|
|
|
К разделам: Греческий мир | Рецензии
Вестник древней истории, 1992, № 2.
[190] - конец страницы.
3a 35 лет, прошедших со времени осуществленной М. Вентрисом успешной дешифровки текстов линейного письма В, возникшая тогда новая отрасль антиковедения — микенология — достигла значительных успехов. Подведению главных итогов развития микенологической науки посвящена книга выдающегося английского ученого Джона Чэдуика. Хотя в целом рецензируемой работе присущ обобщающе-обзорный характер, в ней содержатся новые интересные идеи и некоторые иначе, чем прежде, сформулированные выводы. Особое значение имеет при этом то обстоятельство, что общие результаты микенологических исследований до середины 1980-х годов излагает и оценивает крупнейший авторитет в данной области, соратник М. Вентриса и ближайший продолжатель его трудов. [190]
В главе 1 — «Открытие линейного В» говорится об эпохальных археологических открытиях в Эгеиде, начало которым положили экспедиции Г. Шлимана 1870-х годов в Трою и Микены. Широкомасштабные раскопки, развернувшиеся сначала в материковой Греции, а затем и на островах Эгейского моря, главным образом на Крите (в Кноссе и других местах), не только позволили открыть многочисленные образцы материальной культуры и шедевры изобразительного искусства блестящих цивилизаций бронзового века. Они предоставили в распоряжение ученых ценнейшие памятники давно забытых письменностей Эгеиды.
Родство все трех основных систем письма, употреблявшихся последовательно древними критянами в первой половине и середине II тыс. до н.э., установил уже в начале нынешнего столетия их первооткрыватель А. Эванс. Им же выявлена относительная хронология бытования критской иероглифики (памятники которой датируются теперь приблизительно XIX—XVIII вв. до н.э.), линейного письма А (приблизительно XVIII — середина XV в. до н.э.) и линейного письма В (около 1450 — около 1200 г. до н.э.). Но он же, к сожалению, надолго задержал публикацию большей части найденных материалов.
В 1939 г. остатки дворцового архива, состоявшего из глиняных табличек линейного письма В, были обнаружены в Пилосе, а позднее и в других городах материковой Греции (Микенах, Фивах, Тиринфе). Подробно рассматривая топографию этих находок, Дж. Чэдуик особо подчеркивает, что, судя по всему, письменность не получила широкого распространения в Микенской (Ахейской) Греции. Ведь памятники линейного В сосредоточены прежде всего во дворцах и относятся к сфере учета в общегосударственном хозяйстве. Нет никаких свидетельств пользования грамотой широких слоев населения. Это положение, например, резко контрастирует с тем, которое наблюдается у древних греков уже в VIII в. до н.э., с распространением алфавитного письма. Линейное В, по мнению Дж. Чэдуика, «выглядит как орудие исключительно бюрократическое, как метод ведения отчетности и составления документации, но никогда не использовалось для исторических или иных несерьезных целей» (с. 11). Именно поэтому на микенских табличках фигурируют, как правило, перечисления людей, домашних животных, сельскохозяйственной продукции, ремесленных изделий и тому подобные инвентарные списки.
Глава II — «Дешифровка» посвящена истории изучения табличек линейного В вплоть до их прочтения. Здесь же показаны методика и ход работы с этими текстами, которые привели М. Вентриса к его замечательному открытию. Однако в данном случае автор ограничивается кратким пересказом того, что было уже обстоятельно изложено им ранее.1)
В III главе — «Как употреблялось линейное письмо В» дается развернутая характеристика последнего. Оно квалифицируется как особая разновидность слоговой системы письма, в которой силлабарий со знаками только для открытых слогов, заимствованный греками у критян-минойцев (из их линейного А), говоривших на явно неиндоевропейском языке с характерной фонетической структурой CVCVCV, и потому плохо соответствовавший фонетической структуре их собственной речи, дополнялся набором идеограмм. Идеограммы, обозначавшие конкретные одушевленные и неодушевленные предметы, были необходимы для правильного понимания даже самых простых инвентарных записей, поскольку помогали распознаванию греческих слов в их довольно приблизительной послоговой передаче. Линейное письмо В включало в себя помимо силлабограмм и идеограмм еще и третий тип знаков — числовые обозначения.
