Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Греческий мир | Древняя Европа

* * *

При изучении древности в течение многих веков (и часто до наших дней) считалось, что географические познания древних эллинов эпохи Гомера не простирались на западе дальше острова Корфу или в крайнем случае Сицилии. Такое представление, само по себе мало вероятное, в настоящее время можно с полной уверенностью назвать предрассудком. Благодаря исследованиям, посвященным доисторическим временам, с такими неверными представлениями совсем покончено. Теперь доказано, что уже в микенскую эпоху (1650—1200 гг. до н.э.),⁶⁾ то есть на протяжении многих столетий до Гомера, эллины не только установили «прочные» культурные и торговые связи с Сицилией,⁷⁾ но и поддерживали сношения с западной Италией⁸⁾ и Сардинией.⁹⁾ Более того, влияние микенской культуры можно проследить вплоть до современной Португалии.¹⁰⁾ Возможно, однако, что в древнейшие века сами эллины еще не плавали в западной части Средиземного моря, иначе географические представления Гомера об этом районе и прилегающих к нему водах Атлантики не были бы искажены фантазией. Греки, очевидно, долгое время вели торговлю с названными странами при посредничестве критян или финикиян. Положение изменилось лишь после одного примечательного события, случившегося в VII в. до н.э.

Длительные восточные штормовые ветры вынесли корабль Колея, судовладельца с острова Самос, через Гибралтарский пролив в океан. Так Колей первым из греков оказался в открытом океане. Благодаря этой случайности он стал инициатором важнейших торговых сношений эллинов с изобиловавшим [75] металлами Тартесом. До этого греки вели с ним торговлю через Гадес, пользуясь посредничеством финикиян. Раньше иногда высказывались сомнения в том, был ли Тартес городом.¹¹⁾ Это, однако, неопровержимо доказывается обозначением πόλις, [город, государство. — Ред.], которое в применении к данному месту¹²⁾ встречается у Геродота, Эфора, Страбона и Павсания. Но главным образом это доказано весьма авторитетным описанием очевидца и путешественника в Тартес. Ибо в этом описании, послужившем основанием для стихотворного произведения Авиена «Морские берега», определенно упоминаются даже стены (moenia) города.¹³⁾ Долго Тартес ошибочно считали финикийской колонией, так как его часто путали и даже отождествляли с городом Гадесом. В действительности Тартес первоначально мог быть этрусской колонией, как недавно утверждал Шультен;¹⁴⁾ Филипп присоединяется к этому мнению:¹⁵⁾

«Вполне возможно, что покорители морей турша¹⁶⁾ и властители Тирренского моря, пираты Гомера, заняли побережье восточной Испании и Андалузии».

Во всяком случае, до VI в. до н.э. Тартес был самым богатым торговым городом Европы, «воплощением богатства металлами».¹⁷⁾ В этом качестве он был центром Средиземноморья по добыче руд и по торговле металлами. Сам чрезвычайно богатый серебром, медью, свинцом, которые в больших количествах добывались в горах Сьерра-Морена, Тартес, кроме того, вместе со своим безыменным предшественником на протяжении почти 1500 лет был главным посредником при вывозе олова из Британии и при изготовлении бронзы для всех стран Средиземноморья.¹⁸⁾ При этом в дофиникийские времена, то есть до 1400 г. до н.э., единственными торговыми посредниками были критяне. Исторический Тартес был основан, согласно Шультену, около 1150 г. до н.э., после неудачного нападения этрусков и союзных им морских [76] народов на Египет. Это большое поражение этруски, жители Сардинии, и сицилийцы потерпели в 1221 г. до н.э. у города Просописа, возле западного устья Нила.¹⁹⁾

Если считать, что этруски затем повернули на запад и между 1200 и 1150 гг. основали Тартес, то это точно согласуется с основанием в XII в. до н.э. финикийского города Гадес (Кадис). Поразительное богатство Тартеса отражено не только в рассказе Платона²⁰⁾ об Атлантиде, но, возможно, и в нарисованной Гомером радостной картине страны изобилия феакийцев на западной окраине населенного мира.²¹⁾

Можно предположить, что финикияне, лучшие мореплаватели своего времени, оказывали этому порту особое предпочтение. Полные ужасов легенды гомеровской «Одиссеи» о кораблекрушениях и других несчастьях, подстерегающих мореплавателей в западной части Средиземного моря, свидетельствуют лишь о том, с каким коварством хитрые финикийские купцы всеми средствами стремились отпугнуть любых нежелательных конкурентов-чужестранцев от своей особенно прибыльной торговли пиренейским металлом.

Тартес находился на острове, в устье реки Гвадалквивир, которая прежде впадала в море несколькими рукавами. Точное местоположение города еще не установлено. Повторные раскопки Шультена указывают, правда что искомое место было где-то поблизости, но оно еще не найдено. Шультен и его сотрудники, особенно Йессен, считают, что город мог находиться на северном берегу теперешнего Гвадалквивира, напротив Сан-Лукара — порта отплытия Магеллана.

