выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
«Бог ведает какими, милый сын,
Извилистыми, темными путями
Достал корону я, как весь мой век
Она мне лоб заботой тяжелила».
Шекспир, «Король Генрих IV»
«[Генрих IV], чтобы завладеть честью и славой короны
упомянутого королевства Англии, в прошлые времена,
пустив в ход некие бесчестные средства, лишил этого звания
своего первого кузена Ричарда, короля Англии.
Энгеррац де Монстреле, «Хроники»
Существует легенда, согласно которой в сентябре 1387 года Генрих Болингброк, граф Херфорд, — будущий король Англии Генрих IV, — спешил из Виндзора в Уэльс, чтобы успеть к рождению своего первенца. Когда он переплывал через реку Уай возле Волфорда, паромщик сообщил ему о том, что его жена родила сына. Его радость была так велика, что он тотчас дал этому человеку право на все паромные пошлины и сборы.
Мальчик родился в надвратной башне замка Монмута в Южном Уэльсе. (По иронии судьбы человек, которому было суждено принести столько несчастья валлийцам, родился в Гвенте.) Его отец был сыном [20] Джона Гонта, герцога Ланкастерского, который, в свою очередь, был третьим сыном Эдуарда III; следовательно, Болингброк был первым кузеном короля Ричарда II, отцом которого был Черный Принц, старший сын Эдуарда. Все же ребенку не дали имя Ричарда или Эдуарда, а назвали, как и Болингброка, Генрихом. По всей вероятности, это было следствием брака Гонта с наследницей графов Ланкастерских, которые являлись младшей ветвью Плантагенетов, потомков Генриха III. Как в тесном кругу утверждал Гонт, они являлись правомочными наследниками трона Англии.
Мать маленького Генриха, Мэри Боган, была одной из двух невероятно богатых наследниц последнего графа Херфорда. Первоначально ей была уготована участь быть заточенной в монастыре, но Гонт не мог допустить, чтобы такой лакомый кусок уплыл из его рук и попросил ее руки для своего сына, которому был гарантирован титул его покойного тестя. Мэри подарила Болингброку еще трех сыновей и двух дочерей. В 1394 году в возрасте всего 24 лет она скончалась.
Она принадлежала к одному из наиболее августейших семейств средневековой английской знати. Боганы имели нормандское происхождение и прибыли в Англию вместе с Завоевателем из Богони в Нормандии.a) С Плантагенетами их связывали различные брачные связи. Мэри была потомком Эдуарда I. Ее отец имел передаваемый по наследству титул высшего коннетабляb) Англии, он был графом Херфордом, графом Нортгемптоном и графом Эссексом. Он вступил в брак с дочерью графа Арунделя и был самым тесным образом [21] связан с каждым благородным домом страны. Ее сестра была замужем за младшим братом Гонта, Томасом Вудстоком, герцогом Глостерским, который был дядей мужа Мэри. Все огромное наследство Боганов было поделено между двумя девушками: все валлийские поместья отошли к Мэри, по этой причине Болингброк был графом Херфордом и Генрих родился в Монмуте. Воспоминания о ней сына были весьма смутными, но, тем не менее, став королем, он немедленно приказал на могиле матери в Лестере поставить ее скульптурное изображение. Это было, по-видимому, реакцией на то, что за скульптурой его отца в Кентерберийском соборе возлежала величественная фигура его мачехи.
Кроме короля из «Дома Ланкастеров» (именно такое прозвище он получит в скором времени) происходила еще одна видная родовая ветвь — Бофоры. Это было левостороннее ответвление семейства — дети Гонта от его третьей жены, Екатерины Роелт (обычно называемой Екатериной Суинфорд), появившиеся на свет задолго до того, как их родители сочетались браком. Имя «Бофор» они получили по названию замка Гонтов во Франции. Их было три довольно способных сына — Жан, Генрих и Томас, и дочь, Джоан, ставшая женой богатого, могущественного и тщеславного герцога Вестморланда.
