Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Кучкин В.А.
О древнейших смоленских грамотах

История СССР, 1966, № 2.
[103] — начало страницы.
Предоставил Bewerr.

[103]

В 1963 г. Институтом русского языка осуществлено новое, наиболее полное издание 15 смоленских грамот XIII—XIV вв. с подробным описанием списков с большим словоуказателем.¹⁾ Трудно переоценить значение этих замечательных памятников как исторических источников, источников для изучения права и языка. Археографический уровень издания настолько высок, что едва ли, по крайней мере в ближайшее время, возникнет необходимость в повторной публикации этих памятников. Очевидно, что теперь исследователи в своих изысканиях будут опираться прежде всего на новое издание грамот Смоленска. Тем внимательнее следует подойти к работе составителей «Смоленских грамот XIII—XIV веков». Важной является и характеристика самого материала, помещенного здесь. С замечаний о последнем мы и начнем свой разбор вышедшей публикации.

Первым в рецензируемом издании помещен договор неизвестного смоленского князя с Ригою и Готским берегом. Почерк договора, близкий к почеркам списков А, Е и D договора 1229 г., указывает на его относительную древность. Для палеографического анализа договора неизвестного князя издатели привлекли Апостол 1220 г., Трефолой 1260 г., духовную новгородца Климента и Успенский сборник.²⁾ В результате сопоставления с перечисленными памятниками сделано заключение, что договор по почерку относится к первой четверти XIII в. (стр. 14).³⁾ Разделяя выводы текстологического анализа договора, проведенного А. Д. Ботяковым и Н. Н. Усачевым (которые установили наличие в последнем архаичных правовых норм по сравнению с договором 1229 г.), и принимая во внимание свидетельство Генриха Латвийского о заключении договора между Ригой и Смоленском вскоре после Калкской битвы, издатели датируют договор 1223—1225 гг. (стр. 15).⁴⁾ Однако обоснование предложенной датировки вызывает возражение.

Обратимся к сопоставлению договора неизвестного князя с рижской и готландской редакциями договора 1229 г. Сравнение текстов показывает, что договор неизвестного, с одной стороны, не имеет ряда статей, общих для обеих редакции договора 1229 г.; с другой стороны, в договоре неизвестного князя есть несколько пунктов, отсутствующих как в рижской, так и в готландской редакциях договора 1229 г. Так, в договоре неизвестного князя нет статьи, устанавливающей порядок подачи жалоб русскими купцами на немецких в Смоленске и немецкими — на русских в Риге и Готланде (ст. 22 рижской редакции, ст. 20 готландской редакции). Отсутствуют статьи, регламентирующие покупку и продажу в Смоленске золотых и серебряных изделий немецкими купцами (ст. 25-28 рижской редакции, ст. 27-31 готландской редакции), статья об эталоне веса (ст. 29 рижской редакции, ст. 32 готландской редакции) и статья о правилах торговли немецких купцов в Смоленске и русских в Риге и на Готском береге (ст. 30 рижской редакции, ст. 21 готландской редакции; по этим статьям разрешалось покупать любой товар без каких-либо ограничений); нет статьи об участии немецких купцов в войнах смоленского князя, русских — в войнах Риги и Готского берега (ст. 32 рижской редакции, ст. 22 готландской редакции), статьи о тате, схваченном купцом у своего товара (ст. 33 рижской редакции, ст. 33 готландской редакции). Все эти статьи в рижской и готландской редакциях договора 1229 г. отражали сложившуюся практику во взаимоотношениях русских и немецких купцов практику, [104] которой, видимо, еще не было или она была мало распространена во времена заключения договора неизвестного князя.

Но в данном договоре есть параграфы и статьи, которые не имеют параллелей в обеих редакциях договора 1229 г. или обнаруживают небольшое сходство с ними. В ст. 2 и 3 договора неизвестного князя есть пункты о выдаче убийц, очевидно, родственникам убитого; в статье 4 назначена плата в 3 гривны серебра за удар деревом, мечом или ножом, вдвое и вчетверо больше, чем по рижской и готландской редакциям договора 1229 г. (ст. 3, § а, b и d).⁵⁾ Статья 10 назначает пеню в 10 гривен серебра в том случае, если власти в Риге и на Готском береге силою заставят невиновного смоленского купца нести горячее железо (испытание железом).⁶⁾ За насильное посажение в железа смоленского купца статья 12 назначает штраф в 3 гривны серебра. Статьи 19 и 21 вообще не находят себе аналогий в текстах договора 1229 г. Статья 19 предусматривает штраф в 3 гривны серебра за урывание бороды купцам и 5 гривен серебра за урывание бороды немцем боярину или куноемцу в Смоленске. Последний штраф, по справедливому мнению М. Н. Бережкова, был введен в результате какого-то недавнего случая.⁷⁾ Такой же характер носит и статья 21, устанавливающая штраф в 20 гривен серебра за убийство княжеского городского тиуна.⁸⁾ Статья 22 имеет то отличие от соответствующих статей 11 рижской и готландской редакций договора 1229 г., что разрешает убийство человека, совершившего насилие над замужней женщиной и застигнутого на месте преступления. Статья 23 за насилие над свободной незамужней женщиной устанавливает штраф в 10 гривен серебра — в два раза выше, чем статьи 12 обеих редакций договора 1229 г. Наконец, ст. 20 договора неизвестного князя со ссылкой на старину разрешает поездки немецких купцов из Смоленска в другие русские земли только с дозволения смоленского князя, в то время как статьи 20 рижской редакции и 18 готландской редакции договора 1229 г. разрешают беспрепятственные поездки немецких и русских купцов.

