Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Проблемы исследований античных городов.

Тезисы докладов III научных чтений,
посвященных памяти В.Д.Блаватского.


Москва, январь 1987 г.

Введение

В настоящем сборнике читателям представлены тезисы докладов, прочитанных на III научных чтениях, посвященных памяти профессора В.Д.Блаватского. Научные чтения, проводящиеся каждый второй год, являются знаком уважения ученых-антиковедов к выдающемуся ученому, сыгравшему очень большую роль в становлении и развитии советского антиковедения.

В.Д.Блаватский (1899-1980 гг.) принадлежал к тому поколению ученых, чья юность совпала с Великой Октябрьской социалистической революцией и кому выпала великая задача - создавать советскую историческую науку, основанную на принципах марксизма-ленинизма. В.Д.Блаватский был ученым широчайшего кругозора, специалистом во многих областях антиковедения - истории, археологии, истории искусства, философии, но главной сферой его деятельности всегда была археология. Он явился подлинным создателем советской античной археологии, ее многолетним общепризнанным научным лидером.

Для научного творчества В.Д.Блаватского было также характерным внимание ко всем областям античного мира: Средиземноморью, Причерноморью, Закавказью, Средней Азии.

В силу этого на научных чтениях, как правило, читаются доклады, посвященные самым различным проблемам античного мира: собственно историческим, археологическим, искусствоведческим и т.д. Такой же традицией является равное внимание всем регионам античного мира: от Западного Средиземноморья до центральноазиатского региона.

III научные чтения, посвященные памяти проф. В.Д.Блаватского, проводились в Отделе античной археологии Института археологии АН СССР в январе 1987 года. Помимо пленарных заседаний было организовано две секции, сорганизованные по региональному принципу. Одна из них охватывала доклады, в которых исследовалась средиземноморская и причерноморская тематика, вторая же - доклады, посвященные [3] закавказскому и центральноазиатскому регионам.

Научные чтения были открыты зам. директора ИА АН СССР доктором исторических наук Р.М.Мунчаевым, на заключительном заседании руководители секций (Г.А.Кошеленко, А.А.Масленников) подвели итоги работы секций.

Как увидит читатель, Ш научные чтения собрали специалистов-антиковедов многих городов Советского Союза: Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Еревана, Баку, Ашхабада, Ташкента, и ряда других городов страны. В чтениях принимали участие как известные ученые, так и представители самого молодого поколения исследователей.

Организаторы чтений благодарят всех участников, а также Дирекцию ИА АН СССР, содействовавшую проведению их и решившую опубликовать тезисы докладов, прочитанных на этих научных чтениях.

Редколлегия [4]

К. Абдуллаев.
Архитектурные формы на рельефах оссуариев (по материалам центрального Согда раннесредневекового времени)

Обилие оссуарных находок на территории Средней Азии за последнее десятилетие возвращает исследователей к проблемам, до конца не решенным со времени открытия Бийя-Найманских оссуариев. Идентификация персонажей, запечатленных на рельефах стенок, не дает исчерпывающего ответа на вопрос о принадлежности их какой-либо конкретной религиозной доктрине, хотя иранское их происхождение не вызывает сомнений. Рассмотрение оссуарных сюжетов как части зороастрийского культового изобразительного комплекса в его ортодоксальном значении ставится под сомнение (главным аргументом данного положения остается отсутствие прямых аналогий на территории собственно Ирана - религиозного центра поры поздней античности и раннего средневековья).

Среди оссуарного материала центрального Согда (Бийя-Найман, Иштыхан, Дурмонтепе) по принципу композиционного построения выделяется целая группа рельефных изображений, подчиненных ритмическому делению всей схемы на отдельно стоящих в интерколумниях персонажей, обрамленных сводчатой аркадой. Детали архитектурного декора носят явно синтезированный характер. Так, зубцы-мерлоны, украшающие, как правило, верхнюю часть оссуариев - характерный штрих древневосточного архитектурного убранства. Изображение аркады по колоннам на оссуариях отражает реальную архитектурную форму, хотя и несвойственную для среднеазиатского зодчества, но существовавшую за пределами данного историко-культурного региона.

Анализ памятников парфянского изобразительного искусства показывает, что прием композиционного построения фигур на фоне архитектурного убранства хорошо известен мастерам ваяния этого [5] региона. Удается проследить истоки возникновения аркады, восходящие к зодчеству древнего Рима. Наиболее характерна эта архитектурная форма для римской архитектуры I в. до н.э. - III в. н.э., где она получает свое развитие в высокохудожественных образцах монументального искусства (театр Марцелла, Колизей и т.п.). Аркада распространяется не только на архитектуру собственно Рима и его восточных провинций, но и на памятники, находящиеся в сфере воздействия римской культуры, это прежде всего касается памятников, расположенных на территории западной части парфянской державы (Пальмира, Дура-Европос, Хатра, Ашшур и др.).

В первые века н.э. аркада становится одним из излюбленных мотивов в декоративном оформлении предметов погребального культа, ею украшают стенки мраморных саркофагов (Ватиканский музей), включающих также изображения портиков и арок с расположенными в них фигурами людей. Наибольший интерес с точки зрения композиционного решения и как наиболее близкая аналогия к оссуарным рельефам представляет собой саркофаг с изображением Христа и апостолов из равенской церкви Сан-Франческо, датированный IV в. н.э. Аркада на стенке саркофага делит плоскость на 5 равных частей; своды арок упираются на колонны невысокой формы с витым стволом и ионийской капителью, тимпаны арок орнаментированы изображением крупного листа платана. Фигуры апостолов и Христа, облаченные в драпирующиеся одеяния, заключены под арки, центральная фигура Христа показана в сидячей позе (Ср. Бийя-Найманский оссуарий).

Сравнительный анализ при сопоставлении саркофагов и оссуариев - близких по своему функциональному назначению предметов погребального культе выявляет ряд общих черт, позволяющих говорить об иконографических истоках и формировании рельефных композиций на оссуариях как о результате синтеза разных по характеру культур. Аркада на оссуарных изображениях носит трансформированный характер. Так, низкие колонны по своей конструкции напоминают черты традиционной архитектуры в виде резных айванных колонн. В искусстве Средней Азии раннесредневекового времени мотив аркады нередко встречается и в произведениях торевтики. В коропластике этого времени появляются плитки-образки с монофигурными изображениями, помещенными под сводчатую арку, которые обнаруживают явную стилистическую иконографическую близость.

Мотив аркады становится традиционным элементом в изобразительном искусстве христианского толка, основавшего свою иконографическую базу на художественном наследии Рима. Архитектурные [6] формы составляют композиционную основу фона в мозаичных циклах и росписях (памятники византийского искусства). Признаки римского влияния ощутимы и в искусстве Гандхары, где сюжеты джатак на рельефах как бы эпизодически разделяются арками. Композиции на оссуариях свидетельствуют о проникновении этих веяний на территорию Средней Азии в позднеантичное и раннесредневековое время.

А.П.Абрамов.
К вопросу локализации центра производства амфор со стаканообразным дном

Красноглиняные амфоры со стаканообразным дном второй половины VI - начала V вв. до н.э. занимают значительное по количеству находок место среди керамической тары, поступавшей в Северное Причерноморье в этот период времени. При раскопках архаического здания в Торике их фрагменты составили самую многочисленную группу. (Н.А.Онайко. 1980).

В настоящее время в археологической литературе для рассматриваемого типа амфор предлагаются следующие центры производства: Афины, на основании сходства с сосудами, изображенными на краснофигурной керамике (И.Б.Зеест. I960), против чего решительно выступил И.Б. Брашинский (И.Б.Брашинский. 1983); Лесбос, на основании сходства глины и морфологических характеристик с сероглиняными амфорами этого центра производства (B.C.Clinkenbeard. 1982); Фасос, на основании находок на этом острове нескольких фрагментов амфор со стаканообразным дном со следами деформации при обжиге (B.C.Clinkenbeard. 1986).

В лаборатории истории керамики отдела теории и методики ИА АН СССР проведен повторный эксперимент с фрагментами амфор из раскопок Патрея, проводившийся в 1959 году с аналогичными фрагментами из раскопок Афинской Агоры. Образцы от ножек сероглиняной лесбосской амфоры и амфоры со стаканообразным дном обжигались в течение пяти часов до температуры 900°С. Глина обоих фрагментов в результате термической обработки при описанных выше условиях получила красный цвет, по характеру примесей они не отличаются друг от друга.

Амфоры со стаканообразными доньями и сероглиняные сосуды Лесбоса имеют много сходных черт. Их сближает своеобразная [7] профилировка венчика с характерным уступом под валиком, круглые в сечении ручки, снабженные на месте прикрепления к тулову налепом в виде постепенно суживающегося валика (имитация металлических изделий) и, что особенно важно, аналогичные граффити на горлах, нанесенные по сырой глине до обжига сосуда. (А.П.Абрамов. 1987).

Рассматриваемые группы амфор отличаются друг от друга не характером глины, использовавшейся при их изготовлении, а характером обжига, что лишний раз доказал эксперимент проведенный Е.В. Волковой и И.А.Гей. Наиболее четкие отличия наблюдаются в оформлении донной части сосуда. Плоские ножки сероглиняных амфор отделялись от гончарного круга при помощи тонкой веревки, типа лески, в то время как ножки красноглиняных амфор получали дополнительную профилировку в виде выемки в центре.

Можно предположить, что центром производства как сероглиняных, так и красноглиняных амфор являлся Лесбос, но различные полисы Митилена, Мефимна или Антиса, находящиеся на этом острове.

В первой четверти V в. до н.э. поступление амфор со стаканообразным дном в Северное Причерноморье прекращается, что можно связывать с карательной экспедицией финикийского флота в 493 г. до н.э. В это же время прекращают поступать и амфоры с широкими полосами, производившимися, по всей видимости, в Клазоменах (Р. Dupont. 1983, E. Doger, 1986). Поступление сероглиняных лесбосских амфор продолжалось до конца V в. до н.э.

Фарида Алиева.
К вопросу о религии античной Кавказской Албании

Ограниченный круг источников делает невозможным осветить все стороны религии древней Кавказской Албании. В свое время более или менее подробно вопросов религии албанов касались К.В. Тревер, З.И.Ямпольский и К.Г.Алиев.

В общем и целом албаны поклонялись своим трем божествам: Гелиосу, Зевсу и Селене. Из этих божеств отдавалось предпочтение богине Селене. В античном мире Гелиос отождествлялся с Аполлоном или Солем, Зевс - это царь и отец богов и людей, Селена же отождествлялась с богиней Луны, женой Гелиоса, и Артемидой, а иногда с Гекатой и Персефоной.

Сообщение о божествах Албании ассоциируется с повествованиями [8] о религиозных особенностях Ирана. Античный автор называет одни и те же божества албанов, мидийцев-атропатенов и персов именами своих богов, по-видимому, еще и потому, что они почитались как в Иране, так и в Атропатене, Армении и других соседних странах.

Что дают в этом плане археологические раскопки? Обитатели античной Албании хоронили покойников главным образом в кувшинах, глиняных ваннах, срубных или катакомбных погребениях, гробницах из необожженного кирпича или просто на грунте в четырехугольных ямах; хоронили покойников в одежде, с украшениями; рядом укладывали орудия труда или оружие, глиняные сосуды с мясом животных или птицы, плодами и другими продуктами питания. В основном выделяются два этапа в развитии обряда погребений: грунтовые погребения ялойлутепинского типа и погребения в больших лежачих кувшинах. Грунтовые погребения содержат одиночные захоронения. В ориентации нет единой системы, но лица погребенных обращены в основном на юг. Что касается кувшинных погребений, то большая их часть ориентирована неодинаково, хотя все мингечаурские ориентированы горловинами на северо-запад, а тапраккалинские - на юго-восток. В погребальном обряде носителей грунтовых и кувшинных погребений огонь занимал значительное место. Изучение орнамента на керамике позволяет утверждать, что каждый вид погребального обряда характеризуется глиняной посудой с определенным видом рисунка: орнамент грунтовых погребений состоит из врезанных и рельефных изображений, тогда как в кувшинных погребениях рельефный и врезанный орнаменты сочетаются с рисунками красной краской. Мировоззрение античной Албании находит отражение в количественных символах "три", "семь" и других соотношениях священных чисел.

Одни и те же божества, названные Страбоном, свидетельствуют, по-видимому, о том, что страны, подпадавшие под влияние обширного иранского региона, издревле имели один и тот же пантеон, хотя в каждом отдельном случае предпочтение отдавалось какому-нибудь одному божеству - или Зевсу - божеству неба, или Гелиосу - божеству света, или, наконец, Селене - богине плодородия, как это было в Албании. Все это показывает, что характер античной Албании конкордировал с особенностями религии, распространенной как у персов, так и индийцев (атропатенов).

Упоминаемые древнегреческими и латинскими писателями верования существовали на изучаемой территории еще продолжительное время. [9]

Кемал Алиев.
К вопросу о торговле и торговых путях Атропатены и Кавказской Албании в античное время

Большую роль в хозяйственной жизни играли международные торговые пути, шедшие из Европы через Александрию в Египте, Антиохию на Оронте и Селевкию на Тигре, с одной стороны, и из Китая, Индии и Средней Азии через Парфию и соседние страны - с другой.

Торговля между Западом и Востоком имела влияние не только на политические и культурные процессы самой Парфии, но и на соседние с ней государственные образования, временами подпадавшими под влияние или Парфии или Рима. Под сильным экономическим влиянием этих двух сильных государств и находился античный Азербайджан-Атропатена и Албания, сухопутные и водные торговые пути которых представляют значительный интерес.

Получилось так, что через Мидию проходил основной транзитный путь, связывавший Запад с Востоком. Римские историки хорошо знали Мидию и ее города, расположенные вдоль торговых путей. К ним относятся Лаодикея, Апамея, Вера, Газака и другие города. К ним относится и Экбатана, игравшая значительную роль в торговле между Востоком и Западом. Сообщение о торговле аорсов позволяет высказать предположение, что дорога, используемая в военных целях еще за много веков до этого, продолжала служить торговым путем между племенами, обитавшими у Северного Прикаспия, и населением Атропатены. Заслуживает внимания и другое сообщение Страбона о Диоскуриаде, куда сходились для приобретения соли. Интересно, что в Атропатене на озере Матиана существовали солеварни. Согласно сообщению Марцеллина в Мидии изготовлялось индийское масло. Сами по себе ценные сведения о наличии мидийского масла предполагает добычу и, возможно, экспорт нефти, выходившей на земную поверхность. По сообщению Клавдия Элиана в Каспийской море водятся остроносые рыбы; их ловят, солят и сушат, а потом на верблюдах везут в Экбатану. Эти сообщения подтверждают сообщения о торговых путях по западному берегу Каспия.

Другой торговый путь вел уже на северо-запад от Экбатаны в сторону Артаксаты (Страбон, XI, 14,6) через Газаку (Плиний, XI, 16). По сообщению Страбона из Албании существует проход в Иберию через высеченную в скалах дорогу, а потом и по болоту по Алазани. Этим проходом воспользовался Помпеи, а потом и один из [10] полководцев Антония Канидий. Это была Камбисена. Отсюда можно было попасть также в Иберию и Албанию; кроме того, отсюда можно было пройти дальше на север - к Дарьяльскому проходу (Страбон, XI, 3, 5; Плиний, VI, 30). От Дарьяла путь шел далее к Танаису (Плиний, VI, 31) - торговому центру между номадами и земледельцами (Страбон, XI, 2,3).

В это время Каспийское море представляло загадку для античной географической науки, хотя и были отдельные попытки познакомиться с его акваторией в поисках новых торговых путей между Востоком и Западом. Поначалу море имело два названия: Каспийское и Гирканское. Потом к ним прибавилось еще два: Скифское и Албанское.

Использовались ли перечисленные выше сухопутные и морские торговые пути? Существует значительное количество археологического материала, свидетельствующего об обмене между Албанией и окружавшими ее странами. К ним относятся изделия из стекла, монеты - главным образом римские денарии и драхмы аршакидов, а также раковины каури, геммы с античными сюжетами, скарабеи и другие предметы. Все это также подтверждает существование активных торговых связей древнего Азербайджана-Атропатены и Албании - как с Римом, так и странами Ближнего Востока.

Т. Аннаев.
Характерные особенности исторического развития Бактрии -Тохаристана в переходный период от античности в средние века

В разработанной в 30-ые годы нашего столетия С.П.Толстовым периодизации древней истории народов Средней Азии период V-VIII вв. рассматривался как время упадка городской культуры и переноса всей культурной жизни в феодальные замки и сельскую местность. На ранних этапах исследования этот тезис был распространен и для позднеантичных кушанских городов Бактрии-Тохаристана (М.Массон. 1940; 1945).

Судя по результатам археологических работ накануне перехода к раннему средневековью ряд городов Бактрии - к их числу относятся Дильберджин и городище Старого Термеза - приходит в полный упадок или обжитой остается незначительная их часть. Этот процесс [11] сопровождался возникновением и функционированием мелких городов и городков площадью от 3 до 6; 8-10 и от 10 до 20 га. Этот процесс в Тохаристане на рубеже античности и средних веков может быть характеризован как период постепенного упадка прежде всего крупного города и преобладания мелких городков.

Процесс формирования раннесредневековых городов происходил тремя путями: на базе позднеантичных поселений (Хосияттепа, Калаи-Кафирниган), начало функционирования античных городов без существенной перепланировки (Хаитабад) и возникновение новых (Навондак). Количественно преобладают города с позднеантичными слоями. Одним из существенных отличий в архитектурно-планировочном отношении раннесредневековых городов от позднеантичных заключается в появлении высотной архитектуры (Нафыркала, Хосияттепа).

Не менее важны для понимания этих сложных процессов результаты проводимых археологических работ на мелких поселениях как позднеантичного, так и раннесредневекового времени и их сравнительная характеристика. Так, из более чем 120 зафиксированных памятников античного времени почти две трети составляют поселения (квадратные, прямоугольные и овально-округлые в плане, площадью до 0,5 и более 1-2 га) цельные, одночастные по своей структуре, т.е. без выделения рельефа какой-либо из частей. Внутренняя структура этих поселений состоит из нескольких частей, включавших от 10 до 30 комнат, образующих отдельные блоки, разделенные между собой улочкой (Мирзакултепа, Шортепа) или широкой площадкой (Ак-курган), трактуемые как общинные поселения, являвшиеся местом обитания свободных общинников. Не что иное, как именно эти типы поселений количественно преобладающие в позднеантичное время, свидетельствуют о ведущей роли свободных общинников. В раннее средневековье ведущим типом поселений в сельском ландшафте становятся отдельно стоящие холмы (усадьбы и замки) и замки с прилегающей застроенной территорией дополнительно обведенной стеной. Меньше всего фиксируются поселения прежнего типа (Ак-курган).

Зарождение и формирование поселений происходило за счет упадка некоторых позднеантичных городских центров (Зартепа), крупных селений (Актепа), разложением общинных поселений типа Ак-курган или путем внутренней эволюции позднеантичных поселений, прослеживаемой на примере замка Узункучки. Экономическая жизнь в этих поселениях в отличие от позднеантичных, где изобилуют находки кушанских и кушано-сасанидских монет (Ак-курган, Шортепа, Али-байтепа и комплексы Кобадиана), свидетельствующих о развитых [12] товарно-денежных отношениях, явно носила значительный натуральный характер. Натуральный характер экономики в сельской местности резко контрастирует с развитым товарно-денежным отношением в городах.

Раннесредневековый город Тохаристана, как и античный являлся центром средоточия искусства, ремесла, религии и т.д. В формировании средневековой культуры решающее значение имел античный субстрат, прослеживаемый в приемах градостроительства и внутригородских организмов (Нафыркала, Калаи-Кафирниган), в замковой архитектуре (замок на цитадели Зартепа, Кучуктепа), в монументальном светском и буддийском искусстве (скульптура Куевкургана, живопись Балалыктепа), в керамике и других видах ремесла.

Н.В.Анфимов.
Елизаветинское городище как центр торговли Боспора с меотскими племенами Прикубанья

1. С конца V в. до н.э. Спартокиды начинают вести активную внешнюю политику с целью присоединения прилегающих к Боспору плодородных земель, как на западе, так и на востоке. Боспорская экспансия в Азиатской части приходится на время правления Левкона I и его приемников. В первой половине IV в. до н.э. к Боспору была присоединена Синдика, что способствовало дальнейшей территориальной экспансии по отношению меотских племен. Это нашло отражение в Боспорской эпиграфике - в надписях с именами и титулатурой Спартокидов. К середине или во второй половине IV в. до н. э. меотские племена правобережья р.Кубани (дандарии, псессы) вошли в состав Боспорского государства и, таким образом, границы Боспора продвинулись далеко на восток.

2. Во 2-ой половине IV в. до н.э. на крупном меотском поселении - городище станицы Елизаветинской возникает Боспорская торговая фактория. В эпоху эллинизма фактория превращается в крупный торговый центр, откуда товары, привозимые с Боспора, широко расходились среди меотских племен, проникая далеко на восток.

3. Торговые связи Боспора с племенами Прикубанья наиболее ярко прослеживаются по находкам амфор и ряда других импортных предметов. На Елизаветинском городище наиболее ранние обломки амфор и чернолаковой керамики IV в. до н.э. единичны. Материалы [13] эллинистического времени III в. и, в особенности, II в. до н.э. весьма многочисленны. Преобладает ввоз Синопы и Родоса. Среди клейм имеется одно фасосское III в. до н.э. и два книдских. В могильнике встречена амфора косского типа. Из Елизаветинского городища синопское и родосское вино шло далеко вглубь степей и в Закубанье.

С Боспора на Елизаветинское городище поступала чернолаковая керамика, "мегарские" чаши, флаконы, в небольшом количестве черепица, ювелирные изделия и др.

Большая часть из них шла дальше к меотам. Товары в основном, доставлялись из Фанагории, которая, согласно Страбону, являлась перевалочным пунктом для товаров, "идущих из Меотиды и выше ее лежащей варварской страны". Через елизаветинский эмпорий шел экспорт хлеба из Прикубанья на Боспор.

4. Расцвет эмпория приходится на эпоху эллинизма. К середине I в. до н.э. торговля сокращается и к концу века Елизаветинское городище, как крупное меотское поселение прекращает свое существование.

В.В.Артемов.
О возможности существования поселения на городище Старая Ниса в сасанидское время

1. Городище Старая Ниса представляла собой важный центр парфянского времени в предгорной полосе Копет-Дага. Его история известна по результатам раскопок ЮТАКЭ 1940-х - 50-х гг. и новым археологическим исследованиям.

2. Выяснено, что это городище было покинуто примерно в I в. до н.э. - I в.н.э. Недавние исследования показали, что жизнь здесь возобновилась в монгольское время: были вскрыты остатки жилищ и погребения этого времени.

3. До недавнего времени считалось, что городище было покинуто в период от поздней Парфии до монгольского времени. Однако раскопки 1965 г. экспедиции ИА АН СССР, МГУ и ТГУ (руководитель - Г.А.Кошеленко) заставляют усомниться в справедливости этого мнения.

4. В ходе раскопок на территории к северу от "круглого храма" была обнаружена мощная кирпичная стена, сложенная из сырцового кирпича плохой сохранности, особенно в центре. [14]

5. К западу от первой стены в ходе раскопок была обнаружена кладка второй стены, также сложенная из сырцового кирпича (размер кирпича в обоих случаях 40 * 40 * 10-12 см). Ширина стены около двух метров. Она проходит параллельно выше упомянутой стене.

6. Стены лежат на очень хорошо читаемом слое пожара, обнаруженном на дне раскопа. Очень важным обстоятельством является то, что из этого слоя пожара происходят два археологически целых кувшинчика, надежно датируемых III-IV вв. н.э.

7. Таким образом, в ходе раскопок 1965 г. были обнаружены остатки здания, надежно датируемого сасанидским временем.

И.А.Бабаев.
О некоторых особенностях культуры Азербайджана в античную эпоху

1. В истории Азербайджана античный период, охватывающий конец IV в. до н.э. - III в.н.э., является важным этапом - этапом становления классового общества и государства. В конце IV в. до н.э. на территории Азербайджана, до того входившей в состав Ахеменидской империи, возникли два государства: Атропатена - на юге и Албания - на севере, о которых в письменных источниках имеются лишь незначительные, а иногда и разноречивые сведения.

2. В Азербайджане имеются многочисленные памятники, относящиеся к античному периоду. Они состоят из поселений городского и сельского типов, а также разнотипных погребальных памятников. Сравнительно хорошо изучены памятники, относящиеся к Албании.

3. Археологическими исследованиями установлено, что в Албании в античную эпоху была урбанистическая культура, развивалась сельское хозяйство, ремесло и торговля, высокого уровня достигло денежное обращение. На рынках Албании широко употребляли не только привозные монеты, но и продукцию местного чекана.

4. Азербайджан вошел в сферу влияния культуры античного мира. Влияние античной культуры прослеживается в градостроительстве, строительном деле, керамическом производстве, денежном обращении и в других сферах жизни местного населения. Некоторые элементы влияния греческой культуры на культуру Азербайджана восходят еще к ахеменидскому времени.

5. Однако влияние античной культуры на культуру Азербайджана [15] проявилось несколько иначе, чем в соседних Армении и Грузии. В Азербайджане (в основном имеется в виду Албания), как в Армении и Грузии, не было греческих колоний. Здесь более живучими были местные традиции и традиции, связанные с влиянием культуры Ирана.

6. Эти особенности культуры Азербайджана хорошо прослеживаются в строительном деле, керамическом производстве, денежном обращении, в различных отраслях хозяйства и духовной культуре местного населения.

7. В Азербайджане в последнее время особое внимание уделяется и памятникам, связанным с Атропатеной. В этой связи организованы археологические экспедиции, которые пока в основном ведут разведочные работы в южных районах Советского Азербайджана. Уже выявлены некоторые археологические материалы, несколько отличающиеся от соответствующих синхронных материалов северных районов республики.

С.С.Бадальянц.
Дифференты родосских амфор

Хорошо известно, что клейма родосских амфор, кроме общей легенды, содержат иногда отдельные буквы, сочетания букв древнегреческого алфавита и монограммы, которые располагаются в поле клейма в самых различных местах, вариантах и комбинациях. Относительно этих дифферентов до сих пор ведутся споры.

Одни исследователи видят в них обозначение керамических мастерских больших заводов, или названия месяцев родосского календаря; другие относят эти литеры к числовому порядку месяцев, а некоторые определяют эти дифференты как цифры и пытаются даже связать эти цифры с возрастом родосского вина. Мы в свое время изучали этот вопрос и пришли к выводу, что эти литеры являются предшественниками дополнительный клейм и датировали их концом IV и III в. до н.э., т.е. периодом до обособленного дополнительного клеймения. Однако наша гипотеза не была поддержана в связи с наличием клейм с дифферентами, датируемых более поздними хронологическими группами. В настоящее время доминирует версия о том, что эти литеры не что иное, как цифры.

Однако мы продолжаем отстаивать свою точку зрения.

Дело в том, что сторонники видеть в указанных дифферентах [16] цифры, не учитывают некоторых особенностей. Во-первых, хорошо известно, что не все буквы и сочетания букв могут давать определенное число. Во-вторых, сочетания букв не имеют четко определенной цифровой последовательности. Непонятно также какую информацию несут в себе монограммы. Видеть же в монограммах цифры было бы рискованно. Ведь монограммы в подавляющем большинстве тоже сочетание отдельных буквенных элементов.

Исследование большого керамического материала позволило нам определить эти дифференты как сокращенные имена непосредственных производителей амфор, т.е. гончаров (по аналогии с дополнительными клеймами). Что касается монограмм, то эти знаки несомненно скрывали в себе также гончара. Несомненно одни гончары использовали отдельные буквы, другие - сочетания двух или трех букв (в зависимости от места в поле клейма и т.д.), третьи - определенные монограммы. Кроме того, учитывая технологию изготовления керамической тары нами высказана рабочая гипотеза о том, что некоторые сочетания букв древнегреческого алфавита и монограммы могли содержать имена сразу двух гончаров.

Если это так, то можно смело говорить о том, что дополнительное клеймение имело более широкую сферу использования в керамическом производстве Родоса. Относительно хронологии следует сказать, что дополнительное клеймение зародилось вместе с практикой клеймения родосских амфор вообще (с конца IV в. до н.э.) и практиковалось на протяжении всего периода маркировки родосской тары. Однако в период наивысшего расцвета керамического производства, виноградарства и виноторговли на Родосе возникла необходимость раздельного дополнительного клеймения, вызванное необходимыми условиями керамического производства, экономических связей и политическими взаимоотношениями.

А.Н.Бадер.
К вопросу о "Парфянском сенате"

В античных источниках имеется лишь два прямых указания на существование в Парфии совета знати: о "сенате" при дворе Аршакидов писал Юстин (XI II.4), а Страбон (XI.9) со ссылкой на Посидония описывал в Парфии два совета (συνέδριον); один из родственников царя (συγγένεια), другой - из «мудрецов и магов» [17] (το δε σοφων και μάγον). К сожалению, эти свидетельства достаточно лапидарны и практически не находят аналогий в других источниках, что заставляет при рассмотрении этой проблемы прибегать к предшествующему селевкидскому и более позднему сасанидскому материалу.

Бросается в глаза сходство парфянского совета по версии Страбона с селевкидской системой, также предполагавшей существование ближайшего окружения царя из его родственников (συγγενεις) и друзей (φίλον) различных рангов. В рамках известного стремления Аршакидов создать видимость преемственности своей власти от предшествующих династий, подобная структура могла бы быть заимствована, однако сам институт совета, как совещательного органа, при царе едва ли прижился бы у парфян без опоры на их собственные традиционные установления. Эта традиция у Аршакидов могла быть основана на унаследованной от времен племенного союза системе распределения власти между членами правящего рода, каждый из которых в идеале должен был быть главой определенной племенной группы и обладать самостоятельной военной силой. Верховная власть при этом наследовалась всем родом в целом, как это было, по-видимому, не только у парфян (такую систему у Аршакидов подтверждают косвенно Аммиан Марцеллин, XXIII, 6,6 и Страбон, XVI,I,8). В период завоеваний эта система должна была сослужить парфянам хорошую службу, так как она помогала мобилизации всех сил, однако позднее она же могла послужить основой того могущества парфянской знати, которое проявлялось, в частности, в ограниченности верховной власти Царя царей. Вопрос же о том, насколько оформленным и постоянно действующим был "совет знати", трудно решить окончательно на основании имеющегося материала. Во всяком случае, в Сасанидскую эпоху он уже существовал как реальный орган и действительно состоял из двух частей (родственников царя, а также вассальных местных династов, верховного жреца и глав знатных родов). Характерно, что данные о совете прослеживаются уже в раннесасанидский период (напр., в монументальных надписях III-IV вв. н.э., что перекликается с рассказом Аммиана Марцеллина (XVIII, 5-6), относящимся ко времени Шапура II). Оформленный полноценный совет знати существовал в это и, по-видимому, в более раннее время в Армении (Faust. Byzant., Ш, 9; II). [18]

В.Бацалев.
Три"просчета" Агасикла

В докладе отмечается, что если рассматривать каждую межевую единицу городской хоры Херсонеса раннеэллинистического времени (прямоугольник размером 630*420 м и площадью 26,5 га) как самостоятельный надел, то придется констатировать ряд отклонений от общегреческих приемов и принципов межевания городской хоры по ортогональной системе. Однако, все отклонения можно снять, приняв предположение, что каждая межевая единица состояла из шести квадратов со стороной 210 м, принадлежавших разным лицам (подобно тому, как квартал в Херсонесе состоял не из одного дома, а из 3-4 домов).

Для доказательства этого предположения проводится анализ внутреннего устройства межевой единицы по материалам археологических исследований. Кроме того, дается приблизительный подсчет количества самостоятельных ойкосов в эллинистическом Херсонесе. Сравнение данных позволяет заключить, что в конце IV-III вв. до н. э. надел одного гражданина на Гераклейском полуострове состоял из двух квадратов со стороной 210 м и равнялся 8,8 га земли или 100 кв. плетрам.

Такое решение проблемы организации городской хоры Херсонеса снимает ряд вопросов экономического порядка, на которые до сих пор не даны ответы.

И.М.Безрученко.
К вопросу о хронологии Второй Мессенской войны и восстания Аристомена

1. Существует много точек зрения по вопросу о хронологии Мессенских войн. Датировки историков расходятся более чем на 200 лет: от конца VIII в. до н.э. и до начала V в.

2. Первая война, как правило, датируется второй половиной VIII в. и только некоторые выдвигают возможность первой четверти VII в.

3. Основные разногласия вызывает дата Второй Мессенской войны. Большая часть историков склоняется к тому, чтобы отнести это событие ко 2-ой пол. или к концу VII в. до н.э. Но это противоречит данным Тиртея - единственного современника событий из [19] авторов, из анализа которых вытекает, что Вторая Мессенская война приходится на вторую четверть VII в.

4. Вторая Мессенская война в изложении Павсания связана с именем Аристомена. Но уже в древности не было единого мнения о времени его жизни. Его считали участником и Первой, и Второй Мессенских войн. Но Тиртей - современник второй войны - ничего не знает об Аристомене. И характер войны по его стихам вырисовывается совершенно иным, нежели у Павсания. Это сражения больших масс гоплитов, а не романтические приключения Аристомена и его соратников. Точке зрения, что Вторая Мессенская война и восстание Аристомена - одно событие, не соответствуют и некоторые политические и географические детали.

5. Сопоставление некоторых других данных позволяет заключить что Аристомен боролся со Спартой в конце VII в. до н.э., то есть, самое малое, лет на 50 позже окончания Второй Мессенской войны.

