выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
| Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. | |
Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион.
Общественные науки. Спецвыпуск 2007 г.
Актуальные проблемы исторических исследований.
{3} – конец страницы.
OCR OlIva.
В «Хронике» сирийского автора второй половины VI в. Псевдо-Захарии Митиленского имеются уникальные сведения о некоторых сторонах жизни пленников и рабов в «стране гуннов» Западного Прикаспия и адаптации их в языческой среде номадов [1, с. 165-167]. Сирийский автор в отличие от многих других историков VI в., главным образом византийских, сообщавших различные данные о племенах Северо-Восточного Кавказа, затронул вопрос о религии полиэтничного населения этого региона. Он указал на наличие в северной стороне (Восточное Закавказье и прибрежные районы Северо-Восточного Кавказа) пяти верующих народов (христиане) и тринадцати народов-язычников. Территория христианского мира Закавказья ограничена, по его мнению, на севере «Каспийскими воротами» (Дербентский проход) [2, с. 82], земли же, расположенные к северу, отнесены к «области языческих народов» [1, с. 165].
Прибрежную полосу Северо-Восточного Кавказа, включавшую Каспийские ворота и земли к северу от них, автор обозначил как пределы гуннские [1, с. 165], которые идентифицируются многими авторами как место обитания гунно-савирского (савирского) союза племен Северо-Западного Прикаспия [2, с. 87; 3, с. 69-79; 4, с. 93-94; 5, с. 72-73, 76-80; 6, с. 82-83; 7, с. 95-96; 8, с. 168].
Анализ данных Псевдо-Захарии показывает, что этно-географический экскурс с описанием народов и племен «северной стороны», предпринятый им в начале гл. 7 кн. 12, является, по существу, предысторией основного повествования о просветительской деятельности двух албанских епископов в «земле гуннов», в «области языческих народов».
В литературе данные Псевдо-Захарии о просветительской деятельности албанских епископов Кардоста и Марка в земле гуннов интерпретируются как свидетельства христианизации какой-то части номадов Северо-Восточного Кавказа [2, с. 86; 9, с. 60-61; 4, с. 94; 5, с. 83; 7, с. 246; 8, с. 168]. Однако анализ данных источника показывает, что основная цель миссии епископа Кардоста состояла в крещении потомков византийских подданных, попавших в плен к прикаспийским гуннам или купленных ими на рабских рынках Востока. На материалах сирийского источника возможна реконструкция поведенческих механизмов, выработанных несвободным населением инокультурных традиций и иноконфессиональной принадлежности в процессе адаптации его к идеологии местного языческого населения «страны гуннов».
Рассказ о просветительской деятельности в стране гуннов двух епископов — «Кардоста, епископа земли Аран» (Кавказской Албании), и епископа по имени Макар [1, с. 166] — был записан Псевдо-Захарией со слов двух жителей города Амида, выходцев из Сирии, проживших в неволе у гуннов Прикаспия 34 года. Автор, ссылаясь на своих информаторов, описал перипетии их судьбы: «Я сообщу, как я слышал от правдивых мужей Иоханана из Рейшайна, находившегося в монастыре Бет Айсхакуни, у Амида, и от Томаса кожевника, уведенных в плен [при] Каваде перед тем лет за пятьдесят или больше. Они были вновь проданы и отправились из пределов персидских в гуннские, прошли за ворота и оставались в их земле больше тридцати лет, взяли жен, породили там детей. Они вернулись в настоящее время и рассказали нам живыми словами следующее» [1, с. 166].
Датировка событий, описанных Псевдо-Захарией, восстанавливается на основе конкретных данных и его косвенных указаний. Время написания текста он передает через понятия, указывающие на современность творчества: «наше время», «наши дни», «настоящее время» [1, с. 165-167]. В начале авторского текста имеются конкретные указания на дату написания текста — 28 год «царствования Юстиниана, сидящего царем в наши дни» [1, с. 165]. Византийский император Юстиниан I правил в период с 527 по 565 г. Н.В. Пигулевская определила время написания сирийским автором текста гл. 7 кн. 12 как 555 г. [2, с. 81].
По вопросу датировки миссий албанских епископов в страну гуннов и связанных с ними событий исследователями высказаны и другие суждения [3, с. 92-94; 5, с. 86-87].