Лишний материал договора неизвестного князя по сравнению с материалом, легшим в основу как рижской, так и готландской редакций соглашения 1229 г., показывает довольно определенную тенденцию составителя памятника. Ясно видно, что в договоре неизвестного князя предусмотрен более широкий круг возможных преступлений и более высокий штраф за некоторые из них. Штрафы назначаются только в гривнах серебра, гривна кун этому договору неизвестна в отличие, например, от рижской редакции договора 1229 г., что может свидетельствовать о сравнительно позднем происхождении перечисленных статей договора неизвестного князя и всего договора в целом. Очевидно также, что договор составлен после бурных событий в Смоленске, когда княжеской администрации, как можно догадываться по статьям 19 и 21, пришлось столкнуться с проживавшими в городе немецкими купцами. Таким образом, сравнение договора неизвестного смоленского князя со статьями, общими рижской и готландской редакциям договора 1229 г., показывает, что этот договор был моложе общих статей. Но в основе договора неизвестного, видимо, лежало более древнее соглашение, которое было старше договора 1229 г., отразившегося в обеих указанных редакциях. Как видим, вывод А. Д. Ботякова и Н. Н. Усачева о безусловном старшинстве договора неизвестного князя по сравнению с договором 1229 г. является явно односторонним и нуждается в серьезной поправке. Отсюда и дата договора — 1223—1225 гг. — не может быть принята и должна быть пересмотрена. [105]

Ссылка в договоре неизвестного князя на старину, «како то было при моемь отци при Мьстиславе при Романовици и при моемь брате при Мьстиславе», говорит о том, что этот неизвестный князь не был, бесспорно, ни Мстиславом Романовичем, ни Мстиславом Давыдовичем. Последний, сев на Смоленский стол в 1219 г., вплоть до своей смерти в 1230 г. никому не уступал Смоленского княжения.⁹⁾ Следовательно, неизвестный князь вокняжился в Смоленске после 1230 г. Отсюда и договор мог быть заключен только после этого года. Неизвестный князь называет Мстислава Романовича отцом, а другого Мстислава — братом. Значение терминов «отец» и «брат» в договора неизвестного вызвало довольно оживленную дискуссию в исторической литературе, начиная от первого комментатора договора А. Куника¹⁰⁾ до издателей рецензируемой публикации (стр. 17). В целом, исследователи не могут прийти к единому мнению относительно значения обоих слов. Одни полагают, что термины «отец» и «брат» употреблены для обозначения родства. Но такого смоленского князя, который приходился бы сыном Мстиславу Романовичу и родным братом Мстиславу Давыдовичу, просто не существовало (Мстислав Романович был дядей Мстиславу Давыдовичу). Поэтому другие исследователи подыскивают иные значения для таких обычных, на первый взгляд, слов. Но значений может быть только два. Слова «отец» и «брат» указывают или на степень родства, или на определенные феодальные взаимоотношения неизвестного князя с упомянутыми в договоре Мстиславами. Князь Мстислав Романович был убит в битве на р. Калке в 1223 г.¹¹⁾ Очевидно, что после 1230 г. неизвестному князю не было никакой нужды признавать свою вассальную зависимость от погибшего Мстислава, называя его отцом, так сказать, в феодальном смысле этого слова, в суверенном международном договоре. Отсюда вытекает, что слово «отец» употреблено в договоре в своем обычном смысле, а составитель договора — родной сын Мстислава Романовича. Из последнего вывода следует, что слово «брат» имеет уже другое значение, это феодальный термин. У Мстислава Романовича было три сына: Святослав, Всеволод и Ростислав.¹²⁾ Только о первых двух более или менее достоверно известно, что они занимали княжеский стол в Смоленске.¹³⁾ Кто же из них заключил интересующий нас договор с Ригой и Готским берегом?

До сих пор в литературе не было отмечено то обстоятельство, что терминология договора неизвестного князя, теперь мы можем сказать, сына Мстислава Романовича, находит аналогии в тех цитатах из полоцких договоров с Ригой и Готским берегом, которые приводятся в полоцких грамотах второй половины XIII в. Так, в договоре полоцкого князя Герденя с Ригой и Орденом от 23 октября 1263 г. с ссылкой на «старый мир» сказано: «А где будеть кто кому виноват, в том городе правити, где тот человек живет...».¹⁴⁾ Термин «правити» характерен только для договора сына Мстислава Романовича. Остальные смоленские грамоты XII—XIV вв. его не знают.¹⁵⁾ В грамоте полоцкого князя Изяслава около 1265 г. после ссылки на мир «как было при первых князьях Полочьскых» приводится статья 1 старого соглашения: «Полочаном, Видьбляном волное торгованье в Ризе, на Готьскомь березе и в Любьце».¹⁶⁾ «Вольное... търгование» — терминология 1-й статьи договора сына Мстислава Романовича, в других смоленских грамотах такого выражения нет.¹⁷⁾ Как известно, полоцкие князья раньше смоленских стали заключать договоры с Ригой и Готским берегом. Генрих Латвийский говорит о договорах Полоцка с немцами в 1210 г. (при участии, но весьма неопределенном, Смоленска), в 1212 г. и после Калкской битвы (полоцкий князь указан на втором месте после смоленского).¹⁸⁾ Думается, что в основу анализируемого договора был положен полоцкий договор, который был древнее смоленского договора 1229 г. [106]

Отсюда определенные правовые архаизмы договора сына Мстислава Романовича (например, выдача убийц головой — ст. 2 и 3).

Под 1233 г. Новгородская I летопись старшего извода сообщает о захвате Смоленска Святославом, которому помогали полочане. Взятие города сопровождалось избиением его жителей.¹⁹⁾ Святослав летописи — это старший сын Мстислава Романовича, по убедительному предположению П. В. Голубовского, с 1222 г. княживший в Полоцке.²⁰⁾ Выше мы видели, что интересующий нас договор содержит указания на какие-то бурные события в Смоленске, столкновения немецких купцов с княжеской администрацией. С другой стороны, договор обнаруживает терминологическое сходство с полоцкими договорными грамотами. Думается, есть все основания считать, что так называемый договор неизвестного князя был заключен полоцким князем Святославом Мстиславичем вскоре после захвата Смоленска 24 июля²¹⁾ 1233 г. и утверждения на смоленском столе и до 1240 г., когда в Смоленске с помощью Ярослава Всеволодовича вокняжился брат Святослава Всеволод.²²⁾ Подтверждением того, что договор был составлен Святославом Мстиславичем, может служить текст заключительной части памятника. В последней 24-й статье сказано, что князь «рядъ свои доконьчалъ про свое моуже и про свое смолняны». «Свои» мужи противопоставляются тоже «своим» смольнянам. Вероятно, здесь имеется в виду пришлая дружина князя, в данном случае полоцкая. Следующий пункт: «Аже въедеть братъ мои который въ Смолньскъ, а оучинится вамъ свада съ их моужьми, вамъ ся ведати с ними самемъ» внесен в договор по какому-то конкретному случаю. Речь идет тут, видимо, не о братьях Святослава, как это принято считать, а о князьях — его союзниках, быть может, помогавших ему брать Смоленск и в захваченном городе поссорившихся с немецкими купцами. Добавим, что с предложенной датой договора (от 24 июля 1233 г. до 1240 г.) вполне согласуется датировка печати, скрепляющей это соглашение. Большой знаток сфрагистического материала Н. П. Лихачев печать на договоре неизвестного относил по характеру исполнения ко времени после конца 30-х годов XIII в., но по типу изображения — к более раннему времени.²³⁾ На оборотной стороне печати видны перевернутые буквы ис — остатки от слова Борис. Борис — христианское имя Мстислава Романовича. Вполне закономерно, что эта печать принадлежала его сыну.²⁴⁾

