Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Греческий мир

(155/156)

Жестоканов С.М.
К проблеме возникновения Коринфа и доризации Истма

Античный мир. Проблемы истории и культуры. СПб., 1998.
(155/156) – граница страниц.

Первые следы поселения на территории будущего Коринфа засвидетельствованы для периода Раннего неолита. Судя по расположению археологических находок, датируемых VI—IV тыс. до н.э., центром древнейшего поселения был Храмовый холм,¹⁾ названный так исследователями по остаткам святилища Аполлона, сооруженного здесь в архаическое время. В Раннеэлладский I–II периоды (ок. 3000—2200 гг. до н.э.) коринфское поселение постепенно расширялось, прежде всего в северном направлении, в сторону прибрежной долины, где находились наиболее плодородные в Приистмийском районе земли.²⁾ К этому же времени относится установление первых контактов местного населения с Критом.³⁾ В конце Раннеэлладского II периода (ок. 2200 г. до н.э.) поселение на Храмовом холме было оставлено жителями, и в течение следующих почти тысячи лет его территория оставалась незаселенной. Перерыв в поселенческой традиции на территории Коринфа, совпадающий по времени с разрушением соседних поселений, как в Приистмийском районе, так и за его пределами,⁴⁾ по-видимому, был вызван вторжением на юг Балканского полуострова первых греческих племен, известных под именем ахейцев. Новое поселение на месте Коринфа появилось уже в Позднеэлладском III Б периоде (ок. 1300—1200 гг. до н.э.).⁵⁾ В это время, согласно античной традиции, районы, прилегающие к Истму, были заселены эолийцами (Thuc. IV, 42, 2; Str. VIII, I, 2), которые, вероятно, и были основателями второго по времени поселения. Это подтверждается и данными лингвистики, указывающими (156/157) на значительное место эолизмов в коринфском диалекте даже в период классики. Впрочем, новое коринфское поселение, как и соседние с ним населенные пункты, вряд ли играло сколько-нибудь существенную роль в жизни Ахейской Греции. На территории Коринфии не найдено ни одной постройки конца II тыс. до н.э., пригодной для резиденции местного правителя.⁶⁾ Из этого, по-видимому, следует, что Коринф и окружающие его земли входили в состав одного из соседних государств, скорее всего Микенского царства. Такое предположение хорошо согласуется со сведениями гомеровского эпоса: в «Каталоге кораблей» Коринф назван среди городов подвластных Агамемнону (Il., II, 570). История второго коринфского поселения не была продолжительной. В результате новой миграции северных племен, получившей название «дорийского завоевания», Коринф, как и многие другие поселения Пелопоннеса, был разорен, а его жители уничтожены или изгнаны. Вместе с тем вторжение дорийцев положило начало новому и наиболее блестящему этапу в истории Коринфа. Основанный в X в. до н.э. дорийцами город уже в начато архаического периода стал одним из крупнейших центров эллинского мира и сохранил свое значение вплоть до разрушения его римлянами в 146 г. до н.э.

Заселение дорийцами Приистмийской области по единодушному мнению античных авторов произошло в результате похода на Коринф одного из дорийских отрядов, возглавляемых Алетом (Ephor. Fgr. Hist. 70F 18b; Ps.-Scymn. 527; Diod. VII, 9; Conon. Fgr. Hist., 26, F. I, 26; Paus. II, 4, 3-4; Schol. ad Pind. Nem., VII, 155a; Ol. XIII, 17a-b; 56a; Suidas, s.v. πάντα ὀκτώ). По сообщениям источников, во время «возвращения Гераклидов» в Пелопоннес, один из потомков Геракла, Алет, обратился за советом к оракулу Зевса Додонского. Божество возвестило Алету, что он станет царем Коринфа, когда кто-нибудь подаст ему глыбу земли. Во время похода Алет встретил на Истме некоего селянина и попросил у него хлеба. В ответ на просьбу крестьянин вручил дорийскому предводителю ком земли (Duriss Sam. Fgr. Hist. 76F 84; Schol. ad Pind. Nein., VII, 155a; Suidas. Loc. cit.).⁷⁾ Возможно, вручение Алету кусочка местной почвы символизировало, по мнению древних авторов, передачу в его власть всей земли Коринфии. (157/158)

После исполнения пророчества Алет одержал победу в сражении с эолийцами и захватил Коринф (Conon. Loc. cit.; Paus. II, 4, 3). Эфор добавляет, что город был взят при помощи дочери Креонта, которая, соблазнившись перспективой брака с Алетом, открыла дорийцам ворота Коринфа (Ephor. Fgr. Hist. 70F 18b).

Однако в традиции сохранились сведения, показывающие, что завоевание Коринфии не было столь легким предприятием, как это изображено в версии Эфора, Конона и Павсания. Согласно сообщению Дуриса Самосского еще до визита в Додонское прорицалище Алет предпринял попытку овладеть Коринфом, но потерпел неудачу (lос. cit.). На длительный характер войны указывает и Фукидид, сообщая, что первоначально дорийцы в борьбе с местными эолийцами укрепились в лагере на Солигейском холме, к юго-востоку от Коринфа (IV, 42, 2).

