Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделам: Ганза | Новгород | Прибалтика | Европа

{98}

Xорошкевич А.Л.
Из истории ганзейской торговли (Ввоз в Новгород благородных металлов в XIV—XV вв.)

Средние века. Вып. 20. М., 1961.
{98} - начало страницы.
OCR OlIva.

Изучение торговли благородными металлам имеет большое значение для исследования социально-экономического развития средневековой Европы. Поскольку почти вся Европа в этот период для чеканки монет и ювелирного дела использовала благородные металлы, которые добывались в отдельных районах современной Германии и Чехии, специфические черты торговли этими металлами и их добычи в какой-то степени определяли состояние данных отраслей экономики европейских стран. Рассмотрение их может способствовать определению степени развития товарно-денежных отношений в странах Европы.

Особый интерес представляет изучение сферы торговли благородными металлами применительно к истории Руси, и, в частности, Великого Новгорода — в силу некоторых особых условий его экономического и политического быта. В течение XIV—XV вв. именно Новгород являлся тем транзитным центром, с помощью которого осуществлялись экономические связи Руси со странами Северной Европы, и его внешняя торговля была главным источником поступления на Русь многих товаров, в том числе и благородных металлов.

Вопросы торговли благородными металлами давно стали предметом исследования. Внимание нумизматов привлекала к себе главным образом история денежного обращения, к настоящему времени довольно тщательно изученная русскими и зарубежными исследователями¹⁾, хотя для {99} сравнительного анализа денег и денежного обращения различных стран Европы сделано еще недостаточно²⁾. Это объяснялось объективными трудностями: разбросанностью материала в музеях и коллекциях различных стран, невозможностью до самого недавнего времени проделать спектрографический анализ металлов и т.д. Кроме того, исследования нумизматов зачастую носили формальный характер, так как производились в отрыве от анализа общего экономического и политического развития Европы, в том числе и от таких частных вопросов, как история добычи благородных металлов³⁾ и торговли ими. До сих пор не существует сколько-нибудь полного — в хронологическом и географическом отношении — обзора торговли благородными металлами, хотя краткие упоминания о ней рассеяны в многочисленных исследованиях по истории средневековой торговли⁴⁾. Ничтожно мало сделано в этом направлении историками Ганзы и русско-ганзейских отношений⁵⁾. История торговли благородными металлами редко связывается с общей характеристикой русской внешней торговли. Некоторое исключение составляют работы А.В. Тищенко о внешней торговле Руси XVI в.⁶⁾ и беглые замечания А. Экка об {100} активном балансе русской внешней торговли XIV—XV вв.⁷⁾ Кроме того, вопрос о характере торгового баланса применительно к XVI в. поставлен некоторыми современными зарубежными исследователями, прежде всего А. Аттманом и П. Жаненом⁸⁾.

В советской исторической литературе 20–40-х годов (как общей, так и нумизматической) вопрос о торговле благородными металлами специально не ставился⁹⁾, хотя описания слитков и монет производились уже давно¹⁰⁾. Впервые к этой теме обратился М.П. Лесников в связи с изучением торговых сношений Великого Новгорода с Тевтонским орденом¹¹⁾. Лишь в самое последнее время история торговли, обращения серебра и техники древнерусского денежного дела становится предметом специального изучения¹²⁾. Главная роль в дальнейшем исследовании этой темы принадлежит нумизматам, однако некоторые стороны ее могут быть изучены историками и по письменными источникам. Правда, последний вид источников дает сравнительно скудные сведения по интересующему нас вопросу. Немногочисленные данные о торговле благородными металлами разбросаны среди случайных упоминаний о других товарах в переписке ливонских и ганзейских купцов, поддерживавших сношения с Новгородом¹³⁾. Несколько более достоверный материал содержат торговые книги отдельных ганзейских купцов и Тевтонского ордена¹⁴⁾, сохранившиеся, {101} к сожалению, лишь за очень короткий период. Решения ганзейских съездов также содержат некоторые общие для всех ганзейских городов указания о порядке торговли этим товаром¹⁵⁾. Правила торговли в самом Новгороде отразились в различных редакциях устава немецкого двора в Новгороде (скры)¹⁶⁾.

К сожалению, очень неполно освещают эту отрасль торговли и опубликованные таможенные книги: всей Ганзы — за 1368—1369 гг. и любекские — за 1492—1496 гг. В 1368 г. серебро не облагалось специальной пошлиной. Пошлинное обложение его было установлено лишь весной 1369 г. и очень скоро снято, так что сведения о торговле серебром носят случайный характер¹⁷⁾.

Задачей данной статьи является попытка изучения объема и динамики ввоза в Новгород благородных металлов, в зависимости от общих условий добычи и торговли ими в Европе и отчасти русско-ганзейских торговых отношений XIV— XV вв. При этом мы руководствовались указаниями К. Маркса относительно одной из функций денег — всемирных денег. Как показал К. Маркс, деньги в мировой торговле выступают в своей первоначальной форме слитков благородных металлов и функционируют в качестве всеобщего средства платежа, всеобщего покупательного средства и как абсолютно общественная материализация богатства вообще. Для нас особенно важно последнее. К. Маркс подчеркивал, что в последней функции деньги выступают тогда, когда «дело идет не о купле или платеже, но о перенесении богатства из одной страны в другую, и где это перенесение в товарной форме невозможно или вследствие неблагоприятных конъюнктур товарного рынка, или вследствие того, что самая цель перенесения богатства требует в данном случае денежной формы»¹⁸⁾.

«Золотой и серебряный поток движется в двояком направлении. С одной стороны, отправляясь от своих источников, он разливается по всему мировому рынку, впитывается в различной степени различными сферами национального обращения, входит в их внутренние каналы обращения, замещает сношенные золотые и серебряные монеты, доставляет материал для предметов роскоши и застывает в виде сокровищ. Это первое движение совершается при посредстве прямого обмена национального труда, реализованного в товарах, на реализованный в благородных металлах труд стран, производящих золото и серебро. Но, с другой стороны, золото и серебро постоянно перемещаются туда и сюда между сферами обращения различных наций, следуя в этом своем движении за непрерывными колебаниями вексельного курса»¹⁹⁾.

К. Маркс подчеркивал, что торговля благородными металлами определяется общими условиями внутреннего или международного товарного обмена. «Что касается получения денежного материала — золота и серебра — с мест его добывания, — писал он, — то оно сводится к непосредственному товарному обмену, к обмену золота и серебра как товаров на другие товары, т.е. оно само совершенно так же является моментом товарного обмена, как получение железа или других металлов. Что касается {102} движения благородных металлов на всемирном рынке…, то оно совершенно также определяется международным товарным обменом, как движение денег в качестве покупательного средства и средства платежа внутри страны определяется внутренним товарообменом»²⁰⁾.

* * *

Рассмотрение истории ганзейско-новгородской торговли благородными металлами начнем с торговли серебром. Почти вся Европа в XIV—XV вв., как, впрочем, и в последующий период, снабжалась серебром, поступавшим из нескольких районов современной Германии, Чехии, Австрии²¹⁾.

На Руси добыча благородных металлов началась лишь в XVII в. Однако ни в русской, ни в советской историографии по этому вопросу нет единства мнений. Основываясь на единственном указании летописи от 1332 г. о требовании Иваном Калитой «закамского серебра» с Великого Новгорода²²⁾, некоторые ученые вплоть до самого недавнего времени делали выводы о его добыче в Югорской земле и о постоянном снабжении Новгорода серебром, которое получали в качестве дани от Югры. Эту точку зрения, хотя и не подкрепленную данными других источников, поддерживали такие знатоки экономической истории Руси, как Н.А. Аристов и Л.К. Гетц²³⁾. Она проявилась и в работах некоторых современных историков²⁴⁾. Противоположное мнение — об отсутствии до XVII в. добычи на Руси серебра и золота — господствует, однако, среди нумизматов, которым в этом вопросе, несомненно, принадлежит право решающего голоса²⁵⁾. Письменные источники (впрочем, несколько более поздние) подтверждают правильность последнего взгляда. Так, С. Герберштейн писал, {103} что в Русской земле нет иного серебра, кроме ввозимого из-за границы²⁶⁾. «Здесь же в русийстеи земли ни злато, ни сребро не ражается», — пишет Ермолай Еразм в своем сочинении «Благохотящим царем правительница и землемерие»²⁷⁾. То же читаем и у Г. Котошихина: «А в Московском государстве золота и серебра не родится, хотя в хрониках пишут, что Русская земля на золото и на серебро урожайная, однако сыскати не могут»²⁸⁾.

Таким образом, вплоть до XVII в. Русь не располагала собственными благородными металлами и получала серебро из-за границы.

В условиях татаро-монгольского ига возросла роль Новгорода как главных «ворот» русской внешней торговли, в том числе и торговли серебром²⁹⁾. Серебро иностранного происхождения поступало в Новгороде в переделку и превращалось в регламентированную русскую денежную единицу. По-видимому, на Руси в это время обращалось очень большое количество серебра в виде слитков. Это обстоятельство и ввело в заблуждение Ибн-Батуту, который в 1334 г. писал: «У них [русских] серебряные рудники, и из их страны привозятся саумы, т.е. серебряные слитки, на которые продается и покупается [товар] в этом крае»³⁰⁾.

Как показали исследования нумизматов, Новгород был единственным центром формирования серебряных платежных слитков, имевших хождение по всей Руси в XIV—XV вв. и носящих поэтому название «новгородских». На роль Новгорода как транзитного центра указывает и новгородский денежник (монетный мастер) Федор Жеребец в 1447 г.: «На всех есми лил и на вcu земли и весил со своей братьею ливцы»³¹⁾. Географическое распространение слитков этого типа, как и надписи на них («лястя», «Павел римлянин» и др.) указывают на их новгородское происхождение³²⁾.

Свою роль главного центра транзитной торговли благородными металлами Новгород сохранил до XVI в., когда он отступил на второй план по сравнению с Нарвой и торговыми районами русского Севера, через которые на Русь поступал поток различных «ефимок»³³⁾. Кроме того, {104} в XVI в. начался ввоз серебра в монетах с Юга, главным образом из Турции, но он не принял сколько-нибудь значительных размеров³⁴⁾.

В XIV—XV вв. Новгород получал серебро главным образом от ганзейских купцов. Н.П. Бауэр еще в 1940 г. высказался по этому поводу очень категорически. Он писал, что «серебро на Руси, безусловно, получалось через ганзейских купцов», видимо, исключая любую другую возможность его приобретения на Руси в то время³⁵⁾. Именно Новгород был главным пунктом, куда ганзейские купцы ввозили серебро, в связи с чем в постановлениях ганзейских съездов о запрещении вывозить серебро обычно упоминался только Новгород³⁶⁾.

Серебро поступало в торговый оборот в двух видах: в монетах и слитках. Наибольший интерес представляет торговля слитками, основной мерой которых была марка серебра (marca argenti, иногда — libra, talenta argenti), поскольку именно в такой форме главным образом происходило передвижение серебра из производящих районов во все остальные. Слитки употреблялись и во всякой оптовой торговле в функции средства обращения и платежа. На это обстоятельство указывал К. Маркс: «Торговля золотом и серебром как товарами (как сырым материалом для изготовления предметов роскоши) образует естественно возникший базис для торговли слитками (Bullion trade) или торговли, которая обслуживает функции денег как всемирных денег»³⁷⁾. «…Меняльное дело и торговля слитками являются самыми первоначальными формами торговли деньгами и вытекают из двояких функций денег: как местных монет и как всемирных денег»³⁸⁾.

