Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Хазария | Причерноморье

Памятники римского и средневекового времени в северо-западном Причерноморье. 1982 г.
[160] — конец страницы.
Сканы предоставил Антон с крыма.

Л. В. Субботин, И. Т. Черняков.
Бронзовые амулеты салтово-маяцкой культуры из левобережья Нижнего Дуная

Вторая половина I тысячелетия н. э. является одним из важнейших периодов истории Европы, когда происходит формирование многих современных народов, заселение ими территорий, составляющих и до сих пор их основное ядро национальных географических регионов, создание первых этнических феодальных государственных объединений. Археологические памятники этого периода, особенно степной части Северо-Западного Причерноморья, как основной конечной базы на пути переселения в Юго-Восточную Европу, изучены пока недостаточно, так как исследование этого района началось лишь в последние годы. Особый интерес для науки представляют археологические находки памятников, связанных с расселением славянских, протоболгарских и венгерских племен в зоне степей левобережья Нижнего Дуная. Авторы настоящей статьи предлагают публикацию двух достаточно уникальных находок бронзовых амулетов указанной эпохи из этого пока малоизученного района.

В 1970 г. на юго-западной окраине г. Болграда Одесской обл. учениками местной школы № 2 была найдена бронзовая фигурка всадника VIII в. салтово-маяцкой культуры, имеющей непосредственное отношение к изучению переселения болгарских племен через территорию Северного Причерноморья в Подунавье и на Балканы, где образовалось одно из первых древнеславянских феодальных государств — Первое Болгарское царство. Находка представляет собой тонкую бронзовую пластинку, толщиной около 2 мм, покрытую равномерной зеленой патиной. Ее длина 3,2 см, ширина 2,7 см. На пластинке в апликативной технике изображен всадник: лошадь — в профиль, конник — в анфас, с поворотом головы в профиль (рис 1, 1). В левой вытянутой руке всадник держит свободно свисающий повод уздечки, в правой, согнутой в локте и опирающейся на круп лошади, — лук, равномерно изогнутый в средней части. На голове всадника изображен, по-видимому, остроконечный башлык. [160]

Рис. 1. Бронзовые амулеты:
1 — Боград; 2, 3, 5, 8, 9 — Кисловодск; 4 — Остров, Болгария; 6 - Враца, Болгария; 7 — Ханска; 10 — Червоноармейское; 11, 13 — Керчь; 12 - Айвазовское; 14 - Белосарайская коса. [161]

Силуэт как человека, так и лошади отличается довольно высокой степенью реализма. Это особенно заметно не только в общем очертании контуров, но и в передаче таких деталей, как свободно висящий в руке повод, остроконечный башлык, поднятый в руке лук и т. д. Спокойная поза лошади с опущенным длинным хвостом, приспущенные поводья, горделивая посадка всадника, опирающегося локтем правой руки с луком на круп лошади — все это подчеркивает статичность изображения. Некоторые детали на пластинке слегка подчеркнуты незначительными выпуклостями и углублениями мельчайшего рельефа, что при общем незначительном размере тонкой пластинки придает ей совершенный, законченный вид. Каких-либо следов крепления на пластинке нет.

На территории левобережья Нижнего Дуная подобная находка сделана впервые. Наиболее близкие аналогии ей находим прежде всего в материалах раскопок могильника VII—VIII вв. у г. Кисловодска¹⁾ и в находках на территории Болгарии.²⁾ Все они имеют почти такие же миниатюрные размеры и исполнены в подобной апликативной технике с изображением спокойно сидящего всадника, в общей схеме повторяющего рисунок изображения пластинки из Болграда. Отличительными особенностями этих аналогов является большая, по сравнению с болградским, примитивность и схематичность, а также детализация отдельных черт, выделение ног всадника и т. д. (рис. 1, 2-6, 8, 9). Весьма близкой к ним является и находка пластинки с изображением всадника (более крупных размеров) на поселении X—XIV вв. Ханска в Молдавии (рис. 1, 7). И. Г. Хынку отнес ее к X—XI вв.³⁾ Целая серия подобных бронзовых амулетов, изображающих фигурки всадников, происходит из аланских погребений Северного Кавказа.⁴⁾ В. Б. Ковалевская, рассматривая их в специальной статье, разделила амулеты на три типа.⁵⁾ Публикуемый нами амулет по ее классификации относится к типу 2 (изображения всадников с конем, повернутым головой вправо), датируемому VIII—IX вв. По ее мнению, амулеты в виде всадников с конем свидетельствуют о существовании дружинного культа, они являлись знаками отличия в дружинной иерархии либо отражали родоплеменную принадлежность.⁶⁾