В «тихие годы» буйного правления короля Ричарда жизнь Генриха Монмутского была довольно спокойной. У него и братьев была одна спальня и одна воспитательница на всех, хотя в более поздние годы они жили раздельно. Еще у него была нянька, к которой он был очень привязан. Заняв место на троне, он установил для нее приличное содержание. До 1419 года была жива его бабка, Джоан, графиня Херфорд, которую он [22] очень любил и часто навещал. В завещании, которое ему пришлось составить в 1415 году, он дважды упоминал ее, называя «наша дражайшая бабушка». Нам известно, что в детском возрасте, когда ему было восемь лет, в Лестере он перенес, по крайней мере, одну опасную болезнь. Каких-либо других подробностей о его раннем детстве, кроме некоторых деталей, не сохранилось, поскольку никто не видел в нем будущего короля Англии. Единственным исключением, пожалуй, был Гонт, его не слишком везучий дед, который, несмотря на тонкий расчет в женитьбе и постоянное участие в интригах, все же не сумел, как предполагал, обеспечить себе трон Кастилии или Португалии.
Нет никаких сомнений в том, что внук часто навещал Гонта в его загородном дворце в Кенилуорте в Йоркшире. Герцог из-за того, что ему некуда было тратить свои огромные богатства, перестроил массивный замок из красного песчаника. Несмотря на то, что он был частично разрушен во время Гражданской войны, все же уцелевшие стены обеденного зала дают нашему современнику представление о том, каким величественным зданием был замок в дни Генриха V. К сожалению, давно ушел в небытие балочный банкетный зал, известный под названием «The Plesaunce» (радость, удовольствие), что располагался на территории поместья рядом с озером. Во времена своего правления Генрих часто с двором наведывался в Кенилуорт, который, несомненно, был его любимой резиденцией.
Главным наставником Генриха стал его богато одаренный молодой дядя Генрих Бофор. Однако достоверных сведений о том, что он находился в Оксфорде в то время, когда Бофор был в университете почетным ректором, не имеется. Согласно Вестминстерским [23] хроникам мальчик получал все развлечения, в которых участвовала знать того времени. Особенно ему нравились разведение охотничьих птиц и соколиная охота, страсть к которой он сохранил на всю жизнь. Очевидно, его обучали также и военному искусству. Кроме того, он учился играть на арфе и гитаре. В отчетах герцогства Ланкастерского имелась статья о расходах на струны для его арфы, что составляло 8 пенсов. Отсюда началась его любовь к музыке (известно, что он играл на арфе во времена военных кампаний во Франции).1) Он умел читать и писать по-английски и по-французски. В возрасте восьми лет он также начал изучать латынь. Предполагается, что подобно другим мальчикам своего круга, видеться с отцом ему приходилось нечасто.
В октябре 1398 года одиннадцатилетний «лорд Генрих Монмутский» был призван своим кузеном Ричардом II ко двору. Несмотря на то, что мальчик получил «королевский дар» в 500 фунтов, он фактически был заложником и жизни его грозила опасность. Его отец Болингброк был изгнан за роль, которую он сыграл в уничтожении любимцев Ричарда за десять лет до этого, а также потому, что был наследником Джона Гонта, богатейшего человека Англии. Всего один год прошел с тех пор, как в тюрьме в Кале по распоряжению Ричарда был убит его дядя, герцог Глостерский. Он, несмотря на «кроткие и смиренные» мольбы о милосердии, был задушен в своей пуховой постели. Поэтому молодой Генрих не слишком уютно себя чувствовал рядом с троном.
