамируют вождей вплоть до Кефтиу?».¹²¹⁾ Это ясно указывает на то, какое крупное место в системе внешней торговли Египта занимал вывоз из Гебала различных видов товара, в частности особых сортов дерева для выделки саркофагов и особой древесной смолы, из которой делали составы, необходимые для мумификации. Большое экономическое и политическое значение сохранял Гебал и в эпоху Нового царства, являясь важнейшим торговым центром Сирии и Финикии в XV и в XIV веках до х. э., что ясно видно из документов амарнского дипломатического архива.

Риб-Авди, правитель Гебала, который в этих документах обычно называется Губла, с гордостью говорит о богатствах своего города:

«...здесь находится очень большое количество серебра (и) золота, и в доме его богов каждый предмет имеется в большом количестве».¹²²⁾ Эти богатства, накопленные со времен предков жителями Гебала, номинально, а иногда фактически считались принадлежащими египетскому фараону. Поэтому владение Гебалом означало для Египта сохранение экономического контроля над всей прилегающей страной, которая в те времена называлась Кинахни. Эта мысль отчетливо выражена в следующих словах Риб-Адди в его письме (№ 53), обращенном к царю Египта:

«Здесь в большом количестве имеется все возможное, принадлежащее царю: это — имущество наших предков. Если царь будет держаться в стороне от города, все города Кинахни будут утеряны для него».¹²³⁾

Значение Гебала для Египта очень резко подчеркивается в одном амарнском письме, автор которого сравнивает Гебал с Мемфисом, древней столицей Египта:

«Вот Губла. Каков Хикупта (Ḥt-k3-Ptḥ —Мемфис), такова и Губла для царя, моего господина».¹²⁴⁾

Вряд ли, однако, из этих слов можно, следуя за Либлейном, сделать вывод, что финикияне выселились из Пунта и сперва осели около Мемфиса, затем уже из Египта колонизовали финикийское побережье. Эта гипотеза Либлейна не находит подтверждения в источниках. Однако, финикийский город Гебал имел несомненно столь большое значение, что его без особых преувеличений можно было сравнить с одним из крупнейших городов Египта, с Мемфисом.

Давние связи Египта с Гебалом должны были неминуемо привести к тому, что египетское влияние стало очень сильным в Гебале. Риб-Адди, правитель Гебала, всячески выражает свою преданность фараону: «и (Губла) верный (город) царя».¹²⁵⁾

Когда в Сирии и Финикии образуется могущественная антиегипетская коалиция, Риб-Аади убеждает фзраона, что он остается верным Египту и что как в прошлом он защищал Гебал, так и в будущем будет защищать от всех врагов царя: «когда Абди-аширта завоевал Сумурри, я защитил своей собственной рукой город».¹²⁶⁾ [227]

Очевидно, проегипетская группа в Гебале была довольно значительной. Риб-Адди в одном из своих писем говорит, что он в качестве друга Египта не одинок и что у него много сторонников среди городского населения: «многочисленен в городе народ, любящий меня. Немногие в нем враждебны мне».¹²⁷⁾

Однако враги Египта все ближе и ближе продвигаются к Гебалу. Азиру, князь аморитского племени, и враждебные египтянам племена хабири теснят Гебал и даже угрожают его независимому существованию. Теснимый врагами Риб-Адди просит помощи у фараона, указывая ему на то, что «если Губла будет взята, то уже не будет людей из Египта, которые сюда вступят».¹²⁸⁾

В связи с приближением врагов в Гебале разгорается ожесточенная внутренняя борьба. Часть населения во главе с некоторыми членами семьи самого правителя восстает против Египта, образует антиегипетскую партию и требует от правителя, чтобы он, изменив египетскому фараону, целиком присоединился к враждебной Египту коалиции финикийских князей, областей и городов:

«Народ Гублы, и моя жена и мой дом сказали мне: «присоединись ты сам к сыну Абди-аширты и пусть мы установим мир между собою».¹²⁹⁾

«И, действительно, теперь Азиру занял Сумурри. И народ Гублы обратил на это внимание, сказав: «Как долго сможем мы сопротивляться сыну Абди-аширты? Все наше серебро попало в руки врага». И они поднялись против меня, но я убил их».¹³⁰⁾

Следующая попытка восстания жителей Гебала против Египта и против преданного фараону правителя Гебала Риб-Адди окончилась более удачно для восставших. Риб-Адди был вынужден бежать из Гебала. Его брат поднял восстание и передал возмутившийся город сыновьям Абд-аширты.¹³¹⁾

Такова была та упорная борьба, которая разыгрывалась вокруг Гебала, последнего и важнейшего опорного пункта египетского влияния в Сирии, игравшего крупную роль в торговле и во внешней политике египетского государства. Целый ряд египетских надписей Нового царства указывает, что египтяне часто ездили в Гебал и вывозили оттуда различные товары. Так, один высокий чиновник по имени Сен-нофер во время царствования Тутмоса III ездил в Гебал, чтобы выменять ценные сорта дерева.¹³²⁾ Аналогичные рассказы о путешествиях египтян в Сирию сохранились и в текстах эпохи Рамессидов.¹³³⁾ Наконец, чрезвычайно интересна для характеристики взаимоотношений между Египтом и Гебалом статуя с именем Шешонка I и с финикийской надписью, найденная в Гебале. Следовательно, эти отношения сохранялись и были довольно прочными даже в позднюю ливийскую эпоху.¹³⁴⁾

Между Сидоном и Гебалом, несколько южнее Собачьей реки на морском берегу был расположен Берит (или Берут, современный Бейрут), один из древнейших городов северной Финикии, который по древности и по торговому и экономическому значению порой соперничал с Гебалом. И, действительно, вся местность вокруг Берита и [228] далее весь район, прилегающий к Собачьей реке и к Хараджелю, были заселены со времен глубокой древности. Именно в этих местах были обнаружены памятники неолитической эпохи: кремневые пилы и наконечники стрел. Согласно финикийским преданиям, Берит был основан богом Элом, являясь одним из древнейших финикийских городов. Расположенный в плодородной местности, окруженный с востока горными террасами, которые славились своими виноградниками, Берит уже во 2-м тыс. до х. э. стал крупным экономическим и культурным центром северной Финикии. Своеобразные религиозные культы, существовавшие в Берите, указывают на древность культурной традиции и на характерный для Финикии культурный синкретизм, возникший в результате тесной связи Финикии с целым рядом соседних стран. Особенно почитали в Берите бога Эшмуна — «восьмого» бога, сына Судука, культ которого близок к культу умирающего и воскресающего бога природы Адониса. Наряду с Эшмуном, в Берите поклонялись и богине Астроное, которая является лишь местной формой общесирийской богини Астарты. Особенно характерен для Берита культ семи братьев Эшмуна, «великих» богов (кабиров?), гномов, вооруженных молотками, покровителей металлургии и мореплавания, изображения которых помещались на носу и на корме беритских кораблей. Эти карлики и мастера-кабиры сближались с греческим Гефестом и древнеегипетским богом ремесленного творчества и искусного мастерства, мемфисским богом Пта и, главным образом, с посвященными ему статуэтками карликов-уродцев, так называемых патек (или патайков, очевидно, представляющих, судя по их изображениям и культовым особенностям, Пта-Эмбриона).

Говоря о культе мемфисского «Гефеста», о кабирах и патеках, Геродот проводит интереснейшее сопоставление между этими очень близкими финикийскими и древнеегипетскими религиозными верованиями:

Много еще подобных преступных деяний в неистовстве совершил Камбис против персов и союзников. Во время своего пребывания в Мемфисе он велел открыть древние гробницы царей и осматривал мумии покойников. Так он вступил и в святилище Гефеста и насмеялся над кумиром бога. Этот кумир Гефеста очень похож на изображения Патеков, которые находятся на носах финикийских триер. Для тех, кто не видал этих изображений, я добавлю в пояснение, что они имеют вид карлика. Вступил Камбис также и в святилище Кабиров, куда не дозволено входить никому, кроме жреца. Кумиры этих богов после поругания он приказал сжечь. Эти кумиры похожи на изображение Гефеста. Они, как говорят, - сыновья Гефеста.^Hdt)

В горах близ Берита поклонялись Ваалу-Маркоду, владыке пляски, которого, пожалуй, можно тоже сблизить с египетским богом пляски — карликом Бесом. Так, в религиозных культах Берита нашли свое отражение раннее развитие металлургии, что объясняется близостью металлургических районов Малой Азии и Закавказья, далее торговое мореходство и древние культурные связи с Египтом. Издревле тесно связанный с Гебалом, Египет не мог не оказать некоторого влияния на культурное развитие соседних северофиникийских городов.¹³⁵⁾ Во всяком случае, согласно древней традиции, Берит [229] выступает в качестве древнего центра финикийской культуры. Недаром Санхуниатон, легендарный автор «финикийской истории», посвятил свой труд Аби-Ваалу, царю Берита уже в XI—XII веках до х. э.¹³⁶⁾

Точные документальные сведения относительно Берита находим мы в клинописных текстах амарнских писем XIV века до х. э., в которых название этого города встречается в форме ^alBeruta^ki. Судя по этим данным, морской путь из Египта шел в Берит или вернее через Берит, далее на север к Гебалу. Так, Аммунира, правитель Берита, пишет фараону: «...когда корабли царя, моего господина, придут ... в Берит...», тем самым указывая на наличие торговых связей между Египтом и Беритом.¹³⁷⁾ Берит, будучи одним из крупных торговых городов финикийского побережья, принимает активное участие в той острой политической борьбе, которая разгорается в Сирии и в Финикии в царствование Аменхотепа III и Эхнатона. Чаще всего название Берита в амарнских письмах встречается рядом с названиями Тира и Сидона, которые ведут тонкую дипломатическую политику, вернее лицемерную и двойственную игру с Египтом, объединившись в целях своего усиления в своеобразный Союз трех крупных приморских городов Финикии. Правитель Берита по имени Аммунира в своих письмах к фараону выражает ему свою преданность и изъявляет готовность принять египетские войска:

«И, действительно — пишет он — я приготовился со своими конями и со своими колесницами и со всем, принадлежащим мне, что находится у слуги царя, моего господина — для воинов царя, моего господина».¹³⁸⁾

В другом письме Аммунира обещает фараону защищать Берит и предоставить убежище правителю Гебала по имени Риб-Адди, который бежал в Берит, будучи тесним врагами.¹³⁹⁾ Очевидно, именно поэтому Риб-Адди, доведенный до крайности, решает бежать из своего города и укрыться за крепкими стенами Берита, заключив даже какой-то договор с Аммунирой.¹⁴⁰⁾ Может быть, в результате этого договора три объединенных города — Тир, Берит и Сидон, — к которым обратился за помощью Риб-Адди, готовы оказать помощь Египту и предоставить в его распоряжение некоторое количество своих кораблей, причем Аби-Мильки, правитель Тира, особенно старается угодить фараону. В своем письме он сообщает фараону:

«Человек из Берита пошел на одном корабле, человек из Сидона вышел на двух кораблях, а я выхожу со всеми своими кораблями и со всем своим городом. Поэтому пусть царь позаботится о своем слуге и защитит корабли царя в...».¹⁴¹⁾

Однако по мере усиления антиегипетской коалиции финикийских и сиро-аморитских городов и областей Берит, а также его союзники Тир и Сидон начинают сбрасывать свою дипломатическую маску «друзей фараона» и открыто выступают против союзников Египта, в данном случае Гебала. С горечью пишет Риб-Адди о том, что жители Берита начинают относиться к нему враждебно и присоединяются к Азиру. [230]

„Когда я жил в Берите, то тогда там никого не было, кто бы пришел туда от царя, моего господина, и город сказал: «Риб-Адди, действительно живет в Берите. Где же здесь человек, который пришел из стран Берита, чтобы поддержать его? И тогда они присоединились к Азиру»".¹⁴²⁾

Наконец, Тир, Сидон и Берит открыто выступают против Гебала и тем самым против Египта. Объединенный флот трех больших финикийских городов захватывает в местности Вахлиа людей, посланных по приказу Риб-Адди в Симирру.^142а) Такова та довольно значительная политическая роль, которую играл Берит в деле организации антиегипетской коалиции в Финикии и в Сирии. Свое значение Берит сохранял и в более поздние времена. Его название упоминается наряду с другими названиями финикийских городов в известном «Литературном споре двух писцов».¹⁴³⁾

К северу от Гебала была расположена целая группа финикийских городов, среди которых ближе всего находилась к Гебалу Боцруна, упоминаемая в амарнских письмах. Название этого города в античные времена сохранилось в эллинизированной форме Botrys, а в настоящее время в современном названии Boutroun. Этот город был расположен на дорогах, ведших через горный кряж Фаниэль, и господствовал над подступами к священной области, где жители Гебала и Берита ежегодно праздновали мистерии Адониса.¹⁴⁴⁾ Этот район был заселен уже в глубокой древности, на что указывает наличие здесь древних и высоко почитаемых по всей Финикии святынь. Очевидно, с древними религиозными верованиями было связано и название расположенного здесь горного кряжа Фаниэль, которое ставится в связь с финикийскими словами Pnou-el, Pne-Baal, соответствовавшими греческому Θεοδ πρόσωπον — «лицо бога».¹⁴⁵⁾

Севернее Боцруны между Холодной и Большой рекой, несколько отступя от морского берега, на горной террасе лежала Ирката, город, упоминаемый в амарнских письмах, в Библии, а также в ассирийских текстах.¹⁴⁶⁾ Этот город, расположенный между Триполи и Симирой, сохранил свое значение вплоть до античной эпохи, когда он получил название Цезареи Ливанской, на что мы находим соответствующие указания у античных авторов. К северо-западу от Иркаты, несколько севернее Большой реки, находился Сумур, довольно значительный финикийский город, название которого в различных вариантах (^alṢumur, ^alṢu-mu-ri-(ki), ^alṢu-mu-ur-(ki), ^alṢu-mu-ra, ^al Ki Ṣu-mu-ri, ^alZu-mu-ri, ^alṢu-mur) нередко встречается в амарнских письмах. Сумур, по всем признакам, был довольно значительным хозяйственным центром богатого земледельческого района. Так, Абд-аширта, один из аморитских князей, пишет египетскому фараону, что если фараон пришлет ему воинов, то он сможет собирать урожай в Сумуре.¹⁴⁷⁾ Сумур был настолько значительным торговым городом, что даже стоял во главе самостоятельного и независимого севернофиникийского княжества, которое, однако, временами подпадало то под власть близко расположенного могущественного Арвада, то принуждено было [231] подчиняться аморитам, один из князей которых, Абд-аширта, сообщает фараону, что он «охраняет Сумур и Уллазу».¹⁴⁸⁾ В амарнских письмах мы найдем указания на то, что амориты захватили Сумур и что в результате борьбы за Сумур город сильно пострадал. В своем письме к фараону аморитский князь Азиру обещает фараону отстроить Сумур в течение одного года.¹⁴⁹⁾ В качестве претендента на Сумур выступает и митаннийский царь, который совершает поход в северную Финикию, захватывает Сумур и предполагает даже занять Гебал, но, испытывая нужду в питьевой воде, принужден вернуться в свою собственную страну.¹⁵⁰⁾ Таким образом, Сумур был втянут в острую политическую борьбу. Являясь выгодным торговым центром, он представлял собою один из объектов борьбы за господство на северно-финикийских торговых путях. Свое значение Сумур сохранил и в более поздние времена. Название Сумура мы найдем в Библии (Бытия, 10, 18), а также в ассирийских надписях в форме Симирра. Под этим названием Сумур входил в состав северно-финикийской провинции ассирийского государства.¹⁵¹⁾ Несколько севернее Сумура находился город Марат или Амор, название которого тесно связано с древним этническим названием страны и племени аморитов (Марту, Амурру); очевидно, именно здесь возникло древнее название Средиземного моря «Большое море Амурру». Это древнее название сохранилось в названии современной речки Амрит, близком к классическому Marathias. Хотя мы очень мало осведомлены о возникновении и древнейшем периоде существования этого финикийско-аморитского города, однако, следует признать, что этот город был довольно значительным. Своего расцвета он достиг в IV веке до х. э. При Александре Македонском это был большой и цветущий город.¹⁵²⁾

Неподалеку от Марата находился Арвад (или Арад). один из крупнейших морских городов северной Финикии. Арвад был расположен на морском острове, в 3 км от берега. Окружность острова не превышала 900 м. Поэтому дома здесь громоздились друг над другом, и население жило в большой тесноте. Город был прекрасно защищен морем, множеством рифов и, помимо того, мощными стенами циклопической кладки, отдельные части которой, состоящие из огромных глыб до 4,5 м длиной, сохранились до нашего времени. Очевидно, для сооружения этих стен, прочно, но грубо сложенных, без помощи какого-либо цемента, были использованы расположенные поблизости скалы. Эти массивные стены служили для защиты города не только от неприятеля, но и от морского прибоя, который постоянно угрожал затоплением незначительной территории острова. Очевидно, по той же причине жители города нередко устраивали свои жилища в естественных пещерах или же высекали искусственные пещеры в скалах. Арвад часто испытывал недостаток в питьевой воде, которую привозили с материка. Пользовались также дождевой водой, которую хранили в цистернах, и пресной водой подводного источника.¹⁵³⁾ Благодаря своему исключительно выгодному географическому положению, находясь на важных торговых путях, ведших по морю к берегам северной Сирии, Малой Азии, на острова Эгейского моря, [232] на Кипр, Крит и вдоль Финикийского побережья в Египет, Арвад уже в древности превратился в крупный торговый и военный город, центр сильного и независимого финикийского княжества.

Название Арвада (^alArwada) встречается уже в письмах амарнского дипломатического архива. Судя по некоторым упоминаниям в этих письмах, Арвад обладал большим военно-торговым флотом. Опираясь на этот флот, жители Арвада вели обширную морскую торговлю с Египтом, а при случае вполне реально угрожали сиро-финикийским владениям Египта. Правитель Гебала по имени Риб-Адди в одном из своих писем пишет египетскому фараону:

«Чьи корабли стоят против него? Разве это не корабли Арвада? Царь должен конфисковать корабли Арвада, которые находятся в Египте».¹⁵⁴⁾

Арвад не только лежал в центре скрещения важных морских магистралей, но и господствовал над дорогами, ведшими от севернофиникийского побережья к областям северной и средней Сирии, в частности к богатой долине Оронта с ее крупными городами Кадешем, Катной и Хаматом. Широко развитая торговля способствовала усилению Арвада, который господствовал над всей прилегающей областью. К северу от Арвада находился подвластный ему Гебал, к югу от него была расположена Симира, входившая в сферу его влияния, которая простиралась вплоть до горного кряжа Фаниэль. Власть Арвада распространялась и в глубь страны на восток, вплоть до Акко. По некоторым, правда, более поздним сведениям, Арвад господствовал над всей страной до Хамата.¹⁵⁵⁾ В амарнскую эпоху Арваду удается сохранить свою независимость. Благодаря своему выгодному географическому положению и своему могуществу, Арвад держит себя независимо и самостоятельно по отношению к Египту. Заключив союз с Сидоном и с аморитским князем Азиру, Арвад вместе со своими союзниками выступает против Египта и захватывает Симиру.¹⁵⁶⁾ Ассирийский завоеватель, Ашшурназирпал II, в IX веке до х. э. гордится тем, что он «принял на морском берегу дань царей Тира, Сидона, Библа... и Арвада, расположенного среди самого моря». Даже в эпоху могущественного Ашшурбанипала один из финикийских царьков Иккилу, который, повидимому, правил в Арваде, пытался сопротивляться ассирийскому господству. Об этом сообщает ассирийскому царю, очевидно, один из его чиновников по имени Итти-Шамаш-Баллату в следующих словах:

«Иккилу не отпустил корабли, дабы они могли прибыть в гавань царя моего господина. Каждую гавань он присваивает лично себе. Всякому, кто прибывает к нему, он помогает в пути. У каждого, кто идет к гавани страны Ассирии, он уничтожает и разбивает его корабль, говоря:«Они послали его из дворца...».^*)

Все эти факты из позднейшей истории Сирии и Финикии ясно указывают на то, что Арвад сохранил свое крупное торговое значение [233] и свое независимое положение даже в эпоху наивысшего могущества военного ассирийского государства.

Самым северным из известных в настоящее время древних торговых городов финикийско-сирийского побережья был главный город страны Угарит, возможно, носивший одноименное название. Развалины этого города были тщательно обследованы и раскопаны французской археологической экспедицией под руководством Кл. Шеффера близ залива Минет-эль-Бейда на возвышенности Рас-Шамра, в 50 км к югу от устья р. Оронта.¹⁵⁷⁾

Географическое местоположение города Угарит было чрезвычайно выгодным, ибо здесь скрещивались наиболее важные торговые пути, соединявшие район Эгейского моря, Крит, Кипр, Малую Азию и Месопотамию с Сирией, Палестиной, Финикией и Египтом. Важные морские пути вели в Угарит из Египта вдоль финикийского побережья, а также с острова Кипр, который расположен ближе всего к тому месту сирийского побережья, где находился город Угарит. С другой стороны, Угарит среди всех остальных финикийско-сирийских городов средиземноморского побережья занимал особо выгодное положение благодаря тому, что он ближе всех остальных городов находился к Месопотамии, в частности к западной излучине среднего течения Евфрата, и поэтому лежал на том кратчайшем естественном пути, который вел через Кархемыш, Нию, Халпу и Нухашше из Месопотамии к Средиземному морю и далее через порт Угарит к островам восточного Средиземноморья и Эгейского моря. Из города Угарит на северо-восток караванные пути вели через долину Оронта в самые северные области Сирии и далее через Самаль и Сакче-Гези в Малую Азию и Закавказье. На юго-восток не менее важные пути вели на Угарит через долину того же Оронта в богатые области средней Сирии, в Хамат, Катну, Кадеш и далее в страну Убе и Дамаск. Это чрезвычайно выгодное географическое местоположение в узле крупнейших морских и караванных путей превратило Угарит в крупный торговый, политический и культурный центр, который становится известным уже по памятникам 3-го тыс. до х. э.

На глубокую древность развалин Угарита указывает то обстоятельство, что третий, самый нижний и глубокий археологический слой акрополя, достигающий в глубину до 7-9 м, относится к 3-му тыс. до х. э. Очевидно, уже в эту эпоху Угарит становится крупным портом, куда из Кипра привозится медь и откуда транзитом товары переправляются из Сирии и Месопотамии, в Египет и на Эгейские острова.

Среди наиболее интересных находок; относящихся к этому периоду, следует отметить статую египетского посла Сенусерт-анх, относящуюся ко времени Среднего царства, точнее, ко времени 12-й династии. Древняя и широко разветвленная торговля способствовала раннему расцвету города Угарит. Судя по раскопкам, городская крепость, окруженная толстой стеной, была в военном отношении мощным укрепленным пунктом. И здесь же помещались наиболее важные государственные сооружения: храм, дворец и библиотека с клинописным архивом, где, возможно, находилась школа писцов. Близ [234] города на некрополе, расположенном на скале, возвышающейся над древним портом, было обнаружено множество погребений, некоторые из которых были богато снабжены могильным инвентарем. Эти находки дают наглядное представление о богатстве этого древнего торгового города. В виде примеров можно указать на то, что на некрополе было обнаружено 80 небольших кладовых с различными вещами, среди которых выделяются кипрские чаши, рукоятки сосудов, обломки стеклянного бокала, бронзовые изображения египетского бога Гора в образе сокола, статуэтка бога Решефа, украшенная золотом и серебром. Не менее ценные предметы были обнаружены на акрополе, а именно: склад бронзовых и других предметов, в котором находились мечи, кинжалы, топоры, копья, стрелы, долота, ножи, бронзовый треножник, украшенный кругом подвесками в виде гранатовых цветов, и т. д. Наконец, особую ценность представляет богатейший архив документов, свидетельствующий о высоком уровне развития культуры в древнем государстве Угарит. Все эти многочисленные памятники материальной культуры, тончайшие художественные изделия, предметы религиозного культа, важные исторические документы, а также упоминания, сохранившиеся в амарнских письмах, позволяют нам охарактеризовать историческое значение города и государства Угарит.

Находясь в тесных взаимоотношениях со всеми соседними странами, жители страны Угарит должны были испытывать сильное культурное воздействие древних и могущественных цивилизаций Египта, Великой Хеты и государств Эгейского мира. Я уже указывал на то, что еще в эпоху Среднего царства египетские предметы проникали в страну Угарит. К этому можно прибавить целый ряд аналогичных фактов, подтверждающих сильное культурное влияние Египта на страну Угарит. Так, при раскопках в Рас-Шамра был обнаружен храм с двумя большими прилегающими к нему дворами. В северном дворе были обнаружены большие гранитные статуи богов, подражающие египетским статуям 18-й и 19-й династий. Таким же образцом египто-сирийского синкретизма является стэла «Меми, царского писца и начальника казначейства», молящегося местному сирийскому богу Ваалу Сапуны. Вся стэла выдержана в египетском стиле и снабжена египетской гиероглифической надписью. В развалинах Рас-Шамры было найдено множество изображений сирийских божеств, также обнаруживавших следы своеобразного синкретизма. Так, головы богов иногда украшены типично египетскими головными уборами, в руках боги также держат египетские скипетры. Среди этих изображений характерна фигура обнаженной богини с головным убором богини Хатхор и с лотосами в руках, живо напоминающая египетское изображение богини Кадет — «святой».¹⁵⁸⁾ Синкретический культ сирийско-египетской богини Кадеш, близкий к культу Астарты-Анат, проник в эпоху Нового царства в Египет. На некоторых типично египетских стэлах сохранилось изображение этой древневосточной богини плодородия, которой поклонялись как в Египте, так и в Сирии, наряду с Ваалом и Решефом (см. стэлы Британского [235] музея №№ 191, 646 и 650, луврскую стэлу, две стэльт Государственного музея изобразительных искусств и стэлы, изданные Мюллером и Грессманом). К этому же циклу типично сирийских и в то же время синкретических богов природы относится Ваал Сапуны, которого Дюссо считает богом северколиванских гор, а Эйссфэльдт истолковывает в качестве бога горы Джебель-эль-Акры, расположенной в 50 км к северу от Рас-Шамра. Культ этого древнесирийского бога горы и грозы, своего рода прототип древнееврейского Яхве, по мнению Эйссфельдта, сохранился вплоть до античной эпохи в виде культа эллинистического Зевса Касиоса.^*)

Таким образом, даже тот исторический материал, который принуждены давать в своих работах современные германские ученые, опровергает антинаучную фашистскую «теорию» нордического происхождения греческой культуры. Объективное изучение исторических фактов указывает на то, что многие элементы античной культуры выросли на почве скрещения культурных достижений древневосточных, в частности семитских, народов. Одним из важных центров такой синкретической культуры был древний Угарит. Наконец, следует отметить, что в некрополе Угарита было найдено бронзовое изображение египетского бога Гора в виде сокола, украшенного двойной царской короной объединенного Верхнего и Нижнего Египта, и рядом с ним второе аналогичное изображение сокола меньшего размера, но богато украшенное золотом. Весьма возможно, что в Угарит нередко приезжали и здесь даже селились египетские чиновники, торговцы и колонисты, которые привозили с собой египетские предметы, обычаи и религиозные верования,¹⁵⁹⁾ способствуя усилению египетского влияния на население государства Угарит.

Рис. 41. Стэла с рельефным изображением северносирийского бога — громовержца Ваала.

