Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

[204]

А. Л. Хорошкевич.
Формирование прибылей в торговле Прибалтики и Северо-запада России XV-XVII вв., отраженное в советской историографии

Проблемы социально-экономической истории феодальной России. АН СССР, М., Наука, 1984.
[204] – начало страницы.
OCR Bewerr

Вопросы о способах получения прибылей, механизме их извлечения и приложения принадлежат к наименее изученным аспектам торговли средневековья. Виной тому — скудость источников. Лишь записные книги новгородских купцов Кошкиных конца XVII в. и Калмыковых позволили С. В. Бахрушину и Н. А. Баклановой поставить этот вопрос. Сопоставляя данные относительно цен, накладных расходов и пошлин, С. В. Бахрушин установил, что размер прибыли [205] от торговли солодом в Петербурге достигал 40%, а Н. А. Бакланова выяснила распределение прибыли между К. П. Калмыковым и его приказчиками. По данным Баклановой, можно определить и прибыль от продажи партии сазанов в Ярославле в 1699 г. — 11,8%.¹⁾ Личные архивы Кошкиных и Калмыковых содержат отдельные, случайные данные о размерах прибылей.

Больше материалов дало обращение к этому вопросу на материалах средневековой торговли Прибалтики и внешней торговли Северо-Запада Руси. В 1957 г. Я. К. Земзар поставил очень важную для понимания механизма эксплуатации крестьянства периода феодализма проблему об употреблении разной системы мер в оптовой и розничной торговле. Бытование народных мер, превышавших по своим объемам городские, приводило к тому, что продажа крестьянами сельскохозяйственного продукта сопровождалась большой «сверхмерой».²⁾ На практику аналогичных «сверхмер»-«наддач» в русско-ганзейской торговле в конце 40-х годов обратила внимание Н. А. Казакова при изучении борьбы русского купечества за равноправные условия торговли с ганзейцами в XV в.³⁾ В 50-е годы разгорелась и дискуссия об уровне прибылей ганзейцев в торговле с Русью. М. П. Лесников на основе торговых книг Г. Фекингузена начала XV в. отказался от традиционного представления о высоких прибылях этой торговли: по его мнению, в XIV в. она достигала 6%, в 1416—1417 гг. — 5%. При этом учитывалась лишь прибыль, возникавшая в силу разницы цен.⁴⁾ Построения М. П. Лесникова вызвали возражения М. Н. Тихомирова, предположившего какую-то ошибку или пробел в расчетах первого.⁵⁾ Действительно, аналогичные материалы о торговле венецианского купца Джакомо Бадоера в 30-40-х годах XV в., специализировавшегося на торговле русскими и левантийскими товарами, дают иную картину: основной фактор получения прибылей — разница цен (превышение продажной цены русского воска в Венеции над покупной в Каффе достигало 27 и даже 39 %), а средняя норма прибыли составляла 16,2%. В отдельных случаях она была выше — 40% (при продаже бумаги в Каффе) или ниже — 23,7% (при продаже в Константинополе русских полонянок, купленных в Каффе).⁶⁾ Сомнения М. Н. Тихомирова подтверждают и данные Русской торговой книги 1575 г., «нидерландская» часть которой составлена по сообщениям Герасима и Семена Гавриловых, новгородцев, тесно связанных со Строгановыми. По подсчетам М. М. Громыко, прибыль от разницы цен колебалась от 5 до 185% (для сала — 185%, ворвани, семги и масла — 85%).⁷⁾

Пробел в построениях М. П. Лесникова был восполнен в начале 60-х годов усилиями И. Э. Клейненберга, который подчеркнул, что стабильные, так называемые «справедливые» цены характерны для всей эпохи средневековья, причем стабильность достигалась путем изменения величин единиц измерения товара. Именно за этот счет, а не за счет разницы цен могла быть получена прибыль. Подобный порядок был зафиксирован полоцко-рижскими договорами XIV в. Берковец (шиффсфунт) воска в Полоцке должен был весить [206] на 0,5 лисфунта, т. е. на 1/20 часть больше, чем в Риге. Обратная картина наблюдалась в торговле серебром: рублевый слиток в Риге, откуда серебро поступало на Русь, весил на ползолотника больше, чем в Полоцке. То же соотношение существовало и в новгородско-прибалтийской торговле солью и воском (ласт соли в Таллине содержал 15 мешков, но в Новгороде — 12; шиффсфунт воска в Новгороде — 480, в Ливонии — 400, в Любеке — 320 фунтов). За счет разницы весовых единиц в руках покупателя оставалось при дальнейшей продаже около 20% товара, купленного в Новгороде. «Цены русско-ганзейской торговли XIV—XV вв., которые ...являются по способу... образования специфически феодальными, — по Клейненбергу, — не могут служить непосредственно для определения торговой прибыли ганзейцев».⁸⁾

