выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Археографический ежегодник за 1969 год
(Тихомировские чтения 1969 года*)).
[200] — начало страницы.
OCR Bewerr.
[200]
Ограничивая предмет изложения вспомогательными дисциплинами археологии, следует отметить, что перечисленные в заглавии специальные области знания обладают тенденцией к утрате своей вспомогательной сущности (или вернее — к оттеснению ее на второй план) и приобретению определенной самостоятельности. Причина этому заключена, во-первых, в резком расширении материалов каждой дисциплины; во-вторых, в значительном прогрессе специфических методов исследования; в-третьих, — и это самое главное, — в очевидном и неизбежном переосмыслении целей этих дисциплин.
Еще совсем недавно нумизматика трактовалась как дисциплина, ограничивающая свои задачи сугубо источниковедческими целями. Предполагалось, что, определив время и место чеканки монеты, дав заключение об ее подлинности, нумизмат передает свой источник историку, который включает его в круг своих материалов. Теперь стало очевидным, что собственные методы нумизматики специфичны на всех этапах исследования монеты, включая и исторический вывод. Вместе с тем определилась и конечная цель этой дисциплины: изучение денежных систем и денежного обращения по их материальным остаткам.
Не менее очевидно это и для сфрагистики. До тех пор, пока исследователи имели дело только с печатями сохранившихся в архивах актов, наука вправе была оставлять за сфрагистикой роль узкого раздела дипломатики, ставя перед специалистом лишь один вопрос: кому принадлежит актовая печать? Между тем к настоящему времени наличные фонды древнерусской сфрагистики XI—XV вв. включают всего лишь около 8% таких архивных материалов, тогда как число печатей, найденных в земле, превысило 2000 экземпляров. С тех пор, как ископаемые материалы, полностью утратившие связь с давно погибшими документами, стали изобильны, сделалось неизбежным видоизменение самой дисциплины, направленной теперь к реконструкции государственных институтов прошлого, отраженных в системах сфрагистической классификации. Вполне очевидно, что без такого видоизменения, придерживаясь традиционного подхода к задачам сфрагистики, мы вынуждены были бы признать не имеющими научной ценности все те многочисленные материалы, которые каждый год обнаруживаются на древних городищах. [201]
Менее заметен этот процесс в эпиграфике. Однако и здесь накопление принципиально новых материалов (берестяные гармоты, граффити, надписи на бытовых предметах и т.д.) в сильнейшей степени видоизменило методы исследования, поставив перед эпиграфистом в одном случае задачу стать мастером стратиграфического анализа, в другом — располагать достаточными знаниями «стратиграфии» архитектурной.
Если в одних случаях развитие дисциплины идет за счет расширения ее задач, то в других случаях дисциплины деформируются, ограничивая свои рамки. Типично в этом отношении положение метрологии, которая еще недавно была единой наукой, исследующей логику систем измерений, а теперь практически распалась на несколько самостоятельных отделов, по существу, не нуждающихся один в другом. Чтобы этот тезис стал очевидным, достаточно сравнить, например, методику исследования весовой метрологии и метрологии линейных мер.
Параллельно с важнейшим процессом переосмысления задач перечисленных дисциплин активно развивается процесс их интеграции. И уже сейчас немыслимо значительное нумизматическое исследование, лишенное связи с весовой метрологией, эпиграфическое — без связи с нумизматикой и сфрагистикой, изучение весовых систем — без опоры на изучение денежных систем и т.д. Так же немыслимо независимое исследование любой из специальных проблем, разрабатываемых этими дисциплинами, без синтезирования их материалов с основными материалами иных письменных и археологических источников.
Касаясь только важнейших достижений и проблем вспомогательных дисциплин, необходимо остановиться на самых неотложных их задачах. В области нумизматики основное направление исследований определяется двумя существенными методическими успехами последнего времени, имеющими внешность частных успехов источниковедения.
И. Г. Спасский в своих работах по монетам XVI—XVII вв. предложил метод анализа технических данных монеты, рассматриваемой как продукт ремесленного производства.1) Существо этого метода заключается в том, что монета, которая на Руси вплоть до петровского времени почти всегда лишена точных дат и обозначения места чеканки, получает, наконец, эти недостающие данные из анализа последовательности ее чисто технических признаков. Такой анализ приводит к построению относительно-хронологических цепочек монетных вариантов, способных к превращению в абсолютно-хронологические, когда точную дату получают отдельные звенья этих цепочек, каждая из которых может быть также привязана к конкретным денежным дворам. Этот метод произвел переворот в датировании и классификации материалов русской нумизматики XVI—XVII вв. и сделал очевидной полную неудовлетворительность наших знаний там, где они казались наиболее прочными — в материалах удельной чеканки XIV — начала XVI в. Проблема технического анализа этого материала представляется самым неотложным делом сегодняшнего дня. Только эта работа создаст условия, которые превратят хаотические груды русских денег в исторический источник громадных потенций. Такая задача наметила и тип характерного для ближайших десятилетий основного нумизматического издания — монографический свод всего исследуемого материала, физически распыленного по многочисленным коллекциям. Первые попытки изданий такого типа уже предпринимаются. Издан систематический свод псковских [202] монет XV — начала XVI в.2) Подготовлены своды древнейших русских монет X—XI вв. (Эрмитаж) и монет, чеканенных в Москве при Василии Темном (ГИМ).