Миссия епископа Кардоста состояла из 8 священников [1, с. 166], но Н.В. Пигулевская почему-то указала 4 [2, с. 84]. Псевдо-Захария отмечал, что они попали в «страну гуннов» не через Дербентский проход, а через горные перевалы: «Они не вошли в ворота, но были проведены через горы» [1, с. 166]. Этот маршрут в источнике противопоставляется привычной трассе через Дербентский проход, по которой доставили византийских пленников: «отправились из пределов персидских в гуннские прошли за ворота...», «вывели пленных из пределов ромеев и ввели к гуннам» [1, с. 166]. Священники не могли воспользоваться известной дорогой к гуннам через Дербент, видимо, по каким-то веским причинам. Горный перевал миссия преодолела с помощью проводников — были проведены через горы. М.И. Артамонов и Ю.Р. Джафаров объясняли этот факт тем, что священники опасались недовольства сасанидского Ирана христианизацией гуннских племен [3, с. 94; {3} 5, с. 87]. А.В. Гадло полагал, что христианская миссия вынуждена была обойти земли маскутов через горы, поскольку они, как считал исследователь, в 532—533 гг. совершили «антихристианский» набег на Албанию вместе с савирами [4, с. 93-94]. Однако этим временем у Мовсеса Каланкатуаци датируется набег на Закавказье «хазир».
Ряд фактов, связанных с миссионерской деятельностью албанского епископа Кардоста в стране гуннов, дают основание предполагать, что она не нашла поддержки официальной православной церкви Армении и Кавказской Албании. Миссия попала в страну гуннов практически тайно, минуя общепринятый путь. Мовсес Каланкатуаци, отметивший в своем труде все сколько-нибудь значимые деяния священников Кавказской Албании по приобщению к христианству племен Северо-Восточного Кавказа (как католикосов, так и епископов), приравнивая их сподвижничество к христианскому подвигу, однако никаких сведений о епископе Кардосте не дал и не упомянул о его 14-летнем пребывании среди номадов. Данных о епископе Макаре у него также нет. Игнорирование деятельности этих миссий автором «Истории страны алван» может быть объяснено приверженностью их глав к догматическим течениям и христианстве. И, видимо, не случайно, что вся информация о них исходит от сирийского автора.
Возможно, миссии епископов Кардоста и Макара распространяли в «стране гуннов» христианство еретического толка. В Кавказской Албании в это время получили развитие несколько догматических течений, в том числе несторианство и монофизитство [10, рис. 2]. Особенно сильны были позиции несториан, в VI в. в Пайтакаране существовало несторианское епископство [11, с. 15]. Об успехах несторианства в Кавказской Албании писал Мовсес Каланкатуаци [12, с. 70, 72-74]. Официальные православные церкви Армении и Кавказской Албании вели с несторианством бескомпромиссную борьбу, в частности, католикос кавказской Албании Тэр Абас (551-596), как сообщает Мовсес Каланкатуаци, «строго расследовав ересь... прогнал из Алуанка скверных проповедников той ереси... Всех сторонников он изгнал в отдаленные места» [12, с. 74].
Оно проникло в Кавказскую Албанию из сасанидского Ирана, где христианская церковь исторически сложилась как сироперсидская с преимущественно сирийским населением [13, с. 191-210]. Распространение христианства в Иране было связано главным образом с переселением значительных масс христианского населения Византии в Иран в период завоевательных войн Сасанидов, начиная с правления Шапура I (243—273). Эта практика продолжалась и в последующие исторические периоды, в том числе и в VI в. [13, с. 196]. Догматические споры в христианстве затронули и сироперсидскую церковь (вторая половина V — первая половина VI в.), приведя ее к расколу на несторианскую и монофизитскую ветви. Обе ветви пользовались достаточно большим влиянием при дворе персидских шахов, которые манипулировали интересами сирийских христиан в своей борьбе с Византией [13, с. 204-210; 225-226].
