Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Россия – XVII век | Прибалтика | Славянство | Турция

Галактионов И.В.
Россия и Польша перед лицом турецко-татарской агрессии в 1667 г.

Россия, Польша и Причерноморье в XV–XVIII вв. М., 1979.
{382} – конец страницы.
OCR OlIva.

Во второй половине XVII в. Турецкая империя переживала короткий период возрождения и, опираясь на усилившийся военно-экономический потенциал, в 50–70-х годах активизировала свою внешнюю политику. Удары ее армий пришлись сначала по странам Южной и Центральной Европы, а со второй половины 60-х годов объектом агрессии стала Восточная Европа¹⁾.

История турецко-татарской агрессии в этом регионе Европы в старой историографии рассматривалась односторонне: татарские орды расценивались как наемная сила в борьбе Речи Посполитой с Россией и восставшим украинским народом. В советской и современной польской исторической литературе этот сюжет нашел более разностороннюю оценку в специальных исследованиях Н.А. Смирнова, Е.Н. Апанович, З. Вуйцика, И. Паевского, хотя и не все выводы этих авторов представляются нам в одинаковой мере бесспорными²⁾.

Как известно, основной принцип дипломатии Стамбула и Бахчисарая в отношениях со своими северными соседями гласил: «разделяй и властвуй!». Придерживаясь его, Махмед-Гирей вскоре после Переяславской рады 1654 г. стал на сторону Речи Посполитой и 12 лет был ее союзником, помогая воевать с Россией и украинским народом.

Магнаты Польши дорожили союзом с татарами и ради восстановления своей власти позволяли им грабить и разорять Украину, вмешиваться в качестве арбитров в междоусобные распри казацкой старшины. Эта классово ограниченная, близорукая политика польских феодалов помогла вызреванию турецко-татарского плана завоевания Украины.

Такое понимание проблемы, высказанное нами еще в 1960 г.³⁾, встретило возражение со стороны польского историка З. Вуйцика, который рассматривает польско-татарский союз как «ключевой вопрос всей внешней политики {382} Речи Посполитой», якобы целиком отвечавший государственным интересам Польши⁴⁾. Он полагает даже, что, «пока Речь Посполитая в союзе с Крымом проводила войну с Москвой, ни татары, ни турки не смели проталкивать открыто свои захватнические планы в отношении Украины»⁵⁾. Такой взгляд не представляется исчерпывающим решением проблемы. Во-первых, широко известны неоднократные предложения султана и хана украинским гетманам порвать с царем и королем и принять протекторат Крыма и Турции⁶⁾. А во-вторых, в 60-х годах в Стамбуле и Бахчисарае думали не о помощи Польше, а о завоевании Украины⁷⁾.

Практические попытки турок колонизовать Украину начались с 1665 г., когда гетманом Правобережной Украины по воле татар стал П. Дорошенко. Мухаммед IV, приняв гетманского посла, объявил П. Дорошенко своим подданным, гарантировал «покровительство и защиту», обещал помочь в войне с Польшей и сделать гетманом «обеих сторон Днепра»⁸⁾. «Так как Вы (Дорошенко. — И.Г.) при посредничестве крымского хана пришли к Порто, — писал в Чигирин в апреле 1666 г. визирь, — то в силу обязанностей в Высокой Порте пойдете вместе с ханом заодно (на Польшу. — И.Г.) и свою верность и послушность докажите и проявите»⁹⁾.

«Операция» с П. Дорошенко была первой козырной картой султана, которой он пытался сорвать начавшиеся в Андрусове переговоры между Россией и Польшей. Второй картой должен был стать дворцовый переворот в Крыму. Ставка на Махмед-Гирея, союзника Речи Посполитой, оказалась неудачной и хана прогнали с престола. Адиль-Гирей должен был заключить мир с Россией и вместе с П. Дорошенко наступать на Польшу. Француз Вонзи, резидент Людовика XIV в Польше, с тревогой писал в Париж, что «враждебные действия татар не оставляли сомнения, что они предприняты по приказу Порты, которая сменила хана татар ради одной цели — вести войну против Польши»¹⁰⁾.

