выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
| Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. | |
К разделам: Европа Римский мир Причерноморье
Вестник древней истории, 1967, № 1.
[96] – начало страницы.
Изучение римско-готских отношений накануне гуннского нашествия имеет немаловажное научное значение, ибо позволяет выяснить военно-политическую обстановку, сложившуюся на одном из основных направлений Великого переселения народов. Вопрос о военных столкновениях между Римом и вестготами в 360-е — начале 370 гг. составляет вместе с тем существенную часть большой дискуссионной проблемы об исторической роли варварских народов в падении Римской империи.
В советской исторической науке еще нет работ, затрагивающих данную тему. В трудах некоторых зарубежных ученых ей посвящены сравнительно небольшие разделы. Витерсгейм, а из современных ученых Джильи1) дали краткое описание войны [96] 367—369 гг.; отдельные вопросы, связанные с римско-готским конфликтом этих лет осветили К. Дикулеску и Р. Вулпе.2) Несколько большее место римско-готским отношениям 360—370 гг. уделил К. Пач.3) К. Пач рассматривает события не только войны 367—369 гг., но и более ранних лет — начала 360 гг.
Однако причины возобновления готской экспансии эти исследования почти не освещают; существуют разногласия и относительно хода военных действий 367—369 гг.; по-разному оцениваются военные возможности вестготов. Так, если Дикулеску и Витерсгейм писали о слабости вестготов, то Пач, напротив, отмечал превосходство готского военного руководства.
Источники по римско-готским отношениям упомянутого периода довольно ограничены. Важные сведения сообщает Аммиан Марцеллин.4) Существенные данные имеются у Зосима (IV, 7; 10-11) и у некоторых других авторов (в речи Фемистия). Аммиан и Фемистий были современниками описываемых событий, что делает их данные особенно ценными. Разумеется, в источниках содержатся известные расхождения в описываемых ими фактах, преувеличения, что характерно для ритора Фемистия.
Некоторую сложность при изучении данной проблемы представляет раскрытие термина «скиф», широко используемого древними применительно к событиям на Нижнем Дунае в 340—360 гг. В III в. этот термин носил обобщающий характер, охватывая совокупность прикарпатских племен.5) Но в рассматриваемый период, когда вестготы стали ближайшими соседями римлян, когда они подчинили себе часть прежних племен, наименование «скифы» употреблялось, главным образом, применительно к вестготам. Так, Фемистий (X, 133) называет «скифами» вестготского короля Атанариха и его окружение. Такая же терминология наблюдается у Евнапия и Зосима.
История римско-готских отношений началась в первой половине III в., когда включавшее несколько племен объединение вестготов появились в зоне Поднестровья. Вестготы застали здесь гето-фракийцев, группы сарматского и, очевидно, славянского населения. К середине IV в. вестготы осели в современных Мунтении и Молдове и проникли в Трансильванию.6) Основное ядро их тем не менее продолжало обитать на нижнем Днестре.
За время пребывания вестготов в пограничных с дунайскими провинциями областях произошел ряд римско-готских войн; германским племенам удалось захватить значительную часть оставленной римлянами Дакии. Однако временное укрепление Империи при Диоклетиане и Константине ослабило их натиск; вестготы обратились против карпов, вандалов, гепидов и сарматских племен. Воспользовавшись этим, римляне нанесли готам ряд поражений, из которых особенно тяжелым было поражение в 332 г. Империи удалось даже овладеть районами Южной Дакии;7) готы стали федератами Рима.
Но римляне не подорвали окончательно силы готов. У них, как и у других подунайских племен в IV в. н.э., происходил дальнейший рост производительных сил, шел процесс разложения родоплеменных отношений. Уже существовала, возможно, земледельческая община, основной производственной ячейкой которой была большая семья.8) На той стадии общественного развития, которую переживали вестготы, война была [97] отраслью народного производства. С ростом населения увеличивалась потребность в новых плодородных землях; появление богатой и воинственной верхушки усиливало стремление к захвату скота, рабов и другой добычи. Укрепление военно-экономической базы вестготских племен, сложение вестготского племенного союза создавало возможности для возобновления военной экспансии. Тогдашнее состояние Римской империи в свою очередь благоприятствовало этому.
Начиная с середины IV в., Империя снова вступает в полосу тяжелого кризиса. Резко ухудшается и ее внешнеполитическое положение. Шли большие войны с Персией; на Рейне вторглись германские племена. В 357—359 гг. произошли опустошительные нападения сарматов, квадов, ютунгов,9) резко ухудшилась и оборона нижнедунайского лимеса.10)
Между тем годы мира укрепили силы вестготских племен. Тяжелые войны Империи на Востоке, в Галлии, на Среднем Дунае несомненно содействовали росту их воинственных стремлений. Во главе вестготов встал Атанарих, враждебно настроенный в отношении римлян. Наступал новый период вестготско-римских отношений, период напряженности и военных столкновений. Уже в 346—347 гг. вестготы вновь продвинули свои границы к самому берегу Дуная, укрепившись в зоне между его устьем и рекой Олт.11) Возможно, что уже в конце 350-х гг. отдельные отряды готов приходили на помощь сарматам и в их рядах боролись против общего врага — Рима.
