Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Греческий мир

В VIII в. новые формы общественной жизни, рост имущественного и социального неравенства, развитие ремесла и торговли, усиливающееся значение отдельных семейств в роде — все это вызывало ряд новых социальных конфликтов, сопровождавшихся острыми взрывами классовой борьбы.

Наступил VII в. — век перелома, открывший новые пути развития Афинского государства, век тяжелой и упорной борьбы, сопровождавшейся многими человеческими жертвами, век неслыханного до той поры унижения и угнетения трудового народа. Власть родовой знати выродилась в олигархию немногих знатных родов, богатство которых заключалось в земельных владениях, обрабатываемых подвластным, экономически все более зависимым и порабощенным крестьянством. Ежегодно, сразу после сбора урожая, афинские земледельцы должны были с процентами отдавать алчным и безжалостным кредиторам занятые у них зимой семена или другие сельскохозяйственные продукты. Несостоятельные должники уводились в рабство, часто всей семьей, так как основной формой закабаления был самозаклад должника.

Афинские евпатриды ежегодно собирали богатый урожай с полей, виноградников и садов. Излишки продуктов они продавали за пределы страны, обрекая тем самым крестьян на голод, нищету и новые долги.

Письменного права не существовало. Не было законов, которые могли бы защитить крестьян от произвола знати. Государство управлялось по традиции, на основе неписаных родовых законов, вершителями которых были те же евпатриды. Продажа детей в рабство за долги, бегство в город на поиски работы, ежегодный «увод» в рабство семей бедняков — так начинался, закат родовых порядков и выработка новых форм жизни. (39/40)

Одновременно с разорением и порабощением народа усиливались и обогащались отдельные знатные роды, которые уже в VIII в. сосредоточили в своих руках верховную власть, занимая должности архонтов и навкраров. Менее знатные и обедневшие роды отстранялись от управления. Центром политической и религиозной власти евпатридов по-прежнему оставался Акрополь.

В этот период Афины входили в морскую амфиктионию с центром в святилище Посейдона на о. Калаврии (вблизи северного побережья Пелопоннеса). Членами этой амфиктионии было семь городов: Гермиона (Арголида), Эпидавр, о. Эгина, Афины, Прасии (на северо-восточном побережье Лаконии), Навплия (порт Аргоса) и беотийский Орхомен (Страбон, География, VIII, 374). Характерно, что в эту амфиктионию не входили самые могущественные города, связанные с мореплаванием, такие, как Коринф и Мегара на Истме, Эретрия и Халкида на о. Евбее.

Что объединяло членов амфиктионии? Источники об этом молчат. Страбон лишь добавляет, что за навплийцев жертвы приносили аргосцы, а за прасийцев — лакедомоняне. Вероятнее всего, этот союз отражал древние традиционные связи городов Аттики и Пелопоннеса, существовавшие еще в ПЭ III период. (Как раз в то время Орхомен был крупным центром древней культуры, связанным с морем через свою гавань в Ларимне.)

Масштаб торговли евпатридов сельскохозяйственными продуктами был ограничен. Археологические находки свидетельствуют, что вино и оливковое масло, т.е. продукты, которые и позже составляли основной экспорт афинского полиоа, шли в Элевсин, Мениди, Фивы и на Эгину. Богатые евпатриды вывозили также зерно — ячмень и пшеницу, сушеные и вяленые фиги.

Создание навкрарий в VIII в., в период неограниченной власти родовой знати, показывает, что безопасность торговли обеспечивалась военными кораблями, и поэтому усилению береговой охраны побережья Аттики придавалось большое значение.

Борьба за о. Саламин с Мегарой и борьба с Элевсином позволяют предполагать военную экспансию евпатридов, стремившихся объединить всю Аттику под своей властью.

Однако, несмотря на централизованную военную и политическую организацию, устои власти евпатридов начинают колебаться. О. Саламин был потерян для Афин, и тираны Мегар ждали первой возможности для захвата северо-западных земель Аттики. Народ ненавидел евпатридов. Сила военного сопротивления Афин внешним врагам должна была неизбежно все время ослабевать.

Социальное расслоение общества захватило и родовую знать. Обедневшая знать, терявшая вместе с землями и политическую власть, вступила в борьбу с правящей евпатридской верхушкой. Около 640 г. до н.э. в Афинах вспыхнуло восстание в среде евпатридов, (40/41) известное, в истории как «заговор» или «смута» Килона. При поддержке мегарского тирана Феагена Килон захватывает Акрополь. Древние авторы сообщают, что Пифия обещала ему успех в день наибольшего праздника Зевса. Килон решил, что праздник, не названный Пифией, это праздник в честь Зевса Олимпийского. Обстоятельства, несомненно, благоприятствовали выполнению задуманного плана. В эти дни Килон отмечал годовщину своей победы на Олимпийских играх. В качестве победителя в Олимпии он имел право беспрепятственного входа на Акрополь в сопровождении большой свиты своих сверстников и почитателей, соучастников заговора. Поэтому захват Акрополя совершился довольно легко.

Однадо народ не поддержал Килона. После длительной осады приверженцы Килона должны были сдаться. Килону и его брату удалось бежать. «Остальные же находились в таком тяжелом положении, что некоторые были при смерти от голода; ввиду этого они сели в качестве молящих к алтарю на Акрополе. Тогда те афиняне, которым поручено было их стеречь, видя, что они умирают в храме, предложили им выйти и обещали не делать им ничего худого, но на самом деле увели их и убили. С некоторыми же расправились, несмотря на то, что они по дороге сели в качестве молящих к алтарям „Почтенных богинь”». Это навлекло нечестие на город, и виновниками в умерщвлении были признаны Алкмеониды — один из самых могущественных и богатых евпатридских родов. «С этого времени, — заканчивает свой рассказ Фукидид, — их и весь их род стали называть нечестивцами, запятнанными преступлением перед богами» (Фукидид, I, 126).

Может быть, именно об этом нечестии, запятнавшем город, свидетельствуют археологические открытия на северном склоне Ареопага. Начиная со среднеэлладского периода этот район Ареопага, служивший некрополем, был тесно связан с культом мертвых. Не случайно Ареопаг стал местам заседаний Центрального совета знати, ибо здесь, у древних погребений предков, решения ареопагитов получали значение непререкаемой религиозной санкции.

На северо-восточном склоне Ареопага и находилось святилище тех «Почтенных богинь» (Семнай), о которых упоминал Фукидид. Павсаний замечает, что святилище этих богинь было расположено вблизи места заседаний Ареопага. «Афиняне, — пишет он, — называют их „Почтенными”, а Гесиод — Эринниями. Впервые Эсхил изобразил их всех с волосами на голове в виде змей, но эти статуи не представляют ничего страшного, так же как и другие статуи, которые поставлены здесь в честь подземных богов… Здесь приносят жертву те, которым удалось оправдаться от обвинения на Ареопаге» (Павсаний, I, 28, 6).

Диоген Лаерций, ссылаясь на одного из древних историков, считает, что святилище было основано Эпименидом Критским, приглашенным для очищения города от скверны (Диоген Лаерций, I, 10, 6). (41/42) В действительности же этот алтарь существовал значительно раньше. Эсхил относил его ко времени первого судебного процесса в Ареопаге (суда над Орестом, сыном Агамемнона, убившем свою мать), т.е. к древнейшему периоду афинской истории. В ограде святилища почиталась гробница Эдипа.

Наличие святилища именно в этом месте холма подтверждается и тем, что после нечестиво пролитой крови сторонников Килона и позже на этом алтаре афиняне приносили богиням искупительные жертвы, в которых, однако, не имели права участвовать потомки евпатридов. Лишь позднее Эсхил отожествил этих богинь с Эринниями и Фуриями. Первоначально эти «Почтенные богини», тесно связанные с культом мертвых на Ареопаге, были особыми, отличными от Эринний, хтоническими божествами.

При раскопках в 1932 г. в районе предполагаемого святилища была найдена постройка геометрического периода и вблизи нее клад посвятительных предметов, датируемых первой половиной и серединой VII в. Среди глиняной посуды, терракотовых щитов, фигурок и двух геометрических черепков с графитти (не позднее 640 г.) были найдены четыре глиняные таблички, представляющие образцы наиболее древней· живописи из Афин. Одна из них хорошо сохранилась (высота — 0,248 м, ширина вверху — 0,133 м, внизу — 0,125 м, толщина — 0,011 м). Вместо трех традиционных цветов (черного, белого и красного) табличка раскрашена белой, красной, зеленой и желтой красками. Обе стороны таблички выкрашены в белый цвет. На лицевой стороне по всей поверхности нанесен, кроме того, тонкий слой красной краски. В центре изображена женская фигура с поднятыми от плеча вверх руками; ладони обеих рук изображены с растопыренными пальцами. Показаны и украшения костюма, перехваченного в талии: верхняя наружная часть ее одежды — красного цвета, а внутренняя (слева) — желтого. То же распределение цветов сохранено и в одежде ниже талии. Украшения на груди показаны горизонтальными полосами из трех голубовато-зеленых линий, а на юбке — кругами того же цвета и тремя рядами точек (по восемь в каждом ряду). На желтом фоне — диагональные ряды четырех красных розеток, выполненных точками (сверху), спиральными изгибами и розетками красного цвета (внизу). Голова и шея фигуры вылеплены из глины. Волосы, окрашенные в красный цвет, длинными локонами спускаются на шею, а кудрявые фестоны на лбу перехвачены диадемой голубовато-зеленого цвета, украшенной точками. Глаза, брови и руки — красного цвета; радужная оболочка глаз — голубовато-зеленая, зрачки красные. По краям таблички, обрамляя женскую фигуру, извиваются две змеи, по одной с каждой стороны. Хорошо сохранившаяся змея (слева от фигуры) обрамлена красными полосами, и, в качестве заполнительного орнамента, в изгибах змеи размещены красные бутоны цветка с примесью зеленоватой краски. Сама змея — красного цвета с голубовато-зелеными (42/43) крапинками на чешуе. Плохо сохранившаяся вторая змея (справа) — голубовато-зеленого цвета с красными крапинками и заполнительным орнаментом из точечных розеток также голубовато-зеленой окраски.

Полихромная роспись издавна была известна на о. Кипре. Затем она нашла широкое применение на Крите. Особенностью критских ваз ориентализирующего стиля является употребление различных оттенков черного цвета, а также красной и желтой красок. Та же самая техника росписи характерна и для греческих керамических табличек, в Афинах — до времени развития чернофигурной керамики. По стилю описанная выше табличка датируется временем несколько ранее середины VII в.

Глиняная табличка из Афин с изображением богини или жрицы

Поднятые вверх руки женщины обычно трактуются как жест адорации; поэтому остается неизвестным, изобразил ли живописец богиню или жрицу богини. Красная окраска фигуры указывает на ее связь с подземным царством, а наличие змей связано и с культом предков и с культом мертвых. Хтоническим богиням обычно приносили в жертву медвяные лепешки, молоко и мелкий рогатый скот.

Вблизи упомянутого клада раскрыты фундаменты постройки геометрического периода; на ее древность указывает форма здания — в виде асимметричного эллипса.¹⁾ Фундамент здания сложен из камней различной величины, как правило небольших. Частично сохранился пол из утрамбованной земли и красного песка, покрывающего местами поверхность пола. Близко к центру помещения обнаружены следы очага. Отчасти сохранились и (43/44) каменные сиденья. Назначение дома остается неясным, — был ли он культовым помещением или жильем, как на это, может быть, указывает, наличие очага внутри помещения.

