Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Греческий мир

Пьерар М.
Вода и засуха в аргосских мифах^*)

Перевод А.И. Иванчика.
Вестник древней истории. 1994, № 3.
(113/114) – граница страниц.

Путешественник, направляющийся из Коринфа в Аргос по национальной автодороге, может охватить одним взглядом всю аргосскую равнину в тот момент, когда он начинает в нее спускаться, покинув проход Дервенаки. Ее контуры четко очерчиваются на севере, востоке и западе горами. На юге же долина открывается в сторону залива Навплиона.¹⁾

На юге равнины Клеоне горная цепь Третос служит водоразделом между бассейнами коринфского и аргосского заливов. На востоке находится горный массив Арахнея. Хотя названием «Арголида» начиная с древности обозначался весь полуостров, к которому примыкает аргосская равнина, с этой стороны бесплодные и пустынные горы разделяют два культурно и политически отличных района: территорию собственно Арголиды и Актэ, обращенную в значительной мере к Сароническому заливу. На западе высятся величественные вершины Аркадии: Лиркион, Артемисион и гряда Ктения.²⁾

Арголидский залив, замыкающий равнину с юга, находится между двумя прибрежными горными массивами: на западе это Парнон, а на востоке массив, занимающий Арголидский полуостров. Парной, достигающий в своей центральной части высоты 1937 м, образует со стороны моря плато, занятое современной епархией Кинурия. Многочисленные ручьи, сбегающие с горных склонов, собираясь в поперечных долинах, образуют три более значительных реки — впадающую в море у Астроса (Танос), у Айос Андреас (Врасиатис) и у Леонидиона. Аллювиальные отложения этих рек, промывших глубокие ущелья в прибрежных горных массивах, образуют у моря небольшие плодородные равнины: на юге равнину Леонидиона, а на севере равнину Тиреатиды, находящуюся между реками, впадающими в море у Астроса и у Айос Андреас, от собственно Арголиды она отделяется горой Завицой.³⁾

Аргосская равнина прорезается многочисленными реками, берущими свое начало в горах. Это пересыхающие потоки, наполненные водой в течение не всего года, однако их паводок после сильных дождей иногда приводит к разрушительным наводнениям. Два наиболее значительных из них — Инах и Харадр (современное название Ксериас). Обе реки берут начало в горах, отделяющих Арголиду от Аркадии, а затем, «прежде чем слиться на равнине, к югу от Аргоса, они огибают Артемисий: Харадр с юга, по узкой, каменистой и пустынной долине, а Инах с севера, проделывая более длинный путь через несколько плодородных живописных долин».⁴⁾ На севере находятся ручьи Дервенаки и — к востоку — Бербати, который, вероятно, соответствует Астерию Павсания. Небольшие пересыхающие потоки, спускающиеся с Арахнея, как правило, не достигают моря. С морфологической точки зрения Арголида, в смысле ее границ, включает не только равнину, но и весь ансамбль районов, орошаемых реками, наносы которых ее составляют.⁵⁾ Чтобы определить ее границы, достаточно следовать линии водоразделов.⁶⁾

Аргосский пейзаж определяется, однако, и другой гидрогеологической особенностью Пелопоннеса. Из многих внутренних долин, окруженных со всех сторон горами, воды могут вытекать лишь через подземные отверстия. Еще недавно в юго-западной части аргосской равнины, между Кефалари и Мили (где находилась древняя Дерна), из-за нескольких подобных карстовых источников существовал болотистый район чрезвычайно влажной почвой.⁷⁾

Древние обладали достаточно точными представлениями об этих феноменах. Так, им был известно, что Эразинос питается водами Стимфалийского озера (Herod. VI.76; Diod. (114/115) XV.49.5; Strabo. VI.2.9; VIII.6.8; 8.4; Paus. II.24.6). Кроме источников, находящихся на равнине, два подобных выхода подземных вод находились в самом море: один возле Астроса, в месте, носящем название Анаволос, а второй неподалеку от Кивери, у подножия часовни Св. Георгия. Долгое время считалось, что первый из них отождествляется с Дине Павсания (Paus. VIII.7.2). Однако недавно У.К. Притчет, основываясь на результатах последних геологических исследований, показал, что в действительности Дине находилась у часовни Св. Георгия. В самом деле, этот источник питается водами Нестани в районе Мантинеи, как о том сообщает Павсаний, в то время как Анаволос является выходом из подземных водоемов горы Партенион.⁸⁾