Его отец, Генрих Болингброк, граф Дерби и герцог Херфорд, был красивым, хорошо сложенным мужчиной, носил завитые усы и небольшую раздвоенную бороду на королевский манер. Он родился в 1367 году [24] и был всего на три месяца моложе Ричарда. Как мы уже говорили, в его роду было две ветви Плантагенетов. Несмотря на то, что Генрих никогда не отказывал своим желаниям и был дамским любимцем, он одновременно оставался хорошим солдатом, который прекрасно умел фехтовать и любил рыцарские поединки, участвовал в крестовых походах. Он посещал госпитальеровc) на Родосе и находившееся в осаде королевство Кипр. На стороне тевтонских рыцарей сражался в Пруссии и Литве против последних язычников в Европе. Пожалуй, из всех Плантагенетов ему довелось путешествовать больше, чем кому бы то ни было. Он побывал в Венеции, Милане, Вене и Праге. Куда бы он ни ехал, всегда брал с собой домашний оркестр, состоявший из барабанщиков, трубачей и волынщиков (дудочников). Сам он тоже был настоящим музыкантом. Кроме того, он был на удивление хорошо начитан. Ему были знакомы английские и французские книги, хотя предпочтение он отдавал французскому языку. Иногда он цитировал что-нибудь из латыни.
Несмотря на все эти изысканные манеры, у Болингброка мало было общего с королем Ричардом, который так и не простил графу участие в мятеже против него в 1387 году, а также то, что в 1388 году тот участвовал в сражении против армии его фаворитов при Редкоут [25] Бридж, где все они были уничтожены. Кроме того, у короля были подозрения, что Болингброк строил планы свержения его с трона. Несмотря на факт, что Ричард в 1398 году дал графу титул герцога Херфорда, он был преисполнен решимости не позволить Болингброку завладеть бесчисленными богатствами Гонта. В тот же год, немного погодя, Болингброк посредством Гонта сообщил королю, что герцог Норфолкский предупредил его о том, что король не простил им участия в событиях при Редкоуте. Тогда же в присутствии короля он обвинил Норфолка в предательстве. Герцог с выдвинутыми против него обвинениями не согласился, и Ричард передал спор на рассмотрение парламентского комитета. Комитет, который, как всем было известно, находился под контролем короля, вынес решение разрешить спор в единоборстве.
Поединок должен был состояться в Ковентри в день Св. Ламберта (16 сентября) 1398 года и стать важным событием года. Болингброк был фаворитом из-за своей силы и мастерства. В назначенный день он появился в доспехах на белом боевом коне, покрытом синими и зелеными роскошными бархатными попонами, на которых золотой нитью были вышиты лебеди и антилопы. Боевая лошадь его противника была украшена алым бархатом, расшитым серебряными львами и тутовыми деревьями. Но король, бросив со своего помоста жезл, остановил поединок. Он осудил герцога Норфолкского на пожизненное изгнание, а Болингброка — на десять лет. Ему не нужна была победа ни одного из них, он хотел уничтожить их обоих.
Любой мальчик, доведись его отцу принимать участие в таком единоборстве, почувствовал бы священный трепет. Несомненно, молодой Генрих Монмутский [26] испытал немалое разочарование по поводу того, что поединок не состоялся. Несомненно, изгнание отца не могло не удручить юношу. С другой стороны, именно оно послужило причиной его призвания ко двору.
Король Ричард был опасной фигурой, нервным и властным, недоверчивым и не вызывающим доверия, подверженный приступам яростного гнева. Расправы над дядей мальчика — Глостером ему показалось мало и он в том же 1398 году без суда и следствия приказывает обезглавить в Тауэре графа Арундела. Кроме того, он приговаривает к вечному изгнанию архиепископа Кентерберийского (брата Арундела) и графа Уорвика. Последнему удалось спасти собственную жизнь только благодаря тому, что он валялся в ногах короля и молил о прощении. Все они, как и Генрих Болингброк, принимали участие в мятеже 1388 года. С Болингброком король еще до конца не рассчитался. В этот период правления Ричарда бывали дни, когда он сидел в короне на троне с обеда, который начинался в 9 часов утра, и до сумерек. Такой порядок мог продолжаться изо дня в день, в полной тишине и при всем дворе. Любой, кто попадался ему на глаза, должен был падать на колени. Вот уже целый год длились дебаты о провозглашении его императором Священной Римской империи (вместо императора Венцеля Пьяницы, которого должны были в скором времени сместить). Эстет, чей двор считался в Европе одним из самых элегантных, с его утонченными манерами, несомненно, не мог не изумить юного заложника. Удивительным было и начало применения при дворе носовых платков — «маленьких кусочков (ткани), предназначавшихся для того, чтобы король мог носить их в руке и по мере надобности вытирать и прочищать свой нос». Но деликатные манеры короля никогда не [27] останавливали его против кровопролития. Несмотря на то, что внешне Ричард как будто полюбил юного Генриха, мальчик не мог не испытывать волнения и беспокойства в присутствии этой внушающей священный страх коронованной и помазанной на царство особы. Мальчик, осознававший свое собственное величие, не мог не понимать, что эта особа была врагом его, Генриха Монмутского, сына изгнанного отца.
