Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Кавказ

{1}

Архимандрит Месроп Тер-Мовсесян.
Раскопки развалин церкви св. Григория близ Эчмиадзина.

Известия Императорской археологической
комиссии. Вып. 7. СПб., 1903.
{2} – начало страницы.
Орфография частично осовременена.
Постраничная нумерация сносок заменена сквозной.
Р а з р я д к а заменена подчеркиванием.
Опечатки, по списку на отдельном листе, исправлены.
OCR OlIva.

I II III IV V VI VII VIII [Таблицы] [Примечания]

С 1900 г. членом эчмиадзинской монастырской братии, архимандритом Хачиком Дадьян, производятся весьма успешныя раскопки развалин церкви имени св. Григория, Просветителя Армении. Результаты их крайне интересны и дают превосходный материал для истории архитектуры в Армении.

Получив разрешение от Императорской Археологической Коммиссии на производство раскопок в Закавказье, о. Дадьян, с благословения Верховнаго Патриарха Мкртича I, 29 Мая 1900 г. приступил к работе. Считаю не лишним сказать, что о. Дадьян начал и до сего времени продолжает работать исключительно на средства, добровольно пожертвованныя многочисленными посетителями из всех классов местнаго населения. Раскопки удостоили посещением: святейший католикос Мкртич I, экзарх Грузии Высокопреосвященный Алексий, помощник главноначальствующаго на Кавказе генерал-адъютант Фрезе, Эриванский губернатор г. Тизенгаузен, французский ученый de Morgan, почти все эриванские чиновники, a простой народ — армяне, курды, татары — идет на место раскопок как на паломничество. Такое стечение посетителей станет понятным, когда ближе познакомимся с результатами работ о. Хачика.

I

Развалины церкви св. Григория находятся на Араратской равнине, в четырех верстах к юго-востоку от монастыря Эчмиадзина и в трех от Ринсимэ. Равнина в этой местности, вся покрытая большими и маленькими холмами, в общем значительно возвышается над прилегающей {2} местностью. Ближе присмотревшись к этой части равнины, мы заметим, что она со всеми своими холмами, выделяясь от большой Араратской равнины, составляет особое плоскогорье, имеющее около двух верст вдоль и поперек. Оно с северо-восточной стороны спускается к Эчмиадзинскому монастырю, с юго-восточной — к имению частнаго владельца Нерсесапату и к вспахиваемым полям Эчмиадзинскаго монастыря, a с западной и северной сторон прилегает к монастырским виноградникам и большому широкому оврагу, известному под названием Далмы-фос. Плоскогорье имеет вид настоящей пустыни, с обгорелой почвой, лишенной всякой растительности. Только раннею весною на непродолжительное время земля покрывается кое-какою растительностью, с замечательно ароматичными цветами. Летом все засыхает, и почва получает серый унылый вид настоящей пустыни. Но стоит только поднять глаза с этой незначительной площади, и вы увидите кругом величественную картину грандиозной Араратской равнины: на юго-востоке поднимается гигант Большой Арарат с Малым Араратом, вечно покрытый снегом, с севера и северо-запада горы Аракац и Ара полукругом охватывают равнину, покрытую по течениям рек виноградниками и рощицами абрикосовых деревьев и тополей.

Все известные монастыри в древней Армении большею частью построены на возвышенных местностях, на холмах, на крутизнах глубоких оврагов, на берегах рек, — места замечательно живописныя и удобныя для обращения в маленькие замки, каковыми и были многие из монастырей. Эчмиадзинский и все прилегающие к нему монастыри составляют своего рода исключение, хотя местоположение их очень красивое, подобное которому вряд ли найдется во всей Армении. Монастыри: Эчмиадзин, Рипсимэ, Гайанэ и Шогакат расположены друг от друга на разстоянии полверсты по кривой линии в виде полукруга. Каждый монастырь, в отдельности взятый, простому глазу кажется построенным в центре равнины, равно удаленном от Арарата и Аракаца. Приблизительно на той жe кривой линии, только в значительном отдалении от других, стоял храм Просветителя. Из пяти церквей три, — Эчмиадзин, Гайанэ и Шогакат построены на ровной местности, a Рипсимэ и церковь св. Григория стоят на холмиках, что придает им издали более внушительный вид в сравнении с остальными, несоразмерно с настоящей их величиною. A по размерам после Эчмиадзина {3} второе место занимала церковь св. Григория. В настоящее время от всего здания остались кое-какие жалкие остатки, нисколько не напоминающие былого великолепия храма. До производства раскопок видны были только четыре торчащия вверх глыбы без всякой определенной формы. Одна глыба лежала отдельно, оторванная от основания, a три другия покоились на фундаментах. Мусор и веками наносимый песок все погребли под собою. Облицовка глыб была снесена, остался известковый цемент, соединенный с мелким строительным камнем. Еслибы y нас не было других указаний, то было бы трудно сделать какое-нибудь умозаключение о свойстве постройки на основании только видимых остатков. На вопрос интересующагося местные жители говорили, что это развалины церкви Зуартноц или сурб Григopa (св. Григория). Однако, едва-ли народное указание было основано на древних традициях. Вообще, если в Закавказье относительно какой-нибудь местности или развалины сохранились легенды, то эти места служат предметом особаго почитания народа. Армяне, магометане и даже курды относятся к таким местам и развалинам с большим благоговением. Например, считается непростительным грехом дотронуться до построек развалин и для какой бы то ни было цели брать оттуда камни¹⁾. Даже деревья, растущия близко к таким местам, считаются святыми, и дозволительно только пользоваться их сухими ветками для разведения огня на самом месте. Благодаря такому верованию, можно увидеть в местах, почитаемых святыми, рощицы старых деревьев, особенно на холмах, между тем как кругом не осталось и следа леса; благодаря этому, сохранилось множество развалин церквей и в татарских деревнях.

Относительно церкви Зуартноц мы ничего подобнаго не замечаем: народ не только индифферентно относится к этим постройкам, не сохранив никакой легенды о них, но даже весь строевой материал, который лежал открыто и был легко доступен, снесен начисто. A это, по моему мнению, можно объяснить тем, что развалины церкви соединялись с развалинами построек патриаршаго дома; близ живущие жители не были {4} в состоянии различать их и вообще забыли о существовании церкви. Иначе они не позволили бы себе пользоваться ея камнями, и мы имели бы больше остатков, чем сохранилось. Поэтому я почти убежден, что указание, имеющееся y народа, основывается на книжных сведениях, каковыя могли среди него распространиться за самое последнее время.

II

Эти литературныя сведения достаточно обильны и ценны. Ценность обусловливается тем, что они сообщаются историками-современниками или видевшими церковь, когда она еще стояла на месте. Поэтому мы прежде познакомимся с их сообщениями. Вот эти историки: еписвкоп Себеос, окончивший свою историю еще при жизни католикоса Нерсеса III, строителя церкви; Моисей Кагакантваци — младший современник Нерсеса; историки Фома Арцруни, католикос Иоанн, Стефан Асогик, Самуил Анийский, Мхитар Айриванский, Вардан, Киракос Гандзакский, жившие от IX до ХIII в. Они или сами видели церковь, или писали под свежим впечатлением преданий. Все эти историки постройку церкви приписывают католикосу Нерсесу III, котораго только Ф. Арцруни с явною ошибкой называет вторым²⁾. О жизни и деятельности его самый подробный разсказ принадлежит современнику Себеосу; считаем не лишним привести его дословно: «Он (Нерсес) был родом из земли тайской, из деревни Ишхан. С малолетства воспитывался в Греции, изучил язык и науку греков и странствовал по разным землям, занимаясь военной службой. По убеждениям своим он был приверженцем Халкидонскаго собора и послания Льва. Он никому не открывал своих затаенных мыслей до тех пор, пока, достигнув епископскаго сана, не был призван на патриарший престол. Он был человек добродетельный по нраву, любил пост и молитву, но в сердце своем скрывал яд горький и думал убедить армян принять собор Халкидонский»³⁾. В этом сжатом разсказе изображается личность католикоса-строителя, человека, прошедшаго основательно {5} школу византийскаго образования, испытавшаго все перипетии военной службы и к концу жизни выбравшаго смиренный образ монашеской жизни. Образование, жизненный опыт, добродетельный нрав и любовь к посту и молитве скоро выдвинули его на новом поприще, и он достиг сана епископа, a потом и католикоса. Плоды его образования и даровитости начали себя проявлять в его энергичной деятельности. Последствием перваго опустошительнаго набега арабов в VII в. было уничтожение сел и городов Армении и разрушение множества церквей; тела сотен убитых арабами лежали непогребенными. Новоизбранный католикос приказал повсеместно похоронить тела убитых и приступил к возобновлению разрушенных церквей и монастырей.

Известно, что с конца V века армянская церковь отказалась принять решение IV Халкидонскаго собора. Все старания греков склонить армян отказаться от своего решения остались тщетными. Такая попытка греков имела место и в дни католикоса Нерсеса, который по причине ли своего византийскаго образования и симпатии к византийцам, или по другим побуждениям, показал себя более уступчивым и явно присоединился к греческой церкви. Это произошло следующим образом.

Стоянкою греческаго войска, посланнаго против арабов, был город Двин, со второй половины V века сделавшийся резиденцией армянских католикосов; еще ранее туда был переведен из города Вагаршапата и центр светской власти. Начальники греческаго войска возбудили вопрос о соединении церквей. Император, побужденный ими, послал армянам грамоту в этом смысле. В Двине, под председательством католикоса Нерсеса, был созван церковный собор, на котором, однако, решили написать отказ императору. Если даже Нерсес, как сообщает Себеос, и сочувствовал в душе требованию императора, то на этот раз он затаил свои замыслы, ибо, будучи председателем собора, он воочию убедился в силе национальной партии, горою стоявшей за самостоятельность церкви. Католикосу надо было ждать более удобнаго времени. Мне кажется, что решение его построить церковь около Вагаршапата может служить подтверждением свидетельству Себеоса об искреннем желании католикоса соединить церкви. По всей вероятности, он думал перенести свою резиденцию в Вагаршапат и удалиться из Двина, где была сильная партия нежелающих, во главе которой стоял правитель страны {6} Теодорос Рштуни. В новой резиденции можно было составить свою партию для выполнения затаенных замыслов.

В то время Вагаршапат представлял незначительное поместье, полуразрушенное постоянными набегами врагов, и лишь главныя святилища его, монастыри Эчмиадзин, Рипсимэ и Гайанэ, которые выстроены с основания и ремонтировались предшественниками Нерсеса, католикосами Комитасом и Езром, продолжали служить притягательной силой для верующих армян. Нерсес отлично понимал, что близость этих святынь усилит его авторитет, который можно было дать почувствовать противникам, собрав вокруг себя единомышленных и преданных из архиереев.

И вот он в описанной нами местности, в нескольких верстах от города Вагаршапата, положил основу сперва патриаршаго дома, a потом и церкви при нем. Нерсес не успел еще окончить постройки свои и переселиться туда, как прибыл в Армению император Констант и остановился в Двине в доме патриарха. Здесь он снова возбудил вопрос о соединении церквей, и католикос Нерсес открыто перешел на его сторону⁴⁾.

Однако, патриарх скоро убедился, что национальная партия не простит его отступничества, и потому, по отбытии императора, он принужден был искать убежища в родной провинции Тайк, a оттуда на некоторое время отправился в Константинополь. Там его приняли с почестью, дали ему подарки и отпустили на родину. На возвратном пути он остановился в стране тайской и жил там до смерти главы Рштуниев и до превращения набегов таджиков. По прошествии шестилетних гонений он воротился на свое место, утвердился на престоле и спешил привести к окончанию построение церкви⁵⁾.

Ο добровольном изгнании католикоса, так же, как и о попытке присоединить армянскую церковь к греческой, писали историки Иоанн Католикос и Асогик, но не самостоятельно, a co слов Себеоса. Поэтому при определении хронологии этних событий, которыми можно определить одновременно и время постройки церкви, мы должны полагаться преимущественно на сообщения Себеоса. Собор в Двине состоялся в 645 году. {7} Констант прибыл в Армению немного спустя⁶⁾. Постройка началась немедленно после собора и продолжалась до прибытия императора. Отчасти она прервалась в шестилетний промежуток скитаний католикоса, который, по словам Себеоса, возвратившись, „спешил привести (ее) к окончаниюˮ.

Себеос доводит свою историю до 60-х годов VII века. Хотя нить его разсказа прерывается на 655 году, но y него есть сообщения о событиях, происшедших значительно позже этого времени. Нерсес скончался в 661 году. Себеос об его смерти не пишет, но знает, что начатая им постройка им же приведена была к концу. Следовательно, мы можем принять, что постройка началась после 645 года и кончилась раньше 660 года, считая перерыв между 651—657 годами. В годы изгнания католикоса полной задержки в работах не было, ибо, по сообщению Иоанна Католикоса, постройка шла вперед и ею заведывал домоправитель Нерсеса и его будущий преемник Анастасий.

Наш вывод о времени постройки подтверждается отчасти датами историков Самуила Анийскаго и Мхитара Айриванскаго, которые называют круглые годы в пределах наших чисел. По словам Мхитара, „в 641 году Нерсес строитель построил (церковь) св. Григория на Арапаре (каменистой местности), восхищение вселеннойˮ⁷⁾.