* * *

После договора неизвестного князя издатели смоленских грамот поместили 6 списков договора 1229 г. Тексты этих списков занимают центральное место в публикации. Считается, что сохранились две редакции договора 1229 г.: готландская и рижская. Первая представлена списками А, В и С, вторая — списками D, Е и F. Серьезным вкладом в разработку нелегкого вопроса о времени составления списков и одним из крупных достоинств рассматриваемой работы является палеографический анализ списков договора, произведенный издателями, и основанная на этом хронология текстов. Предложенная издателями относительная хронология списков договора по палеографическим признакам приемлема, хотя и с некоторыми оговорками. Последовательность списков определена в издании следующим образом: список А (готландская редакция), список Е (рижская редакция), список D (рижская редакция), список В (готландская редакция), список С (готландская редакция), список F (рижская редакция) (стр. 62). Последний список происходит из знаменитого Мусин-Пушкинского юридического [107] сборника середины XIV века.²⁵⁾ Остальные списки написаны на отдельных листах пергамента. Список Е имеет более позднюю приписку, но сделанную почерком второй половины XIII в., ближе к его середине (стр. 61). Список А скреплен печатями князя Федора Ростиславича и епископа Порфирия. Была еще третья печать, ныне утраченная. От нее сохранился надрез в пергаменте (место прикрепления шнура печати). Печати относятся к последней четверти XIII в.²⁶⁾ Но почерк списка А обнаруживает большое сходство с почерком договора неизвестного князя. В отличие от последнего почерку списка А присуще написание буквы ъ с заплывшей петлей до верха строки, признак более поздний; зато написание омеги в описке А архаичнее (стр. 53). В целом издатели считают, что список А написан примерно в одно время с договором неизвестного князя и предполагают, что список А — это оригинал договора 1229 г. Наличие поздних печатей на раннем списке они объясняют тем, что новые печати были привешены вместо старой во время подтверждения договора 1229 г. князем Федором Ростиславичем (стр. 54). Случаи использования старых текстов договоров, когда с них срезали старые печати и прикрепляли новые, известны из средневековой дипломатической практики, и в данном случае объяснение подобного анахронизма издателями вполне правдоподобно. Но едва ли можно согласиться с тем, что список А является оригиналом договора 1229 г. Решающее значение здесь должно принадлежать текстологическому комментарию памятника.

Анализ текста списка А показывает, что в нем имеется ряд несообразностей. В преамбуле договора говорится о том, что смоленский князь Мстислав Давидович послал в Ригу своего лучшего попа Еремея и с ним умного мужа Пантелея для заключения договора. Побывав в Риге, они «ехали на Гочкыи берьго тамо твердити миръ».²⁷⁾ Множественное число глагола «ехать» ясно показывает, что на Готский берег отправились оба русских посла. Следует заметить, что в списке А и в остальных списках готландской редакции двойственное число употребляется правильно,²⁸⁾ хотя иногда при подлежащем в двойственном числе стоит сказуемое во множественном, как в приведенном случае. Однако в заключительной части договора оказано, что «ся грамота есть выдана на Гочкомь берьзе пьрьдъ роускимъ посломь», т. е. дана одному русскому послу. Противоречие между известиями начальной и заключительной части списка А вызвано или ошибкой писца, не знавшего конкретных деталей переговоров и оформления договора, или отражает какую-то последующую редакционную работу над текстом. Следует обратить также внимание и на статью 29 списка А. По этой статье немецкий (латинский) купец, купивший в Смоленске серебряный сосуд, должен был заплатить весцу ногату от гривны серебра. Но по статье 28-й ногата уплачивалась весцу и при покупке гривны золота. Едва ли допустимо, чтобы при покупке изделий из золота и серебра от одного и того же количества разноценного металла²⁹⁾ платилась одинаковая пошлина. 26-я статья рижской редакции, соответствующая 29-й статье готландской, предусматривает уплату не ногаты, а всего лишь куны от гривны серебра. Куна от гривны серебра уплачивалась также в том случае, если серебро отдавалось «пожигати» (ст. 31 описка А и остальных списков готландской редакции и ст. 28 рижской редакции). «Пожигати» означало не только переплавку серебра (реально переплавка металла, которая увеличивала пробу серебра, вряд ли была нужна немецкому купцу в Смоленске), но и изготовление изделий. Очевидно, при изготовлении изделий из серебра и при покупке готовых изделий должна была платиться одинаковая пошлина с одной и той же единицы, в данном случае именно куна, а не ногата с гривны серебра. Приведенные данные показывают, что «ногата» поставлена в статье 29 списка А ошибочно вместо «куны». Выходит, что или писец, или редактор описка А не [108] придавали практического значения статье 29 и, надо думать, потому, что работали спустя определенное время после заключения соглашения в 1229 г. Несогласованность некоторых статей в списке А заставляет отказаться от мысли, что перед нами оригинал договора 1229 г. Но если список А не является оригиналом, то возникает более общий вопрос, когда же появилась готландская редакция, которую он представляет, и каково взаимоотношение между голландской и рижской редакциями договора.

В литературе господствующим является мнение, согласно которому обе редакции были составлены уже упомянутым посольством попа Еремея и сотского Пантелея в 1229 г.³⁰⁾ Старшей признается готландская редакция, которая, как полагают, была составлена на острове Готланде, рижская — младшей, составленной после возвращения посольства в Ригу. Одинокой остается точка зрения П. B. Голубовского, который считал, что статьи 23 и 35 рижской редакции, отсутствующие в готландской, внесены в договор 1229 г. позднее, следовательно, рижская редакция представляет собой позднейшее соглашение, использовавшее договор 1229 г.³¹⁾

Различно объясняется и присутствие латинизмов и германизмов в текстах обеих редакций.³²⁾ Весьма разнообразные мнения о происхождении редакций, объяснения иноязычных слов и оборотов в них объективно свидетельствуют о значительных трудностях, встающих перед исследователями смоленских грамот, и о недостаточной степени изученности этих памятников.

