Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Турция | Европа

{156}

Хеди К.
Место и положение Венгерской провинции в составе Османской империи

Средние века. Вып. 59. М., 1997.
{156} – начало страницы.
OCR OlIva.

В Османской империи при сильной центральной власти турки в управлении провинциями повсеместно приспосабливались к местным условиям. Поэтому возникло немало вариантов провинциальной администрации, которые можно объединить в три группы. К первой группе могут быть отнесены основные территории — Малая Азия и Балканский полуостров, ко второй — арабские страны Ближнего Востока и Северной Африки, к третьим — государства-вассалы. Такая классификация, естественно, весьма условна и приблизительна: в каждой из групп также прослеживается множество отличающихся друг от друга вариантов. Так, ряд причин географического, экономического, этнического, общественного и религиозного свойств обусловили расхождения в формах управления на Балканах, с одной стороны, и в Малой Азии — с другой. Вместе с тем в обоих регионах имелись схожие и даже одинаковые черты в характере землепользования, управлении финансами, структуре административного аппарата, роли армии и многом другом.

Венгрия стала последним рубежом турецкой экспансии по суше на европейском континенте. В своем общественном устройстве она была связана с балканскими провинциями, и перечисленные выше способы управления известны и в Венгрии. В то же время различия между ними существенны и не менее важны, чем признаки схожести.

В своей статье я хотела бы остановиться как раз на этих различиях, и на причинах, их обусловивших. Самую главную причину я назову сразу же: все особенности в конечном счете восходят к тому, что османы не смогли завоевать целиком всю территорию Венгрии. Под их власть попала лишь третья — центральная — часть страны. В оставшихся свободными от турок северных и западных областях {157} продолжало свое существование Венгерское королевство с королями из династии Габсбургов на троне; в восточных же обособилось Трансильванское княжество, возглавляемое венгерскими князьями. Это разделение породило два последствия. В отличие от балканских стран Венгрия не исчезла как государство, сохранялись ее дворянство, войско, правовой строй, все государственные и местные институты (комитатские, городские, деревенские), которые упорно сопротивлялись всякому чужому влиянию. Вторым последствием было то, что на протяжении двух столетий Венгрия оставалась ареной боевых действий, где турки прежде всего были вынуждены решать военные задачи.

На Балканском полуострове османское владычество существенно изменило этнический и особенно религиозный состав населения. На завоеванные раньше других южные земли прибывали массы поселенцев из Малой Азии, и их заселение продолжалось и позже, хотя во все более замедляющемся темпе. После того, как во второй половине XV в. эпоха государственных заселений завершилась, начался массовый переход коренного балканского населения в иную веру. Вначале исламизация развернулась в городах, затем распространилась на сельское население¹⁾. Уже самые ранние, датируемые второй половиной XV в. турецкие переписи населения в Болгарии свидетельствуют о том, что во всех городах и приблизительно в четверти сел страны проживало мусульманское население. В Македонии и на землях к югу от низовьев Дуная (в восточной части видинского санджака) каждый восьмой налогоплательщик-глава семьи был мусульманином²⁾. Е. Грозданова, анализируя в своей последней монографии изменения в составе болгарского христианского населения³⁾, делает предположение о том, что в более поздний период, между 1640 и 1670 годами последовала новая сильная волна исламизации. Число христиан, плативших джизье (турецкий государственный налог), по всей территории Болгарии существенно сократилось, что одновременно означало относительное увеличение доли мусульманского населения.

Документы подтверждают, что переход в ислам был нередким явлением и среди местных землевладельцев-феодалов. В XV в. по всей территории Болгарии можно было обнаружить христианских спахи — таких землевладельцев из местного населения, которые получили земельные наделы от турецкой государственной казны за службу. На расположенных к северу землях, порабощенных в более поздний период (например, в смердеевском санджаке), немало таких землевладельцев встречалось и в XVI в. Конечно же, служба у турок приводила к одному {158} и тому же: через одно-два, в лучшем случае три поколения эти семьи принимали ислам и растворялись в среде местной турецкой элиты⁴⁾.

