Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Писарев Ю.И.
К вопросу о характере и составе свит английских феодалов первой половины XIV в.

Вестник МГУ, История, 1972, № 3.
[38] — конец страницы.
OCR OlIva.

При изучении истории Англии XIV в. нельзя не отметить определенной тенденции к возрастанию роли крупных английских феодалов — магнатов во внутриполитической жизни страны.

Несмотря на серьезные сдвиги в сторону увеличения веса рыцарства, богатых фригольдеров и городского сословия в местной администрации и в парламенте, несмотря на внешнее укрепление престижа королевской власти, XIV в. был столетием, заполненным беспорядками, насилиями и вымогательствами феодалов, в первую очередь магнатов, которые, невзирая на град королевских и парламентских законов и постановлений, вели между собой подлинные войны даже в разгар Столетней войны.

Баронские группировки во главе с Томасом Ланкастером и Роджером Мортимером фактически управляли Англией в 1311—1314 и 1327—1330 гг. Молодые воинственные магнаты были основной опорой Эдуарда III в период его борьбы против Мортимера¹⁾. Они же — его ближайшее окружение во время Столетней войны. Во второй половине века борьба магнатских группировок в ходе династических споров между наследниками Эдуарда III настолько явственна, а влияние этих группировок на политику английской короны настолько бесспорно, что их нельзя не замечать.

Общеизвестный факт обособления палаты общин от палаты лордов во второй половине XIV в., по всей видимости, не означал фактического превращения ее в самостоятельный орган государственного управления. Укоренившаяся в 1373—1407 гг. практика, когда магнаты «советовали» общинам в парламенте при решении важных дел²⁾, ясно указывает на место магнатов в английской системе внутригосударственных отношений к концу XIV в.

Естественным будет вопрос, опираясь на какие силы магнаты смогли достичь такого успеха, какие социальные слои поддерживали их в борьбе за власть на протяжении столетия, характерными чертами котopoгo [38] являлись медленная, но неуклонная консолидация незнатных предшественников джентри в деревне и настойчивая тенденция к политической и экономической самостоятельности в городах?

В этой связи определенный интерес может представить изучение характерных для XIV в. вооруженных отрядов — свит, группировавшихся вокруг наиболее влиятельных в том или ином районе феодалов преимущественно из числа титулованной аристократии. Разнообразные по величине и составу³⁾, такие свиты формировались почти исключительно на основе «рентного фьефа», отличавшегося от традиционного феода тем, что вассал не наделялся землей, а получал денежное или натуральное содержание, равное фиксированному доходу от определенного участка земли или другого источника.

Как военные единицы свиты, включавшие в свой состав знаменитых английских лучников, сыграли большую роль в Столетней войне. В то же время система свит, вовлекавших в свои ряды феодалов самого различного ранга, от богатых и влиятельных в местах своего обитания рыцарей до мелких и мельчайших феодалов, не всегда имевших рыцарское звание, являлась, по сути дела, основой классовой организации господствующего слоя общества.

К сожалению, получить полное представление относительно социального лица этих людей, т. е. прежде всего о их имущественном положении вообще и земельных владениях в частности, крайне трудно. Дошедшие до нас документы того времени, преимущественно королевские письма, распоряжения и пожалования, содержащиеся в многотомных «Сборниках» королевских писем и распоряжений⁴⁾, отражают, как правило, взаимоотношения короны с ее непосредственными держателями и могут дать нам сведения о членах одной, в лучшем случае двух ступеней феодальной иерархии, т. е. либо о магнатах, либо о тех рыцарях и оруженосцах, которые состояли на службе у магната, будучи в то же время непосредственными держателями короны. Между тем, несмотря на древнюю Солсберийскую присягу, подразумевавшую непосредственную связь арьервассалов крупных лордов с короной, и статут Quia emptores 1290 г., который должен был обеспечить эту связь на практике путем постепенного превращения этих арьервассалов в непосредственных держателей короны, в первой половине XIV в. значительная часть мелких феодалов находилась, по-видимому, в поземельной и личной зависимости не от своего верховного сюзерена, а от магнатов. Даже среди достаточно состоятельных землевладельцев, из которых рекрутировались представители графств в парламенте, непосредственных держателей короны было сравнительно немного. В качестве примера приведем данные о количестве непосредственных держателей среди представителей пяти графств Восточного Мидленда на парламентах Эдуарда II (табл. 1).

Процент непосредственных держателей короны, состоявших на службе у магната, был, очевидно, еще ниже. Лишь трое из 30 известных нам членов свиты графа Генри Ланкастера (1327—1345) могут быть с уверенностью отнесены к непосредственным держателям короны. Среди [59] свитских его предшественника, Томаса Ланкастера, этот процент еще ниже — 9 из 105. Следует отметить, что все эти лица принадлежали к числу достаточно состоятельных землевладельцев, как правило, полноправных «опоясанных» рыцарей (milites gladio cincti et ordinem militarem habentes).

Таблица 1^*)

Имена нетитулованных и подчас безземельных оруженосцев и прочей феодальной мелочи, кормившейся вокруг магната, появлялись в официальных документах чрезвычайно редко. Пожалуй, только смерть их господина извлекала некоторых из них из безвестности, когда королевские чиновники, проводившие посмертные расследования (Inquisitiones post Mortem — IPM), устанавливая размеры имущества покойного, заносили их в списки держателей. Однако и данные IPM, как правило, не только не могут дать нам каких-либо дополнительных сведений о невысоких по своему рангу членах свиты феодала, но не дают даже достаточно полного списка имен таких людей.

