Система Orphus
Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена,
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

О.Б. Демин.
Походы казаков в Северное Причерноморье и турецко-польский конфликт 1589—1590 гг.

Несмотря на значительное внимание к истории борьбы русского, украинского и молдавского народов против османского порабощения, многие моменты еще недостаточно изучены. Особенно это касается внешнеполитических аспектов антитурецких выступлений казачества.1) В данном сообщении речь и пойдет в первую очередь о малоисследованном вопросе взаимосвязи событий в Северном Причерноморье, Центральной и Западной Европе.

Как известно, основным объектом нападений запорожцев были турецкие крепости Северного Причерноморья и «белгородская орда». Во время выступления Иоанна-вода Лютого восставшие атаковали город-крепость Аккерман (современный Белгород-Днестровский). В 70-е гг. XVI в. основной удар запорожцев был направлен на крымское ханство, в результате чего оно не смогло проводить активную внешнюю политику. Серьезно пострадали турецкие опорные пункты в Северо-Западном Причерноморье, такие как Аккерман, Очаков и татарские улусы в районе Очакова.2)

В последующие годы походы казаков на турецкие и татарские владения продолжались. В 1587 г. более всего пострадали Очаков и Бендеры. Но не всегда экспедиции казаков заканчивались успешно. Осенью 1588 г., когда казаки возвращались из набегов на села в районе Бендер, на Днестре их настигли и разбили турецкие отряды. Ожидая нового рейда казаков, в татарских улусах уже с октября заблаговременно готовились к его отражению.3) Поэтому в 1588 г. при подтверждении «вечного мира» между Османской империей и Речью Посполитой турецкие дипломаты напомнили польскому правительству, что оно обязано исправно платить дань татарскому хану и надлежащим образом держать казаков в покорности. Но «первое король не склонен был выполнять, а второе выполнить был не в силах», как отмечается в одном польском документе.4) Это подтвердилось буквально в следующем 1589 г., когда казаки совершили один из крупнейших своих походов.

Сведения о нем основывались в основном на русских, польских и, частично, австрийских источниках. Сравнительно недавно появившаяся публикация архивных документов внешней политики Англии позволяет полнее раскрыть ход событий в Северном Причерноморье и особенно международный аспект турецко-польского конфликта 1589—1590 гг.5) Наибольший интерес представляют письма королевы Англии Елизаветы, письма одного из ее главных советников, государственного секретаря Фрэнсиса Уолсингема, в ведении которого [130] находились восточные дела, а также дела султана Османской империи Мюрада III, короля Речи Посполитой Сигизмунда III, польского великого канцлера Яна Замойского, представителя Англии и уполномоченного Левантийской торговой компании в Константинополе Эдварда Бартона, сообщения английских дипломатов и агентов Антверпена и Эмдена. Совокупность всех этих материалов позволяет осветить северопричерноморские события с различных точек зрения.

Как явствует из писем Мюрада III и Сигизмунда III, выступление подканцлера на сейме 9 сентября 1589 г., из королевской инструкции на сеймики и из русских документов события разворачивались следующим образом.6) Весной-летом 1589 г. отряд казаков вышел море и возле города Козлова (современная Евпатория) захватил турецкий торговый корабль. Затем казаки численностью 800-1500 человек на малых стругах во главе с атаманом Захаром Кулага во время ярмарки ворвались в Козлов, разрушили город, освободили многих пленных. Однако в бою за город погиб атаман. Остальные казаки, несмотря на преследования крымского хана Казы-Гирея, успели уйти. Вслед за этим казаки разгромили гарнизоны Аккермана, Тигини (современные Бендеры), Очакова и сожгли окрестные села. Из разрушенных крепостей казаки вывезли артиллерию, оружие и угнали скот, предназначенный для отправки в Турцию. В то же время донские казаки совместно с запорожскими напали на Азов, разбили гарнизон и взяли пленных. Считая ответственным за действия казаков польское правительство, Турция стала угрожать Польше войной.

