Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Кавказ

Воронов Ю.Н., Шенкао Н.К.
Вооружение воинов Абхазии IV—VII вв.

Древности эпохи Великого переселения народов
V—VIII веков. М., 1982.
(121/122) — граница страниц.

Археологические исследования, проводившиеся в течение последних двух десятилетий в окрестностях Цебельды, позволили выявить на этой территории, некогда заселенной древнеабхазским племенем апсилов, около 130 воинских захоронений IV—VII вв.¹⁾ Помимо этого, сейчас известно до десятка неполных комплексов того же времени, происходящих с территории соседствовавших с Апсилией Абасгии, Санигии²⁾ и Лазики. В материалах цебельдинских могильников, рассмотрению которых посвящена и настоящая работа, ярко проявляются основные закономерности развития местного вооружения в эпоху великого переселения народов. Как оказывается, в своих основных чертах боевое снаряжение апсилов тесно смыкалось с комплексом вооружения, складывавшегося в этот период под непосредственным влиянием римско-византийского культурного мира на огромной территории от Западной Европы до Передней Азии включительно.³⁾

В настоящем анализе древнеабхазского вооружения IV—VII вв. использовано 119 погребальных комплексов, в своем большинстве уже полностью или частично опубликованных.⁴⁾ В отношении погребального обряда эти (121/122) комплексы подразделяются на ингумационные (88 захоронений) и кремационные (32 захоронения). В соответствии с хронологической схемой развития могильников цебельдинской культуры, разработанной А.К. Амброзом⁵⁾ и Ю.Н. Вороновым, ⁶⁾ из рассматриваемых 119 погребений четыре датированы III — первой половиной IV в. (Ахч-12; Ап-21/36; Цб-1-14; ЮХ-5-1), 21 — IV в. (Аб-3, 6, 27, 51; Ахь-11, 14, 35, 38, 40; Ал-3; Ап-4/19, 19/34; ЮХ-5-5; Цб-1-15, 24, 66, 70; Цб-6-1; Апш-2; Лар-5, 7), 23 — второй половиной IV — первой половиной V в. (Аб-35, 54, 59/11; Ахь-8, 16, 18, 20, 21, 25, 27, 29; Ахч-9, 14; Ал-17/5; Цб-1-26; Цб-3-2; Ап-11/26, 12/27, 15/30, 16/31, 26/39; Ашн-13; Лар-12); 22-V в. (Аб-43, 58, 60/12, 61/13; Ахь-48, 50, 51; Ахч-24; Ау-4, 6; Ап-5/20, 13/28, 22/37а, 24/37в; Цб-1-28, 42; Цб-2-8, 9; Апш-27, 28, 34; Аз-4), 25 — второй половиной V — первой половиной VI в. (Аб-9, 12, 31, 41, 44, 57; Ахь-2, 23, 33, 39, 46; Ахч-10, 32, 42; Ал-8; Ап-3/18, 6/21, 25/38; Ау-3; ЦХ-4-5; Цб-1-39, 43, 69; Апш-11, 15), 19 — VI в. (Аб-13; Ахь-6, 47; Ахч-15, 43, 44; Ау-2; Ал-20/8; МХ-3-1; Ап-27/40; ЦХ-4-4, 6, 7; Апш-21, 23, 24; Ат-2, 3), 2 — второй половиной VI — первой половиной VII в. (ЮХ-3-2; Лар-1); 4 — VII в. (Аб-14, 47; ЮХ-3-1; Эш-1). Из этих комплексов происходит свыше 400 единиц оружия: наконечников стрел, копий, топоров, мечей, щитов и других элементов наступательного и защитного вооружения. Кроме того, до 200 единиц древнего оружия известно из разрушенных в разные годы захоронений. Помимо этого, в работе использованы материалы ряда отдельных конских захоронений.

Лук и стрелы. О форме цебельдинских луков рассматриваемого времени можно судить лишь по одному комплексу второй половины V — первой половины VI в., где были обнаружены остатки костяной накладки лука дуговидной формы.⁷⁾ Представление о подобных накладках дают их обломки, обнаруженные при раскопках Цибилиума — наиболее значительного укрепления древней Апсилии, где они найдены в башнях 2 и 3 в слое, датированном серединой и второй половиной VI в. (рис. 1, 29-31).

Наконечники стрел (98 экз.) обнаружены лишь в 16 захоронениях (Аб-27, 44, 54; Ахь-2, 6, 8, 11, 46, 51; Ап-21/36; ЦХ-4-4, 5; ЮХ-5-1, 5; Цб-1-39; Цб-2-3), причем в пяти из них найдено по одному наконечнику и лишь в четырех свыше десятка.⁸⁾ Типологически они распадаются на: 1) два плоских (рис. 1, 1); 2) шесть тульевых трех разновидностей:

а) четыре конических (рис. 1, 2); б) один плоский (рис. 1, 3); в) один четырехгранный (рис. 1, 4); 3) 60 черешковых трехлопастных трех разновидностей: а) два вытянутых с параллельными гранями (рис. 1, 7); б) 32 треугольных (рис. 1, 8-9, 11); в) 26 ромбических (рис. 1, 10-13); 4) 30 черешковых бронебойных двух разновидностей: а) 22 четырехгранных: (рис. 1, 5); б) 8 шипастых (рис. 1, 6-8 экз.). Датируются они так: тип 1 (рис. 1, 1) — III—IV вв.; типы 2а, 2б, ранние формы типов 3 и 4 (рис. 1, 2-8, 10, 11) — концом IV — V в. и развитые формы 3-го и 4-го типов (рис. 1, 9, 12-14) -VI в. Правильность подобных хронологических выводов подтверждают как сопоставление ранних трехлопастных наконечников из Цебельды с позднесарматскими IV—V вв., так и материалы из раскопок Цибилиума, где в помещении 1 в слое пожарища с иранской монетой 505/506 гг., связываемом с пребыванием в крепости персов (122/123)

Рис. 1. Наконечники стрел (1-28) и костяные обкладки луков (29-31) из Цебельды

1 — ЮХ-5-5; 2, 3, 10 — ШМ-сл; 4-7 — Аб-54; 8, 11 — Аб-27; 9, 12-14 — ЦХ-4-4; 15-28 — Цб — помещение 1; 29-31 — Цб — башня №3. Объяснение сокращений дано в примечании 4 (образец расшифровки: ЮХ-5-5 — Юстинианов Холм, кладбище 5, погребение 5) (123/124)

в 550 г. н.э., ⁹⁾ обнаружено большое число наконечников стрел, которыми, , по-видимому, апсилы забросали персов (рис. 1, 15-28). Среди этих наконечников выделяются: 1) семь втульчатых трехлопастных листовидной, формы (рис. 1, 25-28); 2) один черешковый плоский (рис. 1, 25); 3) девять черешковых трехлопастных трех разновидностей: а) один вытянутый с параллельными гранями (рис. 1, 16); б) семь треугольных (рис. 1, 17-20, 24); в) один ромбический (рис. 1, 23); 4) три черешковых бронебойных двух разновидностей: а) один четырехгранный (рис. 1, 21) и б) два конических (рис. 1, 22). Близкие формы были широко распространены по всей Восточной Европе в VI—VIII вв.¹⁰⁾

Большинство рассмотренных наконечников обычно связывалось с воздействием позднесарматских форм.¹¹⁾ Нужно отметить, однако, что, судя по имеющимся данным, до середины IV в. лук и стрелы не занимали серьезного места в погребальном снаряжении древнеабхазских воинов — от этого времени дошло лишь несколько примитивных плоских наконечников. С конца IV в. происходит усиление роли лука и стрел, приобретающих облик, характерный для смежных районов Причерноморья. Близкая ситуация прослежена и на территориях, прилегавших к европейским границам Римской империи.¹²⁾ Не исключено, что наконечники стрел, характеризовавшие Абхазию в V—VI вв., находились в какой-то своей части и на вооружении римско-византийских воинов, через которых, вероятно, были затем заимствованы апсилами. В источниках VI в. отмечено использование византийцами этого оружия в окрестностях Цебельды.¹³⁾

Копья и дротики. Наиболее массовым оружием древних апсилов были метательные копья — их железные наконечники обнаружены в 110 погребениях в количестве 197 экз.¹⁴⁾ В 29 комплексах находилось по одному наконечнику, в 76 — по два, в четырех — по три и в одном — четыре наконечника. Лишь в десяти воинских захоронениях такие наконечники отсутствовали. Выделено пять типов: 1) 24 копья имели широкое листовидное перо (рис. 2, 1, 12, 13, 16); 2) 134 — узкое листовидное перо с граненым продольным ребром (рис. 2, 2-4, 17, 19, 21-24, 28-31); 3) пять — перо пламевидной формы (рис. 2, 8, 33, 34); 4) 14 — четырехгранную боевую часть, нередко снабженную миниатюрным пером (рис. 2, 7, 25, 26); 5) 20 — уплощенно-ромбическое в разрезе перо (рис. 2, 5, 20, 27, 32).

Наконечники копий первого типа обнаружены либо в одиночку (четыре комплекса III—IV вв. — Аб — 3, 35; Ахч — 12; Цб-1-70), либо в паре друг с другом (семь комплексов III — начала V в. — Аб-59/11; Ахь-11, 40; ЮХ-5-1, 5; Цб-1-14, 66), либо в сочетании с наконечниками второго типа (два комплекса III—IV вв. — Ап-21/36; Цб-1-15). В одном погребении (Лар-5 — IV в.) оказалось четыре таких наконечника. Наконечники второго типа наиболее часто встречаются в паре друг с другом (53 комплекса, из которых девять датированы IV в.: Аб-27; Ахь-14, 38; Ал-3;. Ап-4/19; 19/34; Цб-1-4, 24; Цб-6-1; 14 датированы второй половиной IV — первой половиной V в.: Аб-59/11; Ахь-8, 18, 27; Ал-17/15; Ахч-14; Ап-11/26, 12/27, 16/31, 26/39; Апш-13; Лар-12; Цб-1-26; Цб-2-3; 15-V в.: Аб-43, 60/12, 61/13; Ахь-48, 51; Ахч-24; Ап-13/28; Апш-28, 34; Аз-4; Цб-1-28, 42; Цб-2-8, 9; восемь — второй половиной V — первой половиной VI в.: Аб-9, 41; Ахь-33, 39; Ахч-10, 32; Ап-6/21; ЦХ-4-5; восемь — VI в.: Аб-13; Ахь-47; Ахч-44; (124/125)

Рис. 2. Наконечники копий и дротиков (подтоков) из цебельдинских могильников IV—VII вв.