Несмотря на то, что Ричард проявлял все признаки мании величия, он был далеко не глупым, более того, он был довольно умен, особенно в вопросах, когда речь шла о его собственном благе. Это хорошо просматривается по его отношению к Столетней войне, в которой себе снискали славу и его дед, и его отец. Конфликт между Англией и Францией разгорелся еще в начале века. Он возник при попытке французской монархии распространить свою власть на герцогство английских королей Гиень в юго-западной Франции, столицей которого был город Бордо. Частично причиной его послужили также притязания Эдуарда III на французский трон, обоснованные тем, что он был наследником своего деда по материнской линии Филиппа IV Красивого. После нескольких ошеломляющих побед Эдуард согласно мирному договору 1360 года в Бретиньи утвердил за собой власть над большей частью юго-западной Франции. Кроме Гиени, под его владычество подпадали Пуату и Лимож, а также некоторые другие районы. За эти земли он согласился отказаться от своих притязаний на французский трон. Однако ему не удалось отвоевать во Франции все земли, в которых в XII веке правил его предшественник Генрих II. Особенно заметной была потеря герцогства Нормандского. Более того, тонкий расчет Карла V и коннетабля дю Дюгекленаd) быстро [28] помогли вернуть Франции все территории, потерянные в Бретани.
Ричард вскоре понял, что Англия просто не может себе позволить продолжать войну, поскольку расходы на нее были источником ослабления английской монархии. В восьмидесятые годы XIV века парламент неоднократно отказывался вводить налоги, необходимые для ее содержания, проявляя тем самым нескрываемое желание в большей степени контролировать центральную власть. Он восхищался французской цивилизацией и французской роскошью, проявляя странное для его возраста безразличие к воинской славе. Он был совершенно прав, полагая, что сравнительно бедная Англия с ее немногочисленным населением не должна была пускаться в заморские авантюрные завоевания. Тем не менее, он явно переоценивал силу Франции, иллюзорное представление о которой создавалось блеском и богатством монархов Валуаe) и французской знати. Последняя была не только куда богаче и независимее своего короля, который к тому же страдал продолжительными приступами безумия, случавшимися с ним все чаще и чаще. Вследствие этого во Франции не было сильного национального руководства. Ведутся даже споры о том, что в этот период своего развития Франция была не единой нацией, а собранием отдельных национальностей. Однако, несмотря на обилие всевозможных диалектов и традиций, это все же преувеличение. Несмотря на свою независимость, высшая знать, тем не менее, как и остальное дворянство, взирала на короля [29] как на главную политическую фигуру в стране, хотя во Франции и не существовало такой тесной связи между ними, какая была между короной и парламентом в Англии. Ричард был настолько серьезно настроен на установление мира между Францией и Англией, что обдумывал вопрос об отделении Гиени от английской короны, посадив там независимым совереном своего дядю — герцога Джона Гонта. Его план ничего не дал. Однако английскому королю удалось добиться компромисса — двадцативосьмилетнего перемирия. В доказательство своей доброй воли он даже женился на дочери французского короля, Изабель. Более того, он пошел еще дальше, пытаясь заставить английскую церковь порвать с папой Урбаном VI в Риме и подчиниться папе Клименту VII в Авиньоне, поскольку французы поддерживали последнего.
