Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Греческий мир | Рецензии

(144/145)

Сидорова Н.А.
[рец. на:] КОЛОБОВА К.M., Древний город Афины и его памятники, Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1961.

Вестник древней истории, 1964, № 4.
(144/145) – граница страниц.

Книга К.М. Колобовой, несомненно, — значительное явление в советской исторической науке. Трудно определить форму этой книги. Как справедливо указано в предпосланной ей краткой аннотации, это не учебное пособие и не монография в точном значении этого слова. Название книги «Древний город Афины и его памятники» достаточно хорошо определяет ее содержание. История Афин не как города-государства, а как собственно города, история жизни человека на данной территории, его строительной деятельности, история отдельных важных памятников прослеживаются К.М. Колобовой с древнейших времен до IV в. до н.э. Именно этим вопросам уделяет автор основное внимание, а события политической и экономической истории привлекаются нм лишь в той мере, в какой это необходимо для объяснения изменений в жизни города, его развития и роста. При этом К.М. Колобова одинаково полно и широко использует и свидетельства, сохраненные нам античными авторами, и аттические мифы, и богатые материалы, доставленные археологическими работами, проводившимися в Афинах как в прошлом столетии, так и — особенно широко — в последние десятилетия, начиная с 30-х гг. нашего века. Раскопки в Афинах дали настолько обширные и интересные результаты, что даже простое их обобщение и изложение в хронологической последовательности позволило бы создать важную и полезную книгу, такую, как, например, вышедшая в 1953 г. работа: J.С. Hill, The Ancient City of Athens, L., 1953.

Книга К.M. Колобовой выгодно отличается от этой и подобных ей работ тем, что она является не просто собранием фактов, но историей жизни города в самом широком смысле этого слова. Автор, часто на основании самых незначительных свидетельств источников, восстанавливает различные стороны городской жизни, обряды и обычаи, удачно связывая их с данными, добытыми археологией. Перед читателем предстают живые, мастерски написанные картины жизни и быта античных Афин; в этом отношении особенно интересны главы, посвященные Пирею, Агоре, улицам Афин, театру Диониса. Как нам представляется, в таком удачном соединении чисто фактических археологических данных со свидетельствами других источников, в воссоздании на этой основе картины жизни и развития древнего города Афин и заключается основная ценность рецензируемой книги. Этот опыт является первым в своем роде, бесспорно удачным, заслуживающим изучения как новый жанр, если можно так выразиться, исторической литературы. Ни в чем не снижая научные достоинства своего труда, К.М. Колобова сумела превратить его в увлекательный рассказ о жизни и быте афинян, об афинских памятниках, рассказ, который, несомненно, полезен не только для специалистов, но и для всех интересующихся древней историей.

Автор излагает материал в хронологическом порядке. Большая часть книги посвящена Афинам классического времени — V и IV вв. до н.э. — периоду, о котором сохранилось много больше сведений и исторических, и археологических, чем о всей предшествовавшей эпохе, значительно более протяженной во времени.

Чтобы получить полное представление о рецензируемой работе, рассмотрим последовательно отдельные ее главы, останавливаясь одновременно на некоторых недочетах, встречающихся в ней несмотря на все ее достоинства. Укажем сразу, что большая часть этих недочетов приходится именно на первые главы книги, посвященные Афинам II и первой половины I тыс. до н.э., может быть, в силу уже отмеченной их краткости, не позволившей автору осветить отдельные (145/146) проблемы и положения столь же широко и полно, как в главах об Афинах классического периода.