Территориальная близость Угарит к Малой Азии и к северно-сирийским и малоазийским центрам хеттской культуры не могла [236] не оказать воздействия на развитие культуры страны Угарит, которая должна была неминуемо подпасть под довольно сильное хеттское влияние. Эго влияние сказывается на том, что в Угарит проникали хеттские изделия, как, например, сиро-хеттские цилиндрические печати, и даже хеттские пиктографические надписи. Это влияние хеттской культуры сказывается также и в том, что местные сирийские боги, почитавшиеся в Угарите, изображались в смешанном сиро-хеттском стиле. Так, боги Угарита изображаются обутыми в типично хеттскую горную обувь с загнутыми кверху носками, идущими по гористой местности. Типична в этом отношении стэла (рис. 41) с изображением «громовержца Ваала» и находящегося под его охраной туземного царька, выдержанная в смешанном, отчасти сирийском, отчасти хеттско-митаннийском стиле, пропитанном в некотором отношении египетскими влияниями.¹⁶⁰⁾ В XIII в. до х. э., в эпоху усиления хеттского государства, Угарит входит в сферу довольно значительного политического влияния хеттов. Так, хеттский царь Муватал, выступая против Рамзеса II, включает в свое войско отряды союзных и подчиненных ему государств Месопотамии и северной Сирии: Кархемыша, Угарит и Нухашше.¹⁶¹⁾

Вполне понятно поэтому, что князья Угарит, находясь между влияниями, шедшими из Египта и из хеттского государства, как между молотом и наковальней, должны были нередко вести колеблющуюся двойственную политику, основанную на постоянных компромиссах. Судя по списку покоренных азиатских городов времени Аменхотепа III, Угарит входил в сферу египетского влияния и, может быть, даже был одно время в руках египетских завоевателей. Название Угарит в египетской форме ikrt встречается не только в этом списке Аменхотепа III, но и в списке покоренных местностей Рамзеса II.^*)

Амарнские письма дают некоторое представление о том, какое промежуточное положение занимал Угарит в XIV веке до х. э. между Египтом и Хеттским государством. Князья Угарита принуждены постоянно лавировать между этими двумя крупнейшими государствами древневосточного мира, которые вели упорную борьбу за преобладание в Сирии и тем самым за господство в Передней Азии. Это видно из одного письма, которое Мисту, князь Угарита, пишет египетскому фараону в ответ на требование фараона послать ему дань. Находясь в некоторой зависимости одновременно от хеттского царя и от египетского фараона, Мисту стремится сохранить с ними обоими добрососедские отношения. Так, Мисту сообщает фараону, что хеттский царь требовал от него, чтобы он изменил Египту. Однако он, Мисту, не согласился на это и сохранил свою преданность фараону. Мисту жалуется фараону, что в результате этого он попал в тяжелое положение. Хеттский царь дважды выражал ему недовольство за уплату дани фараону, считая это неправомерным и даже угрожая ему [237] начать против него враждебные действия. Поэтому Мисту просит фараона о помощи.¹⁶²⁾

Сильное экономическое и культурное влияние оказывал на Угарит древний и высококультурный эгейский мир, в особенности близко расположенный к побережью северной Сирии остров Кипр. Характерно, что в развалинах Рас-Шамры была во множестве обнаружена прекрасная керамика позднеминойского типа; далее, здесь были найдены терракотовые головки быков и статуэтки стоящих женщин, напоминающие аналогичные микенские предметы, и самые разнообразные эгейские и микенские вещи, сделанные порой с высоким художественным мастерством, как, например, изображение богини природы с колосьями в руках, с обнаженной грудью и с изображениями стоящих коз, сохранившееся на крышке ларца из слоновой кости. К этому же типу вещей относится бронзовый треножник, любопытные образцы микенской керамики XIV—XIII в. до х. э., наконец, целая гробница микенского типа с остатками микенской керамики и множество отдельных эгейских, кипрских и микенских погребений.¹⁶³⁾

Археологические памятники с несомненностью указывают на сильные культурные влияния, проникавшие в Угарит из района Эгейского моря, из Малой Азии и из Египта. Изучение многочисленных надписей, главным образом больших мифологических поэм, найденных в архивах Рас-Шамры, подтверждает этот факт. Несмотря на большую филологическую трудность изучения этих текстов, большинство исследователей, в частности Виролло, Шеффер, Дюссо, Вейлль, де-Во, де-Лангхе и Олбрайт, считают возможным говорить о тесных связях, соединявших Угарит с целым рядом южносирийских и палестинских областей, вплоть до самого Синайского полуострова. На это указывают упоминания в текстах Рас-Шамры географических названий mdbr Qdš — пустыни Кадет, Ašdd — города Ашдода, Šb^cnj — имени героя южно иудейского города Беершеба, названия израильских колен Зебулона и Ашера, южнопалестинских областей Эдома и Негеба и целый ряд других фактов. Таким образом, Угарит был крупным и значительным государством северной Сирии, которое охватывало, по мнению Виролло, до 100 городов и селений и простиралось на юг до Нар-эль-Кебира (Элейтероса).

На резкое смешение племен и различных культурных влияний указывает одна надпись, в которой упоминается имя Nkmd, царя Угарита и названия соседних стран ḫrj (хуритов), ḫtj (хеттов), и alšy (алаши — Кипра). В другой надписи, не менее интересной, упоминаются иноземные враги страны Угарит. Это четыре религиозно-магических текста, в которых содержится просьба, обращенная к богу Мешару, владыке справедливости, отвратить иноземцев: человека Кадеша, хурита, хетта, алаши (Кипр), человека Субару и ряд других народов, которые грабят и угнетают страну Угарит.¹⁶⁴⁾ Эта надпись указывает на то, какую постоянную и упорную борьбу приходилось вести государству Угарит с соседними могущественными народами, постоянно стремившимися захватить богатый торговый город северносирийского побережья. В XV в. до х. э. египетские [238] фараоны смотрят свысока на далекий северносирийский город Угарит, который им кажется незначительной окраиной их могущественного государства. Так, Аменхотеп III пишет вавилонскому царю о его дочери:

«ведь это же не дочь одной из этих бедных стран, которую называют Ханигальбат, Гага и Угарит».¹⁶⁵⁾

Однако, несмотря на это, египетское государство делает большое усилие для того, чтобы захватить в свои руки важные узлы северно-сирийской торговли. Аналогичную борьбу за овладение государством Угарит ведут и хеттские цари. Наконец, в XII в. до х. э. Угарит подпадает под власть эгейских завоевателей, которые мощной волной хлынули на финикийско-сирийское побережье.¹⁶⁶⁾

Таково было крупное историческое значение государства Угарит, на территории которого возникла и достигла высокого развития своеобразная синкретическая культура, оставившая грядущим поколениям и народам богатейшую мифологическую литературу и оригинальный древнейший из известных нам клинописный алфавит.

Этот краткий историко-географический очерк древней¹⁶⁷⁾ Финикии дает нам возможность хотя бы в самых общих чертах определить экономическое развитие этой своеобразной приморской страны древневосточного мира. Занимая очень плодородную, но крайне узкую и, в территориальном отношении, незначительную прибрежную полосу земли, древние финикийцы в глубокой древности должны были обратить внимание на интенсивное использование каждого клочка земли, пригодного для земледельческого хозяйства. Именно поэтому, не останавливаясь перед трудностями и не ограничиваясь обработкой земли, лежащей на побережье, они организовали особую террасную систему земледелия, использовав для этой цели горные склоны Ливана. Эта особая система землеустройства и земледелия, аналогии которой мы находим в древней Малой Азии, в Ассирии, на Филиппинских островах и в древней стране инков (Перу), заключается в том, что горные склоны искусственно превращаются в террасы и орошаются правильно распределенными водами горных потоков. Обычно эти горные террасы использовались для разбивки фруктовых садов и виноградников; плоды, виноград из финикийских садов, а также финикийское вино широко славились во всем древневосточном и даже античном мире. Замечательные навыки и богатый опыт финикийских виноградарей и виноделов были заимствованы и использованы их преемниками в далеком Карфагене, а впоследствии через них переданы римлянам. Говоря о том, что в Африке надо виноградники располагать на северных склонах гор, крупный римский специалист по сельскому хозяйству Колумелла в данном случае цитирует Магона и тем самым использует древний опыт и древние практические знания карфагенских и финикийских виноградарей.¹⁶⁸⁾

Разумеется, в силу особых условий рабовладельческого хозяйства технические способы обработки полей в течение долгого времени оставались крайне примитивными. Так, землю все еще вспахивали при помощи очень примитивного плуга, в который обычно впрягали [239] ослов, быков, а иногда и людей, очевидно, рабов.¹⁶⁹⁾ Молотили зерно при помощи скота, а также посредством особых приспособлений, что свидетельствует о некоторых успехах в области развития земледельческих орудий. На некоторый прогресс в области техники указывает и постепенная замена древних зернотерок мельничными жерновами. Недаром Финикия все же была одной из наиболее развитых в экономическом отношении стран Древнего Востока.¹⁷⁰⁾

Наряду с земледелием, в древней Финикии высокого развития достигли ремесла, как, например, изготовление стекла, металлургия, ювелирное дело и, наконец, ткацкое производство. Высокая техника изготовления тканей и, особенно, окраска их восходит к глубокой древности. Так, уже в надписях Рас-Шамры (№ 9011) упоминаются «3 (связки шерсти), которые были даны Smmn для пурпура, предназначенного для ткачей и весят 5 талантов, тысячу кебед и двести кебед». Финикийский пурпур нашел широкое применение в Сирии, Палестине и в Месопотамии. Само финикийское слово, служившее для обозначения красного пурпура, вполне соответствует древнееврейскому и ассирийскому argamanu. Наряду с этим, существовало и другое слово uknâtu (Syria, XV, 137), которое, возможно, соответствует ассирийскому takiltu и древнееврейскому tekelet. В переводе Семидесяти толковников и в Вульгате это слово переведено греческим словом υάκινθος или υακίνθινος и соответствующим латинским термином и, очевидно, поэтому обозначает «цвет гиацинта». Этот фиолетовый пурпур в середине 2-го тыс. до х. э. проник и в страну Митанни, куда он был завезен, весьма возможно, финикийско-сирийскими торговцами из Угарита. Так, в списках подарков, сделанных митаннийским царем своей дочери по случаю ее бракосочетания с египетским фараоном, несколько раз упоминается takîltu, очевидно, фиолетовый пурпур.¹⁷¹⁾ Техника изготовления и окраски высших сортов тканей процветала в Финикии до очень позднего времени. Недаром, римские поэты прославили в своих стихах знаменитые сидонские ткани:

Non, qui Sidonio contendere callidus ostro
nescit Aquinatem potantia vellerafucum,
certius accipiet damnum propiusve medullis
quam qui non poterit vero distinguere falsum.

(Horat., Epist., I. 10. 26-29).

Ten lapides varios lutulenta radere palma
et Tyrias dare circum inluta toralia vestis.

(Horat., Serm., II. 4. 83-84).

Но особенное значение уже в глубокой древности приобрела в Финикии торговля. Поэтому Маркс назвал финикийцев торговым народом древности par excellence.¹⁷²⁾ Уже древние надписи, найденные в Рас-Шамра и восходящие к 3-му тыс. до х. э., ярко характеризуют широко разветвленную торговую деятельность жителей города Угарит. Так, в мифологической поэме «О рождении милостивых [240] и прекрасных богов» говорится о древних героях, которые «оснуют город, чтобы подыматься и направляться в пустыню (моря) камышей» (т. е. Красное море).

Эта «пустыня» или «пустынная область Алуш» btk mdbr ^celš упоминается и в поэме «Охота Ваала» (ВН) и может быть, по мнению Дюссо, сопоставлена с библейской пустыней Алуш (Числа, XXXIII, 13 след.) Таким образом, эта пустыня должна находиться между пустыней Син и Синаем, т. е. в местности, лежащей между Красным и Средиземным морями. Дюссо предполагает, что этот древний, полулегендарный город, основанный по преданию «милостивыми богами» на своем пути из Ашдода в пустыню, есть Беершеба, «Колодец семи (т. е. ягнят)», древний иудейский город, расположенный на границе Эдома, южнее Хеврона. Весьма возможно, что древнее название этого города Shiba^ch восходит к имени героя Шибани, который, согласно древнему преданию, должен построить ^cd, т. е. святилище, которое строится семь лет. На 8-й год Шибани празднует открытие этого святилища и приглашает на это торжество Негер-Медера, главу «милостивых богов». Тут же дается символическое описание гостеприимного и всем снабженного оазиса, в котором имеются «хлеб имвино», основные продукты питания. Путники, проходящие через этот оазис, встречаются таким приветствием:

«Ешьте хлеб, вот! «Пейте вино, вот!
Мир (slm) царя, мир царя (mlkt)
Входящим и выходящим!»

Древнее приветствие Slm — мир (мир по дороге!), которым встречают путников мирные жители торгового оазиса, закрепляется особым ритуальным жертвоприношением (Slm). Яства, которыми угощают путников, характеризуют основные формы древнефиникийского земледельческого хозяйства: хлебопашество и виноделие.¹⁷³⁾

Таким образом, сухопутно-караванная торговля древнего города Угарит охватывала обширные территории от северносирийского побережья до залива Акаба на берегах Красного моря, включая тем самым весь Ханаан. Район, примыкающий ныне к заливу Акаб, простирающийся на север до Мертвого моря, а на запад — до границ Синайского полуострова, представляет ныне почти сплошную пустыню, но в древности был цветущим краем. Здесь находилась страна Эдом, и были расположены южный Кадеш и Рехобот, а также Беершеба.¹⁷⁴⁾ С северо-запада к этой области прилегала страна Негеб, название которой в своей египетской форме встречается в палестинском списке Тутмоса III,¹⁷⁵⁾ полностью соответствуя библейскому названию южноиудейской области Негеб (Числа, XIII, 17). Эта область состоит из ряда небольших равнин, расположенных [241] между невысокими холмами. Здесь выпадает мало осадков, здесь нет рек и только местами встречаются источники и колодцы. Почва усеяна камнями, однако, дает возможность населению разводить скот. В том случае, когда весной в достаточном количестве выпадают дожди, что обычно бывает каждые три года, живущие здесь арабы вспахивают почву и собирают довольно хороший урожай. Таким образом, здесь, как правило, вполне возможно развитие оазисной культуры, основанной, однако, на тщательной организации искусственного орошения.¹⁷⁶⁾ Упорный труд человека и здесь давал значительные результаты, на что указывают многочисленные развалины римского и византийского времени.¹⁷⁷⁾ Поэтому нет ничего удивительного в том, что и этот район представлял интерес для финикийской транзитной торговли, одним из далеких центров которой был севернофиникийский город Угарит.¹⁷⁸⁾

Не меньшее, если не большее, значение имела для финикийцев морская торговля. С финикийцами, жившими на морском берегу, в этом отношении могли соперничать только жители и торговцы Эгейских островов, могущественной Критской талассократии, а также жители Родоса и древнего Кипра (государства Алаши), тесно связанного торговыми и культурными нитями с севернофиникийским государством Угарит. Наиболее типичным способом финикийского мореплавания было каботажное, вдоль финикийско-сирийского и филистимского побережья: при этом финикийские мореходы обычно ориентировались на Полярную звезду, которая именно поэтому стала называться Финикийской.¹⁷⁹⁾ Однако финикийцы, которых недаром считали лучшими мореходами своего времени, отваживались и на более далекие и вместе с тем более опасные плавания в Египет, на остров Кипр и к островам Эгейского моря, выходя для этой цели в открытое море. Большие для своего времени гавани финикийских городов были полны кораблей различных типов. В надписях Тутмоса III упоминаются корабли, построенные из кедра, корабли кефтиу (критские корабли), корабли кенбет (библосские корабли) и корабли секет.¹⁸⁰⁾ Финикийские торговцы вывозили в соседние страны, главным образом в Египет, самые разнообразные товары. Среди них следует отметить оливковое масло и оливковое дерево, которое редко встречается в Египте и которое египтяне ввозили из Сирии уже в эпоху Древнего царства, как указывают надписи и изображения из храма Сахура.¹⁸¹⁾ Предметами финикийского вывоза были, наряду с этим, вино, кедровое масло, скот, косметические и медицинские средства.¹⁸²⁾ Совершенно исключительное значение в финикийской торговле и во всей финикийской экономике занимал лес. Горные цепи Ливана и Антиливана, расположенные в непосредственной близости от финикийских торговых городов, а также горные области Малой Азии, Закавказья, северной и средней Сирии и Палестины были покрыты в древности крупными лесными массивами. Значительные лесные богатства этих районов, изобиловавших кедрами, киликийской и приморской сосной, а также другими ценными породами леса, давали возможность финикийским торговцам в большом количестве [242] вывозить лес, в особенности, строевой и мачтовый в Египет и в Месопотамию, которые, не имея в достаточном количестве собственного дерева, всегда нуждались в привозном лесе.¹⁸³⁾ Дерево было нужно в Египте для кораблестроения, для изготовления колесниц, луков, стрел, мачт и флагштоков, мебели, саркофагов, а кедровая и сосновая смола — для бальзамирования и мумификации. Прекрасно характеризует потребность египтян в дереве один рельеф эпохи Сети I, на котором изображено, как ливанские князья рубят кедры для египетского царя. Дерево финикийцы вывозили и в другие страны. Так, Хирам, царь Тира, послал кедры Соломону для постройки храма. В VIII в. до х. э. финикийцы поставляли лес в Ассирию, Саргону II для постройки дворца в Хорсабаде. Иногда Финикия уплачивала ассирийским царям дань кедрами. А на одном луврском барельефе изображен флот, груженый, очевидно, финикийским лесом.¹⁸⁴⁾ Финикийцы, в качестве торговцев и лучших мореходов своего времени, прославились не только в древневосточном, но и в античном мире. О финикийских торговцах неоднократно упоминается в гомеровских поэмах, о них писали многие античные авторы. Так, Гораций подчеркивал, что купцы везут именно «из Тира, с Кипра ценных товаров груз» (Оды, III, 29). Финикийские мореходы в античную эпоху вошли в поговорку, недаром поэт сравнивает их с аргонавтами и «ратью Улисса».

Non huc Argoo contendit remige pinus
neque inpudica Colchis intulit pedem,
Non huc Sidonii torserunt cornua nautae,
laboriosa nec cohors Ulixei.

(Horat., Epod., XVI. 57-60).

Финикийцы были также и опытными кораблестроителями. В течение ряда веков они выработали усовершенствованную для своего времени технику кораблестроительного мастерства. Исследователи полагают, что древнейшим типом финикийского корабля является тяжелый, но очень приспособленный для моря корабль, шедший, главным образом, иод парусом и предназначенный для перевозки значительных грузов.¹⁸⁵⁾ Имеются некоторые основания предполагать, что финикийцы использовали опыт кораблестроительного искусства древних египтян, на что указывает древнейшее изображение финикийского корабля, сохранившееся на стене одной фиванской гробницы.¹⁸⁶⁾ В этом отношении интересно сопоставить египетское слово fnḫw — «кораблестроители» с племенным названием «финикийцы». Однако это сопоставление в научном отношении еще не доказано и требует детального изучения, так как слово Φοίνικες все же следует считать словом греческого происхождения.¹⁸⁷⁾

Значительное развитие земледелия и ремесла, а также высоко развитая, главным образом внешняя, торговля способствовала росту народонаселения, которое, ввиду очень небольшой и строго замкнутой территории, для древности было довольно плотным. Можно предполагать, что население филистимо-палестинского побережья от [243] Газы до Кармела было довольно значительным.¹⁸⁸⁾ Узкое финикийское и финикийско-сирийское побережье, с их крупными торговыми городами, были также густо заселены. В особенности многочисленно было население в районе Арвада, где на небольшом протяжении 3-4 миль был расположен целый ряд городов и поселений: Марат, Антарад, Энхидра, Карне. Развалины Марата, расположенные около современного Амрита, были описаны еще Э. Ренаном. Антарад и Энхидра описаны были античными авторами, в частности Птолемеем (V, XV, 16) и Страбоном (V, XVI, II, § 2). Антарад, достигший большого значения в римскую эпоху, находился на месте Тортозы, а Карне — несколько севернее (Карнун). Характерно, что Арриан пишет о «соседях Арада» (όι 'Αράδω πρόσοικοι. Arrian. Anab., II, XIII, 17) и что слово Aratout, Aratiorit соответствует семитской форме Arvadôt и поэтому обозначает не только один Арад, но «Арады», т. е. все те города и укрепленные пункты, которые были расположены друг за другом на побережье против укрепленного острова Арада.¹⁸⁹⁾ Именно поэтому эта богатая земледельческая и торговая страна, Финикия, уже со времен глубокой древности привлекала к себе алчные взоры египетских торговцев, переселенцев и завоевателей. Цветущие города Финикии были постоянной приманкой для египетских фараонов, которые стремились стать прочной ногой на финикийско-сирийском побережье, чтобы господствовать одновременно и над восточной частью Средиземноморья и над прилегающими областями Передней Азии.

Наконец, к востоку от Финикии простиралась богатая земледельческая страна, собственно Сирия, тесно связанная в экономическом, политическом и культурном отношении с Финикией и с Палестиной. Южная часть этой страны граничит с Галилеей в районе истоков Малого Иордана и охватывает собой долины реки Литани (позднее Леонтес), Ликос и верхнего течения Оронта. Северная Сирия простиралась от нижнего течения Оронта на западе до среднего течения Евфрата на востоке и границ Малой Азии на севере. Эту область египтяне обычно называли Нижним Ретену, отличая ее от Верхнего Ретену, т. е. палестинского нагорья. Области, прилегающие к среднему течению Евфрата и входившие в состав страны Ханигальбат и отчасти государства Митанни, египтяне в своих надписях называли «Нахарина», т. е. «страна рек». Однако вся эта географическая номенклатура не может претендовать на достаточную ясность и точность.¹⁹⁰⁾

Сирия всегда казалась египтянам богатой земледельческой страной. С восторгом описывают писцы в своих надписях то изобилие, которое здесь царило. Так, египетское войско во время сирийского похода Тутмоса III, совершенного на 31-м году его царствования, было здесь полностью снабжено «хорошим хлебом и простым хлебом, маслом для воскурений, вином, медом, плодами в большем изобилии, чем где-нибудь в ином месте, известном воинам его величества, — без преувеличения».¹⁹¹⁾

Одним из таких богатейших районов южной Сирии являлась древняя страна Убе и расположенный в ней оазис Дамаска. Страна Убе, очевидно, никогда не представляла собою политического [244] единства, а была скорее географическим районом, поскольку в надписях всегда указываются «правители», или «даже цари страны Убе», очевидно, князья мелких независимых княжеств. В состав страны Убе входили Дамаск, Катна, Лапана, Рухицца и область Тахши. У западной границы Убе находилась страна Аруни, Катна находилась у северной ее оконечности. Как вполне обоснованно предполагает Кнудтзон, страна Убе, очевидно, была административным округом, организованным египетским правительством подобно тому, как аналогичные округа образовывали на северо-востоке Нухашше, на северо-западе — Амурру и на юге — Канаан.¹⁹²⁾

Наибольшее значение в стране Убе имел Дамаск, лежавший в плодородном и богатом оазисе, который образовали реки Амана и Фарпар. Равнина Дамаска невелика. Она тянется на 30 миль в длину и на 10 миль в ширину. Позади нее возвышаются горы из известняка и большие озера, в которые впадают реки. В этих озерах водится много рыбы, а берега их заросли густым камышом, среди которого скрываются дикие кабаны. Своим исключительным плодородием и богатой растительностью оазис Дамаска обязан обилию воды. Однако жизнь оазиса в значительной степени зависит от окружающей пустыни. Никакие преграды не защищают Дамаск от этих пустынь, и поэтому богатому городу всегда угрожали своим нашествием дикие кочевники.

Уже в середине 2-го тыс. до х. э. Дамаск представлял собой довольно значительный торговый город и крупный военный центр, за обладание которым ведут упорную борьбу сперва египетские фараоны, а затем аморитские царьки и князья Кадеша. Название Дамаска в своей египетской форме Tmśk встречается уже в палестино-сирийских списках Тутмоса III и в амарнских письмах в клинописной форме — ^alDi-maš-qa (var. Dumaska, Timašgi). Будучи завоеван еще войсками Тутмоса III, Дамаск испытывает на себе довольно значительное египетское влияние. Так, один из митаннийских князей, правитель Кадета, владевший страной Убе (^matA-bi) и Дамаском, пишет фараону, что он пребывает его слугой.¹⁹³⁾ Страна Тахши, лежавшая к северу от Дамаска, и вся страна Убе настолько хорошо известны египтянам, что они в числе прочих областей и городов Сирии, упоминаются в «Литературном споре двух писцов».¹⁹⁴⁾ Страна Убе даже в смутную амарнскую эпоху продолжает сохранять свою верность далекому Египту. Так, Риб-Адди сообщает царю, что Азиру угрожает стране Убе, а поэтому советует царю послать против аморитского царька правителей Убе и Кумеди, которые, очевидно, еще подчинялись Египту.¹⁹⁵⁾ Однако угроза аморитского нашествия становится все более и более реальной опасностью для Дамаска и, наконец, Азиру захватывает Дамаск и укрепляется в нем вместе со своими братьями.¹⁹⁶⁾ С другой стороны, Дамаск нередко попадает под власть сильного сирийского города Кадеша и его князей, которые в эту эпоху ведут упорную междоусобную борьбу, стараясь в этой борьбе использовать ресурсы соседних богатых областей, в частности, страны Убе и Дамаска. Так, в амарнских письмах мы найдем указания на [245] то, что князья Кадеша опустошают страну Убе и что Этакама, князь Кадеша, поднимает в стране Убе восстание против Египта. Князья Теиватти, Арзавия и Пиридашви предают страну Убе огню и мечу. Каждый день они шлют гонцов к Этакаме и приглашают его захватить страну Убе. Верный Египту сирийский князь рекомендует египетскому фараону прислать войска для того, чтобы сохранить силой власть над страной Убе.В эту борьбу за Дамаск вмешиваются и племена СА-ГАЗ, вторгшиеся в Сирию. Так, Этакама, князь Кадета, пишет царю, что Намиаваза передал племенам СА-ГАЗ все города фараона в странах Тахши и Убе, но что он, Этакама, их снова отнял у племен СА-ГАЗ.¹⁹⁷⁾ Все это ясно указывает на большое значение Дамаска, тесно связанного с Египтом, с Аморитским княжеством и с крупными городами Сирии, в частности с Кадешом. Все эти крупные политические силы старались миром или силой привлечь на свою сторону Дамаск, который был своего рода яблоком раздора в упорной борьбе, которую они вели между собой. Развалины древнейшего Дамаска, к сожалению, еще не вскрыты, но большие холмы, окружающие современный город, свидетельствуют о размерах и могуществе древнейшего Дамаска.¹⁹⁸⁾

Одним из важнейших городов южной Сирии был Кинза, который соседние народы называли «Кадеш», т. е. «святым», так как здесь, очевидно, издревле находилось известное во всей Сирии святилище богини Ашторет-Анат.¹⁹⁹⁾ Кинза-Кадеш был выгодно расположен в плодородной равнине, лежащей к северу от Риблы, в верхнем течении р. Оронта. Здесь скрещивались важнейшие торговые пути, ведшие из Палестины по долине Оронта в северную Сирию и от городов побережья, в частности Симиры, по долине Элейтероса вглубь Сирии. По этой дороге шел из Симиры в Кадеш в 1476 г. до х. э. Тутмос III.²⁰⁰⁾

Таким образом, использование хозяйственных ресурсов богатого земледельческого района долины Оронта и важное положение в центре скрещения различных торговых путей способствовали раннему превращению Кинзы-Кадеша в крупный торговый город. Наряду с этим Кадеш был весьма значительным укрепленным пунктом, сильной крепостью, выгодно расположенной на берегу Оронта, на высоком холме, который омывается с нескольких сторон Оронтом и одним из его притоков.