В целом, ни на одной из сопоставляемых пластинок-амулетов нет изображения оружия, за исключением в ряде случаев круглых щитов (рис. 1, 2, 3, 5, 9). По мнению С. А. Плетневой, одна из найденных в Саркеле статуэток мужчины с булавой, обломанной еще в древности, также изображала всадника.⁷⁾ Эта же исследовательница относит подобные изображения к разряду амулетов в виде всадников, которые были связаны с культом солнца, слившегося в салтово-маяцкой культуре «с культом антропоморфизированного бога неба — солнца, которого также считали «героем» — вождем, наделенным магической силой».⁸⁾ До принятия христианства в Болгарии культ [162] вождей был центральным в языческой религии. Одним из ярких памятников, в котором находит отражение этот культ, является высеченный на скале знаменитый барельеф Мадарского всадника, которому поклонялись и приносили жертвы.⁹⁾

По стилистическим особенностям все амулеты этого периода можно разделить на две группы. Первая группа представлена находками более или менее реалистичных изображений контурных фигур всадников, держащих в одной руке повод, а другой опирающихся на круп лошади. К ним относятся амулеты из Кисловодска (рис. 1, 2, 3, 5, 8, 9), из Болграда (рис. 1, 1), из Острова (рис. 1, 4) и Враца (рис. 1, 6) в Болгарии. К ним же примыкает и амулет из Ханска в Молдавии (рис. 1, 7). Как уже сказано, амулет из Болграда отличает более значительная реалистичность и высокая художественность изображения, а также наличие изображения лука в правой руке. Находки амулетов всадников в Кисловодском могильнике хорошо датируются обнаруженными здесь индикациями с гексограммами византийских императоров Ираклия и Ираклия-Константина, свидетельствующих о их функционировании позже 613 г.¹⁰⁾ Болгарские находки относятся к VIII—IX вв.¹¹⁾

Вторая группа амулетов, изображающих всадников, представлена, главным образом, находками в Дунайской Болгарии: Сине Бердо, Видин, Пловдив, Остров, Враца и др.¹²⁾ Они отличаются от первой группы амулетов большим схематизмом изображения всадника, когда более реалистично изображена только фигура лошади, а сам конник представлен только изображением его головы («личины») в башлыке, посаженной прямо на спину лошади. Пока неясно культурно-хронологическое взаимоотношение этих двух типов амулетов-всадников: имеется ли здесь хронологическое или этнокультурное различие? Находки двух типов амулетов в Болгарии как будто свидетельствуют в пользу их широкого хронологического и географического диапазонов, так как ареал этих находок весьма обширен: от Северного Кавказа до Балкан. Несколько более поздняя датировка амулетов-всадников на территории Болгарии, вероятно, соответствует истине и отражает реальный хронологический путь передвижения протоболгарских племен — носителей салтово-маяцкой археологической культуры.

Вторая находка была сделана случайно в 1977 г. в с. Червоноармейское Болградского р-на Одесской обл., находящемся в более глубинной части степей левобережья Нижнего Дуная. На бронзовой пластинке также в апликативно-рельефной технике изображен усатый обнаженный мужчина монголоидного типа (рис. 1, 10). Размеры пластинки: высота 4,9 см, ширина 2,3-3 см, толщина 2-3 мм. Фигура мужчины заключена в трапециевидную рамку, над которой возвышается голова. Ступни расставленных ног опираются на угловые части внизу рамки, а согнутые в локтях и расставленные в стороны руки [163] охватывают трехпалыми кистями средние части боковин рамки. Особым реализмом отмечается изображение головы, где подробно передан пробор спускающихся на лоб волос, глаза, брови, рот, уши, усы, борода. Грудная клетка изображена с передачей крупных мышц, живот — пятью горизонтальными складками, в нижней части подчеркнуто наличие фаллоса. Бронзовая пластинка изготовлена в технике плоского литья по восковой модели.

