Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Академик А. И. Тюменев.
Восток и Микены

До открытия и прочтения пилосских надписей общественный и государственный строй Эгейской области второго тысячелетия до н. э. (в том числе не только острова Крита, но и микенской Греции) считался в советской исторической науке близким по своему типу к рабовладельческим обществам Древнего Востока, а эти последние по отношению к странам античности с их «развитым» рабовладением трактовались как «раннерабовладельческие». Во время дискуссии по данному вопросу, происходившей в Отделении истории и философии 27-28 марта 1940 г., эта точка зрения была признана единственно правильной.¹⁾ Наличие архивов на Крите и затем открытие в 1939 г. такого же архива на греческом континенте в Пилосе как будто подтверждало это положение.

Однако такая точка зрения еще до прочтения пилосских надписей не могла не вызывать больших сомнений. Восточные деспотии и демократические полисы античной Греции настолько различны, чтобы не сказать диаметрально противоположны, что их совершенно невозможно ставить на одну линию. Характер всякого государственного строя определяется прежде всего породившим его экономическим базисом, и целью этого строя является укрепление и упрочение своего базиса. Если общественное развитие в странах Древнего Востока привело к возникновению деспотического государственного строя, а в античной Греции к возникновению диаметрально противоположной ему системы демократических полисов, то очевидно, что столь решительное расхождение нельзя сводить только к стадиальному различию. Дело в данном случае не в различии стадий, а в различии самих путей развития.

В основе как экономического, так и общественного и политического развития ведущих стран Древнего Востока, Египта и области Двуречья лежала необходимость создания обширной оросительной системы, без чего вообще невозможна была бы жизнь в этих областях. Это требовало коллективного труда всего населения страны, которое было поставлено в зависимость от господствующих классов и государственной власти, руководивших ирригационными работами. На этой почве, в свою очередь, широкое распространение получило государственное (храмовое, затем дворцовое царское) хозяйство, задерживавшее здесь развитие частнохозяйственной деятельности. Одновременно на той же почве возник и деспотический государственный строй.

В античной Греции горный, каменистый характер местности, отсутствие крупных рек, недостаточность годовых осадков, неравномерность почвенных условий исключали возможность и необходимость коллективного [58] труда, требуя, напротив, индивидуальных усилий по обработке отдельных небольших участков земли, по освоению и подготовке почвы, по изысканию источников воды и созданию систем орошения и пр. Здесь не было предпосылок для возникновения и развития государственного хозяйства, напротив, существовали все условия для раннего появления хозяйств, основанных на частном рабовладении. Для возникновения сильной единоличной власти не было почвы. Если на Востоке становление государственной власти происходило в условиях борьбы единоличной деспотической власти с родовой знатью, закончившейся утверждением деспотии, то в Греции мы видим совершенно иную, обратную картину: царская власть рано пришла в упадок и уступила место господству родовой землевладельческой знати; господство же последней было свергнуто в результате борьбы широких народных масс, завершившейся образованием демократических полисов.³⁾

Прочтение пилосских текстов дает теперь возможность проследить историю древней Греции начиная почти с самых ее истоков и показать вместе с тем всю неосновательность отождествления ее с историей развития древневосточных обществ.⁴⁾

Содержание пилосских текстов с полной определенностью свидетельствует о том, что первоначальная заимка и освоение незанятых и необрабатываемых еще земель производились здесь относительно небольшими коллективами. Это были прежде всего, по всей вероятности, отдельные роды с их владыками во главе, что приводило к раннему развитию крупного землевладения, обозначавшегося термином kotona kitimena, в отличие от kotona kekemena, означавшего общинное землевладение.⁵⁾ Вместе с тем и почва для образования в Греции крупного государственного хозяйства (храмового и тем более царского), охватывавшего всю страну, совершенно отсутствовала. Действительно, ближайшее ознакомление с пилосскими документами подтверждает, что никакого государственного хозяйства в форме храмового или царского в микенской Греции не существовало и что основой всей хозяйственной жизни было частновладельческое хозяйство. Храмы же и царь существовали не столько на доходы от собственного хозяйства, сколько прежде всего за счет сборов с населения.

Основным аргументом в пользу известной общности данных пилосского [59] архива с царскими архивами стран Востока является наличие в нем документов серий Aa и Ab, а также Ad, в которых приводятся списки женщин, распределенных группами частью по профессиям, частью по месту их происхождения и размещенных как в Пилосе, так и в других центрах страны. Документы обеих серий составлены по одному образцу: вначале указывается место размещения данного отряда, далее следует указание профессии или места происхождения занятых на работах женщин, а также их числа и состоящих при них детей обоего пола. Документы серии Аа заканчиваются идеограммами «da» и «ta» с цифрой при каждой идеограмме «1». Что означают эти идеограммы, остается неизвестным.⁶⁾

Вторая серия документов — Ab — аналогична по своему построению первой с тем лишь различием, что вместо идеограмм «da» и «ta» здесь стоят идеограммы пшеницы и фиг (или оливок, как читают другие); количество этих продуктов изменяется в зависимости от числа женщин и детей, указанных в документе. Очевидно, это документы о выдаче довольствия (судя по размерам, вероятно, месячного).⁷⁾

Списки Aa и Ab представляют параллельные записи, в которых как названия профессий, так и числа женщин и состоявших при них детей иногда совпадают, иногда же лишь незначительно различаются между собой, из чего можно заключить, что списки составлялись в различное время. Если в параллельных списках профессии женщин повторяются, то в одной серии они повторяются только в различных центрах, но никогда не повторяются в одном и том же центре, чего можно было бы ожидать, если бы списки составлялись периодически. Следовательно, запись по различным сериям была составлена каждая единовременно, но не повторялась ежегодно.

Все профессии отдельных групп женщин представляли обычные женские занятия — молольщицы зерна,⁸⁾ прядильщицы,⁹⁾ женщины, занятые обработкой льна¹⁰⁾ и шерсти,¹¹⁾ ткачихи,¹²⁾ швеи,¹³⁾ швеи-починщицы (?),¹⁴⁾ лентовщицы,¹⁵⁾ комнатные прислужницы,¹⁶⁾ банщицы,¹⁷⁾ женщины-разнорабочие,¹⁸⁾ многие группы обозначены не по профессиям, а по [60] месту происхождения,¹⁹⁾ например, лемниянки,²⁰⁾ милетянки,²¹⁾ киферянки,²²⁾ хиоски.²³⁾

Женские списки дополняются записями о взрослых мужчинах и подростках, обозначенных как «сыновья» (kowo). Очевидно, по мере подрастания девочки оставались в материнских группах и переходили только в число взрослых женщин; мальчики вносились в особые, мужские списки.²⁴⁾

Общее число как женщин с детьми, так и подростков и мужчин не может быть установлено с точностью ввиду того, что не все документы полностью сохранились. Приблизительное число женщин можно определить в 700-750 (в том числе в Пилосе около 500 с лишним и в других городах 200 или немногим больше). Приблизительно столько же было у них детей обоего пола.²⁵⁾ Мужчин насчитывалось до 350 и мальчиков-подростков около 100.²⁶⁾

Приступая к выяснению значения женских профессиональных списков, мы прежде всего должны констатировать, что других аналогичных документов в пилосском архиве нет. Эти списки, как предполагает большинство исследователей,²⁷⁾ учитывают рабынь, вероятно, захваченных во время частых в то время военных столкновений или морских набегов на различные города и острова Эгейской области. Захват в плен одних только женщин и детей относится к ранней стадии рабовладения, когда мужчин обычно истребляли, а пленных женщин и детей использовали на домашних работах.²⁸⁾ И действительно, профессии женщин, перечисленных в пилосских списках, поскольку они поддаются расшифровке, относятся к обычным женским занятиям в условиях патриархального быта: помолу зерна, прядению и ткачеству, пошивочным работам; не все пленные непосредственно находили применение своему труду, и потому часть их записывалась партиями по месту происхождения. В Пилосе таких рабынь было около 1/3 (примерно 170 из 500) (в других центрах большей частью не отмечались профессии или место происхождения). Около 70 женщин (приблизительно [61] 15 %) были заняты непроизводительным трудом (комнатные прислужницы, банщицы), 18 (свыше 3 %) являлись разнорабочими. И только около сотни женщин (20 %) занимались обычными женскими профессиями.

Кого обслуживали все эти женщины, из документов не видно. Возможно, что не только царя и его семью, но и особ из правящих кругов вообще, действовавших от имени «народа»,²⁹⁾ в пользу чего говорит как большое число женщин пилосских списков, так и разнообразие их профессий. Но если так, то самый факт наличия в пилосском архиве женских списков не может еще служить доказательством существования дворцового хозяйства, специально обслуживавшего царя. Самое слово «дворец» неизвестно в языке микенского времени.