Представляется, что агрессивность польской политики Османской империи в тот момент во многом определялась изменением ситуации на восточных, границах империи: турецко-иранская война, начатая в 1578 г., приближалась к концу. Появилась возможность усилить нажим на западных соседей Турции. Уже 3 июля 1589 по приказу султана турецкая армия под командованием Хази-паши двинулась по Дунаю в направлении Молдавии для соединения с ордами татарского хана Кази-Гирея.7)

Из сообщений Эдварда Бартона в августе-октябре 1589 г. явствует, что на Дунае были сконцентрированы войска численностью 130 тыс. человек, предназначенные для вторжения в пределы Польши. Им противостояли 50-ти тысячная польская армия во главе с канцлером Яном Замойским и отряды казаков. Выполняя распоряжение султана, татарские орды вторглись на правобережную Украину и разорили множество населенных пунктов. На обратном пути через Молдавию татары ограбили и сожгли около 50 деревень. Затем в рейд отправился с разрешения беглербея 10-ти тысячный турецкий отряд, но он был разгромлен казаками и мало кто из турок вернулся назад. Прибытие беглербея в Бендеры, где он рассчитывал остаться на всю зиму, по мнению Эдварда Бартона, означало дальнейшее [131] нарастание турецко-польского конфликта. Впрочем, полностью этот прогноз Бартона не оправдался, ибо беглербей отошел к Силистрии, приказав татарам готовиться к новому походу.8)

Декабрь 1589 — январь 1590 г. характеризуется, с одной стороны, отсутствием военных действий на границе, а с другой — возрастающим недовольством в Константинополе политикой Польши — ее нежеланием и неспособностью выполнять условия «вечного мира». Симптоматичен в связи с этим тот крайне холодный прием, который был оказан прибывшему в январе 1590 г. в Константинополь польскому послу. Эдвард Бартон писал в Лондон, что это показывает желание султанского правительства начать войну с Польшей.9) Действительно, очень скоро, в феврале 1590 г., Мюрад III в ультимативной форме, угрожая, в случае отказа, начать войну, потребовал от Речи Посполитой возмещения убытков, восстановления разрушенных крепостей, возвращения плененных мусульман, артиллерии, товаров, скота, уплаты дани и наказания казаков.10)

Однако начало весенних военных действий на турецко-польской границе не оправдало надежд турецкого правительства — 15-ти тысячный отряд татар, вторгшийся в пределы Украины, был полностью истреблен казаками.11) К тому же, турецко-иранские отношения оставались неустойчивыми, постоянно возникали сложности во взаимоотношениях Крымского ханства и Московского государства. Эти обстоятельства, как и ряд других, не могли не учитываться при дворе султана. Вероятно, именно в этом следует видеть причину поисков султанским правительством возможных союзников в войне с Польшей. Так, Мюрад III через крымского хана предложил московскому царю как условие «вечного мира» совместный поход на Польшу и Литву.12) Вместе с тем, не желая осложнять отношения с придунайскими княжествами вследствие возможных грабежей Валахии и Буджании солдатами османской армии, султан распорядился на нижнем Дунае возле Черного моря построить мост и проложить маршрут движения армии вне населенных мест. Для снабжения войск 60 судов должны были следовать за турецкими отрядами.13)

С весны 1590 г. начался второй этап турецко-польского конфликта. Он характеризовался прежде всего внешнеполитической активностью Речи Посполитой, выражавшейся в стремлении привлечь внимание западноевропейских стран к войне в Северном Причерноморье и добиться от них действенной помощи. Можно говорить, что с этого момента столкновения на границе перерастают рамки региона, выливаются в международный конфликт, к которому приковывается внимание ведущих европейских держав. От папы римского и короля Испании Польша получила заверения в будущей поддержке в случае необходимости. Польское правительство нашло союзников среди валахских владык, для которых война в любом [131] случае означала разорение их земель. Настойчивые усилия польских послов в немецких землях привели к тому, что протестантские германские князья просили королеву Англии, чтобы ее представитель в Константинополе предпринял действия для предотвращения вторжения турецкой армии в Польшу.14)