Сведения о ежегодных денежных выдачах и их получателях, даже если такие выдачи делались из доходов какого-либо поместья, в IPM почти не включались. Составителей интересовал сам факт принадлежности земли умершему, факт же передачи им всей или части ренты своему слуге считался, по-видимому, временным актом, который со смертью лорда оканчивал свое действие. Лишь во второй половине XIV в. сведения о денежных пожалованиях из рент с некоторых земель стали заноситься в официальные документы, однако в этих случаях речь шла о крупных пожалованиях и крупных поместьях. В то же время в IРМ всегда аккуратно заносились имена держателей даже самого мелкого ранга, пожалование земли которым влекло за собой получение от них ренты.

Таким образом, и данные IPM касаются лишь высшей и низшей групп людей, связанных с магнатом, о «среднем» звене — нетитулованных дворянах, оруженосцах, слугах-воинах и т. д., сведений крайне мало. Все, чем мы располагаем относительно малозначительных свитских феодалов — это в лучшем (и редком) случае отрывочный список их имен с указанием суммы ежегодной денежной выдачи либо земельного пожалования от господина. Сказанное выше целиком относится к спискам свитских Томаса Ланкастера, составленным непосредственно после поражения, нанесенного ему королем в 1322 г.⁵⁾ Относительную полноту этих списков, в которые были включены даже имена мельчайших вассалов Ланкастера, можно объяснить стремлением составителей выявить всех сторонников графа для последующей расправы над ними.

В то же время наши сведения о составе свит других феодалов первой половины XIV в. — Генри Ланкастера (1327—1345), Гемфри Боэна графа Герифорд (1298—1322), Вильяма Боэна графа Нортгемптон (1337—1360) и других — чрезвычайно бессистемны и неполны и, пожалуй, за исключением случая Генри Ланкастера, почти не содержат данных [60] относительно мелких нетитулованных членов этих свит. Поэтому мы вынуждены ограничиться преимущественно изучением свит двух Ланкастеров.

Состав ближайшего окружения крупного феодала первой половины XIV в., его свиты, или «familia», если к ней подходит это определение XII—XIII вв., включал в себя подчас самые разнообразные по своему общественному и, особенно, имущественному положению элементы. Это, прежде всего, другие магнаты, иногда мало уступающие по богатству, рангу и общественному весу главе свиты. В свите погибшего при Бэннокберне в 1314 г. Гилберта Клэр графа Глостер состояли Роджер Амори, который впоследствии был сочтен вполне достойным женихом для сестры Гилберта Клэр Елизаветы де Бург, и барон Джон Джиффард, завистливо прозванный своими соседями по Глостерширу и Уилтширу Джоном Богатым⁶⁾. Среди имен свитских главы баронской оппозиции Эдуарду II Томаса Ланкастера можно выделить Вильяма Латимер, Джона Клаверинг, Джона и Стивена Сигрейв, графов Ангюс и Суррей, неоднократно названных среди «magnates regni» в королевских документах того времени⁷⁾.

Однако статус «магната» в то время был слишком неопределенным, чтобы можно было говорить о полном тождестве общественного и имущественного положения обладателя этого звания. Рассматривая квоты некоторых крупнейших свитских Томаса Ланкастера, т. е. число воинов, которых они должны были вести за собой в случае необходимости, мы не можем не отметить явное несоответствие между квотами магнатов. Так, Джон Клаверинг и графы Агнюс и Суррей имели квоты в 20 воинов, Джон Сигрейв — квоту в 30 воинов⁸⁾, в то время как Адам Эверингхэм, также фигурировавший среди «магнатов королевства» в официальных документах, был обязан выставить всего лишь 3 воина⁹⁾.

Столь же разнятся и размеры пожалований, сделанных Томасом Ланкастером в этот период (1311—1321) магнатам из его свиты. Джон Клаверинг, Стивен Сигрейв и граф Ангюс получили по 100 марок (66 ф. 13 ш. 4 п.) ренты от различных земель¹⁰⁾, что было меньше нормальной для того времени ставки за службу отряда в 20 воинов, которая до Столетней войны равнялась 100 ф. стерлингов в год¹¹⁾. Адам Эверингхэм довольствовался обычным годовым «фьефом» «опоясанного» рыцаря в 20 ф., а Джон Сигрейв должен был служить с 30 людьми за пожалование в 50 марок¹²⁾, что было для него явным убытком.

В то же время такие феодалы, как граф Суррей и Вильям Латимер получали чрезвычайно высокие «фьефы». Граф Суррей имел 1000 марок ежегодной ренты от различных земель в Сомерсетшире, Дорсетшире, Уилтшире и Беркшире¹³⁾, а Латимер, помимо манора в Линкольншире и ежегодной выплаты из графской казны в 1000 ф., получал, в общей сложности, 86 ф. ренты от маноров и городков в Нортгемптоне и [61] Гентингдоне, «a terme de sa vie de pees et de guerre», при условии службы в качестве графского «баннерета» с квотой в 40 воинов¹⁴⁾.