Документы, аналогичные спискам женщин пилосского архива, находим мы и в архивах древнего Шумера начиная с самых начальных стадий развития царского хозяйства; это списки gìm-dumu из архива храма Бау в Лагаше времени правления династии Ур-Нанше и Урукагины. Однако в отличие от Пилоса в этих документах всегда определенно указано, кого именно из членов семьи энси обслуживают эти партии женщин.³⁰⁾

В то же время отнюдь не наличием этих списков определялось значение зарождавшегося царского хозяйства. Как известно, правители династии Ур-Нанше не только захватили в свои руки храмовые земли, но и перешли к их непосредственной обработке трудом специальных земледельческих и садовых работников. При храме Бау в распоряжении царицы Шаг Шаг числилось свыше ста земледельческих работников (шублугалей и укуушей).³¹⁾ При дворе самого царя число шублугалей достигало более 600 человек.³²⁾ Шублугали числились также и среди персонала отдельных храмов.³³⁾ Наконец, при каждом хозяйстве существовало значительное число ремесленников (giš-kin-ti-me). Мало того, весь персонал храма Бау (царицы Шаг Шаг) строго делился уже в то время на работников, обслуживавших непосредственно двор царицы (списки рабынь и отчасти игинуду) и собственно хозяйственный производящий персонал (lu kur₆-dab₅-ba).³⁴⁾ Дальнейшее развитие царского хозяйства совершалось прежде всего за счет быстрого расширения и растущей хозяйственной роли этой производящей группы. С течением времени хозяйство увеличивалось, его организация все более усложнялась, пока не достигла своего высшего [62] развития в обширном и охватывавшем всю территорию страны царском хозяйстве третьей династии Ура. С расширением царского хозяйства, принимавшего все более интенсивный характер, разрасталась и численность занятых в нем работников. С помощью зависимого персонала производилась непосредственная обработка царских и храмовых земель, расширялось животноводство; трудом принадлежавших царскому хозяйству ремесленников удовлетворялись все его потребности в ремесленных изделиях. Готовая продукция хранилась на обширных центральных складах и выдавалась оттуда по мере надобности.³⁵⁾

Вместе с этим росла и хозяйственная документация, достигшая исключительных размеров в царском хозяйстве времени третьей династии Ура, — прежде всего о работах, выполненных отдельными рабочими партиями.³⁶⁾

Ничего подобного в микенской Греции не существовало. Самое слово «дворец», которое соответствовало бы шумерскому «é-gal» (большой дом), в значении центра храмового или царского хозяйства, как говорилось уже, не было известно в микенском языке. Никаких документов, которые подтверждали бы существование собственно храмовых хозяйств, в пилосском архиве нет. Потребности для совершения религиозных культов, равно как содержание выполнявшего эти культы жречества, удовлетворялись не в результате образования крупных храмовых хозяйств, а путем специальных выдач зерна и различных других продуктов (dosomo-dosmòs) из общих запасов или за счет специальных сборов с населения. Лучше всего нам известно обеспечение культа высокочтимого в Пилосе божества Посейдона и сопрестольных с ним меньших богов. При храме числилось 13 жрецов.³⁷⁾ Все они названы по именам, за исключением двух, из которых один значился рабом (doero) бога Wedanewo, другой — рабом Atemito (Артемиды). Каждый из этих жрецов совершал приношения четырем богам или группам богов — Посейдону, Веданево, Дивиею, группе богов Ай (? зн. 34) кетере — покровителей (?). Зерно и другие продукты для приношения поступали к ним в виде dosomo (dosmòs) — дачи, дара, приношения. Ежегодно (wetei-wetei) жрецы получали определенные нормы (dosomo) каждый, причем эти нормы были далеко не одинаковы. В то время как старший жрец Алектрион (Arekutoro) получал в год 57 мер пшеничного зерна, что, по расчету Вентриса — Чадвика, соответствует 114 литрам, второй по старшинству жрец — Коперей — 42 меры (84 литра), остальным полагалось значительно меньше, от 8 до 20 мер (Es 644). Сверх того жрецам предоставлялись, по-видимому, для собственного содержания участки земли, которые также не были равны (от 72 до 420 мер),³⁸⁾ у двух жрецов участки были еще меньше — 18 и 24 меры (Es 646, 649, 650 и др.). Неравными были и приношения, которые делались отдельным божествам. Так, Алектрион приносил Посейдону 138 мер (276 л.), остальным богам только по 16; Коперей — Посейдону — 90 мер, остальным — по 10; приношения от остальных жрецов были еще ниже. Внутренняя организация этих приношений не ясна.³⁹⁾ Для нас, однако, [63] существенное значение имеет самый факт совершения приношений богам не из продуктов, получаемых с храмового хозяйства, а из продуктов, поступавших за счет особых дотаций, причем имеется документ, из которого можно видеть, что источником этих дотаций служили специальные сборы с населения.⁴⁰⁾ Из того же документа видно, что, помимо пшеницы, о которой идет речь в документах серии Es, в дотацию входили и другие продукты: вино, мед, сыры, жиры, а также шкуры и животные.

Относительно организации культа других божеств пилосские документы сведений не содержат.⁴¹⁾ Однако мы имеем примеры и других, по-видимому, регулярных выдач храмам различных богов и персоналу, обслуживавшему храм: ячменя, фиг и прочих продуктов, названия которых не поддаются прочтению. Об этом свидетельствует прежде всего документ Fn 187, согласно которому выдачи производились святилищам Apiteja — Амфитеи⁴²⁾ по 120 мер ячменя и фиг, Posidajode (Посидайон) — по 6 мер ячменя и фиг, глашатаям (karuke) этого святилища — ячмень и мука, в святилище Сфагий (Pakijanade) —по 6 мер ячменя и фиг, те же продукты глашатаям и другим храмовым служащим; святилищу Upojo potinija («подземной владычицы» — Персефоны)⁴³⁾ — по 24 меры, а также привратнику и другим; наконец, Posidajeusi (Posidaiõn и Posidaeis, очевидно, два различных святилища)⁴⁴⁾ — 9 мер ячменя и по такому же количеству для служащих. Другой документ (Va 48) содержит запись выдач святилищу и служащим (привратникам, жрице-ключарю и др.) «госпожи Эревий».⁴⁵⁾ Далее из различных местностей в храмы направлялся скот (по одной голове крупного рогатого скота).⁴⁶⁾ Еще большее число голов мелкого скота (100 овец и 190 свиней) передавалось Newopeo potinija — богине-покровительнице также какого-то местечка (Cc 665). Факт передачи скота в храмы свидетельствует об отсутствии храмового животноводства. Несмотря на большое количество документов серии Cn, а также документов других серий, рассказывающих о пастьбе скота (преимущественно мелкого),⁴⁷⁾ среди них нет ни одного, который указывал бы на существование храмового животноводства.

Имеется далее документ (Un 219), по-видимому, о передаче храмам различных предметов и продуктов, между прочим Артемиде (?) Atimite [64] (стк. 5), «госпоже» какого-то поселения (название отбилось) (стк. 7), Гермесу (Emaa₂) (стк. 8). Названия передаваемых предметов обозначаются идеограммами «ka» — колес колесниц, «о» — (?), «та» — шерсти, «me» — меда, «ko» — кориандра и пр.

В случае нужды в ингредиентах при изготовлении благовонных масел для культовых возлияний изготовители их (называемые по имени) получали необходимое сырье не из продуктов храмового хозяйства, а со стороны, через посредство должностных лиц, известных нам из других документов, например, от Арксота (Akosota).⁴⁸⁾ Есть, наконец, документ⁴⁹⁾ [относительно посылки в храмы в качестве «даров» (doraqe peroporenaqedōraqe pheréphorenaqe) различных золотых сосудов и, по-видимому, людей мужского и женского пола (в числе от одного до двух)⁵⁰⁾ божествам, чтимым в различных городах: владычице в Сфагиях (стк. 2),⁵¹⁾ богине-матери царице (Manasa-Ma ánassa)⁵²⁾ (стк. 4), Posidaeja (быть может, супруге Посейдона),⁵³⁾ Трипатору (Tiriseros),⁵⁴⁾ Dópota (Dó (е) spota),⁵⁵⁾ святилищу Посейдона, затем в святилище pe-re — 82;⁵⁶⁾ Ipemedeja u Diwija, Гермесу, наконец, Dive (Зевсу) и Era (Гере).