Вероятно, древнюю постройку на Ареопаге, аналогичную этой, специально отметил Витрувий. «В Афинах на Ареопаге, — пишет он, — примером древности служит до сего времени дом с глинобитной кровлей» (Витрувий, II, 1, 5). Д. Бёрр справедливо предполагает, что если на Ареопаге постройка с глинобитной крышей дожила до римских времен, то значит еще и в классический период Ареопаг не был густо заселен.

Святилище «Почтенных богинь» было расположено у глубокой расселины в скале, в которой, по преданию, и скрылись Эриннии, недовольные решением Ареопага в пользу Ореста. Вероятно, священный участок богинь занимал весь северный склон Ареопага. В ограде святилища должны были находиться алтари богов и героев, связанных с родовыми или племенными культами.

Вполне вероятно, что наличие клада культовых вещей вне стен святилища, но недалеко от него, внизу под выступающей к северу скалой, скорее всего было связано с очищением города после смуты Килона. Приглашенный с Крита для очищения города Эпаменид прежде всего должен был произвести очищение этого святилища, оскверненного кровью жертв. Все посвящения, находившиеся в течение многих десятков лет в храме, были вынесены из него и сброшены вниз со скалы.²⁾ Затем, во время очищения города, вблизи алтаря «Почтенных богинь» был построен «Килоний» в знак искупления нечестиво пролитой крови его друзей. Дата смуты Килона, топография местности, датировка посвятительного клада совпадают по месту и по времени (640—630 гг.). Поэтому едва ли можно сомневаться в том, что раскопки 1932—1939 гг. на Ареопаге вскрыли вещественные свидетельства об одном из ранних событий истории Афинского полиса.³⁾

VII в. в истории многих греческих городов, в том числе и в истории Афин, единогласно признается временем становления греческого искусства, временем выработки его основных форм. Процесс постепенного отхода от традиций и форм геометрического искусства, характерного для периода власти евпатридов, четко прослеживается в эволюции художественной керамики. Уже в конце VIII — начале VII вв. наблюдается постепенный упадок геометрического стиля и рождение нового, протоаттического стиля, общего для всей Аттики, но с ярко выраженными локальными особенностями в отдельных ее районах. Для протоаттического стиля характерны отказ от резкого членения (44/45) отдельных частей сосуда, от геометрического шаблона в рисунке и первые опыты создания более реалистического рисунка, несмотря на его примитивность. При этом самый рисунок, как правило, смысловой, а не чисто декоративный. Именно он представляет для художника центральный интерес. В этот период появляются впервые в истории аттической художественной керамики мифологические сцены, иллюстрирующие гомеровский эпос.

План дома геометрического периода

Новый этап в развитии керамики связан с сильным влиянием восточного искусства. В период греческой колонизации, развития торговли и ремесла, оживления международных связей и выработки новых форм полисной жизни в литературе ярко выступает интерес к судьбе отдельного человека как протест против подавляющих личность родовых уз. Для расписной аттической керамики становится характерным освобождение от старых формул геометрического искусства; ощущение богатого красочного мира охватывает художника. Этот заново открывающийся мир требует новых способов его передачи. Богатство отделки ваз усилено применением белой и пурпурной красок; художник подчеркивает контурные детали процарапыванием, насечкой отдельных линий. Однако роспись на пестрых вазах VII в. не похожа на разноцветные, чисто декоративные узоры коврового стиля. Расписывая вазу, художники стремились реалистическими приемами передать жизнь. Так, например, при изображении головы льва художник рисует его страшную раскрытую пасть, круглые глаза, сморщенный нос и плотно прижатые назад уши; лапа льва приподнята для прыжка или для удара, причем, подражая природе, художник окрашивает лапу в другие цвета, чем остальную часть тела. В этом еще наивном контурном рисунке художник пытается передать ярость нападающего (45/46) животного. В отдельных случаях мастера передают изображение водяными красками, напоминающими стиль фрески, который, однако, при развитии чернофигурной керамики был вскоре совершенно оставлен.

Афинский гончар этого времени, хорошо знакомый с художественными стилями других городов, — материковых, островных, малоазийских, — не встал на путь прямого подражания. Воздерживаясь от простого копирования понравившихся ему образцов, он упорно продолжал искать свое, новое, пробуя силы в различных способах изображения действительности. Жизнь, ее формы всегда оставались для него творческим образцом. В период развития керамики «коврового стиля» афинские мастера не достигли того совершенства, которое отмечало коринфскую и родосскую керамику. Но уже в это время еще чисто локальной фазы развития аттической керамики, занимавшей очень скромное место по сравнению с другими центрами художественной керамики, они создавали новые приемы показа окружавшей их жизни. Традиции давнего мастерства, геометрическая строгость дипилонских ваз сказывались в стремлении к норме, в сдержанности композиции, в отказе от излишеств в орнаменте и в тяготении к смысловому рисунку, более жизненному и реалистическому, чем в других художественных центрах того же времени. К концу века совершается естественный переход к чернофигурному стилю. Изображения как мифологических, так и бытовых сцен характерны для чернофигурной росписи ваз. Стремление к живому показу наблюдалось уже в первых опытах художников VII в.

Архонтство Солона (594 г.). Ожесточенная борьба народа с родовой знатью привела к глубоким социально-политическим преобразованиям афинского общества, начало которых датируется архонтством древнего мудреца, поэта и законодателя Солона.

В период деятельности Солона на равнине к востоку от Рыночного холма, у выхода из долины, отделяющей Пникс от Ареопага, рождается афинская агора, агора Керамика. Вплоть до VII в. этот район оставался местом погребений. Постепенно с ростом городских построек к северу от Ареопага район погребений на агоре все более сокращается. В VII в. в южной части агоры возникают жилые дома и мастерские, расположенные еще по соседству с районом некрополя. Первые общественные постройки на агоре датируются самым началом VI в., т.е. временем деятельности Солона. Аристотель, рассказывая о Солоне, обращает внимание на то, что Солон изменил местопребывание архонтов. «Девять архонтов находились не все в одном месте, но басилевс заседал в так называемом Буколии вблизи Пританея…, архонт — в Пританее, полемарх — в Эпиликии… Фесмофеты заседали в Феомофетии, но при Солоне все архонты собирались в Фесмофетии» (Аристотель, Афинская полития, 3, 5). У одного из позднеантичных составителей словарей мы находим справку о девяти архонтах: «Фесмофетов — шесть, архонт, басилевс, полемарх. До законов Солона (46/47) им было нельзя судить вместе… у них была власть разбирать споры самостоятельно» (J. Bekker, Anecdota graeca, vol. I, p. 449, 19 сл.).

Поскольку коллегия архонтов возникала постепенно, каждый из архонтов сначала управлял своими делами независимо от других. Эпиликий, Буколий и Пританей возникли не позже VIII в. Новый Пританей после падения царской власти возник на северном склоне Акрополя, восточнее пещеры Аглавры, и в нем по-прежнему на очаге горел огонь города и готовилась пища для должностных лиц и гостей. Рассказывали, что когда два брата-героя Кастор и Полидевк питались в Пританее, то угощение состояло из сыра, ячменной лепешки, спелых маслин и лука-порея. По указанию Солона, режим питания стал еще более скромным: в обычные дни — ячменная лепешка, в праздничные — пшеничная. Еще до времени Дракона здесь была резиденция архонта. Эпиликий и Буколий находились где-то вблизи Пританея, ниже его, на северном склоне Акрополя. Ранее Эпиликий назывался Полемархием, но после того, как полемарх Эпилик заново перестроил здание, оно стало называться его именем.

Недалеко от этих зданий находилась и старая агора, где, вероятно, и был тот камень глашатая, с которого Солон впервые говорил с народом, призывая его к борьбе за Саламин.

Плутарх рассказывает, как Солон, вопреки строгому запрету евпатридов, снова заговорил с народом о Саламине. Притворившись умалишенным, он выбежал из дома на агору и остановился у камня глашатая, ожидая, когда соберется сюда народ.

Фесмофетий также находился на северо-западном склоне Акрополя, вблизи Пританея, Буколия и Басилия, где заседали басилевсы четырех аттических фил, рядом со святилищем «Аполлона на скалах», тесная связь которого с фесмофетами подтверждается эпиграфическими свидетельствами.

Коллегиальность деятельности архонтов, установленная Солоном, объединила все функции отдельных магистратов и ограничила одновременно функции каждого из них. Значение коллегии архонтов как единого правящего выборного органа тем самым усилилось.

Председатель коллегии, архонт-эпоним, обязанности которого выполнял Солон, сосредоточил в своих руках большие полномочия. Аристотель указывал, что должность архонта была установлена последней (47/48) из высших должностей, позже должностей басилевса и полемарха, «Архонт, — писал Аристотель, — не распоряжается никакими из дел, унаследованных от отцов, как басилевс и полемарх, а все только вновь заведенными» (Афинская полития, III, 3). Солон стал архонтом с чрезвычайными полномочиями переустройства государства.

Отмечая демократический характер реформ Солона, Аристотель выделял три его нововведения, как наиболее демократические: «первое и самое важное — отмена личной кабалы в обеспечение ссуд; далее — предоставление всякому желающему возможности выступать истцом за потерпевших обиду; третье, отчего, как утверждают, приобрела особенную силу народная масса, — аппеляция к народному суду. И действительно, раз народ владычествует в голосовании, он становится властелином государства» (там же, IX, 1).

Говоря о разделении Солоном афинских граждан на основе имущественного ценза по четырем разрядам, Плутарх уделил большое внимание самому низшему разряду — фетам. Им, пишет Плутарх, «он не дал занимать никакой должности, но их политические права выражались лишь в том, что они принимали участие в народном собрании и в суде. Это право с самого начала представлялось ничтожным, но впоследствии оказалось чрезвычайно важным, потому что большинство спорных дел поступало на рассмотрение судей. Дело в том, что одинаково и по всем делам, по которым он определил судить высшим должностным лицам, он предоставил желающим право подавать аппеляцию в суд» (Плутарх, Солон, 18).

Создание Гелиеи (народного суда), имевшей право обжалования высших судебных инстанций (фесмофетов и Ареопага), восстановление Народного собрания, создание нового Совета 400, теснее связанного с Гелиеей и Народным собранием, чем с Ареопагом, было решительным поворотом к созданию демократического полиса.

Впервые при Солоне возникают новые общественные постройки на агоре Керамика, в ремесленном и торговом центре Афин. Это было важное и смелое нововведение, отвечавшее интересам народа, освобожденного от долговой кабалы и порабощения. На западном склоне Рыночного холма было построено из известняка продолговатое прямоугольное здание (6,70*15 м) из двух неравных по величине комнат, сообщающихся только с двором (А). Позже на южной стороне той же строительной площадки возникла еще одна постройка с выходом во двор, сложенная также из известняка Акрополя, но более тщательно; фасадная стена ее, кроме того, была оштукатурена (Б). Между этими двумя постройками, ближе ко второй, сохранились следы еще одного здания (В), план которого, однако, не может быть восстановлен из-âa полного разрушения фундамента более поздними постройками.