Появление магнатов различного ранга в свитах других крупных феодалов, по-видимому, обусловливалось различными причинами и соображениями. Одни из них, подобные Джону Уоррен графу Суррей в свите Томаса Ланкастера, с его сравнительно небольшой квотой 20 воинов и громадным «фьефом» в 1000 марок, рассматривались главой свиты как влиятельные политические союзники, которых следовало привлечь на свою сторону. Другие, как Бартоломью Бэдлисмер, женатый на двоюродной сестре своего патрона, Гилберта Клэр, привлекались в свиту при посредстве родственных связей.

Третьи, подобно Джону и Стивену Сигрейв, приходили в свиту как соседи и естественные союзники «лидирующего» магната, преследующие те же политические цели и ради этого способные удовлетвориться неполной долей обычного годового «фьефа». Заметим, что Джон Сигрейв, согласившейся в 1322 г. служить у Ланкастера за неполный фьеф в 50 марок, двумя годами ранее потребовал и получил от короля за службу с теми же воинами полное содержание в 100 ф.¹⁵⁾

Наконец, четвертые, лишь формально принадлежавшие к разряду магнатов, как Адам Эверингхэм, служили главе свиты как обычные рыцари.

Феодалы, способные набрать и повести за собой отряд в 10-30 воинов, составляли группу «баннеретов», следующую в военно-иерархической системе непосредственно за крупнейшими титулованными магнатами. Действуя обычно либо в составе свит виднейших феодалов¹⁶⁾, либо непосредственно подчиняясь королю, эта сравнительно немногочисленная¹⁷⁾ группа феодалов играла важную роль в политической жизни Англии XIV в.

Баннерет в военно-иерархической системе того времени — это прежде всего полноправный «опоясанный» рыцарь, имеющий право на «banniere» — квадратный значок. Что давало ему на это право, что выделяло его среди прочих «опоясанных» рыцарей? В какой-то степени, вероятно, получению такого права способствовал военный опыт рыцаря. Так, по-видимому, в число «магнатов», упоминаемых в официальных документах, попал Адам Эверинтхэм. Однако в 1359—1360 гг., в разгар Столетней войны, когда более чем в какое-либо иное время нужны были опытные и храбрые командиры, знаменитый Джон Чандос, стоявший во главе отряда из 7 рыцарей, 54 оруженосцев и 36 лучников, именовался всего лишь «королевским рыцарем». Звание баннерета он получил лишь вместе со значительными земельными пожалованиями в Гаскони¹⁸⁾.

Таким образом, главное, что выделяло баннерета из числа прочих обладателей рыцарского звания — это богатство, которое давало ему возможность снарядить сообразный с его званием отряд, зачастую включавший в себя менее процветающих в имущественном отношении коллег баннерета по золотым шпорам.

О благополучном имущественном положении известных нам баннеретов первой половины XIV в. мы можем заключить на основании [62] размеров денежных сумм, которые они способны были дать в долг, прежде всего другим рыцарям, по-видимому без особого ущерба для своего благосостояния. Так, Ральф Невилл в течение марта-июля 1337 г. пустил в оборот в общей сложности 493 ф. 6 ш. 8 п., Реджинальд Кобхэм — 400 ф., Томас Понингс — 80 ф.¹⁹⁾

 В 1338 г. баннерет Уолтер Мэнни вывез из своих имений для продажи на континенте 78 тюков шерсти, уступив по количеству вывезенной шерсти среди экспортеров, не являвшихся купцами, лишь графу Нортгемптон — 200 тюков²⁰⁾.

Значительные суммы составляли «внешние поступления» в карманы баннеретов, состоявшие из денежных и прочих пожалований от нуждавшихся в их поддержке крупнейших феодалов и королей. 1000 ф. в год, не считая прочих пожалований, — так оценил, как мы уже видели, услуги баннерета Вильяма Латимера Томас Ланкастер. В 1331—1333 гг. баннерет Вильям Боэн, еще не ставший графом Нортгемптон, получил от Эдуарда III «за хорошую службу» и «как дар короля» в общей сложности 310 ф. 6 ш. 8. п.²¹⁾, Ральф Невилл — 133 ф. 6 ш. 8 п. в 1333 г. и 386 ф. 17 ш. 4 п. — в 1337 г.²²⁾, баннерет Генри Перси —133 ф. 6 ш. 8п. в 1333 г. и 851 ф. 14 ш. 4 п. — в 1337 г.²³⁾

Баннереты составляли значительное число среди важных королевских чиновников, получая выгодные должности. Так, Ральф Невилл в 1333—1339 гг. — хранитель королевских лесов к северу от Трента²⁴⁾, в 1339 г. — судья по уголовным делам в Ноттингемшире²⁵⁾, а в 1339 г. — сенешал⁺⁾ королевского двора²⁶⁾. Генри Перси в 1338 г. — судья по уголовным делам в Йоркшире²⁷⁾, Джон Кобхэм вместе с другим баннеретом, Томасом Понингс, назначается в 1338 г. «советовать» шерифу Суррея и Суссекса при покупке воинского снаряжения²⁸⁾, а в 1336 г. был судьей по уголовным делам в Кенте. В том же году вместе с Джоном Сигрейв он собирает в Кенте субсидию на Шотландскую войну²⁹⁾. Баннерет Джон Ингейн в 1341—1342 гг. неоднократно входил в состав комиссий по расследованию проступков королевских чиновников в графствах Нортгемптон и Бедфорд³⁰⁾.