Сейчас общепризнано считать, что разгром польского войска отрядом нурадына Девлет-Гирея и полками П. Дорошенко под Меджибожем в ноябре 1666 г. был одной из причин, толкнувших Речь Посполитую на примирение с Россией. Ходом событий Россия и Польша были поставлены перед дилеммой: либо искать соглашения между {383} собой и совместно защищать свой интересы на юге, либо продолжать соперничество и уступать позиции в этом районе Оттоманской Порте.

Турция, продолжая старую тактику, изменила лишь направление удара: объектом атаки стала Польша, а Россию призывали к миру и дружбе. В конце 1666 г. в Москву прибыл Маамет-ага с заявлением хана о мире. Одновременно визирь через пленного боярина В.Б. Шереметева предложил царю дружбу при условии, что казакам Украины подданными «короля полсково не быть, чтоб им быть сами собою».¹¹⁾ Не замедлил и султан с миролюбивым жестом в сторону Москвы, воспользовавшись приездом в Адрианополь русского стряпчего В.М. Тяпкина. Мухаммед IV лично принял царскую грамоту и заверил, что его дружба с царем «неизменна и никогда не будет нарушена»¹²⁾. Помощник везиря Мустафа-паша говорил москвичу, что «он де Василей — гость у них милый для того, что послан от великого государя с добрым делом», что «Мегмет салтаново величество братцкие дружбы и любви с великим государем… желает и чтоб де Великии государь изволил о том слать к Мегмет салтану турскому и хану крымскому послов и дары с ними…»¹³⁾.

Однако, узнав о примирении России и Польши, султан изменил позицию: весной 1667 г. он предложил Яну Казимиру совместный поход на Москву, если король разорвет договор с царем. Одновременно он потребовал от поляков не нападать на П. Дорошенко как подданного султана и передать Турции польские города в Поднестровье¹⁴⁾. Ультиматум султана тут же поддержал Адиль-Гирей. В письме к королю с Дедеш-агой хан указывал, что Крым недоволен примирением Польши с Россией, что этим актом поляки разрушили союз с татарами и поставили себя в положение их противников¹⁵⁾.

Чтобы оказать давление на Польшу, хан летом 1667 г. направил на Украину отряды калги Крым-Гирея, которые в союзе с П. Дорошенко выбили польские гарнизоны из Чигирина, Корсуни, осадили Белую Церковь, прорвались до Львова и Люблина, угрожая одновременно и Киеву¹⁶⁾. Гетман обещал хану «быть при нем до смерти своей», а на войну с королем поднять Запорожье и казаков Левобережья¹⁷⁾. А султану он клялся быть верным и торжественно принял турецкого чауша, который прибыл в Чигирин с С. Портянкой и «привез статьи о подданстве»¹⁸⁾. {384}

Таким образом, событиями на юге Польша была поставлена на грань войны с Турцией, а Россия — перед выбором: или исполнять статьи 18 и 19 договора в Андрусове и, вступив в союз с Польшей, бороться с Крымом, Турцией и их ставленником П. Дорошенко, или же принять предложение хана и султана о мире и дружбе, а вместе с тем и разрыва с Речью Посполитой.

А.Л. Ордин-Нащокин, ссылаясь на договор в Андрусове, предлагал заключить союз с Польшей и совместно бороться против турок и татар. Еще в конце 1666 г. он квалифицировал проникновение Турции на Украину как явление, опасное для государственных интересов не только Польши, но и России¹⁹⁾. Острие русско-польского союза, по мысли начальника Посольского приказа, должно быть направлено против Крыма и Турции, а вопрос о казаках Украины надлежало решать мирным путем как проблему внутренней жизни России и Польши. Он предлагал также расширить антитурецкий блок за счет стран Европы, справедливо считая, что «оборона против бусурман не только тем великим государствам (России и Польше. — И.Г.) имети достойно, но и всем великим государем христианским то дело потребно»²⁰⁾. Убеждая царя и Ближнюю думу не верить миролюбию хана, высказывая сомнение в искренности султана, русский дипломат советовал вместе с Польшей действовать как против Адиль-Гирея, если он не прекратит войны и будет добиваться подчинения Украины, так и против П. Дорошенко, которого называл «послушником» хана.