1 — Ахч-12; 2 — Ахч-14; 3 — Ахч-15; 4-7, 10, 11 — ШМ-сл.; 8, 9 — Лар-1; 12-15 — ЮХ-5-1; 16 — Аб-35; 17, 18 — Ахь-35; 19, 20 — Аб-54; 21-22 — Аб-27; 23-25 — Ахч-32; 26-28 — Ахь-47; 29-30 — Аб-13; 31, 32 — Ап-4/19; 33, 34 — Аб-47 (125/126)

ЦХ-4-4; МХ-3-1; Ашп-21, 23; Ат-3). В трех могилах (один комплекс второй половины V — первой половины VI в.: Ахч-32 и два — VI в.: Ахь-47; МХ-3-1) пары таких наконечников сочетались с наконечниками четвертого типа. Довольно часто эти наконечники лежат в одиночку (18 комплексов, из которых два датируются IV в.: Ахь-35 и Лар-7; два — второй половиной IV — первой половиной V в.: Ахч-9 и Ап-15/30; три — V в.: Аб-58, Ахь-50 и Ап-22/37а; девять — второй половиной V — первой половиной VI в.: Аб-12, 31, 44, 57; Ахь-23, 46; Ал-8; Цб-1-43, 69; два — VI в.: Ахч-15 и Ат-2) либо в паре с наконечниками первого (два комплекса III—IV вв.: Ап-21/36 и Цб-1-15), четвертого (четыре комплекса V—VI вв.: Ау-2; Ап-25/38, 27/40; Апш-27) и пятого (четыре комплекса V-—VI вв.: Аб-54; Ал-20/8; Ап-3/18 и Ашп-24) типов. Наконечники третьего типа встречены исключительно в комплексах второй половины VI — VII в. (Аб-47; Лар-1; Эш-1).

Наконечники копий четвертого типа найдены в погребениях либо в одиночку (три комплекса, датируемые в пределах второй половины IV и первой половины VI в.: Ахь-2, 21, 25), либо в сочетании с наконечниками второго (семь комплексов V—VI вв.: Ау-2; Ахч-32; Ап-3/18, 25/38, 27/40; МХ-3-1; Апш-27) и пятого (четыре комплекса VI—VII вв.: Аб-14; Ахь-6; Ахч-43; ЦХ-4-6) типов. Наконечники пятого типа обнаружены в четырех случаях в одиночку (в комплексах V—VII вв.: Ау-4; ЮХ-3-1; Апш-11, 15), трижды в паре друг с другом (три комплекса в пределах конца IV — VI в.: Ахь-20; Ап-5/20; ЦХ4-7), а также в сочетании с наконечниками второго (четыре комплекса конца IV — VI в.: Аб-54; Ал-20; Ап-3/18; Апш-24), третьего (два комплекса второй половины VI — VII вв.: Лар-1; Эш-1) и четвертого (четыре комплекса VI—VII вв.: Ахь-6; Ахч-43; ЦХ-4-6; Аб-14) типов. С течением времени эти наконечники постепенно вытягиваются и заостряются либо приобретают пламевидный контур.

Наконечники копий первых трех типов фактически отражают различные этапы в развитии одного вида этого оружия, ранние формы. которого тесно связаны по происхождению с наконечниками, бытовавшими на территории Абхазии еще в V—III вв. до н.э., ¹⁵⁾ а в Прикубанье дожившими до первых веков нашей эры. Наконечники четвертого типа также легко находят своих предшественников на рассматриваемой территории среди вооружения IV—II вв. до н.э.¹⁶⁾ Не следует, впрочем, исключать возможность «открытия заново», под воздействием иноземных образцов или самостоятельно, соответствующих форм вооружения, поскольку разрыв между раннеэллинистической эпохой и соответствующими цебельдинскими комплексами составляет примерно 600 лет, в течение которых подобные наконечники здесь совершенно не использовались. В этом отношении показателей пример пламевидных наконечников VII в., которые возникли вне связи с очень близкими по форме местными бронзовыми наконечниками VIII—VII вв. до н.э. Интересно вместе с тем, что тульи наконечников второго, четвертого и пятого типов в VI в. часто имели наружное огранение. Этот признак характеризовал и сходные по форме западноевропейские (франкские) наконечники VI—VII вв.¹⁷⁾ Не исключено, что хотя бы часть рассмотренных наконечников из Цебельды по своему облику соответствовала тем образцам, которые находились на вооружении византийских (126/127) войск, не только занимавших прибрежные центры Апсилии, но и часто проникавших в глубину ее ущелий и здесь пользовавшихся «метательными копьями».¹⁸⁾

С дротиками или подтоками связываются небольшие конические наконечники (рис. 2, 10, 11, 14, 15, 18), обнаруженные в пяти захоронениях III—IV вв.; в одном случае (Аб-51) без наконечника копья, в другом (ЮХ-5-1; Цб-1-66) два «подтока» сопровождали два наконечника копий первого типа, в третьем (ЮХ-5-5) с двумя такими наконечниками копий оказалось три «подтока», в четвертом (Ахь-35) такой «подток» сочетался с наконечником копья второго типа. Совершенно аналогичные изделия известны в местных погребениях IV—III вв. до н.э., где они также функционально трактуются как «подтоки».¹⁹⁾ Существует мнение, что подтоки, широко использовавшиеся в савроматскую эпоху, вышли из. употребления к рубежу новой эры. Не исключено, однако, судя по находкам из Цебельды, что здесь подтоки могли употребляться вплоть до конца IV в. н.э.

Боевые топоры. В рассматриваемых комплексах выявлено 54 топора, , т.е. практически почти каждый второй воин древней Цебельды был вооружен топором.²⁰⁾ Топоры эти двух типов: 1) с широким асимметричным лезвием, так называемые цебельдинские двух разновидностей: а) с угловатым обухом и насадочным отверстием (рис. 3, 1-4 — четыре комплекса IV в.) и б) с округлым обухом (рис. 3, 5-10 — 40 комплексов IV—VII вв.); 2) с узким лезвием и молоточковидным обухом (рис. 3, 13-16 — 10 экз.). Топоры первого типа обнаружены в комплексах IV (6 экз.: Ахь-38; Ал-3; Лар-5; Цб-1-4, 24, 66), второй половины IV — первой половины V в. (7 экз.: Ахь-16, 20; Ахч-14; Ап-12/12; Апш-13; Цб-1-26; Цб-2-3), V в. (6 экз.: Аб - 43, 58; Ау-6; Ап-13/28; 24/37в; Цб-1-42), второй половины V — первой половины VI в. (12 экз.: Аб-9, 41, 44; Ахь-2, 39; Ау-3; Ал-8; Ахч-32, 42; Ап- 6/21; ЦХ-4-5; Апш-15), VI в. (12 экз.: Ахь-6, 47; Ал-20/8; Ахч-43; Ап-27/40; ЦХ-4-7; МХ-3-1; Апш-21, 23, 24; Ат-2, 3) и VII в. (1 экз.: ЮХ-3-1), где они найдены либо без наконечников копий (пять комплексов второй половины IV — первой половины VI в.: Ахь-6; Ау-3, 6; Ахч -42; Ап-24/37в), либо сочетаются с одним (восемь комплексов V—VII вв.: Аб-44, 58; Ахь-2; Ал-8; Ахч-15; ЮХ-3-1; Апш-15; Ат-2); двумя: (27 комплексов IV—VI вв.: Аб-9, 41, 43; Ахь-6, 20, 38, 39; Ал-3, 20; Ахч-43; Ал-6/21, 12/27, 13/28, 27/40; ЦХ-4-5, 7; Апш-13, 21, 23, 24; Цб-1-4, 24, 26, 42, 66; Цб-2-3; Ат-3), с тремя и более (четыре комплекса IV—VI вв.: Ахь-47; Ахч-32; МХ-3-1; Лар-5) наконечниками копий. В восьми погребениях такие топоры обнаружены в сочетании с одним мечом (комплексы второй половины IV — VI вв.: Аб-44; Ахь-6, 16, 20; Ахч-43; ЦХ-4-7; Апш-23; Цб-1-39), а в двух — с двумя разнотипными клинками (комплексы V—VI вв.: ЦХ-4-5; Ап-27/40). Такой же топор обнаружен в крепости Цибилиум в слое, предположительно связываемом с моментом битвы апсилов и персов в 550 г. н.э.²¹⁾

Топоры второго типа найдены в погребениях IV—VII вв. (10 комплексов: Аб-14; Ахь-51; Ахч-44; Апш-2, 27; Аз-4; Лар-1; Цб-1-15, 28, 70) обычно в сочетании с двумя наконечниками копий (семь комплексов). Особняком стоят топор с узким симметричным лезвием (рис. 3, 19), (127/128) «топор-кирка» (возможно, орудие каменотеса, рис. 3, 18) и кирковидное орудие (рис. 3, 17), найденные в мужских захоронениях.

Особый интерес представляют топоры первого, цебельдинского типа. В настоящее время в Восточном Причерноморье их известно свыше 130. В могилах апсилийских воинов они, как правило, лежат у левого, реже — у правого плеча вместе с наконечниками копий. В четырех случаях они найдены слева у пояса или бедра погребенного рукоятью вниз. Можно поэтому полагать, что обычно такие топоры носились слева за поясом. Уже давно обращено внимание на сходство формы этих топоров с топорами позднеримского времени из Германии и Чехословакии.²²⁾ Очень близки к рассматриваемой форме и топоры франков — так называемые франциски, имевшие распространение в V—VI вв.²³⁾ Особенно примечательно, что длина рукояти цебельдинских топоров, засвидетельствованная на древних рисунках культового камня на горе Гуарап (рис. 3, 11, 12), ²⁴⁾ полностью совпадает с длиной рукоятей топоров из франкских могил (30-40 см).²⁵⁾ Подобные топоры франки использовали в качестве метательного оружия. По сообщению Прокопия Кесарийского, у этих топоров «железо было крепким… деревянная же ручка очень короткой. При первом же натиске по данному знаку они обычно бросают во врагов эти секиры, разбивая их щиты и убивают их самих».²⁶⁾ Установлено, что брошенный соответствующим способом (во вращении) этот топор образовывал «опасные зоны» для противника через каждые четыре метра своего полета.²⁷⁾ Можно поэтому думать, что и цебельдинские топоры применялись в качестве метательного оружия, особенно когда они входили в комплект с основным оружием рукопашного боя — мечом. Топоры эти в Абхазии прототипов не имеют. Интересно, что и на территории, заселенной в тот период германскими племенами, этот вид оружия проникает сравнительно поздно, ²⁸⁾ вероятно, одновременно с Восточным Причерноморьем. Внешнее же и функциональное соответствие апсилийских и франкских топоров, как и факт распространения сходных форм таких топоров по обширной территории вдоль границ Римской империи от Кавказа до Бельгии, позволяют видеть в основе формирования цебельдинских топоров те же закономерности, которые обусловили общность и многих других форм изделий (поясные наборы, украшения, уздечка и т. д.) на варварской периферии позднеримского и ранневизантийского культурного мира. Прототипом рассматриваемых топоров, возможно, является римский боевой топор, изображение которого сохранилось на колонне Траяна в Риме (II в. н.э.).²⁹⁾ Не исключено также, что топоры, находившиеся, судя по источникам, на вооружении византийских воинов в VI в., имели аналогичную цебельдинским форму.