Глава I посвящена Афинам II тыс. до н.э., главным образом позднеэлладского периода. Начало ее отведено критическому анализу аттических мифов, связанных с установлением культов Афины, Посейдона, Эрехтея на Акрополе, с аттическими царями и героями. Автор убедительно показывает, что в этих древнейших аттических преданиях нашли отражение религиозные представления микенского времени, а также некоторые культы, сохранившиеся и в последующий период, — например, культ быка на Акрополе. Переходя к конкретному рассказу о поселении микенского времени на Акрополе, автор описывает Пеларгикон с его двумя входами, западным и северо-восточным, дворец афинских басилеев, остатки стен и колонн которого сохранились под фундаментами храма VI в. до н.э., так называемого Гекатомпедона, а также интереснейшее сооружение, связанное, несомненно, с угрозой дорийского нашествия на Афины, — подземный колодец, расположенный на склоне Акрополя к северо-западу от Эрехтейона, куда вел подземный проход из крепости. Как нам кажется, в этом разделе следовало бы кратко упомянуть также о маленьком позднемикенском святилище у западного входа на Акрополь, открытом здесь при работах по реставрации пиргоса, на котором стоит храм Ники Аптерос.¹⁾ Существование на одном и том же месте с позднемикенского времени святилища в виде небольшого поросового алтаря, смененного затем алтарем архаического периода и храмом в V в до н.э., является важным доказательством преемственности культов II и I тыс. до н.э. в Афинах.

На последних страницах этой главы рассказывается о некрополе позднеэлладского времени. Автор справедливо указывает, что основное поселение в Афинах в этот период ограничивалось территорией Акрополя и его склонов, а территория Агоры и примыкающих к ней холмов была занята некрополем. Правда, находка колодца в 1952 г. на Агоре, между храмом Арея и алтарем 12 богов, позволяет предположить, что рядом с некрополем существовало какое-то небольшое поселение;²⁾ остатки домов здесь, естественно, не могли сохраниться ввиду интенсивности строительства на Агоре в позднейшие периоды. Что касается описания самого некрополя, то К.M. Колобова подробно останавливается на характеристике камерного склепа, открытого на северном склоне Ареопага в 1939 г., как на примере такого рода погребальных сооружений. Об индивидуальных могилах рядового населения почти ничего не сказано, за исключением двукратного упоминания, что это были «погребения в сосудах» (стр. 20-21). К сожалению, автор не расшифровывает этого понятия. Нам известны погребения в сосудах с кремацией, но они относятся к несколько более позднему времени; в крупных сосудах также нередко хоронили маленьких детей. Рядовые же погребения микенского некрополя в Афинах представляют собой обычные захоронения ямного типа; тело умершего клали или в простую грунтовую могилу, или в могилу, обложенную плитами известняка. Перекрывались обычно и те и другие каменными плитами.³⁾ Такие индивидуальные погребения сопровождались инвентарем, состоявшим из немногочисленных украшений и расписных сосудов. Так, именно в таком погребении XV в. до н.э. была найдена в числе других десяти одна из лучших микенских ваз, происходящих с Агоры, — чаша с лилиями.⁴⁾ Кстати, К.М. Колобова слишком ограниченно указывает дату микенского некрополя Афин — 1300—1200 гг. до н.э. (стр. 19). Тем самым создается представление, что он современен упомянутым выше позднемикенским постройкам на Акрополе; в действительности он существовал значительно дольше: древнейшие грунтовые могилы относятся к XV в. до н.э. (например, указанная могила девушки с чашей с лилиями⁵⁾), камерные же гробницы в большинстве своем датируются XIV в.⁶⁾

Совсем мелкое замечание по I главе: найденный в камерной гробнице 1939 г. (146/147) сосуд из слоновой кости является не ларцом, а пиксидой цилиндрической формы; рельефное изображение двух грифонов, нападающих на трех ланей (рис. на стр. 21), украшает не крышку, а стенки этой пиксиды. На круглой же ее крышке изображен один грифон. Ручками пиксиды служат две симметрично расположенные фигурки лежащих львов.⁷⁾

