Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

О.Б. Демин.
Походы казаков в Северное Причерноморье и турецко-польский конфликт 1589—1590 гг.

Несмотря на значительное внимание к истории борьбы русского, украинского и молдавского народов против османского порабощения, многие моменты еще недостаточно изучены. Особенно это касается внешнеполитических аспектов антитурецких выступлений казачества.¹⁾ В данном сообщении речь и пойдет в первую очередь о малоисследованном вопросе взаимосвязи событий в Северном Причерноморье, Центральной и Западной Европе.

Как известно, основным объектом нападений запорожцев были турецкие крепости Северного Причерноморья и «белгородская орда». Во время выступления Иоанна-вода Лютого восставшие атаковали город-крепость Аккерман (современный Белгород-Днестровский). В 70-е гг. XVI в. основной удар запорожцев был направлен на крымское ханство, в результате чего оно не смогло проводить активную внешнюю политику. Серьезно пострадали турецкие опорные пункты в Северо-Западном Причерноморье, такие как Аккерман, Очаков и татарские улусы в районе Очакова.²⁾

В последующие годы походы казаков на турецкие и татарские владения продолжались. В 1587 г. более всего пострадали Очаков и Бендеры. Но не всегда экспедиции казаков заканчивались успешно. Осенью 1588 г., когда казаки возвращались из набегов на села в районе Бендер, на Днестре их настигли и разбили турецкие отряды. Ожидая нового рейда казаков, в татарских улусах уже с октября заблаговременно готовились к его отражению.³⁾ Поэтому в 1588 г. при подтверждении «вечного мира» между Османской империей и Речью Посполитой турецкие дипломаты напомнили польскому правительству, что оно обязано исправно платить дань татарскому хану и надлежащим образом держать казаков в покорности. Но «первое король не склонен был выполнять, а второе выполнить был не в силах», как отмечается в одном польском документе.⁴⁾ Это подтвердилось буквально в следующем 1589 г., когда казаки совершили один из крупнейших своих походов.

Сведения о нем основывались в основном на русских, польских и, частично, австрийских источниках. Сравнительно недавно появившаяся публикация архивных документов внешней политики Англии позволяет полнее раскрыть ход событий в Северном Причерноморье и особенно международный аспект турецко-польского конфликта 1589—1590 гг.⁵⁾ Наибольший интерес представляют письма королевы Англии Елизаветы, письма одного из ее главных советников, государственного секретаря Фрэнсиса Уолсингема, в ведении которого [130] находились восточные дела, а также дела султана Османской империи Мюрада III, короля Речи Посполитой Сигизмунда III, польского великого канцлера Яна Замойского, представителя Англии и уполномоченного Левантийской торговой компании в Константинополе Эдварда Бартона, сообщения английских дипломатов и агентов Антверпена и Эмдена. Совокупность всех этих материалов позволяет осветить северопричерноморские события с различных точек зрения.

Как явствует из писем Мюрада III и Сигизмунда III, выступление подканцлера на сейме 9 сентября 1589 г., из королевской инструкции на сеймики и из русских документов события разворачивались следующим образом.⁶⁾ Весной-летом 1589 г. отряд казаков вышел море и возле города Козлова (современная Евпатория) захватил турецкий торговый корабль. Затем казаки численностью 800-1500 человек на малых стругах во главе с атаманом Захаром Кулага во время ярмарки ворвались в Козлов, разрушили город, освободили многих пленных. Однако в бою за город погиб атаман. Остальные казаки, несмотря на преследования крымского хана Казы-Гирея, успели уйти. Вслед за этим казаки разгромили гарнизоны Аккермана, Тигини (современные Бендеры), Очакова и сожгли окрестные села. Из разрушенных крепостей казаки вывезли артиллерию, оружие и угнали скот, предназначенный для отправки в Турцию. В то же время донские казаки совместно с запорожскими напали на Азов, разбили гарнизон и взяли пленных. Считая ответственным за действия казаков польское правительство, Турция стала угрожать Польше войной.