В течение ряда столетий Кадеш представлял собой важнейший стратегический пункт, защищавший доступ в области северной Сирии, вокруг которого велась ожесточенная борьба. Именно поэтому Тутмос III так упорно сражался с князем Кадеша под стенами Мегиддо и с такой гордостью сообщил о своей победе над ним, а Аменхотеп II поместил название Кадета — Kdš — в самом начале своего списка покоренных областей и городов Передней Азии.²⁰¹⁾ Именно поэтому под стенами Кадеша разгорелась решающая битва между войсками Рамзеса II и хеттского царя Муватала. Именно поэтому Эхнатон в своем письме к Этакаме сообщает, что египетский полководец Пахор будет защищать Кадеш.²⁰²⁾ Раскопки развалин древнего Кадеша, скрытых в холме Тель-Неби-Менд (в 26 км к юго-западу от Хомса, [246] на берегу Оронта), начатые французским археологом Пезар, установили, что Кадеш был очень древним городом, заселенным уже в 3-м тыс. до. х. э. Древнейшие упоминания о Кадеше мы найдем в египетских и хеттских надписях, в частности, в Анналах Тутмоса III, в азиатском списке Аменхотепа II, в амарнских письмах ив клинообразных надписях из Богазкеоя. В богазкеойских надписях этот город всегда носит название Кинза, в амарнских письмах ^alGi-iz-za, ^mâtGi-iz-za, ^alKi-in-za, ^mâtKi-in-za, что заставляет предполагать, что местным сирийским названием этого города было Кинза. Вместе с тем в амарнских письмах встречается название ^alKi-id-ši, ^alKi-id-ša, ^mâtGi-id-ši, которое полностью соответствует египетской форме этого названия Ḳdšw, очевидно означающее «святой», т. е. «святой город богини Кадеш». Культ этой богини издревле процветал в этом городе, был широко распространен по всей Сирии и даже отчасти занесен в Египет.²⁰³⁾

Мы имеем основания предполагать, что Кадеш в середине 2-го тысячелетия до х. э. был большим могущественным городом, в сферу влияния которого входили обширные области Сирии. Так, во время войны с Тутмосом III князь Кадеша выступает в союзе с князем Меггидо и во главе ряда подчиненных ему князей областей Хару, Коде и Нахарина. Богатая Иезреельская равнина отчасти входила в сферу влияния Кадеша, поскольку князь Кадеша считает необходимым защищать ее против египетского фараона, опираясь в данном случае на укрепленные города Иокнеам, Бет-Шан, Иблеам, Таанах и Меггидо.²⁰⁴⁾ Тесные торговые и культурные взаимоотношения соединяют Кадеш с Катной, на что указывает тот факт, что дары Дуруши, князя Киззи, значатся в инвентарных списках сокровищницы храма в Катне.²⁰⁵⁾ В амарнскую эпоху князья Кадеша оказывают политическое влияние на Катну. Так, Этакама, князь Кадеша, уговаривает Акиззи, князя Катны, присоединиться к нему и даже сопровождает свои уговоры угрозами.²⁰⁶⁾ Такое же влияние оказывает Этакама и на страны Убе и Хоба, подстрекая их к восстанию.²⁰⁷⁾ В одном из своих писем к фараону сирийский князь Намиаваза жалуется на то, что князья Кадеша захватили города Šaddu и Ali.²⁰⁸⁾ Судя по амарнским письмам, Кадеш был тесно связан с Аморитским княжеством. Так, например, князь Тира Аби-Мильки пишет фараону, что Этакама, правитель Кадеша, и аморитский князь Азиру соединились для совместных действий против Намиавазы.²⁰⁹⁾ Об этом мы узнаем и из письма фараона к Азиру. Фараон обвиняет Азиру в том, что он заключил соглашение с князем Кадеша, явным врагом Египта.²¹⁰⁾ Отсюда совершенно ясно, что Кадеш в те времена вел последовательную антиегипетскую политику, ориентируясь на аморитских князей и на организованный ими антиегипетский союз сирийских и финикийских областей и городов. В связи с этим, князья Кадеша должны были искать сближения с хеттским царем, давнишним врагом и соперником Египта. Очевидно, именно поэтому Этакама, князь Кадеша, Арзавия, правитель Рухузи, и Теиватти, правитель Лапаны, присоединяются к хеттскому царю.²¹¹⁾ [247] Об этом же сообщает фараону некто Биери из Хашабу в следующих словах: «Этакама, человек из Кинзы, вышел навстречу войскам Хетты и поднял города, принадлежащие царю».²¹²⁾ Об этом же мы узнаем и из письма Иидая из Хази, а также из письма № 176.²¹³⁾ То, что об этом факте упоминается в четырех письмах, указывает на большое значение, которое придавалось в Сирии антиегипетской политике Кадеша. Однако князья Кадеша чувствуют себя настолько сильными, что пытаются вести самостоятельную и независимую политику, стремясь сохранить свою свободу действий даже по отношению к могущественному хеттскому царю. Поэтому хеттский царь Шубилулиума принимает ряд мер против возможных восстаний в Кадете. Так, согласно договору с хеттским царем Теттие, князь Нухашше обязывается сопровождать своего господина, хеттского царя, в его походах против Хурри, Египта, Вавилона, Аштата, Алше, всякого врага в Мукишше, Халпе или Кадеше.²¹⁴⁾ Промежуточное положение Кадеша между могущественными государствами Египта, Великой Хеттой, Митаннии и сильным Аморитским княжеством являлось причиной острой внутренней борьбы между различными группировками и партиями. Этот факт нашел свое отражение в амарнских письмах, из которых мы узнаем о той ожесточенной борьбе, которую вели за власть над Кадешем братья Намиаваза и Этакама, сыновья Шутарны.²¹⁵⁾ В борьбе между собой они пытаются опереться на поддержку Египта и поэтому оба жалуются друг на друга фараону. Так, Этакама пишет фараону: «Намиаваза поступает дурно на твоих глазах, мой господин. Он причинил мне зло, на твоих глазах, он отнял у меня весь отцовский дом, начиная от Кадеша и предал огню мои города», Но Намиаваза не остается в долгу. Он также обращается к фараону с жалобой на то, что его братья Этакама и Арзавия перешли на сторону Азиру из племени СА-ГАЗ и разрушили Кинзу.²¹⁶⁾ Кадеш был крупным городом, хорошо известным в Сирии и в Месопотамии. Название Кадета в своеобразной форме Ḳṭš встречается в одном тексте из Рас-Шамра (Syria, 10, pl. 62, 2, 28), а также в вавилонской надписи времени Навуходоносора II в форме Kidiš (Unger, ZAW, 1926, 317). Это древнее название «святого» города Сирии сохранилось до настоящего времени в названии расположенной поблизости от древних развалин мельницы el-Ḳedes (Gauthier, Acad. des Inscr., IV, 23, 1895, 443).²¹⁷⁾ Тесные торговые и культурные связи, соединявшие Кадеш с большими торговыми городами Финикии, Сирии, Палестины и с крупными государствами Месопотамии, Малой Азии, а также и Египтом, вызвали в конечном счете своеобразные формы ярко подчеркнутой синкретической культуры. Раскопки в Тель-Неби-Менд дали интересные образцы этого сирийского синкретизма. Так, обнаруженная здесь керамика близка к керамике северной Сирии и северной Месопотамии, в частности, Кархемыша. Многие найденные здесь произведения искусства и предметы религиозного культа близки к аналогичным хеттским вещам времени 18-20-й египетских династий. Таковы хеттские цилиндрические печати, бронзовая статуэтка бога Тешуба и большая [248] каменная статуя богини, сидящей на троне, живо напоминающая статуи из Зендширли.²¹⁸⁾ Наконец, отличным образцом этого сирийского синкретизма является египетская стэла с изображением фараона Сети I, стоящего перед Амоном, Сэтом-Решефом и Хонсу, найденная в развалинах Кадеша. Особенно характерна фигура бога Сэта, изображенного в виде стоящего человека с конической тиарой на голове и с типично азиатскими чертами лица.²¹⁹⁾ Разумеется, крупное экономическое значение этого важнейшего торгового города Сирии, его несметные богатства и его важное стратегическое положение должны были властно привлекать к себе взоры египетских завоевателей, целью которых было полное покорение всей Сирии. В районе Оронта находился и другой крупный город, который египетские надписи называют Тунип. Название этого города неоднократно встречается в Анналах Тутмоса III, в его списке покоренных сирийских городов, в надписях Рамзеса II, а также в договоре самого хеттского царя с городом Тунипом. Судя по надписи Рамзеса II, этот город находился в стране Нахарина, а по прозаическому рассказу о битве под Кадешем он был расположен севернее Кадета к югу от Халпы. Можно предполагать, что этот город находился либо у современного Дунибе, в 30 км к юго-востоку от Хамата, либо около расположенного неподалеку Телль-Хана.²²⁰⁾ Однако точное его местоположение неизвестно, так как развалины его все еще не обнаружены.

Тунип в качестве крупного стратегического пункта был захвачен уже во время первых походов Тутмоса III в Сирию. Однако князья Тунипа, пытаясь, несмотря на это, вести самостоятельную и независимую политику, неоднократно восставали против власти египетского фараона. Об этом мы узнаем из описания 5-го похода Тутмоса III в Сирию, а также из описания его 7-го похода, когда фараон высадился в Уллазе, взял этот город и захватил здесь около 500 пленных и среди них сына тунипского князя.²²¹⁾ В конце концов Тунип был принужден подчиниться Египту, что способствовало проникновению египетского влияния в Тунип. На это, в частности, указывает постройка в Тунипе храма в честь египетского бога Амона. На стенах одной из фиванских гробниц изображен князь Тунипа, типичный азиат, одетый в своеобразную сирийскую одежду и принесший ко двору египетского фараона в качестве заложника своего малолетнего сына.²²²⁾ На установление тесных связей Тунипа с Египтом указывает далее одно амарнское письмо, в котором жители Тунипа просят фараона прислать им сына их князя Акит-Тешупа,. так как его отец был увезен хеттским царем Шубилулиума в хеттскую страну.²²³⁾ Амарнские письма дают нам некоторое представление о политической роли Тунипа в XIV в. до х. э., который в этих текстах носит название: Tu-ni-ip^ki, ^alTu-ni-ip, ^alTum-ni-ip, ^alDu-ni-ip и ^alDu-ni-ip^ki . Судя по этим письмам, Тунип находился под сильным влиянием аморитов и даже иногда подпадал под власть аморитского князя Азиру. Так, Азиру в одном из своих писем фараону сообщает, что он в данный момент живет в Тунипе.²²⁴⁾ В другом письме Азиру пишет фараону, что хеттский царь вступил в страну Амурру, захватил [249] Нухашше, лежащий в двух днях пути от Тунипа и угрожает самому Тунипу. Поэтому Азиру просит помощи у фараона. Об этом же самом пишет в тех же самых словах Азиру и в других двух письмах, обращенных к Хаи.²²⁵⁾

Из этого можно сделать вывод, что хеттский царь действительно угрожал Тунипу, и Азиру этим был действительно весьма обеспокоен. Разумеется, хетты, продвигаясь в Сирию, должны были рано или поздно овладеть Тунипом, который, очевидно, имел крупное стратегическое значение. Об этом мы узнаем из договора, заключенного Муваталом с Лабу, правителем Тунипа.²²⁶⁾ Крупное значение Тунипу придавал и Рамзес II. В своей надписи около Бейрута он с гордостью говорит, что он изгнал Муватала из Тунипа.²²⁷⁾ Таким образом, этот важный укрепленный город Сирии был одним из тех объектов, за который упорно боролись все могущественные завоеватели Сирии, придавая владению им большое военное значение.

Другим крупным городом Сирии была Катна, расположенная северо-восточнее Кадеша, на берегу одного из восточных притоков Оронта. Раскопки, произведенные французским археологом дю-Мениль дю-Бюйссон около современного Эль-Мишрифе, обнаружили развалины древней Катны и дали весьма ценный историко-археологический материал.²²⁸⁾ Во время этих раскопок были обнаружены дворец и храм древней Катны, которые, образуя единый архитектурный комплекс, были построены на большой искусственно сооруженной площадке, размером 120*69 м. Все это сооружение было окружено толстыми кирпичными стенами, сложенными на каменном фундаменте. Под фундаментом были обнаружены жертвы, принесенные во время закладки здания, в виде погребений детей, в возрасте от 2 мес. до 3 лет, помещенных в особых кувшинах. На южной стороне дворца находился главный вход, защищенный круглой башней и выступающими стенами. Этот вход вел во внутренний двор, размерами 19,8*9,9 м, окруженный стеной, толщиной в 4 м. Из этого двора две двери, украшенные бронзой, вели в личные жилые покои царя, близ которых в северо-восточном углу дворца находился гарем. На северной стороне двора были расположены служебный двор и кладовые с кувшинами, а в северо-западной части дворца — тронный зал. Около дворца находился храмовый двор с круглым бассейном, покрытым крышей, покоившейся на четырех деревянных колоннах, базальтовые базы которых сохранились. В северо-восточном углу двора находилось святое место, откуда дверь вела в святое святых, скрытое в толще восточной стены; здесь хранилась золотая статуя богини Нин-Эгаль, покровительницы этого храма, и все сокровища, перечисленные в инвентарных списках. Эти списки были также обнаружены при раскопках храма Катны. Они были начертаны на 4 «табличках сокровищницы богини Нин-Эгаль» и на трех «табличках сокровищницы богов царя». В этих списках перечисляются огромные количества золота различных сортов: красного, коричневого, ординарного, двойного, тройного, четверного и всяких иных видов, а также золота из страны Тукриш. Наряду с золотом, перечисляется серебро, медь и бронза, [250] но железо в те времена еще составляло большую редкость. Вес всех предметов тщательно отмечен. Большинство весит не более нескольких шекелей, однако, вес двух золотых ваз достигает 80 мин и 6 шекелей. Некоторые предметы сделаны из лазурита и из иных драгоценных камней, а также из стекла. Здесь перечисляются сосуды или иные предметы, украшенные головами быков, львов, людей или страшного чудовища Хувава. Наряду с ними встречаются быки из лазурита, золотые рыбы и орлы. В списках перечислены имена 20 жертвователей, среди которых стоят имена князей Кинзы и Тунипа.²²⁹⁾ Само имя богини Нин-Эгаль, изображение жрецов с бритыми головами и тот факт, что храмовые инвентари написаны на аккадском языке, указывают на сильное аккадо-шумерийское влияние.^229а) Все это позволяет предполагать, что Катна была древним и крупным торговым центром, тесно связанным с Месопотамией еще в 3-м тыс. до х. э., ибо только в эту эпоху столь сильное аккадо-шумерийское влияние могло проникнуть в Катну. В XVIII в. до х. э. вокруг Катны был разбит большой гиксосский лагерь, окруженный большим валом, который был защищен у входов крепкими башнями.²³⁰⁾ Египетские влияния проникают в Катну, так же как аккадо-шумерлйские, уже в глубокой древности. На это ясно указывает находка сфинкса с именем Иты, дочери фараона 12-й династии, Аменемхета II.²³¹⁾ В последующие времена эти торговые и политические связи Катны с Египтом усиливаются. Этому в значительной степени способствует завоевание Катны Тутмосом III во время его походов в Сирию. Поэтому Катна упоминается в египетских надписях этого и более позднего времени, в частности в азиатском списке Аменхотепа в египетской форме .²³²⁾ Название Катны упоминается и в амарнских письмах. Судя по этим письмам, Катна в эту эпоху все еще поддерживает тесные связи с Египтом, сохраняя преданность и верность фараону. Аккизи, князь Катны в своих письмах фараону уверяет его в том, что Катна всегда, со времени отцов, сохраняла верность Египту. Для того чтобы убедиться в этом, царь должен спросить своих вельмож о том, как князь Катны некогда снабжал египетское войско пищей, питьем, скотом, медом и маслом. Аккизи остается верным слугой Египта. Он не поддается на уговоры Этакамы, князя Кадеша, и отвечает ему, что он — слуга египетского царя и поэтому не желает подчиняться хеттскому царю даже, если ему придется умереть. То же самое Аккизи сказал и самому хеттскому царю. Сохраняя полную преданность египетскому фараону, Аккизи, в качестве его верного слуги, информирует его о том политическом положении, которое создалось в Сирии и в связи с этим просит прислать ему военную помощь. На тесные связи, существующие между Катной и Египтом, указывает, наконец, и тот факт, что к Акиззи, князю Катны, приезжает особый египетский посол.²³³⁾

Однако, богатая и могущественная Катна привлекает к себе алчные взоры хеттских завоевателей, которые, надвигаясь на Сирию, захватывают [251] один город за другим и, наконец, овладевают Катной. Аккизи в одном письме к фараону жалуется на то, что хеттский царь сжег Катну и увел в плен ее жителей, которые теперь живут «вдали от стран своего господина». Поэтому Акиззи просит фараона выкупить пленных жителей Катны.²³⁴⁾ Из другого источника мы узнаем, что Катна присоединилась к коалиции сирийских князей, направленной против хеттского царя. Вместе с Нией, Нухашше и Арахти Катна восстала против власти хеттов. Однако это восстание было подавлено хеттами. Хеттский царь разгромил повстанцев, овладел Катной и разрушил город. Этот факт представляет для нас особый интерес, ибо он ясно показывает, насколько сильным было египетское влияние в Сирии и какую иногда глубокую вражду вызывало в Сирии продвижение хеттов.²³⁵⁾

К востоку от долины Оронта, между северной частью сирийского побережья и средним течением Евфрата, лежала страна Нухашше, которая неоднократно упоминается в египетских надписях времени 18-й династии, а также в письмах амарнского архива.²³⁶⁾

Во время своих завоевательных походов в северную Сирию Тутмос III достигает страны Нухашше и дважды подчиняет ее силой своего оружия. Во время своего 13-го похода в Сирию Тутмос III, вторгшись в страну Нухашше, возводит там на престол нового царя по имени Таху, над которым совершает обряд помазания головы елеем.²³⁷⁾ В это время князья Нухашше пытаются сохранить верность Египту, наряду с князьями Нии, Зинзара и Тунаната, оставаясь верными слугами Египта. Однако растущая мощь хеттского государства становилась все более и более реальной угрозой для этих далеких северносирийских княжеств. Не будучи в состоянии сопротивляться наступлению хеттов, князь Нухашше, по имени Адду-Нирари, обращается к фараону за помощью. Адду-Нирари напоминает ему, что Тутмос III возвел на престол его деда Таху и что, следовательно, тесные нити связывают Нухашше с Египтом. Но теперь хеттский царь выступил против Нухашше и ему угрожает. Поэтому Адду-Нирари просит фараона либо прибыть лично во главе своего войска, либо прислать ему на помощь воинов и колесниц.^237а) Опасения Адду-Нирари, окруженного врагами, сбылись. Люди Аштаты вторглись в области Нухашше и Алеппо и их опустошили. Однако на помощь к князю Нухашше пришел митаннийский царь, который находился в союзе с Египтом. Усиление Хеттского государства в равной мере угрожало интересам Митанни и Египта. Именно поэтому митаннийский царь нашел для себя выгодным выступить на защиту Нухашше, вернул ей земли, захваченные хеттами, и перечислил ее города и области в особом документе.²³⁸⁾

Ведя упорную борьбу с хеттами, князья Нухашше должны были тем самым вести борьбу и с аморитским царьком Азиру, который, очевидно, опираясь на поддержку хеттов, старался объединить вокруг себя все антиегипетские элементы Сирии. Об этом мы узнаем из писем самого Азиру, обращенных к фараону, в которых Азиру пишет, что «цари Нухашше враждебны мне»²³⁹⁾ и «что цари Нухашше, враждебные [252] мне, захватили мои города».²⁴⁰⁾ Судя по другому амарнскому письму, Азиру удалось, наконец, одержать некоторые успехи в борьбе против Нухашше. Автор этого письма Акиззи, князь Катны, сообщает фараону, что «шесть дней Азиру был в стране Амурру. Если царь в этом году не пришлет войск и колесниц, они станут подданными Азиру».²⁴¹⁾

Однако хетты все дальше и дальше продвигаются в глубь Сирии, захватывая ее области, княжества и города. Княжество Нухашше, расположенное на пути продвижения хеттов, несмотря на поддержку Митанни и Египта, не смогло противиться могущественным хеттским завоевателям и принуждено было признать их власть. Как видно из четырех писем Азиру, «хеттский царь прибыл в Нухашше» и даже «пребывает в Нухашше». Тот факт, что Азиру сообщает эту новость, облекая ее в стандартно-лаконическую форму, в четырех письмах, указывает на большое политическое значение этого сообщения.²⁴²⁾

Несмотря на крупные силы, которыми располагали хетты, князья Нухашше не покорились им полностью и пользовались каждым удобным случаем, чтобы поднять восстание против иноземного Хеттского государства. Так, во время смут, которыми сопровождалось восшествие на престол Шубилулиумы, Нухашше, Халпа и Кархемыш подняли восстание. Очевидно, эти три княжества, расположенные в северовосточной Сирии и в прилегающих областях Месопотамии, были связаны общими экономическими и политическими интересами. Однако Шаррунша, князь Нухашше, вскоре счел для себя более выгодным переметнуться на сторону хеттов. Он послал к хеттскому царю послов со словами: «Я слуга царя хеттской страны — спаси меня». Как указывают хеттские источники, митаннийский царь Тушратта вторгся в страну Нухашше, угрожая смертью ее князю. Очевидно, восстание северносирийских княжеств против хеттов было в значительной степени инспирировано митаннийским царем. Однако его происки не удались. Хетты послали войска в Нухашше, и митаннийцы были оттуда вытеснены.²⁴³⁾

Несмотря на эту новую победу хеттов, княжество Нухашше не покорилось полностью хеттскому царю, и князья Нухашше попрежнему пытались восстановить свою независимость, хотя эти восстания сирийских областей и городов жестоко подавлялись хеттами. Так, после одного крупного восстания сирийских городов, князь Нухашше, по имени Шаррунша, был убит, а его мать, братья и сыновья были высланы в Хеттскую страну. Князем Нухашше был назначен некто Тетте, который принужден был заключить договор с хеттским царем. Согласно этому договору, Тетте обязан был сопровождать хеттского царя во всех его походах против хурритов, Египта, Вавилонии, Аштаты, Алше или всякого врага в Мукишше, Халпе или Кадеше.²⁴⁴⁾ Эта надпись представляет громадный исторический интерес, ибо она дает ценный перечень важнейших соперников и врагов Хеттского государства.

Но и этот союз Нухашше с хеттами был непрочен. Тетте, объединившись с сирийским князем Нинурташ, поднял восстание против [253] хеттов. Однако восставшим не удалось объединить всех князей Сирии. Один из них Абиратташ, князь Барги, сохранил верность хеттам и одержал победу над Нинурташем. Это дало возможность хеттам расправиться с Нухашше и захватить ее крепости. После этого Нухашше теряет свою самостоятельность и окончательно подчиняется хеттам. Ее войска входят в состав хеттского войска Муватала под Кадешем. Больше того, Нухашше превращается в окраину хеттского государства; так, Хаттушиль III ссылает в Нухашше низложенного им Урхитешуба.²⁴⁵⁾ При хеттском царе Арнувандаше IV Нухашше входит в сферу хеттских интересов, и хеттские цари при помощи оружия стараются удержать за собой это важное для них сирийское владение. Таким образом, Нухашше было значительной северносирийской областью, лежащей на стыке между хеттами и Митаннийским государством, а также сирийскими владениями Египта.

К северу от Нухашше на большой плодородной равнине лежал город Халпа, название которого сохранилось в современных названиях Халеб и Алеппо. Местоположение этого города было очень выгодным в торговом и военном отношении, так как он лежал на скрещении важных торговых путей, ведших из Средней Сирии в Малую Азию и от Сирийского побережья, в частности из Угарита, в области северной Месопотамии и, таким образом, в Кархемыш.²⁴⁶⁾ Именно поэтому уже в глубокой древности Халпа стала крупным торговым и военным центром, столицей сильного и независимого северносирийского княжества. Уже в конце 3-го и в самом начале 2-го тысячелетия до х. э. Халпа представляет собою довольно значительный город, тесно связанный с Месопотамией, как указывают надписи из Мари, в которых упоминается город Ḫа-1а-аb^ki (или Ḫа-1а-bi^ki). Судя по этим надписям, цари Мари и Катанум и их чиновники предпринимали путешествия в Халпу, преодолевая для этой цели трудности далекого пути, ведшего в Халпу через Кархемыш. Эти путешествия обычно предпринимались с религиозной целью, главным образом для получения предсказаний от оракула «бога Адада, владыки Халпы» (^ilAdad-be-el Ḫa-la-ab^ki), культ которого пользовался широким распространением и большой известностью уже во время Зимрилима, царя Мари. Так, один из чиновников сообщает Зимрилиму:

«По приказу моего господина... я направился в Халпу, (чтобы получить) предсказания».

На широкое распространение культа Адада, бога Халпы, указывает и тот факт, что «Зимрилим посвятил свою статую Ададу, богу Халпы». И согласно документам богатейшего архива в Мари, культ Адада, бога Халпы, пользовался большим уважением в течение 2-го тыс. до х. э. Этот культ сохранился до ассирийской эпохи. Салманассар III в IX в. до х. э. остановился в Халпе, чтобы принести жертвы его божеству. Большое религиозное значение Халпы уже в 3-м тысячелетии до х. э. свидетельствует о древности Халпы, игравшей крупную политическую и культурную роль.²⁴⁷⁾

Халпа, в качестве крупного и могущественного княжества северной Сирии, упоминается и в хеттских надписях, восходящих к XX в. [254] до х. э. Хеттские цари, преемники Табарны, начавшие систематическое покорение северной Сирии, должны были рано или поздно столкнуться с князьями Халпы. Хаттушиль I и его внук Муршиль I опустошают и покоряют богатое княжество Халпу. Однако князья Халпы борются за свою независимость и нередко поднимают знамя восстания. С этой целью они пытаются опереться на государство Митанни, которое всегда соперничало с Хеттским государством, поскольку интересы этих двух государств резко сталкивались в северной Сирии. Разумеется, хеттские цари старались всячески воспрепятствовать сближению Халпы и Митанни. Так, хеттский царь Тудхалиаш II «недавно разрушил Халпу, так как ее союз с Ханигальбат является преступлением против ее прежнего хеттского владетеля». Лишь благодаря вмешательству митаннийского царя, Халпа и Нухашше спаслись от полного разгрома и снова получили свои владения.²⁴⁸⁾ Во время вступления на престол хеттского царя Шубилулиума, князь Халпы воспользовался смутами в Хеттском царстве и восстал против хеттов. Однако Шубилулиума был достаточно силен, чтобы разгромить главную опору сирийских княжеств, государство Митанни, что дало ему возможность привести к повиновению Халпу и, может быть, находившиеся с ним в союзе города Мукишше и Кархемыш.²⁴⁹⁾ Чтобы теснее сблизить Халпу с Хеттским государством, хеттский царь назначает князем Халпы хеттского царевича Телипина, которому впоследствии наследовал его сын Рими-Шарма,²⁵⁰⁾ что было закреплено особым документом. С тех пор Халпа входила в состав Хеттского государства, хотя хеттским царям постоянно приходилось прибегать к оружию для того, чтобы удержать ее в сфере своего влияния.²⁵¹⁾ Признаком некоторой независимости Халпы является упоминание в египто-хеттском договоре богов Халны, которая все еще сохраняла свое значение в качестве древнего религиозного и культурного центра северной Сирии.

Название Халпы встречается в египетских надписях времени 18-й династии, в частности, в списке областей и городов Сирии, покоренных Тутмосом III. В этом списке название Халпы облечено в своеобразную египетскую форму,²⁵²⁾ которая вполне соответствует трехсложному семитскому слову Ḫa-la-bi^ki. Таким образом, вряд ли можно согласиться с мнением Ольмстеда, который полагает, что Халпа никогда не принадлежала египтянам («Aleppo itself seems never to have been Egyptian»).²⁵³⁾ У нас не имеется никаких оснований для того, чтобы заподозрить в данном случае точность азиатского списка Тутмоса III. Очевидно, Халпа была захвачена египетскими войсками и в течение некоторого времени находилась под властью Египта.

Не следует при этом забывать и того, что князья Халпы далеко не сочувственно относились к хеттским завоевателям, нередко против них восставали и в борьбе с ними должны были опираться не только на помощь Митанни, но также и на поддержку Египта.