Псевдо-Захария не привел определенных данных о характере христианской религии, распространенной албанскими епископами Кардостом и Макаром как среди византийских пленников (видимо, преимущественно сирийцев), так и в среде местного гуннского населения. Учитывая сильные позиции несторианства в Кавказской Албании в первой половине VI в., это могло быть христианское учение несторианского толка. Однако сам источник, содержащий данные об их деятельности, — «Хронику» Псевдо-Захарии Митиленского, исследователи относят к монофизитским сочинениям [13, с. 226]. Это также дает основание предполагать приверженность албанских епископов монофизитству, что объясняет внимание сирийского монофизита Псевдо-Захарии к их деятельности. В то же время в источнике отмечается большое внимание к деятельности албанских епископов в стране гуннов и официального посланника византийского двора Пробоса, и лично самого императора Юстиниана I. Однако представителям еретических церквей, деятельность которых (несторианских и монофизитских церквей) была запрещена в Византии, не могла быть оказана поддержка ее официальными лицами. Поэтому вопрос о направленности учения албанских миссий в стране гуннов в 30–50-х гг. VI в. остается открытым.
Албанских священников миссии Кардоста интересовала в первую очередь, как показывают данные источника, судьба пленников-христиан, выходцев из сирийской провинции Византии, а также их потомков, родившихся в неволе. Мнение Н.В. Пигулевской о преимущественной задаче миссии по христианизации гуннских племен, используемой как мирное средство для их покорения [2, с. 86], не соотносится с содержанием текста источника, в котором основным объектом христианизации выступают «дети мертвых», т.е. потомки пленников-христиан, родившиеся в неволе и в силу этого оставшиеся некрещенными.
Сведения об этой стороне миссии епископа Кардоста содержатся в части повествования о ней, составляющей предысторию. Со слов епископа, переданных сирийским автором, «явился ангел человеку, по имени Кардост, епископу земли Аран, как этот епископ сообщил, и сказал ему: “С тремя добродетельными священниками пойди в долину и прими от меня слово, посланное тебе от господина духов, потому что я распоряжаюсь этими пленными, что из ромейских пределов вошли в область языческих народов. Я представил их молитвы богу, и он сказал мне то, что я сказал тебе”. Когда этот Кардост, что переводится по-гречески Теоклетос, а по-арамейски «призванный богом», с усердием отправился в долину с тремя священниками, сказал им ангел: “Пойдите, вступите в область [языческих] народов и крестите детей мертвых, поставьте им священников, дайте им таинства, подкрепите их... Когда они прибыли, они говорили с пленными, многих окрестили, и обучали [некоторых] из гуннов. Они оставались там семь лет и выпустили там писание на гуннском языке”» [1, с. 166].
Под «детьми мертвых» автор явно подразумевает потомков умерших в неволе у гуннов христиан, родившихся на чужбине и в силу этого некрещенных, но признающих {4} себя христианами (их молитвы ангел «представил Богу»). Детям амидских пленников к началу христианской миссии Кардоста могло быть 30 лет и меньше. По всей вероятности, население, составлявшее потомков христиан-пленников среди гуннского местного населения, было значительным, так как вопрос об их крещении стал проблемным для христианских церквей Востока.
Во время набегов на страны Закавказья и Передней Азии номады Северо-Восточного Кавказа уводили часть местного населения в плен. Об «уводе в рабство» гуннами Прикаспия населения стран Передней Азии в результате похода 395/396 г. сообщал сирийский автор Иешу Стилит [14, с. 131], о «множестве пленных», захваченных гуннами в 451 г. в подвластных Персии странах, — ранний армянский историк Егише [15, с. 116], об освобождении «из полона [многих] армян, иверов и алуанцев», угнанных тюрками во время кампании 627—630 гг., — албанский историк Мовсес Каланкатуаци [12, с. 79, 90, 171], он же отмечал факт захвата «жителей Алуанка..., гаваров Айрарата и страны Сюник» царем «страны гуннов» в 664 г. и о последующем освобождении из них «1200 пленных» [12, с. 102-103], а также писал об угоне «всех в полон» из области Ути Кавказской Албании в 669 г. [12, с. 120-121].
Христианская миссия епископа Кардоста, имевшая цель «крестить детей мертвых, поставить им священников, дать им таинства и подкрепить их», за 14 лет пребывания в «стране гуннов» практически выполнила эти установки — «говорили с пленными и многих окрестили». Задача дать «таинства», т.е. ознакомить с содержанием Писания, однако, несколько осложнилась. Препятствием, по-видимому, стал языковой барьер. В плен к гуннам Прикаспия попадало разноязычное население, подвластное как Византии, так и Персии, а также из стран Закавказья. На рабских рынках Востока приобреталось также разноязычное население.