6. Промежуток между окончанием Второй Мессенской войны и восстанием Аристомена - время расцвета аристократической по духу культуры архаической Спарты. Возможно, именно восстание Аристомена послужило толчком к проведению целой серии реформ, получивших наименование "переворота VI века", и сплотивших гражданский коллектив Спарты с целью противостоять огромным массам подчиненных илотов.

А.И.Болтунова.
Надпись Пифодориды из раскопок Гермонассы

1. "Пифодорида Ливию (ее изображение) свою благодетельницу (поставила)." Эта надпись начертана на найденном в 1983 г. при раскопках Гермонассы архитектурном фрагменте, использованном в качестве постамента для статуи Ливии.

2. Полемон, по решению Августа получив на Боспоре царскую власть и ставший мужем Динамии, после смерти Динамии вступил в брак с Пифодоридой и правил Боспором с нею вместе.

3. Воздвижение Пифодоридой статуи Ливии следует отнести ко времени после гибели Полемона, когда на Боспоре оказалось два претендента на царскую власть: Аспург и Пифодорида, оба не получившие признания Августа. [20]

Г.М.Бонгард-Левин, Г.А.Кошеленко, Р.М.Мунчаев.
Основные проблемы изучения искусства Матхуры

1. Первые памятники матхурской школы скульптуры были открыты более 150 лет тому назад, в 1836 г., когда подполковник Л.Стэки опубликовал найденную тогда же в Матхуре скульптурную группу, названную "Силеном полковника Стэки".

2. Первоначально матхурская школа скульптуры определялась как "греческая" и считалась результатом деятельности небольшой группы греческих скульпторов из Бактрии, осевших в Матхуре. Она противопоставлялась гандхарской школе, которая считалась более поздней по времени и определялась, как результат взаимодействия буддийской идеологии и античных (в первую очередь греческих) художественных принципов.

3. В настоящее время матхурская школа скульптуры определяется, как правило, как "национальная" школа искусства, в которой наиболее полно отразились черты развития собственно искусства Индии на кушанском этапе. Она противополагается гандхарской школе, которая, как считают многие исследователи, испытала сильнейшее воздействие римского провинциального искусства.

4. Видимо, школу Матхуры необходимо рассматривать в иной историко-художественной перспективе - как одну из локальных (наряду с гандхарской и бактрийской) школ искусства Кушанского царства.

5. Генезис ее связан с приходом в Матхуру саков (щаков), расцвет - созданием и развитием Кушанского царства. Видимо, можно отметить наличие трех важнейших компонентов в искусстве Матхуры: индийского, среднеазиатского, греческого.

6. Процесс взаимодействия этих компонентов не был механическим, он определялся социально-экономическими, политическими и идеологическими условиями, существовавшими в различных частях Кушанского царства.

7. В настоящее время наиболее актуальными задачами в исследовании искусства Матхуры являются исследования идеологических предпосылок его в буддизме, джайнизме, брахманизме, выявление того общего, что было характерным для всех этих идеологических течений. [21]

А.В.Бохочадзе, Н.Г.Мирианашвили.
Античное городище Дзалиса в свете новейших раскопок

Археологические раскопки на территории античного городища Дзалиса ведутся с 1971 г. За это время выявлены памятники большого научного значения. Раскопаны дворцы, культовое сооружение с мозаичным полом, бани, остатки строения с абсидами, плавательный бассейн и сооружение казарменного типа.

Акрополь города площадью - 4-4,5 га, который имел ограду из сырцового кирпича находится на холме, на правом берегу р. Нареквави, которая город делила на две части. Участок города, изучение которого продолжается по сей день, находится на левом берегу этой же реки, на расстоянии нескольких сотен метров от акрополя. Этот квартал заселен на рубеже летоисчислений, когда количество населения на акрополе сильно увеличилось.

По выявленным многочисленным материалам поселение существовавшее по обеим сторонам р. Нареквави, приблизительно в это же время преобразуется в город, который апогея своего развития достигает в первых веках н.э. В IV в. город был уничтожен.

В течение последних лет раскопаны и изучены следующие памятники: остатки дворца, плавательного бассейна, строение с абсидами.

Остатки дворца площадью около 2500 кв.м раскопаны в 1984-1986 гг. Дворец состоит из более 30 комнат разных размеров, форм и назначения. В центре дворца находится атриум. Это уже второй случай открытия дворца с атриумом в Дзалиси.

Новооткрытый атриум площадью 69 кв.м в плане представляет четырехугольник. Он, как и бассейн фонтана, построен тесанными песчаниковыми плитами. Имеющийся в атриуме бассейн, площадь которого равняется 28,5 м представляет собой квадрат. Глубина бассейна 0,75 м. Пол и стены построены булыжником на известковом растворе, поверхность облицована тесанными песчаниковыми плитами толщиной 10 см, камни связаны между собой железными скобками, которые закреплялись в камнях с помощью свинца.

В центре бассейна в свое время стоял постамент для фонтана. Ко дну бассейна вода подводилась водопроводом из глиняных труб, которые выявлены на протяжении 45 м. Дворец имел хорошо устроенное центральное отопление, от которого сохранился гипокауст. Храмовая часть дворца резко выделяется от остальных помещений и находится в северо-восточной части дворца. В его юго-восточном [22] углу находится алтарь-жертвенник. Дворец имел так же туалет с двумя отделениями с собственным водопроводом и канализационным коллектором.

Остатки второго большого строения представляют плавательный четырехугольный формы бассейн. Стены бассейна построены булыжником на известковом растворе. Они с внутренней стороны облицованы тесанными квадрами. Между облицовкой и основной стеной имеется изоляция из гидравлического раствора. С четырех сторон стены имеют прекрасно выведенные абсиды. В северной абсиде, с помощью которой бассейн связывается с баней, имеется девятиступенчатая лестница. В юго-восточной и северо-западном углах устроены ступеньки для отдыха, в северо-восточном углу, на уровне дна имеется трап диаметром 20 см. На этом же месте, с другой стороны стены построен шлюз, который соединяется с канализационным коллектором. Пол бассейна покатый и сделан гидравлическим раствором. Стены снаружи обмазаны тем же раствором. Сохранившаяся высота стен бассейна 2,7 м, длина - 33,4 м, длина с абсидами - 39,6 м, ширина -11,5 м. Площадь без абсиды - 395,6 кв.м. Бассейн наполнялся водой из двойного водопровода, проведенного в западной части банного комплекса.

Остатки третьего большого сооружения с абсидами раскопаны в 1985 г. Стены этого строения площадью 703,7 кв.м, не всегда одинаковой толщины. Северная стена массивная. В нем в трех местах в залах № 3, № 5, № 7 имеются сквозные арки, построенные из четырехугольных кирпичей на известковом растворе. Всего в строении имелось 7 больших залов.

Раскопанные в последнее время на территории городища памятники вмещаются в хронологические рамки II-IV вв. и подчеркивают высокую экономическую мощность Картлийского царства тогдашнего времени.

Надо отметить тот факт, что общественность Картлийского царства хорошо была знакома с достижениями тогдашнего цивилизованного мира, и что она имела самые тесные экономические и культурные связи. Поэтому и не удивительно, что на территории городища Дзалиса встречаются строения римского типа. Что касается самого городища, мы его считаем резиденцией спаспетов (т.е. полководцев) Картлийского царства, а спаспетами назначались члены царских семей. Они стояли у престола государства и пользовались теми же привилегиями, которые имел царский двор. Поэтому не удивительно, что владелец этого города пользовался неограниченными полномочиями. Придворному чиновнику такого ранга соответствовала [23] прекрасная резиденция, какой являлась Дзалиса.

С.Б.Буйских.
Новые данные о походе Плавтия Сильвана в Таврику

1. В ходе проводившегося в последнее десятилетие углубленного исследования ольвийской хоры послегетского времени, было обнаружено два памятника, резко отличающихся от других укрепленных и неукрепленных поселений Нижнего Побужья первых вв. н.э. - Дидова Хата-III и Дарьевка.

2. Они имеют характерное местоположение - высокое господствующее плато правого берега, в месте крутого поворота реки, четкую прямоугольную форму, небольшие размеры (60*65; 60*66 м), незначительный культурный слой, окружены по периметру рвами и валами. Характер оборонительных сооружений идентичен устройству земляных укреплений римских лагерей. Расстояние между ними близко к нормам дневного перехода для римской армии. Ближайшую аналогию наши памятники находят среди синхронных и близких по размеру и типам лагерей Нижне-Дунайского лимеса - Грезии, Путинея, Рочиндры де Веде, Валей Урлеи. Они могут быть классифицированны как военные лагеря, рассчитанные на одну центурию. На первом этапе их существования (середина - вторая половина I в.н.э.) они были окружены рвом и невысоким валом.

3. Именно в это время Ольвия и могла впервые попасть в орбиту римской экспансии в связи с походом наместника Мезии Тиберия Плавтия Сильвана Элиана в конце 50 - нач.60-х гг. Известно, что в состав сил, с помощью которых Сильван заставил скифов снять осаду с Херсонеса, кроме эскадры равеннского флота, входил также VII легион Augusta. Вероятно, пока силами морского десанта осуществлялась оперативная помощь Херсонесу, сам легион или его часть двигался из Мезии в Таврику по сухопутной дороге, проходя, в частности, и по территории Ольвийского государства. В.Н.Дьяков полагал, что Ольвия, наряду с Тирой, могла служить исходной базой для похода Плавтия Сильвана. Некоторые исследователи (В.Ф.Гайдукевич, В.Д.Блаватский, Г.А.Цветаева) прямо пишут о том, что контингенты мезийских войск одновременно с Тирой в 56-57 гг., когда последняя окончательно вошла в состав Мезии, были введены и в Ольвию.

4. Важность похода Сильвана подтверждает тот факт, что в 57 [24] г., одновременно с его действиями на северо-западе Понта, начался "восточный поход" Нерона под командованием Домиция Корбулона. По мнению В.Н.Дьякова, триумфальные почести и отличия, которых удостоился Сильван, свидетельствуют о том, что в годы его правления Мезией (56-66 гг.) началось наступление римлян к северу от Дуная, и как один из его этапов - упрочение влияния Рима на Тиру и Ольвию. С этим, вероятно, и связано появление в сер. I в.н.э. в ольвийском регионе римских военных лагерей Дидова Хата-III и Дарьевка.

5. Как указывалось выше, открытые лагеря, вероятно, были рассчитаны на одну центурию. В этой связи еще одним фактом, видимо, подтверждающим пребывание римских войск во время похода Плавтия Сильвана на территории Ольвийского государства (а возможно, и после него) служит алтарик с посвящением центуриона Эмилиана Северина, происходящий из Ольвии и относящийся к периоду 60-90 гг. Интерес представляет и тот факт, что именно в 60-х гг. в Ольвии происходит утверждение римской денежной системы.

6. О предназначении лагерей говорит сам тип укреплений, не имеющий аналога ни в приольвийской зоне, ни в эллинских укреплениях Северного Причерноморья в целом; а также находки на них обломков италийских амфор сер. I в.н.э., распространенных в римских провинциях, но не зафиксированных более нигде на ольвийской периферии, кроме Дидовой Хаты-III и Дарьевки, и находка на Дидовой Хате-III стертого солдатского свинцового жетона с надписью ... LEG.

7. Таким образом, ряд фактов позволяет предположительно связать открытые укрепления Дидова Хата-III и Дарьевка с походом в Таврику Плавтия Сильвана.

M.Ю.Бахтина.
"Скифский путь" в Прикубанье и некоторые древности Северного Причерноморья в эпоху архаики

В.Д.Блаватский в своих работах большое внимание уделял памятникам скифской архаики, содержавшим предметы греческого импорта и расположенным в непосредственной близости от греческих поселений Боспорского царства.

Самый яркий и выразительный из них - основное погребение в кургане на Темир-Горе близ Керчи, раскопанное еще в конце [25] прошлого столетия. Комплекс содержал древнейшую вещь, попавшую в туземную среду этого региона из греческих центров - родосско-ионийскую ойнохою третьей четверти VII в. до н.э.

Фрагменты ойнохой, аналогичных ойнохое из Темир-Горы и даже, возможно, изготовленных с нею в одной мастерской, происходят из раскопок Немировского городища. Несомненно, что эти сосуды попали на городище из греческих колоний Нижнего Побужья-Приднепровья. Вполне вероятно, что ойнохоя из Темир-Горы попала в туземный мир из этого же района, скорее всего, с поселения на о. Березань, тогда уже существовавшем.

Картографирование аналогий остальных категорий инвентаря центрального погребения кургана показывает, что большинство аналогий негреческим вещам из Темир-Горы были найдены к западу от Керченского полуострова. В основном, эти находки сосредоточены на территории правобережного Приднепровья.

Все это дает возможность предположить, что курган на Темир-Горе, расположенный на северо-восточной оконечности Керченского полуострова, наиболее удобной для переправ, содержал погребение представителя скифской аристократии, захороненного у наиболее трудно преодолимого рубежа степного пути из Приднепровья в Прикубанье.

К скифскому пути, зафиксированному в сообщениях древних авторов, хорошо "привязывается" и впускное погребение I в кургане II у с. Филатовка Красноперекопского р-на Крымской обл., содержавшее родосско-ионийскую ойнохою 635-625 гг. до н.э.

Поиск древностей, оставленных номадами на пути в Прикубанье, гораздо более труден на территории Азиатского Боспора. К кругу подобных памятников с большой степенью вероятности можно отнести известное погребение у Цукурского лимана. В состав его инвентаря входила полихромная родосско-ионийская ойнохоя второй половины VI в. до н.э. Фрагменты подобных ойнохой были обнаружены при раскопках поселения на о.Березань.

Таким образом, как мы пытались показать, вещи из таких ярких памятников скифской архаики, как центральные погребениях в курганах на Темир-Горе (Восточный Крым) и у Цукурского лимана (Тамань), впускное погребение у с. Филатовка (недалеко от Перекопа), имеют аналогии в более западных районах, в основном, в районе Приднепровья. То обстоятельство, что эти комплексы расположены на "скифском пути" в Прикубанье, с большой степенью вероятности позволяет связать их с кочевниками приднепровских степей, оказавшихся здесь в результате миграций. [26]

Ю.А.Виноградов, С.Р.Тохтасьев.
Ранняя оборонительная стена Мирмекия (предварительные итоги исследования)

В сезон 1982 г. на раскопе "Р" (северо-западная часть городища) был открыт участок оборонительной стены. В последующие сезоны (1963, 1984, 1986 гг.) стена была прослежена на протяжении ок. 13 м; ширина - ок. 3, максимальная сохранившаяся высота вместе с фундаментом - ок. 0,8 м; обе панцирные кладки (толщиной 0,6 - 0,7 м) - из грубо отесанных крупных (до 0,8*0,5*0,4 м) и средних камней на глинистом растворе.

Стена перекрывает слои VI - первой четверти V в. до н.э. и целый комплекс каменных построек первой четверти V в., существовавших, по всей видимости, очень недолго. Ближайший terminus ante quern дает открытая в сезон 1984 г., с напольной стороны, полуземлянка (пом. VII) третьей четверти V в., прорезающая вымостку более раннего времени (около первой четверти V в.) и одним углом примыкающая вплотную к оборонительной стене, т.е., очевидно, построенная после нее.

Таким образом стена датируется в пределах конца первой - начала третьей четверти V в. до н.э. Наиболее приемлемой датировкой представляется конец первой трети V в. до н.э.

Вдоль стены, с обеих ее сторон, в слоях, в целом синхронных ей, найдено несколько десятков наконечников стрел скифского типа; некоторые из них (происходящие с напольной стороны) носят следы деформации, возможно, от удара о стену. Остатки каменных построек, расположенных по обе стороны от стены, почти повсеместно перекрыты слоем пожарища, в котором (за стеной) выявлены мощные керамические развалы. Судя по всему, слой разрушения непосредственно предшествует возведению стены.

Сооружение стены совпадает по времени с начальным периодом правления на Боспоре Археанактидов, и, вероятно, связано с их оборонительными мероприятиями против скифов, возрастание агрессивности которых по отношению к греческим городам Северного Причерноморья прослеживается и на других материалах (ср. Виноградов С.Г. в кн.: Античная Греция. T.I, М., 1983. С.398 сл.; Толстиков В.П. ВДИ. 1984. № 3. С.24 сл.).

Результаты исследований на раскопе "II" (сезоны 1982-1984 гг.) показывают, что после первой четверти V в. до н.э. жизнь за пределами оборонительной стены полностью прекращается. По всей [27] видимости, население ушло отсюда под защиту возведенных стен города. Обратное движение намечается с третьей четверти V в. до н.э.; об этом свидетельствуют упомянутая полуземлянка у оборонительной стены (пом. VII) и каменная постройка (пом. I) на раскопе "II" последней четверти V в. Очевидно, к этому времени военная угроза для Мирмекия миновала. Последнее, в свою очередь можно рассматривать в контексте общего смягчения военно-политической обстановки на Боспоре и в Северном Причерноморье вообще во второй половине V в. до н.э.

Н.И.Винокуров.
Эпиграфические источники по Боспоро-римскому вопросу

1. Посвятительные надписи из разных городов Боспора дают нам сведения об употреблении римских формул в титулатуре боспорских царей, о роли боспорян, носивших римское имя в управлении государством и об их участии в религиозной жизни страны, а также сведения об экономических связях Боспора с римскими малоазийскими провинциями.

2. Из почетных надписей мы узнаем о посвящениях римским императорам от боспорских царей. Эволюция этих посвящений, очевидно, была связана с борьбой внутри боспорской знати между сторонниками проримской и антиримской "партии"; "внешняя" борьба боспорских царей за овладение троном прикрывала более глубокое противоборство двух основных враждующих группировок боспорской знати. Особенно сильно Рим вмешивался в эту борьбу при Динамии и Котисе. Этим объясняется наибольшее количество посвящений римским императорам на Боспоре в это время. Выражением уважения к римским императорам является возникший на Боспоре культ Августов, почетным жрецом которого выступает боспорский царь.

Лояльность боспорских правителей к римлянам не означала зависимости Боспорского государства от Рима ни в экономике, ни в политике. Боспор выступает в отношениях с Римом как союзное, а не подчиненное ему государство.

3. Из почетных посвятительных и строительных надписей мы узнаем о большой роли на Боспоре людей с римскими именами, которые занимали в государстве важнейшие чиновничьи и придворные должности. [28]

4. Надписи фиасов и эпитафии I-III вв. н.э. свидетельствуют о проникновении в ходе торгово-экономических контактов части малоазийского населения на Боспор, о заинтересованности некоторых групп боспорского населения в приобретении римского гражданства или хотя бы римских имен; и о появлении римских временных гарнизонов в Причерноморье. Посылку военных подкреплений (в основном из западных провинций) можно считать очередным благодеянием Рима своему союзнику.

5. Если экономические связи осуществлялись, в основном, через восточноримские провинции: Понт и Вифинию, то военные - через западные. Особенного расцвета они достигли при Рискупориде III и Савромате II. Торгово-экономические контакты поощрялись как со стороны боспорских царей, так и со стороны римских провинциальных властей; на Боспоре могли присутствовать постоянные представительства греческих полисов из римских провинций.

6. Под патронатом Римской империи, Боспорское царство в I в. до н.э. - I в.н.э. сумело выстоять во время усобиц, усилилось во II веке и достигло наибольшего расцвета в конце II - начале III вв. н.э., сохранив самостоятельность и традиционное государственное устройство.

7. В начале VI в. традиционные связи Боспора с Римом заменяются контактами с Византией. Боспорский царь, по-прежнему, является обладателем почетных титулов: "друг римлян и друг императора".

8. Целостной картины развития боспоро-римских контактов только на основе эпиграфических документов представить невозможно, но общая тенденция усиления влияния римлян в Северо-Восточном Причерноморье с течением времени прослеживается довольно четко.

А.А.Воронов, Я.М.Паромов.
Планировочные принципы в организации расселения на Таманском полуострове в античную эпоху

Одним из видов человеческой деятельности является организация системы расселения, формирующая целостную природно-пространственную искусственно созданную среди. Особенно наглядно эта деятельность выявляется при изучении единовременного освоения незаселенных или в малой степени освоенных территорий. В этом смысле [29] показательна картина расселения на Таманском п-ве в античную эпоху, выявленная авторами. Карта полуострова включает 216 поселений античного времени и более 100 км древних дорог. Одновременно на основании дешифровки аэрофотосъемки выявлена система древнего межевания сельскохозяйственной территории - хоры.

По данным сплошного обследования Таманского п-ва здесь в конце VI в. до н.э. существовало более 80 поселений. Факт практически единовременного, на протяжении нескольких десятилетий заселения всей территории позволяет предположить, что уже на самом первом этапе колонизации не только греки-колонисты, но и местное синдское население активно включилось в процесс оседлого освоения Таманского п-ва. К этому же времени относится создание первичной инфраструктуры, включающей дорожную сеть и межевание хоры, которое явно ориентировано на поселения и дороги. Следующий "взрыв" расселения относится к IV в. до н.э., когда возникает более 80 новых поселений. При этом происходит закономерное уплотнение системы поселений. В конце I в. до н.э. в системе расселения наблюдается качественное изменение, вызванное единовременным строительством ряда крепостей на существовавших прежде поселениях. Вместе с укрепленными городами они образовали целостную систему обороны. В первые века новой эры происходит постепенная деградация системы расселения. До III в. н.э. доживает 140 поселений, а катастрофу, связанную с гуннским нашествием в IV в., переживает всего 35 поселений.

Формулируя некоторые общие принципы целенаправленной деятельности по пространственной организации территории Таманского п-ва в античную эпоху, прежде всего отметим сплошной характер освоения территории уже на первом этапе колонизации. Анализ дифференцированных по времени карт выявляет определенную упорядоченность размещения поселений, в основе которой можно заметить принцип динамической равномерности расселения, показанный в классических работах А.Леша и В.Кристаллера. Для идеально равномерного пространства поселения организуются в правильную шестигранную решетку плотной упаковки, которая деформируется в зависимости от конкретной историко-географической специфики района. В данном случае причинами деформации в.первую очередь являются необычайно изрезанные очертания берегов и гряды широтного направления. Следует отметить также наличие развитой типологической организации поселений (города, крепости, усадьбы, сельские поселения разного размера) .

Все эти принципы могут быть объединены общей концептуальной [30] позицией, выражающей взаимоотношения человека и природы в данных конкретных историко-географических этносоциальных условиях. Эта концепция может быть сформулирована так: комплексное хозяйственное освоение территории на основе экологического равновесия в целях создания целостной искусственно-природной среды обитания.

Т.Н.Высотская.
Святилище Усть-Альминского городища

1. Назначение позднескифских зольников продолжает оставаться предметом дискуссий.

2. Раскопки зольника № 3 Неаполя скифского прошлых и последних лет выявили существование под ним культовых сооружений: утрамбованных площадок, менгиров, культового здания и пр.

3. Исследование зольника на юго-западной окраине Усть-Альминского городища было начато с целью выявления его функционального назначения. Открыта часть площадки обнесенной ровиком, за ее пределами располагались культовые ямы, в том числе с захоронениями собак.

4. В насыпи зольника встречены человеческие кости, погребения собак, разнообразные вотивные предметы (сосуды, грузила для ткацкого станка, монета, диск с изображением военного корабля и т.д.).

5. Раскопки зольников Неаполя скифского и Усть-Альминского городища подтверждают предположение, что они имели культовое назначение. На площадках под их насыпью совершались обряды связанные с культом солнца и огня.

6. Подобные усть-альминскому святилища обнесенные ровиками известны у славян язычников, что, возможно, свидетельствует о проявлении иранских элементов в культуре древних славян.

В.А.Гаибов.
О некоторых типах оборонительных сооружений парфянского времени (на примере Мидии Атропатены, Мидии, Гиркании)

По мере накопления археологического материала Парфянская [31] держава предстает все более разноликой, где наряду с определенным единством все явственнее проступают черты многообразия в материальной культуре, как-то в архитектуре, погребальном обряде, керамике, фортификации и др. Поэтому представляется целесообразным подход к изучению всех этих сторон на региональном уровне.

Одним из таких регионов является территория историко-культурных областей Мидии Атропатены, Мидии и Гиркании, которые, видимо, можно объединить условным термином "Северный Иран".

С точки зрения фортификации, в этом регионе можно выделить три типа сооружений оборонительного характера, различающиеся по их функциям.

1. Укрепления пограничного характера, предназначенные для защиты обширного земледельческого района от набегов кочевников. Примером такого сооружения является оборонительная стена долины Гургана, одно из названий которой - "Стена Александра" (Сад и Искандер). Построенная, вероятно, в царствование Митридата II, она протянулась от юго-восточного берега Каспия до отвесных скал хребта Пишкамар. Общая ее протяженность составляет не менее 175 км. Сооружена она, в основном, из обожженного кирпича и снабжена прямоугольными и квадратными башнями. На некоторых участках вдоль стен имелись рвы. В районе скопления значительного числа поселений были возведены дополнительные стены к северу и к югу от основной.

2. Городские укрепления и крепости. К настоящему времени достаточно детально обследованы оборонительные сооружения двух парфянских городов: Кале Зохак (Фанаспы и Кале Шах Дузд) Нии? {так. HF} Можно отметить целый ряд сходных черт в их устройстве: расположение на возвышенности, в труднодоступной, господствующей над окружающими долинами местности; двухчастная система обороны, при которой и пригород, и собственно город имеют собственные стены; холмы-"спутники", также хорошо укрепленные (цитадель?). Укрепления этих городищ возведены из камня. Об использовании в фортификации сырца свидетельствует ряд городских поселений Гиркании. И здесь можно говорить о двухчастной системе обороны: город-цитадель. Почти всегда городища окружены двойной линией стен, между которыми зачастую проходил ров. Следов башен не видно. Цитадели размещались в одном из углов городища и имели мощные стены, обращенные как за пределы, так и внутрь города.

Оборонительные сооружения крепостного характера располагались, как правило, вдоль торговых путей и на границах земледельческих оазисов. [32]

3. Укрепленная резиденция. К этой категории укреплений можно отнести Прямоугольное Здание (комплекс VI) в Шахр-и Кумисе (Гекатомпиле) и Главный Форт в Кале Шах Дузд, имеющих определенное сходство в планировке. Оба здания размерами превосходят все другие постройки на этих памятниках; мощные стены усилены башнями с внутрибашенными помещениями; перед входом расположены предвратные караульные помещения, обращенные во двор; основную часть сооружения (в Кале Шах Дузд - весь нижний этаж) занимают вытянутые сводчатые помещения.

Ю.В.Горлов.
Родос и Александр Македонский

Вопрос о взаимоотношениях родосцев и Александра является частью большой проблемы, касающейся отношений между греческими полисами и македонским царем.

К сожалению, в источниках по интересующей нас теме сведений сохранилось крайне мало. Относительно более подробный, чем другие источники, отрывок из романа об Александре, в котором изложено его «завещание», невозможно использовать в качестве доказательства исключительных отношений между Родосом и Александром, поскольку он представляет собой родосскую фальсификацию, возникшую значительно позже описываемых событий.

Относительно характера взаимоотношений между Родосом и Александром единого мнения среди исследователей нет. Разногласия в основном сводятся к различной интерпретации присутствия на Родосе македонского гарнизона. Г.Берве, Э.Бэдиан, В.Эренберг, П.Фрезер, Г.Хаубен и Р.Бертольд объясняют этот факт недоверием Александра к своим родосским союзникам или подданным, постулируя, таким образом, оккупацию Родоса и его значительную зависимость. Их оппоненты - сторонники дружеских отношений - (В.Тарн и Дж.Пульезе Каррателли), отвергнув историчность сообщения Диодора об изгнании македонского гарнизона с острова в 323 г., оправдывают присутствие этого гарнизона требованием защиты тыла македонян от нападений персидского флота и необходимостью защиты Родоса от усилившихся в этот период времени пиратов.

Х.Ван-Гельдер первым выдвинул гипотезу, согласно которой возникновение демократических институтов родосского полоса, [33] известных для эллинистического времени, связано с мероприятиями Александра Македонского. Эту идею поддержал Дж.Пульезе Каррателли, попытавшись найти ей доказательства в эпиграфических документах Родоса. Однако П.Фрезер, который провел аналогичную работу, пришел к убедительному заключению о том, что известная для эллинистического периода родосская конституция появилась не позднее 380 г.Точку зрения П.Фрезера поддержал Р.Бертольд. Он полагает, что родосский полис был результатом политического развития острова начиная с общеродосского синойкизма. Аристократический характер родосской демократии, по его мнению, мог быть результатом влияния Александра, вынудившего олигархов к сотрудничеству с демократами.

Нам представляется правомерным подход, заключающийся в том, что отношения между Родосом и Александром необходимо рассматривать на фоне общей картины взаимоотношений греческих полисов Малой Азии и македонского царя, которая была тесно связана с внутриполитической борьбой в этих полисах. Из источников известно, что Родос был ареной подобной борьбы начиная с первой половины VI в. Скорее всего, родосцы были лояльны к Персии в начале вторжения Александра в Малую Азию и оказывали ей определенную помощь. Капитуляция в конце 333 - начале 332 гг. могла быть результатом обострения внутренней борьбы в полисе, вызванной изменением военно-политической ситуации в пользу македонян.

Александр, заинтересованный в Родосе, занимавшем важное стратегическое положение в Восточном Средиземноморье, приняв родосскую капитуляцию, мог сам восстановить демократический режим и для его укрепления оставить свой гарнизон, который по просьбе родосцев, вероятно, демократов, опасавшихся выступления олигархов, которые традиционно могли рассчитывать на помощь Агиса III, воевавшего против македонян на Крите, был усилен в 331 г.

О наличии антимакедонской оппозиции на Родосе спорить не приходится. За это свидетельствуют события 323 г, а также еще два обстоятельства. Во-первых, раб Гарпала мог неслучайно искать убежище на Родосе, поскольку там могли быть сильны антимакедонские настроения. И во-вторых, арестованные и депортированные в Сарды родосцы Демарат и Спартон могли быть лидерами этой оппозиции.

Таковы, как нам представляется, общие моменты отношений Родоса и Александра и развития внутриполитической ситуации на острове. Реальная картина происходивших событий была, несомненно, много сложнее и разнообразнее. Основанием для такого вывода может служить позиция, занятая Родосом во время Ламийской войны. [34]

В.В.Горовой.
Система образов как источник по проблеме эволюции социальных отношений в архаическом полисе (по данным публикаций В.Д.Блаватского)

Классики марксизма-ленинизма, современные историки-антиковеды подчеркивали и подчеркивают значение одаренности и деятельности древних греков в занятии ими особого места в истории человечества. В связи с этим для ранних этапов развития общества и государства большую актуальность имеет проблема труда как целесообразной, творческой деятельности, а также проблема значения исторического процесса разделения труда для становления классового общества, в частности античного полиса. Темой данного выступления является отражение в системе образов парадной керамики из Аттики идеологического обоснования сословно-классового функционирования архаического полиса.

За источник информации взяты наиболее доступные (Собр. Московск. ун-та, №№ 70, 71) памятники VI в. до н.э.: крышка пиксиды с изображением боя гоплитов и амфора с мотивами прославления Гермеса. Внимание к ним привлечено переизданием ранней публикации В.Д.Блаватского. За образец сравнения взят кратер работы Клития и Эрготима (1-я пол. VI в. до н.э.). В ходе работы проведен анализ систем изображений, сопоставлены данные раннего и поздних источников, обозначена характеристика и особенности пропагандируемой в вышеуказанных образах деятельности.

В связи с вышеуказанной разработкой ставится экономическая проблема комбинирования труда и его значения для формирования раннеполисных социальных отношений. Выдвигается новая гипотеза характера архаических сословно-классовых отношений в Афинах, в частности проблема слоя гектеморов как особого состояния рядового демоса. Демос как гектеморы трудится из-за потребностей воспроизводства, то есть из шести доль совокупного семидольного продукта. Только ранее равенство в интенсивности труда всех в общине (пиксида) идеологически заменяется простой принадлежностью к кругу сотрапезников (гектеморий как черпак по розливу вина на трапезе). Гектеморы, по нашему предположению, утрачивают социальное полноправие ввиду отказа в идеологической ценности необходимому труду (амфора). Экономически демос в таком состоянии принадлежит к массе, социально - к классу слуг, политически он сближается по положению с клиентами. [35]

В.A.Горончаровский.
Оборонительные сооружения Илурата

Многолетние раскопки Илурата позволили выявить основные элементы фортификации и этапы строительства этой боспорской крепости I-III вв. н.э. Максимально используя рельеф местности, она располагалась на наклонном скалистом плато, имевшем с северо-запада и северо-востока довольно крутые склоны. Постройка здесь первых оборонительных сооружений относится ко времени около середины I в. н.э. Из строительных остатков этого периода сохранились лишь небольшая башня и участок стены с рустованной кладкой (толщина 2,40 м), вскрытый на протяжении 27 м на северо-восточном склоне городища. Размеры раннего Илурата нам неизвестны, но вряд ли они были особенно велики. Тогда же, по-видимому, сооружается потайной колодец, соединявшийся с крепостью подземным ходом длиной около 40 м и необходимый для снабжения этого укрепления водой в случае осады. Скорее всего, оно просуществовало недолго и подверглось разрушению где-то на рубеже Ι-II вв. н.э., когда при Савромате I Боспор вел войны со скифами.