Еще два наблюдения позволяют дополнить наши представления об аргосской гидрографии. Уже Страбон обращал внимание на важную роль подпочвенных вод для снабжения города водой (Strabo. VIII.6.7-8).⁹⁾ Еще полвека назад большая часть используемой в Аргосе воды черпалась из колодцев. Они были особенно многочисленны в южной части равнины, где слой подпочвенных вод находится на небольшой глубине.¹⁰⁾ Кроме того, в юго-западной части равнины, возле Навплиона, еще сейчас сохраняется лагуна, которая постепенно высыхает. В древности она должна была вдаваться в материк глубже: согласно Аристотелю, в ней водился особый вид слепой рыбы (Arist. Hist. Anim. 601b33-602a11).¹¹⁾ Такую рыбу ловили в этой лагуне еще в X в. н.э.¹²⁾

В настоящее время строительство водонасосных станций и значительные ирригационные работы сильно изменили как условия жизни обитателей города и равнины, так и общий облик этого района, и превратили его в один из самых значительных производителей цитрусовых и огородных культур. Те пейзажи, которые открывались взору путешественников, посетивших Арголиду в начале прошлого века и давших ее первые детальные описания, были гораздо ближе античным ландшафтам.

Путешественники, проходившие по югу аргосской равнины, поражались влажности ее почвы. Вот, например, описание дороги из Мили в Аргос, которое нам оставил капитан Журден, проехавший по ней 26 апреля 1822 г.¹³⁾ Это описание не заслуживает того забвения, которому оно предано: «Покинув район мельниц и оставив болота справа, можно отправиться в Аргос по двум различным дорогам. Первая, пересекая равнину, идет через поля, а другая ведет к горам возле Эразиноса, а затем, следуя вдоль их хребта, продолжается до Аргоса. Нам кажется, что пользоваться следует именно этой последней дорогой. […] У начала дороги, слева от нее, и возле продолжения гор в западном направлении находится единственная вплоть до Аргоса деревня. Примерно на полпути путнику встречается Эразинос. У своего истока он представляет собой бурный поток, с грохотом вырывающийся из расположенной на склоне горы пещеры. Пенящаяся вода, вырвавшись из этого величественного источника, образует широкий и глубокий водоем, из которого берет начало река. Она извивается на равнине и впадает в море среди олеандровых рощ, немыслимого разнообразия кустарников и благовонных растений, которые покрывают ее берега, склоняются над ее волнами, переплетаясь во всех возможных направлениях, и многообразием и контрастностью своих красок придают дополнительное очарование красоте пейзажа. Однако взгляд обращается к ним лишь с (115/116) большим трудом оторвавшись от великолепного и грозного зрелища, которое являет источник и которое сначала без остатка завладевает вниманием любого наблюдателя. Несколько вырубленных в скале ступеней ведут к верхней части пещеры, откуда бьет вода. Добравшись до этого места, путешественник видит у своих ног Эразинос, рвущийся через скалы и заставляющий отзываться свод пещеры и горное эхо грохотом более громким, чем раскаты грома. Из-за отражения звука этот грохот с той же силой и. той же насыщенностью повторяется под зевом пещеры, так что создается впечатление, будто несколько потоков одновременно вырываются из какой-то выше находящейся точки. Уединенность места, красота неба Греции и тысячи воспоминаний, столь могущественных в этих широтах, усиливают то глубокое впечатление, которое оставляет в душе зрелище этого грозного великолепия. С весьма немалым сожалением оторвались мы от очарования, которым оно нас покорило, чтобы продолжить наш путь».

Сказав, что дорога, по которой он следовал, достаточно хороша для воинского обоза, и что «часть равнины между Лерной и Эразиносом представляет собой весьма благоприятную для развертывания кавалерии территорию», он добавляет:¹⁴⁾ «Однако это совсем не так, если говорить о дороге, пересекающей равнину. Окружающие ее поля, покрытые пшеницей и виноградниками, во всех направлениях пересекаются рвами, изгородями и маленькими каналами, вырытыми для обозначения границ частных владений и нужд орошения, что представляло бы собой неодолимое препятствие».