По-разному в традиции излагается судьба последних эолийских правителей из династии Сизифидов. По одной версии, цари Дорид и Гианфид, добровольно передав власть Алету, остались в Коринфе (Paus. II, 4, 4,). По другой версии, после захвата города дорийцами Сизифиды были изгнаны (Conon. Fgr. Hist. 26F I, 26). Еще более разнообразны сведения о времени утверждения Алета в Коринфе, несмотря на скудость источников, предлагающих материал для датировки этого события. В «Хронике» Евсевия Кесарийского начало правления Алета датируется 1101 г. до н.э. в Иеронимовской версии (II, р. 66 Helm), и 1099 г. до н.э. — в Армянской (II, р. 174 Karst). При этом Евсевий подчеркивает, что начало правления Алета совпадает с приходом к власти спартанского царя Эврисфея. Об этом же сообщает Порфирий Тирский (fr. I FHG., III, р. 689). В «Истории» Диодора нет прямого указания на дату воцарения Алета в Коринфе, однако имеется ряд хронологический вычислений, на основании которых можно эту дату определить. Согласно сицилийскому историку, от возвращения Гераклидов до установления в Коринфии тирании Кипселидов прошло 447 лет, в течение которых Бакхиады правили в качестве царей 327 лет и в качестве пританов еще 90 лет (IV, 9). Взяв за основу наиболее распространенную в древности дату для возвращения Еераклидов, а именно 1104 г. до н.э., и произведя несложное вычисление, а именно: (1104 – 447) + (327 + 90) мы получим для первого года правления Алета 1074 г. до н.э. Последняя дата подтверждается сведениями из Схолий к Пиндару, где со ссылкой на Дидима утверждается, что Алет стал царем Коринфа через 30 лет после возвращения Гераклидов (Ol. VIII, 17а), отняв от 1104 г. до н.э. — 30 лет, мы получим ту же дату: (158/159) 1074 г. до н.э. Таким образом, дата утверждения Алета в Коринфии варьирует в античной традиции в пределах первой четверти XI в. до н.э. Археологические исследования не подтверждают столь раннюю дату. Первые находки дорийского Коринфа археологи датируют рубежом X—IX в. до н.э.⁸⁾ Впрочем, на наш взгляд, это вовсе не опровергает сообщения античных авторов, так как дорийцы, заселившие Коринфию, в течении некоторого времени могли вести пастушеский образ жизни (ср. Thuc. I, 2).

Согласно мнению Данбэбина, чья точка зрения нашла себе многих сторонников, дорийцы, завоевавшие Коринф, были переселенцами из Аргоса.⁹⁾ Для подтверждения своей гипотезы английский историк приводит следующие аргументы. 1. По сообщению Фукидида, дорийцы, вторгшиеся в Коринфию, первоначально закрепились на Солигейском холме (V, 42, 2), расположенном между Арголидой и Истмом. 2. Соседние с Коринфом Сикион и Флиунт по сведениям древних авторов были основаны аргосцами (Ps.-Scymn., 528; Str. VIII, 8, 5; Paus. II, 6, 7; 13,1). 3. На территории Перахоры, входившей в классическое время в состав коринфского полиса, почиталась богиня Гера, центром культа которой был Аргос. 4. И наконец, значительная часть керамики, обнаруженной как в самом Коринфе, так и в районе Перахоры, как считает Данбэбин, указывает на аргосское происхождение.¹⁰⁾

На первый взгляд аргументы Данбэбина весьма убедительны, однако при более тщательном рассмотрении они вызывают серьезные сомнения.

Сообщение Фукидида о поселении будущих владык Коринфа на Солигее вовсе не указывает на их аргосское происхождение. Достаточно беглого взгляда на карту, чтобы убедиться в том, что холм расположен ближе к Коринфскому перешейку, нежели к Аргосу.¹¹⁾ (159/160) Причем доступ к нему со стороны Истма более удобен, чем из Арголиды, так как идущим в Коринфию из области аргивян необходимо пересечь высокие горы Арахнайон или же совершить обход через долину реки Лонгопотамос, вдвое увеличивающий путь.

Почитание богини Геры, занимавшей центральное положение в аргосском пантеоне, было распространено и в других полисах Греции, например, на Самосе (Hdt. I, 70; II, 178) и в Мессении (Paus. IV, 12, 6). Кроме того, в Коринфии храм этой богини был периферийным, и среди населения большим почитанием пользовалось святилище Аполлона в самом городе¹²⁾ и храм Посейдона на перешейке, близ которого коринфяне проводили в честь этого божества Истмийские игры (Solin. VII, 14; cp.: Plut. Amat. Narr., 2, 772с).

Более веским представляется аргумент Данбэбина о заселении аргосцами соседнего с Коринфом Сикиона. Действительно тесная связь Сикиона с Аргосом, помимо упомянутого ранее сообщения об аргосской колонизации, подтверждается и другими сведениями источников. В частности, они указывают на союзнические отношения между этими городами уже в период ранней архаики (Paus. IV, II, I; 15, 8) и на распространение в Сикионе до реформ Клисфена культа аргосских героев (Hdt., V, 67). Но в то же время в традиции нет никаких упоминаний о влиянии Аргоса на Коринф, напротив, уже в самом начале архаической эпохи Коринф находился в открыто враждебных отношениях с Аргосом, выступая против него в союзе со Спартой (Paus. IV, 11, 1.8; 15, 8; VI, 19, 13; Schol. ad Apoll. Rhod., IV, 1212, 14 а). Близость Коринфа к территории аргосской колонизации сама по себе не может указывать на основание города переселенцами из Аргоса. В этом отношении замечательно сообщение Геродота о Фирее, которая, несмотря на ее вхождение в состав аргосской державы, не только не заселялась аргивянами, но и вообще нс была доризирована (Hdt., I, 82; VIII, 72).