Среди идентифицированных силлабограмм выделяются 60 основных и 16 использовавшихся факультативно. Еще 11 слоговых знаков остаются пока нечитаемыми. Дж. Чэдуик приводит некоторые примеры послогового написания греческих слов по правилам микенской орфографии, основные принципы которой предварительно формулируются им четко и определенно. В сопровождающих авторский текст таблицах силлабарий воспроизводится полностью, причем каждый знак предстает лишь в одном («нормализованном») начертании, являющем собой, как правило, нечто среднее между тремя основными графическими вариантами, зафиксированными в 1961 г. на III Международном микенологическом коллоквиуме в Вингспреде. Из большого числа идеограмм автором [191] показана только незначительная часть. Но зато это наиболее употребительные знаки со значением «одежда», «пшеница», «вино», «бронза», «шерсть», «ячмень», «оливковое масло», «золото», «бык», «корова» и т.д. Несколько особняком стоят идеограммы, обозначающие меры веса, жидких и сыпучих тел.
Для многих идеограмм, подчеркивает Дж. Чэдуик, достаточно очевидна связь с их изобразительными прототипами. Таковы, например, идеограммы сосудов различных типов и некоторых других предметов, а также ряда домашних животных (в виде их голов, т.е. с применением принципа pars pro toto). Но некоторые другие объекты бухгалтерского учета, такие, как зерно или жидкие продукты (вино, оливковое масло), затруднительно прямо передать рисуночным способом. Поэтому приходилось делать это косвенным путем, изображая сами растения, из которых получались указанные виды припасов. В данной связи отмечается, что, хотя идеограммы для «пшеницы» и «ячменя» в линейном В уже чисто условные, их несомненные прототипы, обнаруживаемые в линейном письме А, выглядят как несколько стилизованные, но вполне узнаваемые изображения соответствующих злаков. Сходным образом образовались, по мнению автора, идеограммы «оливковое масло» и «вино»: первая из них восходит, вероятно, к стилизованному силуэту оливы, а вторая напоминает очертания решетки с растущим на ней виноградом.2)
В роли идеограмм могли выступать и отдельные силлабограммы. Иногда это всего лишь сокращенные до первого слога греческие слова (ср. о вместо o-pe-ro = ωφελον, при исчислении недоимок). Зато другие случаи, когда используемый как идеограмма слоговой знак не соответствует греческому наименованию данного предмета, куда интереснее, как справедливо указывает Дж. Чэдуик. Дело в том, что здесь, судя по всему, имеет место использование знаков, заимствованных из линейного письма А, в языке создателей которого (минойцев — догреческих обитателей Крита) именно с этих слогов начинались соответствующие слова. Особенно показательны в этом отношении, на наш взгляд, три примера из числа приведенных Дж. Чэдуиком: ni — «фиги», sa — «лен», mu — «бык». Г. Нойман убедительно продемонстрировал связь силлабограммы ni линейного письма А (№ 60) с минойским словом νικύλεα (νικύλεον), означавшим «плод фигового дерева».3)
На табличках линейного А при перечислении сельскохозяйственных культур рядом с предполагаемыми злаками a-ka-ru и ku-ni-su встречается слово sa-ru.4) Думается, по контексту для него вполне допустимо значение «лен, льняное семя». Тогда именно от него могла происходить силлабограмма-идеограмма линейного В sa — «лен». Такому истолкованию данного минойского слова (*sa-ru) не противоречит и его появление в иероглифической надписи на одной из критских печатей, где говорится о «sa-ru для телят» как о некоем виде фуража, учитываемом в дворцовых кладовых.5) Версию о том, что силлабограмма-идеограмма линейного В mu — «бык» также обязана своим появлением минойскому культурному термину, подтверждает исследование группы зооморфных в своей изобразительной основе, генетически родственных знаков критской иероглифики и обеих линейных письменностей: свои фонетические значения все они получили от минойских слов звукоподражательного характера.6) Следует только еще добавить одно уточнение [192] касательно не совсем полной аналогии для рассмотренных выше примеров. Если силлабограммы-идеограммы ni — «фиги» и mu — «бык» являются и акрофоническими символами исконных минойских слов, и одновременно завершающими звеньями в графической эволюции соответствующих, первоначально сугубо рисуночных знаков — от иероглифов через линейное А к линейному В, то силлабограмма-идеограмма sa — «лен» введена несомненно уже на стадии линейного письма, по правилам утвердившейся деловой стенографии (т.е. путем обычного сокращения до одного слога весьма употребительного в практике бухгалтерского учета термина), не будучи в новом своем качестве семантически связанной с отдаленным изобразительным прототипом самой графемы (которая восходит к иероглифу «каракатица», передававшему на письме минойское слово *sa-pi-, ср. греч. σηπια).7)