Ричард был крайне непопулярен во всех кругах Англии, разве что за исключением отдельных районов страны. Особое негодование вызывали его попытки освободить монархию от диктата палаты лордов и общин, его властное обращение с высшей знатью и лондонским Сити, его беспомощное правление и личная экстравагантность, но более всего — его своевольное обложение налогами, что в конце концов привело к крестьянскому восстанию. Его профранцузская политика, хотя она могла привести к облегчению налогообложения, была ненавистна. Его убитый дядя, герцог Глостерский, возглавлял антифранцузское лобби, которое, несмотря на то, что принимало участие в крестовом походе, немало порадовалось, услышав, что в 1396 году при Никополе турки устроили «этим редким хвастунам французам» кровавую бойню. Англичане с гордостью вспоминали завоевания Эдуарда III и Черного Принца, [30] победы при Креси и Пуатье, когда был пленен и доставлен в Лондон король Франции. Они также с острой ностальгией вспоминали о награбленном добре и выкупах, которые потекли обратно через пролив; теперь больше не существовало перспективы, открытой ранее для всех слоев общества, — разбогатеть на французской добыче. Более того, теперь достаточно было прочитать Чосера (чьи стихи особенно были популярны при дворе и кто родился всего на полвека раньше Генриха), чтобы понять, что французский язык перестал быть языком правящих классов и даже ученых, хотя в официальных кругах в некоторых формальных случаях его все же использовали. Когда королем был Генрих, вся его переписка велась по-английски. Слишком широко распространилась ненависть и отвращение ко всему французскому. В одном из произведений поэта этого времени Юсташа Дешама английский солдат кричит: «Французский пес, ты ничего не делаешь, лишь только весь день напролет пьешь вино!»2)
Существовал также и элемент страха. Французские пираты постоянно преследовали английские суда и совершали налеты на южное побережье острова. По сообщению Фруассара, англичане открыто заявляли о том, что их может погубить их собственный король: «у него такое французское сердце, что он не может скрывать это, но придет день, и ему придется сполна заплатить за все».3)
Неудавшийся план Ричарда сделать из Гонта независимого герцога Гиенского основывался до некоторой степени на надежде, что тот покинет Англию и обоснуется в Бордо. Он был опасно близок к престолонаследию. Детей у короля не было, и в 1398 году его жене, Изабель Французской, было всего девять лет, в то [31] время, как предполагаемому наследнику трона, Эдмунду Мортимеру, графу Марчу, потомку сына Эдуарда III по материнской линии, было семь. В то время ходил слух о том, что Гонт изготовил фальшивую хронику, из которой явствовало, что у его сына были все права на трон. Жена Гонта, Бланка Ланкастер, была старшей из потомков Эдмунда Горбатого, графа Ланкастера, который, как считалось, был вторым сыном Генриха III и младшим братом Эдуарда I. На самом же деле, по слухам, Эдмунд был старшим сыном Генриха III, который был представлен младшим только из-за своего уродства. Следовательно, все правившие Англией короли с тех пор были незаконными, а настоящим, законным престолонаследником был Генрих Болингброк. Хардинг указывает также на то, что копии поддельной хроники Гонт поместил во многие влиятельные монастырские библиотеки. Мы не знаем, был ли Гонт действительным автором этой версии, тем не менее в 1399 году такая легенда, несмотря на ее абсурдность, действительно была в ходу.4)
«Старый Джон Гонт, освященный веками Ланкастер», великолепный, королевских кровей, дед Генриха умер в феврале 1399 года в возрасте 59 лет, что по стандартам того времени считалось преклонным возрастом. В Англии никогда еще не было такого богатого и могущественного принца крови. У него наряду с многочисленными поместьями имелось тридцать замков, располагавшихся, в основном, на севере, в центральных графствах и Уэльсе. В военное время он мог сразу выставить для королевского войска 1000 вооруженных рыцарей и 3000 стрелков. Его герцогство Ланкастерское было практически независимым государством, в пределах которого предписания короля не значили [32] ровным счетом ничего. В Лондоне его дворец Савой был столь же великолепен, как и любой дворец его царственных племянников. В марте Ричард, несмотря на свои заверения о том, что Болингброку будет разрешено унаследовать имения отца, объявил, что земли и вся собственность покойного герцога Ланкастерского переходят в собственность короны и что изгнание Болингброка вечно.
