Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Фрейденберг М.М. [Рец. на:] H. П. Мананчикова. Дубровник XIII — первой половины XV века. Проблемы торговли. Изд-во Воронежского университета. 1999. 207 с.

Вопросы истории, 2001, № 8.
[162] — конец страницы.

Книга Н. П. Мананчиковой, доцента Воронежского университета посвящена весьма существенным для истории Дубровника проблемам: торговле Дубровника, ее организации, купеческому капиталу и его роли, торгово-предпринимательской деятельности в этом городе.

Автор знакомит читателя с ранней историей Дубровника, эволюцией системы управления городом. Рассматривая общественно-политическое сознание горожан, Мананчикова обращается к сочинениям современников, в первую очередь, книге итальянского гуманиста Филиппа де Диверсиса, несколько лет жившего и работавшего в Дубровнике; его «Описание» подвергнуто вдумчивому анализу, хотя возможно и несколько растянуто. Во всяком случае все, что интересовало итальянца в Дубровнике, попало в поле зрения автора. Менее детально проанализировано сочинение второго автора, также писавшего о Дубровнике, Венедикта Котрулевича. Вот только стоило ли идеям Котрулевича приписывать «силу боевого оружия, направленного против господства феодальной знати» (с. 45)?

Удачен раздел «Роль праздников в консолидации населения средневекового города» (с. 46-52). И выбор самой темы для исследования, и множество красочных подробностей из городского быта, и вывод автора («праздники свидетельствовали о принадлежности горожан ко всему огромному христианскому сообществу» — с. 54), пусть и несколько упрощенный, свидетельствуют, что автор серьезно размышлял и над этой стороной городской жизни.

Материал, собранный автором о торговле и ее организации в Дубровнике, демонстрирует умение исследователя. К сожалению, здесь воспроизведены избыточные данные. В ряде случаев этот материал повторяется без особой необходимости, как, например, перечень товаров — зерна, кожи, мехов, воска, а чаще всего металлов. Заслуживает внимания ряд точных характеристик [162] автора, например, о «трехслойной» структуре торговли (в один «слой» включен обмен между западным и восточным берегами Адриатики, продовольственные и сырьевые товары, в другой — ремесленные и промысловые изделия, и в третий восточные товары, пряности, дорогое оружие) (с. 73).

При характеристике социальной структуры и видов торговых объединений автор приводит обширный список участников морской торговли — капитанов, судовладельцев, матросов и проч. Здесь автору следовало бы объяснить долевое владение кораблем; утверждать же, что в Дубровнике производились все финансовые операции, известные в Европе (с. 69), пожалуй не стоило.

Мананчикова хорошо изучила и описала систему торговых объединений. Посвященная им глава самая удачная в книге. И вывод автора относительно распространения службы торговых агентов, приходящих на смену компаньонам, важен и обоснован.

Затем Мананчикова переходит к анализу новой экономической категории — купеческого капитала. Здесь заслуживает внимания ряд ее наблюдений (например: «кредитный капитал [в эти годы] еще не отделился от торгового и у нас есть все основания считать кредитную торговлю... сферой деятельности купеческого капитала» (с. 104).

Пишет ли Мананчикова о финансовой активности дубровчан, о социальном содержании экономических явлений или о житейских ситуациях в среде горожан, она, к сожалению, увлекается усложненными формулировками. Возьмем, например, такую словесную конструкцию: «Организация отдельных отраслей торговли приобретала характер более или менее отлаженной системы, где торговые общества были одним из ее звеньев» (с. 110). Конечно, вдумчивый читатель доберется до смысла, но зачем автору облекать свою мысль в такие мудреные построения?

Еще один пример. По мысли Мананчиковой, ряд производств (мельничное дело, добыча кораллов, судостроение) субсидировались именно купеческим капиталом (с. 125-130). Но где уверенность, что это именно так, что инвестиции делались за счет именно этого капитала? Ведь солидные денежные средства могли свободно создаваться и в, скажем, аграрной сфере. Многие дубровчане были крупными землевладельцами, получали со своих земель значительный доход. Мананчикова, разумеется об этом отлично знает, но умалчивает, поскольку это не укладывается в ее схему отношений торгового капитала с остальным дубровницким обществом.

Нечто сходное происходит и тогда, когда речь заходит об элементах раннебуржуазного развития, которые автор обнаруживает в Дубровнике. Известно, что одним из примеров является история создания крупной сукнодельческой мастерской, «мануфактуры» Петра Пантелы (с. 134-150). Но Мананчикова считает, что таких примеров было много. Она пишет о «предшественниках пролетариата», о «мизерной оплате труда», о «жестокой эксплуатации». Картина предбуржуазного развития в Дубровнике под ее пером становится более впечатляющей, чем это было на самом деле. Налицо известная модернизация дубровницкой действительности. Приведу один только довод против тезиса об обнищании низовых слоев дубровницкого общества. Хорошо известно, что и у дубровчан и у других далматинцев всегда были дополнительные источники, чтобы не умереть с голоду: работа в порту по разгрузке и погрузке прибывших кораблей, матросская служба, долевое участие в морских экспедициях, наконец, колонат, работа арендатором на чужих землях. Учесть эти обстоятельства было необходимо.

Серьезно написана глава о роли торговли и купеческого капитала Дубровника в социально-экономическом развитии Сербии и Боснии. Автором собран и проанализирован важный материал. Аналогичны и наблюдения относительно организации горнорудного дела в этих землях (с. 151-164).

Хочется заметить, что счетной единицей в рассматриваемые времена была, конечно, либра, а не либр (отсюда и лира); раша и склавина не два вида грубошерстных тканей, а один; не ясно, что значат «поденщики города»; «прокуратор» (это просто уполномоченный); Будапешта в те годы, понятное дело, еще не было.

Существенная особенность рецензируемой книги — манера, в которой она исполнена; ход мыслей автора, язык, заметно отличаются от предшествующих работ Мананчиковой. [163]