Точных аналогий обнаруженной пластике нами не найдено. Однако подобные мужские «личины», сделанные в технике плоского литья, с яркими чертами примитивного реализма, выражающегося в характерной трактовке человеческой фигуры, с очень сходной в деталях иконографией, известны в бронзе усть-полуйского времени Сибири I тысячелетия н. э.¹³⁾ Близки к нашей находке и изображения мужчин на предметах художественного ремесла Хазарского каганата, датированных концом I тысячелетия.¹⁴⁾ Изображение головы усатого мужчины тюркского типа является широко распространенным в VII—IX вв. в Южной Сибири,¹⁵⁾ в Центральном Тянь-Шане и Памиро-Алтае.¹⁶⁾ Достаточно разработанный и канонизированный образ подобного мужского лица связывается с тюркскими древностями Сибири и передвижением тюркоязычных племен на территории Восточной Европы. Наиболее сходна с амулетом из Червоноармейского серия бронзовых изображений с территории Керченского полуострова (рис. 1, 11-13). Все они выполнены в стоячей позе, с широко расставленными ногами и разведенными в стороны руками. У некоторых из них идентична и передача прически. Но все же их существенно отличает от публикуемого прежде всего меньшая рельефность, узкий вытянутый торс, переходящий книзу в гиперболизированный фаллос, отсутствие бороды и усов, натуралистической передачи ушей, груди, живота. Нет у них и окаймляющей рамки, хотя в некоторых случаях соединенные с коленями руки создают ее подобие. Эти амулеты И. Т. Крутикова датирует IV—V вв. и связывает их с вторжением племени боранов.¹⁷⁾ Б. Ю. Михлин, публикуя подобный амулет, происходящий из Белосарайской косы у с. Ялта Первомайского р-на Донецкой обл. (рис. 1, 14), связывает их происхождение с появлением в степях Украины гуннских орд.¹⁸⁾ Отражением гуннского нашествия считает находки подобных немногочисленных фигурок и Д. Б. Шелов.¹⁹⁾

Конкретная датировка амулета, найденного в с. Червоноармейское, затруднена ввиду не только широкой географической зоны распространения подобных изображений, но и стилистических индивидуальных отличий этого амулета, несмотря на широкий круг аналогий. По основным чертам этот образ входи в круг памятников салтово-маяцкой культуры.²⁰⁾ На территории Нижнего Подунавья эта пластинка могла попасть либо во время походов гуннов, либо переселения протоболгарских и венгерских [164] племен. Как и первая находка, она относится к кругу магических предметов — амулетов.

Рис. 2. Карта памятников салтово-маяцкой культуры левобережья Нижнего Дуная:
I — поселения, II — могильник, III — находки амулетов; 1 — Рени; 2 — Кирган II; 3 — Этулия IV; 4 — Этулия VI; 5 — Ренийский I; 6 — Ренийский II; 7 — Ренийский V; 8 — Нагорное III; 9 — Орловка IV; 10 — Владычень V; 11 — Владычень III; 12 — Владычень I; 13— Виноградовка II; 14— Белград; 15 — Криничное; 16 — Червоноармейское VII; 17 — Червоноармейское X; 18 — Васильевка VI; 19 — Васильевка II; 20 — Васильевка I; 21 — Каменка II; 22 — Сафьяны; 23 — Богатое I; 24 — Ташбунар; 25 — Утконосовка; 26 — Рыбколхоз «1 Мая»; 27 — Утконосовка III; 28 — Малый Катлабух; 29 — Суворово I; 30 — Суворово II; 31 — Суворово; 32 — Першотравневе I; 33 — Камышовка I; 34 — Старые Трояны I; 35 — Прямая Балка III.

Итак, два бронзовых амулета из Болградского р-на Одесской обл. на основании приведенных аналогий можно отнести к V—IX вв. К сожалению, как первая, так и вторая находки сделаны случайно, сопровождающие их предметы не известны. Последнее обстоятельство и неясность условий нахождения затрудняют их точное культурно-хронологическое определение. Однако круг аналогий определенно указывает на то, что они принадлежали к салтово-маяцкой культуре. Кроме того, в районе находки амулета-всадника на юго-западной окраине г. Болграда (рис. 2, 14) случайно был найден лощеный сероглиняный сосуд салтово-маяцкого типа, происходящий, вероятно, из разрушенного могильника.²¹⁾ Условно к нему можно отнести и находку амулета-всадника. Вполне допустимо, что и второй амулет мог происходить из могильника, относящегося к поселению салтово-маяцкой культуры Червоноармейское VII, находящемуся непосредственно на южной окраине современного села-эпонима (рис. 2, 16). Это поселение является одним из 34 подобных памятников, выявленных в рассматриваемом географическом [165] регионе археологическими разведками последних двух десятилетий. Их салтово-маяцкая культурная принадлежность определена на основании подъемного материала, который представлен обломками типичной для нее серолощеной посуды. Такие памятники были открыты на берегах р. Дунай (рис. 2, 1), оз. Кагул (рис. 2, 2-9), р. Карасулак (рис. 2, 16, 17), р. Ташбунар (рис. 2, 18-21) и оз. Катлабух (рис. 2, 29),²²⁾ у оз. Ялпух (рис. 2, 10-15) и оз. Катлабух (рис. 2, 23-27, 30),²³⁾ у того же озера (рис. 2, 31, 32) и на правом берегу р. Малый Катлабух (рис. 2, 28),²⁴⁾ у оз. Китай (рис. 2, 33, 34),²⁵⁾ у р. Сафьянки (рис. 2, 22)²⁶⁾ и близ истока р. Ташлык (рис. 2, 35).²⁷⁾ Раскопки, проводившиеся на поселениях Криничное,²⁸⁾ Сафьяны²⁹⁾ и у с. Этулия,³⁰⁾ показали, что они, в основном, принадлежали населению нижнедунайского локального варианта балкано-дунайской или южнославянской культуры (VIII—X вв.). В керамическом комплексе этих памятников отмечено своеобразное сочетание собственно славянских и тюркско-болгарских традиций. По мнению исследователей, керамика салтовского типа, составлявшая меньшую часть посуды раскапывавшихся поселений, относится к ранней поре существования Первого Болгарского царства. С. А. Плетневой памятники салтово-маяцкой культуры степной части междуречья Дуная и Днестра выделены гипотетически в ряд болгарских вариантов этой культуры.³¹⁾ Сделаны и попытки картографирования памятников салтово-маяцкой и балкано-дунайской культур этой географической зоны.³²⁾