Один из документов, связанных с деятельностью этого баннерета, дает нам прямое указание на место, которое занимали баннереты среди прочих феодалов. Согласно соответствующему королевскому ордонансу, баннерет, принимавший участие в вышеупомянутых комиссиях, должен был получить ежедневное содержание в 1 марку (13 ш. 4 п.), в то время как граф, барон и рыцарь из состава такой комиссии получали, соответственно, 2 марки, 20 ш. и 1/2 марки в день³¹⁾.

Будучи достаточно состоятельными, чтобы в имущественном отношении тесно примыкать к группе виднейших магнатов-аристократов, баннереты представляли собой значительную политическую силу лишь тогда, когда действовали под руководством короля или крупнейших феодалов в качестве их приближенных, чиновников и воинов. В этом [63] смысле баннереты по существу являлись высшим слоем, лидирующей группой полноправных «опоясанных» рыцарей, имевших право на звание «dominus» (сэр), которые составляли ядро воинских формирований XIV в. и поставляли основную массу приближенных и чиновников для короля и магнатов.

В системе военной иерархии эти рыцари зачастую фигурируют как «bacheliers», т. е. рыцари одного щита, либо, если они состояли на королевской службе, как «рыцари королевского двора» (chevaliers de hosteil du Roi). Во время службы такие рыцари вели за собой обычно по 3-4 оруженосца. Тем не менее, среди рыцарей — bacheliers встречались люди разного положения и веса в обществе. Бакалавром (bachеlor) именовался, например, Генри Феррерс, по крайней мере с 1328 г. состоявший в свите графа Генри Ланкастера³²⁾. Необычайно высокое содержание, которое он получал — 100 ф. в год, подобающее скорее баннерету, чем простому рыцарю, на наш взгляд, лишь подтверждает мысль о тесной связи, существовавшей между баннеретами и прочими «опоясанными» рыцарями. К 1337 г. этот отпрыск древнего рода, скорее баронского, чем рыцарского ранга, но потерявшего свой вес к началу XIV в., становится рыцарем на королевской службе.

Однако Генри Феррерс с его высокими связями и не менее высоким содержанием был, пожалуй, исключением среди «bacheliers». Обычный годовой «фьеф» рыцаря-бакалавра был гораздо ниже. Так, бакалавр того же Генри Ланкастера Ричард Райверс получил в пожизненное пользование манор³³⁾. Бакалавры графа Томаса Ланкастера Ричард Барлоу и Адам Хадлстоун получили в 1321 г., соответственно, манор пожизненно³⁴⁾ и 20 ф. 2 ш. 8 п. ежегодного содержания³⁵⁾, в то время как Ричард Шелтон, бакалавр графа Солсбери, имел лишь 10 марок годового содержания³⁶⁾. К концу XIV в. обычный годовой «фьеф» рыцаря-бакалавра возрос до 40 ф.³⁷⁾ В первой половине XIV в., как можно заключить из табл. 2, обычный ежегодный «фьеф» «опоясанного» рыцаря колебался от 10 марок до 20 ф.

Таблица 2

Принимая во внимание тот факт, что «фьефом» свыше 20 ф. наделялись магнаты и баннереты, входившие в состав свит двух Ланкастеров, высшей границей ежегодного рыцарского фьефа в этот период следует считать 20 ф. Рыцарское звание подразумевало наличие у его обладателя обязательного ежегодного дохода в 20 ф. независимо от получаемого им от главы свиты денежного «фьефа». Однако не исключена возможность, что в иных случаях именно этот «фьеф» был основой для получения рыцарского звания. Определить достаточно точно [64] состояние того или иного рыцаря практически невозможно. В том случае, когда какой-либо источник указывает на наличие у рыцаря держания в том или ином районе, мы не уверены, что у него не было владений в ином месте. Отсутствие сведений о держаниях рыцарей — не доказательство того, что у него не было владений. Таким образом, в лучшем случае мы можем лишь установить район, в котором находились владения того или иного рыцаря, прежде всего по наличию его имени в списках свидетелей различных гражданских актов в том или ином графстве, либо на основании отдельных официальных документов.

Составляя основной костяк свит более крупных феодалов, «опоясанные» рыцари и сами зачастую стояли во главе собственных вооруженных отрядов из оруженосцев, пажей и слуг. Так, в 1337 г. рыцарь Томас Рочфорд из Эссекса выделил из своих владений два манора для содержания своего нового свитского Томаса Кокфилд ( происходившего из рыцарской семьи)³⁸⁾, которому были обещаны «100 шиллингов ежегодной ренты, одежда ценой в 20 шиллингов, камзол и плащ ценой в 14 шиллингов, лошадь под седлом для него самого, ценой в 40 шиллингов, во время мира, а во время войны — подобающего коня и броню для воина»³⁹⁾.