Восстановление и перестройка крепости проводятся во второй четверти II в.н.э. (фрагментированная строительная надпись). При этом нижние ряды кладки ранней северо-восточной оборонительной стены надстраиваются совершенно в другой технике из слегка обработанных крупных блоков известняка. Заново возводятся северо-западная, юго-западная и юго-восточные линии обороны. Две последние пересекаются под прямым углом, северо-западная, изгибаясь, следует рельефу местности. Реконструируемая высота стен около 8 м. Башни, имевшие внутренние помещения, были многоэтажными. Высота первого этажа южной башни IV, как показывает выявленный в ее стене паз для балки межэтажного перекрытия, была 2,60 м. В этот период, судя по пролому в юго-западной оборонительной стене, сделанному, вероятно, стенобитным орудием, крепость подвергалась осаде.

Третий строительный период падает на конец II в. н.э., когда Савроматом II предпринимаются энергичные меры по укреплению границ государства. Происходит коренная перестройка всей территории Илурата. Дополнительно укрепляются наиболее уязвимые напольные линии обороны. Толщина юго-западной стены и куртин между башней IV и юго-восточными воротами достигает в основании 8,20 м путем пристройки с внешней стороны слегка наклонного противотаранного [36] пояса. Пространство между двумя поясами было заполнено плотно утрамбованным щебнем и известковой крошкой. С юго-западной стороны оборона была усилена за счет рва глубиной 1,5 м, выдолбленного в скале. На куртинах юго-восточной стены от ворот до башни I противотаранный пояс пристраивается непосредственно к первоначальной стене (общая толщина 6,40 м), Дополнительный панцирь получает и северо-западная стена. Из двух ворот города сохранились только юго-западные. Они представляли собой камеру-шлюз длиной 10,2 м и шириной около 4 м. В юго-восточной стене ворот выявлен четырехугольный желоб, предназначенный для бревна, служившего засовом. С внешней стороны они фланкировались пилонами, выступавшими за линию оборонительной стены на 2 м.

Заключительным этапом развития фортификационной системы Илурата явилось возведение в первой половине III в.н.э. протейхизмы на пологой террасе за пределами северо-западной оборонительной стены, отстоящей от нее на 30 м. К настоящему времени здесь открыты основания двух башен с лестницей из девяти ступеней между ними.

Крепость прекращает свое существование между 267 и 275 гг. н.э. в связи с военными событиями периода готских набегов.

Н.Л.Грач, Н.З.Кунина.
Стеклянная скульптурная головка из Нимфея

В 1963 г. при раскопках боспорского города Нимфея в мешаном культурно слое, расположенном непосредственно под гумусом, была обнаружена скульптурная женская головка высотой 3,5 см, выполненная из прозрачного стекла глубокого аквамаринового цвета. Она могла принадлежать статуэтке или медальону.

Головка слегка наклонена вправо. Волосы разделены на прямой пробор и спереди обрамляют лицо крупными прядями, забранными под ленту; сзади прическа собрана в шиньон, спадающий на шею. Черты лица имеют явные признаки индивидуальности. Низкий лоб, широко расставленные глаза, нос с легкой горбинкой, плотно сжатый рот с тонкими губами, маленький острый подбородок - все это напоминает портреты Ливии - супруги римского императора Августа.

Головка отлита в форме с применением техники утраты восковой модели.

Миниатюрный портрет из Нимфея является одним из редких [37] образцов античной стеклянной пластики. В музеях мира насчитывается всего несколько экземпляров скульптуры из стекла. Эту серию возглавляет великолепная по качеству изготовления головка императоре Августа, покрытая тонким слоем глушеного бирюзового стекла по черной основе из Римско-Германского музея в Кельне. Известны несколько образцов миниатюрной скульптуры из прозрачного зеленого стекла, в том числе два торса Афродиты, один из которых хранится в Музее стекла в Корнинге, другой - в Музее изящных искусств в Бостоне, а также женский бюст - в Египетском музее в Каире. Принято считать, что стеклянная скульптура изготавливалась в основном в Египте, - древнем традиционном центре, где это искусство пластики сформировалось еще в середине II тысячелетия до н.э. Однако в первые века нашей эры такие мастерские могли быть в Риме и его провинциях.

Нимфейская головка дополняет небольшой список известных высококачественных произведений античной стеклянной скульптуры и является единственным портретным изображением Ливии, выполненным в этой технике. Важно и то, что на Боспор, в частности, в Нимфей, попадали такие ценные, редкие для своего времени памятники искусства.

Д.И.Даньшин.
Городская община Ταναειται в Танаисе

I. Принятая в настоящее время в специальной литературе точка зрения о появлении в Танаисе самостоятельной и равноправной с эллинской городской общины танаитов в III-I вв. до н.э. вызывает ряд возражений.

а) На метариалах некрополя должен был бы четко выделиться двуэтничный состав населения города. Однако материал III-I вв. до н.э. (и даже более позднего времени вплоть до II в.н.э) такой четкости не дает: погребения с варварскими чертами в обряде не составляют значительной группы и имеют аналогии в большинстве боспорских городов этого времени.

б) Нарративные источники ничего не сообщают о греко-варварском составе населения города. В частности, Страбон, описывая смешанный состав населения Алопекии, расположенной недалеко от Танаиса, ничего подобного не сообщает о жителях последнего, хотя [38] подобный факт был бы ему известен и не ускользнул бы от внимания географа.

в) Ономастический материал, представленный в надписях из Танаиса, не позволяет говорить о присутствии среди граждан этого города до середины II в.н.э. сколько-нибудь значительной ирано-сарматской группы.

г) Ономастические данные опровергают положение Т.Н.Книпович и А.И.Болтуновой о том, что во II-III вв. н.э. деление населения Танаиса на эллинов и танаитов в этническом отношении стало уже условным. Для этого достаточно рассмотреть имена и патронимиконы эллинархов и архонтов танаитов.

2. В своих работах Д.Б.Шелову на материалах танаисских надписей удалось весьма убедительно доказать факт появления в составе населения города где-то между 50-80-ми гг. II в.н.э. новой сармато-аланской группы. Археологические и антропологические материалы из раскопок некрополя хорошо согласуются с данным положением. Однако конкретно отнести эту новую группу населения к какому-либо известному варварскому племени автор не решился.

3. Мы считает, что этой новой варварской группой являлись именно танаиты (ταναειται)

а) Почти все имена и патронимиконы архонтов танаитов относятся к группе "древнеосетинских", т.е. аланских. В этом отношении, видимо, имеет некоторый смысл отрывок, имеющийся в "Истории" Аммиана Марцеллина, что гунны вторглись "в земли тех аланов, которые обыкновенно называются танаитами".

б) Доля имен сармато-аланского происхождения в ономастиконе населения города по сравнению с первой половиной II в.н.э. к 188 г.н.э. увеличилась с 5,7% до 23,8%.

в) Именно во второй половине II в.н.э. в танаисских надписях впервые появляется указание на деление гражданского населения города на две общины (эллинов и танаитов), а на самих надписях официального характера стали появляться сарматские знаки (тамги царей).

4. Включение танаитов в состав гражданского населения Танаиса могло произойти в период правления Реметалка или Евпатора. Очевидно, такого рода актом боспорские цари стремились укрепить Танаис как форпост для борьбы с враждебными варварскими племенами, включая другие (подвластные) племена в состав граждан города. Именно во второй половине II - первой половине III в.н.э. происходит активное укрепление фортификационных сооружений города на средства эллинов, так и танаитов. Любопытно, что ранее такого [39] рода работы велись на средства боспорских царей. Вероятно, включением танаитов в состав граждан Танаиса боспорские цари стремились также переложить заботы по обеспечению обороноспособности города на счет его жителей.

А.В.Дмитриев.
Синды, керкеты, тореты

Начатые сто лет назад В.И.Сизовым раскопки в юго-восточной Синдике были возобновлены в 1954 г. В.Д.Блаватским. Исследования продолжила Н.А.Онайко. За последние годы в районе Новороссийска и станицы Раевской открыт ряд могильников античного периода. Они делятся на две группы.

Первая группа сосредоточена в горных районах побережья от Анапы до Новороссийска. Это захоронения в каменных ящиках с каменными выкладками на поверхности земли в виде невысоких круглых или овальных в плане башенок. В ящиках от двух до семи погребенных. Из этнографических особенностей можно отметить моду на гривны и серьги (или подвески) в виде синусоиды с развернутыми в разные стороны концами. Миски в погребальном инвентаре почти полностью отсутствуют.

Памятники первой группы можно связать с историческими керкетами, занимавшими по сведениям древних авторов указанную территорию.

Вторая группа - это грунтовые захоронения с мисками под головой или у головы погребенного. Они встречаются в основном на равнине (у Раевского городища) или в широких долинах (Широкая балка, Глебовка).

Наиболее значительный могильник второй группы обнаружен в 1,5 км от Раевского городища. Там исследовано 98 погребений. Как в женских, так и в мужских захоронениях встречены бусы и бисер, вероятно, украшавшие одежду, а также оружие, в особенности наконечники копий (до 5 штук в одном захоронении). Много посуды (преобладают миски). Серьги очень редки, гривны не обнаружены, зато много разнообразных браслетов и перстней с печатками. В могилах встречаются скелеты лошадей (иногда до пяти скелетов).

Могильники второй группы имеют много общего с меото-сарматскими памятниками Прикубанья, хотя есть и отличия. Они расположены на юго-восточной окраине Синдики и, скорее всего, оставлены [40] синдами. При хронологической близости памятников обеих групп ощущается большая эллинизация синдов по сравнению с керкетами. Синды - северо-западные соседи керкетов, но не родственны им. С юго-востока соседями керкетов были тореты.

В титулах боспорских царей среди подчиненных им народов упомянуты синды и тореты, но ни разу не названы керкеты.

Древние авторы за керкетами называют торетов, мыс Торетский, эллинский город Торик, а иногда отождествляют керкетов и торетов.

Могильники торетов пока не выявлены. Можно предположить, что тореты - это не племя, а жители города Торика (как танаиты - не племя, а жители Танаиса,¹⁾ томиты у Овдия - жители Том и т.д.).

Керкеты, не имевшие даже зачатков государственности, обитая в горах, в стороне от хорошо освоенной боспорцами дороги между Горгиппией и Ватой, могли так и не подчиниться Боспору. Это объясняет самобытность памятников.

В средневековье территорию, заселенную ранее керкетами, занимали, вероятно, родственные им натухайцы - одно из племен адыгейской народности.

В.С.Долгоруков.
Некоторые вопросы истории и топографии ранней Фанагории

Впервые вопрос о границах ранней Фанагории рассмотрен более 30 лет назад М.М.Кобылиной. В настоящее время имеется возможность уточнить пределы архаического города. Основными критериями для определения границ раннего города следует принять не находки, а слои со строительными остатками и топографию местности.

В соответствии с рельефом городища и местонахождением зафиксированных архаических слоев на разных раскопах города, древнейшая Фанагория имела в плане почти прямоугольную форму со сторонами 400-450*500 м, т.е. ее площадь составляла примерно 20-22,5 га. Восточная часть городища была свободной от застройки, а на верхнем плато данного участка располагался архаический некрополь.

На основании аналогий в практике греческого градостроительства, в ранние периоды существования городов, удовлетворение потребностей в расселении возрастающего населения осуществлялось, главным образом, за счет увеличения плотности жилой застройки. [41] И только спустя большое количество времени, когда первоначально выбранная для создания города площадь была полностью использована, городские границы начинают постепенно раздвигаться.

В начале V в. до н.э. территория Фанагории увеличивается в два раза. Остатки жилых домов свидетельствуют о поспешности их сооружения и в пользу принадлежности их греческим переселенцам, только приехавшим сюда. По-видимому, расширение городской застройки вызвано прибытием новой волны колонистов.

Новая волна переселенцев, возможно, связана с неудачным ионийским восстанием, вызвавшим бегство жителей городов Восточного Средиземноморья в другие регионы эллинского мира.

Прибытие новых контингентов переселенцев в уже основанные апойкии, зачастую приводило к внутренним неурядицам и изменению государственного строя. Не исключено, что объединение Боспора под властью Археанактидов связано с прибытием беженцев после поражения ионийского восстания, повлекшее за собой спустя некоторое время внутренние раздоры и установление нового правления.

В.С.Долгоруков, А.Б.Колесников.
Новые данные о строительных комплексах Фанагории

1. Раскопками последних лет в южной части Фанагории открыты остатки одиннадцати наземных строительных комплексов, основу конструкций которых составляли глино-плетневые стены на деревянных столбах. Из них семь - возведены на материке и связаны с первоначальной застройкой этого района, а четыре - относятся уже к последующему времени (до рубежа V-IV вв. до н.э.). По керамическому материалу период существования ранних домов датируется в пределах от 490-х до 460-х гг. до н.э.

2. Лучше всего сохранился дом № 2 (около 220-230 кв.м), состоявший из четырех примыкающих друг к другу жилых помещений, к югу от которых находились огороженные дворы с хозяйственными постройками. Одинаковая планировка всех четырех помещений, в центре каждого из которых находился очаг, а также соответствие каждому помещению обособленного дворика позволяет думать, что в доме № 2 проживало четыре семьи.

3. Анализ письменных и археологических источников показывает, что глино-плетневое строительство было достаточно широко [42] распространено в античном мире и оно было обусловлено необходимостью быстрого возведения жилищ при невысоком материальном достатке строителей, а также доступностью определенных видов строительных материалов. Это обстоятельство и отсутствие в фанагорийских глино-плетневых домах находок материальной культуры туземного населения позволяет считать рассматриваемые комплексы, бесспорно, греческими.

4. Характер их расположения говорит о том, что дома занимали значительную по размерам площадь в южной части Фанагории и располагались достаточно компактным массивом. Одновременно строительство на большой площади глино-плетневых строений свидетельствует о возникшей острой необходимости расселения значительного контингента людей.

5. Несколько глино-плетневых домов перекрыли участок самого раннего фанагорийского некрополя, причем хронологический разрыв между их строительством и самыми поздними погребениями был невелик и, возможно, не превышал 10-20 лет. Все эти данные позволяют думать, что массовая застройка южной части Фанагории связана с новой волной переселенцев и происходила в условиях изменившейся социально-политической ситуации, поскольку вряд ли второе или третье поколение фанагорийцев позволило бы в обычное время новым переселенцам возводить дома на могилах своих предков.

6. Известно, что историческая ситуация в Ионии в начале V в. до н.э. ознаменовалась разгромом восстания ионийских городов против персидского владычества и бегством жителей некоторых городов в различные районы эллинского мира. Очевидно, этими же событиями можно объяснить и появление новых колонистов в Фанагории.

7. Примерная стандартизация жилых и хозяйственных помещений свидетельствует о принципах равенства обитателей домов, более свойственному на первых этапах жизни переселенцев. Строительство домов производилось, несмотря на поспешность, в соответствии с достижениями греческого градостроительного искусства, на основе единой планировочной схемы застройки района.

С.В.Дьячков.
Социально-классовая структура Боспорского царства I-III вв. н.э.

I. В I-III вв.н.э. в обществе Боспора значительно усиливается [43] имущественное и социальное неравенство. Основу рабовладельческого класса составляла греческая верхушка боспорских городов и племенная знать. Его экономической базой было крупное землевладение. Выделяется социальная группировка рабовладельцев, материальное состояние которых значительно превосходило положение большинства жителей царства. Во II-III вв.н.э. одну из ведущих позиций в господствующем классе занимает бюрократическое сословие царских вельмож, обладавших суммой прав и обязанностей, определяемых царем. На царской службе состояли представители различных социальных и этнических слоев населения. Среди них заметную роль играли царские отпущенники, носившие династическое имя Илий. В II-III вв. особе место в государстве и обществе Боспора занимали римские граждане, как местного происхождения, так и выходцы из римских провинций. Класс рабовладельцев пополняется иноземцами, прежде всего выходцами из Малой Азии, многие из которых достигли господствующего положения в обществе. Объединение столь разнородных по своей сути социальных группировок рабовладельческого класса проходило под эгидой власти боспорских царей, нередко римских ставленников.

2. Самым многочисленным был класс свободных производителей, не эксплуатировавших чужой труд. В это время он был отстранен от государственного управления и не имел политического влияния. Источники не обнаруживают значительных различий в материальной и духовной культуре городского и сельского населения Боспора. Имущественная дифференциация приводила к тому, что часть земледельцев и ремесленников по своему материальному положению и интересам, видимо, смыкалась с классом рабовладельцев; другая часть, разоряясь, скатывалась на положение эксплуатируемых, пополняя социальные низы боспорского общества. Различия между богатыми и бедными в это время резко выступают, наряду с различием между свободными и рабами. С конца I в. в составе класса свободных производителей появляются римские и греческие отпущенники и их потомки, а также выходцы из Малой Азии.

3. В условиях монархической власти, важнейшей формой социальной организации широких масс жителей Боспора становятся фиасы. Они были весьма различны по своему назначению, социальному и этническому составу. Руководящие посты в большинстве крупных фиасов занимали представители государства и городской плутократии, что позволяло им контролировать деятельность фиасов, формировать общественное мнение и рабовладельческую идеологию. [44]

4. Не был однородным по своему составу и класс рабов Боспора. Наиболее угнетаемой и бесправной его частью были рабы, используемые в сельском хозяйстве и ремесленном производстве. Широкое применение получает рабский труд в домашнем хозяйстве боспорских богачей. Среди рабов выделяется привилегированная группировка вскормленников и воспитанников, занимавших особое место в семье и хозяйстве их господ.

Эксплуатируемой категорией жителей Боспора были зависимые земледельцы (пелаты), которые по своему отношению к средствам производства приближались к положению рабов.

5. В I-III вв.н.э. на Боспоре складывается сословие отпущенников и их потомков. Наряду с многочисленными местными отпущенниками, в состав сословия входили отпущенники римских граждан и отпущенники - выходцы из других районов римского мира. Сословие отпущенников, несмотря на одинаковый юридический статус, фактически было представлено во всех классах боспорского общества и составляло заметную часть его социально-классовой структуры.

А.А.Завойкин.
О хронологии хиосских пухлогорлых амфор "нового (?) стиля"

1. Датировка хиосских пухлогорлых амфор с вытянутой шейкой (позднепухлогорлых" или "нового стиля"), принятая в литературе, восходит к комплексу афинской агоры R 13:4 третьей четверти У в. до н.э. (Talcott-35). Помимо хиосских указанного типа (SS 1839) в этом комплексе были найдены: хиосские прямогорлые раннего варианта (ss 1840) с клеймами (5 из них воспроизводят монетный тип хиосских монет - см.: Grace-34, р. 303, pl. I.I.); амфора Менды (Р 2375: Grace -61, рис. 43 = Talcott-35, № 88); амфора неизвестного центра производства (Grace-34, рис. 1,2, с. 202 и 304).

2. В.В.Рубан (1982) предпринял попытку разделить амфоры этого типа на два хронологических варианта ("подтип" - VI А и VI Б). Первый из них автор датирует 460-440, второй - 440-425 гг. Предшествующий "тип" V (поздний вариант раннего типа пухлогорлых) Рубан датирует 470-450, ссылаясь на комплекс N 7:3 афинской агоры (Boulter-53, № 150), который, однако, совершенно определенно датируется издателем 460-440 гг. Обосновывая раннюю датировку [45] амфор VI А, В.В.Рубан опирается на комплекс из Ольвии (Капошина-50), в котором амфора найдена совместно с аттическим киликом 2-й четверти V в. Кроме того, сосуды этого "подтипа" встречаются на поселениях Бугского лимана (в малом числе, это, по мнению автора, указывает на то, что хиосские VI А только появляются), которые датируются до 460/50 гг. (из отсутствия фрагментов аттической штампованной посуды). Амфоры VI Б на этих поселениях отсутствуют вовсе. Дату 440 г. - разделяющую VI А и VI Б, - автор никак не обосновывает.

3. Очевидно, что В.В.Рубан не только произвольно занизил датировку своего V-го типа, но и смешивал амфоры типов V и VI А (ср., рис.7, с.107 и рис.9, с.109). Таким образом, ни разделение, предложенное В.В.Рубаном, ни его датировки не могут быть приняты. Вместе с тем, автор несомненно, прав, указывая на вариабельность форм хиосских "позднепухлогорлых". Достаточно сопоставить амфоры этого типа. С одной стороны, - сосуды, происходящие из комплексов (датируются 440-ми гг., по-моему, вернее - ок. 440 г.), в которых они встречаются с пухлогорлыми позднего варианта раннего типа (например, из Фанагории, "холм Г": Зеест, 11г.). С другой стороны, - сосуды из комплексов, в которых они сосуществуют с прямогорлыми амфорами Хиоса раннего варианта (например, из упомянутого R 13:4 - ср.: Зеест, 11в), - которые, видимо, являют собой позднейшую форму типа, и, по принятой датировке (условной - см.: Mattingly -81) прямогорлых раннего варианта, могут быть определены концом 430-х - 425 (датировка В.Грейс) / 420 (Peas-37: Mattingly-81) гг. Таким образом, самые ранние и самые поздние амфоры этого типа отличаются один от другого совершенно определенно и размерами (Н = 740-760 и 770-800 соответственно), и пропорциями (d:Н = 0,41-43 и 0,39-40; H_I : Н = 0,38-39 и 0.33-36). Отличие профильных частей описано В.В.Рубаном (1982, с.108 сл.); необходимо только указать, что, вопреки его мнению, высота и выделенность основания ("опоясывающей части") ножки у поздних большая, а не наоборот.

4. До сих пор речь велась только о самых ранних и самых поздних амфорах, и осталось не ясно, каким временем следует "разграничивать" эти "варианты". Рассмотрение значительного числа амфор этого типа, показывает, что имеются сосуды, представляющие собой как бы промежуточную форму (соответственно: 750-60; 0,36-41; 0,30-35). Повидимому, вопреки сложившемуся представлению, хиосские амфоры "нового стиля" (т.е. типа SS 1839) появились не [46] сразу (в начале второй половины V в.), но представляют собой результат плавной эволюции, непосредственно связаны с амфорами сер. V в. (поздний вариант "раннепухлогорлых"). Итак, по-видимому, тип "позднепухлогорлых" следует считать вариантом единого типа пухлогорлых амфор. Вернее, вслед за хиосскими сер. V в. можно выделить: вариант (А) типа фанагорийских, холм Г; вариант (Б), сочетающий черты ранних и поздних (типа елизаветовской, кат. II (Брашинский-80); вариант (В) позднейших пухлогорлых. Разработка хронологии, исходя из того, что амфоры плавно эволюционируют, только по типологии приобретает некоторую основательность (разделение же на варианты нельзя абсолютизировать). По комплексам же пока можно датировать вар. А - ок.440 г., вар. В - кон. 430-х - 425/20-й г., вар. Б., видимо, можно датировать в пределах 30-х гг. V в. до н.э.

5. Если сказанное считать установленным даже в самом общем виде, то последующие выводы могут быть весьма значительны. (I) Признавая комплекс R 13:4 комплексом поздней третьей четверти V в., мы должны перенести эту дату и на пифоидные амфоры Менды. (2) Появление хиосских амфор "нового" стиля не было резкой сменой традиции (т.е. он не был "новым") - во-первых; во-вторых, - никак не может быть связано с декретом Клеарха, если его датировать по М.Сегре, В.Грейс и др. - ок.449 г., а не по Ф.Гиллеру, Г.Мэттингли, Паршикову и др. - т.е. ок. 424 г. Но в таком случае, кажется логичнее предполагать следствием декрета появление совершенно нового типа хиосских амфор - прямогорлых. Впрочем, настаивать на этом невозможно, поскольку при изменениях в форме мера ("стандарт") объема амфор как будто остается неизменной.

Г.Т.Залюбовина.
Культ Посейдона и консолидация ионийского этноса во II - начале I тысячелетия до н.э.

1. Осознание эллинами своей этнической общности находило яркое, хотя и не единственное, выражение в религиозном мировоззрении, в почитании ими богов общеэллинского пантеона, одним из древнейших божеств которого был Посейдон.

2. Уже в конце III - начале II тысячелетия до н.э., до появления ахейцев в Средней и Южной Греции, культ Посейдона имел широкое распространение в Восточном Средиземноморье, являясь [47] божеством и ионийского этноса. По мифологическим данным, к Посейдону восходят киликийцы, критские цари и беотийцы (через детей Агенора - Киликса, Европу и Кадма соответственно - к Ливии и Посейдону), Абдер и фракийцы, Пелий и фессалийцы (к Тиро и Посейдону), а также лапифы - аттические и пелопоннесские, лелеги и др.

3. "Высшей святыней ионян", по сообщению Павсания, был в древнейшее время храм Посейдона Геликония в Гелике (древнейший Эгиал, будущая Ахайя). С приходом ахеян и миграцией ионян из Эгиала в Среднюю Грецию последние сохранили почитание Посейдона Геликония (его культ существовал в аттическом деме Агры, предполагаемом месте поселения ионян из Эгиала).

4. В середине - второй половине II тысячелетия до н.э. именно культ Посейдона приобрел важное значение для консолидации ионян. Центром культа стало святилище на о.Калаврия в Сароническом заливе, вокруг которого и сложился древнейший религиозный союз.

5. Видимо, в конце XIV в. до н.э. центр этого культа переместился на Истм, что, по преданию, было связано с окончанием плавания "Арго" и местом его последней стоянки (Истм), где "Арго" был посвящен Посейдону.

6. Во II тысячелетии до н.э. культ Посейдона занимал ведущее положение и в Средней Греции: в Фокиде, где он делил оракул с Геей, в Аттике, куда он прибыл, согласно Аполлодору, раньше Афины.

7. С приходом дорян в Среднюю и Южную Грецию Истм сохранил значение центра культа Посейдона, но стал теперь общегреческим - одним из центров консолидации всего греческого этноса. Ионяне же, с уходом из Арголиды и Средней Греции, вынуждены были группироваться теперь вокруг другого культа - Аполлона на Делосе.

8. Вместе с тем не утратил значение и культ древнего бога ионян - Посейдона Геликония, привнесенный ионийской миграционной волной на побережье Малой Азии: образовался сакральный союз с центром в храме Посейдона Геликония на мысе Никале - свидетельство древней священной традиции ионян.

В.Г.Зубарев.
К вопросу об источниковедческой базе "Географического руководства" Клавдия Птолемея по Северно-Причерноморскому региону

Среди дошедших до нас письменных источников по географии [48] Северного Причерноморья "Географическое руководство" Клавдия Птолемея является сочинением наиболее полным по охвату топонимического материала, накопленного греческой географической наукой и римской картографией, поэтому неслучайно оно привлекает к себе пристальное внимание исследователей, особенно в последнее время, когда в связи с успехами античной археологии появилась возможность локализовать целый ряд населенных пунктов, упомянутых Птолемеем.

Своеобразие "Географического руководства" состоит в том, что оно является одной из первых попыток обобщения и систематизации известного к тому времени географического материала и опирается на периплы, римские официальные административно-географические справочники, разные по времени и относительно независимые от ориентирования карт. Отсюда, несмотря на ориентацию по странам света, в "Географическом руководстве", по-видимому, в каждом конкретном случае сохранено ориентирование по берегам морей и рек, по крупным дорогам и т.п. в соответствии с лежащим в основе источником.

Труд Птолемея является отражением космографических и географических идей, восходящих к Эратосфену и Гиппарху и в первую очередь дает критический анализ непосредственного предшественника Птолемея Марина Тирского, изложение которого, по словам автора, "Географического руководства" отличалось "трудностью и бессистемностью". Стремясь "нанести на карту как можно точнее то, чего Марин ясно не обозначил", Птолемей пользовался при этом "касающимися данного пункта описаниями путешественников или же наиболее точными (на его взгляд) картами".

Сравнительный анализ "Географического руководства" с дошедшими до нас письменными источниками по географии Северного Причерноморья (большей частью фрагментарными и неполными) позволяет установить несомненное сходство отдельных его частей со сведениями Геродота, Псевдо-Скилака, Страбона, Плиния Старшего и Арриана. В то же время ряд населенных пунктов, особенно во внутренней части Херсонеса Таврического, до Птолемея не упоминается и аналогий с дошедшими до нас источниками не имеет. Вместе с тем, характер описания этой части позволяет предположить, что в ее основе лежит источник, имеющий местное, возможно, Боспорское происхождение.

Анализ источниковедческой базы "Географического руководства" позволяет объяснить многие противоречия и искажения, допущенные Птолемеем, без учета которых невозможна правильная интерпретация содержащихся в нем сведений и невозможно в должной степени уяснить ценность известий Птолемея. [49]

В.М.Зубарь.
К вопросу о канабе римского гарнизона Херсонеса

В середине II в., вероятно, одновременно с дарованием элевтерии, в Херсонес был введен римский гарнизон, который находился в городе по крайней мере до середины Ш в. Судя по эпиграфическим памятникам, вместе с римскими военнослужащими в Херсонесе проживали члены их семей, а также другие категории гражданского населения. Это позволяет поставить вопрос о существовании в городе канабе, где проживали лица, тесно связанные с вексилляцией римских войск.

Канабе обычно располагались на территории выделенной римским войскам и находились под юрисдикцией легиона или римского гарнизона. Учитывая, что римские гарнизоны в местах своих стоянок были изолированы от гражданского населения, для канабе херсонесского гарнизона должен был быть отведен определенный район. Возможно, о выделении границ, в которых должны были размещаться римские солдаты или население канабе, идет речь в фрагменте эдикта римского императора или наместника провинции, изданном В.В. Латышевым (ΙΡΕ, I², 405).

Следы канабе римского гарнизона в Херсонесе пока археологически не выявлены, но есть основания предполагать, что его население могло занимать несколько кварталов в непосредственной близости от цитадели, расположенной в юго-восточной части города. Это могли быть кварталы к северо-западу от цитадели, которые с севера была ограничены 22 куртиной, возведенной в первые века н. э. Очевидно, для связи цитадели с канабе служила специальная калитка в 18 куртине. Такое предположение хорошо согласуется с находками в так называемом портовом районе скульптуры фракийского круга. Эта скульптура могла принадлежать не только святилищу римских солдат, как полагал В.И.Кадеев, но и гражданского населения канабе гарнизона, которое в своей массе было представлено выходцами из Подунавья. [50]

Ю.Ф.Иващенко.
К специфике религиозных представлений населения Боспора в ранневизантийское время

1. Согласно источникам (Иоанн Малала; Феофан и др.), Босфор - бывший Пантикапей - в 30-х гг. VI в.н.э. окончательно входит в состав Византийской империи. Это важное событие в истории Сев. Причерноморья должно было способствовать распространению и укреплению христианства в этих землях. Первые христиане появились здесь еще в римское время, но особой популярности христианская религия не имела. В VI в. возводятся храмы как в самом Босфоре, так и в других боспорских городах. Фундаменты такого небольшого трехнефного раннего храма (вторая половина VI в.) были открыты В.Ф.Гайдукевичем на городище Тиритака.

2. В 1983-1985 гг. на Тиритаке исследовались в основном верхние горизонты городища (уч. XXIV и XXV), которые теперь точно можно датировать V-IX вв. н.э. К началу VI в. относится дом, исследованный на участке XXV, который погиб в пожаре накануне окончательного упрочения власти Византии. На уч. XXIV к этому времени относится часть жилого квартала. Характерный материал для этого времени: краснолаковая столовая посуда североафриканского производства (часто со штампованным орнаментом в виде зверей или креста - "поздний римский тип С" по Дж.Хэйсу) и фрагменты так называемых "сосудов с каплями синего стекла", со срезанным и незашлифованным краем, которые многими исследователями относятся к лампадкам (Шалои, Баркоци). Обилие бытового материала, прямо или косвенно связанного с христианским культом, свидетельствует о его упрочении в среде боспорского населения.

3. К середине и второй половине VI в. относится дом, часть которого исследовалась в 1984-1985 гг. Дом построен в редкой, но характерной для VI в. технике - с прослойками толстостенной керамики между рядами грубообработанного камня. Хорошая сохранность остатков дома позволяет отнести эту постройку к рядовому жилищу боспорца. Дом, видимо, был двухэтажным (каменная кладка сохранилась в высоту до двух метров, а выше находилась сырцовая кладка, мощный завал которой заполнял все помещение постройки. В нижней части дома была кладовая, где хранились продукты, о чем свидетельствуют раздавленные амфоры, вкопанные стержнями-ножками в пол подвала и большая яма с каменной обкладкой горловины. В северо-западном углу, на втором этаже хранились, видимо, рыболовецкие [51] снасти и посуда.

4. В сплошном завале камня и сырцового кирпича среди бытовых предметов найдена небольшая окатанная галька с маленьким естественным отверстием, так называемый "куриный бог", также со следами пребывания в огне. Галька имеет антропоморфные очертания с подчеркнутым кивотом. Несомненно, что она была преднамеренно принесена в дом и представляла особый интерес для ее хозяев. Ясно, что этот предмет не имеет никакого отношения к христианскому культу, а является отголоском более древних пластов религиозных верований. Антропоморфный камень мог быть олицетворением доброго духа, который приносил счастье и удачу его владельцу, охранял его от влияния враждебных сил.

5. Таким образом, мы можем говорить о пережитках фетишизма в среде боспорского населения в ранневизантийское время. Об этом свидетельствует также и лепная керамика, украшенная древними орнаментами, светильники, др. предметы.