Представляется, что агрессивность польской политики Османской империи в тот момент во многом определялась изменением ситуации на восточных, границах империи: турецко-иранская война, начатая в 1578 г., приближалась к концу. Появилась возможность усилить нажим на западных соседей Турции. Уже 3 июля 1589 по приказу султана турецкая армия под командованием Хази-паши двинулась по Дунаю в направлении Молдавии для соединения с ордами татарского хана Кази-Гирея.⁷⁾

Из сообщений Эдварда Бартона в августе-октябре 1589 г. явствует, что на Дунае были сконцентрированы войска численностью 130 тыс. человек, предназначенные для вторжения в пределы Польши. Им противостояли 50-ти тысячная польская армия во главе с канцлером Яном Замойским и отряды казаков. Выполняя распоряжение султана, татарские орды вторглись на правобережную Украину и разорили множество населенных пунктов. На обратном пути через Молдавию татары ограбили и сожгли около 50 деревень. Затем в рейд отправился с разрешения беглербея 10-ти тысячный турецкий отряд, но он был разгромлен казаками и мало кто из турок вернулся назад. Прибытие беглербея в Бендеры, где он рассчитывал остаться на всю зиму, по мнению Эдварда Бартона, означало дальнейшее [131] нарастание турецко-польского конфликта. Впрочем, полностью этот прогноз Бартона не оправдался, ибо беглербей отошел к Силистрии, приказав татарам готовиться к новому походу.⁸⁾

Декабрь 1589 — январь 1590 г. характеризуется, с одной стороны, отсутствием военных действий на границе, а с другой — возрастающим недовольством в Константинополе политикой Польши — ее нежеланием и неспособностью выполнять условия «вечного мира». Симптоматичен в связи с этим тот крайне холодный прием, который был оказан прибывшему в январе 1590 г. в Константинополь польскому послу. Эдвард Бартон писал в Лондон, что это показывает желание султанского правительства начать войну с Польшей.⁹⁾ Действительно, очень скоро, в феврале 1590 г., Мюрад III в ультимативной форме, угрожая, в случае отказа, начать войну, потребовал от Речи Посполитой возмещения убытков, восстановления разрушенных крепостей, возвращения плененных мусульман, артиллерии, товаров, скота, уплаты дани и наказания казаков.¹⁰⁾

Однако начало весенних военных действий на турецко-польской границе не оправдало надежд турецкого правительства — 15-ти тысячный отряд татар, вторгшийся в пределы Украины, был полностью истреблен казаками.¹¹⁾ К тому же, турецко-иранские отношения оставались неустойчивыми, постоянно возникали сложности во взаимоотношениях Крымского ханства и Московского государства. Эти обстоятельства, как и ряд других, не могли не учитываться при дворе султана. Вероятно, именно в этом следует видеть причину поисков султанским правительством возможных союзников в войне с Польшей. Так, Мюрад III через крымского хана предложил московскому царю как условие «вечного мира» совместный поход на Польшу и Литву.¹²⁾ Вместе с тем, не желая осложнять отношения с придунайскими княжествами вследствие возможных грабежей Валахии и Буджании солдатами османской армии, султан распорядился на нижнем Дунае возле Черного моря построить мост и проложить маршрут движения армии вне населенных мест. Для снабжения войск 60 судов должны были следовать за турецкими отрядами.¹³⁾

С весны 1590 г. начался второй этап турецко-польского конфликта. Он характеризовался прежде всего внешнеполитической активностью Речи Посполитой, выражавшейся в стремлении привлечь внимание западноевропейских стран к войне в Северном Причерноморье и добиться от них действенной помощи. Можно говорить, что с этого момента столкновения на границе перерастают рамки региона, выливаются в международный конфликт, к которому приковывается внимание ведущих европейских держав. От папы римского и короля Испании Польша получила заверения в будущей поддержке в случае необходимости. Польское правительство нашло союзников среди валахских владык, для которых война в любом [131] случае означала разорение их земель. Настойчивые усилия польских послов в немецких землях привели к тому, что протестантские германские князья просили королеву Англии, чтобы ее представитель в Константинополе предпринял действия для предотвращения вторжения турецкой армии в Польшу.¹⁴⁾