В самой Англии с пониманием отнеслись к положению Польши. Как показали события 1586—1588 гг., Англия оказалась в зависимости от снабжения военными припасами и снаряжением, поступавшими с берегов Рейна и северо-западной Европы. В тот период Испания, готовясь к военным действиям против Англии, развернула достаточно успешную экономическую блокаду Британских островов.15) И хотя подход «Непобедимой Армады» к берегам Англии закончился крахом, Филипп II начал подготовку ко второй «Армаде», что служило источником постоянной тревоги Тайного совета Англии. В таких условиях польский рынок приобретал особую важность, и политическая стабильность Польши не могла не занимать английское правительство. К тому же, еще в конце 1588 г. польский канцлер обратился к королеве Елизавете с предложением союза.16)

Впрочем, при королевском дворе Англии не существовало единодушной оценки ситуации в Центральной Европе. Так, один из видных дипломатов Паллавицино не верил в возможность турецко-польской войны, справедливо предполагая, что дело ограничится лишь рейдами татар.17) В конечном итоге возобладало мнение о необходимости содействовать планам Речи Посполитой. Однако лишь только в конце августа 1590 г. королева Елизавета подписала письмо с распоряжением для Бартона действовать совместно с представителем польского короля в целях заключения польско-турецкого мира.18)

Такое затягивание решения было вполне в духе политики королевы Елизаветы, тем более, что соглашение между Османской империей и Польшей при посредничестве Бартона уже подписали. И как представляется, королева располагала сведениями об этом, на что, указывает содержание письма Елизаветы к султану Мюраду III от 22 августа 1590 г., и письмо с изъявлением благодарности за помощь канцлера Польши королеве Англии.19) В связи с этим в литературе ставится вопрос о роли представителя Англии в решении польско-турецкого конфликта. Так, высказывалось предположение, что Бартон действовал согласно предварительной инструкции.20) Напротив, современные румынские историки считают причинами посредничества Бартона и предварительное соглашение между ним и господарем Молдавии, стремившегося к освобождению страны от турецко-татарского ига, и опасения английского представителя из-за возможного присоединения Польши к антиоттоманскому союзу габсбургской империи и Испании.21)

Трудно согласиться с данными объяснениями. Убедительный ответ дают как письма самого Бартона, так и последствия для Англии [132] заключенного соглашения. По свидетельству источников, новый посол Польши прибыл в Константинополь только 29 мая 1590 г. Он сразу же вручил Бартону письмо от канцлера Речи Посполитой с просьбой содействовать миссии посольства.22) В тот же день Бартон сообщил об этом в Лондон, а следующее письмо отправил только 14 июня. Фактически именно в это время было достигнуто соглашение о прекращении конфронтации между Портой и Польшей при посредничестве Бартона. В письме к Уолсингему английский агент объяснил свое выступление в пользу Польши интересами Англии. Апеллируя к турецкому правительству, Бартон подчеркивал, что султан обещал королеве выступить единым фронтом против общих врагов и покровительствовать друзьям. Он указывал на возможные осложнения международной обстановки вследствие турецко-польской войны, которые несомненно затронут и Англию, и Турцию. Так, в настоящий момент Англия импортирует из Польши крайне необходимые ей для ведения войны с Испанией артиллерийские припасы, зерно, морское и военное снаряжение. В случае турецкого наступления Польша сможет приостановить экспорт этих материалов, и тогда Англия окажется в тяжелом положении перед лицом противника. Это, в свою очередь, вызовет разрыв военного союза с Нидерландами, которые также ведут войну с Испанией — злейшим врагом Османской империи. Если Нидерланды останутся одни, заявлял Бартон, Испания легко сумеет расправиться с восставшими провинциями и развяжет себе руки для действий против Турции и Англии.23) Несомненно, аргумент о необходимости совместных акций против Испании явился важным доводом в пользу мира между Речью Посполитой и Османской империей. Об этом свидетельствует и письмо султана Мюрада III Елизавете от 12 июня 1590 г., в котором он подчеркивал желательность активизации военных операций Англии против испанцев, обещая при этом поддержку в будущем и помощь в соответствующий момент.24)