Но на своей собственной границе с Римом готы, формально оставаясь его союзниками, воздерживались от открытой войны, хотя производили мелкие грабительские набеги на римские провинции. Небольшими группами готы проникали на римскую территорию и захватывали добычу. Летом такие нападения осуществлялись обычно на небольших кораблях и челноках-однодеревках. Зимой варвары вторгались в римские пределы через замерзший Дунай. В низовьях Дуная, рассказывает Фемистий, где местность изобилует болотами, а плавание по насыщенной землею реке крайне затруднительно, варвары создали опорный пункт. Не осмеливаясь ввиду мира с Империей нападать на ее земли открыто, они «творили воровство и злодеяния, пользуясь отдельными кораблями, плавая вокруг островов, нападали внезапно на живущих вблизи» (Themist., Or., X, 137). Когда их замечала римская пограничная стража, варвары погружались в реку, «которая там была непроходима для преследования, так как болото не позволяло (римлянам. — А.Р.) ни плыть, ни идти в брод».
Эти мелкие набеги раздражали римлян и создавали обстановку напряженности и тревоги. Однако, хотя и не было недостатка в желании «проучить» варваров, отбить у них охоту к грабежам (Amm. Marc., XXII, 7, 8), широкие военные действия на других фронтах делали нежелательным развязывание новой серьезной войны на Дунае. Император Констанций, готовясь к походу на персов (360 г.), всячески стремился использовать помощь воинственных нижнедунайских племен. Он «вызывал вспомогательные отряды скифов за деньги или используя свое влияние, чтобы в середине весны выступить из Фракии и немедленно занять нуждавшиеся в подкреплении местности» (Amm. Marc., XX, 8, 1).
Восстание Юлиана против Констанция послужило толчком к осложнению обстановки. Оба противника мобилизовали свои силы. Констанций был готов на серьезные уступки персам, Юлиан поднимал галльские провинции. Можно полагать, что картина римских междоусобий оживила воинственные планы задунайских варваров, а скорее, Констанций пытался сам поднять римских федератов на своего соперника. «Но когда была объявлена открытая война, в Италии возводились укрепления, призывалось кельтское племя, приводилось в движение скифское... он (Констанций. — А. Р.) покупал ужас римской земле, делая крупнейшие уступки варварам...» (Liban., Or., XII, 62).12) [98]
Юлиан, направившись в поход на Константинополь, вынужден был одновременно считаться с той угрозой, которая нависала над дунайскими провинциями. Значительную часть своего пути он проделал по Дунаю, демонстрируя варварам римскую военную мощь. Клавдий Мамерцеллин красочно описывает движение Юлиана перед лицом варварских толп, «с жалкими мольбами склонявших колена» (Gratiaram actio de consulatu suo Juliano imp., VII). Эта демонстрация имела намерение запугать варваров.
Смерть Констанция сделала Юлиана единоличным правителем Империи. Готовясь к войне с персами, новый император серьезно опасался осложнений на Нижнем Дунае. По свидетельству Евнапия Юлиан предвидел грядущее движение «скифов» и в одном из писем писал: «...скифы теперь спокойны, но может быть не всегда будут спокойны» (Eunap., FHG, IV, fr. 22). Но Юлиан не пожелал предпринять большую экспедицию против готов, отвергнув советы тех, кто рекомендовал ему напасть на «коварных и вероломных варваров» (Amm. Marc., XXII, 7, 8). Император, однако, производил во Фракии и в пограничной с ней зоне укрепление крепостей. Он всемерно заботился о снаряжении, довольствии и вооружении войск, расположенных на берегах Дуная (Amm. Marc., XXII, 7, 7). Юлиан оказал на готов и дипломатическое давление. С ними велись какие-то переговоры, содержание которых осталось неясным. По-видимому, Юлиан добился подтверждения готами федератных отношений с Империей: в его восточной армии имелись отряды задунайских «скифов» (Amm. Marc., XXIII, 2, 7).
Укрепив Нижнедунайские провинции и обеспечив безопасность северо-восточной границы империи, Юлиан направился на Восток. Прибыв в Антиохию, он начал широкую подготовку к войне против персов (Amm. Marc., XXII, 12, 1).
Поход, начатый с напряжением всех сил, увенчался на первых порах успехами римлян. Они заняли ряд персидских городов, нанеся противнику серьезный урон. Однако вслед за этим последовали неудачи. Римская армия была вынуждена отступать, страдая от голода и нападений персидских отрядов. В одной из битв (июнь 363 г.) пал император Юлиан. Его поспешно избранный преемник — Иовиан — был вынужден заключить крайне невыгодный для римлян мир, по которому персы получали на Востоке пять римских областей (Amm. Marc., XXV, 7, 9).
Печальные для римлян события на Востоке ухудшили положение на северных границах Империи. Военные неудачи, тяжелые условия мира, гибель императора, прославившегося победами над германцами, могли быть использованы готами для выступления против Рима. Либаний в своей монодии на смерть Юлиана так отметил случившиеся события: «Пляшите скифы, ликуйте савроматы: иго у вас сокрушено и ваши шеи свободны» (Or., XVII, 30).
После гибели Юлиана на Римскую империю двинулись все племена; они, «заострив мечи, совершают походы, переправляются через реки, грозят, действуют, преследуя, забирают в плен» (Liban., Or., XVIII, 290). Аммиан Марцеллин (XXVI, 4, 5) относит начало новых военных действий на Дунае ко времени, несколько более позднему, чем гибель Юлиана, — ко времени прихода к власти Валентиниана I и Валента (февраль — март 364 г.). Фемистий пишет, что оба императора приняли государство уже «подобным кораблю, отовсюду сотрясаемому бурей» (Or., VIII, 119с), он также указывает на нападения германцев и «скифов».
