Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

«Каталог кораблей» или «Беотия» — обширный перечень участвовавших в троянской войне вождей и народов («Илиада» II 484-877), с давних времен является одной из кардинальных проблем гомерологии.

Исключительный интерес ученых к каталогу вполне понятен, так как его исследование имеет значение для уяснения самых разнообразных вопросов: единства и структуры «Илиады», источников гомеровской поэмы, отношения гомеровского эпоса к истории, а также проблем этногенеза, культуры и истории населения Эгеиды позднеэлладского периода.

Каталогу, как и другим вопросам гомеровского эпоса, уделяется большое внимание как в советской, так и в зарубежной науке, однако, как отмечает А. Ф. Лосев, «хотя уже и много сделано в советской науке по вопросу о марксистско-ленинском освещении Гомера, этот вопрос еще далек от своего окончательного разрешения и требует для себя коллективных усилий многочисленных работников готовых отдать на изучение Гомера еще многие годы».¹⁾ Изучение гомероведческих проблем, а в частности, вопроса «Каталога кораблей», представляется особо важным и актуальным с позиции грузинской историко-филологической науки. Как известно, каталог и «Илиада» содержат ценнейшие сведения о населении побережных районов древней Анатолии.

Проблема «Каталога кораблей» на протяжении последнего полутора века не раз ставилась, не раз считалась уже решенной и не раз пересматривалась заново.

В работе дается подробный анализ литературы о каталоге (Низе, Швартц, Лиф, Виламовиц-Мёллендорф, Шмид, Мари, Якоби, Дреруп, Мюльдер, Бете, Аллен, Боура, Висснер, Бурр, Хойбек, Веид-Гери, Яхман, Тронский, Лосев, Борухович, Каухчишвили, Римшнейдер, П. фон дер Мюль, Пеидж, Кирк, Уитмен, Куллман, Хампе, Лоример, Кершенштейнер, Какридис, Хаксли, Андрюз и др.).

После фундаментальных работ Шадевальдта и Бурра, все больше исследователей отказываются от официально принятого в гомерологии XIX и начала XX веков взгляда о каталоге, как о позднейшей вставке «Илиады» и пытаются доказать единство поэмы и каталога. В то же время меняется отношение и к вопросу об [3] исторической ценности данных каталога. В последнее время появляется много сторонников теории Аллена, доказывавшего реальность описанной в каталоге картины для стран Эгейского бассейна конца II тысячелетия д. н. э.

В обзорной части работы собраны и рассмотрены все аргументы ученых, доказывающих или отрицающих органичную связь каталога с «Илиадой», считающих каталог ценным историческим документом или отрицающих его историческое значение.

Работа состоит из трех глав.

Глава I (Каталог и «Илиада») посвящается филологическому анализу «Каталога кораблей», сопоставлению данных каталога и «Илиады», выяснению вопроса оригинальности каталога.

Опираясь на труды В. Шадевальдта, Ч. Уитмена, А. Лески, Л.-А. Беитеса, а также неоаналитиков, мы стараемся показать, насколько реальным можно считать сегодня вопрос единства поэмы и как объяснить противоречия и неувязки в «Илиаде», указанные представителями старой аналитической школы.

С позиции унитаризма, конечно, имело бы большое значение доказать органичную связь с поэмой и таких частей, которые, на первый взгляд, имеют мало общего с развитием действия в «Илиаде» (каталоги, разного рода перечисления и др.). С этой точки зрения, особо важно исследование вопроса об отношении «Каталога кораблей» к «Илиаде».

Чтобы уяснить, является ли каталог оригинальной частью «Илиады», следует выявить, насколько органично и неразрывно связан он с поэмой. Здесь необходимо не только указание на явные соответствия и совпадения, но и детальное и основательное выявление всех моментов, соединяющих или разъединяющих каталог и поэму.

После работ Бурра, Какридиса, Марота, П. фон дер Мюля и других не приходится спорить о том, что для «Илиады» нужен список, подобный каталогу, что «Беотия» занимает самое подходящее место в «Илиаде», что переход от построения войск к каталогу происходит довольно естественно, и, наконец, что в каталоге можно выделить те места, в которых явно учитывается содержание «Илиады», будь это случай Протесилая, Филоктета и др. Недопустим, что все это дело рук интерполятора,²⁾ который специально подготовил вторую песню для включения в нее каталога, а сам каталог — для внесения его в «Илиаду».

Есть ли возможность в этом случае найти более убедительные факты, указывающие на органичную связь каталога с «Илиадой». В этом направлении нам представляется важным уяснение следующих вопросов:

1) насколько соответствуют друг другу данные каталога и «Илиады» и каково их отношение к мифологической традиции? [4]

2) как экспонируются в «Илиаде» герои, перечисленные в каталоге?

Для выяснения первого вопроса необходимо проследить, как характеризует поэма героев, перечисленных каталогом, повторяет ли эпитеты, украшающие героев в каталоге, учитывает ли упомянутые в каталоге мифологические детали, и, наконец, продолжает ли поэма, в ряде случаев, информацию о герое, начатую каталогом.