В главе II речь идет об Афинах XI—VIII вв. до н.э. — наименее исследованном периоде, от которого сохранилось мало археологических памятников (за исключением погребений). Тем более интересны приводимые автором сведения относительно процесса объединения Аттики вокруг Афин, происхождения знатных афинских родов, установления в Афинах власти родовой знати. Рассматриваемый период, как указывает автор, является периодом быстрого роста города к северу и западу от Акрополя, что, очевидно, было следствием резкого увеличения населения Афин за счет притока беженцев из Пелопоннеса, вытесненных оттуда дорянами. Думается, однако, что автор слишком осторожен, полагая, что в начале этого периода границами города служили северные склоны Ареопага, а территория Агоры была занята только некрополем. Находки субмикенских и протогеометрических колодцев в районе Одеона, т.е. в центре Агоры, а также к западу от нее, доказывают существование здесь уже в это время жилых построек,⁸⁾ бок о бок с которыми продолжали хоронить умерших, несмотря на распространение некрополя на берега Эридана, в район Внешнего Керамика, а также и в другие районы Афин, например, на территорию Олимпейона.⁹⁾ Рассмотрению этих погребений посвящена большая часть II главы, причем автор подчеркивает изменение характера погребального обряда — переход от трупоположения к кремации; распространение кремации автор связывает с дорийским нашествием, но указывает, что вопрос этот не решен окончательно (стр. 31).

Это мнение, до недавнего времени широко распространенное и принятое большинством исследователей, теперь оспаривается. С одной стороны, как отмечает сама К.М. Колобова, в этом случае остается непонятным отсутствие кремации в районах Пелопоннеса, захваченных дорянами, и распространение кремации в Аттике, т.е. там, где дорян не было. С другой стороны, новейшие раскопки, в частности в Перати (в Аттике), показали, что обряд кремации здесь появляется еще в позднемикенское время — наряду с могилами с трупоположением на некрополе Перати найден целый ряд погребений с кремацией, сопровождающихся характерной керамикой ПЭ III С периода.¹⁰⁾ Таким образом, происхождение этого обряда пока еще не установлено; вряд ли он может быть связан с дорянами. Впрочем, следует заметить, что сведения о раскопках в Перати появились в археологической литературе лишь в последние годы и, очевидно, не могли быть известны автору рецензируемой работы в период написания книги.

Археологический материал опровергает также утверждение автора о том, что в XI—X вв. до н.э. обряд кремации полностью вытесняет старый обряд трупоположения, к которому снова начинают возвращаться лишь в конце IX — начале VIII вв. (стр. 27). Раскопки на Агоре свидетельствуют, что обряд трупоположения все время существует рядом с кремацией. Так, например, ямные погребения с трупоположениями субмикенского и протогеометрического времени были найдены в 1951 г. в северной части Агоры,¹¹⁾ в 1953 г. протогеометрические могилы в виде ям, выложенных каменными плитами, были вскрыты под северной частью стой Аттала.¹²⁾

Может быть, следовало бы подробнее остановиться на субмикенском периоде, в Аттике датирующемся первой половиной XI в. до н.э. Этот интереснейший период хорошо известен по погребениям некрополей Керамика и Агоры и позволяет проследить непрерывность традиций, связывающих микенскую эпоху с последующей, в частности в вазописи. В книге же он лишь упоминается в связи с протогеометрическим периодом и характер его остается неясным.

Большой интерес представляет подробный рассказ об обряде погребений с кремацией, а также об обрядах пышных погребений знати в геометрическую эпоху, нашедших отражение в росписи дипилонских сосудов. Это сопоставление, проделанное автором, представляется нам чрезвычайно удачным, равно как и использование росписи геометрических ваз VIII в. до н.э. со сценами морских и сухопутных сражений для характеристики Афин этого времени в целом. Некоторое сомнение вызывает только тезис (147/148) автора о возрождении микенских форм в росписи аттических геометрических сосудов. Определенные традиции микенской керамики как в технике, так и в орнаментике сохранялись и в субмикенской, и в протогеометрической керамике и дожили до геометрической; однако самые принципы геометрической орнаментики, особенно в изображении людей, как нам представляется, иные, чем в микенский период. Если микенские живописцы шли от изображения живого человеческого тела, подвергая его геометризации и схематизации, то вазописцы геометрического периода идут от геометрических фигур, подчиняя им формы тела человека и животного, что связано с особенностями мировоззрения этого периода. К тому же следует учесть, что в аттической вазописи микенского периода вообще полностью отсутствуют изображения людей и животных, ее росписи были исключительно орнаментальными.¹³⁾ Первое изображение животного — лошади — появилось в Аттике на протогеометрической амфоре X в. до н.э.¹⁴⁾ Отмеченное автором стремление более реалистично передать движения и позы людей, появляющееся в позднегеометрическом стиле конца VIII в. до н.э., свидетельствует о начале нового этапа в развитии греческого искусства, и к этому этапу, датирующемуся в основном уже VII в. до н.э., положение автора о возрождении в искусстве микенских традиций может быть отнесено в большей степени.

