выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Юрий Сухарев
научный сотрудник института российской истории РАН
К началу XI века борьба Руси с половцами длилась уже без малого пятьдесят лет. Но только теперь русские князья смогли объединиться для совместного похода в степь, и 3 апреля 1103 года у Сутени (сейчас - река Молочная), в четырех переходах от днепровских порогов, войско шести князей под командованием Святополка Изяславича Киевского и Владимира Всеволодовича Переяславского (Мономаха) нанесло половцам неслыханное поражение.1 Исход битвы в значительной мере предрешили успешные действия разведдозора - "сторожи". Ему удалось "устеречь" вражескую разведку во главе с самым храбрым из половецких вождей - Алтунопой и истребить ее целиком, добившись "ослепления" противника. В результате гигантские массы половцев, хотя они и казались русским "ак борове", то есть подобными лесу, к моменту столкновения не перестроились в боевые порядки и побежали еще до того, как рать соприкоснулась с ратью.
Кавалерия объединенного войска преследовала бегущих, уложив русскими мечами двадцать одних только "князей".2 Хана Белдюзя захватили живым и казнили за его многочисленные клятвопреступления, изрубив в куски. В руки победителей вместе с пленными половцами, огромными стадами скота, кибитками-"вежами", "челядью" - рабами, среди которых было множество русских, попали и подвластные половцам орды торков и печенегов. Одной из основных половецких группировок был нанесен тяжелый удар. Казалось, что теперь наконец-то можно будет перевести дух и залечить раны, что степняки надолго отброшены от границы, но передышка оказалась до обидного краткой, более того, война только теперь вступила в свою решающую фазу.
Уже через два года половцы возобновили свои нападения. Группировка, которую возглавлял хан Боняк, не пострадала. Зимой 1105 года хан подкрадывался к городку Зарубу, как бы примериваясь для очередного прыжка, высылая малые отряды, в коротких стычках проверяя боеготовность святополковой дружины.
В 1106 году половцы появились у Заречска.
Весной 1107 года Боняк напал на Левобережье там, где его не ждали, и под Переяславлем захватил табуны. Летом половцы, видимо, приободрившись, решили взять реванш за разгром у Сутени. К крепости Лубен, что на реке Суле, подошли Боняк, Шарукан Старый и многие другие ханы.
На этот раз против них вместе с шестью князьями выступил и Олег Святославич Черниговский, до сих пор пытавшийся поддерживать с врагами Руси сепаратные отношения.
Русское войско оказалось на месте удивительно быстро. Вероятно, оно, в предвидении действий противника, уже загодя было собрано и стояло под Переяславлем, как в выжидательном районе. Внезапно, совершив форсированный марш, оно 12 августа появилось перед станом половцев и, с ходу форсировав Сулу, с боевым кличем устремилось в атаку. О перестроении из походных порядков в боевые, каком-то "исполчении", неизбежно занимавшем время, в этот раз не говорится. Значит, оно происходило в движении, до подхода к рубежу атаки. Естественно предположить, что все русское войско было конным.
В условиях полуоткрытой местности русским полководцам удалось обеспечить скрытность своих действий, хотя это и было утро (6-й час дня по принятому тогда счету). "Половци же оужасошася. От страха не възмогоша ни стяга поставит..." (то есть оказать организованное сопротивление. - Ю. С.) Какое там! Многие из них вообще удирали пешком. Почти до самого Хорола гнались за ними дружины молодых князей, рубя и хватая пленных. Был убит брат Боняка - Таз и захвачен хан Сугр с братом - одним из вождей донецкого объединения. Сам Шарукан едва ушел от погони.
Как и в прошлый раз, исход столкновения был предрешен просчетами в вопросах боевого обеспечения противника. Наверное, "штабы" половцев поддались общему настроению и увлеклись грабежом, вместо того чтобы анализировать обстановку. Находясь на вражеской территории, хотя и на самом ее краю, Боняк, Шарукан и прочие не выявили район сосредоточения русских сил, а их боевое охранение "проспало" (или снова было "снято") внезапное нападение на лагерь. И наоборот, замысел боя, каким он нам представляется, свидетельствует о том, что русские военачальники полностью владели обстановкой, а это невозможно без искусной разведки. Блестяще выполнило свои задачи и охранение в районе сосредоточения, а затем на марше. К сожалению, летопись создавалась монахом, и о подробностях такого рода нам остается лишь догадываться.
Пора было переносить войну на территорию противника, но сначала русские князья постарались внести раскол в его ряды. Зимой следующего года Владимир Мономах и Олег Святославич отправились в ставки "Аяпы и другого Аяпы" и, заключив мир, породнились с ними, женив сыновей на дочерях ханов.
В конце 1109 года воевода Дмитр Иворович, посланный Мономахом, дошел до самого Дона (или Донца? - Ю. С.), захватив там половецкие кочевья ("тысячу веж"). В результате половцы не смогли совершить замышлявшиеся ими летние набеги на Русь.
