Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Россия | Рецензии

[227]

Богоявленский Н.А., Селиванов В.И.
[рец. на: К.Г. Васильев, А.Е. Сегал.] История эпидемий в России¹⁾

Из истории медицины. IV.
Рига, 1962.
[227] – начало страницы.

Книга имеет пять разделов (26 глав).

В первом разделе дается краткая характеристика использованных источников, приводятся также сведения об эпидемиях в древней Руси, эпидемии «черной смерти» в XIV веке и о борьбе с эпидемическими болезнями в нашей стране в XV—XVI веках.

Второй раздел посвящен описанию эпидемий и борьбы с ними в допетровской Руси, в частности в XVII веке.

Третий раздел — один из самых больших (стр. 87-204) — отведен описанию эпидемий XVIII века. Кроме того, в этом же разделе помещены небольшие очерки по истории оспы, малярии, тифозных заболеваний, гриппа, проказы, сибирской язвы.

В четвертом разделе (также довольно значительном по объему — около 200 страниц) характеризуется общее эпидемическое состояние России в XIX веке, и главным образом в первые десятилетия XX века, и излагается материал о чуме, холере, оспе и оспопрививании, детских инфекциях, малярии, паразитарных тифах, гриппе, проказе.

Пятый (заключительный) раздел представлен тремя сжатыми очерками проф. А.И. Метелкина о сибирской язве, по истории борьбы с паразитарными тифами и противочумной организации дореволюционной России.

Рецензируемая книга, бесспорно, имеет важное и актуальное значение. Хотя еще акад. Д.К. Заболотным была в свое время высказана замечательно правдивая мысль об исключительном обилии источниковедческого материала по истории отечественной эпидемиологии («В борьбе с эпидемиями у нас есть что написать»), однако в советской литературе отсутствовали солидные монографические труды на эту тему. Опубликованные же работы буржуазных историков были написаны с неправильных позиций. Это выражалось в отрицании самобытного, самостоятельного развития русской культуры вообще и русской медицины в частности. Большая часть авторов (в их числе, к сожалению, были и советские) слепо следовала в этом отношении взглядам В. Рихтера и зарубежных исследователей, не видевших ничего оригинального и ценного в историческом прошлом отечественной медицины, в частности в истории борьбы с эпидемиями в нашей стране. Самый термин «эпидемиология средневековой Руси» им казался «одиозным», «неуместным», «оторванным от реальной исторической почвы».

Недостатком прежних исследований по истории эпидемий раннего периода существования русского государства было также то, что в большинстве случаев события, относящиеся к возникновению, развитию эпидемий в России и борьбе с ними, освещались в полном отрыве от [228] экономики страны и ее культуры, а также классовой борьбы. Вследствие этого общая историческая картина подвергалась грубым искажениям.

Рецензируемый труд нельзя ставить в сравнение с указанными работами. В рассматриваемой монографии фактический материал эпидемиологического характера везде изложен в тесной органической связи с условиями экономической, политической и культурной жизни страны. При этом учтены указания Коммунистической партии по идеологическим вопросам, новые взгляды советских историков на прошлое нашего государства, последние достижения исторической науки. Авторы скромно именуют свой труд «материалами и очерками». Фактически же содержание книги значительно переросло рамки этого названия, выйдя за грани трафаретной очерковости.

Отвергнув характерную для буржуазной исторической науки традицию, согласно которой преимущественное место в исследованиях отводится хроникальным записям летописцев (да и то без исчерпывающей полноты), К.Г. Васильев и А.Е. Сегал смело и широко используют самые разнообразные источники: законодательные акты, записи путешественников, медико-географические описания, отчеты медицинских учреждений, эпидемиологическую и специальную литературу. Обращает на себя внимание большое количество приведенных в книге новых архивных материалов. В рецензируемом труде отсутствуют фрагментарность и фактологичность, что выгодно отличает его от многих историко-медицинских работ. Авторы умело раскрывают много сложных и острых проблем из истории эпидемий в России. В книге ярко выражены черты историзма. В монографии не только описываются моры, но впервые в истории отечественной эпидемиологии говорится о борьбе русского народа с этим бедствием без помощи иноземцев, своими собственными силами и средствами. Авторы совершенно правильно и научно обоснованно поступили, подчеркнув это очень важное обстоятельство. Действительно, на всем протяжении существования России профилактика и борьба с эпидемиями в нашей стране никогда не носили подражательского характера. В основе профилактических и противоэпидемических мероприятий, проводимых русскими людьми, лежал опыт борьбы с другими бедствиями социально-биологического порядка — с врагом, напавшим на Родину, с пожарами, наводнениями, засухами, эпизоотиями домашних, диких и промысловых животных и пр.