Предположительно первое здание, построенное на месте позднейшего (эллинистического) Булевтерия, отожествляется с помещением для членов солоновского Совета 400, а второе, возведенное несколькими (48/49) годами позже, с новым Фесмофетием. Возможно, что именно здесь под председательством Солона архонты совместно с Советом производили пересмотр старых законов.⁴⁾

Не исключено также, что одно из этих зданий могло быть и третьим органом Афинского государства — Гелиеей. Как бы то ни было, три постройки, возникшие при Солоне на западном склоне Рыночного холма, являются первыми общественными постройками, предназначенными для деятельности должностных лиц. Появление первых построек общественного назначения на агоре Керамика — явное нарушение древних традиций власти царей и евпатридов. Именно реформы Солона и его строительная деятельность на агоре положили начало развитию новой агоры— будущего политического центра и города и государства.

Возникновение агоры в VI в. Постройки времени Солона и Писистрата
А — Совет 400 (?); Б — новый Фесмофегни; В — фундаменты разрушенного здания;
Г — здание типа дворцовой постройки времени Писистрата

Тирания в Афинах (550—510 гг.). В середине VI в. в период правления Писистрата к югу от второй постройки солоновского времени (Б) возникло здание, значительно превосходящее по размеру прежние.⁵⁾ Северный и южный фасады этого здания, выходящего во внутренний (49/50) двор, были окаймлены крытыми портиками с деревянными колоннами, укрепленными на пороговых базах. В его северной стене открывался широкий проход на площадку перед зданием А. С востока, со стороны агоры, на эту же площадку был второй вход по специально построенной для этого лестнице с каменными ступенями. Здание солоновского времени (А) было частично перестроено. Западная подпорная стена, шедшая раньше параллельно восточной, была разрушена; площадка между зданиями была расширена вплоть до скалистого подъема Рыночного холма, в котором был вырублен наклонный полукруг, служивший, может быть, амфитеатром. Уровень самой площадки был поднят насыпной землей. По найденной здесь керамике эти строительные работы датируются третьей четвертью VI в. Площадка, связывающая комплекс А с комплексом Г (ок. 30 м с каждой стороны), была изолирована от улицы подпорной стеной.

Одновременно с этой постройкой шло строительство вдоль того же склона Рыночного холма в северном направлении от Г. В 20 м от Г обнаружены фундаменты, образующие полукруг 8,50 м в диаметре. Следовательно, эта постройка имела форму абсиды и вход в нее был с агоры. Еще далее к северу сохранились следы небольшого прямоугольного святилища (ок. 1,78 м * 2 м), а в 20 м к востоку от него — остатки архаического алтаря, датируемого также третьей четвертью VI в.

Таким образом, уже в VI в. на агоре вдоль восточного склона Рыночного холма велось строительство общественных и культовых зданий, предопределяя план построек V в.

Внимание Писистрата к агоре Керамика не случайно. Именно здесь, на рынке города, Писистрат, по свидетельству Геродота, впервые (в 561 г.) обратился к народу за помощью, провозгласив себя вождем Диакрии, т.е. горной части страны, наиболее обездоленной и самой демократической. Здесь народ выделил ему отряд из граждан, которые «провожали его, идя позади с деревянными дубинами. Эти люди, подняв восстание с Писистратом во главе, заняли Акрополь» (Геродот, I, 59).

Став тираном Афин, Писистрат, опираясь на крестьян и на ремесленников города в борьбе против аристократической группировки знати, против Педиеев (жителей афинской равнины), должен был продолжить дело, начатое Солоном, конституцию которого, как утверждают источники, он не упразднил.

Постройка большого здания на Рыночном холме резко отличалась от одновременных построек в других городах материковой Греции. Расположение комнат, значительно большей ширины, чем глубины, вокруг двора, украшенного с двух сторон крытыми портиками, было характерно для ионийских городов Малой Азии, сохранявших при постройке дворцов многие традиции эгейской архитектуры. Таким образом, среди скромных построек старых Афин это здание напоминало дворцовую постройку; к тому же оно впервые в истории Афин было отделано мрамором, доставленным в Афины с островных центров Эгейского моря. Вероятно, (50/51) здесь по-прежнему заседал Совет 400, принимались послы других городов и, может быть, возник предшественник нового Пританея — второй очаг города, где получали питание члены Совета.

Однако Совет 400 должен был, укрепившись на агоре, получить и религиозную санкцию, чтобы пользоваться авторитетом в глазах народа. Поэтому по соседству с этим прекраснейшим зданием города возникает храм Аполлона Отчего, а далее, к востоку от него, святилище Зевса Агорая.

Культ Зевса Агорая был тесно связан с новыми политическими функциями агоры и ее новыми социальными институтами. Позже, в Афинах V в., на любом собрании народа, где бы оно ни происходило, на агоре, на Пниксе или в театре, прежде всего совершалось общенародное жертвоприношение Зевсу Агораю.

Знаменательно также возникновение и храма Аполлона Отчего. Аполлон Отчий до этого времени был хранителем родовой собственности вместе с Зевсом Оградным. При проверке кандидатов в архонты еще и в IV в., по древней традиции, их продолжали спрашивать — «есть ли у него Аполлон Отчий (Патро́ос) и Зевс Оградный и где находятся эти святыни и есть ли у него родовые гробницы и где они находятся» (Афинская политая, 55, 3).

Ставя агору под покровительство Аполлона Отчего и Зевса Агорая, Писистрат фактически превращает культы евпатридских родов во всенародные. Аполлон Отчий является прародителем ионян, а также хранителем культов и собственности всей афинской гражданской общины, так же как Зевс агоры должен оттеснить на задний план Зевса, ограждающего владения евпатридов.

По-видимому, ко времени Писистрата относится также здание в южной части агоры; это — обширный двор, обнесенный стеной. Возможно, что эта огражденная площадка была предназначена для собраний Гелиеи, народного суда, возникшего при Солоне.

На агоре были проведены при Писистрате и его сыновьях большие дренажные каналы, впадающие в центральный отводной канал, шедший к северу вдоль западной стороны агоры (525—510 гг.). В юго-западной части агоры был построен бассейн, служивший выходом писистратовского водопровода, знаменитый Эннеакрунос (девятиструйный источник). Вход в него открывался с севера вестибюлем, расположенным в центре. По обеим сторонам вестибюля находились мраморные бассейны, огороженные невысоким барьером из мраморных плит. В бассейны вливалась вода через девять мраморных кранов, оформленных в виде львиных голов.⁶⁾

Терракотовые трубки писистратовского водопровода по технике изготовления и форме совпадают с водопроводными трубками на о. Самосе, (51/52) где во время тирании Поликрата мегарский ученый и крупный инженер того времени Евпалин руководил водопроводными работами, причем для этого был пробит в горах туннель длиною в 1 км. Полное соответствие афинских водопроводных трубок с самосскими позволяет предполагать, что при Писистрате Евпалин был приглашен в Афины для создания там первого в Аттике водопровода.

При Писистрате и Совет 400 и Гелиея были фактически лишены широких полномочий, поскольку архонтом Афин бессменно оставался Писистрат, а после его смерти его сыновья, и старший Гиппий и младший Гиппарх, также были архонтами, причем Гиппий занимал должность первого архонта, председателя коллегии. Объединение коллегии архонтов, проведенное Солоном, было использовано Писистратом для сосредоточения высшей власти в своих руках. В качестве архонта Писистрат получил право созыва и Совета 400, и Гелиеи, и Народного собрания, право законодательства и создания новых коллегий, каковой была, например, Коллегия разъездных судей (ср. Аристотель, Афинская политая, 16, 5).

Народные собрания после захвата Писистратом Акрополя созывались по-прежнему на старой агоре у входа на Акрополь, а на агоре Керамика была устроена орхестра, где впервые при Писистрате собирался народ на новые зрелища — театральные представления, связанные с культом Диониса, бога сельчан и виноделов, которого Писистрат ввел в афинский государственный пантеон.

Центром политической жизни оставался Акрополь, укрепленная мощная цитадель которого по-прежнему господствовала над городом. Акрополь стал резиденцией тиранов — Писистрата и его сыновей.

Солон сделал важные шаги в направлении сохранения Акрополя только как религиозного центра страны. О новых постройках здесь в период власти Солона нам ничего неизвестно. В районе дворца, в северной части Акрополя уже в VII в. существовал храм Афины.⁷⁾ Этот амфипростильный храм имел два входа, восточный — в целлу Афины, западный — в две смежные, не сообщающиеся между собой целлы, в святилище Посейдона и Эрехтея. В восточной целле стояла старинная статуя Афины, вырезанная из оливкового дерева, которая, согласно преданию, упала с неба. Вероятно, к этой статуе, древней святыне Акрополя, сторонники Килона и привязали шнур, спускаясь с Акрополя, в надежде предотвратить свою гибель от рук Алкмеонидов.

В стихах Солона, обращенных к афинянам, именно об этой статуе и говорил поэт как о покровительнице растущего у подножия Акрополя города.

В период между 600—570 гг. храм Афины был обнесен дорической периптерной коллонадой, поставленной на фундаменте из розовато-серого камня.

На Акрополе к северо-востоку от святынь (комплекс древнего дворца и храма Афины) был расположен священный округ Зевса Полнея, где происходило ритуальное убийство быка (Буфонии) во время праздника Зевса (Диполий). Теменос Зевса, вероятно, занимал самое высокое место на северо-востоке Акрополя, Остатки фундаментов позволяют приблизительно определить величину этого священного участка (ок. 17 м * 26 м). К востоку от него в скале видны выемки от какой-то постройки и вокруг нее около 50 небольших углублений для деревянных кольев. Центральная постройка у скалы, предназначенная для священного быка, была обнесена деревянной оградой.

Еще далее в юго-восточном направлении был священный участок Пандиона, мифического царя и эпонимного героя общего праздника Зевса — Пандий, который со времени Писистрата справлялся спустя несколько дней после праздника Великих Дионисий. От этого участка сохранились лишь незначительные остатки древних фундаментов в крайнем юго-восточном углу пеласгических стен Акрополя.

В период тирании на Акрополе развернулось широкое строительство. К западному подножию его была проведена проезжая дорога, кончавшаяся у парадного входа, на месте которого впоследствии возникли знаменитые Пропилеи Мнесикла. Об этом входе (Пропилоне) упоминает Аристотель в связи с рассказами о разоружении граждан Писистратом (Афинская полития, 15, 4).

В юго-западной стороне, между входом на Акрополь и пеласгической стеной, был создан священный участок Артемиды Бравронии, покровительницы рода Писистрата, происходившего из Браврона, древнего центра на восточном побережье Аттики.

Культ Артемиды Бравронии в Афинах был связан с почитанием Артемиды как покровительницы брака и деторождения. В ее честь справлялся праздник Бравроний, на котором посвященные в ее культ девочки от 5 до 10 лет, переизбиравшиеся каждые пять лет, исполняли ритуальные танцы. Хитоны танцовщиц шафранового (желтовато-коричневого) цвета напоминали по окраске бурого медведя, и сами девочки назывались «медведицами». Ритуальный танец, по-видимому, пластически изображал телодвижения медведя. Медведь был священным животным богини. Древние пытались объяснить этот культ тем, что некогда в храме Артемиды была убита медведица; после этого нечестия город был поражен чумой, и оракул потребовал принести в жертву девушку; в конце концов богиня удовлетворилась козой при условии, что девушки этой страны будут служить ей как медведицы. На этом основании можно заключить, что некогда в Бравроне сама Артемида была медведицей, подобно тому, как Аполлон был то волком, то дельфином, Дионис — быком, Гера — коровой и т.д. В образе медведицы богиня требовала (53/54) принесения человеческих жертв. Миф о жертвоприношении Ифигении находился в непосредственной связи с культом Артемиды в Бравроне. Согласно этой аттической легенде, здесь Ифигения была заменена ланью в момент ее жертвоприношения. Здесь же, после возвращения из Тавриды, она и умерла.