Мечи. На территории исторической Апсилии обнаружено пока только 26 захоронений IV—VII вв. с мечами.³⁰⁾ Среди них выделено три типа: 1) восемь мечей двулезвийных с долом (рис. 4, 3-8, 13, 29, 32); 2) 11 двулезвийных с клинком линзовидно-ромбовидного сечения (рис. 4, 2, 9-12, 31) и 3) девять однолезвийных (рис. 4, 14-19, 21, 30). Особняком стоит случайно найденный обломок меча с кольцевидным навершием (рис. 4, 1), характеризующий более ранний этап (II—III вв.) могильников Цебельды. Мечи первого типа бытовали на протяжении всего рассматриваемого периода — они найдены в погребениях IV в. (3 экз. — комплексы Аб-27; Апш-2; Цб-1-66), второй половины V — первой половины VI в. (128/129)

Рис. 3. Топоры (1-10, 13-16, 18, 19), изображения топоров (11, 12) и кирковидное орудие (17) из памятников цебельдинской культуры

1 — Лар-5; 2 — Мер-1; 3 — Цб-1-сл.; 4 — Цб-1-8; 5 — Аб-43; 6 — Ау-3; 7 — Ахь-38; 8 — Апш-24; 9 — Аб-9; 10 — ЮХ-3-1; 11, 12 — Гуарапский камень; 13 — Апш-2; 14 — Ахь-51; 15 — Ахч-44; 16 — Лар-1; 17 — ЮХ-3-2; 18 — Цб-1- 36; 19 — Ам-сл. (129/130)

(4 экз. — комплексы Аб-12, 44; Ахч-10; ЦХ-4 -5) и VII в. (1 экз. — комплекс Эш-1). Мечи второго типа в основном сосуществовали с первым — они обнаружены в погребениях IV в. (3 экз. — комплексы Ахь-11; Ап-4/19; Цб-1-15), второй половины IV — первой половины V в. (2 экз. — комплексы Ахь-16, 20), V в. (1 экз. — комплекс Цб-1-42), второй половины V — первой половины VI в. (1 экз. — комплекс Ахь-33), VI в. (3 экз. — комплексы Ахь-6; Ап -27/40; ЦХ-4-4) и второй половины VI — первой половины VII в. (1 экз. — комплекс Лар-1). Третий тип мечей встречен лишь в погребениях второй половины V — VII вв. (9 экз. — комплексы Аб-13, 47; Ахч-43; Ап-27/40; ЦХ-4-5, 6, 7; ЮХ-3-2; Апш-23). В двух случаях (комплексы Ап-27/40; ЦХ-4-5) мечи третьего типа найдены в погребениях совместно с мечами первого и второго типов.

Изредка на мечах есть железное перекрестье (рис. 4, 1, 7, 8, 14, 15). Ножны мечей VI—VII вв. часто имеют серебряную обивку (рис. 4, 29-33). Лишь однажды зафиксировано железное навершие (рис. 4, 2), способствовавшее большей прочности рукояти.³¹⁾ Обычно происхождение цебельдинских мечей связывают с более ранними местными IV—III вв. до н.э. и сарматскими клинками.³²⁾ В последнее время установлено, что часть мечей из Цебельды изготовлена из сварочного дамаска, по своей структуре связанного с римскими (из Нидама) мечами.³³⁾ Кроме того, если мечи с долом совершенно не характерны для сарматской культуры, то они часто встречаются в I—III вв. н.э. на территориях, смежных с Римской империей, например, в памятниках пшеворской культуры. Там на них бывают изображены даже римские воинские символы (Марс, воинские штандарты). В Польше, как и других лежащих к северу от былых границ Римской империи странах Европы, «кажется, все мечи с долом можно считать римскими изделиями».³⁴⁾ Многие из них сделаны из сварочного Дамаска. Можно думать поэтому, что и древнеабхазские мечи IV—VII вв. по своему происхождению были связаны в первую очередь не с сарматским, а с позднеримско-ранневизантийским вооружением.

На некоторых из цебельдинских мечей VI в. имеются фигурные накладки, приваренные к лезвию ниже перекрестья (рис, 4, 6, 7). Нечто подобное мы нашли на мече позднеримского времени, обнаруженном в Польше.³⁵⁾ Не исключено, что мечи этого типа имели один общий источник (скорее всего Рим и Византия). Около большинства цебельдинских мечей найдены крупные бусы из пасты, янтаря, а с середины VI в. — из горного хрусталя, которые подвешивались к рукояти, вероятно, с помощью шнурка. Это характерная черта эпохи великого переселения народов, которая, как видно, была воспринята не только дунайскими и боспорскими, но и апсилийскими воинами.³⁶⁾ Отметим также любопытный обычай повреждения (поломка и сгибание пополам) мечей в погребениях, проникающий в Цебельду в IV в. н.э.³⁷⁾ и характерный для европейских, в том числе германских, воинских захоронений того же и более раннего времени.³⁸⁾

Кинжалы. Этот вид вооружения в Апсилии не получил широкого распространения: кинжалы найдены пока лишь в семи погребениях.³⁹⁾ Выделено два типа: 1) двулезвийные (рис. 4, 22 — 4 экз. в комплексах второй половины V — VI вв.: Аб-44; Ал-20/8; Цб-1-39, 43) и 2) одиолезвий-(130/131)

Рис. 4. Мечи (1-19), подвеска (20), кинжалы (21-23), ножи (24-28), детали ножен мечей (рис. 29-33) из цебельдинских могильников

1 — ШМ-сл.; 2 — ЮХ-2-1; 3 — Апш-2; 4 — Аб-27; 5 — Ахч-10; 6, 22 — Аб-44; 7, 20, 33 — ЦХ-4-5; 8, 32 — Аб-сл; 9 — Ахь-11; 10 — Ахь-33; 11 — Ахь-6; 12, 31 — Лар-1; 13, 29 — Эш-1; 14 — ЦХ-4-6; 15 — Ахч-43; 16 — Аб-47; 17, 28 — ЮХ-3-2; 18, 30 — ЦХ-4-7; 19 — Мер-1; 21— Апш-23; 23 — Цб-2-3; 24 — Аб-43; 25 — Аб-27; 26 — Аб-9; 27 — Аб-сл. (131/132)

ные (рис. 4, 23 — 2 экз., в комплексах IV—V вв.: Цб-2-3, 8; 1 экз. — VII в.: ЮХ-3-1). В одном случае кинжал первого типа найден в комплексе с мечом второго типа и цебельдинским топором, в другом — только с мечом, в трех погребениях, помимо кинжала, находились только топоры упомянутого типа. Дважды кинжалы оказывались единственным оружием погребенных. Ножны кинжалов V—VIII вв. часто имеют серебряную обкладку.

Ножи. Железные ножи обнаружены в 82 воинских захоронениях в количестве 93 экз. (в шести погребениях было по два ножа, в одном — три, в одном — четыре, в остальных — по одному).⁴⁰⁾ Ранние формы характеризуются изогнутостью (рис. 4, 24), в своей массе ножи IV—VI вв. имеют ровную спинку со скатом к концу прямого лезвия (рис. 4, 25, 26), в VI—VII вв. они приобретают более заостренную форму (рис. 4, 27, 28).

Праща. В погребениях апсилов праща себя ничем пока не засвидетельствовала. Зато каменные пращевые шары — правильной формы речные гальки — в изобилии найдены при раскопках крепости Цибилиум. Пращу широко применяли в окрестностях Цебельды в VI в. византийцы.⁴¹⁾

Щиты. Оборонительный доспех апсилов представлен в погребениях пока лишь умбонами и обивкой щитов. Всего на территории Абхазии выявлено 26 погребений со щитами:⁴²⁾ 23 комплекса с круглыми металлическими умбонами (часто также с окованной металлом рукоятью), но без оковки краев щита и три с окованными по краям щитами, из которых два совсем не имели умбонов, а у третьего умбон лежал в стороне от щита. Исходя из следов древесного тлена и расположения металлических деталей, удалось установить четыре типа щитов у древних цебельдинцев: 1) овальный с умбоном (рис. 5, 1); 2) круглый с умбоном (рис. 5, 2); 3) шестиугольный с умбоном (рис. 5, 3); 4) прямоугольный без умбона (рис. 5, 4).

Овальная форма деревянного щита (75*50 см) была отмечена в двух погребениях (МХ-3-1; Лар-12).⁴³⁾ Следы круглых деревянных щитов диаметром одного 60-70 и другого 70 см были заметны в двух могилах (Цб-1-4, 24) (см. рис. 7, 1, 12).⁴⁴⁾ К числу круглых М.М. Трапш предположительно относил и щит из погребения 12 в Абгидзраху, ⁴⁵⁾ но, судя по полевым зарисовкам В.С. Орелкина, щит должен был иметь форму вытянутого шестиугольника (высота около 80 см, ширина 50 см, верхняя и нижняя грани около 20 см, боковые грани около 40 см). Прямоугольные щиты найдены три раза, их форма и размер установлены по расположению» железных обивок краев. В могиле 44 в Абгидзраху щит имел размеры 49*68 см, ⁴⁶⁾ в могиле Цибилиум-1-39 — 40*60 см (см. рис. 10, 18-25, 29), причем оба щита не имели умбонов и окованных рукоятей. Прямоугольный щит из могилы Цибилиум-1-43 достигал величины 50*70 см, сбоку от него находился у края могилы умбон (см. рис. 17, 1; 18, 4, 5, 8-16), хотя щит лежал горизонтально и не имел следов деформации. Судя по изгибу гвоздей и оковок, толщина щитов разной формы была около 1, 5 см, только щит из Цибилиума-1-43 мог достигать 2 см.

Большинство умбонов изготовлено из железа (рис. 5, 6, 7, 10, 11, 14-21), но известно и два бронзовых умбона (рис. 5, 12, 13), причем второй из них был покрыт позолотой. Поверхность умбонов иногда оформлена гранями (рис. 5, 6, 11 -13), иногда поперечными полосами (рис. 5, (132/133)

Рис. 5. Типы щитов (1-4 — реконструкция), умбоны и пластины от щитов (5-21) и детали доспехов (22-25) из памятников цебельдинской культуры

1 — МХ-3-1; 2, 12 — Аб-сл..; 3, 13 — Аб-12; 4, 5 — Аб-44; 6 — Аб-6; 7 — Цб-1-8; 8 — Ахь-47; 9, 9а, 10 — Аб-54; 11 — Ахь-20; 14 — Аб-41; 15 — Ахь-2; 16 — Аб-43; 17 — ЦХ-4-5; 18 — Ахь-39; 19 — Аб-9; 20 — Аб-27; 21 — ЦХ-4-4; 22-25 — Цб-помещение 1 (133/134)

18-20), обычно же она гладкая. Один из умбонов был снабжен длинным штырем (рис. 5, 21). Наиболее ранние умбоны датируются IV в., наиболее поздние — рубежом VI—VII вв.: пять комплексов относятся к IV в. (Аб-6, 27; ЮХ-5-5; Цб-1-4, 24), пять комплексов — ко второй половине IV — первой половине V в. (Аб-54; Ахь-16, 20, 25; Лар-12); четыре комплекса — к V в. (Аб-43; 60/12; Ахь-50; Цб-1-42), восемь комплексов — ко второй половине V — первой половине VI в. (Аб-9, 12, 41; Ап-25/38; Ахь-2, 33, 39; Цб-1-43) и два комплекса — к VI в. (Ахь-47; ЦХ-4-4). Каждый щит с умбоном имел деревянную рукоять, обшитую железом (рис. 5, 6, 7, 10); иногда сохраняются различной формы пластины, служившие по предположению исследователей, обивками таких щитов (рис. 5, 8, 9, 9а). Лишь четырехугольные щиты по углам и краям были несомненно укреплены железными скобами и гвоздями (рис. 18).