В период феодальной раздробленности увеличение числа центров чеканки монеты на территории Европы и постоянное ухудшение монеты привели к господству слитков в сфере оптовой торговли³⁹⁾. В Германии эта тенденция проявилась уже при Гогенштауфенах. Особенно велика была роль слитков в XIV в., который можно назвать периодом расцвета торговли ими. Слитки ходили наравне с монетами; города, ставя на них свою печать удостоверяли тем самым их качество, содержание чистого серебра⁴⁰⁾. Многообразные источники, на наш взгляд, неопровержимо доказывают, что в XIV в. импортное серебро и в Новгороде большей частью продавалось на вес⁴¹⁾ и, вероятно, имело вид слитков. Такой же порядок {105} торговли сохранялся и в XV в. Тевтонский орден, по наблюдениям М.П. Лесникова⁴²⁾, ввозил серебро в Новгород не в виде монеты или слитков, приближавшихся к монетам, а в виде слитков произвольного веса. Даже в конце XV в. серебро ввозилось отдельными кусками (marca 1оdycb) и продавалось на вес⁴³⁾. В основу весовых единиц ганзейско-новгородской торговли был положен новгородский вес. Н.П. Бауэр обратил внимание на этот факт при изучении рижской долговой книги⁴⁴⁾, где под № 610 от 29 сентября 1290 г. записан долг в 23 марки серебра в новгородских фунтах (новгородского веса): «XXIII mrc… Novgardensis arg. per libram Novgardensem»⁴⁵⁾, где libra, по его мнению, вес, arg. — новгородский слиток. Возможно, свидетельством этого является и знакомство в Ливонии с русскими мерами для взвешивания серебра, в том числе с гривенкой и золотником⁴⁶⁾.

Как и всякий другой товар, серебро со второй половины XIV в. подлежало таможенному обложению⁴⁷⁾, причем в Ревеле пошлина с серебра и была главным источником доходов⁴⁸⁾. В начале XVI в. сохранился тот же порядок. Скра предписывает облагать серебро пошлиной если не в ганзейских или ливонских городах, то на немецком дворе в Новгороде⁴⁹⁾.

История обращения благородных металлов тесно связана с развитием горного дела. Древнейшим центром добычи серебра в раннее средневековье был район Гарца. Его роль представляется значительной уже в XI в., однако в последующее время добыча в этом районе резко упала и оставалась ничтожной вплоть до начала XV в., когда добычей серебра здесь занялся один из членов ганзейского союза — город Гослар⁵⁰⁾. Гарц был родиной производства слитков серебра, известных под названием usualis argenti и содержавших первоначально около 12 3/4 лота чистого серебра⁵¹⁾.

Большие разработки серебра велись в Чехии. В Кутной Горе серебро {106} добывалось с 1240 г.⁵²⁾, и ежегодная добыча достигала 26 тыс. марок⁵³⁾. В течение первой половины XIV в. добыча серебра продолжала увеличиваться, создавая тем самым предпосылки для широкой торговли этим благородным металлом во всей Европе. Однако в последней четверти XIV в. произошло значительное сокращение добычи серебра. Сравнительно резкое падение ее объема наблюдалось в 20–30-х годах XV в., когда в ходе гуситских войн было разрушено большинство рудников Чехии⁵⁴⁾. Та же участь постигла отдельные районы Саксонии и т.д.⁵⁵⁾

При чешских рудниках (Кутная Гора и др.) отливались слитки, известные под названием lotig silber, появившиеся в результате увеличения спроса на высококачественное серебро, которое могло быть использовано как всеобщее платежное средство во внешней торговле. В связи с сокращением добычи серебра в последней четверти XIV в. содержание чистого серебра в этих слитках упало с 15 лотов до 12 3/4 и даже ниже⁵⁶⁾.

Для истории русской внешней торговли было бы очень важно установить объем ввоза серебра и его динамику⁵⁷⁾. Однако объем ввоза этого товара в Новгород трудно определить. Его характеризуют лишь указания скры и отдельные записи фактических сделок некоторых ганзейцев. О широком развитии торговли серебром свидетельствует занесение в четвертую редакцию скры (относится к середине XIV в.) статьи, ограничивающей торговлю серебром. «Никто не должен носить русским домой серебро, под угрозой штрафа в 1 марку», — гласила статья 63 этой редакции⁵⁸⁾. Хотя данные о торговле серебром крайне неполны и неточны, но и они свидетельствуют, что ввоз серебра в Новгород в этот период был значительным⁵⁹⁾. Судя по ганзейским таможенным книгам, сохранившимся за 1368—1369 гг., вывоз серебра в слитках и денег из ганзейских городов производился через Ригу и Ревель в Новгород. В остальные североевропейские города ввоз серебра в эти годы полностью отсутствовал. К сожалению, ганзейские таможенные книги сообщают очень неточные сведения о размерах экспорта серебра. Дело в том, что уже с весны 1368 г. была запрещена торговля Ганзы с Русью, и это не могло не наложить своего отпечатка на весь объем и направление торговли. Некоторым дополнением к таможенным книгам Ганзы являются квитанции об уплате пошлин {107} в Ревеле, где содержатся редкие указания по поводу денежного экспорта и импорта в Прибалтике⁶⁰⁾. Существование импорта на Русь серебра в виде слитков и денег подтверждается и данными 1369 г. Резкое сокращение импорта серебра в Восточную Балтику в 1369 г., когда продолжал действовать запрет торговли с Русью, служит доказательством того, что серебро предназначалось, в основном для русских городов. Такие торговые центры, как Данциг и Эльбинг, связанные с Русью лишь косвенно, через посредство ливонских городов, в 1369 г. в силу запрещения торговли с Русью прекратили ввоз к себе серебра. То же произошло и с Готландом. Однако сами ливонские города, которые, как известно, нарушали все запреты торговли с Русью, продолжали ввозить серебро, правда, в меньших, даже по сравнению с 1368 г., размерах⁶¹⁾.

О том, какое место занимал экспорт серебра в ганзейской торговле середины XIV в., некоторые сведения сообщает торговая книга Г. и И. Виттенборгов — самый ранний из сохранившихся источников такого типа. Единственным товаром, который И. Виттенборг отправлял в Восточную Балтику и на Русь, было серебро в виде отдельных необработанных кусков, или lotiges Silber. За период с зимы 1353 г. до весны 1358 г. Иоганн Виттенборг, совместно со своим компаньоном Готшалком Визе, вывез более 196 кг серебра⁶²⁾. Кроме того, не учтен еще ввоз серебра на восток приказчиком И. Виттенборга Арнольдом Бардевиком. Известно лишь, что 14 августа 1358 г. он дал Виттенборгу 79 марок золотом (m. аn golde), чтобы тот купил 1 вес серебра (enewickte sulvers) и послал его в Новгород⁶³⁾. Впоследствии оказались посланными 40 прусских марок⁶⁴⁾.

Судя по деятельности Виттенборгов, можно предполагать, что серебро занимало большое место в ганзейском экспорте на Русь и ввоз его в это время достигал значительных размеров.

Недостаток источников не позволяет изучить досконально вопрос о размерах новгородско-ганзейской торговли благородными металлами. Данные же о поступлении серебра в Северо-Восточную Русь через Новгород характеризуют объем импорта лишь косвенно. К сожалению, и подобные сведения крайне немногочисленны. О количестве серебра, поступавшего на Русь через Новгород уже в первой половине XIV в., можно судить, в частности, по условиям договора Великого Новгорода с тверским князем Михаилом Ярославичем (после 10.II 1317 г.): «А за все за то взяти князю у Новгорода двенадчать тысячи серебра, будучи Андрееве дети, буди Машко з детми, или Юрьи Калека и вси талщикы; и что взял Федор Юрьевич и Елферии Жидьслалич у талщиков и у Машка з детьми, а то поиде в ту же двенадчать тысячи серебра. А срок трем тысячам и двема стома взяти князю на сбор, в низовьскый вес; … А другыи 3000 взяти князю на Средокрестье в низовьскый же вес. А третыш 3000 пояша хопыли к собе, дати им на вербницю без двух сту и без полутретиядчати серебра, в низовьскый же вес. А четвертый 3000 взял Федор и Елверии {108} у талщиков»⁶⁵⁾. Только в 1327 г. Новгород выплатил 2 тыс. серебра в качестве дани татарам⁶⁶⁾.

И в более позднее время отлив серебра из Новгорода в Северо-Восточную Русь (главным образом в виде дани) происходил в огромных размерах. Так, в 1386 г. в результате похода московских князей Дмитрия и Владимира Ивановичей Новгород вынужден был заплатить 8 тыс. серебра⁶⁷⁾..В результате успешного похода литовского князя Витовта на Порхов в 1428 г. город выплатил дань в 5 тыс. серебра. Столько же уплатил князю Новгород. Наконец, одиннадцатая тысяча пошла на выкуп пленных⁶⁸⁾.

К сожалению, очень трудно определить, что представляла собою часто упоминаемая в источниках «тысяча»⁶⁹⁾. Неясно, совпадала ли она с единицей вощаного веса — тысячей, равной берковцу или шиффсфунту, или обозначала тысячу новгородских гривен. Однако какое бы толкование ни принять, и в том и в другом случаях количество передаваемого Новгородом серебра превышало соответственно 2 тыс. и 1250 кг⁷⁰⁾.

Приведенные выше сведения характеризуют только экстраординарные случаи выплаты Новгородом дани тверским или московским князьям. Помимо этого, постоянно происходил отлив серебра из Новгорода в результате торговли. О географическом ее размахе свидетельствуют находки серебряных слитков новгородского типа на территории всей тогдашней Руси. Однако размеры внутрирусской торговли серебром определить не удается. Можно лишь с уверенностью утверждать, что объем этой торговли был настолько велик, что удовлетворял растущую в связи с началом чеканки монет потребность большей части Руси в серебре.

Можно предполагать, что утечка серебра в связи с его вывозом сказалась на состоянии финансов самих ганзейских городов. К тому же в середине XIV в., и особенно около 1375 г., горная промышленность Европы переживала упадок. Усилившиеся к этому времени и ставшие еще более разорительными феодальные войны привели к сокращению как добычи, так и торговли серебром⁷¹⁾. В результате этого ганзейские города приняли меры против вывоза серебра. В марте 1369 г. вступило в силу постановление об обязательном обложении серебряных денег всеми пошлинами наравне с другими товарами⁷²⁾, а 29 июня 1373 г. съезд ганзейских городов в Ростоке принял постановление о запрещении в течение ближайших двух лет вывозить серебро в Новгород. Следует отметить, что единственной {109} страной из числа тех, с которыми поддерживала связи Ганза, названа Русь⁷³⁾.

По истечении срока запрещения вывоза серебра оно вновь появилось на ганзейских рынках. Однако положение с добычей серебра и с торговлей им не улучшалось. Недаром в 1382 г. ряд северогерманских городов (Гослар, Брауншвейг, Гильдесгейм, Эйнбек, Ганновер, Гальберштадт) вынуждены были принять решение о понижении содержания чистого серебра в марке с 15 лотов (937,5/1000) до 12 ³/₄ лота (747/1000)⁷⁴⁾. 1 мая 1388 г. на съезде в Любеке послы ганзейских городов по соглашению с духовными и светскими феодалами Ливонии решили запретить вывоз серебра и золота в Новгород⁷⁵⁾. Единственным, кто в это время продолжать ратовать за вывоз серебра в Новгород, был Тевтонский орден, который располагал большими запасами серебра, притекавшего к нему из Венгрии. Конец XIV в. характеризуется упорной борьбой Ордена за разрешение вывоза серебра на Русь. Вопрос об этом ставился буквально на каждом ганзейском съезде того времени.