Хронологические рамки у Аммиана и Фемистия, на наш взгляд, даны более четко. Расхождение между сообщениями Аммиана Марцеллина и Фемистия о времени начала военных действий невелико: Аммиан относит войну к весне 364 г., а Фемистий — к зиме 363/364 г. и осени 363 г. Если Юлиан погиб в июне 363 г., то должно было пройти немало времени, пока известие о его смерти и римских неудачах на Востоке могло достигнуть границ на Дунае и Рейне. Но даже если варвары решились на войну с Римом тотчас после гибели Юлиана, то они должны были по крайней мере несколько месяцев затратить на подготовку к вторжениям. Если уже летом 363 г. стало известно о событиях на Востоке, а осень ушла на сборы и походы, то начало войн на Дунае можно отнести, самое раннее, к зиме 363—364 гг. [99]
Вероятно, первые группы варваров из-за Дуная проникли в Империю с появлением прочного ледового покрова. Затем последовали новые отряды. Более широкий размах борьба варваров приняла лишь весной 364 г.13) В ней участвовали и племена Нижнего Подунавья. Об их вторжениях в этот период известно очень немного.
Фемистий отмечает, что «скифы наносили удары по центральным областям». Более компетентный в этих вопросах Аммиан Марцеллин сообщает об одной лишь Фракии, которую «грабили разбойничьи шайки готов». Таким образом, оба автора отмечают активность готов, сводившуюся главным образом к рейдам отдельных отрядов в расположенные на Нижнем Дунае области.
Между тем пришедшие в движение вестготские племена производили подготовку к более значительным вторжениям.14) Когда летом 365 г. Валент двигался на Восток и уже находился на территории Вифинии, ему сообщили, что «племя готов... составило заговор и готовится проникнуть в соседние местности Фракии» (Amm. Marc., XXVI, 6, 11). Валент был вынужден направить часть войск на дунайскую границу. Когда авангард этих сил — отряды Дивитенсов и Тунгриканов — прибыл в Константинополь и остановился там на двухдневный отдых, то Прокопий, уже длительное время поджидавший удобного момента для выступления, поднял их на мятеж (сентябрь 365 г.).
Прокопий, опорой которого явились оппозиционные элементы аристократии и языческая интеллигенция, получил активную поддержку со стороны народных масс: солдат, рабов, колонов (Курбатов, ук. соч., стр. 17). Под предлогом важного совещания относительно движений варваров он пригласил в Константинополь комита Юлия, командовавшего войсками во Фракии, и арестовал его. Фракия перешла в руки Прокопия и его сторонников.
Однако как на Востоке, так и на Западе находились враждебные ему императоры, возглавлявшие сильные и боеспособные армии. Поэтому Прокопий развернул энергичную подготовку к большой войне. Кроме мобилизации собственных ресурсов, он счел необходимым широко использовать резервы задунайских варваров (Zosim., IV, 7). К вождю готов было направлено посольство из знатных лиц, принявших сторону Прокопия. Послы доставили Атанариху личное письмо самого Прокопия; в нем последний заявлял, что он «взял верховную власть, принадлежавшую ему как близкому к роду Константина человеку» (Amm. Marc., XXVII, 5, 1).
Римские междоусобия открывали Атанариху возможность вмешаться в дела римлян и выступить в качестве самостоятельной военно-политической силы. Предлогом для вмешательства была принадлежность Прокопия к дому Константина, с династией которого готская знать поддерживала довольно прочные связи. Трудно сказать, что именно Прокопий обещал Атанариху и готской верхушке в награду за их военную помощь. Скорее всего то были обычные субсидии,15) к которым в процессе военных действий добавлялась еще обильная добыча.
Результатом переговоров было, согласие готов на поставку войска. Источники расходятся в оценке его численности. Зосим говорит о десятитысячном отряде (Zosim., IV, 7, 2), Аммиан (XXVI, 10, 3) упоминает о трехтысячном. Нам представляется, что в данном случае следует верить сообщению Зосима. Хотя Зосим и не был современником событий, он пользовался хорошими источниками. Аммиан Марцеллин, хотя и современник событий, мало интересовался взаимоотношениями Прокопия и готов, а Зосим специально останавливается на этом (Zosim., IV, 7, 1-2). Можно полагать, что готы ко времени восстания Прокопия уже сумели сосредоточить большие силы, которым можно было дать любое применение. Судя по Зосиму, готское войско состояло из молодежи, которой теперь представилась возможность пройти хорошую военную школу. [100]
Не остались в стороне от замыслов Прокопия и другие племена междуречья Днестра и Дуная. Зосим отмечает, что кроме «скифских» сил (готских. — А. Р.) «и другие варварские народы сошлись, чтобы принять участие в начале событий» (IV, 7, 2). Зосим не сообщает, что это были за племена и в чем выразилось их участие, но возможно, что среди присоединившихся к Прокопию «многочисленных подразделений римлян и варваров» были отряды обитавших в Мунтении нижнедунайских сарматов и германского племени тайфалов.
Прокопий, заручившись поддержкой нижнедунайских племен, получил возможность для активных наступательных действий. Он переправился в Малую Азию, где на его сторону перешел Халкедон и еще ряд городов. Примкнул к узурпатору и передовой отряд шедшей на него армии Валента (Курбатов, ук. соч., стр. 19-20). В этих условиях Валент не мог рассчитывать на успех. После неудачных попыток овладеть Халкедоном и Никеей он отошел в глубь Малой Азии (зима 365/366 гг.).