Форма умбонов, характеризовавших щиты апсилийских воинов, типологически сближается с умбонами, получившими распространение в Римской империи и вдоль ее границ в I—V вв. Очень близки к цебельдинским умбоны на щитах римских воинов, изображенных на колонне Траяна (II в.), ⁴⁷⁾ умбоны пшеворской (I—III вв. н.э.)⁴⁸⁾ и черняховской (III—IV вв.)⁴⁹⁾ культур, умбоны из Керчи (I—V вв.)⁵⁰⁾ и из Бельгии (V—VI вв.).⁵¹⁾ Штырь на умбонах засвидетельствован также во многих районах Европы, в том числе и у германских племен.⁵²⁾ Таким образом, цебельдинские щиты со всей очевидностью подчеркивают связи местного воинского снаряжения Абхазии IV—VII вв. с позднеримским и ранневизантийским вооружением.

Металлические доспехи в погребениях Абхазии IV—VII вв. пока не найдены, что объясняется в первую очередь, вероятно, их дороговизной. Лишь в единичных случаях в могилах встречены обрывки кольчуг (от одного до пяти колец, подобных помещенным на рис. 5, 24). При раскопках в Цибилиуме в слое середины VI в. найдены в большом количестве обрывки кольчуги (рис. 5, 25) и панцирные пластины (рис. 5, 22, 23), вероятно принадлежавшие персидскому гарнизону.⁵³⁾

Основу апсилийского войска, судя по всему, составляла пехота — лишь в четырех погребениях были обнаружены детали уздечных наборов. Кроме того, известны одно воинское захоронение с конем без уздечки, одно, по-видимому, женское, конь в котором уздечки не имел, и семь конских захоронений, не связанных с конкретными погребениями людей.⁵⁴⁾ Удила всюду простейшей двусоставной формы, но в облике псалий много различий, обусловивших типологическое разнообразие применявшихся в Цебельде уздечек: 1) с кольцевыми псалиями (рис. 6, 4, 5); 2) со стержневыми псалиями из свернутого в петлю прута и с обоймами для закрепления ремней (рис. 6, 2); 3) с коваными стержневыми псалиями с обрубленными (рис. 6, 6), расплющенными (рис. 6, 12, 15, 20, 30), прямыми или изогнутыми концами, иногда с коническими утолщениями (рис. 6, 15, 20, 25). К этой же группе примыкают более сложные удила, выявленные в слое, датированном 550 г. н.э., в помещении 1 крепости Цибилиум (рис. 6, 1). Особняком стоит богатый уздечный набор, обнаруженный под стенами того же Цибилиума. Он состоял из железных двусоставных удил и большого числа украшений уздечки, изготовленных из бронзы с позолотой и вставками из красного стекла (рис. 6, 31-37). (134/135)

Рис. 6. Детали конской уздечки из могильников и поселений Цебельды

1 — Цб-помещение 1; 2, 3 — Ап-7/22; 4 — Аб-6; 5 — Аб-ля.; 6-11 — Аб-29; 12-14 — Аб-23; 15-19 — Ахь-47; 20, 21 — Ахь-3; 22-24 — Аб-1; 26 — Цб-1-37; 30 — Аб-44; 31-37 — Цб-сл. {Пропуски номеров в сборнике. OCR} (135/136)

Удила первого типа обнаружены в цебельдинских комплексах IV—V вв. (2 экз.), ⁵⁵⁾ второго типа — в комплексах VI в.⁵⁶⁾ Металлические обоймы для закрепления ремней применялись у разных народов как в III и V вв., так и в VI—VII вв.⁵⁷⁾ Цебельдинские уздечки третьего типа сопровождались скудным инвентарем, мало выразительным в хронологическом отношении и могут предварительно датироваться в пределах IV—VI вв. Особенно интересен экземпляр из Цибилиума, где двусоставные удила с восьмеркообразными концами сочетаются с кольцами и двудырчатыми лопастными псалиями с конусовидными гранеными утолщениями на изогнутых концах. Подобные им изделия были широко распространены во второй половине VI — начале VIII в.⁵⁸⁾ Коней древние цебельдинцы традиционно должны были закупать на Северном Кавказе, откуда в Абхазию проникали и соответствующие формы уздечки.

В качестве иллюстраций к приведенному обзору вооружения Абхазии IV—VIII вв. дадим описание 19 захоронений, выявленных в 1977—1980 гг. на могильнике у крепости Цибилиум и на участке «Верин Холм» могильника у крепости Шапка, относящихся к разным фазам формирования апсилийского военного снаряжения рассматриваемой эпохи. Двенадцать из них не вошли в основной текст и в сводную таблицу (Цб-1-50, 58, 73, 75, 76, 79, 82, 101, 104; Цб-1а-2, 3; Верин Холм).

Погребение Цибилиум-1-82. Кремация (рис. 7, 1) в пифосе-урне (рис. 7, 2), прикрытом донной частью крупной корчаги (рис. 7, 15). Вне урны найдены два кувшина (рис. 7, 3, 4), железный меч длиной 78 см при ширине лезвия 6, 5 см (рис. 7, 9) с бронзовым пластинчатым круглым навершием (рис. 7, 13) и бронзовой прорезной бляхой (рис. 7, 14), железный боевой топор (рис. 7, 11). Дол меча состоит из семи продольных желобков, рукоять же, судя по остаткам древесины, имела четыре поперечных ребра. По форме и размерам предмет близок мечу римских солдат — гладиусу.⁵⁹⁾ В горло пифоса была вставлена ножкой внутрь глиняная чаша (рис. 7, 16). Внутри урны среди обугленных костей найдены обломки железного наконечника копья (рис. 7, 10), бронзовый проволочный браслет (рис. 7, 8), точильный камень (рис. 7, 12), скопление орехов — крупного грецкого и мелкого фундука (рис. 7, 17, 18) и три серебряные монеты: кесарийские дидрахмы Антонина Пия (138—161 гг.) (рис. 7, 5) и Марка Аврелия (169—170 гг.) (рис. 7, 6) и эмесский денарий Септимия Севера (193—211 гг.) (рис. 7, 7). Дата комплекса III — начало IV в.

Погребение Цибилиум-1-70. Кремация (рис. 8, 1) в пифосе (рис. 8, 2). Вне урны располагались три кувшина (рис. 8, 5-7) и железные топор (рис. 8, 10), садовый топор-цалда (рис. 8, 11), кузнечный молот (рис. 8, 12) и два наконечника копий (рис. 8, 8, 9). Внутри пифоса среди пережженных костей найдены глиняные вазочка (рис. 8, 4) с отбитым в древности дном, по-видимому служившая урне крышкой, и кружка (рис. 8, 3), железные наконечник стрелы (рис. 8, 13), наконечник дротика или подток (рис. 8, 14), одночленная фибула (рис. 8, 18), бронзовые наконечник стрелы (рис. 8, 15) и браслет (рис. 8, 19), косточка-фаланга с двумя отверстиями (рис. 8, 16), точильный камень (рис. 8, 17) и камень с гладкой белой коркой (рис. 8, 20). Дата комплекса — III — начало IV в. (136/137)

Рис. 7. Погребение Цибилиум-1-82

2-4, 15, 16 — глина; 5-7 — серебро; 8, 13, 14 — бронза; 9-11 — железо; 12 — камень; 17, 18 — орехи (137/138)

Рис. 8. Погребение Цибилиум-1-70

2-7 — глина; 8-14, 18 — железо; 16, 19 — бронза; 16 — кость; 17, 20 — камень

Погребение Цибилиум-1-66. Кремация (рис. 9, 1) в пифосе (рис. 9, 2), прикрытом чашей (рис. 9, 3). Вне урны найдены два кувшина (рис. 9, 4, 5), два железных наконечника копий (рис. 9, 11, 12) и железный топор (рис. 9, 7). Внутри урны среди пережженных костей обнаружены глиняная вазочка (рис. 9, 6), железные нож (рис. 9, 8), два наконечника дротиков (138/139) или подтоки (рис. 9, 9, 10) и обломок лезвия (рис. 9, 14), кусочек оплавленной бронзы (рис. 9, 15), бронзовые браслет (рис. 9, 13) и пряжка (рис. 9, 17), белая каменная пронизь со шлифованной поверхностью (рис. 9, 16) и точильный камень (рис. 9, 18). Дата погребения — III — первая половина IV в.

Рис. 9. Погребение Цибилиум-1-66

2-6 — глина; 7-12, 14 — железо; 13, 15, 17 — бронза; 16, 18 — камень

Погребение Цибилиум-1-24. Трупоположение головой на восток (рис. 10, 1). У лицевой части черепа, лежавшего на правом виске, найдены (139/140) бронзовая двучленная фибула (рис. 10, 14) и красноглиняный кувшин (рис. 10, 4). Рядом с челюстью лежал обломок какого-то предмета из бронзовой проволоки (рис. 10, 16), у правого плеча располагались два железных наконечника копий (рис. 10, 9, 10). У локтя правой руки найден еще один фрагмент полуистлевшего изделия из бронзы (рис. 10, 15), а ниже локтя на поясе справа лежала серебряная кесарийская дидрахма (рис. 10, 7) Луция Вера (161—166 гг.), завернутая в обрывок светлой ткани мелкой фактуры. Под лучевыми костями правой руки вблизи монеты найдена бронзовая пряжка с овальным щитком, инкрустированным по краям фиолетовыми и в центре синими стеклышками в бронзовой оправе (рис. 10, 8). Левая рука была согнута в локте под прямым углом и положена на живот, а поверх нее лежал железный умбон (рис. 10, 12) от деревянного щита, следы тлена от которого отмечены в пределах круга диаметром 70 см поверх костяка (рис. 10, 1). У таза справа стоял прикрытый темноглиняной лепной чашкой (рис. 10, 5) пифосовидный сосуд с двумя ручками у венчика (рис. 10, 2), внутри которого найден сероглиняный горшок (рис. 10, 6), а рядом западнее находился темноглиняный кувшинчик плохого обжига (рис. 10, 5). Под умбоном на тазу слева был железный нож (рис. 10, 13), а рядом несколько совершенно перержавевших стерженьков, возможно от наконечников стрел. Поверх левой бедренной кости лежал железный топор (рис, 10, 11). В ногах обнаружена массивная кость какого-то животного — след заупокойной пищи. Фибула, пряжка, переходная от первого ко второму типу форма наконечников копий, вазочка, округлые крупнорифленые тулова кувшинчиков и другие признаки относят рассмотренный комплекс к IV в., вероятно ко второй его половине.⁶⁰⁾

Погребение Цибилиум-1-75. Трупоположение головой на восток (рис. 11, 1). В головах стоял глиняный горшок (рис. 11, 2), на левом плече найдено два железных наконечника копий (рис. 11, 3, 4). На груди слева лежала бронзовая фибула с обмоткой (рис. 11, 9), ниже в районе пояса и таза найдены серебряная кесарийская драхма Юлии Домны (193—217 гг.) (рис. 11, 8), кремень (рис. 11, 11) и железное кресало (рис. 11, 12), железные нож и иголка (рис. 11, 6), бронзовая пряжка (рис. 11, 7). Слева у пояса лежал железный топор (рис. 11, 5). В засыпи восточной части могильной ямы в 0, 5 м над уровнем погребения найдена проволочная бронзовая фибула (рис. 11, 10). Дата комплекса — IV в.