Царь и бояре весной 1667 г. отвергли эти соображения А.Л. Ордина-Нащокина, любезно приняли крымского гонца Маамет-агу и решили добиваться дружбы с ханом и султаном, ограничившись простой информацией в Бахчисарай и Стамбул о прекращении русско-польской войны. С этим и были направлены к хану стольник Е. Лодыженский, а к султану — А. Нестеров.²¹⁾ Но разыгралась запорожская трагедия — агенты П. Дорошенко убили Е. Лодыженского — и перечеркнула надежды царя.

На специальном заседании Боярской думы, собравшейся 25 июня 1667 г. для решения русско-крымской проблемы, царь согласился с предложением А.Л. Ордина-Нащокина расколоть татарско-казацкий блок путем дискредитации П. Дорошенко в глазах украинского народа и крымского хана. Первую задачу решало широко {385} известное воззвание, с которым царь обратился 7 июля к населению Поднепровья, а вторую — посольство А. Путицына к Адиль-Гирею. В письме на имя хана царь подтвердил свое желание обновить «братцкую дружбу и любовь», но выразил недоумение, что П. Дорошенко, «который у хана в послушании», подчинился «своевольным крымским и ногайским людем»²²⁾.

27 июня в Посольском приказе состоялся отпуск крымского гонца Телеш-аги, который возвращался назад вместе с А. Путицыным²³⁾. В речи на отпуске «посольских дел сберегатель» говорил гневные слова в адрес гетмана Правобережья, который умышленно «чинит доброму делу помешку» и разжигает войну на Украине опираясь на ногайскую орду²⁴⁾.

Прошло еще немного времени, и в письме царя к хану от 1 июля 1667 г., которое вез Б. Ушаков на Дон, где намечалась новая встреча с послами Крыма, угроза в адрес заднепровского гетмана прозвучала совершенно открыто. Царь и король, писал Алексей Михайлович, обязуются «в общей соседственной дружбе с вами, братом нашим, всегда пребывати …а ссорных людей здерживать общим страхом и грозою… таковых, яко Дорошенко»²⁵⁾. Только хан должен был не нападать на русские земли, на запорожских и украинских казаков и присоединиться к русско-польскому договору в качестве «третьего друга». Окончательный договор по этому поводу послы трех держав совершат на очередной встрече в июне 1668 г.²⁶⁾

В Москве, как видим, разгадали тактику турецко-татарской дипломатии, рассчитанную не только на захват Поднепровья с помощью Дорошенко, но и на поощрение антимосковских настроений в Варшаве и ответили предостережением о наличии плана сотрудничества России и Польши на юге. В конце наказа Б. Ушакову было дописано буквально следующее: «Однолично им, Богдану и подьячему, с присланным (послом Адиль-Гирея,— И.Г.) в разговорех… напоминать, что у царского величества с польским королем учинен мир вечно и они… пребывают в добром и крепком миру, а Адиль-Гирея… имеют себе за третьего друга»²⁷⁾. Эта же мысль информировать хана о предстоящей ратификации русско-польского договора и предложить ему «быть в крепкой и непорушимой дружбе навеки» с царем и королем была заключена в письме А.Л. Ордина-Нащокина к подьячему Г. Михайлову, исполнившему {386} обязанности русского резидента в Крыму²⁸⁾. Предстоящая ратификация Андрусовского договора позволила русскому правительству сделать новый шаг в сторону антитурецкого военно-политического союза с Польшей.

В письме на Дон от 9 ноября царь предупредил Б. Ушакова, что в Москве русские и польские дипломаты договорились «о союзе и случении обоих войск… против общих христианских неприятелей — турского салтана и крымского хана»²⁹⁾. Он рекомендовал послу еще раз призвать Крым быть «в опчей соседцкой дружбе и приятстве» и отвергать любые попытки татар противопоставить царя и короля на том основании, что «наши… украинные порубежные города сошлись вместе»³⁰⁾.