Такие отряды и в мирное время служили не мирным целям. Так, в 1334 г. некий ланкаширский рыцарь Адам Клитроу «нанял себе на службу, чтобы поддержать свою некую ссору… злодеев, которые вместе с ним разъезжают вооруженные во многих местах, а именно, на ярмарках и рынках, против королевского мира и к великому ущербу для народа»⁴⁰⁾. Рыцарь из Кембриджшира Томас Хаслартон со своей свитой дважды, в 1335 и 1336 гг., нападал на своих соседей, один из которых был мировым судьей⁴¹⁾. В 1336 г. «некие люди … с немалым множеством вооруженных людей» явились перед ассизными судьями в Уилтшире, «чтобы заставить присяжных, вызванных перед этими судьями для неких ассиз, отказаться, ввиду их угроз, от выяснения правды»⁴²⁾. В 1337 г. вооруженные члены «альянсов» (вооруженных банд, создававшихся тяжущимися в суде сторонами) явились в Ньюсбери (Беркшир), «чтобы бить, ранить и дурно обращаться с присяжными, которые были вызваны на эти расследования, и с другими, которые желали отстоять свои права»⁴³⁾.

В лице «опоясанного» рыцаря мы зачастую встречаем подлинного представителя той части рыцарства XIV в., у которой черты воина-феодала преобладали над чертами феодала-помещика, которая предпочитает откровенный военный грабеж и вооруженное вымогательство поддерживаемому законом выжиманию ренты у подвластных крестьян. В этом отношении многие «опоясанные» рыцари, по-видимому, являются полной противоположностью составлявшим большинство «общин» фригольдерам и нетитулованным сельским джентльменам.

Общеизвестна та активность, которую проявили многие представители английского «опоясанного» рыцарства в первый период Столетней войны.

Среди имен «капитанов» Эдуарда III мы встречаем имена Джона Трейли из Бедфордшира, Джона Рочез из Уилтшира, Томаса Тривита [65] из Сомерсета, Вильяма Франка из Линкольншира, Джона Харлистон, Ричарда Грина⁴⁴⁾ и многих других рыцарей по происхождению и званию, не входивших в категорию магнатов, из которой рекрутировалась основная часть военных сподвижников короля. Некоторые из них, например Джон Рочез, представляли свои графства в парламенте⁴⁵⁾.

Оруженосцы (сквайры) и различные слуги (vallets) были такой же непременной частью феодальных свит, как и полноправные титулованные рыцари. Однако, если дворянское происхождение и рыцарское будущее оруженосца во многих случаях не подлежит для нас сомнению, а сам факт обладания этим званием указывает на принадлежность к классу феодалов в настоящем, то социальная природа человека, носившего звание «vallet», не всегда и не столь ясна. Под этим званием с равным успехом мог скрываться и паж, и бейлиф, и «графский йомен», непосредственно состоявший при магнате, а иногда и воин. «Vallet» графа Нортгемптон Питер Фэйвлор один из ближайших приближенных этого магната, его уполномоченный — атторни в различных делах⁴⁶⁾, впоследствии его душеприказчик⁴⁷⁾, был торговцем шерстью из Ньюкастля-на-Тайне⁴⁸⁾. В то же время другой «vallet» этого графа Вильям Дершэм был состоятельным владельцем земли в Суффолке и Нортгемптоне⁴⁹⁾.

Неопределенность звания «vallet» подчеркивается известным разнобоем в размерах годового содержания людей, носивших это звание. «Vallet» Томаса Ланкастера Вильям Рассел получал 20 ф. в год, Роберт Фаучер, «vallet» «графа Генри Ланкастера — 6 ф. 18 ш. 2 1/2 п.⁵⁰⁾, а Вильям Кенильворт, «vallet» графа Томаса Ланкастера — 5 ф. в год⁵¹⁾. 5 ф. был равен годовой «фьеф» «графского йомена» Генри Ланкастера Джона Медли⁵²⁾.

Остановимся, однако, на необычно высоком годовом «фьефе» Вильяма Рассела. Как можно заключить из табл. 2, 20 ф. в год — это очень высокое содержание даже для «полноправного» рыцаря на протяжении всей первой половины XIV в. Однако и обстоятельства вступления Вильяма Рассела на службу к графу Томасу Ланкастеру достаточно необычны. В эпоху насилий и мятежей многие члены рыцарских фамилий были вынуждены продавать свои владения или передавать их более сильным феодалам для того, чтобы обеспечить себе сносное существование. Так в 1314 г. и вошел в состав свиты графа Ланкастера на правах слуги (come a un de ses valletz) с пожизненным содержанием в 20 ф. ежегодно некий Вильям сын Адама Рассел, взамен передавший в руки графа свои наследственные земли в графстве Эссекс⁵³⁾. Вполне уместно предположить, что в данном случае в годовой «фьеф» входила какая-то часть дохода от земли, переданной новым слугой в собственность своему патрону.

Нормальным годовым содержанием слуги — «vallet» в тот период было, по-видимому, от 5 до 8 ф. Таким образом, Рассел получал «надбавку» в 12-15 ф. Принимая во внимание то обстоятельство, что новому [66] владельцу земли было абсолютно невыгодно отдавать весь или большую часть дохода с новоприобретенной земли, надо считать, что доход от старых владении Адама Рассела был не меньше 20 ф в год. Иными словами, этот доход был не меньше той нормы, которая считалась достаточной для принятия собственником рыцарского сана. Этот факт — четкое свидетельство того, что «vallet» вполне мог происходить из достаточно зажиточных землевладельцев и стоять на одной социальной ступени с нетитулованным рыцарем-оруженосцем, т. е. может быть oтнесен к категории мелких феодалов, группировавшихся вокруг мaгната.