Самым далеким районом проникновения египетского влияния и египетской культуры на северо-востоке были те области Сирии, которые прилегали к среднему течению Евфрата и вместе с соседними [255] областями северной Месопотамии входили в состав стран Нахарина, что означает в переводе «Страна рек». Эта страна Нахарина местным хурритским населением называлась Митанни, или Майтени, а в ассирийских надписях, и также в некоторых иных обычно называлась своим древним наименованием Ханигальбат. Семитское название этой страны «Нахарина» встречается в целом ряде вариантов: в ханаанском языке преобладала форма Nahrîm, Naharîm, в аморитском языке мы найдем форму Nahrînm — Naharînm, откуда происходят египетские формы: N-h-ry-n и N-h3-ry-n3. Весьма возможно, что в двойственном числе существовала форма Naharêm, вполне соответствующая древнееврейской Naharaim (в Aram Naharaim — см. Бытия, XXIV, 10; Второзак., XXIII, 5; Суд., III, 8 и др.). В амарнских письмах встречается форма Naḫrima, соответствующая ханаанской форме Nahrîm или Nahrêm.²⁵⁴⁾ Название Nhrn встречается в надписях Тутмоса III, который сообщает о завоевании этой страны, а также о переправе через «воды Нахарины». В другой надписи Тутмос III говорит о том, что он переправился через Евфрат, чтобы достигнуть Нахарины. В эпоху 18-й династии Египет устанавливает довольно тесные взаимоотношения с этой далекой областью Месопотамии, на что указывает изображение посла Нахарины, сохранившееся на стенах одной гробницы. Аменхотеп II, как известно, совершает большой завоевательный поход в Нахарину и сооружает там памятную надпись. Тутмос IV и Аменхотеп III сообщают о покорении этой страны. Аналогичные сведения можно найти в победных надписях Сети I, Рамзесов I и II. Название Нахарины сохранилось в списках некоторых областей и городов Аменхотепа III, Сети I, Рамзеса II и Рамзеса III и, наконец, даже Тахарки.²⁵⁵⁾ Все это указывает на довольно значительное проникновение египтян в Нахарину и на огромное значение, которое египтяне придавали своему господству в северной Месопотамии, ибо отдавали себе ясный отчет в том, что этот крайний северо-восточный форпост их владычества в Передней Азии является важнейшим узлом торговых и военных путей, соединявших Сирию, Малую Азию, Закавказье и Двуречье с далеким Египтом, пытавшимся пробиться через Сирию к основным центрам Передней Азии.

Одним из крупнейших центров Нахарины, вошедших отчасти в сферу влияния Египта, был древний и крупный город Кархемыш на правом высоком берегу Евфрата в северном конце длинной плодородной равнины. Развалины Кархемыша были обнаружены на холме, который лежал на 9 м выше течения реки. Судя по памятникам, здесь обнаруженным, это поселение существовало еще в эпоху неолита. Вещи эпохи халколита позволяют в общих чертах установить уровень культурного развития жителей Нахарины этого времени. В развалинах прямоугольных каменных домов была обнаружена керамика, близкая к керамике Сакче-Гёзи. Коричневый, черный и красный орнамент этих сосудов напоминает аналогичный орнамент керамики, найденной в Сузах. Наконец, для этой эпохи типичны скорченные погребения в кувшинах, обнаруженные под земляным порогом дома.²⁵⁶⁾ В 3-м тысячелетии до х. э., в эпоху бронзовой культуры, Кархемыш [258] превращается в крупный, и богатый центр, тесно связанный с рядом соседних стран. Больше того, Кархемыш становится мощной крепостью, окруженной толстыми кольцевыми стенами, местами воздвигнутыми⁺⁾ на прочном каменном фундаменте. Высокого развития достигает металлургия, на что указывают прекрасно сделанные бронзовые копья, кинжалы и серьги. Появляется гончарный круг и веретено, предвестники дальнейшего технического прогресса в области керамики и ткацкого дела. Целый ряд предметов и документов свидетельствует о торговых и культурных связях Кархемыша с соседними странами. В этом отношении характерны маленькая мраморная фигурка, напоминающая идолов с Кикладских островов, а также кинжалы, близкие по своей форме к эгейским. Стеатитовые цилиндры с шумерийскими изображениями и хозяйственные документы 1-й династии Вавилона, конечно, могли появиться в развалинах Кархемыша лишь в результате торговых связей с областями средней и южной Месопотамии.²⁵⁷⁾ С другой стороны, название Karkamisū встречается в клинописных надписях времени 1-й вавилонской династии. В XX веке до х. э. Кархемыш входит в сферу влияния хеттских царей и принужден подчиниться Хеттскому государству. Хеттский царь Хантиль I завоевывает Кархемыш. Однако тесно связанный торговыми и культурными связями с областями и городами северной Сирии и северной Месопотамии, Кархемыш неохотно подчиняется хеттам и нередко примыкает к антихеттским коалициям, в состав которых входят Нухашше, Ния, Халпа и могущественное Митаннийское государство. Так, под давлением Митанни Кархемыш восстает против хеттского царя Шубилулиума, но терпит поражение. После 7-дневного штурма хеттский царь овладевает Кархемышем и берет в плен 3300 человек.²⁵⁸⁾ После этого хеттский царь сажает князем в Кархемыш хеттского царевича Биашиля.²⁵⁹⁾ Однако Кархемыш сохраняет значительную долю своего могущества. Так, при своем вступлении на престол, хеттский царь Муршиль II заключил с Биашилем договор, согласно которому устанавливались пределы княжества Кархемыш. Судя по этому договору, в его состав входили обширные области вдоль Евфрата, вниз по его течению, а также часть северной Сирии. Вполне естественно, что богатый Кархемыш, важнейший торговый и военный центр северной Месопотамии, должен был привлечь к себе внимание египетских завоевателей. Название Кархемыша²⁶⁰⁾ сохранилось в сирийском списке Тутмоса III. Однако впоследствии Кархемыш снова входит в орбиту влияния хеттов. Во время Кадешской битвы войска Кархемыша находятся в составе хеттской армии. Войдя в состав хеттского государства, Кархемыш, подобно Халпе, сохраняет видное и почетное место в так называемой Хеттской «федерации». В египто-хеттском договоре, наряду с хеттскими богами, упоминаются боги Халпы и Кархемыша. Судя по надписям Рамзеса III и по археологическим находкам на месте древнего Кархемыша (современный Джерабис), Кархемыш в эту эпоху был завоеван «морскими народами», т. е. эгейцами. Однако, Кархемыш еще в течение долгого времени продолжает сохранять свое прежнее значение крупного города. С XIII по VI в. до х. э. этот город часто упоминается [257] в ассирийских надписях.²⁶¹⁾ То обстоятельство, что наиболее могущественные фараоны старались именно сюда нанести свой главный военный удар, указывает, с одной стороны, на их политическую дальновидность, с другой стороны, на то, что, очевидно, именно здесь проходил важный путь переднеазиатской торговли и военной политики древневосточного мира в XV—XIV вв. до х. э.

Население Палестины, Финикии и Сирии в середине 2-го тыс. до х. э. было чрезвычайно смешанным. Мы здесь не найдем ни «единых, чистых», ни господствующих или хотя бы даже «преобладающих» рас. Изучение главным образом лингвистических данных позволяет установить лишь наличие крайне сложного этнического конгломерата, воспроизводящего в общих чертах этнический конгломерат гиксосской эпохи. В этом отношении очень показательны документы, найденные в Таанахе и относящиеся ко 2-му тыс. до х. э. Одна треть имен, встречающихся в этих деловых документах, составляет ханаанскую группу, характерную наличием культа бога Эл. Среди остальных имен в большом количестве встречаются хурритские, в состав которых входят имена божеств Тешупа и Хипы. Аморитские имена, характерные тем, что они указывают на культ Адада и Аши-рат, встречаются довольно редко. Наконец, встречаются аккадские, египетские, хеттские, шумерийские, касситские, арамейские и даже иранские элементы.²⁶²⁾ Факт чрезвычайно сильного смешения племен на территории Палестины и Сирии принуждены констатировать даже такие историки, как, например, Ungnad в своей статье «Die aeltesten Voelkerwanderungen» (1923). Выдвигая неправильную и доведенную до крайности теорию миграций, Унгнад все же принужден признать, что «в Палестине и в Сирии не было единой расы, но были смешения самого сложного типа». По мнению Унгнада, уже в древнейшие времена произошло «расовое смешение» семитов и суб-арейцев, что создало аморитский тип. Смешение племен усилилось благодаря завоевательным походам хеттов, аккадян и египтян.²⁶³⁾ На смешанный характер населения Сирии в середине 2-го тыс. до х. э. указывает в своем большом труде также и Эд. Мейер.²⁶⁴⁾

Восстановить в настоящее время все этнические напластования древнейшей Палестины и Сирии все еще является почти неразрешимой задачей, ввиду явной недостаточности лингвистического и археологического материала. Поэтому можно лишь очень издалека подойти к разрешению этого вопроса.

Библия сохранила далекие и смутные предания о племенах, в древнейшие времена населявших Палестину. Легендарность этих преданий выражается в том, что эти племена носят название «слабых» (тени — «мертвые», ср. νέκυες у Манефона) или, наоборот, изображаются в виде могущественных гигантов, великанов. Эти племена обычно носят в библии названия рефаимов, зузимов, емимов, анакимов и хорреев. Библейские предания указывают район расселения этих племен и отмечают, что все эти племена были уничтожены. «В 14-м году пришел Кедорлаомер и цари, которые с ним, и покорили рефаимов в Аштероф-Карнаиме, зузимов в Гаме, емимов в [258] Шаве-Кириафаиме, и хорреев в горе их Сеире, до эль-Фарана, что при пустыне» (Бытие, гл. XIV, ст. 5-6).

«... Ар отдал я во владение сынам Лотовым; прежде жили там емимы, народ великий, многочисленный и высокий, как сыны Енаковы; и они считались между рефаимами, как сыны Енаковы; моавитяне же называют их емимами, а на Сеире жили прежде хорреи, но сыны Исавовы прогнали их и истребили их от лица своего и поселились вместо них так, как поступил Израиль с землею наследия своего, которую дал им господь» (Второзак., II, 9-12).²⁶⁵⁾

Как и во многих других сказаниях, так и в этой библейской легенде сохранился далекий глухой отголосок реального исторического факта, а именно существования в глубокой древности туземных племен на территории Палестины. Особенно характерно в этом отношении племенное название анакимов (anaqim), которые «остались только в Газе, в Гафе и в Азоте» (Ис. Нав., XI, 21), и название которых близко соответствует географическому названию Jj-^cnk (местность ha-^cnāk), встречающемуся в «черепках проклятия» времени Среднего царства. Весьма возможно, что в этих названиях сохранилось воспоминание об одном из древних племен, населявших Филистимское побережье и прилегающие области Палестины в 3-м тыс. до х. э.²⁶⁶⁾ Далее, характерно упоминание в библии хорреев, которые, как неоднократно указывалось, являются не кем иными, как хурритами.²⁶⁷⁾ Во всяком случае, твердо доказанным следует считать тот факт, что Палестина была заселена с древнейших времен и что со времени каменного века здесь жило особое автохтонное население.²⁶⁸⁾ Древним семитским плеч менем, населявшим Финикию, Сирию и Палестину в 3-2-м тыс. до х. э., были хананеи, название которых сохранилось в Библии и которые дали название всей стране Ханаан. В Библии они выступают в качестве коренного населения Палестины, с которым древние евреи ведут упорную и длительную борьбу. Судя по данным Библии, хананеи жили в северной части Палестины, в областях колен Эфраима, Манассии, Иссахара и Ашера, главным образом на Иезреельской равнине, которая была плодороднейшим земледельческим районом и где находились древние и крупные торговые города.²⁶⁹⁾ Однако можно думать, что хананеи населяли значительно большую территорию, так как страна Ханаан и по египетским надписям и по клинописным документам амарнского архива (Кинаххи — Канаан) охватывала собою всю Палестину, включая прилегающие области Финикии и Сирии.²⁷⁰⁾ Особую группу семитских племен образуют амориты, с древних времен населявшие сирийско-месопотамскую степь с ее оазисами, области средней Сирии, Ливана и Антиливана. Этот термин происходит от аккадского слова amurru (шумер. MAR-TU), которое сперва имело лишь географическое значение, но потом стало обозначать племенное единство и особые мелкие государства, образованные аморитами в средней ив северной Сирии.²⁷¹⁾

Древний этнический слой Палестины и Сирии образовали хурриты, воспоминания о которых сохранились в Библии и название которых сохранилось в египетском названии Хару. Хурриты в древности [259] населяли обширную территорию от северо-западной Месопотамии до южной Палестины. Самое название племени Hur-ri (по-акаддски), Hur-la (по-хеттски) и Hur-w-u (по-хурритски) происходит от названия города Хурри или Хурра, по-хурритски Churvuche, который греки позднее называли Orrhoe, сирийцы Urhoi и который находился близ современного турецкого места Urfa в северо-западной Месопотамии. Некоторые историки читали название этого племени «харри» и на этом основании сближали их с арийцами. Однако эта гипотеза не выдерживает научной критики. Б. Грозный доказал, что это племенное название следует читать Ch-u-ur и что оно не имеет прямого отношения к арийцам. Хурритские тексты из Богазкеоя указывают на свое родство с не индо-европейским текстом письма митаннийского царя Тушратты. Следовательно, хурритский язык является не индо-европейским языком.²⁷²⁾ Согласно библейским преданиям, хурриты населяли всю Палестину, в особенности западные склоны гор Иудеи, гор Сеира, к югу от Мертвого моря, а также районы Сихема.²⁷³⁾ Позднее их покорили эдомитяне, однако остатки их сохранились в стране Эдом и в прилегающих пустынях.²⁷⁴⁾ На значительное хурритское население в Палестине и Сирии указывают различные документы: клинообразные надписи с хурритскими собственными именами, инвентарь храма в Катне, содержащий хурритские собственные имена и термины, и, наконец, амарнские письма, в которых встречаются многочисленные хурритские имена, как, например, Абд-Хипа.²⁷⁵⁾ Хурритов мы находим и в северной Сирии, где они жили вперемежку с западными семитами или хананеями. Так, например, на наличие хурритов и хананеев в Угарите указывают документы, найденные в Рас-Шамре, например, письма царя Никмеаша некоему Ибира. Имя Никмеаш (Nkmd), по мнению Виролло,^I) является именем хурритского происхождения, в то время как имя Ибира есть семитское имя (ср. кн. Бытия, XI).²⁷⁶⁾

Наконец, следует упомянуть и о племени хабири, которое появляется в Палестине и в Сирии, начиная с XIV в. до х. э. и название которого особенно часто встречается в амарнских письмах. Судя по целому ряду документов, эти племена населяют некоторые области Передней Азии уже с середины 3-го тысячелетия. Так, воины хабири упоминаются в хеттских источниках, которые относят их ко времени аккадского царя Нарамсина, а также в эламских надписях Варад-Сина и Рим-Сина.²⁷⁷⁾ Далее, племена хабири упоминаются и в надписях, найденных в архивах столицы Мари и относящихся к XXI в. до х. э. Письма,обнаруженные в этих архивах,ярко характеризуют борьбу оседлых племен с кочевыми племенами sutû, жившими вдоль Евфрата в областях Hît и Rapiqu, с племенами Qutu, Turukku и Какти, жившими к востоку от Тигра, а также с племенами ḫabiri, Benê-ia-mina и Benê-si-im-a-al. [260] Племена хабиру в этих текстах упоминаются наряду с племенами, которые носят чисто семитские названия детей юга и детей севера , следовательно, все эти племена входили в одну группу западносемитских племен.²⁷⁸⁾ Название племени хабири встречается далее и в надписях, происходящих из Нузи и относящихся к XV в. до х. э.²⁷⁹⁾ Но особенно часто название «хабиру» встречается в амарнских письмах, в которых неоднократно упоминаются хабиру, захватывающие один город за другим в Палестине и в Сирии. Это название «хабиру» перемежается с названием «СА-ГАЗ», которое по всем признакам является идеограммой слова «хабиру». И в том и в другом случае мы встречаем чтение Ḫabiri^ki и SA-QAZ^ki, следовательно, в данном случае имеется в виду название племени.²⁸⁰⁾ В настоящее время можно считать доказанным, что это племя хабиру тождественно с библейским племенем евреев, поскольку фонетически имеется полная возможность отождествить клинописное Ḫа-bi-ru с древнееврейским .²⁸¹⁾ Этим этническим названиям соответствует и древне-египетское , которым египтяне обозначали пленных, захваченных в Палестине во время своих завоевательных походов.²⁸²⁾

Этот пестрый разноплеменной состав Палестины, Финикии и Сирии препятствовал образованию в этих странах единого сильного государства. С другой стороны, племенное многообразие способствовало завоеванию этих стран могущественными завоевателями. Коалиции различных сирийских, финикийских и палестинских племен, не связанных между собой в племенном и культурном отношении, не объединенных в достаточной степени экономическими и политическими интересами, были рыхлыми образованиями, которые не могли дать достаточно сильного отпора иноземным завоевателям. Поэтому Палестина, Финикия и Сирия, состоявшие из разрозненных и слабых «карликовых» государств, быстро стали добычей египетских завоевателей, вторгшихся в Палестину в XVI в. до х. э.

Одной из важных причин завоевания Египтом Палестины, Сирии и Финикии была та крупная роль, которую они играли в экономической жизни Египта. Египетское хозяйство нуждалось в естественных богатствах этих стран. Благодаря давно установившейся торговле египтяне получали из Палестины, Сирии и Фикикии различные товары. При помощи завоевания египетские фараоны старались расширить размеры торговли и увеличить получение различных ценностей благодаря захвату добычи и взиманию дани. Анналы Тутмоса III и амарнские письма вскрывают эту основную экономическую причину египетских завоеваний в Передней Азии.

Одной из важнейших статей вывоза из Финикии и Сирии было зерно, которым были столь богаты плодородные земледельческие районы [261] этих стран. Так, в письме некоего Хибия знатному аристократу говорится о том, что страна Амурри богата зерном:

«... спустился из страны Амурри и сказал мне: «Много зерна в стране Амурри до тех пор, пока не придет начальник (раби) от царя, моего господина».²⁸³⁾

Не ограничиваясь получением зерна, которое поступало в виде товара благодаря торговому обмену, египетские фараоны налагают на подвластных им князей Сирии дань зерном. Это видно из письма северносирийского князя Шум-Адду египетскому фараону:

«Царю, моему господину, моему солнцу скажи. Так говорит Шум-Адда, слуга царя, моего господина: «К ногам царя, моего господина я припадаю семь раз и семь раз. С тех пор как царь, мой господин, написал мне о зерне, я отвечаю: «Оно испорчено». Пусть царь, мой господин спросит своих наместников (amêlūtu-rabisi-šu), приносили ли (его) наши отцы со дней Кузуны, нашего отца».²⁸⁴⁾

Не меньшее значение для экономики Египта имел скот, которым были богаты скотоводческие районы Палестины и Сирии и который египтяне вывозили из Сирии. Скот составлял один из важных видов народного богатства в этих странах. Именно поэтому во время постоянных междоусобных войн, которые непрерывно вели между собой князья Палестины, Сирии и Финикии, победители первым делом захватывали скот побежденного, как одну из наиболее существенных ценностей, как важнейший вид военной добычи. Так, в одном из своих писем к фараону Риб-Адди, правитель Гебала жалуется на притеснения сыновей Абд-аширты и их союзников, которые грабят Гебал и отнимают скот, в особенности на одного «злодея», который «отнял скот и угнал его».²⁸⁵⁾ Яркую картинку такого военного грабежа и захвата ценнейшей военной добычи, крупного рогатого скота, найдем мы в письме князя Яшдата египетскому фараону. Яшдата пишет:

«Царю, моему господину и солнцу и моим богам скажи:
«Так говорит Яшдата, верный слуга царя и пыль от ног царя. К ногам царя, моего господина и моего солнца и моих богов, семь раз и семь раз я припадаю. Пусть царь, мой господин, знает, что все возможное, что царь, мой господин, дал своему слуге, люди Тахнуки ограбили; они закололи моих быков (alpē-ia) и меня прогнали».^285а)

Судя по амарнским письмам, скот был одной из важных статей вывоза в Египет. Сирийско-палестинские князья обязаны были заготовлять скот для Египта и предоставлять его египетским чиновникам. Об этом пишет один из сирийских князей Дияата египетскому фараону:

«Быков и мелкий рогатый скот я заготовил согласно твоему приказанию на табличке, присланной мне».²⁸⁶⁾

«Действительно, я дал... царю моему господину 30 быков».²⁸⁷⁾ Об еще более крупной поставке скота египетскому фараону читаем мы в письме князя Шубанду, адресованному египетскому фараону:

«Царь, мой господин, солнце на небе, послал Ханию ко мне. И вот, я прислушался к слову царя, моего господина, внимательно. И вот я дал 500 быков и 20 девушек (5 me alpê ù 20 mârâtiu). И действительно, пусть царь, мой господин, солнце на небе, знает об этом».²⁸⁸⁾ [262]

Как я уже неоднократно указывал выше, египтяне в большом количестве издавна вывозили из Финикии и из Сирии различные сорта дерева, в особенности ценные сорта дерева, как, например, ливанские кедры и сосны, которые им были необходимы для кораблестроения, для постройки колесниц, для изготовления роскошной мебели, саркофагов, для постройки зданий и для иных целей. В целом ряде амарн-ских писем мы найдем указания на массовый вывоз дерева в Египет.

Так, князь Библа по имени Риб-Адди пишет египетскому фараону относительно отправки в Египет дерева уркаринну:

«Так как мой господин написал мне относительно дерева уркаринну, то знай: из страны Джалхи и из города Угарита доставляют его. Я не могу послать туда мои корабли, так как Азиру враждебен мне и все правители (amêlut-ḫa-za-nu-tum) заодно с ним. По их желанию ходят их корабли и берут то, что им нужно».²⁸⁹⁾

Из этого письма ясно видно, какое значение имели для бесперебойной доставки в Египет всех необходимых товаров мир и спокойствие в Палестине, в Финикии и в Сирии, ибо только в таком случае египетская торговля могла бы нормально функционировать. Египетское правительство полагало, что этот мир в раздробленной Сирии могла поддерживать только единая и сильная власть фараона и что в экономических интересах Египта было держать Сирию в повиновении при помощи военной силы.

Об отправке дерева уркаринну в Египет пишет египетскому фараону также и аморитский князь Азиру в следующих словах:

«Вот восемь кораблей и дерево уркаринну и большие бревна... все, что изошло из уст царя, моего господина (моего бога, моего солнца), я действительно выполню».²⁹⁰⁾

Наряду с деревом, египетские фараоны получали от сиро-палестинских и финикийских князей различные металлы, в частности бронзу, медь и серебро, которое, как известно, особенно высоко ценилось в Древнем Египте. Об отправке в Египет наряду с деревом также и бронзы пишет египетскому фараону Абу-Мильки, князь Тира:

«Я послал Илимальку, посла к царю, моему господину, и я дал 5 талантов бронзы... дерево и 1... дерево (ginazu)».²⁹¹⁾

Медь в виде слитков, а также в виде изделий, как, например, в виде топоров, египтяне получали из Гебала, как видно из письма князя Гебала Риб-Адди египетскому фараону. В ответ на требование египетского чиновника Аманаппы прислать медь и медные топоры Рид-Адди пишет:

«Так как ты написал относительно меди и относительно топоров, я говорю: как действительно возвышена Белит, богиня Гебала, так (действительно) нет меди и топоров из меди (erê ù ši-en-ni erê) в моем распоряжении... так как я отдал ему топоры за мое освобождение от князя Тира».²⁹²⁾

В крупных торговых городах Финикии и Сирии были накоплены большие богатства, которые хранились в виде золота и серебра в храмовых сокровищницах. Вполне естественно поэтому, что египетские фараоны, которые считали себя хозяевами покоренной ими страны, нередко [263] обращались к местным князьям с требованием выслать им в качестве дани то или иное количество золота или серебра. О больших богатствах, хранящихся в храмовой сокровищнице Гебала, пишет египетскому фараону Риб-Адди, князь Гебала:

«Пусть царь, мой господин, не держится далеко от города, так как большое количество серебра и золота находится в нем и в доме богов все имеется в большом количестве».²⁹³⁾

Благодаря широко развернутой торговле финикийские купцы сосредоточивали в своих руках большие богатства, большие ценности, которые они хранили в драгоценных металлах, в частности в серебре, столь высоко ценившемся в Египте. Однако во время частых междоусобных войн купцы теряли накопленные ими богатства. Победитель старался первым делом захватить как можно больше добычи и безудержно грабил захваченные им города, что, конечно, мешало финикийским князьям высылать в Египет драгоценные металлы, как того требовал египетский фараон. Так, Риб-Адди, князь Гебала, пишет фараону:

«Но вот действительно теперь Азиру захватил Сумуру, и народ Гебала, глядя на это говорил: «Как долго сможем мы противостоять сыну Абди-аширты? Все наше серебро попало в руки врагов».²⁹⁴⁾

Поэтому вполне естественно, что египетские фараоны должны были принимать все меры к тому, чтобы сохранять мир и спокойствие в подвластных им областях Палестины, Финикии и Сирии. Ведь только в этом случае в Египет могли беспрепятственно поступать те крупные ценности, которые египетские фараоны постоянно выкачивали из этих стран. И, действительно, сирийские князья посылали в Египет большое количество драгоценных металлов. Так, например, о крупной отправке серебра в Египет мы читаем в следующем письме:

«Я дал четыреста кусков серебра помимо одной тысячи (4 me kaspê muḫḫil li-me-meš) в руки наместника царя,который стоит надо мною»...²⁹⁵⁾ Наконец, из Палестины, Финикии и Сирии египтяне получили большое количество рабов, в которых Египет в эту эпоху особенно нуждался в связи с небывалым развитием всего древнеегипетского хозяйства, а также в связи с тем крупным строительством, которое в эту эпоху развернули египетские фараоны. Об отправке рабов и рабынь в Египет в виде подарков фараону, в виде товара или дани мы часто читаем в амарнских письмах. Так, Абд-Хипа, наместник Иерусалима, пишет египетскому фараону:

«Шута, наместник царя, пришел ко мне. 21 девушку и 80 пленников я передал в руки Шуты, в качестве подарка царю, моему господину».²⁹⁶⁾

Об отправке рабов и рабынь в Египет пишет египетскому фараону и палестинский князь Милькили, которому, возможно, принадлежали два палестинских города Айялуна и Сарха.²⁹⁷⁾

«И я переслал через посредство Хайи царю, моему господину, 46... женщин, 5... мужчин и 5 пленников».²⁹⁸⁾

Египтяне закупают рабов даже в далеких северносирийских [264] областях, в которых, как, например, в Хамате правят хеттские царевичи. Так, царевич Зикар, который правит, очевидно, в одном из северносирийских городов, сообщает фараону об отправке ему партии рабов, которых он посылает фараону, якобы «в подарок». Однако, тут же прося царя прислать ему золото, царевич Зикар дает тем самым понять, что за свой «подарок» он желает получить плату, как за самый обычный товар. Приведу текст этого интересного письма, которое ясно указывает на наличие торговых связей между Египтом и далекими северносирийскими городами. Зикар пишет фараону:

«И я послал моему отцу вместе с твоими послами моих собственных послов и партию из 16 человек я послал тебе в качестве подарка. И я желаю (получить) золота. Итак, мой отец, пришли золота. И что ты, мой господин, мой отец, пожелаешь, напиши, и я вышлю это тебе».²⁹⁹⁾

Наконец, об отправке большого количества быков и партии рабынь египетскому фараону сообщает князь Шубанду в своем письме, обращенном к египетскому царю. Судя по этому письму, к Шубанду прибыл египетский посол Хавия, который передал Шубанду приказ фараона выслать ему дань скотом и рабынями. Выполнив приказ посла, Шубанду пишет фараону:

«Царь, мой господин, солнце на небе, послал ко мне Хавию. И вот я внимательно выслушал слово царя, моего господина и вот я дал пятьсот быков и двадцать девушек (5 me alpê ù 20 mârâtiu). Пусть царь, мой господин, солнце на небе, знает об этом».³⁰⁰⁾

Помимо поступления дани и самых различных товаров, египетские фараоны получали от палестинских, финикийских и сирийских князей продукты и фураж, необходимый для снабжения египетских войск, расквартированных в Палестине, Финикии и Сирии, что также составляло довольно значительную статью дохода египетской казны в завоеванных областях Передней Азии. Об этих поставках мы читаем в некоторых амарнских письмах. Так, например, Видия, князь Аскалона, пишет египетскому фараону:

«И действительно, я приготовил все возможное: пищу, напитки, быков... зерно, солому, все возможное, что царь, мой господин, приказал: и вот, действительно, я приготовил это. И вот, действительно, я приготовил дань для солнца, соответственно тому, что приказал царь, мой господин, солнце на небе».³⁰¹⁾

