Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

А. В. Арциховский
Берестяная грамота № 526

«Древняя Русь и славяне», М., «Наука», 1978.
[296] - конец страницы/

Считаю целесообразным отдельно издать новгородскую берестяную грамоту № 526. Это запись должников. Подобные записи и раньше встречались на новгородской бересте. Данная запись довольно богата антропонимическими и топонимическими материалами. Есть в ней и любопытные денежные суммы. Ценен этот документ и своей древностью. Грамота № 526 найдена в Новгороде при раскопках 1975 г. на Троицком раскопе. Этот раскоп находится в Людином (Гончарском) конце, который долго не подвергался исследованиям, т. е. в южной части Софийской стороны. Раскоп вплотную прилегает к Троицкой церкви, которая была построена в 1165 г., после написания рассматриваемой грамоты.

Грамота найдена 7 июля 1975 г. на глубине 3,28 м, в квадрате 94. Ее дата установлена дендрохронологически, так же как даты других новгородских находок.

За дендрохронологические определения я глубоко благодарен Б. А. Колчину. Грамота № 526 залегала в чистом культурном слое, не тронутом какими-либо поздними перекопами. В ближайшем окружении грамоты найдены следующие предметы, характерные для XI в.: золоченые бочонковидные стеклянные бусы (7 штук), серебряные битрапециевидные стеклянные бусы (6 штук), аметистовые граненые бусы (2 штуки), лимоновидная стеклянная бусина (одна).

Грамота № 526 найдена вблизи дворового настила, который датирован дендрохронологически. Дата его постройки 1072 г. Условия залегания позволяют отнести грамоту к 80-м годам XI в.

Это — древнейшая новгородская берестяная грамота вообще, во всяком случае, древнейшая из больших и целых.

Подавляющее большинство грамот, поныне известных, найдено на огромном Неревском раскопе. Там было 28 строительных ярусов, которые все датированы дендрохронологически. Методика этого дела издана Б. А. Колчиным.¹ Нижние ярусы вовсе не содержали берестяных грамот, а именно 28-й (50-е—60-е годы Х в.), 27-й (70-е — 80-е годы Х в.), [296] 26-й (рубеж Х—Х1 в.), 25-й (начало XI в.). Для 24-го яруса (20-е—50-е годы XI в.), как я в свое время писал, «стратиграфия отчасти спорна. Там были найдены две грамоты (№ 246 и 247), притом непосредственно на мостовой Великой улицы, на 24-м уличном настиле. Но два предыдущих настила были в этом месте проломаны. Осторожность  заставляет  несколько растянуть датировку этих грамот».² 23-й ярус (50-е — 70-е годы XI в.) дал две грамоты (№ 123 и 181), но обе они совсем отрывочны. В каждой из них читается только одно слово. В обоих случаях это слово «грамота». Наконец, 22-й ярус (70-е — 90-е годы XI в.) дал три грамоты (№ 89, 90 и 245). Это — обрывки, где можно разобрать только отдельные буквы, ни одного слова прочесть нельзя. Вот и все, что мы имели пока для XI в. Зато от XII в. целых грамот дошло много, так же как от XIII, XIV и XV вв.

Длина издаваемой грамоты 330 мм, ширина 71 мм. При транскрипции юс малый заменяю буквой «я», ять — буквой «е», сочетание «оу» — буквой «у». Слово «гривна» в единственном и множественном числах написано под титлами, с выносным «в». Титла раскрываю. Славянские цифры заменяю арабскими.

Текст: «На Бояне въ Русе гривна. На Житобуде въ Русе 13 куне и гривна истине. На Луге на Негораде 3 куне и гривна съ намы. На Добровите съ людми 13 куне и гривна. На Нежьке на Пръжневици полъгривне. На Сироме без дву ногату гривна. На Шелоне на Добромысле 10 куно. На Животтъке — 2 гривне крупемь. Серегери на Хъмуне и на Дрозьде 5 гривнъ бес куне. На Азъгуте на Погощахъ 9 кунь семее гривне. Дубровьне на Хрипане 19 третье гривне».

Публикуемую прорись изготовил М. Н. Кислов, так же как прориси всех берестяных грамот.

Для поисков имен мною использованы оба основных именослова Древней [297] Руси — Н. М. Тупикова³ и С. Б. Веселовского.⁴ Тем не менее большинство имен не удалось найти нигде. По-видимому, они встречены в рассматриваемой грамоте впервые, что связано с ее древностью.

