Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Ястребицкая А.Л.
Малые города как проблема сравнительно-исторического изучения европейского средневекового города^*)

Средние века. Вып. 51. 1988 г.
[58] – конец страницы.
OCR Bewerr.

Проблема «малых городов» относительно давно присутствует в медиевистике. Она зародилась фактически уже в начале нынешнего столетия одновременно с осознанием исследователями своеобразия средневекового города как явления, не тождественного городу нового времени, осознанием многообразия форм городской жизни и попытками их типологизации.¹⁾ Уже фон Белов акцентировал внимание на «бесчисленном множестве» «локальных мелких очагов промышленного» производства, в которых он усматривал одновременно и особенность, и «источник силы» средневековой городской жизни, «во всяком случае к востоку от Рейна».²⁾ Выделение хозяйственных типов европейского средневекового города открывало путь к изучению не города вообще, но разных его видов, в том числе и «малых» форм, как самостоятельного и заслуживающего внимания явления средневековой урбанизации. В классификации X.Йехта малый город выступает уже в 2 типах, противопоставляемых крупным центрам дальней торговли и экспортных ремесел, как «аграрный город» — Ackerbürgerstadt, наиболее распространенная, по признанию X.Йехта, форма городского поселения, и как центр промыслово-ремесленной деятельности местного масштаба.³⁾

Сознание важности изучения малых городов постепенно выкристаллизовывалось в медиевистике начала столетия и предвоенных десятилетий в полемике с теорией К.Бюхера и его последователей о замкнутом городском хозяйстве. С этой точки зрения, несомненно, показательны и интересны, в частности, работы Р.Хэпке (1928 г.) и X.Хеймпеля (1933 г.), в которых был поставлен вопрос о структурных хозяйственных взаимосвязях в пределах исторической области, региона и в этом контексте — [58] о функциональном взаимодействии городов, разных по масштабам и характеру экономической жизни. Подчеркивалась значимость (причем на всех этапах средневековой истории) малых городов не только как носителей локального обмена, но и как звена в межлокальных хозяйственных связях крупных городов и территории в целом.⁴⁾ Примерно в эти же годы появляются и первые исследования Г.Аммана, посвященные мелким швейцарским городам.⁵⁾ Известный интерес к малым, преимущественно — «аграрным», городам проявляли в предвоенный период буржуазная польская и венгерская историография главным образом в связи с проблемой формирования национального бюргерства и буржуазии.⁶⁾

Вплоть до начала 60-х годов исследования по малым городам не выходили все же (исключение — работы Г.Аммана) за описательные рамки традиционного «краеведения» (Landeskunde); и число их оставалось по-прежнему незначительным. Буржуазная урбанистика еще прочно сохраняла унаследованное от правового подхода историографии прошлого века традиционное предубеждение к малым городам.⁷⁾ Тем не менее уже рубеж 50–60-х годов стал переломным также и в изучении малых городов.⁸⁾ [59]

Интерес к ним как бы возродился заново, но уже в ином историографическом контексте обновляющейся послевоенной медиевистики. Расширение базы источников, в том числе за счет массового археологического материала, особенно по городам Центральной и Восточной Европы, Скандинавских стран; новые методы анализа письменных источников и новые ракурсы их рассмотрения; обращение к методикам смежных дисциплин, в том числе (и это особенно важно для изучения истории городов) к исторической географии и топографии, использование аэрофотосъемки и т.д.— такова материальная основа этого обновления.

Не менее важно, однако, изменение и принципа самого подхода к изучению средневековья и отдельных его феноменов. В отношении средневекового города это выразилось в стремлении понять его в целостности и своеобразии, в его функционировании и динамике и, вместе с тем, в широком контексте экономического, социального, демографического и культурного развития изучаемой эпохи в целом и одновременно — конкретной исторической области, страны, региона. Следует подчеркнуть, что марксистская историография с присущим ей диалектическим методом и с ее подходом к трактовке средневекового города прежде всего как категории экономической, с ее интересом к проблеме взаимодействия между городом и сельской округой, между ремесленным и аграрным производством, социальным отношениям, классовой борьбе — оказала сильное влияние на этот общий процесс обновления западной медиевистической урбанистики.⁹⁾ Именно историки-марксисты акцентировали и методологическую важность изучения небольших поселений городского типа — вотчинных городов, рынков, промысловых местечек.¹⁰⁾[60]

Начиная с 60-х годов мелкие города становятся признанным объектом локальных и региональных исследований прежде всего в марксистской историографии социалистических стран.¹¹⁾ Важный вклад в их изучение внесли историки ГДР, обратившиеся к малым городам прежде всего в связи с проблематикой генезиса капитализма, социальных движений и классовых битв эпохи раннебуржуазной революции в Германии.¹²⁾ Они выступили также инициаторами проведения международной конференции по малым городам. Представленные на этой конференции доклады (преимущественно на материале стран Центральной Европы) отразили расширение хронологического диапазона и тематики исследования малых городов и насущность постановки более общих проблем, связанных с ними, таких, как понятие «малые [61] города», их типология, особенности генезиса, хозяйственной и социальной структуры и др.¹³⁾

Таким образом, не являясь, сама по себе, абсолютно новой для медиевистики, проблема малых городов, тем не менее,— проблема именно современного этапа ее развития. Растущий интерес к ней обусловлен иным, системно-функциональным подходом к изучению города, новым источниковедческим и методическим оснащением исторической науки и более глубоким пониманием сущности самого города как специфического, типологически и регионально многообразного феномена феодальной Европы.

Эта статья — не историографическое исследование: мы можем говорить об историографии «становления» проблемы, проследить утверждение в медиевистике сознания важности ее изучения, но мы еще не располагаем все же историографией ее конкретной разработки; единичны и работы, содержащие концептуальное осмысление самого феномена малых городов.¹⁴⁾ Одна из важных задач на данном этапе заключается в преодолении существующих по отношению к ним предубеждений и стереотипов, в выработке критериев определения и оценки малых городов. Цель статьи как раз и состоит в том, чтобы, опираясь на имеющиеся конкретные работы о малых городах, так же как и на данные новейших (преимущественно зарубежных) исследований о городском развитии в средневековой Европе, в отдельных ее странах и регионах, привлечь внимание исследователей к некоторым общим вопросам, важным для понимания специфики малых городов, их функций, роли в процессе градообразования и складывания системы урбанизации в странах Европы.

Первый вопрос и первая трудность, с которой мы сталкиваемся, обращаясь к проблеме малых городов,— дефиниция. В сущности, то количественное определение «малый», которым так свободно порой оперируют, достаточно произвольно и фактически сводится к тавтологии: «малый» — значит «небольшой». Как точка отсчета и объект сопоставления так или иначе присутстствует некий обобщенный образ или признанных европейских средневековых метрополий, или — менее крупных, но достаточно значимых областных и региональных центров. Определение «малый» ассоциируется, правда, также с представлением о локальности масштабов хозяйственной деятельности, но, как бы то ни было, речь идет все же о понятии, сформированном под [62] влиянием современных представлений, без учета количественных соотношений, присущих средневековой урбанизации.

Каков же тот количественный, формальный предел, с которого начинался в средневековой Европе малый город?

Широкие обобщения в данном случае едва ли возможны. Соотношения между городами по числу жителей, занимаемой площади, так же как, соответственно, и количественные критерии их классификации, варьировали в зависимости не только от страны, региона, области, но также и от хронологического периода. Если, например, агломерация в 5 тыс. жителей на территории Галлии раннего средневековья заслуживает оценки «большая», то для XIII в. этот рубеж, по мнению Л.Женико, начинается уже с 10 тыс.чел., а в позднее средневековье, как считает, например, П.Деспор, — с 15–20 тыс.чел.¹⁵⁾ Таким образом, определение количественного предела, с которого «начинается» малый город, зависит от дифференциации городских поселений в целом в изучаемом ареале и в конкретный хронологический период. Во Франции XII—XIII вв. основная масса городов, развившихся из позднеантичных civitates, имела площадь в среднем от 5 до 30га (за исключением Тулузы — 90га, Меца — 70га) ; были и совсем крошечные — от 1,5 до 3га.¹⁶⁾ В XII в. это Альби, Клермон, Нойон. Но в XIII в. они, согласно классификации Л.Женико, принадлежали уже к группе значительных центров с населением ок. 10 тыс.чел. и площадью не менее 40га.

