выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Археологические памятники раннего железного века Юга России
(Материалы и исследования по археологии России. Вып. 6). М., 2004, стр. 17-22.
OCR: unpublished.
Среди различных северокавказских мечей и кинжалов середины I тыс. до н. э. выделяется одна группа, которая уже неоднократно привлекала к себе внимание. Рассмотрение этой группы мечей, как и других древностей Прикубанья второй половины I тыс. до н. э., затруднено их крайней ограниченностью в связи с тем, что большая часть материалов меотских погребений этого времени (III-I вв. до н. э.), да и других периодов, не опубликована.
Исходя из имеющихся данных, можно сказать, что памятники этого времени в Прикубанье представлены многочисленными поселениями и курганными могильниками. В значительно меньшей степени известны грунтовые могильники. Все грунтовые могильники и поселения связываются с меотами. Курганные могильники правобережной Кубани, расположенные, по большей части, в степной зоне и Восточном Приазовье, по общепризнанному мнению, оставлены сираками — сарматскими племенами, расселившимися здесь в основной своей массе в III в. до н. э. и продолжавшими обитать на этой территории вплоть до рубежа нашей эры, точнее, до первой половины I в. н. э. (Марченко И. И., 1996, с. 90, 91).
Таким образом, курганные погребения сираков синхронны рассматриваемым материалам меотских грунтовых могильников, что очень важно, поскольку по своему характеру археологические материалы меотов и сираков очень близки, так как культура сираков развивалась под непосредственным и очень сильным воздействием меотской культуры. Близость этих культур позволяет использовать материалы сираков (Марченко И. И., 1996 и др.) и для характеристики материальной культуры меотов этого времени.
Особенности и специфика синдо-меотских мечей известны. Однако хотелось бы обратить внимание на тот факт, что в позиции отдельных авторов имеются некоторые расхождения при описании мечей данного типа. В ряде случаев к ним подключаются мечи других отделов, сами группы укрупняются, а четкость характеристики размывается.
Наибольшее внимание подобным мечам уделялось в работах К. Ф. Смирнова, В. Р. Эрлиха, В. П. Кожухова, И. И. Марченко.
Прежде всего, следует отметить, что материалы, на которых строили свои
выводы разные авторы, не всегда тождественны. Так, В. Р. Эрлих и В. П. Кожухов базировали свои выводы на материалах Среднего Закубанья, раскопки памятников которого они проводили в составе экспедиции ГМИНВ под руководством А. М. Лескова. И. И. Марченко использовал в первую очередь материалы сираков, открытые, прежде всего, на территории правобережья Средней Кубани.
Каждый из исследователей предложил свою типологию. При этом В. П. Кожухов базировался на типологии В. Р. Эрлиха, составленной им для оружия Закубанья скифского времени (Эрлих В. Р., 1988, 1991).
Разрабатывая особенности оружия сираков, И. И. Марченко предложил свой вариант классификации, который несколько расходится с выводами В. П. Кожухова. К сожалению, упомянутые авторы работали над этой темой примерно в одно и то же время, поэтому они не рассматривают точки зрения друг друга (в то время эти материалы не были еще опубликованы). Не всегда они придерживаются общепринятой схемы описания этого вида оружия, при которой отделы выделяются по форме наверший, а типы — по форме перекрестий.
Рассматриваемые нами мечи характеризуются брусковидными навершиями и отсутствием перекрестий. При этом, если мечи с брусковидным навершием были распространены на достаточно широкой территории, то такой признак, как отсутствие металлического перекрестия, встречается значительно реже, являясь сравнительно мало распространенным, характерным именно для северокавказских мечей. Мечи с брусковидными навершиями — наиболее ранние из рассматриваемых. По общепризнанному мнению, они появляются в конце V в. до н. э. и доживают до начала III в. до н. э. Речь идет об одной из разновидностей этих мечей, не имеющих перекрестия. Мечи с брусковидными навершиями существовали и ранее — у скифов и шире — в памятниках скифского времени, когда они имели «сломанные», почковидные или бабочковидные перекрестия (Мелюкова А. И., 1964, с. 47-51). Мечи без перекрестий для скифов и для сарматов характерны не были, однако они были достаточно широко распространены на Кавказе, где они известны и в скифское, и в сарматское время. В целом, отсутствие металлического перекрестия — черта, характерная для местного северокавказского оружия.