Непрерывный переход в ислам всех слоев балканского общества — фактор решающего значения в том процессе, в ходе которого полуостров прочно утвердился в составе Османской империи. Дело в том, что существовала тесная связь между укреплением турецкого владычества и спонтанной исламизацией коренного населения. Массовый переход в ислам восходит к тем временам, когда поработители начали организационно обустраиваться на завоеванных территориях, создавать местные органы управления и прочие институты власти. Исламизацию можно трактовать и как признание этой власти, и как смирение перед ней. Не вызывает сомнение и обратный эффект: массовая исламизация местного населения содействовала укреплению турецкой власти.

Турки взяли управление балканскими городами в свои руки. Конечно, во внутренних, защищенных районах полуострова турки ограничивались лишь размещением воинских гарнизонов, которые носили скорее символический характер. Зато во всех более или менее крупных населенных пунктах действовали турецкие учреждения, жили османы-ремесленники, торговцы, священнослужители. В крупных городах и селах и исламизация проходила интенсивнее, чем в среднем по региону. В результате города как в выполнении возложенных на них функций, так и во внешнем облике вскоре "отуречились".

В Венгрии в отличие от Балкан исламизации вообще не происходило. Известны отдельные факты перехода в ислам, но они выглядели скорее любопытными исключениями. Был, например, такой венгерский дворянин, который из-за своих грабительских "приключений" на родине предпочел перейти на службу к туркам, но и у них плачевно завершил свою карьеру, сделавшись узником Семи башен, где и умер. Были писари, составлявшие по-венгерски письма турецких властей и одновременно снабжавшие новостями венгерских дворян⁵⁾. В 1558 году из 11 110 воинов, служивших в гарнизонах крепостей Будайского вилайета, лишь 30 человек составляли венгры, перешедшие в ислам⁶⁾. В венгерских источниках встречаются отдельные сообщения о том, что кто-то (горожанин или крестьянин) "стал турком", но подобные факты считались достойными упоминания именно потому, что происходили исключительно редко. В одном турецком источнике приведен анекдот о будайском паше. Как-то во время прогулки паша напросился на обед к одному венгерскому бедняку, назвал его своим братом и в знак этого предложил {159} ему поменяться головными уборами. Как только венгр надел на голову тюрбан паши, тот сразу отправил его на обрезание⁷⁾.

У ислама в Венгрии не было никаких шансов на распространение. В Венгрии проходила линия фронта между Османской империей и Европой, и страна жила постоянной войной. Переход в ислам — веру врага — расценивался как тяжкое преступление, измена родине. Но не только здесь следует искать причину того, что исламу не удалось завоевать ни всех венгерских земель, ни душ венгров. XVI в. ознаменовался победой Реформации в Венгрии, а XVII в. отмечен завоеваниями Контрреформации. В борьбе этих двух вероисповеданий не было места никакой другой чуждой идеологии и конфессии. Наконец, не стоит забывать о том, что турки нуждались в этой провинции по военно-стратегическим соображениям, и распространять здесь ислам они отнюдь не стремились.

Венгрия не стала объектом организованной и целенаправленной колонизации со стороны османских властей. Но даже и стихийное переселение не приняло массовых масштабов. Тахрир-дефтеры, в которые во всех поселениях поименно переписывались налогоплательщики, свидетельствуют о том, что мусульманское население оседало на территории Венгрии только вблизи укреплений. Сложилось около шестидесяти разных по размерам центров расселения турок, куда стягивались военные, чиновники, обыватели.

Только один дефтер засвидетельствовал мусульманское население, проживавшее в сельской местности. Он был составлен в 1578 г. в южной части долины междуречья Дуная и Тиссы. В дефтер были переписаны жители 800 населенных пунктов. Из них только в пяти укрепленных военных и административных центрах, а также в 21 деревне было зарегистрировано смешанное население. Точнее говоря, в селах среди христианского населения были зафиксированы одна-две семьи с турецкими именами, однако судя по именам, это были недавние ренегаты⁸⁾. Для правильной оценки этого явления нужно упомянуть, что к тому времени на указанных территориях венгерского населения практически не осталось; его место заняли южные славяне.