Не менее важным представляется вопрос об экспонировании в «Илиаде» упомянутых каталогом героев, наблюдение над тем, как представляет поэма читателю многочисленных героев³⁾ — главных, второстепенных, выступающих лишь в роли статистов; фигурирующих в мифологических фрагментах и т. д.

Анализ «Илиады» показал, что в абсолютном большинстве случаев, при первом упоминании героя, как минимум, поэт дает краткую, информацию о происхождении этого героя, или, в крайнем случае, дает нам почувствовать это данным контекстом. При таком экспонировании, самое меньшее, что мы узнаем — герой троянец или ахеец.

Если мы допустим, что каталог принадлежит поэту «Илиады», тогда мы должны допустить и то, что этот поэт, героев, экспонированных в каталоге, мог после упомянуть без всякого «представления». Конечно, выбор поэта, в данном случае, мог быть свободным. Он, по своему усмотрению, мог еще раз напомнить о происхождении героя, мог и не напомнить. Однако несомненно: если поэт «Илиады» не имел бы в виду данных каталога, тогда все герои «Беотии», при первом упоминании в «Илиаде», должны были быть экспонированы.

На основании вышеизложенных принципов, в работе собраны и исследованы все сведения «Илиады» о героях каталога, противоречащее и соответствующие данным «Беотии», показывающие, как экспонируются в «Илиаде» герои каталога.

Исследование показывает, что из 46 ахейских героев, упомянутых каталогом, 10 не встречаются в «Илиаде», также из 27 троянских героев, перечисленных в каталоге, о шести далее ничего не говорится. Остальные же герои, в большей или меньшей степени, фигурируют в поэме. Данные «Илиады» и каталога находятся в полном соответствии, противоречия не замечаются ни в одном случае. Интересно то обстоятельство, что каталог и «Илиада» в большинстве случаев характеризуют героев одинаковыми эпическими формулами. Эти формулы могут быть и однословными⁴⁾ (в случае Диореса, Идоменея, Полипойта, Хромия, [5] Энномоса), и состоящими из двух⁵⁾ (в случае Аянта Оилида, Менесфея, Фоанта, Ахиллеса, Леонтея, Гектора), трех⁶⁾ или более слов (в случае Иялмена, Аскалафа, Схедия, Элефенора, Мериона, Тлеполема, Эврипила), или даже из нескольких стихов⁷⁾ (в случае Эвриала, Энея, Архелоха, Акаманта, Адреста, Амфия, Асия). Эта формула в поэме иногда может быть несколько видоизмененной)⁸⁾ (в случае Сфенела, Подарка, Эвмела, Медона, Подалирия, Махаона, Пандара, Гипофоя).

В ряде случаев «Илиада» непосредственно продолжает и уточняет сообщения каталога. Так, например, если бы не XIII 693... стихи «Илиады», было бы непонятно сообщение каталога о Медоне Оилиде: каталог не объясняет, почему не находится Медон среди своих одноплеменников. С другой стороны, без учета данных каталога, был бы неясен стих XIII 793 — здесь «Илиада» не сообщает, на смену каким прежним героям пришли новые герои из Аскании. Здесь явно учитывается, что эти герои были уже где-то названы, а до этого они были упомянуты только в каталоге.

В полном соответствии находятся данные каталога и «Илиады» и в случае Протесилая и Филоктета.

При изучении вопроса экспонирования героев, мы учитываем то обстоятельство, что к ахейским и троянским героям нельзя подходить с одной меркой и что критерии в этом отношении следует искать в самой поэме. В поэме (исключая каталог) замечается различие в представлении троянских и ахейских героев: первых поэт, в большинстве случаев, представляет условно, часто сообщая только имя героя и лишь контекстом давая понять, что герой — троянец. Ахейских героев поэт экспонирует более конкретно, сообщая, из какого именно уголка Греции прибыл герой под Трою. Это вполне закономерно: ведь поэма была рассчитана на греческого слушателя или читателя, который при представлении ахейских героев требовал от поэта большей конкретности, чем — троянских. Участвовавшие в событиях «Илиады» герои, во многих случаях, были предметом гордости отдельных уголков Греции и аудитория Гомера хотела знать не только то, что герой ахеец, но и то, из какого он уголка.

Именно этим и объясняется то обстоятельство, что хотя в [6] поэме участвует гораздо больше троянских героев, чем ахейских, поэма дает несравненно большую реальную информацию об ахейских героях.

Если с этой точки зрения рассмотреть экспонирование героев каталога в «Илиаде», и в случае ахейских героев считать обязательным условием экспонирования указание на происхождение героя, а в случае троянцев — только намек на то, что герой троянец, можно сказать следующее: из ахейских героев, перечисленных в каталоге, в «Илиаде» не экспонируются — Пенелей, Лейт, Клоний, Протесилай, Полипойт; частично экспонируются (т. е. сообщаются только их патронимы) Аскалаф, Иялмен, Эвриал, Амфий, Диорес, Эврипил, Мегес, Эвмел.

Что касается троянских героев, то они все экспонируются в «Илиаде», согласно выдвинутому нами принципу. В крайнем случае, указывается, что герой троянец, но все же в большинстве случаев такое экспонирование является предельно условным и чувствуется, что поэт учитывает более конкретное представление этих героев в каталоге.

