Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Ганза

{210}

Никулина Т.С.
Совет и бюргерство ганзейского города в реформации
(по материалам Любека)

Средние века. Вып. 63. М., 2002.
{210} – начало страницы.
OCR OlIva.

Известно, что кульминацией исторического развития Германии в позднее Средневековье явилась Реформация, проблемы которой в отечественной медиевистике традиционно рассматриваются на материале Великой крестьянской войны и районов, ею охваченных. Если же речь и шла о бюргерской Реформации в городах, то касалось это Южной и Центральной Германии, принявших участие в Крестьянской войне 1524—1526 гг. (работы В.В. Стоклицкой-Терешкович, В.Н. Ермолаева, Ю.К. Некрасова, Д.В. Шушарина). Вне сферы внимания отечественных историков остались ганзейские города Северной Германии, не связанные с Великой крестьянской войной, где Реформация проявилась именно как бюргерское движение против католической церкви и патрициата. Особенно яркой, длительной и ожесточенной реформационная борьба была в Любеке, где она получила особую масштабность и значимость в силу положения, занимаемого городом в международных отношениях на Балтике, в ганзейской политике, а также в силу того, что она переросла в острейший внутригородской конфликт, известный как “движение Вулленвевера”.

Реформация в Любеке длилась более десяти лет. Любек был среди последних нижненемецких городов, куда проникло евангелическое учение (после Штральзунда, Ростока, Брауншвейга, Висмара и Гамбурга). Это дало основание крупному исследователю Реформации в Любеке В. Янношу сказать, что “Любек в делах реформации был самым консервативным среди вендских и прусских городов”¹⁾. Длительность борьбы за реформу церкви объясняется не столько силой сопротивления католического духовенства, сколько позицией любекского городского совета. Два момента определяли эту позицию. Прежде всего близость высшего слоя бюргерства – патрициата, из которого формировался совет Любека, и католического духовенства города²⁾, что выражалось в родственных связях {211} высшего духовенства с патрицианскими фамилиями города; в принятии духовного сана выходцами из патрицианских семей и проникновении духовных лиц в совет города³⁾; а также в занятии любекскими ратманами и бургомистрами должностей в духовных братствах и монастырях⁴⁾. Но главным фактором было, очевидно, то, что церковная реформа представляла собой социальную опасность, она стала знаменем борьбы не только с католической церковью, но и с патрициатом. На протяжении всех этапов борьбы конфессиональные лозунги были своеобразным отражением социально-политических устремлений борющегося бюргерства.

Первые известия о реформационных настроениях в Любеке относятся к 1518 г., когда часть любекского духовенства открыто выступила с церковных кафедр против “позорного живодерства” — торговли индульгенциями, совершаемой папским легатом А. Арчимбольди в Северной Германии с 1514 г., а в Любеке с 1516 г., когда он, как говорит хронист, “вывез из Любека невероятно много денег и имущества”⁵⁾.

Документы, свидетельствующие о появлении в городе приверженцев лютеранства — “мартинистов”, как их тогда называли, — относятся к 1522—1523 гг., когда соборный капитул вынужден был бороться с ними путем отлучения от церкви⁶⁾.

Но самым ярким эпизодом начального периода распространения лютеранства, дающим представление о первоначальной расстановке сил в городе, был суд над Иоганом Стеенхофом⁷⁾. В конце 1521 г. он выступил как сторонник евангелизма, находясь на службе в церкви св. Марии (где заведовал церковными документами и реликвиями). Когда декан соборного капитула Альберт Брокер 4 февраля 1522 г. хотел возбудить против Стеенхофа судебный процесс, то в курии собралось свыше сотни людей, среди которых были крупные купцы, золотых дел мастера, фогт города Меллина, родственник Меланхтона, священники. Синдик городского совета потребовал освобождения Стеенхофа из заключения. Декан вынужден был уступить.

Первые столкновения евангелизма и католицизма в Любеке завершились победой сторонников Лютера благодаря позиции любекского совета, который, будучи еще не напуганным выступлениями {212} бюргерства, разделял общегерманскую оппозицию католическому духовенству.