Как уже говорилось, поселившиеся в венгерской провинции турки были немногочисленны и жили исключительно в крепостях и примыкавшим к ним городам. И напротив, даже в ряде крупных поселений, в том числе и городах, если только они не были укреплены, ни один турок не рисковал поселиться. Таким образом ислам и диктовавшийся им образ жизни, хозяйственные традиции турок и их городская организация не оказали никакого воздействия даже на крупные населенные пункты, не говоря уже о малых деревнях. {160}

Обратимся теперь к экономике. Хозяйственные ресурсы Балканского полуострова и производство стали органической частью экономики империи. Османское государство рядом продуманных мер и указов регулировало использование этих ресурсов. Особенно важные рудники полуострова были переданы в собственность и ведение государства. Часть сельскохозяйственной продукции поступала непосредственно на снабжение столицы, гарнизонов и действующей армии, другая часть — в основном через порты Рагузы и Сплита — переправлялась на экспорт в Южную Европу. Главной целью крупномасштабной переселенческой политики Мехмеда II также было решение проблемы снабжения продовольствием: Стамбул был окружен кольцом сельских поселений, снабжавших столицу овощами и фруктами. Мехмет поселил в прибережных районах Болгарии скотоводов, занимавшихся исключительно выращиванием овец; целые отары перегонялись из этих мест в столицу и т.д.⁹⁾ Но и позже каждому региону отводилась своя особая роль в хозяйственной жизни. Так, известны широкое участие румынских княжеств в продовольственном снабжении Стамбула или роль греческих вин в экспорте сельскохозяйственной продукции империи. Государство часто запрещало экспорт и даже внутреннюю торговлю важнейшими товарами — до тех пор, пока их необходимое количество не поступит на склады.

Венгерская провинция и в этом отношении отличалась от других регионов, что опять-таки объяснялось рядом причин.

Турки захватили центральную часть страны — Альфёльд. В его равнинных районах население занималось земледелием и скотоводством, а на холмах — виноделием и виноградарством. Здесь не было богатых шахт и рудников или подобных им промыслов, на которые по сложившейся у турок практике имело бы смысл распространить монополию государства. Под воздействием выгодной западноевропейской аграрной конъюнктуры в Альфёльде в XVI в. интенсивно развивалось скотоводство: выращивали преимущественно крупный рогатый скот. В 1570–80-е годы из Венгрии экспортировали на рынки Австрии, на юг Германии, в Моравию и на рынки севера Италии более ста тысяч голов мясных пород быков. Только эта, единственно значительная отрасль хозяйства предоставляла туркам возможность как к тому, чтобы подключить ее к продовольственному снабжению империи, так и к тому, чтобы по крайней мере получать от нее твердый доход. Однако крупный рогатый скот и в других странах не особенно интересовал турок. Так и в Венгрии турки не оценили возможных выгод этой отрасли, что {161} кажется довольно странным. Турки не подключились ни к разведению крупного рогатого скота, ни к торговле им; они даже не облагали налогом получаемые в этой отрасли доходы, а собирали лишь разовую пошлину за перегоняемый скот¹⁰⁾.

До эпохи Кепрюлю турки собирали в Венгрии только джизье и обычные поместные налоги. Так называемые чрезвычайные государственные налоги уплачивались венгерским населением очень редко. Начиная с 1660 г. сбор государственных налогов стал регулярным. Особенно в военные годы часто вводилась принудительная скупка продовольствия¹¹⁾. Однако подобные мероприятия вызывали лишь рост налогового бремени населения, в то время как экономика провинции так и не интегрировалась в экономику Османской империи.

Зато венгерская экономика сохранила контакты, ранее связывавшие ее с Европой. Вся Венгрия, а внутри ее территория, завоеванная турками, включилась в складывавшуюся общеевропейскую систему разделения труда. Страна экспортировала на Запад живой крупный рогатый скот и продукцию животноводства, в первую очередь кожу, а импортировала оттуда главным образом текстиль для удовлетворения массового спроса и металлические изделия¹²⁾. Об этой структуре товаров свидетельствуют таможенные дневники, которые велись не только в королевской Венгрии, но и на турецкой территории. Косвенным доказательством включенности Венгрии в европейскую экономическую систему служит тот факт, что по всей территории Венгрии, в том числе и на захваченной турками, обращались главным образом европейские деньги; турецких и левантийских было гораздо меньше¹³⁾.