Погребение Цибилиум-1-76. Трупоположение головой на восток (рис. 11, 13). У левого плеча найдены горшок (рис. 11, 14), вазочка (рис. 11, 15) и железный топор (рис. 11, 18), на правом плече лежали два железных наконечника копий (рис. 11, 27, 29), причем последний был обломан и заточен еще в древности, железный умбон (рис. 11, 26) и бронзовая фибула (рис. 11, 23). Справа лежал железный меч (рис. 11, 17), с которым связаны три пряжки — железная (рис. 11, 16), бронзовая (рис. 11, 21) и серебряная (рис. 11, 22). Поверх слабых следов тазовых костей найдены железный нож (рис. 11, 28), кресало (рис. 11, 25), кремень (рис. 11, 24), четырехгранное железное шильце (рис. 11, 19) и полуистлевшая серебряная кесарийская дидрахма Каракаллы (рис. 11, 20). Дата комплекса IV в. (140/141)

Рис. 10. Погребение Цибилиум-1-24

2-6 — глина; 7 — серебро; 8, 14-16 — бронза; 9-13 — железо (141/142)

Рис. 11. Погребение Цибилиум-1-75 (1-12) и 76 (13-29)

2, 14, 35 — глина; 3-6, 12, 16-19, 25-29 — железо; 7, 9, 10, 21, 23 — бронза; 8, 20, 22 — серебро; 11, 24 — кремень (142/143)

Погребение Цибилиум-1-79. Трупоположение головой на восток (рис. 12, 1), обложенное обломками крупного пифоса (рис. 12, 2). У правого плеча найдены железные наконечники копья (рис. 12, 5) и топор (рис. 12, 4). На груди у шеи лежали обломок железной фибулы (рис. 12, 8) и серебряная кесарийская дидрахма Марка Аврелия (161—180 гг.) (рис. 12, 10). В области таза найдены железные нож (рис. 12, 6) и пряжка (рис. 12, 9). Слева от них стоял кувшин (рис. 12, 3), справа у колена обнаружены обломки горшка (рис. 12, 7). Дата погребения — IV — начало V в.

Погребение Цибилиум-1-101. Трупоположение, по-видимому, мальчика головой на восток (рис. 12, 11). Кости совершенно истлели. В области левого плеча найден железный наконечник дротика (рис. 12, 12). В ногах стоял маленький пифос (рис. 12, 15), кувшин (рис. 12, 14), горшок (рис. 12, 16) и мисочка (рис. 12, 13). Дата комплекса — IV — начало V в.

Погребение Цибилиум-1-104. Трупоположение головой на восток (рис. 13, 1). Справа у черепа стоял кувшин (рис. 13, 3), у левого плеча — пифос (рис. 13, 2), кувшин (рис. 13, 3а), горшок (рис. 13, 6) и две миски (рис. 13, 4, 5). Здесь же лежали два железных наконечника копий (рис. 13, 9, 10) и железный топор (рис. 13, 12). На правом плече найдены железная фибула с обмоткой из бронзовой проволоки (рис. 13, 14) и черная пастовая бусина с желтыми поясками (рис. 13, 17). Во рту обнаружена серебряная кесарийская дидрахма Адриана (117—138 гг.) (рис. 13, 15). В нижней части груди слева лежали железное кресало (рис. 13, 18) и кремень (рис. 13, 16), в области таза — железный нож (рис. 13, 11) и бронзовая пряжка (рис. 13, 13), на правом колене — железные умбон и рукоять щита (рис. 13, 7, 8). Погребение датируется IV — началом V в.

Погребение Цибилиум-1-73. Трупоположение головой на восток (рис. 14, 1). На левом плече лежали железные топор (рис. 14, 10), наконечники копья (рис. 14, 7) и дротика (рис. 14, 8). На правом плече найдена железная фибула с обмоткой из бронзовой проволоки (рис. 14, 12). У правого локтя обнаружены сильно фрагментированные пифос (рис. 14, 2) и чашка (рис. 14, 5). На груди найден кремень (рис. 14, 15), в области пояса — железные нож (рис. 14, 9), пряжка (рис. 14, 13), наконечник стрелы (рис. 14, 14) и черная пастовая бусина с голубыми полосками и желтыми глазками (рис. 14, 17). В ногах слева находились два однотипных кувшина (рис. 14, 3), горшок (рис. 14, 6) и чашка (рис. 14, 4). Дата погребения — IV — начало V в.

Погребение Цибилиум-1а-2. Трупоположение головой на запад (рис. 15, 1). На левом плече лежали два железных наконечника копий (рис. 15, 6, 7). Под подбородком найдено серебряное проволочное колечко (рис. 15, 12). Поверх таза слева обнаружены железные топор (рис. 15, 9), нож (рис. 15, 8) и бронзовая фибула (рис. 15, 10). У правого бедра лежал маленький пифос (рис. 15, 2). В ногах слева обнаружены кувшин (рис. 15, 4) и стакан из бесцветного с зеленоватым оттенком стекла (рис. 15, 11), справа — кувшин (рис. 15, 3) и горшок (рис. 15, 5). Дата погребения — вторая половина IV — первая половина V в.

Погребение Цибилиум-2-3. Трупоположение головой на северо-запад (рис. 16, 1). В головах слева найдены кувшин (рис. 16, 8), обломки второго кувшина (рис. 16, 2, 3) и бронзовая фибула (рис. 16, 14). На правом (143/144)

Рис. 12. Погребения Цибилиум-1-79 (1-10) и 101 (11-16)

2, 3, 7, 13-16 — глина; 4-6, 12 — железо; 8, 9 — бронза; 10 — серебро (144/145)

Рис. 13. Погребение Цибилиум-1-104

2-6 — глина; 7-12, 14, 18 — железо; 13 — бронза; 15 — серебро; 16 — кремень; 17 — стекло (145/146)

Рис. 14. Погребение Цибилиум-1-73

2-6 — глина; 7—10, 12-14 — железо; 11 — стекло; 15 — кремень (146/147)

Рис. 15. Погребение Цибилиум-1а-2

2-5 — глина; 6-9 — железо; 10 — бронза; 11 — стекло; 12 — серебро (147/148)

плече лежали два железных наконечника копий (рис. 16, 4, 5), на левом плече — железный топор (рис. 16, 7). У левого локтя изнутри находился железный наконечник стрелы (рис. 16, 11). В области таза найдены железный однолезвийный кинжал (рис. 16, 6), рядом с которым — железная (рис. 16, 12) и бронзовая пряжка (рис. 16, 13) и два железных ножа (рис. 16, 9, 10). Дата погребения — конец IV — первая половина V в.

Погребение Цибилиум-2-8. Трупоположение головой на запад (рис. 16, 15). В головах слева стоял кувшин (рис. 16, 16), у правого плеча еще один кувшин (рис. 16, 17) и два железных наконечника копий (рис. 16, 26, 27). На левом плече найдена бронзовая фибула (рис. 16, 22). Слева у локтя лежали однолезвийный железный кинжал (рис. 16, 28) и нож (рис. 16, 23), от которых вдоль пояса располагались три бронзовые пряжки (рис. 16, 18, 19, 21), два серебряных колечка из витой проволоки (рис. 16, 20) и два точильных камня (рис. 16, 24, 25). Дата погребения — конец IV — первая половина V в.

Погребение Цибилиум-1-43. Трупоположение, ориентированное головой на запад (рис. 17, 1). Костяк почти совершенно истлел, однако, исходя из формы и размера зубов, можно думать, что здесь был погребен подросток 10-12 лет. Рост его (исходя из размеров могильной ямы) не превышал 120-130 см. Погребенный был накрыт горизонтально лежащим и не имеющим признаков деформации прямоугольным щитом (50*66 см), от которого, помимо следов древесного тлена, сохранилось восемь железных скоб от угловой обивки (рис. 18, 10-15), два железных гвоздя (рис. 18, 16) и две петли со шляпками (рис. 18, 4, 5). Железный умбон с рукоятью под ним (рис. 18, 8, 9) лежали сбоку от щита, наклонно у края могильной ямы, поверх обломка известняка. Угловые скобы щита изготовлены из длинных (примерно 20*3 см) железных согнутых пополам пластин, края которых на концах имеют продольные сгибы под прямым углом. Верхний и нижний края щита были обиты довольно толстыми (до 2, 5 см) деревянными планками, рисунок древесных волокон на которых приходился поперек аналогичного рисунка досок основы щита; железные скобы попарно надеты сверху и снизу и сбиты так, что их концы своими загнутыми краями вошли глубоко в доски. Помимо этого, скобы дополнительно закреплены на щите при помощи сквозных железных гвоздей. В средней части боковых торцов щита были вбиты короткие гвозди, возможно, для закрепления ремня. Петли со шляпками лежали у верхнего края щита, их назначение осталось неясным.

Под щитом в центре было обнаружено блюдо с почти облезшим оранжево-красным лаковым покрытием (рис. 17, 2). Восточнее щита стоял кувшин коричневого обжига со слабо лощеной поверхностью (рис. 17, 5). В головах погребенного находилось несколько керамических сосудов — горшок (рис. 17, 6), мисочка (рис. 17, 3), кувшинчик (рис. 17, 4), а также бокал из зеленоватого прозрачного стекла, украшенный по корпусу сотовидным орнаментом, а вдоль края — рельефной имитацией венка с двумя изображениями равноконечного креста, вписанного в круг (рис. 17, 7). У правого виска обнаружена серебряная круглопроволочная фибула с небольшим перекрестьем (рис. 17, 9). У подбородка найдены еще одна бронзовая фибула того же типа (рис. 17, 10), скопление мелких орехов («фундук») и бусы — одна из темно-синего стекла (рис. 17, 20), (148/149) одна из голубого стекла с выщербинкой от вставки (рис. 17, 21), одна из голубого стекла с 12 ребрами (рис. 17, 19), шесть из зеленого стекла (рис. 17, 17), четыре из пасты красного цвета (рис. 17, 15, 16) и одна конусовидная крупная (навершие меча) из черного стекла с желтыми полосками (рис. 17, 18).

