выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Вопрос о дорийском переселении является одним из наиболее сложных и трудных вопросов в области изучения ранней истории Греции. За последнее время на Западе, особенно в Англии, наблюдается оживление интереса к этому вопросу. Этот интерес вызван ближайшим образом новыми археологическими исследованиями в Северной Греции, в Македонии и Фессалии, проводимыми в течение ряда лет преимущественно Британской школой в Афинах. В связи с этими археологическими работами появились, например, следующие исследования:
St. Сassоn — The Dorian invasion reviwed in the light of one new evidence. «The Antiquaries Journal», 1921, № 3, p. 199.
W. A. Heurlleу — A prehisitoric site in Western Macedonia and the Dorian invasion. «Annual of British school at Athens», № XXVIII, Session 1926-1927, p. 158.
N. G. L. Hammоnd — Prehistoric Epirus and the Dorian invasion. «Annual of the British School at Athens», № XXXII, Session 1931-1932, p. 131.
В этих работах авторы пытаются увязать данные археологические с данными античной традиции, найти подтверждение античной традиции в археологическом материале. Но так как предание о дорийском переселении осмысляется в большинстве случаев по-разному, то и использование археологических материалов проводится в различных направлениях. Расхождения особенно сильно сказываются в установлении исходного пункта дорийского переселения. Одни выводят дорийцев из Северной Греции, из Эпира, другие — из Дунайских областей, из Гальштатта, а некоторые даже из Германии. Последние идеи особенно сильно выступают в фашистских работах, развивающих расовые теории и устанавливающих происхождение греков из Германии. Так, например, Гюнтер в своей книге — «Rassengeschichte des hellenischen und des römischen Volkes», München, 1929, считает дорийцев наиболее чистой северной расой, принесшей новую культуру.
Вторым моментом, вызвавшим интерес к проблеме дорийского переселения, является новое отношение к античной традиции, к античному преданию, которое отмечается в последнее время на Западе.
Как известно, в конце XIX и в начале XX в. чрезвычайно сильно было критическое отношение к античной традиции, переходившее в необоснованный гиперкритицизм. Наиболее ярким представителем гиперкритического отношения к античной традиции о дорийском переселении является Белох, который считал традицию вымышленной, не имеющей никакого отношения к исторической действительности, созданной лишь для того, чтобы объяснить отсутствие дорийцев в гомеровском эпосе и наличие их в исторической Греции. Ошибкой Белоха было то, что он не отделял генеалогического мифа о возвращении Гераклидов, устанавливающего божественное происхождение родов басилеев, от предания о дорийском походе и рассматривал предание отвлеченно, не учитывая того, что «минувшая действительность — как говорил Маркс, — оказывается отраженной в фантастических творениях мифологии».
После работ Белоха долгое время не появлялось специальных исследований, посвященных проблеме дорийского переселения.
Но за последние годы в научной литературе наблюдается большее внимание к античному преданию, в нем начинают искать отражения некоторых исторических моментов. Помимо вышеназванных работ, в которых предание рассматривается, как отражающее историческую действительность, можно еще назвать, например, работу: О. Vitаlis — Die Entwicklung der Sage von der Rückkehr d. Herakliden. Inaugural-Dissertation. Greisswald 1930, где автор, придавая большое значение политическим моментам в создании легенды, все же считает ряд элементов легенды отражением исторических событий. Еще в большей степени в историческом плане рассматривает предание о дорийском походе P. Miltner [157] в статье «Die dorische Wanderung», «Klio» 1934, конструируя, правда, маршрут следования дорийцев своеобразно и вопреки традиции — из Эпира на Крит и оттуда уже в Пелопоннес.
Интерес к вопросу о дорийском переселении возникает также в связи с постановкой общих вопросов о том, кто были греки, когда сформировался греческий народ или нация, как их часто неправильно называют, каково было взаимоотношение местного населения к пришлым племенам, народам, «нациям» и даже «расам». К исследованиям этого направления относятся, например, работа Jardé — La formation du peuple grec, Paris, 1923, и весьма объемистая работа I. L. Mуres — Who were the Greeks? California, 1930.
