Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Иоганнес Фридрих.
Дешифровка забытых письменностей и языков.

Раскрытие ликийского языка

Язык Ликии, расположенной на юго-западном побережье Малой Азии, представлен 150 монументальными надписями и известным числом надписей на монетах («легенд»). Эти легенды, совсем краткие, иногда представляющие собой сокращения, весьма мало пригодны для интерпретации. Отдельные надписи были известны еще в начале XIX в., но большая их часть была обнаружена австрийскими экспедициями в 1884 и 1889 гг.; Австрии мы обязаны также образцовым изданием ликийских текстов (Е. Каlinkа, Tituli Lyciae lingua Lycia conscripti, Tituli Asiae Minoris, Vol. I, Wien, 1901). В основном это надгробные надписи V и IV вв. до н. э., которые мало различаются по содержанию.

Среди немногочисленных надписей другого жанра обращает на себя внимание обширная стела из Ксанфа. Это — надпись исторического содержания. Однако она плохо поддается интерпретации: архаизмы и диалектные формы, содержащиеся в ней, вызывают большие затруднения. Кроме всего прочего, алфавитные письменности не имеют детерминативов, которые так сильно облегчают понимание клинописных текстов. Надгробные надписи проще и более доступны пониманию, тем более что среди них есть некоторое число двуязычных ликийско-греческих текстов. Нужно, однако, отметить, что греческая версия передает содержание ликийской довольно свободно. Из этих надписей две приводятся здесь дословно, причем ликийская часть передается в обычной латинской транскрипции. Из текстов, изданных Калинкой, полное соответствие греческого и ликийского текста дает только надпись № 117 (рис. 50):

В соответствии с греческой версией это значит: «Этот памятник сделал Сидарий, сын Парменона, для себя и жены и сына Пибиала». Ликийский текст переводится дословно следующим образом: «Этот памятник и вот кто (его) построил — Сидерия, Пармена сын, для себя самого (собственно «для своего самого») и своей жены и сына Пубиэле».

Рис. 50. Ликийско-греческая надпись № 117 (по Калинке)

Отсюда выясняется значение следующих слов: ebe «этот»; erawazija «памятник (?)»; prñnawatẽ «построил»; tideimi «сын»; hrppi «для»; etli вместо atli, дат. п. ед. ч. от atla- «сам»; ehbi- «свой, собственный»; se «и»; lada «жена»; me ti вводит предложение, но стоит после выдвинутого вперед грамматического дополнения; это me ti состоит из частицы me, имеющей значение «ну и», «и вот», и местоимения ti, которое скорей следует рассматривать как относительное местоимение «кто», нежели как указательное местоимение «этот». В греческом тексте me ti (mẽ ti) и чередующееся с ним иногда me ne (mẽ ne) не переводится. Привожу далее надпись 25-а (рис. 51):

Перевод греческого текста: «Порпакс, Трипсия (сын), Пирибата племянник, тлосец (т. е. человек из города Тлос), (поставил в качестве статуй) себя самого и жену Тисевсембру из Пинар, Ортакия дочь, Прианоба племянницу, Аполлону». Перевод ликийского текста: «Эти статуи (?), — и вот к[то] (их) посвятил (?), (есть) Кссбезе(н), Цруп[ссе] сын и Пурихимете племянник, тлосец, самого себя и собственную жену Тицевце(н)пре, (жительницу) Пилле, Уртакии дочь и Приенубе племянницу».

Рис. 51. Ликийско-греческая надпись № 25-а (по Калинке)

К значениям слов, выясненных из первой надписи, здесь можно добавить лишь следующие: tuhes «племянник, племянница» и cbatra «дочь»; atru (вин. п. ед. ч.) является фонетическим вариантом к atlu «сам». Уже по этим двум надписям читатель может себе представить, что число слов, значение которых можно извлечь из билингв, весьма невелико. Судя по различиям в написании имен, в особенности во второй надписи, можно также установить, что греческий язык, из-за ограниченности графических средств, передает чуждые ему ликийские звуки и сочетания звуков весьма несовершенно (конечно, за исключением таких случаев, когда в ликийской и греческой версиях употреблены совершенно разные имена, как, например, лик. Kssbezẽ = греч. Porpax). Читатель легко представит себе, что наряду с лексическими и грамматическими проблемами при исследовании ликийского языка возникает также немало проблем фонетических.

Хотя ликийский язык изучается уже более ста лет, пока удалось достигнуть лишь весьма скромных результатов. Для начального периода исследования это объясняется не только недостаточно критическим применением метода этимологизации, преимущественно основанного на сближении с индоевропейскими языками, но и недостаточным объемом языкового материала. Только после того, как австрийцами были найдены новые надписи, голландский ученый Сикс, француз Эмбер и англичанин Аркрайт в восьмидесятых годах положили начало строгому систематическому изучению всего накопившегося материала с применением точного и последовательного метода. Все трое пытались разрешить трудности, связанные с ликийской письменностью и фонетикой. Сикс в основном занимался ликийскими монетами, на которых имеются также греческие и иранские имена. Аркрайт внимательно изучил передачу греческих имен в ликийских надписях и ликийских имен — в греческих; из неточностей, которые удалось установить при этом, он сделал некоторые выводы относительно чтения и произношения.

Новый подъем в изучении ликийского языка произошел в конце XIX — начале XX в. в связи с деятельностью скандинавских ученых Бугге, Торпа, Вильгельма Томсена и Холгера Педерсена. Особой похвалы заслуживают «Ликийские этюды» Томсена (Études lyciennes, Copenhague, 1899), представляющие собой строго комбинаторное исследование, посвященное вводящим предложение частицам me ne (mẽ ne) и me ti (mẽ ti). Причиной затишья, наступившего вскоре после 1900 г. в изучении ликийского, был недостаток в новых и вводящих дополнительный материал языковых памятниках; из однообразных надгробных надписей трудно было извлечь сколько-нибудь значительные новые данные.

Соображения о ликийском, высказанные начиная с 1928 г. Мериджи и маститым, но все еще деятельным Холгером Педерсеном в связи с развитием хеттологии, не могли вызвать длительного оживления в исследовании ликийского языка. Однако они внесли окончательную ясность по крайней мере в вопрос о языковой принадлежности ликийского. Вплоть до первых десятилетий XX в. ученые не могли прийти к единому мнению по вопросу о том, следует ли считать ликийский сильно изменившимся индоевропейским языком или же языком иной принадлежности, быть может, кавказским. За последние два десятилетия чаша весов сильно склонилась в сторону индоевропейского характера ликийского, а X. Педерсен в своей работе «Ликийский и хеттский» (Holger Pedersen, Lykisch und Hittitisch, Det Kgl. Danske Videnskabernes Selskab, hist.-filol. Meddelel-ser, XXX, 4, 1945) привел убедительные доводы в пользу близкого родства ликийского с индоевропейскими языками древней Малой Азии, в частности с наиболее известным из них, хеттским.

Рис. 49. Ликийский и лидийский алфавит (по Фридриху)