В III главе рассматривается чрезвычайно интересный и важный период в истории Афин — возникновение и развитие рабовладельческой демократии в VII—VI вв. до н.э. К.М. Колобова показывает, как исторические события этого времени находят отражение в различных памятниках города, открытых при археологических раскопках. Важным свидетельством смуты Килона и очищения города после нее является комплекс вотивных предметов, обнаруженный на Ареопаге близ дома геометрического периода. С законодательством Солона связаны первые общественные сооружения, воздвигнутые на Агоре, у подножья Колонас Агорайос, и положившие начало превращению Агоры в политический центр Афин. Большого развития достигает городское строительство при Писистрате и Писистратидах, когда на Агоре, на ее западной и южной границах, возникают новые сооружения, а на Акрополе обносится колоннадой старый храм Афины. Любопытны сведения о деятельности Писистратидов по упорядочению планировки города и ведущих к нему дорог, в частности о постановке герм. Переходя к характеристике городской жизни периода реформ Клисфена, К.М. Колобова сообщает в высшей степени интересные и важные данные о делении города на демы, что позволяет уточнить его границы и топографию. В этот период Агора окончательно превращается в центр политической жизни города, о чем свидетельствуют новые общественные здания, воздвигнутые на ней. Все сведения, касающиеся жизни Афин VII—VI вв. до н.э., использованы автором с исчерпывающей полнотой, интерпретированы весьма ярко и убедительно. По изложенному материалу можно сделать лишь несколько мелких замечаний.

Давая в начале главы характеристику аттической керамики VII в. до н.э., автор справедливо отмечает ее своеобразие; однако трудно согласиться с утверждением, что аттическая керамика занимает «очень скромное место по сравнению с другими центрами» (стр. 46). Аттические вазы, найденные при раскопках Агоры и Керамика, а также некрополя Вари (Анагироса) близ Афин,¹⁵⁾ исследованного в конце 30-х гг., являются новым свидетельством того, что аттическая вазопись, напротив, занимает одно из ведущих мест в греческой керамике VII в., особенно второй половины века.

На стр. 46 отмечено, что с распространением города на район Агоры и близлежащих холмов здесь соответственно сокращается район некрополя. Может быть, тут следовало бы остановиться на интересной проблеме, которой уделяли много внимания исследователи Агоры, а именно, на существовании погребений рядом с жилыми домами в районе Агоры и особенно к юго-западу от нее вплоть до конца VI в. до н.э., когда, видимо, вступил в силу закон о запрещении хоронить умерших в пределах городских стен.¹⁶⁾ Впрочем, погребения маленьких детей (148/149) встречаются рядом с домами и под ними и в классический период.