Густая сеть внешнеторговых связей от Дальнего Востока до Европы соединяла Османскую империю с внешним миром. Однако сама империя в этой системе оставалась пассивной: посредниками во внешней торговле империи и проходящем через нее товарном потоке были левантийские купцы. Подданные султана — в одинаковой мере мусульмане и христиане — довольствовались внутренним торговым оборотом и неохотно переступали границы, особенно те из них, которые одновременно были и линиями фронта. Далекая венгерская провинция в северо-западном уголке империи была целью их поездок, но в то же время и тупиком. Сюда приезжали только те, у кого здесь было свое дело; турецкие купцы привозили те товары, в которых нуждались гарнизоны {162} крепостей и турецкое население городов¹⁴⁾. Даже с находящимися под их владычеством венграми турки не устанавливали хозяйственных контактов, а уж с проживавшими по ту сторону границы подобных связей даже и не искали. Как решались вопросы комплектования и обслуживания турецкой армии на Балканах и в Венгрии? Балканский полуостров в течение полутора столетий был театром военных действий. Когда во второй половине XV в. покорение полуострова завершилось, бои к югу от реки Савы стихли. Однако население полуострова не освободилось от войн. До сих пор оно было их жертвой, отныне стало их участником; людей вынуждали в качестве солдат или в составе вспомогательных подразделений участвовать в войнах на стороне турок. Наряду с принуждением определенную роль в этом, пожалуй, играло и добровольное начало: для тысяч балканских славян-христиан, служивших в турецких крепостях, эта служба означала работу, обеспечивала материально, а многим давала шанс возвыситься в обществе. В захваченных у Венгрии весной 1541 г. крепостях в районе междуречья Дравы-Савы-Дуная 37% воинов гарнизонов составляли христиане южнославянского происхождения, и по крайней мере 18% — те же южные славяне, но перешедшие в ислам. Таким образом больше половины численности личного состава гарнизонов было представлено народами Балканского полуострова¹⁵⁾. В XVI в. в крепостях, принадлежавших туркам во внутренних районах Венгрии, югославянский военный элемент прослеживается в тех же пропорциях.

Здесь речь идет не о тех, кто через "девширме" оказался в отрядах янычаров, а о тех тысячах христиан, которые служили в действующей армии, в гарнизонах крепостей, речных флотилиях. Помимо них тысячи христиан и содержали в порядке перевалы, переходы, мосты и дороги, работали на армию в качестве строителей, ремесленников и даже музыкантов. Обычно эти повинности устанавливались таким образом, что на определенное число налогоплательщиков (скажем, пять) налагались обязательства по службе в армии, за что предусматривались некоторые льготы в уплате налогов¹⁶⁾.

В Венгрии не известно ни одного случая, когда венгра-христианина призывали на действительную военную службу в турецкую армию. В списках гарнизонов турецких крепостей на венгерских землях очень редко встречаются венгерские воины: их число можно не принимать во внимание. Больше всего их насчитывалось в 1558 г.: среди уже упоминавшихся {163} 11 110 воинов, составлявших венгерские гарнизоны в Венгрии, лишь 18 (0,16%) были венграми-христианами. Вместе с названными выше 30 венгерскими ренегатами они составляли в общей сложности 0,43%. В другие годы в подобных списках венгерские имена либо совсем не попадаются, либо упоминаются в мизерном количестве. Так, в числе 3409 воинов гарнизонов эгерского вилайета служило 3 венгра-христианина (около 0,09%)¹⁷⁾, а в 1614 г. на 5375 воинов гарнизонов будайского вилайета приходился один-единственный венгр-христианин¹⁸⁾.

Жители венгерской провинции также часто были вынуждены обслуживать турецкую армию: ведь в провинции шла война, и армия нуждалась в обеспечении. Однако и в этом не наблюдалось такой регулярности, как на территориях к югу от Венгрии. Строительство крепостей (или выкуп этой повинности), транспортные услуги, лесоповал и селитроварение — вот те наиболее частые виды услуг, которые даже будучи регулярными, носили на себе определенный отпечаток эпизодичности (например, сбор строительного леса и селитры был организован не турецкими властями; они определяли эти повинности как часть натурального налога с данного населенного пункта, а саму организацию работы оставляли на усмотрение местных властей в этом поселении).

В результате перманентной войны — состояния, в котором Венгрия пребывала в течение двухсот лет — с лица земли исчезло множество поселений, а их жители превратились в скитальцев. Сложилась многочисленная прослойка свободных воинов, представители которой устраивались на службу в гарнизоны крепостей или бродили по стране и зарабатывали себе на жизнь войной или грабежом. Мы видели, как редко случалось, чтобы венгр-христианин, став солдатом, служил не у венгров, а у турок, ибо это считалось еще большим предательством, чем принятие ислама. Позиция другой стороны в этом вопросе как бы подкрепляла венгерскую: турки никогда не призывали венгерских подданных на службу в свою армию, ибо по праву считали этих людей резервом врага.