Сопоставление данных каталога и «Илиады» позволяет сделать и другие выводы; а) без каталога совершенно непонятны XIII 681, XV 705, XVI 286 стихи, где упоминаются корабли Протесилая. Как известно, Протесилай в «Илиаде» не участвует. Поэт «Илиады» не мог назвать Протесилая и его кораблей без всяких комментариев, если б он раньше не сообщил о причинах отсутствия Протесилая в войне. Об этих причинах мы узнаем только из каталога, б) упоминая Протесилая, поэт говорит об его кораблях, а XXIII 848-49 описывает, как понесли воины приз вождя Полипойта к своим кораблям. Упоминание кораблей Протесилая и Полипойта дает нам основание думать, что в поэме уже сообщалось о делении ахейского войска по принципу указания корабельных и кораблей, т. е. и здесь учитываются данные каталога, в) без каталога не совсем понятны стихи XI 328-31 — здесь «Илиада» дословно повторяет все то, что говорится в каталоге о героях Адресте и Амфии, но не упоминает их имен. Без каталога мы бы вообще не знали, как зовут сыновей Меропа.

Итак, сопоставление данных «Илиады» и каталога показывает, что: а) каталог и «Илиада» одинаково характеризуют героев, б) часть перечисленных в каталоге героев при первом упоминании в «Илиаде» не экспонируется, в) без каталога непонятны некоторые места «Илиады».

Все это дает основание считать «Каталог кораблей» оригинальной частью «Илиады».

В работе приведены и другие факты, доказывающие органичную связь каталога с «Илиадой»: 1). В первых двух песнях «Илиады» (исключая каталог) из ахейских и троянских вождей мы встречаем только главных героев поэмы (Агамемнона, Менелая, [7] Ахиллеса, Аянтов, Одиссея, Патрокла, Нестора, Диомеда, Идоменея, Гектора, упоминается также город Приама)... Начиная со следующих песен, в действие интенсивно включается множество вождей. Здесь, на наш взгляд, учитывается каталог: до «Беотии» поэт воздерживался от введения в действие второстепенных героев и сделал это лишь после их экспонирования в каталоге. 2), Учитываются данные каталога и в IX 149-52 стихах. Из семи городов западного Пелопоннеса, предложенных Агамемноном Ахиллесу, в каталоге ни один не упоминается. Без учета каталога вряд ли смог бы поэт столь умело обойти города, перечисленные в «Беотии» и дать названия других населенных пунктов этих же областей. 3). В частичном перечислении Долоном (Ил. X 427-31) союзников троянцев можно усмотреть влияние каталога. Долон словами: αλλά τίη εμε ταυτα διεξερέεσθε εκαστα (Χ 432), прерывает перечисление союзников. Видимо, здесь учитывается, что такое перечисление уже дано в поэме, иначе поэт десятой песни воспользовался бы случаем полностью перечислить троянцев и союзников, тем более, что это подготовлено словами Одиссея (Х 401-11, 424-25). 4). Чувствуется влияние «Каталога кораблей» и в каталоге мирмидонцев (XVI 168...); можно сказать, что каталог мирмидонцев прямое продолжение того места «Беотии», где говорится, сколько пришло кораблей под руководством Ахиллеса (II 685 и XVI 168). 5) С другой стороны, и в самом каталоге чувствуется влияние «Илиады». Нетрудно заметить, что информация каталога о героях не равномерна. Обязательная для всех героев информация — это название того пункта, откуда за героем шли воины и (в каталоге ахейцев) количество кораблей. В некоторых случаях поэт ограничивается этой информацией, в иных же, не жалея слов, передает сведения о родителях, родине героя и т. д. Для ряда случаев это можно объяснить реальным знанием поэта о героях — об одних он знал больше, о других — меньше. Но как объяснить тот факт, что каталог, перечисляя самых популярных героев как «Илиады», так и греческой мифологии, не упоминает об их прошлом, о генеалогии (так, напр., каталог в этом смысле ничего не сообщает об Ахиллесе, Агамемноне, Одиссее, Диомеде, Аянте, Несторе, Гекторе). Объяснение этому дает сама «Илиада». В ней детально рассказьввается об этих героях все, что читатель ждет в каталоге. Напротив, «Илиада» мало сообщает о тех героях, которых сравнительно широко представляет каталог. Здесь мы имеем дело с наличием единого плана, согласно которому поэт распределяет сведения о героях в поэме и каталоге. В первой он дает сведения о главных героях, во второй же характеризует второстепенных. Таким образом, каталог и «Илиада» дополняют друг друга, что является проявлением свойственной для всей «Илиады» экономичности и лаконичности.

В работе, мы пытаемся доказать несостоятельность каждого [8] аргумента, выдвинутого противниками единства каталога и «Илиады».

Одним из серьезных препятствий для доказания этого единства, по мнению многих ученых, является следующее: во второй песне говорится о том, как строится войско в Скамандрской долине, каталог же дает перечисление кораблей, что больше соответствует моменту отплытия ахейцев из Авлиды.