Посредничество Бартона достаточно легко увенчалось успехом. Как можно предполагать, этому способствовал ряд обстоятельств. Нельзя сбрасывать со счетов расчеты на получение контрибуции — после затяжной войны с Ираном финансовое положение Порты было сложным. Но прежде всего, султанское правительство, готовясь к войне против Габсбургов, не хотело войны на два фронта. Тем более, в преддверии войны возможный союз Испании и габсбургской империи представлялся нежелательным и перспектива еще глубже втянуть Испанию в войну с Англией и Нидерландами выглядела вполне реальной. Недаром посол Габсбургов предлагал Бартону 50 тыс. дукатов от имени императора или короля Испании, чтобы тот расстроил турецко-польское соглашение.25)

По условиям договора, проект которого окончательно был утвержден в конце июня 1590 г., польское правительство обязывалось [133] ввести суровые санкции в отношении украинских казаков и выплатить значительную контрибуцию.26) Но так как польское правительство не имело ни сил, ни возможностей для выполнения условий соглашения и не могло сдержать казацкое своеволие, остановить их нападения на татар и турок, то оно было вынуждено идти на определенные уступки казакам.27) Однако, невзирая ни на что, казаки не подчинились. И, как сообщал Бартон в Лондон, даже в самые напряженные моменты конфликта, когда войско беглербея стояло на турецко-польской границе, казаки проникли к Дунаю и нанесли значительный урон туркам. В июне Бартон вновь писал Уолсингему о рейде казаков, во время которого было сожжено 20 татарских поселений.28)

Действия английского представителя в интересах Польши в конфликте с Портой привели к непредвиденным последствиям. Турецкое правительство, стремившееся к спокойствию на польской границе, пыталось представить Англию ответственной за проведение Польшей и, прежде всего, казаками политики мира. В 1592 г. после очередного набега казаков великий визир в письме к королеве Англии напоминал о необходимости мира между Турцией и Польшей. В 1595 г. новые походы казаков на прибрежные города Черного моря вызвали упреки турецкой стороны в том, что протеже Елизаветы не придерживается условий договора. По заявлению официальных турецких лиц, это заставит Порту силой обезопасить свои границы, в случае, если Англия не предпримет необходимых действий для обуздания казаков.29)

Активизация борьбы украинского казачества против внешней агрессии, их походы на опорные пункты турецко-татарского владычества в Северном Причерноморье в конце 80-х гг. XVI в. получил широкий международный резонанс. Переписка английского представителя в Константинополе Бартона с Лондоном и ряд других документов английской внешней политики являются одним из первых свидетельств заинтересованности английского правительства в событиях в Северном Причерноморье. Реакция английских политиков показала, что турецко-польский конфликт, вызванный одним из крупнейших походов украинских казаков, сравнительно быстро перерос локальные рамки региона и оказался связанным с внешней политикой большинства европейских государств.


[130] — начало страницы.

Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII—XVI веках. Ростов-на-Дону, 1989.

OCR Андрей, сканы предоставил Bewerr.


1) Мохов Н.А. Боевое содружество украинских казаков и Молдова и в 70 80-х гг. XVI в. и деятельность И. Подковы // Ученые записки Молдавского филиала; АН СССР. Серия история. Т.6. Кишинев, 1957; Флоря Б.М. З iстopii взаемовидносин украiнського козацтва i росiйського уряду (80-i – 90-i роки XVI ст.) // Украiнський iсторичний журнал. 1978. № 8.

2) Флоря Б. М. Россия и походы запорожцев в Молдавию в 70-х годах XVI в. // Карпато-Дунайские земли в средние века. Кишинев, 1976. С. 215-217.

3) Алекберли М. А. Борьба украинского народа против турецко-татарской агрессии во второй половине XVI — первой половине XVII века. Саратов, 1961. С. 143.

4) Там же. С. 65.

5) LASP V. 1, 2.