В Бравроне Ифигении посвящали одежду женщин, скончавшихся во время родов. В Афинах, наоборот, Артемиде Бравронии посвящали свою одежду матери новорожденных детей в знак счастливого окончания родов.⁸⁾

Здания писистратовского времени не сохранились, так как они были разрушены персами. В V в. при постройке Парфенона в связи с общей реконструкцией Акрополя была произведена также и реконструкция теменоса Артемиды Бравронии. Южная сторона участка была занята стоей, параллельной стене Акрополя, с узким проходом между ними. С обеих сторон стой, примыкая к стене, выступали две комнаты, каждая с особым входом с северной стороны. Во времена Мнесикла но восточной стороне участка была построена вторая стоя (ок. 17,5 м длины), выходившая на запад пятью дорическими колоннами. Следов храма Артемиды до сих пор не найдено; был обнаружен лишь один небольшой алтарь.

В надписях IV в. упоминаются две находившиеся в теменосе Артемиды статуи богини. Одна из них, более древняя, может быть, относилась ко времени Писистрата; вторая, более поздняя, упомянута у Павсания. Многие ученые считают ее работой Праксителя. В инвентарных списках храма постоянно упоминаются пояса, платья, разорванные одежды, сосуды и драгоценности, посвященные богине.

Удвоение культа Артемиды Бравронской созданием ее темена на Акрополе свидетельствует о религиозно-культовых полномочиях тирана. Рассматривая площадь Акрополя как территорию своего дворца, окруженного древними святынями, Писистрат перенес сюда культ своего рода, который отныне должен был неминуемо стать (сразу или со временем) общегородским культом Афин. В этом он следовал старым евпатридским традициям, восходящим еще ко времени афинского синойкизма.

Однако основное внимание Писистрата, а затем и его сыновей, уделялось культу Афины, которую Писистрат рассматривал как богиню, оказывающую ему личное покровительство. Геродот рассказывает о первом возвращении Писистрата в Афины при помощи Мегакла, вождя паралиев. Он пишет, что при этом была произведена инсценировка, будто бы его возвращает сама Афина. Для этого нашли красивую высокого роста женщину. «Нарядив эту женщину в полное военное вооружение, они велели стать ей на колесницу и, показав ей, как она должна (54/55) держаться, чтобы казаться как можно более прекрасной, поехали в город, послав заранее впереди себя глашатаев. Последние, придя в город, говорили… „Афиняне, примите с добрым чувством Писистрата; его сама Афина почтила больше всех людей и вот теперь возвращает в свой Акрополь” Это повторяли они, проходя по разным местам. Тотчас же по селам распространилась молва, будто Афина возвращает Писистрата; да и в городе население готово было верить, что эта женщина — сама богиня» (Геродот, I, 60).⁹⁾

В основе этого анекдота, несомненно, кроется представление о личном покровительстве богини Писистрату, представление, в создании и упрочении которого в высшей степени был заинтересован сам Писистрат. Третья и окончательная победа, одержанная Писистратом у святилища Афины в Паллене, также объяснялась личным участием в ней богини.¹⁰⁾

В 566 г. в Афинах впервые справлялись Великие Панафинеи, т.е. всенародный праздник Афины. Праздники в честь Афины (Афинеи и Панафинеи) существовали и ранее, но в. этом году были установлены Великие Панафинеи, особенно пышное празднество в честь Афины, справлявшееся раз в четыре года. Найденная на Акрополе надпись, датируемая 566 г., гласит: «Гиеропеи впервые установили агон светлоокой деве». Агон включал в себя религиозные церемонии, которые совершались в несть Афины. В других панафинейских надписях писистратовского времени мы встречаемся с термином «дромос», который первоначально обозначал скачки на лошадях, а затем вообще «игры». Эти «игры» в честь Афины совершались и ранее 566 г., но в этом году они были дополнены гимнастическими состязаниями.

С установлением нового пышного празднества в честь Афины связано и учреждение культа Афины Ники (Победительницы). На Микенском бастионе на западном склоне Акрополя был открыт алтарь на низком (в одну ступень) фундаменте с надписью:

Алтарь Афины Ники. Сделал Патрокл.¹¹⁾

Надпись и алтарь датируются серединой VI в. или несколько более ранним временем. В связи с этим ученые предполагают, что созданная при Писистрате статуя Афины Ники послужила оригиналом для изображения богини на панафинейских амфорах и на монетах этого времени. Г. Вельтер обращает внимание на то, что образ Афины на панафинейских амфорах оставался в течение ряда столетий без изменений. Бросается также в глаза близкое сходство формы открытого археологами алтаря с изображением алтаря на панафинейских амфорах. Возможно, что статуя Афины Ники стояла на низком подножии позади алтаря под открытым небом в священной ограде на Микенском бастионе. Щит с (55/56) изображением крылатого Пегаса выдвинут вперед, копье поднято и устремлено для нанесения удара. Часто повторяющееся на панафинейских вазах изображение Афины рядом с алтарем делает это предположение вполне вероятным.

Афина, стоящая у алтаря (Панафинейская амфора)

При Писистратидах (ок. 520 г.) колоннада старого храма Афины на Акрополе была заменена новой, в связи с чем и самый храм был частично перестроен. Был поднят на две ступени стилобат храма, увеличена ширина архитрава и поднят фронтон. Колоннада, более высокая, чем старая, с более стройными, чем раньше, дорическими колоннами, без характерного для строгого дорического стиля утолщения (энтасиса) в центральной части колонны, придала новый, более богатый вид старому зданию. Это впечатление еще усиливалось новыми фронтонными композициями из мрамора вместо старых из пороса. На восточном фронтоне была изображена борьба гигантов с Афиной. В центре фронтона находилась фигура Афины, поражающей гиганта Энкелада. Западный фронтон был украшен мраморными скульптурами зверей с центральными фигурами двух львов, терзающих быка. Скульптурный акротерий (изображение бегущей Ники) и угловые украшения (голова льва, с одной стороны (56/57) и барана — с другой) завершали целостное впечатление от старого· храма, блистающего теперь мрамором и яркой раскраской метоп.

На Акрополе сохранились немногие посвящения богам, поставленные, по-видимому, Писистратом или членами его семьи.¹²⁾

Вид фасада храма Афины при Писистратидах

Богам, особенно Афине, на Акрополе, как правило, посвящали мраморные статуи перед храмом, стоявшие на высоких пьедесталах, на колоннах или прямоугольных столбах. Ко времени жизни Писистрата относится прекрасная статуя Коры в дорийском пеплосе и фрагменты (57/58) статуи двух всадников, может быть, сыновей Писистрата, Гиппия и Гиппарха, победивших в скачках на панафинейском агоне.¹³⁾

Незначительное количество посвящений, сохранившихся от времени Писистрата, заставляет предполагать, что до 527 г. свободный доступ на Акрополь был закрыт, и Писистрат, поселившись там, стал по существу единственным хранителем древних афинских святынь.

Последней грандиозной работой, начатой еще при жизни Писистрата, был храм Зевса Олимпийского в долине р. Илисса к юго-востоку от Акрополя. «В Афинах, — сообщает Витрувий, — архитекторы Антистат, Каллесхр, Антимахид и Порм при начатой Писистратом постройке Зевсу Олимпийскому заложили основы фундамента, но со смертью Писистрата должны были оставить начатую постройку вследствие перерыва ее политическими событиями» (Витрувий, Об архитектуре, вступление к книге VII, гл. 15).

Аристотель, характеризуя политику тиранов, направленную к разорению богачей, чтобы у них не было возможности содержать вооруженные отряды и думать о заговорах, приводит примеры построек, потребовавших от народа огромных расходов:    пирамиды Египта, посвящения Кипсела, постройка храма Зевса Олимпийского Писистратидами и работы, произведенные Поликратом на о. Самосе (Аристотель, Политика, V, 11, 4, 1313b).

Павсаний, описывая современный ему священный округ Олимпийского храма, сообщает: «На этом участке есть древние произведения, медный Зевс, храм Кроноса и Реи и священный округ Земли (Геи), именуемой „Олимпией”. Здесь приблизительно в локоть шириной расселась земля, и говорят, что после потопа, бывшего при Девкалионе, сюда ушла вся вода; поэтому сюда каждый год бросают пшеничную муку, замешанную с медом. Говорят, что древний храм Зевса Олимпийского построил Девкалион, и в доказательство того, что Девкалион жил в Афинах, они показывают его могилу, находящуюся недалеко от нынешнего храма» (Павсаний, I, 18).

От времени тирании сохранились остатки архаических фундаментов, позволяющих хотя бы приблизительно представить себе великолепие задуманной постройки. К моменту перерыва в работе были построены две нижние ступени и стилобат храма, размер которого довольно точно определяется (107,70 м * 42,9 м). Храм должен был иметь по восьми дорических колонн по фасадам и по 21 колонне по боковым сторонам (диаметр колонны — 2,42 м, высота — 16 м). Некоторые из нижних барабанов колонн этого времени сохранились в более поздних фундаментах. Чтобы представить себе колоссальный размер храма, следует сравнить эту колоннаду с колоннадой Парфенона,¹⁴⁾ недаром Аристотель сравнивал его с египетскими пирамидами и с крупнейшими строительными работами тиранов Коринфа и Самоса. (58/59)

Падение тирании в 510 г. прервало работы по постройке храма почти на 700 лет. В 174 г. селевкидский царь Антиох Эпифан возобновил было его строительство, заменив дорийскую колоннаду коринфской, но строительство снова было прервано на долгое время. В одном из диалогов Лукиана¹⁵⁾ Зевс волнуется: думают ли афиняне в конце концов когда-нибудь закончить постройку посвященного ему храма? Храм был окончательно достроен лишь в 130—131 г. н.э. императором Адрианом.

После смерти Писистрата его сыновья — Гиппий и Гиппарх в 527—514 гг. предприняли шаги по примирению с изгнанной знатью, и доступ на Акрополь был вновь открыт. Об этом свидетельствуют посвятительные дары, значительная часть которых исходила от гончаров и художников. Мы встречаем здесь имена гончаров Андокида и Евфрония, имя Неарха, может быть отца Тлесона и Эрготела, — владельца процветающей гончарной мастерской в Афинах. Многочисленные посвящения ремесленников, относящиеся к последней четверти VI в., указывают на возрастающее значение в государстве представителей свободного ремесла и искусства.

Интересны также посвящения евпатридов на Акрополе, например посвящение алтаря Афине Хэрием, сыном Клейдика, в то время, когда он был казначеем. Казначеи выбирались из первого имущественного класса Солона — из пентакосиомедимнов. Надгробная надпись Хэрия, найденная в Эретрии, называет его евпатридом. Если это отожествление верно, то Клейдик, Хэрий и его сын Алкимах, посвящение которого Афине также найдено на Акрополе, были членами фамилии Клиния и Алкивиада.¹⁶⁾

После смерти Писистрата многие из евпатридских родов были возвращены в Афины,¹⁷⁾ в том числе и Алкмеониды, ушедшие в изгнание после третьего захвата власти Писистратом (ок. 540/39 г.). И только позже, может быть после убийства Гиппарха, они были изгнаны вновь.