Оценивая соотношения между городами по их площади и числу жителей в широком хронологическом диапазоне, следует считаться не только с фактором роста, но и с известной закономерностью развития форм средневековой урбанизации: а именно площадь городских поселений первой, ранней волны урбанизации (как «естественно» выросших, так и «основанных»), как правило, много больше, чем площадь позже возникших городов. Эта особенность, впервые отмеченная К.Хаазе при картографировании и топографическом анализе городов средневековой Вестфалии, прослеживается в центральноевропейском ареале в целом и во Франции.¹⁷⁾ Соответственно изменяется и «предел», с которого начинались «малые» города. Так, в Вестфалии он колебался между 10-15га в период между 1180—1240гг. и 5-10га — в интервале с 1240 по 1350г., но мог быть и еще меньше.¹⁸⁾

Французские урбанисты, руководствуясь таким критерием, как распространение с XIII в. нищенствующих орденов (этого «барометра уровня урбанизации», по выражению Ж.Легоффа), выделяют в качестве нижней ступени городской иерархии город с одним монастырем ордена францисканцев, предпочитавших, в отличие от доминиканцев, именно небольшие города (верхняя ступень — 3 и более монастырей — как правило, в городах с населением ок. 10 тыс.чел.). В Провансе начала XIV в., уже достаточно хорошо изученном демографически, такие города насчитывали обычно ок. 300 очагов, т.е. согласно подсчетам Э.Баратье — 1500-1800 чел.¹⁹⁾ В аналогичных, примерно, цифровых показателях определяет малые размеры города и Д.Херлихи для Тосканы начала XV в., исходя из статистических данных Флорентийского кадастра 1427 г. Вместе с тем Д.Херлихи считает, что собственно водораздел между городским и сельским поселением проходит («если учитывать всю совокупность функциональных критериев») много ниже этого уровня, включая бургады городского типа с населением от 800 до 1000 жителей. Он выделяет также поселения в 700—800 чел. как «функционально переходный» тип от деревни к малому городу. В целом городское население Тосканы было представлено в нач. XV в. городом-гигантом Флоренцией (38 тыс. чел.), шестью «главными городами» (по 3-4 тыс. чел.) и 20 «мелкими» центрами, концентрировавшими почти 27% городского населения всей области.²⁰⁾

На Пиренейском полуострове уровень, с которого начинался малый город, был много ниже. В 1276 г. 238 городских поселений в области Сориа (Внутренняя Испания) насчитывали по 160-200 чел. жителей, в то время как ее главный город — Сориа — 800 чел. Фуэрос некоторых пограничных городков называют по 36 (Виллафронтина, 1201 г.), 54 (Вилларенте, 1254 г.) чел. мужского населения.²¹⁾ В Наварре серед. XIV в. два самых небольших города, из числа исследованных И.Лакаррой, Пуэнте ла Рейна и Яка (данные 1495 г.) насчитывали по 143 домохозяйства, приблизительно — 500-800 чел. (по подсчетам Лакарры²²⁾).

Результаты исследования численности населения 50 городов Малой Польши, проведенного на основании различного типа источников XIV—XVI вв. польскими и немецкими [64] исследователями, позволяют составить представление о существовавших в этой исторической области соотношениях между размерами отдельных городов и, таким образом, об уровне, с которого здесь начинались мелкие городские поселения. Так, в 1330 г. на вершине городской пирамиды находился «большой город» Краков (ок. 12 тыс. жителей); затем следовали два «главных» города Бохня и Сандомир (2200-2500 жителей); еще четыре имели население от 1400 до 1800 чел., два других — от 1100 до 1200 чел.; восемь городов насчитывали от 500 до 1000 жителей. Но имелись и еще более мелкие, в частности монастырские, городки в 200-300 жителей. Ни один из шляхетских городов не превышал 1200 чел. населения.²³⁾ Города в 100-200 домохозяйств (от 600 до 1000 жителей из расчета Т.Лалика по 6 чел. на домохозяйство) были широко распространены в польских землях XIII—XV вв.²⁴⁾

В качестве критериев для определения размеров города в некоторых случаях могут выступать и иные показатели. В частности, в тех же славянских землях, в Силезии XIII—XIV вв., например, это — число деревень, входивших в подвластный городу административный округ (Weichbild): у мелких городов не было и десяти (для основной массы городов — в среднем 15-20 деревень) ; или — площадь пахотных земель, которая у мелких городов, напротив, как правило, была больше, чем у крупных, и намного превосходила их собственные размеры.²⁵⁾ Известным показателем может служить, как показывают современные исследования, и такой демографический фактор, как радиус притока иммигрантов. Для городка Монбризон в области Форез (Франция) он в 1220—1260 гг. не превышал 10 км зоны в округе города. В другом скромном городке Фореза Сент-Аон-ле-Шатель 78% иммигрантов в 1252—1348 гг. происходило из деревень, расположенных в 20 км от городка. В нижнесаксонском Букстехуде 30% получивших право бюргерства в XIV—XV вв. были выходцами из зоны действия городского бана. Рост города сопровождался увеличением радиуса притока новых жителей. Французские города с населением ок. 10 тыс. — например, Аррас, Мец, Реймс — притягивали в XIII в. основную их массу из области радиусом в 40 км.²⁶⁾[65]

Примеры можно было бы умножить. В этом, однако, нет необходимости. Приведенный материал убедительно свидетельствует об относительности количественного понятия «малый» город, о трудности выработки (более того — явной непригодности по существу) любой абстрактной, общей для «всех» количественной характеристики «малости» города, будь то численность жителей или общая площадь заселенного ими пространства. Это тем более сложно, что речь идет, как мы могли убедиться, не о единичных случаях, но широко распространенном, в некоторых регионах — превалирующем виде городских поселений.

Мало что может прояснить и средневековая городская терминология, как латинская, так и языка повседневности.²⁷⁾ Средневековье почти до самого конца не знало специального термина для определения оппозиции большой — малый город. Современники классифицировали города по внешнему признаку (наличие стен, например), роду занятий жителей (ср. франц. «villes champestres»), объему и характеру городских прав и свобод,²⁸⁾ рыночных привилегий (еженедельный торг, ярмарка), положению в системе территориального административного управления,²⁹⁾ характеру налоговых платежей и обязанностей.³⁰⁾ С этой точки зрения, термин «малый город» в современной литературе распространяется на широкий спектр поселений, далеко не всегда обладающих статусом города и городскими свободами в полном их объеме,— т.н. Minderstädte по терминологии X.Штоба,³¹⁾ выступающих в источниках под разнообразными правовыми наименованиями.³²⁾[66]

Таким образом, классифицируя городские поселения, следует, видимо, в каждом конкретном случае учитывать не только совокупность известных количественных и терминологических показателей, но и иные — качественные характеристики, прежде всего экономические.

Можно ли выделить какие-то специфические характеристики хозяйственной жизни малых городов: например, нестабильность, аграрный характер? Вообще, допустимо ли говорить о некоем типе хозяйства, отличавшем именно малые города?