Второе важнейшее достижение — новое понимание монетного клада как основного нумизматического источника — проистекает из нового определения задач нумизматики и формирует это определение. После классических работ Р. Р. Фасмера его идеи нашли практическое выражение в издании сводов монетной топографии римских, византийских, золотоордынских, западноевропейских кладов,3) а также в создании ряда комплексных областных сводов, но создание топографии собственно русских монет оказалось зависимым от уже изложенной проблемы новой классификации этого материала и может быть осуществлено только параллельно с изучением самих монет. В неотложных мерах нуждается и дело охраны для науки монетных кладов в нашей стране. Само создание полных монетных топографии требует организации, которая объединила бы усилия исследователей и органов, осуществляющих охрану древностей.
Синтез изложенных выше двух перспективных методов может быть достигнут только на основе метрологического анализа, результатом которого станет восстановление полной картины развития монетных систем средневековой Руси. Все остальные цели нумизматики (исследование монетных композиций и их художественных достоинств, генеалогические наблюдения, решение проблем политической истории, исторической географии, хронологии и пр.) при их несомненной важности и необходимости — побочны.
В области весовой метрологии нет пока столь же очевидных успехов. Однако причины затруднений стали очень понятными. Денежное обращение Руси, в рамках которого происходило исходное формирование единиц веса, на протяжении столетий насыщалось разнородными материалами, включая римский денарий, мусульманский дирхем, западноевропейский денарий, пражский грош, испытывало зависимость от систем, принятых на соседних территориях, и само оказывало на них влияние, переваривало разнообразные воздействия и в то же время сохраняло логику внутреннего развития, организуя рациональные взаимоотношения между этими, на первый взгляд трудно сравнимыми, единицами.4) Изучение процесса формирования русской весовой системы особенно затруднено тем, что на протяжении длительного времени, как раз тогда, когда активно формировались областные особенности метрологии, Русь была лишена монеты — главного источника наших сведений.
И вместе с тем состояние источников не обескураживает, а обнадеживает. Путь к правильным выводам лежит через изучение метрологических данных сопредельных территорий, через освоение письменных источников, к сожалению, не всегда хорошо знакомых нумизматам. Многое до сих пор не извлечено еще из картотек древнерусского словаря. Отмечу, что ряд важнейших сведений для решения первостепенных проблем весовой метрологии уже дали берестяные грамоты.
В качестве примера можно сослаться на современное состояние столь важной проблемы, как вопрос о времени и сущности возникновения рубля. [203] Берестяные грамоты уточнили время появления этой существующей и сейчас основной единицы нашей денежной системы — конец XIII в. Между тем наличные материалы нумизматики не обнаруживали в реалиях того времени проявления новой денежной величины. Слиток XIV— первой половины XV в. не отличим по весу от более раннего слитка XII—XIII вв., сохраняет характерный для него вес около 200 г. Между тем исследование денежных слитков Новгорода XIV—XV вв., предпринятое М. П. Сотниковой, позволило установить важную их особенность, заключающуюся в том, что такие слитки изготовлялись техникой двойного литья, употребляющего для каждой отливки серебро разного качества.5) Подсчет реального содержания серебра в таких слитках выясняет, что оно в действительности равно не 200, а приблизительно 170 г, что точно соответствует хорошо известной норме новгородского монетного рубля XV в. Мне представляется, что открытие М. П. Сотниковой в соединении с анализом всего комплекса письменных источников впервые дает возможность приблизиться к пониманию сущности тех изменений денежно-весовой системы, которые ознаменовались возникновением в ней рубля.