Конкретная группа мечей этого типа (с брусковидным навершием и без перекрестия) была рассмотрена К. Ф. Смирновым, который, опираясь на тот факт, что большая часть подобных мечей происходила из Прикубанья (здесь он зафиксировал около 20 подобных мечей), назвал эти мечи мечами синдо-меотского типа. Прототипами этих мечей на Северном Кавказе К. Ф. Смирнов считал известные на территории Закавказья и Северного Кавказа мечи подобной формы, сделанные из железа и бронзы, датируемые, по его данным, от[1] 1500 г. до н. э. до VII —VI вв. до н. э. (Смирнов К. Ф., 1980, с. 38-41, рис. 2). К. Ф. Смирнов обратил внимание на зафиксированный ранее (Абрамова М. П., 1969, с. 4, 5) факт наличия на Северном Кавказе в скифо-сарматское время мечей без металлических перекрестий, которые, в отличие от мечей синдо-меотского типа доживают до рубежа нашей эры. Эти мечи, имеющие серповидные, антенные и кольцевидные навершия, он выделил в особую группу, названную им «поздние дериваты мечей синдо-меотского типа» и датированную концом III в. до н. э.— рубежом н. э. (Смиров К. Ф., 1980. с. 43, рис. 3, I-IX). К. Ф. Смирнов считал, что эти мечи являются оружием местного населения Северного Кавказа, однако их формирование проходило под сильным влиянием сарматских мечей (Смирнов К. Ф., 1980, с. 43).
Из этого описания и прилагаемых к статье таблиц можно, как представляется, сделать заключение о том, что К. Ф. Смирнов, наметив особую группу «дериватов», не смешивал ее с выделенной им группой мечей синдо-меотского типа под «синдо-меотскими мечами» он подразумевал определенный тип мечей с брусковидным навершием и без металлического перекрестия, «дериваты» же имеют и антенновидные, и кольцевидные навершия.
Несколько другую трактовку этих мечей дал В. Р. Эрлих. Как представляется, он совершенно справедливо отметил, что логичнее было бы назвать эту группу мечей «меотской», поскольку у синдов эти мечи не получили особого распространения, тогда как число их находок в Прикубанье значительно больше, чем следует из статьи К. Ф. Смирнова, — по данным В. Р. Эрлиха, в Закубанье найдено более 70 подобных мечей (Эрлих В. Р., 1991, с. 77). Однако, исходя из текста статьи, можно утверждать, что в это число входят и, так называемые, «дериваты», которые, впрочем, не очень многочисленны.
Поскольку именно Закубанье считается одной из основных территорий обитания меотов, то рассмотрение этих мечей в качестве меотских представляется правомерным. Однако этническая принадлежность населения, оставившего те или иные группы оружия, вряд ли может трактоваться в качестве типологического признака, поэтому этот признак не может рассматриваться как классификационный и тем более использоваться как основа при типологии. А именно с таким подходом мы сталкиваемся в предлагаемой В. Р. Эрлихом классификации меотских мечей и кинжалов IV-I вв. до н. э.; по этой же схеме было рассмотрено оружие Закубанья сарматского времени в диссертации С. П. Кожухова (Кожухов С. П., 1990; 1994, с. 6, 7).