Среди персонала храмов, поскольку в документах упоминаются отдельные его члены, совсем не встречаются люди, участвующие в производительном труде. Упоминаются прежде всего «божьи рабы и рабыни», прислуживавшие, очевидно, при отправлении культа, частью же, как doero Веданево и Атемито, сами выполнявшие жреческие обязанности; затем глашатаи, которые, как показывают данные гомеровского эпоса, присутствовали при совершении обрядов и нередко принимали в них активное участие,⁵⁷⁾ низшие служащие, привратники (turatewe), а также швеи (aketirija).⁵⁸⁾

В храмах отсутствовали не только собственные земледельцы и животноводы, но также, в сущности, и ремесленники. Правда, в двух [65] документах со списком кузнецов о выдаче им бронзы в обработку в селениях Akerewa и Apekee упоминаются также «кузнецы владычицы».⁵⁹⁾ Однако такие упоминания относятся не к главным, чтимым во всей стране божествам, а к местным богиням — покровительницам малозначащих поселений, притом только двух. Между тем нам известно около 15 более или менее сохранившихся полностью аналогичных документов о ремесленниках разных других поселений. Далее, самый факт упоминания «кузнецов богини» в этих общих списках кузнецов не может служить доказательством существования собственно храмового ремесла. Кузнецы богини внесены в общие списки ремесленников, состоявших при данной общине⁶⁰⁾ и подчиненных, как и другие кузнецы, местным басилеям. Ничто не указывает, таким образом, на их непосредственную принадлежность и подчинение святилищу богини; очевидно, они были только приписаны нему для выполнения заданий «владычицы» и для обслуживания ее потребностей. Работали они не в каких-либо специальных храмовых мастерских, а выполняли работу у себя на дому (tarasia ekote) и получали сырой материал (медь или бронзу), собираемый с населения, на общих основаниях с остальными кузнецами, указанными в списке,⁶¹⁾ причем распределение этих материалов зависело от местных басилеев.⁶²⁾

Из приведенных данных можно видеть, что собственно храмовых хозяйств в микенской Греции не существовало и никакой самостоятельно производительной деятельностью храмы вообще не занимались. Боги, как пишут Вентрис — Чадвик, выступали в единственной роли, именно, в роли получателей различных приношений.⁶³⁾

Храмовый персонал, как мы видели, состоял исключительно из служителей культа, жрецов, жриц и прислуживавших им лиц, а также низших служащих, например, привратников и др., состоявших при храмах. Служащие получали довольствие из общественных средств. Однако сообщения о таких выдачах редки и случайны. Преобладающим способом обеспечения храмового персонала было наделение его земельными участками. При этом, поскольку собственно храмового землевладения существовало, участки предоставлялись не из храмовых земель, а на общих основаниях из числа общинных земель (kotona kekemena), раздававшихся «от народа» (paro damo) в пользование (onato).

Таким способом обеспечивался участками одинаково как высший, та и низший храмовый персонал. Так, в одном из документов (Eb 317) жрец Wetereu, жрица, жрица-ключарь (karawiporo) значатся в качестве получателей крупных земельных участков наравне с носителями высоких общественных званий (eqeta) (в общей сложности 1 296 мер). Речь, по-видимому, идет относительно области Сфагий.⁶⁴⁾ Мы видели, что 13 жрецов святилища Посейдона получали, помимо dosomo, для приношения богам еще каждый по участку земли, причем старшие жрецы получали особенно крупные участки — по 240, 360, 420 мер, остальные — от 12 до 60 (Es 650). Пользуясь участками, получаемыми из общинных земель, жрецы нередко дополнительно арендовали от частных собственников более или менее значительные участки (из так называемых kolona kitimena).⁶⁵⁾ [66]

Наиболее полными, но, к сожалению, допускающими различное толкование данными мы располагаем в отношении участка, полученного, по-видимому, особо влиятельной жрицей святилища в Сфагиях Эритой. Она получила в личное пользование из общинных земель сравнительно небольшой участок — в 24 меры (Eb 409; ср. Ep 704, 3). Сверх того, от частных лиц Эрита арендовала еще два участка, в том числе для себя лично 18 мер⁶⁶⁾ и для своей рабыни Eratara — 6,⁶⁷⁾ наконец, для своего раба Tetereu «от народа» — 3 меры.⁶⁸⁾ С именем этой же сфагийской жрицы связаны два сходных между собою документа. В одном из них читаем: Erita ijereja eke euketoqe etonijo ekee teo damode mi pasi kotonao kekemenao onato ekee.⁶⁹⁾

Текст этот допускает различные толкования. Вентрис — Чадвик трактуют это место как спор между жрицей и общиной. Жрица уверяет, что богиня владеет участком в качестве freehold, община же (damo) — что она арендует участок общинной земли (kekemenaon kotonaon of communal plots). С другой стороны, С. Я. Лурье предлагает свой перевод этого документа: «Эрита, жрица, имеет и клянется, что в силу истинного права имеет (эту землю) богиня, но от народа, — говорит она, — (dēmō dé mi, phasi, ékeen) имею аренду ktoináōn kekemenàōn!) — и понимает это место в том смысле, что жрица клянется, получив участок богини в свое распоряжение, не претендовать «на этот участок, как на собственность».⁷⁰⁾ Данный текст при всем различии его толкований свидетельствует, во всяком случае, о том, что принадлежность этого относительно незначительного участка храму или оказывается спорной (согласно точке зрения Вентриса — Чадвика) или же (если принять мнение С. Я. Лурье) верховное распоряжение участком, полученным храмом на правах etonijo,⁷¹⁾ оставалось в руках «народа», который передал его в пользование жрице Эрите. [68]

При том же святилище в Сфагиях состояла и жрица-ключарь (karawiporo) Капатия (Kapatija). Она, со своей стороны, получила значительный участок земли, приблизительно равный храмовому участку, полученному Эритой, именно в 240 мер. Однако, по-видимому, не просто в пользование, а с обязательством расчистить его и сделать пригодным к обработке: Kapatija karawiporo eke kekemeno operosa duwoupi wozee.⁷²⁾ Участок, полученный Капатией, назван при этом kekemeno (в муж. р.); в другом первичном документе (Eb 338) он обозначен более распространенно: как kekemeno Kotono wowo.⁷³⁾ Наконец, имеется еще один случай, когда раб какой-то (не названной) жрицы, Мерей, имел в аренде небольшой земельный участок (Ep 539, 7).

Во всех рассмотренных случаях обеспечения высшего храмового персонала участками, не исключая и случая с Эритой, первоначальным верховным собственником земли являлся не храм, а, как видим, народ — демос (иногда и частные владельцы). Однако не только высшие служители, отдельные представители которых сами иногда выступали в качестве крупных земельных собственников, но и низшие храмовые служащие, так называемые «божьи рабы» и «божьи рабыни», получали свои небольшие земельные участки также не из храмового фонда, а «от народа» или не менее часто — от частных обладателей земельной собственности (kotona kitimena). В документах засвидетельствовано одинаково много случаев как того, так и другого рода.⁷⁴⁾ Полученные «от народа» «божьими рабами и рабынями» участки общинных земель обычно составляли 6-12 мер и лишь изредка больше.⁷⁵⁾ У частных лиц снимались участки, обычно не превышавшие 6 мер и лишь иногда достигавшие более значительных размеров — 24, 30 и даже 54 меры.⁷⁶⁾ Любопытно, что многие частные владельцы сдавали свои земельные участки преимущественно «божьим рабам и рабыням».⁷⁷⁾ Порою отдельные «божьи рабы» получали участок «от народа» не только в пользование (onato), но и в обработку (в качестве kama). Так, некий «божий раб» Euruwoto получил значительный участок в 78 мер в качестве kamaeu (Eb 156; Ер 617, 9).

В результате нашего обзора мы видим, что никакого храмового хозяйства в микенской Греции не существовало. Так же мало можно говорить и о царском хозяйстве в Греции. И это вполне естественно; на Востоке (в Шумере) царское хозяйство, как известно, развилось из храмового хозяйства,⁷⁸⁾ в микенской Греции, таким образом, не существовало [68] той почвы, на которой оно могло бы развиться. Этому развитию не благоприятствовало и самое положение царя в общественной жизни микенской Греции. Достаточно сопоставить роль и положение царя в общественной и государственной жизни в пилосском государстве и в странах Древнего Востока, особенно в ведущих странах речных культур, в Египте и древнем Двуречье, чтобы уже а priori заключить, что ни о каком царском дворцовом хозяйстве, хотя бы отдаленно напоминающем дворцовое хозяйство древневосточных деспотий, в микенской Греции не могло быть и речи. В странах речных культур царь представлял собою центральную фигуру всей общественной жизни. Такой центральной фигурой он изображен и на большинстве памятников искусства этих стран, выделяясь среди остальных фигур своим могучим ростом, причем од восседает на троне или стоит в горделивой, воинственной позе, поражая врагов. Изображения обычно снабжены надписями, составленными от имени царя, в которых он сообщает о своих победах, о произведенных им строительных работах, о своих сношениях с богами, наконец, о приписываемом им себе создании оросительных сооружений, какими он якобы облагодетельствовал население.