Археологические памятники второй половины I тысячелетия на территории левобережья низовий Дуная представляют безусловный научный интерес для решения целого ряда кардинальных вопросов истории расселения южнославянских племен и восточных славян, переселения протоболгар, создания Первого Болгарского царства, границ «Черной Болгарии», вопросов взаимосвязей восточнославянских и южнославянских племен, взаимоотношений с Византией и т. д. Исследователи уже пытаются привлечь для решения исторических и этноисторических проблем малоизученные пока археологические материалы, происходящие из этого географического региона.³³⁾ Определенную роль в решении перечисленных вопросов призвана сыграть и настоящая публикация интересных и довольно редких археологических находок, каковыми являются амулеты. В целом же, салтово-маяцкие памятники этого региона еще ждут своих исследователей.

¹⁾ Рунич А. П. Катакомбные могильники VI—VIII вв. около г. Кисловодска. — СА, 1968, 3, с. 208-214, рис. 2. 1-4.

²⁾ Машов С. Амулети-кончета във Врачанския музей. — Музеи и паметници на културата. София, 1974, 2-3, с. 65-67, рис. 1, 2.

³⁾ Хынку И. Г. Исследование селища Ханска (X—XIV вв.). — АО за 1974 г. М., 1975, с. 449.

⁴⁾ Афанасьев Г. Е. Бронзовые фигурки всадников из аланских погребений Северного Кавказа. — Тр. ГЭ, 1973, 36, с. 36-38.

⁵⁾ Ковалевская В. Б. Изображение коня и всадника на средневековых амулетах Северного Кавказа.— В кн.: Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978, с. 112-116.

⁶⁾ Там же, с. 118.

⁷⁾ Плетнева С. А. От кочевий к городам... Салтово-маяцкая культура. — МИА, 1967, 142, с. 177, рис. 49, 19.

⁸⁾ Там же, с. 178.

⁹⁾ Станчев С. Мадарският конник. София, 1956, с. 86.

¹⁰⁾ Рунич А. П. Указ. соч., с. 214.

¹¹⁾ Мавродинов Н. Старобългарското изкуство. София, 1959, с. 82; Георгиева С, Бучински Д. Старого златарство във. Врана. София, 1959, с. 135; Балкански И. Археологическа карта на Белоградчишко. София, 1965, с. 73; Машов С. Указ. соч., с. 67.

¹²⁾ Машов С. Указ. соч., с. 66, рис. 1, 1, 3; рис. 2, 1, 3-7.

¹³⁾ Черенцов В. И. Бронза усть-полуйского времени. — МИА, 1953, 35, с. 121-178, рис. 13, 1, 4; 14, 2.

¹⁴⁾ Даркевич В. П. Художественный металл Востока VIII—XIII вв. М., 1976, с. 168, рис. 54, 5; с. 181, рис. 21.

¹⁵⁾ Евтюхова Л. А. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии. — МИА, 1952, 24, с. 120, рис. 54.

¹⁶⁾ Бернштам А. Н. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алтая. — МИА, 1952, 26, с. 80, рис. 42.