В самой Англии с пониманием отнеслись к положению Польши. Как показали события 1586—1588 гг., Англия оказалась в зависимости от снабжения военными припасами и снаряжением, поступавшими с берегов Рейна и северо-западной Европы. В тот период Испания, готовясь к военным действиям против Англии, развернула достаточно успешную экономическую блокаду Британских островов.¹⁵⁾ И хотя подход «Непобедимой Армады» к берегам Англии закончился крахом, Филипп II начал подготовку ко второй «Армаде», что служило источником постоянной тревоги Тайного совета Англии. В таких условиях польский рынок приобретал особую важность, и политическая стабильность Польши не могла не занимать английское правительство. К тому же, еще в конце 1588 г. польский канцлер обратился к королеве Елизавете с предложением союза.¹⁶⁾

Впрочем, при королевском дворе Англии не существовало единодушной оценки ситуации в Центральной Европе. Так, один из видных дипломатов Паллавицино не верил в возможность турецко-польской войны, справедливо предполагая, что дело ограничится лишь рейдами татар.¹⁷⁾ В конечном итоге возобладало мнение о необходимости содействовать планам Речи Посполитой. Однако лишь только в конце августа 1590 г. королева Елизавета подписала письмо с распоряжением для Бартона действовать совместно с представителем польского короля в целях заключения польско-турецкого мира.¹⁸⁾

Такое затягивание решения было вполне в духе политики королевы Елизаветы, тем более, что соглашение между Османской империей и Польшей при посредничестве Бартона уже подписали. И как представляется, королева располагала сведениями об этом, на что, указывает содержание письма Елизаветы к султану Мюраду III от 22 августа 1590 г., и письмо с изъявлением благодарности за помощь канцлера Польши королеве Англии.¹⁹⁾ В связи с этим в литературе ставится вопрос о роли представителя Англии в решении польско-турецкого конфликта. Так, высказывалось предположение, что Бартон действовал согласно предварительной инструкции.²⁰⁾ Напротив, современные румынские историки считают причинами посредничества Бартона и предварительное соглашение между ним и господарем Молдавии, стремившегося к освобождению страны от турецко-татарского ига, и опасения английского представителя из-за возможного присоединения Польши к антиоттоманскому союзу габсбургской империи и Испании.²¹⁾

Трудно согласиться с данными объяснениями. Убедительный ответ дают как письма самого Бартона, так и последствия для Англии [132] заключенного соглашения. По свидетельству источников, новый посол Польши прибыл в Константинополь только 29 мая 1590 г. Он сразу же вручил Бартону письмо от канцлера Речи Посполитой с просьбой содействовать миссии посольства.²²⁾ В тот же день Бартон сообщил об этом в Лондон, а следующее письмо отправил только 14 июня. Фактически именно в это время было достигнуто соглашение о прекращении конфронтации между Портой и Польшей при посредничестве Бартона. В письме к Уолсингему английский агент объяснил свое выступление в пользу Польши интересами Англии. Апеллируя к турецкому правительству, Бартон подчеркивал, что султан обещал королеве выступить единым фронтом против общих врагов и покровительствовать друзьям. Он указывал на возможные осложнения международной обстановки вследствие турецко-польской войны, которые несомненно затронут и Англию, и Турцию. Так, в настоящий момент Англия импортирует из Польши крайне необходимые ей для ведения войны с Испанией артиллерийские припасы, зерно, морское и военное снаряжение. В случае турецкого наступления Польша сможет приостановить экспорт этих материалов, и тогда Англия окажется в тяжелом положении перед лицом противника. Это, в свою очередь, вызовет разрыв военного союза с Нидерландами, которые также ведут войну с Испанией — злейшим врагом Османской империи. Если Нидерланды останутся одни, заявлял Бартон, Испания легко сумеет расправиться с восставшими провинциями и развяжет себе руки для действий против Турции и Англии.²³⁾ Несомненно, аргумент о необходимости совместных акций против Испании явился важным доводом в пользу мира между Речью Посполитой и Османской империей. Об этом свидетельствует и письмо султана Мюрада III Елизавете от 12 июня 1590 г., в котором он подчеркивал желательность активизации военных операций Англии против испанцев, обещая при этом поддержку в будущем и помощь в соответствующий момент.²⁴⁾