Ни на Крите, ни в микенской Греции среди археологических памятников мы ничего подобного не обнаружим. Там нет не только царских изображений преувеличенных размеров, но и вообще каких-либо царских изображений. Надписи от имени царя здесь также отсутствуют. Соответственно в пилосских надписях царь (wanaka = anax) не играет никакой или почти никакой роли. Самая особа царя упоминается настолько редко и упоминания о нем носят настолько случайный характер, что, например, исследователь, специально занимавшийся изучением государственного и общественного строя Пилоса, сомневается в самостоятельном существовании (при бесспорном наличии пилосского государства) пилосского царя. «Надписей, в которых упоминается «царь», — пишет С. Я. Лурье в монографии о микенской Греции, — очень мало, и полной уверенности в том, что под wanaka подразумевается пилосский властитель, у меня нет». При этом С. Я. Лурье высказывает предположение, что под wanaka пилосских надписей следует иметь в виду царя Микен, владычествовавшего над всем Пелопоннесом.⁷⁹⁾ Единственное упоминание о некоторой активности царя представляет документ о выполнении обряда очищения города после нашествия врагов.⁸⁰⁾

Однако, возможно, что здесь имеется в виду не царь, а лицо, носившее звание «царя (двойного) топора» (pelekuFánaka) либо «старшего царя» (presguFánaka)⁸¹⁾ и выполнявшее религиозные обязанности или в качестве носителя особого жреческого звания или в качестве лица, «прибывшего извне» apoterote (микенского царя?). С другой стороны, необходимо иметь в виду, что даже собственно военные функции не принадлежали царю, поскольку этим занимался специальный воевода (rawaketa-laFagetas), получавший определенный теменос, хотя и меньший, нежели царь.⁸²⁾ При этом упоминание относительно rawaketa и производного от него слова rawakesijo встречается в пилосских надписях чаще, нежели упоминание wanaka.⁸³⁾ [69]

Развитие общественного строя в микенской Греции имело, таким образом, очень мало общих черт с общественным строем стран речных культур (Египта и Двуречья). Если и допустимо какое-либо сравнение с характером царской власти в этих восточных государствах, то разве лишь на самых ранних ступенях развития, не позднее эпохи Шуруппака. Хотя храмовое хозяйство достигло к тому времени полного развития, однако единоличная власть правителя (энси) находилась еще в зародыше. В документах Шуруппака энси уже упоминался, но не играл еще в общественной и, во всяком случае, в экономической жизни сколько-нибудь заметив роли, не говоря уже о центральной.⁸⁴⁾ Его участие в хозяйственной жизни ограничивалось, как и в микенской Греции, возделыванием отведенной ему небольшого поля (gán še ensi) и получением им по общим с другим лицами документам различных продуктов, отличавшихся от остальных выдач только несколько более значительным количеством.⁸⁵⁾ В то же время в Шуруппаке не утратил еще своего значения и, по-видимому, играл первенствующую роль в общественной жизни совет старейшин.⁸⁶⁾ С другой стороны, следует заметить, что уже тогда храмовое хозяйство в Шуруппаке достигло весьма значительного развития, чего, как показано выше, нельзя сказать относительно микенской Греции за все время ее существования.⁸⁷⁾ [70]

Распоряжение основным земельным фондом еще находилось в руках храмовой администрации, но именно с этого момента начался решительный поворот в сторону усиления власти единоличного правителя. Энси захватывали в свои руки храмовые земли, расширяли их и приступали к непосредственной обработке трудом зависимой от них части населения. Так закладывались основы дворцового хозяйства, достигшего своего полного развития с окончательным объединением страны при третьей династии Ура. Одновременно с этим власть царя приобретала определенный ярко выраженный деспотический характер.

С другой стороны, в микенской Греции уже в эпоху составления пилосских документов царская власть находилась в упадке и в качестве главного правительственного органа выступали басилеи с состоявшими при них советами геронтов.⁸⁸⁾

Об отсутствии обширного дворцового хозяйства так же, как и об отсутствии храмовых хозяйств, свидетельствует и ближайшее ознакомление с пилосскими документами.⁸⁹⁾

Материальные потребности царя и членов его семьи в микенской Греции обеспечивались теми же самыми способами, какие известны нам и из гомеровского эпоса. Царь получал от народа теменос, притом относительно значительных размеров (эквивалентный 1 800 мерам), но, во всяком случае, не настолько большой, чтобы на этом участке могло возникнуть «дворцовое хозяйство».⁹⁰⁾ Теменос, хотя и втрое меньший, получал также лавагет.⁹¹⁾ Многие более крупные землевладельцы также обладали участками, достигавшими нескольких сот мер, до 500 и 600,⁹²⁾ и в отдельных случаях во много раз превосходившие размеры царского темена.⁹³⁾

Доходы, которые царь получал с темена, очевидно, были недостаточны для содержания его самого, членов его семьи и окружавших его лиц. По крайней мере дополнительно в пользу царя была выделена особая [71] часть сборов с населения.⁹⁴⁾ Так, согласно одному из документов,⁹⁵⁾ на содержание царя собирались следующие продукты (в Сфагиях): ячменя 984 меры, что, по расчету Вентриса, составляет 1 968 литров, 9 мер продукта, обозначенного идеограммой 125 (Cyperus?) (в том числе недополучено 5 мер), 72 меры (144 литра) муки, 192 меры (384 литра) оливок, 24 литра неизвестного продукта (идеограмма 132), меду, фиг, различный количеств домашнего скота: 1 бык, 26 баранов, 6 овец, 4 козла или козьи 7 свиней, 20 мер вина (по Вентрису — 732 литра), полотна. Все эти продукты и скот поступали в распоряжение приемщика (opitekeeu).⁹⁶⁾

Этот документ показывает, что никакого собственного царского (государственного, типа шумерского) земледельческого и даже животноводческого хозяйства в то время не существовало. Правда, в серии Cn сохранилось до 10 полных документов, не считая около 30 фрагментированных, содержащих сведения об относительно значительных количествах мелкого скота — овец, коз, свиней (относительно крупного рогатого скота встречаются лишь отдельные единичные упоминания).⁹⁷⁾ Однако, по всем данным, это частный или, что менее вероятно, общественный (народный) скот. А. Фурумарк⁹⁸⁾ полагает, что общественный скот, принадлежавший государству (народу), последнее отдавало жителям различных селений для ухода за ним. Правдоподобнее обратное предположение, высказанное С. Я. Лурье,⁹⁹⁾ что частный скот угонялся на общественные пастбища в горы, а в зимнее время содержался в общественных загонах (wereke Cn 131,1, 202,1, 328,1, 441,1).

Из других документов мы узнаем о существовании отдельных специальных «царских» (wanakatero) единичных ремесленников: валяльщика (kanapeu = gnapheús, En 74,3 и 23), горшечника (kerameu-kerameús, Eo 371,1 = En 467,5), оружейника (etedemo-entesdómos, En 609,5 = Eo 211,2). Царь, таким образом, имел в своем распоряжении только единичных специалистов-ремесленников, причем и эти единичные ремесленники обеспечивались так же, как и служащие храмов, участками не из царского земельного фонда, а снимали участки земли либо у «народа», (Eb 903), либо у частных владельцев. Так, царский валяльщик Pekita снимал два участка у двух лиц: один размером в 6 мер (En 74,3 = [72] Eo 276,2), другой — в 12 (Eo 160,3 = En 74,23), царский оружейник Атуко — у третьего лица совсем небольшой участок в 1 меру (Eo 211,2 = En 609,5). Наконец, царский горшечник имел в собственности (kotona kitimena) участок в 66 мер (Eo 371).

Постоянной квалифицированной рабочей силы в центре не имелось. Ремесленники-кузнецы были распределены по различным поселениям и обслуживали прежде всего общегосударственные потребности.¹⁰⁰⁾ Другие работники, обычно плотники (tekotone, An 5,18) и прочие строительные рабочие (tokodomo, An 7,11, 18,6; 35,1 сл.), а также портные (raptere, An 172; 207, 14 сл.; 298, 424) по мере надобности вызывались из других городов и местечек.

Пилосский архив по своему характеру менее всего представляет собственно дворцовый хозяйственный архив. Это был прежде всего общегосударственный архив. Содержащиеся в нем документы посвящены не организации и деятельности хозяйственного управления дворцового ведомства, а обслуживанию нужд общегосударственного значения. Основная серия документов («Е») содержит почти исключительно записи наделения земельными участками «от народа» в пользование (onato) лиц разного социального положения; отмечались также собственнические земли, факты сдачи частных земель в аренду (onato); далее, в серии документов Cn — факты приема частновладельческого скота на общественные пастбища; отдельные серии документов посвящены записи ремесленников-кузнецов, обслуживавших, как сказано выше, военные и, вероятно, другие хозяйственные нужды, организации военных отрядов, сборам с населения, организации религиозных культов и т. п.