Даже известие о заключении Подгаецкого договора между Крымом и Польшей, антирусская направленность которого была хорошо известна в Москве, не внесло заметных изменений в крымскую политику правительства царя Алексея. В письме к хану с толмачом Ф. Танакаевым в декабре 1667 г. царь рассматривал этот договор как начало «соседственной любви». Предложив хану прекратить войну, отвести свои войска в Крым и направить послов для мирного договора на Дон, он рекомендовал подтвердить договор посольствами трех стран, «чтобы крепость в задержании от войны и в обороне была общая»³¹⁾.

Такова динамика русской политики на юге с весны до глубокой осени 1667 г. Россия под давлением обстоятельств, связанных с усилением турецко-татарской опасности, пыталась исполнить статьи Андрусовского договора и продвинуться в сторону союза с Речью Посполитой, хотя и шла по этому пути медленно, зигзагами.

Многое сделал в этом направлении тогдашний руководитель Посольского приказа А.Л. Ордин-Нащокин. Так, преодолевая оппозицию какой-то части Боярской думы³²⁾, а также многие трудности на международной арене (в частности, попытки крымско-турецкой дипломатии закрепиться с помощью Дорошенко в Поднепровье³³⁾ и восстановить сотрудничество с Польшей)³⁴⁾, Ордин-Нащокин все же добился в конце 1667 г. заключения союзного договора между Россией и Речью Посполитой, в силу которого обе стороны обязывались вести совместную борьбу против крымско-турецкого натиска в Восточной Европе³⁵⁾. Таким образом, государственная мудрость {387} восторжествовала: договором от 4 декабря 1667 г. были созданы условия для согласованных действий Польши и России, направленных на сдерживание экспансии Порты и Крыма в данной части Европейского континента.

¹⁾ Новичев Л.Д. История Турции: Эпоха феодализма (XI— XVIII вв.). Л.: Изд-во ЛГУ, 1963, с. 181-183; Jorga N. Geschichte des Osmanischen Reiches. Gotha, 1911, t. 4, S. 157-172; Konopczynski Wł. Polska a Turcja. 1683-1792. Warszawa, 1936, s. 13.

²⁾ Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI—XVII вв. — Учен. зап. МГУ, 1946, вып. 94; Апанович О.M. Зaпорiзьскa Ciч у бopoтьбi проти турецько-тaтapcькоoi arpeciï. 50–70 роки XVII ст. Киïв: Наукова думка, 1961; Pajewski I. Bunczuk i koncerz. Z dziejow wojen polsko-tureckich. Warszawa, 1963; Wojcik Z. Traktat Andruszowski 1667 roku i jego geneza. Warszawa, 1959; Idem. Miedzy traktatem Andrussowskim a wojna turecka… Warszawa, 1968.

³⁾ Галактионов И.В. Из истории русско-польского сближения в 50– 60-х годах XVII века. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1960, с. 37, 66.

⁴⁾ Wojcik Z. Traktat Andruszowski…, s. 20-21; Idem. Niektóre zagadnenia politkyi wschodniej Rzeczypospolitej…— Rocznik Lubelski, 1962 (1964), t. 5, s. 28.

⁵⁾ Wójcik Z. Historia powszechna XVI—XVII w. Warszawa, 1968, s. 458.

⁶⁾ Памятники, изданные временною комиссиею… Киев, 1852, т. 3, с. 266; Киев, 1859, т. 4, с. 155; АЮЗР. СПб., 1872, т. 7, с. 210.

⁷⁾ Соловьев С.М. История России… М., 1961, кн. 6, с. 110.

⁸⁾ Летопись Самовидца по новооткрытым спискам… Киев, 1878, с. 89; ЦГАДА, ф. 89. Сношения России с Турцией. Дела турецкие, 1666, д. 1, л. 89.

⁹⁾ Dorošenko D., Rypka I. Hejtman Petr Dorošenko a jego turecka polityka. — Časopis Narodniho musea (Praha), 1933, R. CVII, s. 10. В.У. Олейник ошибается, считая, что вплоть до конца 1667 г. П. Дорошенко «не спешит обращаться за помощью к туркам», и исправляя дату (1666 г.) подданства гетмана султану, данную В.А. Голобуцким, на 1669 г. См.: Олiйник В.У. Про маловiдомий iсторичний художнiй твip… — Украïнський iсторичний журнал, 1971, № 8, с. 71, 73-74. Не прав и Н.И. Марченко, утверждая, что в 1666 г. «Дорошенко не был еще связанным с Турцией и не думал про разрыв союза с Россией». См.: Марченко М. Повстання в Переяславському полку 1666 року… — Biсник Киïвського университету, 1959, № 2, с. 105.