У. Гелл, побывавший в тех же местах пятнадцатью годами раньше, подчеркивает в первую очередь их болотистость:¹⁵⁾ «Равнина Лерны сейчас захвачена той самой гидрой, которую когда-то убил Геракл, и настолько нуждается в помощи героя, насколько это возможно. Чудовище воспользовалось своей способностью к возрождению и опустошает равнину с той же свирепостью, как и в древние времена. Этот грозный бич в самом деле создан несколькими чрезвычайно обильными источниками, которые образуют Эразинос и которые турки, несмотря на многочисленные построенные для этого плотины, не в состоянии зимой удержать от затопления прилегающих земель. Вода становится застойной и служит причиной лихорадок и других болезней, которыми летом ежегодно заражаются обитатели равнины».

Несмотря на отсутствие топографической точности, данное описание делает очевидными характерные особенности этого болотистого района, который приобрел свою ценность и оказался оздоровленным лишь благодаря регулярным и трудоемким мелиорационным работам.¹⁶⁾ Немногим более пятидесяти лет назад X. Леманн заметил не без некоторой горечи, что карстовые источники использовались еще совсем не удовлетворительно.¹⁷⁾ (116/117)

Прежде чем перейти к исследованию мифов, было бы интересно процитировать еще один пассаж из «Метеорологики» Аристотеля, который свидетельствует о существовании в IV в. до н.э. ситуации, близкой к той, которую можно было наблюдать еще вскоре после второй мировой войны (Arist. Meteor. II.352а, 8-17): «Одни края по мере осушения становятся цветущими, а другие, прежде благоденствовавшие, рано или поздно превращаются в засушливые и оскудевают. Это и произошло в Элладе в округе Аргоса и Микен. Во времена Троянской войны болотистая Арголида могла прокормить только небольшое население, а микенская земля процветала и была поэтому больше прославлена. Ныне же по приведенной выше причине наоборот: один край совершенно бесплоден и безводен, а [земли] другого, некогда бесплодные из-за болот, стали теперь пригодны для возделывания» (перевод с греч. Н.В. Брагинской. — Прим. ред.).

Этот текст, более ранний, чем спекуляции эллинистических комментариев Гомера, пытается объяснить расхождение между данными гомеровской традиции и той картиной, которую имели перед глазами современники Аристотеля. Он интересен тем, что основывается на климатической теории. Относительная засушливость микенского района контрастировала с тем богатством, которое заставляли предполагать гомеровские поэмы. С другой стороны, масштаб усилий, которые аргосцы были вынуждены приложить для окультуривания юга равнины, позволял представить себе с большой долей уверенности состояние, в котором находился район до мелиоративных работ. Эти представления, будучи включены в более общую теорию о существовании циклов очень медленных и потому почти незаметных изменений климата, давали правдоподобное объяснение вызывающему недоумение историческому явлению.

Следует отметить, что пример Аргоса приводится в «Метеорологике» для того, чтобы усилить ὅσπερ συμβέβηκε теорию об образовании Египта в результате речных наносов. Эта теория вполне приложима к наносам Инаха, Харадра и других менее значительных рек. Должным образом мелиорированные, эти земли должны были дать для обработки достаточно мощные и плодородные почвенные слои. Именно их в первую очередь и культивировали аргосцы. Трудный для освоения без больших мелиорационных работ район между источниками Эразинос и городищем Лерна у подножия Понтиноса, почвы которого были влажны большую часть года, покрытый растительностью, нуждающийся в пресной воде, должно быть, предоставлял пастбища, благоприятные для разведения коней.¹⁸⁾ Лагуны, простиравшиеся к востоку от устья Инаха, должны были быть частично солеными.¹⁹⁾

Контраст между двумя районами Арголиды не привлекал до сих пор внимания исследователей. Он должен был, однако, сильно повлиять на материал аргосских мифов. Как писал Ж. Дюмезиль, «…функция того особого типа легенд, которые представляют собой мифы, состоит в том, чтобы […] драматически выражать идеологию, которой живет общество, чтобы сохранять в его сознании не только ценности, которые оно признает, и идеалы, к которым оно стремится из поколения в поколение, но и прежде всего само его существование и его структуру равновесия и напряжения, из которых она состоит, и, (117/118) наконец, в том, чтобы оправдать существование традиционных правил и обыкновений, без чего все общество распалось бы».²⁰⁾ Местный опыт, природные особенности, осложнявшие жизнь в регионе, составляют, разумеется, ту часть реальности, которую мифы должны были принимать во внимание.