Этому противоречат приведенные недавно достойные внимания доводы в пользу того, что старая гавань была расположена южнее теперешней реки. Ибо, согласно исследованиям одного испанского геолога,²²⁾ место в Марисмасе,²³⁾ указанное Шультеном, в то время еще не было доступно для заселения и, возможно, даже находилось под водой. Неоднократно высказывалась [77] мысль,²⁴⁾ также достойная внимания, что Таршиш (эллинское — Тартес) было названием страны, где находился знаменитый город. Это предположение тем основательнее, что в трудах Стефана Византийского речь идет о городах в государстве.²⁵⁾ В этом случае самый город мог носить другое название. Ведь главная река этого государства, современный Гвадалквивир, называвшаяся в древности Бетисом, часто обозначалась как «Тартес», а в Перипле Авиена упоминается только под таким названием. Подобно этому и главный торговый город страны мог у других народов получить название повсюду знаменитого государства Тартес, в то время как местные жители называли его по-другому. Мартин считает, что местное название города было Карпия.²⁶⁾ Мейер отождествляет его с Астой.²⁷⁾ Астой, или Эстой, в старину называли город, известный в римскую эпоху как Hasta regia, а в настоящее время как Херес-де-ла-Фронтера. Это место прославилось после победы, одержанной здесь арабами над вестготами в июле 711 г. Теперь оно расположено на расстоянии 3,5 км от ближайшей реки Гуадалете. Впрочем, еще в римскую эпоху это место находилось у границы приливной зоны Гвадалквивира, как подтверждает Плиний, согласно которому оно лежит «inter aestuaria Baetis» [«в устье реки Бетис». — Ред.].²⁸⁾ В самом деле, Мартин и Мейер утверждают, будто большой торговый город тартесцев находился на месте теперешнего Хереса. Йессен возражает против этого утверждения, исходя из географических соображений.²⁹⁾ В остальном он считает, что новую догадку Мартина и Мейера «следует приветствовать и она достойна внимания». Шультен тоже заявил, что будет рад, если древний Тартес окажется городом Астой. Недавно на этом месте начались раскопки. Шультен совершенно прав, говоря, что не так важно, где будет найден Тартес, «главное, чтобы его нашли».³⁰⁾ Испанские исследователи также поддерживают новое предположение Мартина и Мейера, что Тартес находился в так называемой Меса-де-Аста, то есть у Хереса³¹⁾ (ср. стр. 82). [78]

Новое толкование тем более достойно внимания, что Страбон в одном месте подтверждает,³²⁾ будто в древности существовал эстуарий (άνάχυσις, то есть место, заполненное водой) от моря вверх до Асты, предположительно совпадающий с руслом теперешнего Альбадалехоса, рукава Гвадалквивира. Еще Мюлленгоф высказывал предположение,³³⁾ что река Гуадалете была прежде рукавом в устье Гвадалквивира, тем более что Птолемей упоминает об эстуарии Асты.³⁴⁾ В этой связи особенно примечательно, что недавно именно в Гуадалете, в 20 км выше устья, был найден греческий шлем VII в. до н.э. Согласно Шультену,³⁵⁾ эту находку следует расценивать как «вещественное доказательство» плаваний древних эллинов в Тартес.

Еще одно замечание по поводу новой гипотезы об Асте. Нетрудно понять, почему древние эллины всегда упоминали только Тартес и, возможно, переносили иногда название страны на город. Римляне переделали название Аста на более им близкое Hasta, и под этим именем город упоминается у всех латинских авторов.³⁶⁾ Между тем грек Страбон называет его правильнее Астой. Древние эллины тоже могли спутать название Аста со своим ἄστυ (асти) и поэтому постарались найти или изобрести новое имя для гавани. Для этого им могло послужить название самой страны, которое они переделали из семитского Таршиш, часто упоминавшегося в Ветхом завете. Если принять это предположение, то становится понятным, почему после 530 г. до н.э. ни единым словом не упоминается о Тартесе и сообщается только о городе Гадесе. По предположению Шультена, карфагеняне захватили Тартес и разрушили его до основания.

В первом издании своего труда автор также рассматривал это предположение как доказанное. Но он допускает, что многое говорит в пользу гипотезы Мейера, согласно которой древний торговый город не был разрушен, а лишь все больше оттеснялся Гадесом, пока окончательно не потерял свою мощь и значение. В более поздний период древности широко распространилось мнение, что Гадес и Тартес идентичны. Это легко понять, ведь вся страна тоже называлась Тартесом (Тартессис), что определенно доказано.³⁷⁾ [79]

Согласно другим новым толкованиям вопроса о Тартесе, которые, однако, представляются малоубедительными, древняя торговая метрополия находилась возле Севильи³⁸⁾ или возле Уэльвы,³⁹⁾ которая теперь используется как порт для экспорта металла из района Рио-Тинто. К северо-западу от этого порта и теперь еще есть небольшой населенный пункт, носящий название Тарсис.