А.И.Иванчик.
Дипинти с усадьбы Клера 227 Гераклейского полуострова и идентификация ее владельца

При раскопках Херсонесской экспедиции МГУ в 1977 г. в цистерне, находившейся в одном из помещений башни усадьбы, был найден керамический комплекс, датирующийся, видимо, третьей четвертью V в. н.э. В комплексе содержалось несколько крупных обломков светлоглиняных амфор типа F по классификации Д.Б.Шелова (одну из них удалось склеить целиком) с надписями красной краской. На горле сохранившейся целиком амфоры малого объема и на верхней части другой, большего размера, нанесено одним и тем же подчерком одно слово "ΒΑΣΙΛ ". Перед нами личное имя владельца усадьбы (ряд соображений не позволяют считать, что это имя торговца). В херсонесской просопографии имеется единственная аналогия - имя «Βοσίλειδης», что заставляет восстанавливать на нашей амфоре тот же антропоним. Это имя принадлежит посвятителю алтаря Немесиды второй половины II - начала III вв. н.э., найденного при раскопках херсонесского театра. Учитывая уникальность данного имени в Херсонесе и греческий обычай сохранять имя в семье, передавая его от дела к внуку, можно предположить, что посвятитель алтаря [52] Βασιλείδης Καλου был предком владельца нашей усадьбы. Это предположение подтверждается косвенными данными. При раскопках 227 усадьбы обнаружено 14 черепиц с клеймами вексиляции V Македонского легиона разных штемпелей. Кроме этих клейм известно только одно из самого Херсонеса. Уникальное обилие легионной черепицы на усадьбе говорит о тесных связях ее владельца с командованием римского гарнизона. В то же время херсонесец Басилид, посвятивший алтарь богине римских легионеров Немесиде (ее культ нехарактерен для Херсонеса и принесен сюда легионерами - уроженцами дунайских провинций), также, очевидно, тесно связан с римлянами. Совпадение во времени посвящения Немесиде от Басилида с крупными беспрецедентными поставками легионной черепицы на одну из загородных усадеб делает предположение об идентичности посвятителя и владельца усадьбы весьма вероятным. Каждый элемент данных построений сам по себе не обладает достаточной доказательной силой, но вместе они образуют систему, вероятность которой резко увеличивается. Если изложенное верно, то нам удалось установить имена по меньшей мере двух владельцев усадьбы 227 (а возможно и третьего - отца первого Басилида Калоя) и ее можно теперь называть "усадьбой Басилидов" (или Василидов). На одной из амфор ниже имени Басилида имеется надпись "ΕΥΣΤΑ". Она имеет аналогию - надпись "ΕΥΣΤΑΘ" на светлоглиняной амфоре неизвестного происхождения, которую Д.Б.Шелов (1978) предложил понимать как «ευσταθής» - "крепкий", однако на наш взгляд обе надписи лучше восстанавливать как "ευσταθμησα (αμφορα)» или «ευσταθμία» - "мерный стандарт". Такие стандартные амфоры, служащие для измерений, входили в состав необходимого на усадьбе римского типа инвентаря (_____,²⁾ II). На четырех фрагментах амфор на уровне верхнего прилепа ручек имеется знак из букв ^α и ^π , находящихся друг под другом. Такие надписи имеют множество аналогий на светлоглиняных амфорах разного объема из разных мест и, следовательно, скорее всего связаны со свойствами их содержимого. На мой взгляд, наиболее вероятно здесь восстановление "‘απλους (οινος )" _ "простое вино", т.е. "вино невысокого качества" (для значения "цельное, неразбавленное" скорее бы ожидалось «"ακρατος»). [53]

М.П.Инадзе.
О внутрипонтийских взаимоотношениях в раннеэллинистическую эпоху (по новым эпиграфическим данным)

1. Для исследования взаимоотношений городов северной Колхиды (Диоскурии и ее хоры) с южнопонтийскими областями в раннеэллинистическую эпоху исключительно важное значение имеет правильное толкование греческой надписи на бронзовой плите, фрагменты которой найдены в 1975 г. во время раскопок Эшерского городища.

2. Основываясь на чтении текста специалиста по древнегреческой эпиграфике Т.С.Каухчишвили, в результате которого ею предположительно, либо с полной достоверностью восстановлены и переведены на русский язык сохранившиеся отрывки отдельных слов и фраз (по очертанию всех букв и общему стилю, эшерская надпись ею относится к III в. до н.э.), мы пытаемся разобраться в исторических фактах и событиях, довольно смутно отразившихся в фрагментах этой надписи, раскрыть их подлинное содержание и установить между ними связь.

3. При интерпретации упомянутых в надписи слов и исторических фактов мы привлекаем археологические материалы, обнаруженные на территории древней Диоскурии и ее хоры, особенно на самом Эшерском городище. Учитываем также политическую обстановку, царившую в данное время в интересовавших нас регионах Понта.

4. Исходя из указанных археологических материалов, а также данных письменных источников (Аристотель, Диодор Сицилийский, Страбон, Плиний Старший), мы высказываем предположение, согласно которому постоянно угрожающей городу (ныне Эшера) и разгромившей его силой, о действиях которой упоминаются в эшерской надписи, должны были быть местные пиратские племена, обитающие на северовосточном побережье Понта. Не исключено, что с ними сообща действовали и группы сарматских племен, наводнивших со второй половины III в. до н.э. южнорусские степи.

5. На основании восстановленного слова «Гераклея» (по-видимому, Понтийская), или "гераклейцы", военные силы и могущественный флот которых принимали участие в защите города от нападения местных племен, с большей долей вероятности, устанавливается активная роль южнопонтийских городов, в частности Гераклеи Понтийской в жизни Диоскурии и подвластной ей хоры (Эшера). Вмешательство гераклейцев в события, происходящие на территории Эшера, имело вполне определенную экономическую почву и являлось [54] следствием усиления с конца IV в. до н.э. торговых интересов со стороны представителей государственной власти Гераклеи к городам Северного и Восточного Понта. Можно также предполагать, что курс проводимый южнопонтийскими городами на расширение и укрепление контактов с Диоскурией находил полную поддержку и в местных правящих кругах этого города.

6. Судя по фрагментам надписи, в событиях, разыгравшихся в городе (Эшера) фигурировала еще одна политическая единица - некое "царство" - "βασιλείας", в котором, по нашему мнению, следует подразумевать Понтийское государство, а не местную (колхидскую) царскую власть. Исходя из политической обстановки, сложившейся на побережье Юго-Восточного Причерноморья, можно полагать, что цари Понта при содействии своей союзницы Гераклеи, под предлогом защиты Диоскурии и ее хоры от морских разбойников, с целью освоения богатых металлом и другими ценными ресурсами районов северной Колхиды, довольно с ранней поры (также как и в Юго-Восточном Причерноморье) создают свои опорные пункты и на подвластной территории Диоскурии (Эшера). В результате этого во второй половине III в. до н.э. эшерское поселение превращается в значительный укрепленный городской центр. Аналогичную политику проводит примерно через полтора столетия в Диоскурии и ее хоре царь Понта Митридат Евпатор.

7. По нашему мнению, эшерская надпись является официальным документом политического характера, а именно, договором, соглашением между Диоскурией и ее областью (с городом Эшера) и южнопонтийскими центрами (Гераклея, возможно, Синопа), а также Понтийским царством, заключение которого со стороны Диоскурии преследовало цель обеспечить подвластную ей территорию от дальнейших набегов пиратских племен военной помощью вышеуказанный властей и закрепить экономические контакты с ними.

В.И.Керимов.
Замок Гырлартепе - памятник античного периода

За последние десятилетия в археологии Азербайджана было обращено особое внимание изучению памятников материальной культуры. Одни исчезли бесследно, руины других покрыты вековыми наслоениями, и только единичные примеры стали достоянием современной [55] науки. Раскопки древних поселений дали в руки историков и архитекторов огромный материал для сравнений, анализов, реконструкций, материала массового, хорошо датируемого, отграниченного от позднейших достроек, а следовательно искажений. Это позволило с большой полнотой осветить культурно-историческое развитие населения на территории Азербайджана.

В эллинистический период общение Азербайджана со странами Ближнего Востока и Малой Азии содействовало росту городских поселений, которые в большинстве случаев помещались на месте древних поселений. В связи с этим в их структуре получили отражение как древние, так и господствовавшие в то время эллинистические традиции. Градостроительные традиции эллинистического периода продолжали жить и в ранний период утверждения в Азербайджане феодальных отношений. К начальному этапу относится Гырлартепе.

Поселение Гырлартепе расположено вблизи селения Гырлар, Ахсунского р-на.

Гырлартепе представляет собой тип древних городов Азербайджана, строившихся по образцу укрепленных поселений. Очевидно оно имело двухчастное деление. Сейчас пока невозможно точно установить, был ли окружен пригород крепостной стеной или нет. Если такая система существовала, то она являлась, вероятно, первой линией обороны.

Археологические изыскания в южной части поселения Гырлартепе позволили выявить комплекс, типа крепостного замка, сложенного из груботесанных камней среднего размера.

Для изучения фортификационной системы замка Гырлартепе было проведено вскрытие ее внешних фасадов на всю сохранившуюся их высоту. Затем с помощью шурфов было проведено вскрытие предстенных оборонительных сооружений и цоколя, на котором стоят стены.

Замок Гырлартепе, это сочетание крепости и жилища. Оценивая систему фортификации в целом, нельзя не признать, что она достигла довольно высокого уровня. Замок в свою очередь подразделяется на укрепленный двор и главную башню (донжон), которая примыкает к восточной части замка. Доминирующая восточная башня как бы изолирована от остальной части укрепления. Башня имеет прямоугольную форму (10*14 м). Углы западной части замка закреплены выступающими наружу четырехугольными башнями. Не вызывает сомнений, что эти башни являются не менее важным фактором в обороне замка. По форме это два квадрата (4,0*4,0 м) и (3,0*3,0 м). Стены башен имеют ту же конструкцию, что и крепостные стены. Стены башен стоят на мощном цоколе, который имеет усеченную форму. [56]

Наружный фас стен замка отклонен от вертикали на 7°. В середине между западной и восточной башнями замка Гырлартепе расположены ворота. По бокам ворот расположены прямоугольные выступы, имитирующие башни.

Раскопки обнаружили за стенами внутренний дворик, обстроенный небольшими жилыми комплексами.

Архитектурно-планировочное и конструктивные решения, строительные материалы, а также археологические исследования замка Гырлартепе датируют памятник III-IV вв. н.э.

А.Б.Колесников, И.В.Яценко.
Античный виноградник на Евпаторийском мысу

1. Β 1983-1985 гг. Крымской археологической экспедицией МГУ на Евпаторийском мысу в 350 м к юго-востоку от поселения Маяк были раскопаны семь параллельных ориентированных под углом 52° к северу стен-вымосток (памятник Маяк 2), выложенных из доставленных с берега моря голышей на высоту в один, местами в два, камня (0,05-0,10 м). Стены-вымостки вскрыты в длину от 5 до 47 м, их ширина - 1,1 м, расстояние между ними - 2,5 м. Одна из них оказалась прервана колодцем, в котором обнаружено большое количество семян винограда и обрезков виноградной лозы, что определяет Маяк 2 как виноградник (плантаж).

2. По планировке маякский плантаж полностью аналогичен многим плантажам Гераклейского и Тарханкутского полуостровов, однако по способу устройства и функциям (которые были установлены С.Ф.Стржелецким), видимо, не имеет с ними ничего общего.

3. Интересно отметить, что в других зонах виноградарства Евразии ни в древнее, ни в более позднее время аналогий херсонесским плантажам нет. Возможно, практика подобных сооружений связана с малоазийской агротехнической традицией и была принесена в Херсонес гераклейскими переселенцами.

4. Исходя из современных агротехнических представлений, можно полагать, что стены-вымостки маякского виноградника выполняли следующие полезные для культуры винограда функции: а - отражали солнечную радиацию на нижнюю часть листьев виноградного куста; б - аккумулировали дневное тепло и постепенно отдавали его в ночное время; в - препятствовали испарению почвенной влаги, но [57] в то же время свободно пропускали сквозь себя дождевые осадки; г - препятствовали росту сорняков.

5. Ориентировка стен-вымосток маякского виноградника полностью совпадает с направлением преобладающих неблагоприятных ветров, что свидетельствует об учете этого фактора и в древнее время.

6. По мнению С.Ф. Стржелецкого (1961), на хоре Херсонеса существовало два способа формовки виноградных кустов - на кольях (vinea) и на деревьях (arbustum). Ряд данных позволяет думать, что второй способ херсонесскими виноградарями не использовался. Имеющиеся в письменных источниках сведения дают основания считать, что в материковой Греции и в Малой Азии достаточно широко была распространена расстилочная форма винограда. Роспись керченского саркофага 1902 г. свидетельствует о том, что такой же способ практиковался и в окрестностях Пантикапея (В.Д.Блаватский 1953). Скорее всего, на маякском плантаже виноград также культивировался врасстилку.

7. Сообщение Страбона (VII, 3,18), возможность более сурового климата в рассматриваемое время (см. А.А.Борисов, 1973, 1975), а также весьма вероятный факт интродукции в Северное Причерноморье теплолюбивых малоазийских сортов винограда (Т.И.Калмыкова, 1984) позволяет предполагать, что в античном Северном Причерноморье была широко распространена укрывная культура винограда. На маякском плантаже лозы на зиму, возможно, укладывались на каменные стены и засыпались сверху грунтом, в пользу чего могут говорить и некоторые стратиграфические данные.

8. Обнаруженные в подсыпках маякского плантажа вещественные находки по амфорным клеймам (Гераклея - 17, Фасос - 1, Херсонес -2) и монете (В.А.Анохин, 1978, табл. 1, 21) достаточно надежно датируются от 360-х до 280-х гг. до н.э., причем преобладает ранний материал. К сожалению, стратиграфия не позволяет четко установить: синхронен ли самый ранний материал времени устройства виноградника или же он попал туда позднее вместе с грунтом, взятым с зольника существовавшего где-то поблизости поселения.

9. Таким образом, помимо новых данных по истории херсонесского виноградарства, раскопки маякского плантажа, наряду с материалами городища Чайка и Кара-Тобе, свидетельствуют о том, что освоение Херсонесом Северо-Западного Крыма началось в 60-х гг. IV в. до н.э., очевидно, с земель Евпаторийского региона. [58]

С.М.Крыкин.
Проблема сущности боспорского протектората в античном Северном Причерноморье

Началом борьбы Боспора за приоритет среди античных причерноморских государств следует считать конфликт с Гераклеей из-за Феодосии в первой половине IV в. до н.э. Это было естественным проявлением экономического и военно-политического могущества державы Спартокидов. Даже сравнительная слабость боспорского военного флота не препятствовала активной внешней политике, свидетельство тому - поддержка Каллатии в период борьбы западнопонтийских греков против Лисимаха (Diod. XX, 25).

В результате экономического ослабления одновременно с усилением нажима варварского окружения государства Северного Причерноморья были формально объединены под эгидой власти понтийского царя Митридата VI Евпатора, оказались в сфере его политических интересов и надолго потеряли самостоятельность. Своеобразным центром и покровителем прочих государств стал Боспор (Strabo. VII, 4, 3).

Тем не менее Херсонес держится достаточно обособленно и пытается опереться на могущество Рима в качестве свободного города. Это удается лишь на год до гибели Цезаря, после чего полис вынужден полагаться на силу своего восточного соседа. Эпиграфические находки свидетельствуют о военно-политическом приоритете Боспора в это время, но не более того. Начало нового летоисчисления в Херсонесе с 24 г. до н.э. пока не нашло достаточно убедительного объяснения.

Сообщение Флегонта Траллийского о подчинении Херсонеса царю Котису как ко времени правления на Боспоре Котиса I (45-66), так и Котиса II (Ι23-Ι32). Как то явствует из свидетельства Иосифа Флавия (II, 16,4) до военно-морской экспедиции Т. Плавтия Сильвана Элиана из Мезии в Херсонес защита областей Северного Причерноморья формально была возложена на правителей Боспора. По-видимому это оказалось малоэффективно и Рим вынужден был отправить собственные войска. Херсонес попал под непосредственную опеку Рима, но вероятно пока без статуса свободного города.

Имеются основания предполагать вывод римских гарнизонов из Крыма с периода Дакийских войн и появление их вновь при Антонине Пии не ранее 144 г.н.э. Убедительных признаков подчинения Херсонеса в это время царям Боспора практически не имеется. Получение полисом элевтерии допустимо коррелировать с возобновлением римской [59] оккупации. Эмиссия золотых статеров в 134 г. пока трудно объяснима, но свидетельствует о независимом положении Херсонеса по отношению к Боспору.

Что касается взаимоотношений Боспора и Ольвии, то здесь имеются данные о поддержке в Северо-Западном Причерноморье мятежного Митридата VIII (IPE I² № 38 - реконструкция П.О.Карышковского) и о вероятном пребывании в городе боспорских отрядов в конце I - первой половины II вв.(IPE I² №№ 202-204 и 222, 223 - если эти двое фракийцев на деле прибыли не с Боспора, а непосредственно из Фракии в качестве наемников). Римские формирования фракийцев появились в Северном Причерноморье позже, никак не ранее второй половины II в. Также и в Ольвии боспорский протекторат не оказался защитой перед реальной угрозой нападений скифов и понадобилось прямое вмешательство римских войск для деблокирования города (при Антонине Пии).

Любопытное сообщение Тацита (Ann. XII, 63) об освобождении Византия на пять лет от податей решением Клавдия означает то, что его жители оказали существенную помощь римлянам в ходе войны с Боспором в 44-45 гг. и одновременно присоединения к империи южнофракийских земель. Византий понес затраты и был вознагражден.

Итак, по всей вероятности опека Боспора над прочими государствами Северного Причерноморья носила формальный характер, поскольку не соответствовала его собственным интересам и возможностям. Политические амбиции Митридата VI и его наследников, затем Рима были чужды правящему классу Боспора, это и объясняет во многом конфликты Боспора с Римом и Херсонесом в III-IV вв. н.э.

Т.М.Кузнецова.
О Херсонском зеркале

1. Рассматриваемое зеркало обнаружено около 90 лет назад в кургане близ г. Херсона и хранится в настоящее время в Государственном Эрмитаже. Объектом неоднократных исследований служила, в основном, подставка зеркала, представляющая собой одетую женскую фигурку, окруженную животными (С.А.Жебелев, В.К.Мальмберг, Н.А.Онайко, З.А.Билимович и другие). Зеркало датируется исследователями в пределах второй половины VI в. до н.э.

2. Фигурка-подставка атрибутировалась в археологической литературе различно: "Афродита", "Кибела", "Кора", и т.п. Однако [60] еще С.А.Жебелев и В.К.Мальмберг призывали к осторожному подходу при определении антропоморфных образов, встречающихся на ручках и подставках зеркал. Сами ученые относили подобные женские изображения к "типу кор", подразумевая под этим определением женские (девичьи) фигурки, не имеющие точной атрибуции. Полностью разделяя точку зрения исследователей, высказанную, более 80 лет назад, хотелось бы заметить, что и до настоящего времени антропоморфные изображения на ручках зеркал получают свое определение без должной аргументации.

3. Помимо подставки сохранились и другие детали, на которые лишь в незначительной степени уже обращалось внимание (девятилепестковая пальмета, фигурка животного, пластины с "овами"). Для последних не было, к сожалению, определено место расположения на зеркале и не указана даже его связь с последним. При детальном рассмотрении выявилось, что пластины с "овами" составляют бортик зеркала, расположенный перпендикулярно плоскости диска.

4. Наличие бортика у античного зеркала позволяет иначе взглянуть на вопросы, связанные с генезисом иного вида зеркал, называемого скифологами чаще всего "ольвийским", а антиковедами -"скифским" типом, у которых имелся высокий бортик, каннелированная ручка, верх которой представлял собой чаще всего фигурку копытного животного, а конец имел вид кошачьего хищника или головки барана. Бортик на этих зеркалах трактовался исследователями как скифский элемент, перешедший на новый тип зеркал от скифских зеркал с высоким ботиком и центральной ручкой-петелькой.

5. Стилистический анализ подставки Херсонского зеркала, орнаментация гурта зеркала, представленная сочетанием "ов" и "стрелок" и расположенного под ними "жемчужника", а также ранний характер памятника, исключают даже возможность предположения о каком-либо скифском влиянии, несмотря на то, что зеркало найдено в пределах Скифии. Бортик имеется и у других античных зеркал, но он не занимал внимание исследователей, так как оно было направлено на изучение художественно оформленных ручек и подставок. А это и породило мнение, высказанное В.М.Скудновой и поддержанное другими исследователями, о бортике на зеркалах, как исключительно скифском элементе.

6. Высота бортика Херсонского зеркала в некоторых случаях равна, а иногда и превышает аналогичные параметры у зеркал так называемого "скифского" или "ольвийского" типа.

7. Таким образом гипотеза о скифском происхождении зеркал с [61] картелированными ручками и изображениями животных на ее верху и конце, лишается одного из основных аргументов, с учетом того, что и наличие элементов скифского звериного стиля на этих зеркалах уже неоднократно подвергалось сомнению и все чаще вызывает возражения специалистов.

По всей вероятности, форма зеркал так называемого "скифского" или "ольвийского" типа представляет собой не гибрид скифского и греческого зеркала, а связана исключительно с античной традицией, и лишь фигурки животных, возможно, получили некоторое переоформление в Причерноморском регионе.

В.Д.Кузнецов.
К проблеме греческой колонизации

Одна из основных проблем греческой колонизации - проблема ее причин и движущих сил. В современной историографии часто подчеркивается, что концепции торговой и аграрной колонизации устарели и неверны. Однако это признание не означает, что исследователи отказались от обеих этих концепций в пользу какой-то новой. Произошла определенная эволюция во взглядах: практически все специалисты согласны в том, что колонизация могла носить и торговый и аграрный характер. Причем на ранних этапах колонизационного движения доминировала торговля.³⁾ Каждая данная колония могла быть выведена как с торговыми, так и с аграрными интересами. Более того, с течением времени характер экономики мог эволюционировать в ту или иную сторону. Отсюда следует, казалось бы, очевидный вывод: для того чтобы выяснить причины и движущие силы греческой колонизации конкретного района, необходимо тщательное изучение всей совокупности данных, относящихся к его освоению греками (археология, палеогеография, палеодемография).⁴⁾ Работа в соответствии с этой методикой неизбежно приводит к выводу о том, что существовало множество моделей колонизации. При этом каждая апойкия сочетала в себе несколько экономических функций, одна из которых могла быть ведущей. [62]

Гипотеза множественности моделей колонизации ("полиморфность при доминанте") страдает, на наш взгляд, эклектичностью, по сути дела отрицает наличие закономерностей, лежащих в основе такого эпохального для истории Греции явления, каким была Великая греческая колонизация. Сторонники этой гипотезы, несмотря на признание необходимости первоочередного изучения ситуации в метрополии, фактически отказываются не только от анализа исторической обстановки, складывавшейся в полисе накануне выведения им апойкии, но и в целом от исследования социально-экономических проблем архаической Греции. Таким образом, комплексный анализ социально-экономического и политического развития Греции, одним из следствий которого была колонизация, и поиски причин этой колонизации в событиях греческой истории подменяются исследованием ситуаций в осваиваемом греками районе. Мы признаем неправомерным такой подход, при котором решающим моментом при определении причин выведения апойкии в данный район античной ойкумены становится интерпретация археологического материала, происходящего из раскопок этой апойкии, а также палеогеографической и палеодемографической ситуаций.

При определении характера колонизации сторонники гипотезы множественности ее моделей исходят из следующих факторов: местоположения апойкии, наличия или отсутствия плодородной земли, гавани, реки, месторождений металлов и другого сырья и природных ресурсов, местного населения и уровня его экономического и политического развития и др. Очевидно, что эти вопросы важны для реконструкции истории освоения греками различных областей Средиземноморья и Причерноморья, для восстановления истории вновь основанных греческих полисов. Но не менее очевидно и то, что эти вопросы не являются решающими в отношении проблемы причин и движущих сил эмиграции. Таковыми являются вопросы социально-экономического развития полисов Греции.

Если мы воспользуемся методами исследования сторонников рассматриваемого подхода к интересующей нас проблеме (т.е. интерпретация данных, происходящих из осваиваемого района), например, для определения причин основания поселений на о.Искья и о.Березань, то мы неизбежно придем к выводу о том, что это были торговые колонии. В самом деле, Питекуссы находились на острове, который не мог похвастаться наличием плодородной земли, ради которой переселенцам стоило плыть за многие сотни километров. Он имел две удобные гавани. Неподалеку находились месторождения железной руды (о.Эльба и Этрурия), а на самой Искье обнаружены [63] остатки металлургического производства. При раскопках на острове найдено значительное количество импортных вещей (главным образом керамики). В целом аналогичны факты и цепь рассуждений и в отношении Березани (хотя здесь и не было месторождений металлов). Однако приведенные аргументы могут свидетельствовать лишь о наличии каких-то обменных операций, осуществлявшихся в апойкиях, но отнюдь не о причинах, заставивших переселенцев покинуть свою родину. Другими словами, факты, говорящие о торговых связях, не имеют прямого отношения к вопросу о причинах колонизации. Отношение к нему имеет характер экономики метрополий Питекусс и Березани (Халкиды, Эретрии и Милета) соответственно в VIII и VII вв. до н.э., историческая обстановка и социальные отношения, сложившиеся на Евбее и в Ионии в это время. Без исследования этого комплекса вопросов уверенно говорить о причинах выведения апойкии невозможно и утверждать о ведущей роли торговли в основании Питекусс и Березани по крайней мере неосторожно.

Нельзя упускать из виду и следующий весьма существенный момент. Он заключается в том, что Питекуссы и Березань, а также ряд других выселков, были первыми апойкиями в данном осваиваемом греками регионе. Это обстоятельство безусловно наложило отпечаток на характер их экономики. Давно уже замечено, что всякая самая ранняя в каком-либо районе апойкия в целях безопасности располагалась, как правило, на острове или полуострове. И хотя он сам не был пригоден в силу ограниченности территории и отсутствия плодородной земли для становления полноценного полиса, поблизости имелись все условия для жизнеобеспечения общины (земля, вода, сырье и т.п.). После определенного периода вживания первопоселенцев здесь появляются новые апойкии, которые постепенно набирают силу и затмевают первую колонию, которая начинает хиреть. Затем она превращается во второстепенное поселение, либо интегрируется в новый полис, либо прекращает свое существование. Таким образом, при определении причин оснований самой ранней апойкии нужно помнить, что она была поселением первых колонистов в этом районе, которые являлись своего рода разведчиками.

А.Г.Лапшин.
Портретная живопись Мансур-депе

1. В 1968 г. при раскопках храмового комплекса парфянского времени Мансур-депе был обнаружен мужской портрет, выполненный в [64] линейной манере на фрагменте толстостенного хума.

2. В 1966 г. объединенная археологическая экспедиция ИА АН СССР, МГУ и ТГУ продолжила раскопки этого памятника, в результате которых найдено портретное изображение молодой женщины, исполненное в аналогичной манере на фрагменте тонкостенного хума.

3. В обоих случаях создан цельный образ, довольно полно передающий внутреннее состояние человека (спокойствие, величавость, внутреннее достоинство).

4. Портреты выполнены в единой манере. Условность изображения некоторых элементов лица мужчины определена содержанием образа и не противоречит четкому овалу женщины, хотя именно это несколько отличает приемы изображения портретов. В прорисовке лица мужчины преобладают мазки, в женском же портрете основную изобразительную нагрузку несут непрерывные линии.

5. Оба портрета выполнены на фрагментах керамических сосудов, датируемых II-Ι вв. до н.э. Оборотная сторона обоих фрагментов использовалась как палитра.

6. Стилистическое и типологическое единство мужского и женского портретов позволяет предположить, что их нарисовал один человек - мастер, расписывавший айван Главного храма Мансур-депе.

7. Портреты нарисованы на разных сосудах или их фрагментах, но манера изображения, датировка, использование внутренней стороны поверхности как палитры, дает основание рассматривать их в паре.

8. Определить персонажи изображений на настоящем этапе исследований довольно сложно. Будущие результаты археологических работ на Мансур-депе позволят уточнить наши предположения.

В.А.Латышева.
К истории культов населения херсонесской хоры (по материалам поселения Маслины)

1. В ходе многолетних раскопок поселения Маслины, основанного выходцами из Херсонеса в конце IV в. до н.э. на северной окраине херсонесской хоры, накопился археологический материал, позволяющий несколько расширить наши весьма фрагментарные представления о культах населения херсонесской хоры. [65]

2. Как показали раскопки, специальных храмовых построек на Маслинах не было - слишком ограниченным был экономический потенциал этого небольшого по своим масштабам поселения херсонесской хоры. Святилища на Маслинах были домашними, территориально связанными с определенным жилым комплексом и ориентированными прежде всего на его обитателей. Они представлены стационарными алтарями-жертвенниками, объединявшими, судя по обстоятельствам находки, большую состоятельную семью крупного хозяйственного объединения.

3. На Маслинах найдено три стационарных алтаря. В этом качестве использовался блок мраморовидного известняка с ритуальной символикой, обнаруженный во внутреннем дворе, у центральной части поселения. Хорошо заметные следы рубящего инструмента на поверхности блока, интенсивные пятна копоти на нем образовались при заклании жертв и сжигании жертвенного мяса. Другой блок с аналогичной символикой найден в южной башне, в сочетании с изображениями Деметры и глиняной моделью зерна, окрашенной красной охрой. Еще один алтарь - глинобитный с чашевидным углублением и облицовкой бело-розового цвета - обнаружен в западной башне, вместе с ритуальным блюдом и чашей для возлияний, вмазанными в пол, а также терракотовой полуфигурой Коры.

4. Содержательная сторона культов, с которыми связаны алтари, подсказывается находками при их расчистке терракот с изображением Деметры и Коры. Надо полагать, что эти культы на Маслинах были наиболее популярными, общественно значимыми: из всей терракоты, найденной на Маслинах, большинство изображений принадлежали божествам земледельческого круга - Деметре и Коре.

5. Обращение к разносторонней античной традиции позволяет конкретизировать функции этих богинь - их имена олицетворялись не столько с культурой земледелия вообще, сколько с представлением о хлебе, зерне, урожае зерновых. С этой точки зрения примечательно, что и Маслины является поселением отчетливо выраженного зернового профиля, где забота об урожае зерновых выступает как жизненно важная функция всего коллектива поселенцев, главный смысл и содержание их каждодневного бытия. Отсюда понятна особая популярность на Маслинах культов Деметры и Коры; с другой стороны, в материалах Маслин мы находим дополнительное обоснование специфической функции этих богинь, отложившейся в античной традиции.

6. Отправление культа сопровождалось целой системой ритуальных действий среди которых важное место отводилось [66] жертвоприношениям, возлияниям, воскурениям. В жертву на Маслинах, как и во всем античном мире, приносились домашние животные. Среди разнообразных остеологических находок, добытых при раскопках поселения, имеется материал, получающий наиболее убедительную интерпретацию с точки зрения его отношения к ритуальной трапезе. С возлияниями и воскурениями следует связывать имеющуюся в керамическом комплексе Маслин группу чашевидных сосудов, которые по своим формам выпадают из массы обычной бытовой посуды, с другой стороны, находят аналогии среди сосудов, происходящих из чистых сакральных комплексов.

7. На Маслинах религиозному освещению подвергались многие формы человеческих отношений (культ домашнего очага, семейного благополучия, культ предков и пр.). Однако, общественно значимыми были культы Деметры и Коры, с которыми жители поселения связывали свои надежды на благополучие всей земледельческой общины. "Религиозные представления.., как отмечал Ф.Энгельс, ... развиваются у каждого народа ... соответственно выпавшим на его долю жизненным условиям" (Т.21. С.313).

Э.А.Левина, А.С.Островерхов.
Оконное стекло в архитектуре античных городов Северного Причерноморья

1. Хотя стекло принадлежит к одному из древнейших синтетических материалов, продолжительное время оно применялось лишь в непроизводительной сфере: для изготовления цветных украшений, имитировавших драгоценные и поделочные камни и небольших парфюмерных сосудиков. В производственной сфере, в частности, архитектуре для остекления зданий, оно стало применяться намного позже, в римскую эпоху. Первые оконные стекла датируются 80 годами I в. до н.э. и происходят из Помпеи. Со второй половины II в.н.э. листовое стекло стало использоваться не только в Средиземноморье, но и Европе.

2. В настоящее время имеются данные о применении оконного стекла в ряде античных городов Северного Понта - Пантикапее (Сорокина, 1962), Тиритаке (Гайдукевич, 1958), Херсонесе Таврическом (Белов, 1965; 1969), Ольвии (Фонды ИА АН УССР), а также на Березани и в Тире (Фонды ИА АН УССР и ОАМ АН УССР). Здесь они суммарно датируются II-IV вв. н.э. [67]

3. Первые оконные стекла были литыми. Наиболее ранним способом изготовления листового стекла методом дутья, известным со второй половины II в.н.э., был так называемый цилиндр-процесс. В кустарных производствах он сохранился вплоть до XIX в. и на русских заводах именовался "холявным". Этим методом изготовлены практически все исследованные нами стекла из Ольвии, Березани и Тиры, а также стекла из Херсонеса (Щапова, 1983).

4. Химико-технологическое изучение оконного стекла, происходящего из античных городов на северных берегах Черного моря, практически не производилось. Химический состав листового стекла из Херсонеса был изучен по просьбе Г.Д.Белова на Ленинградском заводе художественного стекла. Однако здесь содержание щелочей (оксидов натрия и калия) приведено в сумме. Не были аналитически определены обесцвечиватели и осветлители. Эти показатели являются основными при определении школы стеклоделия, а значит и происхождения стекол. В связи с этим, определенный интерес представляет количественный спектральный анализ трех образцов оконных стекол из Тиры, произведенный в Лаборатории археологической технологии ЛОИА АН СССР (аналитик В.А.Галибин). Он показал, что эти стекла принадлежат к химическому типу Si(Ai)-^Na-Ca. Для их производства применялись пески с повышенными концентрациями глинозема, довольно чистая натуральная сода и известь (мел). В качестве обесцвечивателя в одном случае использован один марганец (1,7%). В двух - двойной обесцвечиватель (марганец + сурьма). Это характерно для столично-римской школы стеклоделия.