Уяснив себе вероятную причину, побудившую Нерсеса построить новую патриаршую церковь, и определив время постройки, ознакомимся с описаниями ея.

III

Нерсес третий в истории известен под именем Нерсеса-Строителя⁸⁾. Он удостоился этого прозвища, благодаря своей деятельности по постройке церквей, из которых, кроме нашей, упоминаются еще две другия: церковь св. Григория на месте заточения его в Хор-Вирапе и часовня в Двине на месте сожженной арабами часовни имени св. Сергия, где он похоронил тела убитых во время арабскаго нашествия. {8} К сожалению, ни одна из этих трех построек не уцелела до наших дней. На Хор-Вирапе, правда, стоит монастырь, но поздняго происхождения, со второй половины XVII века⁹⁾. Впрочем, последния две постройки ничем не отличались. Себеос даже не счел нужным упоминать о них, a Иоанн Католикос, любивший украшать свои описания и разсказы, пишет о них мимоходом, не роняя лишняго слова.

Эпитет „Строителяˮ Нерсес заслужил главным образом постройкой нашего храма, о котором все историки отзываются с большим восторгом. „В то время католикос армянскийˮ, пишет Себеос, „задумал построить себе жилище близ святых церквей города Вагаршапата, на дороге, где, говорят, царь Трдат вышел на встречу св. Григорию, и построил там церковь во имя небесных ангелов, явившихся во сне св. Григорию, — сонма небесных воителей. Построил высокое здание церкви с чудными украшениями, достойными славы Божией, которой он и посвятил ееˮ¹⁰⁾. Асогик приблизительно повторяет эти слова: „Он (Нерсес) построил церковь (во имя) св. Григория над Вирапом в Арташате и еще другую церковь дивной красоты, разнообразно украшенную, (во имя) святаго же Григория в Вагаршапате, на каменистом местеˮ¹¹⁾. Асогик ея не видел или, если видел, умалчивает об этом, сообщая в другом месте об ея разрушении. Читая восторженное описание Иоанна Католикоса, нельзя сомневаться, что он часто посещал этот храм. Вот его описание: „Тогда он (Нерсес III), уповая на Бога и забывая обычныя нападения врагов-грабителей (т.е. арабов), с особенным прекрасным рвением положил основание большого и великолепнаго и многославнаго дома Божия, по именованию святаго Григория, предоставляя довершение онаго премудрости Христа-Зиждителя. Но при основании богостроенной овчарни словеснаго стада Христова он расположил по частям под четырьмя массивными пилонами мощи святаго Григория для вернаго хранения небеснаго клада от грабителей-осквернителей и во славу христианской веры и чина. Но Христом помазанной и славной главы не поместил в стенах, a открыто (положил) в одной раке и поместил (на алтаре) в сокровищнице {9} Божией. Она (глава) стала служить надеждой обращающихся к ней и к истреблению подверженных недугамˮ¹²⁾.

По этому выходит, что церковь была выстроена для того, чтобы служить хранилищем мощей св. Григория, расположенных частью под пилонами, частью на алтаре, a также что сама церковь была посвящена не „небесным ангеламˮ, a имени Просветителя Армении.

Моисей Кагавантваци¹³⁾ передает, что благочестивый авганский князь Вараз-Трдат „отправил епископа Исраиля к католикосу армянскому и благочестивому князю Араратской области для снискания любви. В то время князь и великий полководец армянский перенес из Тордана, в области Даранагик, мощи мученика Христова великаго Григория, — целиком все останки, — в Армению, в область Араратскую, в город Вагаршапат, и положил их под сводами новой церкви, построенной великим Нерсесом во имя св. Григория. Исраиль, зная об этом, настойчиво просил и получил часть законоучительной челюсти великаго Григория.ˮ Это и есть, по моему мнению, верный разсказ о мощах, получивший y Иоанна легендарную окраску¹⁴⁾. Что мощи были перенесены, подтверждается результатами раскопок: в алтаре, в передней его части найдена необыкновенная, полуразрушенная пристройка, по всей вероятности служившая ракой для хранения св. мощей. Разсказы обоих историков в связи с раскопками помогают {10} нам уяснить истину о перенесении мощей и переименовании церкви. Весьма определенны слова Кагакантваци о том, что мощи были положены под сводами новой церкви, a Иоанн Католикос упоминанием особой раки, помещенной на алтаре, дает точную деталь, подтвержденную раскопками. Но его разсказ о размещении частей св. мощей под массивными пилонами надо отнести к области легенды¹⁵⁾. Ничто не указывает на то, что католикос Нерсес при постройке церкви думал о перенесении мощей, иначе он не назвал бы ея именем „небесных ангеловˮ. Из слов же Моисея Кагакантваци вытекает, что Нерсес не имел участия в этом событии. Он прямо указывает, что это „сделал великий полководец армянский,ˮ не называя ни имени этого князя, ни современнаго ему армянскаго католикоса. Относительно полководца нет сомнения, — это был Григорий Мамиконян, назначенный арабами, по ходатайству Нерсеса католикоса, правителем Армении. В 659—685 годах, за время его правления в Армении, католикосами были: Анастасий с 661 по 671 г., Исраиль с 671 по 681 г. и Саак третий, 681—706 г. Тщательно взвесив историческия данныя, известныя о делах и личностях трех католикосов, кажется больше всего вероятным, что только католикос Анастасий мог побудить полководца Григория перенести св. мощи, и то в первые годы его патриаршества, т.е. немедленно по смерти Нерсеса. Анастасий, будучи надзирателем постройки церкви, лично был заинтересован в прославлении ея, не говоря о том, что личное близкое отношение к умершему католикосу должно было побудить его возвеличить дела Нерсеса. Так жe близко было отношение Григория Мамиконяна к Нерсесу, чрез посредство котораго он был назначен правителем Армении. Случись это позже, Григорий, выстроивший две церкви в деревнях Арутче (Аруче) (она и до сих пор цела) и Егиварде (Егварте), наверное мощи перенес бы в одну из них. {11}

Нерсес, выбирая пустынное место для своей церкви, старался украсить его, насадить деревья и виноградники. „Он провел, пишет Себеос, канал из реки и возделал все каменистыя места, насадил сады и разсадники и вокруг жилища провел стену, великолепно устроенную во славу Божиюˮ¹⁶⁾· Подобное жe описание садов и цветников дает Иоанн Католикос, говоря, что канава для орошения была проведена из реки Касах (стр. 51). Следы широкой канавы и фундаменты толстых стен, окружавших сады и постройки, не оставляют места сомнениям в правдивости этих исторических сведений. И теперь о. Хачик по руслу древняго канала провел воду к развалинам и кругом их насадил деревья.

В этом местечке, вызванном к полной и роскошной жизни, вдали от людских жилищ, Нерсес провел последние дни своей жизни и, скончавшись, был похоронен там же. „И когда великий католикос Нерсесˮ, говорит Иоанн, „пробывши патриархом 20 лет, удалился из этой жизни, то его тело было положено в склепе, приготовленном им самим, с северной стороны многославнаго чистилища (церкви), по достоинству его престола, воздвигнутаго в честь его праотцаˮ (Григория).

Великолепная церковь и постройки Нерсеса не уцелели надолго. Неизвестны ни точный год, ни причина их разрушения, но мы можем проследить, как долго оне стояли, и определить приблизительный срок, когда их не стало. Из историков последний Фома Арцруни упоминает о них, говоря, что предшественник католикоса Иоанна (историка), Георг второй, оставил Двин и переселился в Нор-Кагак (Вагаршапат), к великой церкви, построенной владыкою Нерсесом вторым¹⁷⁾, армянским католикосом, во имя св. Григорияˮ¹⁸⁾. Есть упоминание также y продолжателя истории Моисея Кагакантваци: он в свой разсказ вплетает сказку о том, будто император Констант был приглашен на праздник освящения храма и, восхищаясь им, решил построить такой же в своей столице: ˮОн (Нерсес) был духовным отцом Константина и на сокровища его построил великолепную овчарню словесной паствы во имя св. Георгия на городском поле (Кагаку-Даште). И на праздник освящения он пригласил царя. {12} Тот, удивляясь зданию, приказал строителю идти за ним, чтобы такую жe церковь построить в столице. Но он не успел прибыть на родину и скончался дорогоюˮ¹⁹⁾.

Уже с начала XI века историки упоминают об ея разрушении. Первый о том пишет Асогик, передавая, что ровно в 1000 году по точному ея образцу и величине царь Гагик выстроил церковь в городе Ани: „В то время, когда 1000 год воплощения или вочеловечения Господа нашего был в исходе, во дни императора Василия, армянский царь Гагик возымел благую мысль по образцу обширной церкви во имя св. Григория, которая была в Кагаку-Даште и в то время лежала в развалинах, выстроить церковь таких же размеров и такой жe архитектуры в городе Ани. Он основал ее на той стороне (города, которая) на Цахкац-Дзоре, на возвышенном месте; (он построил ее) из тесаннаго камня, украшеннаго тонкою резьбою, с окнами, пропускающими свет, с тремя входами, и завершил ее дивным куполом на подобие высокаго небеснаго сводаˮ²⁰⁾. Единственный из историков Мхитар Айриванский сообщает, что разрушители церкви св. Григория были таджики (арабы), и что в ХIII веке разрушилась и церковь царя Гагика²¹⁾. На основании вышеприведенных данных мы можем придти к следующему выводу: церковь св. Григория стояла еще при католикосе Иоанне, доведшем свою историю до 925 года, и при Фоме Арцруни (до 930 года), a при Гагике II-м, т.е. около 1000 г., она была уже разрушена. Следовательно, время ея разрушения мы должны поставить между 930 и 1000 годами.

IV

Леон Aлишaн, первый собравший сведения о церкви св. Григория в своих трудах „Айраратеˮ и „Ширакеˮ, полагает, что так как арабы, по сведениям армянских историков, два раза разрушали церкви в Армении, в половине VII и в начале IX веков, то этой участи не могли избегнуть великолепныя постройки Нерсеса III. Ho, продолжает он, так как историк Иоанн Католикос в начале X века ничего не сообщает о разрушении ея, то надо думать, что после перваго разрушения она была возобновлена. {13}

Ha наш взгляд такое предположение о. Алишана едва-ли основательно.

Говоря о многочисленных церквах Армении, историки редко расточают такия похвалы, как о храме св. Григория; о нем встречаются такия выражения: высокий, с чудными украшениями, достойный славы Божией (Себеос), великолепная овчарня, возбуждающая удивление даже греческаго императора („История Авганˮ), храм великий, чудный, многославный, богостроенный, с четырьмя массивными пилонами (Иоанн Католикос), восхищение вселенной (Самуил, Мхитар). Приведенныя описания возбуждали интерес к этому храму, и многие искренно желали, чтобы развалины его были раскопаны. О. Алишан полагал, что хотя рука врага разрушила чудную постройку, все жe невозможно, чтобы как „лед от летней жарыˮ, растаяли и безследно уничтожились все архитектурныя украшения, составлявшия особенность архитектуры храма²²⁾. Кроме того, он надеялся, что найдутся надписи, точно определяющия время постройки.

С давних пор, на виду y всех, во дворе Эчмиадзинской духовной академии лежали остатки Нерсесова строения в виде четырех больших капителей с греческой анаграммой имени строителя. Забыто было, когда, откуда и для каких целей эти капители были привезены во двор академии; на них редко кто обращал внимание. В 1890 г. немецкий ученый Иосиф Стржиговский, приехавший в Эчмиадзин для изучения на месте памятников армяно-византийскаго искусства, первый обратил должное внимание на эти капители и точно определил происхождение и назначение их. Он их воспроизвел в начале изданнаго им труда „Das Etschmiadzin-Evangeliarˮ (Wien, 1891) и при описании верно определил принадлежность их к развалинам церкви св. Григория. Это еще более возбудило интерес к руинам Нерсесовым, и летом 1893 года пишущий эти строки взялся произвести там раскопки, но работа была прекращена по открытии лишь одного пилона. Наконец, за дело взялся о. Хачик. Он со дня начала раскопок покинул свою келью в Эчмиадзинском монастыре и переселился туда в видах большей успешности работ и наблюдения за находками. Летом он проводит дни под тенью больших глыб {14} Нерсесова здания, a зимой живет в подвальной комнате, раскопанной и приспособленной для временнаго жилья. Всевозможныя затруднения, сопряженныя с таким образом жизни на продолжительное время, ярче всего свидетельствуют об искренней преданности о. Хачика своему делу. Он начал раскопки с юго-восточной стороны церкви, где холм не так возвышался и мало было песку и мусора. С самаго жe начала он распорядился удалить всякий мусор от построек, тщательно выбирая строевой камень, в особенности если на нем встречались орнаменты. 11-го июля 1900 года он сделал весьма ценную находку, —каменную плиту с клинообразною надписью. Плита лежала опрокинутою на том месте, откуда он начал раскопки, y юго-западной двери церкви. Она представляет стелу в 2,70 метра длины, 0,63 м. ширины и 0,36 м. толщины, на одной стороне покрыта клинописью в 47 строк. Верхняя часть ея дугообразна, a нижняя, где кончается надпись, утончена, очевидно, для вставки в глубокое отверстие каменной базы. Форма плиты напоминает надмогильные камни на магометанских кладбищах; таким жe образом укреплялись каменные надмогильные кресты на христианских могилах древней Армении. Каменная база плиты не найдена, потому что она была сюда перенесена из какой-нибудь урартийской древней постройки yжe без базы, которая, вероятно, была весьма значительных размеров. Камень, состоящий из чернаго крепкаго туфа, походит на найденные в Араратсвой равнине камни с клинописями. При падении он получил трещину, немного попортившую надпись. Вполне оценивая важное значение этой находки, о. Хачик поспешил разослать фотографические снимки и эстампажи в С.-Петербург, в Императорскую Археологическую Коммиссию, М.В. Никольскому в Москве и немецкому ученому д-ру Леману²³⁾. {15}

V

С 23 мая по 25-е июня 1900 г. было очищено три четверти всей церкви, a к 10 июля и последняя четверть. Были открыты: а) план всей церкви; b) аларь с каменной ракою в его передней части; с) базы колонн, с трех сторон полукругом обхватывающия четыре пилона; d) четыре капители, походящия на капители ионическаго ордера с плетенкой; е) четыре барельефа огромных птиц, служившие капителями пилонов; f) фрагмент мозаичнаго креста; g) солнечные часы с армянскою надписью, h) фрагмент армянской надписи и i) надписи внутри церкви, на оштукатуренных стенах, на армянском, греческом, арабском, сирийском и грузинском языках. Кроме всего этого, открыто большое количество камней с орнаментами, барельефы с человеческими фигурами, карнизы с виноградными лозами, с ветвями гранатнаго куста, камни с лилиями, каменные кресты и пр. Найдены также разныя вазы, кувшины, громадные пифосы или карасы для вина или хлебнаго зерна, вкопанные в землю, глиняные подсвечники с надписями, железные гвозди, крючки, куски веревок, материй, несколько монет и т.д.