В основу предлагаемой этими авторами типологии был положен тот факт, что в Прикубанье господствовали мечи без перекрестий, которые составили группу меотских мечей. В эту группу были включены не только, так называемые, «синдо-меотские мечи», то есть определенный тип с брусковидным навершием при отсутствии перекрестия, но и все другие мечи без перекрестий и с навершиями разных форм. Все остальные мечи сарматского времени с территории Закубанья имели перекрестия, которые обычно были однотипными — прямыми, что является, несомненно, характерной чертой сарматских мечей и кинжалов. Эти мечи составили вторую группу мечей Закубанья, получившую наименование сарматской. Дальнейшая типология (с делением на отделы и типы) проводилась отдельно для каждой из этих двух групп. В результате мечи разных отделов (с брусковидным, полукольцевым (или серповидным) и кольцевым навершием) рассматриваются дважды — сначала в группе меотских, а затем в группе сарматских мечей.
Представляется, что предлагаемая типология усложняет процесс выделения типов. В своей статье, посвященной синдо-меотским мечам, К. Ф. Смирнов писал, что, вряд ли, творцами этого оружия были только синдо-меоты, так как эти мечи были широко распространены по всему Северному Кавказу (Смирнов К. Ф., 1980, с. 41). Поэтому такой признак, как отсутствие перекрестия, можно считать общекавказским. У нас нет сравнительных данных о распространении подобных мечей в других регионах Северного Кавказа. А, кроме того, типология материалов разных районов Северного Кавказа должна строиться по единому принципу и учитывать в первую очередь объективную характеристику того или иного предмета. Какие-либо этнические или политические факторы не должны учитываться при составлении типологии. Деление этих мечей на меотские и сарматские, основанное на наличии определенных признаков тех и других, — это уже следующий этап работы.
Следует остановиться, хотя это и выходит за рамки рассматриваемого вопроса, еще на одном признаке для мечей Закубанья, выделенном в классификации В. Р. Эрлиха и С. П. Кожухова (Эрлих В. Р., 1991, с. 84). Речь идет о появлении нового для существующей классификации признака — наличие полукольцевидного навершия. Этим термином фактически заменяется старый термин «серповидное навершие». Серповидные навершия характерны, как известно, для сарматских мечей, у которых данные навершия сочетаются с прямыми перекрестиями. Подобная замена предлагается для мечей без перекрестия, выделенных в меотскую группу. Однако, обоснования подобной замены не совсем логичны. Она предлагается для северокавказских мечей без перекрестий, найденных в памятниках рубежа нашей эры горных районов Северной Осетии и составляющих особую группу по сравнению с сарматскими мечами с серповидными навершиями (Эрлих В. Р., 1991, с. 84). Вывод о том, что этот вид мечей возник на основе меотских в период сарматизации в Прикубанье (Эрлих В. Р., 1991, с. 84), представляется недостаточно обоснованным. Менять принятую характеристику навершия только потому, что меч был отнесен к меотской группе, вряд ли правомерно.
Однако представляет интерес тот факт, что упомянутые выше мечи из горных районов Северной Осетии действительно имели навершия не обычные, дуговидные, как у сарматских мечей, а глубокие, в виде полукольца, что и позволило В. Р. Эрлиху предложить подобный термин. Однако, при классификации меотского оружия о наличии таких особенностей у центральнокавказских мечей не упоминается. Поэтому предлагаемая замена не кажется обоснованной, тем более, что далеко не все мечи без перекрестий имеют более «глубокие» навершия (в виде полукольца) по сравнению с сарматскими мечами с прямым перекрестием. К сожалению, мы не располагаем всеми материалами. Кроме того, решение вопроса, что это — серповидное или полукольцевидное навершие, зачастую может быть субъективным.
Поэтому представляется, что отказ от деления на группы («сарматская» и «меотская») и рассмотрение оружия по общепринятой схеме (отдел — по навершию, тип — по перекрестию и т. д.) уберет все отмеченные выше спорные вопросы.