Сравнение списков А, В и С со списками D, E, F показывает, что порядок статей в обеих редакциях разный. Кроме того, в списках D, E, F имеются две статьи (23 и 35), которых нет в списках А, В, С. В списках D, Е имеется приписка, в которой упоминаются татары, но приписка в раннем списке Е сделана более поздним почерком, а в списке F отсутствует вовсе. За отмеченными исключениями тексты двух редакций довольно близки друг другу. Почти одинаковы юридические нормы,³³⁾ хотя формулировки сходных статей в обеих редакциях сильно отличаются друг от друга. Не останавливаясь на особенностях каждой редакции, В. И. Борковский заметил, что «язык основного текста Правды... близок языку Русской Правды».³⁴⁾ Это наблюдение верно. Его только следует дополнить указанием на то, что некоторые статьи рижской редакции терминологически более близки к Русской Правде, чем соответствующие статьи готландской редакции,³⁵⁾ и, наоборот, отдельные статьи готландской редакции обнаруживают большее сходство с Русской Правдой, чем те же статьи рижской редакции.³⁶⁾ В целом, можно согласиться с В. И. Борковским в том, что в основе обеих редакций лежит русский текст.³⁷⁾ Наблюдения В. И. Борковского показывают, что синтаксические конструкции в рижской и готландской редакциях различны.³⁸⁾ И отсюда исследователь делает совершенно естественный вывод, к которому нельзя не присоединиться, что редакции были написаны разными лицами.³⁹⁾ [109]

Обратимся к сопоставлению текстов, общих двум редакциям. Наиболее обстоятельно это сделал в свое время П. В. Голубовский. На основании того, что в готландской редакции последовательно употребляются термины «латинин», «латинский» вместо «немец», «немецкий» рижской, что в готландской более кратко сформулирован § b ст. 3 по сравнению с рижской, он пришел к выводу, что готландская редакция старше рижской.⁴⁰⁾ Заключение П. В. Голубовского, к сожалению, не было подкреплено ссылками на другие источники, оно носило чисто умозрительный характер. Между тем отмеченные им особенности текстов обеих редакций свидетельствуют как раз об обратном. Уже В. И. Борковский заметил, что в проекте договорной грамоты Новгорода с Любеком и Готским берегом 1269 г. и в Новгородской скре XIII в., написанных на нижненемецком языке, встречаются наименования «немец», «немецкий», но не «латинский».⁴¹⁾ Можно сослаться и на русские источники. Новгородская I летопись старшего извода два раза употребляет термин «латина», и то в статье об испытании вер князем Владимиром и в статье о взятии Константинополя крестоносцами в 1204 г.⁴²⁾ Термин же «немцы» и производные от него весьма часто встречаются в этой летописи.⁴³⁾ В договоре Новгорода с Готским берегом и немецкими городами 1189—1199 гг. лишь один раз употреблено слово «латинский»: в сочетании «латиньскымь языкомь». Здесь также явно преобладают термины «немчин», «немцы», «немецкий».⁴⁴⁾ Любопытно, что в договоре Новгорода с Готским берегом, Любеком и немецкими городами 1262— 1263 гг. термин «латинский» встречается чаще.⁴⁵⁾ Таким образом, терминология рижской редакции является типичной для ранних немецких и русских памятников (особенно ценны показания договора 1189—1199 гг.). Терминология готландской редакции оказывается более поздней.⁴⁶⁾

Сопоставим § b ст. 3 обеих редакций.

Рижская редакция: «Аще оударить по лицю, или за волосы иметь, или батогомь шибеть, платити бесъ четверти гривна серебра».⁴⁷⁾

Готландская редакция: «По оухоу ударите, г четверти серебра».

Параграф рижской редакции находит аналогии в ст. 25 и ст. 31 Пространной Правды (терминологические, а в ст. 25 указан тот же размер штрафа) и в ст. 6 договора Новгорода с Готландом и немецкими городами 1189—1199 г. (одинаковый размер штрафа за сходные действия).⁴⁸⁾ Штраф за удар по уху древнейшему русскому праву неизвестен.⁴⁹⁾ В данном случае рижская редакция оказывается старше готландской. Добавим к этому, что рижской редакции известны гривна кун (§ а и § с ст. I) и гривна серебра, как и договору 1189—1199 гг., а готландской редакции — [110] исключительно позднейшая гривна серебра. Если припомнить еще о двух указанных выше несообразностях в списке А, присущих всем спискам готландской редакции, то приведенных данных окажется вполне достаточно для вывода, что по крайней мере основа рижской редакции старше редакции готландской.

Но входили ли в первоначальную рижскую редакцию статьи 23 и 35, которых нет в готландской, или они были приписаны позднее, как полагал П. В. Голубовский?

Статья 23 рижской редакции относится к большому комплексу статей 18-30, трактующих вопросы торговли, торгового суда в Смоленске, Риге и на Готском береге, поездок в иные земли русских и немецких купцов. Основное содержание статьи 23 — решение торговых исков согласно местным законам. Если русский купец предъявлял иск к немецкому в Риге, Готланде или в каком-нибудь немецком городе, он должен был действовать по принятому там праву; так же и немецкий купец в русских землях. Статья эта явно старая. Она предполагает торговлю русских в городах Германии, которую рижане и готландцы с течением времени ограничивали все больше, пока не запретили фактически совсем.⁵⁰⁾ Ясно, что статью, где говорится о пребывании русских купцов в немецких городах, в позднейшее время должны были опустить, но никак не прибавить. К тому же статья 23 оказывается весьма близкой одной из статей договора 1263 г. полоцкого князя с Ригой, отразившего более древнее соглашение.⁵¹⁾

Статья 35 затрагивает вопрос об эталонах веса. В ней речь идет о пуде, который немецкие купцы дали волочанам для взвешивания товаров при перевозке их через волок. В случае искажения пуда волочанам надлежало сделать новый по образцу, хранившемуся в немецкой церкви в Смоленске. Эта статья, внесенная в текст по конкретному случаю, не отражала практики в общем виде и должна была быстро устареть. Она повторяла статью 29 и не вносила ничего принципиально нового в правила о единицах веса, известные из статьи 29. Таким образом, отсутствие в готландской редакции статей, соответствующих статьям 23 и 35 рижской редакции, может объясняться тем, что правовые нормы, выраженные в этих статьях, устарели. Статьи 23 и 35 следует относить к первоначальному тексту рижской редакции.