Что касается утверждения Данбэбина о распространении на территории Коринфии аргосской керамики, то оно опирается на данные археологии первой половины XX в., когда район Северо-восточного Пелопоннеса еще не был достаточно исследован, а классификация и датировка находок носила еще в значительной степени условный характер. Впрочем и сам Данбэбин признается, что вотивные приношения в храме Геры (на Перахоре) из различных областей Греции (160/161) настолько сходны, что трудно определить их происхождение.¹³⁾ Позднейшие археологические исследования, отраженные в работах Колдстрима, Роубака, Сэлмона,¹⁴⁾ указывают на местное происхождение ранней керамики, найденной в Коринфии, и на ее значительный экспорт в район самого Аргоса.¹⁵⁾

Аргументы, свидетельствующие о независимом от Аргоса возникновении Коринфа, представляются, на наш взгляд, более убедительными. Прежде всего традиция указывает на отличное от других дорийских предводителей происхождение Алета. В то время как остальные Гераклиды возводили свой род к Гиллу, родословная Алета начинается с другого сына Геракла, Антиоха. Наиболее полные сведения о предках Алета сохранились у Аполлодора (II, 8, 3), Павсания (III, 13, 4), Конона (Fgr. Hist. 26F I, 26) и в Схолиях к Пиндару (Ol., XIII, 17b-c; 56b). По сообщениям этих авторов, отец Алета Гиппот в начале похода Гераклидов находился в общем лагере дорийцев в Навпакте. Но затем, убив прорицателя Карна, он навлек на дорийцев гнев богов и был ими изгнан. В одном из фрагментов Аристотеля сохранилось упоминание о самостоятельной попытке Гиппота переправиться на Пелопоннес, закончившейся вследствии гибели его флота неудачей (fr. 554 Rose ; ср. Phot. s.v. Μηλιακὸν πλοῖον). В течение некоторого времени дорийцы, последовавшие за Гиппотом, по-видимому, кочевали на территории Эголии, вследствие чего сын Гиппота был назван Алетом, что буквально означает «скиталец, странник» (Conon. Loc. cit). Судьба последнего оказалась более счастливой. Заручившись одобрительным оракулом, Алет вторгся в Коринфию и подчинил ее своей власти. Примечательно, что Алет обратился за советом к оракулу в Додоне, в то время как остальные Гераклиды, завоевавшие Арголиду, Лаконику и Мессению, получали прорицания в Дельфийском святилище.

В легендарном рассказе об Алете, возможно, нашли свое отражение воспоминания о реальных событиях. В результате конфликта между племенами часть дорийцев могла отделиться от основной массы пришельцев с Севера и продолжить поход самостоятельно. Эта (161/162) обособившаяся часть дорийцев, вероятно, после некоторых странствий и заселила территорию Коринфии. Впрочем в настоящее время многие исследователи склоняются к мысли, что общего вторжения дорийцев вообще не было, и они проникали на юг Балканского полуострова небольшими группами в течение длительного времени.¹⁶⁾

Независимость коринфских дорийцев от их аргосских соплеменников подтверждается и архелогическими данными. На рубеже X—IX вв. до н.э., когда, по мнению Данбэбина, аргосцы заселили Коринфию,¹⁷⁾ в керамическом производстве Арголиды уже был распространен геометрический стиль вазовой росписи, в то время как в Коринфе еще в течение полувека производство керамики продолжало следовать протогеометрическому стилю.¹⁸⁾ Отличия в керамике двух дорийских центров сохранились и после принятия Коринфом геометрического стиля.¹⁹⁾

Значительные различия между аргосцами и коринфянами заметны также и в погребальной практике, являющейся одним из наиболее консервативных элементов быта. Характерной чертой коринфских захоронений было устройство в могилах отдельных тайников для погребальных даров, что не обнаружено ни в одном из аргосских погребений. Часть коринфских могильников окружают насыпи из размещенных в ряд камней, что также не встречается на территории аргосских некрополей.²⁰⁾

Широкое распространение в современной историографии получила также и теория аргосской колонизации Мегариды, осуществленной якобы во время вторжения аргивян в Аттику.²¹⁾ Сторонники данной теории опираются при этом на сведения Страбона, который (162/163) рассказывает, что после основания Мегар часть дорийцев под предводительством аргосца Алфемена совершила поход на Крит (XIV, 2, 6). Другое подтверждение своей точки зрения они находят в сообщении Павсания об основании мегарского поселения Триподиска аргосским героем Коребом (I, 43, 8). Однако при этом приверженцы аргосской колонизации оставляют без внимания не только данные других источников, представляющих поход на Аттику совместным предприятием всех дорийцев (Hdt. V, 76; Ps.-Scymn. 502-504; Ephor. Fr. 19, FHG, II, P. 237; Str. VIII, I, 2; XIV, 2, 6; Paus. I, 39, 4), но и сведения самого Страбона. Древний географ в том же рассказе об Алфемене говорит, что другая часть дорийцев после похода на Афины и основания Мегар отправилась в малоазийскую Дориду, где основала города Книд и Галикарнасе. Последние, согласно мнению Геродота, были выведены лакедемонянами (I, 174). А по версии Иоанна Цеца ойкистом Книда был некий Гиппот-Алет: ἡήγήσατο δέ τῆς ἀποικίας τῆς εὶς Κνίδον ‘Ιππότης ὁ Αλήτης (Tzetzes. Schol. ad Lyc. Alex., 1388). Вторую часть имени этого дорийского предводителя ὁ Αλήτης, вероятно, следует читать ὁ Αλήτου «сын Алета». Если предложенное исправление верно, то можно предположить, что этот Гиппот был сыном первого коринфского царя Алета, сына Гиппота. Название ойкиста Книда по имени деда хорошо согласуется с греческой традицией давать имена своим детям по имени их предков. Не исключено и то, что основателем Книда у Иоанна Цеца выступает отец Алета, тогда вторую часть имени следует считать его прозвищем: «блуждатель, странник».²²⁾