Пролютеранскую настроенность любекского совета в начале 20-х годов подтверждают и другие факты. 20 февраля 1522 г. из Виттенберга было направлено письмо ближайшего друга и сподвижника Лютера Николауса Амсдорфа⁸⁾ любекским ратманам и бургомистрам, в котором он выражал радость по поводу того, что они “жаждут Божьего слова и чувствуют привязанность к Евангелию”⁹⁾.

О позиции совета, занимаемой им в это время, свидетельствует его требование об участии духовенства в общих налоговых тяготах народа¹⁰⁾, что было нарушением многовековой привилегии любекского клира, освобожденного еще в XII в. Генрихом Львом от всех городских податей.

Эти факты не позволяют согласиться с упрощенным представлением об изначальной враждебности любекского совета лютеранской реформации¹¹⁾. Изменение его позиции начинается только с 1524 г., когда число евангелистов было уже так значительно, что соборный капитул счел необходимым призвать духовенство к смягчению их высказываний, чтобы не вызвать “мятежа” в городе¹²⁾. Главным местом лютеранских проповедей стал остров Ольдесло в четырех милях от Любека.

Если до 1524 г. главным врагом лютеранства в Любеке выступает соборный капитул, то, начиная с этого года и до 1528 г., в борьбу с евангелизмом вступает и любекский совет: он запрещает лодкам и перевозчикам ездить на Ольдесло, публикует императорский указ против мартинистов, запрещающий покупать, читать, переписывать сочинения Лютера, преследует известных евангелических проповедников Мангуза и Озенбрюгге (премонстранты из Померании), изгоняет из города Иоганна Вальхофа, капеллана в церкви св. Марии, Андреаса Вильмза, проповедника в церкви св. Эгидия, а также Михаила Фрюнда. Штрафует или заключает в тюрьму тех, кто посещал евангелические проповеди, пел псалмы или не соблюдал посты¹³⁾. {213}

О значительности распространения нового учения в Северной Германии и его социальной опасности свидетельствует состоявшийся 8-14 января 1525 г. в Любеке ганзетаг (ганзейский съезд), одним из вопросов которого был вопрос о “мартинистских сектах”. Сохранение старой религии, повиновение высшим властям под угрозой тяжелых штрафов были главными требованиями, которые выдвинул любекский ганзетаг¹⁴⁾.

Решающие успехи в развитии любекской Реформации были сделаны в 1528—1530 гг., когда произошло соединение борьбы за реформу церкви и вероучения с социальной в силу обострения основного внутригородского конфликта. Взаимоотношения между патрицианским советом и городской общиной являлись стержневой проблемой социальной и политической истории Любека на протяжении XIV—XVI вв.¹⁵⁾ Формирование совета в Любеке, его функции рельефно отражают сущность аналогичных институтов в балтийских городах (притом, не только в Германии). Те же “выбираемые” бургомистры и члены совета, то же "самодополнение” (кооптация) выбывших членов совета, та же социальная база — узкий круг патрицианских фамилий, владеющих в городе недвижимостью. Поэтому к политической организации Любека вполне применима характеристика, даваемая А.А. Сванидзе шведскому балтийскому городу: “...перед нами патрицианско-олигархический режим, когда власть принадлежит относительно узкой группе лиц или семей и в этом круге удерживается”¹⁶⁾.

Специфика взаимоотношений совета и церкви в Любеке, всевластие совета, его “затрагиваемость” любыми социально-политическими изменениями в городе определили характер Реформации в Любеке: она осуществлялась через решения общины, которая формулировала требования, предъявляемые совету.

В результате активного участия Любека в 20-е годы XVI в. в политической жизни Северной Германии (помощь шведскому королю Густаву Вазе, герцогу Фридриху Голштинскому в Дании, борьба с изгнанным датским королем Кристианом II, конфликт с Голландией) город испытывал большие финансовые трудности, неся основную тяжесть военных расходов среди ганзейских городов¹⁷⁾. Непомерные военные расходы заставляли город брать кредиты. Долг позднее погашался повышением налогов. {214}

Когда в 1528 г. в силу экономической необходимости совет захотел ввести новый налог, он вынужден был обратиться к общине. Община согласилась, но при условии, что будут избраны 36 бюргеров, которые контролировали бы поступление и употребление денег¹⁸⁾.