В этих работах выдвигаются проблемы формирования греческого народа, образование его из первоначального множества племен и народов в противовес теориям о появлении греческого народа из далекой прародины в виде сформировавшегося уже, как цельный народ, массива.
Рецензируемая мною работа Skeat'a как раз выдвигает выше отмеченные моменты в области изучения раннего периода истории Греции.
Skeat сам участвовал в раскопках в Македонии и в Фессалии, которые велись под руководством Heurtley, он пытается найти подтверждение археологическим данным в античной традиции, он признает историчность античной традиции и, наконец, он ставит вопрос: кто были греки?
Работа Skeat'a делится на две части: 1) археологические свидетельства, 2) традиция.
В первой части основным вопросом, который ставит себе автор, является вопрос о том, какую керамику принесли с собой дорийцы.
Этот вопрос был поставлен еще в 70-х годах прошлого столетия Соnzе, который развивал то положение, что геометрический стиль был принесен в Грецию дорийцами. Многими учеными это положение было принято и развито и сравнительно немногие отвергали его; среди последних следует назвать Эд. Мейера, который считал геометрический стиль только новым художественным стилем, но не новым импортным изобретением.
Так как в настоящее время, благодаря новейшим исследованиям в области истории керамики, внесены большие уточнения в периодизацию стилей керамики и введены такие новые подразделения, как суб-микенский период, прото-геометрический, предшествующие собственно геометрическому периоду, начинающемуся с IX в., Skeat пытается приписать дорийцам не геометрический стиль, который развивается позже обычной даты переселения дорийцев, а прото-геометрический, датируемый XI—X вв.
С этим основным положением Skeat'a не соглашается W. Кraikеr, написавший обстоятельную рецензию на его работу в «Gnomon» 11 Bd., Heft 12, 1935, S. 641.
В первой части Skeat дает обзор керамики конца бронзового века и начала железного века в различных областях Греции. Он начинает с Македонии, где устанавливает наличие микенского периода, который представлен импортной микенской керамикой, датируемой, начиная с XIV в., и местной, которая подражает микенской. Прекращение микенского стиля Skeat объясняет вторжением варваров с севера, которые уничтожили микенскую культуру.
После микенского периода Skeat констатирует следующие типы керамики: 1) черная, сделанная от руки, дунайского происхождения, 2) местная, не раскрашенная, 3) раскрашенная — с орнаментом, состоящим из концентрических кругов; последняя, по его мнению является родоначальницей протогеометрического стиля. О ее происхождении имеются разные теории. Теорию дунайского происхождения Skeat отвергает, так как он считает, что в Македонии не встречается в большом количестве типично дунайской керамики, так наз. Bückelkeramik. Отвергает Skeat и теорию южного, микенского происхождения этой керамики, так как стоит на точке зрения полного уничтожения микенского стиля в Македонии.
Skeat считает, что эта керамика — местного македонского происхождения. Эта точка зрения интересна уже потому, что она не выводит прото-геометрический стиль из далеких северных областей, а ограничивается Македонией.
В следующих главах Skeat пытается показать, что керамика с концентрическими кругами, которая и является прото-геометрической керамикой, распространяется [158] из Македонии на юг вместе с различными переселенческими волнами, среди которых главное место он уделяет дорийцам. В Фессалии Skeat устанавливает целую серию, как он неправильно называет, расовых движений (правильнее назвать их племенными движениями), которые достигли кульминационной точки в дорийском переселении.
В Фессалии происходило, по мнению Skeat'a, взаимодействие различных влияний — как северных, так и южных. Южные влияния, по его мнению, внезапно исчезают, причем одновременно происходит опустошение поселений бронзового века. Северные же македонские влияния остаются в Фессалии весьма сильными, даже керамика железного века сходна с македонской. Македонские влияния Skeat прослеживает и в области бронзовых изделий, например бронзовые подвески, очковые фибулы дают, по его мнению, аналогии с македонскими изделиями.
В Центральной Греции, например в Орхоменах, северные элементы, по мнению Skeat'a, оказываются слабее, южные же — сильнее. Здесь намечается слияние северных и южных элементов, вследствие чего стиль концентрических кругов несколько модифицируется. Движение народов в Беотию из Фессалии автор рассматривает не как движение разрушителей, но как движение народов, воспринявших элементы культуры от прежнего местного населения. В Аттике Skeat констатирует внезапное прекращение позднеминойского стиля керамики и столь же внезапное появление протогеометрического стиля.