Об одном уже можно сказать вполне определенно: малые размеры города не предполагали обязательно его хозяйственной слабости. Конечно, во все периоды средневековья и во всех европейских регионах можно отыскать немало противоположных примеров. Хозяйственно малоразвитые, прозябающие городские поселения особенно часты среди т.н. «основанных» городов — особенно тех из них, которые были возведены в ранг «города» по инициативе отдельных феодалов и даже крупных территориальных правителей, руководствовавшихся прежде всего, а подчас и исключительно, оборонительно-стратегическими соображениями.³³⁾ Таковы многочисленные городки-крепости в Юго-Западной Германии, ограниченность экономической жизни которых нашла отражение, в частности, в отсутствии (или в позднем появлении, незначительности размера) предместья — этого выразительного признака хозяйственной энергии и притягательной силы города. Например, Энген, основанный ок. 1251 г.; предместье его возникло лишь в XIV в. и представляло собой два ряда домов, вытянувшихся вдоль узкого горного склона. Иногда город, в силу малости своих размеров и хозяйственной неразвитости, так и не мог, подробно Тингену, воспользоваться своим рыночным правом.³⁴⁾ Аналогичные примеры можно найти в альпийских областях Швейцарии, Верхней Австрии, в пограничных [67] областях провинций Юго-Западной Франции — Ажене, Перигё и Борделе XIII в.³⁵⁾ Однако было бы ошибкой на этом основании делать слишком широкие обобщения. Те же самые области дают и иной материал, свидетельствующий о полнокровной хозяйственной жизни, несмотря на ее небольшие масштабы: города-крепости, которым условия благоприятствовали, постепенно расширялись, обрастая предместьями, их хозяйственные функции усложнялись.³⁶⁾

В типологических классификациях буржуазной историографии начала столетия, в частности X.Йехта, как отмечалось, малый город в массе отождествлялся с аграрным типом хозяйства, выступая как самодостаточное поселение с очень узким радиусом хозяйственного воздействия. Определение «аграрный», «крестьянский» как синоним неполноценности городского развития не изжито, пожалуй, особенно в зарубежной историографии, до сего дня. Вместе с тем развитие современной медиевистической урбанистики вносит серьезные коррективы в это представление. Прежде всего, как теперь хорошо известно, средневековый город, независимо от своих размеров и масштабов хозяйственной жизни, никогда не порывал с аграрным производством и не утрачивал связи с деревней. Эти связи были взаимными и тесными. Деревня вторгалась в город в лице его жителей, в массе еще недавних крестьян; элементы сельского пейзажа — пашня, сады, виноградники были неотъемлемой частью внутригородского пространства; наконец, сам город проникал в деревню своими предместьями и контадо. Несомненно, деревенский облик подчас ярче выражен у небольших городов. Достаточно образно, например, уже само [68] название «villes champestres», которое существовало для определенного их типа во Франции вплоть до XVII в. Особенно выразительны аграрные черты у так называемых «новых» малых городов в районах колонизации. В восточных областях Центральной Европы малые города, как уже отмечалось, выделялись именно обширностью своих сельскохозяйственных угодий, которыми они при оснований были наделены более щедро, чем ранее сформировавшиеся крупные центры. Их пашни намного превосходила территорию, отведенную под городскую застройку, и включали, подчас угодья близлежащей деревни.³⁷⁾ С аналогичной практикой мы сталкиваемся и во французских бастидах.³⁸⁾ Специальная сельскохозяйственная зона (с загонами для скота) в верхней, части поселения характерна и для горных городков Центральной Швейцарии, жители которых занимались товарным скотоводством.³⁹⁾ Владение землей — один из основных источников благосостояния «новых» малых (как и более крупных) городов в названных выше областях, особенно в начальный период их развития; и наиболее обеспеченные и уважаемые горожане были обязаны своим положением землевладению и земледельческим занятиям. Но и в XV в., например, в Тоскане, малые города, в том числе и «естественно»-выросшие, отличались, как показывает комплексное исследование Херлихи и Клапиш, высоким процентом жителей, занятых в сельском хозяйстве.⁴⁰⁾

Аграрная доминанта действительно присуща хозяйственной жизни многих и многих местных городских центров к югу и к северу от Альп, в Западной и Центральной, Восточной Европе. Однако само по себе преобладание сельскохозяйственных занятий в экономической жизни таких городов не может все же рассматриваться ни как их специфический детерминатив, ни тем более как свидетельство недостаточности уровня урбанистического развития. Даже в таких больших городах, как Арль XV в. или Роман (Дофинэ) XVI в., большинство населения составляли пастухи, земледельцы и виноградари.⁴¹⁾ В шести главных городах Тосканы, по свидетельству Флорентийского кадастра 1427 г., недвижимость — земля — составляла 2/3 городских имуществ, а торговля и ремесла занимали лишь второе место в занятиях горожан.⁴²⁾ Видимо, говоря о сельскохозяйственной ориентации экономической жизни многих городков, следует учитывать, что [69] она могла быть обусловлена и особенностями местных природных условий и потребностями хозяйственного развития в целом данной области или региона.⁴³⁾ Главное, что нуждается в уяснении в каждом конкретном случае,— та степень и формы, в которых сельскохозяйственная продукция входила в товарное обращение. Следует учитывать, что оформление привилегированного, в том числе специфически городского, статуса многих небольших агломераций, в частности в областях Центральной и Восточной Европы, в западнославянском ареале, венгерских землях, где они особенно многочисленны, происходило на основе реально существующей, а иногда уже и закрепленной местным правом их роли как местных рынков или транзитных пунктов дальней торговли.⁴⁴⁾ Примечательно, например, что хартия Людовика VI об основании в 1123 г. в городке Этамп forum novum содержала привилегии, касающиеся торговли только вином и зерном. Рыночная площадь с крытыми рядами, зерновыми и продовольственными складами — красноречивый и специфически урбанистический элемент ряда бастид Гаскони, Гиени сер. XIII—XIV в.⁴⁵⁾ При благоприятной конъюнктуре мелкие аграрные городские центры могли стать и становились активными участниками региональной, а подчас и общеевропейской торговли зерном и вином, как это произошло, например, в областях Брешии и Савойи после 1320 г. в связи с активизацией торговых путей через Симплон и Сен-Готард; или в Бургиньоне, где оживлению их хозяйственной жизни способствовали потребности в продовольствии растущего Авиньона, они же стимулировали коммерческую конъюнктуру городков по Роне, в Форезе и Провансе.⁴⁶⁾ Аналогичные примеры дают и немецкие земли. Таковы исследованные Г.Вольфингом небольшие города Майнинген, Вазунген и Шмалькальден, которые благодаря ключевому в XIV — середине XVI в. положению на [70] важной торговой магистрали, соединявшей Север и Юг Германии, включались в региональную торговлю сельскохозяйственными продуктами и полнокровно функционировали как центры еженедельного рынка и ярмарок: в Шмалькальдене (XIV в.) их было семь, в Вазунгене (начало XVI в.) — три, в Майнингене — восемь. Вазунген к тому же имел свою, и строго обязательную для округи, меру измерения зерна.⁴⁷⁾

Следствием порой весьма значительной товарности аграрного производства малых городов является ярко выраженная в ряде регионов его специализация. Таковы винодельческие швейцарские городки и бастиды Гаскони и Гиени (позднее специализировавшиеся также на производстве красителей для сукон); франконские городки XIV—XV вв., втянутые в надрегиональную торговлю скотом и вином; венгерские oppida XV в., которые исследователи подразделяют на две большие группы: винодельческие (задунайские области, Токайская долина, южные комитаты) и скотоводческие (Альфельд, области за Тиссой).⁴⁸⁾

Подобные примеры предостерегают, таким образом, от упрощенно-негативной оценки мелких аграрных городских центров и недооценки их значения в системе средневековой урбанизации.⁴⁹⁾ Хотя и базирующееся на земледелии, скотоводстве или виноградарстве, хозяйство таких городов качественно отличалось от крестьянского своей принципиальной ориентацией на денежный обмен и подчас ярко выраженной специализацией.⁵⁰⁾ Непосредственно или через купцов, местных или приезжих скупщиков (как, например в винодельческих швейцарских городках XIV— XV вв.) сельскохозяйственная продукция, производимая жителями этих городков, поступала на рынок. Но торговали не только тем, что производили сами, но продуктами и сырьем, скупленными у крестьян округи. Столь выраженное преобладание товарной и специализированной сельскохозяйственной продукции [71] в операциях малых городов отдельных регионов порождает более общий вопрос: всегда ли и только ли уровнем развития ремесла может быть измерена степень средневековой урбанизации?

Высокий удельный вес сельскохозяйственных занятий в деятельности жителей малых городов не умаляет вместе с тем значимости ремесленного производства как для развития самих этих городов, так и для их округи. Одной из важнейших отраслей их неаграрного производства было мельничное дело. Право иметь мельницы и осуществлять помол город стремится завоевать и отстоять любым путем. Здесь сталкивались интересы и городского сеньора и горожан, бюргеров и крестьян округи.⁵¹⁾ Водяные мельницы (а их могло быть много, около десятка, как, например, в маленькой венгерской Тоте) имели многообразное применение: от помола зерна до производства (валки) сукон и приведения в движение пил. Мельник — одна из наиболее престижных городских ремесленных профессий.