Несколько неясно изложен вопрос о знаменитом писистратидовом фонтане, Эннеакруносе. На стр. 51 так назван фонтан, открытый в юго-западной части Агоры. Позже, возвращаясь к этому вопросу, автор предположительно называет Эннеакруносом юго-восточный фонтан, открытый в 1952 г. (стр. 254). Между тем вопрос этот был положительно решен еще в 1954 г., когда археологические исследования этого района доказали, что временём Писистратидов датируется именно юго-восточный фонтан, а открытый ранее юго-западный, несколько поспешно названный Эннеакруносом, в действительности датируется V в. до н.э.¹⁷⁾

Также не вполне четко изложена проблема существования храмов на Афинском Акрополе в архаический период (стр. 74-75). Как справедливо указывает автор, этот трудный вопрос не решен окончательно, несмотря на целый ряд исследований, посвященных ему. Главным препятствием является невозможность раскопок на территории, занятой Парфеноном. Однако большинство ученых склоняется к тому, что термин «Гекатомпедон» следует отнести к храму Афины, фундаменты которого открыты к югу от Эрехтейона. Так, кстати, обозначено и на приведенном на стр. 75 плане, тогда как в тексте автор утверждает, что Гекатомпедоном назывался другой храм («Прапарфенон»). В связи с этим вопросом следовало бы упомянуть о великолепных архаических фронтонах, найденных на Акрополе в так называемом «Персидском мусоре». Самое число их доказывает существование здесь в архаический период нескольких храмов и сокровищниц. По поводу найденных на Акрополе скульптур надо сказать, что ко времени до смерти Писистрата (527 г. до н.э.) относится не 7 (как указывает автор в прим. 12 на стр. 57), а значительно большее число статуй,¹⁸⁾ не говоря уже о многочисленных фронтонных группах. Ошибочно утверждение, что мраморные скульптуры появляются в Афинах впервые только в период тирании (стр. 78). Еще в конце VII в. до н.э. была создана великолепная статуя Куроса, голова и руки которого были найдены на Дипилонском некрополе, а также курос, фрагменты которого были найдены на Агоре;¹⁹⁾ можно было бы назвать целый ряд других мраморных скульптур, относящихся к дописистратовскому времени. Отметим, что начало краснофигурного стиля в аттической вазописи датируется не серединой VI в. до н.э. (стр. 77), а временем около 530 г.

Большая часть книги посвящена Афинам классического периода. Глава IV названа «Афины в период греко-персидских войн», однако ее содержание выходит за пределы первой половины V в. до н.э. В этой главе собран важный и малоизвестный материал по фортификационным сооружениям Афин — укреплениям Акрополя, Длинным стенам, соединившим город с его гаванью, Пиреем и другим. Особенно интересными нам представляются сведения о Пирее, его топографии, устройстве военной и торговой гавани, корабельных доков, знаменитом пирейском Арсенале. Описания этих построек, данные автором на основе тщательного анализа сообщений древних авторов, дополняются живо нарисованной картиной деловой жизни афинского порта. Должное внимание уделено и планировке Пирея, построенного по Гипподамовой системе, и отдельным памятникам города. К сожалению, сведения об этом немногочисленны, так как в Пирее почти не ведется археологических раскопок.

В этой же главе рассматривается вопрос об улицах Афин и жилых домах граждан. Строго научное изложение известных нам сведений и здесь дополняется живыми сценами повседневной жизни городских улиц. Может быть, следовало бы еще только отметить устойчивость топографии афинских улиц, хорошо прослеженных в районе Агоры и прилегающих участков города. Действительно, направление основных магистралей, идущих по склонам Акрополя и Ареопага и пересекающих Агору, установилось еще в микенскую эпоху и без существенных изменений сохранилось вплоть до конца существования античного города, а в некоторых случаях — и до наших дней.