Прежде чем описать все это и говорить о плане церкви, познакомимся с результатами раскопок развалин патриаршаго дома. К раскопкам их о. Хачик приступил позже, в 1901 году, и работа еще продолжается. По размерам эти развалины занимают по крайней мере вдвое больше места, чем сама церковь. В бытность мою на месте, летом 1901 года, были открыты только главныя части; предстояла еще большая работа до окончательной очистки, и потому нельзя было установить план всех построек. По всей вероятности, за минувший 1902 год очистка подвинулась вперед, но, к сожалению, о. Хачик о дальнейших результатах еще не сообщил Археологической Коммиссии, и я принужден ограничиться некоторыми снимками, кое-что пополняя своею памятью.

Патриарший дом со всеми пристройками простирался на северо-западную и северную стороны и был тесно соединен с зданием церкви. Пристройки с западной стороны подвальнаго здания были построены с таким разсчетом, чтобы стояли на одном уровне с церковным двором; таким образом эти пристройки своими плоскими намощенными крышами составляли как бы часть церковнаго двора. {16} Эти подвалы состоят из четырех комнат; три из них — продолговатые прямоугольники, четвертая — квадратная. Все комнаты соединены между собой узкими и низкими дверцами. Две комнаты продолговатой формы в длину расположены с севера на юг, одна — с востока на запад, a квадратная находится южнее третьей и лежит значительно выше ея, соединяясь с нею тремя каменными ступенями. Стены состоят из грубо обтесанных прямоугольных плит, больших размеров, крыша была плоская. Свет проникал сверху и с боков.

Надо полагать, что подвальныя постройки служили для той жe цели, как и все такия здания, т. е. оне были амбарами патриаршаго дома для хранения вин, зерноваго хлеба, фруктов и т.д. В квадратной комнате открыта пекарня, называемая y армян „тонырˮ, состоящая из цилиндрическаго углубления в земле, около 1 1/2 аршина в диаметре и 2 арш. глубины. Стены цилиндра состоят из выжженной глины. В других комнатах найдены истлевшия хлебныя зерна, огромных размеров пифосы для хранения вина и разная глиняная посуда. Описанныя комнаты о. Хачиком обращены во временное жилье для себя и рабочих. Одна служит как бы временным музеем найденных древностей.

Жилыя здания католикоса Нерсеса простирались от церкви по прямой линии с севера на юг и затем под прямым углом сгибались с юга на восток. Судя по раскопкам, все они были сводчатыя, a одна большая зала покоилась на толстых каменных колоннах. Кроме этой большой залы, открыты несколько келий и одна постройка к северу от церкви, напоминающая план маленькой продолговатой базилики. Эта постройка дала о. Хачику повод к невероятным предположениям: он думает, что это вторая церковь и что вместо одной он раскопал развалины двух церквей. Первую он называет „гробницей св. Григория Просветителяˮ, a вторую — „Зуартноцˮ, т.е. Ангелов. Он идет еще дальше и полагает, что первая есть постройка Нерсеса III, a вторая — Нерсеса Великаго. Заблуждение о. Хачика о так называемой „гробнице св. Просветителяˮ основано на сообщении Иоанна Католикоса, на неточность и легендарность котораго мы уже указали²⁴⁾.

Что же касается предположения об открытии двух церквей, то это личное мнение о. Хачика, потому что мы привели все свидетельства {17} историков, в которых нет никакого намека на то, будто в выбранной католикосом Нерсесом местности раньше стояла какая-нибудь постройка или развалины. Единственно, что можно бы было предположить, — что это капелла, долженствовавшая служить гробницей самого Нерсеса-строителя: по свидетельству Иоанна Католикоса, Нерсес был похоронен „на северной стороне многославнаго чистилищаˮ²⁵⁾.

Церковь и подвальныя здания были выстроены из желтоватаго и чернаго туфа, добываемаго в каменоломнях, в двух-трех верстах к северо-западу. На внутренних стенах церкви сохранилась кое-где известковая белая штукатурка со следами красок, указывающая, что церковь внутри имела фрески. В патриаршем доме этого не заметно. Весь пол патриаршаго дома и церкви был застлан обтесанными прямоугольными плитами, которыя внутри церкви образовали параллельные полукруги, сообразно плану последней.

План всей церкви очищен и, по рисункам о. Хачика, мы имеем следующую картину (см. план на табл. I). Церковь, построенная в форме правильнаго круга, состояла из трех главных частей: а) из внешней круглой стены, b) из прямоугольной пристройки, с восточной стороны прилепленной к стене церкви (см. на плане IV), и с) из внутренней части, состоящей из четырех пилонов с колоннадой и из алтаря. Величина церкви, считая толщину стен, равна в диаметре 55, без стен — 49 аршин.

А. Стены имеют 3 аршина толщины; внутри оне кругом обхватывались рядом пилястров, числом 64; эти пилястры стояли друг от друга через 1 1/2 — 2 аршина (см. табл. II). Судя по обломкам баз и капителей, другой ряд пилястров обхватывал или всю наружную стену, или же ниши пяти дверей. Определенно это трудно возстановить, так как сохранившияся части стен слишком низки, и нигде высота их не достигает выше фундамента. Церковь имела пять дверей: по одной с западной, северной и южной сторон и две — между ними (см. на плане V). Из них две приходятся против двух пилонов, a три — против трех внутренних полукруглых колоннад. Ширина каждой двери равняется 2 1/2 арш., высота — неизвестна. Кроме этих дверей, две дверцы (VI) вели в названную пристройку с восточной части. {18}

По аналогии с другими памятниками, можно предположить, что пилястры поднимались на высоту стен и соединялись аркадой, фрагменты которой имеют однообразие в симметрии. Капители пилястров представляют лиственный орнанент, точную форму котораго мы имеем на дверях церкви в Текоре (см. табл. III). Так же определенно о пилястрах снаружи церкви высказаться не можем, так как от них сохранились лишь разбросанные фрагменты. По всем признакам, внешния стены имели богатую орнаментацию: на нее указывают фрагменты пилястров, барельефы с человеческими фигурами, отдельные камни с орнаментикой из виноградных лоз с листвой и кистями, с фруктами и цветами.

В. Прямоугольная пристройка, величиной 21*13 1/2 арш., на плане представляется органически соединенною с церковью, но на фотографическом снимке она является скорее самостоятельною постройкою, как будто прилепленной к стенам церкви. Судя по плану, она не имеет наружных дверей. В центре ея стоит квадратная база столба толщиною в три аршина (a), a в восточной стене имеются две длинноватыя ниши (б) с выступом (в) между ними (см. табл. IV); соответственный ему выступ имеется и в стене церкви (г). Имела ли пристройка деревянную плоскую крышу, или покрыта была сводом, — затрудняюсь сказать. Оба выступа и толстая база столба могли бы хорошо служить опорою сводов. Необъяснимо осталось для меня также ея назначение: сколько я ни искал, ничего подобнаго не нашел на планах армянских, грузинских и византийских церквей.

Капители y наружных стен состоят из двух частей, вырезанных на одной плите, как это часто встречается в древних церквах Армении, напр. на арках дверей Текора и Талина. На парных капителях покоился барельеф с человеческой фигурой, a с него начиналась арка для соединения с другим рядом пилястров; арка сама была покрыта орнаментами из кустов граната и винограда. Пример этого украшения можно указать на церкви св. Григория в городе Ани с орнаментикой багратидской эпохи²⁶⁾; но еще более близкое воспроизведение этих двойных капителей, виноградных и гранатовых кустов находим в полуразрушенной церкви Талина, {19} постройке VII века, на которую пока не обращено должнаго внимания²⁷⁾. Сравнение деталей этих памятников даст прекрасный материал интересующимся армянской архитектурой. Орнаменты в виде винограда на арках окон находим в церкви Багарана, построенной в 624 году²⁸⁾.

С. Внутренняя часть в своих главных и существенных деталях сохранилась лучше всего. Четыре толстых пилона по углам квадратнаго пространства (на плане А, Б, В, Г), поддерживали всю тяжесть купола церкви (см. вид пилона Г на табл. X). Это пространство было с трех сторон охвачено колоннадами в виде полукруга, a с четвертой, восточной стороны — полукруглой стеной в аршин толщины. Вся колоннада и пилоны своими базами покоились на панели, возвышавшейся на несколько вершков от каменнаго пола, соразмерно с толщиною баз колонн (см. табл. V и VI). Число колонн в трех полукругах равнялось 18-ти, по шести в каждом полукруге; кроме того, по одной колонне стояло против каждаго пилона на выступах, обращенных к стенам, между тем, как на выступах, обращенных к центру церкви, возвышалось по одной трехчетвертной колонне. Таким образом общее число колонн равнялось 18+4+4 (трехчетвертныя) = 26.

He решаюсь определить, каков был полный ордер колоннад: оне очень сильно разрушены, и для того, чтобы высказать какое-либо предположение в этом отношении, требовалось бы основательное изучение всех обломков специалистом-археологом. Но точная форма каждой колонны устанавливается при изучении фрагментов баз, стволов и капителей.

a) База — ионической формы; колонны стояли на упомянутой панели на квадратном пьедестале, состоящем из одной толстой плиты (см. табл. V).

b) Стволы круглы и состоят из куска чернаго туфа, по крепости весьма отличающагося от хрупкаго строевого камня. Они скреплены были с базою и капителью железными штырями, как показывают соответствующия углубления в названных частях. {20}

с) Капители весьма интересны, представляя собою лучший образец тогдашняго византийскаго стиля (см. табл. VII). Каждая из них состоит из трех частей: из квадратной толстой абаки, из волют ионическаго стиля и плетенки или корзинки византийской эпохи. Величина абаки равняется 0,95 метр., a высота капители от корзинки до абаки — 0,78 м. Корзинка представляет плетенку из трех прутьев, на которой сверху покоится волюта. Между волютами, под витым вальком, с обеих сторон вырезаны круглые медальончики с крестом внутри или анаграммой католикоса строителя (см. рис. 4 и 5). Внешняя сторона волюты покрыта лиственным орнаментом, a в средине подпоясана.

Рис. 1.

Из 22 капителей колонн найдены четыре во дворе Эчмиадзинской академии и четыре на месте раскопки; следовательно, не достает целых 14-ти. Имеются также фрагменты.

Совершенно своеобразны и новы четыре капители трехчетвертных колонн перед пилонами: оне представляют барельефы птиц с широко распахнутыми крыльями (рис. 1 и 2). К сожалению, я не могу указать точной величины каждой капители, но сколько помню, каждая из них в полтора раза больше капителей колонн. Задняя часть капители — плоская, так как этою частью она была обращена к пилонам. Крылья птицы по краям согнуты, соответственно округленности {21} колонны. Две птицы обращены головами направо, a две налево, так что оне представляют из себя две пары. Под их ногами распускаются цветы и растения. Сравнивая работу ваяния этих птиц, замечаешь бросающееся в глаза различие в исполнении: оне — не точныя копии друг друга, индивидуальность мастера заметна в каждой; очевидно, над ними работал не один мастер. Все оне замечательно хорошо сохранились; хотя при падении некоторыя их части отбились, но все обломки находятся тут же. Что это за птицы? Орлы ли, как называет их о. Хачик, или голуби, — вопрос трудно разрешимый. Их головы и величественный размах широких крыльев напоминают орла, но, как на то обратил мое внимание Я.И. Смирнов, на ногах не достает шпор, характерных для царя птиц. Кроме того, все тело птицы невзрачно, напоминая скорее голубя, при чем реализм изображения нарушается только клювом, по форме скорее орлиным.