Малый город — центр местного производства таких предметов первой необходимости, как одежда и обувь, изготовлявшихся городскими мастерами более искусно, чем сельскими. Портные, башмачники, ткачи, скорняки имелись практически в каждом городке. Здесь процветали отрасли, ориентированные на производство пищевых продуктов: мясники, пекари, булочники, колбасники, пивовары, виноделы, рыболовы — столь же обязательны в малых городах, как портные или сапожники. Исследования польских историков показывают, что циркуляция именно продуктов первой необходимости — зерно-продовольственные товары — занимала центральное место в системе взаимодействия городков и сельской округи.⁵²⁾

Бесспорно, среди ремесленных специальностей малого города немало таких, которые имели распространение и в деревнях. Но здесь производились и предлагались округе также и такие виды изделий, которых деревенское ремесло не знало или почти не знало: ножи, гвозди, канаты, повозки изготовлялись в швейцарском Пайерне; плотники, бочары, столяры, слесари, шорники, жестянщики, каретники, кошелечники — профессии, которые в польских землях например, встречались чаще или даже исключительно — в городах. Тосканский Сан-Джиминьяно в XIII в. славился производством изделий из стекла и металлообработкой, а маленький Колле в начале XV в. имел пятнадцать мастерских до производству бумаги.⁵³⁾ Но и некоторые традиционные [72] профессии в специфических условиях городского хозяйства нередко приобретали значение, выходящее за пределы местных потребностей и работы на заказчика. Таково, например, кузнечное дело в городках горных областей Швейцарии, тесно связанное с обслуживанием прежде всего транзита, за монопольное право заниматься которым горожане вели ожесточенную борьбу с округой.⁵⁴⁾

Специфическая ориентация хозяйственной жизни малого города иногда могла вызывать чрезмерное развитие некоторых видов ремесел и занятий, как, например, бочарного производства во французском винодельческом Мэне (Центральный район) или гостиничного дела, фрахтовой службы и связанных с потребностями транзита — производства продуктов питания, кузнечного дела и т.п. — в швейцарских альпийских городках.⁵⁵⁾ В ряде случаев собственно промышленная специализация открывала и малым городам выход на отдаленные рынки. Таковы в XIII— XIV вв. сукнодельческие фландрские, верхнелужицкие, швейцарские городки, а в XIV—XV вв.— мелкие текстильные центры в польских областях или в Швабии; франконский Шмалькальден с развитым производством железа и металлообработкой или вестфальские Линген, Вреден, Эверберг-Хаген (исследованные М.Эбрехтом) и северо-немецкий Букстехуде, включавшиеся и прямо и опосредованно, через более крупные города, в ганзейскую торговлю.⁵⁶⁾

Таким образом, относительно небольшие масштабы хозяйственной жизни малых городов не исключали ее интенсивности, подчас весьма значительной, и многообразия. Рыночные отношения и специализированное производство — эти важнейшие детерминативы средневековой городской жизни, достаточно выражены и на этом ее уровне.)

Говоря о характере хозяйственной активности малых городов, нельзя обойти вопрос о чертах, отличающих их от большого города. Вопрос этот, непростой сам по себе, осложняется слабой [73] изученностью малых городов. Вместе с тем очевидно, что ответ на него не менее хронологически и локально обусловлен, чем само подразделение городов на «малые» и «большие». Действительно, Г.Амман, например, приходит к выводу, что различия между «самыми крупными из малых городов» Западной Швейцарии, как, например, Пайерном (1500 жителей), и «большим» городом этой области — Лозанной (4000-4500 чел.) в XV в. были чисто количественными: и там и здесь один тип ремесленной организации — братства, и то лишь у некоторых видов ремесел, с той разницей, что в Пайерне братства имелись у сапожников и портных, а в Лозанне — еще у лавочников и мясников, тот же характер хозяйственной активности с выходом на широкий региональный рынок и дальнюю торговлю, но при меньшем числе участников. Но вывод Аммана вряд ли подтвердится, если сопоставить тот же Пайерн с Шаффхаузеном, также относимым им к числу больших городов в XV в. Хотя источники называют в Пайерне не менее 15 видов ремесленных занятий, в том числе и таких узкоспециализированных, как ювелирное дело, изготовление ножей, гвоздей, но представлены они были 1-2, максимум — 4 мастерами. В Шаффхаузене 1411 г. мы находим более высокую организацию ремесла — 12 цехов, хозяйственно и политически влиятельных, не считая ремесленных специальностей, не организованных в цехи. При этом три цеха — кожевников, ткачей, кузнецов — работали на экспорт. Еще большие различия в уровне развития и организации ремесла обнаруживает сопоставление с Базелем (ок. 30 ремесленных специальностей, 27 цехов) или Цюрихом (20 цехов; более 20 отраслей).⁵⁷⁾

В целом, однако, вопрос о характере различий между товарным производством малых и больших городов вряд ли может быть прояснен путем формального, количественного сопоставления ремесленных специальностей или типа их корпоративной организации. Необходим более глубокий, качественный сравнительный анализ — внутренней структуры отдельных ремесел, соотношения мастеров различных специальностей, профессиональной иерархии в целом и т. д. Немногие исследования, так или иначе затрагивающие эти аспекты, свидетельствуют о сильной обусловленности степени сходства и различий между малыми и большими городами в этих вопросах общим направлением хозяйства в изучаемом регионе или области, типом и уровнем урбанизации. Так, В.Бачкай, например, приходит к выводу об отсутствии в венгерских землях качественных различий между oppidum и королевским большим городом в XV в.⁵⁸⁾ Иную картину находим мы в Тоскане конца XIV — начала XV в.[74]

Историко-демографическое исследование Д.Херлихи и К.Клапиш-Зубер по материалам Флорентийского кадастра 1427 г. открывает редкую возможность для качественного сопоставления хозяйственных структур большого города и находящихся в его тени менее крупных и совсем небольших городов, в частности с точки зрения занятости населения и иерархии профессий. Флоренция, как и другие три «главных» города области (Пиза, Пистойя, Ареццо), не только предлагали своим жителям несравнимо большие возможности для хозяйственной деятельности (24 направления против 11 — в средних и мелких городах), но и обнаруживали качественно иную ее структуру в целом. Во Флоренции первые десять мест на вершине профессиональной пирамиды занимали те, кто был связан с банковскими операциями, экспортной торговлей (сукном и другими тканями, пряностями, зерном, продуктами питания, посудой, бумагой) и транспортными услугами, а также юристы, врачи, брадобреи. Далее следовали представители собственно ремесленных занятий. С известными вариациями, обусловленными специализацией городского хозяйства, повторяли эту структуру и другие «главные» города.

В мелких городах, напротив, на первом месте находились занятия, связанные с сельским хозяйством (почти 50% общего числа населения) ; затем следовали все виды торговой деятельности, и, наконец,— ремесленники: суконщики, кожевники, меховщики, булочники, мясники; металлообратывающие специальности и др.⁵⁹⁾

Проблема малого и большого города — не только проблема их взаимного соответствия и подобия, но и функционального взаимодействия. Малый город в орбите большого — важность изучения этого вопроса как части более широкой темы о межлокальных и региональных хозяйственных связях в эпоху средневековья была осознана, как отмечено выше, уже медиевистикой предвоенного времени. Современные исследователи пытаются реконструировать модели такого взаимодействия. Одна из таких попыток была предпринята исследователем фландрских городов Д.Николасом. Он установил определенную зависимость между их величиной, радиусом хозяйственной активности и расстоянием, отделявшим города друг от друга.⁶⁰⁾ Важно, однако, что эти города, в число которых входили и относительно крупные центры кастеляний и [75] совсем мелкие городки, не были всего лишь пассивными сателлитами и «жертвами» «трех гигантов» фландрского сукноделия, как это традиционно считалось, начиная с А.Пиренна. Несмотря на их дискриминационную политику, малые города жили полнокровной хозяйственной жизнью, также и в XIV в. — время наибольшего расцвета Гента, Брюгге и Ипра. Обладатели графских и королевских привилегий, мелкие города Фландрии имели специализированное сукноделие, продукция которого находила сбыт не только на локальных рынках. Они проводили в отношении крестьянского сукноделия ту же политику дискриминации, что и большие города, отстаивая свое монопольное право на производство сукна и торговлю им на местном рынке и осуществляя подчас роль связующего звена между ним и главными центрами сукноделия (на рынках Гента, Брюгге и Ипра наиболее значительные из городов имели свои ряды). Хозяйственное притяжение, сочетающееся с правовой и политической зависимостью, и одновременно собственная монопольная зона хозяйственной активности — так выглядит сосуществование малых и больших городов, во всяком случае в этом регионе.⁶¹⁾