Ни микенские храмы, ни цари, как показано, собственной хозяйственной деятельностью в сколько-нибудь широких размерах не занимались и в основном существовали за счет сборов с населения. В этом отношении чрезвычайно показательным представляется различие между шумерскими и пилосскими архивами. Царские архивы времени третьей династии Ура в Шумере содержат прежде всего документы, связанные с различными проявлениями хозяйственной деятельности: таковы списки лиц рабочего и административного персонала дворца и выдачи им довольствия, отчеты начальников рабочих партий, занятых прежде всего на полевых работах, отчеты находившихся при дворе царских ремесленных мастерских, данные о содержании и контроле многочисленных царских стад и пр.

В пилосском архиве документы подобного рода полностью отсутствуют и, напротив, исключительно тщательно разработана система сборов с населения. Документы о сборах с населения охватывают две серии (Ma и Na); из 1 200 изданных Е. Л. Беннетом документов¹⁰¹⁾ свыше 125, то есть более 10%, посвящено системе сборов. Собирались самые различные предметы, вплоть до бронзы (In 829) и золота (In 438). В числе предметов сбора значились и продукты питания, скот и сырые материалы (например, значительную часть сборов составлял лен, чему посвящен специальный ряд документов серий Na, Ng, Nn).¹⁰²⁾ Другая серия документов (серия Ma) содержит сведения о шести предметах сборов, в том числе о текстильных изделиях, бычьих кожах, меде (?), воске (?), остальные два остаются непонятыми. Порядок сборов был разработан с особой тщательностью. В документах этой серии отмечалось сначала название облагаемого [73] места, затем общие количества требуемых продуктов. Во многих документах к сборам текущего года добавлялась задолженность за прошлый год (perusinuwo opero).¹⁰³⁾ Далее отмечалось количество сданных продуктов (apudosi).¹⁰⁴⁾ Из общего количества сборов вычитались количества сборов, от взноса которых определенные группы были освобождены (ou didosi) (преимущественно кузнецы (kakewe), также kurewe = rp. skulewes — кожевники по Каррателли, men at arms — по Пальмеру).¹⁰⁵⁾ В одном из документов (Ма 393,2) встречается еще одна любопытная пометка, сделанная по поводу сборов в местечке Zamaeurja относительно всех предметов сбора, именно — anetade, слово, которое автор специальной статьи относительно документов серии Ма¹⁰⁶⁾ остроумно транскрибирует как arneta de и трактует как предметы, забракованные по качеству во время приемки.

Заканчивая на этом наше исследование, мы можем констатирован, что в Греции не существовало условий для возникновения обширного государственного хозяйства, сколько-нибудь напоминающего централизованные, охватывавшие всю страну храмовые и царские хозяйства Древнего Востока. Напротив, по местным условиям здесь в качестве основной формы развивалось крупное частновладельческое хозяйство, основанное на эксплуатации частновладельческих рабов. В своей зачаточной форме крупных родовых владении оно возникло уже в микенскую эпоху.¹⁰⁷⁾ [74]

Вопросы истории, № 12, 1959.

[58] — конец страницы.

¹⁾ Отчет о дискуссии (Т. Шепуновой) см. в «Вестнике древней истории» (ВДИ), 1940, № 2, стр. 204-218. Такой же точки зрения придерживался проф. В. С. Сергеев в изданном им позднее общем курсе истории древней Греции (М. 1948, изд. 2-е (посмертное), стр. 71, ср. стр. 98).

²⁾ В журнале отсутствовало как само примечание, так и ссылка на него. HF.

³⁾ См. мою статью «Передний Восток и античность». «Вопросы истории», 1957, № 6; ср. также мою монографию «Государственное хозяйство древнего Шумера». М.-Л. 1956.

⁴⁾ Уже первый исследователь, подвергший содержание пилосских таблеток более тщательному и глубокому анализу, пришел к решительному отрицанию возможности каких-либо аналогий между социальным и государственным строем микенской Греции и государственными учреждениями стран Древнего Востока. См. С. Я. Лурье. К вопросу о характере рабства в микенском рабовладельческом обществе. ВДИ. 1957, № 2, стр. 8 сл.; ср. его же. Язык и культура микенской Греции. М.-Л. 1957. Предисловие, стр. 11-12. К аналогичной точке зрения приходят и многие западные историки (см. L. R. Palmer. Achaeans and Indo-Europeans. Oxford. 1955. Там же указана и соответствующая литература, стр. 16; его же: Mycenaean tablets and economic history. «Economic history review». 1958. Vol. XI, № 1, стр. 87-96). Однако, поскольку в основе этих взглядов лежит расовая теория, исходящая из противопоставления мнимых расовых свойств, присущих якобы, с одной стороны, восточным, а с другой — индоевропейским народам, ясно, что подобная точка зрения не имеет ничего общего с научным объяснением и должна быть решительно отвергнута. Дж. Чадвик, отчасти придерживавшийся этой теории (см. М. Ventris — J. Chadwick. Documents in Mycenaean Greek. Cambridge. 1956, стр. 121), в своей последней работе («The Decipherment of Linear B». Cambridge. 1958, стр. 113) категорическим образом отмежевался от нее. При объяснении причин различия в характере и исторических судьбах каждого данного народа необходимо прежде всего исходить из различия материальных условий, в каких этот народ находился.

⁵⁾ См. мою статью «Tereta пилосских надписей». ВДИ, 1959, № 4. Любопытную параллель к факту частной обработки земли в микенской Греции представляет широкое развитие частной инициативы в области торговли в Микенах. См. Е. L. Bennett. The Mycenaean tablets. Philadelphia. 1958.

⁶⁾ Т. В. Webster предположил, что термин «da» обозначает меру обрабатываемых женщинами земельных участков, а идеограмма «ta» — садовых участков (Т. В. L. Webster. Pylos Аа, Ab tablets, BICS I (1954), стр. 11). Такое толкование, однако, неубедительно, так как при таком понимании получалось бы, что различные по численности группы женщин обрабатывали одинаковые по размерам участки, с другой же стороны, вряд ли можно предполагать, что земельными работами занимались женщины различных профессий. Еще менее вероятно, что эти идеограммы означали какие-либо виды довольствия, поскольку числа получавших это довольствие женщин различались между собой. Ср. А. Furumark. Ägäische Texte in griechischer Sprache. «Eranos», LII (1954), S. 24; M. Ventris — J. Сhadwiсk. Documents...», p. 157; Я. А. Ленцман. Пилосские надписи и проблема рабовладения в микенской Греции. ВДИ, 1955, № 4, стр. 45. Пилосские документы опубликованы в Е. L. Bennett. The Pylos tablets. Princeton. 1955 (далее без указания источника).

⁷⁾ По расчету Вентриса — Чадвика, при этом на каждую женщину приходилось по 12 мер (или по 24 литра) пшеницы и такое же количество фиг. М. Ventris — J. Chadwick. Documents..., p. 157-158.

⁸⁾ Meretirija, meretira₂ = meletriai Аа 62, Ab 789.

⁹⁾ Arakateja = alakáteiai Aa 89, 240.

¹⁰⁾ Rineja = гр. Lineiai Ab 745, 746.

¹¹⁾ Wewesijeja = гр. FerFeeai = аттич. ereai Aa 762, Ab 717.

¹²⁾ Iteja = гр. histeiai Ab. 689.

¹³⁾ Rapitira₂ raqitira₂ = гр. raptriai Aa 351, Ab 555.

¹⁴⁾ Aketira₂, aketirija = гр. akestriai Aa 85, 717, 815; Ab 1099.

¹⁵⁾ Apukowoko = гр. ampukoForgoi Ab 210.

¹⁶⁾ Apiqoro = гр. amphipoloi Aa 804.

¹⁷⁾ Rewotorokowo = гр. LeFotrokhoFoi.

¹⁸⁾ Ekeroqono = enkhereq^uoinoi Aa 777, Ab 563, 1100; pawoke = parForges Aa 795, Ab 558.

¹⁹⁾ С. Я. Лурье, впрочем, отрицает записи по этническому происхождению и делает попытку расшифровать все такие обозначения как профессиональные. См. К вопросу о характере рабства..., стр. 19-20. Против этого говорит An 292, где женщины, записанные по месту происхождения (ср. Аа 788, 354, 792), назначаются на работы по ссыпке зерна или муки (sitokowo).

²⁰⁾ Raminija Ab 186.

²¹⁾ Miratija, Miratira₂ Aa 798, 1180; Ab 382, 573.

²²⁾ Kutera₃ Aa 506, Ab 562.

²³⁾ Kisiwija Aa 770, Ab 194.