* * *
Второй большой поход в глубь половецких степей был предпринят весной 1111 года. Организатором его, как и в 1103 году, был Владимир Всеволодович. Стремясь выйти как можно раньше, двинулись еще по снегу, на второй неделе Великого поста. Пехота ехала на санях до Хорола. Здесь сани бросили и двигались дальше на восток. Перешли Псел; на Голте (в настоящее время - Голтва) ждали отставшую пехоту и, миновав верховья Ворсклы, на водоразделе, устроили молебен. Оттуда, "перейдя многие реки", на четвертой неделе похода вышли к Дону (или Донцу?). Примечательный факт: только здесь, в одном переходе до центра половецких кочевий - "града" Шаруканя, главные силы русского войска облачились в доспехи. Это говорит или о полной уверенности русских полководцев в неспособности противника оказать им сопротивление, или о том, что по крайней мере на расстоянии дневного перехода от колонн главных сил действовали походные заставы. Возможно и то и другое, но на войне, где фактор внезапности со стороны противника всегда стараются свести к нулю, второе соображение кажется предпочтительней.
В тот день Владимир, построив к бою облаченные "во броне" полки, приказал петь тропари, кондаки и канон Пресвятой Богородице. Тысячеголосый хор разносил далеко по равнине слова кондака Честному Кресту:
Иже крестом ограждаемы, врагу противляемся,
Не бояще того коварства и ловительства...
Ведь приближалась Пасха, и такой творчески мыслящий полководец, как Владимир Всеволодович, не мог не учесть и не использовать это для подъема и укрепления боевого духа воинов.
Помолившись, двинулись к Шаруканю и во второй половине дня увидели вдали скопище мазанок и юрт за низкой стеной, а утром, в воскресенье, из города вышли жители и, поклонившись русским князьям, изъявили покорность, символически одарив их рыбой (вода) и вином (земля), после чего население сдало имевшееся у него оружие. Были освобождены рабы-христиане.
В среду войско выступило к соседнему "городу" - Сугрову. Здесь оно встретило сопротивление, и город был сожжен.
На следующий день двинулись в обратный путь,3 и лишь теперь половцы решились дать бой. В пятницу 27 марта на пути русских, на берегу речки Дегея, встало половецкое войско. "И бывшю же соступу и брани крепце". Подробностей летописи не сообщают, лишь результат: одержана победа. Примечательно, что ни о пленниках, ни о трофеях не говорится. Похоже, это был лишь частный успех - отражение атаки или, как говорили в XIX веке, авангардное дело, после чего заступивший путь противник отошел к главным силам.
Окруженное половецкими разъездами, русское войско оставалось на поле последней битвы. Спешить домой было неразумно. Становилось ясно, что подошедшие "от Дона и от моря" половцы, собравшиеся здесь всею своею "землей", без генерального сражения не выпустят. Субботу отдыхали, празднуя Воскресение Лазаря и Благовещение, а утром Вербного воскресенья двинулись в путь, к вечеру дойдя до речки Сальницы (река Красная).
Ночь прошла тревожно. В степи мигали огоньки, вокруг стана волчьими голосами перекликались половецкие лазутчики, издалека едва слышался, скорее угадывался, постоянный, томящий душу, невнятный шум. Когда же в понедельник Страстной недели стала рассеиваться предрассветная мгла, половецкие отряды зачернели "яко борове велиции и тмами тмы",4 смыкаясь со всех сторон.
Неизвестно, как русское войско совершало марш в таких условиях, но, скорее всего, несколькими параллельными колоннами, выставляя в стороны уже не заставы, а заслоны, чтобы сохранить обозы с добычей и стада. "И поидоша половецьтии полци и полци русьтеи, и зразишася первое с полкомъ и тресну, аки громъ, сразившема челома и брань бысть люта межи ими и падаху обои. И поступи Володимеръ с полки своими и Давидъ со полки своими. И возревше половци, вдаша плещи свои на бегь..."
Это краткое описание чрезвычайно емко и полно намеков, позволяя в общих чертах восстановить замысел и ход битвы. Русское войско, продолжая движение по направлению к своей границе, под давлением противника сблизило колонны почти вплотную друг к другу. В колонне каждого из "полков" были авангард, главные силы и арьергард.
Когда половцы впереди перестали расступаться и атаковали, их встретил авангард. Обе стороны были настроены решительно, и в результате фронтального столкновения двух конных лав (а это, по словам старых конников, случай редкий во все века) будто грянул гром, как передавали очевидцы, - столкнулись весьма крупные силы. Чрезвычайно ожесточенная сеча долгое время шла на равных, половцы численным превосходством компенсировали свое более слабое защитное вооружение и не собирались отступать. Тогда в дело были введены главные силы переяславского и черниговского князей, которые стали теснить половцев, что и решило исход боя. Русская рать, даже не использовав всех резервов (Святополк Киевский оставался на месте, образуя эшелон поддержки), прорвала фронт окружения и, пользуясь пассивностью прочих половецких отрядов, даже сумела захватить пленных и стада скота, продолжив свое движение вперед на глазах объединенных сил всей половецкой земли.