Более откровенно получение прибыли путем «наддач», практиковавшихся в вощаной и меховой торговле. В торговых книгах Фекингузена часто упоминаются немаркированные разного веса куски воска, которые были «отколупнуты» от «кругов» воска для проверки качества товара. То же и в меховой торговле. В бочке вместе с 3000 чистой белки-шеневерком в 1407 г. находились еще 7 десятков, «эти 7 десятков — наддача», достигавшая 2,3% общего количества. Как правило, наддача давалась мехами худшего качества. В партии 1408 г. к 5 тыс. чистой, 2 тыс. кляземской белки и 2,5 тыс. плоского лушверка было придано 5 десятков лушверка. Белка-подпаль и заячьи шкурки были приданы к 1640 белкам; полтора сорока подпали к 1300 тройницам и 1 тыс. харверка. 27 мая 1408 г. было куплено 3 тыс. чистой белки и 15 десятков (наддача 5%); 11 апреля 1408 г. 15 тыс. чистой и 130 шкурок (наддача — 1%); 2 тыс. онежской и 120 шкурок (наддача — 6%). По подсчетам самих ганзейцев, наддача исчислялась в отдельных случаях в 4% (у Г. Штенгузе при покупке 5 тыс. чистой белки в Риге — на каждую тысячу половина новгородского рубля при цене тысячи в 12 3/4 р.).⁹⁾ При всем разнообразии данных можно считать, что в пушной торговле начала XV в. наддача равнялась 1-6% продажной цены или количества товара, образуя часть прибыли. Наддачи были, по-видимому, и главным источником прибылей маклеров, торговых подмастерьев и учеников.

В русско-ганзейской торговле, где стойко держались традиционные способы извлечения торговой прибыли, перемены произошли лишь с образованием Русского государства. Попытка новгородцев регламентировать размеры наддач в 1436 г. не увенчалась успехом. Лишь в торговле с Нарвой с 1468 г. было введено равенство нарвского берковца с новгородским. Последовательную и успешную политику уравнения русских весовых единиц с прибалтийскими проводило Русское государство начиная с 80-х годов XV в. и особенно в 20-е годы XVI в.¹⁰⁾ Освобождение от традиций, сложившихся в первые века деятельности немецких купцов на Балтийском море, Клейненберг связывает с появлением новых товаров, продуктов сельского и лесного хозяйства, таких, как зерно, пенька, лен. [207]

В прибалтийско-белорусской торговле XVI—XVII вв. всеми вышеназванными товарами сохранялись архаичные методы получения прибылей. Система кредитования поставщиков (для торговли лесными товарами это хорошо показано В. П. Павулане),¹¹⁾ составлявшая «основу эксплуатации аграрного хинтерланда купеческим капиталом», сохранялась, поскольку прибалтийскому купечеству противостояли не подобные белорусские купеческие организации, но отдельные шляхтичи, торговавшие лесными товарами, и отдельные купцы, поставлявшие пеньку, лен, рожь. При внешних различиях денежного кредита, предоставляемого ливонским купечеством белорусской шляхте и купечеству в XVI—XVII вв., и товарного, предоставлявшегося русским в XV—XVI вв.,¹²⁾ влияние их на размеры прибылей ливонского купечества было одинаковым. Благодаря первому можно было навязывать поставщикам низкие цены, благодаря второму — пускать товар в обращение, обеспечивая себе дополнительные прибыли.

Основные факторы формирования купеческих прибылей в XVII в. в прибалтийско-белорусской торговле, по наблюдениям В. В. Дорошенко, исследовавшего торговые книги Маркварда, анонимной торговой компании и протоколы Торгового суда г. Риги конца XVII в. оставались прежними. Уровень «контрактных» цен при покупке товаров от шляхты, мещан или их факторов-приказчиков был ниже, чем уровень цен при сделках между самими рижанами, и в 1690—1694 гг. прибыль за счет этого фактора составляла, как и в следующее пятилетие, 4% при торговле пенькой, 25,7 — конопляным семенем, 21,7 — льняным семенем, 13% — рожью. Движение цен на «ванчос» (четырехугольные обтесанные дубовые колоды, служившие как основание для мачт) — в Смоленске 20-30 денег, Витебске — 50-60, Риге — 100 денег за штуку — обеспечивало рижанам большие прибыли. Аналогичная картина складывалась и в хлебной торговле. По счетам Маркварда 1698—1699 гг. Дорошенко определил, что превышение продажных цен над «контрактными» колебалось в пределах 5-17%, а прибыли составляли 20-30% за вычетом всех издержек по закупке товаров.