Рис. 2.

Нам остается описать еще алтарь и потом дать общую картину всей церкви. Алтарь (на плане II) занимает весь восточный полукруг и выступает от него вперед на четыре аршина, имея около 10 арш. глубины, 19 арш. длины по фронту и 1/4 арш. высоты. Три каменныя лестницы, по четыре ступени в каждой (д), ведут на алтарь (см. вид его на т. VIII). На правом крыле алтаря, в выступающей вперед части, открыта маленькая полуразрушенная пристройка. Эта необыкновенная пристройка осталась бы необъяснимой без разсказа Иоанна Католикоса о том, что мощи св. Григория были положены в раке, находящейся на алтаре. Следует обратить внимание на то, что эта рака органически не соединена с алтарем; она стоит на верхних плитах {22} и, без сомнения, была построена позже. Вследствие ея сильнаго разрушения, не вполне ясно, какой она имела вид (см. табл. VIII и IX).

Весьма интересно место и расположение купели (см. табл. X). Во всех армянских церквах она помещается в боковом нефе, в маленькой стенной нише, на 1 1/2 — 2 арш. высоты от пола, и всегда в северной стене. В храме св. Григория она находится за алтарем, на юго-восточной стороне, и не в стене, a в углу, образуемом алтарной стеной и пилоном Г (см. на плане III). Она сверху открыта, не особенно высока и имеет крестообразное углубление, выдолбленное в цельном камне. В ней могли удобно крестить детей и могли даже стоять взрослые люди. Очевидно, мы здесь имеем древнейшую форму купели, когда в ней крестили не только младенцев, но и взрослых. Следует обратить внимание на одно обстоятельство: св. таинство совершалось в церкви, но не перед глазами y всех, как это делается в обычных купелях новых церквей; пилон и алтарная стена не допускали публике лицезреть совершение таинства.

Мы имеем основание не сомневаться в том, что церковь имела каменную крышу и высокий купол. Прежде всего на это указывают свидетельства историков, из которых Асогик при описании точной копии нашей церкви, построенной в Ани царем Гагиком, пишет, что она была украшена тонкою резьбою, с окнами, пропускающими свет, с тремя входами и дивным куполом на подобие высокаго небеснаго свода, a M. Кагакантваци передает, что мощи св. Григория были помещены „под сводами новой церквиˮ. Но и без этих свидетельств четыре массивные пилона и огромная глыба, находящаяся на южной стороне развалин и составляющая фрагмент сводчатой стены, должны нас убедить в том (ср. табл. II). Вся тяжесть купола опиралась исключительно на четыре пилона, стены стояли свободно, и не видно нигде выступов для опирания на них побочных арок; даже против двух пилонов, там, где непременно ожидаются такие выступы, стоят две двери. Это обстоятельство отчасти затрудняет вопрос о том, как нужно представлять себе устои арок.

Что касается формы самаго купола, то Асогик, сравнивая его с высоким небесным сводом, дает о нем ясное представление, вполне соответствующее нашим сведениям об архитектурном {23} стиле того времени. Куполы армянских церквей — высокий конус с многогранным барабаном — свою типичность приобрели довольно поздно, и чем древнее они, тем более похожи на византийские купола сферическаго вида. Церковь св. Григория представляется во многих отношениях, — если не в целом, — типичным продуктом византийскаго искусства; поэтому и форму купола мы должны себе представить в византийском стиле. Наиболее замечательны в устройстве купола были, без сомнения, описанныя четыре капители с барельефами птиц. Представляется, что в основе их применения лежала символика. Очевидно, архитектор своею оригинальною мыслью желал и сумел изобразить идею неограниченнаго величия Божия в видимом создании рук человеческих. Мощный размах крыльев гигантских птиц, которыя от земли поднимали к небу купол, символизировал высокий полет горячих молитв смертных к трону Всевышняго.

Естественным образом при представлении этой смелой конструкции возникает вопрос: имеем ли мы тут оригинальное выполнение новой мысли, или, быть может, архитектор скопировал уже известную композицию? При представлении себе этой композиции я подумал о следующих стихах из пророчества Иезекииля в описании апокалипсической колесницы: „Над головами животных было подобие свода, как вид изумительнаго кристалла, простертаго сверху над головами их. A под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и y каждаго были два крыла, которыя покрывали их, y каждаго два крыла покрывали тела ихˮ²⁹⁾.

Композиция вся соблюдена, только вместо фантастических животных Библии y нас изображены фигуры не то царя птиц, высоко парящаго орла, не то голубя. В памятниках архитектуры и живописи я нашел кое-какия аналогии, отчасти соответствущия нашей композиции. Капители с рельефами животных, как известно, встречаются в памятниках архитектуры Востока: едва-ли нужно напоминать колонны Хорсабада с капителями быков и колонны Суз с капителями лошадей. Но нигде в архитектуре я не нашел капителей с птицами. За то в миниатюрном искусстве и в мозаичных работах встречаются примеры, которые смело можно привлечь для сравнения. В одной сирийской {24} рукописи лаврентианской библиотеки во Флоренции, написанной в 586 году³⁰⁾, на миниатюре одного канона Евсевия из четырех колонн на двух имеются фигурныя капители, представляющия птиц, два изображения лиц, птичья голова, две рыбы³¹⁾.

He совсем подходят примеры, когда на капителях представляют животных, как украшения, заменяющия лиственную или другую орнаментику³²⁾.

Эти капители были совершенно чужды античному искусству, но так как мы их находим в памятниках лучшаго времени византийскаго искусства, — оставляя в стороне искусство Персии и Ассирии, — на Западе и на Востоке, то можем заключить, что работавший в Армении архитектор пользовался уже готовыми формами, прибавляя, быть может, отчасти свои собственныя. Что это было так, доказывается еще сравнением форм других капителей с волютою, медальончиками и плетенкой. И для них я тщетно искал вполне подходящих оригиналов, но за то имеются примеры точных воспроизведений отдельных частей — крестов в медальончиках, плетенки, сочетание той или другой формы с волютою, — встречающиеся опять в сирийских и равенских памятниках. Стржиговский о нашей капители проводит ту мысль, что она представляет тип феодосианской капители, переделанной архитекторами Юстиниана. Эта переделка выразилась заменой листьев аканфа плетенкою и вместе волют — животными. Но он продолжает, что „die Etschmiadzin-Capitelle nehmen eine Sonderstellung ein. Wegen der Anwendung des Korbes können sie nicht alter sein als Justinian, für die Beibehaltung der Voluten liefern sie meines Wissens das einzige Beispielˮ³³⁾. И действительно, мы имеем капители с корзинкою, почти совершенно похожия на наши, но без волют, каковы капители в Tourmanin³⁴⁾, или капители с волютами и медальончиком креста между волют, без плетенки, каковы капители в El-Barah³⁵⁾. Некоторую аналогию дают также капители S. Vitale в Равенне, но оне не представляют такого тонкаго сходства в деталях, как констатируемое в сирийских памятниках. Сходство с этими последними констатируется в орнаментике. Напр., в El-Barah находим такие же карнизы с виноградными лозами³⁶⁾ и ниши с орнаментами кустов и лоз³⁷⁾, как и найденные в фрагментах развалин св. Григория.

Ограничиваясь пока указаниями этого явнаго и весьма близкаго отношения деталей строения Нерсеса к памятникам соседней Сирии, а отчасти и Равенны, скажу несколько слов об открытой при раскопках мозаике, a затем перейду к описанию фрагментов надписей.

Рис. 3.

Мозаика была открыта на алтаре, вертикально прислоненной к раке мощей св. Григория (рис. 3 и т. IX). Хотя представляемый ею крест сильно попорчен, но все жe три крыла его с круглым ореолом довольно ясно видны на фотографическом снимке. Я не думаю, что первоначальное назначение этого мозаическаго креста было стоять на алтаре, и без того занятом ракою мощей. К сожалению, мое письмо к о. Хачику с некоторыми вопросами относительно деталей и в частности о форме этого креста, — не имеет ли он (крест) выпуклости и не мог ли он быть прикреплен или на своде апсиды алтаря, или на своде купола, осталось без ответа, и потому я довольствуюсь упоминанием о существовании этой мозаики. По той же причине я не в состоянии ближе описать разные образцы крестов, за неимением {26} хороших фотографических снимков, так как помещенные в альбоме о. Хачика снимки реставраций не настолько удовлетворительны, чтобы можно было положиться на них.

VI

После того, как мы историческими данными определили время и личность строителя нашего храма, весьма приятно констатировать, что и открытыя при раскопках надписи подтверждают наши выводы. Анаграмма Нерсеса католикоса на капителях во дворе Эчмиадзинской академии была уже известна; новыя капители, совершенно похожия на них, вполне подтверждают мнение Стржиговскаго. Анаграммы в медальончиках гласят: на одной стороне (рис. 4) „NAPCOYˮ, на другой (рис. 5) — „ΚΑΘ[Ο]Λ[ΙΚ]ΟΥˮ. Кроме того, раскопки обогатили наш эпиграфический материал новою греческою надписью на длинной прямоугольной плитке, одною армянской надписью на большой квадратной плите, представляющей солнечные часы и найденной в западной стене, фрагментом другой армянской надписи и надписями или, вернее, каракулями на многих языках — на штукатурке внутренних стен.

Рис. 4.	Рис. 5.	Рис. 6.

Новая греческая надпись (рис. 6) в две строки написана крупными инициалами и гласит: NAPCHC ЕПОΙΗСЕ ΜΝΗΜΟΝ[ΕΥ]ΕΤΕ Α[ΥΤΟΥ]. Над этой надписью, в ея средине, на маленькой плите вырезан крест. Эта надпись, вероятно, была вделана над дверью или окном, и я сомневаюсь, чтобы она была главною надписью; в таком случае в ней {27} должны были быть указаны дата постройки и другия подробности, обычныя на надписях того времени. Точность письма и безупречно правильныя и красивыя формы букв этой надписи и анаграмм делают весьма вероятным, что мастер был грек или основательно владел греческим языком. Любовь католикоса Нерсеса ко всему греческому, засвидетельствованная историком Себеосом, находит отзвук в этих греческих надписях.

Рис. 7.

Армянская надпись (рис. 7) ничего не прибавляет к нашим знаниям о церкви: в ней верующие приглашаются молиться Богу в часы молитв (угодные часы): ˮДа молятся Богу все святые в час угодныйˮ.

На квадратной плите очерчен полный круг, разделенный диаметром на две части. Верхнюю часть круга занимает приведенная надпись, a нижняя разделена радиусами на 12 частей с маленькими кругами на конце каждаго радиуса. За этими кругами, на дуге, помещен циферблат с алфавитом, начиная от до , т.е. от {28} 1 до 12³⁸⁾. Как в греческих надписях, так и здесь правильность языка и красота букв обличают превосходнаго знатока своего дела. He будь этой надписи, мы бы предположили, что на постройке работали одни греки, которые, не зная армянскаго языка, увековечили память строителя на своем языке. Эта надпись мешает высказать такое решительное мнение. Кроме того, открыт еще фрагмент камня с армянскою надписью, на которой, к сожалению, есть только две буквы в начале первой и одна в начале второй строки. Характер и форма этих трех букв тожественны с письмом на часах. Поэтому мы можем сделать предположение, что надписей было несколько, на армянском и на греческом языках.

Небезъинтересны надписи на штукатурке внутренних стен, написанныя случайными посетителями, не только армянами, но почти всеми представителями соседних Армении народов: арабами, грузином, сирийцем и греком. По содержанию оне не отличаются особым интересом: голыя имена, с просьбою поминать пишущаго, и три даты³⁹⁾.

Армянския надписи следующия: 1) ˮЯ Зареh, сын Фососа, из Васпуракана, меня поминайте в молитвах, я грешенˮ (см. табл. XI, 1). Она написана с явными вульгаризмами, с тремя орфографическими ошибками. Письмо, смешанное из инициалов с круглым шрифтом, могло бы иметь важное палеографическое значение, но мы не имеем даты надписи. Этот пробел пополняет следующая надпись с письмом такого же характера, с датою (табл. XI, 2).

2) „Я Шушан (Сусанна) 155ˮ = 706 года (?). Если допустить, что приводимая здесь дата точна, то мы имели бы единственный, до сего времени нигде не встречавшийся пример некоторых букв круглаго письма уже в начале VIII столетия, между тем как по данным рукописей формы таких букв датируются значительно позже.

Грузинская надпись (табл. XI, 2), написанная, по определению {29} H.Я. Mapрa, военным и церковным письмом, неразборчива; в ней читается только: „Я есмь христианин...ˮ

3а) „Я Тодор, сын Исраиля, сын...." (табл. ХII, 3). Часть надписи сломана; она написана исключителъно инициалами.