Как уже отмечалось, погребения сираков в курганах правобережья Средней Кубани были синхронны меотским погребениям Закубанья рассматриваемого периода и мало отличались по набору инвентаря. Это относится и к предметам вооружения. В частности, могилы сираков содержали те же типы мечей и кинжалов, что и найденные в меотских могилах. Все они были рассмотрены И. И. Марченко, который не только дал их классификацию, но и, благодаря наличию импортных изделий, смог уточнить хронологию некоторых видов этого оружия.
Вслед за А. И. Мелюковой, К. Ф. Смирновым и М. Г. Мошковой автор проводит классификацию по общепризнанной схеме: отделы выделяются по форме навершия, а типы — по форме перекрестий. Представляется, что для рассматриваемой локальной группы мечей это наиболее оптимальная классификация. Однако, и здесь есть один момент, который нужно уточнить. Речь опять идет о группе синдо-меотских мечей. Следует повторить, что в статье К. Ф. Смирнова, посвященной этим мечам, речь, как представляется, идет об определенном типе мечей — с брусковидным навершием и без перекрестия. Именно эти мечи названы «синдо-меотскими». Это подтверждается и подписями к рис. 2 и 3 его статьи (Смирнов К. Ф., 1980, с. 40, 42). Совершенно ясно, что выделенные им «дериваты» не относятся к этому типу. К. Ф. Смирнов не включал их в классификацию, а затрагивал лишь возможные пути формирования и дальнейшего развития мечей без перекрестий. Подчеркнув позднюю дату «дериватов», он высказал предположение о трех (в пределах I тыс. до н. э.) возможных этапах существования на Кавказе мечей без перекрестий.
Мне кажется, что внесенная И. И. Марченко поправка (предложение называть эти мечи мечами не «синдо-меотского типа», а «синдо-меотского облика») (Марченко И. И., 1996, с. 48) не сможет исправить то положение, которое возникло из-за не очень четко аргументированной позиции К. Ф. Смирнова.
Полагаю, что для данной группы мечей следует оставить прежнее название — брусковидные мечи без перекрестий. Именно этот тип, и только он может быть отнесен (по сложившейся традиции) к числу мечей, так называемого, синдо-меотского типа. Выводы К. Ф. Смирнова, касающиеся «дериватов», допускают субъективную трактовку. Эти «дериваты» не должны учитываться в процессе классификации, поскольку касаются совсем других вопросов, связанных с процессом формирования типов. Поэтому мечи без перекрестия (с серповидным, антенновидным и кольцевидным навершием) рассматриваются в соответствующих отделах классификации, к которым они действительно относятся.
Среди мечей с брусковидными навершиями имеются единичные экземпляры со слабо изогнутым перекрестием (Марченко И. И., 1996, с. 48). Два таких меча происходят из погребений сираков правобережья Кубани. Основное число мечей, так называемого, синдо-меотского типа происходит из погребений меотов Закубанья.
Рассмотрение мечей синдо-меотского типа показывает, что они обладают целым рядом устойчивым черт. Во-первых, это узкая их дата — IV в., во-вторых, наличие вполне допустимого источника происхождения — скифских мечей с брусковидным навершием и почковидным или бабочковидным перекрестием, широко распространенных в предшествующее время. И, в третьих, сравнительно ограниченная территория распространения мечей этого типа — преимущественно в районах Закубанья.
С другой стороны, имеется целый ряд признаков, которые допускают внесение определенных поправок, что нарушает устойчивость этих черт. Например, при известной датировке мечей (конец V — IV в. до н. э), во многих случаях дата самих комплексов не уточнена, поскольку уже давно мечи этого типа сами начали играть роль хронологического индикатора, что позволяет, ссылаясь на них, автоматически устанавливать дату комплекса — IV в. или IV — начало III в. до н. э. Поэтому нет сомнения в том, что в дальнейшем возможна некоторая корректировка этих дат.