Однако рижская редакция не представляет собой договор 1229 г., она составлена позднее. Договор 1229 г. был заключен после военного столкновения Смоленска с Ригой и Орденом. В преамбуле рижской редакции сказано:

в готландской редакции: «оутвьрдили миръ, что былъ не мирно промьжю Смольньска и Ригы и Готскымь берьгомь всемъ коупчемъ». Свидетельство обеих редакций может быть косвенно подтверждено ссылкой на Новгородскую I летопись старшего извода, которая под 1228 г описывает сбор переяславских полков князем Ярославом Всеволодовичем для так и неудавшегося похода на Ригу и заключение договора между Ригой и Псковом.⁵²⁾ Известно, что Мстислав Давыдович Смоленский поддерживал тесные отношения с Ярославом Всеволодовичем.⁵³⁾ Вероятно, отмена похода Ярослава вызвала посылку в Ригу и на Готский берег смоленских послов. Статья же 35 рижской редакции отражает казус, случившийся в мирное время. Кроме того, она помещена явно не на месте. По смыслу статья 35 должна идти после статьи 29. Различна и терминология статей 29 и 35.

В первой из них говорится, что

во второй, что пуд (здесь то же, что капь) «лежить въ немецьскои божници». В словоуказателе рецензируемого издания слова раскрыты как а слова как «въ немецьскои божници» — непоследовательность, бросающаяся в глаза. Правильно, конечно, [111] читать «въ немецьскои Богородици». Во-первых, слово «божница» никогда не писалось в виде , так писалось только слово «богородица»; во-вторых, немецкая церковь в Смоленске действительно была посвящена Богородице (св. Деве).⁵⁴⁾ И если в статье 29 немецкая церковь называлась церковью Богородицы, то в статье 35 она называлась немецкой божницей. Итак, статья 35 является вставкой, сделанной после 1229 г. На время, более позднее по сравнению с 1229 г., указывает и статья 15 рижской редакции. В ней сказано, что при задержке купцов на волоке

.

«Погань» — это некрещеные литовцы. Постоянные нападения литовцев на купцов, везших свои товары из Смоленска к реке Каспле, по которой они опускались до Западной Двины, стали возможны около середины XIII в., когда под власть Литвы начали постепенно подпадать Полоцкое и Витебское княжества.⁵⁵⁾ Из сказанного можно заключить, что рижская редакция представляет собой уже переработанный договор 1229 г., но переработанный до составления готландской редакции.

Весьма показательна хронология списков обеих редакций, которую интересно сопоставить с периодами княжений в Смоленске потомков Мстислава Романовича и Мстислава Давыдовича.

Смоленские князья / Списки смоленско-рижских договоров

Список смоленских князей дан по П. В. Голубовскому.⁵⁶⁾ Ссылки на списки, отнесенные предположительно ко времени княжения Всеволода и Ростислава Мстиславичей, а также Михаила Ростиславича, заключены в квадратные скобки. О реконструкциях следует сказать несколько слов дополнительно. Список Е (без приписки) издатели по почерку датируют первой половиной XIII в., возможно, 30-40-ми годами этого столетия. Что существовал список рижской редакции без приписки о татарах, помимо палеографического анализа почерков списка и приписки, доказывается также существованием списка F, оригинал которого не имел приписки. Следовательно, список Е мы можем отнести ко времени княжения Всеволода Мстиславича. Список E с припиской о татарах, естественно, должен относиться к более позднему времени. П. В. Голубовский считал, что приписка сделана около 1274 г., когда, по его мысли, должно было иметь место татарское посольство в Смоленске.⁵⁷⁾ Но татары, видимо, появились в Смоленске гораздо раньше 1274 г. Когда в 1257 г. татары «сочтоша Русскую землю», их численники приезжали даже в далекий Новгород.⁵⁸⁾ Не могли миновать они и Смоленска. По мнению издателей, почерк приписки относится ко второй половине XIII в., ближе к его середине. Приведенных данных достаточно, чтобы [112] датировать список Е с припиской 50-60-ми годами XIII в., т. е. княжением Ростислава Мстиславича. Остается решить единственный, но самый трудный вопрос о списке А, который является, безусловно, старшим списком готландской редакции. Разница в почерках списка А и грамот Федора Ростиславича 1284 г., написанных княжеским писцом Федором, место для третьей печати, которая скрепляла список А, заставляют согласиться с издателями в том, что список А — это более старый список, вновь подтвержденный при князе Федоре Ростиславиче и епископе Порфирии, которые привесили к нему свои печати, сняв старую. Но издатели полагают, что существует большой хронологический разрыв между временем написания описка и скрепляющими его печатями. Как мы видели, издатели склонны считать описок А даже оригиналом договора 1229 г. Выше были приведены доводы против такого отождествления. Думается, что разница между временем написания списка А и временем княжения Федора Ростиславича не такая уж большая. Ссылки издателей на палеографические особенности списка могут быть ослаблены тем, что здесь встречается характерная для несколько более позднего времени буква ъ с заплывшей до верха строки петлей (стр. 53) в отличие от договора 1233—1240 гг., списков Е и D и даже грамот 1284 г. (см. стр. 53, 59, 60). Необычна орфография списка А (стр. 54, пр. 15). Она не находит аналогий ни в более древнем материале (напр., договоре 1233—1240 гг., который по палеографическим признакам старше списка А), ни в более позднем (списки В и С той же готландской редакции). Писец списка А, без сомнения, писал своеобразно. Вероятно, это был человек преклонного возраста, отсюда и архаичное написание некоторых букв в списке А. Пустая графа в таблице остается только против князя Михаила Ростиславича. Договор Смоленска с Ригой и Готским берегом, представленный списком А с печатью не известного нам лица, предположительно, но не утвердительно приписываем князю Михаилу Ростиславичу.

Приведенная таблица показательна в двух отношениях. Во-первых, количество списков смоленско-рижских договоров, постановленное на основании сохранившихся списков, совпадает с числом княживших за тот же период в Смоленске князей, что нельзя считать случайным. Очевидно, каждый смоленский князь заключал или возобновлял договор с Ригой и Готским берегом. Тем самым подтверждается правильность предложенной реконструкции. Во-вторых, из таблицы ясно видно, что списки редакций не чередуются. Списки рижской редакции более ранние, они относятся примерно к третьей четверти XIII в. Их сменяют списки готландской редакции. Тот же вывод получается и при текстологическом анализе редакций. Приведенные данные говорят о том, что рижская и готландская редакции договора 1229 г. представляют собой два различных договора, основанных на договоре 1229 г.

При составлении рижской редакции около середины XIII в. были использованы русский текст какого-то договора (вполне возможно, что договора 1229 г.) и латинский текст договора 1229 г. На существование последнего указывают латинизмы в преамбуле и заключительной части рижской редакции.⁵⁹⁾ Два германизма рижской редакции: «по Въсточному морю» и «мастер божиих дворян» — мнимые. Как показал В. Кипарский, первому выражению соответствует латинское mare Orientale.⁶⁰⁾ Термин «божии дворяне» был вообще распространен на Руси,⁶¹⁾ считать его особенностью перевода смоленских договоров нет никаких оснований.