Заимствованием из минойского языка наименования *ma-ru- — «шерсть» объясняет Дж. Чэдуик (с. 30) появление в линейном В лигатуры силлабограмм ma и ru с тем же значением, встречающейся и в табличках линейного А. Справедливость этой точки зрения исследователя, высказывавшейся и ранее,8) подтвердилась недавно, после дополнительного привлечения лексикографического материала.9) Все вышесказанное свидетельствует о довольно сложном составе, явной гетерогенности репертуара знаков линейного письма В.
Оценку того, какой объем информации о древнейшем прошлом Эллады сообщают нам микенские тексты, содержит IV глава — «Таблички как исторические документы». Дж. Чэдуик выделяет два главных отличия комплексов документов из дворцовых архивов Микенской (Ахейской) Греции и стран Ближнего Востока. Во-первых, в древневосточных архивохранилищах содержался куда больший объем деловой документации и, кроме того, там присутствовали и памятники письменности иных жанров (царские анналы, дипломатическая переписка, государственные договоры, литературные и религиозные тексты), среди дошедших до нас образчиков проявления грамотности греков-ахейцев начисто отсутствующие. Во-вторых, глиняные таблички линейного В не предназначались для обжига и сохранились случайно из-за того, что подверглись воздействию огня по непредвиденной причине — в результате пожаров, бушевавших в разрушаемых врагами царских дворцах. Они представляли собой инвентарные описи и другие отчетные документы всего лишь за небольшой отчетный период (как правило, не более года). Поэтому возможности извлечения из них какой бы то ни было исторической информации, казалось бы, крайне ограничены.
И действительно, такие традиционно желанные историку сведения, как имена правителей и указания на продолжительность их царствования, здесь не встречаются. Но все же внимательный анализ хозяйственных текстов позволяет получить уникальные данные о жизни Кносского, Пилосского и некоторых других ахейских царств в XV—XIII вв. до н.э., почти не освещенной иными современными им письменными источниками. Таблички линейного В дают как бы «моментальный снимок» политической и экономической ситуации, существующей при их написании. Содержание табличек позволяет детально реконструировать экономическую сторону жизни и административную структуру ахейских государств. По документам линейного В, например, четко выявляется особо важное значение тех или иных отраслей сельского хозяйства в отдельных регионах: выращивания льна на юго-западе Пелопоннеса, овцеводства на острове Крит. По упоминаниям населенных пунктов очерчиваются примерные границы владений царей Пилоса и Кносса. Анализ социальной терминологии проясняет стратификацию ахейского общества, где на самой нижней ступени помещались рабы. Инвентарные описи арсеналов дают представление об экипировке вооруженных сил и их организации. [193]
Однако целый ряд текстов из пилосского архива, касающихся военных дел, интерпретируется Дж. Чэдуиком, причем довольно убедительно, как непосредственно отражающие критическое состояние государства, оказавшегося перед лицом серьезнейшей внешней угрозы. Сюда он относит: списки воинских отрядов, отряжаемых на охрану морского побережья (Py An 657 и др.); табличку с записью о сдаче храмами бронзы на нужды обороны (Py Jn 829); реестр необычайно больших взносов золотом, собранных единовременно с областеначальников и других важных сановников (Py Jo 438); перечень богатых даров различным богам (Py Tn 316), где помимо драгоценных сосудов фигурируют люди, в которых автор книги склонен видеть предназначенных для ритуального жертвоприношения в сложившихся при нападении грозного врага экстремальных условиях (с. 40-43).