Однако в стане самих восставших усилились противоречия. Прокопий был вынужден пойти на конфискацию имущества знати. Это вызвало резкое недовольство богатой верхушки, которая к тому же была напугана растущей борьбой масс. Сложившуюся обстановку использовал Валент, вступивший на путь примирения с оппозицией (Курбатов, ук. соч., стр. 22). Весной 366 г. Валент перешел в решительное наступление против повстанцев. На первых порах он натолкнулся на их ожесточенное сопротивление. Однако военачальники Прокопия перешли на сторону Валента, что и помогло нанести восстанию окончательный удар. Прокопий пытался спастись бегством, но был схвачен и казнен (Amm. Marc., XXVI, 9, 9).
Надежды, возлагаемые им на готов, не оправдались. Нам неизвестно, в силу каких причин готский отряд запоздал. Когда Валент, подавив восстание, расправлялся с его участниками, войско варваров находилось где-то на пути к Константинополю. Видимо, готы или не были осведомлены о происшедшем или не отдавали себе отчета в сложности обстановки.
Валент направил против готов значительные силы, готам был отрезан путь на родину и предложено сдать оружие. Они были вынуждены выполнить это требование и оказались в плену (Zosim., IV, 10; Eunap., fr. 37). Пленных варваров распределили по римским городам.16) Их определили на постой в дома к горожанам, и те немало потешались над нелепой, с их точки зрения, внешностью готов (Eunap., там же).
Выступление готов на помощь Прокопию, а затем пленение готского отряда крайне обострили римско-готские отношения. Дело шло к большой войне. Ей, однако, предшествовали дипломатические переговоры. По свидетельству Евнапия и Зосима (Eunap., fr. 37; Zosim., IV, 10), готский правитель потребовал у римлян выдачи захваченных ими соплеменников. Аммиан Марцеллин, напротив, инициативу переговоров приписывает римской стороне, которая направила к готам полководца Виктора с запросом о причинах их столь нелояльного поведения (Amm. Marc., XXVII, 5, 1).
Возможно, что инициаторами переговоров явились действительно готы, обеспокоенные утратой 10 тысяч лучших воинов. Их делегация явилась к императорскому двору, чтобы вызволить соплеменников. Варварское посольство ссылалось на то, что помощь Прокопию была оказана согласно римско-готскому соглашению. Валент, однако, категорически отверг ссылки на правомочность договора, заключенного с узурпатором.
Отказ римлян вернуть пленных сделал войну почти неизбежной. Быть может, уже в это время готы стали спешно собирать силы для вторжения в Империю (Zosim., IV, 10), что заставило и римлян принять соответствующие меры по охране Дуная. Тем не менее к варварам был направлен магистр конницы Виктор. По утверждению Аммиана, его задача состояла в том, чтобы «узнать, по какой причине народ, дружественный римлянам и связанный (с ними. — А.Р.) договорами о прочном мире, оказал [101] вооруженную поддержку человеку, пошедшему войной на законных правителей» (Amm. Marc., XXVII, 5, 1). Объяснения готов, представивших даже письмо самого Прокопия, не были приняты во внимание: судя по сообщению Аммиана, Валент твердо решился воевать с ними. Миссия Виктора, скорее всего, преследовала цель оправдать эту войну, выставив готов как ее несомненных виновников. Время, ушедшее на переговоры, было необходимо римлянам для восстановления их сил после мятежа Прокопия и для подавления движения в Мезии и Фракии. Речь шла, таким образом, о войне, которая должна была нанести готам тяжелый урон, ослабить и запугать их, обеспечить на более или менее продолжительное время мир и спокойствие на важнейшем из фронтов — нижне-дунайском.
Военные приготовления шли в больших размерах.17) К берегам Дуная были направлены войска; проводилась их подготовка, уделялось внимание тому, чтобы армия не испытывала недостатка ни в каком провианте (Zosim., IV, 10). Множество грузовых судов подвозило по Черному морю продовольствие к устью Дуная, а отсюда, погруженное на речные суда, оно доставлялось в расположенные на реке города. Главным опорным пунктом будущего похода стал Марцианополь — столица Нижней Мезии, узел; сухопутных путей, мощная крепость, прикрывающая дорогу на Константинополь.18)
Как известно, мятеж Прокопия был подавлен в мае 366 г. Пленение готов, римско-готские переговоры приходятся, очевидно, на лето того же года. Осень и зима прошли под знаком подготовки задунайского похода: Зосим отмечает, что «все это было устроено еще зимой» (Zosim., IV, 11). Сам император Валент заблаговременно прибыл в Марцианополь, обосновав здесь свою штаб-квартиру. Здесь он и пробыл зиму 366/367 гг.
Ход развернувшихся вскоре военных действий освещен в источниках довольна бегло. Основным свидетельством являются сообщения Аммиана Марцеллина (XXVII, 5); важные сведения приводит и Зосим (IV, 11). Но если Аммиан, хотя и лапидарно, повествует о трех годах войны и состоявшихся за этот срок двух римских походах, то Зосим рассказывает об одной римской кампании за Дунаем, представив ее как всю войну. Рассказ Аммиана о сроках войны и ее характере подтверждает очевидец событий Фемистий и в определенной степени эпиграфические материалы. Поэтому в современной исторической науке следуют в целом данным Аммиана (Patsch, ук. соч., стр. 45 слл.). Заслуживают внимания и данные Зосима. Однако при использовании сведений византийского историка весьма важно определить, о каком именно походе вел он свой рассказ. К. Пач (ук. соч., стр. 46) считал, что речь шла о первом вторжении римлян за Дунай. С этим вряд ли можно согласиться. Судя по Аммиану, во время первого похода за Дунай дело не дошло до военных столкновений; Зосим же сообщает о блокаде готских районов и партизанской войне варваров, причем местность, где происходили эти события, названа им болотистой, что наводит на мысль о низовьях Днестра и Дуная, где военные действия происходили на заключительном этапе. Также то обстоятельство, что неудачу готов Зосим связывает с наступившим вслед за этим миром, указывает на второй и последний поход Валента. Поэтому более вероятными нам представляются сведения Аммиана Марцеллина о двух военных кампаниях римлян за Дунаем, на что обратил внимание уже Джильи.