Герман выдвинул единственное в своем роде предположение, утверждая даже, будто Тартес находился у временного озера Шотт-Джерид за Тунисом. Однако эта странная идея,⁴⁰⁾ которой он настойчиво придерживается, никем больше не разделяется. Прежде всего Герман упускает из виду данные исследований доисторического периода, неопровержимо доказывающие, какое исключительное значение имела юго-западная часть Испании и весь район Гвадалквивира для культуры Средиземноморья уже во второй половине III тысячелетия до н.э. Несомненно, что Тартес мог находиться только в устье Гвадалквивира, тем более что сам Гвадалквивир (Бетис древних) неоднократно фигурировал под названием реки Тартес.⁴¹⁾

Те места, о которых эллины раньше знали лишь по искаженным и расцвеченным вымыслами сообщениям финикийских моряков, они благодаря путешествию Колея увидели собственными глазами и оценили сами. Из своей непредвиденной счастливой поездки Колей якобы привез 30 ц. серебра, которое на юге Испании ценилось невысоко.⁴²⁾ Десятая часть его торговой прибыли составляла 6 талантов. Первым греком, привезшим британское олово, Плиний в приведенном отрывке называет неизвестного Мидакрита. По предположению Мюлленгофа,⁴³⁾ Плиний переделал имя Мидакрит из Melikartes-Melkart, и приведенная цитата означает лишь, что финикияне первые привезли олово. Это предположение смело, но не лишено вероятности. Выдвинутое недавно английским исследователем⁴⁴⁾ положение, что, возможно, «какой-то греческий путешественник Мидакритий в поисках олова до 500 г. до н.э. достиг Британии или Корнуэлла», автор считает [80] ошибочным. Такое предположение ничем не обосновано. Более убедительна догадка Шультена, что Мидакрит (кстати, он мог зваться только Мидокрит), «возможно, было именем фокейского моряка, который первый привез олово из Тартеса».⁴⁵⁾ Впрочем, эта проблема для нашего исследования не имеет значения.

Несущественны также возражения против описания путешествия Колея, сделанного Геродотом. Они сводятся к тому, что моряк, отправившийся в Египет и попавший в шторм в восточной части Средиземного моря, возле острова Платея, близ Кирены, якобы не мог быть отнесен бурей в океан. С этим, несомненно, можно согласиться, но было бы неправильно пытаться рассчитать, куда именно мог быть отнесен Колей, и делать отсюда вывод, что там-то и находился Тартес. Именно такая попытка была недавно сделана Германом.⁴⁶⁾ Нетрудно догадаться, как появляются подобные версии исторических сообщений: либо это толкование географического открытия возникло в последующие столетия, либо сам Колей привел такое объяснение, чтобы скрыть преднамеренный характер своего путешествия. Побудительные мотивы, по существу, никакого значения не имеют. Важен лишь самый факт путешествия.

Вполне можно допустить, что Колей с самого начала поставил перед собой цель попасть в Тартес. Это подтверждается приведенными недавно убедительными доказательствами, что Колей был не первым греком, достигшим Тартеса, а лишь первым из тех, имена которых стали нам известны. Испанец Гарсия Беллидо в своем весьма основательном исследовании, опирающемся на археологические данные, довольно убедительно доказал, что греки еще задолго до Колея установили связь с испанским «раем металлов». Этот исследователь приходит к достойному внимания выводу.

«Установлено с неопровержимой ясностью, что греки поддерживали торговые связи с далекими западными странами по крайней мере с первой половины VIII в. до н.э.».⁴⁷⁾

Мейер в своем весьма обоснованном и глубоком исследовании этого вопроса присоединяется к точке зрения испанского ученого и заявляет по поводу плавания Колея: «По нашему мнению, это было лишь одно, возможно наиболее успешное, из многочисленных плаваний в Тартес в течение VII в., в которых участвовали фокейцы, родосцы, халкидяне, самосцы и другие греки».⁴⁸⁾

Колея могли представить Геродоту как первооткрывателя Тартеса для греческого мира из местного самосского патриотизма. Возможно также, что Колею легенда приписала подвиги, совершенные несколькими греческими мореходами. Здесь дело могло обстоять так же, как при путешествиях [81] в IX в. н.э. в страну Биарму, где также первооткрывателем был представлен только один человек, норманн Отер, хотя он прибыл туда по давно открытым морским путям (см. гл. 93).

После путешествия Колея в Тартес греки установили довольно оживленную морскую торговлю с этим городом, продолжавшуюся 120 лет. Греков в городе принимали весьма приветливо, и долголетний царь Тартеса, Арганфоний, правивший якобы 80 лет (около 630—550 гг. до н.э.) и достигшие 120-летнего возраста, богато одаривал греческих купцов,⁴⁹⁾ стараясь, чтобы они почаще гостили г. Тартесе. Найденный недавно в районе устья Гвадалквивира греческий шлем, изготовление которого датируется примерно 625 г. до н.э., относится, возможно, уже к началу царствования Арганфония.⁵⁰⁾ В торговых связях этот правитель отдавал предпочтение эллинам перед финикиянами, уже в то время опасаясь захватнического нападения карфагенян и надеясь на военную поддержку эллинов. Вскоре после смерти Арганфония такая война действительно разразилась вслед за уничтожением фокейского владычества на море карфагенянами и этрусками в морском сражении при Алалие (около 537 г. до н.э.). Это положило конец плаваниям эллинов в Тартес, и вскоре южная часть Испании и Тартес стали добычей победителей-карфагенян. О захвате в то время города Гадеса карфагенянами упоминает Юстин.⁵¹⁾ Его более крупный сосед Тартес вряд ли избежал подобной участи, хотя ни в одном источнике об этом ничего не сообщается. Использованный Авиеном перипл, относящийся к той же эпохе, ясно указывает, что первое время Тартес еще продолжал свое существование. Вскоре, однако, по предположению Шультена, карфагеняне разрушили его до основания.

Важнейшей основой торговых связей эллинов с Тартесом было его богатство металлами, и особенно возможность получить там пользовавшуюся большим спросом бронзу, и установить связь со Страной олова (Британией) (см. гл. 13), минуя торговое посредничество финикиян.