¹⁷⁾ Кругликова И. Т. Погребение IV—V вв. н. э. в дер. Айвазовское. — СА, 1957, 2, с. 253-256, рис. 2, 1-10.

¹⁸⁾ Мiхлiн Б. Ю. Гунський амулет з Ждановського музею. — Археологiя, 1972, 5, с. 95-96.

¹⁹⁾ Шелов Д. Б. Волго-Донские степи в гуннское время. — В кн.: Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978, с. 87.

²⁰⁾ Плетнева С. А. Указ. соч., с. 163, рис. 44; 61.

²¹⁾ Черняков И. Т. Некоторые археологические находки из Болградского р-на Одесской обл. — МАСП, 1962, 4, с. 139, рис. 1, 4.

²²⁾ Субботин Л. В. Археологическая разведка берегов реки Ташбунар. — ЗОАО, 1967, 2, с. 236, 239; Суботiн Л. В. Розвiдки археологiчних пам'яток по берегах оз. Кагул та р. Карасулак. — Археологiя, 1968, 21, с. 228, 230, 233; Суботiн Л. В. Новi пам'ятки в Пониззi Дунаю. — В кн.: Археологiчнi дослiдження на Украïнi в 1969 р. 1972, 4, с. 362, 365, 367.

²³⁾ Черняков И. Т. Дневник. Разведки в междуречье Дуная и Днестра. — Архив ОАМ, 1961, № 83 157; Черныш Е. К., Черняков И. Т. Археологические разведки в Подунавье. — КС ИА АН СССР, 1964, 99, с. 90-91; Шмаглiй М. М., Черняков I. Т. Археологiчнi розвiдки 1964 р. в Пониззi Дунаю.— Археологiя, 1965, 19, с. 215-221.

²⁴⁾ Кравченко П. М. Памятники Черняховского типа в Буджакской степи (по материалам разведки 1966 г.). — В кн.: Археологические исследования на Украине в 1965—1966 гг. 1967, К., 1, с. 227.

²⁵⁾ Чеботаренко Г. Ф. Материалы к археологической карте памятников VIII—X вв. южной части Пруто-Днестровского междуречья. — В кн.: Далекое прошлое Молдавии. Кишинев, 1969, с. 219-223.

²⁶⁾ Кравченко А. А. Поселение IX—X вв. у с. Сафьяны. — МАСП, 1971, 7, с. 71.

²⁷⁾ Гудкова А. В. Отчет об археологических разведках в Одесской области в 1973 г. — Архив ОАМ, 1973, № 85 211.

²⁸⁾ Федоров Г. Б. Работа Прутско-Днестровской экспедиции. — АО за 1967 г. М, 1968, с. 287; Федоров Г. Б. О работе Прутско-Днестровской экспедиции. — АО за 1968 г. М., 1969, с. 391-392.

²⁹⁾ Кравченко А. А. Указ. соч., с. 71-77.

³⁰⁾ Чеботаренко Г. Ф. Раскопки на поселении Этулия VI. — АО за 1974 г. М., 1975, с. 449-450; Чеботаренко Г. Ф. Каменный дом эпохи раннего средневековья на поселении Этулия VI. — В кн.: 150 лет Одесскому археологическому музею АН УССР. Киев, 1975, с. 169-171, Йовков С. М. Работы на юге Молдавии. — АО за 1976 г. М., 1977, с. 454-455. [167]

³¹⁾ Плетнева С. А. Указ. соч., с. 87, рис. 50.

³²⁾ Чеботаренко Г. Ф. Материалы..., с. 211-229; Федоров Г. Б., Чеботаренко Г. Ф. Памятники древних славян (VI—XIII вв.). Археологическая карта Молдавской ССР, 1974, т. 6, с. 40-52; Добролюбский А. О., Загинайло А. Г. Опыт сводного картографирования археологических памятников (на материалах юго-западных районов Одесской области). — В кн.: Археологические и археографические исследования на территории Южной Украины. Киев — Одесса, 1976, с. 92-111.

³³⁾ Чеботаренко Г. Ф. Калфа — городище VIII—X вв. на Днестре. Кишинев, 1973, с. 116; Макаровский Е. К. К вопросу о северо-восточной границе Болгарин в середине X в. — В кн.: 150 лет Одесскому археологическому музею АН УССР. Киев, 1975, с. 171-173; Хынку И. Г. Археологическая культура и этническая общность по данным раскопок памятников X—XIII вв. в Молдавии. — Там же, с. 174—175; Михайлов С. За первоначалите поселища на Аспарух в Южна Бесарабия и Северна Добруджа. — Археология. София, 1976, 3, с. 71-73.