На юге, в Микенах, по мнению Skeat'a, конец субмикенского поселения связан с полным опустошением микенских поселений. В Спарте первым керамическим стилем является протогеометрический стиль. Микенские поселения в Лаконике носят явные следы разрушения и пожаров, например поселение в Менелайоне, в самой Спарте отсутствие микенских находок (находки в 1927 г. мелких фрагментов керамики, сходной с микенской, Skeat не считает микенскими) и основание поселения на новом месте Skeat рассматривает, как доказательство появления новых племен-дорийцев, принесших новую керамику. Но Kraiker в своей вышеназванной рецензии отмечает, что керамика, найденная на месте храма Артемиды Орфии, не является типично прото-геометрической, но по форме относится к суб-микенской керамике, по орнаменту же является прото-геометрической. Это замечание весьма существенно, так как показывает нам, что Skeat, уделяя главное внимание орнаменту, забывает все другие существенные моменты, важные при решении вопроса о появлении нового стиля, например форму сосудов и особенно материал.
Таким образом, Skeat устанавливает северное македонское происхождение прото-геометрического стиля.
Касается вскользь Skeat и вопроса о железе, появлением которого Греция, по мнению многих ученых, обязана дорийцам. Skeat считает, что появление железа совпадает с появлением протогеометрического стиля, но сам же он указывает на исключения, на появление железа в более раннее время, например в Фессалии. Эти исключения можно было бы дополнить находками железных изделий в Мулиана на Крите, на острове Кефаллении, в Беотии, в Амиклах и др.1)
Между прочим, на Крите, Кефаллении и в других местах прослеживается также, вопреки построениям Skeat'a, непрерывное развитие керамики от субмикенского стиля к геометрическому.
Во второй части Skeat переходит к рассмотрению античной традиции и прежде всего ставит вопрос о связи Македонии с Грецией, обнаруживая эту связь на археологическом материале.
Смутное воспоминание о внезапном вторжении народов в Македонию, положившем конец микенскому господству, он видит в свидетельстве Геродота (VII, 20) о вторжении мисян и тевкров. Геродот говорит, что еще до Троянской войны эти племена переправились через Боспор, следовательно из Малой Азии, покорили Фракию спустились до Ионийского моря и дошли до реки Пенея. Ставя вопрос о происхождении мисян и тевкров, Skeat, вопреки традиции, хочет их вывести из Дунайских областей, намечая их путь по двум направлениям: 1) в Македонию и Северный Эпир, 2) через Фракию и Боспор в Азию. [159]
Это не совпадает с Геродотом; и вот, Skeat, в интересах своей теории, говорит, что у Геродота мы имеем перевернутую легенду. Тевкров Skeat также пытается вывести из Дунайских областей, вопреки свидетельству Геродота (V, 13), который указывает на троянское их происхождение.
Таким образом, хотя Skeat старается в традиции найти историческое зерно, но он слишком свободно обращается с нею и даже искажает ее в угоду своим построениям. Skeat, отдавая дань теориям о дунайских связях с Грецией отодвигает их на второй план, оставляя за дунайскими племенами роль толкачей; он говорит, что вторжение дунайских племен мало отразилось на Македонии, но что в Македонии сильны были местные элементы, которые в свою очередь оказали сильные влияния на Южную Грецию.
В Северо-восточной Фессалии внезапно появляется македонская керамика, свидетельствующая о приходе новых пришельцев, бежавших из сожженных поселений долины Аксия; часть дунайских завоевателей, по мнению Skeat'a, сопровождала их, как об этом свидетельствуют очковые фибулы и небольшое количество черепков дунайского типа, найденные в Фессалии, но в основном новая культура была македонской.
Пришлые македонцы вошли в контакт с местным населением, о чем свидетельствуют, по мнению Skeat'a, создание эолийского диалекта, местные топонимические названия и особый тип керамики с матовым рисунком. Но в античной традиции об этом проникновении македонцев в Фессалию не сохранилось определенных данных.