В случае с Аргосом устанавливается связь между генеалогиями мифических царей и географическим распределением связанных с ними мифов.²¹⁾ В этом легко убедиться, рассмотрев легенды, группирующиеся вокруг династий Инаха и Даная. Павсаний (II.15-16; 18-19) различает периоды трех мифических династий, которые сменяли друг друга достаточно резко.

1. Династия Инаха, включавшая девять царей. С этой династией связаны такие фигуры, как Ниоба и особенно Ио. Один из царей, Фороней, сын Инаха, как считалось в Аргосе, дал смертным огонь.

2. Период троецарствия. Данай, придя из Египта, стал аргосским царем. Несколькими поколениями позже Мелампод исцелил дочерей царя Прета и получил за это в награду часть царства для себя и часть для своего брата Бианта. Потомком Мелампода был Амфиарай, а потомком Бианта — Адраст. Через посредство этих героев в Аргосе укоренились традиции, связанные с фиванским и троянским циклами. Кроме того, брат Прета Акрисий был дедом Персея, который, в свою очередь, был прадедом Геракла.

3. Период, начавшийся завоеваниями Тимена и других Гераклидов. Они отняли Арголиду не у представителей древних династий, которые к тому времени затухли, а у Тисамена, сына Ореста, которому удалось завладеть Аргосом и Лакедемоном.

Мифы, относящиеся к династии Инаха. связаны с севером аргосской равнины и со святилищем Геры. Те, что касаются Даная и его дочерей, относятся к юго-востоку равнины, к Лерне и прилегающему району. Расслоение мифографической традиции отражает отмеченный выше контраст между засушливым и болотистым районами. Интересен пример мифа о передаче прав на Аргос Гере, пересказ которого можно найти у Павсания (II.15.5): «Фороней был первый [человек] на этой земле, а Инах, отец Форонея, был не человеком, а рекой. Он (Инах) был арбитром между Посейдоном и Герой [в споре] об этой территории, а с ним реки Кефис и Астерион. Поскольку они решили, что земля принадлежит Гере, Посейдон отнял у них воду. Из-за этого ни Инах, ни другие эти реки не имеют воды, если бог не дает дождя: летом их русла сухи, кроме тех, что в Лерне». В этом мифе для нас особенно интересно то, что в нем фигурируют реки Арголиды, нерегулярный характер стока которых он и стремится объяснить. Видимо, в этот контекст следует помещать и знаменитую формулу πολυδίψιον "Αργος которую эрудиты эллинистической эпохи без особого успеха пытались объяснить ( см. Strabo. VIII.6.7).

С югом равнины соотносятся другие мифы. Именно в окрестностях лернийских болот высадился на берег Данай. Вот пересказ мифа о Данае, который мы находим у Аполлодора (Apollod. Bibi. II.1.4): «[С Родоса Данай] отправился в Аргос, где царствовавший там в те времена Геланор передал ему царскую власть. Став господином страны, Данай назвал ее жителей по своему имени данайцами. В стране не было воды, так как Посейдон иссушил в ней даже источники, гневаясь на Инаха, объявившего эту землю принадлежащей богине Гере; поэтому Данай отправил своих дочерей отыскивать воду. Одна из них, Амимона, во время поисков метнула дротик в оленя, но попала в спящего Сатира. Тот проснулся и стал ее преследовать. Но появился Посейдон и Сатир убежал, Амимона же соединилась с Посейдоном, который ей открыл источники Лерны» (Перевод В.Г. Боруховича. — Прим. ред.).

Известно, что в гомеровском эпосе слово «данайцы» обозначает греков. В результате анализа обнаруживается единственная гомеровская формула типа «имя + эпитет» с этим словом: Δαναοὶ ταχύπωλοι (она встречается один раз в номинативе и девять раз в генетиве в конце гекзаметра).²²⁾ Тот факт, что эта чрезвычайно благоприятная для разведения коней, которые составляли славу Аргоса начиная с гомеровского эпоса, область была специально посвящена Посейдону, не может никого удивить. Менее очевидная a priori роль, которую здесь играет Данай и его дочери, легко объяснима, если видеть в Данае эпонима этого (118/119) народа коневодов.²³⁾ Его дочери были прежде всего нимфами, снабжавшими Арголиду водой: как сообщает Каллимах и вслед за ним Страбон (VIII.6.7-8), по имени Данаид был назван ряд колодцев в самом Аргосе. Эти колодцы были священными и подлежали особому использованию в городских культах.