Об активной роли коринфян в событиях, связанных с основанием Мегар сообщает уже Страбон. По его сведениям именно коринфяне вместе с мессенцами побудили остальных дорийцев предпринять вторжение в Аттику (IX, 1, 7). Более определенно об этом сообщает Псевдо-Скимн. Согласно его версии Мегары были основаны совместными усилиями дорийцев, большую часть которых составляли коринфяне и мессенцы: Μέγαρα, Δωρικὴ πόλις, σύμπαντες αὑτὴν ἐπόλισαν γὰρ Δωριεῖς, πλεῖστοι Κορίνθιοι δἐ καὶ Μεσσἐνιοι (502-504). Аналогичное сообщение передает Павсаний: «Позже, когда правил Кодр, пелопоннесцы отправились в поход на Афины, и не совершив ничего славного, (163/164) ушли назад. Захватив Мегары Афинские они позволили поселиться в них желающим из коринфян и остальных союзников» [I, 39, 4. — Пер. наш].

Любопытный рассказ о рассматриваемых нами событиях сохранился в изложении Конона (Fgr. Hist. 26F I, 26). В его версии коринфяне представлены не только инициаторами похода, но и его единственными участниками. Конон сообщает, что после завоевания Коринфии Алет, заручившись поддержкой оракула, выступил в поход на Афины. Жители Аттики, узнав из пророчества, что смогут отстоять независимость, пожертвовав своим правителем, убедили царя Кодра отдать жизнь за отечество. В последовавшей за этим битве Кодр, сражаясь в качестве простого воина, погиб, а коринфяне, отказавшись от дальнейшего наступления, заключили с афинянами мир.

Таким образом, поход пелопоннесцев на Аттику и колонизация Мегариды представлены в античной традиции или как совместное предприятие всех дорийских племен, среди которых ведущее положение занимали коринфяне, или даже как акт, совершенный исключительно коринфянами. В Схолиях к Пиндару (Nem., VII, 155b) и Платону (Eyth., 292е) мегаряне прямо названы коринфскими колонистами.

Доминирующее положение коринфских элементов в культуре ранней Мегариды подтверждается данными археологии. Археологический материал гомеровского и архаического периода на ее территории весьма ограничен, но те немногочисленные находки, которыми мы располагаем, явно указывают на их коринфское происхождение²³⁾ Исключительно коринфскими являются и наиболее ранние приношения, найденные в святилище Геры Акрайи (середина IX в. до н.э.) на Перахоре.²⁴⁾ В поселении Кроммион, принадлежавшем, согласно Страбону, в древности мегарянам (III, 6, 22) помимо керамики и других изделий коринфского производства обнаружены цистовые могилы с отдельным тайником для погребальных даров, что было, как мы уже отмечали, характерной особенностью коринфских захоронений.²⁵⁾ (164/165)

На тесную связь Коринфии и Мегариды указывает и лингвистическое единство населения этих областей. Коринфский и мегарский диалекты обычно объединяются исследователями в области языкознания в общую языковую подгруппу, называемую «саронской».²⁶⁾

Однако факт заселения Мегариды преимущественно коринфскими дорийцами вовсе не означает, что уже в XI—X вв. до н.э. эта область составляла вместе с Коринфией единую политическую систему.

После крушения Микенской цивилизации греческий мир погрузился в состояние политической дезинтеграции. Старые государственные структуры были разрушены, а новые политические объединения вследствии низкого уровня развития северных пришельцев еще не были созданы. Вожди отдельных дорийских племен, находившихся еще, по-видимому, на стадии родо-племенного строя, вряд ли контролировали значительные территории за пределами мест их собственного обитания. В такой ситуации часть коринфских дорийцев, осевшая в Мегариде, должна была превратиться в отдельный и независимый социум. Этому способствовали и географические условия: большая часть Мегариды отделена от Коринфии, пересекающим Истм, горным хребтом Геранейя.

В сферу политического влияния Коринфа Мегарида попала уже в VIII в. до н.э., когда коринфские общины, объединенные в полис, начали новую экспансию в направлении Истма. Впрочем, освещение внешне-политической истории раннего Коринфа выходит за пределы темы нашей работы, поэтому мы вернемся к рассмотрению проблем поселения дорийцев в Коринфии.

