Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Прибалтика

* * *

Епископ Адальберт Пражский был славянином; он родился около 956 г. в Праге, в семье тогдашнего князя Богемии, и первоначально носил имя Войтех. Когда в 995 г. тяжелые удары судьбы сделали для пего невозможным [314] дальнейшее пребывание в его Пражской епархии, а также исполнение обязанностей епископа, он с одобрения папы решил посвятить себя делу обращения язычников в веру Христову. Долго он колебался, где именно — среди лютичей западной Померании или среди пруссов, населявших земли у Вислинского залива, — следует ему проповедовать новое вероучение. Наконец выбор его пал на Страну пруссов, тем более что там ему была обеспечена поддержка со стороны тогдашнего князя Польши христианина Болеслава I Храброго (992—1026). Отец этого князя Мешко (960—992) в 966 г. принял христианство. Сам Болеслав поддерживал дружеские отношения с германским императором Оттоном III, которому он время от времени оказывал даже военную помощь. А поскольку епископ Адальберт пользовался благосклонностью императора Отгона, то он мог надеяться и на поддержку польского князя во всех своих начинаниях. И действительно, князь сделал все от него зависящее, чтобы способствовать успеху миссии Адальберта.

А так как князь был тесно связан с Данцигом [Гданьском] и хорошо информирован о положении в Стране пруссов, он мог помочь Адальберту не только советом, но и делом.

В нашем распоряжении три письменных свидетельства современников Адальберта, повествующие о трагическом окончании его миссионерской поездки к пруссам: Иоанна Канабария (ум. в 1004 г.); архиепископа Бруно, очевидно почерпнувшего свои сведения из беседы с сопровождавшими Адальберта лицами, состоявшейся в декабре 999 г. в Риме (но записавшего эту беседу лишь спустя 5 лет), и записки неизвестного монаха из Мезерица, которые были составлены, очевидно, еще в конце 999 — начале 1000 г. Они являются самым древним и, пожалуй, самым надежным, хотя и самым кратким из дошедших до нас источников. Все три свидетельства расходятся в деталях, но описание главных событий совпадает.

Несомненным можно считать тот факт, что миссионерская поездка Адальберта окончилась полной неудачей, ибо епископ уже через несколько дней после своего прибытия в Страну пруссов погиб мученической смертью. Нельзя не признать, что Адальберт, державшийся не слишком дипломатично, в значительной степени сам виноват в постигшей его трагической судьбе.

Дело в том, что пруссы вообще довольно радушно встречали чужестранцев, приезжавших к ним с мирными намерениями. Об этом свидетельствует не только сообщение Вульфстана (см. гл. 94), но и в первую очередь хроника Адама Бременского, составленная в 1074 г. Хронист с большой похвалой отзывается о «гостеприимных пруссах», об их радушии и готовности помочь потерпевшим кораблекрушение, даже когда судно принадлежало чужестранцу.⁷⁾ Если же они враждебно встретили чужеземца, прибывшего к ним с проповедью новой веры, то это объясняется тем обстоятельством, что как раз в это время они находились в состоянии войны с польским князем, а епископ прибыл в их страну непосредственно из Польши. Понятно, что приезд Адальберта не мог вызвать у них особого восторга. И если миссионер действительно [315] начал свое обращение к язычникам словами: «Пришел я к вам из Польши, которой управляет именем Господа христианский князь Болеслав», как об этом сообщает архиепископ Бруно, то остается лишь удивляться тому, что ого не прикончили на месте, а предоставили возможность в кратчайший срок покинуть страну. Епископа вместе с сопровождавшими его лицами заставили под угрозой смерти покинуть на небольшом судне пределы страны. Но когда Адальберт, который, судя по всему, был весьма непрактичным человеком, вместо этого скрылся всего на пять дней, а потом опять появился среди местных жителей, его, разумеется, сочли за шпиона и убили. Сами по себе пруссы вовсе не были кровожадными. Это видно хотя бы из того, что захваченные в плен спутники епископа были отпущены на все четыре стороны.

Обычно считалось, что епископ принял мученическую смерть где-то па Земландском полуострове. Еще в 1585 г. Хитрэус⁸⁾ писал, что св. Адальберт был «prope Fischausen inlerfectus» [«убит возле Фишгаузена» (Приморск). — Ред.]. Здесь, на берегу Балтийского моря, с давних пор возвышался «крест Адальберта», якобы указывающий на место совершения убийства. Еще в 1424 г. здесь была воздвигнута в память Адальберта часовня, простоявшая до 1669 г. Однако современный уровень наших знаний не позволяет согласиться с этим старинным определением места гибели Адальберта, с которым все соглашались до последнего времени. По мнению автора, в настоящее время имеются доказательства того, что Адальберт не смог попасть на Земландский полуостров и что смерть настигла его в совсем другом месте.