Сходные черты обнаруживают в XVI в. и взаимоотношения между Ульмом, главой Швабского союза, и входившими в него менее крупными и совсем мелкими имперскими городами. Исследовавший этот вопрос западногерманский историк Г.-Э.Шпеккер отмечает наряду с сильным политическим и правовым влиянием Ульма тесные семейные связи, объединявшие бюргерство этих городов; постоянные хозяйственные контакты на уровне высшего городского слоя. Вместе с тем «малые» города Швабии (от 1000 до 5000 чел.), которые казались таковыми лишь в сопоставлении с Ульмом (20 тыс. жителей), имели собственное развитое ремесленное производство, ориентированное на дальний рынок, с широко распространенной работой на скупщика, в роли которого выступали нередко бюргеры Ульма; в городках района Бодензее и верховьев Дуная процветало экспортное виноделие. Ульм, как показывает Шпеккер, вместе с зависимыми от него городами образовывал область, единую в хозяйственном (текстильное производство, прежде всего бумазеи) и культурном отношениях (в частности, в школе и гимназии Ульма получали образование дети патрициата и купечества из других городов Швабии). В свою очередь, малые города, благодаря финансовой и военной мощи, политическому влиянию Ульма смогли не только противостоять захватническим устремлениям местных князей, но и приобрести непропорционально высокое по сравнению с их собственными масштабами значение.⁶²⁾

Многогранность проблемы хозяйственного взаимоотношения [76] большого и малого города позволяют ощутить также результаты исследований современных венгерских медиевистов (Э.Фюгеди, А.Кубиньи, В.Бачкай и др.). Они показывают, что хозяйственно наиболее самостоятельными из небольших городов были те, которые сложились в отдалении от старинных королевских городских центров (в Альфельде, за Тиссой). К концу XV в. примерно около ста мелких городков в Венгерском королевстве имели право на устройство общевенгерских ежегодных ярмарок. Почти 60% их происходило вне сферы хозяйственного влияния больших городов (до 100 км). Вместе с тем в наиболее развитых областях, вблизи важных торговых путей малые города входили в хозяйственную орбиту больших городов, располагаясь в пределах их четырех- или восьмимильной зоны. Малые ярмарочные центры группировались здесь в радиусе 16-19, 32-38, 50-60 км от больших городов. Выполняя функции посредника между большим городом и деревенской округой, они одновременно служили промежуточным этапом в процессе урбанизации крестьянского элемента, устремлявшегося в города. В целом система большой — малый город обеспечивала в этой стране с относительно поздней и своеобразно формировавшейся урбанизацией возможность постоянного рынка для сельскохозяйственной продукции и ремесленного производства, более или менее равномерно распределенного по всей стране.

Таким образом, как это следует из приведенного материала, малые города и местечки, даже оказываясь в сфере политического или хозяйственного воздействия более крупных городских центров, не утрачивали своей специфической хозяйственной функции местного рынка, доступного прежде всего для крестьян всех деревень округи. Но особенно возрастала экономическая роль малых городов в регионах с немногочисленными крупными городами и развитой агрикультурой, как, например, в Англии XIII— XIV вв.⁶³⁾ или французском Провансе и Венгерском королевстве в XV в. в условиях роста спроса на европейском рынке на продукцию сельскохозяйственного производства. Купечество малых городов не только распределяло товары и кредит в округе: их рынки и ярмарки, создававшие в своей совокупности постоянный рынок для продукции крестьянского и сеньориального хозяйства, усиливали товарообмен в пределах областей, внося свой вклад в формирование внутреннего рынка страны.

Рассмотренный выше комплекс вопросов далеко не исчерпывает проблемы малого города. Для понимания этого явления не менее важно уяснение также иных аспектов их жизнедеятельности, таких, как, например, особенностей корпоративной организации ремесленного производства, специфика социальных [77] структур и организации семьи, правового статуса малых городов⁶⁴⁾ и различных сторон их взаимоотношений с феодалами и государством и т. д. И здесь малый город обнаруживает чрезвычайное разнообразие региональных и местных форм: от широкого спектра рыночных свобод и иных привилегий до городского самоуправления и привилегий, зафиксированных в городском праве; от резиденции территориальной светской или церковной власти, центра вотчинного управления — до статуса коммуны и собственной экспансии против еще более мелких поселений и феодального замка; от личной зависимости и тяжелых форм сеньориальной эксплуатации, включая натуральные и отработочные повинности,— до положения имперского города с развитым патрициатом.⁶⁵⁾

Бесспорно важен и такой типологический аспект темы, как особенности функционирования малых городов в областях колонизации — хозяйственного освоения новых территорий.

Изучение малых городов, тем более в плане сравнительного анализа, регионального и типологического, находится еще на начальной стадии. Вместе с тем некоторые общие линии феномена «малый город» обозначились уже достаточно рельефно, и об этом также следовало бы сказать в заключение.

Даже то, что мы знаем о малых городах, свидетельствует о том, что проблема малого города — это проблема не индивидуальных городских судеб, но средневековой урбанизации в целом — ее специфики, особенностей локально-регионального развития, ее изменений во времени. Средневековый город как новый тип поселения, наделенный особыми экономическими, административными, культурными функциями, рождается из локальных потребностей, и малый город как стадия роста — неотъемлемый элемент процесса средневековой урбанизации с самого ее начала и ее носитель. Это те рыночные и бурговые городки, которые с середины XII—XIII вв. во множестве вырастают у стен крепостей, монастырей практически повсюду в Европе. Но это и те городки, которые под разнообразными правовыми наименованиями (oppidum, forum novum, bastides, freiheiten и др.) создавались в XIII—XVI вв. в ходе сложных процессов: внутренней колонизации, расширения и упрочения феодального господства на локальном уровне, сопровождавшем переход к зрелому феодализму или формирование территориальной государственности и перестройки сеньориально-домениального хозяйства в период позднего средневековья. Но от малого города как стадии роста [78] следует отличать малый город как модель, тип урбанизации. В средние века в этом качестве малый город был присущ и отдельным регионам и целым европейским странам. Это — Италия (особенно Южная) и Испания, французские Прованс и Лангедок, Швейцария, альпийские районы Австрии и Юго-Западной Германии, где распространенность малых форм урбанизации не в последнюю очередь была связана, видимо, со спецификой географических условий, экономического развития и типом хозяйства. В восточных областях Центральной Европы, западнославянских землях преобладание малых городов было обусловлено сложным комплексом причин, в том числе и особенностями заселения и освоения этих территорий, демографических процессов, формирования домениальной системы и феодальной государственности. В некоторых странах Западной Европы малые города — массовый феномен XIV, и особенно XV—XVI вв. В частности, во Франции наибольшее распространение получили они в Бретани, Центральном районе, особенно в долине Луары. С развитием «нового» сукноделия, изменениями основных направлений международной торговли и экономическим возвышением новых областей страны связывают эту волну урбанизации французские историки. Но малые города возникали и в старинных областях урбанизации, заполняя лакуны в городской сети, образовавшиеся в период Черной смерти.

Создается впечатление, что малые города активнее и динамичнее были в областях и странах с относительно немногочисленными крупными городами, как, например, в Англии или в Юго-Восточной и Центральной Европе, где малые города преобладали, выполняя важные хозяйственные и культурные функции, где подчас крайние формы феодальной зависимости сильно деформировали их политико-правовое развитие. Но в зонах, сильно урбанизированных и экономически ведущих, таких, как Фландрия или Северная Италия в XIII—XIV вв., они были зато полнее выражены экономически и в правовом отношении именно как города. Как бы то ни было, малые города — не выражение слабости или недостаточности городского развития. Это полноправная форма средневековой урбанизации, объективно обусловленная социально-экономическими и политическими процессами средневекового общества в период развитого феодализма и, может быть, наиболее гибко реагирующая на его хозяйственные нужды. Во всяком случае, органическая интегрированность средневекового города в феодальную систему и потребность в нем этой последней особенно выразительна на уровне именно «малых» городов. Соответственно их судьбы и специфика функционирования в более поздний период не могут быть должным образом оценены без учета сложных процессов, сопровождавших разложение феодальных общественных отношений и создание предпосылок капиталистического развития.[79]

^*) Статья представляет собой расширенный текст доклада автора на Международной конференции, специально посвященной малым городам («Малые города в средние века и в начале нового времени», Бауцен, декабрь, 1984 г.).