С этого момента бюргерские комитеты стали реальными руководителями движения, они противостояли совету и вели переговоры с ним. В сентябре 1529 г. был избран “комитет 48”, состоявший из 24 представителей юнкеров и купцов и 24 представителей цехов. Деятельность комитета община поставила в зависимость от согласия совета на проповедь Евангелия и на “правильные христианские церемонии в церкви”. При этом подчеркивалось, что вопрос о налоге мог быть решен только при условии призыва “хороших” проповедников, которые “могли учить слову Божьему”¹⁹⁾. Таким образом, произошло соединение религиозных и социальных требований.

Два месяца — с 15 сентября по 17 ноября — шли переговоры между “комитетом 48” (от имени которого выступали купец Г. Израель, пивовар И. Зандов и др.) и советом о взимании нового налога, о “хороших проповедниках” и возвращении раннее изгнанных проповедников. Безуспешность переговоров привела к созыву нового общего собрания горожан, которое состоялось 10 декабря 1529 г. и приняло бурный характер. Совет вынужден был уступить и согласился вернуть А. Вильмзена и И. Вальхофа, но все церковные обряды остались без изменения до “всеобщего собора”²⁰⁾. Вопрос о новом налоге был решен положительно. Это была первая победа бюргерства в борьбе за Реформацию.

Но компромисс оказался временным. Начало 1530 г. было отмечено ростом беспокойства в городе. В апреле состоялись новые переговоры между советом и бюргерством. Совет был вынужден согласиться на проповедь Евангелия в четырех городских церквах (кроме соборного капитула); но причастие под обоими видами допускалось только в церкви св. Эгидия²¹⁾.

Однако общие задачи бюргерского движения не были решены, поскольку продолжали существовать социальные и политические противоречия, обостренные кризисом Ганзы. Для их разрешения 7 апреля 1530 г. был избран “комитет 64”. Так же как и “комитет 48”, он состоял из двух групп: 32 юнкеров, рантье, купцов и {215} 32 ремесленников²²⁾. “Комитет 64” в течение последующих пяти лет сосредоточил в своих руках фактически всю власть в городе, определял внутреннюю и внешнюю политику Любека и практически осуществил Реформацию. В сущности это было начало политического переворота: рядом с патрицианским советом функционировал орган, выбранный бюргерством.

29 июня 1530 г. состоялось собрание общины, которая приняла программу реформационных преобразований в городе, предъявленную совету 30 июня в виде 14 статей, из которых только три касались социально-политических вопросов (ст. 2, 4, 14), остальные же реформы церкви. Общины требовали: прекратить любой вид католической службы, в каждую церковь ввести четырех церковных присяжных — по два от “комитета 64” и от общины; в монастырях основать школы (где “наших бюргерских детей учить Святому писанию”) и больницу для бедных и больных любекцев; секуляризовать церковное движимое имущество (“община хочет, чтобы совет приказал идти в церкви и взять серебро, картины и богатство”). Что касается политических требований, то “комитет 64” требовал от совета сократить свои полномочия, получать отчет от городского совета обо всех финансовых делах, запретить произвольное налогообложение²³⁾. Историки Реформации в Любеке (Шрайбер, Яннаш) считают решения общины от 30 июня 1530 г. победой лютеранства в городе, концом Реформации. Но ее углубление, придавшее ей необратимый характер, произошло позднее.

10 октября 1530 г. Любек получил императорский мандат, который “требовал отменить новое лютеровское учение и отстранить избранных бюргеров”, что означало уничтожение реформационных и политических завоеваний в городе²⁴⁾. Мандат вызвал новые волнения и новые требования, принятые общиной 12-13 октября. В октябрьских статьях большинство пунктов носило социально-политический характер: из 26 статей только 8 касались реформы церкви. Но завершение церковной реформы проходило на фоне политического переворота: статьи регулировали отношения между советом и “комитетом 64", перераспределяли политические функции между ними. Поэтому и церковные вопросы приобрели реально-практический характер: ежегодная отчетность настоятелей церквей и монастырей перед советом и “комитетом 64”: запрещение католических служб и обрядов внутри и вне города; конфискация имущества и духовных ленов членов соборного капитула, священников и монахов в течение восьми дней²⁵⁾. {216}

26 октября 1530 г. в Любек для установления нового церковного порядка прибыл доктор Иоганн Бугенхаген — “апостол Померании”, организатор нового церковного устройства в Брауншвейге, Магдебурге, Гамбурге. В 1531 г. суперинтендантом лютеранской церкви в Любеке стал Герман Боннус, ставший впоследствии одним из любекских хронистов. Так завершилась Реформация в Любеке, логическим продолжением которой стало движение Вулленвевера.