Посредничество Бартона достаточно легко увенчалось успехом. Как можно предполагать, этому способствовал ряд обстоятельств. Нельзя сбрасывать со счетов расчеты на получение контрибуции — после затяжной войны с Ираном финансовое положение Порты было сложным. Но прежде всего, султанское правительство, готовясь к войне против Габсбургов, не хотело войны на два фронта. Тем более, в преддверии войны возможный союз Испании и габсбургской империи представлялся нежелательным и перспектива еще глубже втянуть Испанию в войну с Англией и Нидерландами выглядела вполне реальной. Недаром посол Габсбургов предлагал Бартону 50 тыс. дукатов от имени императора или короля Испании, чтобы тот расстроил турецко-польское соглашение.²⁵⁾

По условиям договора, проект которого окончательно был утвержден в конце июня 1590 г., польское правительство обязывалось [133] ввести суровые санкции в отношении украинских казаков и выплатить значительную контрибуцию.²⁶⁾ Но так как польское правительство не имело ни сил, ни возможностей для выполнения условий соглашения и не могло сдержать казацкое своеволие, остановить их нападения на татар и турок, то оно было вынуждено идти на определенные уступки казакам.²⁷⁾ Однако, невзирая ни на что, казаки не подчинились. И, как сообщал Бартон в Лондон, даже в самые напряженные моменты конфликта, когда войско беглербея стояло на турецко-польской границе, казаки проникли к Дунаю и нанесли значительный урон туркам. В июне Бартон вновь писал Уолсингему о рейде казаков, во время которого было сожжено 20 татарских поселений.²⁸⁾

Действия английского представителя в интересах Польши в конфликте с Портой привели к непредвиденным последствиям. Турецкое правительство, стремившееся к спокойствию на польской границе, пыталось представить Англию ответственной за проведение Польшей и, прежде всего, казаками политики мира. В 1592 г. после очередного набега казаков великий визир в письме к королеве Англии напоминал о необходимости мира между Турцией и Польшей. В 1595 г. новые походы казаков на прибрежные города Черного моря вызвали упреки турецкой стороны в том, что протеже Елизаветы не придерживается условий договора. По заявлению официальных турецких лиц, это заставит Порту силой обезопасить свои границы, в случае, если Англия не предпримет необходимых действий для обуздания казаков.²⁹⁾

Активизация борьбы украинского казачества против внешней агрессии, их походы на опорные пункты турецко-татарского владычества в Северном Причерноморье в конце 80-х гг. XVI в. получил широкий международный резонанс. Переписка английского представителя в Константинополе Бартона с Лондоном и ряд других документов английской внешней политики являются одним из первых свидетельств заинтересованности английского правительства в событиях в Северном Причерноморье. Реакция английских политиков показала, что турецко-польский конфликт, вызванный одним из крупнейших походов украинских казаков, сравнительно быстро перерос локальные рамки региона и оказался связанным с внешней политикой большинства европейских государств.

[130] — начало страницы.

Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII—XVI веках. Ростов-на-Дону, 1989.

OCR Андрей, сканы предоставил Bewerr.

¹⁾ Мохов Н.А. Боевое содружество украинских казаков и Молдова и в 70 80-х гг. XVI в. и деятельность И. Подковы // Ученые записки Молдавского филиала; АН СССР. Серия история. Т.6. Кишинев, 1957; Флоря Б.М. З iстopii взаемовидносин украiнського козацтва i росiйського уряду (80-i – 90-i роки XVI ст.) // Украiнський iсторичний журнал. 1978. № 8.

²⁾ Флоря Б. М. Россия и походы запорожцев в Молдавию в 70-х годах XVI в. // Карпато-Дунайские земли в средние века. Кишинев, 1976. С. 215-217.

³⁾ Алекберли М. А. Борьба украинского народа против турецко-татарской агрессии во второй половине XVI — первой половине XVII века. Саратов, 1961. С. 143.

⁴⁾ Там же. С. 65.

⁵⁾ LASP V. 1, 2.