Три небольшие завершающие главы рецензируемой книги — «Линейное А», «Кипрские связи» и «Фестский диск» — посвящены другим письменам эгейского круга. Из родственных линейному В письменностей наибольшее внимание уделено Дж. Чэдуиком догреческому критскому линейному А, до сих пор еще полностью не дешифрованному. Сфера употребления последнего существенно шире. Им пользовались не только царские писцы-счетоводы, составлявшие свою текущую документацию на глиняных табличках. Надписи, выполненные этим письмом, нередко встречаются на керамике, металлических предметах и каменных жертвенниках. В качестве одного из подобных примеров в рецензируемой книге воспроизводится надпись в пять слов (со словоразделителями) на золотой фибуле из музея в Агиос-Николаос (с. 48, рис. 29). По нашему мнению, ее можно транслитерировать полностью следующим образом: a-ma-wa-ne ka-ni-ja-mi i-ja za-ki-se-nu-ti a-ta-de.10) Правильная же интерпретация данной надписи выглядит на сегодня весьма трудной задачей.11)
В целом линейное А, констатирует Дж. Чэдуик, надежно определяется как письменность эпохи расцвета минойской цивилизации Крита, распространившей свое влияние и за пределы острова (ср. находки фрагментов табличек на островах Мелос и Кеос, сосуда с надписью на острове Фера и др.). В эволюционной цепи письменных систем Эгеиды оно занимает ключевое место. Развившись из критской иероглифики, с которой продолжало сосуществовать определенное время, линейное А послужило в дальнейшем образцом для слоговых письменностей материковой Греции и острова Кипр.12)
Иероглифике Крита, хотя с нее и начинается история письма в Эгеиде и Европе, Дж. Чэдуик не склонен уделять большое внимание. Вне поля его зрения остались последние исследования типологии минойских сфрагистических формул, начатые в ходе анализа известной восьмисторонней печати из Эшмолеанского музея13) и охватившие теперь широкий круг родственных памятников.14) Куда обстоятельнее характеризуются восходящие к тому же источнику письменности Кипра, преемственное развитие которых прослеживается с середины II тыс. до н.э. вплоть до эллинистического времени. Дж. Чэдуик твердо придерживается того мнения, что хронологически и территориально обособленные пока памятники так называемого кипро-минойского письма (фрагмент таблички из Энкоми, датируемый около 1500 г. до н.э., происходящие оттуда же таблички конца XIII—XII в. до н.э.; таблички из Угарита и др.) суть представители одной и той же, постепенно эволюционировавшей письменной системы, ведущей свое начало от критского линейного А (с. 50-52).
Напоследок автор книги обращается к едва ли не самому знаменитому образцу [194] письменности из числа найденных на острове Крит — Фестскому диску. Дж. Чэдуик относится к тем ученым, которые считают проблему дешифровки данного памятника пока неразрешимой. В этом можно было бы видеть исключительно проявление похвальной осторожности и критического склада ума большого ученого. Однако некоторые суждения Дж. Чэдуика о Фестском диске показывают недостаточную его осведомленность в некоторых очень существенных деталях. Например, он считает уникальной использованную изготовителем диска технику последовательного оттискивания на сырой глине (до обжига предмета) отдельных «стандартизованных» изображений с помощью специальных матриц, хотя, судя по археологическим данным, она применялась критскими мастерами-керамистами уже в среднеминойском II периоде (приблизительно вторая половина XIX—XVIII в. до н.