Ход, результаты, особенности реформационного движения в Любеке позволяют говорить о “городской Реформации” в ганзейском городе, в Северной Германии. Прежде всего, как отметил Д.В. Шушарин, “надо расстаться с одним из стереотипов прошлых лет — представлениями о слабом, малореволюционном, нерешительном немецком бюргерстве, предавшем народную Реформацию... Рассуждая о бюргерстве в целом, мы проецируем на XV в. то, что знаем о более поздних буржуазных революциях, прежде всего Великой Французской”²⁶⁾. Действительно, благодаря более чем десятилетней мужественной борьбе любекских горожан за Реформацию произошло церковное обновление. Именно городские движения, т.е. община, были “мотором” Реформации, а “патроном” ее являлся “общинный человек”²⁷⁾. Это определило и механизм проведения Реформации: через городские институты — общину и совет. Обращает на себя внимание неразрывная связь церковной реформы с социально-политическими преобразованиями. Реформация была осуществлена как демократический переворот, успехи церковной реформации не были бы возможны без успехов борьбы против патрициата. Ее завершение произошло уже в последующие годы, в годы углубления социального конфликта в Любеке, известного под названием “движения Вулленвевера”²⁸⁾.

В ходе реформационной борьбы решился давний спор между городом и церковью. Произошла “эмансипация” городов от церковной юрисдикции, что повлекло за собой статусные изменения внутри городской общины: горожане были уравнены с клириками, клирики превратились в рядовых бюргеров, “которые вынуждены были принять на себя все обязанности и повинности горожан”. Так произошло не только в Любеке, но и в Страсбурге, Аугсбурге и Нюрнберге²⁹⁾. {217}

Характерной чертой Реформации на Севере Германии была выработка собственных организационных форм — бюргерских комитетов, которые возглавляли борьбу за церковную реформу и политические преобразования не только в Любеке, но и в других городах: Ростоке, Висмаре, Штральзунде.

Следует оговорить хронологический аспект Реформации в Любеке и вообще в Северной Германии. Начавшись в 1516—1518 гг., задолго до Крестьянской войны, основные события приходятся на 1528—1530 гг., т.е. период после ее подавления, когда основным стал вопрос о признании лютеранства, сложились католический и протестантский лагеря, готовился рейхстаг в Аугсбурге и произошло конфессионально-политическое размежевание в Германии. Это определило позицию императорской власти по отношению к пролютеранским городам, в частности к Любеку. Особый драматизм событиям придало переплетение реформационного движения с внутриполитическими и ганзейскими проблемами, вызванными упадком Ганзы и обострением международных отношений на Балтике в конце XV — начале XVI в.

¹⁾ Yannasch W. Reformationgeschichte Lübecks vom Peterablaß bis zum Augsburger Reichstag. 1515-1530. Lübeck, 1958. S. 16.

²⁾ Любекская церковь была представлена соборным капитулом, церквами св. Петра, св. Марии, св. Якова, св. Эгидия, капеллами св. Клеманса, св. Иогана, св. Гертруды; двумя мужскими монастырями — св. Катарины и Марии-Магдалины, и двумя женскими — св. Иоганны и св. Анны. На 25 тыс. жителей приходилось 400 священников, монахов и монахинь. См.: Yannasch W. Op. cit. S. 66.

³⁾ К XV в. 45 знатных родов из общего числа 77 включали в свой состав клириков и монахов. Причем были семьи, из которых вышло по два епископа. См.: Wegemann G. Die führenden Geschlechter Lübeckische und Altertumkunde. ZVJA. 1941. Bd. 31. H. 1. Tabl. V. S. 35.