Сравним государственное управление и правовую практику на Балканах и в Венгрии в эпоху османского владычества. На Балканском полуострове установилось полное господство турецкой системы государственного управления и права, состоявшей из мусульманского религиозного права и указов султана. Султанские указы отменили все законы, действовавшие в балканских странах до османского завоевания, в том числе "закон деспотов"¹⁹⁾. Сохраняло силу лишь местное обычное право, которое уважали и турки²⁰⁾. Правовая практика была монополизирована турецким судопроизводством. Государство признало {164} православную церковь, поэтому мирилось с тем, что в крупных религиозных центрах судебное разбирательство велось по христианским законам²¹⁾. В малых сельских общинах "старейшины", наиболее уважаемые члены общины, решали повседневные споры. Здесь разбирательство проводилось в устной форме в соответствии с обычным правом: они не нуждались ни в организованных формах, ни в признании турецкими властями²²⁾.

В полном соответствии со всем этим либо прекратили существование, либо продолжали существовать лишь в весьма ограниченных рамках организации коренного населения, которые уже и без того на достаточно низком уровне подмяла под себя чужая власть. Поработители признали самостоятельность только православной церкви и, обрекая на застойность, оставили жить несколько архаических институтов, например, систему внутреннего самоуправления племен Черногории. Институты представителей местной власти сохранялись (кенези, примикюры, коджабаши), однако на практике они функционировали как низшие органы турецкой власти. Они назначались турецкими властями, за свою службу получали небольшие земельные участки, подобно тимариотам, их обязанности (участие в сборе налогов и поддержании порядка) определялись указами султана²³⁾. Эти представители местной власти в большинстве случаев отказывались от борьбы в защиту интересов своих поселений в обмен на ту небольшую власть, которую обеспечивала им служба у чужих повелителей. Уже в начале XVI в. их захлестнули жалобы населения.

В Венгрии и на захваченных турками землях сохраняли силу венгерские государственные и региональные законы. Городские статусы, цеховые уставы и т.д. составлялись по образцам тех, что действовали на королевской территории. Здесь также все санджаки получали предназначенные специально для них своды указов султана (так называемые кануны). Однако в них определялись исключительно суммы налогов, рент, таможенных пошлин, а правовые нормы не заходили дальше предписаний, касавшихся телесных наказаний²⁴⁾. Мусульманское частное право (а в его составе особенно семейное право) распространялось только на мусульманское население, не затрагивая венгров.

В Венгрии все органы местной власти продолжали функционировать. Города и села по-прежнему сами выбирали местные власти, судей. В отдельных районах более крупных поселений во главе администрации стояли судьи более низкого ранга. Они вели дела {165} городов, винодельческих и виноградарских территорий, а также лесных районов. Судьям в их работе помогали выборные советы. В малых селах часто один судья ведал всеми делами. В обязанности выборных органов и руководителей входили управление всеми финансовыми делами поселения (установление и сбор налогов, распоряжение общими доходами и расходами, прием на работу и обеспечение служащих местной общины — священника, учителя, писаря, трактирщика и т.д.), поддержание порядка, судопроизводство, осуществление контактов с турецкими и венгерскими властями.

Сколь бы ни были самостоятельными эти населенные пункты, особенно относительно крупные города, часть выполняемых задач определялась властями. В таком случае о них также можно сказать, что органы венгерского самоуправления на местах являлись низшими исполнительными органами турецкой администрации. Однако и в этих пределах они располагали достаточными возможностями для самостоятельных действий. Уже в начале своего владычества турки стали налагать налоги на захваченные поселения — в равной мере на города и села — единой суммой. Позже этот метод получил повсеместное распространение. Размер же налога для каждого налогоплательщика в отдельности определяли венгерские власти, они же и собирали налоги и отвозили потом в турецкий центр. Такая же практика существовала и в том случае, когда поселение должно было вносить натуральные платежи, например, зерном, или отрабатывать: все эти вопросы решали местные органы управления. Если в XVI в. они еще только участвовали в судопроизводстве, то к середине XVII в. уже все судопроизводство было передано в ведение венгерских органов, и только доходы от суда и штрафы нужно было передавать в турецкую казну²⁵⁾.