¹⁰⁾ O'Brien С.В. Muscovy and the Ukraine…— University of California. Publications in history…, vol. 74, p. 120. 3. Вуйцик указывает на другую причину свержения Махмед-Гирея. Этот хан, пишет польский историк, «главные свои усилия направлял к достижению полной независимости Крыма от Порты, что, естественно, противоречило интересам Турции. См.: Wójcik Z. Między traktatem…, s. 14. Впрочем, современники, хорошо знавшие внутреннюю жизнь Крыма, считали, что «крымский юрт в воле салтана турского: ново он хочет, тово на крымском юрте и посадит». {388} ЦГАДА, ф. 123. Сношения России с Крымом; Дела крымские, 1666, д. 1, л. 5; д. 2, л. 2, 4, 6, 15; 1667, д. 9, л. 284.

¹¹⁾ ЦГАДА, Книги крымского двора, д. 44, л. 24; Дела крымские, 1666, д. 2, л. 22; д. 6, л. 13; Дела турецкие, 1666, д. 1, л. 89, 90.

¹²⁾ ЦГАДА, Дела турецкие, 1666, д. 1, л. 44.

¹³⁾ Там же, л. 76, 127, 129; Дела крымские, 1666, д. 2, л. 77, 85. З. Вуйцик, ссылаясь на Н.А. Смирнова, считает, что посольство В.М. Тяпкина подтвердило враждебные настроения Порты против России. Документы ЦГАДА, связанные с этим посольством, решительно противоречат такому выводу.

¹⁴⁾ ЦГАДА, Книги крымского двора, д. 44, л. 27 об.; ф. 79. Сношения России с Польшей. Дела польские, 1667, д. 13, л. 27.

¹⁵⁾ ЦГАДА, Дела крымские, 1666, д. 6, л. 99.

¹⁶⁾ ЦГАДА, Дела Крымские, 1667, д. 1, л. 16; Книги польского двора, д. 116, л. 13.

¹⁷⁾ АЮЗР, т. 6, с. 192, 200.

¹⁸⁾ АЮЗР, т. 7, с. 92, 185; Книги крымского двора, д. 46, л. 141.

¹⁹⁾ Галактионов И.В. Из истории…, с. 95.

²⁰⁾ ЦГАДА, Дела польские, 1668, д. 12, л. 24.

²¹⁾ ЦГАДА, Дела крымские, 1667, д. 3, л. 74; Книги турецкого двора, д. 8, л. 56; АЮЗР, т. 6, с. 197.

²²⁾ ЦГАДА, Книги крымского двора, д. 46, л. 35 и об., 55, 56.

²³⁾ ЦГАДА, Дела крымские, 1667, д. 1, л. 29; д. 9, л. 63, 328.

²⁴⁾ Там же, д. 96, л. 34, 93, 112-113; д. 10, л. 4.

²⁵⁾ Там же, л. 130, 131, 309.

²⁶⁾ Там же, л. 190 об.

²⁷⁾ Там же, л. 168 об.

²⁸⁾ Там же, д. 96, л. 99, об., 100 об.

²⁹⁾ Там же, л. 312.

³⁰⁾ Там же, л. 314.

³¹⁾ Там же, л. 335.

³²⁾ ЦГАДА, Книги польского двора, д. 116, л. 48-50, 176.

³³⁾ Там же, д. 107, л. 36; д. 116, л. 79.

³⁴⁾ Акты, относящиеся к истории Южной и Юго-Западной России. СПб., 1870, т. VI, с. 175, 221; Павлищев Н.И. Польская анархия при Яне Казимире… СПб., т. 2, с. 364-365; ЦГАДА, Дела польские, 1667, д. 9, л. 3; д. 10, л. 2.

³⁵⁾ ПСЗ, т. I, с. 730-731; ЦГАДА, Книги польского двора, д. 107, л. 38об.