Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Бартольд В.В. Сочинения, том VII. М., 1971 г.
[371] — начало страницы.
Сканы предоставил Bewerr.

[371]

Бартольд В.В.
Рыцарство и городская жизнь в Персии при Сасанидах и при исламе

В. В. Бартольд прочитал доклад «Рыцарство и городская жизнь в Персии при Сасанидах и при исламе».

Докладчик старался доказать, что, вопреки установившемуся в науке взгляду, с наибольшей последовательностью проведенному в книге датского ученого Кристенсена «L'empire des Sassanides» (København, 1907), первые века ислама были для Персии не эпохой постепенного упадка культуры, но эпохой быстрого развития городской жизни и торгово-промышленного сословия. Этот фактор, не принятый во внимание Кристенсеном, вполне объясняет те явления, в которых Кристенсен видит только победу варварства над культурой и причину дальнейшего упадка страны: исчезновение «духа рыцарства» и постепенное слияние иранской аристократии с народной массой. Основы сословного строя были поколеблены еще при Сасанидах, под влиянием многочисленных поселений, образованных в Персии сирийцами и другими выходцами из византийских областей; но в эпоху ислама культурное общение между бывшими сасанидскими и бывшими византийскими областями сделалось еще более оживленным и охватило более значительный район. Известия арабских географов X в. ясно показывают, насколько города, возникшие в средней и восточной части Персии при исламе, превосходили по своим размерам города сасанидского периода. В этих новых городах преимущественно сосредоточивалась научная и литературная деятельность, в том числе и собирание преданий о сасанидском периоде, причем на обработке этих преданий ясно отразились как влияние местного патриотизма, так и общая тенденция персидских литературных кругов этого периода: доказать, что все, что было создано в Персии в эпоху ислама, было только остатком прежнего величия или подражанием старым образцам. Такая фальсификация предания началась очень рано, причем в этой работе, как показывают некоторые памятники пехлевийской литературы, принимали участие не только мусульмане, но и представители зороастризма; установившиеся в эту эпоху взгляды и до сих пор нередко вводят в заблуждение европейских ученых. Докладчик доказывал, что, вопреки общему мнению, аббасидский везир нисколько не походил на сасанидского бузург-фрамадара, самое слово везир употребляется в Коране и в рассказах, о первых халифах в совершенно ином значении, чем при Аббасидах и [372] после, притом в значении, гораздо более близком к понятию бузург-фрамадара, который, как глава рыцарского государства, имел много общих черт с франкскими майордомами. Как при Омейядах не было везира, так уже при последних Сасанидах не было бузург-фрамадара; сословие «писцов» (чиновников) и глава его имели в эту эпоху гораздо больше значения, чем прежде, но только при Аббасидах бюрократическое устройство получило такое значение, что главный «писец» (катиб) был назван везиром и поставлен во главе всей системы государственного управления. Столь же ошибочно, что специальное значение терминов джизья (подушная подать) и харадж (поземельная) было установлено уже при Сасанидах; такая терминология была впервые выработана мусульманским правом; еще в первые века ислама оба термина употреблялись в одном и том же значении. Как по персидскому историческому преданию, так и по теориям современных ученых сасанидские традиции в эпоху ислама отразились с наибольшей полнотой в деятельности Бармакидов и Саманидов; между тем обе семьи происходили из местности, которая никогда не входила в состав государства Сасанидов и где в эпоху мусульманского завоевания господствовал не зороастризм, а буддизм. Этим, по всей вероятности, не ограничивалось значение буддийского Ирана для истории мусульманской Персии. Еще в 107/725-26 г., по распоряжению омейядского наместника, был восстановлен город Балх, причем туда были переведены также жители построенного арабами города Барукана, который с тех пор больше не упоминается; в Балхе арабы, в противоположность устройству арабских городов, были размещены независимо от деления по племенам. В бывших сасанидских владениях мы в эту эпоху еще не видим таких примеров победы персидской культуры над завоевателями. Влиянием буддизма, может быть, следует объяснить и тот факт, что мусульманская религиозная школа (медресе) впервые упоминается в Хорасане и только впоследствии была перенесена в области Передней Азии. При этом докладчик напомнил, что VII век н. э., по исследованиям Ф. И. Щербатского, был эпохой высшего процветания буддийской науки в Индии.

Окончательный разрыв мусульманской Персии с сасанидскими преданиями относится, как справедливо полагает Кристенсен, к сельджукской эпохе; но это произошло, вопреки мнению того же ученого, не под влиянием господства варварских турецких орд, но под влиянием дальнейшего развития городской жизни. Сопоставление данных о городах XI в. с известиями географов X в. ясно показывает, что только в XI в. окончательно установился в Персии и Средней Азии тот тип городов, который с тех пор не подвергался существенным изменениям. Возникшее в ту же эпоху движение исмаилитов докладчик склонен рассматривать как союз иранского рыцарства против нового, сложившегося при исламе государственного и общественного строя. В рассказах о событиях этой эпохи исмаилиты, как «люди крепостей», противополагаются остальному [373] населению, в особенности городской толпе. Из слов арабских географов X в. видно, что в Фарсе иранское рыцарство, несмотря на развитие городской жизни, дольше всего сохраняло традиции сасанидского периода; именно в этой области, по свидетельству Хамдаллаха Казвини, борьба между исмаилитами и их противниками велась с особенным ожесточением и «люди крепостей» были причиной разрушения городов. После разрушения монголами исмаилитских замков мы уже не видим случаев выступления иранского рыцарства в качестве политической силы, хотя сословие помещиков до настоящего времени сохраняет свое значение и хотя в областях Южной Персии почти до наших дней были укрепленные замки, владельцы которых, подобно средневековым немецким Raubritter, совершали нападения на проходившие по торговым путям караваны.¹⁾

¹⁾ Ср. теперь Barthold, Su'ūbīja <см. выше, стр. 359-370>.