Все это требовало поддержания постоянных контактов с турецкими административными центрами, что представляется вполне естественным. Однако никак нельзя назвать естественным то, что и венгерские поселения на турецкой территории поддерживали тесные и постоянные контакты с властями королевской Венгрии. Самая странная черта турецкого владычества в Венгрии заключалась в следующем: в то время как венгерская провинция, оккупированная турецкой армией, являлась составной частью Османской империи, правительственные органы, армия и землевладельцы-феодалы также располагали существенной {166} властью на этой территории. Короче говоря, на захваченных землях сложилось венгерско-турецкое двоевластие.

Венгрия всегда представляла собой зону военных действий, где никогда не существовало точных границ между венгерскими и турецкими территориями. Обе стороны имели свои системы крепостей, внешние границы которых можно было бы изобразить на карте в качестве государственной границы. Однако пределы зон влияния не совпадали с этими рубежами. Обе стороны стремились к тому, чтобы с помощью своей армии за спиной вражеских крепостей обеспечить свое влияние на подданных противника. Когда мы говорим о том, что в XVI—XVII вв. Венгрия жила в состоянии перманентной войны, то под этим подразумевается следующее: во время мирных передышек, о которых официально договаривались между собой враждующие стороны после также вполне официально тянувшихся десятилетиями войн, постоянно продолжались вооруженные столкновения, цель которых заключалась в том, чтобы не только беспрестанно беспокоить противника, но упорно распространять и укреплять свое влияние.

Когда турецкая государственная казна распределяла служебные поместья в венгерской провинции, то не ограничивалась наружной линией границы системы крепостей. Турки раздавали во владение своим солдатам земли в городах и деревнях на территории Венгерского королевства, расположенных в непосредственной близости от границы. Это делалось с тем, чтобы воины-землевладельцы силой оружия собирали в своих новых владениях столько податей, сколько могли. Фехерварский санджак, расположенный к северо-востоку от озера Балатон, в 1580-е годы состоял из 17 нахийе. Из административных центров нахийе только один — Секешфехервар — находился во власти турок (город одновременно был и центром санджака). Остальные 16 центров были венгерскими королевскими крепостями, из которых венгерские воины наблюдали за тем, как турки с оружием в руках вынуждали венгерское население платить налоги²⁶⁾. Турецкая территория была окружена широким поясом тех королевских поселений, которые хотя и находились под венгерским контролем, но платили налоги туркам²⁷⁾.

На другой стороне границы сложилась идентичная ситуация, с той лишь разницей, что от создания и до конца существования турецкой провинции вся территория (а не только приграничная зона) помимо {167} турецких налогов платила налоги и венгерскому королю. Здесь все города, села, каждый венгерский крестьянин имели и своего венгерского хозяина. Эти дворяне, переселившись в королевство, по-прежнему требовали уплаты налога со своих крепостных. В сборе налогов помогали солдаты венгерских крепостей, выполнявшие свои обязанности с тем же рвением и жестокостью, что и турки на другой стороне. Подданные турецкой провинции были вынуждены платить подати не только венгерскому землевладельцу-феодалу. Облагало их налогом и венгерское государство, которое собирало так называемый военный налог, введенный с целью финансирования военных расходов в войне против турок²⁸⁾. Итак, подданные султана платили налог венгерскому королю, который использовал этот налог для борьбы с султаном.

Ни одна из сторон не могла воспрепятствовать тому, чтобы другая сторона собирала налоги на ее территории. В этом плане положение сторон было сходным; однако имелось различие в том, чего достигали они подобной практикой. Турки хотели лишь получать доходы с деревень на королевской территории и вовсе не стремились оказывать влияние на жизнь венгерского населения. Венгерские же дворяне пытались и сумели сохранить свои прежние права на земельные владения. Автономия городов и сел в XVII в. ограничивалась уже не столько турецкими оккупационными властями, сколько самими же венгерскими дворянами и их организациями — дворянскими комитатами. Эти органы постоянно вмешивались в выборы местных властей, контролировали финансы, судопроизводство городов. Предпринимались попытки объявления всеобщего бойкота туркам: населению турецких территорий запрещалось обращаться по своим внутренним делам к турецким властям и принимать любые решения этих властей. Особенно строго запрещалось обращаться к турецким судьям по имущественным вопросам, среди которых самыми частыми были споры о границах между поселениями. Эти запреты не оставались, как правило, на бумаге. Сохранилось множество данных свидетельствующих о том, что комитаты при содействии венгерских солдат жестоко наказывали и даже убивали за непослушание²⁹⁾.