Во второй части книги, посвященной Афинам второй половины V и IV вв. до н.э., материал располагается по несколько иному принципу, чем в предыдущих главах, а именно, не в хронологическом порядке, а по отдельным районам и памятникам города. В наибольшей по объему V главе рассказывается об Акрополе классического времени, когда на нем воздвигаются сохранившиеся до наших дней прославленные произведения (149/150) греческой архитектуры — Парфенон, Эрехтейон, Пропилеи, храм Ники Аптерос. Перед нами возникает широкая картина жизни афинского Акрополя эпохи Перикла. Как и в других главах, здесь использованы самые различные источники — литературные, эпиграфические, археологические. На основе этих сведений подробное описание и анализ сохранившихся памятников архитектуры дополнены важнейшими данными по истории их создания и функционирования. Именно поэтому таким свежим и интересным является рассказ о памятниках Акрополя, о которых написано столько книг и исследований, что, казалось бы, трудно сказать о них что-то новое. Этот рассказ включает данные и о культовых обрядах, происходивших на Акрополе, прежде всего о праздновании Великих Панафиней. Значительное внимание уделено вотивным памятникам, поставленным на Акрополе; в основу этого раздела положены сообщения Павсания, Плутарха и других авторов. Этот материал значительно реже привлекал внимание исследователей, тем более ценна большая работа, проделанная автором по его обобщению. Весьма важен также раздел об Эрехтейоне, особенно благодаря характеристике верований и обрядов, связанных с этим храмом и примыкающими к нему святилищами.

По этой главе можно сделать лишь несколько мелких замечаний. Не совсем удачной представляется характеристика особенностей архитектуры Парфенона — некоторые его свойства, типичные для всего дорического стиля в целом, определены как индивидуальные особенности этого храма, например кривизна его линий (стр. 120). Неверно, что никто из античных скульпторов не создавал таких монументальных хрисоэлефантинных скульптур, как Фидий (стр. 129). По сообщениям источников (Paus., II, 27, 4) известно, например, что Поликлет сделал статую Геры из золота и слоновой кости для храма богини в Аргосе. В этих же материалах работали и другие скульпторы, в том числе Алкамен, ученик Фидия. Находка 1938 г. в Дельфах остатков хрисоэлефантинных скульптур VI в. до н.э. — голов трех статуй в натуральную величину из слоновой кости и золотых пластин одежды с рельефными изображениями — дает некоторое представление об этой технике античных скульпторов. Совсем незначительное уточнение: на восточном фронтоне Парфенона не сохранилось ни одной подлинной скульптуры — все они были сняты Эльджином и находятся в Британском музее, кроме нескольких фрагментов в музее Акрополя. Все установленные в настоящее время на этом фронтоне скульптуры являются отливками с оригиналов, в том числе и головы коней Гелиоса и Селены.

В главе VI К.М. Колобова рассказывает об Агоре классического периода, когда после греко-персидских войн на ней возводится целый ряд общественных зданий, прежде всего Толос, затем стой — Царская, или Зевса, и Пестрая, Булевтерий и другие сооружения, известные по описаниям Павсания и прочих авторов. Эти описания позволили без особого труда идентифицировать найденные при раскопках Агоры фундаменты большинства указанных зданий (за исключением Пестрой стои, находящейся в северной части Агоры, которая осталась нераскопанной из-за проходящей здесь железной дороги Афины — Пирей). Автор подробно описывает эти памятники и характеризует их роль в жизни города. Большое место уделено Гефестиону, причем приводится подробная аргументация в пользу именно такого определения этого храма, ранее считавшегося храмом Тезея. В заключение дана очень живо написанная картина торговой жизни Агоры, ставшей в V—IV вв. до н.э. центром мелочной торговли в городе.

Эта глава представляет очень большой интерес для читателя, равно как и две следующие, посвященные памятникам, сохранившимся у юго-восточной стороны Акрополя, — театру Диониса, Асклепейону и улице Треножников. Данное в главе VII описание театра Диониса по существу перерастает в историю греческого театра с характеристикой ранних этапов его эволюции. Подробный анализ архитектуры театра Диониса соединен автором с рассказом о постановках античных трагедий и комедий, об особенностях игры актеров и хора, о декорациях античных театров и т.д. Завершается эта глава очень важным экскурсом о своеобразии античного театра в целом.