В готландской редакции в преамбуле и заключительной части вместо латинизмов встречаются явные германизмы. Кроме того, В. Кипарский указал следующие германизмы в основной части договора: 1) «вести... ко жельзоу горячемоу»⁶²⁾ (ст. 9), 2) «8 днии»⁶³⁾ (ст. 14, восьмидневная немецкая неделя), 3) «серебро пожигати» (ст. 31), 4) «земледержци»⁶⁴⁾ (ст. 34). Выражение «серебро пожигати» не может считаться переводом с немецкого. Сходный термин «пожиганье» употребляется в русской [113] Торговой книге конца XVI в. в статье о переплавке и определении качества серебра.⁶⁵⁾ Остальные три примера можно считать заимствованными с немецкого. Последний пример является явной аппликацией на русский текст. 34-я статья устанавливает, что река Западная Двина должна быть свободна для плавания от верховьев до устья: «Пискупъ ризкии, мастьрь божиихъ дворянъ и вси земледержци, ти дають Двиноу свободноу от вьрхоу и до низоу...».⁶⁶⁾ В «земледержцах» исследователи обычно видели немецких феодалов — владельцев замков по берегам Западной Двины. При таком толковании термина понятно недоумение М. Н. Бережкова, удивлявшегося, как могли Рига и Орден устанавливать свободное плавание по Западной Двине, когда верховья реки и значительная часть ее среднего течения находились в руках Полоцка, Витебска и Смоленска.⁶⁷⁾ И это, действительно, необъяснимо. Но под «земледержцами» нужно понимать не немецких феодалов, а русских князей. Статья 36 рижской редакции, которая соответствует статье 34 готландской, говорит о волостелях, а не о земледержцах. Волости упоминаются и в тесно связанной со статьей 34 статье 35 готландской редакции: «оу техъ вълъсти, кто сю овободоу далъ», т. е. свободное плавание по Западной Двине. Далее статья 35 называет волости князей Смоленского, Полоцкого и Витебского. Следовательно, волости — это русские княжества,⁶⁸⁾ а «те», кто владеет волостями и «кто сю свободу дал», — русские князья, «волостелеве», как стоит в статье 36 рижской редакции и как должно было стоять в статье 34 готландской редакции, где теперь это слово заменено на «земледержци», очевидно, под влиянием сходной статьи договора на нижненемецком языке.

Суммируя наблюдения над текстом готландской редакции, можно сделать вывод, что при его составлении были использованы русская грамота, иная по сравнению с той, что легла в основу рижской редакции, и договор 1229 г. на нижненемецком языке. Была ли использована рижская редакция, сказать трудно. Во всяком случае, только статьи 5, 13 и особенно 27-28 (30-31 готландской редакции) обеих редакций при одинаковых правовых нормах обнаруживают сходство и в способах выражения.

Конечно, издателям нельзя ставить в упрек того, что они не провели всестороннего анализа публикуемых грамот. Но несколько облегчить работу исследователей они могли, дав описки обеих редакций в строго хронологической последовательности. К сожалению, в публикации списки расположены формально, в порядке их условных латинских обозначений, в результате чего получилось, что не только готландская редакция напечатана раньше рижской, но и более ранний список Е рижской редакции следует за более поздним списком D.

В опубликованных текстах встречается ряд неточностей и опечаток, но в целом текст грамот передан очень хорошо. Здесь видна тщательнейшая, скрупулезнейшая работа публикаторов, а также наборщиков, которые, по нашему мнению, в определенной степени должны разделять и упреки и комплименты в тех случаях, когда речь идет о точности передачи текстов.

Далее в издании помещены грамота князя Федора Ростиславича по судному делу о немецком колоколе и подтвердительная грамота того же князя о мире между Смоленском и Ригой и Готским берегом. Вторая грамота, видимо, являлась сопроводительной при списке А (стр. 67). Написана она 18 мая 1284 г. Грамота по судному делу датируется более неопределенно — 1284 г. Возможно, что слова «а на четвьртое лето псана» указывают на 1 марта 1284 г.

Подтвердительная грамота князя Александра Глебовича к списку В готландской редакции должна быть датирована более широко, чем в рецензируемом издании (около 1300 г.), — временем княжения Александра Глебовича — 1297—1313 гг. Доводы за 1300 г. малоубедительны. [114]

Следующая за грамотами Федора Ростиславича подтвердительная грамота Ивана Александровича обычно датируется временем около 1340 г. (стр. 71). Издатели, отметив архаичное написание некоторых букв в грамоте, предлагают отнести ее к началу княжения в Смоленске Ивана Александровича (там же). Если время княжения Ивана Александровича определять по П. В. Голубовскому 1313—1358 гг.,⁶⁹⁾ тогда такое предложение неприемлемо. Дело в том, что грамота направлена в Ригу и в ней упоминается местерь, т. е. гроссмейстер Ливонского Ордена. С конца XIII в. рижане враждовали с Орденом, но в 1330 г. Ордену удалось подчинить себе Ригу.⁷⁰⁾ Поэтому грамота могла быть написана только после 1330 г. Как и в других случаях, почерк грамоты оказывается несколько старше времени ее действительного написания.

Договор смоленского князя Юрия Святославича с королем польским и литовским Владиславом и великим князем Скиргайлом характерен в том отношении, что Юрий Святославич, заключая явно неравноправный договор, титулует себя «великим князем». Так же титулуется и Иван Александрович, хотя признает себя вассалом Гедимина. Очевидно, XIV в. — время, когда удельные, по старой терминологии, князья начинают титуловать себя «великими».

Последней помещена Уставная грамота князя Ростислава с подтвердительной грамотой епископа Мануила и дополнительной грамотой. Все три грамоты сохранились в списке первой половины XVI в., но по содержанию это древнейшие смоленские грамоты. Писец XVI в. мог исказить текст, изменить орфографию подлинника, но едва ли он сильно переделал лексику своего оригинала, а она в грамотах, безусловно, старая. Поэтому было бы логичнее напечатать Уставную грамоту Ростислава и две следующие за ней не в конце, а в начале издания. Точную дату имеет только подтвердительная грамота епископа Мануила: «В лето 6659 индикта 14 месяца сентября 30», т. е. 30 сентября 1150 г. Любопытно, что дата дана здесь по византийскому сентябрьскому летоисчислению.