Однако и оруженосец Вильям Мерк, владелец трех маноров⁵⁴⁾, и «vallet» Вильям Рассел, обладатель земель с доходом в 20 ф. в год и соответствующего годового «фьефа», по-видимому, не являются характерными представителями этой группы. Основную массу мелких свитских «благородного» происхождения и занятия составляли лица с незначительными владениями, пожалованными им патроном, или с столь же незначительным ежегодным содержанием.

В списках свитских Томаса Ланкастера помимо пожалований полноправным «опоясанным» рыцарям мы находим две категории пожалований нетитулованным лицам, незначительно отличающиеся друг от друга по величине и значительно — по характеру. В первом случае запись о земельном пожаловании сопровождается пометкой «Rendant...» с указанием суммы, которую, по всей видимости, выплачивали предыдущие держатели этой земли и которую предстояло выплачивать новым ее держателям. Такие записи, безусловно, относятся к арендаторам либо к свободным людям, державшим вилланские земли, чьей основной обязанностью была выплата ренты графу.

Другая группа записей (их около 30) не сопровождается пометкой «Rendant ...». В подобном случае указывается лишь факт земельного пожалования тому или иному лицу либо только факт ежегодной выплаты из рент с графских земель. По-видимому, обе последние категории записей о пожалованиях непосредственно относятся к мелким феодалам из свиты Ланкастера, основной обязанностью которых была служба своему господину.

Ряд записей прямо указывает на такое условие пожалования. Так, некий Джон Паж получил «усадьбу и 14 боват земли» в Йоркшире «pur son seruice en pees et en gerre», Вильям Йеланд — «6 боват земли и мельницу», принадлежавшие ранее тамплиерам в Дербишире, также «за его службу во время мира и войны», Джон Сатхэлл — земли и ренты в сеньории Пикеринг, а некий Eygnon Draux — две мельницы «tant come bien lui servira»⁵⁵⁾.

Минимальное пожалование землей без уплаты ренты — 30 акров, т.е. виргата, максимальное, по-видимому, было у Джона Паж — 14 боват. К сожалению, большинство записей о земельных пожалованиях не содержит точных данных об их величине, констатируя лишь передачу того или иного держания в руки получателя — свитского.

Что касается денежных «фьефов» нетитулованных свитских Томаса Ланкастера, то они также невелики. Роберт Уайтфилд получил «12 марок (8 ф.) ежегодной ренты от владений графа» в Стаффордшире, Джон Пэчиз — 10 марок (6 ф. 13 ш. 4 п.) от мельниц в Дерби, 5 ф. получил графский «vallet» Вильям Кенильворт и 2 ф. от манора Hegham — графский «сержант» Джон Раундс. В то же время некий Eygnon [67] ар Adam получил 15 ш. 4 п. ренты от держаний в сеньории Денби, а Вильям «сын сэра Вильяма фиц-Вильям» — всего лишь 13 ш. 4 п. ренты от земли в сеньории Уэйкфилд⁵⁶⁾.

Годовые «фьефы» известных нам нетитулованных свитских преемника Томаса Ланкастера — графа Генри Ланкастера (1327—1345) не столь разнятся между собой, составляя в среднем 10 марок. Такой «фьеф» получали Никола Хангерфорд, Филипп Кастл Мартин, Генри Винчестер, Питер Доуктон и уже известный нам Джон Пэчиз. Сохранил свой «фьеф» в 8 ф. также переживший времена Борроубриджа Роберт Уайтфилд. Двое свитских получали содержание, слегка превышавшее обычные 10 марок. Это Вильям Баррет — 6 ф. 18 ш. 7 п. и «vallet» Робepт Фаучер — 6 ф. 18 ш. 2 1/2 п., Роберт Gounter, в 1319 г. в качестве «графского йомена» Томаса Ланкастера получивший земельное пожалование⁵⁷⁾, Джон Serjeant и Адам le Barber получали по 10 ф.⁵⁸⁾ Минимальным «фьефом» обладал «графский йомен» Джон Медли — 5 ф. в год. Некоторое повышение среднего размера годового содержания нетитулованных членов свит было, по-видимому, обусловлено относительным ослаблением позиций ланкастерского дома, что вело за собой необходимость увеличения содержания преданным этой фамилии людям.

В среднем обычное годовое содержание — «фьеф» нетитулованного оруженосца в свите магната первой половины XIV в. составляло около 10 марок (6 ф. 13 ш. 4 п.), т. е. оно значительно уступало годовому «фьефу» «опоясанного» рыцаря (11-20 ф.). С точки зрения получателя, такой «фьеф» считался, по-видимому, вполне достаточным для поддержания его существования и выполнения им его «благородных» обязанностей члена свиты. Уже в начале XIV в., как мы видим, Вильям Рассел счел вполне приемлемым отдать свои земли за ежегодное содержание. Для более мелких приживалов-свитских ежегодная денежная выдача из рук главы свиты постепенно становится единственным источником существования.