Умеренный характер власти Писистратидов отмечается Фукидидом: «Как тираны, Писистратиды в течение очень долгого времени поступали благородно и разумно, взимали с афинян только двадцатую часть получаемых ими с земли доходов, прекрасно украсили их город, выдерживали войны и совершали жертвоприношения в святынях. В остальном государство управлялось ранее установленными законами, за исключением того, что Писистратиды всегда заботились о том, чтобы назначать на государственные должности кого-либо из своих родственников» (Фукидид, V, 54, 5-6).

Во время архонтства Гиппия и Гиппарха продолжались работы на Акрополе (постройка храма Афины) и в Олимпейоне, заканчивались водопроводные работы в районе агоры, Ареопага и Пникса. (59/60)

Гиппий проявлял большую заботу о правильной застройке города. В трактате «Экономика», приписываемом Аристотелю, сказано: «Гиппий афинский обложил налогами балконы, выступающие в верхних этажах на улицы, также лестницы, барьеры и двери, открывающиеся наружу. Ввиду этого владельцы их откупились деньгами, и у него таким образом составились большие средства» (Экономика, II, 2, 4, р. 1347а, 4-17). В другом месте Аристотель, характеризуя деятельность астиномов в Афинах IV в., пишет: «…они не позволяют застраивать улицы, перекидывать над улицами балконы, делать висячие желоба, имеющие сток на улицу, и окна, открывающиеся на улицу» (Афинская полития, 50, 2). Следовательно, Гиппий впервые вмешался в стихийную застройку города, заботясь о планировке улиц и об архитектурном оформлении города, в первую очередь агоры.

Его младший брат Гиппарх был известен как покровитель поэтов и художников, которые стекались ко двору тиранов. При нем была проведена редакция гомеровских поэм. Среди гостей Писистратидов был известный поэт Анакреонт, за которым, по свидетельству источников, Гиппарх послал на о. Самос 50-весельное судно.

Согласно трактату «Гиппарх», приписываемому Платону, Гиппарх создал ряд дорог, соединяющих аттические поселения (демы) с Афинами. «Задумав научить сельчан, — пишет автор этого трактата, — он поставил им на дорогах гермы на полпути между городом и каждым демом». Эти четырехугольные стелы, украшенные одной или несколькими головами Гермеса, Гиппарх снабдил стихотворными двустрочными надписями. «На гермах — две надписи: с левой стороны каждой гермы написано от имени Гермеса, что он стоит на полпути между городом и каждым демом, а с правой — следующее:

„Это — памятка Гиппарха: шествуй, думая о справедливом”.

На других гермах написаны другие стихи — многочисленные и хорошие; есть это и на Стирийской дороге, на которой сказано:

„Это — памятка Гиппарха: не обманывай друга”» (Платон, Гиппарх, 228d сл.).

Одна из надписей Гиппарха, написанная, очевидно, с левой стороны от имени Гермеса, дошла до нас:

«На полпути меж Кефалой и градом стою я, славный Гермес».

По подсчетам ученых, Гиппарх должен был поставить не менее 150 герм, которые на разных расстояниях, в зависимости от удаленности дема, окружали город. Характер гиппарховых герм не подлежит сомнению, это — верстовые столбы.

Постановка герм указывает не только на заботу братьев о создании сети дорог, связывающих Афины даже с отдаленными демами, но и на сложную по тому времени работу по измерению пути для определения места установки герм. Изречения Гиппарха, подражающие изречениям древних мудрецов, свидетельствуют об его личном участии в этой работе и о стремлении приобщить к образованию сельское население Аттики. (60/61)

Ремесленник, заканчивающий изготовление гермы

На внутренней поверхности чаши Эпиктета, хранящейся в Копенгагене, изображен ремесленник, заканчивающий работу над гермой. На чаше надпись: «милый Гиппарх». Эту надпись многие ученые, может быть вполне справедливо, относят к Гиппарху, сыну Писистрата, впервые создавшему гермы в Аттике, нашедшие после него широкое распространение не только в Афинах, но и в других городах Греции и даже в Риме.¹⁸⁾

Алтарь двенадцати Олимпийских богов в северо-западной части агоры, поставленный там, где сходились все дороги, ведущие в Афины, Писистратом Младшим, сыном Гиппия. бывшим архонтом в 522/1 г., тесно связан с гермами Гиппарха. Этот алтарь был не только новым центром города, но стал центральным верстовым знаком, от которого исчислялось расстояние гиппарховых дорог(ср. Геродот, 11,7).

Этот поросовый алтарь, прототип будущих эллинистических и римских алтарей, был окружен оградой. Шесть плит по фасадной стене парапета, вероятно, были украшены рельефом, изображающим двенадцать богов.

Как место, посвященное Олимпийским богам, алтарь получил право убежища. Однако неизвестно, было за ним закреплено это право во время тирании или после перестройки алтаря. По свидетельству Фукидида. Писистрат Младший «посвятил на агоре жертвенник 12 божествам и жертвенник Аполлону в святилище Аполлона Пифийского. Впоследствии афинский народ при помощи пристройки удлинил жертвенник, стоявший на агоре, и уничтожил надпись на нем: но на жертвеннике в святилище Аполлона Пифийского и теперь еще видна следующая надпись с уже неясно различимыми буквами: (60/61)

В период между 490—480 гг. Леагр, сын Главкона, поставил в ограде алтаря статую, посвященную двенадцати богам. В 479 г. персы увезли статую и разрушили парапет, но алтарь остался на прежнем месте. Восстановление парапета в большем масштабе произошло через 50 лет.¹⁹⁾

Святилище Аполлона Пифийского, о котором говорит Фукидид, находилось, вероятно, в одной из пещер северо-западного склона Акрополя, несколько выше знаменитого в древности источника Клепсидры. Праздник в честь бога был чисто афинским. В нем принимали участие должностные лица, чем и объясняется посвящение алтаря Писистратом Младшим. В дни этого праздника афиняне (магистраты и граждане) устраивали процессию в Дельфы, где и совершали торжественные жертвоприношения. Кроме жертвенных животных в дар Аполлону Дельфийскому приносили первые плоды нового урожая (праздник происходил в последние месяцы аттического года). Процессия возглавлялась «носителем топора», сакральные функции которого неясны. При возвращении в Афины процессия должна была принести в город из Дельфов чистый огонь и треножник (пифии). Церемония эта связана, по-видимому, с основанием Пифиона. Перед отправлением в Дельфы процессия паломников собиралась на вымощенной площадке, соединявшейся с Клепсидрой. Площадка находилась внутри священной ограды, и доступ к ней открывался лишь с западной стороны, где проходила Панафинейская дорога.

В истории города тирания Писистрата и его сыновей оставила глубокий след. Характеризуя политику Писистрата, Аристотель пишет: «Он был вообще гуманным и кротким человеком, снисходительным к провинившимся; бедных он даже снабжал вперед деньгами на сельские работы, чтобы они могли кормиться, занимаясь земледелием. Это он делал по двум соображениям: с одной стороны, для того чтобы они не находились в городе, но были рассеяны по всей стране, с другой — для того чтобы, пользуясь средним достатком и занятые своими личными делами, они не имели ни желания, ни досуга заниматься общественными» (Афинская политая, 16, 2-3). Отношение Писистрата к народу, особенно к диакрийцам, вождем которых он был, действительно было «кротким» и «гуманным»: он предоставлял им работу, организовал государственный сельскохозяйственный кредит и ввел пышные празднества — Великие Дионисии с театральными зрелищами на орхестре агоры и Великие Панафинеи с гимнастическими состязаниями на стадионе в Аграх.

Религиозная политика Писистрата, однако, не ограничивалась включением бога виноделов и поселян, Диониса, в число Олимпийских богов и установлением всеафинского праздника Великих Панафиней как главного праздника гражданской общины. (62/63)

В области культа Писистрат по существу продолжал политику, начатую Солоном, — ограничения влияния родовой знати путем превращения родовых культов в гражданские. Уже при Солоне праздник в честь умерших предков — Генесии, бывший, как указывает самое его название, родовым, стал всенародным. Таким же всенародным стал при Писистрате культ Аполлона Отчего, небольшой храм которого, впервые построенный Писистратом на агоре, был сохранен в перестроенном виде и при демократическом строе. Культ Диониса носил ярко выраженный антиевпатридский характер. Афина уже при Солоне рассматривалась не как богиня «Эрехтеева дворца», но как покровительница полиса. А при Писистрате и культ элевсинской Деметры стал культом Афинского полиса: элевсинские мистерии подчинились контролю афинских правителей.

В период тирании афинская агора Керамика получила архитектурное оформление, усовершенствованное и развитое впоследствии демократией. Насколько большое внимание уделяли тираны оформлению агоры, свидетельствуют ее пограничные камни, установленные во время тирании. По-видимому, братья, особенно Гиппий, оберегали район агоры от застройки частными домами. Государственные же институты, учрежденные Солоном (Совет 400 и Гелиея), не только остались на агоре, но для них были созданы лучшие здания, чем при самом законодателе. Конечно, поскольку резиденцией Писистрата вторично после Килона стал Акрополь и народные собрания происходили на старой агоре, учреждения Солона в значительной степени потеряли силу в виду единоличной власти тирана. Но это было лишь временным явлением, и падение тирании сразу же определило на весь период господства демократии дальнейшее развитие и расцвет агоры.

Энергичная строительная деятельность при тирании в значительной мере подготовила расцвет искусства и культуры демократических Афин. Торговые и культурные связи в это время чрезвычайно расширились. Влияние Писистрата на Киклады и о. Делос, религиозный центр островных и малоазийских греческих городов, упрочило связи Афин с малоазийским побережьем и с Черным морем. До начала персидской экспансии при Гиппии, Сигей, у входа в Геллеспонт, и Херсонес Таврический, управляемый Мильтиадом Старшим, обеспечивали Афинам широкий по тому времени обмен товарами с Западным и Северным Причерноморьем.

Ко времени смерти Писистрата и прихода к власти двух его сыновей экономическое положение в стране настолько упрочилось, что единовластие тиранов становилось все более нетерпимым. Вместо порабощенных крестьян теперь были свободные земледельцы, включенные еще Солоном в состав гражданской общины Афинского государства. В городе образовался крепкий и процветающий слой свободных ремесленников, труд которых пользовался всеобщим признанием и уважением. Афинские мастера также входили в гражданский коллектив Аттики. Этим, по-видимому, в значительной степени и объясняется смягченная политика Писистратидов в первый период их правления (527—514 гг.). Этот период характерен (63/64) также попыткой Писистратидов наладить мирные отношения с изгнанной знатью, которая была вновь возвращена в Афины. Однако это возвращение было кратковременным, опереться на знать Писистратидам не удалось.

После убийства Гиппарха Гармодием и Аристогитоном тирания Гиппия становится все более нетерпимой, а отношение тирана к народу — все более подозрительным и суровым. Не считая Акрополь достаточно надежным для себя убежищем, Гиппий начинает укрепление холма Мунихии в Пирее. «После этого (т. е. после убийства Гиппарха), — пишет Аристотель, — тирания стала гораздо более суровой, так как Гиппий, мстя за брата, многих перебил и изгнал и вследствие этого стал всем внушать недоверие и озлобление. А на четвертый приблизительно год после смерти Гиппарха положение его в городе стало настолько ненадежным, что он начал укреплять Мунихию, намереваясь туда переселиться» (Афинская полития, 19, 1-2).