Он отмечал, что первый удар предназначался готам, обитавшим на территории Мунтении (Gigli, ук. соч., стр. 33). На этом направлении римляне могли использовать в качестве своей базы богатые районы Нижней Мезии с их густой сетью дорог и многочисленными укреплениями. Напротив, готам для организации эффективного сопротивления пришлось бы перебрасывать силы на большие расстояния; их оборона в Мунтении могла опираться лишь на сравнительно небольшую, малопригодную для защиты [102] местность. Наконец, удар по обитавшим здесь племенам послужил бы для западных соседей готов серьезным предостережением ат активного вмешательства в войну.
В начале весны 367 г. римляне сосредоточили свои силы в районе совр. Тутракана, где находилась переправа Трансмариска — Дафна. Вскоре сюда прибыл и сам император Валент (Amm. Marc., XXVII, 5, 2). Римляне рассчитывали под прикрытием Дафны и Трансмариска успешно совершить переход через Дунай; здесь была расположена одна из баз речного флота.19) Вторжение на территорию варваров облегчалось тем, что по их земле протекают впадающие в Дунай реки Дымбовица и Арджеш.
Готы заблаговременно узнали о готовящемся нападении римлян. Однако последним удалось навести мост по палубам кораблей и без потерь совершить переправу. По-видимому, большой перевес римских сил напугал готов, и они стали отступать, даже не предприняв попыток к сопротивлению: «пораженные страхом перед приближением огромной армии направились в горы серров (по-видимому, южные Карпаты. — А.Р.), крутые и доступные для прохода только людям, хорошо знакомым с местностью» (Amm. Marc., XXVII, 5, 3).
Таким образом, согласно Аммиану, готы отступали на север. Это направление готского отхода признано в современной науке.20) В свое время Дикулеску считал сообщение Аммиана о движении готов на север ложным и выдвинул положение о том, что готы в действительности отступили в Молдову и что в целях дезориентации римлян готы сами распространили слух о своем отступлении к горам серров (Diculescu, ук. соч., стр. 34). Мнение Дикулеску кажется маловероятным. Вряд ли римляне, обладавшие хорошей и многочисленной кавалерией, могли не заметить подлинного направления движения крупных, медленно бредущих масс варваров и не произвести на них нападения во время долгого марша. Римские рейды в разных направлениях, действия летучих отрядов, о чем сообщает тот же Аммиан Марцеллин, также свидетельствуют об активности римлян, их стремлении разыскать противника (XXVII, 5, 2 и 5,3).
Главный упор был сделан на опустошение территории варваров. Были выделены специальные подвижные отряды, находившиеся под руководством магистра пехоты Аринфея. Аринфею удалось захватить часть готских семейств, которые, не успев достигнуть безопасных горных районов, скитались по равнине, где и стали добычею римлян. Все описанные действия приходятся на лето 367 г.; с приближением осени римское войско направилось на родину. В сентябре уже отмечено присутствие императора в Дуросторе; здесь и произошла переправа войск обратно на римскую территорию (Patsch, ук. соч., стр. 46).
Результат первого года войны был скромным. Правда, готы, так и не отважившись на открытый бой с римлянами, потерпели моральный урон, поведший к ослаблению их боевого духа; им пришлось пережить серьезные хозяйственные трудности; часть соплеменников оказалась в римском плену. Но в целом вполне справедливо замечание Аммиана, что Валент вернулся со случайными успехами, «не нанеся тяжелого урона противнику и сам не пострадав от него» (XXVII, 5, 4).
В следующем 368 г. римляне сделали попытку произвести новое вторжение. Их войско сосредоточилось в лагере где-то близ «селения карпов» (Amm. Marc., XXVII, 5, 5). По мнению К. Пача, то было совр. Хирсово (ук. соч., стр. 48). Здесь обнаружена надпись, датируемая 368 г., которая сообщает о постройке укрепления (CIL, III, 6159 = 7494 = Dessau, 770).
Однако необычайно широкий разлив Дуная не дал возможности совершить переправу. Пробыв на месте до глубокой осени, Валент был вынужден вернуться в Марцианополь на зимние квартиры. Готы получили возможность более или менее спокойно посеять и собрать урожай, возместив частично потери предшествовавшего года. Оказалось у них и достаточно времени для более основательной подготовки к отпору нового римского наступления. [103]
Стремясь довести дело до конца, Валент на третий год войны прибыл в Новиодун, где рижские войска сосредоточились, по-видимому, еще весной 369 г.: присутствие здесь императора отмечено 3 и 5 июля того же года,21) начало военных действий можно отнести к июлю 369 г. Базой похода явилась прекрасно укрепленная область, прикрытая с востока морем, а с севера Дунаем и его дельтой.22) Через Дунай вновь был сооружен на судах мост, и римляне проникли в земли варваров. Уже сам термин perrupto, употребленный Аммианом (XXVII, 5, 6), свидетельствует, что в отличие от 367 г., когда римляне произвели переправу resistentibus nullis, готы прибегли к более активным формам борьбы. Им, однако, не удалось предотвратить переправу, и римляне углубились на их территорию.