Земландский полуостров считался предположительным местом смерти св. Адальберта, так как полагали, что «начав плавание» в Гданьске, он прошел затем водным протоком, прорезавшим Балтийскую косу, в Вислинский залив. Эта гипотеза получила широкое распространение главным образом благодаря Фойгту, который считал, что проток в Балтийской косе находился поблизости от Альттифа (Бальгатифа), а из этого, разумеется, следовало, что епископ Адальберт направился в район реки Преголи, поблизости от которой и был убит.⁹⁾ Рекой с «островом», на который высадился епископ, могла быть только Преголя, поскольку в северной части залива нет другой судоходной реки.

Даже если принять эту гипотезу, чего, как будет показано ниже, вовсе не следует делать, все же остается непонятным, зачем понадобилось пруссам, жившим на берегу Преголи, высаживать неугодного им чужестранца, которого они стремились изгнать из своей страны, на Балтийской косе севернее протока. Если они хотели избавиться от епископа мирным путем, то самым простым и естественным было бы высадить неугодного им миссионера южнее протока, чтобы он мог, двигаясь вдоль косы, добраться до Гданьска, откуда он явился. Ведь в противном случае ему пришлось бы вернуться через Земландский [316] полуостров в район Преголи, то есть туда, откуда его только что изгнали! Если же Адальберта высадили на косе южнее протока, то он не мог вернуться на Земландский полуостров, так как у пего не было судна, и, следовательно, он не мог там погибнуть. Каким же образом он мог быть «proре Fischausen interfectus»?

Новые исследования показали, что проток в северной части косы, вероятнее всего, в X в. проходил севернее, чем теперь, — недалеко от Приморска, то есть в непосредственной близости от того места, где стоит крест святого Адальберта.¹⁰⁾ Между тем проток у Бальгатифа, по которому Адальберт, если верить утверждениям Фойгта и других, проплыл в Вислинский залив, возник, как теперь стало известно, лишь вскоре после 1300 г.¹¹⁾ и, следовательно, в 997 г. о нем не могло быть и речи.

Тем более неразумно было бы со стороны пруссов высадить епископа на Земландском берегу водного протока южнее Приморска. Итак, очевидно, что гипотеза о гибели епископа Адальберта на Земландском полуострове лишена каких-либо оснований. Фактически дело обстояло совсем иначе, что и будет показано ниже.

Из путевых записок Вульфстана (см. гл. 94) мы знаем, что в IX и X вв. из Гданьска можно было попасть по водному пути прямо в Вислинский залив, западная часть которого в те времена почти достигала Гданьской бухты. Если в конце I тысячелетия условия судоходства действительно соответствовали описанию, данному в гл. 94, то напрашивается вывод об абсолютной неприемлемости предположения, что епископ Адальберт и его спутники выходили в открытое море. В настоящее время это признается почти всеми. Правда, в сообщениях того времени говорится, что святой Адальберт отдал себя в Гданьске «во власть моря». Следует, однако, иметь в виду, что в те времена в документах и хрониках такие обширные внутренние водоемы, как заливы, и даже незначительный и спокойный залив у Камень-Поморски именовались «морями». Вульфстан называет Вислинский залив «Морем эстов» (см. гл. 94). В биографии Отто Бамбергского (XII в.) Щецинский залив также называется морем (см. гл. 111).

Наконец, решающую роль играет следующий факт, установленный несколько лет назад. В тот период, когда происходили рассматриваемые нами события, суда из района Гданьска, видимо, действительно довольно часто ходили в Вислинский залив. Немного южнее Гданьска при раскопках обнаружены три большие ладьи, пригодные только для плаваний во внутренних водах. Из этой находки можно сделать вывод, что в крайней западной части Вислинского залива, достигавшего в те времена района Гданьска, «наблюдалось оживленное судоходство»¹²⁾ (см. гл. 94). Кроме того, установлено, что на бронзовых дверях собора в Гнезно изображен корабль, на котором епископ Адальберт совершил свою поездку в Страну пруссов. [317]