¹⁾ См.: Ястребицкая А.Л. Предисловие // Проблемы методологии истории средних веков: Европейский город в системе феодализма / Под ред. Ю.Л.Бессмертного и др. Ч.1. М.1979. С.7-35.

²⁾ Белов Г. Городской строй и городская жизнь средневековой Германии. М., 1912. С.10-11.

³⁾ Jecht H. Studien zur gesellschaftlichen Struktur der mittel-alterlichen Städte // Die Stadt des Mittelalters, Bd.3: Wirtschaft und Gesellschaft / Hrsg. von C.Haase. Darmstadt, 1976. S.217-227.

⁴⁾ Heimpel H. Auf neuen Wegen der Wirtschaftsgeschichte // Ibid. S.9-32; Häpke R. Die ökonomische Landschaft und die Gruppenstadt in der älteren Wirtschaftsgeschichte // Ibid. S.33-54.

⁵⁾ Ammann H. Die schweizerische Kleinstadt in der mittelalterlichen Wirtshaft / Festschrift Walter Merz. Aarau, 1928; Idem. Die Bevölkerung der Westschweiz im ausgehenden Mittelalter // Festschrift Friedrich E.Welti. Aarau, 1937. Но главные работы Г.Аммана по данной теме приходятся на первые послевоенные годы: Idem. Wirtschaft und Lebensraum einer aargauischen Kleinstadt im Mittelalter // Festschrift R.Bosch. Aarau, 1964; Idem. Über das Waadtländische Städtewesen im allgemeinen // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte. Zürich, 1954. Jg.4, N1. S.1-87; Idem. Das schweizerische Städtewesen des Mittelalters in seiner wirtschaftlichen und socialen Ausprägung // La Ville / Ed. Société Jean Bodin. Bruxelles, 1955. T.7. P.483-529.

⁶⁾ См. литературу в: Бачкай В. О характере и роли аграрных городов в Венгерском государстве XV в. // СВ. 1973. Вып.36. С.50-54; Lałik T. Les fonctions des petites villes en Pologne au bas Moyen Âge // Acta Poloniae Historica. Warszawa, 1978. Vol. 36. P.6-27; Kubinyi A. Zut Frage der Vertretung der Städte im ungarischen Reichstag bis 1525 // Städte und Ständestaat / Hrsg. von B.Töpfer. Berlin, 1980. S.215-216.

⁷⁾ См. критику этой позиции: Bader К.S. Das mittelalterliche Dorf als Friedens- und Rechtsbereich. Weimar, 1957. S.251.

⁸⁾ В этом смысле показательны работы западногерманского урбаниста X.Штоба о так называемых «неполноценных городах» (мелких, преимущественно сеньориальных и вотчинных городских поселениях, обладавших ограниченными городскими правами и свободами) как форме городского развития в позднее средневековье (Stoob H. Minderstädte: Formen der Stadtentwicklung im Spätmittelalter // Vierteljahrschrift für Social- und Wirtschaftsgeschichte. 1959. S.1-28) и французского историка M.Агюлона о малых городах Прованса (Agulhon M. La notion de la village en basse Provence vers la fin de l'Ancien régime // Bulletin philologique et historique P., 1965).

⁹⁾ Оценку процессов, происходящих в современной зарубежной медиевистике и в урбанистике в частности, см. в научно-аналитических изданиях ИНИОН АН СССР: Материалы к XIV Международному конгрессу исторических наук: Проблемы феодализма. М., 1975. Вып.7, ч.1-2; Идеология феодального общества в Западной Европе: проблемы культуры и социально-культурных представлений средневековья в современной зарубежной историографии. М., 1980; Проблемы методологии истории средних веков: Европейский город в системе феодализма. М., 1979. Ч.1-2.

См. также: Барг М.А. Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиевистики. М., 1973; Он же. Категории и методы исторической науки. М., 1984; Гутнова Е.В. Историография средних веков. М., 1985; Тушина Г.М. Проблематика и методика исследований по средневековому городу в современной французской медиевистике (60—70-е годы) // Актуальные вопросы истории и историографии всеобщей истории XIX—XX вв. Горький, 1975. Вып.2. С.81-104; Она же. Города в феодальном обществе Южной Франции (по материалам Прованса XII—XV вв.). М., 1975. Оценки процессов в современной медиевистической урбанистике содержат издания: Социальная природа средневекового бюргерства XIII—XVII вв. М., 1979; Сванидзе А.А. Город и рынок в Швеции XIII—XV вв. М., 1980. С.3-26; См. также: Ville // La Nouvelle histoire / Sous la direction de J. Le Goff. P., 1978. P.567.

¹⁰⁾ См.: Косминский E A. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М., 1947. С. 391-395; Он же. Были ли XIV—XV века временем упадка европейской экономики? // СВ. Вып.10. 1957; Бессмертный Ю.Л. Феодальная деревня и рынок в Западной Европе XII—XIII вв. М., 1969. С. 19-23; Курбатов Г. Л. Выступление в дискуссии // La ville balkanique XV^е—XIX^e siècles. Sofia, 1970. P.193-195.

¹¹⁾ См.: Lałik T. La genèse du réseau urbain en Pologne médiévale // Acta Poloniae Historica. Warszawa, 1976. T.34. P.97-120; Idem. Les fonctions des petites villes en Pologne // Ibid. T.36. 1978. P.6-27; Nový R. Poddanská města a městečka v předhusitských Cechách // Československý časopis historický. 1973. R.21. N1. S.73-109; Idem. Hospodářský region Prahy na přelomu 14. a 15. stoleti // Ibid. 1971. R.19. N3. S.397-418; Janáček J. Přehled vývoje řemeslné výroby v českých zemich za feodalismu. Praha, 1963; Idem. Řemeslná výroba v českých městech v 16. stoleti. Praha, 1961. P. 172-214; Richter M. Der archäologische Beitrag zur Kleinstadtforschung in Böhmen // Vor- und Frühformen der europäischen Stadt im Mittelalter / Hrsg. von H.Jahnkuhn et al.Göttingen, 1974. T.2. S.239-257.

В советской историографии работ, прямо посвященных малым городам, практически нет. Вместе с тем различные аспекты связанной с ними проблематики так или иначе оказывались в поле зрения авторов многих работ, посвященных общим вопросам истории средневековых европейских городов (прежде всего как центров товарного производства при феодализме), проблеме формирования внутреннего рынка, взаимосвязям городского товарного производства и деревенских ремесел и промыслов, процессам градообразования в отдельных европейских регионах и т.п. Материал, важный для понимания роли и функционирования «малых» форм средневековой урбанизации, содержат, в частности работы А.Я.Левицкого, Ю.Л.Бессмертного, Л.А.Котельниковой, А.А.Сванидзе, Л.П.Репиной, С.М.Стамма, M.М.Фрейденберга, Л.А.Шаферовой, Н.П.Мананчиковой, С.Д.Червонова.

¹²⁾ Heitz G. Zur Rolle der kleinen mecklenburgischen Landstädte in der Periode des Übergangs vom Feudalismus zum Kapitalismus // Hansische Studien / Hrsg. von der Hansischen Arbeitsgemein-schaft der Historiker-Gesellschaft der DDR. Berlin, 1961. S.103-122; Wölfing G. Beziehungen der Kleinstädte des oberen Werratals zu ihren ländlichen Umgebung vom 15. bis zur Mitte des 16. Jh. // Europäische Stadtgeschichte im Mittelalter und früher Neuzeit / Hrsg. von W.Mägdefrau. Weimar, 1979. S. 259-287; Vetter K. Die soziale Struktur branderburgischer Kleinstädte im 18. Jh. // Preussen in der deutschen Geschichte vor 1789 / Hrsg. von J.Mittenzwei und K.Noack. Berlin, 1983. S.147-148.