В маленькой VIII главе речь идет о находящихся близ театра Диониса улице Треножников и святилище Асклепия. От улицы Треножников сейчас сохранился лишь памятник Лисикрата, кратко описанный в книге. Начатые недавно раскопки в этом районе открыли фундаменты некоторых других памятников, обрамлявших эту улицу. Лучше сохранилось святилище Асклепия, раскопанное еще в конце прошлого века на южном склоне Акрополя, над стоей Эвмена. Описание остатков этого храма и помещений для больных удачно дополнено кратким рассказом о методах лечения, применявшихся в этом святилище, основанном на комедии Аристофана «Плутос».

Темой последней, IX главы книги является самый знаменитый из афинских некрополей, внешний Керамик, примыкавший (150/151) к Дипилонским воротам. Такое разделение материала вполне закономерно. С конца VI в. до н.э. погребения в черте города были запрещены законодательством, но уже за несколько веков до этого основная масса захоронений производилась на некрополях за пределами городских границ. К.М. Колобова рассказывает об эволюции аттических надгробных памятников, начиная с VI в. до н.э., и особенно подробно останавливается на прекрасных надгробных рельефах конца V — IV вв. до н.э. К сожалению, совсем не освещенным остался вопрос о погребениях VII в. до н.э., интересных своей своеобразной, нигде, кроме Афин, не встречающейся конструкцией. Это те самые камерные гробницы, вернее, прямоугольные надгробные сооружения из сырцового кирпича, увенчанные расписными сосудами, о которых упоминается в приведенной на стр. 304 цитате из книги К. Каро, а также в тексте на стр. 306, без уточнения даты. Своеобразны также жертвенные канавы или желоба, обычно двойные, в которые складывались жертвоприношения умершим. Несколько неточностей допущено автором в этой главе. Надгробные статуи куросов появляются на некрополе Керамика еще в конце VII в. до н. э; к этому же времени относятся и древнейшие каменные стелы.²⁰⁾ На стр. 310 сказано, что первое из семейных погребений на некрополе близ святилища Тритопатеров относится к 450 г., но в таком случае нельзя считать, что этот некрополь возник в начале IV в. до н.э. Книга К.М. Колобовой снабжена подробнейшей библиографией, включающей очень большое число работ как на русском, так и на иностранных языках. Ценность этой библиографии весьма велика, но она была бы еще больше, если бы были выделены наиболее существенные работы; сейчас же они теряются среди большого количества работ второстепенных. Может быть, вообще не следовало бы включать в список литературы работы явно устаревшие, например книги и статьи по искусству, вышедшие еще в середине XIX в. Зато, несомненно, должны быть указаны журналы, где публиковались отчеты о новейших раскопках в Афинах за последние десятилетия, прежде всего о раскопках Агоры («Hesperia») и Керамика (АА), так как эти отчеты являются пока основным источником наших сведений об этих работах. Следовало бы также назвать такие монументальные работы по аттическому искусству, как, например, книгу Н. Payue, Archaic Marble Sculpture from the Acropolis, L., 1936 (новое издание — 1950 г.) или R. Heberdey, Altattische Porossculte, Wien, 1919 и ряд других.

Автор очень скупо делает ссылки на свои источники. В некоторых случаях хотелось бы подробнее узнать, откуда взят изложенный в книге материал.

Книга К.М. Колобовой иллюстрирована фотографиями и рисунками, дающими реконструкции отдельных памятников. К сожалению, качество воспроизведения рисунков и фотографий оставляет желать лучшего. Некоторые фотографии, как, например, изображение Парфенона или театра Диониса, устарели и не отражают сегодняшнее состояние этих зданий, подвергшихся реставрации. Несомненно, книга должна была бы быть снабжена общим планом Афин; многочисленные планы отдельных участков античного города его не заменяют.

Почти все сделанные нами замечания, как видно из текста рецензии, незначительны. Они ни в коей мере не могут снизить общую высокую оценку этого фундаментального труда, имеющего большое значение не только для советского, но и для зарубежного антиковедения. Книга К.М. Колобовой является по существу лишь первой частью исследования, посвященного древнему городу Афинам. Надо надеяться, что автор ее продолжит важную и нужную работу и напишет вторую книгу об Афинах эллинистического и римского периодов. (151/152)

¹⁾ P. Lemerle, Chronique des fouilles, Athens, BCH, 1936, т. 60, № 2, стр. 455; 1938, т. 62, № 2, стр. 289.