Рис. 16. Погребения Цибилиум-2-3 (1-14) и 8 (15-28)

2, 3, 8, 16, 17 — глина; 4-7, 9-12, 23, 26-28 — железо; 13, 14, 18, 19, 21, 22 — бронза; 20 — серебро; 24, 25 — камень (149/150)

Рис. 17. Погребение Цибилиум-1-43

2-6 — глина; 7, 7а, 15-31 — отекло; 8 — золото с сердоликом; 9, 13 — серебро; 10-12, 14 — бронза; 22 — орехи (150/151)

Рис. 18. Погребение Цибилиум-1-43

1, 1а-д — железный меч в серебряной оправе, с халцедоновой скобой, с овальным сердоликом в золотом гнезде (1в — сердолик и золото; 1г, д — серебро); 2 — халцедоновая скоба со стеклами; 3 — железный кинжал в серебряной оправе, с красными и зелеными стеклами на перекрестье (3а — серебро и бронза; 4, 5, 8-16 — железные детали щита; 6 — нож; 7 — копье. (151/152)

Вдоль южного края могильной ямы под щитом лежал метровой длины меч в деревянных ножнах со следами красной краски, украшенных серебряной окантовкой (рис. 18, 1). Сохранившаяся деревянная рукоять меча имела серебряные обоймы у перекрестья и на конце, между которыми был забит серебряный гвоздь с круглой плоской шляпкой (рис. 18, 1а, 16) и укреплен сердолик в золотой оправе, оформленной зернью (рис. 18, 1в). Верхняя часть ножен меча украшена двумя змеевидными серебряными пластинками, прибитыми к ножнам мелкими серебряными гвоздиками (рис. 18, 1а, 1д). Между «змеями» лежала скоба из буровато-черного халцедона (?) с круглыми углублениями на лицевой стороне, в которых находились плоские, сверху бесцветные стеклянные вставки (рис. 18, 2). Конец ножен меча был также оправлен в серебряную обойму (рис. 18, 1г). Поверх рукояти меча лежал железный наконечник копья (рис. 18, 7) и железный нож (рис. 18, 6). Под мечом обнаружен железный кинжал (рис. 18, 5). Деревянная рукоять его, полностью зафиксированная по кускам дерева и трухе, была увенчана серебряным полым набалдашником, шляпка которого крестообразно разделена перегородками, образовавшими четыре треугольных гнезда, вероятно предназначенных для инкрустации. Основание набалдашника с лицевой стороны украшено четырьмя прямоугольными углублениями. Набалдашник был надет на конец рукояти, и его шляпка закреплена на рукояти при помощи бронзового плоского стержня, соединенного с внутренней петлей набалдашника шарниром. Серебряное перекрестье кинжала инкрустировано с лицевой стороны красными (два ряда полукружий) и зелеными стеклянными вставками. Ножны кинжала имеют снизу серебряную обойму, а главной их особенностью являются серебряные пластинчатые выступы — у перекрестья подтреугольной формы, у концевой обоймы — полукруглые (рис. 19, 1). У рукояти кинжала обнаружены металлические детали портупеи — одна серебряная (рис. 17, 13) и две бронзовые (рис. 17, 12, 14) пряжки. Еще одна бронзовая пряжка (рис. 17, 11) лежала у рукояти меча. Рядом с перекрестьем кинжала под скоплением упомянутых пряжек найден массивный золотой перстень с сердоликом в оправе, оформленный по краю и у основания поясками зерни (рис. 17, 5).

При датировке последнего комплекса нужно руководствоваться следующими моментами: различные варианты кинжалов с четырьмя боковыми выступами ножен широко известны по иранским изображениям I в. до н.э. — V в. н.э.;⁶¹⁾ подобные кинжалы в вариантах II—III вв. н.э. найдены в Анапе (раскопки Е.М. Алексеевой) и Мцхете;⁶²⁾ форма набалдашника кинжала и оформление его тыльной части находят очень близкие соответствия среди материалов керченского склепа 145, датируемого концом IV — первой половиной V в. н.э.;⁶³⁾ серебряные обкладки рукояти и ножен меча находят близкие соответствия в погребениях V—VI вв. н.э. могильника Дюрсо (комплексы 300 и 500);⁶⁴⁾ сходные с рассматриваемыми фибулы были распространены в основном во второй половине V — первой половине VI в.⁶⁵⁾ По всем этим признакам комплекс следует датировать в рамках второй половины V — первой половины VI в. Но нельзя не учитывать, что такой же стеклянный бокал и бусина-навершие происходят из цебельдинского погребения, датируемого уже второй половиной VI в. н.э. (Абгидзраху-13),⁶⁶⁾ и что коричнево-глиняные (152/153)

Рис. 19. Погребения Цибилиум-1-43 (1) и 39 (2-29)

1 — железо с серебром, бронзой, красными и зелеными стеклами; 2-6 — глина; 7 — стекло; 8 — кремень; 9 — железо с серебром и бронзой; 10-25 — железо; 27, 28 — бронза (153/154)

кувшины с воронкообразным венчиком и лощеной поверхностью (экземпляр на рис. 17, 5 — их, возможно, ранняя вариация) обнаружены в Цибилиуме в слоях VI в. н.э.⁶⁷⁾ и до того периода пока больше неизвестны в Абхазии.

Погребение Цибилиум-1-39. Трупоположение, ориентированное головой на юго-запад (рис. 19, 29). Костяк почти полностью истлел. В восточной части могильной ямы были выявлены остатки прямоугольного (38*58 см) деревянного щита, от которого сохранились детали железной обивки (рис. 19, 21-25) подобные скобам из предыдущего погребения и железные гвозди (рис. 19, 18-20), располагавшиеся по одному в средней части каждой из четырех сторон щита. Под щитом лежали четыре железных трехлопастных втульчатых наконечника стрел (рис. 19, 14-17), тонкостенный импортный сосудик из тонко отмученной светло-коричневой глины (рис. 19, 6), еще более миниатюрный лепной сосудик из грубо промешанной глины темно-коричневатого обжига (рис. 19, 3), обломки какого-то зеленого камня, сильно проржавевшее скопление железных предметов, в котором удалось дифференцировать тесловидное орудие (рис. 19, 10), обломок пластины с загнутым концом (рис. 19, 13) и обломок серповидного ножа (рис. 19, 11). Рядом со щитом стоял лепной горшок, орнаментированный по наружной поверхности предплечья и по внутренней поверхности венчика многорядной волной (рис. 19, 4). Рядом с горшком лежала бронзовая пряжка (рис. 19, 26). В западной части ямы найден красноглиняный кувшин с чашечкообразным венчиком, украшенный штампованным орнаментом (группы кружочков на стенках, зигзаги и налепы на ручке, рельефная головка барана) (рис. 19, 5). Рядом с кувшином стоял сосуд из прозрачного стекла зеленоватого цвета с каплями синего стекла (рис. 19, 7). Восточнее находились совершенно истлевшая круглопроволочная бронзовая фибула с крестовидной дужкой и железный кинжал, на котором сохранились остатки деревянных ножен, украшенных серебряными накладками, по форме перекликающимися с оформлением кинжала из предыдущего погребения. Разница их в том, что здесь обе пары пластинчатых накладок соединены между собой плоской перемычкой — на нижней нанесен точечный рисунок. Кроме того, обойма наконечника с лицевой стороны украшена по краям выбитыми полукружиями. Одна из серебряных полукруглых накладок была еще в древности утрачена и заменена затем бронзовой, что указывает на длительность использования этих ножен (рис. 19, 9). У рукояти кинжала найдены две бронзовые портупейные пряжки (рис. 19, 27, 28), а вблизи его нижней части — железный нож с прямой спинкой (рис. 19, 12) и обломок кремня для добывания огня (рис. 19, 8). Близость инвентаря предыдущего и рассматриваемого погребений позволяет их синхронизировать, т.е. датировать и этот комплекс в пределах второй половины V — первой половины VI в.

Погребение Цибилиум-1-50. Трупоположение головой на восток (рис. 20, 1). Слева у черепа стоял кувшин (рис. 20, 4) и лежали два железных наконечника копий (рис. 20, 7, 8), справа у черепа найден еще один более короткий железный наконечник копья (рис. 20, 6). На поясе обнаружены железный нож (рис. 20, 15), кремень (рис. 20, 11), длинный (44,5 см) однолезвийный кинжал (рис. 20, 9) с остатками пластинчатой железной скобы, рядом с которым лежали бронзовые (154/155) поясная (рис. 20, 25) и портупейные (рис. 20, 12, 14) пряжки. У левого бедра найден железный меч длиной 75 см (рис. 20, 10), рядом с которым стояли пифос (рис. 20, 2) и горшок (рис. 20, 3), прикрытый миской (рис. 20, 16). В ногах стоял еще один кувшин (рис. 20, 5). Дата погребения — вторая половина V — первая половина VI в.

Рис. 20. Погребение Цибилиум-1-50

2-5, 16 — глина; 6-10, 15 — железо; 11 — кремень; 12-14 — бронза (155/156)

Рис. 21. Погребение Цибилиум-1-58

2-5, 21, 22 — глина; 6-16 — железо; 16, 17, 20 — бронза; 18, 19 — камень

Погребение Цибилиум-1-58. Трупоположение головой на восток (рис. 21, 1). Череп погребенного имел сильно вытянутую форму (был искусственно деформирован?). На правом плече лежали два железных наконечника копий (рис. 21, 6, 7) и бронзовая фибула (рис. 21, 16). На поясе находился длинный однолезвийный кинжал (рис. 21, 8) с (156/157) приржавевшим к нему железным ножом (рис. 21, 9). У рукояти кинжала найдены две бронзовые пряжки (рис. 21, 17, 20), точильный камень (рис. 21, 18), кремень (рис. 21, 19) и железный наконечник стрелы (рис. 21, 11). На левом плече лежал железный топор (рис. 21, 10). В ногах стояло два кувшина (рис. 21, 2, 3) и горшок (рис. 21, 5), прикрытый вазочкой с отбитым в древности поддоном (рис. 21, 4). Вблизи костей . голени правой ноги найдено четыре разнотипных железных наконечника стрел (рис. 21, 12-15). Поверх 15-сантиметровой засыпи, покрывавшей погребение, обнаружен маленький пифос (рис. 21, 21), прикрытый вазочкой (рис. 21, 22). Дата комплекса — вторая половина V — первая половина VI в.

Погребение Цибилиум-1а-3. Трупоположение головой на запад (рис. 22, 1). В области таза найдены бронзовые детали поясного набора (рис. 22, 2, 3) и железные нож (рис. 22, 33), обломок лезвия (рис. 22, 34) и наконечник стрелы (рис. 22, 35). В составе поясного набора найдены: пряжка со щитком в виде двух подвижных пластинок (рис. 22, 5), аналогии которой из Баклинского могильника (Крым) датируются VI—VII вв.;⁶⁸⁾ большой и два малых наременных наконечника «коробочкой» (рис. 22, 6, 9, 10) с разнотипными прорезями (большой наконечник по форме прорези относится к кругу памятников Пышты и др., датируемых VII в., а два других — с прорезью в форме замочной скважины — датируются в юго-западном Крыму VII в.,⁶⁹⁾ в Приуралье — второй половиной VI в.,⁷⁰⁾ на Северном Кавказе — второй половиной VI — первой четвертью VII в.,⁷¹⁾ в Восточной Грузии — рубежом VI—VII вв. и первой половиной VII в.⁷²⁾); четыре восьмеркообразные бляшки с отверстиями (рис. 22, 11-13, 15), подобные которым известны среди деталей поясного набора из слоя рубежа VI—VII вв. в крепости Садовско-кале в Болгарии;⁷³⁾ трехлепестковая бляшка (рис. 22, 14), гвоздики со шляпками в виде полумесяца (рис. 22, 16, 17), находящие аналогии в XI катакомбе Верхнего Чми (VII в.),⁷⁴⁾ в погребениях второго этапа (вторая половина VI — первая четверть VII в.) могильника Мокрая Балка⁷⁵⁾ и в погребениях Восточной Грузии (первая половина VII в.);⁷⁶⁾ Т-образная застежка с подвязанным к перекладине овальным щитком (рис. 22, 40), аналогии которой известны среди памятников второй половины VII в.;⁷⁷⁾ стерженьковая пуговица (рис. 22, 25), подобные которой на Северном Кавказе датируются VII в.;⁷⁸⁾ петля для закрепления ремня (рис. 22, 8) и обломок, возможно, такой же петли (рис. 22, 7).