⁴⁾ Конкретные факты см.: Никулина Т.С. Социально-политическая борьба в ганзейском городе в XIV—XVI вв. Куйбышев, 1988. С. 51.

⁵⁾ Regkmann Н. Lübeckische Chronik. Mss. J.F. Fausten von Aschaffenburg. 1619. S. 105.

⁶⁾ Waitz G. Lübeck unter Yurgen Wullenwever und die europäische Politik. B., Bd. 1. Anm. 8.

⁷⁾ Yannasch W. Op. cit. S. 96.

⁸⁾ Амсдорф Н. фон (1483—1566) — профессор теологии и каноник в Виттенберге, суперинтендант в Магдебурге, евангелический епископ в Наумбурге. Одно из самых известных произведений Лютера “К христианскому дворянству немецкой нации...ˮ написано в форме письма к Н. ф. Амсдорфу. См.: Лютер Мартин. Время молчания прошло. Харьков, 1992. С. 11.

⁹⁾ Waitz G. Op. cit, Bd. I. S. 266.

¹⁰⁾ Ibid. Anm. 11.

¹¹⁾ Schreiber H. Reformation Lübecks. Haale, 1902. S. 2.

¹²⁾ Waitz G. Op. cit. Bd. I. Anm. 8.

¹³⁾ Regkmaim H. Op. cit. S. 119, 133; Waitz G. Op. cit. S. 267; Ausführliche Geschichte der Lübeckischen Kirchenreformation m den Jahren 1529-1531 aus dem Tagebuch eines Augenzeugen und Beförderers der Reformation / Hrsg. F. Petersen. Lübeck, 1830. S. 3.

¹⁴⁾ Hanserezesse. Leipzig, 1911. Abt III. Bd. 9. № 2.

¹⁵⁾ См.: Никулина T.C. Любекское восстание 1380—1384 гг.: его предыстория и результаты // Средние века. М., 1992. Вып. 55. С. 128-148; Она же. Любекское восстание 1408—1416 гг. // Вопросы истории. 1982. № 5. С. 101-107.

¹⁶⁾ Сванидзе А.А. Патрициат и стратегия удержания власти в средневековом городе XV в. // Власть и политическая культура в средневековой Европе. М., 1992. С. 281.

¹⁷⁾ По решению городского совета от 1523 г. в Штральзунде ганзейские города должны были внести 30 тыс. гульденов для найма 2 тыс. ландскнехтов и 200 рыцарей. На долю Любека пришлось 9729 гульденов. См.: Hanserezesse. Leipzig, 1910. Abt. III, Bd. 8, № 264.

¹⁸⁾ Bonnus Н. Chronica der fiimehmsten Geschichte und Handel der Keiserlichen Stadt Lübeck. Lübeck, 1634: Regkmunn H. Op. cit. S. 134.

¹⁹⁾ Bonnus H. Op. cit.; Ausführliche Geschichte. S. 1-2.

²⁰⁾ Имеется в виду Аугсбургский рейхстаг 1530 г. Позиция любекского совета понятна: с этим рейхстагом католики связывали победу над лютеранами, так как Карл V решил положить конец Реформации в Германии.

²¹⁾ Waitz G Op. cit. Bd, I. S. 276.

²²⁾ Regkmann H. Op. cit. S. 135; Ausführliche Geschichte. S. 36.

²³⁾ Regkmann H. Op. cit. S. 149-150; Ausführliche Geschichte. S. 75-76.

²⁴⁾ Regkmann H. Op. cit. S. 136; Ausführliche Geschichte. S. 90-94; Waitz G. Op. cit. Bd. I. S. 278.

²⁵⁾ Единственным источником является хроника Регкмана (S. 151-154).

²⁶⁾ Шушарин Д.В. Начало реформации: имперские города Юго-Западной Германии // Средние века. М., 1995. Вып. 55. С. 84.

²⁷⁾ Там же. С. 74.

²⁸⁾ См. подробнее: Никулина Т.С. Мятежный любекский бургомистр Юрген Вулленвевер // История и историография зарубежного мира в лицах. Самара. 1996. Вып. 1.

²⁹⁾ Ермолаев В.А. Город и церковь в средневековой Германии // Средневековый город. Саратов, 1997. Вып. 11. С. 73.