Впервые вопрос о вывозе серебра в Новгород орденские представители поставили на ганзейском съезде в Любеке 24 июня 1381 г. Генрих фон Ален, шаффер (приказчик) Ордена в Пруссии, потребовал, чтобы Ордену и всем его диггерам (торговым представителям) был позволен вывоз денег и были предоставлены то же права, которыми пользовались немецкие купцы в Новгороде. Ответ был неопределенный: поскольку разрешение зависит от всех ганзейских городов (Кельна, саксонских и вестфальских) и даже тех, которые на этом съезде не были представлены, решить этот вопрос нельзя, а посему пусть будет так, как было прежде⁷⁶⁾. Вывозу серебра в Новгород приказчиками Ордена упорно сопротивлялись ливонские города, которые на своем съезде в Дерпте, состоявшемся после 24 марта 1392 г., категорически высказались против на том основании, что подобной торговли никогда не существовало⁷⁷⁾. В соответствии с этим решением ганзейский съезд в Любеке 3 марта 1394 г., идя на уступки в вопросе торговли орденских слуг в Новгороде, остался неумолимым в вопросе о вывозе серебра: слугам Ордена было разрешено торговать в Новгороде при условии, если они не будут ввозить туда серебро⁷⁸⁾. Несмотря на запрещения, ганзейские города не могли прекратить продолжавшуюся орденскую торговлю серебром на Руси. В начале XV в. они уже избегали принимать решение по этому вопросу, а лишь откладывали его от съезда до съезда⁷⁹⁾. Между тем Орден продолжал ввозить серебро в Новгород и откровенно высказывался за сохранение такого положения. Съезд в Мариенбурге 2 апреля 1402 г., где присутствовали представители прусских городов и Ордена, записал в своем решении относительно вывоза серебра: «Пусть {110} остается все так, как есть сейчас»⁸⁰⁾. Хотя Орден формально так и не добился желаемого разрешения, фактический вывоз серебра в 1399/1400 и 1400/1401 гг. принял значительный объем — около 200 кг в год⁸¹⁾. Вероятно, и в другие годы,— а Орден торговал с Новгородом уже с 80-х годов XIV в., — вывоз серебра колебался около тех же размеров.

Ввоз серебра в Новгород Тевтонским орденом в более или менее значительных размерах продолжался сравнительно недолго — около 20 лет⁸²⁾. Битва при Грюнвальде и последовавшая за ней война с Новгородом и Псковом нанесли решительный удар политико-экономическому могуществу Ордена. Одним из проявлений того кризиса, в который вступил Орден, было падение чуть ли не в два раза курса прусской марки⁸³⁾. В 1427 г. Орден вынужден был отказаться от вывоза серебра⁸⁴⁾. Таким образом, роль Тевтонского ордена как одного из главных поставщиков в Новгород саксонского и венгерского серебра, ограничивалась концом XIV — началом XV в. Однако даже в этот период ввоз серебра в Новгород происходил не только за счет Тевтонского ордена. Об этом свидетельствуют постоянные жалобы ганзейских купцов на запрещенную торговлю Ордена серебром и немногочисленные материалы о ввозе серебра самими ганзейцами⁸⁵⁾. Даже в 20–30-х годах XV в., когда добыча серебра в Европе упала особенно низко, ганзейцы продолжали привозить в Новгород серебро, хотя и низкокачественное⁸⁶⁾. {111}

В зависимости от общих условий добычи и торговли серебром в Европе изменялось и качество находившегося в обращении в Новгороде серебра. Если в конце XIII — начале XIV в., в период широкого развития торговли серебром, новгородские слитки отличались высокой пробой и хорошим качеством⁸⁷⁾, то уже к концу XIV — началу XV в. положение изменилось.

Вопрос о подделке серебра стоял на переговорах 1436 г. Русские жаловались «на порчу серебра, которое сверху и снизу кажется хорошим, но в середине испорчено…» (van vorvelscherie des zulvers, dat bovan unde beneden guet schene und midden vorvelschet were). Однако на законные требования русских купцов о необходимости контроля над качеством ввозимого серебра ганзейцы отвечали, что не могут нести ответственность за скверных людей (vor quade lude), и предложили каждому из покупателей самому следить за качеством товара⁸⁸⁾. Ухудшение качества поступавшего на Русь серебра, несомненно, создавало особенно благоприятные условия для всякого рода махинаций в денежном деле Новгорода.

В конце XV в. горная промышленность Европы переживала новый подъем добычи серебра. Дальнейшее развитие производительных сил, введение новых методов добычи (в том числе такого важного, как отделение серебра с помощью свинца от медной руды с богатым содержанием серебра), а также открытие новых рудников привели к серьезному увеличению добычи серебра: с 1450 г. до конца XV в. добыча выросла почти в два раза (с 27 800 кг до 44 тыс. кг), а к 1530 г. — в пять раз⁸⁹⁾. Еще в начале XV в. (1409 г.) началась разработка богатых месторождений серебра в районе Шваца на р. Инне (притоке Дуная) и в других районах Тироля⁹⁰⁾. Однако расцвет добычи в этом районе падает на 70-е и 80-е годы XV в., когда она увеличивается более чем в три раза⁹¹⁾. В середине XV в. открылись рудники Шнееберга (около Цвикау), добыча серебра на которых с нескольких сотен марок в 50-х годах XV в. поднялась до 31 тыс. марок в 1470—1476 гг. и приблизительно 44 тыс. марок в 1476—1485 гг.⁹²⁾

Одновременно переживала подъем промышленность Венгрии и различных районов Чехии — Табора, Ратиборица, Глазова. В 90-е годы XV в. открылись рудники в Аннаберге.

Как ни трудно установить объем добычи благородных металлов и выяснить ее динамику, увеличение ввоза серебра в ливонские города сравнительно с предыдущим периодом очевидно⁹³⁾. Так, в 1491 г. Ревель жаловался {112} Любеку на увеличение в течение предыдущих лет ввоза серебра, который якобы превышал ввоз всех остальных товаров⁹⁴⁾.

О размерах ввоза серебра в Новгород в последней трети XV в. отчасти можно судить по величине дани, наложенной на город великим князем в 1471 г. и составлявшей 15 1/2 тыс. рублей. «Се добил челом великому князю Ивану Васильевичу… нареченный на архиепископство Великого Новгорода и Пскова священноинок Феофил, и посадники новгородские… и житии… по новогородскому велению всего Новагорода, за новгородскую проступку, полушестьминадцаты тысячи рублев денгами в отчет, а серебром в отвес»⁹⁵⁾. В последней четверти XV в. на повестке дня съездов ганзейских городов вновь встал вопрос о качестве ввозимого в Новгород серебра. В 1490 г. Ревель просил, чтобы серебро, предназначенное для вывоза на Русь, было предварительно проверено и очищено и чтобы ввозилось только серебро с чистым содержанием не ниже 15 лотов⁹⁶⁾ (т.е. — (937,5/1000)⁹⁷⁾. Это очень высокое содержание чистого серебра⁹⁸⁾. Обращение Ревеля ясно показывает силу русского купечества, требовавшего и умевшего добиваться благоприятных для себя условий торговли. Шестая редакция скры 1514 г., зафиксировавшая новые условия торговли, предусматривала обязанность немцев продавать русским чистое серебро и менять его в случае жалоб: «§ 56. О чистом воске и чистом серебре. Каждый должен поставлять другому чистый воск и серебро, если же будут жалобы на это, он должен сменить товар»⁹⁹⁾.

Одновременно с ввозом в Новгород серебра в виде слитков происходил, значительно уступая ему по объему, и ввоз западноевропейских монет. В предыдущий период, в XII — XIII вв., ввоз западноевропейских денег прекратился в связи с господством в денежном обращении Европы брактеатов (тонкой односторонней монеты) и частой порчей денег¹⁰⁰⁾. Однако уже {113} в середине XIV в. ввоз денег почти восстановился¹⁰¹⁾. Отсутствие находок иностранных монет на русской территории не может служить доказательством того, что монеты не ввозились вовсе. Западные монеты теряли свои функции средства обращения и превращались в товар как таковой, а посему их постигала та же участь, что и серебро в слитках: они переплавлялись уже в Новгороде либо в слитки (XIV — первая половина XV в.), либо в новгородские монеты (XV в.) Возможно, в Ливонию ввозились и любекские брактеаты, о чем косвенно свидетельствуют их находки в кладах¹⁰²⁾. Однако Любек даже в XII—XIII вв. сохранил чеканку двустороннего денара, ходившего под названием witten или albus — белый (по цвету серебра). Существовали денары, равные 4 пфеннигам и 1 пфеннигу. Последний приравнивался к английскому стерлингу и стал основной монетой ганзейских городов¹⁰³⁾. Любекский денар отличался большей устойчивостью, нежели другие монеты этого времени. Однако и его качество постепенно ухудшалось: если в 1379 г. мелкий денар весил 1,33 г и содержал 1,12 г чистого серебра, то в 1410 г. он весил 1,17 г и содержал 0,88 г чистого серебра. Чеканка денара прекратилась во второй половине 20-х годов XV в., однако вплоть до конца XV в. он имел хождение во всех ганзейских городах. Именно эта монета и получила широкое распространение в новгородско-ганзейской торговле не только начала, но и последней четверти XV в. В русских источниках начала XV в. любекский денар известен под названием «лобца» или «белого лобца». Он, по-видимому, служил официальной новгородской монетой с 1410 по 1420 г. В течение всего XV в. он часто употреблялся новгородцами, о чем свидетельствует знаменитая «Память, как торговали доселе новгородцы», которая приравнивает 5 лобцев к одной четвертце, а 10 — к мордке¹⁰⁴⁾. В договорной грамоте Великого Новгорода и Пскова с юрьевским епископом от 13 января 1474 г. указаны условия взимания пошлины с дерптских и юрьевских гостей: «А вещое псковичом у юрьевцов у гостей имати от меха по четьверетце, а от сколового веса по дензе; а юрьевцом в псковских купцов весчое имати от меха по любецкому, а от скалового веса имати по чотыры любецких»¹⁰⁵⁾. {114}

На сравнительно широкое, хотя и кратковременное распространение в Новгороде иностранных денег, не только любекских, но и шведских, и рижских, указывает попытка новгородцев ввести у себя в качестве официальной монеты различные европейские деньги. В летописи по поводу этого события читаем: в 1411 г. «начяша Новгородцы торговали бельими лобки и грошми литовскыми и артуги немецкими, а куны отложиша, еже есть мортки куньи»¹⁰⁶⁾. В дальнейшем новгородцы отказались от подобного использования названных иностранных монет. Это произошло в 1420 г. «Тое же осени, октября, в Новгороде в Великом начяша новгородцы торговали сребряными денгами, а артуги попродаваша Немцем: а торговали артугами 9 лет; а преже артугов торговали лобки куньими, а преже лобков куньих торговали мортками белыми и куньими»¹⁰⁷⁾. Под «артугами» (вслед за И.И. Толстым¹⁰⁸⁾) принято понимать шведские örtug. Хотя с фонетической точки зрения эта гипотеза имеет право на существование, более логично, принимая во внимание предшествующие экономические связи Новгорода, считать их русским названием artig¹⁰⁹⁾ монеты, чеканившейся епископом дерптским, архиепископом рижским и Тевтонским орденом в XIV—XV вв.¹¹⁰⁾ И в более позднее время, во второй половине XV в., рижские монеты имели хождение во внешней торговле в качестве средства платежа. Об этом свидетельствуют, по-видимому, указания на то, что русские купцы располагали рижскими деньгами, которые часто упоминались в списках товаров, отнятых у этих купцов в пограничных районах. Так, у тверского купца Ивана Коншина, кроме других товаров, были и деньги — «тридцать коп грошей да два рубля ризская»¹¹¹⁾, у другого купца, Ивана Тестина,— «пять рублей ризская грошей»; у торговых людей вяземского князя Михаила Дмитриевича в Тверской земле захватили «сорок рублев ризская деньгами»¹¹²⁾. В.Л. Янин, подчеркивая важность внешнеторговых связей Новгорода с Ригой, считает даже, что выбор денежно-весового стандарта в 197 г определялся этими связями. Данный стандарт был основным в западной торговле Новгорода. В. Л. Янин утверждает, что соотношения новгородской денежной системы практически повторяют соотношения рижской¹¹³⁾.