Описанный пояс удачно дополняется обувными застежками (рис. 22, 4), в набор которых входили серебряные трехлепестковые накладки геральдического стиля с характерным оформлением треугольной середины (рис. 22, 21-24), относимые на Северном Кавказе ко второй половине VI — первой четверти VII в.,⁷⁹⁾ в Башкирии — второй половине VI — первой половине VII в.,⁸⁰⁾ в Восточной Грузии — первой половине VII в.;⁸¹⁾ бронзовые овальные накладки со вставкой из зеленого стекла в оправе из зерни (рис. 22, 25, 26), на Северном Кавказе датированные второй половиной VII в.;⁸²⁾ серебряные бляшки в форме четырех соединенных полушарий (рис. 22, 27-30), встреченные на Северном Кавказе и в Сибири в древностях первой половины VII в.;⁸³⁾ серебряные цельнолитые В-образные (167/168) пряжки со щитками геральдического стиля (рис. 22, 31, 32), датируемые в рамках второй половины VI — VII в.⁸⁴⁾ На пальцах правой руки было надето два серебряных перстня: один — с утраченной еще в древности вставкой (рис. 22, 19), второй — с монограммой на щитке (рис. 22, 20).

В той же могильной яме, по-видимому одновременно с воином, была захоронена женщина (погребение Цибилиум-1а-4) в сопровождении бронзовой пластинчатой крестовидной фибулы (рис. 22, 38), аналогии которой в Цебельде датированы рубежом VI—VII вв. и первой половиной VII в.,⁸⁵⁾ бронзового браслета (рис. 22, 37), набора сердоликовых бус (рис. 22, 36) и двойного игольника (рис. 22, 39), ближайшие аналогии которому на Северном Кавказе датируются в рамках VII — первой половины VIII в.⁸⁶⁾ Все сказанное позволяет датировать рассматриваемое парное захоронение временем не ранее конца VI — VII в.

Среди воинских захоронений, обнаруженных в последнее время в окрестностях Цебельды, особенно примечательно погребение, найденное на Верином холме, в 150 м восточнее известного могильника Ахьяцараху. Оно представляет собой трупоположение, ориентированное головой на восток (рис. 23, 1). На груди погребенного была серебряная фибула с крестовидной пластинчатой дужкой (рис. 23, 8). Справа от него лежал длинный железный меч с бронзовым позолоченным перекрестьем, украшенным инкрустацией из бесцветного стекла, под которым находилась золотая орнаментированная фольга поверх коричневой массы (рис. 23, 3, 4), и деревянными ножнами, от которых сохранилась серебряная обивка с наконечником в виде обоймы, подбитой серебряными же гвоздями (рис. 23, 5). Рядом с мечом найден железный нож (рис. 23, 6). В ногах обнаружена краснолаковая чаша с массивным краем, украшенным трехрядной насечкой; внутри чаши оттиснуты изображения оленя и пальметты (рис. 23, 2, а, б, в). В чаше лежала бронзовая позолоченная пряжка с полукруглым инкрустированным щитком, к сожалению утраченным (рис. 23, 7). Сходные фибулы и пряжки неоднократно сочетались в Цебельде в комплексах второй половины VI — первой половины VII в.,⁸⁷⁾ что и определяет дату публикуемого погребения.

Вооружение — весьма показательный элемент материальной культуры древности, тесно связанный с прогрессом общества, ростом его производительных сил. Технические новшества в этой сфере человеческой деятельности распространялись всегда с исключительной быстротой. Особенно благоприятствовала этому эпоха великого переселения народов, когда нескольких десятилетий было достаточно для перемещения какого-либо технического новшества за многие тысячи километров.

Как показывает даже столь предварительный, как вышеприведенный, анализ соответствующих материалов из Абхазии (рис. 24), в сложении местного комплекса вооружения IV—VII вв. сыграли основную роль те же закономерности, которые обусловили общность многих элементов материальной культуры на варварской периферии позднеримского и ранневизантийского культурного мира (поясные наборы, украшения и т.д.). Эпоха великого переселения народов оставила неизгладимый след в материальной культуре древнеабхазских племен, как видно нисколько не уступавших по военному снаряжению франкам и другим народам, располагавшимся вдоль границ Римской империи и ее преемницы — Византии. Ос-(158/159)

Рис. 22. Погребения Цибилиум-1а-3 (1-35) и 4 (36-39)

2, 3, 5-18 — детали пояса (3 — реконструкция); 4, 21-32 — детали обуви; 5-18, 25, 28, 37-39 — бронза; 19-24, 27-32 — серебро; 33-35 — железо; 36 — сердолик (159/160)

Рис. 23. Погребение 1981 г. на Верином Холме Шапкинского могильника

2, 2а-в — глина с красным лаком; 3, 6 — железо; 4 — позолоченная бронза с бесцветный стеклом на золотой подкладке; 5, 8 — серебро; 7 — бронза (160/161)

Рис. 24. Сводная таблица рассмотренных в статье погребений с оружием 1 — один предмет; 2 — два предмета; 3 — точное количество не указывается

новная причина отмеченной общности в вооружении всех этих народов скорее всего лежит в том, что вспомогательные войска римлян, формировавшиеся из наемников варваров по всем границам империи и в IV—V вв. превратившиеся в основную силу римской армии, постоянно перебрасывались с места на место вдоль этих границ. Согласно источникам VI в., в составе византийских войск, сражавшихся против персов в Колхиде, были представлены многие европейские народы, в том числе готы, вандалы, герулы, славяне, гунны и др. Если в III—IV вв. варвары в качестве вспомогательных войск еще следовали за римскими легионами скорее как союзники, имея собственное оружие и собственную организацию, то в V—VI вв. все смешивается и происходит нивелировка как в военной организации, так и в вооружении, в котором сохраняется все то, что прошло проверку боем в бесконечных войнах и контактах империи с варварским (161/162) окружением. Рассмотренные материалы из Абхазии представляют собой интереснейший пример таких контактов населения горных долин Западного Кавказа.

¹⁾ Трапш М.М. Культура цебельдинских некрополей. — Труды в 4-х томах. Тбилиси, 1973, т. III; Он же. Материалы по археологии средневековой Абхазии. — Там же, 1975, Сухуми, т. IV; Шамба Г.К. Ахаччарху — древний могильник нагорной Абхазии. Сухуми, 1970; Воронов Ю.Н., Вознюк А.С, Юшин В.А. Апуштииский могильник IV—VI вв. н.э. в Абхазии. — СА, 1970, № 1; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Погребение VII в. из села Цебельда. — КСИА, 1971, № 128; Они же. Новые памятники цебельдинской культуры в Абхазии. — СА, 1973, № 1; Они же. Ранний горизонт (II—IV вв. н.э.) в могильниках цебельдинской культуры (Абхазия). — СА, 1979, № 1; Гунба М.М. Новые памятники цебельдинской культуры. Тбилиси, 1978 и др. Во всех этих работах могилы каждого некрополя получили свою отдельную нумерацию. Лишь в книге М.М. Гунба нумерация одна сплошная для публикуемых им могил из разных памятников. В целях единообразия мы применили двойную нумерацию этих последних могил, сначала указывая их порядковые номер по могильнику, а затем номер из книги М.М. Гунбы: например, Абгидзраху, могила 59/11 вместо «могила 11» у М.М. Гунбы.

²⁾ Воронов Ю.Н. Материалы по археологии Абасгии и Санигии (II—VII вв. н.э.) — МАА, 1979.

³⁾ Предварительное рассмотрение истории военного дела у апсилов дано в работе: Воронов Ю.Н. Тайна Цебельдинской долины. М., 1975, с. 88-98.

⁴⁾ Эти комплексы происходят с территории могильников у крепости Шапка — из большесемейных кладбищ Абгидзраху (20 комплексов — погребения 3, 6, 9, 12-14, 27, 31, 35, 41, 43, 44, 47, 51, 54, 57, 58, 59/11, 60/12, 61/13), Ахьацараху (23 комплекса-погребения 2, 6, 8, 11, 14, 16, 18, 20, 21, 23, 25, 27, 29, 33, 35, 38-40, 46-48. 50, 51), Аухуамаху (четыре комплекса — погребения 2-4, 6), Алраху (четыре комплекса — погребения 3, 8, 17/5, 20/8), Ахаччарху (10 комплексов — погребения 9, 10, 12, 14, 15, 24, 32, 42-44), Апианча (16 комплексов — погребения 3/18, 4/19, 5/20, 6/21, 11/26, 12/27, 13/28, 15/30, 16/31, 19/34, 21/36, 22/37а, 24/37в, 25/38, 26/39, 27/40), Монетный холм (один комплекс), Церковный холм (четыре комплекса) и Юстинианов холм (четыре комплекса), у крепости Цибилиум (16 комплексов из трех большесемейных кладбищ), из Атары Армянской (два комплекса), из Апушты (10 комплексов — погребения 2, 11, 13, 15, 21, 23, 24, 27, 28, 34), Азанты (один комплекс), урочища Лар (четыре комплекса — погребения 1, 5, 7, 12) и Верхней Эшеры (один комплекс). В настоящей статье для названий этих и других могильников, поселений и крепостей Абхазии, откуда происходят рассматриваемые комплексы, приняты следующие сокращения: Аб — Абгидзраху; Аз — Азанта; Ал — Алраху; Ам — Амткел; Ап ^:—Апианча; Апш — Апушта; Ат — Атара; Ау — Аухуамаху; Ахч — Ахаччарху; Ахь — Ахьацараху; Мер — Мерхеули; MX — Монетный холм; Цб — Цибилиум; ЦХ — Церковный холм; ШМ — Шапкинский могильник; Эш — Эшера; ЮХ — Юстинианов холм; сл. — случайная находка.

⁵⁾ Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы. — СА, 1971, № 2, с. 107-111, табл. I.

⁶⁾ Воронов Ю.Н. Материальная культура Абхазии I тысячелетия н.э. — КСИА, 1979, вып. 159, с. 44-52.

⁷⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 68.

⁸⁾ Там же, с. 44, 46, 68, 83, 90, 95, 151-153; Он же. Материалы…, с. 51, 57; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, с. 176; Гунба М.М. Новые памятники…, , с. 42.

⁹⁾ Воронов Ю.Н., Гунба М.М., Бгажба О.Х., Хрушкова Л.Г., Логинов В.А., Юшин В.А. Исследования в Цебельдинской долине. — АО 1977. М., 1978, с. 478. Монета определена нумизматом Г.Ф. Дундуа.

¹⁰⁾ Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII—XIV вв. — САИ, 1966, вып. Е1-36, табл. 12, 1, 3, 4, 10, 14.

¹¹⁾ Трапш М.И. Культура…, с. 152-153.

¹²⁾ Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. М., 1937, т. II, с. 198. (162/163)

¹³⁾ Агафий. О царствовании Юстиниана. М.; Л., 1953, с. 117.

¹⁴⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 150-151; Он же. Материалы…, табл. XXIII; Шамба Г.К. Ахаччарху…, с. 40-42; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, с. 187; Гунба М.М. Новые памятники…, с. 79-83.

¹⁵⁾ Воронов Ю.Н. Вооружение древнеабхазских племен в VI—I вв. до н.э. — В кн.: Скифский мир. Киев, 1975, с. 220.

¹⁶⁾ Там же.

¹⁷⁾ Faider-Feytmans G. Les nécropoles mérovingiennes. Les collections d'archéologie régionale du musée de Mariemont. Mariemont, 1970, t. II, pi. 82, 282.

¹⁸⁾ Агафий. О царствовании Юстиниана, с. 117.

¹⁹⁾ Воронов Ю.Н. Вооружение…, с. 220.