Для пленников и рабов «страны гуннов» местный «гуннский» язык являлся, как представляется, языком межэтнического общения. А для потомков этой категории населения он был, вероятно, уже родным, т.е. языком общения. Это обстоятельство могло стать одной из главных причин необходимости перевода Библии на местный язык. Другая причина обусловлена просветительской деятельностью среди местных племен, язык которых и был «гуннский», т.е. язык утвердившихся в Прикаспии номадов. По данным источника, работа по переводу Писания длилась 7 лет, и в 544 г. [2, с. 87] оно вышло на гуннском языке. Просветительская деятельность миссии епископа Кардоста среди местных племен была незначительной. Псевдо-Захария отметил, что «обучали [некоторых] из гуннов».
Приоритет христианизации потомков пленников-христиан в «стране гуннов» в деятельности миссии епископа Кардоста подтверждается еще одним сообщением «Хроники» Псевдо-Захарии, содержащим информацию о прибытии к гуннам Прикаспия посольства византийского императора. Автор сообщил: «Случилось в то время, что был послан туда Пробос с посольством от императора, чтобы купить из них воинов для войны с [языческими] народами. Когда он узнал относительно гуннов от этих святых и был осведомлен относительно пленных, он весьма возревновал и пожелал поведать их. Он увидел их, был ими благословлен и очень почтил их в глазах этих народов. Когда наш император узнал от него относительно события, совершенного так господом, как выше описано, из городов под ромейской державой, расположенных поблизости, было погружено тридцать мулов, и он послал их с пшеницей, вином, маслом, льном, другими плодами и священной утварью. Мулов он дал им в подарок, так как Пробос был муж верующий, мягкий и был усерден в таких добрых делах, как это» [1, с. 166].
Точная дата нахождения в «стране гуннов» византийского посольства в источнике не указана. Автор «Хроники», однако, отметил, что византийское посольство прибыло в страну гуннов в то время, имея в виду период деятельности миссии Кардоста, а конкретно, — во время подготовки ею Писания на гуннском языке, проходившей в период с 537 по 544 г. Хронологию византийского посольства Пробоса к прикаспийским гуннам можно определить, исходя из данных источника, как 40-е гг. VI в. Посланник Пробос, как отмечено в источнике, прибыл в страну гуннов для вербовки наемников среди гунно-савирских племен. Дата посольства к прикаспийским гуннам (40-е гг. VI в.) вполне укладывается в военно-политические события этого времени. В 540—545 г. шли напряженные военные действия между Персией и Византией [16, с. 331-333]. Псевдо-Захария указал на факт личного участия византийского императора в облегчении участи пленников-христиан. Император был информирован посланником Пробосом о просветительской деятельности албанских священников среди пленников-христиан в стране гуннов. К пленникам от имени императора был направлен караван из 30 мулов с церковной утварью и продуктами [1, с. 166]. Н.В. Пигулевская в составе каравана указала только 13 мулов и не упомянула о церковной утвари в нем [2, с. 86]. В литературе факт направления каравана с христианскими атрибутами и продуктами, перечень которых (вино, масло, лен, пшеница, плоды) свидетельствует о традиционном наборе продуктов питания населения стран, выходцами из которых были гуннские пленники, необоснованно интерпретируется как послание даров гуннским племенам, чтобы способствовать успеху христианизации среди них [2, с. 86; 7, с. 116-117].
Имя императора, чьим посланником был Пробос, в источнике не названо, но определение автора «наш император» по отношению к правителю, принявшему личное участие в судьбе гуннских пленников, указывает на то, что речь в источнике идет о Юстиниане I (527—565), правление которого вписывается в составление автором в 555 г. текста о перипетиях амидских пленников. Юстиниана, «сидящего царем в наши дни, т.е. в 555 г., автор упомянул в начале гл. 7-й, указывая на дату составления авторского текста.
В середине VI в. разразилась новая ирано-византийская война (550—555 гг.) из-за Лазики (владение Византии на черноморском побережье Кавказа — Л.Г.) {5} По данным византийских источников, наемные отряды прикаспийских савир принимали в этой кампании активное участие, выступая на стороне обоих противников [7, с. 196-198; 8, с. 166-167]. Возможно, именно для этой войны набирал гуннских воинов посланник императора Пробос.
Пробос Псевдо-Захарии идентифицируется в литературе с Пробом Прокопия Кесарийского [4, с. 80, 94; 5, 85-86]. Более того, события пребывания Проба в 522 г. в Боспоре с целью вербовки приазовских гуннов для очередной военной кампании ирано-византийской войны, о чем сообщил Прокопий Кесарийский, синхронизируются с событиями, описанными Псевдо-Захарией и относящимися к прикаспийским гуннам.