⁶⁾ Жерела до iстopii Украiни — Руси. Т. 8. Львiв, 1908. С. 57-64; LASР. V. I, N 810, 827; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 7. Спб., 1904. С. 610; Эварницкий Д.И. История запорожских казаков. Т. 2. Спб., 1892. С.82; Грушевский М. История украинского козачества. Т. 1. Киев, 1913. С. 219; Гуслистий К. Визвольна боротьба украiнського народу проти шляxeтьскоi Польшi в другiй половинi XVI i в першiй половинi XVIII столiття // Нариси з iстopii Укранi. Вип. 3. Киiв, 1941. С. 46; Мишко Д.I. Украiнсько-росiйськi зв'язки в XIV—XVI ст. Киiв, 1959. С. 125; Jorga N. Studii istorice asupra Chilici si Cetatisi Albe. Bucuresti, 1899. P. 206-207; Lepszу К. Pzeszpospolita polska w dobie sejmie inkwizycyjnego (1589—1592). Krakow, 1939. S. 58.

⁷⁾ Demeny L., Cernovodeany P. Relative politice ale Anglici cu Moldova, Таrа Romaneas ca si Transilvania in secolele XVI—XVIII. Bucuresti, 1974. P. 25.

⁸⁾ Бартон — Уолсингему, 22 августа, 5, 6, 19 сент., 4, 16 окт. 1589 г. // LASP. V. 1. N 792.

⁹⁾ Бартон — Уолсингему, 27 декабря 1589 г., 24 янв. 1590 г. // Ibid. N 802. 808.

¹⁰⁾ Бартон — Уолсингему, 7 февр. 1590 г. // Ibid. N 809; Мюрад III — Сигизмунду III, 7 февраля 1590 г. // Ibid. N 810; Текст ультиматума частично опубликован на русском языке. См.: Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — начале XVIII в. Т. 1. М., 1965. С. 191-192.

¹¹⁾ Бартон — Уолсингему, 18 апр. 1589 г. // LASP. V. 1. N 812.

¹²⁾ Переписка между Россией и Польшей. Сост. Н.Н. Бантыш-Каменский. Ч. II. М., 1862. С. 23-24; О мире турок и татар с Россией сообщал Горсей из Варшавы в апреле 1590 г. См.: Горсей — Уолсингему // LASP. V. 1, N 814.

¹³⁾ Бартон — Уолсингему, 18 апреля 1590 г. // LASP. V. 1. N 819.

¹⁴⁾ Бартон — Уолсингему, 7 февраля 1590 г. // Ibid. N 809; Горсей — Уолсингему, 17 апреля 1590 г., Паллавицино — королеве Елизавете, 4 мая 1590 г. // Ibid. N 814; Брути — королеве Елизавете, 17 августа 1590 г. // Ibid. V. 2. N 840.

¹⁵⁾ Stone L. State control in sixteenth century England // Economic Historical Review. 1947. V. 17. N 2. P. 112; Gould J. D. The crisis in the export trade. 1586—1587 // English Historical Review, 1956. V. 70. P. 212-215.

¹⁶⁾ Calendar of State papers. Foreign series of the reign of Elizabeth. V. 22. L., 1936. P. 102.

¹⁷⁾ Паллавицино — королеве Англии, 4 мая 1590 г. // LASP. V. I. N 814.

¹⁸⁾ Королева Англии — Бартону, 23 августа 1590 г. // Ibid. V. 2. N 834.

¹⁹⁾ Королева Англии — султану Мюраду III, 22 августа 1590 г. // Ibid. N 835; Ян Замойский — королеве Англии, 16-26 июля 1590 г. // Ibid. N 832.

²⁰⁾ Jasnowski J. England and Poland in the XVI and XVII Centuries. L. 1948. P. 22.

²¹⁾ Demeny L., Cernovodeany P. Op. cit. P. 25.

²²⁾ Бартон — Уолсингему, 29 мая 1590 г. // LASP. V. I. N 819.

²³⁾ Бартон — Уолсингему, 14 и 24 июня 1590 г. // Ibid. N 825, 826.

²⁴⁾ Мюрад III — королеве Англии, 12 июня 1590 г. // Ibid. N 827.

²⁵⁾ Бартон — Уолсингему, 14 июня 1590 г. // Ibid. N 826.

²⁶⁾ Мюрад III — Сигизмунду III, 22 июня 1590 г. // Ibid. N 827.

²⁷⁾ Жерела до iстopii Украiнi — Руси. С. 65.

²⁸⁾ Бартон — Уолсингему, 2 мая, 24 июня 1590 г. // LASP. V. N 819, 821.

²⁹⁾ Jasnowski J. Op. cit. P. 23.