6) Жерела до iстopii Украiни — Руси. Т. 8. Львiв, 1908. С. 57-64; LASР. V. I, N 810, 827; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 7. Спб., 1904. С. 610; Эварницкий Д.И. История запорожских казаков. Т. 2. Спб., 1892. С.82; Грушевский М. История украинского козачества. Т. 1. Киев, 1913. С. 219; Гуслистий К. Визвольна боротьба украiнського народу проти шляxeтьскоi Польшi в другiй половинi XVI i в першiй половинi XVIII столiття // Нариси з iстopii Укранi. Вип. 3. Киiв, 1941. С. 46; Мишко Д.I. Украiнсько-росiйськi зв'язки в XIV—XVI ст. Киiв, 1959. С. 125; Jorga N. Studii istorice asupra Chilici si Cetatisi Albe. Bucuresti, 1899. P. 206-207; Lepszу К. Pzeszpospolita polska w dobie sejmie inkwizycyjnego (1589—1592). Krakow, 1939. S. 58.

7) Demeny L., Cernovodeany P. Relative politice ale Anglici cu Moldova, Таrа Romaneas ca si Transilvania in secolele XVI—XVIII. Bucuresti, 1974. P. 25.

8) Бартон — Уолсингему, 22 августа, 5, 6, 19 сент., 4, 16 окт. 1589 г. // LASP. V. 1. N 792.

9) Бартон — Уолсингему, 27 декабря 1589 г., 24 янв. 1590 г. // Ibid. N 802. 808.

10) Бартон — Уолсингему, 7 февр. 1590 г. // Ibid. N 809; Мюрад III — Сигизмунду III, 7 февраля 1590 г. // Ibid. N 810; Текст ультиматума частично опубликован на русском языке. См.: Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — начале XVIII в. Т. 1. М., 1965. С. 191-192.

11) Бартон — Уолсингему, 18 апр. 1589 г. // LASP. V. 1. N 812.

12) Переписка между Россией и Польшей. Сост. Н.Н. Бантыш-Каменский. Ч. II. М., 1862. С. 23-24; О мире турок и татар с Россией сообщал Горсей из Варшавы в апреле 1590 г. См.: Горсей — Уолсингему // LASP. V. 1, N 814.

13) Бартон — Уолсингему, 18 апреля 1590 г. // LASP. V. 1. N 819.

14) Бартон — Уолсингему, 7 февраля 1590 г. // Ibid. N 809; Горсей — Уолсингему, 17 апреля 1590 г., Паллавицино — королеве Елизавете, 4 мая 1590 г. // Ibid. N 814; Брути — королеве Елизавете, 17 августа 1590 г. // Ibid. V. 2. N 840.

15) Stone L. State control in sixteenth century England // Economic Historical Review. 1947. V. 17. N 2. P. 112; Gould J. D. The crisis in the export trade. 1586—1587 // English Historical Review, 1956. V. 70. P. 212-215.

16) Calendar of State papers. Foreign series of the reign of Elizabeth. V. 22. L., 1936. P. 102.

17) Паллавицино — королеве Англии, 4 мая 1590 г. // LASP. V. I. N 814.

18) Королева Англии — Бартону, 23 августа 1590 г. // Ibid. V. 2. N 834.

19) Королева Англии — султану Мюраду III, 22 августа 1590 г. // Ibid. N 835; Ян Замойский — королеве Англии, 16-26 июля 1590 г. // Ibid. N 832.

20) Jasnowski J. England and Poland in the XVI and XVII Centuries. L. 1948. P. 22.

21) Demeny L., Cernovodeany P. Op. cit. P. 25.

22) Бартон — Уолсингему, 29 мая 1590 г. // LASP. V. I. N 819.

23) Бартон — Уолсингему, 14 и 24 июня 1590 г. // Ibid. N 825, 826.

24) Мюрад III — королеве Англии, 12 июня 1590 г. // Ibid. N 827.

25) Бартон — Уолсингему, 14 июня 1590 г. // Ibid. N 826.

26) Мюрад III — Сигизмунду III, 22 июня 1590 г. // Ibid. N 827.

27) Жерела до iстopii Украiнi — Руси. С. 65.

28) Бартон — Уолсингему, 2 мая, 24 июня 1590 г. // LASP. V. N 819, 821.

29) Jasnowski J. Op. cit. P. 23.


























Написать нам: halgar@xlegio.ru