Дата путешествия Колея до нас не дошла, но ее можно примерно высчитать. В XIX в. полагали, что Колей прибыл в Тартес около 640 г. до н.э.; Лелевель указывает 639 г.,⁵²⁾ а Вивиен де Сен-Мартен — 642 или 641 г.⁵³⁾ Однако уже во время 33-й олимпиады (648—645 гг. до н.э.) Мирон преподнес для сикионской сокровищницы ценные дары из «тартесской руды», то есть из бронзы (см. текст Павсания). Отсюда следует вывод, к которому пришел [82] Шультен,⁵⁴⁾ что греки уже в те времена установили непосредственную связь с Тартесом, освободившись от удорожавшего товары торгового посредничества финикиян. Самой вероятной датой плавания Колея поэтому следует считать примерно 600 г. до н.э. С этого времени греки в течение V—IV вв. поддерживали выгодные дружественные торговые сношения с Тартесом, который восхвалялся библией, как богатый город Таршиш. После захвата Тира Навуходоносором (586 г.) греки в основном освободились также от финикийского соперничества и в течение полувека были почти монополистами в области торговли, пока карфагенская держава не преградила им доступ в богатые металлами иберийские страны. Лишь легендарная память об исчезнувшем с лица земли великолепии этих стран и об окружающих их морях, «переставших быть судоходными», сохранилась, очевидно, в прекрасном мифе Платона об Атлантиде.⁵⁵⁾

Дополнения

После завершения корректуры этой главы появилась новая, очень важная статья Йессена,⁵⁶⁾ посвященная вопросу о местонахождении Тартеса. В основном она касается того, что новая гипотеза Мартина, Мейера и Немана об Асте неверна, если Тартес действительно находился у старого рукава устья Гвадалквивира. Но это толкование тотчас же становится приемлемым, если предположить, что древние ошибочно принимали Гуадалете за устье Бетиса — Гвадалквивира. Тогда «дело принимает совершенно другой оборот» и «многое говорит в пользу выдвинутого Неманом положения», согласно которому остатки Тартеса следует искать у Меса-де-Аста (или у Хереса).

[Дополнения и поправки из 2-го издания II тома]

[453]

К гл. 7 (сопоставление Тартеса с Атлантидой)

Гипотеза, выдвинутая Шультеном в 1922 г., что Тартес мог быть прообразом для Атлантиды Платона, как стало известно автору, высказана испанцем Франсиско Фернаядес-и-Гонсалес еще в 1891 г.⁵⁷⁾

В защиту своего положения Шультен в 1939 г. привел 21 весьма веское доказательство,⁵⁸⁾ число которых автор этих строк может увеличить еще на два убедительных довода.

К гл. 7, стр. 79 и след., к гл. 13, стр. 118 и след. (самое раннее знакомство с металлами и их использованием)

Когда первое издание I тома этой книги, вышедшее в 1943 г., было переработано для выпуска в свет в 1944 г., Квиринг опубликовал две весьма ценные статьи. К сожалению, автор узнал о них после того, как работа над корректурами была уже закончена.

Эти статьи назывались «Старый бронзовый век»⁵⁹⁾ и «Древнейшая история меди».⁶⁰⁾

Если бы автор раньше ознакомился с этими исследованиями, он мог бы обрисовать культурные связи, о которых говорилось в гл. 7 и 13, гораздо более выпукло.

В одном из адресованных автору заключений от 29 июня 1934 г. покойный Вгост, директор Научно-исследовательского института железа в Дюссельдорфе, сообщил по поводу самого древнего использования металла следующие сведения:

«Можно с уверенностью утверждать, что золото было первым металлом, которым научился пользоваться человек. Россыпное золото легко поддается чеканке, ему можно придать нужную форму в холодном состоянии, и его легко ковать. Человек каменного века не мог на основе наблюдений над метеорным железом научиться использовать земное железо… Технолог должен прийти к неопровержимому выводу, что железо было первым металлом, использовавшимся в быту».

В противоположность этому Квиринг считает, что медь повсеместно была древнейшим металлом, которым научился пользоваться человек наряду с отдельными случаями применения метеорного железа.

Английские исследователи также сообщили, что маленькие медные резцы применялись в Египте еще примерно в 5000 г. до н.э.⁶¹⁾ Между тем страны Передней Азии смогли получить их впервые только в начале IV тысячелетия до н.э. из Армении и с Южного Кавказа. [454]

Об этом свидетельствует необычайно высокое содержание мышьяковистых соединений в металле.⁶²⁾

Согласно Квирингу, картина использования железа в древнейшие времена по важнейшим странам представляется в следующем виде.

Египет. По мнению Шарффа, египтяне, видимо, установили связи с Малой Азией и Испанией еще около 4000 г. до н.э.⁶³⁾ Золото и медь использовались уже в додинастическом Египте, в так называемую эпоху Бадари (4500—4200 гг. до н.э.), но подвергались только холодной обработке.⁶⁴⁾ Однако в начале IV тысячелетия до н.э. стали уже выплавлять медь из руды. Последнюю раньше завозили с Синайского полуострова и Кипра, а позднее из Испании. Уже примерно в 3900 г. до н.э. возникло «оживленное судоходство в Средиземном море». Один из самых выдающихся исследователей доисторической Испании Шмидт еще в 1907 г. заявил, что испанские металлы, видимо, в глубокой древности вывозились в Египет и другие страны Восточного Средиземноморья.