Словоуказатель, включающий около 1000 слов, помогает быстро и четко ориентироваться в большом языковом материале грамот, в частности, по нему легко проследить все терминологические особенности рижской и готландской редакций. К неточностям словоуказателя нужно отнести уже упоминавшееся прочтение как божници и примеры аориста в статье о глаголе быти. В словоуказателе не оговорено, когда глагол быти выступает в форме собственно аориста, а когда в качестве связки в сослагательном наклонении. В результате ряд случаев употребления аориста как в готландской, так и в рижских редакциях ускользает от внимания исследователей.⁷¹⁾ Тем самым затрудняется анализ глагольных форм, на основании которого можно судить о происхождении текстов.

К изданию приложены фотокопии опубликованных смоленских грамот, кроме трех последних, известных по списку XVI в. Почти все фотокопии получились ясными и четкими, плохо видны лишь позднейшие архивные пометы. Явно не удалась лишь фотокопия списка С. Некоторые слова и пять последних строк здесь совершенно неразборчивы. При фотокопиях не указаны их размерные соотношения с подлинниками. Не назван технический исполнитель фотокопий.

В целом отмеченные небольшие погрешности не умаляют высокой качественности издания. Институт русского языка АН СССР выпустил ценную публикацию, необходимую самым различным специалистам гуманитарного профиля. Хотелось бы надеяться, что «Смоленские грамоты XIII—XIV веков» явятся началом таких же тщательных и в полном смысле слова современных публикаций других древнейших памятников русской письменности.

¹⁾ «Смоленские грамоты XIII—XIV веков». Подготовили к печати Т. А. Сумникова и В. В. Лопатин. Под ред. чл.-корр. АН СССР Р. И. Аванесова, М., 1963.

²⁾ Заметим, что для палеографического анализа договора неизвестного князя следовало бы ограничиться двумя первыми рукописями, поскольку только они датированы точно.

³⁾ Здесь и далее ссылки на «Смоленские грамоты XIII—XIV веков» приводятся в тексте.

⁴⁾ Генрих Латвийский сообщает о заключении договора под 1222 г., но говорит, что соглашение состоялось после поражения русских князей на реке Калке (Генрих Латвийский. Хроника Ливонии, М.-Л., 1938, стр. 210). На самом деле битва на Калке произошла 31 мая 1223 г., поэтому договор Смоленска с Ригой может датироваться временем после 31 мая 1223 г.

⁵⁾ А. А. Зимин полагает, что ст. 4 договора неизвестного князя ближе к Пространной Правде, чем статья 4 договора 1229 г. «Памятники русского права» (далее: ПРП), вып. II, М., 1953, стр. 85-86. Но в соответствующие статьях 28-31 Пространной Правды штраф определен в 3 гривны кун, а не серебра, что соответствует штрафу в 3/4 гривны серебра § 6 ст. 3 договора 1229 г. и в 4 раза меньше штрафов, предусмотренных ст. 4 договора неизвестного князя (см. «Правда Русская», т. I, М.-Л., 1940, стр. 412).

⁶⁾ Ср. ст. 83 Пространной Правды («Правда Русская», т. I, М.-Л., 1940, стр. 440).

⁷⁾ М. Н. Бережков. О торговле русских с Ригою в XIII и XIV веках. «Журнал министерства народного просвещения», 1877, февраль, стр. 340, пр. 3.

⁸⁾ Как считает А. А. Зимин, статья основана на материале статьи I-й Пространной Правды (ПРП, вып. II, стр. 87). Еще большее сходство она обнаруживает со статьей 22 Краткой Правды («Правда Русская», т. I, стр. 398).

⁹⁾ П. В. Голубовский. История Смоленской земли до начала XV ст., отд. издание, Киев, 1895, стр. 296-300.

¹⁰⁾ «Русско-ливонские акты» (далее: РЛА), СПб., 1868, стр. 449.

¹¹⁾ П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 185.

¹²⁾ Там же приложение, родословная таблица смоленских князей.

¹³⁾ Там же, стр. 176 и 196-199.

¹⁴⁾ РЛА, стр. 13.

¹⁵⁾ См. словоуказатель в рецензируемом издании.

¹⁶⁾ РЛА, стр. 13.

¹⁷⁾ См. словоуказатель в рецензируемом издании.

¹⁸⁾ Генрих Латвийский. Указ. соч., стр. 124, 141, 210.

¹⁹⁾ «Новгородская I летопись старшего и младшего изводов» (далее: НПЛ), М.- Л., 1950, стр. 72.

²⁰⁾ П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 198-199.

²¹⁾ Святослав взял Смоленск «на Боришь день». Этот день определяется с некоторым трудам. Строго говоря, могут быть названы три даты, на которые приходится «Боришь» день: 24 июля, день памяти Бориса и Глеба, наиболее распространенный праздник этих святых; 12 августа, день смерти Бориса и 24 сентября, день памяти Бориса. Дату 24 июля принимает П. В. Голубовский. (Указ. соч., стр. 129).

²²⁾ ПСРЛ, т. I, вып. 2, Л., 1927, стлб. 469, под 6747 годом мартовским. (См. Н. Г. Бережков. Хронология русского летописания, М., 1963, стр. 90.)

²³⁾ Н. П. Лихачев. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики, вып. I, Л., 1928, стр. 28-29.

²⁴⁾ Там же.

²⁵⁾ Мусин-Пушкинский сборник целиком издан Д. Дубенским («Русские достопамятности», ч. II, М., 1843).

²⁶⁾ Федор Ростиславич княжил в Смоленске с 1280 по 1297 г. (П. В. Голубовский. Указ соч., стр. 202). К концу XIII в. относится и владычество Порфирия (Е. И. Кашпровский. Мнимый договор смоленского князя Мстислава Давыдовича с Ригой и Готским берегом (изложение реферата). «Сборник историко-филологического общества при институте кн. Безбородко в Нежине», т. IV, Нежин, 1903, стр. 17).

²⁷⁾ Здесь и далее готландская редакция цитируется по списку А.

²⁸⁾ Ср. А. А. Шахматов. Историческая морфология русского языка, М., 1957, стр. 209.

²⁹⁾ Гривна золота была примерно раз в 15 дороже гривны серебра.

³⁰⁾ Против этой точки зрения в свое время возражал Н. П. Лихачев (Указ. соч., стр. 21 и пр. I). Его сомнения в правильности общепринятого мнения, как нам представляется, вполне основательны.

³¹⁾ П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 115-116.