б. () „Я Самел, слуга⁴⁰⁾ святаго Григория, 150ˮ (701 год?). В надписи не совсем ясно, принадлежит ли число года Самелу, или оно стоит особо. Сама по себе надпись несомненно старая, что доказывается древними формами некоторых букв, зато буквы года совершенно напоминают надпись Сусанны (№ 2), написанную круглым письмом. Мы можем только сказать, что, если год относится к надписи с буквами древнейшаго вида, то нельзя сомневаться, что круглыя письмена вошли в употребление значительно раньше, чем принято думать, т.е. с XI или XII века.

в. — „Сергейˮ (ibid.) неразборчива и непонятна.

г. / /

Эта надпись в шесть строк (ibid.) опять неразборчива. Тут упоминается священник Симеон и какой-то Федор; кажется, Симеон выдает себя за священника св. Григория. Письмо — инициалы и круглое. Упоминание о церковнослужителе храма — обстоятельство, которое могло бы помочь в разрешению вопроса о достоверности года надписи Сусанны и Самела.

д. Надпись в четыре строки в верхнем углу снимка (табл. ХII, 3) неразборчива.

е. Две надписи в три и четыре строки на арабском языке тоже неразборчивы.

4) Также неразборчива греческая надпись в четыре строки унциалами (табл. ХII, 4).

5) Ha снимке (табл. XIII, 5) помещены одна над другой несколько надписей на арабском, сирийском и армянском языках.

a) — „Вард, слуга святаго". Надпись интересна тем, что одновременно употребляются инициалы и круглое письмо.

b) — „Читающие имя Тирука, недостойнаго раба этой святой церкви, {30} поминайтеˮ. По расположению букв заметно, что надпись сделана позже арабской, принадлежащей Илвасу, сыну Яхъи.

c) „Я Смбат раб Божийˮ.

d) Сирийская надпись, по определению Н.Я. Марра, содержит три полуслова с упоминанием Солнца.

e) Арабская состоит из нескольких надписей, которыя, кроме имен, новаго ничего не дают.

В.В. Бартольд одну из них перевел следующим образом: „Написал Илвас, сын Яхъи, ал-Вераки, да простит ему Бог (грехи его)ˮ, а другую — „(написал) Яхъе-ил Аттер, (да простит ему Бог)ˮ.

6) Арабская надпись (табл. ХIII, 6) по переводу В.В. Бартольда гласит: „Мухаммед (да простит Бог его и его семью) написал это в 259 году (872–3 по Р.X.) Эмир Иса"...

Научное значение этих надписей, как видно из содержания их, не состоит в исторических данных, потому что оне написаны случайными посетителями; известны ли они исторически или нет, — не берусь судить. Так же мало прибавляют оне к нашим знаниям о церкви и о времени ея разрушения. Их интерес — исключительно палеографический. Я не берусь решительно высказаться в пользу верности дат 706, 701, 872; наши знания о видах армянскаго письма говорят против них, но не надо забывать, что знания эти далеко не удовлетворительны, и мы можем в дальнейших изследованиях на этом поприще натолкнуться и не на такие еще сюрпризы.

VII

Церковь св. Григория по своему плану и колоннаде со своеобразными капителями стоит совершенно особняком между известными церквами Армении, отчасти и византийскими. Центр ея представляет полный византийский крест — квадратное пространство с четырьмя полукруглыми выступами. Три из этих выступов занимали колоннады по шести колонн, a четвертый, апсида алтаря, состоял из стены, и все это пространство было обособлено узкою панелью. Если взять эту часть отдельно и представить себе вместо колоннад стены, то получим план Рипсимэ и Эчмиадзина, с той разницей, что в последних крест удлинен с запада на восток и, кроме того, фасад Рипсимэ снаружи {31} не имеет полукруглых выступов⁴¹⁾. Вокруг этой самой существенной части церкви обведена была ротонда, напоминающая своими частыми пилястрами внутри загородку; органическая связь и необходимость этой наружной стены не вполне очевидны. Еще менее видна эта связь в квадратной пристройке, прилепленной против алтаря с востока.

Что касается выполнения архитектурной работы в общем и в частностях, то мне кажется, что приложенные к нашей статье рисунки лучше всего объясняют их достоинство. Правильность и тщательность тесания камней, красивое выполнение орнаментики и лиственных украшений на волютах, красота анаграмм и медальончиков с выпуклыми крестами и буквами, реальность изображения плетенки, — все это свидетельствует, что при постройке церкви работали лучшие мастера того времени. Да и барельефы птиц, виноградныя лозы, гранатовые кусты с фруктами выполнены замечательно реально и красиво. Мозаики, стенная живопись, (от которой заметны слабые следы), богатая церковная утварь увеличивали красоту Нерсесова храма. Все отрасли изящных искусств были привлечены для этой цели. Кто были главные архитекторы, местные ли уроженцы, или выписанные из Греции, — небезъинтересный вопрос, заслуживающий внимания.

Я возвращусь ниже к этому вопросу, почти еще не разработанному, я укажу новые материалы для его изследования, a теперь обращусь к вопросу о том, чему нужно приписать такое полное разрушение храма. Мы уже знаем лаконическия сообщения Киракоса и Мхитара, что его разрушили таджики или арабы. Имена и национальности начертателей надписей на штукатурке стен дают нам доказательство того, что как ныне, по открытии развалин, так и в старину в этот храм приходили на поклонение наравне с армянами и другие соседние народы. Спрашивается, что жe могло заставить арабов подвергнуть чтимую ими церковь такому основательному разрушению? Мы знаем, что в IХ-м и в особенности в Х-м в. как власть арабов над Армениею, так и их фанатизм по отношению к христианам были значительно ослаблены; знаем, что в то время династия Багратидов господствовала в Армении, и потому я сильно сомневаюсь в достоверности указания историков. Это сомнение во мне возникло и окрепло в особенности {32} при внимательном изучении некоторых деталей развалин. Стены почти все снесены; оставшияся части по местам едва достигают высоты трех аршин; сравнительно лучше сохранились части пилонов без облицовки. Обращаясь к другим частям, мы замечаем следующее: четыре барельефа птиц не носят на себе никаких следов посягательства человеческой руки; они разбились при обрушении, в силу своей тяжести; цела и невредима крестообразная купель за алтарем; анаграммы и крест на сохранившихся капителях не носят следов преднамереннаго разрушения; не тронут ни один камень с алтаря, если не считать изъянов вследствие тяжести обрушившагося свода апсиды или купола. На основании всего этого возникает вопрос: неужели осквернители и разрушители христианскаго храма не оставили бы следов своего разрушения там, где больше всего ожидается проявление их вражды и нетерпимости? Потому я склонен разрушение храма приписать естественной причине, a именно столь часто повторяющимся в Араратской равнине, да и по всему Армянскому плоскогорью, землетрясениям. В пользу этого предположения к указанным выше фактам присовокуплю еще следующие: молчание Асогика, Самуила и Вардана о разрушении храма арабами; то обстоятельство, что все четыре капители с птицами как будто под влиянием одного толчка упали сразу к своим пьедесталам и завалены были мусором; наконец, могу указать на огромную глыбу свода, которая, сорвавшись, отлетела в сторону на юг от здания, что при сознательном разрушении трудно допустимо. Весьма многочисленны развалины в Армении, происшедшия от рук разрушителей, но я не помню примера такого полнаго разрушения, как в церкви св. Григория, при необычайной толщине ея стен и пилонов. Только мощныя силы природы в состоянии производить такое опустошение.

VIII

Значение развалин церкви св. Григория для истории армянской архитектуры очень велико. Постройка храма, как сказано, продолжалась с перерывами около 20 лет. Времена были безпокойныя, ужасы перваго арабскаго нашествия памятны были всем живущим в Араратской равнине. Сам строитель-католикос принужден был, хотя и по другим причинам, искать убежища и безопасности в Константинополе и в {33} крепостях родной провинции. При таких условиях храм должен был носить на себе следы работ разных архитекторов, если не признавать, что настоящим архитектором был сам католикос, который, конечно, придерживался бы основного плана и следил за точным выполнением его. Откуда он заимствовал этот план и набирал работников? Работали ли y него местные жители, или выписанные из Византии архитекторы? В ответ на эти вопросы мы можем прежде всего указать на сохранившияся надписи, на особенности плана храма, на орнаменты и на общий стиль в сравнении с византийским. И если сюда привлечь имеющияся сведения о древней армянской архитектуре, то не только получится довольно определенный ответ, но до некоторой степени мы расширим наши знания относительно архитектурнаго искусства армян в эту эпоху.

Армения по своему географическому положению играла важную роль в древней истории народов и в настоящее время представляет весьма интересную почву для археологическаго изследования: протекшие века не стерли окончательно следов древних культур. Богатый материал старины имеется в клинообразных надписях урартийских и ванских царей, в трудно дешифрируемых надписях хеттеев, в развалинах дворцов и замков, принадлежавших народностям, давно исчезнувшим с лица земля. Но и более новые народы: греки, римляне, персы, арабы в продолжение своего владычества над Арменией оставили здесь следы своей культуры. Наши познания относительно роли и степени влияния каждой из этих народностей в архитектурном отношении весьма скудны, необработанны; еще менее выяснена роль самих армян в деле восприятия культур. Например, мы имеем монеты аршакидских армянских царей греческой чеканки того времени с греческими надписями имен армянских царей. Мы знаем, что при дворе царя Тиграна Великаго давали представления греческие актеры, a царь Артавазд I сам писал пьесы на этом языке. Единственный архитектурный памятник дохристианской эпохи в Армении, так называемый дворец царя Трдата или его сестры Хосровадухт в городе Гараи, выполнен по плану и точным формам архитектуры Рима. Во всех этих случаях и речи быть не может об элементах армянскаго искусства. Образцом для них служило иностранное искусство в точных воспроизведениях его форм, и исполнителями их наверное были {34} иностранцы. Самостоятельная культурная деятельность армян берет свое начало только с IV и еще более с V века, и мы можем шаг за шагом проследить это на основании точных исторических данных. Укрепившееся в началe IV века в Армении христианство сплотило армян, указало им путь настоящей культуры и возродило в них силы направляться по этим новым путям. Этому возрождению армяне обязаны образованием своей церкви, национальной литературы и архитектуры. Главными учителями их явились соседние греки и сирийцы, y которых армяне заимствовали готовыя формы, a потом начали сами работать самостоятельно. Благодарной и весьма интересной задачей будет провести параллель между развитием христианской армянской литературы и архитектуры, преимущественно в постройках церквей. Как нужды церковной службы и обучения народа началам христианской религии заставили армян изобрести собственный алфавит, переводить св. Писание и церковно-служебныя книги, a потом и создать собственную литературу, так и необходимость иметь при каждом приходе общий молельный дом учила их строить церкви и развивать самобытное строительное искусство. He в моих целях указывать здесь постепенное развитие этого искусства; я хочу указать лишь на то, что занимающийся изучением этого вопроса найдет довольно обильный материал не только в литературе, но и в самых памятниках строительнаго искусства. Первая церковь, построенная из тесаннаго камня, — церковь над могилой св. Месропа в деревне Ошакан, построенная около половины V века князем Ваганом Аматуни. Даже главная святыня Армении, монастырь св. Эчмиадзина, основанный Просветителем, перестроен во второй половине V века князем Ваганом Мамиконян в виду непрочности постройки. Упоминаются часто церкви, подвергшияся пожарам во времена персидских и арабских нашествий. Когда мы примем в соображение, что искусство строения церквей со сводами и даже куполами за это время было развито в соседней Сирии и Византии, a церкви Армении, даже главныя, строились с деревянными крышами, то естественно должны будем придти к заключению, что в стране не было подготовленных мастеров и архитекторов для выполнения сложной работы, и по каким-либо причинам не выписывали их из соседних стран. Только отсутствием таких мастеров можно объяснить, что от времен царей и марзпанов в Армении не сохранилось ни одного виднаго памятника, между тем как с {35} последующаго столетия, со времен владычества арабов и турок, мы имеем множество прекрасных памятников. Надо полагать, что как первыя духовныя лица для получения образования отправлялись в Сирию и Грецию, так и армянские мастера работали на первых порах или y сирийцев, или y греков, пока не приобрели самостоятельности. В этом смысле очень ценно для нас сообщение Прокопия, который пишет, что Юстиниан производил в Армении постройки церквей и монастырей, воздвиг в Феодосиуполе (Эрзерум) церковь Феоктона и ремонтировал монастырь в местечке, названном Петрии, в Какаризи и т.д. Значит, строительное искусство в стране стояло так низко и так мало было церквей, что сам греческий император взялся помочь явной нужде в церквах. Насколько мы можем установить, такая зависимость армян и их неподготовленность продолжались до начала VII века. Немецкий ученый Шнаазе, в полном согласии с мнением французских ученых Dubois и Техier, начало развития самостоятельной армянской архитектуры относит к VII веку, a полное развитие ея — к X веку, ко временам господства Багратидской династии. Это мнение в последнее время отчасти оспаривают Н.П. Кондаков, который сомневается в верности даты древних церквей Рипсимэ и Эчмиадзнна, и I. Стржиговский, который настоящий расцвет армянскаго стиля относит к IX веку. В решении этого вопроса субъективный взгляд играл главную роль, потому что основной материал для их разсуждений оставался все тот жe, известный со времен Дюбуа и Тексье. A между тем, кроме раскопаннаго теперь храма св. Григория, существует много других памятников, неоспоримо принадлежащих VII веку, но не обративших еще на себя внимания научной литературы. Я предлагаю далеко не полный список таких памятников с обозначением их дат.