5. В настоящее время на территории Северного Причерноморья открыто ряд стеклоделательных мастерских, функционировавших в первые века н.э. В Херсонесе мастерские, помимо другой продукции выпускала⁵⁾ и листовое стекло. Мастерская на Алма-Керменском поселении работала в традициях столично-римской школы. Косвенные данные о наличии таких мастерских имеются среди материалов Ольвии, Тиры, Пантикапея и Фанагории. Считается, что стеклоделами в этих мастерских обычно были солдаты и ветераны I Италийского, V Македонского и XI Клавдиевого легионов, вексилляции которых стояли в некоторых античных центрах Северного Понта. Вероятно, часть продукции изготавливалась на месте, часть завозилась из Италии и Западноримских провинций.

6. Оконное стекло в основном использовалось для остекления зданий, принадлежавших римским легионерам, общественных сооружений [68] эллинских городов, и как свидетельствуют материалы Тиры, некоторых частных строений.

О.Б.Лопухова.
Некоторые особенности городской застройки эллинистического Делоса

Во многих работах, рассматривающих общие вопросы городского строительства в Древней Греции (А.Гарсиа-и-Беллидо, Р.Мартен и другие) план жилых кварталов эллинистического Делоса приводится в качестве характерного примера хаотичной стихийной застройки, резко контрастирующей с регулярными планировками Олинфа и Приены. Действительно самый населенный (из раскопанных на сегодняшний день) участков города, так называемый Квартал Театра, не может порадовать глаз строгой упорядоченностью: не имеющие строгой ориентации дома тесно примыкают друг к другу, улочки чрезвычайно извилисты и узки. Не следует считать, однако, характер этого жилого квартала типичным для острова. Это - наиболее старый жилой район Делоса, его постройки датируются в отдельных случаях III в. до н.э. Построенные в связи с резким возрастанием численности населения острова во II в. до н.э. жилые кварталы около Священного озера и Инопа отличаются строго ортодоксальным характером планировки, значительно более широкими и прямыми улицами, ориентированными по частям света.

Именно в новых кварталах были расположены самые знаменитые из раскопанных на острове частных домов: Дом Дельфинов, Дом Комедиантов, Дом с фронтоном, Дом Тритона, Дом Гермеса, Дом Инопа, Дом с печатями, Дом Филострата из Аскалона, Дом на холме, Дом Диадумена, Дом у озера, Дом Скарданы, Дом Кердона и другие. Строительство наиболее красивых донов в Квартале Театра (Дом Трезубца, Дом Клеопатры, Дом Диониса) также относится ко второй половине II - началу I вв. до н.э. На наш взгляд, более престижными, в глазах обитателей Делоса, были новые кварталы, расположенные к северу от теменоса Аполлона, поскольку в целом инвентарь, внешнее и внутреннее убранство домов здесь богаче и изысканнее, чем в южном Квартале театра. Продолжение строительства новых домов в Квартале Театра свидетельствуют, по-видимому, о привлекательности (как и в современных городах) старых обжитых районов.

Следует заметить, что городские кварталы Делоса не были специализированы и их жители не были сгруппированы ни по этнической принадлежности, ни по имущественному статусу, ни по роду своих [69] занятий, во всяком случае археологически это никак не прослеживается. Отсутствие особых ремесленных кварталов (ср. Коринф, Афины) говорит о слабом развитии на острове собственного ремесленного производства.

Для позднеэллинистического Делоса, ставшего важным международным торговым центром, характерно наличие большого количества торговых лавок, складов, доков, однако, отдельные моменты городской застройки припортовых районов (отсутствие удобного подхода к порту, узость и извилистость улиц) подтверждает свидетельства античных авторов о транзитном характере торговой активности на острове, остававшегося для многих его жителей лишь временным местом жительства.

И.В.Максимова.
Младшие боги римского пантеона у поздних западных апологетов

Поздними западными апологетами именуются два христианских автора Арнобий и Лактанций (III-IV вв.н.э.), в сочинениях которых ("Adversus nationes" Арнобия и "Duvinae institutiones” Лактанция) содержится ценный материал по римской религии. В центре внимания настоящего доклада - анализ теонимов младших богов римского пантеона, перечисленных в начале IV книги "Adversus nationes" и в 20 главе I книги „Divinarum institutionum".⁶⁾

Рассмотрев в алфавитном порядке имена указанных богов, можно сказать, что главным объединяющим их фактором является толкование теонима через функции. При этом этимологии теонимов, с которыми можно согласиться, не более половины. Оставшаяся же часть носит характер искусственных построений и наивных этимологии имен богов, первоначальное значение и функции которых забыты. Это говорит об источнике информации названных апологетов; таким источником мог быть теолог-этимологизатор, толкователь древних священных книг.

Подойдя к проблеме с источниковедческой точки зрения, можно отметить, что материал по перечисленным богам у поздних западных апологетов сконцентрирован в одной (Лактанций) или нескольких (Арнобий) главах и объединен общей идеей, т.е. представляет собой блок информации, явно заимствованной у какого-то одного автора. [70]

Можно проследить частоту совпадений информации, содержащейся у Арнобия и Лактанция, с материалом других античных авторов. Дня этого теонимы располагаются в текстуальной последовательности и сводятся в таблицу. При этом наиболее частые совпадения информации приходятся на Тертуллиана и Аврелия Августина. Отсутствие текстуальной идентичности материала говорит об общем источнике. Т.к. Августин указывает в некоторых случаях свой источник - Варрона, то совпадение его информации с материалом Лактанция указывает и на источник этого апологета, которым были труды Варрона, до нас не дошедшие.

Для Арнобия такое предположение невозможно, т.к. информация о богине Панде у него и у Нония со ссылкой на Варрона не совпадает. В то же время в текстуальной последовательности теонимов у Арнобия просвечивает их почти алфавитное расположение, что указывает на алфавитную последовательность изложения материала его источника.

Именно такая последовательность священных книг indigitamenta, упоминание у Арнобия ученых толкователей Помпилиевых Индигитаментов, а также неоднократные ссылки Арнобия на толкователя этих книг конца I в. до н.э. Грания Фланка, указывают именно на этого автора как на основной источник информации IV книга "Adversus nationes" . К сожалению, его труды не сохранились.

Итак, если наше предположение о знакомстве поздних западных апологетов с Индигитаментами через толкователей (Варрона и Грания Флакка) верно, то, хотя сами этимологии имен богов и не имеют большого значения, мы получаем представление о том, какие теонимы содержались в римских священных книгах.

Некоторые di minores упоминаются многими античными авторами в качестве эпитетов великих богов (Клоацина, Нунина, Либентина, Мурцида, Мута, Оссипага, Панда), что связано с их религиозной популярностью. Другие же представители Индигитаментов, упомянутые только Арнобием, были забыты, т.к., не привившись в народной религии, являлись лишь объектами теологических истолкований.

А.А.Малышев.
К вопросу о ранних торговых связях синдов с греками (локализация Синдского порта)

1. В советской историографии более полувека не ослабевает [71] интерес к история Синдики. Расположенная на островах, она рано стала объектом греческого влияния, важным торговым партнером (Блаватский, 1985). Доказательством прочности и стабильности этих связей является возникновение и развитие греческих поселений в прибрежной полосе на земле синдов (Фанагория, Гермонасса, Кепы, Патрей и др.). Немногочисленные, к сожалению, данные письменных источников, нумизматики и проч. прямо или косвенно свидетельствует о том, что это греческое влияние благотворно отразилось на социально-экономическом развитии Синдики и привело к складыванию классовых и, возможно, раннегосударственных структур (Артамонов, 1949; Берзин, 1958; Крушкол, 1971; Устинова, 1966; Шелов-Коведяев, 1985; Кругликова, 1987).

2. Одним из самых перспективных, с точки зрения обеспеченности материалом, направлений исследования вышеуказанных проблем является анализ данных, свидетельствующих о широких торговых связях синдов с греками еще в архаическое и раннеклассическое время. Под этим подразумевается не только изучение предметов античного импорта, но и вопросы, связанные с локализацией ряда населенных пунктов в Синдике, известных нам по письменным источникам. Среди них важное место занимает Синдский порт, упоминаемый довольно ранними авторами (Псевдо-Скилак; Скимн). До сих пор при попытке локализовать этот пункт высказываются диаметрально противоположные мнения. Так, например, часть исследователи отрицают местоположение Синдской гавани на месте нынешней Анапы (Sibirsky. 1859; Ростовцев, 1925; Крушкол, 1971; Агбунов, 1987). Обычно, они размещают ее севернее, в глубине синдской территории. Противоположная точка зрения получила всестороннее развитие в послевоенный период. Ее сторонники считают, что Синдик, Синдская гавань, Горгиппия - один и тот же центр древней Синдики (Гайдукевич, 1949; Блаватский, 1951; Болтунова, 1964; Грач, 1968; Виноградов, 1983 и др.).

3. Эти разногласия во мнении объяснялись скудностью археологических данных и неточностями в свидетельствах письменных источников. К счастью, за последнее время большой прирост данных был получен в результате археологических исследований Анапского района. В могильниках типа "Красная скала", у хутора Рассвет, "Усатова балка" содержалось довольно значительное количество импортного материала архаического и раннеклассического времени. Важное значение имеет исследование ранних слоев на Анапском городище (раскоп "Океан") датируемых первой четвертью V в. до н.э. Это позволяет сделать вывод, что население, обитавшее на данной территории, было очень рано вовлечено в торговый обмен. [72]

4. Вполне правомерным и даже необходимым в данной ситуации является использование материалов по изучению климатической ситуации, изменений, связанных с ней в бассейне Черного моря. В частности, учеными было установлено крупное убывание уровня Черного моря до 5-7 м, называемое фанагорийской регрессией (Федоров, 1975). В результате этого береговая линия была значительно удалена от нынешней. Так, например, древний берег около Ольвии отстоял от современного в среднем на 300-400 м (Карасев, 1956; Блаватский, 1962; Шилик, 1975). С другой стороны, именно в это время происходит резкая смена климата от суббореального к субатлантическому, то есть от засушливого к влажному, что привело к выпадению массы испаренной воды в виде осадков на сушу. Это повлекло за собой увеличение полноводности рек (Шнитнико, 1957; Варущенко, 1975). На основании этого можно предположить, что бухта имела в V в. до н.э. иную конфигурацию, Анапское городище было удалено от побережья, речка Анапка, впадающая в залив, была в то время судоходной. В таком случае Синдский порт, возникший, вероятно, раньше поселения, исследованного на раскопе "Океан", необходимо искать либо на дне современной бухты, либо на берегах речки Анапки.

5. В литературе уже высказывалось мнение о том, что Синдский порт входил в систему поселения, которое впоследствии получило название Горгиппия (Ельницкий, 1984). Первоначально, нам представляется, возникает порт, недалеко от которого, на холме, в дальнейшем основывается поселение (Синдик, Синда - ?). На основании исследования городских слоев на территории Анапы и могильника можно констатировать сильное влияние местной культуры. Таким образом, более близкой к истине является гипотеза, обоснованная в 40-е годы В.Д.Блаватским и В.Ф.Гайдукевичем. Наши доводы позволяют устранить ряд противоречивых моментов этой версии.

А.П.Мартемьянов.
Полеводство в Нижней Мезии и Фракии в первых веках н.э.

1. Земледелие играло первостепенную роль в экономике фракийских земель на протяжении всей античной эпохи. Данные нарративных источников, результаты археологического исследования сельской округи городов Нижней Мезии и Фракии, популярность на этой [73] территории культов Деметры, Коры, Триптолема и широкое распространение монетных типов с изображением хлебных колосьев и зерен свидетельствуют о том, что в сельскохозяйственном развитии большинства районов указанных провинций главное место отводилось полеводству.

2. Хотя в нарративных источниках нередко встречаются упоминания о холодных ветрах, суровых морозах и снежных зимах Фракии, по мнению большинства специалистов, в первых веках н.э. климат здесь лишь незначительно отличался от современного и, следовательно, в целом, был весьма благоприятным для земледелия. Кроме того, многие районы восточнобалканских земель, в первую очередь, Дунайская равнина, Верхнефракийская и Бургасская низменности, Добруджа, отличаются плодородными почвами, что также способствовало развитию полеводства.

3. Население Фракии и Нижней Мезии возделывало различные виды пшеницы и ячменя, просо, овес, чечевицу, горох. Весьма вероятной является культивация в античное время во фракийских землях льна. Не исключено, что в первых веках н.э. в комплекс культивируемых на этой территории злаков вошла рожь.

4. Развитие полеводства сопровождалось постоянным совершенствованием земледельческой техники. Большинство находок древних железных наральников, мотыг, кирок, лопат, серпов и кос, происходящих с фракийской территории, относится к первым векам н.э.

По мнению болгарских исследователей, именно в это время в востонобалканских землях окончательно формируется античная система земледельческих орудий труда.

5. Важную роль в организации земледельческих хозяйств играют обработка продуктов полеводства и обеспечение их хранения. При раскопках виллы № 2 в окрестностях города Монтана на западе Нижней Мезии обнаружены остатки сооружения, вероятно, являвшегося крытым током для молотьбы. Хранили зерно в высеченных в скальной породе или вырытых в сухой земле ямах - сиросах, в глиняных бочках - пифосах, или долиях, а также в специализированных постройках - хорреумах. О помоле зерна в Нижней Мезии и Фракии позволяют судить многочисленные находки различного вида зернотерок и жерновов.

6. В первых веках н.э. полеводство, несомненно, продолжало оставаться основным занятием большей части населения фракийских сел. Однако успехи в развитии земледелия в этот период следует связывать, на наш взгляд, главным образом с распространением во Фракии и Нижней Мезии римских сельских вилл. В отличие от [74] крестьянских хозяйств, в этих поместьях широко применялся труд рабов и наемных работников.

К.К.Марченко.
Новые факты археологии Северо-Восточного Приазовья - Нижнего Подонья классического периода

Археологические исследования 1983-1986 гг., проведенные в дельте Дона, позволили зафиксировать отчетливые следы существования сразу двух греческих апойкий.

Первая и наиболее ранняя из них была обнаружена на западной окраине одного из крупнейший варварских поселений скифского периода - т.н. Елизаветовского городища на Дону. К настоящему времени новый памятник греческой культуры раскрыт на площади около 630 кв.м. Судя по сохранившимся остаткам, здесь удалось выявить части по меньшей мере двух-трех больших (от 100 и более кв.м) прямоугольных наземных сырцово-каменных строений на глинобитных фундаментах и отрезок улицы между ними длиной около 25 м и шириной до 4,5 м. Характер выявленной части застройки - регулярный; все основные элементы ориентированы строго по странам света.

Как явствует из топографии, стратиграфии и датировок импортной керамики эта эллинская колония имела относительно небольшие размеры и была инкорпорирована в структуру Елизаветовского городища, представляя собой как бы отдельный квартал крупного варварского поселения с торговой ориентацией экономики. Время функционирования колонии - вторая половина IV в. до н.э. - совпадает с периодом наивысшего расцвета хозяйственной и культурной деятельности аборигенного населения Северо-Восточного Приазовья - Нижнего Подонья.

Остатки второй из впервые зафиксированных греческих апойкий обнаружены также в пределах границ Елизаветовского городища на Дону, на его "акрополе". К настоящему времени этот памятник изучен на площади около 4000 кв.м. Как установлено, буквально все из ныне раскрытых строительных комплексов новой колонии были возведены одновременно и по заранее разработанному плану. Система застройки территории - сотовая, близкая регулярной, с разбивкой на отдельные районы и кварталы. Два основных района - Западни и Центральный - отделены друг от друга Большой поперечной улицей шириной [75] в 6,0 м, проложенной с севера на юг через центральную часть поселения. Значительно менее широкие улицы - от 1,5 до 2,5 м - проходили внутри районов.

Все дома апойкии принадлежали к типу наземных построек на каменных цоколях с сырцовыми стенами. Площади домов, по всей видимости, сильно варьировали - от нескольких десятков до 350 и более кв.м. Большинство домов состояло из нескольких прямоугольных помещений площадью от 8 до 25 кв.м, объединенных в балки, окружавшие с двух или трех сторон прямоугольный же в плане двор площадью до 100 кв.м. Полы некоторых помещений и поверхность отдельных дворов были замощены каменными плитами. Одни или два дома имели черепичную кровлю.

Судя по археологическому контексту вторая колония была выведена в дельту Дона в начале III в. до н.э., т.е. вскоре после ухода жителей с территории самого Елизаветовского поселения и его греческого квартала. Важнейшим итогом анализа строительных остатков памятника стало открытие отчетливых следов военного разгрома этой апойкии, датируемых 60-ми гг. III в. до н.э.

А.А.Масленников.
Сельские поселения в военно-административной структуре Боспора первых веков н.э.

Важная роль сельских поселений в экономической жизни Боспора и необходимость их всестороннего исследования была обоснована В.Д.Блаватским еще до крупномасштабных работ на территории хоры. В полной мере их изучение развернулось в 50-60-е гг. под руководством И.Т.Кругликовой. Был собран и обобщен большой материал, позволивший по новому осветить историю боспорской хоры. Ей же были сделаны первые наблюдения, касающиеся не только хозяйственной, но и административно-военной роли поселений, главный образом европейского Боспора.

В дальнейшем, применительно к азиатской части Боспора, эта тема получила развитие в работах Н.И.Сокольского и Н.А.Онайко.

Большие, комплексные исследования, проводимые Восточно-Крымской экспедицией, значительно расширили наши представления о типологии и истории сельских поселений, полнее рисуют их место в государственной структуре. [76]

Особенно примечательны в этом отношении поселения первых веков н.э., как в виду их многочисленности и разнообразия, так и полноты исследования. Кроме того они значительно ярче, чем в предшествовавший период, составляют продуманную систему административного подчинения и военной организации. Она создавалась в течении первого века н.э. под влиянием позднеэллинистических и в меньшей мере римских традиций и опыта первыми правителями династии Тибериев-Юлиев. Ее успешное функционирование во многом способствовало стабилизации и подъему экономики и военно-политическим успехам Боспора вплоть до середины III в.н.э. В какой-то мере сохранилось ее значение и впоследствии.

Перечислим кратко звенья этой системы, соответствующие определенным типам и видам поселений.

Низшим элементом ее являлись самые маленькие из поселений - сторожевые посты, сигнальные башни и маяки.

Укрепленные дома башенного типа, маленькие крепости, резиденции начальников небольших округов и отрядов.

Более крупные поселения площадью от 0,05 до 0,15 га - крепости одни поменьше, другие покрупнее с гарнизонами и членами их семей на важных дорогах. Самые большие из них - крепости и укрепленные, долговременные лагеря со значительным гарнизоном, являвшиеся также административными центрами округов-районов, узлами коммуникаций, форпостами на дальних рубежах. Одновременно, и те и другие могли быть во главе царских землевладений.

Думается, есть основания говорить и о существовании на хоре европейского Боспора в соответствии с эллинистической и позднеримской практикой, системы военных поселений (катойков, клерухов, федератов). С ними можно связать городища Керченского полуострова площадью от 0,12 до 2,5 га. Причем они делятся на три класса в соответствии с общей площадью, отличаются своеобразием в системе застройки и укреплений, характером и "интерьером" помещений, обликом находок, а также, по-видимому, этносом их обитателей. Скорее всего существовала взаимосвязь между площадью этих поселений и количеством выставляемых воинов.

Все поселения были объединены не только сигнально-зрительной связью, но и важнейшими дорогами и образовывали своего рода линии, пояса обороны вокруг столицы, проходившие как по степи, так и по побережью.

Наконец, в рассмотренной системе как будто бы не остается места для усадеб крупных землевладельцев, что заставляет по [77] иному подойти к вопросу о характере и формах землепользования на Боспоре и эту эпоху.

А.А.Масленников, А.В.Мельников, Т.Н.Смекалова.
Эллинистическое поселение Генеральское в Восточном Крыму. Физико-археологические исследования

Бурное развитие экспериментальных методов естественных наук с неизбежностью приводит к их все более интенсивному взаимодействию с науками гуманитарными, и, в частности, с археологией. Возможности, открываемые таким взаимодействием, были поняты заинтересованными представителями обеих сторон уже достаточно давно. Рассмотрение мировой литературы (пока немногочисленной) на стыке археологии и естественных наук указывает на постепенное расширение областей взаимодействия, усовершенствование и появление новых методик полевых и лабораторных исследований.

Из всех применяемых геофизических методов разведки археологических памятников наиболее универсальным является магнитометрия. Ее информативность на античных поселениях, как и на многих других памятниках, определяется прежде всего значительным контрастом магнитных свойств археологических объектов и вмещающей среды. Другими немаловажными условиями успешного проведения магниторазведки является спокойный рельеф подстилающих пород и хорошее состояние современной поверхности памятника - отсутствие неровностей и замусоренности современным железным ломом. Все вышеуказанные необходимые условия оказываются выполненными для целого ряда памятников из класса античных сельских поселений Крыма. Особенностью этих поселений является широкое использование в строительстве практически немагнитного камня - известняка. Вмещающей средой является слабомагнитный суглинок, на фоне которого стены отмечаются в виде вытянутых отрицательных аномалий магнитного поля величинами от 2 до 15 нТл. Отдельные объекты - очаги, печи, хозяйственные ямы и цистерны, забитые мусором, места пожарищ и кострищ отражаются в магнитном поле в виде локальных положительных аномалий величинами от 20 нТл и выше. Разработанные в ЛГУ методические приемы поэтапных геофизических исследований были опробованы при исследовании античных сельских поселений Керченского Приазовья, которые по ряду причин археологами изучены пока недостаточно полно. Для [78] восполнения этого пробела силами ЛГУ совместно с Восточно-Крымской археологической экспедицией ИА АН СССР ведется интенсивная работа по составлению каталога геофизических карт и интерпретационных планов поселений, которые, как правило, полностью подтверждаются раскопками. Наиболее интересные результаты получены на эллинистическом поселении Генеральское, расположенном на высоком обрывистом берегу Азовского моря в 12 км к западу от Чокракского озера. Это греческое поселение представляет собой особый тип поселения с элементами разновременных укреплений. По результатам предварительных раскопок памятник является однослойным, но отчетливо выделяются три строительных периода. Прослеживаются слой разрушения конца IV в. до н.э. и слой гибели поселения в пожаре в конце первой трети III в. до н.э. Сохранность стен помещений хорошая, площадь каменных завалов относительно невелика. Поэтому ожидаемые магнитные аномалии от стен должны быть достаточно ярко выраженными и иметь значительную амплитуду. Можно предсказать также заметное смещение экстремальных точек к югу от осей стен, которое может достигать 0,3-0,5 м.

Первоначально перед геофизиками стояла задача выяснить, продолжается ли застройка к югу от оборонительной стены, раскрытой в береговом раскопе. Эта проблема была решена с помощью разведочных промеров, секущими маршрутами, которые помогли выделить аномальную зону, соответствующую территории поселения. Для определения типа застройки, основных планировочных элементов и местоположения отдельных объектов была проведена детальная магнитная съемка на всей территории равнины до прилегающих холмов. Шаг съемки 0,5 м, высота датчика квантового магнитометра 0,4 м, скважность контрольных замеров в нормальном поле - не более двух минут. Магнитное поле на этом поселении складывается из высокоаномальной северной зоны и слабоаномальной южной. Границей между этими двумя областями служит вытянутая с востока на запад значительная положительная аномалия с отрицательным обрамлением с северной стороны, вызванная рвом, заполненным сильномагнитным материалом, внутренняя северная стенка которого была для прочности выложена слоем известняковых глыб. По результатам детальной съемки представляется возможным построить план погребенных структур до раскопок и выбрать наиболее перспективные участки для последующих раскопок. Система взаимно перекрещивающихся вытянутых отрицательных аномальных зон соответствует стенам помещений. Локальные положительные аномалии наблюдаются над домашними очагами или печами, и, возможно [79] хозяйственными ямами. Судя по повсеместному распространению значительных положительных аномалий внутри предполагаемых помещений, гибель поселения сопровождалась сильными пожарами. Данные магнитной съемки традиционно обрабатывались в полевых условиях вручную или в лабораторных условиях на стационарных ЭВМ. Изображение магнитных данных в виде карты изолиний дало приблизительное представление о плане погребенных строений. Семейство графиков в косоугольной проекции с усеченными вершинами выступает в качестве объемного интроскопического изображения стен. Кроме этого, к настоящему времени в ЛГУ разработан экспресс-метод обработки и представления данных в полевых условиях с использованием портативного микропроцессора. Магнитные данные изображаются на экране дисплея в виде, подобном аэрофотографии.

Для определения геометрических размеров погребенных стен на выбранном участке над предполагаемой стеной были проложены маршруты микромагнитной съемки с шагом 0,25 м при разных положениях датчика прибора. Полученные путем математической обработки параметры стен хорошо согласуются с данными раскопок. Важное значение для интерпретации данных магниторазведки имеет измерение магнитной восприимчивости культурного слоя вглубь по разрезу. Помимо выявления аномалеобразующих объектов, вертикальные колонки изменения этой величины могут быть использованы для идентификации культурного слоя, поскольку увеличение магнитной восприимчивости вниз по разрезу можно с уверенностью считать признаками нарушения естественного расположения слоев, вызванного антропогенным вмешательством.

Таким образом, проведенное физико-археологическое исследование на поселении Генеральское позволило не только облегчить и ускорить полевые работы, но и определить границы застройки, положение оборонительных сооружений, построить план погребенных строений, выяснить обстоятельства их гибели, то есть решить ряд самостоятельных археологических задач.

С.В.Мокроусов.
Этапы развития фортификации Дербента

1. Досасанидский этап в истории Дербента до начала археологических исследований был абсолютно неизвестен, в научной [80] литературе не освещался. Полученный в результате раскопок материал позволяет сделать определенные выводы о ранних этапах развития города, в тон числе проследить эволюцию его фортификации.

2. Первые оборонительные сооружения возводятся на Дербентском холме в VIII-VI вв. до н.э. Их появление, вероятно, связано с возросшей активностью скифов, пользовавшихся Каспийским проходом для походов в Переднюю Азию.

Оборонительные стены этого времени прослежены на восточном, северном и северо-западном склонах холма. Они сложены из бутового камня, насухо, с засыпкой землей. На отдельных участках кладка выполнена довольно тщательно.

3. Определенные качественные изменения происходят во второй половине I - третьей четверти III вв. н.э. В этот период стены возводятся из камня, имеющего явные следы обработки (осуществлялась в процессе строительства), кладка выполнена с применением глиняного раствора.

В этот хронологический промежуток происходит перестройка восточной оборонительной стены, строятся юго-западная и, возможно, южная стены. Т.о., сооружается первая цитадель Дербента, включавшая северную и северо-западную стены, построенные на I этапе. Стены цитадели албанского времени были усилены прямоугольными башнями. Следует отметить факт эскарпирования склонов холма, на котором расположена цитадель, что делало ее еще более неприступной.

Вероятно, в это время фортификационные сооружения возводятся по инициативе центральной власти Кавказской Албании.

4. Цитадель албанского времени была разрушена в результате захвата города Шапуром I в третьей четверти III в. н.э. Жители не имели ни возможности, ни времени восстановить каменные стены. В то же время сложная обстановка, связанная с активизацией кочевников в регионе, требовала возведения укреплений в кратчайшие сроки.

В этот период такую роль выполняли земляные валы, возможно, с деревянным частоколом на них. Они просуществовали вплоть до возведения сырцовых укреплений при Йездигерде II в первой половине V в. н.э.

5. Т.о., можно выделить три этапа в развитии фортификации Дербента досасанидского времени: 1) VIII-VI вв. до н.э. - середина I в. н.э.; 2) середина I в. н.э. - третья четверть III в. н.э.; 3) конец III в. н.э. - 1-я половина V в.н.э. [81]

Н. В. Молева.
О происхождении боспорских антропоморфных изваяний

А.А.Молчанов.
Коммеморативный статер 525 года боспорской эры

Данные нумизматики имеют первостепенное значение для изучения политической истории Боспорского царства. Особенно ценные сведения для установления хронологии отдельных царствований дают монеты середины I в. до н.э. - первой половины IV в. н.э., имеющие дату выпуска. В регулярных денежных эмиссиях, осуществлявших на Боспоре от имени подвластных Риму местных царей и датировавшихся по боспорской (понтийской) эре, зафиксированы хронологические границы пребывания на престоле довольно многочисленных представителей династии Тибериев Юлиев.

Решению спора, возникшего между исследователями по поводу определения финального момента правления царя Рескупорида II, помогает обращение к неопубликованному статеру 525 г. б.э. (228-229 г. н.э.). Хорошо сохранившаяся монета весом 7,34 г отчеканена из очень бледного электра. На ее лицевой стороне находится поясной портрет царя в диадеме. Перед повернутым направо в профиль лицом монарха стоят две буквы: ΘΕ. В круговой надписи содержатся титул и имя правителя Боспора: ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΡΗΣΚΟΥΠΟΡΙΔΟΣ. Монетное поле обрамлено точечным ободком. В центре оборотной стороны - повернутый вправо бюст римского императора Александра Севера в лавровом венке. Правее помещен дифферент в виде крупной точки, ниже - обозначение года: ΕΚΦ. По краю монетного поля и тут идет точечный ободок. Из двух штемпелей, которыми отчеканен статер, аверсный почти совсем не сработан (поэтому все оттиснутые им детали изображения и буквы легенды просматриваются весьма четко), а реверсный наоборот сильно изношен.

Автор недавно вышедшей обобщающей работало боспорской нумизматике (Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986) предложил отказаться от прочно утвердившегося среди специалистов [83] мнения, что статеры с именем Рескупорида 525 г. б.э. чеканены уже после смерти этого царя его сыном Котисом Ш, вступившим на престол годом раньше (непрерывный ряд датированных монет Котиса начинается с 524 г. и заканчивается 530 г. б.э.). Сторонники отвергаемой В.А.Анохиным точки зрения (Х.Х.Гиль, А.Н.Зограф, К.В. Голенко, Н.А.Фролова) обосновывали ее фактом появления рядом с портретом боспорского династа на рассматриваемых монетах букв Θ и Ε, составляющих, возможно, первый слог греческого слова ΘΕΟΣ ("бог"), что расценивается как своего рода подражание легендам римских императорских монет, указывавшим на состоявшееся посмертное обожествление прежнего правителя. Их оппонент не согласен признать знак, всегда отождествлявшийся с Θ, литерой и видит в нем лишь выпуклую точку - дифферент, аналогичный помещенному на реверсе статера.

Вводимый в научный обиход новый нумизматический памятник позволяет устранить наметившееся разночтение: буква Θ, на иных экземплярах статеров данного года и того же правителя действительно недостаточно разборчивая, здесь опознается вполне надежно. Против гипотезы В.А.Анохина о двухлетнем периоде совместного царствования Рескупорида II и Котиса III вплоть до 228-229 г. н.э. говорят и эпиграфические данные. В надписи из Танаиса, составленной в 1-й день месяца Горпиея 525 г. б.э. (КБН, № 1283), упоминается имя только второго из этих двух династов, правившего тогда, вне всяких сомнений, единолично.

Таким образом, вывод исследователей, наиболее скрупулезно прорабатывавших нумизматический материал, о коммеморативном характере выпуска самых поздних из датированных монет Рескупорида II, как отмечающих официальный акт обожествления умершего царя, остается по-прежнему единственно обоснованным.

Н.Д.Нестеренко.
Союзный чекан Понта и Боспора во второй половине II в.до н.э.

Анонимные монеты с понтийской типологией иллюстрируют важный и интересный период в жизни причерноморских государств во второй половине II в. до н.э. Анализ монограмм, надчеканок, деталей изображений, фактуры, техники исполнения, ареала находок и цвета меди анонимных монет позволил считать местом их чеканки Азиатский [84] Боспор.

Усиление контактов Понта и Боспора на нумизматическом материале прослеживается, начиная с середины II в. до н.э. Сближение двух государств, конечной целью которого было объединение под эгидой Понта, носило поэтапный характер. Нумизматический материал в совокупности с другими видами источников можно использовать для реконструкции политических событий второй половины II в. до н.э. Очевидно, в 30-е годы боспорский царь Перисад по договоренности с Митридатом Евергетом берет на воспитание малолетнего Митридата Евпатора и официально определяет его наместником Азиатского Боспора с правом чеканки медной монеты. Сопоставление косвенных данных позволяет восстановить события, происшедшие после гибели Митридата Евергета вплоть до воцарения на понтийской престоле Митридата Евпатора. На монетных эмиссиях четко прослеживается регентство Лаодики, политическое равновесие между партиями, выдвигавшими Митридата Евпатора и Митридата Хреста, последовавший затем разрыв соглашения претендентов на понтийский престол.

Факт изменения в монетной типологии Боспора предпоследнего десятилетия II в. до н.э. можно привлечь в качестве косвенного подтверждения нарративных источников о периоде скитаний Митридата Евпатора.

Согласно нумизматическим данным, наиболее точной датой восшествия Митридата на понтийский престол следует считать 113 г. до н.э., что также не противоречит письменным источникам.

Анонимная медь, отчеканенная на Боспоре, позволяет понять традиционную связь Понта и Боспора, Митридата и Боспора, глухие упоминания о которой встречаются у древних авторов.