Деятельность Пробоса Псевдо-Захарии среди прикаспийских гуннов рассматривается некоторыми исследователями как возмещающая неудачи посольства 522 г. к приазовским гуннам [4, с. 80; 5, с. 86]. Однако визит Пробоса к последним и его посещение первых разделяет временной промежуток примерно в 20 лет, в силу чего оба события не могут быть совмещены. Вполне возможно, что посланником Византии в обоих событиях был патрикий Проб (Пробос), племянник императора Анастасия (491—518). К тому же, византийские посольства к гуннам Прикаспия и гуннские в Византию не были необычным явлением, что нашло отражение в письменных источниках.
На основе сведений Псевдо-Захарии восстанавливаются некоторые адаптационные поведенческие механизмы христианского населения (пленников и рабов) в процессе их вживания в иноконфессиональную и инокультурную среду. В письменных источниках нет данных о сферах применения в VI в. труда пленников и рабов в стране гуннов. Н.В. Пигулевская оценивала факт покупки рабов гуннами Прикаспия как свидетельство «о потребности в рабочей силе в новых условиях жизни союза племен» [2, с. 85], имея в виду их переход к полуоседлости в VI в. Но гунны захватывали пленных и в предшествующий период (IV—V вв.).
Данные VII в. свидетельствуют об использовании плененных женщин и подростков в качестве слуг при представителях высшего класса. В источниках имеются данные о применении в хозяйстве номадов Прикаспия труда пленных ремесленников [12, с. 86, 90-91]. Очевидно, рабский труд женщин, детей и частично мужчин-ремесленников не мог существенно повлиять на характер социально-экономического развития страны гуннов.
Несмотря на то, что пленники и рабы заводили в неволе свои семьи, рожали детей, по данным Псевдо-Захарии, они относились к категории несвободного населения, насильственно внедренного в чуждую культурную и конфессиональную среду. Скорее всего, они не обладали какими-либо правами в местном обществе. Псевдо-Захария отметил, что во время встречи с пленными христианами посланник византийского императора «очень почтил их в глазах этих народов», т.е. оказал им намеренное почтение, уважение, несмотря на занимаемый ими низкий социальный статус в стране гуннов.
Информация Псевдо-Захарии о пребывании посланника византийского императора в эту страну, как отмечалось, интерпретируется исследователями неоднозначно. В частности, содержание пассажа, описывающего деятельность Пробоса в стране гуннов: «Когда он узнал относительно гуннов от этих святых и был осведомлен относительно пленных, он весьма возревновал и пожелал повидать их. Он увидел их, был ими благословлен и очень почтил их в глазах этих народов» [1, с. 166], Н.В. Пигулевская и Ю.Р. Джафаров объяснили следующим образом. Пробос пожелал повидать священников миссии Кардоста, увидал их, был благословлен ими, он почтил священников в глазах гуннов [2, с. 83]. Однако содержание этой части текста источника не дает возможности интерпретировать его таким образом. Псевдо-Захария указывал, что византийский посланник узнал о гуннах и пленных христианах «от этих святых», т.е. священников миссии Кардоста. Далее автор отметил, что посланник «весьма возревновал и пожелал повидать их», т.е. позавидовал, что в облегчении участи подданных Византии, находившихся в рабстве у гуннов, такое большое участие приняли албанские священники, а не византийцы. Далее автор сообщил, что Пробос «пожелал повидать их», т.е. пленников-христиан, и «увидел их», т.е. соотечественников. При встрече византийский посланник «был ими благословлен», получил благодарность от пленников за участие в их судьбе и в свою очередь почтил их. Автор также отметил, что по прибытии каравана с дарами для пленников от императора, Пробос «мулов дал им в подарок», подарил 30 вьючных животных пленникам. Имеется, однако, мнение, что мулы были переданы албанским священникам [5, с. 83].