Исследование поселенческой традиции Коринфа гомеровского и раннеархаического времени является весьма сложной задачей прежде всего вследствие интенсивной застройки города в последующие века. Для возведения новых строений очень часто использовали, особенно после восстановления Коринфа Цезарем в 44 г. до н.э., материал более ранних построек. Самые древние из обнаруженных на территории Коринфа архитектурных сооружений относятся уже к середине VII в. до н.э.²⁷⁾ Поэтому возникновение и развитие здесь поселений предшествующего времени можно проследить, главным образом, по находкам древнейших захоронений, колодцев и керамики. Материал, относящихся ко времени между Позднеэлладским III С (ок. 1200—1100 гг. (165/166) до н.э.) и Поздним Протогеометрическим периодом (ок. 925—875 гг. до н.э.) крайне немногочисленный.²⁸⁾ Обнаружено несколько субмикенских погребений в центре будущего Коринфа и небольшое скопление могил к западу от современного музея.²⁹⁾ Открытие этих захоронений указывает на то, что после крушения Микенских государств полной депопуляции на территории Коринфии не произошло, хотя количество населения, конечно, резко сократилось. Поселение, располагавшееся, по-видимому, у западного скопления могил принадлежало, скорее всего, местному додорийскому населению.³⁰⁾ Их погребальный инвентарь относится исключительно к Субмикенскому и самому началу Протогеометрического периодов. Территория, занимаемая этим некрополем, в отличие от восточных районов будущего города оставалась незаселенной в течение двух последующих веков.³¹⁾ Вероятно, жители этого поселения были истреблены дорийцами или переселились под их натиском в другие регионы. Интенсивное заселение Коринфа начинается в Поздний Протогеометрический период (ок. 925—875 гг. до н.э.). Погребения в некрополях, возникших в это время, продолжались вплоть до VI в. до н.э.³²⁾ Наиболее многочисленные находки данного периода обнаружены в западной части центральной ложбины, к югу от Храмового холма.³³⁾ Здесь, вероятно, находилось самое крупное поселение дорийцев, ставшее ядром будущего Коринфа. Примечательно, что именно в этом районе возникли в VII в. до н.э. древнейшие из сохранившихся святилищ: Аполлона и Афины Халиантиды.³⁴⁾ Более мелкие поселения располагались к северу от источника Пейрены, к западу от Храмового холма и по краям нижней террасы над Лехейской долиной.³⁵⁾ (166/167)

За пределами собственно Коринфа находки IX в. до н.э., указывающие на наличие поселений, обнаружены в Зигуриесе, Тенее, Атикии, Клении, Кроммионе, на месте позднейшего святилища Посейдона Истмийского и на Солигейском холме.³⁶⁾ Археологические памятники из этих мест полностью соответствуют коринфскому материалу, что свидетельствует о расселении дорийцев «группы Алета» на территории всей Коринфии.

Согласно поздней традиции объединение коринфских поселений в единый полис произошло уже при первом дорийском правителе. По сообщению Свиды «Алет в соответствии с оракулом, поселив коринфян вместе, создал 8 фил граждан и 8 частей города» [s.v. πάντα ὀκτώ — Пер. наш.]. Информация о синойкизме Алета вряд ли может быть признана истинной. Приписывание актов государственного устройства легендарным предкам являлось широко распространенным сюжетом в античной традиции. Так, политическое объединение Аттики связывали с деятельностью Тезея (Plut. Thes., 24), а разделение Фессалии на тетрархии — с именем Алева Рыжего (Harpocrat, s.v. τετραρχία).

Источники относят правление Алета к началу Гомеровского периода: 1074—1036 гг. до н.э. (Diod. VII, 9), 1099—1064 гг. до н.э. (Euseb: Vers. Arm. II, р. 174 Karst), 1101—1066 гг. до н.э. (Euseb: Hier. II, р. 66 Helm). Для этого времени невозможно говорить не только об объединении Коринфа, но и о прочном заселении его территории. Данные археологии, как мы уже говорили, указывают на освоение Коринфии дорийцами в самом конце Протогеометрического периода, на рубеже X—IX вв. до н.э. При этом расположение и характер находок свидетельствует о существовании в это время нескольких разрозненных сельских поселений.³⁷⁾

Синойкизм был длительным процессом, в котором можно выделить три основных направления: 1. политическое (объединение отдельных поселений в единый государственный организм и создание единых органов власти), 2. социальное (формирование единой гражданской общины), 3. урбанистическое (выделение городского центра, объединявшего (167/168) сельские поселения, составлявшие хору полиса). Все перечисленные аспекты синойкизма были тесно взаимосвязаны и развивались параллельно, но не всегда синхронно. Нередко политическое объединение общин значительно опережало возникновение городского центра (например, в Элиде — Str. VIII, 3, 2). А в Лаконике, как известно, синойкизм не сопровождался урбанизацией: Спарта так и не развилась в настоящий город, представляя собой совокупность сельских поселений (Thuc. I, 10).

К сожалению, фрагментарный характер как археологических данных, так и нарративных источников не позволяет с определенной точностью проследить процесс синойкизма на территории Коринфии. В политическом отношении объединение коринфских поселений, вероятно, закончилось к середине VIII в. до н.э. Некоторые указания на это можно найти в отдельных сообщениях источников.

Во второй половине VIII в. до н.э. заметна активизация внешней политики Коринфа за пределами его собственной территории. В стремлении удержать контроль над Истмом, коринфяне не без успеха провоцировали конфликты между мегарскими общинами (Plut. Aet. Graec., 17, 295с), нередко наталкиваясь при этом на противодействия союзного мегарянам Аргоса (Paus., VI, 19, 13). Столкновения с Аргосом, по-видимому, послужили причиной участия коринфян в Первой Мессенской войне (742—724 гг. до н.э.), в которой они в союзе со Спартой противостояли коалиции мессенцев, аргивян и аркадян (Paus. IV, 11, 1; 15, 8; 19, 2). Включение Коринфа в борьбу влиятельных пелопонесских полисов было возможно только при консолидации его собственных общин.³⁸⁾ В это же время начинается колонизационная деятельность коринфян, в которой приняли участие не только жители центрального поселения, но и сельской округи (например, население Тенеи при выводе колонии в Сиракузы (Str. VIII, 6, 22)).

Бакхиады, пришедшие к власти после свержения монархии в 747 г. до н.э., по-видимому, контролировали всю территорию Коринфии. Из традиции известно о распоряжениях правящего рода в поселениях Петра (Hdt. V, 92), Мелисс (Plut. Amat. Narr., 2, 772с), в святилище Посейдона на Истме (Plut. Loc. cit.; Schol. ad Apoll. Rhod., IV, 1212, 14a). В связи с этим важно вспомнить, что Гомеру, жившему, по мнению большинства исследователей, в конце IX — начале VIII вв. (168/169) до н.э., известен только один приистмийский полис — Коринф (Il., II, 570; XIII, 664).