1. Монастырь Эчмиадзин — одна из первых церквей, выстроенных в Армении после окончательнаго утверждения христианства в Армении. Подробности ея строения в начале IV века носят легендарный характер⁴²⁾. Первыя исторически достоверныя известия о ней имеем в разсказе Фавста Византийскаго (V, 1), который сообщает, что в конце IV века персы напали на Армению и разрушили {36} город Вагаршапат. Тогда католикос Нерсес Великий возстановил разрушенныя церкви. Более определенно пишет Лазарь Фарбский, сообщая, что князь Ваган Мамиконян в конце V века возстановил замечательно великолепно храм своих предков (собор Эчмиадзин), пришедший в ветхость⁴³⁾. Какова была постройка Вагана, из приведенных слов не выясняется, но когда их сопоставим с сообщением Себеоса о том, что католикос Комитас около 618 года с основания перестроил церковь св. Рипсимэ и потом снял деревянную крышу святаго собора (Эчмиадзина), ремонтировал ветхия части стен и покрыл камнем⁴⁴⁾, то окажется не трудным составить о ней приблизительное понятие.

Эчмиадзинский собор в своем основном плане представляет крест, удлиненный с запада на восток. Центр этого плана занимает своеобразный купол с высоким барабаном, который покоится на четырех толстых пилонах. Массивность основных стен и пилонов разсчитала для несения тяжести каменной крыши и каменнаго купола. Если допустить, что католикос Комитас воздвиг только четыре пилона взамен старых деревянных или тонких каменных, поддерживавших крышу, то он неминуемо должен был утолстить стены храма или, другими словами, выстроить новый храм. Слова Себеоса очень ясны и не дают повода придти к другим выводам. Потому, на мой взгляд, следует принять, что князь Ваган начал постройку церкви с разсчетом покрыть ее каменной крышей и куполом. Вслед за тем вспыхнувшее под его же предводительством возстание Армян против персидскаго владычества помешало ему довести до конца начатую постройку. Он покрыл ее деревянной крышей, a католикос Комитас заменил ее каменной.

Монастырь за долгое время, с половины V века до 1441 г., утратил свое первенствующее значение местопребывания армянских католикосов. Нет ни одного свидетельства, указывающаго, что за этот промежуток времени, кроме католикоса Комитаса, кто-нибудь занимался перестройкой Эчмиадзина или его ремонтом. И имея в виду передвижение политическаго и духовнаго центров в Армении в иные города, {37} не будет рискованно утверждать, что, быть может, какой-нибудь князь или католикос сделал незначительный ремонт здания главной святыни страны, но существеннаго переустройства вплоть до ХVII века не было предпринято. Даже после перенесения туда патриаршаго престола, в первыя два столетия (XV и XVI века) ничего не слышно о каких-либо капитальных перестройках. Фундаментальные ремонты принадлежат ХVII—XIX векам, когда были построены: а) колокольня в 1658 г. католикосами Филиппом и Иаковом, b) по куполу над боковыми апсидами южной и северной в 1682 г. католикосом Элеазаром, с) ступени основания стен, которыя были два раза ремонтированы, — в 1784 году католикосом Лукою и в 1886 г. католикосом Макаром; d) наконец, в 1879 году католикос Георг IV в восточной алтарной апсиде снаружи пристроил ризницу.

Эти пристройки до некоторой степени изменили внешний вид всего собора, но основной план, главныя стены и, быть может, главный купол стоят перед нами в древнейшей своей форме. Надписей строителей не сохранилось; мы имеем лишь две плиты (одна с барельефом) с греческими надписями без даты. Co времен Dubois оне часто издавались. По самому последнему определению их даты проф. I. Стржиговским, оне относятся к V или VI векам. Следовательно, мы в них имеем лишнее подтверждение достоверности исторических сведений относительно времени возникновения монастыря. По мнению знатоков древней архитектуры, Шнаазе и Фергюсона, план церкви может принадлежать даже IV веку⁴⁵⁾.

Сомневаться в древности строения нет основания, когда литературныя сведения, датировка греческих надписей и архитектурныя соображения относительно плана постройки согласуются друг с другом. Мы можем смело сказать, что монастырь Эчмиадзин в главных своих формах представляет собою построенное князем Ваганом и дополненное католикосом Комитасом здание.

Рисунки Эчмиадзина с описаниями его архитектурных особенностей весьма часто воспроизводились в сочинениях путешественников я в специальных архитектурных трудах. Желая указать только на {38} некоторые из них, назову проф. Гримма „Византийския древностиˮ стр. 12, фиг. I, II, III; о. Л. Алишана, „Айраратˮ, стр. 209-229; Н. Кондакова, Русския древности, IV, 49; Lynch, Armenia, 1, стр. 228-314.

2. Церковь Рипсимэ, в версте к северо-востоку от Эчмиадзина, имеет точную дату строения, подтверждаемую свидетельствами историков и надписями. Ея основателем был святой Григорий при содействии царя Трдата⁴⁶⁾. Католикос Нерсес Великий перестроил ее после разрушения персами в конце IV века⁴⁷⁾. Перестройка эта не удовлетворяла потребностям и вкусу последующаго поколения, ибо церковь была „слишком низка и темнаˮ⁴⁸⁾ или „невзрачна и на вид ничтожнаˮ⁴⁹⁾; Поэтому на 28 году царствования Абруез-Хозроя, т.е. в 618 году, по сообщению Себеоса, католикос Комитас перестроил часовню св. Рипсимэ⁵⁰⁾. Эту дату, принятую Дюбуа, Гриммом, Шнаазе и другими, подверг сомнению Н.П. Кондаков⁵¹⁾. Кондакову не были известны две древния надписи, одна на западной стене, изданная уже давно, и другая, открытая только несколько лет тому назад. Первая надпись над западной дверью снаружи в русском переводе гласит: „Я Комитас, настоятель церкви св. Рипсимэ, был призван на престол св. Григория и построил храм св. мучениц Христаˮ⁵²⁾. Вторая надпись была открыта в 1898 году при ремонте церкви. Она находится на алтарной апсиде над окном и скрывалась под штукатуркой. Она ясно и хорошо читается и по форме письма вполне соответствует первой надписи. Перевод ея следующий: „Христос Бог, помяни Комитаса, строителя св. Рипсимэˮ⁵³⁾. Кроме этих двух надписей, под штукатуркой обнаружена еще третья, относящаяся в 1295 году. {39}

To, что мы сказали о церкви Эчмиадзина, приходится и здесь повторить, т.е., что историческия даты, подтверждаемыя надписями, служат лучшим основанием для точнаго установления времени постройки. Едва ли г. Кондаков сомневался бы, если бы ему были известны вышеприведенныя надписи. Эта церковь, покинутая на долгое время, пришла в ветхость и стояла без дверей, с разрушенным алтарем, полуразвалившимся конусом купола и изъянами в стенах. Только в 1652 г. католикос Филипп починил ее и привел в надлежащее состояние; это — единственный ремонт, о котором имеются сведения⁵⁴⁾.

3. Церковь Гайанэ была основана вместе с двумя первыми св. Григорием. Ο ней имеются весьма скудныя сведения. Мы знаем лишь, что католикос Езр, по примеру своего предшественника Комитаса, перестроил ее в 630 году⁵⁵⁾. Весь купол ея, крыша и даже часть стен реставрированы в 1651 г. католикосом Филиппом. Следовательно, в этой церкви мы имеем лишь древний план. Она приводится как древний образец армянских церквей с нартексом, но без основания, так как нартекс с восточной стороны был построен только в 1688 году католикосом Элеазаром. Над главною дверью с востока есть надпись, которая в переводе гласит: „число 85 (=626 г.), рисовальщик этого крестаˮ. Надпись принадлежит времени строителя Езра⁵⁶⁾.

4. Церковь св. Месропа, как было упомянуто, принадлежит V веку и была основана князем Ваганом Аматуни, в деревне Ошакане. „Постройка была чуднаяˮ, пишет Корюн⁵⁷⁾, „тесанными и вырезанными камнями, и в ней под средней конхою стоял гроб святаго (Месропа). Он (Ваган) украсил церковь прекрасными сосудами, украшенными золотом, серебром и драгоценными камнямиˮ. До ХVII века церковь стояла в первоначальном виде, с частичными повреждениями. Эти повреждения исправил в 1646 г. католикос Филипп. В 1879 г. католикос Георг IV на старом месте, по всей вероятности и по {40} старому плану, перестроил ее от основания. Гроб св. Месропа и теперь находится под алтарем. О ней в литературе нет упоминаний, за исключением Алишана⁵⁸⁾.

5. Церковь св. Григория, основанная в V веке в городе Двине, была в начале VII века (около 606 г.) перестроена. Фома Арцруни пишет, что армяне, возставшие в V веке против Персии, разрушили капище г. Двина, сравняв его с землею, и на его же месте, пользуясь его камнями, выстроили церковь имени св. Григория⁵⁹⁾. Эта церковь имела деревянную крышу. Персы за разрушение капища отомстили армянам тем, что впоследствии церковь обратили в амбар и в 571 году, при вторичном возстании армян, подожгли ее⁶⁰⁾. Голыя стены церкви стояли до конца VI в., и когда управление страною снова перешло в руки армян, то подумали о ея ремонте. Смбат Марзпан, по разсказу Себеоса, получил на это разрешение персидскаго царя и, „собрав искусных каменщиков, назначил к ним верных смотрителей и повелел поспешно привести дело к исполнениюˮ⁶¹⁾. К концу IX века сильное землетрясение разрушило город Двин и вместе с ним церковь святого Григория. По этой причине католикос Георг II покинул Двин и переселился в Вагаршапат, к церкви Нерсеса III⁶²⁾. Надо полагать, что раскопки церкви дадут интересный и ценный материал для архитектуры того времени, тем более, что церковь св. Григория служила собором патриаршим.

6. Церковь Текора, в Карсской области один из древнейших памятников Армении и даже самый древний, если верно объяснение исторических имен, встречающихся в главной надписи. Первое ея описание дал Техier⁶³⁾, который, не будучи в состоянии прочесть армянския надписи, не мог верно датировать время постройки⁶⁴⁾ и колебался между тремя датами: 1243 г., IX в. и VII в. После Тексье о. Алишану удалось получить копии многочисленных, главной и второстепенных {41} надписей⁶⁵⁾ и более точно определить дату. Работа Алишана осталась неизвестной, и потому Фергюссон старался датировать церковь лишь по чисто археологическим соображениям, при чем остановился на VII столетии⁶⁶⁾. Он считает ее самым типичным древнейшим памятником Армении и по ней характеризует особенности армянскаго стиля. Надписи, добытыя о. Алишаном, многочисленны; оне принадлежат 971, 989, 1008, 1018, 1036 и 1042 гг., и в них упоминаются приношения разных лиц, сделанныя этой церкви. По данным этих надписей церковь стояла уже с половины X века; есть, однако, надпись, хотя и без даты, но, без сомнения, более древняго происхождения; в ней сообщается, что церковь была основана во дни Манана (?) полководца, при настоятеле монастыря Текора (имя его и еще другого епископа стерты), католикосом армянским Иоанном и Иоанном Аршарунийским, a построил ее Саак Камсаракан. В надписи сомнительным остается чтение имени полководца Манана, вместо котораго, по предположению Алишана, нужно было ожидать Вагана, т.е. известнаго полководца V века Вагана Мамиконяна. Кроме того, упоминание трех других имен — Иоанна католикоса, Иоанна Аршарунийскаго и Саака Камсаракана дали о. Алишану повод к заключению о почтенной древности церкви, так как эти личности известны в армянской истории V века. К сожалению, эта надпись, снятая проф. Марром, пока не издана им. Поэтому, приведя мнение о. Алишана о постройке этой церкви в V столетии, я не решаюсь категорически выступить в его защиту. Снимки Тексье по рисункам, исполненным от руки самим автором, едва ли могут теперь удовлетворить археологов, a потому я предлагаю здесь (см. табл. ХIV) снимок этого интереснаго памятника, заимствуя его из двухтомнаго фотографическаго альбома о. Павла Нахапетяна⁶⁷⁾.

7. Церковь в Багаране, называемая местными жителями церковью Теодороса, находится „на правом берегу реки Ахурьяна (ныне Арпачая), часах в двух езды от слияния его с Араксомˮ. На {42} ней есть надпись о постройке, которую впервые опубликовал проф. Марр⁶⁸⁾. Надпись в виде пояса обхватывает всю церковь, где в две, где в одну строку. Она повреждена, но дата сохранилась в целости. Основателем ея был Буд, великий князь Аровегян, который скончался, не докончив строения; супруга его Анна довершила ее. Начата была постройка в 34 году царствования Хозроя Парвиза, a довершена при наместничестве в Армении Вараз-Тироца, т.е. около 624—631 гг.

И эта церковь не опубликована. Предлагаю ея снимок, присланный мне К. Оганджанианом, секретарем армянской консистории в Кишиневе (см. табл. XV).