Предание говорит только о вторжении в Фессалию феспротов из Северного Эпира. Это движение феспротов, по мнению Skeat'a, было вызвано движением мисян и тевкров, которое толкнуло в свою очередь македонские племена в Восточную Фессалию, а фессалийцев — в Западную, отчего произошло всеобщее передвижение фессалийского населения, например в Беотию, о чем говорит Фукидид (I, 12).
Приход же эолийцев в Беотию, говорит Skeat, отравился в неожиданном появлении нового типа керамики, непосредственное происхождение которой может быть выведено из Фессалии, куда она в свою очередь проникла из Македонии.
Движение дорийцев Skeat непосредственно выводит из горной области в районе Пинда (ю. з. Фессалии), оттуда, как он говорит, появилось маленькое племя горных людей, удел которых был получить гегемонию над Грецией. Здесь он следует свидетельству Геродота (1,56) и др.,2) которые говорят, что Гестиэотида прежде называлась Доридой.
Подробно останавливается Skeat на вопросе о переходе дорийцев в Среднюю Грецию в Дориду, и высказывает предположение, что дорийцы изгнали из Дориды племя дриопов, хотя, как он сам говорит, об этом непосредственно не упоминает ни один источник. В конце книги Skeat приводит основные источники, иллюстрирующие конфликт между дорийцами и дриопами в Центральной Греции.
Таким образом, Дорида, по мнению Skeat'a, — место стоянки дорийцев, которые раньше, в конце XII в., были в Фессалии, откуда их движение было вызвано теми же событиями, что и движение эолийцев из Фессалии, а именно — вторжением фессалийцев в Эпир.
В дальнейшем дорийцы, по мнению Skeat'a, проникают в Пелопоннес и уничтожают микенскую культуру, но об этом он говорит только вскользь.
Весь Балканский полуостров приходит в движение, причем период максимального движения племен относится к концу XII в.
Первый удар нанесли мисяне и тевкры, они привели в движение племена в Македонии и в Северном Эпире, македонцы же вместе с эпиротами потеснили фессалийцев, из Фессалии двинулись эолийцы в Среднюю Грецию и из Юго-западной Фессалии с Пинда — дорийцы, которые сначала заняли Дориду, а затем уже оттуда двинулись в Пелопоннес.
Таким образом, Skeat конструирует не единое переселение одного народа из далеких северных областей, но целую цепь прерывистых племенных движений, [160] при которых одно племя вытесняет другое, которое в свою очередь вытесняет новое племя. Такое построение можно было бы считать более приемлемым, так как при этом происходят передвижения племен на сравнительно небольших расстояниях, в пределах Балканского полуострова. Но большим недочетом в построении Skeat'a является то, что он ограничивается только одними внешними толчками племен друг на друга, не поднимая вопроса: каковы же были внутренние причины этих передвижений?
В заключение Skeat останавливается и на наиболее сложных и спорных вопросах, которые, в сущности говоря, опровергают его теорию о том, что протогеометрический стиль был принесен в Грецию дорийцами. Это — вопрос о его развитии в Аттике, которую традиция никак не связывает с дорийцами, и вопрос о развитии протогеометрического стиля в Амиклах, которые, согласно преданию, были покорены спартанскими дорийцами только в VIII в.
Высказываясь по первому вопросу, Skeat снова прибегает к своему методу свободного обращения с традицией и, примыкая к Бузольту, высказывает предположение, что Аттика не осталась нетронутой переселенцами и что в ней утвердились либо дорийцы, либо эолийцы, которые быстро ассимилировались с местным населением. Но на самом деле никаких данных для таких построений у нас не имеется.
По второму вопросу, об Амиклах, Skeat предлагает гипотезу о том, что Амиклы были подчинены дорийцам непосредственно при их вторжении в Лаконику, но вместе с тем сохранили самостоятельность, вследствие чего город пришлось снова завоевывать спартанцам. Здесь, по-видимому, Skeat следует за свидетельством Эфоpa (Strab.VIII,CTp. 365), но это свидетельство возбуждает большие сомнения, многие считают его построением самого Эфора. Положения, развиваемые Skeat'oм, встретили уже возражения среди западных ученых; так, Kraiker в обстоятельной, указанной выше, рецензии, признавая, что протогеометрический стиль дал нечто новое эгейскому миру, отмечает, что этот стиль не всегда появляется одновременно с дорийцами и не только в тех местах, где действительно обосновались дорийцы.