Сегодня мало кто верит тому, что целью Гомера в «Илиаде» было только описание гнева Ахиллеса. Перед тем, кто ознакомится с «Илиадой», открывается картина всей троянской войны. Здесь на фоне гнева Ахиллеса нарисованы все перипетии троянской войны, в поэме символично осмыслена вся троянская война. Гнев Ахиллеса — это только условная линия действия. Она развивается очень медленно, но параллельно с ней — быстрая смена эпизодов, деталей, воссоздающих картину всей троянской войны. В «Илиаде», в виде воспоминаний, передается то, что происходило до описанных в поэме явлений, а в виде предсказаний то, что непосредственно следовало за этими событиями. Итак, совершенно незаметно, мы получаем представление о том, как ахейцы направились в Троаду, что случилось после их прибытия и каким будет исход войны. В поэме осуществлено то, что в античных трактатах о поэтике считалось идеалом. Лучше всех это заметил Аристотель, который в поэмах Гомера видит рассказ об едином обширном явлении, посредством связанного с ним конкретного эпизода. Сгруппированные вокруг этого конкретного эпизода, несвязанные друг с другом во времени многочисленные другие фрагменты и эпизоды, воссоздают цельную картину самого явления.

Изучение «Илиады» показало, что в этом отношении Гомер идет еще дальше. Действие в «Илиаде» имеет двоякое значение: с одной стороны, оно развивает тему гнева Ахиллеса, с другой стороны, в ограниченной во времени рамках, с помощью своеобразного построения действия, повторением ситуаций, типологически схожими с историей всей троянской войны, воссоздает течение всей войны. Ранение Менелая Пандаром означает вторичное похищение Елены, после чего и завязывается в поэме битва. Смерть Патрокла означает гибель Ахиллеса, а смерть Гектора — гибель Трои. И, действительно, поэма тщательно подготавливает нас к той мысли, что после Патрокла погибнет и Ахиллес, а после Гектора — Троя.

Результатом такого двоякого построения действия является то, что прочитав «Илиаду», мы, с одной стороны, помним историю, которая реально описывается в поэме и отражает только один эпизод троянской войны, но, с другой стороны, у нас такое ощущение, будто бы перед нами прошла вся троянская война, со своим началом и концом, с радостями побед и горечью поражений, жаркими схватками и мирными днями. [9]

«Каталог кораблей» должен быть рассмотрен именно с этой точки зрения. С одной стороны, он передает картину построения войск в Скамандрской долине на десятом году войны, но с другой стороны, изображает момент начала всей троянской войны — ведь в «Илиаде» война начинается именно с этого эпизода. В каталоге слиты воедино картины собрания ахейских кораблей в Авлиде и подготовки ахейцев в Скамандрской долине к битве. Такой синтез вполне соответствует художественному принципу и замыслам поэта. Поэтому каталог в том виде, в каком он нам известен, является такой же неотъемлемой частью «Илиады», как единоборство Париса с Менелаем, смотр со стены и т. д.

Каталог начинается с обращения к музам. По мнению некоторых ученых, это указывает на использование другого эпического произведения, имевшего свое начало и конец.

Однако ознакомление с «Илиадой» нас убеждает в том, что обращение к музам имеется не только в начале поэмы и «Каталога кораблей», но и в некоторых других частях «Илиады», так, например, в XI 218, XIV 508, XVI 112. Из них в XI 218 обращение предшествует перечислению тех героев, которые поме.рялись силами с Агамемноном, с XIV 508 начинается перечисление победивших врага ахейских героев и побежденных троянцев, а XVI 112 предшествует описанию картины возникновения пожара на ахейских кораблях. Трудно, поверить, что и в этих местах поэмы использованы какие-то эпические произведения. Обращение к музам, по-видимому, может стоять не только в начале поэмы, но и в других местах. В связи с этим совершенно правильно замечание Шадевальдта: «Обращение к музам в «Илиаде» и «Одиссее» имеем мы в начале поэм, но оно может находиться и в других местах в том случае, если поэт собирается рассказать о новом, имеющем особое значение деле».⁹⁾

В конце главы обсуждается вопрос об интерполяции в каталоге. По нашему мнению, единственным местом, из множества указанных учеными (Боллинг и др.) стихов, явной интерполяцией, вернее, переделкой ранее существовавших стихов, являются стихи II 557-58. Это место не соответствует общей структуре каталога и передает сообщение об Аянте и саламинцах настолько сжато, что и содержание II 557-58 становится туманным.

Во II главе (Каталог и история) рассматривается вопрос об отношении каталога к истории стран Эгейского бассейна конца II тысячелетия д. н. э., дается попытка датировки троянской войны путем сопоставления данных каталога и древневосточных документов, рассматривается вопрос источников «Каталога кораблей». [10]

В науке давно идет спор об исторической ценности данных гомеровского эпоса. Окончательно разрешить этот вопрос не смогли ни блестящие археологические открытия XIX—XX вв., ни расшифровка микенского В-линейного письма, ни исследование хеттских, египетских и др. документов. Реальность троянской войны и, соответственно, достоверность сведений Гомера об этой войне, оспариваются некоторыми учеными и по сей день.¹⁰⁾ Следует отметить, что этим спорам во многом способствует колебание ученых в вопросе датировки троянской войны и установления гомеровской Трои. Одни ученые гомеровской Троей считают Трою VI (Дёрпфельд, Шахермеир, Нилендер и др.), другие же — Трою VII^а (Блеген, Милонас, Пеидж и др.).