э.).15) Дж. Чэдуик приводит и некоторые другие, давно известные аргументы, которые, по его мнению, ставят под большое сомнение возможность изготовления Фестского диска на самом Крите. Однако им не учитываются результаты новых исследований, полностью опровергнувшие все прежние доводы в пользу иноземного происхождения рассматриваемого памятника. Более внимательный анализ репертуара графем текста диска в сравнении их с археологическим материалом позволяет теперь говорить совершенно определенно о местных критских иконографических истоках данной письменности. В частности, Э. Грумах16) указал на прямые минойские прототипы как раз для тех знаков (02 — «голова, украшенная перьями», 06 — «женщина», 24 — «пагодообразное здание»), которые раньше рассматривались как отражающие заведомо некритские реалии, а ныне вдруг вновь в том же качестве упоминаются Дж. Чэдуиком. Но самое главное, автор книги упорно повторяет тезис об уникальности Фестского диска, полном отсутствии других следов его письменности. Такое утверждение давно не соответствует действительности, так как известны уже два памятника со знаками, встречающимися на диске: оттиск печати из Феста17) и смешанная надпись (выполненная частично силлабограммами линейного А) на медной секире из пещерного святилища в Аркалохори (Центральный Крит).18)
Совершенно справедливо указывает Дж. Чэдуик на необходимость читать спиральные надписи обеих сторон Фестского диска справа налево, т.е. от края предмета к его центру. Действительно, наблюдения над техническим выполнением надписи и ее компоновкой полностью исключают возможность альтернативного направления чтения (этот принципиально важный для работы с памятником момент подметил еще в 1909 г. Алессандро делла Сета, поддержанный затем всеми непредвзятыми и одновременно предельно требовательными в методическом отношении исследователями). Но исходя из своей общей скептической установки, автор книги категорически отрицает наличие какой-либо перспективы в изучении диска до открытия целого комплекса внушительных по объему и достаточно разнообразных по тематике новых образцов той же письменности. Вероятно, именно поэтому он игнорирует даже те работы по проблеме Фестского диска, которые базируются на строго комбинаторной методике и ведут к построению искусственной билингвы,19) хотя как раз таким путем М. Вентрис пришел к дешифровке микенских текстов. [195]
В остальном книга Дж. Чэдуика рисует вполне объективную картину нынешнего состояния исследования памятников линейного письма В и других письменностей эгейского круга, способных со временем еще больше пополнить наши знания о самых ранних цивилизациях на территории Европы — минойской и микенской.
1) Chadwick J. Decipherment of Linear B. Cambr., 1958; 2nd ed. Cambr., 1967; Чэдуик Дж. Дешифровка линейного письма В // Тайны древних письмен. Проблемы дешифровки. М., 1976. С. 105-254.
2) Показательно, что та же идеограмма «вино» встречается уже на критской иероглифической печати и в окружении письменных знаков подчеркнуто рисуночного характера (Evans A.J. Scripta Minoa. V. I. Oxf., 1909. № 49*), причем эта трехстрочная сфрагистическая легенда переводится как «вино за печатью царя такого-то» (Молчанов А. А. Критская иероглифическая печать из собрания Афинского музея // Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока. Тезисы и доклады конференции. Ч. 1. М., 1984. С. 63; он же. Типология минойских сфрагистических формул //ВДИ. 1989. № 3. С. 124).
3) Neumann G. Zur Sprache der kretischen Unearschrift A // Glotta. 1958. Bd XXXVI. Ht 1/2. S. 156-158; idem. νικύλεον // Glotta. 1962. Bd XL. Ht 1/2. S. 51-54; Нойман Г. О языке критского линейного письма А // Тайны древних письмен... С. 97-99.
4) Evans A.J., Myres J.L. Inscriptions in the Minoan linear script of class A / Ed. Brice W.C. Oxf., 1961. Pl. VIIa, 86a, 86b.
5) Молчанов. Типология... С. 124 сл. Правда, в данном конкретном случае должно было иметься в виду скорее всего отжатое льняное семя, т.е. льняные жмыхи.
6) Молчанов А.А. К проблеме изучения древнейших лингвоэтнических слоев на юге Балкан (звукоподражательные слова в минойском языке) // Балканы в контексте Средиземноморья. Проблемы реконструкции языка и культуры. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1986. С. 158-160; он же. Минойский язык: проблемы и факты // Молчанов А.А., Нерознак В.П., Шарыпкин С.Я. Памятники древнейшей греческой письменности (введение в микенологию). М., 1988. С. 175; он же. Письменности Крита II тыс. до н.э. и изучение древнейших лингвоэтнических слоев на юге Балкан // Палеобалканистика и античность. М., 1989. С. 20-24.