Политическая консолидация Коринфии должна была стимулировать возникновение городского центра. Успешному развитию урбанизации способствовало и расширение в середине VIII в. до н.э. ремесленного производства и торговли. Значительное развитие коринфской экономики этого времени подтверждается находками коринфского импорта практически во всех регионах Средиземноморья: от Карфагена и Италии на западе до Сирии и Палестины на востоке.³⁹⁾

Детальное представление об урбанизации в Коринфии в виду отсутствия информации в источниках невозможно. Концом в процессе объединения соседних общин в городское поселение можно считать возведение вокруг Коринфа во второй половине VII в. до и. э. оборонительных стен. Их сооружение обычно связывают с деятельностью первого коринфского тирана Кипсела.⁴⁰⁾ Однако начало урбанизации следует отнести к VIII в. до н.э., ко времени правления Бакхиадов. На это указывает, например, благоустройство городских водоемов, в частности, сооружение каменных камер вокруг Священного и Циклопического источников.⁴¹⁾ Но и без этих свидетельств трудно согласовать высокий экономический уровень, политическое влияние и активную колонизационную деятельность Коринфии в VIII в. до н.э. с проживанием ее населения исключительно в сельских поселениях.

Население раннего Коринфа так же, как и в других дорийских полисах, по-видимому, подразделялось на три традиционные филы: Гиллеи, Памфилы и Диманы.⁴²⁾ Эти филы не засвидетельствованы в самом Коринфе, но некоторые данные из его колоний подразумевают их существование и в социальной системе метрополии. В керкирских (169/170) надписях в качестве приложения к именам упоминается фила Гиллеев: 'Αριστομένης Άριστολαΐδα [Ύλ]εύς (CIG., II, № 1845, 2-3), Ψύλλας Άλκίμου Ύλλ[εύς] (ibid., 5). По имени этой же филы на Керкире был назван один из заливов: 'Υλλαϊκὸς λιμήν (Thuc., III, 73.81). Наличие всех трех фил засвидетельствовано на Черной Керкире, заселенной из сиракузской колонии Иссы (Ditt. Syll³. I, 141). Эти же филы, вероятно, существовали и в самих Сиракузах (Cic. Act. С. Verr. Secund., II, 51, 127).⁴³⁾

В некоторых пелопоннесских полисах, наряду с тремя дорийскими филами, существовали еще и филы, объединявшие до-дорийское население: например, Гирнафии в Аргосе, и Эгиалеи в Сикионе. Аналогичная фила местного происхождения была, по-видимому, и в раннем Коринфе. Недавно опубликованный декрет с острова Делос, признанный его исследователями коринфским, упоминает древнюю филу 'Αορεῖς.⁴⁴⁾ Этно-социальное подразделение с таким же названием — 'AFορῶν (Gen.) — встречается и в одной из керкирских надписей.⁴⁵⁾ Недорийский состав Аореев подтверждается сообщением Делосского декрета о принятии в эту филу ионийцев.

Таким образом, с достаточной уверенностью можно утверждать, что социальная организация раннего Коринфа включала в себя три традиционные дорийские филы и дополнительную филу, объединявшую местное эолийское население. Учреждение же в Коринфе восьми территориальных фил, вероятно, произошло уже при тирании Кипселидов, стремившихся к ослаблению аристократического влияния, всегда значительного в родовых институтах.⁴⁶⁾

Политическая система раннего Коринфа, по-видимому, была традиционной для гомеровского времени и включала в себя басилея, совет старейшин и народное собрание. Династия коринфских царей, основанная Алетом, первоначально носила имя Гераклидов. Позднее потомки завоевателя Коринфа изменили родовое название и стали называться по имени пятого, наиболее знаменитого царя Бакхиса — Бакхиадами (Heracl. Pont., fr. 5 FHG, II. p. 212 = Arist., fr. 611, 19 Rose³; (170/171) Schol. ad Apoll. Rhod., IV, 1212. 14a; Paus. II, 4, 4). Как и другим легендарным героям Бакхису приписывали божественное происхождение. Согласно Схолиям к Аполлонию Родосскомe он был сыном бога Диониса (loc. cit). Вероятно, причиной возникновения такого представления было сходство имен коринфского басилея и бога виноделия: Βάκχις и Βάκχος. Полный список коринфских царей с указанием времени их правления сохранился в «Исторической библиотеке» Диодора (VII, 9). С небольшими изменениями этот список вошел в состав «Хроники» Евсевия Кесарийского (Vers. Ann. II, р. 104-105; 150; 174-180 Karst; Hier. II. p. 66-85 Helm).

В середине VIII в. до н.э. внутри разросшегося царского клана началась борьба за власть, которая закончилась низвержением монархии и утверждением в Коринфе олигархического правления в лице всего рода Бакхиадов. С этого времени коринфская история перестает быть трудноразрешимой загадкой, и ее отдельные этапы уже более сносно освещаются в источниках. (171/172)

¹⁾ Scranton R.L. Corinth I, 3: Monuments in the Lower Agora and North oflhe Archaic Temple. Princeton, 1951. P. 156; Weinberg G.D. Excavations at Corinth 1959 // Hesperia, 1960. V. 29. P. 246.

²⁾ Wiseman J.: 1) Excavations at Corinth. The Gymnasium area, 1965—1966 // Hesperia. V. 36. 1967. P. 23-27; 2) Ancient Corinth. The Gymnasium area // Archaeology. V, 22. 1969. P. 217.

