Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделу Разное

Массон В.М.^*)
Археологическая Европа от Атлантики до Урала

Археологические вести.
Вып. 2. СПб., 1993. Стр. 1-2.
OCR OlIva.

Археологические памятники и культуры, следуя особенностям расселения оставивших их племен и народов, обычно распространены в конкретных географических ареалах, определяемых, в основном, природными условиями. В настоящее время эти памятники изучаются учеными разных государств, пределы которых далеко не всегда соответствуют естественным природным рубежам. В результате, одни и те же памятники исследуются разными приемами, отчеты об этих работах публикуются на разных языках, а зачастую и степень такой изученности оказывается весьма различной. Это существенно осложняет их историческую интерпретацию, для которой особенно важна полнота имеющегося материала и уверенность в его достоверности. Политические и психологические барьеры, долгое время разделявшие европейский материк на два лагеря, в особенно чувствительной форме создавали эти трудности. Между тем, без привлечения новых археологических материалов Восточной Европы, древняя история этого материка выглядит неполной и обедненной. Можно указать, по меньшей мере, три важнейшие эпохи, для изучения которых подобные новые материалы археологии Восточной Европы особенно важны и существенны.

Первая — это время верхнего палеолита, когда в приледниковой зоне первобытное население не только устояло перед экологическим стрессом ледниковой эпохи, но и вышло из схватки с силами природы с блестящими производственными и интеллектуальными достижениями. Я имею в виду проблемы Граветта, как яркого культурного явления 25–23 тыс. до н.э. Сочетание, по крайней мере, трех компонентов определяло его специфику. Это изощренная кремневая индустрия, основанная на вкладышевой технике, долговременные жилища, в конструкции которых широко использовались кости и бивни мамонтов, и выразительное косторезное искусство, замечательными произведениями которых являются фигуры пышнотелых палеолитических матрон. Варианты этого культурного комплекса распространены достаточно широко. К их числу принадлежит так называемый Павловиен в Моравии с финальной фазой в Словакии, относящейся ко времени 23 тыс. до н.э. И, что самое поразительное, те же составные компоненты наблюдаются на памятниках в центре Русской равнины на поселении Костенки 1 и целом ряде других памятников. Распространенные на обширной территории, эти памятники нередко объединяются под термином "костенковско-виллендорфское культурное единство". Однако, на огромном пространстве, разделяющем Моравско-Словацкую возвышенность и бассейн Среднего Дона, имеется ряд культурных комплексов того же самого времени, но совершенно отличного характера. Фактически это "единство" представлено изолированными островками в бескрайней мозаике верхнепалеолитических памятников. Даже в районе самих Костенок сосуществуют, а порой и сменяют друг друга общины с совершенно различными культурными традициями. Изучение этого феномена имеет большое значение для истории Европы поры верхнего палеолита. Видимо, здесь сказывалась заблокированность в этом архаическом обществе процессов культурной интеграции, стойкая приверженность к культурным традициям, переносимым за многие тысячи километров и упрямо сохраняемым при контактах с иноплеменниками. Ситуация здесь в корне отлична от процессов культурогенеза периода бронзы, не говоря уже об эпохе цивилизаций, создавших стандарты и эталоны, охотно воспринимаемые на далекой периферии.

Вторая крупная проблема общеевропейского звучания, это "Микенская цивилизация и европейский мир". Новые открытия расширяют границы той огромной территории, где проявилось взаимодействие микенских культурных стандартов и эталонов. Ярким образцом такого воздействия является культура Отомань, распространенная в Румынии, Венгрии, Словакии и Западной Украине, хотя ее нередко именуют по-разному. Ее характеризует расцвет металлургии, включающий обработку золота, укрепленные центры и богатые погребения. В типах оружия, украшениях, орнаментальных узорах, явственно проявляется воздействие Микенской цивилизации, импульсы которой достигали и далекой Дании. В степной зоне Южного Приуралья, между Волгой и Доном в последнее десятилетие открыто значительное число гробниц военной знати, представители которой, вооруженные копьями, погребались в обширных усыпальницах вместе с боевыми двухколесными колесницами и упряжными конями. И здесь повсеместно, хотя и в более смягченной форме, чем в комплексах Отомань, видно воздействие микенских эталонов, в частности, в спиралевидном орнаменте. Показательно, что эти явления в степной зоне связаны не с одной археологической общностью, обычно именуемой археологами культурой, а с целым рядом разнокультурных могильников XVII—XVI вв. до н.э. Это была, своего рода, мода эпохи, когда военная знать как в Словакии, так и в Поволжье, создавала элитарную субкультуру, частично ориентированную на наиболее значимые культурные стандарты европейского материка.

Наконец, третья проблема может быть обозначена как "Раннеславянские племена и средневековая история России". Распространение славянских племен в Центральной и Восточной Европе было важнейшим событием в формировании этнической карты средневековой эпохи. Подъем производства, прежде всего в сфере земледельческого труда, стимулировал рост численности населения, что явилось важной предпосылкой урбанизации, охватившей в VIII—X вв. обширные территории. Началось, впервые для этих регионов, становление местных государственных образований. Оно шло в условиях военно-политической конфронтации с германскими племенами на западе и степными кочевниками на востоке. Формируются Великоморавское княжество, затем Чехия, ободритское объединение, Киевская Русь и Польша Пястов. Для этой эпохи массовый археологический материал, заполняющий музейные собрания и институтские хранилища, приобретает особую ценность, по крайней мере, в двух отношениях. Во-первых, именно он позволяет показать формирование нового типа расселения, сложение укрепленных центров уже несущих ряд урбанистических функций, экономические инновации и демографический сдвиг. Во-вторых, при внимательном анализе этот материала дает возможность реконструировать процессы культурогенеза и этногенеза, как крайне сложное и многофакторное явление. Это хорошо видно на примере Поднепровья, где традиции комплексов пеньковского типа неоднократно перекрещиваются и с аварско-южнославянскими воздействиями и кочевническими элементами. Сходные процессы протекают и в других областях раннеславянской ойкумены и восстанавливать их можно только с помощью археологии. Таким образом, и для этой эпохи познание прошлого Европы возможно лишь на широкой источниковедческой базе, не ограниченной прокрустовым ложем современных политических границ. Мы надеемся, что материалы и исследовательские разработки, публикуемые в "Археологических вестях" будут способствовать осуществлению этой не простой, но благородной работы.

^*) Россия. Санкт-Петербург. 191065. Дворцовая наб., 18. Институт истории материальной культуры РАН, Отдел археологии Средней Азии и Кавказа.