Таким образом, выделяются две культурных области, и одна из них имела в качестве центра святилище Геры, а другая лернийское святилище. Они соответствуют двум регионам, которые очень ярко контрастируют с гидрографической точки зрения. Подобная организация мифологического материала, как кажется, весьма древняя, как о том свидетельствует один стих из гесиодовского корпуса (fr. 128 Merkelbach–West): ’Άργος ἄνυδρον ἒον Δαναοὶ θέσαν ’Άργος ἔυδρον «Аргос, лишенный воды, данаиды превратили в Аргос, богатый водой». Мысль о том, что исторический эпизод наступления засухи мог подчеркнуть природный контраст между «жаждущим Аргосом» и «Аргосом, богатым водой» Страбона, была высказана Мари-Франсуаз Бийо во время посвященного Аргосу круглого стола, который проходил во Фрибурге в 1987 г. Она основывается на открытии двух скоплений колодцев: одного в районе будущей агоры, а другого в районе холма Дейрас. В обоих секторах колодцы, за одним исключением, появляются лишь не раньше позднегеометрического периода и, как кажется, использовались не дольше полувека. М.-Ф. Бийо, отмечая, что совпадение может оказаться и случайным, сближает эти наблюдения с наблюдениями Дж. МакКэссона Кэмпа II, сделанными на материалах афинской агоры. Эти наблюдения привели его к выводу о существовании сильной засухи, которая началась около 740—730 гг. до н.э. и послужила одной из причин крупного эмиграционного и колонизационного движения, которое Греция пережила в это время.²⁴⁾

На первый взгляд кажется весьма соблазнительным принять подобную гипотезу, поскольку она дает точку опоры для датировки времени сложения аргосского мифологического корпуса. Следует, однако, оставаться осторожным в этом отношении.

Я не буду возвращаться к возражениям против теории Дж.МакК. Кэмпа II, которые были сформулированы А.М. Снодграссом:²⁵⁾ речь идет о проблемах изучения демографических феноменов в античности. Предположение о том, что закрытие большого числа колодцев могло быть связано с понижением уровня подпочвенных вод, a priori вполне правдоподобно. Однако выводы, которые делает из него Дж. МакК. Кэмп II, как кажется, не столь правдоподобны. Представляется, что к ним следует относиться с осторожностью до тех пор, пока современные методы не позволят достаточно надежно установить хронологию смены климата.²⁶⁾ Хотелось бы сделать еще одно замечание, касающееся непосредственно мифов — предмета моего нынешнего рассмотрения: я полагаю, что при их использовании Дж.МакК. Кэмп II²⁷⁾ недостаточно учитывает специфику этого типа повествований. То, что засуха и вереница связанных с ней несчастий лежит в основе определенного числа мифологических рассказов, вовсе не удивительно в стране, где климат чрезвычайно нестабилен: «неуверенность в урожае является постоянным условием работы греческого крестьянина, и именно небо несет главную ответственность за эту нестабильность».²⁸⁾ Сама распространенность этого мотива должна бы предостеречь комментатора от излишне «историзирующих» интерпретаций. В подобных рассказах мы имеем дело с той мифологической схемой, которая создавалась не без связи с реальным опытом, но которая слишком распространена и, следовательно, слишком естественна для того, чтобы в каждом случае соотноситься с конкретным историческим событием. Подобные этиологические (119/120) мифы выстраиваются, как правило, по следующей схеме: 1) (не)вольный проступок против божества; 2) божество в качестве наказания насылает эпидемию или голод; 3) запрос к оракулу; 4) выведение колонии или основание культа.²⁹⁾

Подобное объяснение должно было казаться правдоподобным даже в тех случаях, когда реальная причина выведения колонии или основания культа была забыта.