Ненависть народа к тиранил красной нитью проходившая с конца VI в. через весь период существования афинской демократии, имела глубокие основания.

Укрепленный вход и мощные древние стены Акрополя превращали жилище тирана в орлиное гнездо, господствующее над городом. Личная стража тирана контролировала страну. Враждебная Писистрату знать ушла в изгнание. Аристотель сообщает, что на суд Ареопага однажды был вызван Писистрат по обвинению в убийстве. Однако обвинитель, боясь мести, на суд не явился (ср. Аристотель, Афинская полития, 16, 8; Политика, V, 9, 21, р. 1315b, 21; Плутарх, Солон, 31). Если это даже более поздний исторический анекдот, то он характерен для представления о характере тирании в последующие века. Отмена суда Ареопага над убийцей — факт совершенно неслыханный. Следовательно, Писистрат мог безнаказанно убить человека, противостоящего его воле. Он стал полноправным хозяином страны, окружив себя телохранителями и призывая к своему двору знаменитых поэтов, музыкантов, философов и художников, прославлявших его. Демократические учреждения Солона существовали лишь номинально. Право гражданства в Афинах не давало никаких политических гарантий афинянам. Переход власти в руки сыновей Писистрата после его смерти указывал на монархические тенденции в наследовании власти в стране. При укреплении демократических слоев гражданского населения Афин эти тенденции становились нетерпимыми. Антиродовой характер тирании выродился в ее антинародный характер, особенно сильно выраженный в последние годы правления Гиппия. В результате народного восстания, возглавленного Советом 400, а также родом Алкмеонидов, тирания в 510 г. пала. К власти пришел один из представителей рода Алкмеонидов Клисфен.

Восстановление демократии. Клисфен. Важнейшими задачами, стоявшими перед Клисфеном, были:

1) ликвидация последствий тирании, (64/65)

2) создание демократической организации афинской гражданской общины, уничтожающей последние остатки родовых органов власти.

Важнейшей реформой Клисфена была реформа фил. Деление Аттики на четыре филы, по которым, как и прежде, производился на родовой основе набор дружин под руководством знатных вождей, было упразднено. Аттика была разделена на десять территориальных фил,²⁰⁾ каждая из которых состояла из трех триттий, т.е. локальных подразделений, определяемых жребием, из земель Паралии, Педиеи и Диакрии. Объединенная фила подразделялась в свою очередь на мелкие локальные административно-хозяйственные округа — демы; поэтому не только сельские районы Аттики, но и территория города Афин состояла из мелких общин — демов, охватывающих иногда несколько городских кварталов.

Демы Клисфена в районе Афин

При Клисфене же было произведено уточнение территориальных границ каждого дема. На территории города при этом учитывались профессиональные и природные особенности каждого района, а также (65/66) сообращения наибольшего удобства при распределении между демами смежных улиц и площадей.

Городская триттия второй афинской филы Эгеиды включала в свой состав демы Анкиле и Диомею, расположенные к югу от Акрополя, и дем Коллит, охватывающий юго-западную территорию между Акрополем и Ареопагом. Остается неясным, входил ли пограничный с Коллитом дем Колон, охватывающий Рыночный Колон и городской квартал к югу от него, в эту филу или в первую филу Эрехтеиду. Дем триттии третьей филы Пандиониды, называвшийся, как и триттия, Кидатенеон, охватывал территорию Акрополя и район, расположенный к северо-западу от него; как показывает самое название дема и триттии «Подлинные афиняне», это — наиболее древний район первоначальных Афин, район аристократических кварталов евпатридов. С севера с ним граничил дем Скамбониды, принадлежавший уже к триттии четвертой филы Леонтиды, к которой, может быть, также относится и район Колона Гиппия северовосточного предместья Афин (родина Софокла). Дем пятой филы Акамантиды — Керамик, район горшечников. Несколько юго-западнее Дипилона, вблизи Фемистокловой стены, был найден камень с надписью с обеих сторон: «Граница Керамика» (IG, II, 2, 1101; вторая половина IV в.). К северу этот дем простирался до Академии, к югу — до подножия Акрополя. Агора лежала в пределах этого дема. Поскольку его территорию пересекала городская стена, с раннего времени стали отличать внутренний Керамик от внешнего, находившегося за пределами Фемистокловой стены. Внешний Керамик с востока граничил, вероятно, с Колоном Гиппием. Район холма Пникса на западе и его отроги (вплоть до агоры с запада) относились к дему Мелите (триттии седьмой филы Кекропиды). Место казни, Баратрон, находилось по соседству с этим демом, так как дом Фемистокла был расположен в Мелите, вблизи Баратрона. По-видимому, южнее Мелите был расположен дем Ксипетэ, тесно связанный культовым союзом с Фалероном (Пиреем) и демом Фуметады вне Афин. Демы шестой филы Энеиды, вероятно, находились вдоль священной дороги северо-восточнее внешнего Керамика.²¹⁾ К седьмой филе (и одноименной с ней триттии) Гиппофонтиде принадлежал Пирей и, по-видимому, соседние с Пиреем районы (демы Кейриады, Койле, Коридалл). Единственный известный дем девятой филы — Фалерон; к десятой филе Антигониде принадлежал дем Алопек — севернее Диомеи, граничащий с Фалероном. Дем Агриле был расположен на востоке Афин, следовательно, и вся триттия должна была находиться восточнее и северо-восточнее этого дема. Дем Темак относился к этой триттии, как, может быть, и Евоним, но это точно не установлено.

В быту существовало также разделение города на районы, не совпадавшие полностью с триттиями: Керамик (внутренний и внешний), Рыночный (66/67) Колон, Койле, предместья Анкиле и Коллит, Лимны со святилищем Диониса у западного подножия Акрополя, Эретрия (где-то в центре города).

Вне стен города находились демы Агра (или Агры) на левом берегу р. Илисса, где еще со времен Писистрата существовал стадион, на котором происходили Панафинейские состязания, затем Кепы (Сады) по правую сторону реки, северо-западнее ее — Скирон с ручьем того же имени. Позже, при императоре Адриане, здесь начинался район Новых Афин.

Постройки на западном склоне агоры в конце VI в. (пунктиром обозначены более поздние постройки)

Вторая важная реформа Клисфена — создание нового Совета 500 в отличие от упраздненного солоновского Совета 400, Совет 500 избирался по новым территориальным филам (50 человек от каждой филы), а внутри фил по демам — путем жребия, но при сохранении имущественного ценза, установленного Солоном.

К западу от строительного комплекса построек времени Солона и Писистрата, на том же склоне Рыночного холма, для Совета 500 было создано новое здание — Булевтерий. Эта почти квадратная (23,3 м * 23,8 м) постройка была обращена фасадом к югу и находилась вблизи; старых построек. Два входа вели через большой вестибюль в зал заседаний Совета. Крыша над этим залом поддерживалась поперечной (67/68) стеной, отделявшей зал от вестибюля, и пятью колоннами, опирающимися на каменные основы (три колонны сохранились, а две были разрушены при последующих перестройках). Эта колоннада, повторяя форму здания, образовывала внутренний прямоугольник аудитории. Зал мог вмещать до 600 человек. Здание построено из твердого известняка, а внутренние части — из пороса.

Булевтерий Клисфена и здание писистратовского времени

Совет 500 по филам был разделен на 10 пританий, и каждую десятую часть года (34 или 36 дней) дежурила в порядке очередности, сменяя друг друга, одна из фил. Эти дежурства фил назывались прятаниями, а члены Совета, представлявшие избранников данной филы, пританами. Они получали питание в помещении, где находился общественный очаг города.

В старом помещении Совета 400, перестроенном при Писистрате, вероятно, происходили приемы гостей, устраивались пиры. При Клисфене же здесь, по-видимому, дежурили пританы.

Рядом с Булевтерием и одновременно с ним был построен небольшой поросовый храм (6,90 м * приблизительно 16,50 м) — древнейший храм Матери богов. Это была длинная узкая целла с глубоким, вероятно, двухколонным портиком по фасаду.

Культ Матери богов, позднее отожествленный с культом малоазийской Кибелы, был, по-видимому, государственным культом, связанным с деятельностью Совета 500. В IV в. пританы Совета должны были приносить ей жертву от имени государства. Поздние легенды, стараясь осмыслить этот культ, объясняли его происхождение тем, что некий бедный (68/69) жрец, пришедший в Аттику, стал посвящать афинянок в ритуал Матери богов. Афиняне, схватив его, сбросили со скалы вниз. Боги наслали на город чуму, и афиняне, повинуясь приказу оракула, построили здание Совета на месте убийства жреца, посвятив его Матери богов.

«Я пограничный камень агоры»

Вероятнее всего, первоначально культ Матери богов был связан с элевсинской Деметрой (т.е. Матерью Землей), и самое название «Галаксии», связанное с ритуальной едой (каша, сваренная из ячменной муки с молоком), скорее всего восходит к земледельческому культу Матери Кормилицы («Питающей молоком»). Однако уже в V в. культ Матери Земли, может быть под влиянием культа Диониса, носил черты восточного культа, как показывает статуя Матери богов работы Фидия или его ученика Агоракрита. Эта статуя изображала богиню сидящей на троне с тимпаном в руке и со львами по обеим сторонам трона. Разрушенный персами в 480 г. этот храм более не восстанавливался, и на его месте позднее был построен Метроон. (69/70)

Может быть, при Клисфене и дренажные работы на агоре были закончены проведением большого стока вдоль ее западной границы для отвода низвергающихся на агору дождевых потоков с Ареопага и соседних холмов. Точное соответствие ориентации стока с ориентацией Булевтерия и залегание их в одном и том же пласте скорее всего свидетельствует о том, что этот канал, сложенный в полигональной кладке из известняка, следует относить к работам времени Клисфена.

Перед Булевтерием, восточнее большого стока, сохранились остатки каменной ограды, окружавшей длинный высокий пьедестал, на котором стояли статуи 10 эпонимов фил. Среди героев, давших свои имена филам, были и афинские легендарные цари (Эрехтей, Кекроп, Эгей, Пандион) и мифологические герои. Однако эти фундаменты относятся к постройке V в.; от эпонимов фил клисфеновского времени ничего не сохранилось после разрушения агоры персами. При Клисфене на этом, месте, по-видимому, стояли гермы эпонимов, поставленные десятью филами.

Интересно отметить стремление демократов времени Клисфена уничтожить гермы, поставленные Гиппархом, однако полностью сделать этого не удалось. Герма отныне получает культовое значение. Ни один из граждан Афин не имел права ставить на агоре гермы; это могли делать только филы. Со времени Клисфена гермы, теряя значение верстовых столбов, остаются как указатели путей на перекрестках дорог, затем их ставят перед домами или на границах земельных владений. Считалось, что они приносят счастье людям, почитающим их.

Вместо пограничного камня агоры, поставленного при тиранах, ставятся новые камни с надписью: «Я — пограничный камень агоры». Отныне агора рассматривается как священный округ, куда не может входить человек, запятнавший себя преступлением или аморальным, с точки зрения гражданина, поступком.