*

Различаясь по богатству и месту в феодальной иерархии, члены свит в большинстве своем представляли особую категорию рыцарства, в политическом отношении подчас резко отличавшуюся от составлявших большинство «общин» нетитулованных сельских джентльменов и богатых фригольдеров, с которыми обычно ассоциируется понятие «рыцари графств». Эта категория рыцарства прежде всего военная категория, рыцарство служилое и, соответственно, связанное с интересами тех, кому оно служило. Для XIV в. это обстоятельство имело особое значение.

К началу XIV в., в условиях роста товарно-денежных отношении, процесс субинфеодации, который широко развивался в Англии на протяжении двух предыдущих веков, приобретает новые формы — большое распространение получает «рентный фьеф».

На протяжении XIII—XIV вв. в Англии продолжает преобладать централизованная в пределах всего государства фьеф-рента в виде выплат и пожалований короля отдельным феодалам. Наконец, к началу XIV в. можно отнести появление магнатской фьеф-ренты, расцвет которой [68] приходится, по-видимому, на вторую половину XIV — первую половинуXV в.

Увеличение ценности земли как основного источника доходов и укрепление позиций королевской власти порождали нежелание земельных собственников поступаться землей в пользу своих арьервассалов ввиду возможности превращения их в непосредственных вассалов короны, идею чего нес в зародыше статут Quia emptores 1290 г. Отсюда — стремление привязать к себе новых вассалов такими средствами, которые исключали бы отчуждение земли у вышестоящего лорда, т. е. с помощью фьеф-ренты. Как уже было отмечено, рентный фьеф вполне мог быть единственным источником существования свитского. Отсюда — известная оторванность членов свит, прежде всего мелких свитских, от земли, известная условность пожалования, которая заставляет получателя фьеф-ренты крепче держаться за главу свиты, от которого зависит все его благосостояние. Это, надо полагать, подтверждается и тем обстоятельством, что некоторые свитские получают в качестве пожалования мельницы, держание которых подчас было связано не столько с ведением хозяйства, сколько с получением дохода.

С другой стороны, необходимость противодействовать короне в ее политике подчинения всех феодалов своей власти, а также постоянные столкновения и междоусобицы, в основе которых лежала борьба за землю, вели к постоянному росту и укреплению военных отрядов — свит, состоявших, как мы видим, именно из получателей фьеф-ренты.

На основе фьеф-ренты происходит своеобразное возрождение военного держания, которое на протяжении всего XIII в. имело в определенной степени условный характер. Оруженосцы, «vallets», «опоясанные» рыцари и баннереты, получившие ежегодные и пожизненные «фьефы» от своих патронов, добросовестно отрабатывают их в походах, набегах и мятежах. Все это происходит задолго до Столетней войны, которая только укрепила их тенденции к военным грабежам и авантюрам. Эти тенденции определенной части английского рыцарства отчетливо отражают представители графств в парламенте из числа «опоясанных» рыцарей⁵⁹⁾.

Все эти тесно связанные с магнатами фьеф-рентными узами группы рыцарства подчас выступают уже не как выразители интересов рыцарского сословия как такового, а как сторонники, помощники и исполнители интересов своих хозяев. Магнаты действительно были сильны своими связями с рыцарством, однако не со всем сословием «сельских джентельменов» в целом, но лишь с наиболее алчной, воинственной и продажной его частью. [69]

¹⁾ В. Wilkinson. The Constitutional history of England 1216—1399, vol. II. London, 1952, pp. 28, 30-31.

²⁾ К. В. McFarlain. Parliament and Bastard Feudalism. TRHS, 4th ser.. 1944, XXVI, p. 54.

³⁾ Из хозяйственных отчетов двора графа Томаса Ланкастера за 1313—1314 гг. видно что в этот период в графской свите, помимо 210 рыцарей, состояло не менее 112 оруженосцев, 40 клерков и такое же количество констеблей, йоменов и пажей (J. F. Baldwin. The Household Administration of Henry Lacy and Thomas of Lancaster. HER, 1927, vol. 42, No. 116, pp. 192, 198). Однако свита обычного «опоясанного» рыцаря редко превышала 10 человек.

⁴⁾ Calendar of the Close Rolls. Edward III, vols I-VII (1326—1346). London, 1896—1904 (Далее — CCR). Calendar of the Patent Rolls. Edward III, vols I-Х (1327—1358). London, (1891—1910. (Далее — CPR).

^*) Данные взяты из статистического материала, приведенного в G. Lapsley. Knights of the shire in the parliaments of Edward II, Appendix. EHR, 1919, vol. 34, No. 133, pp. 34-42.

⁵⁾ Опубликовано как приложение к работе: G. Holmes. The Estates of the Higher Nobility in fourteenth century England. Cambridge, 1957, Appendix 2, A. B. C., pp. 134-142. (Далее — H. App. A. B. C.)

⁶⁾ R. H. Hilton. A Medieval Society. The West Midlands et the end of the thirteenth century. London,1966, p.48.

⁷⁾ «Foedera», London,1735, vol. II, pars 1. p. 59; vol. II, pars 2. pp. 14-18.

⁸⁾ H. App. 2, B, pp. 140-141.

⁹⁾ H. App. 2, B, p. 141.

¹⁰⁾ Н. Арр. 2. А, p. 136, C, pp. 141 – 142.

