Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделу Египет

Павлов В.В.
Статуя египтянина римской эпохи из собрания Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина

Древний Восток. Сборник 1.
Издательство «Наука», Главная редакция
восточной литературы, Москва, 1975.
OCR OlIva..

Статуя египтянина (черный базальт, высота 1,25 м, инв. № 5746) принадлежит к числу лучших памятников Московского собрания египетских древностей. Впервые она была воспроизведена В.К. Мальмбергом в каталоге египетской скульптуры Музея изобразительных искусств. Однако автор ограничился здесь лишь описанием памятника, не дав при этом всесторонней атрибуции и мотивированной, уточненной датировки (см. прим. 9), что и позволило мне вновь вернуться к изучению статуи № 5746. (Рис. 1-5. См. вклейку.)

Хорошо сохранившийся памятник был реставрирован: скреплены отбитые ступни обеих ног и голова. Имеется и небольшая реставрация правой руки, несколько выше кисти.

Статуя изображает молодого мужчину в традиционной для египетского искусства позе, с выдвинутой вперед левой ногой. Он облачен в тунику и длинный хитон из более плотной ткани. Памятник в целом проникнут монументальным спокойствием, о чем говорит и строго фронтальная композиция поставленной фигуры, и спокойная гармония широких, красиво расположенных складок. Находящийся за спиной мужчины столб доходит до затылка и образует одно целое со статуей, свидетельствуя о традиционности и родстве нашего памятника со всей предшествующей древнеегипетской пластикой. В то же время с первого же взгляда становятся ясными римско-эллинистические черты, стилистически-своеобразный сплав, который рождается сперва в искусстве птолемеевской эпохи III—I вв. до н.э. и который получает свое дальнейшее развитие в египетской пластике римского Египта конца I в. до н.э. и в особенности первой половины I в. н.э.

Можно отметить полировку статуи, игру глянцевитых поверхностей камня, придающую памятнику особую прелесть и вместе с тем строгость, своего рода холодный академизм. Стиль этот зарождается в египетской пластике Саисской эпохи времени XXVI династии. {90}

Саисские мастера исходят от тонко моделированных портретов с легкой улыбкой на лице конца Нового царства. Однако в пластике времени XXVI династии уже исчезает жизненная правда, теплота искусства Нового царства. Улыбка превращается в холодный прием, застывшую манеру, сохраняющуюся вплоть до искусства египетского эллинизма.

В современной науке в значительной мере расшифровано понятие так называемого «позднего периода» (Sparzeit).

Искусство I тысячелетия до н.э. перестало быть неким нивелированным целым. Многое прояснилось в изучении пластики эпохи Птолемеев и времени римского владычества в Египте, в частности, конкретизировалась и уточнилась та группа памятников, к которой принадлежит и интересующая нас статуя мужчины из Государственного музея изобразительных искусств.

Открытиями в области искусства I тысячелетия до н.э. современная наука обязана главным образом Б. Ботмеру, Г. Дрерупу, К. Боссе и другим ученым¹⁾.

В данном случае нас в первую очередь интересует тот стиль египетского скульптурного портрета, который сформировался в VII в. до н.э., в искусстве Саисской эпохи, времени XXVI династии и который отличался большой обобщенностью формы, суммарностью трактовки деталей и глянцевитой обработкой поверхности твердых пород камня. Последняя особенность является не только техническим завоеванием скульпторов позднего времени, но вместе с тем и их художественно-стилистическим достижением. Саисские мастера достигли большой виртуозности в обработке, в особенности базальта, зеленого шифера, гранита, и нас всегда поражает в их скульптурах игра глянцевитых поверхностей камня. Вместе с тем скульптурные портреты этого времени отличаются необычайным однообразием. В них не передается индивидуальность, но скорее своеобразная типология лица с застывшей однообразной условной улыбкой. Таковы, например, статуэтки из Музея изобразительных искусств и Гос. Эрмитажа²⁾, из музеев Западной Европы и Каира³⁾.