К 2800 г. до н.э. египетские разведчики металлов должны были появиться не только в Стране золота на Замбези (см. стр. 448 и след.), но и в Испании, где они искали россыпное золото. Это позволило им открыть несколько позднее в реках Тахо, Дуэро, Силь и Миньо первое россыпное олово, которое они вначале приняли за серебро. В это же время были открыты испанские месторождения медной руды в районе Рио-Тинто, возле Калы, Альхустреля и Руи-Гомеса. По «инициативе египтян или критян» началась их разработка.

Первоначально повышение твердости меди достигалось присадкой серебра. Позднее был открыт сплав меди и олова, или бронза. Через довольно продолжительное время нашли самое целесообразное соотношение сплава: 10% олова и 90% меди. Самые древние изделия из несомненно испанской бронзы, в которой содержится еще слишком много олова (около 20%), были найдены в Египте и относятся к эпохе IV династии. Это бронзовый посох из Медума, кольцо из Дашура и бронзовая бритва. Между 2350 и 2100 гг. бронза временно исчезает из Египта. Возможно, это было связано с пиратскими набегами царя Саргона из Аккада, которые привели к расстройству судоходства критян, служивших посредниками при вывозе металла. Только при XI династии, правление которой приходится примерно на XXI в. до н.э., начался главный бронзовый век египетской культуры, что почти тотчас же привело к развитию «интенсивной торговли между Иберией и Востоком».⁶⁵⁾ [455] Произошло это примерно в то время, которое Шультен называет «дотартесской эпохой».⁶⁶⁾

Передняя Азия. По знакомству с металлами и их использованием древнейшая эпоха походила здесь на египетскую. В течение более 1000 лет медь наряду с метеорным железом была единственным металлом, который использовался человеком. Медный век продолжался в Месопотамии с 3900 до 2750 г. до н.э. Медь привозилась главным образом с Южного Кавказа и из Армении,⁶⁷⁾ причем этот металл уже примерно к 3700 г. использовался как платежное средство. Медь эта отличалась высоким содержанием мышьяковистых соединений. Первая бронза, которая, как и в Египте, содержала слишком большой процент олова, появилась около 2600 г. до н.э., при II династии Ура. Олово и медь привозили из Испании, или Страны олова, известной под названием Анаку. Так же как и в Египте, бронза полностью исчезает между 2350 и 2100 или 2050 гг., когда морские связи с Испанией, очевидно, были прерваны.

Крит. Древнейший «раннеминойский» Крит приобщился к средиземноморской культуре и торговле около 2900 г. до н.э.⁶⁸⁾ Не считая перерыва, длившегося 250–300 лет, с XXIV по XXI в., когда Крит был захвачен царем Саргоном, этот остров был самой древней морской державой на Средиземном море и играл важнейшую посредническую роль в морской торговле между Востоком и Западом. Квиринг высказал предположение, что критские разведчики золота проникали даже во внутриматериковые области Европы вплоть до Восточной Германии. Автор пока еще считает эту точку зрения слишком смелой и по меньшей мере не подкрепленной доказательствами.

Испания. Это была единственная страна, где одновременно встречались золотоносные и оловянные россыпи. Разработка месторождений олова на юге страны, в провинции Хаэн, у истоков Гвадалквивира, восходит, вероятно, к IV тысячелетию до н.э. Важнейшие, хотя и не очень богатые месторождения олова на северо-западе страны были открыты впервые около 2750 г. Юго-западная Испания с ее «Предтартесом» и Тартесом была в течение бронзового века европейским центром выплавки бронзы и торговли металлами. После того, как от использования россыпей перешли к разработке руд, месторождения металла вскрывались до глубины 125 м. Главную роль в выплавке бронзы играли переселившиеся из Африки иберийцы и этруски, которые, согласно Шультену, пришли сюда с Востока.⁶⁹⁾ Кроме Испании, где месторождения олова были рассеяны по большой территории, залежи этого металла в начале II тысячелетия до н.э. были обнаружены в Британии и в Центральной Франции (см. гл. 13). Несколько позднее были обнаружены чрезвычайно богатые британские месторождения Корнуэлла.⁷⁰⁾ Испания сохраняла [456] свое господствующее положение на рынке металлов до тех пор, пока около 537 г. до н.э. ее не захватили карфагеняне. Следует предположить, что в течение всего этого периода поддерживались «оживленные торговые связи между Иберией и Востоком». Посредником в этой торговле с XII в. до н.э. стал Тартес и находившийся поблизости от него Гадес, основанный финикиянами.

Германия. Виттер, о работе которого уже упоминалось ранее (см. гл. 13), предполагает, что добыча и переработка металлов начались в Фогтланде еще в глубокой древности. Думается, что здесь он подпал под влияние национал-социалистской идеологии, которая все культурные достижения человечества приписывала нордической расе. Во всяком случае, Квиринг отмечает что на территории Германии не обнаружено никаких находок металла, относящихся к периоду до 2350 г., а до 2150 г. здесь не было ничего, кроме меди. Бронзовый век на германской территории начался только около 1375 г. Знакомство с металлами пришло, видимо, с Востока. Об этом свидетельствует тот факт, что все древние слова, служившие для обозначения металлических изделий, были заимствованы из кавказских и переднеазиатских языков.⁷¹⁾ Древнейшие находки металлических изделий у Иордансмюле в Судетах обнаружили, что какой-то чужеземный народ, представители которого было низкорослыми мезо- и брахицефалами с выдающимися челюстями, впервые показал здесь знакомство с металлами. «Да и позднее, в бронзовом веке, разведкой полезных ископаемых на территории современной Германии занимались балканские и карпатские горняки, вероятно, по инициативе критян. Об этом свидетельствуют найденные горные инструменты. Этот важнейший вывод сделан новейшими исследователями истории горного дела».