* * *

В заключение я возвращаюсь к главному вопросу: почему же в венгерской провинции Османской империи сложилась именно такая система государственного управления, столь отличавшаяся от той, которая утвердилась на Балканах? {168}

Османская империя на территории Венгрии достигла максимальных пределов своей экспансии по суше. Здесь она столкнулась с равными по силе Габсбургами, и противники не могли одолеть друг друга. Ни одна из сторон не могла овладеть всем пространством страны, поэтому обе именно здесь создали зоны военного противостояния, защищавшие внутренние регионы империй.

В своей венгерской провинции турки поступили таким же образом. Это территория представляла для них исключительное значение с военно-стратегической точки зрения; здесь, грубо говоря, было расквартировано столько же солдат, сколько на всем Балканском полуострове³⁰⁾. В течение полутора веков провинция исправно служила передовым бастионом, щитом. Туркам, преследовавшим эту первостепенную цель, было абсолютно безразлично, кто будет судьей в том или ином подвластном им городе, к какому вероисповеданию примкнет то или иное поселение и сколько голов крупного рогатого скота будут содержать жители этих поселений на окрестных пастбищах.

Двоевластие было предметом настоящей борьбы и здесь турки потерпели поражение. В целиком захваченных балканских странах им удалось разрушить прежнее государственное управление. Но с Венгрией этого не получилось. Сложившейся за полтысячи лет системе венгерских институтов, обычаев, права они силой противопоставили свою, сугубо чуждую венгерской. В этой борьбе они проиграли.

¹⁾ La Macédoine et les Macédoniens dans le passé. Scopje, 1970.

²⁾ См. об этом: Извори за българската история. С., 1964. X; С., 1966. ХIII, I; Боянич-Лукач Д. Видин и видинският санджак пред XV–XVI век. С. 1975.

³⁾ Грозданова Е. Бъгарската народност пред XVII век: Демографско изследване. С., 1980.

⁴⁾ О спахиях-христианах см.: Inalčik Н. Fatih devri üzerinde tetkikler ve vocilakar. Ankara, 1954. I; Historija naroda Jugoslavie. Zagreb, 1959. II.

⁵⁾ Takáts Sándor. A magyar és a török iródeákok // Müvelödéstörténeti tanulmányok a XVI—XVII. századból. Budapest, 1961. 146-194. I.

⁶⁾ Wien. Nationalbibliothek, Türkische Handschriften. Mxt. 614.

⁷⁾ Fekete Lajos. Budapest a törökkorban. Budapest. 1944. 204-205. 1.

⁸⁾ Halasi-Kun T. Sixteenth-Century Turkish Settlements in Southern Hungary // Belleten. 1964. XXVIII. T. 109. P. 1-72.

⁹⁾ Alexandrescu Dersca M. Quelques données sur le ravitaillement de Constantinopl au XVI^е siécle // Actes de ler Congrès International des Etudes Balkaniques. Sofia, 1969. III. P. 661-672; Cvetkova В. Les Celep et leur Rôle dans la vie Econotnique des Balkans a l'Epoque Ottoman (XVe—XVIIe s.) // Studies in the Economic History of the Middle East from the Rise of Islam to the Present Day/Ed. by M.A. Cook. L., 1970. P. 172-192.

¹⁰⁾ Káldy-Nagy Gyula. Statisztikai adatok a török hódoltsági terület nyugat felé irányuló áruforgalomról 1560—1564-ben// Történeti Statisztikai Évkönyv 1965-66. Budapest, 1968. 27-92. I.

¹¹⁾ Hegyi Klára. A török birodalom magyarországi jövedelemforrásai // Századok. 1983. 2. Sz. 346-383. L.

¹²⁾ Zimányi Vera. Magyarország az európai gazdaságban 1600-1650. Budapest, 1967.

¹³⁾ Hegyi Klára. A török hódoltság és a pénzforgalma. // Numizmatikai Közlöny. 1987-1988. 77-84. I.