7) Молчанов. Письменности Крита... С. 23.
8) Ventris M., Chadwick J. Documents in Mycenaean Greek. 2nd ed. Cambr., 1973. P. 52, 314.
9) Казанскене В.П., Казанский Н.Н. Два этюда об идеограммах линейного письма В // Балканы в контексте Средиземноморья... С. 157-158; они же. Предметно-понятийный словарь греческого языка. Крито-микенский период. Л., 1986. С. 159.
10) Ср. Olivier J.-P., Godart L., Laffineur R. Une epingle minoenne en or avec inscription on Linéaire A // BCH. 1981. CV. P. 3-25 (где первое слово надписи транскрибируется как a-ma-wa-si).
11) Версия, предложенная Й. Бестом, выглядит, на наш взгляд, совершенно фантастично (ср. Бест Й.Г.П. К интерпретации надписей линейного письма А // ВДИ. 1981. № 1. С. 167).
12) С этой схемой, ставшей давно общепринятой, полемизирует в отношении ее исходной части Л. Годар, считающий и иероглифику, и линейное письмо А изначальными и равноправными письменностями на Крите, разнившимися лишь по сфере употребления (Godart L. Le linéaire A et son environment // SMEA. 1979. Fasc. XX. P. 29-33).
13) Молчанов A.A. Критская иероглифическая надпись на восьмисторонней печати из собрания Эшмолеанского музея // ВДИ. 1989. № 3. С. 116-133.
14) Он же. Критская иероглифическая печать... С. 62-64; он же. Типология... С. 117-127.
15) Поскольку Фестский диск найден вместе с табличкой линейного письма А и керамикой СМ IIIb периода (около 1660—1580 гг. до н.э.), то примерной датой его изготовления можно считать скорее рубеж XVII—XVI вв. до н.э. (условно — около 1600 г. до н.э.), а не рубеж XVIII—XVII вв. до н.э. («не позднее, чем около 1700 г. до н.э.»), как это делает Дж. Чэдуик (с. 57).
16) Грумах Э. К происхождению Фестского диска // ВДИ. 1968. № 2. С. 14-28.
17) Pini I. Zum Diskos von Phaistos // Kadmos. 1970. Bd IX. Ht 1. S. 93.
18) Marinates S. Ausgrabungen und funde auf Kreta 1934—1935 // AA. 1935. Ht 1-2. S. 252-254; Pugliese Carrateli G. Sulle epigrafi in lineare A di carattere sacrale // Minos. 1957. V. V. Fasc. 2. P. 172; Κρητομυκηναϊκαι επιγραφαι εξ ’Αρκαλοχωρίου Κρήτης // ’Αρχαιολογικη ’Εφημερίς 1953—1954. II. ’Αθηναι, 1958. Σελ. 66-68; Молчанов А.А. Таинственные письмена первых европейцев. М., 1980. С. 52, 81-90.
19) Ipsen G. Der Diskus von Phaistes. En Versuch zur Entzjfferung // IF. 1929. Bd XLVII. Ht 1. S. 1-14; Neumann G. Zur Forschungsstand beim «Diskos von Phaistes» // Kadmos. 1968. Bd VH. Ht 1. S. 27-44; Nahm W. Zur Strukturen der Sprache der Diskos von Phaistes // Kadmos. 1969. Bd VIII. Ht 2. S. 110-119; Шеворошкин B.B. Недешифрованные письменности Крита // ВИ. 1966. № 12. С. 210 сл.; Тайны древних письмен... С. 31-81; Кондратов А.А., Шеворошкин В.В. Когда молчат письмена. М., 1970. С. 102-110; Молчанов А.А. Некоторые результаты применения комбинаторного метода исследования при анализе текста Фестского диска // ВМУ. Сер. история. 1977. № 2. С. 67-83; он же. Таинственные письмена... С. 52-116; он же. Методика работы с минойскими текстами // Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья. Лингвистика, история, археология. М., 1984. С. 101-107, 109.
Написать нам: halgar@xlegio.ru