Ссылки на степень исторической достоверности эпической традиции других народов, с целью определения исторической ценности данных гомеровского эпоса, не всегда бывают убедительными, т. к. в эпическом творчестве народов мира встречаются и такие произведения, в которых история почти потеряна в море народной фантазии, и такие, в которых исторические явления отображаются довольно точно, и такие, где искусно слиты исторические, мифологические детали с плодами фантазии самого поэта. Для решения вопроса об исторической ценности данных «Илиады», мы рассматриваем сведения древнегреческих историков о троянской войне, пользовавшихся как греческими, так и египетскими, персидскими и др. источниками. В этих источниках битва ахейцев и троянцев отображается как реальное событие.

То, что троянская война являлась реальным историческим фактом, конечно, не дает основания с полным доверием относиться ко всем данным гомеровского эпоса. Хотя в «Одиссее» мы находим довольно определенное указание на то, что достоинством аэда считалась точная передача исторических событий, и Гомер, следуя этому принципу, постарался бы передать достоверные сообщения о троянской войне, но все же следует отметить, что «Илиада» в первую очередь художественное произведение и к ней нельзя относиться как к подлинному историческому документу.

Событие, описанное в «Илиаде», нельзя считать одним из исторических эпизодов. Сюжет «Илиады» — плод фантазии поэта. Было бы ошибкой в каждом событии, диалоге, в каждом герое поэмы искать отображение истории. В. «Илиаде» поэт строит действие совершенно оригинально, своеобразно раскрывает характеры тех героев, которых догомеровская традиция представляла лишь схематично. История, вернее, явления, донесенные до Гомера традицией, великолепно слиты с вымыслом поэта. Часто в действии, полностью являющимся фантазией поэта, можно встретить довольно точное и основательное указание на реально [11] происходившие события. В своей поэме Гомер поместил известные явления в новый, незнакомый контекст. И, действительно, в поэме фигурируют в основном те же герои, которых отлично знала догомеровская традиция, передаются события, о которых слушатель или читатель был информирован до создания «Илиады», в поэме речь идет о войне, память о которой живо хранил народ, но все это в поэме представлено в своеобразном и незнакомом доселе взаимоотношении.

Поэтому, с исторической точки зрения, нас интересует не рассказ о гневе Ахиллеса, а те многочисленные детали, в которых можно видеть попытку отображения реальных фактов микенской эпохи.

Форма и содержание «Каталога кораблей» показывают, что здесь поэт намеревался передать конкретную историко-географическую информацию.

Насколько же реальна описанная в каталоге картина для стран Эгейского бассейна позднебронзовой эпохи?

Для выяснения этого вопроса, в первую очередь, в работе рассматриваются данные «Беотии». Согласно каталогу, ко времени троянской войны в Эгейском бассейне существовали, с одной стороны, союз ахейских племен, охватывающий почти всю Элладу и прилегающие к ней острова, а с другой стороны — мощное объединение анатолийских племен, охватывающее всю западную, юго- и северо-западную часть Малой Азии.

Далее, опираясь на материалы археологических раскопок XIX—XX вв., мы даем археологическую характеристику культуры ПЭ (позднеэлладского) периода.

С археологической точки зрения Греция и прилегающие к ней острова могли быть централизованы в какой-то степени только в ПЭ IIIB периоде. Именно в это время распространяют Микены свое культурное и политическое влияние на всю Элладу и на многие острова Эгейского моря.¹¹⁾ В этот же период побережные районы Малой Азии населяли племена, культура которых несомненно минойско-эгейского характера. Здесь же следует отметить, что большинство перечисленных в каталоге городов являются поселениями микенской эпохи, о которых ничего определенного не могли сказать даже историки и географы классической Греции.

Все это дает основание допустить, что описанная в каталоге картина, с археологической точки зрения, больше всего соответствует обстановке, существовавшей в Эгейском бассейне в ПЭ IIIB периоде.

Далее, мы стараемся проверить достоверность данных каталога, сопоставляя их с письменными документами II тысячелетия д. н. э. [12]

В документах В-линейного письма, на наш взгляд, достаточно материала, показывающего, что многие из перечисленных в каталоге названий (как географических,¹²⁾ так и личных¹³⁾) употреблялись в микенской эпохе. Итак, в этом отношении данные каталога не противоречат микенской реальности. Изучение документов В-линейного показывает и то, что в ПЭ IIIB эпохе в Греции составлялись различного рода военные каталоги по принципу, аналогичному принципу «Беотии».

Не меньший интерес представляют и хеттские источники. На основании анализа писем хеттского архива (письмо Тавагалавы, хроника Тудхалиаса IV и др.), мы приходим к выводу, что ахейская Греция и Аххиява хеттских документов идентичны, а объединение троянцев и союзников имеет прямое отношение к т. н. союзу Ассува, упомянутому в хронике Тудхалиаса IV.