По мнению Б. Ботмера, этот идеализирующий стиль портретной скульптуры Саисской эпохи претерпевает изменения со {91} времени XXVII персидской династии, т. е. с конца VI в. до н.э. Примером может служить статуя Псаметика-са-Неит из Каирского музея⁴⁾. В этом памятнике намечается тенденция к реалистической трактовке натуры и, в частности, к анатомической передаче формы головы. Тончайшая моделировка структуры черепа в голове Псаметика-са-Неит и вместе с тем любование глянцевитой фактурой твердого камня получает свое завершение в известной портретной голове мужчины из черного с зеленоватым оттенком шифера (портрет известен под названием Grüner Kopf, Музей в Берлине, № 12500)⁵⁾. Нюансировка формы этой головы отмечалась уже первыми исследователями египетского искусства, в особенности же Г. Масперо и Биссингом. Здесь важно лишь подчеркнуть, что «зеленая голова» из музея в Берлине, датируемая современными исследователями около I в., являет собой самый поздний образец стиля, о котором здесь говорилось, — стиля, выработанного самим искусством древнего Египта и своеобразно преломленного в пластике римско-эллинистической эпохи. К этому позднему варианту искусства относится и публикуемый нами памятник из Государственного музея изобразительных искусств.

Однако кроме сглаживающей форму обработки камня, кроме этого доминировавшего стиля в пластике I тысячелетия до н.э. развивались и другие направления в искусстве. На протяжении этого тысячелетия Египет находился в тесной взаимосвязи с рядом иноземных культур, в особенности же с культурой греков и римлян начиная с IV в. до н.э. Однако эта взаимосвязь не стирала характера позднеегипетского искусства. В основе своей оставаясь самобытным, оно лишь вбирало в себя и творчески перерабатывало некоторые элементы греко-эллинистической, а позднее — римской культуры. Достаточно для этого привести статуэтку женщины из твердого известняка в Александрийском музее⁶⁾. Она вся дышит прелестью греческого искусства и в то же время как бы обрамлена египетской рамой. По словам Б. Ботмера, статуя «чисто египетская и по позе и по основным формам. Но самым своим существованием обязана грекам». Пластически-греческое начало большой художник выразил здесь в «чисто египетской манере, основанной на долгой {92} традиции». Серия скульптурных портретов, и в частности портреты мужчин из музея в Мюнхене и греко-римского музея в Александрии, показывают ту же стилистическую линию развития⁷⁾. Обе головы, возможно, изображают жрецов. Они украшены своего рода диадемой-обручем с двумя бутонами лотосов над лбом. Голову из музея в Мюнхене Г. Дреруп с большим основанием относил к рубежу II—I вв. до н.э. Примерно теми же годами датирует Б. Ботмер и портрет из музея в Александрии. Обручи же с бутонами лотосов на головах встречаются и раньше, например, в рельефах из гробницы Петосириса конца IV и начала III в. до н.э. Имеются подобные изображения и на более поздних эллинистических рельефах⁸⁾.

Головной обруч с двумя бутонами лотоса видим мы и в статуе из нашего музея. Однако по всему своему характеру и стилю она очень отлична не только от названных здесь мужских скульптурных портретов в музеях Мюнхена и Александрии, но и от длинного ряда близких им памятников с преобладанием греко-египетского начала. Последние отличаются пластической лепкой формы и чисто эллинистической одухотворенностью. Напротив, очень египетская в своей основе статуя из Музея изобразительных искусств холоднее и суше. Форма ее обобщеннее. Композиция лица строго симметрична. Весь образ проникнут большой строгостью. Это сказывается и в величавой поступи фигуры и в отсутствии детализации. Памятник показывает ту чисто египетскую линию развития скульптуры из твердых пород камня, которая зарождается в пластике Саисской эпохи и завершается в искусстве римско-египетского периода.

Современная наука хорошо различает египетское искусство эпохи Птолемеев от искусства римско-египетского с его реминисценциями эллинистической культуры.