³⁾ Salmon J.B. Wealthy Corinth. A history of the city to 338 BC. Oxford, 1984. P. 13.

⁴⁾ Следы разрушений конца Раннеэлладского II периода засвидетельствованы в поселениях: Зигуриес, Агиос Космас, Тиринф, Асина. Лерна, Синора, Вулиагмени. См.: Salmon J.В. Wealthy Corinth. P. 14.

⁵⁾ Блаватская Т.В. Ахейская Греция во II-м тысячелетии до н.э. М., 1966. С. 107; Weinberg S.S. Investigations at Corinth, 1947—1948 // Hesperia. V. 18. 1949. P. 156 f.

⁶⁾ Salmon J.В. Wealthy Corinth. P. 18.

⁷⁾ Cp.: Parke H.W. The Oracles of Zeus: Dodona, Olympia, Ammon. Oxford, 1967. P. 129- 131; Huxley G.L. The Malian boat (Aristotle f. 544) // Philologus. Zeitschrift für klassische Philologie. Bd. 119. 1975. H. I. S. 140.

⁸⁾ Dunbabin T.J. The early history of Corinth // THS. V. 68. 1948, P. 62 63. Roebuck C. Some aspects of urbanisation in Corinth // Hesperia. V. 41. 1972. P. 101: Coldstream J.N. Geometric Greece. London. 1977. P. 36-38; Salmon J.B. Wealthy Corinth P. 41, 46.

⁹⁾ Danbabin T.J. The early hystory… P. 63-65.67; Will E. Korinthiaka. Recherches sur l’histoire et la civilisation de Corinthe des origines aux guerres inédiquc. Paris, 1955. P. 289-291, 339; Salmon J.B.: 1) The Heraeum at Perachora and the early history of Corinth and Megara // BSA. V. 67. 1972. P. 192 ff.; 2) Wealthy Corinth. P. 39.

¹⁰⁾ Dunbabin T.J. The early history… P. 63. Cp.: Payne H.G., Dunbabin T.J. Perachora. The sanctuaries of Hera Akraia and Lumenia. Excavation of the British School of Archaeology at Athens, 1930—1933. V. 1. Oxford, 1940. P. 33-34; Ботвинник М.Н. Из древнейшей истории Мегар // Уч. зап. ЛГУ. № 251. Сер. ист. наук. Вып. 28. 1958. С. 25.

¹¹⁾ По сведениям Фукидида, холм расположен примерно в 20 стадиях от Истма (IV, 42, 2). Ср.: Gomme A.W. A historical commentary on Thucydides. V. 3. Oxford. 1956. P. 493.

¹²⁾ Waele F.J. The Sanctuary of Asclepios and Hygieia at Corinth // AJA. V, 37. 1933. P. 420 ff; Roebuck C. Some aspect… P. 99 n. 6; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 60, 78.

¹³⁾ Dunbabin T.J. The early history… P. 63.

¹⁴⁾ Coldstream J.N. 1) Greek Geometric Pottery. London, 1968. P. 352-353; 2) Geometric Greece. P. 85-86; Roebuck C. Some aspects… P. 109-110; Salmon J.В. 1) The Heraeum at Perachora… P. 161 ff.; 2) Wealthy Corinth. P. 48.

¹⁵⁾ Caskey J.L., Amandry P. Investigations at the Heraion of Argos, 1949 // Hesperia. V. 21. 1952. P. 187-193; Cook J.M. Mycenae 1939—1952 III: the Agamemnoneion // BSA. V. 48. P. 50- 57; Coldstream J.N. Greek Geometric Pottery. P. 92, 363.

¹⁶⁾ Андреев Ю.В. Раннегреческий полис. Л.. 1976. С 16; Полякова Г.Ф. От микенских дворцов к полису // Античная Греция. T. 1. М, 1983. С. 100; Desborough V.R. d'A. 1) The Last Mycenaeans and their successors. Oxford, 1964. P. 231; 2) The Dark Ages. London, 1972. P. 22-23; Buck R. The Mycenaean time of troubles // Historia. Bd. 18. 1969. S. 295.

¹⁷⁾ Dunbabin T.J. The early history… P. 63-64.

¹⁸⁾ Coldstream J.N. 1) Greek Geometric Pottery. P. 341; 2) Geometric Greece. P. 35-36.

¹⁹⁾ Roebuck C. Some aspect… P. 104; Coldstream J.N. Geometric Greece. P. 84, 168.

²⁰⁾ Biegen C.W., Palmer H., Young R.S. Corinth XIII: The North Cemetry. Cambridge (Mass.), 1964. P. 24; Coldstream J.N. Geometric Greece. P. 50, 85; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 43- 45, 49.

²¹⁾ Ботвинник M.H. Из древнейшей истории Мегар. С. 24 слл.; Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 97; Bury J. A history of Greece to the death of Alexander the Great. London. 100. P. 62ff; Hanell K. Megarische Studien. Lund. 1934. S. 69-73; Dunbabin T.J. The early history… P. 64-65; Will E. Korinthiaca. P. 290-291; Salmon J. В. 1) The Heraeum at Perachora… P. 193; 2) Welthy Corinth, P. 39.

²²⁾ Более кардинальную правку текста предлагает Хаксли. По его мнению Κνίδον следует исправить на Κόρινθον, а вместо 'Ιππότης ὀ 'Αλήτης читать Ιππότης ὀ <πατὴρ> Αλήτου. См.: Huxley G.L. The Malian boat… P. 141, n. 6. Аналогичное исправление текста см. : Will E. Korinthiaka. P. 287.