³²⁾ См. Е. S. Тоbien. Die aeltesten Tractate Russlands nach allen bisher entdeckten und herausgegebenen Handschriften, Dorpat, 1844, II. S; П. B. Гoлубовский. Указ. соч., стр. 131-132; V. Kiparskу. Рец. на кн. G. Schmidt «Das Eindringen der hochdeutschen Schriftsprache in der Rigaschen Ratskanzlei». «Neuphilologische Mitteilungen», XL, № l, Helsinki, 1939, S. 87 (далее: V. Kiparsky, I); В. И. Борковский. Смоленская грамота 1229 г. — русский памятник. «УЗ Ярославского гос. пед. ин-та», вып. I, Ярославль, 1944, стр. 45-46; ПРП, вып. II, стр. 54-55.

³³⁾ Некоторые отличия в отношении правовых норм представляют ст. I (лишний § с в рижской редакции), § b ст. 3, ст. 4, § d ст. 12, ст. 15.

³⁴⁾ В. И. Борковский. Указ. соч., стр. 35.

³⁵⁾ Ст. 2, § b ст. 3, п. 6. Ср. ст. 27, 25, 31 и 7 Пространной Правды («Правда Русская», т. I, стр. 410, 412 и 404).

³⁶⁾ Ст. 1, 12, 3. Ср. ст. 2 и 17 Краткой Правды (Указ. изд., стр. 397, 398).

³⁷⁾ В. И. Борковский. Указ. соч., стр. 35. Помимо указания на сходство языка «Смоленской Правды» с языком «Русской Правды», В. И. Борковский строит свой вывод на том основании, что синтаксис обеих редакций — русский. Нужно подчеркнуть, что только эти наблюдения В. И. Борковского доказывают русское происхождение основ рижской и готландской редакций.

³⁸⁾ В. И. Боpковский. Указ. соч., стр. 43.

³⁹⁾ Там же, стр. 42.

⁴⁰⁾ П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 112-115. Кроме того, П. В. Голубовский приводит еще два аргумента в пользу старшинства готландской редакции: 1) упоминание в списках рижской редакции татарских послов и 2) наличие статей 23 и 35, которых нет в готландской редакции. Но упоминание о татарах ни о чем не говорит, так как о них сказано в позднейшей приписке. О статьях 23 и 35 рижской редакции речь пойдет далее.

⁴¹⁾ В. И. Борковский. Указ. соч., стр. 44. Ср. «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» (далее: ГВН и П), М.-Л., 1949, стр. 58-61; И. Андреевский. О договоре Новгорода с немецкими городами и Готландом, заключенном в 1270 году, СПб., 1855, стр. 42-56.

⁴²⁾ НПЛ, стр. 154, 246.

⁴³⁾ Там же, стр. см. по географическому указателю.

⁴⁴⁾ ГВН и П, стр. 55-56.

⁴⁵⁾ Там же, стр. 56-67.

⁴⁶⁾ О вторичности терминов «латинин», «латинский» по сравнению с терминами «немец», «немецкий» говорит употребление в готландской редакции в четырех случаях, отмеченных П. В. Голубовским, последних терминов (П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 114). Рижская редакция такого смешения не знает.

⁴⁷⁾ Здесь и далее рижская редакция цитируется по списку Е.

⁴⁸⁾ «Правда Русская», т. I, стр. 410, 412; ГВН и П, стр. 55. Нумерацию статей договора 1189—1199 гг. даем по А. А. Зимину (ПРП, вып. II, стр. 125-126).

⁴⁹⁾ См. указатель в «Правде Русской». Было бы интересно выяснить, не находит ли аналогий этот параграф готландской редакции в старонемецком праве.

⁵⁰⁾ М. Н. Бережков. Указ. соч., стр. 844.

⁵¹⁾ РЛА, стр. 13, XXVa: «А где будеть кто кому виноват, в том городе правити, где тот человек живеть, инде суда ему не искати; в которой волости человек извиниться, ту ему правда дата или вина его».

⁵²⁾ НПЛ, стр. 65-66, под 6736 годом мартовским (Н. Г. Бережков. Указ. соч., стр. 269). События относятся к лету 1228 г.

⁵³⁾ В марте 1229 г. смоленский князь по требованию Ярослава задержал новгородских послов к черниговскому князю Михаилу — сопернику Ярослава. (НПЛ, стр. 67; Н. Г. Бережков. Указ. соч., стр. 269). Об отношениях Ярослава Всеволодовича к. Смоленску см. П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 297.

⁵⁴⁾ Н. Hildebrand. Das rigische Schuldbuch (1286—1358), SPb, 1872, S. 87, № 1336.

⁵⁵⁾ В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства, М., 1959, стр. 276.

⁵⁶⁾ П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 205-206.

⁵⁷⁾ Там же, стр. 114 и пр.2.

⁵⁸⁾ НПЛ, стр. 309, 310-311; А. Н. Насонов. Монголы и Русь, М.-Л., 1940, стр. 12-13.

⁵⁹⁾ Перечислены П. В. Голубовским (Указ. соч., стр. 123-125).

⁶⁰⁾ V. Kiparskу, I, S. 85.

⁶¹⁾ Г. Е. Кочин. Материалы для терминологического словаря древней России, М.-Л., 1937, стр. 89.

⁶²⁾ V. Kiparskу, I, S. 85.

⁶³⁾ V. Kiparskу. Wer hat den Handelsvertrag zwischen Smolensk und Riga von J. 1229 aufgesetzt? «Neuphilologische Mitteilungen», LXI, № 2. Helsinki, 1960, S. 246 (далее: V. Kiparskу, II).

⁶⁴⁾ V. Kiparskу, I, S. 85.

⁶⁵⁾ И. Г. Спасский. Денежное обращение в Московском государстве с 1533 г. по 1617 г. «Материалы и исследования по археологии СССР», № 44, М., 1955, стр. 222.

⁶⁶⁾ Впервые Западная Двина была объявлена свободной для плавания купцов на всем своем протяжении в договоре Риги и Ордена с Полоцком 1212 г. (Генрих Латвийский. Указ. соч., стр. 141).

⁶⁷⁾ М. Н. Бережков. Указ. соч., стр. 337.

⁶⁸⁾ См. «волость» в значении «княжество» в грамоте кн. Ярослава Ярославича в Ригу 1266—1272 гг. (ГВН и П, стр. 67).

⁶⁹⁾ П. В. Голубовский. Указ. соч., пр. I.

⁷⁰⁾ М. Н. Бережков. Указ. соч., стр. 341.

⁷¹⁾ Так, В. Кипарский обнаруживает аорист в договоре всего в двух случаях (V. Kiparsky, II; S. 247).