Китай. Хотя современные китайцы вправе гордиться своей древней культурой, не подлежит сомнению, что металлы начали добывать в Китае позже, чем в Средиземноморье и Передней Азии. Медь стали применять в Китае только с III тысячелетия, а бронзу — со II тысячелетия до н.э.

[456]

[…]

К гл. 7 (раскопки около Асты)

В письме из Таррагоны от 30 апреля 1948 г. проф. Шультен сообщил автору, что недавно были произведены раскопки около Асты, в результате которых все же не удалось обнаружить никаких следов древнего Тартеса.

[Дополнения и поправки из 2-го издания III тома]

[477]

[…]

К гл. 7 (начало)

По мнению Шульца, путь к Британским островам впервые указали птицы своими перелетами.⁷²⁾

Гумбольдт как-то очень удачно назвал Тартес «Потоси древнего семитического или финикийского мира».⁷³⁾

Два греческих шлема, из которых один был обнаружен возле Уэльвы в 1931 г., а другой — в районе Гуадалете на год позже, по мнению Шультена, являются «вещественными доказательствами того, что греки в VII и VI вв. до н.э. торговали с Тартесом, так как обе находки относятся к этому времени.⁷⁴⁾

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Платея — современный остров Бамба в одноименном заливе у северного побережья Африки. Колей был жителем Самоса, входившего вместе с другими островами (Лесбос, Хиос и пр.) и прибрежными эллинскими городами в состав так называемой Ионии. — Прим. ред.

²⁾ Геродот, IV, 152.

³⁾ Летосчисление по олимпиадам, применявшееся в древней Греции, было введено Тимеем. Первую олимпиаду предание относит к 776 г. до н.э., когда элеец Короб одержал победу на олимпийских играх. Каждые 4 года составляли одну олимпиаду. Так, например, 626 г. до н.э. составляет III год 38-й олимпиады [(776-626):4 = 150:4 = 37-й олимпиаде плюс 2 года]. Начало нашей эры приходится на 194-ю олимпиаду. Названная Павсанием 33-я олимпиада соответствует 648—645 гг. до н.э. — Прим. ред.

⁴⁾ Павсаний, VI, 19, 2-4. Река Тартес — это современный Гвадалквивир, который тогда назывался еще Бетисом. Кроме современного, у реки были и другие устья (см. A. Schulten, Tartessos, Hamburg, 1922).

⁵⁾ Plin., N.Н., VII, 197.

⁶⁾ О материальной культуре так называемой микенской эпохи, получившей название от города Микены в области Арголиды (южная часть Балканского полуострова), см. В.И. Сергеев, История древней Греции, М., 1948, стр. 88-103. Эпоха микенской культуры предшествовала «Гомеровской эпохе». — Прим. ред.

⁷⁾ D. Fimmen, Die kretisch-mykenische Kultur, Leipzig–Berlin, 1921, S. 108.

⁸⁾ E. Meyer, Geschichte des Altertums, Stuttgart–Berlin, 1928, В. II, S. 219.

⁹⁾ D. Fimmen, op. cit., S. 112, 121; статья Шухгардта, см. «Verhandlungen der Berliner Akademie der Wissenschaften, philologisch-historische Klasse», 1913, S. 734.

¹⁰⁾ D. Fimmen, op. cit., S. 113.

¹¹⁾ F.К. Movers, Geschichte der Phönizier, Berlin, 1850, В. II, 2, S. 594-614 (и др.); A. Schulten, Tartessos, S. 61 (библиография).

¹²⁾ Греческий полис представлял собой город-государство.

Эфор (IV в. до н.э.) — древнегреческий географ и историк, известен как автор «Истории Греции», в которую было включено «Описание земли». Отрывки из Эфора см. у Страбона.

¹³⁾ Авиен Руфий Фест, Морские берега (Описание берега Испании), стих 297. [«Вестник древней истории», 1939, № 2. — Ред.]

¹⁴⁾ A. Schulten, Die Etrusker in Spanien, «Klio», 1930, B. 23, S. 392. [См. А. Шультен, Тирсены в Испании, «Вестник древней истории», 1941, № 1; см. также А.В. Мишулин, Античная Испания, АН СССР, 1952, ч. 2, гл. III. — Ред.]

¹⁵⁾ Н. Рhilipp, Etruskische Ortsnamen in Spanien, «Petermanns Mitteilungen», 1932, S. 127.

¹⁶⁾ «Турша» — обычно отождествляют с тирсенами, выходцами из Малой Азии, поселившимися на Апеннинском полуострове, где их стали называть этрусками. См. Г. Мюлленштейн, Историческое значение вопроса об этрусках, «Вестник древней истории», 1938, № 4, стр. 49-64. — Прим. ред.

¹⁷⁾ L. Beck, Geschichte des Eisens, Braunschweig, 1884, В. I, b. 177.