Первым стоит имя Боян. Все знают русского поэта XI в. Бояна (воспевавшего князей XI в.), прославленного в Слове о полку Игореве. У него было, оказывается, в Древней Руси много тезок. Их имена опровергают известную догадку А. Ф. Вельтмана, видевшего в Бояне летописного старца Яна (чтение «бо Ян»), и догадки многих авторов, видевших здесь имя нарицательное и производивших его от глагола «баять» (Боян всегда пишется через «о», а не через «а»). До новгородских раскопок мы знали Бояна, сына болгарского царя Симеона, знали улицу Бояню в Новгороде (названную, конечно, по имени одного из новгородцев), знали и псковича Бояна, упомянутого в качестве послуха (свидетеля) в XIII в. в известной псковской рядной Тешаты.⁵ В новгородских берестяных грамотах имя Боян было до сих пор встречено два раза. В грамоте № 509 сказано: «у Бояна възьми шесте кун». В грамоте № 516 сказано: «На Бояне во Деревах 6 кунъ». Обе эти грамоты относятся к XII в. Боян в них, вероятно, одно и то же лицо, тем более что сумма долга совпадает, совпадает и место, где он живет: «в Озеревах».

Теперь на бересте это имя попалось в третий раз. Этот Боян жил в Русе, т. е. в современной Старой Руссе. Летописи много раз называют просто Русу (всегда через одно «с»). Название «Старая Русса» появилось только в XVI в., после основания Новой Руссы.

Историки и краеведы много раз отмечали, что первое летописное упоминание Русы относится к 1167 г. Эта дата была использована и для 800-летнего юбилея города. Под этим годом Новгородская первая летопись говорит: «Святослав приде съ суждалци и съ братома и съ смолняны и съ полоцаны къ Русе». Но город должен был существовать и раньше. В этом уверен виднейший специалист по археологии Старой Руссы А. Ф. Медведев, который нашел там и слои XI в.

Житель Русы, игумен Мартирий, был в 1193 г. назначен на высокий пост архиепископа новгородского. Руса, очевидно, была уже тогда городом большим и едва ли молодым. Теперь наша грамота окончательно подтвердила, что город возник задолго до 1167 г.

Руса упомянута в грамоте дважды. В ней жил тогда не только Боян, но еще Житобуд. Это имя в источниках не встречено. Но в новгородских писцовых книгах XV в. в Деревской пятине есть деревня Житобужь.⁶ Это название отыменное. Долг Житобуда составляли «13 куне и гривна истине». Истиной в древнерусских документах называется основной капитал.

Дальше назван Негорад (имя в источниках неизвестное), живший на Луге. Современный город Луга возник в XVIII в. Но топоним Луга в новгородских берестяных грамотах уже встречался, означая, очевидно, местности по р. Луге. Долг Негорада составлял «3 куне и гривна съ намы». Слово «намы» надо признать своеобразным написанием слова «наймы», что, по словарю И. И. Срезневского, означает проценты.⁷

Имя Добровит в других источниках неизвестно. Но у С. Б. Веселовского упомянута в Арзамасе в XVII в. фамилия Добровицкий.⁸

Далее следует: «На Нежьке на Пръжневици». Имя Нежек (тоже через ять и ерь) встречено в одной из берестяных грамот, найденных в Отавой Руссе при раскопках А. Ф. Медведева (грамота № 7, XII в.). Отчество [298] Пръжневиц (Прожневич) заставляет вспомнить деревню Прожнево, упомянутую в новгородских писцовых книгах в Шелонской пятине. Название деревни опять отыменное.

Имя Сирома (или Сиром) в источниках неизвестно. Но позволительно вспомнить позднейшее слово «сирома» (или «сиромаха»), для которого словарь В. И. Даля дает значения «сирота, бедняк, голыш». Долг этого человека «без дъву ногату гривна», т. е. гривна без двух ногат. Слово «ногата» стоит здесь в двойственном числе. В гривне в XI в. в Новгороде было 20 ногат и 25 кун.⁹

Слова «на Шелоне» означают, очевидно, местности на р. Шелони. Там жил Добромысл (имя в источниках неизвестно).

Имя Животтък (т. е. Животток) заставляет вспомнить деревню Животож, названную в указателе к писцовым книгам. Но здесь в указателе опечатка. В самой писцовой книге это имя читается Житовож.

Долг этого человека «2 гривне крупемь». Слово «крупемь» (через ять), вероятно, означает измельченное серебро. В русских археологических материалах XI в. известны размельченные (дробленые) западноевропейские динарии.