* * *

Наряду с серебром в Новгород ввозилось и золото. Как и большая часть Европы, Русь в течение почти всего периода средневековья не располагала собственными золотыми рудниками и вынуждена была ввозить золото отчасти с Запада, отчасти с Востока¹¹⁴⁾. Однако в самой Европе запасы золота были незначительны. Оно добывалось лишь в некоторых районах Чехии, главным образом около г. Ейле на Сацаве (притоке {115} р. Влтавы), в австрийской и прусской Силезии¹¹⁵⁾ (особенно в начале XIV в.)¹¹⁶⁾, а также с помощью промывки из песка на Эльбе — около Дрездена и Торгау, на Рейне — между Базелем и Мантуем, в Цвиккау (около Шнееберга)¹¹⁷⁾ и т. д.

Несмотря на это, Европе не хватало запасов собственного золота, и они пополнялись главным образом из стран Ближнего Востока¹¹⁸⁾, а к концу XV в. также из Африки и т.д.¹¹⁹⁾ Золото в различных видах (в слитках, просто в виде песка, но преимущественно в монетах) употреблялось в этот период главным образом для нужд внешнеторгового оборота.

Чеканка золотой монеты в силу особенностей экономического развития отдельных районов, географической близости некоторых из них к торговым путям, по которым золото попадало в Европу, сосредоточилась в нескольких центрах. Раньше всего эту монету стали производить в Италии (например, во Флоренции — с 1252 г.), затем во Франции и Фландрии. Почти на 100 лет позднее Флоренции начали чеканить золотую монету в Англии, которая нуждалась в ней для торговли с Фландрией¹²⁰⁾. Хотя вывоз из Англии серебра и золотых слитков был запрещен еще в первой трети XIV в. (1331г.)¹²¹⁾, золотые монеты, специально выпускавшиеся для нужд внешней торговли, все же попадали на континент, где благодаря своим хорошим качествам и небольшому количеству золота, находившегося в обороте, пользовались высоким спросом¹²²⁾ как в {116} Германии (в районе Рейна и вплоть до Померании), так и в Нидерландах, Франции и других странах¹²³⁾. Кроме английских нобелей, очень часто в качестве счетной монеты употреблялись и рейнские гульдены. Район Рейна был вторым после Англии источником распространения золотых монет в Северной Европе. В 1385 (26.XI) — 1386 (8.VI) гг. рейнские курфюрсты Куно из Трира, Фридрих из Кельна, Адольф из Майнца и Рупрехт I из Пфальца, а также города Франкфурт и Вормс заключили соглашение о выпуске золотых гульденов, которое было продлено в 1391 г.

Расцвет обращения гульденов совпал с периодом падения значения слитков (начавшимся на исходе XIV в.) и отчасти был вызван этим¹²⁴⁾. Во время своего обращения, т.е. в конце XIV — XV вв., рейнские гульдены, как и другие золотые монеты, постепенно ухудшались.

Кратковременное появление любекского гульдена не оставило заметного следа в экономике Северной Европы. Любек, единственный из ганзейских городов, чеканивших золотую монету, получил право чеканки в 1340 г. из рук императора Людвига, покровительствовавшего ганзейскому союзу¹²⁵⁾. Любекский гульден, равный по весу флорину (английской золотой монете 1343 г., весом 6,998 г. и чистым содержанием золота в 6,963 г) и чеканившийся исключительно для внешней торговли¹²⁶⁾, не получил широкого распространения, так как чеканка золотой монеты в ганзейских городах была запрещена, а в XV в. делались даже попытки окончательно запретить использование золотой монеты¹²⁷⁾.

Ввоз золотых монет в Новгород начался уже в XIV в.¹²⁸⁾ В Новгороде особенно большую роль играли английские нобели¹²⁹⁾. По-видимому, эти английские монеты получили на Руси широкое распространение¹³⁰⁾ {117} особенно во второй половине XV в. В это время прекращение литья серебряных рублей, ранее удовлетворявших нужды крупной оптовой торговли, создало повышенный спрос на английские нобели, в начале XV в. приближавшиеся по стоимости к русским рублям. Уже в начале XV в. английские нобели имели хождение в Новгороде на одинаковых правах с рижскими монетами и, возможно, даже в большем объеме, чем последние. Особым спросом на Руси пользовались и рейнские гульдены¹³¹⁾.

В конце XV в. начался ввоз венгерских золотых монет¹³²⁾. Вопреки мнению Д.И. Прозоровского, полагавшего, будто на Руси все золотые монеты (и английские анджелы, и нобели, и венгерские гульдены) обозначались одним термином «корабленик», и И.Н. Шмелевой, по мнению которой все золотые монеты назывались просто «золотой», русские источники, как правило, строго различают отдельные виды золотых¹³³⁾. К термину «золотой» почти всегда есть определение — угорский (для венгерских монет) и корабленный или корабленик (для английского нобеля, на лицевой стороне которого изображался герб Лондона — плывущий корабль). В некоторых источниках корабленик противопоставляется золотому. Так, среди поминков (подарков) от великого князя Ивана Васильевича крымскому хану Менгли-Гирею и его детям 8 июня 1480 г. находились «два соболя да два корабленика да девять золотых»¹³⁴⁾. В следующем году Менгли-Гирею и его брату калче Ямгурчею был отправлен корабленик, а его детям — по золотому. Различались корабленики, золотые «угорские» и «венедицкие» и в перечислении даров новгородских феодалов великому князю Ивану Васильевичу (900 кораблеников, 1000 золотых угорских и венедицких, 220 золотых)¹³⁵⁾. В том случае, если к слову «золотой» нет определения, венгерские и английские золотые можно различить по месту их обращения. В источниках, где идет речь о южных районах Руси, крайне редко употребляется термин «корабленики» и под словом «золотой» большей частью подразумевается «золотой угорский»¹³⁶⁾. Трудно предположить смешение понятий в русской торговой терминологии XV в. еще и потому, что серебряный курс английской и венгерской {118} золотых монет в конце XVI в. (по данным Торговой книги) был различным: золотой корабленик — 210 денег, а венгерский — 105¹³⁷⁾. По-видимому, это различие наблюдалось уже в XV в. Во всяком случае московский князь всегда отправлял в качестве «поминков» крымскому хану только корабленики, а его сыновьям — «золотые»¹³⁸⁾. Венгерские и чешские золотые в конце XV в. завоевали твердое место среди европейских денег, ввозившихся на Русь.

Русский рынок очень быстро реагировал на различные изменения в области денежного дела, в частности на появление поддельных нобелей. Не случайно в 1436 г. одной из тем переговоров Новгорода с Ганзой было качество нобелей. В свете изменения монетной стопы в Англии в 1412 г. и широкого распространения нобелей по всей Европе становятся понятными и обоснованными жалобы русских на появление нобелей, которые они называют фальшивыми (wo dat de nobelen valsch weren)¹³⁹⁾.

Однако ни на Руси (в частности, в Новгороде), ни в других странах Европы золото не смогло вытеснить серебро¹⁴⁰⁾. Серебряная монетная стопа осталась действующей и в этот период, а золотых монет в денежном обращении на Руси не было. Крайне редкие как в XV, так и в XVI в. золотые монеты предназначались лишь для княжеских и царских пожалований. По-видимому, в этой роли и выступали иностранные золотые монеты¹⁴¹⁾. Помимо монет, золото ввозилось в Новгород в виде проволоки (untzegold)¹⁴²⁾ и различных ювелирных изделий¹⁴³⁾.

Как и серебро, золото попадало через Новгород в различные районы Руси, прежде всего в Москву¹⁴⁴⁾. Золото в монетах и проволоке служило сырьем для ювелирных изделий, в качестве «поминков» оно отправлялось в Крым¹⁴⁵⁾ и в Литву¹⁴⁶⁾. {119}

* * *

Динамика импорта благородных металлов — серебра и золота — в Новгород в течение XIV—XV вв. представляется следующей: ввоз серебра на Русь через Новгород достиг особого размаха в первой половине XIV в. В конце XIV в. происходит резкий спад ввоза серебра, который осуществляется в этот период не столько ганзейскими купцами, сколько Тевтонским орденом. В конце XV в., когда на Западе быстро возрастала добыча серебра, вновь увеличился и ввоз серебра на Русь.

Несколько иную эволюцию претерпела торговля золотом. Золото ввозилось в Новгород в очень малых размерах и, в отличие от серебра, исключительно в виде монет. Ввоз золота приобрел уже значительные размеры в середине XV в. и постепенно нарастал по мере увеличения числа центров чеканки золотых монет в Европе. В связи с рядом и общеевропейских, и специфически новгородских условий торговли золотые монеты в Новгороде, как и во всей Европе, стали наиболее распространенной монетой в оптовой внешней торговле.

Новгородская торговля благородными металлами — еще одно свидетельство широких экономических связей Руси со всей остальной Европой. Эта торговля является частью общеевропейской торговли этими товарами, и ее изменения теснейшим образом связаны не только с экономическим развитием самой Руси, но и с экономическим развитием всей Европы. Постоянный ввоз благородных металлов в XIV—XV вв. свидетельствует об активном торговом балансе новгородской торговли, осуществлявшемся на протяжении всего этого периода.

Значение торговли благородными металлами для Руси очень велико: серебро и золото употреблялись в качестве средства платежа, в особенности в оптовой торговле, являлись сырьевой базой для ювелирного дела, литья гривен и рублей, а позднее — для чеканки русской монеты¹⁴⁷⁾.

На основании анализа, проделанного в данной статье, можно предположить, что безмонетный период, являющийся специфической особенностью Руси, наступил не из-за отсутствия серебра, запасы которого, как правильно утверждает А.Л. Монгайт, были довольно велики. В XIV в., на заключительном этапе безмонетного периода, приток благородных металлов носил постоянный характер и, вероятно, имел уже значительные размеры¹⁴⁸⁾.

К сожалению, на основе нашего материала трудно правильно оценить роль ввоза благородных металлов в Новгород для развития экономики ганзейских городов. Для этого необходимо специальное исследование.

¹⁾ A. Engel et H. Serrure. Traité de numismatique du moyen-âge, 3 vol., Paris, 1891—1905; G.C. Brooke. English Coins from the Seventh Century to the Present Day. London, 3d ed., 1950; R.L. Kenyon. The Gold Coins of England. London, 1884; W. Hawkins. The Silver Coins of England. London, 1884; H.E. Ives. Foreign Imitations of the English Noble. — «Numismatic notes and Monography» (American Numismatic Society), № 93, New York, 1941; A. Suhle. Deutsche Münz- und Geldgeschichte von dem Anfängen bis zum 15. Jahrhundert. Berlin, 1955; E.A. Vossberg. Geschichte der preussischen Münzen und Siegel von frühester Zeit bis zum Ende der Herrschaft des Deutschen Ordens. Berlin, 1843; M. Gumowski. Zarys numismatyki polskicj. Łodz, 1952. Подробнее см. библиографию вопроса: Ph. Grierson. Coins and Medals. A select bibliography. — «Helps for Students of History». № 56, London, 1954. Также см. работы русских нумизматов: Э.К. Гуттен-Чапский. Удельные, великокняжеские и царские деньги древней Руси. Собрания гр. Э.К. Гуттен-Чапского, СПб., 1875; И.И. Толстой. Русская допетровская нумизматика, вып. 1-2. Вып. 1. Монеты Великого Новгорода; вып. 2. Монеты Псковские. СПб., 1884—1886; А.В. Орешников. Русские монеты до 1547 г. М., 1896; С.И. Чижов. Дроздовский клад русских денег времени великого князя Василия Дмитриевича Московского. Пг., 1922; А.А. Марков. Русская нумизматика. СПб., 1905; В.К. Трутовский. Русские меховые ценности и техника чеканки монет на миниатюрах XVI в. — «Нумизматический сборник», т. I, М., 1911.

²⁾ Единственная работа, представляющая в этом отношения интерес и до сих пор не потерявшая научного значения, это: A. Luschin fon Ebengreuth. Allgemeine Münzkunde und Geldgeschiclite, 2 Aufl., München, 1924. Но и она страдает досадной неполнотой. Аналогичная ей работа Ф. Фриденсбурга содержит устарелые сведения (F. Friеdеnsburg. Münzkunde und Geldgeschichte der Einzelstaaten des Mittelalters und der neueren Zeit. München u. Berlin, 1926).