²⁴⁾ Я. А. Ленцман (Указ. соч., стр. 51-52) полагает, что мальчики при этом «отбирались у своих матерей» и что списки серии «преследовали только цель учета молодых рабов перед их отправлением из Пилоса». Если бы это было так, то сыновья по достижении определенного возраста прерывали бы связь с матерями. Тогда незачем было бы отмечать их родственные отношения, тем более, что в списки были внесены не только подростки и юноши, но и мужчины, достигшие зрелого возраста, и, следовательно, процесс отрыва сыновей от матерей должен был охватить длительное время. Скорее дело обстояло наоборот: сыновья не порывали с матерями, но, оставаясь в прежнем месте жительства, вносились лишь в особые списки, учитывающие мужскую рабочую силу.

²⁵⁾ См: С. Я. Лурье. К вопросу о характере рабства..., стр. 20; ср. Е. L. Bennett. Correspondences entre les textes des tablettes pyliennes des series Aa, Ab et Ad. «Études mycéniennes». Paris. 1956, p. 136.

²⁶⁾ Е. L. Bennett. Указ. соч. стр. 136.

²⁷⁾ A. Furumark. Указ. соч., стр. 25 сл.; М. Ventris — J. Chadwick. Documents..., р. 156 сл.; Я. А. Ленцман. Указ. соч., стр. 48 сл.; С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 283; его же. К вопросу о характере рабства..., стр. 23.

²⁸⁾ Большое число пленных женщин-рабынь («гим») встречается в Шумере еще на самой заре его истории. Так, в одной таблетке времени Урука IV упоминается свыше 211 рабынь-гим. См. А. Falkenstein. Archaische Texte aus Uruk. Berlin. 1936. № 577 verso; ср. А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера. М.-Л. 1956, стр. 51 сл.

²⁹⁾ Имеется, например, документ, свидетельствующий о том, что женщины, происходившие от смешанных браков или от связи родителей, из которых один был свободным, а другой рабом, отдавались в услужение экетам и теретам. С. Я. Лурье вообще отрицает дворцовую принадлежность женских списков Aa и Ab, поскольку он считает женщин, обозначенных в этих списках, не только не дворцовыми, но и не государственными, а частными рабынями. Автор высказывает при этом такую гипотезу: «Не дают ли они (то есть факты организованного направления на работы. — А. Т.) нам права предположить, что и в данном случае речь идет об общественной повинности: что рабовладельцы по особым раскладкам должны были направлять определенное количество рабынь для обслуживания высших должностных лиц, а пилосский дворец играл роль чего-то вроде первобытного бюро по распределению рабочей силы — он регистрировал, учитывал рабынь и направлял их по назначению?» (С. Я. Лурье. К вопросу о характере рабства..., стр. 22). Совершенно невероятное предположение, что женщины, названные в списках, были работницами частных мастерских, высказывает Е. Л. Беннет в указанной статье, стр. 126-127.

³⁰⁾ Allotte de la Fuye. Documents présargoniques (в дальнейшем — DP) № 117; ср. А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера, стр. 162 и 164.

³¹⁾ А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера. См. таблицу на стр. 162.

³²⁾ В год энсиата Урукагины шублугали храма Нингирсу получили 682 тура саггаль (М. В. Никольский. Документы хозяйственной отчетности древнейшей эпохи Халдеи. СПб. 1908, № 58), причем в этот год зерно выдавалось по повышенной норме — по 1 гуру на человека.

³³⁾ DP № 123; ср. А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера, стр. 167.

³⁴⁾ А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера, стр. 157.

³⁵⁾ Там же, стр. 379-395.

³⁶⁾ Там же, стр. 243-265.

³⁷⁾ В надписи Es 650 названо, собственно, 14 жрецов, однако лишь о 13 из них имеются специальные документы, удостоверяющие, что они совершали приношения богам. Что касается 14-го Piretekoto, то о нем таких документов не обнаружено. При этом в документе, где названо его имя, не значится (или выскоблена) цифра причитающегося ему количества зерновых мер. Во всяком случае, это имя не следует принимать во внимание.

³⁸⁾ Собственно мер посевного зерна. В микенской Греции размеры участков определялись количеством требуемого для их засева зерна.

³⁹⁾ С. Я. Лурье (Язык и культура микенской Греции, стр. 289) предполагает, что каждый из жрецов ««поочередно» руководит финансами святилища и совершает «дотацию» (приношение)», однако для такой очередности были слишком неравны как значение отдельных жрецов, так и размер получаемых ими дотаций.

⁴⁰⁾ Un 718. В документе речь идет именно о сборах специально dosomo для Посейдона. Наибольший взнос делает некто Ekera₂wo (Эхелаон), как видно из другого документа, наиболее крупный среди известных нам землевладельцев (Ег 880), возможно, глава рода; в этом же документе его владения обозначены в мужском роде, как kitimeno, что С. Я Лурье (Язык и культура микенской Греции, стр. 239) предлагает дополнить не словом «cotona», а словом «vovo» (resp. wowo) — родовое владение; в таблетке An 610, 13 Ekera₂-wono употребляется в значении населенного пункта (быть может, того же рода), поставляющего 40 гребцов. М. Ventris — J. Chadwick (Documents..., стр. 280, ср. стр. 265) на основании сопоставления с документом Er 312 видят в Ekera₂wo царя — ванака или его представителя. За Ekera₂wo следует демос, небольшую долю вносит лавагет и worokijonejo (по переводу М. Ventris — J. Chadwick (под № 171, стр. 283). The estate of the cultassociation).

⁴¹⁾ Самый термин dosomo, равно как и близкие ему термины dosimijo, иногда встречается, но во фрагментированных документах (Wa 730, 731) или служит для обозначения обычных сборов (Ма 126, I dosimija).

⁴²⁾ = Левкотеи (?) Ср. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 356.

⁴³⁾ А. Furumark. Указ. соч., стр. 35, ср. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 306-307 и избранные надписи под № 8 (там же, стр. 355-356).

⁴⁴⁾ См. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции. Комментарии к надписи № 8.

⁴⁵⁾ Очевидно, какого-то поселения. Ср. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 305.

⁴⁶⁾ Cn 3. Малое количество посылаемого скота объяснялось тем, что крупный рогатый скот, судя по данным пилосских документов, не был распространен в пилосском государстве.

⁴⁷⁾ Имеется в виду, по-видимому, частный скот. Ср. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 244-245.

⁴⁸⁾ Un 249, 267; ср. также микенские документы Ge 602, 603, 604.

⁴⁹⁾ Tn 316 = С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 361 сл.; А. Furumark. Указ соч., стр. 52 сл.; М. Ventris — J. Chadwick. Documents..., № 172, стр. 286-289. L. R. Palmer. А mycenaean Calendar of Offerings. «Eranos», LIII (1955), стр. 1 сл.

⁵⁰⁾ В качестве кого эти люди посылались в храмы? Беннет полагает, что это были изображения людей — фигурки из того же материала (золота). Вентрис — Чадвик (Documents..., стр. 284) предполагают, что это были люди, доставлявшие «дары» по месту назначения. Однако такое предположение маловероятно, так как в этом случае незачем было бы упоминать о них. Более вероятно, что это были жертвуемые в храм люди, возможно, не рабы в собственном смысле, а так называемые «божьи» рабы и рабыни, то есть люди, приписанные к определенным храмам, но остававшиеся свободными или полусвободными. На оборотной стороне документа, в 3-й строке, две жертвуемые женщины обозначены как qowija (doe)ra. Вентрис — Чадвик оставляют непонятное слово qowija без перевода (стр. 287). В Георгиев (Словарь крито-микенских надписей. София. 1955, стр. 63) предлагает неудачное чтение bòeia. Вероятнее мнение А. Фурумарка (Указ. соч., стр. 51, прим. 2), что имеется описка (вместо знака «di» поставлен сходный с ним по написанию знак «qo»). Тогда получается diwija doera; ср. An 607,5, где diwija doera обозначена как свободная мать дочери, родившейся от смешанного брака.

⁵¹⁾ См. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции. Комментарий к № 13, стр. 362.

⁵²⁾ Деметра (?). См. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 304.

⁵³⁾ См. М. Ventris — J. Chadwick. Documents..., стр. 173.

⁵⁴⁾ См. В. Hemberg. TRIPAŌR und TRISĒROS Griechischer Ahnenkult in klassischer und mykenischer Zeit. «Eranos». LII (1954), стр. 172-190.

⁵⁵⁾ Вероятно, не обозначенная точнее богиня.

⁵⁶⁾ L. R. Palmer (Указ. соч., стр. 2 и прим. 3) предлагает чтение Peleia = богиня голубя; ср. М. Ventris — J. Chadwick. Documents..., стр. 287.

⁵⁷⁾ «Илиада», III, 116, 245, 268 сл.; XIX, 250; «Одиссея», I, 143; III, 338; XVII, 334; XX, 276.