8. Церковь в Нахчаване, в Карсской области, имеет три надписи: одна 1035 года, две —времени основания. Обе последния фрагментарны; в них читается имя Артавазда Камсаракана, сына Грагата, с титулом Апиюпат-Патриком. Это имя дает право отнести время основания церкви к VII в. или к еще более раннему времени; Алишан⁶⁹⁾ имя Артавазда ставит в связь с Кансараканом Грагатом V столетия и сообразно тому временем постройки считает VI век.

9. Церковь Мрена, в Карсскойобласти, была основана правителем Армении Давидом Сааруни (около 600—625 гг.) в начале VII века. О постройке ея упоминают историки Иоанн Католикос, Самуил и Вартан. Стены ея и доныне в хорошей сохранности и пестреют многочисленными надписями 992, 1041, 1063, 1251, 1273, 1277, 1284, 1288, 1295 годов. Более древния надписи не имеют даты⁷⁰⁾. Эта церковь — однн из редких памятников с барельефами; в нише главнаго входа есть барельеф с изображением евангельской притчи о мудрых девах⁷¹⁾. Имеется также надпись строителя, к сожалению опять в дефектном виде; в ней читается имя императора Ираклия и титул упомянутаго Давида Сааруни — Куропалат⁷²⁾. И эта церковь не встречается в специальных изследованиях об архитектуре; поэтому я предлагаю ея рисунок с фотографии К. Оганджаниана (см. табл. XVI). {43}

10. Церковь св. Анании в деревне Аламан или Алем, в Карсской области, находится в полуразрушенном виде; по свидетельству надписи, ее воздвигля некий Григорий, названный Illustr(is), и супруга его Мария, в 27-м году царствования Ираклия, т.е. в 636—637 г. по Р. X. Кроме того, церковь имет две другия надписи, принадлежащия ко временам Багратидской династии⁷³⁾. В литературе мы не находим никаких указаний об этой церкви, что объясняется весьма просто тем, что строитель ея не играл роли в истории страны. Я представляю ее с фотографии о. П. Нахапетяна (см. табл. ХVII).

11. Церковь в деревне Мастаре, на юго-западном скате горы Арагац, Эриванской губернии, прекрасно сохранилась и поныне служит нуждам прихожан. Датированныя надписи на ней принадлежат 1010 и 1015 гг.; две фрагментированныя, без сомнения более древния, не имеют даты. По именам, встречающимся в них, о. Алишан датирует постройку срединой VII века⁷⁴⁾. Я предлагаю ея рисунок с. фотографии о. П. Нахапетяна (см. табл. XVIII).

12 и 13. Церковь и часовня в Талине, в 2 верстах к востоку от дер. Мастары. Часовня и доныне цела и до самаго последняго времени служила церковью жителям деревни. На ней есть надпись с именем строителя, князя Нерсеса Апиюпат Камсаракана, известнаго в истории VII века⁷⁵⁾. На табл. XIX прилагается снимок с фотографии о. П. Нахапетяна.

Особый археологический интерес представляет главная церковь, в деталях своей орнаментики напоминающая церковь св. Григория в Вагаршапате. Она стоит в полуразрушенном виде. Точных исторических сведений о ней нет, только в записях армянскаго перевода церковной истории Сократа схоластика упомянутый Нерсес Камсаракан величается титулом „строитель церквейˮ, и на этом основании мною в предисловии к изданию названной истории доказывалось, что эта церковь выстроена Нерсесом⁷⁶⁾. Достоверно, что она стояла в VIII столетии, — мы имеем в ней надпись 783 года. Теперь, сравнивая ея архитектурныя детали с деталями церкви св. Григория, мы еще более {44} убеждаемся в старом своем мнении. О. Алишан дает с нея неудачный рисунок⁷⁷⁾. За то мы теперь имеем художественное фотографическое воспроизведение двух ея видов в книге Lynch'a⁷⁸⁾. Общий вид по фотографии о. Нахапетяна считаю не лишним представить здесь (см. табл. XX).

14. Церковь Иоанна Крестителя или св. Григория, известная теперь под названием Уч-Калиссе (три церкви), находится в турецкой Армении, в Алашкерте. По истории Агафангела она была основана св. Григорием и царем Трдатом. Но на самом деле, подобно многим другим, эта церковь была построена в VII в., как видно из сохранившейся на ней надписи. Эта древняя надпись 634—640 гг. крупными буквами, как в церкви Багаранской, опоясывает верхнюю часть наружной стены. Эту надпись с описаниями деталей опубликовал Brosset⁷⁹⁾. На этой церкви есть также три надписи на сирийском языке, — явление весьма редкое.

15. Церковь Оханна-Ванк, в деревне Карпи, в 20 верстах к северо-востоку от Эчмиадзина. Она в настоящем своем виде представляет тип церквей XII в., но, по свидетельству историка диакона Захария, она была основана в IV столетии и в 573–4 годах перестроена некиим Ашотом из города Двина. Начальная постройка имела деревянную крышу, Ашот же заменил ее каменной. Она давно обращала на себя внимание своей богатой орнаментикой, барельефом на главном входе и интересными разновидностями капителей⁸⁰⁾.

16. Церковь в деревне Αкоре, на горе Арарате. Ее, по свидетельству историков Иоанна Католикоса и Вартана, построил преемник Нерсеса III, католикос Анастасий. Она стояла до 1840 г., когда при известном землетрясении, разрушившем названную деревню, исчезла с лица земли. Ея рисунок есть y Dubois de Montpéreux⁸¹⁾.

17 и 18. Церкви в Аруче и в Егварте. Две церкви, построенныя правителем Армении Григорием Мамиконяном, которому мы {45} приписывали перенесение мощей св. Григория под своды Нерсесовой церкви. Обе эти деревни лежат невдалеке от Эчмиадзина, — Аруч к западу, в 20–30 верстах, a Егварт — к востоку, в 15 верстах. На внешней восточной стене церкви в Аруче, против алтаря, доныне читается надпись с годом постройки и именем строителя. Надпись, насколько мне известно, нигде не издана; я случайно нашел в своем дневнике ея копию, которую и предлагаю здесь:

„В 29 году Констанда, месяца Мареры дня 15 был основан святой этот собор Григорием Мамиконяном, армянским князем, и Еленою, его супругою. Ходатаем его строителей Христос Богˮ. Надпись вырезана в 10 строках на прямоугольной плите, 1,20 м. выш. и 0,61 м. ширины. Величина каждой буквы — 0,05 м. В последней строке две буквы, составляющия одно слово, не ясны. Кроме этой надписи, есть другия с датами 869, 987 и 1285 гг. Об этой церкви писали Алишан⁸²⁾ и Lynch⁸³⁾. Егвартская церковь, служившая монастырем, ныне представляет развалину; на ея стенах есть одна надпись 1191 г.⁸⁴⁾.

Список 18 церквей, которыя мы смело можем отнести к VII веку, a некоторыя к еще более раннему времени на основании эпиграфических данных, в большинстве случаев соответствующих историческим указаниям, далеко не исчерпывает материала, долженствующаго лежать в основе научных теорий о времени возникновения армянскаго самобытнаго архитектурнаго стиля и о степени зависимости его от образцов византийскаго или сирийскаго. Только подробное ознакомление с этим материалом даст нам право согласиться с мнением европейских специалистов, определяющих в истории архитектуры известный стиль т.н. армяно-грузинской архитектуры, или же с Н.П. Кондаковым, который дает предпочтение и первенство грузинскому искусству и называет этот стиль грузино-армянским. Для ясности и безспорности выводов три дисциплины должны идти рука об руку: история, эпиграфика и археология. Слабость или недостаточная {46} осведомленность в одной области даст себя почувствовать в обобщениях и конечных выводах. За примерами не далеко ходить. В качестве типичных образцов армянсвой архитектуры специалистами указываются церковь Рипсимэ (Шнаазе) и Текор (Фергюссон). Рипсимэ впервые опубликовал Дюбуа с примечанием о дате, основанным только на исторических данных, a вторую издал Тексье с неточными данными эпиграфическими. Археологическое изучение рисунков дало основание Шнаазе считать верными историческия данныя о времени возникновения Рипсимэ, a г. Кондаков опять по археологическим соображениям оспаривал такую дату. Теперь, когда мы имеем, с одной стороны, надписи на двух противоположных стенах, a с другой — археологическое определение такого авторитетнаго судьи, как Шнаазе, едва-ли может возникнуть спор о достоверности исторических данных. Еще интереснее случай с Текором. Тексье во время своего путешествия имел переводчика армянина, который на одной из многочисленных надписей с трудом открыл будто-бы дату постройки 1243 г. Но потом чисто археологическия соображения заставили его и Фергюссона отодвинуть дату к VII веку. Весьма поучительны и характерны сказанныя по этому случаю слова Фергюссона: „There are neither traditions nor inscriptions to assist in fixing its date; but, from the simplicity of its form and its quasi-classical details, it is evidently older than any other known examples, and with the aid of the information conveyed in the Vogue's recent publications we can have little hesitation in assigning it to the 7-te centuryˮ⁸⁵⁾.

Мы теперь достоверно знаем, что Текор относится не только в VII в., a даже к более раннему времени.

Я ограничился приведением списка древнейших памятников строительства, во-первых, потому что они дают лучшую картину древнейшаго возникновения и возрождения архитектуры, a во-вторых, потому что хотя в армянской литературе все эти памятники, по крайней мере в историческом, если не в архитектурном отношении, довольно подробно изследованы, в европейской ученой литературе о них мало известно. Напр, H.П. Кондаков в IV выпуске „Русских древностейˮ (1891 г., стр. 36-37) продолжает пользоваться еще материалами Дюбуа, Тексвье и Гримма. {47}

Чтобы сделать какие-либо общие выводы из нашего списка, мы скажем следующее. С началом христианства, т.е. с IV столетия, берет в Армении начало и христианская архитектура, проявившаяся в постройках церквей. Первыя церковныя постройки были невзрачны, низки и темны. Стены воздвигались из простаго, нетесаннаго камня, крыши покрывались деревом. Такия постройки не могли стоять долго. Уже с V века, еще более с VII принуждены были перестраивать все древния церкви. Пятый век оказал сильное влияние на архитектуру, эту характерную область византийской культуры. Из приведеннаго списка мы видим, что армянские князья Ваган Аматуни в Ошакане, Ваган Мамиконян во многих местах Армении и специально в Вагаршапате и Двине, Ашот в Карпи, Камсараканы во многих местах Ширака и другия светския и духовныя лица, соревнуя друг с другом, воздвигают великолепныя церкви и поощряют строительное искусство. Шестой век — это поразительный и безотрадный промежуток в области умственнной работы армян. Он представляет почти полное оскудение, на что с удивлением указывают историки армянской жизни, не находя ему достаточнаго объяснения. И может ли казаться простой случайностью, когда мы находим соответствующее оскудение и на поприще архитектуры? Собранный нами материал прямо показывает, что этот век как в литературном, так и в строительном отношениях был век безплодный, непродуктивный. Констатирование такой тесной связи литературы с архитектурой должно в будущем заставить нас изучать глубже как одну, так и другую дисциплину для лучшаго объяснения разных запутанных и трудно объяснимых вопросов.

Это первая выгода, вытекающая из изучения приведенных нами в списке древних церквей.

Другая выгода — более общая и для истории страны весьма важная. По нашему списку наглядно рисуется картина известной области, выделяющейся в своем развитии от всех областей Армении. В одном месте Н.П. Кондаков мимоходом высказывает такую мысль: „Горная местность Грузии гораздо больше способствовала развитию архитектуры, чем плоскости Арменииˮ⁸⁶⁾. Если оставить в стороне сравнение Армении и Грузии и сравнивать лишь горныя местности и плоскости самой {48} Армении, тο эта мысль не только не подтвердится, a наоборот, приведет нас к совершенно противоположному выводу. He говоря о том, что совершенно неверно считать Армению страною более плоскою в сравнении с Грузией, если мы увидим, что в самой Армении развитию архитектуры способствовали не сплошныя горныя области Арцаха и Сюника (Карабах), Васпуракана (Ванский вилайет) и т.д., a преимущественно равнина Арарата и Ширака, то убедимся, что для развития архитектуры не достаточны одне горы. Помимо того, равнины Армении изобилуют хорошим строевым камнем, разноцветным туфом, который легко добывается и легко обрабатывается, и он то, несомненно, в связи с общим подъемом уровня культуры в Араратской равнине, способствовал развитию строительнаго искусства. Главный центр такого движения в V и VII веках — Вагаршапат, где были основаны или перестроены монастыри Эчмиадзин, Рипсимэ, Гайанэ, церковь св. Григория. Из этого центра выходили работники и распространялись на юг и юго-восток до Двина, Масиса, Алашкерта, потом на север и северо-восток в Аруч, Егварт, Талин и т.д. Легкие пути сообщения, без горных хребтов и трудно проходимых рек, очень упрощали лучеобразное распространение культуры.

Наконец, поставленный нами вопрос об архитектуре здания Нерсесовой церкви (гл. VII) может получить свое разрешение лишь в зависимости от этого общаго положения вещей. Надписи на греческом и армянском языках, стиль всего здания, орнаментика и капители говорят как в пользу армянскаго, так и византийскаго или, скорее, сирийскаго происхождения. Поэтому вернее всего заключить, что, если над выполнением здания и работали выписанные мастера, они всетаки имели в самой Армении равносильных товарищей, не уступавших им в умении.