О такой же поставке продуктов для египетского войска пишет тот же самый Видия в другом письме к фараону:

«И, действительно, я выполнил слово царя, моего господина, сына солнца, и вот я заготовил пищу, напитки, масло, зерно, быков... для воинов царя, моего господина. Я приготовил все для воинов царя, моего господина».³⁰²⁾

О таких же крупных поставках различных товаров сообщает фараону и аморитский князь Азиру, подчеркивая в своем письме, что его страна полностью принадлежит египетскому фараону и что поэтому он во всем подчиняется правителям областей, египетским чиновникам. Азиру пишет в этом письме фараону: [265]

«Это, действительно, страна царя, моего господина, и царь, мой господин, поставил меня под (властью) правителей (amêlût-ha-za-nu-ti). Пусть посол моего господина придет. И то, что я сказал в присутствии моего господина, я дам. Продукты, корабли, масла, дерево уркаринну и (другое) дерево я дам».³⁰³⁾

Все эти многочисленные товары посылались из Палестины, Финикии и Сирии, как по суше караванами, так и морем, на кораблях, в Египет. Вполне естественно поэтому, что караваны один за другим тянулись из Сирии в Египет, а грузовые, главным образом, финикийские корабли постоянно бороздили морские просторы, отделявшие дельту Нила от больших приморских городов Финикии и Сирии. О доставке товаров из Сирии в Египет мы также читаем в некоторых амарнских письмах: так Пун-Балу, князь Юрсы³⁰⁴⁾ добавляет к письму, обращенному к фараону, приписку на имя Шахшихашиха, который, очевидно, был чиновником при египетском дворе. В этой приписке Пун-Балу пишет:

«Шахшихашиха, моему господину, так говорит Пун-Балу: к твоим ногам я припадаю. При моем вступлении в мой дом, там ничего не было, и поэтому я не послал тебе каравана. Но вот я приготовляю тебе хороший караван (ḫarrâna-ra-na dam-ga-ta)».³⁰⁵⁾

Обязанностью сирийских князей, подвластных Египту, было не только снаряжать эти караваны, но и сопровождать и охранять в пути как эти караваны, так и всякие иные, которые отправлялись из Египта через Сирию в более далекие страны, как, например, в Вавилонию, которая в те времена называлась Кардуниаш. Поэтому господство Египта в Сирии имело огромное значение для всей переднеазиатской торговли Египта, которая в эту эпоху значительно возросла. О сопровождении египетских караванов сирийскими князьями говорится в амарнских письмах. Так, например, один из южнопалестинских князей Мут-Балу пишет фараону:

«Царь, мой господин, послал ко мне Хайю, чтобы сказать: «Караваны на самом деле были посланы в Ханигальбат. Поэтому отправь их дальше». Кто я, чтобы не отправлять дальше караванов царя, моего господина? Вот Лабай, мой отец, служил царю, моему господину, и он посылал все караваны, которые царь посылал в Ханигальбат. Пусть царь, мой господин, посылает караваны в Кардуниаш. Я буду отправлять их так, что они будут в полной безопасности».³⁰⁶⁾

Об отправке караванов египетскому фараону сообщает в своем письме и некий Таги. Он пишет египетскому царю:

«... я слуга царя и я думал о том, чтобы составить караваны при помощи моего брата, но он был почти что убит. Поэтому я не имею возможности послать мои караваны царю, моему господину... И вот теперь я подумал о том, чтобы послать.царю, моему господину, мои караваны при помощи моих товарищей. И пусть царь, мой господин, знает, что я служу царю и нахожусь на страже».³⁰⁷⁾

Столь же оживленными были и морские сношения с городами Финикии и Сирии. Египетские корабли постоянно посещали города [266] финикийского и сирийского побережья. С другой стороны, сирийские и финикийские города постоянно везли самые разнообразные товары в Египет. Об этом мы часто читаем в амарнских письмах. Так, Аммунира, князь Берита пишет египетскому фараону;

«... смотри, когда вошли корабли царя, моего господина, которые... в Берите, послала служанка царя, моего господина,... на кораблях царя, моего господина, послал я».³⁰⁸⁾

О том, что корабли большого торгового города Финикии Арвада находились в египетских портах, сообщает египетскому фараону правитель Гебала в следующих словах:

«Чьи корабли стоят против меня? Разве это не корабли людей Арвада? И теперь они даже находятся у тебя. Возьми корабли и людей Арвада, которые находятся в Египте».³⁰⁹⁾

С этими караванами и на этих кораблях из Египта шли самые различные товары в страны Передней Азии и, в первую очередь, в Финикию, в Палестину и в Сирию. Об отправке и доставке этих товаров читаем мы в целом ряде амарнских писем. Так, Таги пишет фараону:

«... Послал царь, мой господин... через Тухмайю мне и дал Тухмайя один... из золота и 12 пар платков киту».³¹⁰⁾

В другом письме Милькилу просит царя прислать ему лекарственные снадобья из мирры:

«... Пусть царь, мой господин, пришлет мирры (mu-ur-ra) в качестве лекарственного снадобья».³¹¹⁾

Однако Палестина, Финикия и Сирия нужны были Египту не только как торговые страны, прямая и непосредственная торговля с которыми имела огромное значение для развития всей древнеегипетской экономики, но и как страны с древней и высоко развитой транзитной торговлей. Через Финикию, Палестину и Сирию лежали важнейшие торговые пути в более далекие страны: в Вавилонию, в Ассирию, в Митанни, в хеттские области Малой Азии, наконец, из финикийских приморских городов открывались важнейшие морские торговые пути к островам восточного Средиземноморья, на Кипр, Родос и к островам Эгейского моря. Поэтому укрепление торговых связей с Палестиной, Сирией и с Финикией имело громадное значение для развития внешней торговли Древнего Египта в целом. Этими экономическими интересами Египта объяснялась в значительной степени завоевательная политика египетских фаронов 18-й династии, которые стремились стать прочной ногой в Палестине, Сирии и Финикии для того, чтобы открыть себе через эти страны пути для дальнейшего продвижения в Переднюю Азию.

Торговые отношения Египта с Вавилоном начинаются еще в эпоху Среднего царства. На это указывают четыре медных сундука с драгоценностями, найденные не так давно французским археологом Биссон де ла Рок в развалинах храма в Тод. В этих сундуках было обнаружено большое количество бус, различных амулетов, плоских и цилиндрических печатей. На некоторых из этих печатей сохранились клинообразные надписи и изображения азиатских божеств. На плоских [267] печатях имеются изображения орла с человеческой головой и крылатого льва. Среди амулетов следует отметить изображения зиккуратов, а также сфинксов с головами, украшенными тиарами. Все эти данные позволяют предполагать, что эти вещи происходили из Вавилона и что, следовательно, уже в эпоху Среднего царства между Египтом и Вавилоном начали устанавливаться торговые сношения.³¹²⁾

В эпоху Нового царства торговые сношения Египта с Вавилоном становятся значительно более интенсивными. В амарнских письмах мы найдем целый ряд указаний на отправку из Вавилона в Египет самых различных товаров, как, например, лазурита, серебра, изделий из дерева, украшенных золотом, изделий из дерева ушу, украшенных слоновой костью и золотом, масла, колесниц, лошадей и рабов.³¹³⁾ Интересные подробности об этих довольно частых отправках различных товаров из Вавилона в Египет сохранились в целом ряде амарнских писем. Так, вавилонский царь Кадашман-Энлиль сообщает египетскому фараону Аменхотепу III об отправке ему лошадей, дерева, а также изделий из золота:

«... прекрасных лошадей... 20 бревен... харагабаш из золота... 120 шекелей в качестве подарка я послал тебе».³¹⁴⁾

В другом письме Кадашман-Энлиль сообщает Аменхотепу III об отправке ему рабов, рабынь, колесниц и запряжек лошадей:

«25 мужчин и 25 женщин, всего 50 человек... я тебе послал... 10 колесниц из дерева и 10 запряжек лошадей в качестве подарка для тебя я послал».³¹⁵⁾

Вавилонский царь, очевидно, в обмен на товары, посланные им в Египет, просит фараона выслать ему золота и в очень настойчивой форме требует присылки в возможно короткий срок возможно большего количества золота. Это требование облечено в следующую форму:

«А относительно золота, о котором я тебе уже писал, то пришли мне золота, сколько бы его ни было, в большом количестве раньше, чем твой посол ко мне придет, теперь же срочно, во время этой жатвы, либо в месяце Таммузе, либо в месяце Аб, дабы я мог бы закончить то дело, которое я начал».³¹⁶⁾

Египетский фараон не остается в долгу у вавилонского царя и посылает ему большое количество ценных предметов. В одном письме, обращенном к вавилонскому царю Кадашман-Энлилю, египетский фараон Аменхотеп III сообщает об отправке в Вавилон большой партии весьма ценных предметов:

«Вот я послал тебе в качестве подарка для нового дома через посредство Шутти:
Одно ложе из черного дерева, покрытое слоновой костью и золотом.
Три ложа из черного дерева, покрытые золотом.
Один подголовник из черного дерева, покрытый золотом.
Одно большое кресло из черного дерева, покрытое золотом.
Пять кресел из черного дерева, покрытых золотом.
Четыре кресла из черного дерева, покрытых золотом — вес всего этого золота 7 мин и 9 шекелей золота. [268]
Вес серебра 1 мина 8 шекелей и подовина шекеля серебра... 1... из черного дерева, покрытый золотом.
Скамейка для ног из черного дерева, покрытая золотом.
... таблица из золота
... мина и 10 шекелей и 7 шекелей золота».³¹⁷⁾

Подробный перечень всех ценных предметов с точным указанием веса золота и серебра ясно указывает, что аккуратной доставке этих ценных товаров в Вавилон придавалось большое значение.

О характере ценных товаров, посылавшихся из Вавилона в Египет, можно судить по перечню различных предметов, которые были отправлены туда, очевидно, царем Буррабуриашем. Перечисляются следующие ценные предметы:

предметы из золота,
геммы из драгоценного халцедона,
геммы из камня-муширру,
предметы из прекрасного базальта,
предметы из лазурита,
предметы из слоновой кости,
предметы из черного дерева,
предметы из серебра,
сосуды из серебра,
сосуды из бронзы.³¹⁸⁾

Вавилонский царь, так же как и египетский фараон, был сильно заинтересован в дальнейшем развитиии и укреплении этих торговых взаимоотношений, которые, очевидно, сулили большие выгоды обеим сторонам. На это указывают слова Буррабуриаша Аменхотепу III, содержащие предложение установить тесные торговые взаимоотношения между Египтом и Вавилоном. Вавилонский царь пишет фараону:

«Так как прежде ты и мой отец находились в дружбе между собой, так пусть теперь и мы с тобой будем в дружбе между собой.

Пусть между нами не будет иных отношений (не будет сказано неприязненного слова). Чего бы ты не пожелал в моей стране, напиши, чтобы оно было послано тебе.

И что я пожелаю в твоей стране, я напишу, чтобы оно было доставлено мне».³¹⁹⁾

Это обращение вавилонского царя к египетскому фараону облечено в типичную древневосточную форму предложения установить тесные торговые взаимоотношения. Очевидно, это была стандартная формула, принятая в дипломатическом языке того времени.

В другом письме, обращенном к египетскому фараону Эхнатону, сыну и преемнику Аменхотепа III, вавилонский царь Буррабуриаш предлагает Эхнатону укрепить торговые взаимоотношения, существовавшие ранее между Вавилоном и Египтом. Вполне резонно указывает в своем письме Буррабуриаш на то, что укрепление торговых взаимоотношений будет способствовать установлению более дружеских отношений между обоими государствами. Буррабуриаш пишет об этом Эхнатону в следующих словах:

«Раньше твой отец посылал Куригальзу много золота... что [269] превосходило это? Во дворце... Для того, чтобы соседние цари слышали следующие слова: «Золото находится здесь». Между царями установятся братство, хорошая дружба, союз и другие взаимоотношения в том случае, если тяжелыми будут камни, тяжелым будет серебро, тяжелым будет золото. 10... из прекрасного лазурита я послал тебе в качестве подарка. Владычице твоего дома я послал только 20 колец с печатью из лазурита. Пусть пришлют мне много золота от тебя. Пусть его доставят к концу этого года, чтобы я мог быстро закончить мое дело».³²⁰⁾

Получив от вавилонского царя довольно большое количество лазурита (в одном случае одну мину, а в другом случае две мины),³²¹⁾ Эхнатон послал вавилонскому царю по случаю своего будущего бракосочетания с вавилонской царевной большое количество самых разнообразных ценных предметов, которые дают нам некоторое представление о том, какие именно ценности и в каком количестве пересылались из Египта в Вавилон. В этом длинном перечне самых разнообразных драгоценных предметов указываются: изделия из золота, изделия из золота, усыпанные камнями, сосуды с маслом, изделия из серебра и золота, статуи богов из золота, сосуды из золота, кольца и украшения из золота, колесницы, украшенные золотом, ложе, украшенное золотом, кресла, украшенные золотом, сосуды из серебра, клетка из серебра, ложе из серебра, зеркала из бронзы, сосуды из бронзы, ножи из бронзы, 2007 каменных сосудов с маслом, 163 сосуда и изделий из камня, множество сосудов и изделий из слоновой кости и свыше 1000 одежд. Вес золота в этих вещах достигал 1200 мин, вес серебра 293 мин и 3 шекелей, а вес бронзы 860 мин.³²²⁾

Эти торговые взаимоотношения между Египтом и Вавилоном, конечно, должны были быть достаточно выгодными для обеих сторон. Поэтому понятно, что всякое ослабление их должно было вызывать недовольство той или иной стороны. Так, в одном из своих писем Эхнатону вавилонский царь Буррабуриаш жалуется фараону на то, что он получает от него слишком мало золота:

«С тех пор, как мои отцы и твои отцы установили между собой дружеские взаимоотношения, они посылали друг другу богатые подарки и они друг другу не отказывали ни в одной справедливой просьбе. Теперь же мой брат послал мне в качестве подарка лишь две мины золота. Теперь же, если золото имеется в большом количестве, то пришли мне столь же много, как присылал твой отец. Если же его имеется мало, то пришли половину того, что прислал твой отец. Почему же ты прислал только две мины золота? Теперь же, так как моя работа в Доме бога многообразна и я за нее серьезно взялся и ее выполняю, то пришли мне много золота. И ты, чего только ты ни пожелаешь в моей стране, напиши, чтобы тебе его доставили... В качестве подарка я послал тебе три мины прекрасного лазурита и пять запряжек лошадей для пяти деревянных колесниц».³²³⁾

В другом письме Буррабуриаш жалуется Эхнатону на то, что он не получает от него товаров, на которые он, очевидно, рассчитывал, и с горечью сообщает ему, что золото, которое он получил, после того, [270] как его положили в печь, оказалось низкопробным. Буррабуриаш пишет об этом фараону в следующих словах:

«Но твои послы приходили три раза, и ты не прислал ни одного прекрасного подарка. И я также не послал тебе ни одного прекрасного подарка. Мне не досталось ничего ценного, и тебе также не досталось ничего ценного. Что же касается до посла, которого ты послал, то те 20 мин золота, которые он доставил, оказались не полновесными, так как, когда его положили в печь, то получилось лишь 5 мин».³²⁴⁾

Низкое качество золота, посылаемого из Египта в Вавилон, вавилонский царь объясняет недостаточным контролем. Вавилонский царь полагает, что он получает золото плохого качества, так как фараон не сам лично наблюдает за его отправкой, а поручает это дело своему чиновнику. Так Буррабуриаш пишет фараону:

«Так как мой брат то прежнее золото, которое он послал, не сам лично осмотрел, но чиновник моего брата его запечатал и послал, то случилось, что когда я те 40 мин золота, которое они доставили, положил в печь, то полновесного (золота) не получилось».³²⁵⁾

Ослабление торговых связей между Египтом и Вавилоном, конечно, объясняется целым рядом причин, среди которых крупное место занимают внутренние трудности, которые в те времена переживал Египет. Однако на торговых взаимоотношениях между этими странами должна была отзываться и сложность доставки товаров из Египта в Вавилон. Путь из Египта в Вавилон был далеким и трудным. Караванам, которые везли товары, приходилось пересекать пустынные, часто безводные местности, порой населенные враждебными племенами, нередко нападавшими и грабившими караваны. На все эти трудности доставки товаров Буррабуриаш указывает в своих письмах к египетскому фараону. Так, вводном письме он пишет:

«И так как мне сказали, что путь труден, что нет воды и что стоит жаркая погода, то я тебе не послал многих прекрасных вещей. Лишь 4 мины прекрасного лазурита в качестве небольшого подарка я послал моему брату, а также 5 запряжек лошадей послал моему брату. Когда погода станет хорошей, тогда мой будущий посол, который тогда отправится, доставит моему брату много прекрасных подарков и все, что мой брат пожелает, пусть мой брат (об этом) напишет. Из своих домов они ему это доставят. Я предпринял работу и поэтому написал моему брату. Пусть мой брат пришлет мне много прекрасного золота, чтобы я мог его применить для своей работы».³²⁶⁾

Затрудняли нормальную пересылку товаров, особенно ценных предметов, из Вавилона в Египет грабители и разбойники. На случай ограбления мирных караванов во владениях египетского фараона жалуется Эхнатону вавилонский царь Буррабуриаш в следующих словах:

«А что касается Салму, моего посла, которого я послал к тебе, то его караваны дважды ограбили. Один караван ограбил Биримаза, а другой его караван — Памаху, правитель одной, принадлежащей тебе, страны...».³²⁷⁾ [271]

В другом письме Буррабуриаш жалуется фараону на то, что в подчиненных Египту сирийских владениях караваны вавилонских торговцев были ограблены. Вавилонский царь требует от египетского фараона возмещения убытков и наказания виновных. Вавилонский царь указывает фараону, что если египетское правительство не примет надлежащих мер, то торговые взаимоотношения между Вавилоном и Египтом прекратятся. Те энергичные формы, в которые облекает свои жалобы вавилонский царь, показывают, как сильно страдала от этих разбойничьих нападений вавилоно-египетская торговля. Буррабуриаш пишет Эхнатону:

«Теперь мои торговцы, которые отправились вместе с Ахутабу, задержались в связи с делами в Кинаххи (Ханаане). После того как Ахутабу отправился дальше к моему брату в городе Хиннатуни,³²⁸⁾ в стране Кинаххи, Шумадда, сын Балумме, и Шутатна, сын Шаратум из Акко, послав туда своих людей, моих торговцев убили и их деньги отняли. Я послал к тебе Аппу, чтобы он предстал перед тобой. Поэтому спроси его, и пусть он тебе скажет. Кинаххи — твоя страна, и ее цари — твои слуги. В твоей стране мне причинили насилие. Укроти их и деньги, которые они отняли, возмести... А людей, которые убили моих слуг, убей и отомсти за их кровь. Если же ты этих людей не убьешь, то они и в другой раз совершат убийство, будут ли то мои караваны или твои послы, и тогда между нами перестанут ездить послы, и если это случится, то они отпадут от тебя».³²⁹⁾

Таким образом, поскольку Египет был действительно заинтересован в нормальном развитии торговых взаимоотношений с далекими переднеазиатскими странами, как например, с Вавилоном, египетское правительство должно было прилагать все старания к тому, чтобы облегчить доставку товаров из Египта в страны Передней Азии. Но так как это было возможно лишь при существовании полного порядка и абсолютного спокойствия в Палестине, Сирии и Финикии, то для поддержания порядка и спокойствия требовалась сильная рука египетского государства, фараоны были кровно заинтересованы в том, чтобы всеми мерами обеспечить свое военное господство в Палестине, в Финикии и в Сирии, где проходили и пересекались важнейшие торговые пути того времени. Таким образом, чисто экономические потребности обусловливали развитие завоевательной политики египетских фараонов 18-й династии в Передней Азии и их упорное стремление полностью подчинить своей власти столь важные в торговом отношении страны Палестины, Финикии и Сирии.

Египетская торговля в эпоху Нового царства проникала не только в Вавилонию, но и в более отдаленные страны Месопотамии, например, в Ассирию и в Митанни. Из Ассирии египтяне получали колесницы, лошадей и лазурит.³³⁰⁾ Об отправке этих предметов сообщает египетскому фараону Эхнатону ассирийский царь Ашшурубаллит:

«Моего посла направил я к тебе, чтобы увидеть тебя и увидеть твою страну. Одну колесницу, двух лошадей и 1... из прекрасного лазурита послал я тебе в качестве подарка».³³¹⁾

Эта отправка ассирийского посла в Египет имела, очевидно, своей [272] целью содействовать установлению торговых взаимоотношений между Египтом и Ассирией. Ассирийский посол должен был «увидеть» фараона и «увидеть» его страну, чтобы получить представление, в какой мере могли развиваться в дальнейшем торговые взаимоотношения между Египтом и Ассирией. Таким образом, перед этим ассирийским послом, отправленным в Египет, очевидно, была поставлена главным образом, информационная задача.

Как показывает другое сохранившееся письмо ассирийского царя Ашшурубаллита египетскому фараону Эхнатону, торговые взаимоотношения между Египтом и Ассирией стали налаживаться. Ассирийский царь в этом письме сообщает фараону об отправке ему «даров» и одновременно просит его выслать ему золота. Ашшурубаллит пишет фараону:

«Одну прекрасную колесницу моей запряжки и двух белых лошадей из моей запряжки, одну не запряженную колесницу и одну печать из прекрасного лазурита я послал тебе в качестве подарка... Золото в твоей стране подобно пыли. Я начинаю постройку нового дворца и хочу его воздвигнуть. (Поэтому) пришли золота столько, сколько потребуется для его облицовки. В те времена, когда Ашшур-надин-ахе посылал в Египет, тогда послали ему 20 талантов золота. В те времена, когда ханигальбатский царь посылал в Египет к твоему отцу, тогда послали ему 20 талантов золота».³³²⁾

Посылая колесницу и лошадей египетскому фараону, ассирийский царь не решается прямо указать то количество золота, которое он хотел бы получить от египетского фараона. Однако, напоминая фараону, что прежде ассирийские и митаннийские цари получали из Египта по 20 талантов золота, он как бы в вежливой форме намекает фараону о своем желании получить такое же количество золота.

Недостаток документов и археологических памятников не позволяет в настоящее время полностью осветить вопрос о торговых взаимоотношениях между Египтом и Ассирией. Однако находка египетских скарабеев Нового царства в ассирийских погребениях XIV—XIII веков в Мари уже указывает на проникновение египетских товаров в эту эпоху в области ассирийского государства.³³³⁾

Постепенное проникновение египтян в Палестину, в Сирию и в Финикию с юга-запада, а митаннийцев с северо-востока способствовало экономическому сближению Египта с государством Митанни и даже установлению непосредственных торговых взаимоотношений между ними, о чем мы находим некоторые сведения в амарнских письмах. Так, судя по этим письмам, в Египет из Митанни доставлялись различные товары и, главным образом, золотые изделия, золотые украшения, бронза, лазурит, различные виды драгоценных камней и изделия из них, ткани, одежды, масло, колесницы, лошади и рабы.³³⁴⁾

В развитии этой торговли были заинтересованы в равной мере как Египет, так и государство Митанни. По крайней мере, в одном письме к Аменхотепу III митаннийский царь Тушратта просит фараона прислать ему большое количество золота и обещает ему выслать в Египет все, чего только не потребует фараон. Эта стандартная фраза, [273] несомненно, указывает на желание митаннийского царя установить регулярные торговые взаимоотношения между Египтом и государством Митанни. В этом письме Тушратта пишет фараону:

«И у моего брата я просил много золота, говоря: «Гораздо больше, чем моему отцу, пусть уделит мне и пошлет мне мой брат». Ведь моему отцу ты послал много золота: большие жертвенные чаши из золота и большие кувшины из золота послал ты ему; пластинку из золота, напоминающего сплав меди, послал ты ему.

В то время, когда я послал Гилию к моему брату и просил у него золота, я, действительно, говорил так: «Пусть мой брат уделит мне в 10 раз большее количество золота, чем моему отцу, и пусть он мне пришлет так много золота, что его нельзя будет сосчитать». Итак, пусть мой брат вышлет мне золото в таком большом количестве, что его нельзя будет пересчитать, и пусть мой брат мне вышлет больше золота, чем получил мой отец. Ведь в стране моего брата золота столь же много, как пыли... Поэтому пусть мой брат вышлет мне золота в очень большом количестве так, чтобы его нельзя было сосчитать. И чего только ни пожелает мой брат, пусть он пошлет за этим в свой дом и возьмет, и я дам в 10 раз больше того, что попросит мой брат.

И вот я послал в качестве подарка для моего брата один большой сосуд из золота, украшенный прекрасным лазуритом, ручку которого образует один тяжелый венок, состоящий из 20 прекрасных лазуритов и 19 кусков золота и в середине которого находится прекрасный лазурит, оправленный золотом, один тяжелый венок, состоящий из 42 прекрасных камней хулалу и 40 кусков золота... в середине которого находится прекрасный камень хулалу, оправленный золотом, 10 запряжек лошадей, 10 деревянных колесниц со всем тем, что к ним относится, и 30 женщин в качестве подарка я своему брату послал».³³⁵⁾

Неоднократные повторения просьбы прислать золото в большом количестве и сообщения о высылке различных ценных предметов в Египет мы находим в нескольких письмах митаннийского царя Тушратты, что указывает на стремление митаннийского царя установить торговые взаимоотношения между государством Митанни и Египтом. Так, в другом письме Тушратта пишет Аменхотепу III:

«Пусть мой брат пошлет мне так много золота, что его нельзя будет сосчитать... И вот в качестве подарка моему брату я послал: один закрытый сосуд, основание которого сделано из камня хилипа, оправленного золотом... резные камни из прекрасного камня хулалу, оправленного золотом».³³⁶⁾

Наконец, в других письмах Тушратта уведомляет Аменхотепа III о высылке ему различных ценностей, как, например, венка из прекрасного лазурита и золота, колесниц, лошадей и рабов, захваченных в качестве добычи в хеттской стране.³³⁷⁾

Некоторое представление о тех ценных предметах, которые посылались из страны Митанни в Египет, дают перечни свадебных даров, посланных царем Тушраттой Аменхотепу III, и подарков, посланных им же Эхнатону. В этих перечнях фигурируют лошади, колесницы, украшенные золотом, бич, украшенный золотом, [274]

печать из камня хулалу, украшенная золотом,
кожаная конская сбруя, украшенная золотом, серебром и камнями,
стальной кинжал, украшенный золотом,
лук, украшенный золотом,
кожаный щит, украшенный серебром,
золотое опахало от мух,
железные браслеты, украшенные золотом,
ожерелье из лазурита,
драгоценные украшения из золота и камней,
башмаки из кожи, украшенные жемчугом и золотом,
множество одежд, в частности из пурпура,
копье из бронзы, украшенное золотом,
топор из бронзы, украшенный золотом,
каменные сосуды с мирровым маслом и благовониями,
кувшины с маслом,
панцыри из бронзы и кожи для людей и лошадей,
копья из бронзы,
статуэтки из золота и серебра,
покрывала для постелей,
сосуды из бронзы,
конская упряжь и сбруя,
запряжки колесниц,
предметы из лазурита,
подвески из золота и лазурита,
нагрудные украшения из золота, лазурита и других камней,
украшения из золота и лазурита.
ожерелье из лазурита, других камней и золота,
перстни с печатями из лазурита,
статуэтки из золота,
разные камни, оправленные золотом,
золотые кольца и браслеты с камнями,
золотые сосуды,
зеркала из серебра,
золотые амулеты,
опахала, украшенные золотом,
подвески из золота и камней,
нагрудные украшения из серебра,
ткани и одежды,
каменные сосуды с мирровым маслом и другими маслами,
бронзовые сосуды.³³⁸⁾

Все эти товары отправлялись из страны Митанни в Египет сухим путем при помощи караванов, которые, очевидно, направлялись из Кархемыша в северную Сирию, а оттуда по большой дороге, шедшей по долине Оронта и далее, к финикийским городам или же через Палестину в Египет. Об отправке такого каравана сообщает [275] митаннийский царь Тушратта в одном своем письме Эхнатону:

«Я хочу послать Гилию к моему брату и большой караван хочу я снарядить для моего брата. И какие слова мой брат бы ни сказал, пусть он их выполнит. И так же поступать буду и я».³³⁹⁾

Эти последние слова, очевидно, являются стереотипной формулой, призывающей египетского фараона выполнять взятые им на себя обязательства. Митаннийский царь тем самым как бы напоминает в вежливой форме египетскому фараону, что торговые отношения, установленные между Митанни и Египтом, должны основываться на взаимном доверии и на выполнении взятых на себя обязательств. Митаннийский царь в этом письме соглашается выполнять свои обязательства лишь в том случае, если точно так же будет поступать и египетский фараон.