Итак, Адальберт, видимо, проплыл по устью Вислы в Вислинский залив («Море» эстов»), подобно, Вульфстану, проделавшему этот путь на 100 лет ранее. Но в таком случае цель его путешествия должна была находиться только в юго-западной части залива. В пользу этого говорит следующее соображение. Миссионеры, впервые прибивающие в какую-либо языческую страну, обычно не решаются сразу отправиться в самые глубинные, отдаленные и слабонаселенные районы. Они поступают благоразумнее, начиная с пограничных областей, особенно если здесь находятся культурные и экономические центры, как это и было в Стране пруссов. Нам же известен всего один город и торговый центр в Стране пруссов того периода, а именно Трусо на Эльблонгской Висле, уже упоминавшийся в гл. 94. Еще Гизебрехт указывал на то, что логические соображения заставляют считать этот город целью первого этапа путешествия Адальберта. В биографии Адальберта, принадлежащей перу архиепископа Бруно, сообщается, что миссионеры посетили рыночную площадь (veniunt in mercatum). По этому поводу Гизебрехт справедливо замечает: «В X в. мы обнаруживаем только один торговый центр такого рода — Трусо на Эльблонгской Висле. Следовательно, Трусо и был, видимо, целью задуманного Адальбертом путешествия».¹³⁾

Следует подчеркнуть, что такое толкование, к которому присоединился также и Мюлленгоф,¹⁴⁾ представляется единственно возможным. Как отмечал еще Риттер, Трусо «был крупным портом и рынком для прусского и славянского населения, стекавшегося туда, как скандинавы в Сигтуну и Бирку».¹⁵⁾ Поскольку такой важный населенный пункт, как Трусо, был к тому же расположен сравнительно близко от границ христианской страны, то Адальберт поступил бы неразумно, если бы не начал с попытки закрепиться в этом городе. Ведь каждый миссионер должен стремиться к тому, чтобы сначала обеспечить себе группу единомышленников в каком-нибудь большом городе, по возможности в столице языческой страны. Так действовали Ансгар (см. гл. 86), Оттон Бамбергский (см. гл. 111), Раймунд Луллий (см. т. III, гл. 127), Джованни Монтекорвино (см. т. III, гл. 131) и бесчисленное множество иных проповедников. Страна пруссов располагала таким крупным городом и к тому же единственным торговым центром, и находился он поблизости от Гданьска. Как же мог Адальберт пренебречь этим районом и вместо этого отправиться в находившийся на низкой ступени культурного развития и трудно доступный Земландский полуостров, в совершенно дикий, район реки Преголи или на пустынную Балтийскую косу? Как мог он устремить свой религиозный пыл на достижение абсолютно безнадежной цели, когда буквально под рукой перед ним открывалось гораздо более обширное и благодарное поле деятельности? Почему предполагать такое отсутствие логики у епископа? [318]

Город с рыночной площадью, к которой направился епископ Адальберт, фигурирует под названием «Холинун» (см. стр. 313). Название это нигде более не встречается и не поддастся толкованию. Как полагает Фогель, это могло быть славянское название города Трусо, что представляется возможным.¹⁶⁾ В этой связи проф. Кайзер, сотрудник Гданьского областного исторического музея, любезно сообщил автору 4 августа 1944 г., что в документах от 1249 и 1250 гг. упоминается населенный пункт Хомор, или Комор, расположенный южнее озера Друзно, причем один раз как Chomor Sancti Adalberti¹⁷⁾ (слово «хомор» якобы обозначает «могила»). Итак, очевидно, что еще в XIII в. местность вокруг озера Друзно ставилась в связь с Адальбертом.

Если правильна наша предпосылка (на взгляд автора совершенно обязательная), что епископ отправился из Гданьска в Трусо, то он наверняка никогда не бывал ни у выхода из Вислинского залива, ни в районе реки Преголи, ни на Земландском полуострове. Все исследователи, считавшие местом гибели Адальберта Земландский полуостров, были введены в заблуждение словом «море». В действительности события происходили, очевидно, иначе. Адальберт проехал по заливу в город Трусо на Эльблонгской Висле. Там ему сначала в весьма мягкой форме дали понять, что пребывание в стране доверенного лица враждебного польского князя нежелательно. Затем епископа отвезли на его корабль, приказав покинуть страну. По какой-то пока еще не ясной причине Адальберт не выполнил этого указания и скрывался в стране еще 5 суток. Когда же присутствие епископа было обнаружено фанатичным пруссом, который из-за гибели брата был особенно враждебно настроен против поляков, то Адальберта постигла участь преступника, объявленного вне закона. Нет сомнений в том, что по обычаям и законам того времени убийство это было вполне оправданным. Его совершению способствовала чрезмерная, отрешенность епископа от реальной жизни.

Поэтому место убийства следует искать только на юго-западе залива, где-то между реками Ногат и Эльблонгской Вислой. Значительная часть этой местности в тот период еще не находилась под водой залива. Эльблонгская Висла и Ногат впадали в залив около современной Дреницы. Более точно выяснить место трагических событий теперь уже нельзя. Однако оно не могло находиться далеко от тогдашнего выхода из залива к устью Вислы.