Таким образом, при Клисфене агора стала политическим центром города, освященным религиозным авторитетом полисных богов. Акрополь потерял свое политическое значение, оставаясь по-прежнему священным участком, местом отечественных святынь.

При Клисфене место народных собраний от подножия Акрополя переносится на Пникс. В раннем городе три холма — Нимф, Пникс и холм Муз — представляли естественную границу городского поселения. Центральный из этих холмов, Пникс, обращен отлогим, мягко спускающимся северным склоном в направлении к агоре, приблизительно в 350 м к юго-востоку от нее. Во время первых демократических собраний граждан, происходивших на Пниксе, афиняне садились на землю. Естественный наклон холма образовывал как бы амфитеатр. При этом сидящие на холме были обращены лицом к северу, а оратор у подножия холма — к югу (т.е. к морю).

Во второй строительный период, однако, произошла полная перестройка плана расположения народных собраний: трибуна оратора была перенесена от подножия холма к его вершине, и оратор, выступая перед (70/71) народом, был обращен лицом к северу; амфитеатр Пникса располагался теперь вниз от трибуны, начинаясь от подножия холма. Плутарх объяснял эту переориентировку амфитеатра Пникса политикой тридцати тиранов (конец V в.): «Трибуну оратора на Пниксе, поставленную так, чтобы смотреть с нее в сторону моря, позже тридцать тиранов повернули в сторону суши, полагая, что владычество над морем породило демократию, земледельцы же меньше тяготятся олигархией» (Плутарх, Фемистокл, XIX, 27 сл.).

Пникс времени Клисфена (пунктиром обозначен Пникс конца V — IV вв.)

Долгое время это сообщение Плутарха отвергалось учеными, поскольку сохранившиеся следы амфитеатра и трибуны Пникса (второго и третьего строительных периодов) принимались за исконную форму места народных собраний. Раскопки Пникса, начатые в 1930—1931 гг., подтвердили правильность сообщения Плутарха о другой ориентации Народного собрания в период расцвета афинской демократии.

В статье, подводящей итоги первому периоду произведенных на Пниксе раскопок, К. Куруниотис и Г.А. Томпсон приводят рассказ Аристофана, живо иллюстрирующий выводы, к которым и они пришли на основании археологических исследований.²²⁾ Аристофан в «Ахарнянах» (71/72) вкладывает в уста героя своей комедии Дикеополя, стремящегося заставить ораторов в Народном собрании говорить только о заключении мира, следующие слова:

Дикеополь, заняв место поближе к площадке оратора и ожидая начала собрания, смотрит на агору. Если бы он сидел лицом к морю, то он не увидел бы ничего, кроме поднимающегося амфитеатром склона холма. Дем Холиады, местоположение которого точно не установлено, предположительно локализуют в верхней долине Кефиса, т.е. в северной части центральной Афинской равнины. Если это так, то с Оникса Дикеополь, вероятно, мог смотреть и на свое поле.

Впереди, перед площадкой оратора, стояли деревянные скамьи, первые ряды почетных мест. Во «Всадниках» Аристофан говорит о гражданах, сидящих просто на скалистой поверхности холма. Некоторые, как и в театре, приносили с собой подушки для сиденья.

Судя по комедиям Аристофана, на Пниксе, как и на агоре V в., должен был находиться алтарь Зевса Агорая, Зевса Советника. Возможно, что веревка, окрашенная суриком в красный цвет, предназначалась для ограждения места агоры, когда в первый период ее существования ее границы были еще плохо определены.²³⁾

Место, предназначенное для размещения граждан на склоне холма, было ограждено полукруглой стеной ниже его вершины. Общая поверхность естественного амфитеатра равнялась приблизительно 2400 кв. м; поэтому, хотя трудно сделать точное вычисление, не имея основы для (72/73) сравнения, Куруниотис и Томпсон предполагают, принимая во внимание пространство вокруг площадки оратора и в проходе, что здесь могла разместиться 5000 человек. Когда же требовался кворум в 6000 человек, как, например, при остракизме, собрания народа происходили на агоре, хотя и там, вероятно, афиняне подавали свои голоса постепенно, в течение всего назначенного для этого дня.

Пникс третьего строительного периода (ок. 326 г. до н.э.)

При Клисфене Акрополь был освобожден от тиранов; у алтаря был» воздвигнута стела с постановлением об атимии детей и внуков Писистрата. По-видимому, это — одно из первых постановлений афинского Народного собрания после свержения тирании. На этот закон намекает Аристофан в «Птицах»:

Против возможности возвращения тирании и был направлен остракизм — голосование черепками по вопросам изгнания людей, опасных своим авторитетом и влиянием для демократического строя. Согласно Аристотелю, впервые остракизм был применен через два года после победы при Марафоне. «Когда народ стал уже чувствовать уверенность в себе, тогда впервые применили закон об остракизме, который был установлен ввиду подозрения к людям, пользующимся влиянием, так как Писистрат из демагога и полководца сделался тираном. И первым подвергся остракизму один из его родственников Гиппарх, сын Харма из Коллита, которого главным образом и имел в виду Клисфен, издавая этот закон, так как хотел его изгнать» (Афинская политая, 22, 3-4). И далее Аристотель поясняет, что Гиппарх, сын Харма, был вождем и простатом сторонников тиранов.

При Клисфене была начата постройка нового храма Афины на Акрополе, отличная от храма Афины, перестроенного и реставрированного Писистратидами.

Сложной и нерешенной до сих пор проблемой остается определение места и назначения построек, известных по надписям V в., — Гекатомпедона (т.е. Стофутового храма) и Опистодома. Некоторые ученые пытались видеть в Гекатомпедоне восточную целлу древнего храма Афины; однако в надписи храм Афины называется просто «храмом», следовательно, Гекатомпедоном была какая-то другая постройка. Одновременно для обозначения перикловского Парфенона часто употреблялось официальное название Гекатомпедона как для восточной целлы Афины, так и для всего храма. При этом, однако, ни размеры целлы, ни тем более храма не соответствуют ста футам. Поэтому стали предполагать, что название «Гекатомпедон» унаследовано от более древнего храма (Старый Парфенон), на месте которого был возведен храм Афины при Перикле. Но поскольку обнаруженные фундаменты и этого раннего храма не соответствуют масштабам «стофутовой» постройки, В.Б. Динсмур предположил, что и этот храм унаследовал свое название от еще более раннего, который он образно назвал «дедом» Парфенона (так называемый «Прапарфенон»), Поскольку на вершине Акрополя не было места для других построек, кроме древнего храма Афины на севере и территории, занятой Парфеноном, на юге, постольку возможно, что первоначальный Гекатомпедон был святилищем, предшествующим Парфенону, хотя на Акрополе не сохранилось его остатков. Впрочем, некоторые думают, что Гекатомпедоном назывался не храм, а священный участок, объединяющий на своей территории основные святыни и алтари Акрополя (В. Юдейх).

Опистодомом называли помещение, расположенное позади основной целлы храма; вероятно, так называли или западную половину древнего храма Афины или западное помещение Парфенона. Впервые этот термин встречается в декрете Каллия (439/438 или 434/433 г.) в связи с хранением храмовой казны Афины и других богов. Согласно декрету, казна (74/75) Афины должна была помещаться с правой стороны, а казна других богов — с левой. Возможно, что Опистодомом стали называть два помещения западной части древнего храма Афины или две стороны широкого западного помещения Парфенона или же его открытый портик, огражденный решеткой. Последнее, однако, вряд ли согласуется с необходимостью надежной охраны казны Афины и казны богов.

Акрополь до Греко-персидских войн

Оба предположения встречают трудности: первое — потому что древний храм Афины был разрушен персами в 480/479 г.; второе — в связи с тем, что название «Опистодом» встречается последний раз в 353/352 г. (ср. Демосфен, Речи, XXIV, 136); после этого года он, по-видимому, перестал существовать, и, следовательно, это не может относиться к Опистодому Парфенона.

Многие ученые склоняются к тому мнению, что Опистодом древнего храма Афины, состоявший из двух помещений, имеющих отдельные входы, был удобен для размещения здесь двойной казны, находившейся под наблюдением двух казначеев. К тому же вход в эти помещения был не сразу из портика, а через большой зал — первое помещение храма. Поэтому предполагают с большой долей вероятности, что впоследствии была восстановлена лишь эта западная часть храма, которая, по традиции, продолжала называться Опистодомом, хотя фактически существовала уже как отдельная постройка, предназначенная для хранения казны. Эта догадка как будто бы находит косвенное подтверждение в том, что после разрушения древнего храма Афины персами он не восстанавливался более как храм. (75/76)

От времени Клисфена сохранился еще один памятник на Акрополе, связанный с событиями 506 г. После падения тирании спартанский царь Клеомен захватил Акрополь и, создав Совет 300 из знати, поставил у власти своего ставленника евпатрида Исагора. В связи с установлением; власти родовой олигархии начались изгнания, в том числе были изгнаны «нечестивцы», т.е. Алкмеониды и Клисфен. Однако афинский народ осадил Акрополь и после трехдневной осады вынудил Клеомена и спартанцев покинуть пределы Аттики. С ними вместе бежал и Исагор. В 506 г. Клеомен с войском вторгается в Элевсин. Союзники Спарты, беотийцы и халкидяне (с о. Евбеи), рассчитывая на возможность легкой расправы с Афинами, присоединились к спартанцам. Однако окрепшая и патриотически настроенная афинская демократия вышла победительницей в этой войне. Поход Клеомена кончился неудачно вследствие раскола в его войсках; а над беотийцами и халкидянами Афины одержали две победы, которые Геродот называет блистательными. Пленных беотийцев и халкидян афиняне заковали в цепи и лишь затем, получив за них большой выкуп, вернули на родину. «Оковы же, в которых они были закованы, они повесили на Акрополе; они сохранились и до моего времени, свешиваясь со стен, обожженных персидским пожаром, напротив мегарона, обращенного к западу. На десятую долю выкупа поставили посвящение в виде бронзовой квадриги. Она стоит слева, сразу при входе в Пропилеи, что на Акрополе. Написано же на ней следующее:

Посвящение Афине четверки коней (управляемых, может быть, Никой) на западном склоне Акрополя, у Пропилей, а также цепей, в которых были закованы пленные у мегарона (может быть, у древнего храма Афины) — первое известное нам посвящение победившей демократии, поставленное на Акрополе не отдельным частным лицом, а всем народом. Победа над беотийцами и халкидянами имела большое значение для афинского народа, так как это было первое серьезное испытание новой военной организации народа, всенародного ополчения, набираемого по территориальным филам. Понятна поэтому та гордость, которая находит яркое выражение в краткой надписи на пьедестале посвящения.

В истории Афин VI в. является поворотным периодом, связанным с важнейшими событиями в жизни афинского народа. В это время афинские малоимущие и неимущие земледельцы из рабов превратились не только в свободных, независимых от знати людей, но и в граждан афинской общины, свободно высказывающих свое мнение по поводу важнейших государственных вопросов и в частных беседах на агоре и во время собраний на Пниксе. После создания (при Писистрате и при Клисфене) первых клерухий демократический полис взял на себя обязанность (76/77) поддерживать экономическое благосостояние граждан за счет растущего рабства иноплеменников и территорий, подвластных Афинам. На эти земли выводилась афинская беднота, афинские клерухи, получающие земельные наделы за счет покоренного населения. Рабовладельческий характер античной демократии находил свое отчетливое выражение в росте числа привозных рабов и в системе клерухий. Поднялось благосостояние и городского трудового населения Афин (ремесленники, художники, скульпторы и архитекторы). Их изделия находили постоянный и все возрастающий спрос.