В эпоху Нового царства египетские фараоны пытаются установить непосредственные торговые взаимоотношения также и с хеттскими странами, откуда они могли получить целый ряд важных для Египта товаров, в частности некоторые виды сырья. Из хеттских стран, как видно из амарнских писем, египетские фараоны получали серебро, лазурит и рабов.³⁴⁰⁾ Можно предполагать, что ассортимент товаров, посылавшихся из хеттских стран в Египет, был значительно шире. Однако, к сожалению, ввиду недостатка документов и соответствующих археологических памятников еще не представляется возможным дать полный перечень товаров, которые посылались из хеттских стран в Египет. Один более поздний документ, относящийся ко времени Рамзеса II, указывает, что египетские фараоны стремились к получению из хеттской страны железа.³⁴¹⁾ Разумеется, и в амарнскую эпоху железо казалось египтянам ценным видом металла, в котором они испытывали большую нужду. С другой стороны, и хетты нуждались в установлении торговых взаимоотношений с Египтом. Об этом ясно говорит хеттский царь Шуббилулиума в своем письме к египетскому фараону Эхнатону. Хеттский царь напоминает Эхнатону, что при его отце Аменхотепе III между хеттским государством и Египтом существовала взаимная дружба (at-te-ru-ut-ta), что хеттский царь и египетский фараон беспрекословно выполняли взаимные просьбы. Хеттский царь пишет об этом в таких словах:

«Я ни в чем не отказывал из того, что просил у меня твой отец. О царь, я действительно делал все. И о чем только я ни просил твоего отца, он ни в чем мне не отказывал. Он, действительно, все давал... Теперь ты, мой брат, вступил на престол своего отца и так же точно, как твой отец, и я мы взаимно просили (друг у друга) подарки, так и ты и я будем взаимно друзьями».³⁴²⁾

Таким образом, хеттский царь, напоминая фараону о тех дружеских взаимоотношениях, которые некогда существовали между ним и Аменхотепом III, имел в виду возобновление этих дружеских отношений с новым египетским фараоном. По мнению хеттского царя, эти дружеские взаимоотношения должны были заключаться в установлении нормальных торговых взаимоотношений. Предлагая египетскому царю возобновить эти торговые взаимоотношения, хеттский царь облекает свое предложение в форму, принятую в дипломатической [276] переписке той эпохи. Наряду с этим хеттский царь сообщает египетскому фараону об отправке ему в качестве подарка изделий из серебра общим весом в 18 мин и в том же письме просит фараона прислать ему две золотых и двесеребряных статуи, а также большой лазурит. Таким образом, это письмо хеттского царя заключало не только принципиальное предложение возобновить регулярные торговые взаимоотношения между Египтом и хеттским государством, но также и конкретное предложение об обмене некоторыми предметами. Так как хеттская страна была богата серебром, а в Египте своего серебра не было, вполне естественно, что хеттский царь посылает в Египет для начала именно изделия из серебра, которое всегда очень высоко ценилось в Египте.³⁴³⁾

Египетские цари устанавливают в эту эпоху непосредственные торговые взаимоотношения не только с могущественным хеттским государством, которое они называют «Великая Хета», но также и с другими малоазиатскими княжествами, как, например, с княжеством Арзава. Судя по некоторым данным, Арзава было независимым княжеством с лувийским населением, которое было расположено в южной части Малой Азии между горами Тавра и Средиземным морем. В одном сохранившемся до нашего времени письме Аменхотепа III, обращенного к «Тархундарабе, царю Арзавы» египетский фараон сообщает об отправке «царю Арзавы» куска золота весом в 20 мин, женских одежд, каменных сосудов с маслом, кресел из черного дерева, украшенных костью и лазуритом, и 100 кусков черного дерева.³⁴⁴⁾

В эпоху Нового царства получает дальнейшее развитие торговля Египта с островами Эгейского моря. На это указывают многочисленные изделия эгейского художественного ремесла, которые были обнаружены в различных районах Египта вплоть до Нубии, где, как, например, в Анибе, на расстоянии 1350 км от устья Нила и на расстоянии 350 км от южной границы Египта были найдены эгейские вещи. На развитие египто-эгейской торговли указывают многочисленные черенки эгейских сосудов типа камарес, найденные в различных частях Египта и обломок каменного сосуда с именем царя и надписью «сосуд из Кафту», найденный в гробнице Тутмоса IV.³⁴⁵⁾

С другой стороны, египетские изделия были найдены и на эгейских островах, на Крите, на Родосе, на Кипре и даже в материковой Греции, как, например, в Микенах, где были найдены скарабеи и обломки глиняных глазурованных сосудов с именем Аменхотепа III и царицы Тии, На развитие египто-эгейской торговли указывают далее и изображения эгейских послов, несущих различные товары, на стенах многочисленных гробниц видных египетских чиновников времени 18-й династии, как, например, Менхеперраснеба, Аменемхеба, Сенмута, Усера и Рехмира.³⁴⁶⁾ Особенно интересно изображение эгейских послов, сохранившееся на стенах гробницы везира Рехмира, где мы видим, как этот крупный чиновник приводит к Тутмосу III наряду с посольствами других стран «вельмож Кефтиу и островов в Великом море», которые «приходят в мире и приносят дары свои на спине». Дары эгейских послов, тщательно изображенные египетским художником на стене этой гробницы, дают нам некоторое представление [277] о товарах, которые эгейские торговцы привозили в Египет. Это, главным образом, изделия критского художественного ремесла: кубки, лейки, крышки в форме голов быка, льва, грифона, козла, большие роскошные чаши из драгоценного металла с бутонами по краям, далее слитки меди и драгоценных металлов, груды серебра и золота, отлитого в форме колец, цепочки из бус и слоновые клыки.³⁴⁷⁾

Наконец, в эпоху 18-й династии получает довольно значительное развитие торговля Египта с Кипром, где в то время существовало государство, которое в амарнских письмах называется Алашиа.³⁴⁸⁾ Судя по некоторым из этих амарнских писем, египтяне получали с Кипра слоновую кость, дерево и, главным образом, медь, в которой египтяне в эту эпоху особенно нуждались ввиду значительного истощения медных рудников Синайского полуострова. Об отправке этих товаров в Египет кипрский чиновник (rabisu-šá-^mâtA-la-ši-ia) сообщает в особом письме египетскому чиновнику в следующих словах:

«Мой брат, я послал Шумитти девять талантов меди, два слоновых клыка, один корабль, груженый деревом. Но он мне ничего не дал. Поэтому пришли мне теперь слоновой кости, мой брат. Теперь в качестве подарка тебе я послал пять талантов меди, три таланта хорошей меди, один слоновый клык, один кусок дерева уркаринну и один корабль, груженый деревом. Далее, мой брат, этот человек и этот корабль принадлежит царю, моему господину; поэтому пришли мне поскорее обратно корабль царя, моего господина. И все, что ты, мой брат, просил так, как этого ты желаешь, я дам тебе».³⁴⁹⁾

В другом письме, которое царь Алашиа адресует египетскому фараону, говорится об отправке в Египет большого транспорта меди. Очевидно, в обмен на эту медь кипрский царь просит фараона прислать ему целый ряд ценных товаров, которые, судя по этому письму, вывозились из Египта на остров Кипр. Кипрский царь пишет:

«И разве я тебе не послал через моего посла 100 талантов меди? А теперь далее, пусть твой посол привезет в качестве подарков ложе из черного дерева, украшенное золотом, и колесницу, украшенную золотом... и двух лошадей и 42 киту и 50 кусков... киту и две одежды из киту и 14 кусков черного дерева и 17 камен(ных сосудов) с хорошим маслом... и пусть мой посол придет к тебе и твой посол придет ко мне».³⁵⁰⁾

В этих последних особенно характерных словах кипрский царь, очевидно, выражает желание поддерживать регулярные торговые взаимоотношения с Египтом, которые, по всей вероятности, давали много выгод обеим сторонам.

В целом ряде писем кипрского царя говорится об отправке меди в Египет; это ясно указывает, что медь была главной статьей кипрского экспорта в Египет. Так, кипрский царь пишет фараону:

«... я пошлю тебе в качестве подарка 200 талантов меди. Теперь же то, что я послал тебе... это 10 талантов меди».³⁵¹⁾

В другом письме кипрский царь сообщает египетскому фараону об отправке в Египет 500 талантов меди, огромного для того времени транспорта. Однако кипрский царь выражает сожаление, что он [278] послал мало меди и объясняет это тем, что в стране царит «рука Нергала», бога смерти, т. е. очевидно, какая-то эпидемическая болезнь, может быть, чума. В обмен на эту медь кипрский царь просит египетского фараона прислать ему большое количество серебра, быка и масло. Кипрский царь пишет фараону:

«Теперь я послал тебе 500 талантов меди, в качестве подарка моему брату послал это я тебе. Пусть мой брат не принимает близко к сердцу, что мало меди. Ведь в моей стране рука Нергала, моего господина, убила всех людей моей страны, так что теперь здесь нет ни одного человека для производства меди. Поэтому пусть мой брат не принимает этого близко к сердцу. Твоего посла с моим послом пошли быстро, и всю медь, которую ты пожелаешь, я пошлю тебе, мой брат. Ведь ты — мой брат. Пусть мне мой брат пошлет серебра в большом количестве. Дай мне божественного серебра. И тогда я тоже пошлю моему брату все, что ты, мой брат, пожелаешь. Далее, мой брат, дай быка, о котором просил мой посол. И хорошего масла, мой брат, пошли мне, о мой брат, два сосуда... Далее, мой брат, народ моей страны говорит о дереве, которое царь Египта взял у меня. Поэтому, мой брат, возмести мне стоимость его».³⁵²⁾

В этом письме особенно ясно подчеркивается чисто торговый характер тех взаимоотношений, которые существовали в те времена между Кипром и Египтом. Кипрский царь охотно посылает в Египет различные товары, главным образом медь, но требует от фараона полного возмещения стоимости всех товаров, посланных им в Египет.

В другом письме кипрский царь сообщает фараону о получении им лошадей и обещает ему выслать все, что он у него попросит. Кипрский царь пишет:

«Привет моего брата я получил. Пять талантов и пять запряжек лошадей — это подарок моего брата... И что ты пожелаешь, напиши на табличке, и я тебе это пришлю. Чистого серебра пришли мне».³⁵³⁾

Судя по одному сохранившемуся письму кипрского царя, товары из Кипра в Египет посылались на кипрских кораблях. Иначе говоря, Кипр в те времена был крупным государством, обладавшим значительным морским флотом и занимавшим крупное место в морской, торговле. В этом письме кипрский царь пишет фараону:

«... талантов меди, все что было приготовлено, послал я тебе, и теперь я послал моему брату 80 талантов меди. Осталось еще 70 талантов меди... То, что я послал тебе, этого мало. Но теперь я взялся за это, а все, что ты пожелаешь, я пошлю тебе. И то, что я просил у тебя, пришли мне... Теперь я приготовил для моего брата много меди и корабли в большом количестве я построю».³⁵⁴⁾

Торговые взаимоотношения с Египтом доставляли большие выгоды Кипру. Поэтому кипрский царь озабочен сохранением мирных и дружеских отношений с Египтом, благоприятствующих развитию торговли между этими двумя странами. Всячески заботясь о развитии этой торговли, кипрский царь, естественно, опасается конкуренции со стороны таких могущественных соперников, как, например, хеттского царя. Это видно из одного письма, в котором кипрский царь просит фараона [279] не заключать договора с хеттским царем и обещает ему аккуратно выполнять все взятые им на себя обязательства. Кипрский царь пишет:

«... и все мои просьбы пусть мой брат выполнит, и что он только не пожелает, пусть скажет мне, и я это выполню. С царем Хетты и с царем Шанхара не заключай договора. Что касается до меня, то какие дары мой брат мне ни посылал, я возвращал ему вдвойне. Твой посол явился ко мне точно, и мой посол явился к тебе точно».³⁵⁵⁾

Все эти документы показывают, что в эпоху 18-й династии Египет вышел на арену мировой истории в качестве крупной торговой державы древневосточного мира. Египет устанавливает торговые взаимоотношения не только с близлежащими странами Передней Азии, т. е. с Палестиной, Финикией и Сирией, но стремится сперва установить, а потом укрепить торговые связи и с более далекими странами, с Вавилоном, с Ассирией, с государством Митанни, с хеттскими странами, с островами Средиземного моря и в особенности с Кипром. Эта торговля, существовавшая еще в рамках натурального хозяйства, носила самый примитивный характер иногда непосредственного обмена, иногда продажи «товара», который оценивался на весовые металлические деньги.   С  этой торговлей  самым тесным  образом  были   связаны грабеж, захват добычи и получение дани или даров. Торговля еще не носит того оформленного и специализированного характера   подлинной «коммерции», которая возникает в более   позднюю  эпоху   появления денежного хозяйства.  Еще не существует городского строя как такового, и представления о городе, как о специфическом экономическом центре.   Внешнюю торговлю ведут почти исключительно высшие представители государственной власти и жречество, скопившие в своих руках крупные материальные ценности. Но все же именно этим развитием своеобразной примитивной грабительской торговли в значительной степени объясняется та широкая завоевательная политика египетских фараонов 18-й династии, которая в своем развитии привела к крупным завоевательным походам Тутмоса III и его преемников. Вся предшествующая история Египта подготовила египетское государство к этой завоевательной политике. Войны египетских фараонов Древнего и Среднего  царства открыли египетским армиям дороги на северо-восток,  наметив основные  пути военной экспансии египетского государства.  Во время этих войн получила свое оформление военная организация и техника военного дела Древнего Египта. Войны египтян с гиксосами обогатили военное искусство древних египтян. Египтяне заимствовали у азиатов много достижений их военного искусства, в частности технику сооружения крепостей, искусство осаждать и штурмовать вражеские крепости, египтяне заимствовали у азиатов колесницу и лошадь, что сделало египетскую армию более подвижной и маневренной. Так были созданы все предпосылки для развития широкой завоевательной политики, приведшей к  завоеванию  египетскими   фараонами   18-й  династии   Палестины, Сирии и Финикии и к установлению египетской гегемонии в Передней Азии. [280]

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ На влияние шумеро-вавилонской культуры на народы, населявшие Палестину, указывают результаты раскопок, произведенных в Таанахе, в Гезере и в Телейлат-Гхассуле. Так, в Таанахе были найдены цилиндрические печати с изображениями и клинообразными надписями вавилонского типа, как, например, печать Атанах-или из Таанаха. В надписи Атанах-или называет себя слугой вавилонского бога Нергала. (Е. Sellin. Tell Taanak. 1904, p. 28). При раскопках Гезера были найдены цилиндрические печати с типично шумерийскими изображениями героя, схватывающего газэль, людей, стоящих по обе стороны алтаря, жреца, ведущего молящихся к божеству. (Масаlister. Gezer. II, pl. 304, sqq. Оlmstead. History of Palestine and Syria. 1931, p. 100). На сильное шумерийское влияние указывает стенная роспись, обнаруженная в Телейлат-Гхассуле к северо-востоку от Мертвого моря.

Особенный интерес представляют здесь изображения, связанные с культом солнца, в частности символические изображения, рисующие могущество солнца, побеждающего злые силы, а также ежедневный путь солнца. В частности, при изображении ворот солнечного дворца художник изобразил типично древнешумерийский вход в дом. Наряду с этим изображения солнечного культа указывают на сильное влияние шумерийской мифологии. С чисто художественной точки зрения эта поли-хромная живопись, однако, напоминает полихромную орнаментацию керамики из Тель-Арпачия, как указывает Дюссо. (A. Mаllоn, R. Koeppel, R. Nеuvillе. Teleilat Ghassul. Roma - 1934. В. Hrozny. Aelteste Geschichte Vorderasiens. 1940, S. 29). На вавилонское влияние в Палестине и на проникновение в Палестину вавилонского культа бога Шамаша указывает название палестинского города Шамшатиума, сохранившееся в птолемеевской копии списка палестинских городов, завоеванных Тутмосом II, высеченной в большом карнакском дворе к востоку от часовни Сети II. Особенно характерно то, что имя вавилонского бога Ша-маш, входящее в состав названия этого палестинского города, детерминировано детерминативом солнца. (W. M. Mueller. Egyptological Researches. V. 2, р. 66, № 22. W. M. Mueller. Die Palestinaliste Thuthmosis III. VAGM, 1907, Bd. I, Taf. II, № 51). На влияние шумерийской культуры на аморитов указывают архаические стэлы из Гебелет-эль-Бейда. (А. Goetze. Hethiter, Hurriter und Assyrer. 1936, S. 18. Abb. 10 Oppenheim. Tell-Halaf. SS. 199-220).

На проникновение довольно значительного аккадо-шумерийского влияния в Сирию указывают раскопки, произведенные на месте древней Катны в Мишрифе, к северо-востоку от Хомса. Здесь были обнаружены остатки храма, посвященного шумерийской богине Нин-эгаль и, что особенно существенно, инвентарь храмовой сокровищницы, написанный аккадской клинописью на [317] глиняной табличке. Характерно для шумерийского влияния также изображение жреца с бритой головой. См. отчеты о раскопках Du Mеsnil du Buisson в журнале Syria. 1926, v. 7, pp. 289 sqq. V. 8, 1927, pp. 13 sqq. V. 9, 1928, pp. 6 sqq. V. 11, 1930, pp. 116, sqq. V. 17, 1936, pp. 83-85. Cf. Оlmstead. History of Palestine and Syria. 1931, p. 83. Шумеро-аккадское и вавилонское влияние проникало в Сирию благодаря постоянному торговому обмену, а также благодаря крупным военным походам аккадских и вавилонских царей. В этом отношении известную роль должны были сыграть походы Саргона, Нарамсина и Хаммурапи. Саргон упоминает в своей надписи о завоевании страны Яримута (древняя Римита, позднейшая Лаодикея, современное Латтакиэ в 12 км к югу от Рас-Шамры) и страны Ибла (город Урсу, упоминаемый в надписи Гудеа, порт Росо, современный Арсуз, расположенный к юго-востоку от Александретты). См. Greszmann. Altorientalische Texte, р. 338. Ср. Virolleaud. Légende phénicienne de Danel. 1936, pp. 8-9). Нарамсину также приходилось вести войны с сирийскими князьями. Так, известно, что в конце его царствования против него образовалась мощная коалиция, в состав которой вошли семитские города Месопотамии (как, например, Киш), царь хеттов, царь Ганеша, царь Курсауры, царь Параши, а также сирийские цари - царь страны кедров (Амана) и царь Амурру. См. Contenau. Asie occidentale ancienne. 1936, р. 201. Наконец, вавилонские цари 1-й вавилонской династии начинают претендовать на господство не только в Месопотамии, но и в западных странах, называвшихся Амурру, называя себя «царями запада». Некоторые документы, недавно найденные в архивах Мари, указывают на установление связей между вавилонским царем Хаммурапи и правителем северносирийского княжества Угарит. Так, в одном письме из Мари мы читаем:

«Зимрилиму (царю Мари)
скажи это:
Так говорит Хаммурапи.
твой брат;
Человек Угарита
мне только что написал
следующее:
«Укажи мне резиденцию
Зимрилима.
Я хочу ее видеть»
Теперь с этим самым курьером
Я тебе посылаю его сына». (Parrot. Fouilles de Mari. «Syria». V. XVIII, 1937, pp. 74-75.)

²⁾ Г. Ф. Соден. Палестина и ее история. Москва, 1909, стр. 14.

^2а) С. Watzinger, Denkmaler Palaestinas. 1933, Bd. 1, S. 2. A. Lоds. Israel. 1930, p. 31. Ed. Meyer. Geschichte des Altertums. 1928, Bd. 1, 2, S. 97.

^2б) С. Watzinger, op. cit., Bd. 1, S. 3. Olmstead, op. cit., p. 48. С. Watzinger, op. cit., Bd. 1, S. 2. A. Lоds. Israel, pp. 31, 30. G. Cormack. Egypt in Asia, London, 1908, p. 24.

³⁾ С. Watzinger, Denkmaeler Palestinas, op. cit., Bd. 1, S. 4. Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1, S. 92. A. Lоds. Israel, pp. 32-33. Г. Ф. Соден. op. cit. О плодородии филистимского побережья см.: С. Watzinger, op. cit., Bd. 1, S. 4.

^*) Слово ḫtjw, встречающееся в данном тексте, может также означать «ток, гумно». Однако при описаниях местности в стране Джахи, в долине реки Оронта и Ливанских гор это слово всегда означает «горная терраса». Как известно, в Сирии, Малой Азии и Северной Месопотамии существовала особая система террасного орошения, при которой горные склоны превращались в искусственные террасы, что давало возможность увеличить количество пахотных земель. Отсутствие в данном случае детерминатива не дает возможности установить абсолютно точный перевод.

⁴⁾ K. Sethe. Urkunden der XVIII. Dynastie. 1906, IV, 687. О плодородии Финикии и Сирии см.: G. Cormack, op. cit., р. 20, 86. E. Meyer, ор. cit., Bd. 2, 1; S. 97-98. G. Contenau. Civilisation phénicienne. 1926, p. 35. Olmstead, op. cit., pp. 45-47. A. Lоds, op. cit., p. 27. B. Сиверc. Азия, стр. 155.

^I) За последние годы в Палестине были найдены и более древние палеолитические памятники, указывающие на то, что Палестина была заселена в очень древние времена.

⁵⁾ F. Turville-Petre. Excavations of two palaeolithic caves in Gаlilee. British School of archeology at Jerusalem. Bulletin № 1, London, 1925. F. Turville-Petre. Researches in prehistoric Galilee. 1927. С. Watzinger, op. cit., p. 17. S. Smith. Early history of Assyria. 1928, p. 5. Olmstead, op. cit., p. 9, 13, fig. 3, 5.

⁶⁾ Olmstead, op. cit., p. 16.

⁷⁾ I Царств. 9, 16. I Макк. 14, 34.

⁸⁾ Macalister. Excavations of Gezer. J. G. Dunсаn. Corpus of Palestinian pottery. 1930, p. 10 sqq. G. Cormack, op. cit., p. 59. Olmstead, op. cit., p. 18.

⁹⁾ Ibidem, p. 22. О находке неолитических полированных орудий в самом нижнем слое в Мегиддо см. С. Fisсher. Excavations at Armageddon. Oriental Institute Communications. № 4. Chicago, 1929.

¹⁰⁾ J. L. Myres. Liverpool Annals of Archeology. 1908, v. 1, p. 112. Olmstead, op. cit., pp. 20-21.

¹¹⁾ Соntenau. Manuel d'archéologie orientale, 1931, v. 3, p. 1152.

¹²⁾ О расписной керамике Кизыл-Ванка см. В. И. Авдиев. Историко-археологическое изучение древнего Кавказа. (Двадцать пять лет историч. науки в СССР, М., 1942, стр. 61, 67).

¹³⁾ Macalister. Gezer, 1912, v. 2, р, 49.

¹⁴⁾ А. Mallon, R. Коерреl, R. Nеuvillе. Teleilat Ghassul. Roma, 1934, v. I. В. Hrozny. Aelteste Geschichte Vorderasiens. 1940, SS. 28-29.

¹⁵⁾ В. И. Авдиев. Сельская община и искусственное орошение в древнем Египте. «Историк-марксист», 1934, № 6.

¹⁶⁾ Syrian Expedition. Oriental Institute Bulletin. № 1, Chicago — 1937. {Место 16-й сноски в книге не обозначено. HF}

¹⁷⁾ W. M. Flinders Petrie. Tell-el-Hesy. 1891. E. J. Вliss. Mount of many cities. 1894. W. E. Albright. JPOS. 1922, V. I, p. 130 sqq. Olmstead, op. cit., pp. 60-61.

¹⁸⁾ Египетское название Гезера, соответствующее древнееврейскому и греческому άςερ, которое встречается в переводе Семидесяти Толковников, находится в палестино-сирийском списке покоренных местностей и городов Тутмоса III. Гезер сохранял свое крупное политическое и военное значение и в последующие времена. Так, его название mât-al-Gaz-ri-ki часто встречается в амарнских письмах и упоминается в стэле Мернепта. В VII веке до х. э. в Гезере находился ассирийский гарнизон; сохранилось ассирийское изображение города Гезера. Гезер сохранил свое значение крепости и в маккавейскую эпоху, он был укреплен Симоном Маккавеем. Macalister. Gezer., р. 238. Olmstead, op. cit., р. 61. W. M. Mueller. VAGM. 1907, 1, Taf., 3, 104. А. Rowe. РЕЕ. Qu. St. 1935, 19 sqq. Breasted. Ancient Records. V. 2, 821; v. III, 617. Амарнские письма № 254, 22; 292, 43; 253, 22; 299, 4; 300, 5; 290, 8; 298, 5; 287, 14; 256, 23. Mercer, El-Amarna Tablets. 1939. V. 2, p. 895. Meiszner. ZDPV. 39, 261, Taf. 3. A. Jirku. Die aegyptischen Listen palaestinensischer und syrischer Ortsnamen 1937, SS. 15-16. I. Макк. 14: 34. Raumer. Palaestina. 1860, S. 191.

¹⁹⁾ Иерихон находился в плодородном оазисе, хорошо орошенном несколькими источниками. В древности эта местность славилась своими пальмами, почему Иерихон иногда назывался «Городом пальм». Прекрасные образцы керамики, найденной в развалинах Иерихона, указывают на то, что этот город был центром высокого ремесленного, в частности гончарного производства. На крупное политическое и военное значение Иерихона неоднократно указывается в Библии, в которой Иерихон неоднократно упоминается. Е. Sellin und С. Watzinger, Yericho. Die Ergebnisse der Ausgrabungen. 22. Wiss. Veröffentl. DOG. Leipzig — 1913. W. E. Аlbright, JPOS. 1922, v. 2, p. 133 sqq. Ann. VI, p. 13 sqq, 49 sq. Sellin Festschrift. 1927, S. O. sqq, Olmstead, op. cit., p. 46. E. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1, SS. 96-97. Raumer. Palaestina. 1860, S. 207.

²⁰⁾ Египетское название города Хаджор соответствует библейскому названию . Название этого города встречается в амарнских письмах в форме Hazura. Судя по библейским данным (Иис. Нав. 11,1), Хаджор был центром ханаанской коалиции на севере. Хаджор и в последующие времена сохранял значение крупного политического и военного центра. Соломон отстраивает Хаджор. (3 Кн. Цар. 9, 15), а Тиглат-Палассар завоевывает его (4 Кн. Цар. 15, 29).

²¹⁾ См. R. А. 1922, р. 96. Рее. Qu. St. 1928, р. 168. Ваsor. 29, 3 sqq. A. Jirku, op. cit., р. 9. Raumer. Palestina. SS. 127-128. Mercer. El Amarna tablets. 1939, v. II, рр. 618-619.

²²⁾ W. Е. Аlbright. ZAW. NF. VI. 1929. R. A. S. Macalister and J. G. Dunсan. Excavations on the hill of Ophel. 1926, p. 12, sqq., 35 sqq. Olmstead, op. cit., pp. 58-59. Этот очень плодородный район, в древности покрытый лесами, стал заселяться в большей степени лишь в израильскую эпоху. Полного расцвета в хозяйственном отношении этот район достиг только в римскую эпоху. Следы лесов сохранились здесь до настоящего времени. Ed. Meyer, ор. cit., Bd. 2, 1, S. 92.

