Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Уваров П.Ю. [рец. на:]
А. Л. ЯСТРЕБИЦКАЯ. Европейский город (Средние века — раннее Новое время). Введение в современную урбанистику. М. ИНИОН. 1993. 272 с.

Вопросы истории.
1994. № 12. стр. 181-182.
OCR OlIva.

Книга кандидата исторических наук А. Л. Ястребицкой помогает составить представление о современных течениях в зарубежной историографии по проблемам урбанистики. Как показано в этой книге, для современной историографии средневекового города характерен отказ от монизма. Кажется, ушли в прошлое дебаты о том, из чего произошел город — сохранившегося античного муниципия, епископской или графской резиденции, союза германских купцов или поселения бедных ремесленников. Европейские средневековые города могли иметь различную предысторию, но существенна сама единовременность их возникновения, роста и становления в XI—XII вв., когда сложилась особая ситуация, вызвавшая к жизни спонтанную урбанизацию. Существует много объяснений причин этого явления, но ни одно из них не стало пока общепринятым.

Автор рассматривает подходы современных историков к определению сущности города, его специфике и роли в средневековом обществе. Можно считать укоренившимся веберовское определение западного города, в котором подчеркнута правовая обособленность и «внутренняя связь» городских элементов. Приводимое Ястребицкой возражение насчет того, что такой крупнейший город средневековья как Константинополь не имел собственного права, говорит лишь о том, что он еще не был городом в западном смысле слова, как и Византия не стала средневековым обществом западноевропейского типа.

Современные историки-урбанисты, похоже, уходят от ответа на вопрос о месте города в средневековой социальной системе. Есть элементы полемики между французским социологом-структуралистом И. Барелем (называвшим городскую систему «союзником системы феодальной») и Ж. Ле Гоффом. Последний опирается на авторитет историков, участвовавших в написании коллективной «Истории городской Франции», и прослеживает симбиоз «феодализма» и «города». Вероятно, только после того, как будет завершено переосмысление понятия «феодализм» (или «сеньориального строя»), снова вспыхнут споры о месте в нем города. Пока же большинство медиевистов склонны концентрировать свое внимание на интеграции города в окружающей среде, а не подчеркивать его сущностные отличия.

Характеризуя современное состояние средневековой урбанистики, можно вслед за Ястребицкой выделить следующие ее особенности. Присущее ей еще в первой половине XX в. стремление к глобальной, всеобъемлющей истории реализуется ныне на единственно возможном уровне — в локальных исследованиях. Отход от монокаузальности при объяснении причин возникновения городов вовсе не означает отказа от изучения их генезиса.

Привлечение данных археологии, топонимии, картографии позволило предложить различные типологии предгородских образований. Особый вклад в эту работу внесли восточноевропейские историки.

Для современной историографии характерна, по мнению автора, переоценка роли сеньоров в жизни городов. Их влияние чувствовалось не только на ранних, но и на поздних этапах развития средневекового города. «Коммунальные революции» представляются скорее исключением, чем правилом. И даже знаменитая формула «городской воздух делает свободным» трактуется многими как частный случай феодального иммунитета. Повышенное внимание к «вертикальным» связям в средневековом городе вполне закономерно, как реакция на «романтическую», «антифеодальную» концепцию историков-урбанистов. Однако это не должно заслонять изучения специфически городских «горизонтальных» связей.

Городская специфика изучалась историками 50–60-х годов на примере коллективных представлений их жителей. Горожанам было свойственно новое восприятие времени; понятие риска и погоня за прибылью причудливым образом сочетались у них с чувством меры и стремлением к праведной жизни. Историки, пишет Ястребицкая, почти единодушно отмечали нарастающую рационализацию жизни горожан, особые формы их религиозности. На 60–70-е годы приходится расцвет историко-демографических исследований. От споров по поводу исчисления городского населения и продолжительности жизни горожан историки постепенно перешли к истории семьи и к тому, что в англосаксонской литературе получило название «gender history». В результате этих работ удалось показать многообразие и сложность эволюции семейных отношений, социально-психологическую обусловленность отношений между полами.

В книге подчеркивается, что особой темой в «новой урбанистике» является история «малых городов». Они были обойдены вниманием предыдущих поколений историков, очевидно из-за скудости источников. Однако именно в них жило большинство средневековых горожан. Их развитие определяло степень и ритмы урбанизации европейских регионов. Большое значение имеет при этом изучение материала славянских земель. Подобные исследования, полагает Ястребицкая, помогут перейти от сопоставления отдельных примеров к комплексному исследованию средневекового урбанизма в его общеевропейском контексте.

Из книги видно, что современная урбанистика столкнулась с рядом новых вызовов. Впрочем, автор оставляет эти проблемы «за кадром», сосредоточиваясь в основном на итогах определенного историографического этапа. Между тем идеи М. Фуко, П. Рикера, Ф. Деррида вновь поставили вопрос об исследовательском инструментарии историков-урбанистов, «Лингвистический поворот», «психоистория», «семиотизация истории» заставили многих исследователей усомниться в возможности изучения «объективных», надличностных структур, а то и в самом их существовании.

Хотя урбанистику этот кризис поразил в меньшей степени, чем другие области исторического знания, но и ей предстоит найти свой ответ на этот вызов. Вероятно, историки средневекового города будут искать новые пути сочленения «объективных» структур с внутренними культурно-психологическими мотивами деятельности горожан, вновь обратятся к проблемам соотнесения общего и индивидуального, станут с большим вниманием относиться к эпистемологическим вопросам.

Впрочем, это далеко не первый кризис, переживаемый урбанистикой. И весьма уместно обращение автора к ранее неопубликованному «Введению» к монографии оригинального русского историка Н. П. Оттокара. Можно согласиться с оценкой его как одного из предшественников «новой исторической науки», «глобальной истории», хотя бы потому, что Оттокар, как и его более известный современник Л. П. Карсавин, обостренно воспринимал методологическую самоуспокоенность позитивистской историографии. Он выступал против химеры «коммунальных революций», против недооценки роли феодалов в городах, подчеркивал множественность конкретно-исторических вариантов городского развития.

И сейчас актуальны слова Оттокара о необходимости «преодолеть то неизбежно вырастающее между историком и изучаемою им действительностью средостение, которое слагается из привычных предпосылок, подходов, интересов и точек зрения», отказаться от веры в реальное существование социологических абстракций, расхожих исторических представлений, «дематериализующихся» при столкновении с конкретным материалом. Оказавшись в ситуации методологического кризиса, историк ухватывается за нить Ариадны, обращается к изучению многообразной реальности. Думается, что этот призыв найдет отклик у любого современного урбаниста.

Столь же неожиданно современными выглядят многие мысли немецких и французских историков 30–40-х годов. В этом и состоит значение историографических работ подобных рецензируемой книге, — не только давать представление о новейших достижениях историков и классифицировать их по школам и направлениям, но с позиций современности каждый раз открывать круг проблем, сохраняющих научную значимость.