²³⁾ Weinberg G.D. Corinth VII, I: The Geometric and Orientalizing pottery. Cambridge (Mass.), 1943. Pl. II; Coldstream J.N. Greek Geometric Pottery. P. 353 n. 3; Roebuck C. Some aspects… P. 106, 109.

²⁴⁾ Weinberg G.D. Corinth VII, I. Pl. 2; Hammond N.G.L. The Heraeum at Perachora and Corinthian encroachment // BSA. V. 49.1955. P. 99-100; Coldstream J.N. Greek Geometric Pottery. P. 352-353: Аргосская керамика на территории Перахоры появляется только после 750 г. до н.э. См.: Coldstream J.N. Greek Geometric Pottery. P. 353 n. 2; Roebuck C. Some aspects… P. 109-111.

²⁵⁾ Coldstream J.N. Geometric Greece. P. 85-86; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 85-86.

²⁶⁾ Казанский Н.Н. Диалекты древнегреческого языка. Л., 1983. С. 41.

²⁷⁾ Williams С.К., Fisher J.Е. Corinth 1970: Forum Area // Hesperia. V. 40. 1971. P. 5-10; Salmon J.В. Wealthy Corinth. P. 75.

²⁸⁾ Salmon J.В. Wealthy Corinth. P. 39.

²⁹⁾ Weiberg G.D. Excavations at Corinth 1938—1939 // AJA. V. 42. 1939. P. 596-599; Broneer O. Investigations at Corinth 1950 // Hesperia. V. 20. 1951. P. 293. Pl. 98b; Williams С.К. Corinth 1969: Forum Area // Hesperia. V. 39. 1970. P. 14-15.

³⁰⁾ Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 45.

³¹⁾ Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 46, 83.

³²⁾ Weinberg G.D. Corinth VII, I. P. 103-115; Williams С.K. Corinth 1969. P 12-, Roebuck C. Some aspects… P, 101-102; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 39ff., 75ff.

³³⁾ Roebuck C. Some aspects… P. 101-103; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 75ff.

³⁴⁾ Roebuck C. Loc. cit.; Hammond N.G.L. The Peloponnese // САН². V. 3. Pt. I. P. 718f; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 60, 78.

³⁵⁾ Weinberg G.D. Excavations at Corinth 1959. Part II // Hesperia. V. 29. 1960. P. 252; Roebuck C. Some aspects… P. 102-103; Williams С.K. Corinth 1972: Forum Area // Heaperia. V. 42. 1973. P. 2f.; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 75ff.

³⁶⁾ Blegen С.W. Zygouries, a prehistoric settlement in the valley of Cleonae. Cambridge (Mass.), 1928. P. 43-45,66-67; Weinberg G.D. Corinth VII, I. P. 69-72; Broneer O. Excavations at Isthmia: Third campaign, 1955—1956 // Hesperia. V. 27. 1958. P. 27; Roebuck C. Some aspects… P. 103-104; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 48.

³⁷⁾ Roebuck C. Some aspects… P. 98, 100-103, 115; Hammond N.G.L. The Peloponnese // САН² V. 3. Pt I. P. 718f.; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 58, 75ff.

³⁸⁾ Roebuck С. Some aspects… P. 106; ср.: Coldstream J.N. Geometric Greece. P. 85; Hammond N.G.L. The Peloponnese. P. 724-725.

³⁹⁾ Blakeway A. Prolegomena to the Study of Greek commerce with Italy, Sicily and France in the VIIIth and VIIth centuries BC // BSA. V. 33. 1932/1933. P. 203-206; Cook R.M. Ionia and Greece in VIIIth and VIIth centuries BC // JHS. V. 66. 1946. P. 81-83; Heichelheim F.M. An Ancient Economic History. V. I. Leiden, 1958. P. 503 n. 40; Starr Ch. The Origins of Greek civilization 1100—650 BC. New York, 1961. P. 376; Coldstream J.N. Geometric Greek P. 167ff.

⁴⁰⁾ Bon A., Carpenter R., Parsons A.W. Corinth III, 2: The Defenses of Acrocorinth and Lower Town. Cambridge (Mass.), 1936. P. 81-83; Stillwell R. Corinth XV, I: The Potters’ Quarter. Cambridge (Mass.), 1948. P. 14-15; Roebuck C. Some aspects… P. 119.

⁴¹⁾ Hill B.H. Corinth I, 6: The Springs; Peirene, the Sacred Spring, Glauke. Princeton, 1964. P. 46-80; Williams C.K., Fisher J.E. Corinth 1970. Forum Area // Hesperia. V. 40. 1971. P. 3-5.

⁴²⁾ Dunbabin T.J. The Western Greeks. The history of Sicily and South Italy from the foundation of the Greek colonies to 480 BC. Oxford, 1948. P. 55; Will E. Korinthiaka. P. 293; Roebuck C. Some aspects… P. 114; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 51, 57, 416.

⁴³⁾ Hünt W. Verfassungsgeschichte von Syrakus. Prague. 1929. S. 31-34: Dnnbabin T.J. Loc. cit.; Roebuck C. Loc. cit.

⁴⁴⁾ Jones N.F. The Civic organisation of Corinth // TAPha. V. 110. 1980. P. 165-166; cp.: Salmon J.В. Wealthy Corinth. P. 413ff.

⁴⁵⁾ Calligas P. An inscribed lead plaque from Korkyra // BSA. V. 66. 1971. P. 79ff.

⁴⁶⁾ Will E. Korinthiaka. P. 612 n. 2; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. Bd 1. München, 1967. S. 18; Jones N.F. The Civic organisation… P. 187.