Публикуемый мною портрет явно принадлежит к той группе памятников I в., где элементы римского искусства тесно сплелись с египетской пластикой, причем с определенным направлением этой скульптуры, зародившимся в Саисской эпохе. Стиль этой египто-римской портретной пластики из твердых пород камня с ее блестящей обработкой фактуры отличается вместе с тем и от скульптуры греко-египетской с ее пластически мягкой обработкой формы. {93}

Группа скульптуры, с которой мы связываем московский памятник из Музея изобразительных искусств, довольно многочисленна и вполне определенна как по стилистическим, так и иконографическим признакам. Особенности эти были отчасти отмечены уже В.К. Мальмбергом в его каталоге музея, при описании статуи № 5746⁹⁾.

В трех памятниках из музеев в Мюнхене, Каире и Лейдене мы встречаемся не только с одинаковым видом одежды, но даже с мельчайшим совпадением деталей¹⁰⁾.

Во всех трех случаях верхний хитон закрывает лишь левое плечо фигуры; одинаково и положение рук, где левая рука придерживает борт хитона, правая же, согнутая в кулак, свисает вдоль тела. Наш памятник одинаков со статуей из Мюнхена даже в деталях, например, в трактовке нижнего края туники, разделенной треугольниками¹¹⁾. В обоих случаях не отшлифован и цоколь, что особенно бросается в глаза по контрасту с тщательно отполированной, глянцевитой поверхностью статуи. Трактовка же портрета, напротив, очень различна. В мюнхенской статуе непропорционально большая голова пожилого мужчины передана много реалистичнее. В ней есть тот веризм, который обычно отмечается в римских портретах республиканского времени. Портрет же из ГМИИ понят гораздо более условно. При некоторых различиях он все же ближе стоит к голове Хорсихора из музея в Каире¹²⁾. Нашу статую сближает с каирской общий облик несколько холодного, сухого и архаизирующего искусства. То же надо сказать о статуе из музея в Лейдене (рис. 5).

Памятник из ГМИИ — яркий образец того классицизирующего позднего стиля, который возник во взаимосвязи египетской художественной культуры с культурой римско-эллинистической.

Интересно отметить, между прочим, что этот процесс слияния проходил по-разному в скульптуре и живописи. Так, например, в живописных фаюмских портретах явно преобладало греко-эллинистическое начало, в то время как в скульптурных портретах преобладал римский сухографический принцип трактовки формы. В этом можно убедиться, сравнив хотя бы фаюмский портрет пожилого, бритого римлянина конца I в. из Музея {94} изобразительных искусств с издаваемой мною статуей из того же музея¹³⁾. В первом случае налицо очень сочная лепка формы с передачей цветных рефлексов. Вспомним, например, как красиво звучит голубой рефлекс от гиматия на розовой щеке мужчины в фаюмском портрете. Скульптурный же портрет молодого мужчины, напротив, суше, обобщеннее. Форма лица дается здесь очень суммарно, в ней чувствуется какая-то непроницаемость твердого камня. Очень орнаментально и вполне условно трактуются и волосы с бутонами лотоса на обруче. Кстати, исходя из этого атрибута В.К. Мальмберг, вероятно, и предполагал, что в статуе изображен жрец¹⁴⁾.

Трудно установить точную датировку нашего памятника. Статуя относится к римско-египетской эпохе, едва ли раньше последней четверти I в. до н.э., но скорее к эпохе начала империи. Во всяком случае именно к этому времени относили Масперо и Дреруп статую Хорсихора, которая здесь привлекалась как близкая аналогия нашему памятнику. Дреруп видел в ней ту же сухость формы и «жесткую неподвижность структуры лица»¹⁵⁾. Те же черты отмечал и Г. Масперо, устанавливая «некоторые черты сходства с портретом Августа в молодости»¹⁶⁾.

Публикуемая нами статуя молодого мужчины из ГМИИ типична для искусства своего времени. В стиле ее есть своеобразная прелесть позднеегипетского искусства в соединении с чертами, характерными для римской художественной культуры.