Существуют разные точки зрения по поводу происхождения мечей с брусковидными навершиями и без перекрестий. Как отмечалось, К. Ф. Смирнов считал, что они произошли от распространенных на Кавказе в предшествующий период мечей без перекрестий. Против этой точки зрения выступил В. Р. Эрлих, который видит прототипы мечей, так называемого, «синдо-меотского типа» среди мечей скифского облика VI—V вв. до н. э., найденных в Прикубанье. Он приводит для подтверждения этого мнения ряд серьезных доводов: ранние мечи без перекрестий закавказского облика не были распространены на территории Закубанья; нет здесь и мечей переходного типа — от закавказских к
синдо-меотским мечам (Эрлих В. Р., 1988, с. 74). С этим нельзя не согласиться.
Тем не менее, можно, по-видимому, говорить о двустороннем влиянии (об участии двух компонентов в формировании этого типа мечей — влияние традиций скифского оружия, что выразилось в наличии брусковидного навершия и кавказских традиций, которые проявились в отсутствии перекрестий). Вообще вопрос о синдо-меотских мечах нельзя считать решенным. Фактически, по имеющимся данным, они существовали в пределах одного века или чуть более.
Во-вторых, при сравнительно большом их количестве, сосредоточенном на довольно замкнутой территории, они являются здесь господствующими, сосуществуя лишь с близкими к ним по форме мечами с дуговидными навершиями или дуговидными перекрестиями (Марченко И. И., 1966, рис. 12). Оба эти обстоятельства позволяют согласиться с точкой зрения В. Р. Эрлиха о том, что этот тип мечей можно называть меотскими, поскольку в большинстве своем они связаны именно с территорией Прикубанья.
По данным В. Р. Эрлиха, в Закубанье, преимущественно в Адыгее, зафиксировно около 70 мечей без перекрестий, подавляющее большинство их (62) имеют брусковидные навершия (Отдел 1) (Эрлих В. Р., 1991, с. 77). Это очень большое число применительно к территории Северного Кавказа и вряд ли можно ожидать такого же изобилия подобных мечей в каком-либо другом его регионе, что значительно укрепляет позицию В. Р. Эрлиха. Тем не менее, по-видимому, все кавказские мечи без перекрестий называть меотскими нельзя. Поскольку они известны еще ранее (в V в. до н. э.) в Ставрополье и тоже могут рассматриваться в качестве возможных прототипов подобных мечей.
Рассмотренные области Прикубанья составляли в значительной степени обособленный регион. С севера его блокировали владения сираков, с запада — Боспор, южные районы были заняты местным населением. Оживленные связи могли установиться у меотов этого региона с восточными землями, куда в основном и направлялись изделия меотского производства — оружие, удила, псалии и т. д. Однако выяснение общей ситуации связано с учетом всех мечей этого типа, пока неопубликованных, и определения степени их распространенности в разных районах.
Абрамова М. П., 1969. Мечи и кинжалы центральных районов Северного Кавказа в сарматское время // Древности Восточной Евразии. М.
Кожухов С. П., 1990. О двух традициях в развитии форм клинкового оружия Закубанья меото-сарматского времени (III в. до н. э. — III в. н. э.) // XVI Крупновские чтения. Тез. докл. Ставрополь.
Кожухов С. П., 1994. Вооружение и конское снаряжение у племен Закубанья меото-сарматского времени (III в. до н. э.— III в. н. э.) // Автореф. дисс. соиск. уч. ст. канд. ист. наук. М.
Марченко И. И., 1996. Сираки Кубани (по материалам курганных погребений Нижней Кубани). Краснодар.
Мелюкова А. И. 1964. Вооружение скифов. САИ. Д1-4. М.
Смирнов К. Ф., 1980. О мечах и кинжалах скифо-сарматского типа // КСИА. Вып. 162.
Эрлих В. Р., 1988. Мечи скифского облика из могильника у с. Улеп // Древний и средневековый Восток. М.
Эрлих В. Р., 1991. Меотские мечи из Закубанья // Древности Северного Кавказа и Причерноморья. М.
[1] В книге слова «от» нет. Вставлено по смыслу. HF.
Написать нам: halgar@xlegio.ru