Ведь анонимная «Passio St. Adalperti» («Страдания св. Адальберта») сообщает, что обезглавленный труп епископа был брошен пруссами в реку и через неделю прибит к берегу. Тот факт, что это вполне естественное явление было воспринято как чудо, позволяет сделать вывод о достоверности сообщения. Оно не противоречит данным Канабария, согласно которому отрубленная голова была насажена на кол. Поскольку прибитый к берегу обезглавленный труп был найден друзьями, это произошло, очевидно, неподалеку от Гданьска. Упоминание о «реке» имеет особенно существенное значение. Ведь на Земландском полуострове вообще нет рек, по которым [319] мог бы плыть труп. Речь могла идти только о водах к западу от залива, либо об устье Вислы или об Эльблонгской Висле.

Итак, все факты свидетельствуют о том, что Адальберт встретил смерть не на Земландском полуострове, а где-то в районе города Трусо на Эльблонгской Висле. Если бы дело обстояло иначе, то вообще было бы непонятно, как могли найти труп. Невозможны были бы и торжественные похороны в Гнезно, к которому в 1000 г. совершил паломничество Оттон III на могилу святого. Крест Адальберту, по-видимому, напрасно поставили южнее современного Приморска. Правильнее было бы это сделать на западной стороне залива. Выбор места, по всей вероятности, объясняется тем, что в недостаточно достоверном источнике XVI в. сказано, что якобы Адальберт был «убит возле Фишгаузена».

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Материал этой главы уже был опубликован автором. См. «Forschungen zur Brandenburg und Preussischen Geschichte», 1935, В. 46, S. 138.

²⁾ 17 апреля 997 г.

³⁾ Johannes Canaparius, Vita S. Adalberti episcopi Pragensis, «Monumenta Germaniae historica», ed. G. Pertz, SS IV, cap. 27-29, p. 576 (и след.). [«Жизнь св. Адальберта епископа Пражского» написана аббатом римского монастыря св. Алексея Иоанном Канабарием около 1012 г. Как отмечает А.Д. Люблинская (указ. соч., стр. 247), сохранилось еще два описания епископа Адальберта (по-чешски — Войтеха), составленные также римскими монахами. Это говорит о пристальном внимании пап к деятельности католических епископов в Чехии и прибалтийских областях, а также о стремлении Рима укрепить позиции католической церкви в славянских странах. — Ред.]

⁴⁾ Bruno, Vita S. Adalberti, «Scriptores rerum Prussicarum», t. I, p. 231 (и след.). [Здесь цитируется описание жизни св. Адальберта, написанное около 1004 г. монахом монастыря св. Алексея в Риме Бруно, впоследствии ставшим епископом Кверфурским. — Ред.]

⁵⁾ 22 апреля.

⁶⁾ Passio St. Adalperti martiris, «Scriptores rerum Prussicarum», t. I, p. 235 (и след.).

⁷⁾ Сообщение Адама Бременского. См. «Gesta pontificum Hammenburgenrsium», IV, 18.

⁸⁾ D. Chytraeus, Prooemium metropolis, 1585, p. 29.

⁹⁾ J. Voigt, Geschichte Preussens, Königsberg, 1827, В. I, S. 270 (и след.), 660 (и след.). [Проток, соединявший Вислинский залив с Балтийским морем, носил название Пиллауертиф, или просто «Тиф». Против него на восточном берегу залива, несколько южнее устья реки Преголи, находился город Альттиф, или Бальгатиф (Веселое). — Ред.]

¹⁰⁾ Е. Keyser, Die Tiefe in der Frischen Nehrung, «Ehrlich-Festschrift des Elbinger Jahrbuchs», Elbing, 1938, H. 15, S. 12.

¹¹⁾ Ibidem, S. 13.

¹²⁾ O. Lineau, Die Bootsfunde von Danzig-Ohra aus der Wikingerzeit, Danzig, 1934, S. 40.

¹³⁾ L. Giesebrecht, Wendische Geschichten, Berlin, 1843, В. I, S. 291 (и след.).

¹⁴⁾ К. Müllenhoff, Deutsche Altertumskunde, Berlin, 1870, В. II, S. 14.

¹⁵⁾ К. Риттер, История землеведения и открытий по этому предмету, СПБ, 1864, стр. 126.

¹⁶⁾ «Hansische Geschichtsblätter», 1935, S. 303.

¹⁷⁾ «Preussisches Urkundenbuch», Königsberg, 1862, В. I, S. 162, 172.

Назад К оглавлению Дальше