⁵⁸⁾ Fn 187. Предложенное С. Я. Лурье чтение poterewe (стк. 14 в той же надписи) как botrēFei — «виноградарю» — сомнительно; в Vocabulary Вентриса — Чадвика это слово оставлено без перевода.

⁵⁹⁾ In 310, 14: potinijawejo kakewe и 431, 16: kakewe potinijawejo.

⁶⁰⁾ Ср. С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 253-254: «Кузнецы разделяются в каждом (? — А. Т.) из селений на работающих по городу и работающих по храму владычицы города».

⁶¹⁾ In 829.

⁶²⁾ См., например, In 431, стк. 6, так же, как и другие документы, в которых кузнецы владычицы не упоминаются — In 601, 8; 845, 7.

⁶³⁾ М. Ventris — J. Chadwick. Documents..., стр. 125: «The gods are mentioned on the tablets only in one capacity: as the recipients of various offerings».

⁶⁴⁾ Cp. Ep 704 (жрица и жрица-ключарь из области Сфагий; относительно жрецов Wetereu ср. En 74, 16 = Eo 247, 7 и En 659, 4 = Eo 444, 3).

⁶⁵⁾ Так, например, названный жрец Wetereu (Westreu) имел значительный участок в качестве onato из общинных земель «от народа» в 138 мер (Ep 539, 13), дополнительно арендовал у частных владельцев kotona kitimena: у Aitijoqo 30 (Eo 247 = En 74, 16) Pereqota Padijeu — 6 мер (Eo 444, 8 = En 659, 4); «священнослужитель» (ijerowoko... kereu) берет в качестве «земледельца» (kamaeu) участок в обработку (wozeqe) в 60 мер (Ер 617, 7). Наконец, жрец Sakereu (Zagreus) обладал в качестве kotona kitimena собственным участком в 360 мер (Ea 756), часть которого сдал в аренду — одному лицу 60 мер (Ea 56) и другому лицу неизвестное (не сохранившееся на табличке) количество (Ea 304), дополнительно он арендовал 12 мер выгона для свиней (Ea 776).

⁶⁶⁾ Eo 224, 8 = En 609, 18.

⁶⁷⁾ Eo 224, 6 = Ep 609, 16.

⁶⁸⁾ Eb 1176, 1 = Ер 539, 8.

⁶⁹⁾ Ep 704, 5; ср. Eb 317.

⁷⁰⁾ С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 236. В пользу перевода С. Я. Лурье говорит и другой аналогичный, хотя и сформулированный иначе документ (Eb 297): ijereja ekeqe euketoqe etonijo ekee teo kotonookode kotonao kekemenao onata ekee. Основное содержание этого текста определяется пониманием слова kotonooko. С. Я. Лурье толкует текст таким образом: землю имеет богиня, у богини же собственника (kotonooko) она (жрица) имеет землю в аренде (стр. 236). Вентрис — Чадвик и этот текст пытаются истолковать в том смысле, как и Ep 704, 5-6, относя слово kotonooko к народу: народ же (действительный собственник) уверяет (claims), что богиня имеет только аренду kekemeriaon kotonaon (M. Ventris — J. Chadwick. Documents..., р. 256-257, № 110).

⁷¹⁾ По Вентрису — Чадвику (стр. 253-254) слово etonijo «seems to describe a privileged title to originally «communal» land, quite distinct from the status of «ownership» implied by the term ktimenai», Л. Р. Пальмер в праве владения землей на условиях etonijo видит а higher species of holding (L. R. Palmer. Mycenaean greek texts from Pylos. «Trans. philol. society», 1955, стр. 46). E. Броун (Е. Brown. Land tenure in Mycenaean Pylos. «Historia», 1956, H. 4, стр. 397) ограничивает, однако, право владения на условиях etonijo лишь отношениями съемщиков к своим рабам. Основанием для такого заключения служит документ Ep 539, согласно которому рабам некоего Apimede (Amphimedes) были даны из общинных земель участки в 6, 12 и 48 мер (стк. 10-12), сам же он получил крупный участок общинной земли в 276 мер на правах etonijo (стк. 14). Отсюда делается вывод, что рабы не могли непосредственно получать земельные участки: они приобретали их лишь in their masters's name. Real tenure принадлежала, таким образом, господину, рабы же выступали в качестве его агентов. Однако, если согласиться с тем, как объясняет документ Ep 704, 5-6 С. Я. Лурье, то окажется, что жрица Эрита находилась в аналогичном положении в отношении к своей богине, она получила в аренду участок, который был предоставлен во владение на условиях etonijo. Как бы то ни было, характерно, что при всем различии этих объяснений все они сходятся в одном: владение на правах etonijo не является полной собственностью, оно представляет собою не более как форму держания, хотя бы и привилегированную.

⁷²⁾ Ер 704, 5-6. Относительно значения термина duwoupi wozee см. мою статью «Tereta пилосских надписей». ВДИ, 1959, № 4.

⁷³⁾ В значении родового владения? См. С. Я. Лурье. Указ. соч., стр. 238-239; ср. Er 880, 1.

⁷⁴⁾ «Божьи рабы и рабыни» получали землю «от народа» из числа общинных земель (kotonao kekemenao); Eb 169, 1; 347, 1; 365 (фрагм.); 464, 1; 498, 1; 636, 1; 681 (фрагм.); 838. 1; 858, 1; 866, 2; 884, 1; 885, 1; 886, 1; 890, 1; 900, 1: 905. 1, 913, I: 915, 1; 976 (фрагм.); 1174, 1 и в сводных документах Ер 212, 1-10; 539, 1-6; 617, 9; 15-20. Случаи аренды земельных участков у частных владельцев см. En 74, 4-9, 13-15, 17-18, 22-24; 609, 6-8, 12-14; 659, 3, 5-6, 10, 13, 16, 19 и соответствующие №№ первичных записей в серии Eo.

⁷⁵⁾ Например, 60 мер, Eb 347.

⁷⁶⁾ En 74, 5, 18; 659, 5.

⁷⁷⁾ Так, некто Amaruta сдал участки земли четырем «божьим рабам и рабыням» и сверх них только одному терета и одной жрице из Сфагий и ее рабыне (Eo 224); другой землевладелец Ru (83) 0 сдал землю шести «божьим рабам» и только один участок — царскому валяльщику (kanaqeu wanakatero) (Eo 276); у третьего владельца Aitijoqo снимали землю пять «божьих рабов» и жрец wetereu (Ео 247), у Pikerewo — два «божьих раба» и тот же царский валяльщик (Eo 160).

⁷⁸⁾ А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера.

⁷⁹⁾ С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, стр. 215-216. При столь скромном, по-видимому, положении царя в Пилосе вряд ли можно предполагать существование там большого «дворцового хозяйства». Это несоответствие чувствует и автор первого специального исследования о рабовладении в микенской Греции на основании группы надписей серии Aa, Ab, Ae Я. А. Ленцман (ВДИ, 1955, № 4), который говорит о «дворцовом хозяйстве» в Пилосе, хотя и отмечает отсутствие в пилосских надписях слова «дворец» или соответствующего ему термина.

⁸⁰⁾ С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции, разбор надписи под № 14 (стр. 365-366) и специальный экскурс на стр. 316-324.

⁸¹⁾ Там же, стр. 216.

⁸²⁾ Er 312, 3: в 600 мер против 1 800 мер царского теменоса.

⁸³⁾ При лавагете состоял довольно многочисленный штат, о чем свидетельствуют документы об аренде лицами из этого штата участков земли у разных лиц. Некоторые из них арендовали по нескольку участков, например, некто Rukoro (Lupros) (С. Я. Лурье считает имя Rukoro обозначением профессии «охотника на волков», стр. 213) — Ea 132, 782, 823, 882. Другие примеры см. Ea 814, 822. Это учреждение при лавагете располагало особым земельным фондом, из которого разным лицам раздавались участки земли, см. Ea 421, 809; Eq 59,4. Лавагет делал взносы в святилище Посейдона (Un 718,9), освобождал некоторые слои населения от взноса сборов (Na 245), а военнообязанных людей — от явки (An — 724,7).

⁸⁴⁾ А. Тюменев. Государственное хозяйство древнего Шумера, стр. 91.

⁸⁵⁾ Там же, стр. 96, ср. стр. 100.

⁸⁶⁾ И. М. Дьяконов. Государственный строй древнейшего Шумера. ВДИ 1952, № 2, стр. 23.