После того, как король таким существенным образом пополнил свои ресурсы, он решил предпринять экспедицию в Ирландию, где большая опасность угрожала крошечной территории Пейл, в районе Дублина, и Килдара, единственной области, находившейся под непосредственным управлением англичан. В 1398 году возле Келлса попал в засаду и был убит О'Тулами и О'Брайенами вице-король Ирландии, граф Марч (предполагаемый престолонаследник). «Дикие ирландцы», возглавляемые Артом Мак Мурроу, королем Ленстера (провинция Ирландии), вторглись в Пейл, где продолжали жечь дома, убивать и грабить население. Ричард II на острове с армией высадился в январе. Вместо себя «Хранителем Англии» он оставил своего робкого и безвольного дядю Эдмунда, герцога Йоркского. В качестве заложников он взял с собой Генриха Монмутского, единокровного брата Болингброка Генриха Бофора и Хэмфри Глостера, сына убитого герцога. Он намеревался также взять сына графа Арундела, но молодой человек сбежал во Францию, где присоединился к Болингброку. Ричард провозгласил сына Марча будущим престолонаследником.
Английская армия маршем прошла по Килкенни и Виклоу до Дублина, потеряв при этом много людей. Каждую ночь ирландцы совершали налеты на лагеря [33] англичан. Во время этой своей первой военной кампании у Генриха, должно быть, создалось мнение, аналогичное Фруассару, что Ирландия из-за ее густых лесов, озер и топких болот была не слишком хорошей страной для ведения военных действий. Несомненно, он с восхищением смотрел на длинноусых с непричесанными гривами ирландских вождей, полуобнаженные тела которых прикрывали желтые мантии. Босые, на примитивных седлах из стеганых одеял, сидели они верхом на пони, отдавая своим солдатам приказы на странном гортанном языке. В то время, как более важный военачальник мог нанять сотню-другую наемников, которые сражались пешими и были вооружены огромными боевыми топорами (были похожи на топоры шотландцев из горных районов), но большую часть ирландских солдат составляли легковооруженные пехотинцы, в распоряжении которых имелись только кинжалы и связки дротиков. Конечно, они не могли противостоять традиционному войску, однако от их воинственных криков волосы вставали дыбом и особенно искусны они были в засадах и неожиданных атаках. (Они не вырывали человеческие сердца и не поедали их, как утверждал Фруассар, тем не менее они, наверняка, отрубали головы своих противников и предъявляли их как военные трофеи.) Провизия кончилась, и к тому времени, когда солдаты Ричарда достигли Дублина, они уже начали голодать. Арт Мак Мурроу потребовал безоговорочного мира, что привело короля в дикую ярость, и он снова устремился за своим врагом сквозь леса и болота, пока, наконец, не оказался снова в Уотерфорде.
Об этой бесславной кампании нам известно из поэмы французского поэта Жана Кретона, состоявшего при дворе на службе. Он рассказывает нам о том, [34] как Ричард призвал сына герцога Ланкастерского, которого посвятил в рыцари с такими словами: «Мой прекрасный юный кузен, будь отныне доблестным и храбрым, ибо только победителя называют мужественным».
До слуха короля докатились, задержанные плохой погодой, тревожные вести. На побережье Англии высадился Болингброк и претендовал теперь на герцогство Ланкастерское. Ричард хотел вернуться немедленно, однако сын герцога Йоркского, граф Рутленд, убедил его остаться и собрать все свои силы, послав вперед за армией в Уэльсе графа Солсбери. Летописец Томас Оттербурн сообщает, что король при этом сказал своему молодому кузену: «Генрих, мой мальчик, видишь, что твой отец наделал со мной!» Потом он добавил: «Из-за этих необдуманных поступков ты, вероятно, потеряешь свое наследство». Генрих ответил, что за деяния отца не отвечает. Когда Ричард отбыл в Англию, Генрих вместе с Хэмфри Глостером был заключен в Тримский замок в графстве Мит.