[Таблицы]

[За отсутствием доступа к бумажному изданию, таблицы воспроизводятся, в основном, по djvu от Херсонесского музея, вместе с водяными знаками оного музея. I'm sorry. HF]

Табл. I. План церкви св. Григория.

Табл. II. Внутренний вид южной стены и часть свода в церкви св. Григория.

Табл. III. Обломок свода и архитектурные фрагменты в церкви св. Григория.

Табл. IV. Северная часть восточной пристройки церкви св. Григория.

Табл. V. Южный придел церкви св. Григория с пьедесталами и капителями колонн.

Табл. VI. Северный придел церкви св. Григория.

Табл. VII. Базы и капители колонн церкви св. Григория.

Табл. VIII. Алтарь церкви св. Григория.

Табл. IX. Мозаика и хранилище церкви св. Григория.

Табл. X. Пилястр Г и купель церкви св. Григория.

Табл. XI. Надписи в церкви св. Григория.

Табл. XII. Надписи в церкви св. Григория.

Табл. XIII. Надписи в церкви св. Григория.

Табл. XIV. Церковь св. Троицы в Текоре.

Табл. XV. Церковь в Багаране.

Табл. XVI. Церковь в Мрене.

Табл. XVII. Церковь св. Анании в Аламане.

Табл. XVIII. Церковь в Мастаре.

Табл. XIX. Церковь Пресв. Богородицы в Талине.

Табл. XX. Главная церковь в Талине.

[Примечания]

¹⁾ Dubois de Montpéreux, Voyage autour du Caucase, III, стр. 388, описывая развалины замка царя Трдата в Гарни, недалеко от города Эривани, о таком отношении жителей к развалинам говорит: «Le respect des Arméniens est encore si grand pour ces débris, que personne d'entre eux ne voudrait y enlever une pierre, un fragment de corniche pour son usage, encore moins le laisser faire aux autres».

²⁾ Первый Нерсес был католикосом от 340—374 г., II — от 524—533 г., III — от 640—661 г.

³⁾ Епископ Себеос, История императора Иракла, пер. К. Пaткaнова. Спб. 1862 г., стр. 155-156.

⁴⁾ Себеос. стр. 156. — Иоанн Католикос, история Армении, Москва, 1853 г., стр. 49-50. — Асогик, Всеобщая история. Москва 1864 г., стр. 70.

⁵⁾ Себеос, стр. 167.

⁶⁾ Алишан обозначает 651—652 г. Ср. Айрарат (на арм. яз.), Венеция 1890, стр. 432.

⁷⁾ Изд. СПб. 1869, стр. 65.

⁸⁾ Этот эпитет впервыс был употреблен Мхитаром Айриванским.

⁹⁾ Л. Алишан, Айрарат, стр. 436-437.

¹⁰⁾ Себеос, стр. 132.

¹¹⁾ Асогик, стр. 62.

¹²⁾ Иоанн Католикос, стр. 48.

¹³⁾ История Авган, кн. II, гл. 38.

¹⁴⁾ О смерти и месте погребения св. Григория, кроме легендарных разсказов, ничего определеннаго не известно. Напр., Моисей Хоренский пишет, что Просветитель под конец своей жизни удалился от мира и предался отшельнической жизни на горе Сепух, в области Даранагик, живя в той пещере, в которой до него вела подвижническую жизнь отшельница Мани. Там он скончался, и долгое время никто о том не знал; только пастухи нашли его тело и ˮна том же месте схоронили, не зная, кто онˮ. Спустя долгое время, мощи святаго открылись отшельнику по имени Гарник и были перенесены в деревню Тордан, ˮгде еще до этого времени были похоронены сын св. Григория, св. Врданес, и внук его, св. Гусикˮ. „Я был в святой пещереˮ, пишет Иоанн Католикос (стр. 115), „где жила святая женщина Мани, a после нея жил трижды славный ваш Просветительˮ. В пещере он нашел маленькую, трудно доступную дверь и алтарь, воздвигнутый во славу Христа. ˮВслед затемˮ, продолжает он, „я отправился в деревню Тордан и был в саду, где гулял святой Григорий и где кроется клад мудрости и безсмертия, т.е. мощи святых угодников, и отрезал себе на память одну ветку от дерева, насаженнаго самим св. Просветителемˮ. Еще позже возникла другая легенда, по которой будто император Зенон перенес из Тордана части мощей в Константинополь, где они оставались до времен Григория Мамиконяна.

¹⁵⁾ Агафангел, История Армении (арм. изд., Тифлис 1882г., стр. 428-440), передает разсказ о дивном сне, виденном св. Просветителем, будто бы пред его глазами открывается небесная твердыня, проникает свет с неба до земли; чрез свет безчисленное крылатое воинство небесных сил спускается вниз. В этом сне указывается место для построек монастырей свв. Эчмиадзина, Рипсимэ, Гайанэ и Шогакат, a Нерсес III, называя свою церковь именем ˮнебесных силˮ, очевидно, хотел ознаменовать их явление в армянской земле. Епископ Варфоломей силится доказать, что на этом месте находились развалины капища Аполлона. См. его изследование: Хоренскаго следует понимать Хоренским (на армянском языке, Тифлис, 1902), стр. 152.

¹⁶⁾ Себеос, стр. 32.

¹⁷⁾ Явная ошибка, вместо Нерсеса третьяго.

¹⁸⁾ Фома Арцруни, История рода Арцруниев, С.-Петербург, 1887 г., стр. 23.

¹⁹⁾ Книга III, гл. XV.

²⁰⁾ Асогик, стр. 204-205.

²¹⁾ Мхитар Айрив., стр. 398 и 405, или стр. 65 и 72 арм. текста.

²²⁾ ˮАйраратˮ, стр. 246.

²³⁾ Дешифровку надписи, с весьма схожими результатами, опубликовали: В.С. Голенищев, Надпись Древне-Ванскаго царя Русы II-го, в Записках Вост. Отд. Имп. Русск. Археол. Общества, т. XIII (СПб. 1900 г.), стр. 086-092, с двумя таблицами; G.P. Lehmann, Die neugefundene Steleninschrift Rusas II von Chaldia, Zeitachrift der Deutschen Morgenlädndischen Gesellschaft, 65 Band I Heft (Leipzig 1902), p. 101-115, с таблицею; K.J. Basmadjian, La stèle de Zouarthnotz. Recueil XXIII 1901, и в эчмиадзинском журнале „Араратˮ 1900 г. в №№ VIII-IX, стр. 380, без дешифровки.

²⁴⁾ См. выше стр. 9.

²⁵⁾ См. выше стр. 11.

²⁶⁾ Д.И. Γримм, Памятники христианской архитектуры в Грузии и Армении. СПб. 1866, табл. II; Lynch, Armenia. London, 1900, p. 375.

²⁷⁾ Алишан, Айрарат, стр. 138, дает неудачный рисунок. Удачны два фотографических снимка y Линчa, Armenia, I, p. 322-324. Ср. об этой церкви в предисловии к изданной мною Церковной истории Сократа Схоластика, Вагаршапат, 1897, стр. 91-93.

²⁸⁾ Ср. Н.Я. Марр, Записки Вост. Отд. Импер. Русскаго Археолог. Общ. том VII, стр. 322-325.

²⁹⁾ Иезекииль I, 22, 23.

³⁰⁾ Cm. Garrucci, Storia dell'arte crist. 133, 1, 2.

³¹⁾ Другие примеры cm. y Garrucci 123, 2, 133, 2, 186, 2. Cp. также Д.В. Айналов, Эллинистическия основы Византийскаго искусства, СПб. 1902, стр. 43.

³²⁾ Таковы, напр., капители в равеннских церквах, в S. Арollinare in Classe, в S. Vitale, в Palazzo аrsi Vescoville и даже в более поздних зданиях, напр. в одной грузинской церкви (Dubois de Montpéreux, Voyage autour du Caucase, Atlas v. III, pl. XVIII).

³³⁾ Das Etschmiadzin-Evangeliar, p. 10.

³⁴⁾ Voguë, Syrie Centrale, pl. 136, 1.

³⁵⁾ Voguë, pl. 47, 3.

³⁶⁾ Ibid. pl. 46, 1.

³⁷⁾ Ibid. pl. 50, 3.

³⁸⁾ Солнечные часы с алфавитным циферблатом весьма обычны в древнеармянских церквах. Как на лучший пример, могу указать на часы церкви Талина, кроме надписи, во всем похожие на наши часы.

³⁹⁾ [Снимки надписей, представленные на табл. XI—XIII, скопированы с возможною точностью с фотографий. Ред.].

⁴⁰⁾ В списке опечаток указано, что надо «слугу». OCR.

⁴¹⁾ Гримм, Рипсимэ и Эчмиадзин; Lynch, Armenia, I, p. 244.

⁴²⁾ Агафангел, История Армении, стр. 428-440.

⁴³⁾ Collection des historiens arm. III, Paris 1869, II, p. 352; St.-Martin, Mémoire sur l'Arménie. Paris 1818, vol. I, 328, и армянское вздание, Венеция 1873 г., стр. 479.

⁴⁴⁾ Себеос, стр. 78; Иоaнн Кaтоликос, стр. 43.

⁴⁵⁾ Schnaase, Gesch.d. bildenden Künste III, p. 333; Fergusson, A history to architecture. London 1893, I, p. 472.

⁴⁶⁾ Агафангел, История Армении, стр. 440 след.

⁴⁷⁾ Фавст Византийский, V, 1.

⁴⁸⁾ Себеос, стр. 96.

⁴⁹⁾ Иоанн Католикос, стр. 43.

⁵⁰⁾ Себеос, стр. 98; Асогик, стр. 61.

⁵¹⁾ Русския древности IV, стр. 36-37; Древняя архитектура Грузии, стр. 7. где автор пишет: ˮЦерковь Рипсимэ не может принадлежать к такому раннему времени, как пишет Дюбуаˮ.

⁵²⁾ Алишан, Айрарат, стр. 238. Надпись приводится y ο. Алишана с некоторыми неточностями, каковыя исправлены в эчмиадзинском журнале Арарат 1898, стр. 441.

⁵³⁾ Арарат 1898, стр. 442.

⁵⁴⁾ Литературныя указания и рисунки этой церкви y Шнаазе 1. с. III, стр. S28—329: Lynсh, I, p. 244; Гримм, табл. III; Алишан, Айрарат, стр. 236—241.

⁵⁵⁾ Иоанн Католикос, стр. 46.

⁵⁶⁾ Литература об этой церкви: Гримм, табл. VI, 2; Lynch, I, 244-270; Броссе, Voyage archéologique, p. 82; Алишан, Айрарат, стр. 241-244.

⁵⁷⁾ Арм. изд. Венеция 1894 г., стр. 46.

⁵⁸⁾ Айрарат, стр. 188, 194.

⁵⁹⁾ Ф. Арцрyни, арм. изд. СПб. 1897, стр. 78-79.

⁶⁰⁾ Себеос III, 1, стр 28.

⁶¹⁾ Себеос III, 18, стр. 71-86.

⁶²⁾ Фомa Арцруни, III, гл. 22.

⁶³⁾ Description de l'Arménie etc. Paris 1842, I, p. 120 sx.

⁶⁴⁾ Architecture Byzantine, p. 174.

⁶⁵⁾ Ширак, стр. 126, 181-135 и Айрарат, 128.

⁶⁶⁾ A history of architecture I, p. 466-468.

⁶⁷⁾ Этот альбом кавказских видов содержит 80 снимков древних церквей, находящихся в Эриванской губ. и Карсской области. В альбоме есть памятники, которые до сих пор нигде не воспроизведены.

⁶⁸⁾ Имя Бут или Вуд. Записки Вост. Отд. Имп. Арх. О. т. VII, стр. 822-325.

⁶⁹⁾ Алишан, Ширак, стр. 135-136.

⁷⁰⁾ Там же, стр. 136-141.

⁷¹⁾ Aлишaн, Айрарат, стр. 177.

⁷²⁾ Айрарат, стр. 114.

⁷³⁾ Алишан, Ширак, стр. 125.

⁷⁴⁾ Айрарат, стр. 135.

⁷⁵⁾ Айрарат, стр. 138.

⁷⁶⁾ Ист. Сократа схоластика. Вагарш. 1897. Пред. стр. 91-94.

⁷⁷⁾ Айрарат, стр. 138-139.

⁷⁸⁾ Armenia, I, p. 322-324.

⁷⁹⁾ Notes sur la plus ancienne inscription arménienne connue. Mélanges Asiatiques, v. III (1857), p. 1-11; cp. также о. Алишана, Айрарат, стр. 527-533.

⁸⁰⁾ Ср. таблицы y Гримма и Айрарат, стр. 165-177.

⁸¹⁾ Vol. III, p. 465, и атлас 3, pl. XX, fig. 8; cp. Aлишaн, Айрарат, стр. 471-74.

⁸²⁾ Айрарат, стр. 143.

⁸³⁾ I, стр. 820.

⁸⁴⁾ Алишaн. Айрарат, стр. 199.

⁸⁵⁾ Fergusson, I, 468.

⁸⁶⁾ Древняя архитектура Грузии, стр. 7.