Тем не менее, даже если мы сравним аргосские легенды, о которых я упоминал выше, с теми, которые использует Дж.МакК. Кэмп II, мы будем поражены прежде всего значительными различиями, разделяющими их. Аргосцы интегрировали хорошо известные им из опыта контрасты между засушливыми и влажными районами их страны в свои мифы при их создании. Эти мифы прекрасно соответствуют менталитету разводивших быков и лошадей скотоводов, составлявших, видимо, аристократию, которой можно приписать первый синойкизм. Благодаря работам Р. Хэгга этот синойкизм может быть датирован началом среднегеометрической эпохи.³⁰⁾ В то же время именно Данай, победив Геланора получает царскую власть и основывает полис и святилище Аполлона Ликийского в центре агоры. Большое количество героических гробниц, связанных с этим комплексом, некоторые из которых служили центрами культов, свидетельствует в пользу достаточно ранней даты наиболее древних применений этой системы.³¹⁾ Возможно, реально пережитая в последней трети VIII в. до н.э. засуха могла сыграть лишь вторичную роль в формировании аргосского мифологического канона, который должен был застыть к концу темных веков.³²⁾

M. Pierart
Water and drought in argos myths

In hydrological and geographical terms the Argos plain can be divided into two completely different parts. The northern part irrigated by a number of rivers the most important of which are the Inachus and the Charadra is extremely arid. On the contrary, the south-western part of the plan, the area of the present Kefalari and Mili was a scamp due to a number of karst springs. This area was suitable for farming only after considerable drainage work. The natural differences between the two areas must have led to the appearance of two cultural regions at a very early date. One of them was centred around the sanctuary of Hera, the other — round the sanctuary in Lerna. Two groups of myths can be singled out in the Argos myths, each one referring to one of the regions. The myths pertaining to the Inachus dynasty are connected with the northern part of the Argos plain and the Heralum. Those about Danaus and his daughters are connected with the south-western part of the Argos plain, Lerna and the adjacent area under the protection of Poseidon.

^*) Публикация статьи осуществлена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках проекта «Древний мир: проблемы экологии» (код проекта 93.06.10594).

¹⁾ Lehmann H. Argolis. I. Landeskunde der Ebene von Argos und ihrer Randgebiete. Athen, 1937. P. 1-2; Frazer J.G. Sur les traces de Pausanias à travers la Grèce ancienne. P., 1922. P. 231-232.

²⁾ Frazer. Op. cit. P. 231-232; Philippson A. Der Peloponnes. В., 1892. P. 93-119.

³⁾ Philippson. Op. cit. P. 480-488 (Кинурия); Baladiè R. Le Peloponnese de Strabon. P., 1980. P. 77-78. Равнина Леонидиона, территория античного Прасиэ, получила благодаря своему плодородию прозвище «Сады Диониса» — Paus. III.24.4.

⁴⁾ Baladié. Op. cit. P. 70.

⁵⁾ Lehmann. Op. cit. P. 5, 50-54; Baladié. Op. cit. P. 70.

⁶⁾ Lehmann. Op. cit. P. 5.

⁷⁾ Ibid. P. 55; Baladié. Op. cit. P. 103-113.

⁸⁾ Pritchett W.K. Studies in Ancient Greek Topography. Berkeley. I, 1965. P. 131-134; 111, 1980. P. 104-105. Аргументы H. Факлариса (’Αρχαία Κυνουρία. Thessalonique, 1984. P. 246-249) в пользу традиционной идентификации Генисиона с Анаволосом я рассматриваю в другом месте: Piérart М. «Argos assoiffée» et «Argos riche en cavales». Provinces culturelles à l'époque protohistorique // Polydipsion Argos. Argos de la fin des palais mycéniens à la constitution de l'État classique (Fribourg, 7-9 mai 1987). BCH, Suppl. XXII, 1992. P. 124-125. Эта идентификация опровергается анализом аргосской мифологической топографии.

⁹⁾ Ср.: Baladié. Op. cit. P. 113-115. Этот текст подробно рассматривается мною в цитированной в предыдущем примечании работе.

¹⁰⁾ Lehmann. Op. cit. P. 55-56, 114 (fig. 27). Pl. IV, 1.

¹¹⁾ Cp.: ibid. P. 29-31; Baladié. Op. cit. P. 112. Not. 22.

¹²⁾ См. об упоминании этих рыб, называвшихся αμβλυωπίας, в византийском тексте этого времени: Robert L. Sur les lettres d’un métropolite de Phrygic au Xe siècle // Journal des Savants. 1961. P. 134-136.