Распространение эпидемий в нашей стране часто показывается в книге в сравнении с аналогичными явлениями в западноевропейских государствах. И это вполне закономерно, так как русский народ на протяжении многих веков весьма активно поддерживал самые тесные торговые и культурные связи с Западной Европой. Таких интенсивных связей не было со странами Дальнего и Ближнего Востока.

Все события и факты в рецензируемой работе изложены в спиле крещендо — начиная с исторических глубин и кончая более близкой к нам эпохой XVIII—XIX веков. Наиболее полно материал представлен именно за эти два века.

Особого внимания читателя заслуживают главы, посвященные описанию отдельных эпидемий. Это относится прежде всего к московскому мору 1654—1655 гг. Действительно, указанная эпидемия оставила в народной памяти несравненно более глубокий след, чем «знаменитые» годуновские моры. Пандемия 1654—1655 гг. угрожала государственной целостности России. Ослабленное огромными потерями в армии и среди гражданского населения, наше государство находилось под прямой угрозой вооруженной агрессии со стороны враждебно настроенных соседей. Чрезвычайно тяжелая картина заболевания и колоссальная смертность до такой степени поразили воображение современников, что предлагалось начать новое лето- исчисление с момента ликвидации этого мора. [229]

Обстоятельная характеристика дана также астраханской эпидемии 1728 года. Тщательно описаны эпидемии второй половины XVIII века. Следует отметить, что многие подробности об указанных эпидемиях достаточно известны из имеющейся литературы. Но теперь все эти обрывочные данные собраны воедино, умело систематизированы и подвергнуты глубокому анализу.

Книга снабжена большим количеством разнообразных карт, схем и таблиц. Надо сказать, что такого рода иллюстративный материал применительно к отдаленным историческим периодам не лишен определенной гипотетичности как недостаточно подкрепленный соответствующими научными данными. Но если иметь в виду почти полное отсутствие по указанным периодам миниатюр, штриховых зарисовок, рисунков и гравюр, не говоря уже о фотографиях, то нельзя не признать, что использование авторами этого материала заслуживает всяческой похвалы. Оно свидетельствует о стремлении глубоко проникнуть в сущность описываемых явлений. Это стремление тем более заслуживает внимания, что оно, несомненно, будет стимулировать интерес к подобным изысканиям у других историков медицины.

Необходимо особо подчеркнуть, что авторы, умело пользуясь марксистско-ленинской методологией, убедительно опровергают довольно широко распространенные в буржуазной литературе домыслы о том, что России не принадлежит никаких приоритетов в области медицины вообще и в области эпидемиологии в частности.

Нельзя не указать, что истолкование большинства встречающихся в рецензируемом труде древних терминов не противоречит современным данным. Чепучин действительно не являлся только антисифилитическим средством — его чаще всего применяли в физиотерапевтических целях. Совершенно правильно, что под «огневой» надо понимать эпидемии типа риккетсиозов и пр.

Язык книги прост, точен и зачастую красочен. Описание фактов и событий отличается лаконичностью и доходчивостью. Большинство приведенных в работе эпизодов из истории борьбы с эпидемиями изложено так живо и занимательно и с такой впечатляющей силой, что ознакомление с ними представляет большое эстетическое удовольствие. Из монографии можно почерпнуть много новых полезных знаний не только медицинскому работнику, но и любому другому читателю. И, действительно, разве не интересно и не нужно знать каждому советскому человеку о быте русского народа в далеком прошлом, историю возникновения и распространения эпидемий в нашей стране, о самоотверженной борьбе с ними русских людей и пр.

Особого внимания заслуживает подстрочник (составленный А.И. Метелкиным), в котором порой значительно дополняются, а иногда корригируются те или другие положения авторов. Эти комментарии являются ярким примером того, чем и как может помочь автору вдумчивый и квалифицированный редактор.