²⁾ H.A. Thompson, Excavations in the Athenian Agora, 1952, AJA, 1953, T. 57, № 1, стр. 24.

³⁾ H.A. Thompson, Excavations in the Athenian Agora, 1951, Early Burials, «Hesperia», 1952, т. XXI, № 2, стр. 104 сл.; L. Talcott, Athens, A Mycenaean Necropolis under the Agora Floor, «Archaeology», 1951, т. IV, № 4, стр. 223 сл.

⁴⁾ E.P. Blegen, Archaeological News, Greece, 1950—1951, AJA, 1952, T. 56, № 2, стр. 122.

⁵⁾ См. прим. 4. H.A. Thompson, Excavations in the Athenian Agora, 1953, Early Tombs beneath the Stoa of Attalos, «Hesperia», 1954, т. XXIII, № 1, стр. 57-58.

⁶⁾ H.A. Thompson, Excavations of the Athenian Agora, Twelfth Season: 1947, «Hesperia», 1948, т. XVII, № 3; E.D. Townsend, A Mycenaean Chamber Tombs under the Temple of Ares, «Hesperia», 1955, t. XXIV, № 3, стр. 187 сл.; см. прим. 3.

⁷⁾ АА, 1940, т. 55, сто. 161, рис. 28; AJA, 1939, т. 43, № 4, стр. 583, рис. 12.

⁸⁾ H.A. Thompson, Excavations of the Athenian Agora, 1940—1946, «Hesperia», 1947, т. XVI, № 3, стр. 202-204.

⁹⁾ BCH, 1940—1941, t. 64-65, стр. 238.

¹⁰⁾ СА, 1962, № 1, стр. 331.

¹¹⁾ Blegen, Archaeological News, Greece, 1950—1951, стр. 122.

¹²⁾ Thompson, Excavations in the Athenian Agora, 1953, стр. 58.

¹³⁾ F.H. Stubbings, The Mycenean Pottery of Attica, BSA, 1947, т. XLII, стр. 1-75.

¹⁴⁾ R. Desborough, Protogeometric Pottery, Oxf., 1952, табл. 5, № 560.

¹⁵⁾ Вазы VII в. до н.э. из раскопок Агоры и Керамика опубликованы в отчетах об этих раскопках. О вазах из Керамики см. АА, 1934, т. 49, стр. 196 сл.; 1943, т. 58, стр. 339 сл.

Вазы из раскопок Вари опубликованы в АА, 1937, т. 52, стр. 121 сл.; 1939, т. 54, стр. 224 сл.; 1940, т. 55, стр. 126 сл.; ВСН, 1937, т. 61, стр. 451, табл. 33-34; 1939, т. 63, табл. 49-51. Полностью эти вазы изданы S. Papaspividi-Kavousu в последнем томе «Corpus Vasorum Atticorum» Афинского национального музея.

¹⁶⁾ R.S. Young, Sepulturae intra urbem, «Hesperia», 1951, т. XX, № 2, стр. 67 сл.

¹⁷⁾ Thompson, Excavations in the Athenian Agora, 1952, стр. 29 сл.; он же, Activities in the Athenian Agora, 1954, «Hesperia», 1955, т. XXIV, № 1, стр. 52-53.

¹⁸⁾ Н. Payne, Archaic Marble Sculpture from the Acropolis, L., 1936.

¹⁹⁾ E.B. Harrison, Fragments of an Early Attic Kouros from the Athenian Agora, «Hesperia», 1955, т. XXIV, № 4, стр. 290 сл.

²⁰⁾ G.M.A. Richter, Archaic Attic Gravestones, Cambr., 1944, стр. 14 сл.; AA, 1938, т. 53, стб. 599 сл.