А.Б.Никитин, А.Ю.Согомонов.
Оттиски печатей и клейма на керамике сасанидского времени из Мервского оазиса

В ходе составления археологической карты древней Маргианы и систематических раскопок Гебеклы-депе, проводимые Мервской экспедицией (руководитель - Г.А.Кошеленко) в течение 1960-1965 гг., было обнаружено несколько фрагментов сосудов с клеймами.

1. Оттиск печати скарабеоидной формы с Гебеклы как бы совмещает два сюжета - сцену царской охоты и вручение венка Никой (сер. [85] III в. н.э.). Сама печать, по всей видимости, представляет собой переходную стадию от парфянских печатей (по сюжету она явно восходит к парфянским печатям) к сасанидским геммам (иконографические детали скорее тяготеют к памятникам сасанидского искусства). Второй оттиск на то же керамическом фрагменте содержит изображение крылатой Ники с венком, имеющее прямые аналогии среди нисийских оттисков.

2. Оттиск печати на фрагменте стенки хума с Мунон-депе содержит изображение крылатого грифона. Сюжет этот не встречается на парфянских печатях и не типичен для сасанидских гемм, однако встречается на печатях ахеменидского времени.

3. Обломок венчика хума с двумя эпиграфическими клеймами был найден на поселении сасанидского времени у крепости Дурнали. Оба клейма содержат надписи на пехлеви (конец VI-VII вв. н.э.). На первом отчетливо читается слово "мастер, ремесленник” за которым следует имя собственное. На втором: вначале дано сокращенное написание традиционной иранской формулы "фарн преумножен", после - "Хамбарбед, сын Михраспа". Наличие на венчике хума клейм гончара и должностного лица, нам представляется, вполне оправданным.

4. Оттиск эпиграфической печати на донце кувшина (V-VI вв. н.э.) с крепости Дингли Кишман содержит знаки стертой пехлевийской надписи в две строки. По всей видимости - имя владельца печати.

Обнаруженные оттиски подтверждают гипотезу о широком распространении в Средней Азии в древности и раннем средневековье практики клеймения крупногабаритных сосудов (хумы) и кувшинов.

Э.Я.Николаева.
Христианский комплекс VI века на Боспоре Киммерийском

На азиатской стороне Боспора Киммерийского находится крепость, идентифицированная с Трапезунтой Иордана (крепость у поселка Ильич). Она была построена на рубеже н.э. и просуществовала без перерыва вплоть до VII в. благодаря выгодному положению на перекрестке морских и сухопутных путей, торговых и военных дорог.

Наиболее важным и интересным является слой юстиниановского времени, к которому относятся оборонительные стены и башни, ворота, казармы федератов, дом начальника гарнизона, мастерская стеклодува. [86]

Среди находок, обнаруженных в крепости, одно из первых мест занимают краснолаковые тарелки с клеймами, изображающими христианские символы: доброго пастыря, Креста с альфой и омегой, агнеца, зайца, собаки, оленя, стража святынь - льва, павлина и других птиц. Символика эта хорошо известна. Особенно много крестов самых разнообразных форм. Есть изображения креста и на лепной чаше, и на гипсовом налепе. На гипсе он нанесен красной краской.

Изображение коня (символа окончания жизненного пути) мы находим на обломке черепицы синопского производства, выполненным также красной краской. Эта черепица, вероятно, предназначалась для погребальной камеры.

Довольно много встречается стеклянных лампад с ушками для подвешивания и цепочек с крючками к ним (или кадильницам). На городище найдены мраморные архитектурные детали: обломки карнизов, капители пилястра и барабан колонны, которые говорят о наличии в крепости базилики. Может быть, к церковной утвари относятся и фрагменты пяти плоских мраморных блюд диаметром от 30 до 50 см.

В крепости обнаружена и молельня, расположенная в одном из помещений казарм (XXIII). Она занимает северо-восточный угол помещения, отделенный с юга глухой стеной. Площадь отгороженного пространства около 0,5 кв.м. На северной стене помещения в глине-обмазке четко читается отпечаток в виде руки с благословляющим жестом. В восточной стене на высоте человеческого роста обнаружена ниша со сводом. На полу южнее ниши вмонтирован в пол почти квадратный известняковый блок, имеющий посередине небольшое по диаметру отверстие с уступом (для ножки стола?).

В одном из помещений, раскопанных несколько лет назад на южной стене был виден след сгоревшего деревянного креста довольно больших размеров (не менее 0,5 м). В другом помещении в нише южной стены обнаружен бронзовый колокольчик, две бронзовые боспорские монеты и две косточки, похожие на фаланги тонких пальцев, в глубине этой ниши. Ниши была заложена сырцовым кирпичом. Предположительно ее можно связывать с мощехранительницей.

Все эти материалы позволяют судить об одном из интереснейших процессов, происходящих на окраинных территориях Византийской империи - распространении христианства. [87]

В.П.Никоноров.
О характере военного дела парфян

1. Вопрос о характере военного дела парфян неразрывно связан с проблемой происхождения родоначальников государства Аршакидов. Античная письменная традиция единодушно утверждает, что последнее основали кочевники-скифы. Согласно нашему основному источнику, Страбону, начало будущей Парфянской империи положило завоевание Парфиены апарнами из племенной конфедерации даев (дахов). За последние 35 лет на территории Южной и Северо-Западной Туркмении исследователями (А.А.Марущенко, А.М.Мандельштамом, Х.Ю.Юсуповым) были открыты курганные погребения последних веков до н.э. - первых веков н.э., которые с достаточными основаниями можно связать с апарнами, - близ урочищ Кизыл-Чешме и Хас-Кяриз, в могильниках Мешрепи-Тахта и Пархай, на приузбойском плато и у Больших Балхан. Эти захоронения характеризуют следующие основные признаки: катакомбное устройство могилы, причем катакомба вырубалась в южном конце входной ямы, ориентированной длинными стенками по линии север-юг; трупоположение на спине, головой на юг. Указанный обряд захоронения, а также сопроводительный инвентарь рассматриваемых погребений находят прямые аналогии в сарматских памятниках Южного Приуралья и Нижнего Поволжья прохоровского и сусловского времени, что позволяет, как кажется, говорить о сарматском происхождении дахского кочевого союза, первоначально сложившегося, возможно, где-то в Южном Приуралье. Думается, что в свете данных археологии мы можем не только уточнить значение этнонима "скифы", который древние писатели прилагали к основателям Аршакидской державы, но и конкретизировать уже высказывавшийся в научной литературе, правда, только декларативно, тезис о большом сходстве парфянского вооружения и военного искусства с сарматским. Объяснение этого очевидного факта, на наш взгляд, и кроется в этническом родстве даев-парфян с кочевыми племенами, занимавшими в последние века до н.э. - первые века н.э. обширные степные пространства евразийского материка и известными под общим наименованием сарматов.

2. Важный вклад в сложение военного дела Парфянского государства внесло оседлое население подвластных Аршакидам земель и, прежде всего, Парфиены. Так, из представителей местного зависимого крестьянства набирались пешие отряды, особенно необходимые при осаде городов и во время военных действий в гористой местности; пехотинцы выполняли также различные вспомогательные обязанности [88] (прислуги при обозе и т.п.). Продолжали бытовать и некоторые традиционные местные виды наступательного оружия (боевые топоры, метательные ядра).

3. Несомненное влияние на Аршакидов оказало военное дело эллинистических государств и Рима, что выразилось, в первую очередь, в широком распространении на территории Парфии античных образцов защитного вооружения. Кроме того, парфянские цари в известных масштабах применяли в боевых действиях контингенты из пленных, захваченных в ходе войн с Селевкидами и Римом, а также привлекали к гарнизонной службе в подвластных греческих полисах потомков греко-македонских колонистов и пользовались услугами римских перебежчиков.

4. Таким образом, военное дело в Парфянском государстве формировали три основных компонента: кочевнический, местный и античный, что отражает главную специфику культурно-хозяйственного развития областей древнего Среднего Востока в эпоху после крушения там господства эллинистических царей. Особо следует подчеркнуть ведущую роль кочевнического (сарматоидного) пласта в военном деле державы Аршакидов.

С.В.Новиков.
Некоторые вопросы изучения коропластики Мерва

1. В 1980 г. начала работы специальная экспедиция по составлению археологической карты Мервского оазиса. Работы экспедиции ведутся в двух направлениях: сплошное рекогносцировочное изучение территории и раскопки наиболее важных, ключевых памятников оазиса. Эти исследования дали значительный археологический материал, в том числе и определенное число образцов мелкой художественной пластики - терракотовых фигурок различных типов и сюжетных вариантов.

2. Всего в результате работ экспедиции (они еще не завершены) , было найдено 36 целых и фрагментированных терракотовых фигурок. Они происходят с семи обследованных памятников Мервского оазиса. С точки зрения типологии этот материал подразделяется на следующие группы: антропоморфные терракоты (женские и мужские), зооморфные, фрагментированные подставки для антропоморфных терракот, фигурки животных, использовавшиеся в качестве подставок для сосудов. [89]

3. Часть рассматриваемых терракот - подъемные (24 экз.). С городища Гебеклы, где были предприняты и продолжаются стационарные археологические работы, происходят 12 фигурок, твердо увязанных со стратиграфическими слоями. Здесь же среди подъемного материала зафиксировано еще 10 терракот.

4. В специальной литературе сложилось мнение о своеобразном "стандартном" ассортименте терракотовых фигурок Мерва эпохи античности. Такой вывод базируется на анализе сравнительного ограниченного круга предметов мелкой пластики региона, наиболее ярких и эффектных с точки зрения иконографии и художественного исполнения, которые в свое время нашли отражение в публикациях и переходят из одной статьи в другую.

5. Схема хронологической эволюции маргианских терракот вырабатывалась в то время, когда в распоряжении исследователей не было ни одного раскопанного рядового поселения оазиса и стратиграфическая шкала Мерва была еще недостаточно разработана. Поэтому и датировки некоторых типов терракот, ныне ставшие аксиомой, нуждаются в корректировке.

6. Наш материал позволяет не только передатировать ряд терракот, но и пересмотреть заключения тех исследователей, которые не придавали значения одному из иконографических признаков образа Великой Маргианской богини (змея или змееподобное существо) или же наоборот, абсолютизировавших его обязательное присутствие в изображениях женских терракот. То же самое можно отметить и для другого традиционного атрибута - зеркала, которое не всегда присутствует в иконографии Великой Маргианской богини.

7. Заслуживает внимание терракотовое изображение мужчины-воина, обнаруженное в слоях, датируемых второй половиной III в. н.э. городища Гебеклы. Появление данного типа терракотовых фигурок следует, очевидно, связывать с изменениями в политической обстановке региона, имевшими место в период начала сасанидской гегемонии.

8. В связи с рассматриваемым материалом необходимо отметить, что следует более четко поставить вопрос о территориальных границах и составляющих т.н. "кушанского археологического культурного комплекса". Черт сходства с элементами, характеризующими археологический материал Мервского оазиса здесь намного больше, как это представлялось ранее, различия же - единичны. Об этом убедительно свидетельствуют материал коропластики, в частности, сосуды на зооморфных подставках, считавшиеся ранее принадлежащими только кушанскому материалу. [90]

Н.Г.Новиченкова, В.И.Новиченков.
Святилище у перевала Гурзуфское седло (краткие итоги раскопок 1981-1985 гг.)

1. С 1981 г. в крымских горах проводится исследование уникального археологического памятника - святилища у перевала Гурзуфское Седло. В течение пяти лет археологическая экспедиция Ялтинского исторического музея вскрыла 1200 кв.м, более половины площади этого небольшого святилища, существовавшего на протяжении около 2 тыс.лет. В истории памятника выделяется три основных периода, различающиеся особенностями планировки и конструкции культовых сооружений, а также характером обрядов жертвоприношений. Периодизация, отражающая развитие идеологических воззрений населения Горного Крыма, связана с изменениями, происходившими в социально-экономическом развитии общества. Вещевой комплекс святилища уникален по своей исторической ценности, богатству, разнообразию и сохранности находок. Собранная к настоящему времени коллекция насчитывает около 5 тыс.предметов.

2. Святилище расположено на перешейке между двумя самыми высокими плоскогорьями (яйлами) Главной гряды, на высоте около 1400 м над уровнем моря, благодаря чему линия горизонта просматривается на большом протяжении как над морем, так и над степной частью Крыма. Впечатление господства над окружающим пространством, особое величие, природа и некоторые погодные особенности, характерные для этого места, побуждали древних скотоводов и охотников выделять его из привычного ландшафта, включая в свою систему религиозных представлений. Несомненно, росту популярности святилища способствовало его местоположение - на перекрестье путей, соединявших необычайно благоприятный для занятий отгонным скотоводством район с другими частями полуострова.

3. Время возникновения святилища нельзя определить достаточно уверенно. Наиболее ранние, крайне редкие находки относятся к V-IV вв.до н.э. Слой святилища эллинистического времени, сохранившийся на восточном участке памятника, представляет собой мощные залежи черепных костей (нижних челюстей и зубов) домашних животных (крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, свиней). Слой насыщен фрагментами тарной и столовой керамики, стеклянных литых сосудов, в нем встречаются отдельные изделия из металла, монеты (тетрадрахма Митридата VI Евпатора, статер [91] Лисимаховского типа и проч.). Среда камней разрушенного жертвенника II-Ι вв. до н.э. обнаружены бронзовые детали оковки мебели.

4. В I в. до н.э. - I в.н.э. святилище функционирует наиболее активно. На рубеже н.э., в связи с распространением обрядов сожжения, возникает кольцо из ямок. В планировке нового сакрального центра I-III вв. выделяются различные по своему функциональному назначению участки. Подавляющее число находок из святилища, в том числе самых ценных, относится к концу I в. до н.э. - сер. I в. н.э. Это серебряные и золотые ювелирные изделия, золотые и бронзовые монеты боспорских царей, римские денарии и ауреусы, преднамеренно разбитые бронзовые, серебряные и стеклянные сосуды из самых различных центров, 18 серебряных и бронзовых статуэток, изумительных по своему художественному исполнению и сохранности, скульптурные украшения.

5. Яйла с ее огромным кормовым потенциалом сыграла важную роль в развитии скотоводства в Горном Крыму. Неуклонное увеличение в святилище, начиная с сер. II в.до н.э., числа ценных, нередко роскошных, вотивных приношений является в первую очередь (не исключая иных причин) следствием экономической и социально? дифференциации общества.

6. Исследование средневековых слоев памятника позволяет проследить сосуществование христианского и языческих обрядов до позднего средневековья включительно.

Ф.Л.Османов, Дж.Т.Новрузов.
Археологические исследования античных слоев поселения Гырлартепе

1. Поселение Гырлартепе, в виде холма высотой около 6 м, расположено на Ширванском плоскогорье, в Ахсуинском р-не Азерб. ССР, близ с. Гырлар. Археологическими исследованиями установлено, что поселение многослойное и верхние слои его относятся к античному периоду.

2. Здесь, в последней четверти I тысячелетия до н.э. все поселение было обнесено мощной каменной крепостной стеной, толщиной более 3 м. Стена была сложена из грубо обтесанных, а иногда и необтесанных известняковых камней на глиняном растворе. В отдельных местах стена сохранилась на высоту до 3 м. В южной части крепостной стены был обнаружен вход - ворота, шириной 2,4 м. Другой вход, шириной 1,4 м, был зафиксировав в западной части. [92]

3. В западном и восточном углах были вскрыты прямоугольные в плане помещения, которые, вероятно, имели функцию наблюдательных - сторожевых постов. Здесь обнаружено большое число каменных ядер шарообразной формы для пращи. Огромное количество подобных ядер было обнаружено в центральной части поселения близ стены одного из помещений, в яме диаметром 2 м, которая, судя по всему, являлась своеобразным хранилищем боеприпасов.

4. Внутри крепостных стен раскопками были вскрыты многочисленные архитектурные остатки жилых помещений, которые были сложены из камней и примыкали к внутренним фасам северной и южной крепостных стен. В восточной части поселения обнаружена стена длиной 10 м, высотой 1,2 м. Данная стена, отступая от восточной части крепостной стены на 2 м, поворачивала на юг и смыкалась с южной крепостной стеной.

5. На поселении, у крепостных стен в большинстве помещений находились вкопанные в землю большие хозяйственные кувшины, прикрытые сверху плоскими камнями. В некоторых из них были найдены зерна пшеницы и ячменя. Найдено 25 таких сосудов. При раскопках выявлено большое количество фрагментов керамической посуды, керамические пряслица, каменные зернотерки, железные орудия труда, оружие, предметы украшения, терракотовые статуэтки, остеологические материалы и одна парфянская монета. Среди находок имеются большое число орудий небольших размеров из камня - известняка, пирамидальной формы с усеченной вершиной.

6. Раскопками установлено, что жизнь на поселении возникает еще в период энеолита, а уже в античное время поселение превращается в крепость. К этому времени относятся выявленные жилые комплексы. В настоящее время пока еще трудно говорить о характере экономики поселения, хотя некоторые свидетельства, например, находки зерен пшеницы и ячменя в хозяйственных кувшинах, собранный здесь остеологический материал, а также находки орудий труда позволяют делать выводы о производящем характере экономики населения Гырлартепе в античный период. Раскопки на этом поселении будут продолжены.

С.Б.Охотников.
Природная среда Нижнего Поднестровья в период греческой колонизации (VI-V вв.до н.э.)

Зависимость целей, направлений и условий колонизационного [93] процесса от конкретной природно-географической обстановки осознанна давно. Очевидно также, что без воссоздания палеогеографических ситуаций не может быть удовлетворительной и историческая реконструкция изучаемых процессов.

В этом плане нижнее течение Днестра и прилегающие территории, как отдельная культурно-историческая область Северо-Западного Причерноморья, не было предметом специального исследования. (Определенное исключение составляют работы М.В.Агбунова.) Комплексный анализ письменных, археологических источников, привлечение данных геологии, палеоботаники, палеозоологии позволили охарактеризовать природную среду низовьев Тираса в середине I тысячелетия до н.э.

Судя по некоторым предположениям климат в это время был более влажным, чем теперь. В почве преобладали южные малогумысные черноземы, растительность степи была типчаково-ковыльной. О наличии значительного травяного покрова в степи писал Геродот (IV, 53), а пс.Скимн подчеркивал, что берега Тираса "богаты пастбищами" (798-803). В долинах рек росли обширные пойменные леса, представленными такими видами как дуб, вяз, ольха, береза, клен, сосна. Плавневая растительность состояла из тростника, камыша, рогоза. Судя по диаметру центральных столбовых ямок в жилищах-полуземлянках, деревья достигали толщины в 0,5 м. Косвенным подтверждением наличию значительного лесного массива в устье Днестра служит сообщение Зосима о строительстве здесь 6 тыс.кораблей (I, 4,1). На это же указывает распространение животных, характерных как для степной, так и лесостепной зоны: сайги, оленя, косули, волка, лисицы, зайца. Водились также тетерева, утки, лебеди, цапли, дрофы. В реке, доставляющей купцам торговлю рыбой" (пс.Скимн. 798-803) ловились судак, щука, осетр, сом, белуга.

Полезные ископаемые представлены запасами глины, известняка, в морских озерах вероятно добывалась самоосадочная соль.

Гидрологический режим реки также благоприятствовал ее освоению. Несмотря на характер стока - "не уступающий быстротой ни одной реке Тирас" (Овидий. Epist. IV, 10,50) он обеспечивал "безопасное плавание для грузовых судов" (пс.Скимн). Колебания уровня моря, меандрирование русла и др. приводили к изменению конфигурации берегов, но абсолютизировать их нет оснований. Так, практически все поселения восточного берега сохранились. Это побережье вообще более изрезано древними водоносными балками, оврагами, что всегда учитывалось при выборе места для поселения. В результате [94] количество памятников на левобережье во все периоды античной истории существенно превышало их число на правом берегу.

Таким образом, несмотря на неразрешенность и дискуссионность некоторых вопросов можно утверждать, что экологическая среда Нижнего Поднестровья создавала в целом благоприятные условия для ведения различных типов хозяйства. Плодородные степи с густой травой и древесной растительностью в поймах, обилие фауны и ихтиофауны давали возможность развивать земледелие, скотоводство, промыслы, ремесла.

Б.Г.Петерс.
Исследования нижнего слоя Патрея

Патрейская экспедиция Института археологии АН СССР в 1985-1987 гг. проводила исследования античного городища Патрей, остатки которого находятся у с.Гаркуша (Темрюкский р-н, Краснодарского края).

Работы по исследованию Патрейского городища проходили на пяти раскопах, расположенных вдоль берегового обрыва Таманского залива. Остановимся на изучении квадрата 22 раскопа 1, расположенного в 370 м западнее "батарейки", давшего стратиграфию этой части городища, состоящего из шести культурных слоев с 71 в. до н.э. по XIII в.н.э.

Раскопки проводились по слоям, каждый из которых снизу вверх был нами обозначен римской цифрой. Кроме того в процессе исследования слой разбивался на три прослоя: а - время строительства, б - времени жизни, в - времени разрушения. В случае более дробного разделения этих прослоев последние обозначались подписью арабской цифрой. Все слои в процессе раскопок фиксировались вбиванием в дно и борта раскопа гвоздей, шляпки которых прижимали квадратики ватмана с соответствующей маркировкой.

К первому слою нами отнесены остатки помещения I. Оно имело пол из одного ряда плашмя положенных сырцов (прослой 1б), толщиной 0,06 м.

В прослое Iа между полом и материком обнаружены отдельные угольки, а также фрагменты амфор стиля Фикеллура с изображением листьев и плюща (Сидорова Н.А. Архаическая керамика из Пантикапея. - МИА, 1962, № 103, С.129. Рис. 10А, 5, С.125. Рис. 10А, 7, датируемые 550-525 гг. до н.э.), фрагменты аттического мелкофигурного [95] килика с изображением женщины, фрагменты амфор с широкими полосами (3.II.6а). Этот материал дает возможность датировать время строительства помещения I не ранее 550 г. до н.э.

Южная стена помещения I (прослой 1б) прослежена вдоль береговой линии залива с запада на восток и вскрыта на длину 5,0 м. Высота сохранившейся части этой стены до 0,40 м, пять горизонтальных кладок сырцовых кирпичей, толщина до 0,5 м, ее южный фас смыт морем.

Потолки помещения I были сводчатые из поставленных на ребро сырцовых кирпичей, упав, они заполнили пространство от южной стены на север. От свода сохранилось семь рядов сырцовых кирпичей (прослой 1в2) шириной до 0,60 м. Сверху они перекрыты тремя прослоями перемытых и переотложенных остатков сырца и пожарища (прослой 1в 3-5), в которых встречены фрагменты самосских амфор (3.I.3), хиосских амфор (3.IV.11е), амфор со стаканообразными доньями (3.III.3а), амфор с широкими полосами (3.II.6в), а также фрагменты чернолаковых киликов. Сверху они перекрываются сырцовыми полами помещения II (слой II), датируемого по керамическому материалу 510-470 гг. до н.э.

Характер помещения I, ввиду того, что оно в позднее время было сильно перекопано, и наши исследования на нем не завершены, остается неясен. Возможно, что это остатки свода перекрытий производственного комплекса, ворот, крепостной стены, жилого или общественного помещения.

Между рухнувшими сводами потолка и сырцовым полом (прослой 1в1) были обнаружены: угли, отдельные кости животных, бронзовый трехлопастный наконечник стрелы (А.И.Мелюкова. Вооружение скифов, САИ 1964, Д1-11. С.22. Рис.1. Отдел III. Тип 4. Вар. 2); бронзовый трехлопастный наконечник, стрелы с шипом (А.И.Мелюкова. Ук. соч. С.19. Рис.1. Группа Ι. II отдел. Тип.2. Вариант 4,5); фрагменты киликов кассельской группы (Н.А.Сидорова. Чернофигурная керамика из Пантикапея (раскопки 1959-1969 гг.) СГМИИ, 1964, Вып. 7. С. 94-95. Рис. 15г, 16, датируемая 520-510 гг. до н.э.); фрагменты лекифа группы Ватикан Г52 (Горбунова К.С. Чернофигурные аттические вазы в Эрмитаже. Л., 1983. С.133. Рис. 99, датируемые 520-510 гг. до н.э.). Таким образом мы датируем гибель помещения I по черному лаку, другие группы материала дают более широкую дату, но не противоречат последней.

Увязывая археологические раскопки с данными письменных источников, мы предполагаем, что эти события связаны с морской [96] экспедицией Ариарамна, которое по свидетельству Ктесия Книдского предшествовало походу Дария в Скифию. Он сообщает: "Дарий приказал каппадокийскому сатрапу Ариарамну перейти в Европу против скифов и взять в плен мужчин и женщин. Ариарамн, переправившись на 30 пятидесятивесельных судах, взял скифов в плен..." (В.В.Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. ВДИ. 1947. № 2. С.299). Мы присоединяемся к мнению Б.А.Рыбакова, который считает, что так как Каппадокия имела выход к Черному морю напротив Боспора Киммерийского, то эскадра Ариарамна, двигаясь на север, вышла к нему (Б.А.Рыбаков. Геродотова Скифия. II., 1979. С.170). Известно, что греческие города в дельте Антикита-Гипаниса располагались вдоль берега моря, пролива или залива. Они были хорошо защищены естественными преградами со стороны суши - болотами, реками и топями.

Таким образом, Ариарамн во время своей экспедиции вероятно напал на находившийся недалеко от пролива Патрей на кораблях с моря. Если наше предположение верно, то это произошло до скифского похода Дария, то есть до 512 г. до н.э., что в свое очередь не противоречит археологическому материалу.

В.Н.Пилипко.
Новые находки глиняной скульптуры на городище Старя Ниса

В 1979-1986 гг. Парфянской экспедицией Института истории АН Туркм.ССР проводилось доследование одного из важнейших архитектурных объектов городища Старая Ниса - здания с квадратным залом. В процессе этих работ уточнена первоначальная планировка этого сооружения и последовательность осуществлявшихся здесь перестроек. К числу важных результатов исследований последних лет относится обнаружение новых фрагментов крупной глиняной скульптуры.

Новые находки, преимущественно, сосредоточены в северной части сооружения в небольшом (площадь 16 кв.м) вспомогательном помещении, получившим условное название "белая комната". Здесь обнаружены остатки не менее пяти крупных статуй. Условия находки скульптуры свидетельствуют, что она была перемещена сюда уже в сильно поврежденном виде в период запустения постройки. Вся скульптура, найденная при раскопках здания с квадратным залом и его окрестностей, однотипна по стилю и технике изготовления. В период функционирования она, по-видимому, была сосредоточена в [97] квадратном зале.

Реставрация и изучение скульптуры из здания с квадратным залом еще не закончены, поэтому в данном сообщении рассматривается лишь одна из находок - мужская голова в шлеме, сохранившаяся почти полностью. Голова принадлежала статуе примерно в полтора раза превышающей средний человеческий рост. Характер моделировки и большая внутренняя полость свидетельствуют о том, что она изготовлена в составной форме методом набивки. Голова выполнена опытным скульптором с большим реализмом и вниманием к деталям. Лицевая и оборотные стороны обработаны с одинаковой тщательностью.

Скульптура изображает бородатого мужчину зрелого возраста с правильными чертами лица. На голове шлем в виде сильно сплюснутой с боков полусферы, снабженной наклонно опущенными книзу полями. Последние достаточно отчетливо разделяются на козырек и назатыльник. В нижней части купола расположен рельефный валик с двумя боковыми спиралевидными завитками. По верху шлема проходит массивный продольный гребень, высота которого постепенно увеличивается от затылка ко лбу. Шлем имеет подвижные фигурные нащечники с рельефными изображениями эмблемы Зевса - связки молний, снабженной парой распахнутых крылышек. Нащечники снабжены "кожаными" ремешками завязанными узлом на подбородке. Лицо и волосы статуи окрашены в насыщенный красно-коричневый цвет, шлем в белый.

По своей конструкции шлем нисийской скульптуры обнаруживает сходство с так называемыми македонскими, фракийскими, южногреческими и бактрийскими шлемами, распространенными в греко-македонской среде в период эллинизма. Наиболее близкие аналогии среди реальных шлемов и их изображений датируются III-II вв.до н.э., что, в целом, согласуется с данными археологических наблюдений о строительстве здания с квадратным залом во II в.до н.э.

Отсутствие символов царской власти, "грецизированный" внешний вид персонажа и определенная обобщенность образа заставляют с сомнением относиться к предположению, что это изображение одного из парфянских царей. В целом, вопрос об атрибуции данного образа пока остается открытым.

Нисийская скульптура, наряду с находками с Ай-Ханум и Тахти-Сангина, стоит в начале среднеазиатской ветви этой отрасли искусства. По своим иконографическим и стилистическим особенностям голова в шлеме в целом соответствует требованиям греческого искусства эллинистического периода, что свидетельствует о ее создании эллином, или местным мастером, прошедшим греческую школу. Присутствие [98] в Нисе и других среднеазиатских городах добротных образцов эллинистической скульптуры, несомненно, имело важное значение для последующего развития местного искусства пластики.

А.Е.Пуздровский.
О постройках типа мегарон у поздних скифов

До недавнего времени постройки типа мегарон были известны лишь на двух позднескифских памятниках: Неаполе и Золотой Балке. В последние годы эта группа сооружений пополнилась объектами, открытыми как в столице государства (Неаполь) и ее округе (Доброе), так и в Северо-Западном Крыму (скифский горизонт "Чайки" и Керкинитиды). Возведение их относится, в основному III-II вв. до н. э., хотя традиция (архитектурная) доживает до II-III вв. н.э. (Доброе) . Все эти обстоятельства позволяют прогнозировать обнаружение построек типа мегарон и в других пунктах.

Для рассматриваемых зданий характерны такие черты как: вытянутость пропорций, определенная обособленность в системе жилой застройки поселений, меридиональная (с отклонениями) ориентация, наличие снаружи вымосток, площадок, зольников-эсхар, довольно высокая для скифов строительная техника, тщательность внутренней и внешней отделки (в двух случаях возможно применение ордера).

Большинство домов предстало перед исследователями в перестроенном виде, почти полностью изменившими свое первоначальное назначение. Почти все они на позднем этапе существования представляли собой жилые либо хозяйственные сооружения. Как правило, пронаос превращался в закрытое помещение, а центральный очаг-жертвенник в целле утрачивал свое оформление или убирался вовсе. Снаружи такие здания обрастали хозяйственными пристройками.

Выяснение первоначального назначения этих строений тесно связано с дискуссионным вопросом о путях проникновения построек мегаронного типа в Северное Причерноморье и к поздним скифам, в частности. Не исключая определенного влияния греческой архитектуры, все же приходится признать ряд отличий скифских зданий от близких им по времени храмов в антах (Ольвия, Боспор). Близки в планировочном решении лишь некоторые эллинские святилища VIII-VII вв. до н.э. (Спарта, Дрерос, Приния). Очевидно, один из древнейших типов жилища - мегарон у разных индоевропейских народов [99] долгое время служил местом нахождения главы рода (вождя), а позже - обиталищем богов, т.е. - простейшим храмом.

Скифы не обладали навыками каменного наземного домостроительства, поэтому вполне вероятно, что они использовали достижения греческой культуры, а также традиции своих предшественников в регионе и западных соседей - фракийских племен. Постройки мегаронного типа, по-видимому, создавались как общественные здания, предназначенные для собрания определенных групп населения. Полиэтничность позднескифской культуры обусловила своеобразный симбиоз религиозных воззрений.

Б.А.Раев.
О характере римского импорта в погребениях сарматского времени в Северном Причерноморье

1. Торговые связи варварских племен, живших в непосредственной близости от границ Риской империи, достаточно хорошо отражены античной письменной традицией. Известно, что торговые операции в Северной Европе осуществляли специальные купцы, проникавшие в места расселения германских племен. В более отдаленные районы римские импортные изделия попадали путем межплеменного обмена.

2. Торговля с варварскими племенами, жившими в Причерноморских степях, носила другой характер. Во-первых, это было связано с тем, что Причерноморские племена вели кочевой образ жизни и не имели долговременных поселений. Нет у нас и никаких сведений о торговцах, которые вели операции в степях. Во-вторых, контакты с кочевниками Причерноморья традиционно осуществлялись через города Боспора, в первую очередь, через Танаис. Находки в курганах первых веков н.э. говорят о широком обмене, существовавшем в это время у кочевников с Танаисом и поселениями его округи. Их составляет большое количество предметов местного производства - амфоры, керамическая посуда, украшения. В свою очередь, племена Северо-Восточного Приазовья осуществляли межплеменной обмен, о чем свидетельствуют находки предметов Боспорского импорта в отдаленных районах - вплоть до Среднего Дона, Южного Приуралья и Северо-Западного Казахстана,

3. Существовал, несомненно, и другой путь, минующий Боспорские города. О нем свидетельствуют находки в курганах кочевников [100] предметов провинциально-римского производства, которые редки, или вообще не встречаются на Боспоре. В основном это предметы, ввозившиеся из Придунайских провинций. Вполне допустимо, что часть предметов западно-римского производства проникала в степи со своими хозяевами, вернувшимися из набегов на пограничные области Империи.

4. Иными были пути поступления дорогой импортной столовой посуды. Большинство исследователей связывает наборы посуды из Жутовского и "Садового" курганов с дипломатическими дарами. Можно, видимо, с большими основаниями исключить из объектов торговли высокохудожественные сосуды из серебра и бронзы, находимые, как правило, определенными сервизами. Находки таких "сервизов" концентрируются на Нижнем Дону, Нижней Волге и в Прикубанье и почти не известны ни в Боспорских городах, ни в районах, куда проникают предметы римского или провинциального производства. Причем к дипломатическим контактам кочевников с Боспорским царством, освещенным в литературе, необходимо добавить еще и непосредственные их контакты с Римом, во всяком случае с властями пограничных областей Империи.