¹³⁾ См.: Ястребицкая А.Л. Международная конференция о роли малых городов Европы в средние века и в начале нового времени (Бауцен, 1984) ; ВИ. 1985. №9. С.149-151. См. также: Autonomie, Wirtschaft und Kultur der Hansestädte // Hansische Studien VI / Hrsg. von K.Fritze u. a. Weimar. 1984.

¹⁴⁾ См. названные работы: А.Г.Амман, X.Штооба, Г.Хейтца, Т.Лалика, а также: Wirobisz A. Small Towns in 16th and 17th Century Poland // Acta Poloniae Historica. Warszawa, 1976. T.34. P.153-164; Fritze K. Charakter und Funktion der Kleinstädte im Mittelalter. (Не опубл.)

¹⁵⁾ Genicot L. Le XIII^е siècle. P., 1968. P.128-130; Desport P. Les villes // La France médiévale / Ed. J.Favier. P., 1983. P.201.

¹⁶⁾ Desport P. Op. cit. P.202; Le Goff J. L'apogée de la France urbaine médiévale // Histoire de la France urbaine / Ed. G.Duby. P., 1980. T.2. P.220, 300.

¹⁷⁾ Haase С. Die Entstehung der westfällischen Städte. Münster, 1958. S.38, 97, 65, 76; Le Goff J. Ordres mendiants et urbanisation dans la France médiévale // Annales: E.C.S. 1970. N4. P.932; Stoob H. Forschungen zum Städtewesen in Europa. Köln, 1970. Bd.1: Räume, Formen und Schichten der mitteleuropäischen Städte. S.226-245.

¹⁸⁾ Haase C. Op. cit.

¹⁹⁾ Le Goff J. L'apogée de la France urbaine médiévale... P.403; Idem. Ordres mendiants et urbanisation... P.932-935; Baratter E. La démographie Provençale du XIII^e siècle. P., 1961.

²⁰⁾ Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Les Toscanes et leurs familles: Une étude du Catasto florentin de 1427. P., 1978. P.227-231.

²¹⁾ Claud D. Die Anfänge der Wiederbesiedlung Innerspaniens // Die Deutsche Ostsiedlung des Mittelalters... S.624.

²²⁾ Lacarra J.M. Die Entwicklung der Städte in Nawarra und Aragonien während des Mittelalters // Altständisches Bürgertum/Hrsg, von H.Stoob. Darmstadt. 1978. Bd.1. S.208.

²³⁾ Kühn W. Die deutschrechtlichen Stadtgründungen in Kleinpolen // Die mittelalterliche Städtebildung im südostlichen Europa / Hrsg. von H.Stoob. Köln; Wien, 1974. S. 66-70.

²⁴⁾ Idem. Westslawische Landesherren als Organisatoren der mittelalterlichen Ostsiedlung // Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters... S.241, 249; Lałik T. La genèse du réseau urbain Pologne médiévale... P.97-98; Samsonowicz H. Pόźne srediowiecze miast nadbałtyckich. Warszawa, 1968. P.73-108.

²⁵⁾ Menzel J.-J. Stadt und Land in der schlesischen Weichbildverfassung // Die mittelalterliche Städtebildung im südöstlichen Europa... S.20-23, 32-37.

²⁶⁾ Le Goff J. L'apogée de la France urbaine médiévale... P.197; Schindler M. Buxtehude: Studien zur mittelalterlichen Geschichte einer Gründungsstadt. Wiesbaden, 1949. S.48.

²⁷⁾ Le Goff J. Ordres mendiants et urbanisation dans la France médiévale... P.937.

²⁸⁾ Так, например, в западнославянском ареале официальный термин civitas был общепринят на протяжении многих столетий для всех городских агломераций, наделенных правом по магдебургскому образцу. См.: Lałik Т. La genese du reseau urbain en Pologne médiévale... P.13-117.

²⁹⁾ В Вюртемберге XVI—XVII вв. городские поселения с уменьшительным официальным обозначением «Städtlein», «Städtle», «Städchen», как правило, не обладали статусом административного центра в отличие от Amtsflecken. См.: Schaab M. Städtlein, Burg-Amts- und Marktflecken Südwestdeutschlands in Spätmittelalter und früher Neuzeit // Zentralität als Problem der mittelalterlichen Stadtgeschichtsforschung/Hrsg. von E.Meyen. Köln; Wien, 1979. S.223; Seitz R. Zum Problem Markt und Stadt im Spätmittelalter in der Oberpfalz. Ibid. S.272-283.

³⁰⁾ См.: Le Goff J. Ordres mendiants et urbanisation... P.939 Chevalier В. Les bonnes villes de France du XIV^e au XVI^e siècle. P., 1982. P.7-8.

³¹⁾ Stoob H. Forschungen zum Städtewesen in Europa.

³²⁾ См., в частности: Ehbrecht W. Territorialwirtschaft und städtische Freiheit in der Grafschaft Arnsberg // Zentralität als Problem... S.133-164; Lałik T. La genèse du réseau urbain en Pologne médiévale... P.113-117; Kejř J. Die Anfänge der Stadtverfassung und des Stadtrechts in den Böhmischen Ländern // Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters als Problem der Europäischen Geschichte / Hrsg, von W.Schlesinger. Sigmaringen, 1975. S.442; Kühn W. Die deutschrechtlichen Stadtgründungen in Kleinpolen // Die mittelalterliche Städtebildung im Südöstlichen Europa / Hrsg. von H.Stoob. Köln; Wien, 1977. S.39-89, 42; Kejř J. Zwei Studien über die Anfänge der Städteverfassung in den Böhmischen Ländern // Historica. 1969. T.16. S.81-142; Gutcas K. Das österreichische Städtewesen im Mittelalter // Mittelalterliche Städtebildung im Südöstlichen Europa... S.142-143, 151; Fügedi E. La formation des villes et les ordres mendiants en Hongrie // Annales: E.S.C. 1970. N4. P.966-987; Idem. Das mittelalterliche Königreich Ungarn als Gastland // Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters... S. 471-508; Kubinyi A. Zur Frage der deutschen Siedlungen im mittleren Teil des Königreiches Ungarn (1200—1541) // Ibid. S. 525-566; Idem. Einige Fragen zur Entwicklung des Städtenetzes Ungarns im 14.—15. Jh. // Die Mittelalterliche Städtebildung im Südöstlichen Europa... S.164-183; Higounet Ch. Zur Siedlungsgeschichte Südwestfrankreichs vom XI. bis zum XIV. Jh. // Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters... S.680, 690, 691, 697.

³³⁾ Haase C. Das mittelalterliche Stadt als Festung // Die Stadt des Mittelalters / Hrsg. von C. Haase. Darmstadt, 1975. Bd.1. S.394-395, 398; Raisch H. Stadterweiterung und Vorstadt in historisch-geographischer Sicht, dargelegt am Beispiel einiger Kleinstädte // Stadt und Vorstadt/Hrsg, von E.Maschke u. J. Sydow. Stuttgart, 1969. S.80-82.

³⁴⁾ Raisch H. Op. cit. S.83-84.

³⁵⁾ Gutcas К. Das österreichische Städtewesen im Mittelalter // Die mittelalterliche Städtebildung... S.134-163; Higounet Ch. Bastiden und Grenzen // Altständisches Bürgertum. Bd.1: Herrschaft und Gemeinverfassung / Hrsg. von H. Stoob. Darmstadt, 1978. S.173-192; Idem. Zur Siedlungsgeschichte Südwestfrankreichs vom XI. bis XIV. Jh. // Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters... S.678-694; Ehbrecht W. Territorialwirtschaft und städtische Freiheit in der Grafschaft Arnsberg // Zentralität als Problem... S.133-144; Ястребицкая А.Л. К вопросу о характере городского развития в Европе позднего средневековья: малые города (некоторые аспекты проблемы): Доклад к IX международному конгрессу по экономической истории. М., 1986. С.14-15.