¹³⁾ Jourdain Ph. Mémoires historiques et militaires sur les événements de la Grèce depuis 1822 jusqu'au combat de Navarin. V. 1. P., 1828. P. 9-11. Филипп Журден, капитан королевского флота, сыграл определенную роль в событиях греческой освободительной войны, первоначально в качестве военного моряка, а затем руководителя переговоров, касавшихся в первую очередь финансов, с Мальтийским орденом. Эти переговоры, правда, закончились неудачно. Ср.: Sève М. Témoignages de voyageurs et d'artistes sur la ville et les antiquités d’Argos. Athènes, 1979. P. 304. Машинописный экземпляр этой рукописи находится в архиве Французской археологической школы в Афинах.

¹⁴⁾ Jourdain. Op. cit. P. 13.

¹⁵⁾ Gell W. The Itinerary of Greece with a Commentary on Pausanias and Strabo. L., 1810. P. 79.

¹⁶⁾ Благодаря смешению Кефалари и Лерны появилась аллегорическая интерпретация мифа о лернейской гидре, вторую У. Гелл (с. 79-80) заимствовал у графа Джорджа Абердинского: «Современное название источника — Кефалариа, или “Головы". Эта деталь достаточно хорошо объясняет то, чем была эта водная змея и многоголовое чудовище. Следует также заметить, что как только наступает летний зной, лихорадки здесь идут на убыль. Геракл, хотя и был в значительной мере человеческим существом, все же несомненно в какой-то степени служил аллегорической персонификацией солнца. Однако может ли это быть связано с тем оригинальным способом, который он использовал для уничтожения Гидры?» «Эта заметка заимствована из рукописного дневника графа Абердинского». Следует напомнить, что У. Гелл посвятил свой труд «Джорджу, графу Абердинскому, кавалеру Ордена Чертополоха, личные изыскания которого в Греции пробудили желание способствовать дальнейшему развитию исследований этой страны».

¹⁷⁾ Lehmann. Op. cit, P. 55. Древние построили акведук, чтобы транспортировать воду из Кефалари в Аргос. Его остатки были видны на поверхности еще в прошлом веке (Kophiniotis J. ‘Ιστορία τοῦ "Αργους. Athènes. 1892. P. 58), a недавние раскопки выявили отдельные его участки. Проблема его датировки остается открытой. В. Вольграф приписывал его строительство Федону и толковал, следовательно, надпись на бронзовой вазе второй четверти V в. до н.э. τõ Άραηίνο ὲμὶ το "Αργο следующим образом: «diserte enim ait vas aerieum Erasini se esse qui est Argis» (Mnemosyne. 1932. 60. P. 234). Эта интерпретация отнюдь не обязательна. Однако же водный режим источника Кефалари очень нерегулярен (Lehmann. Op. cit. P. 55). В эпоху Адриана строительство акведука, поставлявшего в город воду постоянных источников, расположенных в верховьях Стерны, между Эпано Белеси и Гимно (Lehmann. Op. cit. P. 51), примерно в 30 км от Аргоса, позволило городу создать гидравлические сооружения, необходимые для его комфорта и престижа. См.: Vollgraff W. // ВСН. 1920. 44. Р. 224; 1944—1945.68-69. Р. 397-400 (посвящение акведука); 1958.82. Р. 555-556; Auperl Р. // ВСН. 1984. 108. Р. 850. Акведук завершался у нимфея, построенного на западном склоне Лариссы, на отметке высоты 35 м: Vollgraff W. // ВСН. 1958. 82. Р. 539-555; Piérart М. // ВСН. 1974. 98. Р. 777-779 (посвящение нимфея); Aupert Р. // ВСН. 1986. 110. Р. 772.

¹⁸⁾ Baladié. Op. dt. P. 194. Piérart M. Le tradizioni epiche: Argo e l'Argolide // le origine dei Greci / Ed. D. Musti. Roma, 1985. P. 285, 291-292. Not. 63. О болотах, образованных Эразиносом и Фриксом, см. свидетельство М. Фурмона, пересказанное Ж.Д. Барбье дю Бокажем: Barbie du Bocage J.D. Description topographique et historique de la plaine d'Argos. P., 1834. P. 479-481. Cp.: Robert. Op. cit. P. 135.