5. Однако основным источником поступления дорогой импортной посуды, видимо, был военный грабеж. Давно замечено, что количество импортов в пограничных с Римом областях варварской Европы резко возрастало в периоды, когда местные племена предпринимали набеги на пограничные провинции. Характер посуды из курганов сарматской знати первых веков н.э. указывает на то, что ее также можно связывать с набегами кочевников на Закавказье.

6. Некоторые комплексы (курган "Хохлач") содержит предметы, позволяющие отнести их поступление к совершенно конкретному событию - походу 72 года, - другие ("Садовый" курган, Жутовский, Высочино) содержат сосуды не римского производства. Характер орнамента, некоторые сюжеты, зооморфные детали указывают скорее на восточные (Сирия, Парфия) центры их изготовления. Аналогии многим предметам импорта из степных курганов первых веков н.э. можно найти в некрополе Армазисхеви, расположенном на южной оконечности основного Транскавказского пути древности - Дарьяльского, - через который, как указывают письменные источники, в первые века осуществлялись набеги на Закавказские провинции и государства. [101]

Е.Я.Рогов.
О хронологии могильника Панское I

Тарханкутская археологическая экспедиция ЛОИА исследует могильник Панское I в северо-западном Крыму с 1969 г. За годы раскопок исследовано более 5000 кв.м площади могильника и накоплен достаточный материал для решения вопроса хронологии исследуемого некрополя.

В настоящее время материал могильника позволяют выделить три хронологических периода, укладывающихся в рамки рубежа V-IV вв. до н.э. - конца первой трети III в. до н.э.

В первый период существования могильника, захоронения совершаются главным образом в грунтовых могилах - грунтовых ямах и подбойных могилах - причем последние составляют почти половину. Подбойными являются и подкурганные захоронения. Все погребения этого периода одиночные. Курганы конструктивно значительно отличаются от курганов следующего периода. Единственная деталь, сближающая ранние курганы могильника с более поздними - алтари, которые устанавливались с юго-западной стороны насыпи.

Второй период могильника - конец второй четверти - третья четверть IV в. до н.э. - характеризуется появлением наземных подкурганных захоронений в склепах из сырцового кирпича или камня. Появляются детские плитовые могилы и амфорные захоронения в насыпях курганов. Своеобразной особенностью некрополя становится многократное использование могил. Исчезает практика захоронения в подбойных могилах.

На рубеже III и последней четвертей IV в. до н.э. в погребальном обряде некрополя вновь происходят изменения. Появляются такие детали обряда как надгробия Херсонесского типа, обол Харону. Происходят изменения в погребальном инвентаре. Наряду с этим продолжает существовать традиция устанавливать алтари, оформлять насыпь кургана кольцевой оградой (чаще символической), использовать сырцовый кирпич и камень для строительства погребальных сооружений. В целом же этот период характеризуется скромностью и даже бедностью погребального инвентаря. По многим деталям обряда захоронения конца IV в. до н.э. - начала III в. до н.э. близки раннеэллинистическим захоронениям Херсонесского некрополя. [102]

А.В.Сазанов.
Краснолаковая керамика Северного Причерноморья ранневизантийского времени (хронология некоторых типов)

Доклад посвящен рассмотрению 2 групп краснолаковой керамики - форме 62 А класса "Afrikan red slip glase" и типу В формы 3 класса " Late roman С" по Дж.Хэйсу. Существующие в литературе их датировки (Т.Книпович, С.Беляев) устарели и нуждаются в пересмотре.

Форма 62 А класса "Afrikan red slip glase" принадлежит к северо-африканскому производству. Морфологически можно выделить два варианта типа А: в виде загнутого внутрь валика (вариант I) и венчик с заостренным чуть наклоненным внутрь краем (вариант 2) Оба варианта синхронны. Дж.Хэйс датирует их 350-425 гг. н.э. Однако комплексы Причерноморья и Средиземноморья позволяют пересмотреть эту датировку. Миски этих вариантов формы 62 А зафиксированы в комплексах Тиритаки сер. V - второй четверти VI в.н.э., Карфагена 500-525 гг. н.э., Зенонова Херсонеса второй четверти VI в. н.э., Ильичевки - третьей четверти VI в.н.э., Цебельде - вторая-третья четверти VI в.н.э. В комплексах Тиритаки известны также и во второй-третьей четверти VI в.н.э. Это дает основание для датировки обоих вариантов формы 62 А серединой IV - третьей четвертью VI в.н.э.

Большой интерес представляют миски класса "Late roman C" формы 3 типа В. по Дж.Хэйсу. Дж.Хэйс датирует их серединой V - второй четвертью VI в.н.э., Б.Бетгер и Э.Попеску считают, что они появляются с V в.н.э. Даты Дж.Хэйса для мисок формы 3 требуют корректировки. Анализ комплексов позволяет датировать типы на которые делится форма 3 следующим образом. Тип В - первой половиной V - третьей четвертью VI в., тип С - 460-475 гг.н.э. - третьей четвертью VI в.н.э., тип D - серединой V - третьей четвертью V в.н.э., тип E - первой половиной V - третьей четвертью VI в.н.э., тип F - второй-третьей четвертью VI в.н.э.

При подробном рассмотрении типа В формы 3 были выделены как диагностические признаки, характеризующие профилировку венчика. Выявлены следующие морфологические точки венчика: верхний наружный край (1), верхний внутренний край (2), нижний, выступающий край (3), нижняя часть, "нависающая валиком" нижнего края венчика (4), место перехода венчика в стенку (5), место максимального [103] сужения венчика (6). На основании морфологии расположения этих точек выявлены следующие варианты типа В.

1. Венчик с зубчатым верхним краем. Точки 1 и 2 или на одном уровне или 2 выше 1. На дне мисок этого варианта - клейма в виде львов и растительная орнаментация (двухэлементные) или лев в центре (одноэлементные). Тенденция в морфологии - увеличение наклона венчика. Тенденция в клеймении - от растительных мотивов к животным - одноэлементным клеймам в центре. Общая дата варианта - V в.н.э. (Ятрус) - третья четверть VI в.н.э. (Ильичевка). Двухэлементные клейма - с середины V в.н.э., одноэлементные 3 группы с конца V в.н.э.

2. Венчик с зубчатым верхним краем, но точка 1 выше точки 2. Клейма - греческий крест в центре с растительной орнаментацией - двухэлементные, или один простой крест с двойной линией - одноэлементные. Дата варианта - V - третья четверть VI в.н.э. Клейма в виде крестов с последней четверти V в.н.э. до третьей четверти VI в.н.э.

3. Венчик с верхним краем в виде валика. Точка 1 выше точки 2. Клейма-кресты. Морфологическая тенденция - увеличение в размере нижнего валика. Дата варианта - первая половина V - третья четверть VI в.н.э. Клейма в виде крестов - с конца V в.н.э.

4. Венчик с верхним краем в виде валика. Точка 2 выше точки 1. Клейма - концентрические окружности и пальмовые ветви. Дата - первая половина V в. н.э. - 460-470 гг. н.э.

В рамках каждого из вариантов выделяются два подварианта: А - точка 1 лежит на одной линии с точкой 3 или выступает дальше ее, В - точка 3 выступает дальше, чем точка 1.

Хронологически соотношение вариантов типа В формы 3 следующее. В комплексах первой воловины V - второй четверти VI в.н.э. доминируют варианты 1 и 4, второй-третьей четверти VI в.н.э. - 2, 3, хотя до определенного времени они сосуществуют. Эволюция в клеймении - от двухэлементных клейм с растительным орнаментом к одноэлементным крестам.

Т.Л.Самойлова.
Некоторые вопросы исторической топографии Тиры дорийского времени

Тира - один из наиболее пострадавших от природных процессов и хозяйственной деятельности античных городов Причерноморья. В [104] связи с этим процесс изменения топографии Тиры очень осложнен.

Территория города сохранилась далеко не полностью, но и она не может быть вся исследована в силу целого ряда причин. Это обстоятельство приводит к тому, что топографию Тиры можно реконструировать по-разному. Традиционная точка зрения, высказывавшаяся почти всеми исследователями, сводится к тому, что самая древняя его часть находилась на месте средневековой цитадели и внутреннего крепостного двора, здесь же определяли и расположение агоры и акрополя. Позднее в состав города вошла территория, на которой находится Центральный раскоп, расположенный к востоку от крепости. Этот район интерпретировался как Террасный город. В римское время произошло дальнейшее расширение города, в результате чего был освоен участок, на котором находится второй двор средневековой крепости и прикрепостная площадь. Таким образом рост города происходил, по мнению ряда авторов, с запада на восток и юго-восток.

Анализируя результаты археологических работ, проведенных как на территории средневековой крепости, так и вне ее, можно прийти к выводу, что слоев доримского времени на участке, отводимом под самую древнюю часть города, не найдено. Слой у самого материка содержит вещи как доримского, так и римского времени. Логично предположить, что жители Тиры стали обживать это место только в римское время. На место расположения города более раннего времени указывают и оборонительные стены, находящиеся только на прикрепостной площади и окружающие юго-восточную часть мыса вне средневековой крепости.

Открытая на Центральном раскопе часть города представляет собой его западную окраину (Верхний город, а не Террасный), ограниченную с запада и юга оборонительными стенами. Существовал, вероятно, и Нижний город, на что указывает геологическое строение этой части берега и археологические материалы, но строительные остатки не обнаружены вследствие разрушения оползнями и строительными работами в новейшее время. Возможно, существовал и Террасный город, но его следов пока не обнаружено. Таким образом, представляется, что город рос в западном и юго-западном направлении.

Местоположение некрополя доримского времени, его границ, не удается точно установить, так как он вероятно полностью уничтожен городскими постройками. Известны отдельные находки надгробий на территории города и остатков захоронений эллинистического [105] времени к югу и юго-западу от тирского городища.

В виду больших разрушений и невозможности исследования участков города и территории, прилегающей к нему, вопросы топографии Тиры далеки от однозначного решения, хотя и не исключена моделировка процесса изменения топографии.

С.Ю.Сапрыкин.
Уникальный статер царицы Динамии

1. В 1963 г. при раскопках святилища в районе перевала Гурзуфское седло обнаружен статер боспорской царицы Динамии 277 г. п.э. = 20 г. до н.э., типы изображений которого аналогичны бывшему до того единственным статером той же царицы из собрания ГИМ и датированным 281 г.п.э. = 16 г. до н.э. Новый статер вносит ряд коррективов в хронологическую цепь событий политической истории, династийной борьбы и последовательность чекана монет на Боспоре при приемниках Митридата VI.

2. В.А.Анохин, опубликовавший статер, предположил, что его выпуск в 20 г. до н.э. должен свидетельствовать о смерти к этому году Асандра, правившего Боспором в течение 29 лет и выпускавшего все это время золотые статеры по своей эре (1-3 год архонт, 4-29 год царь). Его эра и правление должны начаться с 50 г. до н. э., когда, согласно мнению В.А.Анохина, он получил от Фарнака титул архонта и часть царства как его соправитель. С 47 г. до н.э. Асандр стал единоличным царем Боспора.

3. Ряд обстоятельств не позволяет принять предложенную точку зрения. Во-первых: эра правителя начиналась обычно с какого-либо знаменательного события (победы, свержения царя, утверждения на престоле), типология монет Асандра подтверждает начало его эры как следствие какой-то победы царя; портретные изображения Цезаря и Антония на статерах Асандра-архонта никак не увязываются с началом его правления в 50 г. до н.э.; во-вторых: признание Октавианом и Антонием Асандра царем Боспора невозможно в 47 г. до н.э.; захват Фарнаком в 46 г. до н.э. Пантикапея и Феодосии не согласуется с чеканом золота Асандром - царем с 47 г.; в-третьих: перед походом в Малую Азию Фарнак объективно не мог уступить власть Асандру, так как это ослабляло его тыл, к тому же чекан золота соправителем при живом царе, который к тому же сам золотых монет [106] не выпускал с 51 г. до н.э., невероятен, выпуск золота Асандром - это вызов Фарнаку, а без санкции Рима его выпуск вассальным царем был невозможен, к тому же Цезарь не признал Асандра царем, следовательно выпуск им статеров 4 года с титулом царя и собственным портретом вряд ли был возможен в 47 г., в-четвертых: по данным Аппиана и Диона Кассия Фарнак узнал об измене Асандра уже в Малой Азии, т.е. после 48 г.до н.э., а это противоречит утверждению В.А.Анохина о начале чекана золота Асандром в 50 г. до н.э., в-пятых: эра Асандра это либо эра Цезаря, либо его собственная, но в любом случае она связана с юлианским календарем, который был введен Цезарем только с 46 г. до н.э., этот факт находит подтверждение в портретном изображении Цезаря на статерах 1-2 годов выпуска.

4. Асандр начал выпускать золото после победы над Митридатом VII Пергамским или тотчас после убийства Цезаря в 45/44 гг. до н. э. После битвы при Филиппах в 42 г. до н.э. он стал титуловаться царем. Последовательность его чекана показывает, что в те годы, когда Рим сделал ставку на царей Понта Дария, Аршака и Полемона I, наступил перерыв в его монетной чеканке (39-33, 35-34, 31-30, 27-26, 22, 21-20 гг. до н.э.). Очевидно, Рим не доверял Асандру и не хотел оставить мысль о воссоединении Понта и Боспора, а посему не желал портить отношений с понтийскими царями. Усилие Боспора при Асандре вызвало необходимость ориентироваться на Динамию и Скрибония. В 22 -21 гг. Август совершил поездку в Вифинию и Азию, укрепил влияние Рима в сопредельных царствах, посадив там верных ему людей (Каппадокия, Армения, Мидия Атропатена). В 20 г.до н.э. на Боспоре Асандр не получил права чекана золота (отсутствие статера с 26 годом эры Асандра). В указанный год супруга Асандра Динамия как законная наследница престола ее отца Фарнака наоборот получила это право, о чем и свидетельствует упомянутый статер. Это послужило причиной выпуска статера по понтийской эре, отличной от эры Асандра.

5. Письменные и нумизматические источники показывают, что в результате политики Августа и внутренних смут Асандр в 20 г. до н.э. вынужден был уступить власть Динамии. Однако, согласно псевдо-Лукиану, еще по крайней мере три года (19-17 гг. до н.э.) Асандр номинально оставался царем и вел безуспешную борьбу со Скрибонием, которого, вероятно, поддерживали римляне и Динамия.

В 17 г.до н.э. Асандр умер и его золотой чекан прекратился. В 16 г. до н.э. Агриппа, прибыв в Понт, подтвердил права Динамии на [107] престол. Это вызвало появление второго статера 281 г. н.э. = 16 г. до н.э.

Н.М.Секерская.
К вопросу об экономике Никония в конце IV - первой половине III вв. до н.э.

Изучение нижнеднестровского Никония, в основном, ограничивалось хронологическими рамками его основания (середина VI в. до н.э) и разрушения (третья четверть IV в. до н.э.), то есть периодом становления и расцвета города.

Период, последовавший за разрушением города, не привлекал внимания исследователей из-за фактически полного отсутствия комплексов конца IV - первой половины III вв. до н.э., хотя отдельные группы находок этого времени неоднократно упоминались в печати.

В настоящее время большая коллекция керамического материала конца IV - первой половины III вв.до н.э. позволяет придти к выводу, что основу экономики, лишенного укреплений и в значительной мере разрушенного, Никония, продолжает составлять земледелие.

Население города поддерживает торговые связи с центрами Средиземноморья и Причерноморья.

Среди импорта выделяется большая группа чернолаковой аттической керамики IV-III вв. до н.э.: тарелки с насечками и штампованным орнаментом, канфары, скифосы, маленькие полусферические мисочки и другие предметы, аналогичные изделиям того же времени с Афинской агоры. Основная масса аттической продукции приходится на конец IV в.до н.э. Интересно отметить, что "мегарские чаши", которые начали изготовляться в Афинах в первой четверти III в. до н.э., полностью в Никонии и поселениях левобережья отсутствуют.

Материалы аттического производства из Никония и других памятников Нижнего Поднестровья отражают большую роль Афин в системе экономических связей Нижнего Поднестровья этого периода.

Из средиземноморских центров, Хиоса и Фасоса, продолжает поступать продукция в клейменой и неклейменой керамической таре, объем которой постепенно уменьшается к середине III в.до н.э.

Продукция в амфорах из Причерноморья более многочисленна. С конца IV в. до н.э. наблюдается постепенное сокращение ввоза из Гераклеи Понтийской, особенно ощутимое в начале III в. до н.э., [108] когда Гераклея испытывает влияние политики Лисимаха.

Товары в амфорах и керамические изделия Синопы в конце IV в. до н.э. поступают довольно интенсивно, но со второй четверти III в. до н.э. наблюдается спад в торговле.

Херсонес ввозил товары в керамической таре довольно регулярно на протяжении конца IV и первой половины III вв. до н.э., но не в большом объеме.

Рассмотренные данные показывают, что Никоний просуществовал до середины III в. до н.э. и разделил судьбу нижнеднестровских памятников, которые были оставлены жителями в середине III в. до н.э., когда приходит в упадок хлебная торговля, нависает угроза со стороны племенного мира, надвигавшегося с запада и востока.

Среди всех памятников Нижнего Поднестровья, жизнь продолжалась только в Тире.

З.В.Сердитых.
Влияние греков на развитие ремесла в Индии в эллинистическую эпоху

1. Конец III - I века до н.э. - один из наименее исследованных периодов истории древней Индии.

2. Завоевание северо-западной части Индо-пакистанского субконтинента греками, пришедшими из Бактрии, началось в 80-х годах II в. до н.э. Наибольшего размаха эти завоевания достигли в 50-х годах II в. до н.э. Менандр прорвался даже в долину Ганга, но закрепиться ему там не удалось. Восточная граница греческих владений проходила в районе Матхуры, на юге греки вышли к устью Инда.

3. Конец греческого владычества в северо-западной части Индо-пакистанского субконтинента приходится на I в. до н.э. В 90-х гг. I в. до н.э. начался упадок власти греков. К 20-м гг. I в. до н.э. были уничтожены последние независимые греческие владения и правители.

4. Одной из самых важных проблем в истории Индии рассматриваемого периода является проблема развития экономики. Но эта проблема в современной науке в сущности, не исследовалась.

5. В данном докладе рассматривается одна из сторон этой проблемы - влияние греков на развитие ремесла древней Индии в границах северо-западной части Индо-пакистанского субконтинента. Материалы [109] для этого дают раскопки Таксилы и Пушкалавати, однако всеохватывающий анализ поставленной нами задачи стало возможным провести только после публикации результатов многолетних раскопок греко-бактрийского городища Ай Ханум, предоставившего в распоряжение исследователей большой сравнительный материал.

6. Можно полагать, что влияние греков на развитие ремесла Индии было менее значительным, чем их влияние на развитие ремесла Бактрии. Так, греческое влияние не обнаружено в древнеиндийской технологии черной металлургии и металлообработки, также нет следов в технике переработки сельскохозяйственной продукции.

7. Влияние греческой технологии сказалось только в некоторых отраслях ремесленного производства: в обработке цветных металлов, обработке камня, производстве терракот.

8. Необходимо подчеркнуть, что греческое влияние было очень сильным в другой сфере - появляются новые формы предметов, например, в быту, в производстве украшений, в военном деле, в строительстве. В связи с этим происходит определенная переориентация ремесленного производства. При сохранении общего прежнего уровня ремесленного производства греки передали индийским мастерам много мелких и мельчайших технологических секретов, помогавших создавать более нарядные и более рафинированные предметы, украшавшие быт.

А.Ю.Согомонов.
Греко-восточные отношения в "темные века" (археологические свидетельства)

1. "Темные века" занимают длительный период в истории Древней Греции (III-VIII вв. до н.э.) и, как традиционно принято считать, знаменуют собой целую эпоху в истории зарождающихся полисов, когда были прерваны какие-либо связи с окружающим средиземноморским миром. Подобное суждение допустимо, если сравнивать интенсивность и масштабы ранних греко-восточных, как впрочем и греко-италийских, отношений со временем расцвета крито-микенской цивилизации (XIII в. до н.э.). Однако не следует абсолютизировать прерывность в контактах с Востоком, и тем более сводить их на нет. Менее четверти века назад исследование этой темы было затруднено в силу отсутствия достаточных источников, в настоящее же время накопилось [110] большое число археологических свидетельств для того, чтобы вновь поставить эту проблему.

2. Развитие керамического дела в Эгеиде в XII-VIII вв. до н.э. убедительно свидетельствует о постоянном восточном влиянии на греческую "керамическую моду". В субмикенский период наряду с развитием форм и способов орнаментации бронзового века, встречаются сосуды, по своему внешнему виду чрезвычайно напоминающие кипрские образцы (к примеру, сосуды в виде птицы). В это же время греческие керамисты заимствуют чисто кипрскую манеру раскрашивания ручек кувшинов и других крупногабаритных сосудов. В технике росписи протогеометрических сосудов использовалось еще одно восточное новшество - т.н. "многосоставная" кисть. Во второй половине IX в. до н.э. сиро-финикийскими мастерами на островах Эгейского моря было налажено производство керамической тары. На рубеже IX-VIII вв. до н.э. уже греческими ремесленниками начала имитироваться эта посуда. Наконец, в начале VIII в. до н.э. на греческой посуде появляются сюжетная роспись, многие мотивы которой были заимствованы из восточной иконографии. Кроме этого прямого (или опосредованного) влияния Востока на развитие греческого гончарного производства, следует упомянуть все увеличивающиеся в ходе археологических раскопок факты попадания кипрского, египетского и финикийского керамического импорта как в погребения, так и на поселения.

3. Развитие раннегреческой металлообработки не менее красноречиво свидетельствует о незатухающих связях с Востоком на всем протяжении"темных веков". Афинское златокузнечество XII-Х вв. до н.э. старалось во всем подражать кипрскому. В IX в. до н.э. сиро-финикийские ювелиры мигрировали в Эгеиды и производили на местах украшения, выполненные в восточной манере. В целом же, греческая ювелирная мода IX-VIII вв. до н.э. носила на себе сильный отпечаток "ориентализации". Примечательно, что бронзолитейное производство этого времени также развивалось под сильным влиянием сирийского, о чем, по крайней мере, свидетельствует целая серия вотивных бронзовых изделий (особенно щиты) на Крите. Параллельно импорту "идей" в Грецию с середины X в. до н.э. регулярно поступали бронзовые изделия, сделанные по преимуществу на Кипре, в Сирии, Египте и Финикии.

4. Кроме сферы материальной культуры не следует забывать и о столь значительных заимствованиях греков с Востока, как алфавит и многие мифоэпические, религиозные и культовые сюжеты, время [111] трансплантации которых на греческую почву выпадает именно на заключительную фазу "темных веков". Причем носителями этих духовных новшеств были в первую очередь мигрирующие в Эгеиду восточные ремесленники, маги, врачи, аэды.

5. Иными словами, греко-восточные отношения (торговля и миграции в обоих направлениях) не затухали в "темные века", хотя судить об их масштабах пока еще нет возможности. Многие заимствования, сделанные греками с Востока в это время, имели принципиальное значение для всей последующей эволюции древнегреческой цивилизации.

С.Л.Соловьев, Е.Я.Рогов, Н.В.Головачева.
К вопросу о реколонизации Нижнего Побужья IV в. до н.э. (по материалам поселения Козырка XII)

В первой половине V в. до н.э. фиксируется почти повсеместное запустение сельскохозяйственной территории Ольвийского полиса.

Возрождение хоры относят к рубежу V-IV вв. до н.э. К настоящему времени в той или иной степени исследована серия памятников, на которых зафиксированы строительные остатки периода реколонизации региона: Петуховка I, Закисова Балка I, Старая Богдановка II, Козырка II, Куцуруб I. Считается, что материальная культура этих поселений в целом аналогична ольвийской, социальный состав их жителей однороден. В области домостроительства наряду с типично городскими наземными постройками в ряде случаев представлены землянки и полуземлянки, в чем усматривается повторение принятой для архаического времени схемы эволюции жилищ.

В последнее время новые данные о ходе процесса реколонизации Нижнего Побужья были получены при раскопках многослойного памятника Козырка XII, расположенного в 10 км к северу от Ольвии.

Наиболее ранний период существования поселения относится еще к позднеархаической эпохе. Раскрыты типичная для этого времени полуземлянка и несколько хозяйственных ям, прекратившие свое функционирование в начале V в. до н.э.

Жизнь на поселении возрождается во второй половине V в. до н.э., скорее всего в последней трети столетия. Появляется серия заглубленных жилищ четырехугольной в плане формы. Застройка [112] территории поселения велась интенсивно по мере разрушения землянок в процессе функционирования. На протяжении всего периода земляночного строительства наблюдается устойчивость формы и ориентировки жилищ, строительной техники и деталей интерьера, отсутствие каменных конструкций. Сооружения хозяйственного назначения представлены ямами, располагавшимися в непосредственной близости от жилиц.

В керамическом комплексе наряду с преобладающей греческой посудой хорошо представлена лепная керамика характерного для этого времени степного скифского облика. Встречаются отдельные нумизматические находки. Создается впечатление, что на поселении в течение длительного времени проживал однородный в этническом, культурном и социальном отношении коллектив, занимавшийся сельскохозяйственной деятельностью, находившийся в политической и экономической зависимости от Ольвии. Сравнивая поселение Козырка XII первого строительного периода с исследованными синхронными памятниками Ольвийской лоры, можно найти много сходных черт в их облике, который характеризуется, прежде всего, земляночным строительством и сопутствующим комплексом материальной культуры.

Около середины IV в. до н.э. на пос. Козырка XII возникает комплекс наземных сырцово-каменных построек, в процессе создания которого находившиеся на его месте грунтовые сооружения были засыпаны и перекрыты камнем, что, по-видимому, свидетельствует о коренной смене строительной традиции.

Материальная культура поселения второго периода близка ольвийской городской культуре. Очевидно сохраняется и аграрная направленность экономики. Поселение прекратило свое существование в конце третьей четверти IV в. до н.э.

Как показывают материалы поселения Козырка XII, начало реколонизации Нижнего Побужья следует относить к последней трети V в. до н.э. На протяжении двух строительных периодов поселение находится в зоне политического и экономического влияния Ольвии, не меняется и аграрная направленность его хозяйства. Резкая смена строительной традиции в середине IV в. до н.э. позволяет предположить какие-то изменения социально-экономического, а быть может и этнического характера в составе жителей поселения. [113]

Н.А.Сон, С.Б.Сорочан.
Светильники Тиры

1. Изучение светильников как исторического источника началось сравнительно недавно. При этом наибольшее внимание было уделено светильникам Херсонеса. Светильники же Боспора и Ольвии почти не исследовались, равно как и светильники Тиры. Между тем в фондах Белгород-Днестровского краеведческого музея, Одесского и Киевского археологических музеев, Института археологии АН УССР находится около 200 светильников из раскопок Тиры. Опубликованы светильники, найденные в свое время румынскими археологами, исследовавшими Тиру. Эти ценные материалы могут быть введены в научный оборот, классифицированы, датированы и определены по центрам производства.

2. Тирские светильники представляют четыре наиболее распространенных типа позднеэллинистических и 23 основных известных типа этой категории керамического производства римской эпохи.

3. В I в. до н.э. - II в. н.э. в город поступали импортные изделия девяти типов, главным образом из мастерских Малой Азии, а также из Северной Италии и западных римских провинций. В I - первой половине II вв. н.э. светильников импортировали мало и спрос на них, видимо, удовлетворялся за счет лепных изделий местного производства.

Значительно лучше и полнее представлены в Тире светильники II-III вв.н.э. (восемь типов). Во второй половине II - первой половине III вв. прослеживается наиболее интенсивный импорт и местное производство светильников. Особенно усилился импорт из дунайских провинций (окало 10% от общего количества). Светильники западно-понтийского варианта, найденные в Тире, видимо, более мощным по объему, чем в Тиру. Как и прежде поступали изделия из Малой Азии, Самоса. Очевидно, в это время в тирских мастерских по привозным образцам изготовлялась какая-то часть светильников северочерноморского варианта (6,01%), о чем можно судить по обнаруженному при раскопках фрагменту керамической формы.

В III-IV вв.н.э. в Тиру поступали светильники из Греции (2,05%), Малой Азии (4,05%) и других районов Восточного Средиземноморья. В количественном отношении существенно преобладают рубчатые светильники и подражания им (около 26%). Среди них есть и привозные экземпляры. Однако такое обилие объяснимо лишь в том случае, если большая часть их производилась на месте, причем довольно длительное [114] время, вплоть до конца IV в. н.э. Во второй половине III - первой половине IV вв. н.э. импорт светильников в Тиру сокращается. Вместе с тем, в Тире представлены все основные II типов светильников III-IV вв. и не наблюдается какого бы то ни было перерыва в развитии их форм, что имело бы место в случае опустошительного разгрома города готами в середине III в. н.э. Анализ тирских светильников наряду с другими категориями керамического материала, нумизматическими источниками и данными раскопок строительных остатков, подтверждает вывод о том, что город не был разгромлен готами в 30-40-х годах III в., а продолжал жить на протяжении 2-ой половины III-IV вв. н.э. Однако в Тире совершенно отсутствуют светильники, датирующиеся концом IV-VI вв. н.э., хорошо известные и распространенные в Херсонесе. Это обстоятельство еще раз свидетельствует о полном упадке хозяйственной деятельности тиритов в конце IV в. н.э.

Ф.И.Тер-Мартиросов.
Местонахождение "Парадиза" Ервандидов

В 38-42 главах II книги "Истории Армении" Мовсеса Хоренаци рассказывается о сооружении царем Армении Ервандом (III в. до н.э.) новой столицы страны Ервандашата. Поиски Ервандашата начались еще в XIX в. В XX в. утвердилось предположение о расположении Ервандашата на левом берегу р. Аракс, недалеко от слияния его с р. Ахурян у современного селения Ервандашат. Здесь на речной террасе имеется большая заросшая деревьями плоская возвышенность, окруженная большой каменной стеной. На ней прослеживаются останки строений и больших стен делящих внутреннее пространство возвышенности. Данное место было определено как нахождение древнего города Ервандашата.

Севернее его в ущелье р. Ахурян было предположено местонахождение другого древнего памятника Ервандакерта.

Следует отметить, что все исследователи данного региона по ряду причин были ограничены возможностью подробного обследования.

В 1985 и 1986 гг. автору предоставилась возможность длительного обследования местности и закладки разведывательных шурфов. Выявлено, что практически вся огороженная возвышенность лишена культурного слоя античной эпохи и имеет лишь незначительные [115] напластования средневекового времени. Отметим также, что стены ограды лишены контрофорсов и созданы техникой навала камней.

Античный комплекс в виде большого здания с оградой (общая площадь около 1 га) обнаружен за пределами возвышенности, на высоком береге р. Аракс.

Сопоставление имеющегося материала с данными Хоренаци, сообщающего о том, что царь Ерванд: "засадил рощей северный берег р. Аракс, обвел ее стеной и впустил туда оленей, косуль и быстрых вепрей для радости своего сердца. И назвал это место Рощей рождения" позволяет определить огороженную возвышенность и античное строение поодаль от нее, как царский охотничий загон и загородный дворец, т.е. как царский "Парадиз" Ервандидов.

В средние века данная местность была использована для основания здесь большого поселения.

Обследование местности на левом берегу рек Аракс и Ахурян и сопоставление ее топографии с данными Хоренаци заставило отказаться от локализации здесь города Ервандашата и дастакерта Ервандакерта.

Древний Ервандашат располагался на холмах по правому берегу р. Аракс, напротив царского "Парадиза". Западнее последнего на правом берегу р. Ахурян располагался Ервандакерт.

А.В.Тоникян.
Об одном типе жилых домов Армении позднеэллинистического времени (по материалам раскопок Арташата)

Археологические раскопки античных городов и поселений Армении представляют собой большой интерес для истории архитектуры всего региона, дают возможность более глубокого изучения принципов античного зодчества. Одним из наиболее интересных и важных разделов является архитектура жилых домов, составляющих основную плоть городов. Однако отсутствие сколько-нибудь значительного материала до недавнего времени не позволяло составить ясное представление о жилище той эпохи. В этом отношении огромное значение приобрели раскопки античной столицы Арташата (II в. до н.э. - IV в н.э.).

Город был расположен на 12-ти холмах и на прилегающем участке [116] равнины. В системе холмов важное место занимает крайний северо-восточный (1), полностью раскопанный холм, характеризующийся единством планировочной схемы застройки. Строительные остатки, выявленные раскопками, относятся к двум периодам, датируемым соответственно 180-170 гг. до н.э. (основание столицы Арташесом I) - середина I в. до н.э. и середина I в. до н.э. - 59 г. н.э. (разрушение города Корбулоном).