Афинские гончары унаследовали от своих предков высокую технику изготовления и росписи ваз. В VI в. на основе протоаттического возникает новый чернофигурный стиль. Заполнительный орнамент и растительные мотивы почти исчезают. Они сохраняются лишь тогда, когда они действительно нужны для общей композиции росписи. Чувство формы сосуда, чувство меры в высшей степени свойственно афинским гончарам. Все в росписи подчинено центральной композиции — смысловому рисунку, тяготение к которому так ясно чувствовалось еще в протоаттической керамике. На вазах этого времени становятся обычными мифологические сюжеты на темы гомеровского эпоса или местных афинских преданий, вакхические сцены, связанные с культом Диониса, подвиги Геракла, любимого народного героя греков. На красноватой поверхности сосуда, искусно подкрашенной суриком, эффектно выделяются темные силуэты с процарапанными деталями одежды и чертами лица.

В середине VI в. краснофигурный стиль вытесняет постепенно вазы чернофигурного стиля. Роспись теперь наносится на красноватую поверхность сосуда, покрытого в свободных от рисунка местах черным лаком. Художник может теперь передать красоту человеческого тела — изящную грацию девушки, мускулы и атлетическую силу юноши, увядающее тело старца. Рукой мастера-художника создаются прекрасные фигурные композиции, сдержанные и в то же время выразительные. Лицо героя оживает. Ремесленник, расписывающий вазы, становится теперь художником-живописцем. Сознание им своего достоинства видно из посвятительных надписей на Акрополе: «Посвящение сделал гончар». Пожалуй, в этот период никто, кроме афинян, не указал бы своей профессии. Но при Писистрате и при Клисфене владелец мастерской, художник или гончар, формующий совершенные по форме вазы, чувствовал себя художником и не стыдился своей профессии. Только позже, когда рабский труд охватил наряду с другими ремеслами и гончарное ремесло, профессия гончара, как правило, становится уделом иностранца или раба. В это же время художники и скульпторы чувствовали себя подобными Дедалу, легендарному строителю, скульптору и изобретателю, долгое время жившему на Крите у царя Миноса. Прославленный легендами, Дедал стал образцом для художников. Созданные им статуи оживали. Сам Гермес попал в беду, когда ожившие статуи Дедала начали преследовать его, и он едва отбился от них камнями. (77/78)

Художники и скульпторы этого века создавали не статуи богов, а самих богов — юных и прекрасных, доброжелательных к людям. На губах у них играет полузагадочная улыбка, та «архаическая» улыбка скульптур VII—VI вв., которая всегда освещает лица богов и героев. Боги должны восприниматься ожившими, поэтому мрамор окрашивался. Белизна мрамора, натертого смесью воска и оливкового масла или смесью шафрана и молока, получала живой тон человеческой кожи. Окрашивались волосы, губы, глаза и ресницы. Богатая одежда мраморных кор передает богатство узоров, вышивку или вытканный яркими красками рисунок. И храм Афины, получивший новое оформление при тиранах, издали бросался в глаза яркостью своей росписи. Греки писали энкаустикой, с помощью минеральных красок, прямо на мраморе. Они расцвечивали архитектурные и скульптурные детали голубыми, желтыми на колоннах, зелеными на одеждах, красными на фоне метоп, фризов и фронтонов красками. Многие статуи архаических кор, найденные на Акрополе, сохраняют еще первоначальную, уже поблекшую окраску.

В период тирании в Афинах впервые появляются мраморные скульптуры. Почти прозрачный, просвечивающий на солнце мрамор, доставляемый с островов, придавал необычайное очарование этим скульптурам, так как ранее в Афинах статуи обычно создавались из известняка или пороса. Возникший в Ионии и на островах (Хиос, Парос) новый тип кор, подчеркивающий богатой драпировкой тонкой одежды стройность девичьей фигуры, намеренно стилизованной и изысканной, находит радушный прием в Афинах. 56 более или менее хорошо сохранившихся кор, найденных на Акрополе, свидетельствуют о силе художественного влияния на Афины ионийских мастеров. Эти прославленные мастера стекались ко двору тиранов. Но иногда, если они не приезжали сами, им направлялся специальный заказ. Такой заказ из Афин получил, например, знаменитый хиосский скульптор Архерм, впервые создавший изображение крылатой Победы (Ники).

В середине VI в. наряду со скульптурами из импортного островного мрамора появляются первые работы афинских скульпторов из пентеликонского мрамора. Но главные каменоломни Пентеликона еще не были открыты, и такие статуи редки.

В Афинах VI в. входит в моду хитон из тонкой прозрачной ткани и небрежно наброшенный сверху, спадающий вертикальными складками плащ. В скульптурах ионийских художников с большим искусством трактуется фигура девушки (коры), ее одежда, прическа — локоны, перехваченные на голове диадемой и спадающие длинными прядями на грудь, ее продолговатые выпуклые глаза, слегка подкрашенные кармином, одухотворенное, освещенное мягкой, иногда лукавой улыбкой лицо.

Однако афинские художники не стали простыми подражателями ионийцев, они сохранили свой оригинальный стиль, свои художественные традиции. Заимствуя у ионийских кор разрез глаз, поворот фигуры, детали драпировки, афинские мастера пытались воспроизвести не статуи, (78/79) поставленные у подножия храма на Акрополе, а реальных живых девушек, своих афинских современниц. Это накладывало на работы афинских мастеров ту оригинальность, которая позволяет и теперь сразу отличить их работу от работы ионийцев.

Кора времени тирании. Акрополь (деталь)

На рубеже VI и V вв. художники в Афинах, обладавшие уже большим опытом в изготовлении как мраморных, так и бронзовых статуй, достигшие высокого мастерства в краснофигурной живописи, подошли вплотную к одному из величайших в истории искусства открытий — к открытию перспективы. Первые попытки показать движение человеческой фигуры, отказавшись от обязательной симметрии ее частей, относятся к концу VI в. Они свидетельствуют о настойчивом стремлении добиться такой правдивости изображения, чтобы оно стало ярким и убедительным. (79/80) Несомненно, что развитие демократического строя в Афинах повышало интерес и художников и поэтов к изображению человека-гражданина.

Агора около 500 г. до н.э.

В это время после реформ Клисфена афинская агора одержала победу над Акрополем. Центром политической, социально-экономической и духовной жизни афинян стал теперь район горшечников и металлургов. Памятники, созданные тираном, все более заменяются памятниками, созданными народом. Орхестра агоры, на которой Писистрат устраивал первые театральные игрища, возбудившие в свое время негодование Солона, покинута. На южном склоне Акрополя возникает новая орхестра с храмом Диониса. Здесь происходят теперь состязания поэтов, драматургов, а позже и комедиографов. Организует и проводит праздники, в отличие от представлений на орхестре агоры, сам народ. Рождается афинский народный театр. Длительная и упорная борьба народа с родовой знатью завершилась полной победой народа; но не следует забывать, что одержать победу народ мог только в условиях создания гражданской общины, основой существования которой был труд рабов и эксплуатация политически неполноправных или бесправных людей. (80/81)

Назад К содержанию Дальше

¹⁾ Размер эллипса: 11 м длины, 5 м ширины. Северные фундаменты самые широкие; кое-где здесь видны и стены, сложенные из сырцового кирпича.

²⁾ Вещи клада датируются временем, начиная с позднего дипилона до 640 г.; черепки конца VII — начала VI вв., найденные только в верхнем слое, уже не откосятся к депозиту.

³⁾ См. D. Burr. A Geometric House and Proto-Attic votive Deposit. Hesperia, II, 1933.

⁴⁾ В период правления Солона была проведена большая работа по созданию новых законов и отмене или видоизменению старых. Так, был принят закон об отмене долговой кабалы и порабощения афинян за долги; законы Дракона, кроме законов об убийстве, также были отменены. К новым законам относились также законы о приданом, о завещании, о погребениях, о запрещении вывоза сельскохозяйственных продуктов, кроме оливкового масла, закон против праздности и мн. др.

⁵⁾ Общий размер: ок. 27 м длины * 18,5 м наибольшей ширины.

⁶⁾ Вопрос об Эннеакруносе продолжает обсуждаться современными учеными. В. Дерпфельд помещал его к западу от Акрополя. Кроме того, был раскрыт источник на севере агоры, однако его архитектурные детали датируются не VI, а V в.

⁷⁾ Точная дата его постройки неизвестна.

⁸⁾ Отсюда предположение, что такие же посвящения приносились Артемиде в Бравроне, Ифигении же, ее смертной жрице, — одежды умерших. Здесь налицо раздвоение образа Артемиды как богини, дарующей новую жизнь, и богини смерти.

⁹⁾ Ср. Аристотель. Афинская полития, 14, 4; Плутарх. Солон, 30; Плутарх. Моралии, 794 Е.

¹⁰⁾ Рассказ об этом сражении сохранен у Геродота (I, 62-63).

¹¹⁾ А.Е. Raubitschek. Dedications from the Athenian Akropolis. 1949, № 329.

¹²⁾ Большинство архаических статуй, найденных на Акрополе, относится к последней четверти VI в., и только 7 статуй датируется временем до 527 г., т. е. до года смерти Писистрата.

¹³⁾ От второго всадника сохранились лишь незначительные фрагменты.

¹⁴⁾ У Парфенона: 8*17 дорических колонн с диаметром в 1,905 м и высотой 10,4 м.

¹⁵⁾ Лукиан. Икароменипп, 24.

¹⁶⁾ Ср. A.E. Raubitschek, № 6 и № 330.

¹⁷⁾ Ср. B.D. Meritt. Hesperia, VIII, 1939, p. 61 сл.

¹⁸⁾ Гиппарх также обнес Академию, отстоявшую от Афин на расстоянии 1 км, стеной, на которую, по свидетельству древних, он заставил афинян издержать столько денег, что позже «Гиппархова стена» вошла в пословицу для обозначения чрезмерных трат. Возможно, что и постройка древнейшего греческого гимнасия в Академии (40*20 м), фундаменты которого датируются VI в., также произведена при Гиппархе.

¹⁹⁾ Раскопки агоры открыли остатки писистратовской ограды (9,85 м * 9,35 м), в центре которой находился алтарь.

²⁰⁾ Названия клисфеновских десяти фил в порядке их нумерации: 1) Эрехтеида, 2) Эгеида, 3) Пандионида, 4) Леонтида, 5) Акамантида, 6) Энеида, 7) Кекропида, 8) Гиппофонтида, 9) Апантида, 10) Антигонида.

²¹⁾ Сюда входили демы: Эпикефисия, самое имя которого указывает на берега Кефиса, пересекающего Священную дорогу, Бутады, Перифеды и Лакиады.

²²⁾ К. Kourouniotis & H.A. Thompson. The Pnyx in Athens. Hesperia, I, 1932, p. 96-113.

²³⁾ Так понимает это место У. Виламовиц-Мёллендорф. Схолиаст объяснял это тем, что во время заседаний на Пниксе агора обносилась веревкой со всех сторон, оставляя открытым вход только в сторону Пникса.

Назад К содержанию Дальше