¹⁹⁾ Это можно заключить из одного пассажа Аристотеля (Hist. Anim. 601b33-602a11): «[Дождь], таким образом, благоприятствует большинству рыб. Однако же для лобана, кефали и рыбы, называемой некоторыми маринос, верно обратное, поскольку дождевая вода достаточно быстро ослепляет большую часть этих рыб, когда они слишком многочисленны. Кефаль обычно в особенности подвержена этому в суровые зимы; их глаза становятся белыми, они тщедушны и в конце концов умирают. Однако кажется, что это поражение зрения имеет причиной не избыток дождя, а холод; по крайней мере в разных местах и в окрестностях Навплиона, в Арголиде, в лагунах ловили большое количество слепых рыб, когда холод был силен, и у многих из них были белые глаза». В этих навплийских рыбах можно узнать лобана, прибрежную рыбу, живущую в соленой воде. Об этом тексте см.: Robert. Op. cit. P. 134-135. Cp.: Dévêdjian K. Pêches et pêcheries en Turquie. 1926 (non vidi, процитировано Л. Робером — Op. cit. P. 8-9. Not. 37): «большую часть лобанов ловят, таким образом, в озерах или в лагунах, сообщающихся с морем, но для этого необходимо дать рыбам, приплывающим из моря, сначала туда заплыть». В книге Harant H., Jarry D. Guide du naturaliste dans le midi de la France. I. La mer, le littoral. P., 1983. P. 88 можно найти отрывок, служащий прекрасным комментарием к тексту Аристотеля: «Рыбаки в Латт и Малгей рассказывали Ронделе, что лобаны […] любят дождь, но что сильные грозы, возможно, действуя вместе с холодной водой, их ослепляют. В настоящее время обморожения отличают от повреждений глаз, причиняемых излишней соленостью воды в конце лета».

²⁰⁾ Dumézil G. Heur et malheur du guenier. P., 1969. P. 11.

²¹⁾ Piérart. Le tradizioni epiche. P. 279-281. Я рассматриваю этот вопрос подробно в цитированных выше трудах коллоквиума «Polydipsion Argos».

²²⁾ Wathelet P. Les noms des Grecs et de la Grèce dans les formules de l'épopeé homérique // Actes du Xle congrès international des sciences onomastiques. Sofia, 1975. P. 435-436.

²³⁾ Ibid. Р. 436: «Единственное указание, которое мы получаем о данайцах, состоит в том, что они имеют или выращивают прекрасных лошадей. По самой природе вещей народы коневодов — это обычно народы, живущие на равнине. Невозможно в связи с этим не вспомнить о том, что Данай, герой-эпоним данайцев, считался царем Аргоса. Первоначальное наименование одного племени или народа, обитавшего на аргосской равнине, вероятно, распространилось позже на всю Грецию, и в конце концов стало употребляться так же, как название ’Αχαιοί».

²⁴⁾ Billot М.-F. Observations sur la communications de Marcel Piérart // Polydipsion Argos… P. 149-154.

²⁵⁾ Snodgrass AM. Two Demographic Notes // The Renaissance of the Eight Century В.C.: Tradition and Innovation / Ed. R. Hägg. Stockholm, 1983. P. 167-171, cf. P. 211.

²⁶⁾ Leroy Ladurie E. Climat // Burguiére A. Dictionnaire des sciences historiques. P., 1986. P. 135-136. Для архаической Греции см.: Amourètti М.-С. Le pain et l'huile dans la Grèce antique. P., 1986. P. 17-32. Книга Lamb H.H. Climate. History and the Modern World. L., 1982 содержит слишком мало сведений, касающихся античности.

²⁷⁾ McK. Camp II. J.A. Drought in the Late Eight Century B.C. // Hesperia. 1979. 48. P. 298-411.

²⁸⁾ Amouretti. Op. cit. P. 25.

²⁹⁾ Первый сюжет «Илиады» (I.8-474) подчиняется этой структуре.

³⁰⁾ Hägg R. Zur Stadtwerdung des dorischen Argos // Palast und Hütte. Beiträge zum Bauen und Wohnen im Altertum / Eds. D. Pappenfuss, V.M. Strocka. Mayence, 1982. P. 301-307.

³¹⁾ Piérart. Le tradizioni epiche. P. 279-282. Cp. также: Piérart. «Argos assoiffée».

³²⁾ Относительно хронологии аргосских мифологических рассказов, см. доклад, сделанный мной в Риме в марте 1988 г. в рамках коллоквиума «La transizione dal miceneo all'alto arcaismo. Dal palazzo alla citta» (в печати).