⁸⁷⁾ Вентрис — Чадвик готовы искать параллели и аналогии даже в документах времени третьей династии Ура и первой вавилонской династии (Documents..., стр. 109). Это величины, конечно, несоизмеримые не только стадиально, поскольку Шумер времени третьей династии Ура стоял на значительно более высокой ступени развития, нежели микенская Греция, но и в качественном отношении, так как Шумер к этом времени ушел уже далеко вперед по пути совершенно иному, чем тот, по которому развивалась Греция. Несколько больше черт сходства, на которые также ссылаются Вентрис — Чадвик (там же), в частности в более широком и полном развитии частнохозяйственных отношений, можно найти в таких приморских государствах, как Угарит и Алалах, а также отчасти Нузи (Аррапха). Хотя здесь также не существовало почвы для развития государственного (царского) хозяйства и деспотического государств как в областях речных культур, однако царское хозяйство и вместе с тем вмешательство царской власти в общественную жизнь, хотя и в меньшей степени, ощущались все же весьма заметно. В Алалахе, например, где не было предпосылок для широкой эксплуатации населения, как в Египте или Шумере, царь и правители покупали это право от местных старейшин, в свою очередь, узурпировавших право распоряжения общественными повинностями. См. D. J. Wiseman. The Alalakh tablets. L. 1951 №№ 56, 57 и др.; ср. М. Л. Гельцер. Новые тексты из древнего Алалаха и их значение для социально-экономической истории Древнего Востока. ВДИ, 1956, № 1, стр. 21. Хотя в Алалахе собственно деспотический строй и не мог получить, как сказано, более полного развития, однако и здесь вся общественная и государственная жизнь строилась по примеру крупных деспотических монархий Древнего Востока. В Алалахе соответственно относительно значительное развитие получило царское хозяйство с обширной и разнообразной администрацией (см. D. J. Wiseman. Указ. соч., стр. 12-13). При царском хозяйстве состояли работники, разделенные на «десятки», подчиненные специальным распорядителям (там же, стр. 5). Соответственно существовала и система выдач продовольствия, производившаяся из средств царского хозяйства. Довольствие выдавалось служащим дворца, жителям городов, привлекавшимся к работам в порядке повинности, людям, приходившим из других городов. См. там же, №№ 236-318 (выдача зерна, обычно помесячная), №№ 319-324 (выдав масла), №№ 324b-328b (выдача пива). Царь играл видную роль соответственно и в государственной и в политической жизни (см. М. Л. Гельцер. Некоторые вопросы политической истории древнего Алалаха. ВДИ, 1956, № 3, стр. 29-30). Меньшее значение имела царская власть в Угарите и других приморских городах финикийского побережья, однако и здесь местные царьки стремились строить свою государственную систему по примеру древневосточных царств (см. М. Л. Гельцер. Материалы к изучению социальной структуры Угарита. ВДИ, 1952, № 4, стр. 28-37; его же. Новые данные о социальной структуре Угарита. ВДИ, 1954, № 4, стр. 72-74). Наконец, хотя в Аррапхе царская власть получила еще меньшее развитие, нежели в Алалахе, однако и здесь царское хозяйство выступало вполне отчетливо и определенно. Еще ближе к Греции стояли общества финикийских городов-государств и древнего Израиля. Этот вопрос требует специального, конкретного изучения условий существования каждой страны.

⁸⁸⁾ An 261 (поименный список членов нескольких герусий, состоявших при отдельных басилеях). Имена всех басилеев пилосского государства, упоминаемых в документах, сведены в одну таблицу в монографии С. Я. Лурье «Язык и культура микенской Греции», стр. 222.

⁸⁹⁾ Что не исключало возможности существования частного хозяйства царя, не подлежавшего тщательному учету; ср. частные хозяйства Одиссея, Лаэрта и Алкиноя в гомеровском эпосе.

⁹⁰⁾ Er 312, 1; ср. «Илиада» VI, 194-195; IX, 578-580; «Одиссея», VII, 112-132.

⁹¹⁾ Er 312, 5-6.

⁹²⁾ Er 312, 5 сл. (3 терета получают по 600 мер); Er 617,2 и Ea 309 (также люди, получающие 600 мер и более с обязательством duwoupi terejae эту землю); 278 (некто Tipa₂jo, обладатель участка kotona kitimena до 500 мер).

⁹³⁾ Er 880: описание обширного, по-видимому, родового владения некоего Ekera2wo (Эхелаона), состоявшего частью из засаженных деревьями, частью из засеянных земель размером в 5 640 мер. Правда, у Вентриса — Чадвика (Documents..., стр. 265) высказывается на основании сопоставления с Un 718 предположение, что Ekera₂wo было имя царя или заведовавшего его участком человека и, следовательно, являлось владением царя. Однако, не говоря уже о том, что, если бы речь шла о владении царя, это было бы оговорено в документе, такое предположение противоречит как самому факту несоответствия размера территории, которой владел Ekera₂wo, с размером царского темена, так и обозначению этой территории как kitimeno, то есть как территории, по частной инициативе расчищенной под обработку (как толкуют этот термин Вентрис — Чадвик: Documents... Vocabulary, s. v.). Притом, поскольку слово kitimeno требует мужского рода, С. Я. Лурье предлагает дополнить его словом wowo (родовое владение).

⁹⁴⁾ Ср. «Илиада», IX, 149 сл., где Агамемнон обещает дать Ахиллу в случае примирения в области Пилоса семь городов, жители которых «будут под скипетром его платить богатейшие дани» (перевод Н. М. Минского).

⁹⁵⁾ Un 2 = С. Я. Лурье, надпись под № 10 = М. Ventris — J. Сhаdwiсk, под № 97, ср. А. Furumark. Указ. соч., стр. 42.

⁹⁶⁾ Звание Opitekeeu во множественном числе упоминается также в документе An 39 (в списке различных служащих и рабочих с указанием чисел в стк. 4-4 и в стк. 9-5 человек) и в документах Fn 41, 19 и Fn 50,8 (также во множественном числе, но без указания чисел получателей ячменя). Связаны ли все эти лица также с приемкой продуктов для царя или этот термин имел иное, более широкое значение, сказать трудно.

⁹⁷⁾ Вентрис — Чадвик (Documents..., стр. 131) высказывают предположение о возможной принадлежности скота царю, однако они же обращают внимание, что в числе пастухов, сдающих скот, назван пастух (pome) Kerowo, Ас 134, наблюдавший за частным скотом некоего Taramata.

⁹⁸⁾ А. Furumark. Указ, соч., стр. 26.

⁹⁹⁾ То обстоятельство, что в числе лиц, сдававших скот, встречается человек с именем Kerawo (Cn 131, Cn 655,3), послужило для Вентриса — Чадвика (Documents..., стр. 200) основанием, чтобы считать все имена в документах серии Cn именами пастухов; Mario Doria в специальной монографии «Interpretationi di testi Micenei II, Le Iscrizioni della classe Cn di Pilo». Trieste. 1958, p. 52 и др., не пишет определенно, что это: имена пастухов или собственников? Вероятнее, однако, предположить, что это имена собственников: с одной стороны, ввиду дробности числа голов скота, связанных с отдельными именами (иногда не более 10), с другой — ввиду того, что в такое случае некоторые «пастухи» оказались бы одновременно и козьими и овечьими пастухами, и притом в различных местностях, другие же не только пастухами коз и овец, но в то же время и свинопасами (например, Qetako значится овечьим пастухом (Cn 570, 1) и свинопасом, в другом случае (Cn 600, 14) — другой овечий пастух, Ezowo, в местечка Kereurijo в то же время в местечке A₂ paturijo оказывается свинопасом (Cn 599,7).

¹⁰⁰⁾ Например, они изготовляли медные части военных кораблей и другого военного снаряжения. Ср. In 829: сбор бронзы и меди для кораблей, а также для изготовления наконечников стрел и копий — je dososi... kako nawijo patajoiqe ekesiqe aikasama.

¹⁰¹⁾ E. L. Bennett. The Pylos tablets. Texts of the inscriptions Found 1939—1954. Princeton. 1955.

¹⁰²⁾ Исследованию документов этих серий посвящена специальная статья М. Lejeune. Les documents Pyliens des séries Na, Ng, Nn. Études mycéniennes. Paris. 1956, стр. 137-165.

¹⁰³⁾ Ма 126,1 (надпись, специально посвященная записи прошлогодней задолженности); 193,2; 216,3; 225,2; 330; 335,2; 378,2; 397,2.

¹⁰⁴⁾ См., например, Ма 123,2; 222,2; 346,2; 392,2.

¹⁰⁵⁾ Ма 90,2; 120,2; 123,3; 124,2; 193,3; 221,2; 225,2; 378,2; 393,3; 397,3; ср. случаи освобождения от сборов льна: 69, 185, 245, 568, 1088.

¹⁰⁶⁾ М. Lejeune. Les tablettes piliennes de la série Ma «Revue des êtudes anciennes», LVIII (1956), стр. 23.

¹⁰⁷⁾ См. мою статью «Tereta пилосских надписей». ВДИ, 1959, № 4.