Иллюстрации

(в книге на вклейке)

Рис. 1. Статуя мужчины. ГМИИ, базальт, I в.	Рис. 2. Статуя мужчины. ГМИИ, базальт, I в.

Рис. 3. Статуя мужчины. Мюнхен, музей, базальт, I в.	Рис. 4. Статуя Хорсихора. Каирский музей, базальт I в.	Рис. 5. Статуя мужчины. Лейден, музей, I в.

¹⁾ В. V. Bothmer, H, de Meulenaire, H. W. Müller, Egyptian Sculpture of the Late Period, Brooklyn, 1960; H. Drerup, Äegyptische Bildnisköpfe Griechischer und Römischer Zeit, Münster in Westfalen, 1950; K. Bosse, Die Menschliche Figur in der Rundplastik der Äegyptischen Spätzeit von der XXII bis zur XXX Dynastie, Glückstadt, 1936.

²⁾ B.В. Павлов, Египетская скульптура в Гос. Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Малая пластика, М., ГМИИ, 1949, табл. 48 а, б, 49 б; М.Э. Матье и В.В. Павлов, Памятники искусства Древнего Египта в музеях Советского Союза, М., 1958, № 86. 87.

³⁾ «Propyläen-Kunstgeschichte», II, 1925, стр. 437, 438.

⁴⁾ В.V. Воthmеr, Н. do Meulenairе, Н.W. Müller, Egyptian Sculpture…, табл. 61, № 154; табл. 62, № 155—157.

⁵⁾ Вопрос о датировке Берлинского памятника полно освещен Б. Ботмером (В.V. Воthmеr, Н. de Меulenaire, Н.W. Müller, Egyptian Sculpture…, табл. 117—119), а также Дрерупом (Н. Dreruр, Äegyptische Bildnisköpfe Griechischer…, табл. 1, стр. 7 и прим. 12).

⁶⁾ В.V. Bothmer, H. de Meulenaire, H. W. Müller, Egyptian Sculpture..., № 95, табл. 88—89; M.Э. Матье и В.В.Павлов, Памятники..., № 98; В.В. Павлов, Египетская статуэтка женщины из собрания ГМИИ, — сб. «Культура античного мира», М., 1966.

⁷⁾ В. Bothmer, Egyptian Sculpture of Late Period, табл. 117, № 126; Bissing und Вruсkmann, Denkmäler Äegyptischer Sculptur, табл. 109—110; H. Drerup, Äegyptischu Bildnisköpfe Griechischer…, табл. 6.

⁸⁾ В. Bothmer, Egyptian Sculpture..., текст к табл. 117; М. Ch. Рiсаrd, Les Influences étrangèes au tombeau de Petosiris, — «Bulletin de l'Institut Frangais d'Archéologie Orientale du Caire», Le Caire, 1931, XXX; A. Sсhаrff, Ein Spätzeitrelief des Berliner Museums, — ZAS, Bd 74, 1938, стр. 41.

⁹⁾ В.К. Мальмберг, Б.А. Тураев, Описание египетского собрания. Статуи и статуэтки Голенищевского собрания, Пг., 1917, стр. 72, табл. XII, 4.

¹⁰⁾ Bissing und Bruckmann, Denkmäler…, t. 108; E. Driоtоn, Encyclopedie photographique de l’ Art, Le Musee du Caire, 1949, t. 217—218; В. Н. Stricker, Graeco-Egyptische Private Sculptur, — «Audheidkundige Medelingen oit Het Rijksmuseum van Oudheden te Leiden», 1959, XL.

¹¹⁾ Вissing und Bruckmann, Denkmäler…

¹²⁾ E. Driоtоn, Encyclopedie photographique de l'Art, табл. 217— 218.

¹³⁾ В. Павлов, Египетский портрет I—IV вв., М., 1967, табл. 31.

¹⁴⁾ В.К. Мальмберг, Б.А. Тураев, Описание египетского собрания.

¹⁵⁾ Н. Drerup, Äegyptische Bildinisköpfe Griechischer…

¹⁶⁾ Г. Масперо, Египет, М., 1911, стр. 323, рис. 483.