Kraiker ставит весьма важный вопрос о возможности определить дорийцев по археологическим находкам и сам склоняется к отрицательному ответу; он приходит к тому заключению, что в Аттике, где геометрический и протогеометрический стили получили свое наибольшее развитие, и тот и другой стили — местного происхождения и что они развивались после упадка микенской культуры, как новый художественный стиль. В заключение Kraiker пишет: «Welchen Anteil aber die Dorier an der Gründung der griechischen Welt haben, in der allein ein solcher Stilentstehen konntediese Frage und ihre Beantwortung liegt minmehr ausserhalb der rein archäologischen Forschung».
Близкие положения развивает и Нammоnd, который считает, что дорийцы пришли из Эпира, что они были варварами, имели простую керамику и что с ними нельзя связывать появление геометрического стиля.
Положительной стороной работы Skeat'a является привлечение большого конкретного материала, как археологического, так и литературного, попытка, хотя и неудачная, по моему мнению, связать археологический материал с филологическим, признание за традицией известного исторического значения.
Но с целым рядом его положений нельзя согласиться.
Так, Skeat, ограничивая археологический материал почти исключительно керамикой, принимает во внимание преимущественно орнамент в отрыве от формы и от материала. Он не допускает возможности развития и изменения стиля в связи с изменением общественного строя; для него единственной возможной причиной изменения стиля является появление новых народов — носителей новой керамики, новой культуры.
Skeat неправильно конструирует пропасть между микенским и греческим периодом, а между тем, многие моменты говорят о связи микенского периода с греческим.
Эти связи прослеживаются и в области культа и мифов, о чем красноречиво говорят pa6oты Ni1ssоn'а, а также в области языка. Так, например, в одной из последних работ A. W. Gomme, хотя и признает дорийское переселение, как движение племен из Фессалии, но ставит под сомнение то положение, что [161] дорийцы принесли с собой дорийский диалект, так как он придает большое значение местным языковым элементам.3)
В настоящее премя перед исследователями стоит настоятельная необходимость поставить вопрос на конкретном материале о преемственности микенской культуры и греческой.
Недочетом работы Skeat'а является также то, что он слишком свободно обращается с традицией, отстраняя ее или переворачивая в угоду своим построениям, и, наконец, передвижение племен рассматривается им только с внешней стороны, как внешние толчки одного племени на другое, но не как результат внутренних отношений, развивающихся на стадии разложения родового строя, не как результат процесса расселения племен, сегментации их и вместе с тем объединения их в союзы племен и слияния в народы.
В связи с работой Skeat'a возникает вопрос, который требует еще своего разрешения. Если признать исторически возможным передвижение племен на территории Греции в XII—X вв., о чем настойчиво свидетельствуют многочисленные варианты античной традиции, начиная с VII в., которые мы встречаем у Тиртея, Пиндара, Геродота, Фукидида и др., если признать дорийское переселение, как одно из расселений племен, происходивших в процессе развития родо-племенных отношений, то необходимо ли во что бы то ни стало приписывать дорийцам импорт новой материальной культуры, новой керамики, в частности протогеометрического или геометрического стиля?
Ряд данных убедительно говорит о развитии этого стиля также вне сферы распространения дорийцев и вне зависимости от их прихода. [162]
[157] — конец страницы.
Постраничная нумерация сносок заменена сквозной.
Вестник древней истории, № 1, 1937.
OCR User Userovich.
1) Б. Л. Богаевский — Энгельс и проблема металлургии в Восточном Средиземноморье во II тысячелетии до н. э. «История техники», вып. V, Москва 1936, стр. 108.
2) Andrоn (Strab. X, стр. 475) и др.
3) A. W. Goname — The Greeks. European Civilization its origin and development. V. I, Oxford, 1935, p. 534.
Написать нам: halgar@xlegio.ru