³⁾ Следует отметить, однако, что вопрос о добыче благородных металлов, в особенности серебра, освещен сравнительно хорошо. Можно назвать несколько общих работ конца XIX в. (А. Soetbeer. Edelmetall-Produktion und Werthverhältniss zwischen Gold und Silber seit der Entdeckung Amerika’s bis zur Gegenwart. Gotha, 1879; R. Lexis. Beiträge zur Statistik der Edelmetall.— «Jahrbücher für Nationalökonomie und Statistik», Bd. XXXIV, 1879), где сообщаются более точные данные относительно размеров добычи серебра, нежели в более ранней книге Н.И. Тарасенко-Отрешкова («О золоте и серебре, происхождении их; количестве, добытом во всех известных странах света с глубокой древности по 1855 год; ныне существующем их накоплении в главнейших государствах и взаимоотношении золота к серебру по их весу и ценности». СПб., 1856). Заслуживают внимания и некоторые монографические работы конца XIX — начала XX в. (см. ниже), а также статьи обобщающего характера 30–40-х годов XX в. (в особенности профессора И. Нефа: J.U. Nеf. Silver Production in Central Europe, 1450—1518. — «Journal of Political Economy», vol. LXIX, 1941, p. 575-591).

⁴⁾ Большинство их посвящено времени конца XV — начала XVI в. См., например: К.О. Müller. Welthandelsbräuche (1480—1540). В кн.: Deutsche Handelsakten des Mittelalters und der Neuzeit, hrsg. durch die Historische Kommission bei der Bayrischen Akademie der Wissenschaften, Bd. V, Stuttgart u. Berlin, 1934, S. 316-335 u.a.; H. Simonsfeld. Der Fondaco dei Tedeschi in Venedig und die deutsche-venetianischen Handelsbeziehungen, Bd. I-II. Stuttgart, 1887; A. Schulte. Geschichte der Grossen Ravensburger Handelsgesellschaft, Bd. 1-3. Stuttgart u. Berlin, 1923.

⁵⁾ Буквально в нескольких словах касаются этой проблемы В. Штида и К.Т. Инама-Штернегг (W. Stiеdа. Revaler Zollbücher und Quittungen des XIV. Jahrhunderts. Halle a. S., 1887, Einleitung, S. C-CI; K.Th. Inama-Sternegg. Die Goldwährung in deutschen Reiche während des Mittelalters. — «Zeitschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte», 1895, Bd. III, S. 37 ff.). Специально этим вопросом занимался лишь Л.К. Гетц, собравший многочисленные свидетельства иностранных источников о ввозе в Новгород серебра. По русские источники он изучал выборочно, что явилось причиной некоторых неверных выводов этого автора. См. L. К. Geetz. Deutsch- Russische Handelsgeschichte des Mittelalters. Lübeck, 1922, S. 329-333.

⁶⁾ А.В. Tищенко. Торговые книги как исторический источник; его же. К истории Колы и Печенги в XVI веке. Несколько слов о роли Колы в торговле русского севера в XVI веке. В сб. «А.В. Тищенко. Его работы. Статьи о нем». Пг., 1916, стр. 17-42, 1-16.

⁷⁾ A. Eck. Le moyen âge russe. Paris, 1933, p. 350.

⁸⁾ A. Attman. Den rysk marknaden i 1500-talets Baltiska politik. 1558—1595. Lund, 1944, s. 107-114; P. Jeannin. L’économie franşaise et le marché russe. — «Annales», 1954, № 1, p. 13-24.

⁹⁾ Его попутно касался H.П. Бауэр (Н.П. Бауэр. Денежный счете духовной новгородца Климента и денежное обращение северо-западной Руси в XIII веке. — «Проблемы источниковедения», вып. 3, 1940, стр. 175-203). Большая часть кратких замечании об этой торговле относится к более раннему периоду (IX—XII вв.), который из-за обилия археологических и письменных источников оказался в центре внимания исследователей, в частности Ф.И. Михалевского (Ф.И. Михалевский. Очерки истории денег и денежного обращения, т. I. Деньги в феодальном хозяйстве. М., 1948). Последнее время об этой отрасли новгородской внешней торговли подчас вообще не упоминается (см., например, «Очерки истории СССР периода феодализма XIV— XV вв.», М., 1953).

¹⁰⁾ А.А. Ильин. Топография кладов серебряных и золотых слитков. Пг., 1921; его же. Топография кладов древнейших русских монет X—XI вв. и монет удельного периода. Л., 1924; N. Bauer. Die Silber-und Goldbarren des russischen Mittelalters. Eine archeologische Studie. — «Numismatische Zeitschrift», Berlin, Bd. 62, 1929, S. 77-120; Bd. 64, 1931, S. 61-100.

¹¹⁾ M.П. Лесников. Торговые сношения Великого Новгорода с Тевтонским Орденом в конце XIV и начале XV веков. — «Исторические записки», т. 39, 1952, стр. 259-278.

¹²⁾ И.Г. Спасский. Анализ технических данных в нумизматике. — «Краткие сообщения ИИМК», вып. XXXIX, 1951, стр. 69-85; его же. Денежное обращение в Московском государстве с 1533 по 1617 г. — «Материалы и исследования по археологии СССР», № 44, 1955, стр. 214-354; его же. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. М., 1957; М.П. Сотникова. «Петровы» гривны. — «Сообщения Гос. Эрмитажа», т. X, 1956, стр. 49-51; ее же. Рязанский клад серебряных литовских слитков в собрании Эрмитажа. — Там же, вып. XII, 1957, стр. 15-18; ее же. Из истории обращения русских серебряных платежных слитков в XIV—XV вв. (дело Федора Жеребца, 1447 г.). — «Советская археология», № 3, 1957, стр. 54-59; ее же. Серебряные платежные слитки Великого Новгорода (Вопросы техники и эпиграфики). Автореферат канд. дисс., Л., 1958; В.Л. Янин. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. Изд. МГУ, 1950; Рец.: А.Л. Мойгайт, В.Л. Янин. Денежно-весовые системы русского средневековья». — «Вопросы истории», 1958, № 3, стр. 183-185.

¹³⁾ Собраны в изданиях LECUB, Аbt. I, Bd. I-XII; Abt. II, Bd. I-II, Riga, Moskau, Weimar, 1853—1937; HUB, Bd. I-IX, 1876—1935.

¹⁴⁾ C. Sattler. Die Handelsrechnungen des Deutschen Ordens. Leipzig, 1881; C. Mollwo. Das Handlungsbuch von Hermann und Johann Wittenborg. Leipzig, 1902.

¹⁵⁾ HR, Abt. I, Bd. I, № 489, § 9.

¹⁶⁾ W. Schlüter. Die Novgoroder Schra in sieben Fassungen von XIII. bis XVII. Jahrhundert. Dorpat, 1911.

¹⁷⁾ G. Lechner. Die hansische Pfundzollisten des Jahres 1368. Berlin, 1935.

¹⁸⁾ К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, 1955, стр. 151.

¹⁹⁾ Там же, стр. 151-152.

²⁰⁾ К. Маркс. Капитал, т. III. Госполитилдат, 1955, стр. 332.

²¹⁾ Поскольку в нашем распоряжении не имеется данных по рассматриваемому периоду, мы вынуждены сослаться на более поздние сведения, которые, однако, могут дать представление о положении в области добычи благородных металлов к концу XV в. Так, А. Зотбеер приводит следующие данные о ежегодной добыче в основных добывающих районах в 1493—1520 гг.

(A. Sоеtbеer. Edelmetall-Produktion… S. 107).

²²⁾ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов, М.–Л., 1950, стр. 344.

²³⁾ Н.А. Аристов. Промышленность древней Руси. СПб., 1862, стр. 127-128; L.К. Goetz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 277; только А.А. Дмитриев подчеркивал, что Югра располагала лишь серебром, которое получала в результате торговли с болгарами (А.А. Дмитриев. Пермская старина, вып. I. Пермь, 1889, стр. 36).

²⁴⁾ П.И. Лященко. История народного хозяйства СССР, т. I. М., 1956, стр. 199; J. Blum. Prices in Russia in the Sixteenth Century. — «Journal of Economic History», vol. XVI, 1956, № 2, p. 187-188.

²⁵⁾ A.B. Oрешников. Денежные знаки домонгольской Руси. — «Труды ГИМ», вып. VI, М., 1936, стр. 20; В.Л. Янин. Нумизматика и проблемы товарно-денежного обращения в древней Руси. — «Вопросы истории», 1955, № 8, стр. 140; M.П. Сотникова. Из истории обращения… — «Советская археология», № 3. 1957, стр. 54-59.

²⁶⁾ Сигизмунд Герберштейн. Записки о московских делах. Павел Йовий Новокамский. Книга о московитском посольстве. Введение, пер. и примеч. A. И. Малеина. СПб., 1908, стр. 90.

²⁷⁾ В.Ф. Ржига. Литературная деятельность Ермолая Еразма. Приложение. — «Летопись занятий Археографической комиссии», вып. 33, 1923—1925, Л., 1926, стр. 199.

²⁸⁾ Г. Котошихин. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906, стр. 99.

²⁹⁾ И.Г. Спасский. Русская монетная система…, стр. 32-33.

³⁰⁾ В. Тизенгаузен. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884, стр. 303.

³¹⁾ ПСРЛ, т. IV, ч. I, вып. 2, Л., 1925, стр. 443-444.

³²⁾ N. Bauer. Die Silber-und Goldbarren… — «Numismatische Zeitschrift», t. II, S. 60-100; А.А. Ильин. Топография кладов золотых и серебряных слитков; B.М. Неклюдов. О русских денежных слитках. — «Труды отдела нумизматики Гос. Эрмитажа», т. I, Л., 1945, стр. 130; М.П. Сотникова. Серебряные платежные слитки…, стр. 9-10. Правда, наряду с Новгородом в качестве транзитных центров выступали и западнорусские земли, куда проникали пражские гроши. Но территория распространения этих монет ограничивалась преимущественно Великим княжеством Литовским, почти не включая собственно русских земель. А.А. Сиверс указывает две находки этих монет в Калужской губернии, две в Тульской и четыре в Тверской (А.А. Сиверс. Топография кладов с пражскими грошами. Пг., 1922, стр. 5-6). Те же сведения сообщает и последний исследователь истории чешско-русских торговых связей А.В. Флоровский (А. Florovskij. Ruské-česke obehodni styky v minulosti (X—XVIII stoleti). Praha, 1954, str. 172-177).

³³⁾ Ф.Ф. Гeйтц. Ефимки.— «Нумизматический сборник», т. 2, М., 1913, стр. 180; В.К. Трутовский. Старинные названия некоторых русских монет. — Там же, т. I, М., 1911, стр. 558; А. Attrnan. Den rysk marknaden…, s. 107-114.

³⁴⁾ М.В. Фехнер. Торговля Русского государства со странами Востока в. XVI веке. М., 1956, стр. 85-86.

³⁵⁾ Н.П. Бауэр. Денежный счет в духовной новгородца Климента…, стр. 202.

³⁶⁾ Например, решение съезда ганзейских городов, принятое 29 июня 1373 г., гласило: «§ 3. Item dat men binnen tven jaren nen sulver ut en vorde, noch to Nogarden, nach anders jenighen wegh, by vorlust der ere unde des sulvers» (HR, Abt. I, Bd. II, № 63, S. 74). Хотя в источниках крайне редко указывается происхождение импортируемого в Новгород серебра, не вызывает сомнений тот факт, что Русь получала серебро из тех же районов, откуда черпала свои запасы этого благородного металла вся остальная Европа. Ввоз в Прибалтику серебра из Шнееберга (Sneeberges sulver) упомянут в 1497 г. (LECUB, Abt. II, Bd. 1, № 580, S. 420). Вероятно, для Прибалтики и Новгорода несколько большее значение, чем для остальной Европы, имело шведское серебро, поступавшее в Ревель.