Своей попыткой усилить власть короны король стал чрезвычайно непопулярен среди всех слоев населения. Почти во всех районах, за исключением нескольких, люди были обеспокоены его своевольным правлением, убийствами Глостера и Арунделя, а также захватом герцогства Ланкастерского. Он так перессорился с жителями Лондона, что всерьез подумывал о переносе столицы в Йорк. У него были сторонники, но даже у его врагов не было помыслов о том, чтобы свергнуть этого коронованного и помазанного на царствие монарха. Себя он погубил тем, что оставил Англию на милость своего неумелого дядюшки и забрал с собой своих военачальников. [35]
Болингброк в сопровождении архиепископа Арундела и молодого графа Арундела 4 июля высадился в Реавенсперге, графство Йоркшир, и поцеловал землю. Его встретили бывшие офицеры поместья Гонта с вооруженными вассалами. Вскоре к ним присоединились его зять граф Уэстморленд и граф Нортумберленд — два наиболее могущественных человека Северной Англии. Вокруг него стали сплачиваться вельможи всей страны. 27 июля подоспел герцог Йоркский, с собой он привел много солдат. На следующий день Болингброк вошел в Бристоль, где были арестованы и немедленно обезглавлены наименее популярные из советников Ричарда, включая его казначея Уильяма Скропа, графа Уилтшира. В этот день король только оставил берега Ирландии, и к тому времени, когда он высадился в Южном Уэльсе, от его сторонников не осталось и следа. Он скрылся в замке Конви, откуда его хитростью выманил Нортумберленд, сказав, что трон будет оставлен за ним, если Ричард согласится вернуть Болингброку герцогство Ланкастерское. Но стоило ему оставить замок, как Ричард немедленно попал в засаду и 19 августа был доставлен к Болингброку во Флинт. Потом его доставили в Лондон, где короля встретила ликующая толпа, которая с крыш домов бросала в него мусор и отбросы, в Лондоне монарх был заключен в Тауэр. Генриху Болингброку понадобилось всего пятьдесят дней, чтобы захватить короля и королевство.
Болингброк сумел взять под контроль всю страну. Первоначально он только надеялся вернуть себе свое герцогство. Но, скорее всего, когда он увидел, что все идет в нужном направлении, он полагал сделаться регентом при Ричарде или предполагаемом наследнике, молодом графе Марче и Ольстере. Но теперь он решил [36] добиться трона. 29 сентября короля заставили отречься от короны. На следующий день в присутствии Генриха Болингброка в Вестминстерском зале собрались все члены Палаты лордов: епископы и светская знать, а также представители Палаты общин. Болингброк сидел на том месте, которое занимал Гонт как герцог Ланкастерский. Были зачитаны обвинительные статьи королю Ричарду, после чего было объявлено о его смещении. Тогда поднялся Болингброк и, перекрестившись, заявил о своих притязаниях на трон. Он говорил по-английски: «Я тот, кто является потомком правойf) линии крови нашего доброго господина короля Генриха III». Адам из Аска сообщает нам, что комиссия из правоведов и священников отвергла версию о том, что Эдмунд Горбатый был первым сыном Генриха III, однако Болингброк, высказывая свои притязания на трон, не преминул упомянуть, что королевство в результате плохого правления находилось на грани падения и что он был единственным человеком, который мог восстановить порядок и закон. О графе Марче не было сказано ни слова. Тогда архиепископ Арундель за руку подвел Болингброка к королевскому трону, где собрание провозгласило его королем Англии и Франции.