Крупным лесным районом было также и центральное нагорие, расположенное к северу от Иерусалима. В списке Тутмоса III не упоминается ни одного географического названия, которое можно было бы локализовать в этом районе. В амарнских письмах только один раз упоминается, что «страна Шакми», т. е. библейский Сихем , современный Nablus, попал в руки Хабиру (Mercer, ор. cit., v. 2, р. 179.) Поэтому можно думать, что этот горный и лесной район, лежавший в стороне от большой дороги, в те времена был еще очень мало заселен. См. Е. Meyer, ор. cit., Bd. 2, 1. S. 96.

²³⁾ Olmstead, op. cit., р. 62.

²⁴⁾ Библейское название , соответствующее греческому Μασφά, означает «Сторожевая башня», согласно Иосифу — καταπτευóμενον. См. Raumer. Palaestina. S. 213. W. E. Ваdé. Excavations at Tell-el-Nasbeh. 1928. 23. Qu. st. 1930, 13. Olmstead, op. cit., p. 59. На значительную плотность населения Палестины, Финикии и Сирии в середине 2-го тыс. до. х. э. указывает также и то обстоятельство, что в списке покоренных Тутмосом III палестинских и сирийских местностей упоминается 118 географических названий, а в амарнских письмах упоминается 60 княжеств. Ed. Meyer, ор. cit., Bd. 2, 1, S. 87.

²⁵⁾ W. M. Mueller. Die palaestinaliste Thutmosis III. MVAG, 1907. W. M. Mueller. Egyptological Researches. A. Jirku, op. cit.

²⁶⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 2, № 76. A. Jirku, op. cit., S. 14. Raumer, op. cit., SS. 168-169.

²⁷⁾ Раскопки в Мегиддо обнаружили свыше 100 гробниц, относящихся к различным периодам, начиная от раннебронзового и до раннежелезного века. В гробнице № 247 было найдено типично палестинское погребение ребенка в глиняном кувшине. В гробнице № 251 были обнаружены в погребении матери и двух детей золотое кольцо, бронзовая булавка, сосуды среднего бронзового века с пищей, которые могут быть отнесены к гиксосской эпохе. В гробнице № 234 было обнаружено место для жертвы, выложенное каменными плитами. Город был окружен большой стеной толщиной в 3-4 м. Нижняя часть стены, как в Гезере,была сложена из камня, а верхняя — из сырцового кирпича. Толщина этой стены меньше толщины стен других городов Палестины, что объясняется тем, что город был расположен на высоком холме, а весь холм был окружен у своего подножья еще другой стеной. Ворота в стене устроены таким образом, что образуют ловушку, где врага можно было обстрелять со стены. Ворота с двух сторон защищены башнями, которые образуют, совершенно так же, как в Кархемыше, углубления с помещениями для стражи. Внутри города у восточной стены находились маленькие домики воинов с плоскими крышами, которые образовывали своеобразную дорогу, ведущую вдоль стен. Из большого дома офицера, очевидно командующего восточным сектором, лестница вела прямо на городскую стену. В восточной части города находилась наблюдательная башня с толстыми стенами и маленькими комнатами. Все эти данные раскопок ясно указывают на то, что Мегиддо представлял собой довольно значительную крепость, имевшую большое военное значение. См. С. Fisher. Excavations at Armageddon. Oriental Institute Communications. № 4, Chicago, 1929, pp. 1-74. Guy. New light from Armaggedon. Oriental Institute Communications. No 9, Chicago, 1931, pp. 1-48. A. Jirku, op. cit., SS. 5-6. G. Соrmack, ор. cit., p. 83. Rаumer, ор. cit., S. 158. Olmstead., op. cit., pp. 45-46.

²⁸⁾ Кnudtzоn. El Amarna Tafeln. Lief. 9, S. 777, Brief 234. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 628-629. В амарнских письмах Мегиддо носит название al-Ma-gid-da-ki.

²⁹⁾ Raumer, op. cit., S. 158.

³⁰⁾ С. Fisher. Excavations of Armageddon. OIC. 4, pp. 1-74.

³¹⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 1, № 38.

³²⁾ A. Jirku, op. cit., S. 10.

³³⁾ В письме Адда-Ур-сага фараону упоминается город al-Su-na-ma, название которого соответствует древнеегипетскому и современному названию Sôlem. См. Mercer, ор. cit., v. 2, р. 654.

³⁴⁾ Raumer, ор. cit., S. 140.

³⁵⁾ Raumer, ор. cit., S. 140.

³⁶⁾ Raumer, ор. cit., S. 140.

³⁷⁾ A. Jirku, ор. cit., S. 10.

³⁸⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 1, № 43.

³⁹⁾ Raumer, op. cit., S. 120.

⁴⁰⁾ Иис. Нав. 17: 11.

⁴¹⁾ 4 Кн. Царств. 9: 27.

⁴²⁾ 1 Кн. Паралипоменон 6: 70.

⁴³⁾ A. Jirku, op. cit., S. 11. Raumer, op. cit. S. 129. {В книге место сноски не обозначено, здесь выбрано из общих соображений. HF.}

⁴⁴⁾ VAGM. 1907, 1. Taf. 3, № 113.

⁴⁵⁾ Иис. Нав. 12: 22.

⁴⁶⁾ A. Jirku, ор. cit., S. 17. Raumer, op. cit., S. 157.

⁴⁷⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 3, № 110.

^*) В книге « троителя. HF.

⁴⁸⁾ A. Rоwe. Excavations at Beisan, 1927. Museum Journal. Pennsylvania University. Philadelphia. June — 1928, pp. 150-155.

⁴⁹⁾ A. Rоwe. The discoveries at Beth-Shan during the 1926 Season. Museum Journal. March — 1927, v. 18, Philadelphia, pp. 9-41. A. Rоwe. The 1927 excavations at Beisan. Museum Journal. Pennsylvania University. Philadelphia, June 1928. A. Rоwe. The Palestine Expedition. Report of the 1928 Season. Museum Journal. Pennsylvania University. Philadelphia, March — 1929. A. Rоwe. The Temples of Dagon and Ashtoreth at Beth-Shan. Museum Journal. September — 1926, pp. 295-304. A. Rоwe and M. G. Fitzgerаld. Publications of the Palestine Section of the Museum of the University of Pennsylvania. V. 1-3, Philadelphia, 1931. Vinсеnt. RB. 1928, p. 627 sqq. Sellin. Festschrift, 1927, S. 83 sqq. A. Jirku, op. cit., S. 16-17. Raumer, op. cit., S. 150. Mercer., ор. cit., v. 2, pp. 718-719.

⁵⁰⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 2, № 87. A be 1. RB. 10, 218, sqq. Eusebius. Onomasticon. ed. Klostermann. 142. A. Jirku, op. cit., S. 14.

⁵¹⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 1, № 34.

⁵²⁾ Raumer, op. cit., S. 133.

⁵³⁾ A. Jirku, op. cit., S. 10. Коeppel. Biblica, 13, S. 293 sqq.

⁵⁴⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 3, № 98.

⁵⁵⁾ Аlbright. Asor Annual. V. 6, 19. ZDMG. NF. 11, 188. A. Jirku, ор. cit., S. 15. Raumer. Palaestina. S. 261.

⁵⁶⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. № 78, Taf. 3, № 102.

^56а) A. Jirku, op. cit., SS. 14-15. Иирку помещает эти интереснейшие географические названия без всяких комментариев. Богословская точка зрения мешает ему установить здесь наличие древних хананейских культов. См. А. Ранович. Очерк истории древнееврейской религии. Москва, 1937, стр. 67.

⁵⁷⁾ MVG. 21, 1916, S. 305 sqq. Ed. Mеуer, op. cit., Bd. 1, 2, S. 97. G. Maspero. Histoire ancienne des peuples de l'orient classique. V. 2, p. 93. W. Landati. Die Phoenizier. Leipzig, 1903, S. 9.

⁵⁸⁾ E. Meyer, op. cit., loc. cit.

⁵⁹⁾ W. Landau, op. cit., S. 5. A. Lоds, op. cit., p. 19. Raumer, op. cit., S. 22. Ed. Mеуer, op. cit., Bd. 2, 1, S. 88-89. Mercer, op. cit, v. 2, p. 26.

^59а) W. Landau, op. cit., S. 5.

⁶⁰⁾ Египетская статуэтка Walters Art Gallery Baltimore инв. № 22 203, изображающая египетского чиновника в Сирии Падиисэт, сына Или. Надпись содержит египетское название Палестины. См. JEA. V. 25, 1, 1930, pl. 7. Cf. Medinet-Habu I, pl. 29. JEA, loc. cit., p. 32. Raumer, op. cit., S. 24.

⁶¹⁾ G. Steindorff. Statuette of an egyptian comissionner in Syria. JEA. XXV, 1, pl. VII, p. 31.

⁶²⁾ A. Lods, op. cit., p. 19. Ed. Meyer, op. cit., S. 83, 87-88. Tibullus, Eleg., I, 8; V, 18. Herodot, I, 105; II, 106; III, 91. Raumer, op. cit., S. 24.

^*) К. Sethe. Die Aechtung der feindlichen Fuersten, Voelker und Dinge au. altaegyptischen Tongefaeszscherben des Mittleren Reiches. Abhandl. d. Preusf Akad. d. Wissensch., Berl., 1926.

⁶³⁾ А. Аlt. Asiatische Gefahrzonen. AZ. 1927, Bd 63, SS. 41-42. G. Соrmасk, op. cit., pp. 138-139.

 В списке городов, покоренных Сети I, встречается название города Рапуху (Mueller. Egyptological Researches, v. I, р. 44, pl. 57), которое, очевидно, соответствует названию позднейшей Рафии. См. Raumer, op. cit., 219. В 8 милях к югу от Газы находился город Джерар, развалины которого были раскопаны Флиндерсом Петри на месте современного Телль-Джемме. Воспоминания о древнем Джераре сохранились в названии округа Эль-Джюра и дочернего города римской эпохи Умм-Джерар («Ее мать— Джерар»). Хотя Джерар и лежал на краю пустыни, однако в древности район близ Джерара имел земледельческое значение, на что указывает находка в слое 18-й династии 400 кремней от серпов. Благодаря своему выгодному географическому положению, Джерар господствовал над путями, которые вели из Египта в Палестину. Раскопки Петри обнаружили в Джераре шесть археологических слоев от времени 18-й династии до персидской эпохи. См. W. M. Flinders Petriе. Gerar. 1928.

⁶⁴⁾ Raumer, op. cit., SS. 192-194. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 718-719. Letter. 289. Соrmасk, op. cit., p. 78.

⁶⁵⁾ Syria. V. 17, 1, 1936, pp. 86-88. W. M. Flinders Petriе. Ancient Gaza. V. 1-4, 1931.

⁶⁶⁾ Flinders Petriе, op. cit., v. 1, p. 2.

⁶⁷⁾ Ibidem, p. 3. Оlmstead, op. cit, p. 23, 59. W. F. Аlbright. ZAW. NF. 1929, p. 3 sqq.

⁶⁸⁾ Raumer, op. cit., SS. 204, 205.

⁶⁹⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 2, № 62.

⁷⁰⁾ Mercer, op. cit., v. 2, p. 457, 735.

⁷¹⁾ Ibidem, loc. cit. A. Jirku, op. cit., SS. 12-13. Ranke H. Texte zum Alten Testament. S. 67 ff. Macalister. Excavation of Gezer. V. 1, p. 130.

⁷²⁾ А. Аlt. Die asiatischen Gefahrzonen. AZ. 1927, Bd. 63. Olmstead, op. cit., p. 85.

⁷³⁾ Название Аскалона встречается в египетских надписях в форме , в амарнских письмах в форме al-Ašqaluna, в Библии в форме . Это название сохранилось в современном географическом названии 'Askalân. (ср. греч. 'Ασκάλων). Письмо Видии «человека Ашкалуны» см.: Mercer, ор. cit., v. 21 {так в книге. HF}, рр. 767-771.

⁷⁴⁾ Mercer, ор. cit., v. 2, рр. 710-711.

⁷⁵⁾ Ibidem, loc. cit.

⁷⁶⁾ Вreasted. Ancient Records. V. III, p. 263, № 617.

⁷⁷⁾ Raumer, op. cit, S. 173, греч. "Αζωτωσ.

^77а) Raumer, op. cit., S. 175. Olmstead, op. cit., p. 267.

^77б) Библейское название соответствует греческому названию Δουρα (Polybius) и латинскому Dorum (Plin.).

⁷⁸⁾ Lаndаu W., op. cit., S. 14. Raumer, op. cit., S. 154.

⁷⁹⁾ Raumer, op. cit., S. 119. Mercer, op. cit., v. 2, p. 625. G. Cormack, ор. cit., p. 139. Lаndаu W., op. cit., S. 13.

^79а) Судя по греческим легендам, Акко был очень древним городом, название которого связывалось с глаголом ακεισθαι, так как по одному преданию Геракл, укушенный змеей, был здесь исцелен травой колоказия, которую он нашел близ Велуса. На одной сохранившейся монете с названием АКН изображен Геракл — Hercules nudus gradiens sinistra clavem dextra quid instar folii porrigens. Весьма возможно, что в этом древнем сказании отразился поэтический мотив из эпоса о Гильгамеше, в частности рассказ о том, как Гильгамеш хотел добыть бессмертие при помощи волшебной травы, которую он достал со дна океана и которую у него похитила змея.

 Египетское название Акко встречается в палестинском списке Тутмоса III и в списке Рамзеса II. См. MVAG. 1907, 1, Taf. 2, № 47. W. М. Müller. Egyptological Researches. V. 1, р. 45, pl. 59. А. Jirku, ор. cit., S. 11. RA. 1922, р. 98 sqq. Winckler, Altorientalische Forschungen. II, 14. {В книге место сноски 79а не обозначено. HF.}

⁺⁾ Mercer, op. cit., v. 2, р. 629.

⁸⁰⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 623, 626-627.

⁸¹⁾ Ibidem, v. 2, pp. 724-725.

⁺⁺⁾ Mercer, ор. cit., v. 2, р. 629.

⁸²⁾ Raumer, op. cit., SS. 119-120.

⁸³⁾ А. Alt. Asiatische Gefahrzonen. AZ. 1927, Bd 63, S. 40. Frankfort, JEA. 1926, v. 12, p. 83 sqq.

⁸⁴⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 484-485.

⁸⁵⁾ Ibidem, loc. cit. В письме Аби-Мильки № 148.

^*) Knudtson, op. cit., Lief. 7, S. 625.

⁸⁶⁾ Ibidem, pp. 486-487.

⁸⁷⁾ Lаndаu W., ор. cit., S. 13.

⁸⁸⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 13, S. 1164.  Mercer, op. cit., v. 1, p. 283. Lieblein. Recherches sur l'histoire et la civilisation de l'ancienne Egypte. 1914, fasc. 3, p. 407. Mercer, op. cit, v. 2, pp. 484-485.

⁸⁹⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 486-487.

⁹⁰⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 490-491.

⁹¹⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 494-497.

⁹²⁾ Gardiner. Egyptian Hieratic texts. 1911, v. 1. Erman. Aegypten. Bd 2, S. 512. Olmstead, op. cit, p. 230. Тир считался одним из древнейших финикийских городов. Страбон его называл ά αρχαιοτατη πόλισ Τύρος - XVI, II, § 22, р. 756. Maspero. Histoire ancienne des peuples de l'orient classique. V. 2, p. 185.

⁹³⁾ Raumer, op. cit., S. 139. Justin. XVIII, 3, 2. Strabo. XVI, 2, 24. Manil. 1, 304 sqq. F. C. Eiselen. Sidon. 1907. Olmstead, op. cit., p. 76.

⁹⁴⁾ W. Landau, op. cit., S. 13. Strabo. XVI, 2, 13. Olmstead, op. cit., pp. 137-138.

⁹⁵⁾ Ibidem, p. 7.

^95а) Кnudtzоn, op. cit., S. 1162. {В тексте обозначены сноски 95а и 96; в примечаниях - 96 и 96а. В электронной версии сноске 95а текста соответствует прим. 96а. HF}

⁹⁶⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 474-475.

⁹⁷⁾ Ibidem, pp. 476-477.

⁹⁸⁾ Ibidem, pp. 478-479.

⁹⁹⁾ Кnudtzоn. El-Amarna Tafeln. Lief. 13, S. 1162.

¹⁰⁰⁾ Mercer, op. cit., v. II, pp. 476-477.

¹⁰¹⁾ Ibidem, pp. 484-485, 490-491.

¹⁰²⁾ Ibidem, pp. 486-487, 502-503; v. 1, pp. 380-381.

¹⁰³⁾ A. Erman. Literatur der Aegypter. 1923, S. 288.

¹⁰⁴⁾ Оlmstead, op. cit., p. 76.

¹⁰⁵⁾ Montet. Byblos et l'Egypte. 1928. Texte, p. 36, 52.

¹⁰⁶⁾ Eusebius. Evangelicae Praeparatio. Ed. Grifford. 1903, v. 1, 10, 37 sqq. Steph. Byz. s. v. Byblos. Damascius in Phot. Bibl. 1049. Olmstead, op. cit., p. 67.

¹⁰⁷⁾ Ibidem, p. 67. W. F. Аlbright. Sellin Festschrift. 4. M. Dunand. Syria. 1929, v. 10, p. 206 sqq. P. Montet, op. cit., p. 239-241. H. Vinсent. Canaan, p. 306.

¹⁰⁸⁾ Р. Montet. Byblos et l'Egypte. 1928, v. 1-2.

¹⁰⁹⁾ Ibidem. Texte, pp. 62, 66-68.

¹¹⁰⁾ Ibidem. Texte, pp. 68-70. Dykmans. Histoire économique et sociale de l'ancienne Egypte. 1936. v. 2, pp. 263-264.

¹¹¹⁾ Montet, op. cit. Texte, pp. 37- 38, pl. XXIV-XXVII, 2.

¹¹²⁾ Ibidem. Texte, p. 9, 270. De Morgan. Catalogue des monuments et inscriptions. I, 157. K. Sethe. Ürkunden des Alten Reiches. 1932, 1, 141.

^-) Montet, op. cit., р. 73, 273.

¹¹³⁾ Montet, op. cit. Texte, p. 9.

¹¹⁴⁾ Lefébure. Osiris à Byblos. Sphynx, 1902, v. V, p. 213. A. Erman. Die Herrin von Byblos. AZ. 1905, Bd XLII, SS. 109-110. Montet, op. cit. Texte, p. 7. K. Sethe. Nochmals zum aegyptischen Namen von Byblos. AZ. Bd. LIV, 1924, SS. 156-157. Rec. Trav. V. IV, p. 140. Mariette. Abydos. V. III, p. 365.

¹¹⁵⁾ Griffith. Hieratic papyri from Kahun and Gurob. XXVIII, 5. Montet, op. cit. Texte, p. 275.

¹¹⁶⁾ T. G. Pinсhes and P.E. Newberry. JEA. 1921, v. VII, p. 196 sqq. W. F. Аlbright. JPOS. 1922, v. 2, p. 120. Olmstead, op. cit., p. 86.

¹¹⁷⁾ Montet, op. cit., p. 174, № 653.

¹¹⁸⁾ Ibidem. Texte, pp. 197-199, 278.

¹¹⁹⁾ Montet. Byblos et l'Egypte.

^119а) Ibidem.

¹²⁰⁾ Olmstead, op. cit., p. 85. Montet, op. cit., Texte, p. 275.

¹²¹⁾ Pap. Leiden 344 recto. 3,6-3,8. Gardiner. Admonitions of an Egyptian sage, p. 32. Montet, op. cit. Texte, p. 9.

¹²²⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 454- 455.

¹²³⁾ Ibidem, loc. cit.

¹²⁴⁾ Ibidem, v. 2, pp. 464-465. Lieblein, op. cit. E. fasc, p. 406.

¹²⁵⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 446-447.

¹²⁶⁾ Ibidem, v. 2, pp. 458-459.

¹²⁷⁾ Ibidem, v. 2, pp. 452-453.

¹²⁸⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 5, SS. 544-545.

¹²⁹⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 448-449.

¹³⁰⁾ Ibidem, v. 2, pp. 458-459.

¹³¹⁾ Ibidem, v. 2, pp. 452-453.

¹³²⁾ Montet, op. cit. Texte, p. 8.

¹³³⁾ Сhabas. Voyage d'un égyptien en Syrie. Paris, 1866. Maspero. Notes zur quelques points de grammaire et d'histoire. Rec. trav. 1880, v. 2, p. 120. Gardiner. Hieratic texts. 1911. v. 1. Erman. Literatur der Aegypter. 1923, SS. 270-294. Р. Montet, op. cit., Texte, p. 7.

¹³⁴⁾ Clermont-Ganneau. Revue d'archéologie orientale. 1903, v. 6, pp. 74-78. В. Montet, op. cit., Texte, p. 5.

^Hdt) В книге - на древнегреческом:

В электронной версии - в переводе Стратановского. HF.

¹³⁵⁾ Philo. Bybl. 38, 36, 39. Steph. Byzant. s. v. Berytos. Nonnus Dionys. XLI, 68. E. Passemard. Syria. 1927, v. VIII, pp. 342 sqq. Herodot. III, 37. Damascius in Phot. Bibl. 1074. Strabo. X. 3, 7. Hesych. s. v. Kabeiroi. Suida s. v. pataikos. Maspero. Histoire ancienne des peuples de l'orient classique. V. 2, p. 179. Оlmstead, op. cit., pp. 74-75, 100.

¹³⁶⁾ Ibidem, p. 100.

¹³⁷⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 474-475.

¹³⁸⁾ Ibidem, v. 2, pp. 470-471.

¹³⁹⁾ Ibidem, v. 2, pp. 472-473.

¹⁴⁰⁾ Ibidem, v. 2, pp. 458-459.

¹⁴¹⁾ Ibidem, v, 2, pp. 506-507.

¹⁴²⁾ Ibidem, v. 2, pp. 460-461.

^142а) Ibidem, v. I, pp. 380-381.

¹⁴³⁾ Erman. Literatur der Aegypter. 1923, S. 288.

¹⁴⁴⁾ Bezold-Budge. The Tell-el Amarna Tablets in the British Museum, p. LXXIII. Maspero, op. cit., v. 2, p. 172. Название ai-Bu-us-ru-na встречается в письме Намиавазы египетскому фараону. Мерсер отождествляет этот город с Босрой, расположенной к югу от Аштарот. Mercer, op. cit., v. II, р. 583.

¹⁴⁵⁾ Роlуbius. V. 68. Strabo, XVI 2, 15. Scylax Peripl. 104. Olmstead, op. cit., p. 73. Maspero, op. cit., v. 2, p. 172.

¹⁴⁶⁾ Название Иркаты соответствует библейскому названию , древнеегипетскому названию c_rqt, ассирийскому Arqâ и современному ^cArqâ. См. Книга Бытия, 10: 17. Bezold-Budge. The Tell-el-Amarna Tablets in the British Museum, p. LXII. Mercer, ор. cit., v. 2, рр. 466-467; v. 1, р. 252. Кnudtzоn, op. cit., p. 1143. F. Delitzsсh. Wo lag das Paradies. S. 282. Plin. Hist. nat. V, 74. Jоseph. Ant. I, 138; IX, 285. Macrоb. Sat. 1, 21. Olmstead, op. cit., p. 73.

¹⁴⁷⁾ Название Сумура встречается в Библии в форме . По мнению Мерсера это название соответствует клинописному Simirra и древнеегипетскому Dmr, а также современному названию местечка Сумра, расположенного к северу от Триполи. См. Кnudtzоn, ор. cit., SS. 1135-1136, 1139-1141. Mercer, ор. cit., v. 2, рр. 250-251. W. Landau, ор. cit., S. 11.

¹⁴⁸⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 248-251. Maspero, op. cit., v. 2, p. 172. Olmstead, op. cit., p. 74. Strabo. XVI, 2, 12. Plin., Hist. Nat. V, 77.

¹⁴⁹⁾ Mercer, op. cit., V. 2, pp. 516-517.

¹⁵⁰⁾ Ibidem, v. 1, pp. 304-305.

¹⁵¹⁾ Landau, op. cit., S. 11.

¹⁵²⁾ Olmstead, op. cit., p. 74, 622. American Journal of Theology. XXIII, p. 525 sqq.

¹⁵³⁾ W. Landau, op. cit., S. 10. Maspero, op. cit., p. 169, 170. Lucret. VI, 888. Plin. Hist. nat. II, 227; V, 128. Geoponica II, 6. Arrian Anabasis. II, 13, 8. Olmstead, op. cit., p. 137. E. Renan. Mission, p. 22 sqq. R. Savignас. R. W. XXV, 1916, pp. 565 sqq.

¹⁵⁴⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 342-343.

¹⁵⁵⁾ Mercer, op. cit., v. 2, p. 172.

¹⁵⁶⁾ Ibidem, v. 1, pp. 348-353; v. 2, pp. 490-491. Название al-Ar-wa-da, встречающееся в амарнских письмах, соответствует библейскому названию и клинописному Aruada. Mercer, ор. cit., v. 1, р. 343. Арвад сохранял свое крупное торговое значение и в ассирийскую эпоху. См. Оlmsteаd, op. cit., р. 367. Cf. E. Meyer, ор. cit., Bd 2, 1, SS. 99-100.

^*) Wаtermаn, Royal Correspondenre of the Assyrian Empire. Pt. II, p. 188-189, № 992.

¹⁵⁷⁾ Sсhаеffer С. F. А. Les fouilles de Ras-Shamra Ugarit. Syria, 1929-1937. Ch. Virоlleaud. Les inscriptions cunéiformes de Ras-Shamra. Syria. V. X, 1929. Ch. Virolleaud. Le déchiffrement des tablettes alphabétiques de Ras Shamra. Syria. V. XII, 1931. Ch. Virоlleaud. La Iégende phénicienne de Danel. Paris - 1936. Ch. Virоlleaud. La déesse Anat-poeme de Ras-Shamra. Syria. V. XVIII, 1. Fragments alphabétiques de Ras-Shamra. Syria, v. XX, 1939. Ш. Виролло. Рас-Шамра или вновь найденная финикийская литература. Вестник древней истории. 1937, № 1. А. Ранович, Из литературы о текстах Рас-Шамра. ВДИ. 1938, № 2-3. J. А. Montgomery and Zellig S. Harris. The Ras Shamra Mythological Texts. Philadelphia - 1935. R. Dussaud. Le Mythe de Baal et d'Aliyan d'après les documents nouveaux. R. Dussaud. Les découvertes de Ras-Shamra (Ugarit) et l'Ancien Testament. 1937. R. Weill. Sur la situation historique et politique de Ras Shamra. RHR. CXV. (1937). И. И. Равребе. О клинописных текстах из Рас-Шамры. ИАН. VII серия ООН. 1935, № 1.

¹⁵⁸⁾ Olmstead, op. cit., р. 234.

^*) О. Eissfeldt, Zum geographischen Horizont der Ras-Shamra Texte. ZDMG, Bd 94, H. I, S. 62, Lpz., 1940.

¹⁵⁹⁾ И. И. Равребе, цит. соч., стр. 86.

¹⁶⁰⁾ Оlmsteаd, op. cit., р. 234. London Illustrated News. 11 february 1933.

¹⁶¹⁾ Оlmsteаd, ор. cit., p. 221.

^*) А. Jirku, Die aegyptischen Listen palaestinischer und syrischer Ortsnamen, S. 28-37, Lpz. 1937.

¹⁶²⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 4, SS. 308-312; Lief. 12, S. 1098. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 214- 217.

¹⁶³⁾ Оlmsteаd, op. cit., p. 231, fig. 98-99. Ch. Virоlleaud. Légende phénicienne de Danel., p. 64. London Illustrated News. 11. February 1933.

¹⁶⁴⁾ Ch. Virоlleaud, op. cit., pp. 40-41. Olmstead, op. cit., p. 239.

¹⁶⁵⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 4-5. Ch. Virоlleaud, op. cit., p. 28.

¹⁶⁶⁾ Ibidem, pp. 65-66.

¹⁶⁷⁾ См. прим. 157.

¹⁶⁸⁾ Contenau. Civilisation phénicienne 1926, pp. 280, 281-285. F. Simpiсh. Facts about the Philippines. National Geogr. Magazine. Febr. 1942. Washington. p. 192. Cf. fig.

¹⁶⁹⁾ Contenau, op. cit., p. 284.