³⁶⁾ Таков, например, Шемберг (осн. в XIII в.) в округе Баллинген, расположенный в непосредственной близости от двух дорог — местной (Баллинген — Тутлинген) и имперской (Тюбинген — Ротвейль). Это был таможенный пункт, но большинство его населения в XVI в. составляли ремесленники. Широкой известностью пользовался рынок другого городка этого же округа — Розенфельда: его посещали купцы из Шварцвальда, а ремесленники, в основном сукноделы, были богаты. Городок Альтенштайг как крепость утратил свое значение после Тридцатилетней войны, но зато стал развиваться в хозяйственном отношении. К концу XVI в. он представлял собой поселение с церковью, замком и 50 домохозяйствами в верхнем городе; двумя мельницами, баней, маслобойней, четырьмя дубильными мастерскими — в нижнем; здесь же находился рынок, посещавшийся крестьянами окрестных деревень. См.: Raisch H. Op. cit. S.84-86, 88-89.

³⁷⁾ Le Goff J. L'apogée de la France urbaine médiévale... P.198; Chevalier F. Op. cit. P.7-8; Menzel J.-J. Op. cit. S.32-37.

³⁸⁾ Higounet Ch. Zur Siedlungsgeschichte Südwestfrankreichs... S.680, 688-689; Le Goff J. L'apogée de la France urbaine médiévale... P.198-222.

³⁹⁾ Boesch G. Sempach im Mittelalter: eine rechts- und wirtschaftliche Untersuchung zur Stadtgründung und Stadtverfassung. Zürich, 1948.

⁴⁰⁾ Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Op. cit. P.246.

⁴¹⁾ Duby G. France rurale, France urbaine: Confrontation // Histoire de la France urbaine... T.1. P.18.

⁴²⁾ Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Op. cit. P.247.

⁴³⁾ Как, например, во французских провинциях Центрального района Берри, Анжу, Мэн, Иль-де-Франс, Бургонь, где возделывание зерновых и винограда составляло в XII—XIII вв. основу хозяйственной жизни и больших и малых городов. См.: Boulet-Sautel M. La formation de la ville médiévale dans les régions du Centre de la France // La Ville / Ed. Société J.Bodin. Bruxelles, 1955. P.368-369; Devailly G. Le Berry: du X^e siècle au milieu du XIII^e. P., 1973.

⁴⁴⁾ О местных рынках и развитии рыночной регалии в XII—XIII вв. в Чехии и Моравии см.: Kejř J. Die Anfänge der Stadtverfassung und des Stadtrechts in den Böhmischen Ländern... S.451; Uitz E. Stadt und Markt im Nordharz vorland und in den Westelbischen Gebieten des Erzbistums Magdeburg (Zur Typologie städtischer Siedlungsformen vom 13. bis 15. Jh.) // Veröffentlichungen des städtischen Museums Halberstadt 17: Bd.1. Stadtgeschichtliches Kolloquium 1980. Halberstadt, 1983. Teil 2. S.21-30.

⁴⁵⁾ См.: Басовская H.И. Место городов-крепостей (бастид) в гасконской политике Англии конца XIII столетия // Вестник Моск. ун-та. Серия История. 1969. Вып.3. С.90-96; см. также: Le Goff J. L'apogée de la France urbaine médiévale... P.198; Boulet-Sautel M. Op. cit. P.368-369.

⁴⁶⁾ Le Coff J. L'apogée de la France urbaine médiévale... P.410.

⁴⁷⁾ Wölfing G. Op. cit. S. 260. См. также: Ястребицкая А.Л. К вопросу о характере городского развития в Европе позднего средневековья... С.11-14 и указ. там библиография.

⁴⁸⁾ См.: Ammann H. Uber das Waadtländische Städtewesen im Mittelalter und über landschaftliches Städtewesen im allgemeinen... S.65-72; Басовская H. И. Место городов-крепостей (бастид) в гасконской политике Англии конца XIII столетия...; Ермолаев В.А. Франконский город в Крестьянской войне 1526 г. // СВ. 1954. Вып.5. С.111-138; Бачкай В. О характере и роли аграрных городов в Венгерском государстве XV в. // СВ. 1973. Вып.36. С.66.

⁴⁹⁾ См., например: Stoob Я. Stadtformen im späten Mittelalter // Die Stadt: Gestalt und Wandel bis zum industriellen Zeitalter / Hrsg. von H.Stoob. Köln; Wien, 1985. S.153.

⁵⁰⁾ Ценный в этом отношении материал и выводы содержат в советской историографии исследования: Котельникова Л.А. Итальянское крестьянство и город XI—XIV вв. М., 1967, см. особенно гл.1, 3; Сванидзе А.А. Средневековый город и рынок в Швеции XIII—XV вв. М., 1967, особенно с.200-274.

⁵¹⁾ Devailly G. Op. cit. P.312-316; Wülfing G. Op. cit. P.271; Szatmǎry-Bíró Ch. Städtisches Leben im Spätmittelalter am Beispiel des Marktfleckens Tata/Totis // Das Leben in der Stadt des Spätmittelalters / Hrsg. von der Österreichischen Akademie der Wissenschaften. Wien, 1977. S.37-50.

⁵²⁾ Lałik T. Les fonctions des petits villes en Pologne... P.9-14.

⁵³⁾ См.: Ammann H. Über das Waadtländische Städtewesen im Mittelalter und über landschaftliche Staatswesen in allgemeinen... S. 67-80; Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Op. cit. P.283-284; Lałik T. Les fonctions des petits villes en Pologne... P.23-24.

⁵⁴⁾ Boesch G. Sempach im Mittelalter... S.18-22.

⁵⁵⁾ Boulet-Sautel M. Op. cit. P.367; Ammann H. Das schweizerische Städtewesen des Mittelalters.... S.514-521.

⁵⁶⁾ См.: Nicholas D.M. Town and countryside: social, economic and political. tensions in fourteenth-century Flanders. Brügge, 1971. P.152-153; Čzok K. Zur Entwicklung der Oberlaustizer Sechsstädte vom ausgehenden 13. Jh. bis zur Gründung ihres Städtebundes 1346 // Beiträge zum spätmittelalterlichen Städtewesen / Hrsg. von B.Diestelkamp. Köln; Wien, 1982. S.103-118; Ammann H. Uber das Waadtländische Städtewesen im Mittelalter und über landschaftliches Städtewesen im allgemeinen... S.64-71; Idem. Das schweizerische Städtewesen des Mittelalters... S.514-521; Schindler M. Op. cit.; Ehbrecht W. Zur politischen, sozialen und wirtschaftlichen Entwicklung des mecklenburgisches Amtssitzes // Lingen, 975—1975: Zur Genese eines Stadtprofils / Hrsg. von W.Ehbrecht. Lingen (Ems), 1975. S.42-54; Ермолаев В.А. Франконский город...

⁵⁷⁾ Ammann H. Das schweizerische Städtewesen des Mittelalters... S.514-521; Idem. Schaff hausener Wirtschaft im Mittelalter. Thaygen, 1948.

⁵⁸⁾ Бачкай В. О характере и роли аграрных городов в Венгерском государстве XV в. ... С.62.

⁵⁹⁾ Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Op. cit. P.298.

⁶⁰⁾ Так, Гент (50 тыс. чел.) в середине XIV в. был окаймлен пятью городами (от 3 до 5 тыс. чел. населения), отстоящими от него на 30–40 км. Брюгге, равный по величине 3/5 Гента, был центром притяжения для множества более мелких городов (1500-3000 чел.), располагавшихся от него в радиусе 10-25 км. См.: Nicholas D.M. Structures du peuplement, fonctions urbaines et formation du capital dans la Flandre médiévale // Annales. E.S.С. 1978. N3. P.524.

⁶¹⁾ Ibid.

⁶²⁾ Specker Н.-Е. Die Entwicklung der kleineren oberdeutschen Reichsstädte und ihre Beziehungen zur Reichstadt Ulm. (Не опубл.)

⁶³⁾ См.: Косминский Е.А. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М. 1947. С.393-395; Hilton R.H. Small town society in England before the black death // Past and Present. 1984. N5. P.53-78.

⁶⁴⁾ О некоторых аспектах этой проблемы см.: Ястребицкая А.Л. К вопросу о характере городского развития в Европе позднего средневековья... С.14-15.

⁶⁵⁾ Важный вклад в разработку названных вопросов вносят новые исследования историков ГДР и Польши, в частности, опубликованные в сборнике: Autonomie, Wirtschaft und Kultur der Hansestädte: Hansische Studien VI / Hrsg. von K. Fritze u. a. Weimar, 1984.