¹¹⁾ Таково было, по-видимому, обычное содержание отряда из 20 воинов в 1330—1335 гг. (А. Prince. The Strength of English Army in the reign of Edward III. EHR. 1931, vol. 46, No 163, p. 356). ф. — фунт, ш. — шиллинг, п. — пенс.

¹²⁾ Н. Арр 2, А, р. 135.

¹³⁾ Н. Арр. 2, А, р. 134.

¹⁴⁾ Н. Арр. 2, А, р. 139; Н. Арр. 1, pp. 122-123.

¹⁵⁾ CCR, 1337—1339. р. 297.

¹⁶⁾ В свитах титулованных магнатов обычно насчитывалось от 1 до 6-7 баннеретов (A. Prince. The Strength of English Army.., pp. 353-369).

¹⁷⁾ До начала Столетней войны число баннеретов в Англии не превышало 40-50, а к 60–70-м годам XIV в. их было не менее 70 человек (A. Prince. Op. cit., pp. 353-369).

¹⁸⁾ A. Prince. Op. cit., p. 368.

¹⁹⁾ ССR, 1337—1339, рр. 126, 138, 145, 102, 158.

²⁰⁾ ССR, 1337—1339, pp. 50, 435.

²¹⁾ ССR, 1330—1333, pp. 266-352; CCR, 1333—1337, p. 7.

²²⁾ CCR, 1333—1337, p. 7; CCR, 1337—1339, p. 15.

²³⁾ CCR, 1333—1337, p. 7; CCR, 1337—1339, p. 15.

²⁴⁾ CCR, 1330— 1333, p. 8; CCR, 1333—1337, pp. 14, 584, CCR, 1339—1341. p. 287.

²⁵⁾ CCR, 1333—1337, pp. 110, 624.

²⁶⁾ CCR, 1339—1341, p. 470.

²⁷⁾ CCR, 1333—1337, p. 146.

⁺⁾ Так в журнале. OCR.

²⁸⁾ CCR, 1337—1339, p. 400.

²⁹⁾ CCR, 1333—1337, p. 618.

³⁰⁾ CCR, 1341—1343, pp. 350, 333, 348,399.

³¹⁾ CCR, 1341—1343, p. 333.

³²⁾ G. Holmes. Op. cit., p. 67.

³³⁾ CPR, 1321—1324. p. 246.

³⁴⁾ G. Holmes. Op cit., p. 72.

³⁵⁾ H. App. 2. p. 136.

³⁶⁾ H. App. 2, p. 136.

³⁷⁾ Это обычная сумма, хотя некий Леонард Хаклюит, бакалавр графа Марч, только что произведенный в рыцари из оруженосцев, получил только 20 ф. (CPR, 1396—1399, р. 45).

^*) Рыцарь Пьер Лейкбурн в дополнение к денежному «фьефу» получил и земельное пожалование (Н. Арр. 2, А, р. 139; В, р. 141).

³⁸⁾ Сын сэра Бенедикта Кокфилд, эссекского рыцаря (CCR, 1337—1339, pp. 119, 394, 518).

³⁹⁾ CCR, 1337—1339, p. 119.

⁴⁰⁾ Цит. по: G. Holmes. Op. cit., p. 82.

⁴¹⁾ M. Taylor. Some session of the peace in Cambridgeshire in the XIV century. Cambridge, 1942, pp. XV-XVI.

⁴²⁾ CCR, 1333—1337, p. 695.

⁴³⁾ CCR, 1337—1339, p. 104.

⁴⁴⁾ G. Sherborne. Indentured Retinues and English Expeditions to France 1369—1380. EHR, 1964, vol. 79, No. 313, p. 738.

⁴⁵⁾ G. Sherbоrne. Op. cit., p. 738.

⁴⁶⁾ CCR, 1341—1343, p. 242; CPR, 1345—1348, pp. 369, 539.

⁴⁷⁾ CPR, 1354—1358, p. 255.

⁴⁸⁾ CCR, 1337—1339, pp. 442. 562; CCR, 1339—1341, p. 134.

⁴⁹⁾ CCR, 1337—1339 p. 154; CCR, 1341—1343, pp. 490, 636.

⁵⁰⁾ G. Holmes. Op. cit., p. 72.

⁵¹⁾ H. App. 2, A. p. 137.

⁵²⁾ G. Holmes. Op. cit., p. 68.

⁵³⁾ Ibid., p. 72.

⁵⁴⁾ G. Holmes. Op. cit., pp. 20, 74.

⁵⁵⁾ H. App. 2, A, pp. 135-139.

⁵⁶⁾ Н. Арр. 2, A, pp. 136-140.

⁵⁷⁾ G. Holmes. Op. cit., pp. 68, 71.

⁵⁸⁾ CPR, 1330—1334, p. 158.

⁵⁹⁾ К. Т. Wood-Legh. Sheriffs, Lawyers and Belted Knights in parliaments of Edward III. HER, 1931, vol. 46, No. 183, pp. 382-387. К. Вуд-Лег считает, что в течение царствования Эдуарда III король сознательно предпочитал вызывать в качестве представителей графств на парламенты, где речь шла о военных вопросах, именно «опоясанных» рыцарей как членов военного сословия, которые изо всех подданных короля с наибольшим энтузиазмом поддерживали его воинственную политику.