¹⁸⁾ A. Schulten, Tartessos, S. 9 (и след.).

¹⁹⁾ Автор имеет в виду битву ливийских народов и их союзников с египтянами, происходившую на 5-м году царствования Мернепты I (Менефтеса) фараона XIX династии. Перечень народов, побежденных Египтом в этой битве, дан на одной из стен храма Амона в Фивах. Новейшие научные данные по этому вопросу см. «Всемирная история», АН СССР, 1955, т. 1, стр. 354, 383. Город Просопис лежал на Розеттском рукаве Нила приблизительно у 30°15' с.ш. — Прим. ред.

²⁰⁾ A. Schulten, op. cit., S. 53.

²¹⁾ R. Hennig, Von rätselhaften Ländern, München, 1925, Кар. 2, S. 38; Die Geographie des homerischen Epos, Leipzig, 1934, S. 56. [Автор имеет в виду песни VI и XIII из «Одиссеи» Гомера, где рассказывается о пребывании героя поэмы на острове Схерии — стране счастливых феакийцев. Большинство исследователей, занимающихся толкованием географических названий, встречающихся у Гомера, помещают феакийцев на остров Корфу. — Ред.]

²²⁾ J.G. Laborde, Мара Geologico de España; Memoria explicative de la Hoja, № 1017, El Asperillo, Madrid, 1936, p. 40 (и след.).

²³⁾ Марисмас — болотистая прибрежная низменность на юге Испании. — Прим. ред.

²⁴⁾ Fr.К. Movers, Geschichte der Phönizier, Berlin, 1850, В. II, 2, S. 594 (и след.); К. Müllenhoff, Deutsche Altertumskunde, Berlin, 1870, В. I, S. 80 (и след.); W. Meyer, Ein neuer Beitrag zur Tartessosfrage, «Petermanns Mitteilungen», 1943, S. 150.

²⁵⁾ Stephani Byzantii, Ethnicorum quae supersunt, Berlin, 1849, S. 266 (Έλιβόργη, πόλιζ Ταρτησσοῦ), [то есть Элибирна, город, принадлежащий Тартесу]; (Ἴβυλλα, πόλις Ταρνησσίας), [то есть Ибилла, тартесский город]. [Стефан Византийский (VI в. н.э.) — автор словаря географических названий, упоминавшихся в древней литературе. Словарь дошел до нашего времени лишь в отрывках. — Ред.]

²⁶⁾ A. Martin, Tartessos, Sevilla, 1940, p. 161.

²⁷⁾ W. Meyer, op. cit., S. 150.

²⁸⁾ Plin., N.H., III, 11.

²⁹⁾ O. Jessen, Ein neuer Beitrag zur Tartessosfrage, «Petermanns Mitteilungen», 1940, S. 97.

³⁰⁾ A. Schulten, Asta regia, «Arquivo Español de Arqueologia», 1942, p. 256.

³¹⁾ J. Chocomeli, En Busca de Tartessos, Valencia, 1940; С. Pemán, El passaje tartessiro de Avieno, Madrid, 1941.

³²⁾ Страбон, III, 1, § 9. [Страбон, описывая берег Испании, отмечает: «По порядку следует так называемая гавань Менесфея, а потом анахись (άνάχυσις) при Асте и Набриссе. Анахисью называется береговая лощина, наполняемая морской водой во время приливов и дающая возможность, подобно рекам, проникать в глубь страны и к городам, лежащим внутри материка». — Ред.]

³³⁾ К. Müllenhoff, Deutsche Alter Lumskunde, Berlin, 1870, В. I, 2, S. 126 (и след.).

³⁴⁾ Ptolemaus, II, 4, 4.

³⁵⁾ A. Schulten, Ein griechischer Helm aus Spanien, «Forschungen und Fortschritte», 1939, S. 44 (и след.), S. 58 (примечание 40).

³⁶⁾ Тит Ливий, Римская история от основания города, М., 1892—1899, XXXIV, 21 [Тит Ливий (59 г. до н.э. — 17 г. н.э.) — римский историк. О географических взглядах Ливия см. Дж.О. Томсон, указ. соч., стр. 314-315. — Ред.]; Помпоний Meлa, III, 1, 4 [см. М.С. Боднарский, Античная география, 1953, стр. 220. — Ред.]; Plin., N.Н., III, 11.

³⁷⁾ Высказывание Эратосфена, см. Страбон, III, 2, § 11. [Эратосфен из Кирены — знаменитый греческий ученый, географ, астроном, геометр и философ. «География» Эратосфена до нас не дошла, сохранились лишь отрывки из нее в трудах других античных авторов, в частности Страбона. См. Б.П. Дитмар, География Эратосфена, «Землеведение», 1929, т. XXXI, вып. 4. Отрывок, приведенный Хеннигом, см. на стр. 288. — Ред.)

³⁸⁾ A. Berthelot, Festus Avienus, Paris, 1934.

³⁹⁾ Pemán, op. cit.

⁴⁰⁾ A. Herrmann, Atlantis und Tartessos, «Petermanns Mitteilungen», 1927, S. 146; Tartessos und die Säulen des Herakles, loc. cit., 1927, S. 288; Atlantis und Troja, loc. cit., 1927, S. 352; Die Herkunft der Namen Rotes Meer, Ägypten und Phönizien aus dem tritonischen Kulturkreis, «Beitragen zur historischen Geographie», Leipzig–Wien, 1929, 3. 127; Die Erdkarte der Urbibel, Braunschweig, 1931, S. 84; Die Tartessosfrage und Weissafrika, «Petermanns Mitteilungen», 1942, S. 353.