Сохранение конфессиональной принадлежности в среде христиан-пленников — признак веротерпимости по отношению к ним местной власти. Это явление важно на фоне борьбы с отдельными эпизодами принятия христианства гуннским населением, относящимися к VI в., когда принявшие христианство представители высших слоев гуннского общества вынуждены были покидать родину [1, с. 162]. Сохранение пленниками своей христианской принадлежности в чуждой среде языческих племен свидетельствует об отстраненности христианского населения от инокультурной среды местного населения. Однако восприятие языка господствующего этноса (гуннов), являвшегося, как представляется, языком межэтнического общения среди разноязычного несвободного населения (пленников и рабов), а также между несвободным и гражданским населением (гуннами), служит показателем выработки одного из адаптационных поведенческих механизмов, способствовавшего восприятию культуры местного населения.
Деятельность христианских священников в стране гуннов исчисляется, по данным источника, 18 годами (537—555 гг.), но, видимо, она была более длительной. Сирийский автор, составляя в 555 г. текст 7-й гл., отмечал, что миссия епископа Макара, сменившая в 551 г. миссию епископа Кардоста, продолжала работать — «они там до настоящего времени» [1, с. 167]. По данным Псевдо-Захарии, епископ Кардост, пробыв в стране гуннов 14 лет, едва начал просветительскую деятельность среди номадов — «обучали [некоторых] из гуннов». Деятельность епископа Макара охватила более широкий круг гуннских {6} племен: «Через четырнадцать лет он (Кардост) ушел, и там был другой армянский епископ, по имени Макар, он был хорошо подготовлен и вступил туда по своей воле вместе с священниками. Он построил церковь из кирпичей, насадил растения, посеял различные семена, совершил знаменья и многих крестил. Когда властители этих народов увидели что-то новое, они очень удивились и обрадовались мужам, почитали их и каждый звал их в свою сторону к своему племени и просил, чтобы они были ему учителями» [1, с. 166-167].
По данным Псевдо-Захарии, не восстанавливается местоположение конкретной области страны гуннов, подвергшейся миссионерской деятельности албанских священников. Некоторые исследователи полагали, что она находилась «во внутренней Гуннии» [3, с. 94; 4, с. 94], понимая под ней владения приазовских гуннов. Однако такая интерпретация данных источника не находит подтверждения. Несомненно, Псевдо-Захария сообщал о событиях, происшедших среди прикаспийских гуннов [2, с. 87; 9, с. 60-61; 5, с. 84-86; 7, с. 246; 8, с. 168]. Возможно, что христианизации подверглись гуннские племена, не вошедшие в союз прикаспийских гуннов, возглавлявшийся в 30-х гг. VI в. правительницей Боарикс. У Псевдо-Захарии речь идет о «властителях этих народов», которые звали проповедников «в свою сторону к своему племени» [1, с. 167], т.е. о правителях разных племен, а не о «царе» или правителе союза племен.
1. Хроника Захарии Ритора (Главы относящиеся к гражданской истории) / Пер. с сирийского Н. Пигулевской // Труды ИВ. Т. 41. М.; Л., 1941.
2. Пигулевская Н. Сирийские источники по истории народов СССР // Там же.
3. Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962.
4. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV—X вв. Л., 1979.
5. Джафаров Ю.Р. Гунны и Азербайджан. Баку, 1985.
6. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа М., 1990.
7. Гмыря Л.Б. Страна гуннов у Каспийских ворот. Махачкала, 1995.
8. Гмыря Л.Б. Наследники гуннов в степях юго-восточной Европы: савиры, авары // История татар с древнейших времен: В 7 т. Т. 1. Народы степной Евразии в древности. Казань, 2002.
9. Шихсаидов А.Р. О проникновении христианства и ислама в Дагестан // УЗ Дагфилиала АН СССР. Т. 3: История. Махачкала, 1957.
10. Геюшев Р.Б. Христианство в Кавказской Албании (по данным археологии и письменных источников). Баку, 1984.
11. Касумова С.Ю. Христианство (несторианство) в средневековом Азербайджане: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Баку, 1992.
12. Мовсес Каланкатуации. История страны Алуанк / Пер. с древнеармянского, предислов. и коммент. Ш.В. Смбатяна. Ереван, 1984.
13. Пигулевская Н.В. Культура сирийцев в средние века. М„ 1979.
14. Хроника Иешу Стилита / Пер. с сирийского Н. Пигулевской // Труды ИВ. Т. 31. М.; Л., 1940.
15. Егише. О Вардане и войне армянской / Пер. с древнеармянского акад. И.О. Орбели. Ереван, 1971.
16. История Византии. Т. 1. М., 1967.
Институт истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН
18 июня 2007 г.
Написать нам: halgar@xlegio.ru