На северном участке I холма, под оборонительной стеной раскопан жилой квартал, состоящий из трех домов. Установлено, что все три дома имеют одинаковое планово-композиционное решение, основу которого составляет одно центральное помещение, окруженное с трех сторон небольшими комнатами, имеющими жилое и хозяйственное назначение. Данная схема жилого дома была широко распространена с древнейших времен в довольно обширном регионе. Различия выражались, в основном, в назначении и объемно-пространственном решении вышеназванного центрального помещения, обусловленных природно-климатическими условиями и местными традициями. В одних случаях это был внутренний двор с примыкающей пастадой (Олинф), простадой (Приена) или айваном (Хатра, Ашур, Селевкия-на-Тигре), в других - крытое помещение, зал (Северная Сирия, Северная Месопотамия). Трехтысячелетний опыт строительства на территории Армянского нагорья выявляет в качестве основного типа жилища дом с крытым центральным помещением. Древние и средневековые принципы домостроительства получили свое развитие и дошли до наших дней в традиционных жилищах народов Закавказья ("глхатун", "дарбази", "карадам"). Исходя из всего этого, с большой уверенностью можем утверждать, что центральное помещение в жилых домах на I холме Арташата является крытой жилой комнатой или залом, а не внутренним двором. Основные черты планировки этого дома сводятся к следующему: а) наличие центрального крытого помещения со свето-дымовым отверстием в перекрытии, б) связь всех помещений дома с центральным залом, в) наличие подвальных этажей, г) наличие общих стен между домами. Дальнейшие раскопки на территории Арташата и на других памятниках покажут, насколько характерен данный тип жилого дома для домостроительной античной Армении.

И.В.Тункина.
Кабинет редкостей Черноморского Депо карт

Коллекция древностей Черноморского депо карт, основанного в [117] Николаеве в 1803 г. И.И.Траверсе, была одним из первых музейных собраний античных памятников в Новороссийском крае в 1-ой четв. XIX в.

В 1809 г. по ходатайству командира Черноморского флота И.И. Траверсе, морскому ведомству было дано право все "отысканные в Крыму и на Тамани и впредь отыскиваемые" древности собирать в Черноморском депо (ЦГАВМФ СССР, ф.166 оп.1 д.4221 л.5). Командование Черноморского флота обратилось к офицерам с просьбой содействовать пополнению Депо "разными предметами по части искусств, точных наук, древностей и проч." и открыло желающим вход в библиотеку и кабинеты "для распространения своих познаний". Хотя адмиралы И.И.Траверсе, А.С.Грейг, М.П.Лазарев уделяли много внимания расширению Кабинета редкостей, он в основном пополнялся благодаря случайным находкам моряков. Наряду с картами, планами городов, чертежами и моделями кораблей, коллекциями минералов, раковин, окаменелостей, чучел животных, в Депо стекались античные надписи, скульптура, монеты, керамики. Большую роль в пополнении экспонатов николаевской "кунсткамеры" сыграли военные гидрографы, занимавшиеся описанием берегов Черного моря. "Антики" привозили не только из районов Северного Причерноморья - Тиры, Ольвии, островов Березань, Тендра, Фидониси, Пантикапея, Таманского полуострова, Херсонеса (в том числе - из раскопок Крузе 1827 г.), но и собственно из Греции.

О серьезном изучении античных памятников в Николаеве в 1-ой трети XIX в. не могло быть и речи, хотя директор Депо Н.М.Кумани, по словам П.П.Свиньина, "успешно занимался археологическими и историческими изысканиями". Коллекция Депо карт, преобразованного позднее в Черноморское гидрографическое депо, в конце 30-х годов XIX в. была передана Черноморской штурманской роте "как не принадлежащая к прямым занятиям Депо". В 1840 г. в "Записке о монетах и древних мраморах, находящихся в Черноморской штурманской роте в Николаеве" секретарь Одесского общества истории и древностей Н.Н.Мурзакевич писал, что "монеты сберегаются внимательно, но статуи и камни с древними надписями, не имея приличного и удобного помещения, от воздушных перемен сильно страдают" и предложил ходатайствовать о передаче николаевской коллекция в музей общества. В 1840-1847 гг. в Одесское общество поступило 96 "статуй, барельефов и камней с древними надписями" и коллекция античных монет - 489 экз. (ГАОО, ф. 93,оп. 1, д. 39, л. 2, 8-9, 29-31 об.).

Кабинет редкостей Черноморской штурманской роты в Николаеве за 40-летний период своего самостоятельного существования собрал [118] довольно значительную коллекцию античных памятников. Несмотря на отсутствие научной систематизации и изучения экспонатов, Кабинет стал одним из первых центров сбора археологических памятников Северного Причерноморья.

О.Н.Усачева.
Некрополи Азиатского Боспора конца IV - V вв. до н.э. (Кепы и Тузла)

1. Рассматривается погребальный обряд Кепского и Тузлинского некрополей конца VI - V вв. до н.э. (до образования Боспорского государства). В Кепах открыто 34 погребения и 17 захоронений в амфорах. В Тузлинском могильнике - 50 погребений.

2. Форма погребальных сооружений: прямоугольные земляные ямы без перекрытия (Кепы - 72%, Тузла - 12%), с перекрытием (Кепы - 27%, Тузла - 85%). Встречались сырцовые могилы (Кепы - 1 могила, Тузла - 3 могилы). Кепский могильник отличается наличием захоронений в хиосских и протофазосских амфорах (33%). В Тузлинском некрополе таковых не зафиксировано.

3. В могилах конца VI - V вв. до н.э. господствуют трупоположения с преобладающей восточной ориентировкой, иногда с отклонениями на север (Кепы - 70%, Тузла - 76%) и на юг (Кепы - нет, Тузла - одно).

4. Основным положением покойного было положение на спине с вытянутыми конечностями (Кепы - 70%, Тузла - 78%). Отмечаются захоронения в скорченном положении (Кепы - 24%, Тузла - нет).

5. Наличие подсыпок на дне могил в том и другом могильнике отмечаются редко (Кепы - 1, Тузла - 3).

6. В каждой могиле находилось одно погребение, только в Тузле отмечена одна могила, которая содержала четыре захоронения.

7. Захоронения в гробах или саркофагах (Кепы - нет, Тузла - 1).

8. Инвентарь: состоял из открытых чернолаковых (килики, чаши) красноглиняных (миски), закрытых чернолаковых (лекифы), красноглиняных (кувшины, ойнохои) сосудов, амфор. В Кепах и Тузле наборы инвентаря резко не отличаются. В расстановке данного инвентаря большого отличия в том и другом могильнике не наблюдалось.

9. В погребальный инвентарь входило оружие (Кепы - 26,5%, [119] Тузла - 29%); стрелы, наконечники копий, мечи. Полный набор оружия отмечался редко (Кепы - 1, Тузла - 2), чаще либо стрелы, либо копья, либо мечи.

10. Положение оружия по отношению к покойному различное. Наиболее показательно положение мечей: справа (Кепы - нет, Тузла - 2), слева (Кепы - нет, Тузла - 4), поперек (Кепы - 4, Тузла - 4), между ног (Кепы - нет, Тузла - 1).

11. Несмотря на одновременность рассматриваемых могильников, ни в погребальных сооружениях ни в погребальном обряде единообразия не наблюдается.

12. Отмечается единообразие в наборе инвентаря, состоящего из керамики, но при этом прослеживаются индивидуальные черты в составе оружия и его положения в могиле.

Ю.Б.Устинова.
Фойнэты из Одессы и Каллатии

Θονειται (θανειται, θοιναται) известны в двух городах западного Причерноморья: в Каллаттии и Одессе. Надписи фойнэтов Деметры Хтонии из Каллатии представляют собою декреты, в которых ассоциация чествует известного гражданина города (Saucinc-Saveanu Th. Callatis. Dacia. III/IV, 1927/32, p. 451, его же: Anston, Ariston, Aristons Sohn aus Kallatis. Dacia, NS II, 1958, s. 212 = SEG. XVIII.287). Обе относятся к концу I в. до н.э. Надписи из Одессы, датируемые II-Ι вв.до н.э., украшены рельефами, на которых изображен фракийский всадник. Это - посвящение коллегии героям Карабасму или Манимазу (IG. Bulg. I², 77, 78)

Слово θοινειται вызвало в науке оживленную дискуссию. Еще в начале XX в. Э.Буасак производил θοινότα от θόινη. Тем не менее, до появления в 1962 г. замечания Ж. и Л. Роберов все исследователи, Писавшие о фойнэтах, связывали слово θοινειται (θυνειτα) с θύννος (тунец). Г.Михайлов принял мнение Роберов.

Действительно, принимая во внимание существование таких произвольных от θούνη (пир), как θαναρμοστρια (moderetrix convivii) в Месении и Лаконии и θαμοθοινια (общественный пир) в самой Каллатии и в других городах, а также отсутствие в рассматриваемых памятниках указаний на связь с рыболовством, уже следует признать толкование «θοινεται» - «рыбаки" ошибочным. Более того, хорошо [120] известна практика организации пиров частными культовыми сообществами, к которым мы и относим фойнэтов, а некоторые такие корпорации подчеркивали свою приверженность к банкетам в названиях. Наконец, ассоциации фойнэтов известны и на Родосе (IG XII.I.893; 905), а их надписи происходят из деревень, расположенных далеко от моря, жители которых вряд ли активно занимались ловлей тунца.

Весьма вероятно, что для фойнэтов из Одесса и Каллатии характерен заупокойный характер культа: фойнэты из Каллатии поклонялись Деметре Хтонии; в Одессе они осуществляли культ героя, а культ героев в Греции обычно имел хтонические черты. В генезисе образа героя-всадника во Фракии, несомненно, сыграли важную роль местные религиозные представления, испытавшие влияние либо культа Диоскуров, либо скифо-сарматской религии и усложнившиеся под влиянием митраистских Мистерий. Для нас важно отметить, что культовые сообщества, состоящие из людей, носящих греческие имена, но живущих на фракийском побережье, собираются вокруг синкретического культа, в основе которого лежат фракийские верования.

Что касается Деметры Хтонии, то очень вероятно, что ее образ сложился под влиянием образа местной богини плодородия. В Греции Деметра Хтония известна лишь в Спарте и Гермионе и отсутствует в Мегарах и Гераклее.

На некоторых памятниках всадник или два всадника изображались рядом с женским божеством. Как полагает ряд ученых, своими корнями культ бога-всадника во Фракии и Дакии уходит к местным культам богини плодородия и бога-всадника. Возможно, эта связь нашла выражение в том, что и Деметру Хтонию, и фракийского всадника чтили именно фойнэты. Не исключено, что и в Одессе, и в Каллатии осуществляли культ обоих божеств, но доминировал в одной паре герой-всадник, в другой - Деметра.

Н.А.Фролова.
К вопросу о кризисе денежного обращения на Боспоре в III в. до н.э.

Попытка А.В.Анохина пересмотреть вопрос о кризисе денежного обращения на Боспоре в III в. до н.э. не может быть признана удачной (А.В.Анохин. Монетное дело Боспора. Киев, 1986. С.48-60). Этот вопрос хорошо освещен в нумизматической литературе (А.Н.Зограф, Д.Б.Шелов, В.Ф.Гайдукевич, В.Брабич, К.В.Голенко, П.О.Карышковский, Н.А.Фролова), и установлено, что кризис денежного [121] обращения на Боспоре проявился прежде всего в надчеканках и перечеканках меди типа сатир-лев, осетр (Шелов, V, 61).

2. А.В.Анохин считает, что надчеканка и перечеканка меди, напротив, демонстрируют здоровые экономические тенденции (Анохин, С.48). Он рассматривает это явление как "стремление приблизить ценность медных монет к торговой цене меди" (там же). Таким образом, не признавая в факте перечеканок явления, связанные с началом кризиса, он изменяет дату кризиса, перенося его с конца IV в. до н.э. на 275 г. до н.э.

3. Необходимо напомнить, что стоимость металла в отчеканенной монете всегда выше стоимости металла в слитке. Доказано, например, что стоимость металла в отчеканенной римской золотой или серебряной монете выше стоимости того же количества металла в слитке на 20-25# (S. Bolin, 1956). Что же касается медной монеты, то излишне "приближать" ценность медных монет к торговой цене меди, потому что ценность отчеканенной монеты все равно выше стоимости количества металла, израсходованного на нее. К этому же следует добавить, что медная монета, будучи вспомогательной, разменной, в большинстве случаев являлась монетой условной ценности, т.е. неполноценной (Зограф, 1951. С. 49).

4. Ни датировка, ни схема последовательности выпусков типов меди периода кризиса, предложенные автором, не могут быть приняты по следующим причинам: а) надчеканки и перечеканки монет типа сатир-лев, осетр знаменуют собой начало кризиса денежного обращения в конце IV в. до н.э.; б) монеты Левкона II не могут относиться к середине кризиса. В Анапском кладе 1954 г. они найдены совместно с заключительными эмиссиями кризисной меди (Шелов, НЭ, I. Табл. II, 50-54). Монеты Левкона не имеют следов надчеканок или перечеканок. В Анапском кладе 1977 г. (1050 экз.), не просмотренного автором, нет монет Левкона, хотя имеются многие типы перечеканенных мечет. Таким образом, они являются заключительными эмиссиями меди на Боспоре, выведшими государство из кризиса денежного обращения (Зограф, Шелов); в) монеты типов Аполлон-треножник (Шелов, VII, 84), Аполлон-дельфин (Шелов, VII, 97), Аполлон-лук-стрела (Шелов, VII, 96) датируются II в. до н.э. и не могли чеканиться в период кризиса. Находятся в кладах с поздним материалом. В кладе 1964 г. из с. Виноградного Анапского района найдены монеты типа Аполлон-лук, стрела, перечеканенные из монет типа Аполлон-горит, которые датируются 2-й половиной Π в. до н.э. (Салов, НЭ, XI. С. 94-96. № 68). Следовательно, они выпущены не в конце III в. до н.э., как полагает А.В.Анохин (Анохин, № 146), а в [122] конце II в. до н.э.; г) нельзя согласиться с тем, что заключительными эмиссиями были монеты типа Посейдон-прора, т.к. они в основной массе имеют перечеканки и надчеканки.

5. До публикации вновь найденных кладов: Анапского 1976 г. (500 экз.), из с. Фадеева, Анапского района 1977 г. (ок. 2000 экз.) и Анапского 1977 (1503 экз.), не проанализированных автором, предложившим новую схему выпусков меди периода кризиса, будет целесообразным оставить и прежнюю датировку кризиса денежного обращения на Боспоре и последовательность выпусков меди.

6. Решение вопросов метрологии меди с помощью изображений на монетах, а не данных весов, является недопустимой ошибкой. Например, тетрахалки сатир-лев, осетр, надчеканенные "горитом" и "звездой", объявляется халками только потому, что в конце IV в. до н.э. был выпущен тип меди с изображением горита, который считали халком. Автор делает при этом вывод, что надчеканка "горитом" уменьшила стоимость монет в 4 раза (Анохин. С.48 сл.). Тип меди сатир-лук, стрела (в = 6,65 г) объявляет оболом только потому, что в конце IV в. до н.э. были выпущены монеты с этими же изображениями, номинал которых определялся как обол (в = 14 г). Таким образом, автор приходит к заключению, что стоимость медных монет сначала снизили в 4 раза, а потом повысили в 8 раз (Анохин. С. 50)

7. Базируясь на типологии меди, высказывает мнение, что на Боспоре в период кризиса одновременно монеты чеканили от имени города, царя Левкона II, храма Аполлона, храма Посейдона, храма Афины. На с. 57 пишет: "следующие эмиссии позволяют утверждать, что к выпуску монет привлекались другие источники финансирования", т.е. и другие "эмитенты". Этого быть не может, т.к. подобного явления не зафиксировано в истории монетного дела ни одного античного государства. Право монетной регалии - прерогатива города или царя.

Ж.Д.Хачатрян.
Эллинистические фортификационные принципы в оборонительных сооружениях Арташата

О военных сооружениях Армении эллинистического периода сообщения письменных источников весьма скудны. В этой связи большой интерес представляют раскопки Арташата, где нашли свое отражение [123] передовые строительные идеи и фортификационные новшества эллинистической эпохи.

Арташат основан в 180-ые годы до н.э. и более пятисот лет был столицей Армении. Местоположение Арташата было очень выгодным не только в торгово-экономическом, но и стратегическом отношении.

В эллинистическое время небывалое развитие полиоркетики способствовало усовершенствованию оборонительных сооружений. Перед стенами устраивались барьеры, резко повысилась роль башен, увеличилась их высота.

Арташат был построен на месте слияния рек Аракс и Мецамор, на схожем с полуостровом выступе, на двенадцати холмах и прилегающем южном и юго-восточном участке равнины. Город был окружен рекой и рвом, за которыми находились частокол и крепостные стены. Нижний ряд крепостных стен, который проходит на высоте 20-25 м, является общим для всего города. Холмы входили в общую оборонительную систему и были связаны узкими проходами. Каждый же холм в отдельности был самостоятельной крепостью. Такая организация обороны не давала возможности противнику маневрировать, а при падении одного холма, остальные могли продолжать оборону. Для этого были построены шлюзы, закрывающие проход перед противником. Линия крепостных стен построена уступами в виде "зубцов пилы", удачно используя особенности рельефа. На самых уязвимых участках крепостные стены усиливаются далеко выступающими вперед круглыми башнями (диам. 9-15 м). Толщина крепостных стен колебалась от 2,6 до 3,5 м. Фундаменты для стен и башен всегда устанавливались на скале или материковом основании. Кладка цоколя стен двухпанцирная, из больших глыб. Верхняя часть стены построена из сырцового кирпича, более стойкого к действию осадных машин.

Большой интерес представляет вторая оборонительная линия - цитадель второго холма, которая построена на высоте 50-55 м. Здесь вторично использованы крепостные стены урартской крепости, имеющие пяти-шести метровые контрформы. При строительстве Арташата угловые квадратные башни переделаны на круглые (диам. 15 м), отвечающие новым требованиям античной фортификации. Аналогичную систему имеет также VII холм и, по всей вероятности, VI.

Таким образом, перед нами мощная оборонительная система города, костяком которой являются три неприступные цитадели, построенные в соответствии с требованиями эллинистической военно-инженерной [124] науки.

Находки каменных ядер различного калибра показывают, что при обороне активно использовались военные машины, которые устанавливались на башнях и выровненных участках скал. Башни, вероятно, имели 2-3 этажа. Цитадель города оборонялась постоянным гарнизоном воинов-профессионалов, а городские кварталы - горожанами. При обороне использовали также нефть, пращи, стрелы, трех- и четерыхконечные железные шипы с острыми концами. В оборонительной системе Арташата великолепно сочетаются местные традиции и эллинистические фортификационные принципы, которые изложены в труде механика Филона Византийского.

К.Н.Ханмурадов.
Абайджош-депе (к проблеме типологии античных и раннефеодальных памятников Мервского оазиса)

1. Последние десятилетия ознаменованы крупными археологическими открытиями в Туркменистане. Исследованию подверглись многочисленные памятники от эпохи первобытности до развитого средневековья. Однако в ходе исследований возникла устойчивая тенденция изучения преимущественно наиболее крупных памятников при одновременном игнорировании памятников на первый взгляд ординарных. Наиболее ярко эта тенденция проявилась в исследовании памятников Мервского оазиса, значение которых для исторической реконструкции античного и раннефеодального общества на территории Туркменистана и сопредельных регионов достаточно велико. Мервский оазис в античную и раннефеодальную эпоху являл собой одну из наиболее высокоразвитых областей не только Средней Азии, но и всего Ближнего и Среднего Востока. Как отмечается в историографии Маргиана этой исторической эпохи "представляла собой явление в Средний Азии уникальное: ни в одной из среднеазиатских областей не было столь явного преобладания одного городского центра, как в Мервском оазисе".

Возможно именно эта особенность определила то, что на протяжении многих десятилетий сколько-нибудь широких исследований памятников за пределами собственно Мерва не проводилось. Как следствие, - пока еще преждевременно говорить даже о решении общих проблем типологии и динамики развития античных и сасанидских [125] поселений. Более того, определения значительного числа памятников, сделанные в 50-е годы, в свете новейших изысканий, нуждаются в пересмотре. В связи с этим большое значение имеет реализация широкомасштабной целевой программы "Археологическая карта Мервского оазиса", осуществляемая группой исследователей (Г.А.Кошеленко - руководитель, А.Г.Губаев, С.В.Новиков, А.Б.Никитин, В.А.Гаибов, А.Ю.Согомонов, К.Н.Ханмурадов и др.).

2. В настоящем сообщении предпринята попытка дать обобщенную характеристику Абайдхош-депе, обследованного Мервской экспедицией ИА АН СССР и Туркменского государственного университета им. А.М.Горького в ходе археологических разведок полевого сезона 1985 г.

Абайджош-депе двухчастно: оно состоит из плоского плато, высотой до 6-7 метров, и цитадели в юго-западном углу, возвышающейся до 17 метров. Структура и внешний вид Абайджош-депе в общих чертах совпадают с аналогичными поселениями в районе Дурнали, Мунон-депе, Чанглы и других микрорайонов Мервского оазиса. Это обстоятельство дало основание Г.А.Пугаченковой в свое время отнести памятник к числу "типичных раннефеодальных" депе VI-VII вв.

Вместе с тем, обследование сезона 1985 г. достаточно четко позволяет выделить два этапа в эволюции памятника. Первый этап, нашедший отражение как в особенностях архитектуры и строительной техники, так и керамического комплекса, относится к сасанидскому времени. К типично сасанидскому керамическому комплексу относятся фрагменты горшков с округлым туловом, невысокой горловиной и характерным отогнутым венчиком, венчик узкогорлого сосуда с многочисленным рифлением на внутренней поверхности горловины и т.д. Второй этап в эволюции памятника, датируемый ΙΧ-XII вв., также четко определяется и керамическим комплексом, и особенностями архитектурно-планировочной структуры. К этому времени относится создание мощной укрепленной цитадели, а также появление к западу от Абайджош-депе значительного средневекового поселения.

Несмотря на то, что стационарных раскопок на Абайджош-депе не проводилось, обследование его в сезон 1985 г. позволило существенно уточнить его эволюцию, получить важный материал по типологии поселений сасанидской и последующих эпох Мервского оазиса. [126]

О.Д.Чевелев.
Варвары в Тиритаке VI-III вв. до н.э. по материалам раскопок некрополя

Ι. Β 1985-1986 гг. при охранных раскопках некрополя Тиритаки в 0,6 - 0,8 км к западу от городища среди погребений V в. до н.э. - Ι-II вв. н.э. найдены сооружения и погребения VI-III вв. до н.э., которые можно связывать с негреческим населением. Выделены 3 полуземлянки, 9 хозяйственных ям и около 10 погребений этого времени.

2. Серединой - второй половиной VI в. до н.э. датируются три круглые в плане полуземлянки (диам. 1.95-3,10 м) и 9 хозяйственных ям. Отсутствие очагов и характер залегания материала в одной из полуземлянок свидетельствует о недолговременном существовании этих жилищ. Тот факт, что большинство хозяйственных ям не связаны прямо с полуземлянками, предполагает наличие и наземных жилищ, не прослеженных археологически. Собран немногочисленный материал: фрагменты лепной посуды, в т.ч. чернолощеной с резным орнаментом, зернотерки скифского типа, фрагмент блюда из песчаника, бронзовый трехлопастный наконечник стрелы с шипом, кости крупного и мелкого рогатого скота, кости осетра, створки мидий. Греческий импорт представлен фрагментами керамической тары ранних типов, которой дорожили, судя по следам ремонта на них. С населением, оставившим описанные памятники, надо связывать 2 безинвентарных погребения: в хозяйственной яме и во входе в одну из землянок. Хронологически к ним примыкает впускная могила конца VI-V вв. до н.э. в кургане 0,5 км севернее, раскопанная в 1970 г.

3. 6-7 варварских погребений в грунтовых ямах датируются IV-III вв. до н.э. Для них характерны следующие признаки, отличные от греческого погребального обряда некрополя: грубо выкопанные ямы неправильных очертаний, различные черты скорченности погребенных, отличная от восточной ориентация, бедность или отсутствие инвентаря. Частично могилы перекрыты амфорами или мелкими камнями.

4. Предварительные выводы таковы: одновременно с основанием Тиритаки (середина VI в. до н.э.) или несколько позже рядом с городом селятся представители полукочевого населения Керченского полуострова, связанные с населением Степной Скифии. Их жилища размещаются на свободной в то время территории - наиболее ранние из раскопанных здесь могил датируются второй четвертью V в. до н.э. Наряду с другой хозяйственной деятельностью они ведут торговлю с [127] греками. Жителей Керченского (Скалистого) п-ва VI-V вв. до н.э. Геродот называет скифами (IV, 100), отличая их от царских скифов, восточная граница которых проходит по рву (IV, 28). Под ним надо понимать Узунларский вал и ров.

В IV-III вв. до н.э. варвары уже входят в состав городского населения Тиритаки, находясь на низших ступенях социальной лестницы.

И.Ю.Шауб.
О синкретизме Аполлона и Диониса на Боспоре в IV в. до н.э.

Как известно, Аполлон (Врач) был главным образом богом, официального пантеона Боспорского царства в эпоху Спартокидов. Целый ряд данных позволяет утверждать наличие на Боспоре культа Аполлона Гиперборейского и предполагать близость (если не идентичность) этого божества с Аполлоном Врачом.

С начала IV в. до н.э. на Боспоре появляются многочисленные дионисийские сюжеты, многие из которых, без сомнения, связаны с представлениями о Дионисе как боге загробного мира.

Эти дионисийские представления, вероятно, слились с господствовавшими здесь ранее верованиями, связанными с Аполлоном Гиперборейским, свидетельством чего можно считать сосуществование изображений персонажей круга Диониса с аполлиническим грифоном на золотых статерах Пантикапея. О синкретизме Аполлона и Диониса на Боспоре может свидетельствовать также ряд сюжетов на вазах "керченского стиля" (в том числе на "боспорских пеликах") из погребений боспорских некрополей (в частности, персонаж на грифоне, соединяющий черты обоих богов, Аполлон в окружении дионисийского фиаса и т.п.).

Неоднократно отмечалось, что в культово-мифологической и изобразительной традиции греков подчас соединялись черты, присущие столь разным на первый взгляд божествам как Аполлон и Дионис. Каков бы ни был генезис каждого из этих богов, можно с уверенностью предполагать, что на формирование их образов оказали мощное воздействие религиозные представления живших к северу от греков народов. Наиболее отчетливо северные черты в культе Аполлона прослеживаются в Дельфах (элементы шаманизма в процедуре Дельфийского оракула и проч.), где наиболее рельефно выступает и соединение [128] Аполлона и Диониса.

На наш взгляд, в этом синкретизме в Дельфах нужно видеть не столько результат упорядочивающей роли дельфийских жрецов, сколько воздействие религиозных верований и культовой практики северных народов.

Для Боспора, подвергавшегося сильному влиянию варварских племен (особенно скифов и фракийцев с их шаманизмом) высказанное выше предложение выглядит еще более вероятным.

И.В.Шталь.
Историческая палеоэтнография Северо-Кавказского региона по данным нарративных источников и изобразительного искусства (античное время; к постановке вопроса)

Археологические находки в Вани, Горгиппии и на Тамани с иконографически близким изображением малорослых людей позволяют соотнести данные этих находок со сведениями античной историографии о расселении на Кавказе племени пигмеев по соседству с колхами (выше колхов) и рядом с длинноголовыми и полупсами. С "длинноголовыми" античных историографов привычно связывать исторические племена сарматов, расселившихся.в районе Меотиды, подтверждение реальности племени "полупсов" хотелось бы видеть в иконографии сакральной сцены на серебряном кубке из клада Казбеги.

С пребыванием на Кавказе племени "пигмеев" может быть также связана тематика украшений-оберегов из Вани: ожерелья из черепах и жаб. Посылка имеет основу в мифо-эпическом предании племени малорослых людей (нартовский эпос на Кавказе, предание об Ойное-Геране в античной Греции).

А.Н.Щеглов.
Земельный фонд Херсонеса во второй половине IV — начале III в. до н.э.

Количество земли, которой владел (или управлял) Херсонес в период максимального расширения своей территории, можно оценить лишь весьма предположительно и в самых общих чертах. Для определения [129] ареала херсонесских владений исходными опорными точками на карте служат три локализованных в Западном Крыму пункта (Херсонес, Керкинитида, Калос Лимен), названные в известной клятве херсонесцев (IPE, I, 401). Расстояние между крайними пунктами вдоль берега моря около 180 км. По археологическим данным Херсонесу принадлежали Гераклейский полуостров (не исключено, что с прилегающими к нему долинами ) в Юго-Западном Крыму и довольно значительная по протяженности приморская зона в Сакско-Евпаторийском прибрежном районе и на Тарханкутском полуострове в Северо-Западном Крыму (примерно от района Николаевка - оз.Кизил-Яр до Бакальской косы). Суммарная протяженность береговой линии, вдоль которой обнаружены следы херсонесских поселений, межевых систем и другие признаки принадлежности, несколько более 200 км, что в целом соответствует расстоянию между крайними пунктами упомянутой надписи. Остатки херсонесских и межевых систем в основном расположены в узкой приморской полосе, но на отдельных участках они выявлены на удалении до 6-8 км от берега. По имеющимся свидетельствам можно только предполагать с большими допущениями, что общая площадь Херсонесского территориального образования в пору его процветания составляла, по-видимому, не менее 400-800 кв.км.

Но если общую площадь, занимаемую Херсонесским территориальным государством в его максимальных пределах, определить более или менее строго нельзя, то приближенную количественную оценку земель, входивших в его состав и поделенных на участки (т.е., находившихся в активном землепользовании), сделать в настоящее время представляется возможным.

Система земельных участков в ближайших окрестностях Херсонеса на Гераклейском полуострове занимает около 100 кв.км. Другая крупная система участков общей площадью около 100 кв. км открыта в западной части Тарханкутского полуострова. На южном побережье этого же полуострова следы размежевания выявлены повсеместно на территории около 50-60 кв.км. Остатки земельных участков, образующих системы наделов, обнаружены в Сакско-Евпаторийском прибрежном районе (Поповка-Крыловка, Аирчи, Евпаторийский мыс), в окрестностях Черноморского городища (Калос Лимен) и некоторых других местах побережья Западного Крыма. Все они синхронны. Суммируя прямые и косвенные данные можно предполагать, что общее количество активно используемой в хозяйстве земли составляло, по-видимому, как минимум 400-420 кв.км. Из нее в ближайших [130] окрестностях Херсонеса находилось около 100 кв.км, на Тарханкуском полуострове около 200-220 кв.км, в Сакско-Евпаторийском прибрежном районе, вероятно, не менее 100 кв.км.

Археологически документированные следы размежевания на территории Западного Крыма представляют уникальный пример пространственной организации земельного фонда греческого политического образования в Средиземноморско-Причерноморском ареале рассматриваемого времени. Но этим не исчерпывается их значение. Они, в частности, являются и важнейшим источником для палеоэкономических реконструкций. Так, например, по самым предварительным и грубым подсчетам можно предполагать, что Херсонес в конце IV в. до н.э., был способен производить как минимум более 20 тыс. т хлеба в обычные и 30-37 тыс. т в урожайные годы, что превышало то количество хлеба (около 15,6 тыс.т), которое при Левконе I, по словам Демосфена, ежегодно вывозилось из Боспора в Афины.

В.П.Яйленко.
Поход Савромата I против псеханов

В 1973 г. В Фанагории найден фрагмент надписи, любезно переданный мне М.М.Кобылиной. Сохранившиеся в стк. 3 буквы ΨΕΧΑ имеют параллелью этноним ΨΕΧΑΝΩ<Ν> надписи КБН, 1048 в честь Савромата I из Гермонассы, что позволяет читать фанагорийский фрагмент так:

[βασιλέα βασιλέων Τι]βεριον
[Ίουλιον Σαυρομάτην υιον βασιλέ]ως Ρη-
[σκουπόριδος ευστρατευσαντα κατα(?) ΨΕΧΑ [νων]

"(статую) - великого царя царей Тиберия Юлия Савромата, сына царя Рескупорида, совершившего удачный поход (?) против псеханов- -". С упомянутыми надписями перекликаются фанагорийские декреты в честь того же Савромата - КБН, 980 (авторы КБН ошибочно прописали его Рескупориду II, но здесь содержится титулатура Савромата I, на время которого указывает и общее сходство письма с манумиссией КБН, 1021 от 105 г.н.э.) и 981, в которых слова 'ελόντα и στρατ[έυσαντα] соответствуют по смыслу выражению ? [?στρατευσ]αντα <τα> κατα ΨΕΧΑνω[ν] гермонасского Декрета КБН, 1048. Связанные взаимными соответствиями и особенностями различного плана, все четыре надписи в честь Савромата I должны быть приурочены тем самым к одному и тому же событию - успешному походу [131] царя против псеханов. Ни одни другой эпизод военной истории Боспора не документирован таким числом почетных надписей и это свидетельствует о решающем значении данного похода для исторических судеб Фанагории и Гермонассы, т.е. азиатского Боспора в целом. Псеханы - адыгское племя, значение их этнонима "(обитатели) низовий, речных долин". На Певтингеровой таблице псезаны показаны в районе Таманского и Фанталовского полуостровов. Это свидетельствует об относительном и временном характере успеха Савромата в борьбе с ними: поскольку Певтингерова таблица отражает историческую ситуацию II-III вв. н.э., то расположение псеханов на упомянутой территории свидетельствует об их успешном продвижении на азиатские владения Боспорского царства в указанное время. [132]

¹⁾ Забавно, что в предыдущей заметке утверждается прямо противоположное. HF.

²⁾ В сборнике лакуна, 5 букв. HF.

³⁾ I. Boaadman. {так. HF} The Greeks overseas. L., 1980. P. 162.

⁴⁾ И.Б.Брашинский, А.Н.Щеглов. Некоторые проблемы греческой колонизации // Проблемы греческой колонизации Северного и Восточного Причерноморья. Тбилиси, 1979. С. 36 сл.

⁵⁾ Так в сборнике: «мастерские выпускала». HF.

⁶⁾ Так в сборнике — книга Лактанция обозвана по-разному. В одном абзаце. HF.