Генрих IV, как теперь стали называть его, настоял на том, чтобы его сыновья получили право наследовать корону после него. Он уже снарядил корабль, чтобы вернуть своего наследника из Ирландии. После путешествия по бушующему морю юный Хэмфри Глостер не вынес его тягот и умер, а Генрих высадился в Честере, откуда верхом поскакал в Лондон. Здесь в воскресенье 12 октября в Тауэре вместе со своими братьями и еще сорока пятью сквайрами он во второй раз был возведен в рыцари, на этот раз своим отцом. [37]
Во время коронации, состоявшейся на другой день, он нес меч, именуемый «Куртана» (см. примеч.: тупой меч милосердия, в отличие от меча правосудия, его обычно несли перед королем во время проведения церемонии коронации английского короля). 15 октября с одобрения парламента он был удостоен титулов, которые когда-то носил сын Эдуарда III, Черный Принц, а именно: принц Уэльский, герцог Корнуэлл и граф Честер. Он встал на колени перед отцом, который возложил на его голову маленькую золотую корону, усеянную жемчугом, на палец надел кольцо, а в руку дал золотой скипетр, после чего герцог Йоркский за руку отвел его к более низкому трону рядом с королевским, где он и сел как будущий престолонаследник. Неделю спустя он получил титул герцога Аквитанского, при этом парламент ходатайствовал о том, чтобы его не посылали туда немедленно ввиду его молодых лет. Наконец, 10 ноября он получил титул герцога Ланкастерского.
Что касается Ричарда II, то его содержали в «надежном и секретном месте». 28 октября переодетого в платье лесника, на лодке, его тайно вывезли из Тауэра и доставили в Лидский замок в Кенте, а оттуда в Понтефракт, в Йоркшире. Не ведающий жалости Адам из Уска информирует нас о том, что «лорда Ричарда, бывшего короля, после свержения перевозили по Темзе в тишине темной ночи. Он плакал, громко сожалея о том, что был рожден на свет. Маленький граф Марч также содержался в секретном и надежном месте».
Во время коронации наблюдались дурные предзнаменования. Когда осуществляли помазание Генриха, то оказалось, что его голова кишмя кишит вшами. Потом во время дароприношения он уронил золотой нобль, который укатился от него прочь.5) [38]
После коронации король Генрих и его сыновья, как того требовал обычай, открыто пиршествовали в Вестминстерском дворце. На нем была корона, а головы его принцев тоже украшали их диадемы. В самый разгар пиршества в зал в полном боевом вооружении и доспехах въехал королевский защитник Томас Диомок, который в личном поединке должен был отстоять права короля на корону. Его меч с золотой рукояткой был вложен в черные ножны. Герольд протрубил четыре раза, вызывая на бой любого, кто считает возможным оспаривать права короля на престол Англии. Генрих IV громко произнес: «Если будет нужда, я сам, сэр Томас, освобожу тебя от этой службы». Это стало открытым признанием ненадежности положения новой династии Ланкастеров. [39]
1) The First English Life of King Henry the Fifth, p. 17.
2) Franche dague, dit un Anglais / Vous ne faites que boire vin.
3) Froissart, cit. Ascoli, La Grande Bretagne devant l'Opinion Francaise, p. 33.
4) Hardyng, Chronicle, p. 353.
5) Adam of Usk picked it up, Chronicon Adae de Usk, p. 119.
a) Вильгельм I Завоеватель (прим. ред.).
b) Коннетабль — титул военачальника в средневековой Англии и Франции. (Прим. ред.).
c) Госпитальеры — официальное название «Орден всадников госпиталя св. Иоанна Иерусалимского». В 1113 году этот духовно-рыцарский орден официально признан римским папой. Эти рыцари принимали 3 обета: бедности, целомудрия и послушания. Символом ордена стал восьмиконечный белый крест. В 1307 году госпитальеры штурмом захватили остров Родос. С XVI века проживали на острове Мальта и стали называться Орденом мальтийских рыцарей (прим. ред.).
d) так в книге. HF.
e) Валуа — династия французских королей (1328-1589 гг.). Первым королем этой династии был Филипп VI (1328-1350). При нем началась Столетняя война (1337-1453). (прим. ред.).
f) так в книге. HF.
Написать нам: halgar@xlegio.ru