³⁷⁾ К. Маркс. Капитал, т. III. Госполитиздат, стр. 330.

³⁸⁾ Там же, стр. 331.

³⁹⁾ А. Suhle. Barren. В кн.: «Wörterbuch der Münzkunde», hrsg. von Er. Schrötter u.a., Berlin–Leipzig, 1930, S. 61.

⁴⁰⁾ A. Suhle. Deutsche Münz- und Geldgeschichte…, S. 165; H. Вuck. Das Geld- und Münzwesen der Städte in den Landen Hannover und Braunschweig. Frankfurt а. M., 1935, S. 17.

⁴¹⁾ В XIII в. в Новгороде серебро при продаже подвергалось тщательному взвешиванию. Порядок взвешивания серебра регламентировался договором 1269 г. «Вес и гири для серебра и другого товара, который на весах взвешивается, держать ровно и правильно» (ГВНП, № 31, стр. 61). В конце XIV в. одновременно с вопросом о вощаном весе, согласно инструкции рижским послам в Новгород и Псков, не датированной точно, должен был обсуждаться и вопрос о взвешивании серебра (HR, Abt. I, Bd. VIII, № 1178, S. 753, О. D.). Порядок взвешивания серебра неоднократно регламентировался скрой немецкого двора. § 45 четвертой редакции скры гласил: «Никакую пушнину не следует осматривать в комнате священника, там должно только отвешивать серебро ливцам» (W. Schlüter. Die Novgoroder Schra…, S. 130). Аналогичные сведения дают пятая и шестая редакции скры (ibid., § 31, S. 1853; § 53, S. 139). При взвешивании серебра весы должны быть в покое, а серебро чистым: «Vortmer welich man silver weget, de henge det bret weder up unde brenge de klyen und de doke van denne, bi 1 marc» (W. Schlüter. Die Novgoroder Scbra…, IV Red., § 13, S. 132).

⁴²⁾ M.П. Лесников. Торговые сношения…, стр. 262.

⁴³⁾ Fr. Bruns. Die lübeckschen Pfundzollbücher von 1402—1496. «Hansische Geschicbtsblatter», Jg. 1907, S. 484, Jg. 1908, S. 403.

⁴⁴⁾ H.П. Бауэр. Денежный счет в духовной новгородца Климента…, стр. 185.

⁴⁵⁾ Н. Hildebrand. Das rigische Schuldbuch, St. Pb., 1872, S. 44.

⁴⁶⁾ LECUB, Abt. I, Bd. VI, № 135; Bd. VIII, № 127, S. 80.

⁴⁷⁾ Оно производилось в ливонских городах (HR, Abt. I, Bd. 1, №. 489, § 9, S. 447, 1369; LECUB, Abt. I, Bd. X, № 474, § 7; № 515, § 4, 1448).

⁴⁸⁾ «…de tol van deme sulver unde anderen kostelen guderen» (LECUB, Abt. 11, Bd. I, № 736, S. 637, 1499).

⁴⁹⁾ W. Schlüter. Die Novgoroder Scbra…, S. 195; § 80 шестой редакции устава немецкого двора был специально посвящен этому: «Van sulver tho vorpunden. Wer unvorpundet sulver bringet tho Novgarden up den haven (dat unvorpundet ist in den steden) do sal dat sunte Peter vorpunden und vor die inarck lodich I marck schin geven, et sieden, dat he bowys bringe van der stadt, dat he uth gefaren ist; hirumme wachte sieh elc vor schaden».

⁵⁰⁾ Cl. Neuburg. Goslars Bergbau bis 1552. Hannover, 1892.

⁵¹⁾ H. Buck. Das Geld- und Münzwesen…, S. 9-10.

⁵²⁾ В. Neumann. Die Metalle. Geschichte, Vorkommen und Gewinnung nebst ausführlicher Produktions- und Preisstatistik. Halle a. S., 1904, S. 157.

⁵³⁾ A. Sоetbeer. Edelmetall-Produktion…, S. 25.

⁵⁴⁾ J.U. Nef. Silver production in Central Europe. — «Journal of Political Economy», vol. LXIX, 1941, p. 585.

⁵⁵⁾ Cp. W. Mück. Der Mansfelder Kupferschiederbergbau. Eisleben, 1910, Bd. I, S. 57.

⁵⁶⁾ H. Buck. Das Geld- und Münzwesen…, S. 13-18.

⁵⁷⁾ Более или менее точное определение количества ввозимого серебра тем более важно, что некоторые нумизматы связывали употребление других товаров в качестве денег на Руси с недостатком там благородных металлов, в частности серебра. Так, например, М. Заблоцкий (Десятовский) писал: «Употребление мехов в качестве монеты заключается в их стоимости и недостаточном количестве драгоценных металлов» (М. Заблоцкий. О ценностях в древней Руси. СПб., 1854, стр. 11).

⁵⁸⁾ W. Schlüter. Die Novgoroder Schra…, S. 143.

⁵⁹⁾ LECUB, Abt. I, Bd. II, № 620, S. 565-567, 1335; Bd. VI, № 2770, S. 61-66; HUB, Bd. II, № 187, S. 78; Bd. III, S. 424-425. Очень возможно, что фантастически быстрое обогащение в 90-х годах XIII в. Бертрама Морневега, но имени которого была названа одна из комнат на немецком дворе в Новгороде, было связано с тем, что основным товаром, ввозившимся нм на Русь, являлось серебро; не случайно так широк кредит, предоставленный ему купцами Эрфурта, Брауншвейга, Магдебурга. Первые дали ему 1380 марок чистого серебра, остальные 1531 марку (LECUB, Bd. I, № 568; Bd. II, № 77; HUB, Bd. I, S. 392, Anm. 3. Приводится no kh.: R. Häpke. Brügges Entwicklung zum mittelalterlichen Weltmarkt. Berlin, 1908, S. 13).

⁶⁰⁾ W. Stiеda. Royaler Zollbücher…

Ввоз

Ревель № 32, S. 5, 13.6. 1369; № 56, S. 8, 27.7. 1369.

Рига № 90, 91, S. 13, 25.7. 1368.

Пернау № 126, 127, S. 21-22, 19.5. 1369, 9.6. 1369.

⁶¹⁾ O. Wendt. Lübecks Schiffs- und Warenverkehr in den Jahren 1368 und 1369 in tabellarischen Übersicht auf Grund der Lübecker Pfuudzollbücher aus denselben Jahren. Lübeck, 1902, S. 43-52.

⁶²⁾ C. Mollwo. Das Handlungsbuch Hermann und Johann Wittenborg, t. II, Leipzig, 1902, § 103, 127, 135, 146, 168, 175, 205, 268.

⁶³⁾ Ibid., § 281.

⁶⁴⁾ Ibid., § 302.

⁶⁵⁾ ГВНП, № 11, стр. 23-24.

⁶⁶⁾ НПЛ, стр. 98, 341, 459.

⁶⁷⁾ Новгородские летописи (так названные вторая и третья новгородские летописи), СПб., 1879, стр. 244.

⁶⁸⁾ НПЛ, стр. 415.

⁶⁹⁾ Новгородские летописи, стр. 247; НПЛ, стр. 338, 451.

⁷⁰⁾ Я.К. 3емзарис. Метрология Латвии в период феодальной раздробленности и развитого феодализма (XIII—XVI вв.). — «Проблемы источниковедения», вып. V, 1956, стр. 214.

⁷¹⁾ J.U. Nеf. Industrial Europe at the Time of the Reformation (ca. 1515 — ca. 1540). — «The Journal of Political Economy», vol. XLIX, 1941, p. 5. О затруднениях в торговле серебром свидетельствуют постановления любекского городского совета по поводу монетного дела в городе. Одно из постановлений гласило, что никто, будь то бюргер или купец (gast), не должен вывозить из города серебро ни в каком виде (ut den steden sulver voren ofte baliun). § 11 запрещал торговлю деньгами, разрешалось лишь покупать на деньги какой-либо другой товар: «Item en schal nemand kopenschop maken van penninghen, also penninghe umme penninghe to kopende; men eyn islic seal den penningh utgheen unde nemen vor dat, dat he vore gheset is to geldende».

⁷²⁾ HR, Abt. I, Bd. I, № 489, § 9, S. 447: «Item concordaverunt, qued quicumque velificans de aliquo portu versus mare duxerit promptem pecuniam, ita solvet pecuniam lihralem de illa pecunia, sicut daret, et duceret bona».

⁷³⁾ HR, Abt. I, Bd. II, № 64, S. 75, 29.VI 1373 г.

⁷⁴⁾ A. Suhle. Deutsche Münz- und Geldgeschichte…, S. 165. Ухудшение качества слитков неуклонно продолжалось. В Брауншвейге в 1384 г. слитковое серебро содержало 12 лотов (760/1000); в 1400 г. — уже 11 лотов (687,5/1000), в 1403 г. — 10 ²/₉ лота (645/1000); в 1418 г. — 9 ³/₄ лота (609,375/1000); в 1426 г. — 9 ¹/₇ лота (571,4/1000). См. H. Вuсk.Das Geld- und Münzwesen…, S. 18.

⁷⁵⁾ HR, Abt. I, Bd. III, № 380, § 15, S. 387.

⁷⁶⁾ HR, Abt. I, Bd. II, № 232, § 20, S. 283, 1381 г.; Bd. III, № 380, § 10, S. 386.

⁷⁷⁾ HR, Abt. I, Bd. IV, № 47, § 15, S. 54.

⁷⁸⁾ HR, Abt. I, Bd. IV, № 193, § 1, S. 172.

⁷⁹⁾ HR, Abt. I, Bd. V, № 23, § 7, S. 16, 2.VII. 1401г.

⁸⁰⁾ НR, Abt. I, Bd. V, № 74, § 4, S. 53.

⁸¹⁾ Его размеры по данным торговых книг Ордена определил М.П. Лесников. В 1399—1400 гг. приказчики Ордена привезли в Новгород в 45 слитках серебра 1183 прусских марки 19 скот, а в 1400—1401 гг. — 1099 марок 12 скот, что и составляет соответственно 220,8 и 205,5 кг (М.П. Лесников. Торговые сношения…, стр. 263).

⁸²⁾ После 1410 г. мы располагаем лишь одним, да и то сомнительным, свидетельством о ввозе в Новгород серебра. Генрих Курлебеке, орденский слуга (?), осенью 1436 г. заявил о том, что у него на немецком дворе в Новгороде украли серебро и деньги (14 stucke an zulvere unde an denuingon), часть их (9 ¹/₂ stucke unde 3 ¹/₂ mrc schyn an zulvere unde an dennigen) впоследствии была обнаружена у Вольмара (LECUB, Abt. I, Bd. IX, № 112, S. 71, 6.IX. 1436 г.).

⁸³⁾ Th. Hirsch. Handels- und Gewerbegeschichte Danzigs unter der Herrschaft des deutschen Ordens. Leipzig, 1858, S. 241; Fr. A. Vossberg. Geschichte der Preussischen Münzen und Siebel…, S. 208-209.

⁸⁴⁾ LECUB, Abt. I, Bd. VII, № 606, S. 420-421. Однако еще в течение 1418 г. серебро из Данцига регулярно вывозилось на Запад, где к этому времени уже ощущался недостаток в нем. В 1418 г. у данцигских купцов Тидеманна Бука и Эверда фан Альштеде было 6 шиффефунтов воска, 1 бочка меха и 40 марок серебра (lodiges solvers); кроме того, в бочке, принадлежавшей Гривероде, еще 40 марок лотиг (HR, Abt. Ii, Bd. I, № 301, S. 279, IX-X, 1434 г.).