Один лишь Аммиан дает связное, но очень краткое описание хода войны. По его словам, Валент «после продолжительного похода напал на воинственное племя гревтунгов, обитавших в отдаленных местах. После нескольких легких стычек он встретился с самым могущественным в ту пору царем Атанарихом, пытавшимся оказать сопротивление с очень сильным, как ему казалось, войском. Атанарих был, однако, вынужден бежать, едва спасшись от гибели, а сам Валент со всеми своими вернулся в Марцианополь» (XXVII, 5, 6).
Если следовать Аммиану, то в 369 г. римляне воевали не только с вестготами, но и с остготами (гревтунгами), причем война с остготами возникла в результате нападения на них императора Валента. Мнения исследователей по этому вопросу различны. Одни считают, что Аммиан ошибочно упоминает о гревтунгах, как противниках Рима (Patsch, ук. соч., стр. 52); другие полагают, что Валент сразился как с тервингами, так и с гревтунгами,23) тогдашними союзниками или сюзеренами своих соплеменников.
Столкновение Валента с остготами, однако, кажется маловероятным. Остготы жили к востоку от Днестра, и вторжение римлян в их области было связано с форсированием этой полноводной, весьма трудной для переправы реки. Между тем Аммиан ни словом не упоминает об этом событии, которое расценивалось бы как крупнейший успех римской армии. Кроме Аммиана никто больше не называет остготов противниками Рима во время кампании 369 г. Если допустить, что остготы состояли тогда в союзе с вестготами или осуществляли над ними контроль, то остается неясным, почему остготы остались в стороне в течение борьбы двух предшествовавших лет. Обратившись к соответствующему месту из Аммиана, можно заметить, что сообщение его о нападении на гревтунгов находит свое дальнейшее развитие в последующем тексте; без него оно производит впечатление случайной вставки. Если вначале у Аммиана речь идет о гревтунгах, то далее — о тервингах, и гревтунги совершенно исчезают из следующего текста. Это наводит на мысль, что Аммиан или один из его переписчиков вместо тервингов ошибочно упомянул о гревтунгах.
Была высказана и такая гипотеза, что римляне, не воюя с остготами, прошли через их территорию; это и нашло свой отзвук у Аммиана. Создатель этой гипотезы Р. Вулпе24) относит к племени гревтунгов так называемый Верхний вал. Местность к югу от вала, Буджакская степь, по его мнению, была населена именно гревтунгами (остготами). Поэтому он полагает, что Валент вначале прошел через земли гревтунгов (в Буджаке), а затем уже напал на тервингов Атанариха, обитавших к северу от Верхнего вала. Однако раскопки показали, что Верхний вал не был делом рук гревтунгов.25) Упоминание Аммиана о том, что гревтунги обитали в отдаленных местах, делает маловероятным отнесение их областей к совр. Буджаку. В данный период война шла скорее всего с вестготами. Остготы сохраняли нейтралитет, но он не был связан ни с какими маршами римских армий через их земли. [104]
Перенесение военных действий в низовья Дуная означало то, что римляне решили нанести удар по главным силам вестготов. После переправы через Дунай путь римлян, по-видимому, направился на север вдоль находящегося здесь озера Ялпуг и одноименной реки. Готы отступали в глубь страны. Римляне без боя совершили длительный марш по степным районам. Однако приближение римских армий к зоне с развитым земледельческо-скотоводческим хозяйством готов вынудило их перейти к активным действиям. Вначале произошли легкие авангардные стычки, а затем римляне встретились и с самим Атанарихом (Amm. Marc., XXVII, 5, 6).
О происшедшем бое Аммиан сообщает лишь, что Валент «обратил Атанариха в бегство». Здесь по сути дела упомянуто о завершающем этапе столкновения — именно о поспешном отступлении готов. Хотя успех римлян не подлежит сомнению, чрезмерная краткость изложения Аммиана, столь ревнивого к славе римского оружия, наводит на мысль о том, что битва не носила упорного характера. Согласно Аммиану, после победы римляне отошли на свою территорию. Однако у Зосима есть указание на то, что варвары «спрятались в болота и оттуда тайком совершали нападения» (IV, 11). Возможно, часть варваров укрылась в болотах в самом начале римского наступления. То было по преимуществу мирное население, так как лучшие силы собрались под командой Атанариха (Amm. Marc., XXVII, 5, 6). Поэтому римляне смогли беспрепятственно совершить глубинное вторжение, подвергнув, по-видимому, блокаде болотистые районы страны. Очевидно, это были низовья Дуная, Днестра и Прута. Однако, всего вероятнее, речь должна идти о нижнем течении Прута и Дунайской дельте. Именно здесь вплоть до наших дней сохранились большие заболоченные районы. Дельта Дуная издавна была для готов зоной антиримской войны; здесь они соседили с римскими землями и могли контролировать пути, ведшие в глубь готских земель.
Главные римские войска расположились вне зоны болот (Zosim., IV, 11), по-видимому, закрывая выходы из них. Рабам и обозной охране римлян было приказано проникать в убежища варваров и истреблять их. Каждому, кто приносил голову убитого, была обещана награда золотом. «Немедленно все, возбужденные надеждой на прибыль, проникнув в леса и болота, убивали встречных варваров и, показывая головы убитых, получали установленную плату» (Zosim., IV, 11).