¹⁷⁰⁾ Ibidem., pp. 284-285.

¹⁷¹⁾ Virоlleaud, Syria, V. XIX, 2, 1938, pp. 131-132.

¹⁷²⁾ К. Маркс. Капитал. Том 1. Изд. 1936, стр. 86, прим. 90.

¹⁷³⁾ R. Virоlleaud. Lecommerce des anciens phéniciens. Syria. V. XVII, 1, pp. 61-62.

¹⁷⁴⁾ Raumer, op. cit., S. 176.

¹⁷⁵⁾ VAGM. 1907, 1, Taf. 2, 57. A. Jirku, op. cit., S. 12.

¹⁷⁶⁾ Olmstead, op. cit., p. 49.

¹⁷⁷⁾ Ed. Meyer, op. cit., Bd. 271, S. 94.

¹⁷⁸⁾ См. прим. 173-174.

¹⁷⁹⁾ R. Dussaud. Le commerce des anciens phéniciens. Syria. V. XVII, 1, 1936, p. 60. Hуgin. Astronom. II, 2. Mоvers. Das phoenizische Altertum. III, SS. 185-186. Maspero, op. cit., v. 2, pp. 195.

¹⁸⁰⁾ Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1, S. 98.

¹⁸¹⁾ Borchardt. Das Grabdenkmal des Koenigs Sahure, S. 78. Koester. Schiffahrt. 1924, S. 8.

¹⁸²⁾ Ibidem, S. 20. A. Sсhmidt. Drogen und Drogenhandel im Altertum. Bonn - 1923.

¹⁸³⁾ Ed. Meyer, op. cit., Bd. II, 1, S. 98. Около Рас-ем-шук в 20 км к северу от Джебейля, древнего Библа в горах Ливана на высоте 2042 м над уровнем моря до сих пор еще стоят кедры. См. Коеster, Schiffahrt. S. 8.

¹⁸⁴⁾ Contenau. Civilisation phénicienne. 1926, рр. 280-283.

¹⁸⁵⁾ J. G. Fevrier. Les origines de la marine phénicienne, p. 20. Syria. V. 17, 1, 1936, p. 60.

¹⁸⁶⁾ Daressy G. Revue archéologique. III. Ser. XXVII, 1895, pl. XIV. Olmstead, op. cit. fíg. 69. Koester. Schiffahrt. S. 20.

¹⁸⁷⁾ K. Sethe. MVG. XXI, 1917, SS. 305 sqq. E. Meyer, op. cit., II, 1, S. 97.

¹⁸⁸⁾ Ibidem, 90-91.

¹⁸⁹⁾ Maspero G., op. cit., v. 2, p. 171.

¹⁹⁰⁾ E. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1. SS. 87-88, 83. A. Lods. Israёl. 1930, p. 19. B. Hrozny. Die Laender Churri und Mitanni. Archiv Orientalny. 1929, v. I, № 2.

¹⁹¹⁾ G. Cormack, ор. cit., p. 86.

¹⁹²⁾ Е. Meyer, ор. cit., Bd. II, 1, S. 92. Кnudtzоn, op. cit., Lief. 12, S. 1113.

¹⁹³⁾ Название Дамаска встречается в палестинском списке Тутмоса III в египетской форме . См. MVAG. 1907, 1, Taf. 1, № 13. А. Jirku, op. cit., S. 7. Оlmsteаd, ор. cit., pp. 338-339. Mercer, ор. cit., v. 2, рр. 582-583.

¹⁹⁴⁾ Erman. Literatur der Aegypter. 1923. S. 289.

¹⁹⁵⁾ Mercer, ор. cit., v. l, p. 128-129.

¹⁹⁶⁾ Ibidem, v. 1, рр. 360-361.

¹⁹⁷⁾ Ibidem., v. 2, рр. 570-571.

¹⁹⁸⁾ О завоевании страны Убе хеттским царем Шубилулиума см. Olmstead, ор. cit., p. 183.

¹⁹⁹⁾ Pézard, Qadesh. Paris, 1931. Olmstead, ор. cit., p. 118-119. Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1, S. 101.

²⁰⁰⁾ Olmstead, op. cit., p. 186.

²⁰¹⁾ A. Jirku, op. cit., S. 25.

²⁰²⁾ Mercer, op. cit., v. 2, pp. 572- 573.

²⁰³⁾ M. Pézard. Qadesh. 1931. Mercer, op. cit., v. 2, p. 897. W. M. Mueller. Egyptological Researches. V. 2, pl. 54.

²⁰⁴⁾ Olmstead, op. cit., p. 132.

²⁰⁵⁾ Ibidem, pp. 167-168.

²⁰⁶⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 228-233.

²⁰⁷⁾ Ibidem, loc. cit.

²⁰⁸⁾ Ibidem, v. 2, pp. 581-585.

²⁰⁹⁾ Ibidem, v. 2, pp. 196-197.

²¹⁰⁾ Ibidem, v. 2, pp. 522-523.

²¹¹⁾ Ibidem, v. 1, pp. 228-233.

²¹²⁾ Ibidem, v. 2, pp. 544-547.

²¹³⁾ Ibidem, v. 2, pp. 546-549.

²¹⁴⁾ KBo. 1, 4, 16; KUB, III, 2 sqq. Lukenbill. AJSL. XXXVII, 1921, 164. Weidner. Politische Dokttmente aus Kleinasien. 1923, 2 sqq. Olmstead, op. cit., S. 180.

²¹⁵⁾ Mercer, op. cit., v. 12, pp. 568-569.

²¹⁶⁾ Ibidem, v. 2, pp. 544-547, 584-585.

²¹⁷⁾ Jirku, op. cit., S. 25.

²¹⁸⁾ Pézard. Qadesh, p. 31.

²¹⁹⁾ Ibidem, pp. 20-21.

²²⁰⁾ Mueller. Egyptological Researches. V. 1, pl. 44, No 26. Breasted. Ancient Records. V. II, 459, 470, 530, 773. Breasted. Ibidem, v. 3, 365. KUB. III, 16, 21. Dussaud. Topographie, p. 109. Syria. V. II, p. 160 sqq. A. Jirku, op. cit., p. 18. Кnudtzоn, op. cit., pp. 1123-1125.

²²¹⁾ Olmstead, op. cit., p. 136.

²²²⁾ W. Mueller. Egyptological Researches. V. 2, p. 20, pl. 8. Olmstead, op. cit., p. 139.

²²³⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 246-247.

²²⁴⁾ Ibidem, v. 2, pp. 518-519.

²²⁵⁾ Ibidem, v. 2, pp. 530-531, 532- 533, 534-535.

²²⁶⁾ KBo I. 6. KUB III. 5. sq. 16, 21. Meissner, ZDMG. LXXII, 1918, S. 35 sqq. Luсkenbill, op. cit., p. 188 sqq. Weidner, op. cit., S. 80 sqq. Olmstead, op. cit., p. 220.

²²⁷⁾ Breasted. Ancient Records. V. III, 157 sqq, Mueller. Egyptological researches. V. I, p. 16 sqq.

²²⁸⁾ Mesnil du Buisson. Syria. 1926-1930. Mesnil du Buisson. Les ruines d'el Misrife. Paris, 1928. Mesnil du Buisson. L'ancienne Katna. Paris, 1928.

²²⁹⁾ Ch. Virolleaud. Syria. V. 9, 1928, p. 90 sqq. Ch. Virolleaud. Syria. V. 11, 1930, p. 311 sqq. Olmstead, op. cit., p. 167-168.

^229а {В книге обозначена сноска 229а, но соответствующее ей примечание отсутствует. HF.}

²³⁰⁾ Mesnil du Buisson. Syria. V. 7, 1926, p. 289 sqq.

²³¹⁾ Mesnil du Buisson. Syria. V. 9, 1928, p. 10 sqq.

²³²⁾ W. M. Mueller. Egyptological Researches. V. 2, pl. 54, № 17.

²³³⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 236-237. Ibidem, v. I, pp. 228-233.

²³⁴⁾ Mercer, op. cit., v. 1, pp. 236-239.

²³⁵⁾ KBo. I. 1. sq - KUB. III. 1. D. D. Luckenbill. AJSL. XXXVII, 1921, p. 164 sqq. Weidner. Politische Dokumente aus Kleinasien. (1923). 2 sq. Olmstead, op. cit., p. 180. Mercer., op. cit., V. I, p. 227.

²³⁶⁾ Mercer, op. cit., v. II, p. 898; v. I, pp. 221-225. Кnudtzоn, op. cit., SS. 1105 - 1107.

²³⁷⁾ Mercer, op. cit., v. I, pp. 222-225. Olmstead, op. cit., p. 138.

^237а) Mercer, op. cit., v. I, p 230- 231. Ibidem, V. I, pp. 222-225.

²³⁸⁾ KBo. I. 6. D. D. Luckenbill. AJSL. XXXVII., 921, p. 188. E. F. Weidner. Polit. Dokum. aus Kleinasien. 1923, S. 82 sqq. A. Gоеtze. Altorientalische Studien. B. Meissner, 1928, B. I, SS. 59 sqq. Olmstead, op. cit., p. 156.

²³⁹⁾ Mercer, op. cit. V. 2, pl. 516-517.

²⁴⁰⁾ Ibidem, V. 2, pp. 520-521.

²⁴¹⁾ Ibidem. v. 1, pp. 236-237.

²⁴²⁾ Ibidem, v. 1, pp. 526-527, 528-529, 532-535.

²⁴³⁾ KBo. 1, 4.

²⁴⁴⁾ KBo. L, I. sa. I. I, 16, KUB III, 1, Wsq. 10. D. D. Lückenbill. AJSL. XXXVIL, 1921, p. 164 sqq , 177 sqq. Weidner. Polit. Dokum. aus Kleinasien. 1923, SS. 2 sq, 58 sq.

²⁴⁵⁾ KBo. III, 3. KUB. XIX, 11-15. F. Hrozny. Hetitische Keilschrifttexte aus Boghazkei. 1919, S. 130 sqq. Olmstead, op. cit., pp. 219, 221-225.

²⁴⁶⁾ Olmstead, op. cit., p. 17.

²⁴⁷⁾ G. Dоssin. Archives épistolaires du palais de Mari. Syria, v. XIX, 2, 1938, pp. 115-116. Dhorme. Syria, v. VII, 1927, pp. 31-41. Thureau-Dangin. Syria, 1931, p. 265.

²⁴⁸⁾ KBo. 1,6, III, 57, 60, I. II, III, 1. KUB. XI, I. Во. Tu. 20. 21, 23, D. D. Luckenbill. AJSL. XXXVII, 1921, p. 188 sqp. Olmstead, op. cit., p. 117. KBo. I. 6. D. D. Luckenbill. AJSL. XXXVII, 1921, S. 188. Weidner. Polit. Dokum. aus Kleinasien. 1923, S. 82 sqq. A. Gоеtze. Altorientalische Studien B. Meissner. 1928, Bd. I, S. 59 sqq. Olmstead, op. cit., p. 156.

²⁴⁹⁾ KBo. I. 6. I. 1. sqq. KUB. III. 1. D. D. Luckenbill. AISL. XXXVII, 1921, p. 164 sqq. Weidner, op. cit., S. 2 sq. Olmstead, op. cit., p. 180.

²⁵⁰⁾ KBo. I. 1. 3. KUB. III. 1. 17 Luсkenbill, op. cit., p. 162 sqq. Weidner, op. cit., p. 2 sqq. Olmstead, op. cit., pp. 183-184. KBo. I. 6. Olmstead, op. cit., p. 219.

²⁵¹⁾ KUB XIX. 20. E. Forrer. Forschungen. II, 1, 1926, S. 28 sqq. Olmstead, op. cit., p. 183. KBo. I. 11. Luсkenbill, op. cit., p. 207 sqq. Olmstead, op. cit., p. 227. 225. {так. HF}

²⁵²⁾ W. M. Mueller. Egyptological Researches. V. I, pl. 52. № 222. A. Jirкu, op. cit., S. 23.

²⁵³⁾ Olmstead, p. 138-139.

²⁵⁴⁾ Название Нахарина встречается в египетских надписях в форме . Olmstead, op. cit., р. 130, 136. A. Jirku, op. cit., S. 27. W. F. Аlbright and A. Rowe. A royal stele of the New Empire from Galilee. JEA. XV, 3-4, pp. 282-283. B. Hrozny. Die Laender Churri und Mitanni. Archiv Orientalny. 1929, v. 1, № 2.

²⁵⁵⁾ A. Jirku, op. cit., S. 27, passim.

²⁵⁶⁾ С. L. Wооlley. Liverpool Annals of Archeology. 1913, v. 6. S. 87 sqq. Carchemisch II. 1921, p. 38. Olmstead, op. cit., p. 21.

⁺⁾ В книге «выдвинутыми». HF.

²⁵⁷⁾ Woolley. Carchemisch, p. 38 sqq. Liverpool Ann. of Arch. V. 6, 1913, p. 88 sqq. V. 9, 1922, p. sqq. Olmstead, op. cit., pp. 80-81.

²⁵⁸⁾ Ibidem, p. 182.

²⁵⁹⁾ KBo. I. 1-3. KUB. III. 1. 17. Luckenbill, op. cit., p. 162 sqq. Weidner, ор. cit., p. 2 sqq. Olmstead, op. cit., p. 183.

²⁶⁰⁾ KUB. XIX. 27. Forrer Forschungen. 11. 45 sqq. BoTU 50. 32 sq. Forrer, op. cit., 45 sq. KUB XIV. 15. 29. BoTU. 24. A. Goetze, ZA. NF. 11. 1925. 306 sqq. Olmstead, pp. 218-219. Mueller. Egypt. Researches. V. 1, pl. 50, No 181. A. Jirku, op. cit., S. 21-22.

²⁶¹⁾ С. L. Wооlley. Liverpool Ann. Arch., v. VI, 1914, p. 90 sqq. Olmstead, op. cit., pp. 117, 225, 226, 257-262. Contenau. Manuel d'archéologie orientale. V. 3, pp. 1134-1141.

²⁶²⁾ F. Hrozny, Е. Sellin. Tell Taanak, p. 113 sqq. А. Оustavs. ZDPV. V. L, 1927, p. I. sqq.; V. LI, 1928, p. 169 sqq. Olmstead, op. cit., p. 141.

²⁶³⁾ A. Ungnad. Die aeltesten Voelkerwanderungen Vorderasiens. 1923, SS. 12-13.

²⁶⁴⁾ Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2,1, S.103. E. A. Speiser. Ethnic movements in the Near East in the II-nd millenium В. С. Baltimore - 1933. E. A. Speiser. Mesopotamian Origins. The Basic population of the Near East. Philadelphia, 1930.

²⁶⁵⁾ Lods. Israёl. 1930, p. 63.

²⁶⁶⁾ А. Alt. Die asiatischen Gefahrzonen. AZ. Bd. 63, 1926, SS. 41-42.

²⁶⁷⁾ «В 14-м году пришел Кедерлаомер и цари, которые с ним, и поразили Рефаимов в Ашероф-Карнаиме, Зузимов в Гаме, Емимов в Шаве, Кирнафаиме, и хорреев в горе их Сеире до эль-Фарана, что при пустыне». (Бытие. Гл. 14, ст. 5-6). См. Lods. Israel, p. 63.

²⁶⁸⁾ F. Hrozny. Aelteste Geschichte Vorderasiens, 1940, S. 23. S. 24.

²⁶⁹⁾ Иис. Нав. 16: 10, 17: 11-13, 16. 19. Lods. Israёl, p. 28. C. Watzinger. Denkmaeler Palaestinas. 1933, Bd. 1, S. 31.

²⁷⁰⁾ G. Cormack. Egypt in Asia, p. 30, 35.

²⁷¹⁾ Ibidem, p. 69. Кnudtzоn, op. cit., 1134-1138. Clay. Amurri the home of the northern semites. 1903. Clay. The empire of the Amorites. 1919. Th. Bauer. Eine Ueberpruefung der Amoriterfrage. ZA. Bd. XXXVIII, 1928, SS. 145-170. Mercer., op. cit., v. I, p. 249. И. М. Дьяконов. Амореи. ВДИ, 1939, IV.

²⁷²⁾ Olmstead, op. cit, p. 140. A. Ungnad. Die aeltesten Voelkerwandertmgen Vorderasiens. 1923, SS. 7-8. Contenau. Asie occidentale ancienne. 1936, pp. 239-240. A. Goetze. Hethiter, Hurriter und Assyrer. 1936, S. 31. F. Hrozny. Aelteste Geschichte Vorderasiens. 1940, SS. 111-113. Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2,1, S. 88. Jean. Рецензия на книгу Speiser. Ethnic Movements in the Near East in the 2 millenium В. С. Baltimore - 1933. Babyloniaca. V. 16, pp. 203-207. Speiser, op. cit.

²⁷³⁾ F. Hrozny. Aelteste Geschichte Vorderasiens. S. 113. {В книге 273-я сноска не обозначена; здесь поставлена к единственному предложению между 272-й и 274-й. HF.}

²⁷⁴⁾ Ibidem.

²⁷⁵⁾ Mercer, op. cit., v. 2, p. 882.

^I) А. Ранович считает, что имя Niqmeas легко объясняется из семитического языка (nqm с хеттским окончанием -as). Однако это мнение нуждается в дальнейшем обосновании (см. ВДИ, 1938, 2(3), стр. 156).

²⁷⁶⁾ Ch. Virоlleaud. La légende phénicienne de Danel. 1936, pp. 17-20, 22-26.

²⁷⁷⁾ Mercer, op. cit., v. 2, p. 838. A. Jirku. Die Wanderungen der Hebraeer. S. 14 sqq. Scheil. RA. 1915, p. 115. Lévy. OLZ. No 91, S. 740. Hallock. The Habiru, in Mercer, op. cit., v. 2, p. 840. King. Letters and Inscriptions of Hammurabi. № 35. Ungnad Babylon. Briefe. № 26. Hall. A season work at Ur, pp. 193-194. Smith. Early history of Assyria, pp. 191-193. Griсe. Records from Ur and Larsa dated in the Larsa Dynasty. №№ 33, 46, 47, 50, 51, 52, 53.

²⁷⁸⁾ G. Dоssin. Les archives épistolaires du palais de Mari. Syria. V. XIX, 2, 1938, pp. 116-117.

²⁷⁹⁾ Mercer, op. cit., v. 2, p. 838. Chiera. AJSL. V. XLIX, 1933, pp. 115-124.

²⁸⁰⁾ Winсkler. Die Hebraeer in den Tell-Amarna Briefen. Semitic Studies..., in memory of Kohut, pp. 605, 607-608. Lods. Israёl. 1930, pp. 58-59.

²⁸¹⁾ Wilsоn. AJSL. XLIX, 1, 1933, p. 279. Meek. Hebrew origine, p. 11. Speiser-Gunn. AASOR. V. XIII, p. 38-40. Peet. Egypt and the Old Testament. Вurney. Judges, p. LXXIV. Вurney. Israels settlement in Canaan, pp. 68-69. Hallock. The Habiru, in Mercer. op. cit., v. 2, p. 839-840. Gоеtze. Hethiter, Churriter und Assyrer. S. 161. Olmstead, op. cit., p. IX.

²⁸²⁾ Wilsоn. AJSL. XLIX, 1933, pp. 275-280. Meek. Hebrew origins, pp. 10-12. Hallock. The Habiru, in Mercer, op. cit., v. 2, p. 839.

²⁸³⁾ G. Cormack, op. cit, p. 12. Кnudtzоn. Él Amarna Tafeln. Lief. 8, Brief № 178, S. 691.

²⁸⁴⁾ Ibidem, Brief 224, Lief. 8, S. 763.

²⁸⁵⁾ Ibidem., Lief. 7, S. 585.

^285а) Ibidem, Brief No 248, Lief. 9, S. 799. Название Тахнука, очевидно, соответствует библейскому и египетскому Г'пк {так. HF}, а также современному Taanak, раскопанному Зеллином. См. Mueller. А. Е. S. 170. Borchardt. № 1079. Denkschriften der Wiener Akademie. Bd. 50, 52. Кnudtzоn, op. cit., Lief. 14, S. 1310. Jirku, op. cit., S. 11.

²⁸⁶⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 193, Lief. 8, S. 719.

²⁸⁷⁾ Ibidem, Brief 242, Lief. 9, S. 787.

²⁸⁸⁾ Ibidem, Brief 301, Lief. 10, S. 899. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 742-743.

²⁸⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 125, Lief. 5, SS. 538-539. Mercer. Op.cit., v. l, pp.416-419. Страна Zalhi, очевидно, не что иное, как египетское Джахи, т. е. страна, лежащая вдоль северносирийского берега и богатая лесом. См. Кnudtzоn, op. cit., Lief. 13, SS. 1227-1228.

²⁹⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 160, Lief. 7, S. 649. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 516-517.

²⁹¹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 151, Lief. 7, S. 625. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 496-497.

²⁹²⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 77, Lief. 5, SS. 384-387. Mercer, op. cit., v. I, pp. 282-283.

²⁹³⁾ Mercer, op. cit., v. II, pp. 454-455.

²⁹⁴⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 7, S. 581.

²⁹⁵⁾ Ibidem, Brief 313, Lief. 10, S. 915. Mercer, op. cit., v. 2, p.756-757.

²⁹⁶⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 288, Lief. 10, S. 871. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 714- 715.

²⁹⁷⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 268, Lief. 9, S. 833; Lief. 14, S. 1326. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 680-681.

²⁹⁸⁾ См. прим. 297.

²⁹⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 44, Lief. 4, SS. 306-309. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 212-215.

³⁰⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 301, Lief. 10, S. 899. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 742- 743.

³⁰¹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 325, Lief. 10, S. 935. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 774- 775, 772-773.

³⁰²⁾ Ibidem, pp. 772-773.

³⁰³⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 161, Lief. 7, S. 653. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 520-521.

³⁰⁴⁾ Весьма возможно, что название города Юрса соответствует египетскому названию города ird в списке городов, покоренных Тутмосом III. V. А. G. М. 1907, I. Taf. II, 60. Mercer, ор. cit., v. 2, р. 758. Jirku , ор. cit., S. 12.

³⁰⁵⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 316, Lief. 10, S. 921. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 760-763.

³⁰⁶⁾ Winckler. Tell-el-Amarna Tablets, p. 365. Кnudtzоn. El Amarna Tablets. Brief 255, Lief. 9, S. 815. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 662-665. Lazzaridès. Evolution des relations internationales de l'Egypte pharaonique. 1922, p. 156.

³⁰⁷⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 264, Lief. 9, S. 827. Mercer, op. cit., v. 2, pp. 674-677. О снаряжении караванов пишет фараону некий Адду-дани в следующих словах: «...свои караваны я снаряжаю и мое лицо обращено на то, чтобы служить царю, моему господину». Кnudtzоn, op. cit., S. 889. Mercer, ор. cit., р. 732-733.

³⁰⁸⁾ Knudizon, op. cit., Brief 143, Lief. 7, SS. 600-601; Lief. 13, SS. 1243. Mercer, op. cit., 2, pp. 474-475.

³⁰⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 101, Lief. 5, SS. 455. Mercer, op. cit., 1, pp. 342-343.

³¹⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 263, Lief. 9, S. 827. Mercer, ор. cit., v. 2, pp. 676- 677.

³¹¹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 269, Lief. 9, S. 833. Mercer, ор. cit., v. 2, 682-683.

³¹²⁾ Rev. Arch. VIII. p. 97. ВДИ. 1938. № 2, стр. 223.

³¹³⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 11, S. 10, 19.

³¹⁴⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 2, Lief. 1, S. 69. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 10-11.

³¹⁵⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 3, Lief. 1, S. 71. Mercer, op. cit., v, 1, pp. 12-1.3.

³¹⁶⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 4, Lief. 1, S. 75. Mercer, op. cit., v. I, pp. 14-15.

³¹⁷⁾ Кnudtzоn, op. cit., S. 75. Mercer, op. cit., v, 1, pp. 16-17.

³¹⁸⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 13, Lief. 2, SS. 101-105. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 38-43.

³¹⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 6, S. 79. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 18-19.

³²⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 11, Lief. 2, S. 99. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 36-37.

³²¹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 8, Lief. 1, S. 89, Brief 10, Lief. 1, S. 95. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 28-29, 32-33.

³²²⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 14, Lief. 2, SS. 107-125. Mercer, ор. cit., v, 1, рр. 42-57.

³²³⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 9, SS. 89-91. Mercer, op. cit., v. 1, рр. 28-31.

³²⁴⁾ Кnudtzоn, op. cit, S. 93. Mercer, op. cit., v. I, pp. 30-33.

³²⁵⁾ Mercer, op. cit., v. I, pp. 24-25.

³²⁶⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 7, S. 83. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 22-23.

³²⁷⁾ Кnudtzоn, op. cit., S. 85. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 24-25.

³²⁸⁾ Hinnatuni или Хинатуна находится около Акко. Название этого города соответствует библейскому названию и современному Gefat. Sanda. MVAG. 1902, 41. Mercer., ор. cit., v. 1, р. 26.

³²⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 8, Lief. 1, S. 87. Mercer, ор. cit., v. 1, pp. 24-27.

³³⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 11, S. 1019.

³³¹⁾ Кnudtzоn, op. cit., S. 127. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 56-59.

³³²⁾ Кnudtzоn, op. cit., S. 129. Mercer, ор. cit., v. 1, pp. 58-61.

³³³⁾ Parrot. Fouilles de Mari. Syria. V. XVIII, 1937, p. 84.

³³⁴⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 11, S. 1019.

³³⁵⁾ Ibidem, Brief 19, Lief. 2, S. 139-145. Mercer, ор. cit., v, 1, pp. 68-73.

³³⁶⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 20, Lief. 2, SS. 152-153. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 76-77.

³³⁷⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 21, S. 1555; Brief 17, S. 134-135; Lief. 2, S. 145. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 78-79, 64-65, 70-73.

³³⁸⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 22, Lief. 2, SS. 155-179. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 78-93, 128-149.

³³⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 29, Lief. 3, S. 267. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 178-179.

³⁴⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Lief. 11, S. 1019.

³⁴¹⁾ B. Meissner. Babylonien und Assyrien. Bd. 1, S. 348.

³⁴²⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 41, Lief. 4, SS. 300-303. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 206-207.

³⁴³⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 41, Lief. 4, SS. 300-303. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 206-207.

³⁴⁴⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 31, Lief. 3, SS. 271-275. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 184-185.

³⁴⁵⁾ Pennsylvania Museum Journal. V. 1, 1910., S. 47 sqq., fig. 31. Reisinger. Kretische Vasenmalerei. S. 12, Taf. 1, 6. Коester. Schiffahrt, 1924, SS. 31, 32. Tomb of Thutmosis. IV, p. 17, № 46082. Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1, SS. 109-110, Anm. 5.

³⁴⁶⁾ Virey. Mémoire de la mission au Caire. V. 1, 2, 1891, Mueller. MVG. 1904, 2, S. 38 sqq. Mueller. Egyptological Researches. 1906, Taf. 5-7. Hall. Annual of the British School at Athens. XVI, 1909. Davies. Metropolitan Museum Bulletin. N. Y. 1926, 41 sqq.

³⁴⁷⁾ Ed. Meyer, op. cit., Bd. 2, 1, SS. 106, 107, 109.

³⁴⁸⁾ Mercer, op. cit., v. 2, p. 892.

³⁴⁹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 40, Lief. 4, SS. 296-299; Lief. 12, S. 1085. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 204-207.

³⁵⁰⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 34, Lief. 3, SS. 281-283. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 192-195.

³⁵¹⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 33, Lief. 3, S. 279. Mercer , op. cit., v. 1, pp. 190-191.

³⁵²⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 35, Lief. 3, SS. 285. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 196-197.

³⁵³⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 37, Lief. 4, SS. 290-291. Mercer, op. cit., v. 1, pp. 198-199.

³⁵⁴⁾ Кnudtzоn, op. cit., Brief 36, Lief 4, S. 289. Mercer, ор. cit., v. 1, pp. 198-199.

³⁵⁵⁾ Knudtzon, ор. cit., Brief 35, Lief. 3, SS. 286-287; Lief. 12, S. 1083. Mercer, op. cit., v. l, pp. 198-199.

Назад К оглавлению Дальше