Доказательством тождественности хеттского Aḫḫiyawa и ΆχαιFοι Гомера, помимо выдвинутых уже в науке аргументов,¹⁴⁾ мы представляем дополнительно следующие доказательства: 1). Процесс усиления Аххиявы по хеттским документам совпадает с процессом усиления эллинских племен в Эгеиде. 2). Аххияву трудно локализовать в Малой Азии, так как: а) Аххиява не упоминается в числе анатолийских союзников хеттов во время битвы при Кадеше, несмотря на то, что между Аххиявой и империей к этому времени, по сведениям хеттских источников, были довольно дружественные отношения, б) не упоминают Аххияву и угаритские документы, в то время как в них имеются сведения о многих других племенах побережных районов Малой Азии. 3) Из т. н. «текста Тавагалавы» видно, что резиденция царя Аххиявы находится далеко от Малой Азии: он ни разу не встретился ни с Пиямарадусом, ни с самим хеттским царем, который преследуя Пиамарадуса, достиг самых западных границ Анатолии (Миллаванда) и т. д.

На связь объединения троянцев и союзников «Беотии» с союзом Ассувы хроники Тудхалиаса IV (1250—1230) указывает совпадение некоторых имен в каталоге троянцев и в списке народов страны (союза?) Ассувы, Как уже отмечалось учеными, можно найти сходство между Assuwa и 'Ασία (...) ugga-> (.. ) uqqa-> Luqqa (?) и Λυχία, Karakisa и Καρία, Wilusa и "Ιλιος, Tarui  sa [13] и Τροία, Ηalluw а и Άλύβη. По нашему мнению, и Parista списка Ассувы можно связать prst^C+) — филистимлянами или Πελασγοί.

Далее, сопоставляя данные «каталога кораблей», хроники Тудхалиаса IV, сведения египетских источников о войне при Пер-Ире Мирнептаха с ливийцами и рассказа Геродота о том, как попал Менелай после троянской войны в Ливию, мы приходим к выводу, что между войной Тудхалиаса IV с Ассувой и битвой при Пер-Ире в западной Малой Азии произошли события, жертвой которых стал союз Ассува; вероятнее всего допустить, что это — троянская война, окончившаяся незадолго до битвы при Пер-Ире, где Аххияваша была уже союзницей Ливии. По нашему мнению, приблизительной датой троянской войны можно считать ±1230 г. до н. э.

Далее, рассматривая вопрос об источниках «Каталога кораблей», мы приходим к выводу, что изучение структуры каталога, сравнение информации каталога о каждом отдельном герое с данными мифологической традиции о героях троянской войны дает возможность предположить, что при составлении каталога поэт опирался на данные письменного документа (военного каталога) микенской эпохи.

Как было отмечено, в Эгейском бассейне ПЭ IIIB периода существование крупных военных объединений является бесспорным фактом.

Глава III (Основа объединения участников троянской войны и вопрос населения Эгейского бессейна) ставит целью определить, что лежало в основе объединения народов, представленных в каталоге кораблей ахейцев и списке троянцев и союзников.

Сравнительно легко решается вопрос о союзе ахейцев. В этом случае перед нами объединени греческих и подчиненных греками племен, возглавляемое Микенами.

Что касается объединения троянцев и союзников, здесь дело обстоит сложнее. Действительно, на первый взгляд, трудно представить себе, что могло объединить ликийцев и гализонов, карийцев и киконов и т. д.

Пока нельзя согласиться с мнением тех ученых, которые видят в союзе троянцев объединение греческих и близко родственных с ними индоевропейских племен, ни с теми, которые основой троянского объединения считают союз хетто-лувийских племен, ни с мнением, согласно которому объединение троянцев и союзников представляет собой союз древнейших неиндоевропейских племен Анатолии.

Далее, исследуя античные и древневосточные источники, различные сведения о каждом из племн троянского союза (троянцев, пеласгов, гализонов, мисийцев, меонийцев, карийцев, [14] ликийцев, лелегов, кавконов),¹⁵⁾ а также опираясь на новейшие исследования, мы пытаемся показать, насколько логичным и закономерным можно считать существование подобного объединения в XIV—XIII вв. д. н. э. в Западной Анатолии и приходим к выводу, что троянское объединение представляет собой союз эгейских племен. Такое объединение — итог концентрации эгейских (и хурритских?) племен в побережных районах Анатолии. Этот процесс начинается с XIV в. д. н. э., когда после усиления греческих племен в Эгеиде часть догреческого населения начинает переселяться в Анатолию.

Далее, на основании анализа теорий по вопросу догреческого населения, учета новейших исследований, мы рассматриваем проблему эгейского населения бронзовой эпохи.

Изучение письменных документов Эгейского бассейна II тысячелетия д. и. э. пока не дает достаточного материала для окончательных выводов об этническом составе и о языках догреческого населения.

На данном этапе исследования нельзя согласиться ни с теорией Георгиева и его сторонников, доказывающих существование т. н. индоевропейского пеласгского субстрата на Балканах и прилегающих к нему районах, ни с теорией Пальмера, Хойбека и др. о хетто-лувийском характере догреческого населения Эгеиды,¹⁶⁾ ни с гипотезой, предлагающей существование догреческого неиндоевропейского субстрата во всем Средиземномории. Существование неиндоевропейских языков во всем бассейне Средиземного моря выявлено уже довольно убедительно, однако трудно утверждать, что все эти языки, в указанных пределах, являются субстратом и.-е. языков. В этом случае было бы правильнее говорить о ведущем положении этих неиндоевропейских языков на определенных этапах развития Эгейской культуры.