Понесенные готами потери, длительность римского пребывания на их земле, сопровождавшаяся резней и опустошениями, заставили готов склониться к миру. По словам Аммиана, «запрет всяких торговых связей вызывал у варваров недостаток в самом необходимом» (XXVII, 5, 7), поэтому готы несколько раз отправляли послов с просьбой о мире. Но Валент все еще не давал согласия на мир. Лишь нанеся противнику новый серьезный урон, он изменил свою позицию. «Когда таким образом погибло большое количество варваров, остальные стали просить у императора перемирия. Последний не отверг просьбы» (Zosim., IV, 11). Разумеется, не только успех римлян склонил чашу весов в сторону мира. По-видимому, приближалась осень, что могло крайне затруднить ведение военных действий; большего внимания требовал и персидский фронт. К тому же затянувшаяся война с готами стоила Империи больших материальных жертв, а ее ресурсы были ограниченными.
Для предварительных переговоров к готам были направлены полководцы Виктор и Аринфей. Когда выяснилось, что варвары согласны на предложенные римлянами условия, то стороны наметили место для завершения переговоров и заключения мира (Amm. Marc., XXVII, 5, 9). Ни одна из них не пожелала, однако, вступить с этой целью на землю недавнего врага. Атанарих ссылался на клятву, данную им своему отцу, — никогда не вступать на римскую землю; римский император считал, что унизит свое достоинство, если заключит мир на «скифском» берегу реки. Поэтому было принято решение встретиться на середине Дуная. Эта встреча, описанная Фемистием, произошла, по всей вероятности, у Новиодуна. В день переговоров стояла большая жара (X, 134), что позволяет предположить, что то был август, или сентябрь, 369 г. Встреча состоялась на корабле, на глазах у множества варваров на левом берегу реки и римского войска на правом. Переговоры, по свидетельству Фемистия, носили напряженный характер, но все же завершились заключением мира. Ни один из источников не дает [105] полных сведений об условиях мирного соглашения. Однако, суммировав все данные, можно прийти к заключению, что варвары обязались прекратить нападения на римские владения (Zosim., IV, 11); уплата им субсидий со стороны Рима отменялась (Themist., X, 135); торговля между готами и римлянами ограничивалась двумя городами; в обеспечение условий договора варвары выдали заложников (Amm. Marc., XXVII, 5, 9).
Военные неудачи вестготов привели к обострению у них внутренних противоречий. Сразу же после войны 366—369 гг. Атанарих начал гонение на готов-христиан, занявшее несколько лет. Особенно подвергались преследованию наиболее фанатичные и влиятельные проповедники христианской веры.26) Появились и мученики, большинство же гонимых или отрекалось, или искало убежища в пограничных районах Империи (Oros., VII, 32, 9). Вряд ли можно сомневаться в том, что расправа над многими представителями готского христианского клира и членами некоторых знатных фамилий вызывалась их отказом от «веры предков» и тем, что немало таких отступников было тесно связано с Империей.
В период гонений у готов вспыхнула междоусобная война (371 г.). Во главе одной части вестготов, подавляющей по своей численности, встал Атанарих, во главе другой— Фритигерн (Socr. Schol., IV, 33). Фритигерн был разбит и бежал к римлянам. Он обратился за помощью к римскому императору. Валент приказал римским войскам. на Нижнем Дунае оказать Фритигерну поддержку. Последний вместе с римским экспедиционным войском и своими уцелевшими сторонниками вторгся на готскую территорию. Римская помощь решила исход борьбы в пользу Фритигерна. Атанарих понес тяжелое поражение (De S. Niceto Gotho, 2).
Источники почти ничего не сообщают о причинах этой борьбы. Немалую роль, по-видимому, сыграли противоречия среди готов в области взаимоотношений с Римом. Атанарих выступал тогда как противник Рима, Фритигерн относился к проримски. настроенным вождям.27) Несомненно, определенную роль в разжигании войны сыграло и гонение на христианство. Фритигерн использовал недовольство, вызванное гонением, для пополнения числа своих сторонников. Он помогал христианским миссионерам, а затем и сам принял арианство и побудил к тому же многих соплеменников.
Однако вряд ли можно свести весь конфликт к столкновению антиримской и проримской «партий» у готов. Возможно, имела место борьба сильной родоплеменной аристократии против усиливающейся королевской власти. На стороне короля оказалась и большая часть знати и масса рядовых общинников, поддержавших враждебного римлянам короля. Именно это соотношение сил позволило Атанариху сохранить власть, а приближение гуннской угрозы толкнуло его сторонников и противников на путь примирения.
Подводя итоги рассмотрению римско-готских отношений перед вторжением гуннов, следует отметить, что в 360-е годы вестготы снова возобновили борьбу с Римской. империей. Начав с мелких вторжений, они постепенно усиливали натиск. В конце концов дело дошло до большой римско-готской войны. По своим масштабам эта борьба уступает римско-сарматским войнам 350—370 гг. Численность вестготов не была, однако, очень значительной; сказалась утрата ими десятитысячного отряда. В своей борьбе тогда вестготы не получили активной поддержки других племен, а без их помощи, как это и показала война 367—369 гг., они не могли противостоять главным силам римлян. В их племенном союзе возникли острые противоречия, хорошо использованные Империей. [106]
Тем не менее вестготы в течение нескольких лет сковывали на Дунае большие силы римлян; они истощали их материальные ресурсы. Хотя контакты проримской группы вестготов с Империей продолжались, а все вестготы в целом приняли на себя мирные обязательства, федератные отношения между Римом и готами прекратились. Несмотря на свои серьезные потери и внутренние осложнения, вестготы вновь перешли в лагерь противников Рима.
In the middle of the fourth Century the Roman Empire entered a new phase of sustained and profound crisis. Taking advantage of this, the West Goths renewed their incursions into the Roman dominions. These were confined at first to inconsiderable looting forays. The military setbacks of the Romans in the east brought on an intensification of the Gothic invasion pressure (364).