⁸⁵⁾ Ревельский бюргер Корд Кегелер во время тяжбы с новгородцем Давыдом (1393 г.) заявил, что он «этому Давыду не должен ни денег, ни товаров, ни серебра» (alze dat he deme vorbenomeden Daxvyden neyn gelt noch gud noch silver schuldiche ene were. — HUB, Bd. V, № 119, S. 69, 1393 г.). Немецкие купцы, находившиеся в Новгороде, писали в Дерпт, что Ротгер Виттен и Дидрих фан Ашераде, купец орденского комтура в Феллине, на семи лошадях привезли различные товары, в том числе 116 ¹/₂ штюкке рижского серебра (HU, AM. 1, Bd. IV, № 331, S. 319-320). Возможно, у них было еще серебро и в слитках, так как Феллин, стремясь спасти хотя бы часть товаров, настаивает на возвращении серебра, конфискованного в Новгороде (HR, Abt. I, Bd. IV, № 380, S. 362-363, 6.X. 1396 г.). У некоего Германа Вестфельта зимой 1409 г. русские отобрали 70 штук серебра (70 stucke lodegbes silvers) и другие ценности (HUB, Bd. V, № 883, S. 463, 28. V. 1409 г.).

⁸⁶⁾ HUB, Bd. V, № 1112, S. 577, 5.XI. 1413 г. В 1425 г., после окончания очередного конфликта с новгородцами, дерптские купцы поспешили сообщить в Ревель, что можно безопасно проехать в Новгород с «драгоценными» товарами, будь то золото, серебро или что-либо другое (LECUB, AM. I, Bd. VII, № 368, S. 260-262, 11.XI. 1425 г.). Поэтому, несмотря па несомненное сокращение ганзейской торговли этим товаром, нет никаких оснований противопоставлять систему торговли Тевтонского ордена и ганзейских купцов, как это делает М.П. Лесников на основе изучения торговых книг Фекингузенов (М. П. Лесников. Торговые сношения…, стр. 265).

⁸⁷⁾ LECUB, Abt. I, Bd. IX, № 80, § 9, S. 42; § 14, S. 43.

⁸⁸⁾ M.П. Сотникова. «Петровы» гривны, стр. 51; ее же. Из истории обращения русских серебряных платежных слитков в XIV—XX вв., стр. 54-59.

⁸⁹⁾ J.U. Nеf. Industrial Europe…, р. 222-223; его же. Silver production in Central Europe… — «The journal of Political Economy», vol. LXIX, p. 576, 586.

⁹⁰⁾ St. Worms. Schvazer Bergbau im fünfzehnten Jahrhundert. Vienna, 1901, S. 35; M.H. Wоlfstrigl-Wоlfskrоn. Die tiroler Erzbergbau, 1301—1665. Innsbruck, 1903, S. 23, 30, 126 u. a.

⁹¹⁾ Добыча достигает 14 622 марок в год в 1470—1474 гг., 26 147 марок в год в 1475—1479 гг., 34 651 марки в год в 1480—1484 гг. и, наконец, 45 336 марок в 1485—1489 гг. St. Worms. Schwazer Bergbau…, S. 85, 86, 173; M. R. Wolfstrigl-Wolfskron. Die tiroler Erzbergbau, S. 35.

⁹²⁾ O. Hoppe. Die Silberbergbau zu Scbneeberg, S. 7, 112, 156-157. Быстрое увеличение добычи произошло в 1471 г.

⁹³⁾ Так, в 1492 г. из Любека в Ревель было вывезено 166 марок 2 лота лотиг, в 1493 г. — 182 марки лотиг (Fr. Bruns. Die Hansischen Pfundzollbücher, Jg. 1907. S. 481), т.е. 38 кг 908,9 г в 1492г. и 42 кг 562 г в 1493 г. Приведенные выше данные не могут служить основанием для полной характеристики ввоза серебра в Новгород, поскольку серебро ввозилось и через другие города, в том числе Нарву. В 1481 г. у русских купцов, в частности у новгородских, было отобрано (abgeschatzen) 20 штюкке серебра (120 st. sulvers), которое потом должно было быть передано орденмейстеру (HUB, Bd. X, № 931, S. 580, 4.Х.1481). В 1496 г. новгородский купец, возвращаясь из Нарвы, имел при себе 4 ласта соли, 18 марок (вероятно, рижских) деньгами и небольшой кусок серебра (LECUB, Abt. II, Bd. I, №544, S. 398).

⁹⁴⁾ HUB, Bd. XI, № 497, S. 343. Даже в 1499 г. пошлина, которой облагалось серебро, была одним из основных источников дохода города, как об этом сообщал Ревель в письме в Любек; …«dorch waz wrisze de tol van deme sulver unde adneren kostelen guderen, dat bet toher de mesten summen syn geweszen, vorhouschet sy geworden unde noch dagelix schut, biszunder de grave ware der men so nicht verhouschet kan, de gifft о wat te quader truwen» (LBCUB, Abt. II, Bd. I, № 837, S. 637).

⁹⁵⁾ ГВНП, № 25, стр. 44.

⁹⁶⁾ L.К. Goetz. Deutsch-Russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 333; HUB, Bd. XI, № 365, S. 262, 25.V.1490 г. Точно такое же постановление и в скре 1514 г. (W. Schlüter. Die Novgoroder Schra…, Red. VI, § 31, § 56).

⁹⁷⁾ A. Luschin von Ebengreuth. Allgemeine Münzkunde und Geldgeschichte, S. 42.

⁹⁸⁾ Как указывает Фр. Шреттер, даже в середине XVI в. не умели изготовлять серебро выше (984,347/1000) пробы (15 лотов 3 квинта) (Fr. Schrötter. Brandsilber. — «Wörterbuch der Münzkunde», S. 83). Наиболее чистым серебром в XIV—XV вв. считалось королевское серебро (Königsilber, argent de rоу) — 23/24 = 958,33/1000 (A. Luschin von Ebengreuth. Allgemeine Münzkunde und Geldgeschichte, S. 42).

⁹⁹⁾ W. Schlüter. Die Novgoroder Schra…, S. 190.

¹⁰⁰⁾ Переход к полубрактеатам (в районе Гессена, Баварии, Нижней Саксонии), а затем и к брактеатам произошел в течение XII в. К концу его район распространения брактеатов охватывал почти всю территорию Германии: на западе — до Везера, на юге — вплоть до Гарца, включая все северные земли, в том числе и ганзейские города Любек, Люнебург, Гамбург и др. (А. Suhle. Deutsche Münz- und Geldgeschichte…, S. 79-80 W. Hävernick. Münzverrufungen in Westdeutschland im 12. und 13. Jahrhundert. — VSWG, Bd. 24, Heft 2, S. 129-141).

¹⁰¹⁾ Так, Виттенборги наряду со слитками постоянно отправляли на восток и монеты: в 1354 г. — 100 марок деньгам, в 1355 г. — 36, затем еще 40 марок любекскими деньгами, в 1356 г. — 4 ¹/₃ марки. В 1368 г. также отправляли монеты и в Ревель. См., например, запись о Хинрике Грентце, привезшем 75 люб. марок, и Германе Витте — 49 люб. марок, Вернеке де Роде — 4 ¹/₂ люб. марки (см. G. Lесhnеr. Die Hansische Pfundzollisten des Jahres 1368 (18 März 1368 bis 10 März 1369). Lübeck, 1935, Bd. I, № 340, S. 133. По более позднему периоду мы не располагаем данными о ввозе монет. Только под 1382 г. в ревельской таможенной книге читаем запись, которая может быть истолкована как запись о сборе пошлины непосредственно с денег: «Gobele Rovere vorpundete vor 10 pf. gr. unde hundert» (W. Stieda. Revaler Zollbücher, § 1183, S. 47). 29 августа 1384 г. Бернд Зоте уплатил пошлину за 150 люб. марок, а Петер Монтер — за 38 фунтов грот в нидерландской монете, приравнивавшейся к 7-9 люб. маркам (W. S tiеdа. Revaler Zollbücher…, № 2197, 2198).

¹⁰²⁾ А. Вuchhо1tz. Silberbarren. Katalog der Ausstellung zum X. archäologischen Kongress in Riga 1896. Riga, 1896, S. 216.

¹⁰³⁾ В первой трети XIV в. его чеканили только Любек и Веймар. В 1379—1381 гг. между этими городами было заключено соглашение о совместной чеканке по любекскому образцу 176 денаров из марки, содержащей 13 ¹/₂ лотов, и 516 мелких из марки с 9 лотами серебра (A. Suh1е. Deutsche Münz- und Geldgeschichte…, S. 162). Согласно решению любекского съезда 1379 г. эту монету приняли Гамбург и Висмар, а в 1381 г. к ним присоединились Росток, Штральзунд и Люнебург. Кроме того, ее чеканили города Мекленбурга, Гольштейна и Померании (Н. Gebhart. Die deutschen Münzen des Mittelalters und der Neuzeit. — «Bibliothek für Kunst- und Antiquitäten-Sammler». Bd. XXXII, 1930, S. 56-58).

¹⁰⁴⁾ И.И. Толстой. Русская допетровская нумизматика, вып. 1, стр. 13 и 17.

¹⁰⁵⁾ ГВНП, № 78, стр. 135.

¹⁰⁶⁾ ПСРЛ, т. XI, стр. 218.

¹⁰⁷⁾ ПСРЛ, т. IX. стр. 236.

¹⁰⁸⁾ И.И. Толстой. Русская допетровская нумизматика, вып. 1, стр. 17.

¹⁰⁹⁾ W. Jesse. Wendischer Münzverein, Lübeck, 1928, S. 96. В 1406 г. артиг содержал 8 лотов. Из весовой марки изготовлялось 636 артигов (А. Suhlе. Artig. — «Wörterbuch der Münzkunde», S. 38).

¹¹⁰⁾ Эта кратковременная попытка отразилась и в археологическом материале: найдены отдельные монеты данного периода в Перыни: три дерптские — Бернгарда II (1410—1413) и две ревельские того же времени (В.Л. Янин. Печати из новгородских раскопок 1915 г. — «Советская археология», т. XVIII, 1953, стр. 385).

¹¹¹⁾ РИО, т. 35, 1882, № 11, стр. 44, май 1490 г.

¹¹²⁾ РИО, т. 35, 1882, № 18, стр. 74, ноябрь-декабрь 1492 г.

¹¹³⁾ В.Л. Янин. Деньги и денежные системы Руси XIV—XV вв. Рукопись, стр. 24-25.

¹¹⁴⁾ Ввоз с Востока приобрел значение только в XVI в.

¹¹⁵⁾ C. Faulbaber. Die ehemalige schlesische Gold’production mit besonderer Berücksichtigung des Reichensteiner Bergreviers. Breslau, 1896, S. 2—6, 12—15.

¹¹⁶⁾ K.Th. Inama-Sternegg. Die Goldwährung im deutschen Reiche…, S. 23.

¹¹⁷⁾ В. Neumann. Die Metalle…, S. 201-202; K.Th. Inama-Sternegg. Die Goldwährung im deutschen Reiche… S. 18-19.

¹¹⁸⁾ L. de Lаunау. L’or dans le monde. Paris, 1907, p. 91-99; M. Bloch. Le probléme de l’or au mouen-âge. — «Annales d’histoire économique et sociale», vol. V. № 19, 1922, p. 8.

¹¹⁹⁾ Ch. de la Rоnciére. La déсоuverte de l’Afrique au moyen-âge, 3 vol., le Caire, 1925—1927. — «Mem. de la Soc. Royale de Geógraphie d’Egypte». t. V, VI, XIII; H. Sievekiug. Genueser Finanzwesen, t. II, S. 92.