Хотя книга производит весьма благоприятное впечатление и в целом вполне заслуживает высокой оценки, однако она не лишена ряда недостатков, которые, правда, в большинстве своем носят несущественный характер. Ниже мы указываем на эти недостатки в надежде, что при переиздании книги (а это совершенно необходимо) они будут учтены и исправлены.

Прежде всего следует сказать о неполноте использованных источников: авторы недостаточно привлекли материалы из русского рукописного фонда. От исследователей истории эпидемий требуется показ их не столько в статике, сколько в динамике. На наш взгляд, это требование в рецензируемом труде не везде выполнено надлежащим образом.

Не всегда на должной высоте стоит и терминологическая дифференциация [230] эпидемий. Правда, древнерусская лексика еще окончательно не разработана, да и сами летописцы постоянно писали о морах в общем плане («моры различные»). Но это обстоятельство тем более должно побуждать исследователей к дифференциации эпидемий, чтобы не впасть, к примеру, в ошибку, подобную той, какую и поныне еще допускают некоторые эпидемиологи, принимающие описанную в летописях болезнь «коркотная» за чуму, а не за эрготизм.

Эпидемии легче поддаются расшифровке тогда, когда их характеристика сочетается с вдумчивым и глубоким анализом целого ряда других факторов, связанных, например, с палеогеографией, временами года и пр. Так, малярию нельзя описывать, не приняв во внимание социально-экономическую обстановку, болотного фактора, массового передвижения населения (главным образом, в меридиональном направлении) и пр.

Венеризм на Руси в основе своей носил характер бытовой болезни. Распространение же его половым путем часто совпадало с созданием в стране условий, благоприятных для общения русских людей (например, во время военных походов) с иноземцами.

Чрезвычайно важно проследить зарождение и развитие эпидемий среди «работных людей» — представителей различных ремесел и промыслов, т.е. непосредственных производителей материальных благ. Чумоподобные инфекции чаще всего встречались среди охотников за пушным зверем, скорняков. Сибирская язва была печальной прерогативой пастухов, ямщиков, вершников (конников), кожевников, седельников, шорников, шубников. Исследователю необходимо интересоваться этими специальностями вплоть до изучения истории коневодства, животноводства, дислокации ямских станов, условий торговли животными, семейной генеалогии и мест жительства представителей указанных профессий и пр. и пр.

Некоторые утверждения авторов нуждаются в фактических поправках. Больницы на Руси появились не в 1020 году (стр. 37), а на полстолетия позднее. Об оспе русские знали уже в XI веке, о чем свидетельствует Синайский патерик этого столетия, где описывается оспенный больной, к которому был приглашен врач. Оспа всегда называлась у русских «воспой», «оспой», «оспицей» (от слова «осыпать»). Понятие «горющий прищ» относилось к сибирской язве. Название ее «сибиркой» не могло появиться ранее присоединения Сибири, т.е. ранее XVI века.

Некоторые переводы древнеславянских слов на современный язык не отличаются точностью. «Тутън» (стр. 22) — это не туман, а стук, гром, шум. Под «ушью» (стр. 22), употреблявшейся в голодные годы в качестве продукта питания, надо понимать не «ужа» (пресмыкающееся), а древний мох или, вернее, водоросли из рек и болот. В древнем русском языке не было слова «обидуце» (стр. 24), а «обидуще», т.е. «обходя».

Указанные недостатки книги, однако, ни в какой мере не изменяют ее положительной оценки. Выход в свет этого труда является значительным событием в советской историко-медицинской литературе. Он, несомненно, послужит существенным вкладом в историко-медицинскую науку.

Методологические установки авторов не вызывают возражений. Им удалось убедительно отвергнуть концепцию «обреченности» русского народа в условиях столкновения его с такими явлениями, как моры, и ярко показать русского человека как сознательного и героического борца с эпидемиями.

Книга сохранит значение одного из первых в советской эпидемиографической литературе справочников по истории эпидемий, послужит пособием для врачей и студентов, принесет большую пользу при составлении многотомной истории медицины в СССР.

¹⁾ К.Г. Васильев, А.Е. Сегал. История эпидемий в России. Медгиз, 1960.

Рецензия обсуждена и одобрена на заседании правления Ленинградского отделения Всесоюзного научного историко-медицинского общества