Если установление неолита в Эгейском бассейне связывается с движением народов с юго-восточной Малой Азии на запад, что доказывается новейшими археологическими открытиями, то следует допустить, что эти миграции и сыграли решающую роль в формировании всей Эгейской культуры IV—III тысячелетия. Весьма [15] возможно, что некоторые и.-е. племена обитали в этих областях еще до появления восточных эмигрантов и участвовали в создании филиальных культур Эгейского бассейна.

Эти филиальные культуры представляли собой языковые союзы различных племен. Постепенно в каждом таком союзе вырабатывались специфические черты как в языках, так и в культуре, характерные только для данного союза и отличавшие его от других. Но, наряду с этим, еще долго не нарушалось культурное и языковое родство между отдельными районами Эгейского бассейна, так как в формировании отдельных филиальных культур, составляющих единую Эгейскую культуру, почти до конца позднебронзовой эпохи главную роль играли племена, с миграцией которых из Северной Мессопотамии связывается установление в Эгейском бассейне сначала неолита, а затем и бронзовой эпохи. Именно с этой точки зрения, как Эгейскую культуру данной эпохи, так и основной этнический элемент Эгеиды можно считать неиндоевропейскими.

К концу III тысячелетия д. н. э., когда движение народов с востока на запад несколько улеглось, все более заметным стало другое переселение народов — с севера на юг, к Анатолии. В результате, в отдельных районах восточного Средиземноморья, в некоторых филиальных культурах эгейской общности явно замечается активизация «неэгейских» (может быть индоевропейских и др.) племен. Именно с этого времени на арене появляются индоевропейские — хетто-лувийские племена, которые постепенно занимают ведущее положение среди других племен Малой Азии. Приблизительно в это же время мощная волна, вторгшихся в Малую Азию арийцев, смешанных с хурритами и другими неиндоевропейскими и индоевропейскими племенами, привела в движение многие народы восточного Средиземноморья. Эта волна достигла Троады, Греции и Египта. Одновременно с севера, с территории нынешней Румынии, в Эгейский бассейн проникали, может быть, другие индоевропейские племена. Однако почти до 1400 года д. н. э. могущество Крита удерживало в Эгейском бассейне доминирующее положение эгейских племен. К этому времени процесс хеттизации и лувизации населения многих районов Малой Азии, вплоть до побережных районов, шел довольно интенсивно. Из хеттских документов нам известно, что уже со времен хеттского правителя Лабарны, побережные районы западной и юго-западной Анатолии считались доминионами хеттов. Но к 1400—1300 г. из Эллады и прилегающих к ней островов, в результате усиления греческих племен, многие эгейские и смешанные с ними племена начинают переселяться в районы западной, северо и юго-западной Анатолии. Приблизительно в это же время возрастает экспансия хурритов в южной части Малой Азии. К середине XIII века д. н. э. в побережных районах Анатолии хетто-лувийские племена теряют ведущее политическое положение. Сконцентрированные здесь эгейские и [16] родственные, с ними (?) хурритские племена создают мощные союзы. Именно с этого времени в хеттских документах появляются списки враждебно настроенных к империи народов побережных областей Анатолии. После войны с Тудхалиасом IV и после похода ахейцев против Трои — эти объединения распались в западной Анатолии. После падения ахейского могущества, вызвавшего на о. Крите новый подъем эгейского элемента, союз эгейских и хурритских племен, известный по египетским документам под названием «Морских народов», начинает теснить Хеттскую империю с юга.¹⁷⁾ Именно жертвой нашествия этих племен и стала империя к началу XII в. д. н. э. Разбить союз «Морских народов» удалось только Египту после огромных усилий.

Разобраться в пестрой картине переселения народов на грани II—I тысячелетий очень сложно. Очевидно, в некоторых районах Анатолии оставшиеся хетто-лувийские племена завершили процесс хеттизации и лувизации местного населения, начатый еще в первой половине II тысячелетия. В отдельных областях эгейские племена удерживались еще долго, может быть, даже до начала нашей эры.

Трудно говорить о существовании в этой эпохе чисто индоевропейских или неиндоевропейских языков в Эгейском бассейне. В результате долгих и интенсивных контактов, постоянных взаимных завоеваний, эти языки беспрерывно изменялись. В эгейско-анатолийских языках XIII—XII вв. д. н. э. существовал такой же значительный индоевропейский слой, как и в индоевропейских диалектах этих районов — эгейско-анатолийокий. В зависимости от того, как долго и с какой интенсивностью воздействовал тот или иной язык (или языки) на другой (или другие), в течение времени один из них мог вообще исчезнуть, оставив лишь след своего существования в «языке-победителе». С конца II тысячелетия: часть этих смешанных эгейских племен под натиском народов, вторгшихся с севера (?), начинает переселяться на запад (в Италию) и на северо-восток (Кавказ). Проследить эти пути переселения чрезвычайно важно для исследования Эгейской культуры, так как, опираясь на достоверные факты более позднего периода, наука сможет сделать более определенные выводы о культуре и языках племен Эгейского бассейна и бронзовой эпохи.