¹²⁰⁾ В 1343 г. Эдуард III выпустил первые золотые монеты, которые из-за своей высокой стоимости почти не употреблялись (R.L. Kenyon. The Gold Coins of England, p. 16-17). В 1344 г. были выпущены новые монеты — нобели, весом 7,7 грана — 6 ш. 8 п. (А. Suhle. Deutsche Münz- und Geldgeschichte…, S. 141). В течение XIV в. вес нобелей сохранялся на уровне 1351 г. — 120 гранов, хотя фактически иногда падал до 113 гранов. В 1412 г. стали выпускаться нобели весом в 108 гранов (хотя так же, как и прежде, они приравнивались к 6 ш. 8 п.). Первый их выпуск был произведен в 1465 г. (G.G. Brooke. English Coins…, р. 149). При Эдуарде I (с 1470 г.) началась чеканка анджелов, которые по существу заменили нобели (они также приравнивались к 6 ш. 8 п., но весили 80 гранов), а последние, с прежним весом в 120 гранов (= 10 шилл.), вскоре вышли из употребления. В конце XV в., при Ричарде III (1483—1485) и Генрихе VII (1485—1509), чеканились только анджелы и анжелеты (¹/₂ анджелы). (К. L. Кеnуоn. The Gold Coins of England.., p. 40).

¹²¹⁾ K.L. Kenyon. The Gold Coins England…, p. 19.

¹²²⁾ Чтобы затормозить быстрый отлив английских денег на континент, король Эдуард III 21 июня 1351 г. запретил их вывоз. Он указывал, что главной причиной спроса этих денег на континенте является высокое качество монеты: «Роr ceo que plusours merchants el autres, par cause que nos monoies d’or el d’argent sont si fortes et a meindre pris que nul autre rnonois en autres roialines solonc la value et issint, pur gaigner ount amenees nos dites monoies hors do nostro roialme a billon pardela, si que poi est demoree en nostro dit rialine a grant damage de nous et de nostro people» (W. Jesse. Quellenbuch zur Münz- und Geldgeschicbte des Mittelalters. Halle a. S., 1924, № 202, S. 81). 2 сентября 1381г. вывоз благородных металлов, независимо от того вида, в каком они находились, был вновь запрещен (К. Kunze, Hanseakten aus England 1275 bis 1413, Halle a. S., 1891, S. 163, Anm. 2), в результате чего, несмотря на постоянные нарушения этого постановления, поступление английской монеты на европейские рынки сократилось.

¹²³⁾ A. Sufi1о. Deutsche Geld- und Münzgeschichte…, S. 141; H. E. Ives. Foreign Imitations of the English Noble, p. 7.

¹²⁴⁾ H. Вuck. Das Geld- und Münzwesen.., S. 24.

¹²⁵⁾ В конце XIV в. рейнские гульдены содержали 23 карата, а в 1425—1444 гг. — 19 каратов. Одновременно происходило понижение веса с 3,396 г. в 1386 г. до 2,77 г. в 1425 г., с 2,647 г. в 1477 г. до 2,527 г. в 1490 г.

¹²⁶⁾ А. Suhlе. Deutsche Geld- und Münzgeschichte…, S. 157. Подробную историю вендского объединения см.: W. Jesse. Wendischer Münzverein, S. 20-24.

¹²⁷⁾ W. Jesse. Quellenbuch…, S. 213, S. 89; A. Suhle. Deutsche Geld- und Münzgeschichte…, S. 149; K.Th. Inama-Sternegg. Die Goldwährung im deutschen Reiche…, S. 37. В 1441 г. совместным постановлением Любека, Висмара, Гамбурга и Люнебурга было запрещено использовать золото для уравнения платежей (W. Jesse. Wendischer Münzverein, S. 115 ff.).

¹²⁸⁾ W. Schlüter. Die Novgoroder Schra…, S. 100. Однако в русских источниках первое упоминание о ввозе золота появляется гораздо позднее — лишь в первой четверти XV в. Так, «немчин» Иван Мясо в ответ на настойчивые требования русских купцов об уплате долга «казал им у себе товар облакан и золото» (ГВНП, № 56, стр. 95; не позднее 1417 г.). Английские монеты могли попадать в Новгород не только через немецких купцов, но и через ливонских, рано установивших связи с Англией (уже в середине XIV в. среди купцов, ведущих торговлю в Англии, встречаются выходцы из Ревеля и Риги) (К. Kunze, Hanseakten aus England…, № 110, 10.VIII.1339; № 137. 18.III.1348 г.).

¹²⁹⁾ В случае нарушения порядка торговли мехами, покупки немецкими купцами у русских «непроверенных» мехов ганзейские купцы в Новгороде должны были платить штраф в английских нобелях (HR, Abt. II, Bd. I, № 321, § 24, S. 207. — Recess zu Lübeck, 5.VI. 1431 г. № 288, § 44, S. 187-188. Recess zu Lübeck, 18.V. 1447г.). Нобелями или рейнскими гульденами расплачивались ганзейские купцы в Новгороде за аренду готского двора. Так, в 1424 г., было уплачено 18 нобелей, в 1455 г. — 40 рейнских гульденов (HR, Abt. II, Bd. I, № 289, § 4, S. 186-187). О количестве английских денег, находившихся в обращении в Новгороде в конце XV в., можно судить по количеству нобелей, известных на Руси под названием кораблеников или корабленых, преподнесенных новгородскими феодалами великому князю в 1476 и 1478—1490 гг., — 300 кораблеников от одного только владыки (ПСРЛ, т. XII, стр. 165-166, 188—189).

¹³⁰⁾ В финансовом отчете Т. Шрове о путешествии в Москву указана оплата приставам за лошадей от Новгорода до Москвы 25 марок (по-видимому, рижских) и 8 золотых гульденов (всего 42 марки 4 шилл.), старостам (hovetlude) Якову Захарьевичу и Петру Михайловичу в Новгороде за охранные грамоты (wechbreff) — 9 венгерских гульденов, т.е. 27 рижских марок (LECUB, Abt. II, Bd. I, № 24, S. 16, 17.VII. 1494. ff.).

¹³¹⁾ Легкость, с которой русские, независимо от местонахождения, принимали в уплату различные золотые и серебряные деньги, свидетельствует как о широком и постоянном ввозе этих денег, так и о хорошем знакомстве населения Руси с ними. В 1409 г. у Германа Вестфельта русские отняли в Новгороде 5 нобелей и 150 гелерских гульденов (HUB, Bd.V, № 883, s. 463).В 1469 г. ганзейские купцы только на одном корабле ввезли в Ревель 988 рейнских гульденов — W. S tiеdа. Über die Quellen der Handelsstatistik im Mittelalter. Berlin, 1903, S. 45-52 (Aus dem Anhang zu den Abhandlungen der Königlichen Prenssischen Akademie der Wissenschaften vom Jahre 1902).

¹³²⁾ Д.И. Прозоровский. Монета и вес в России до конца XVII столетия. СПб., 1865, стр. 153; И.Н. Шмелева. Русская Торговая книга XVI века. Канд. дисс., Л., 1948, стр. 166.

¹³³⁾ РИО, т. 41, 1884, № 14, стр. 54; № 15, стр. 56-57.

¹³⁴⁾ ПСРЛ, т. XII, стр. 165-166.

¹³⁵⁾ РИО, т. 41, № 50, стр. 235, 6.IX.1496г. В грамоте великого князя Ивана Васильевича к кафинскому султану и турецкому султану Баязету употребляется термин «золотые» (РИО, т. 35, № 2, стр. 11, январь 1488 г.). У московских купцов, возвращавшихся из Кафы, отобрали в Литве «золотые», а на следующий год — «золотые угорские» (РИО, т. 35, № 7, стр. 24, 27, 33, III. 1489г.).

¹³⁶⁾ Уже в 1477 г. новгородский архиепископ Феофил преподнес великому князю Ивану Васильевичу «1000 золотых угорских и венедицких» (ПСРЛ, т. XII, стр. 166).

¹³⁷⁾ И.Н. Шмелева. Русская Торговая книга XVI в., стр. 166-167.

¹³⁸⁾ РИО, т. 41, № 14-15, стр. 54 и др.

¹³⁹⁾ LECUB, Abt. I, Bd. IX, № 80, § 9, S. 42. Возможно, в данном случае имелись в виду и подделки английской монеты, изготовленные в других странах. Попытки изготовлять фальшивые нобели делались в Аквитании. Во Фландрии их изготовление приняло огромные размеры, особенно в конце XIV — начале XV в., при Филиппе Храбром (1389—1404) (Н.Е. Ives. Foreign imitations of the English Noble, p. 8—10).

¹⁴⁰⁾ Даже в имуществе московских князей золотые изделия редки, немногочисленны: они отступают на второй план сравнительно с более дешевыми серебряными (К.Б. Базилевич. Имущество московских князей XIV—XVI вв. — «Труды ГИМ», вып. 3, разряд общий исторический, М., 1926, стр. 11 и др ).

¹⁴¹⁾ И.Г. Спасский. Русская монетная система…, стр. 61.

¹⁴²⁾ Ее встречаем в составе груза судна, двигавшегося из Любека в Ревель в 1469 г. (W. Stiеdа. Über die Quellen…, S. 46-52). Несколько удивляет отсутствие упоминания золотой проволоки в русской торговой книге XVI в. Упоминается только пряденое золото (И.Н. Шмелева. Русская Торговая книга…, стр. 148).

¹⁴³⁾ Ревельский купец Ганс Динкерман в своем завещании, написанном 25.VIII.1457 г., указывает, что Герман Раве, ведший активную торговлю в Новгороде, остался должен ему там 10 фердингов за золотое ожерелье (van eynen ghuldeu boge), отправленное зимой в Новгород (LECUB, Abt. I, Bd. XI, № 689, S. 547).

¹⁴⁴⁾ Уже в середине XIV в. в духовной грамоте князя Ивана Калиты упоминается «пояс золот фрязьский» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв., М.— Л., 1950, № 1, стр. 8, около 1339 г.).

¹⁴⁵⁾ Например, в июне 1486 г. великий князь Иван Васильевич отправил Менгли-Гирею «соболь чорн, а двема женам царевым по карабленику» (РИО, т. 41, № 14, стр. 54; № 15, стр. 56-57, 3.VIII.1486; № 13, стр. 47, 23.III. 1486г.).

¹⁴⁶⁾ РИО. т. 35, № 33, стр. 174-175, II.1495; № 34, стр. 178, 181, 11-27.III.1495; № 39, стр. 201, 19.VII.1495; № 41, стр. 213-214, 23.I.1496; № 47, стр. 235-236, 29.VII.1497; № 49, стр. 239, 2.XI.1497; № 51, стр. 243-245, 8.II.1498 (всего 4); № 60, стр. 278-279, 13.VI.1499; № 62, стр. 289, 292, 19.XII.1499. Размеры «поминка» (по 1 корабленику от великого князя и великой княгини), сравнительно с теми дарами, которые получил великий князь Иван Васильевич в Новгороде, показывают дороговизну и редкость английских нобелей в Москве в этот период.

¹⁴⁷⁾ Можно, однако, предположить, что торговля с Новгородом была одной из причин более длительного сохранения торговли слитками в Северной Германии. Если на юге и западе страны слитки, замененные золотыми гульденами, исчезли из обращения уже в течение XIV в., то на севере Германии этот процесс затянулся на весь XV в. Л. Зуле указывает на более частые находки слитков в Северной Германии (около Лессига, Пюритца, Хиршфельда и т. д.), чем в Южной (А. Suhlе. Barren. — «Wörterbuch der Münzkunde», S. 61-62).

¹⁴⁸⁾ Вот некоторые данные о количестве серебряных монет, которыми распоряжались, в частности, новгородцы в рассматриваемый период: в 1327 г. «в Новгород прислаша послы татарове, и даша им новгородцы 2000 серебра, и свои послы послаша с ними к воеводам с множеством даров» (НПЛ, стр. 98, 341, 459); в результате похода новгородского князя Юрия на Тверь в 1321 г. «присла князь Дмитрии владыку тферьскаго и доконцаша мир на дву тысячу серебра…» (там же, стр. 338, 457); в результате похода Витовта на Порхов в 1428 г, «порховицы кончаша за себе 5000 серебра, и тогда прииха владыка Еуфимеи к Порхову с послы новгородскыми, и доконца Витовту другую 5000 серебра и шестую тысяцю на полону» (там же, стр. 415).