Вопреки встречающимся в литературе восторженным и безапелляционным оценкам битвы на Сальнице как полного разгрома половцев, следует сказать, что анализ текста летописной повести не дает оснований для подобных утверждений. О разгроме такого противника, каким были половцы, можно говорить, если захвачены вожди. Но мы не встречаем упоминаний об убитых или плененных ханах, то есть нанести половцам решающего поражения не удалось - их было слишком много и все ханы находились при главных силах. Участие в битве принимал, скорее всего, лишь объединенный авангард ("молодые"), находившийся на направлении движения русских, что косвенно подтверждается свидетельством самого участника битвы. (Владимир Мономах в своем "Поучении" позже вспоминал, что после боя на Сальнице к нему привели пятнадцать пленников. Все они были знатными юношами, и всех он повелел тогда убить. Половцы действительно бежали, но победу в разгром всегда обращает именно преследование, а его-то в условиях окружения и при таком соотношении сил не могло быть.)
С точки зрения военного искусства битва на Сальнице (или Сальне) примечательна как первая, в которой русские войска, говоря языком современного Боевого устава сухопутных войск, совершая марш в предвидении встречного боя, стихийно или сознательно оказались построены в несколько эшелонов, что позволило наращивать усилия в ходе боя и в конечном счете выполнить поставленную задачу - прорвать вражеское окружение. Полководческий талант Владимира Мономаха проявился не только в активности обороны и выборе времени для удара, построении войск, но и в самом замысле битвы. Вот когда пригодилась многочисленная пехота, прежде так замедлявшая движение. Окруженное со всех сторон войско на флангах и с тыла огородилось, как стеной, червлеными щитами "пешцев", образовав боевой порядок, позже получивший название "городъ".5 Не только слабость половецких коней после зимовки на подножном корму и страх перед Мономахом, но и этот "строй пехотный" явились причиной пассивности половецких сил в то время, когда впереди конные "стяги" пошли на прорыв. И, наконец, главное - непрерывное движение. Ощетиненный копьями строй все время двигался. Он уходил, навязывая бой и провоцируя нападение на него именно с той стороны, с какой это было выгодно русским. В результате войско, разорившее половецкие столицы, их "города"-зимовья, смогло уйти безнаказанно, нанеся этим противнику непоправимый моральный урон.
Поход Владимира Мономаха в 1111 г
Мономах-полководец, несомненно, незаурядная личность. Его творчество как полководца проявилось и в самой идее необычно ранних весенних походов, губительных для половецкой конницы, и в использовании пехоты в степной войне, в чем, конечно же, был большой риск, и в перевозке на санях целого войска. Прием, многократно опробованный в междоусобных войнах, применили в степи.6
В безусловную заслугу Владимиру Всеволодовичу следует также поставить осознание гигантской роли идеологии на войне и привлечение в походы духовенства. Именно с этого похода ведется традиция русского военного духовенства.
* * *
То, что силы противника еще не были сломлены, видно из попытки половцев в 1113 году (после смерти Святополка Изяславича) проверить на прочность русскую границу. Аепа и Боняк с крупными силами подошли к городку Вырь и попытались его взять, но сразу же бежали, едва узнав о выступлении войск Владимира и Олега с сыновьями.
В княжение Владимира Всеволодовича в Киеве (1113-1125) борьба с половцами проходила исключительно на степной территории при полном превосходстве русской военной силы.
Окончательно рухнуло половецкое господство в степях, когда в 1117 году там началось восстание подвластных половцам племен - торков и печенегов, которые, отбившись, пришли "в Русь, къ Володимеру" В 1120 году Ярополк снова ходил на Дон, но никого там не нашел. Половцы повсюду уходили без боя, спасаясь кто куда: в Венгрию за Дунай, в Грузию и Абхазию, даже за "железные ворота" кавказских перевалов. Спокойно жилось в это время русскому пахарю. Потому-то летописец одной из главных заслуг Владимира Всеволодовича считал ту, что он "наипаче же бе страшен поганым", то есть его более, чем кого-либо из русских князей, боялись язычники
1 События изложены по Ипатьевскому списку Повести Временных Лет.
2 В разных источниках от 20 до 23-х.
3 Есть мнение, что русское войско продолжало свои путь по степи, громя половецкие кочевья (хотя об этом более нет упоминаний). Нам представляется немыслимым пешком гоняться за конницей. {Не за конницей, а за вежами на бычьей тяге - HF}
4 Вероятно, плод эмоции позднейшего переписчика, так как "тьма" oт монг. "тумэн" десять тысяч, то есть "сотни тысяч".
5 Впервые упомянут под 1171 г.
6 Ездящая пехота - такая же национальная особенность русского военного искусства, как и речные походы.
"Родина", N 3-4, 1997 г.
Написать нам: halgar@xlegio.ru