Далее сказано: «Серегери». Здесь местный падеж без предлога, что в источниках встречается. Это древнейшее упоминание известного озера Селигер. В летописи оно (и именно под именем Серегер) впервые упомянуто под 1199 г. (в Новгородской первой), когда там умер, находясь в пути, упомянутый выше новгородский архиепископ Мартирий.

На Серегере поименованы Хъмун (Хомун или Хомуна) и Дрозд. Первое имя в источниках неизвестно, второе встречено.¹⁰

Имя Азогут в русских источниках неизвестно. Этот человек жил «на Погощах». В новгородских писцовых книгах (судя по указателю) известны деревни Погостицы, Погостище, Погостье и т. д. Здесь, судя по контексту, подошел бы Погостский десяток, расположенный в Деревской пятине возле Селигера.

Консультацию по поводу имени Азогут дала скандинавистка Е. А. Мельникова, научный сотрудник Института истории СССР Академии наук СССР. Это имя скандинавское. В разной транслитерации оно встречено в древнеисландском, древнедатском и древнешведском языках. Слог «ас» говорит о верховных богах Асах. Слог «гут» — этноним «гот». Имя известно и по руническим надписям. В нашей грамоте одно скандинавское имя встречено среди многих славянских.

В последней строчке привлекают внимание слова «семее» и «третьее». Оба они кончаются на два ятя.

Слово «третьее» встречено в Повести временных лет под 1094 г.: «Се уже третьее наведе поганыя на землю русьскую».¹¹ Там это значит «в третий раз». «Семее» соответственно должно значить «в седьмой раз». Речь идет о третьем и седьмом взыскании долга.

Слово «Дубровьне» стоит в местном падеже без предлога, что в источниках встречается. В Новгородской первой летописи много раз названо селение Дубровна близ верховьев Шелони. Здесь по контексту более подошло бы оз. Дубровно в Деревской пятине. Подходящие названия встречены почти повсюду. Растянутое «о» после «р» немного похоже здесь на «а», но «а» пишется тут совершенно иначе.

Теперь надо сказать, что имя Хрипан в источниках неизвестно. Есть только имя Хрипун (много раз). [299]

Остается коснуться палеографии. Палеографические приметы ясны, и все подтверждают раннюю дату. Петли «в» все треугольны, и обе половины этой буквы равновелики. Это признаки XI—XII вв.¹² Петли «б», ера и еря, а также ятя тоже треугольны. Буква «ж» написана в три взмаха: верхняя дуга, вертикальная мачта и нижняя дуга. Это признак тех же веков.¹³ О том же говорит буква «з», сохранившая облик зигзага. Архаична и буква ять, всюду уложившаяся в строке. Это уже признак именно XI, а не XII в.¹⁴

Общая сумма долгов в грамоте № 526 — 16 гривен без четырех кун, т. е. примерно 2 фунта серебра. В серебре эта сумма невелика, но интересен географический размах деятельности новгородского ростовщика XI в., от Луги и Шелони на западе до линии Валдай — Крестцы на востоке (оз. Дубровно), от Луги на севере до Селигера на юге. Такой размах особенно интересен для столь раннего времени, ведь перед нами древнейшая берестяная грамота вообще, перед нами середина XI в.

¹ Колчин Б. А. Дендрохронология Новгорода. Материалы и исследования по археологии СССР, № 117. М., 1963.

² Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956—1957 годов). М., 1963, с. 7.

³ Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных собственных имен. — В кн.: Зап. Отделения русской и славянской археологии Русского Археологического общества, т. 6. СПб., 1903.

⁴ Веселовский С. Б. Ономастикон. М., 1974.

⁵ Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949, с. 317.

⁶ Новгородские писцовые книги. Указатель к первым шести томам. Пг., 1915, с. 133.

⁷ Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка, т. 2. СПб., 1902, с. 288.

⁸ Веселовский С. Б. Ономастикон, с. 97.

⁹ Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956, с. 40.

¹⁰ Тупиков Н. М. Словарь..., с. 190; Веселовский С. Б. Ономастикон, с. 100.

¹¹ Повесть временных лет. М.-Л., 1950, с. 148.

¹² Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956, с. 156; Щепкин В. Н. Учебник русской палеографии. М., 1918, с. 102, 104.

¹³ Щепкин В. В. Учебник..., с. 102-104.

¹⁴ Щепкин В. Н. Учебник..., с. 100.