⁴¹⁾ Страбон, III, 2, § 11; Павсаний, VI, 19, 3; Авиeн, Морские берега, 225.

⁴²⁾ Диодор Сицилийский, V, 35-36; Страбон, III, 2, § 14-15.

⁴³⁾ К. Müllenhoff, op. cit., В. I, S. 211-212.

⁴⁴⁾ Дж. Бeйкep. История географических открытий и исследований, М., 1950, стр. 23.

⁴⁵⁾ A. Schulten, Tartessos, S. 24. (и след.).

⁴⁶⁾ A. Herrmann, Die Tartessosfrage und Weissafrika, «Petermanns Mitteilungen», 1942, S. 357.

⁴⁷⁾ A.G. Bellido, Las primeras navigaciones griegas a Iberia, «Archivo Espanol de Arqueologia», 1940/41, p. 110.

⁴⁸⁾ W. Meyer, op. cit., S. 146.

⁴⁹⁾ Геродот, I, 163.

⁵⁰⁾ См. стр. 78 и примечание 4 на стр. 78.

⁵¹⁾ Юстин, Всеобщая история, извлеченная из бытоописаний Трога Помпея, XLIV, 5, 2-3. [Русский перевод см. «Вестник древней истории», 1954, № 2-4; 1955, № 1; Юстин (II в. н.э.) — римский писатель — Ред.]. См. также Витрувий, Трактат об архитектуре, X, 19. [Витрувий Поллион Марк (конец I в. н.э.) — римский архитектор и ученый. Имеется два русских перевода его труда — Ф.А. Петровского (М., 1936) и под редакцией Мишулина (Л., 1936) — Ред.].

⁵²⁾ J. Lelewel, Die Entdeckungen der Carthager und Griechen auf dem Atlantischen Ozean, Berlin, 1831, В. XI.

⁵³⁾ L. Vivien de Saint-Martin, Histoire de la géographie, Paris, 1873, p. 51.

⁵⁴⁾ A. Schulten, Tartessos, S. 25.

⁵⁵⁾ Платон, Соч., М., 1879, т. VI, Диалоги; Тимей, VI, стр. 383-385; Критий, стр. 500-501. Ср. A. Schulten, op. cit., S. 53; R. Hennig, Von ratselhaften Landern, S. 1-37. [См. также К.Ф. Жиров, Атлантида, М., 1957. Разбор гипотезы Шультена см. А.В. Мишулин, Античная Испания, 1952, стр. 24-29. — Ред.]

⁵⁶⁾ O. Jessen, Geographische Bemerkungen zu César Pemán: El passaje tartessico de Avieno, «Petermanns Mitteilungen», 1944, S. 77 (и след.).

⁵⁷⁾ F. Fernandez y Gonzales, Los primeros pobladores de la peninsula Iberica, Madrid, 1891.

⁵⁸⁾ «Rheinisches Museum für Philologie», 1939, B. LXXXVIII.

⁵⁹⁾ «Prähistorische Zeitschrift», 1943—1944, B. XXXII, XXXIII, S. 321.

⁶⁰⁾ «Forschungen und Fortschritte», 1943, № 5-6, S. 57.

⁶¹⁾ H. Garland, C.O. Bannister, Ancient Egyptain Metallurgy, London, 1927.

⁶²⁾ M. Semper, Elorigen del estaño en la Edad de Bronce, «Investigación y Progreso», Madrid, 1930, p. 4 (и след.).

⁶³⁾ A. Scharff, Die Altertümer der Vor- und Frühzeit Ägyptens, Berlin, 1932, В. I, S. 25.

⁶⁴⁾ Статья Квиринга. См. «Forschungen und Fortschritte», 20. Mai, 1941, S. 172; 1939/40, S. 397. [Новейшие данные о Египте см. А. Лукас, Материалы и ремесленные производства Древнего Египта, М., 1948, гл. XI — «Металлы и сплавы». — Ред.]

⁶⁵⁾ Статья В. Мейера. См. «Petermanns Mitteilungen», 1943, S. 145.

⁶⁶⁾ A. Schulten, Tartessos, Hamburg, 1922.

⁶⁷⁾ M. Semper, El origen del estaño en la Edad de Bronce, «Investigación y Progreso», Madrid, 1930, p. 4 (и след.).

⁶⁸⁾ D. Fimmen, Die kretisch-mykenische Kultur, Leipzig–Berlin, 1921.

⁶⁹⁾ A. Schulten, Die Etruskerin Spanien, «Klio», 1930,В. XXIII, S. 365.

⁷⁰⁾ O’Neill-Henken, The archeology of Cornwall and Scilly, London, 1932, p. 162.

⁷¹⁾ «Reallexikon für Vorgeschichte», B. VI, S. 261.

⁷²⁾ E. Schultz e, Vögel als Wegweiser der Schiffahrt, «Geographischer Anzeiger», 1940, S. 210.

⁷³⁾ A. Humboldt, Kritische Untersuchungen, Berlin, 1836, В. II, S. 4.

⁷⁴⁾ A. Schulten, Ein griechischer Helm aus Spanien, «Forschungen und Fortschritte», 1939, S. 45.

Назад К оглавлению Дальше