¹⁴⁾ В первую очередь, это были те сельскохозяйственные продукты, которые не производились в Венгрии, а также турецкие ткани и специфические изделия турецкого ремесла, в основном одежда. Ввоз хлеба с юга в направлении Буды к 1370-м годам сократился до минимума. О товарообороте на будайской таможне см.: Fekete L., Kalgy-Nagy Gy. Rechnungsbücher türkischer Finanzstellen in Buda (Ofen) 1550-1600. Budapest. 1962.

¹⁵⁾ Wien. Nationalbibliothek, Türkische Handschriften. Mxt. 567.

¹⁶⁾ Зupojebuħ: Typcкo bojно уредење у Cpбjи. 1459-1683. Београд. 1974.

¹⁷⁾ Istanbul. Başbakanlik Arşivi, Tapu detteri 704.

¹⁸⁾ Istanbul. Başbakanlik Arşivi, Maliyeden müdevver 4000.

¹⁹⁾ Inalčik H. Abaletnameler. Belgeler 2 1965. P. 3-4, 95-99.

²⁰⁾ Oбичajнo право и самоуправе на Блакану и у суседним земљама. Београд, 1974.

²¹⁾ Hadrovics L. Le people serbe et son église sous la domination turque. P., 1947.

²²⁾ Грозданова E. Българската селска община пред XV—XVIII век. С., 1979.

²³⁾ Грозданова Е. Фискальные функции и обязанности болгарских кнезов, старейшин и кодакадишиев (XV—XVIII вв.) // Bulgarian Historical Review. 1973. № 3. Р. 42-70.

²⁴⁾ Книга законов Будайского санджака: Fekete Lajos. Op. cit. 206-210.1.; книга законов Дюлайского санджака: Kalgy-Nagy Gyula. A gyulai szandzák. 1S67 és 1S79. évi osszeírása. Békéscsaba, 1982. 33-35.1.

²⁵⁾ Венгерские королевские власти также часто фигурируют в турецких письменных источниках как партнеры и как противники турецких властей. Турецкие документы, касающиеся городов, по большей части доступны в венгерских переводах. Можно использовать также составленный на немецком языке пересказ турецких документов по городу Ясберень. См.: Hegyi Klára. Jászberény török levelei. Szolnok, 1988. О самостоятельном судопроизводстве венгерских властей городских см.: Хеди К. Материалы для характеристики турецкой судебно-правовой системы в Венгрии (1569—1686) // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. Москва, 1974. Т. III. С. 102-149.

²⁶⁾ Matuz J. Die Steuerkonskription des Sandschaks Stuhlweissenburg aus den Jahren 1563 bis 1565. B., 1986; Fekete L. Die Siyaqat-Schrift in der türkischen Finanzverwaltung. Budapest, 1955. Bd. 1. S. 442-473.

²⁷⁾ Проникновение турецких землевладельцев в Венгерское королевство мы можем проследить на основе тех протоколов, в которых турецкая администрация зарегистрировала земельные пожалования и смену землевладельцев (местонахождение этих протоколов: Istanbul. Barbakanlik Arsivi, Ruznemceler). В настоящее время идет их обработка, первые результаты которой см.: Hegyi Klára. "Aranyásó szpáhik" Magyarországon // A tudomány szolgálatában: Emlékkönyv Benda Kálmán 80. születésnapjára Budapest. 1993. 103-112. 1.

²⁸⁾ Szakály Ferenc. Magyar adóztatás a török hódoltságban. Budapest. 1981.

²⁹⁾ Об истории одного судебного процесса, в котором комитатские власти, расположенные на королевской территории, приговорили к смерти и казнили главного судью одного венгерского, но подвластного туркам города, излагается в статье Ф. Сакая. См.: Szakály Ferenc. A gyöngyösi ispotály-per 1667—1668-ban (A "törökösség" fogalmának értelmezéséhez)//Archivum. 1981. 10. S. 5-26.

³⁰⁾ Точные пропорции мы знаем только в отношении военных гарнизонов крепостей: здесь венгерские провинции Османской империи оказались впереди всего Балканского полуострова. В 1613 г. к северу от Савы было размещено 10 293 воинов гарнизонов, на территории же всех балканских стран (за исключением Греции и зоны вокруг Галиполи) — 13 620. Еще большее число воинов — 10 302 чел. — охраняло границы империи в Боснии. (Istanbul. Başbakanlik Arşivi, Maliyeden müdevver 4133).