В сфрагистике до последнего времени в лучшем состоянии был раздел, охватывающий время с XVI в. Сейчас завершена подготовка свода древнерусских печатей X—XV вв., охватывающего около 1700 памятников, и положение резко изменилось. Основной задачей стали сбор и подготовка свода актовых печатей XVI—XVII вв. Впрочем, упомянутый свод раннего материала не исчерпывает предмета. В него не вошли ископаемые буллы Смоленска, Полоцка, Пскова и Москвы, нуждающиеся в неотложном издании, что особенно касается затянувшегося опубликования громадного комплекса булл, обнаруженного при раскопках в Пскове. На очереди дня также трудная, но благодарная работа по сбору и изданию пломб «дрогичинского» типа, которых в разных собраниях известно уже не менее 10 000. Расчленение этого материала на принципиально разные разделы (актовых печатей, торговых пломб, пломб, связанных с денежным обращением) способно обнаружить целый пласт еще не тронутых проблем.6)
Новое понимание задач сфрагистики ведет ко многим плодотворным выводам и к решению таких проблем, сама постановка которых вне сфрагистических материалов даже не предполагалась. В качестве примера можно привести ставшее возможным построение периодизации истории государственного аппарата в республиканском Новгороде. Анализ количества булл разных государственных институтов Новгорода XI—XV вв. приводит к выводу о времени организации смесного суда князя и посадника, который, как это выясняется, был конституирован в результате восстания 1136 г. Хронологическая классификация новгородских печатей позволяет установить также существование двух важнейших, этапных дат в развитии республиканской государственности. Схема органов управления, установленная в 1136 г., сохраняется до конца XIII в., когда ей на смену приходит разветвленный аппарат республики, включающий в свой состав владычных наместников, купеческих старост, возникших как особые институты государства после перераспределения юрисдикции за счет ослабления в ней княжеской доли. С конца XIII в. и до начала XV в. принципиальная схема новой республиканской организации остается почти неизменной, соответствуя этапу расцвета Новгородского боярского государства. И лишь в 10-х годах XV в. она подвергается новому видоизменению, соответствующему перерастанию боярской вечевой республики в олигархическое государство. [204]
Исчезновение одних органов государства, возникновение других, все детали их преобразования четко отражаются в оформлении печатей, в возникновении и исчезновении целых сфрагистических разрядов.
Что касается современной русской эпиграфики, то самыми большими событиями в ней были открытие новгородских берестяных грамот и частичное издание древнерусских граффити. Главная задача ближайшего времени заключается в подготовке полного свода граффити и перекрестном изучении граффити и бересты. Такое исследование способно создать хронологическую основу классификации большой группы письменных источников, еще по-настоящему не введенных в науку. Новые задачи встанут перед эпиграфикой в ближайшие годы после издания сводов древнерусских печатей и монет. Эти виды массовых источников до сих пор вообще не изучались эпиграфически. Между тем, будучи точно датированными, они создают после эпиграфической обработки надежный хронологический стержень, на который возможно будет проецировать любые трудные для хронологического освоения материалы. Нет особой нужды доказывать также, что эпиграфическая проверка сводов сфрагистических и нумизматических материалов может явиться важнейшим критерием для оценки их хронологических решений.
Мы снова, таким образом, приходим к выводу о неизбежной интеграции вспомогательных дисциплин, о необходимости не только их окончательного самоопределения, но и их постоянного скрещения. Только синтез методов в наши дни выводит на правильную дорогу к открытию тех истин, которые являются конечной целью науки.
*) В основе материалов этого раздела — выступления на научной конференции «Состояние и задачи изучения вспомогательных исторических дисциплин» (см. настоящий том стр. 316-321).
1) И. Г. Спасский. Анализ технических данных в нумизматике. — «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», XXXIX, 1951; он же. Денежное обращение в Московском государстве с 1533 по 1617 г. — «Материалы и исследования по археологии СССР», № 44, 1955; см. также А. С. Мельникова. Систематизация монет Михаила Федоровича. — «Археографический ежегодник за 1958 год». М., 1960 и др.
2) A.C. Мельникова, Псковские монеты XV в. — «Нумизматика и эпиграфика», IV. М., 1964.
3) В. В. Кропоткин. Клады римских монет на территории СССР. — «Свод археологических источников», вып. Г4-4. М., 1961; он же. Клады византийских монет на территории СССР. — «Свод археологических источников», вып. Е4-4. М., 1962; Г. А. Федоров-Давыдов. Клады джучидских монет. — «Нумизматика и эпиграфика», I. М., 1960; он же. Находки джучидских монет. — «Нумизматика и эпиграфика», IV. М., 1964; В. М. Потин. Топография находок западноевропейских монет X—XIII вв. на территории древней Руси. — «Труды Государственного Эрмитажа», т. IX, 1967.
4) В. Л. Янин. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. M., 1956.
5) М. П. Сотникова. Из истории обращения русских серебряных платежных слитков в XIV—XV вв. — «Советская археология», 1957, № 3.
6) В. Л. Янин Изучение древнерусских вислых печатей. — «Вспомогательные исторические дисциплины», вып. 1. Л., 1968; он же. Актовые печати Древней Руси, в двух томах. М., 1970.
Написать нам: halgar@xlegio.ru