²⁰⁾ Воронов Ю.Н. Археологическая карта Абхазии. Сухуми, 1969, табл. XXXVI, 9-20; Трапш М.М. Культура…, с. 147-150; Он же. Материалы…, табл. XXII; Шамба Г.К. Ахаччарху…, с. 43-45; Воронов Ю.Н., Вознюк А.С., Юшин В.А. Апуштинский могильник…, с. 188; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, с. 187; Гунба М.М. Новые памятники…, с. 84.

²¹⁾ Воронов Ю.Н., Гунба М.М., Бгажба О.Х., Хрушкова Л.Г., Логинов В.А., Юшин В.А. Исследования в Цебельдинской долине, с. 478.

²²⁾ Куфтин В.А. Материалы к археологии Колхиды. Тбилиси, 1949, т. I, с. 93.

²³⁾ Faider-Feytmans G. Les necropoles…, pl. 58, 512, 515; 80, 262.

²⁴⁾ Орелкин В.С. Культовый памятник древнего скотоводства абхазов. — ИАИ АН ГССР, 1977, т. VI, рис. 8.

²⁵⁾ Werner J. Bewaffnung und Waffenbeigabe in der Merowingerzeit. — In: Settimane di studio del Centro Italiano di studi sulla'alto medioevo. Spoleto, 1968, XV, Abb. 2.

²⁶⁾ Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950, с. 239.

²⁷⁾ Werner J. Bewaffnung und Waffenbeigabe…, S. 101, Abb. 2.

²⁸⁾ Дельбрюк Г. История военного искусства…, с. 49.

²⁹⁾ Lexikon der Antike. Leipzig, 1^;977, S. 77.

³⁰⁾ Трапш M.M. Культура…, с. 144-147; Он же. Материалы…, табл. XXIV, 11-13; Шамба Г.К. Ахаччарху…, с. 39-40; Воронов Ю.Н. Тайна…, с. 94-95, рис. 32; Гунба М.М. Новые памятники…, с. 75-79.

³¹⁾ Воронов Ю.Н. Тайна…, рис. 32, 1 (короткий меч).

³²⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 146-147.

³³⁾ Бгажба О.Х. О кузнечном ремесле в древней Абхазии (VI в. до н.э. — VI в. н.э.). — ИАИ АН ГССР, 1977, VI, с. 155-156.

³⁴⁾ Prace archeologiczne. Kraków, 1970, z. 12, s. 83-88, tabl. II, 1-3; Археологiя Украïнськоï РСР. Киïв, 1975, т. III, рис. 4, 13.

³⁵⁾ Antoniewicz J. Wyniki badań na cmentarzysku kurhanowym w miejscowości Szwajcaria. — Wiadomości archeologiczne. Warszawa, 1958, t. XXV, z. 1/2, tabl. V, 1.

³⁶⁾ Воронов Ю.Н. Тайна…, с. 95.

³⁷⁾ Гзелишвили И. А. Остатки кремации, погребенные в глиняных сосудах в Абхазии. — САНГ, 1947, VIII, 1/2, с. 95.

³⁸⁾ Дельбрюк Г. История военного искусства…, с. 48; Монгайт А.Л. Археология Западной Европы. Бронзовый и железный век. М., 1974, с. 356.

³⁹⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 143-144; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Погребение…, рис. 41, 5-14.

⁴⁰⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 161-162; Он же. Материалы…, табл. XXIV, 1-10; Шамба Г.К. Ахаччарху…, с. 42; Воронов Ю.Н., Вознюк А.С., Юшин В.А. Апуштинский могильник…, с. 188; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, с. 187; Гунба М.М. Новые памятники…, с. 84-85.

⁴¹⁾ Агафий. О царствовании Юстиниана, с. 117.

⁴²⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 33, 68, 1'53-156; Он же. Материалы…, с. 52, 87; Шамба Г.К. Ахаччарху.., табл. XXI; Гунба М.М. Новые памятники…, с. 82-83; Воронов Ю.Н. Тайна…, с. 95, рис. 33; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, рис. 4, 31; 5, 20, 21; Они же. Ранний горизонт…, с. 185, рис. 3, 1, 8.

⁴³⁾ Шамба Г.К. Аххачарху…, табл. XXI; погребение МХ-3-1 не описано.

⁴⁴⁾ Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Ранний горизонт…, с. 185, рис. 3, 1, 8.

⁴⁵⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 33, 154.

⁴⁶⁾ Там же, с. 68, табл. XXII, 10; Воронов Ю.Н. Тайна…, с. 95.

⁴⁷⁾ Lexikon der Antike, Taf. 38.

⁴⁸⁾ Монгайт А.Л. Археология Западной Европы…, с. 355. (163/164)

⁴⁹⁾ Археологiя Украïнськоï РСР, т. III, рис. 15, 1, 2.

⁵⁰⁾ Сокольский Н.И. О боспорских щитах. — КСИИМК, 1955, вып. 58, с. 22.

⁵¹⁾ Faider-Feytmans G. Les necropoles…, pl. 61, 541; pl. 80, 286.

⁵²⁾ Дельбрюк Г. История военного искусства…, с. 48.

⁵³⁾ Воронов Ю.Н., Гунба М.М., Бгажба О.Х., Хрушкова Л.Г., Логинов В.А., Юшин В.А. Исследования в Цебельдинской долине, с. 478.

⁵⁴⁾ Трапш М.М. Культура…, с. 156-161; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, с. 176; Гунба М.М. Новые памятники…, с. 83-84.

⁵⁵⁾ Трапш М.М. Культура…, табл. III.

⁵⁶⁾ Гунба М.М. Новые памятники…, табл. XXI.

⁵⁷⁾ Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа. — МИА, 1952, № 106, с. 16, рис. 4, 2; Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкессии. М., 1971, табл. 19, 3; Werner J. Beitrage zur Arehaologie des Attila-Reiches. München, 1956, Taf, 17, 27, 28; 59, 1; Мажитов Н.А. Южный Урал в VII—XIV вв. М., 1977, с. 190, табл. I, 16.

⁵⁸⁾ Борисова В.В. Могильник у высоты «Сахарная головка». — ХСб. Симферополь, 1959, V, табл. II, 6-8 (комплекс с пряжкой VII в.); Csallány D. Trouvaille d'objets incinérés de l'époque avare a Bácsújfalu.- Arch. Ért., 1953, vol. 80, sz. 2, tabl. XXXI, 7, 8; Salamon Á., Erdélyi I. Das völkerwanderungszeitliche Gräberfeld von Környe. — Studia Archaeologica, Budapest, 1971, V, Taf. 15, 14; 22, 10, 14.

⁵⁹⁾ Salin B. Die altgermanische Tierornamentik. Stockholm, 1904, S. 97, 98; Fig. 237; Antické válečni umění. Praha, 1977, s. 428.

⁶⁰⁾ Амброз A.К. Проблемы…, табл. I, 10; Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Ранний горизонт…, с. 184-185, 193.

⁶¹⁾ Блаватский В.Д. Греческая скульптура. М.; Л., 1939, рис. 175; Орбели И.А., Тревер К.В. Сасанидский металл. М.; Л., 1935, табл. V, VII, XI; Fukai S., Horiuchi К. Taq-i-Bustan. Tokyo, 1972, t. II, pl. LXVI-LXXI.

⁶²⁾ Апакидзе А.М., Гобеджишвили Г.Ф., Каландадзе А.Н., Ломтатидзе Г.А. Археологические памятники Армазис-хеви по раскопкам 1937—1946 гг. — В кн.: Мцхета. Тбилиси, 1958, т. I, с. 32-33, табл. XXXVIII, 1.

⁶³⁾ Засецкая И.П. Боспорские склепы гуннской эпохи как хронологический эталон для датировки памятников восточноевропейских степей. — КСИА, 1979, вып. 158, рис. 4, 1, 2; 5, 9, 10.

⁶⁴⁾ Дмитриев А.В. Погребения всадников и боевых коней в могильнике эпохи переселения народов на р. Дюрсо близ Новороссийска. — СА, 1979, № 4, рис. 7, 9, 10; 10, 7.

⁶⁵⁾ Амброз А.К. Проблемы…, с. 107, рис, 4, 10.

⁶⁶⁾ Трапш М.М. Культура…, табл. VII; Амброз А.К. Проблемы…, табл. Г; Ковалевская В.Б. Поясные наборы Евразии IV—IX вв. Пряжки, — САИ, 1979, вып. Е1-2, с. 16, табл. II, 4.

⁶⁷⁾ Воронов Ю.Н., Гунба М.М., Бгажба О.Х., Хрушкова Л.Г., Логинов В.А., Юшин В.А. Исследования в Цебельдинской долине, с. 478.

⁶⁸⁾ Ковалевская В.Б. Поясные наборы Евразии…, с. 47, табл. XXII, 13.

⁶⁹⁾ Амброз А.К. Проблемы…, с. 114, рис. 5, 59; Воронов Ю.Н., Бгажба О.Х. Новые материалы VII в. из могильников Абхазии. — КСИА, 1979, № 158, рис. 1, 10.

⁷⁰⁾ Генинг В.Ф. Хронология поясной гарнитуры I тысячелетия н.э. (по материалам могильников Прикамья). — КСИА, 1979, № 158, рис. Л, 18.

⁷¹⁾ Афанасьев Г.Е. Хронология могильника Мокрая Балка. — КСИА, 1979, № 158, рис. 2, 34.

⁷²⁾ Апхазава Н.И. Материальная культура раннесредневековой Грузии (вопросы археологической хронологии по данным украшений). Тбилиси, 1979, табл. XLIV.

⁷³⁾ Амброз А.К. Проблемы…, с. 114.

⁷⁴⁾ Там же, рис. 5, 40.

⁷⁵⁾ Афанасьев Г.Е. Хронология могильника Мокрая Балка, рис. 2, 32.

⁷⁶⁾ Апхазава Н.И. Материальная культура…, табл. XLIV.

⁷⁷⁾ Амброз А.К. Проблемы…, рис. 5, 15.

⁷⁸⁾ Афанасьев Г.Е. Хронология могильника Мокрая Балка, рис. 1, 19.

⁷⁹⁾ Там же, рис. 2, 42.

⁸⁰⁾ Генинг В.Ф. Хронология поясной гарнитуры…, рис. Л. 17; О, 17.

⁸¹⁾ Апхазава Н.И. Материальная культура…, табл. XLIX.

⁸²⁾ Афанасьев Г.Е. Хронология могильника Мокрая Балка, рис. 2, 16. (164/165)

⁸³⁾ Там же, рис. 2, 22; Генинг В.Ф. Хронология поясной гарнитуры…, рис. О, 10, 11.

⁸⁴⁾ Ковалевская В.В. Поясные наборы Евразии…, табл. XIV, 7; Апхазава Н.И. Материальная культура…, табл. XLIX.

⁸⁵⁾ Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники…, рис. 9, 2; 10, 7; 11, 8.

⁸⁶⁾ Амброз А.К. О дате могильника в Верхнем Чирюрте (По материалам раскопок 1956—1957 гг.). — В кн.: Пятые Крупновские чтения по археологии Кавказа (Тезисы докладов). Махачкала, 1975, с. 94-96.

⁸⁷⁾ Воронов Ю.Н., Юшин В.А. — Новые памятники…, рис. 11, 8, 9.