К работе приложен дословный перевод «Каталога кораблей».

Основные выводы: 1). «Каталог кораблей» является оригинальной частью «Илиады». Он органично связан со всей поэмой 2) «Каталог кораблей» отражает реальную картину историко-политической обстановки, существовавшей во второй половине [17] XIII в. д. н. э. в Эгейском бассейне. 3) В троянской войне столкнулось два крупных объединения — союзы ахейских и эгейско-(хурритских?) племен.

Основное содержание и главные положения диссертации изложены в следующих работах автора:

1. К некоторым вопросам пеласгской проблемы, Сборник научных трудов студентов ТГУ, т. 9, 1963, стр. 57-73.

2. Рецензия на книгу — М. Riemschneider — Von Olympia bis Ninive im Zeitalter Homers, Leipzig, 1963. „Научно-библиографический сборник", т. 2-3, Тбилиси, 196&,^*) стр. 102-105.

3. «Илиада» и «Каталог кораблей», Труды Тбил. гос. университета, серия филологических наук, т. 121.

4. Эгейская культура бронзовой эпохи, Мимомхилвели, т. 4-5.

5. К соотношении «Каталога кораблей» и «Илиады», XI научная конференция аспирантов ТГУ, 1965 (тезисы).

6. «Каталог кораблей» и некоторые вопросы истории микенской эпохи, X научная сессия филологического факультета ТГУ, 1964 (тезисы).

7. К вопросу «Каталога кораблей» «Илиады», III всесоюзная конференция по вопросам классической филологии, секция истории античной литературы и культуры, Киев, 1966 (тезисы).

¹⁾ А. Ф. Лосев, Гомер. М., 1960, стр. 22.

²⁾ Как предполагал Якоби.

³⁾ По подсчету ученых в «Илиаде» названо 943 собственных имен.

⁴⁾ Например, 'Ιδομενεύς δονρικλυτός (Ил. II 645 и V 45; XIII 210, 467, 476).

⁵⁾ Например, 'Οϊκης ταχυς Αίας (Ил. II 527 и XIII 66; XIV 442; XVII 256; XXIII 473, 488, 754).

⁶⁾ Напр., Μηριόνης τ' ατάλαντος Ένυαλίω ανδρειφόντη (Ил. II 651 и VII 166; VIII 264; XVII 259).

⁷⁾ Напр., "Ασιος Ύρτακίδης, ον 'Αρίαβηθεν φέρον ιπποι|αιθωνες μεγάλοι, ποτάμου απο Σελλήεντος... (Ил. II 838-39 и XII 96-97).

⁸⁾ Напр., Ил. II 564 ...Σθένελος, Καπανηος αγαχλείτου φίλος υιός и V 241 ...Σθένελος, Καπανήϊος αγλαος υιός.

⁹⁾ W. Schadewaldt — Von Homers Welt und Werk, Stuttgart, 1959,^III стр. 73.

¹⁰⁾ Дискуссию по этому вопросу см. в JHS LXXXIV, 1964, стр. 1-20.

¹¹⁾ Ср. V. R. d’A. Desborough — The Last Mycenaeans and their Successors, Oxford, 1984.

¹²⁾ Напр., nerito (PY Cn 131 4) можно сопоставить с Νήρηον (Ил. II 682), korokuraïjo (PY An 656.7) с Κροκύλεια (Ил. II 633) и т. д. Ср. V. Georgiev — L'importance des toponymes myceniens pour les problems de l'histoire de la langue grecque et l'etimogenese des Grecs, LB IX, 1, 1964.

¹³⁾ Напр. ai-wa можно сопоставить с Αιας, a-pia-ro с Αμφίαλος и т. д. Ср. О. Landau — Mykenisch-griechische Personennamen, Göteborg, 1958.

¹⁴⁾ Проблему Аххиявы нельзя считать пока окончательно решенной, ср. В. Г. Борухович — Ахейцы в Малой Азии, ВДИ 3, 1964, стр. 91-106.

⁺⁾ Не уверен в написании. HF.

¹⁵⁾ Что касается фрако-фригийских племен, они, очевидно, проникли в Анатолию только после троянской войны.

¹⁶⁾ Эта теория, ставшая сейчас популярной, играет такую же значительную роль, как в свое время играла теория об иллирийском характере Эгейской культуры. Однако, если подойти к ней объективно, можно заметить, что во многих случаях хетто-лувийская гипотеза имеет довольно шаткую основу и ее универсализация вряд ли может решить проблему Эгейской культуры. Насколько условным может быть сопоставление данных т. н. эгейских языков с хетто-лувийскими, ясно показали новые надписи из Пирги на финикийском и этрусском языках (ср. интерпретацию В. Георгиева — Linguistique Balkanique IX, I, 1964 г., стр. 71... — и А. Харсекина — ВДИ 3, 1965, стр. 108...).

¹⁷⁾ Ср. Н. Otten — Neue Quellen zum Ausklang des Hethitischen Reiches, MDOG 94, 1963, стр. 1-23.

^*) Последняя цифра не пропечаталась. HF.