The West Goths also sent support to the revolt by Procopius, but the Romans captured the Gothic detachment and regarded their intervention as a casus belli. On two occasions, in 367 and 369, imperial forces crossed the Danube and laid waste the territory of the barbarians. During the second of these expeditions they succeeded in inflicting a defeat on a Gothic army led by Athanaric himself. The West Goths were forced to accept peace terms, according to which they were to cease their attacks on Roman provinces and Rome stopped paying them subsidies.
Thus, not long before the invasion of the Huns, hostile exchanges between the Romans and the Goths in the lower Danube region led to the full-size war of 367—369. Although the West Goths were defeated in this war, their struggle with Rome had weakened her resources and aggravated the internai political situation in the lower Danube provinces.
1) Е. Wietersheim, Geschichte der Völkerwanderung, II, Lpz., 1880, стр 9; G. Gigli, Il regno dell'imperatore Valente, «Universita degli studi di Roma. Facoltadi magistero», Anno Accademico 1961—1962, стр. 31 слл.
2) С. Dieulescu, Die Wandalen und die Goten in Ungarn und Rumänien, Lpz., 1923, стр. 33 сл.; Раду Вулпе, Верхний вал Бессарабии и проблема гревтунгов к западу от Днестра, «Материалы и исследования по археологии Юго-Запада СССР и Румынской Народной Республики», Кишинев, 1960, стр. 268 сл.
3) С. Patsch, Beiträge zur Völkerkunde von Südosteuropa, SB AWW, Phil-hist. Kl., т. 208, вып. 2, стр. 38 слл.
4) Amm. Marc., XX; XXII; XXVI-XXVII. Здесь и далее Аммиан Марцеллин в переводе: Ю. Кулаковский и А. Сонни, Аммиан Марцеллин. История, вып. I-III, Киев, 1906—1908.
5) «История СССР», т. I, М., 1966, стр. 306.
6) «Istoria Romîniei», Bucurosti, 1960, стр. 685 сл.
7) Е.А. Тhоmрson, Constantine, Constantius II and the Lower Danube frontier, «Hermes», 1956, т. 84, вып. 3, стр. 372 сл.
8) А.Р. Корсунский, О социальном строе вестготов в IV в., ВДИ, 1965, № 3, стр. 57.
9) Amm. Marc., XVII, 6, 12-13: XIX, 11.
10) Тhemist., Orat., X, 136.
11) Thompson, Constantine, Constantius II..., стр. 380.
12) Под скифами здесь, как и выше, подразумеваются готы, кельтами Либаний именует жителей галльских провинций. Здесь, как и далее, Либаний в переводе: С. Шестаков, Либаний. Речи. т. I-II, Казань, 1914—1916.
13) Amm. Marс., XXVI, 4, 5.
14) Ср. Г.Л. Курбатов, Восстание Прокопия, ВВ, 1958, т. XIV, стр. 9.
15) Уже после гибели Прокопия его сторонник Марцелл, пытаясь продолжать борьбу, предполагал, что ему удастся за небольшую плату привлечь на свою сторону готский отряд, посланный на помощь Прокопию (Amm. Marc., XXVI, 10, 3). Поэтому есть основания предполагать, что и предшественник Марцелла прибегнул к этому же самому действенному средству завоевать поддержку варваров.
16) О дальнейшей судьбе этих готов ничего неизвестно. Полагают, что они были обращены в рабство (Курбатов, ук. соч., стр. 24). Представляется более вероятным, что их, хотя бы частично, включили впоследствии в состав римской армии. Некоторым намеком на это служит то, что император, по Евнапию, приказал «держать их на свободе под надзором».
17) Евнапий (fr. 37) сообщает, что война «по силе вступающих в борьбу народов и величине приготовлений должна была принять широкие размеры».
18) Здесь имелись также оружейные и швейные мастерские, см. В. Велков, Сведенията на Темистий за Тракия, Българска академия на науките, Археологически институт, Известия, кн. XIX, София, 1955, стр. 247-256 (Сборник в честь акад. Гаврила Кацарова).
19) Nоt. dign., XXIX, 20, 35; XL, 22, 28, 36.
20) Patsch, ук. соч., стр. 45; Gigli, ук. соч., стр. 33.
21) Cоd. Theod., X, 16, 2; X, 21, 1.
22) G. Stefan. La legio I lovia et la défense de la frontière danubienne au lV-e siècle de notre ère, «Nouvelles études d'histoire», Bucarest, 1955, стр. 167.
23) Wietersheim, ук. соч., стр. 9. Предположительно это столкновение допускает и Джильи (ук. соч., стр. 34).
24) Вулпе, ук. соч., стр. 268 сл.
25) Г.Б. Федоров, Население Прутско-Днестровского междуречья в I тысячелетии н.э., МИА, 1960, № 89, стр. 105 сл.
26) De S. Niceto Gotho martyre in Gothia ultra Istrum, 2, Acta Sanctorum, Parisiis et Romae, 1886, Sept., t. V. О ходе гонений см. Д. Беликов, Христианство у готов, вып. 1, Казань, 1887, стр. 61 сл. Высказана мысль, что гонение было вызвано в значительной степени проримскими симпатиями покоренного готами дакоримского населения, искавшего у римлян поддержки в борьбе с готами («Istoria Romîniei», стр. 687). Эта гипотеза не находит своего подтверждения в источниках.
27) E.A. Thompson, The Visigoths from Fritigern to Euric, «Historia», 1963, т. XII, вып. 1, стр. 107, 116.
Написать нам: halgar@xlegio.ru