Разница цен была лишь одним из факторов образования прибыли. Вторым, как и раньше, оставался «метрологический» фактор, в особенности в торговле весовыми товарами, где сохранялась практика «наддач», «присыпок». Роль «метрологического» фактора и фактора цены, по Дорошенко, была приблизительно одинакова (при торговле пенькой — 7,3 и 5%, конопляным семенем — 14,8 и 15,5, льняным семенем посевным —10,7 и 9,4% и т.д.).¹³⁾ Сохранению средневековых методов получения прибыли способствовали регламентации и привилегии пришлых крупных купцов, устранявших из внешней торговли местное прибалтийское население, подчеркивает тот же автор в связи с выходом книги Я. К. Земзара о метрологии феодальной Латвии.¹⁴⁾ Сравнение рижско-белорусской торговли XVII в. и прибалтийско-новгородской XV в. обнаруживает некоторую закономерность. Коль скоро в качестве контрагентов прибалтийского купечества выступали либо [208] прочные и экономически сильные купеческие организации (типа Иванского ста в Новгороде), либо государство (в данном случае Русское), бравшие на себя функцию защиты интересов купечества вне страны, роль «метрологического» фактора получения купеческой прибыли уменьшалась. И напротив, когда купечеству одной страны или купеческой организации противостояло раздробленное купечество другой, разобщенное дворянство или шляхта, а государство не интересовалось защитой внешнеторговых интересов своих подданных, роль «метрологического» фактора возрастала.

В отношении факторов образования купеческой прибыли выше речь шла исключительно о прибылях иностранного купечества. Как уже упоминалось, отсутствие данных не позволяет выяснить источники получения прибыли русскими купцами. Известен лишь один факт распределения прибылей между местным и иностранным купцом. Слуга Немецкого двора в Новгороде Иоахим Вармбеке зимой 1518/19 г. торговал с русским, который должен был ему поставить 20 «тысяч» берковцев воска, за что Вармбеке обязался привезти в Новгород 80 ластов соли. Согласно «записи» — «рукописанию» (Hantschrift) прибыль от продажи соли в Новгороде продавец и покупатель должны были поделить пополам.¹⁵⁾ Думается, постановка вопроса о факторах получения купеческой прибыли позволит привлечь к изучению новый материал по этой теме, касающийся не только Северо-Запада России, но и других регионов; позволит осмыслить с этой точки зрения и уже введенный в научный оборот материал. Несмотря на сравнительно небольшое количество работ, послуживших темой настоящего беглого обзора, они имеют важное значение для понимания социальной и экономической истории. Они показывают один из путей, по которому может идти изучение внешней и внутренней торговли России, так тесно связанных, что порой трудно различить внешнюю и внутреннюю торговлю. Они свидетельствуют и о необходимости интенсификации работ в области метрологии — орудия изучения не только экономической, но и социальной истории. Формирование торговой прибыли в русско-прибалтийском регионе имело аналогичные черты с формированием ее в других регионах Европы, подобно тому как и внешнеторговая политика Руси и России имела общие черты с внешнеторговой политикой Дании, Англии и других европейских стран.

¹⁾ Бахрушин С. В. Торги новгородцев Кошкиных. — В кн.: Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1954, т. 2, с. 174-223; Бакланова Н. А. Торгово-промышленная деятельность Калмыковых во второй половине XVII в.: К истории формирования русской буржуазии. М., 1959, с. 47, 74, 81.

²⁾ Zemzaris J. Mers un virsmērs kā feodālo zemnieku expluatācias lidzeklis Latvijā

(мера и сверхмера как средство эксплуатации феодальных крестьян в Латвии). — Изв. АН Латв. ССР, 1957, № 8, с. 25-35; Iid. Mers un svars Latvijā XIII—XIX gs., Riga, 1981.

³⁾ Казакова H. А. Из истории сношений Новгорода с Ганзой в XV в. — Ист. зап., 1949, т. 28, с. 111-131; Она же. Из истории торговой политики Русского централизованного государства XV в. — Ист. зап., 1954, т. 47, с. 259-290.

⁴⁾ Лесников М. П. Нидерланды и Восточная Балтика в начале XV в.: Из истории торговых сношений.— Изв. АН СССР. Сер. ист. и филос. 1951, т. 8, № 5, с. 458; Он же. Ганзейская торговля пушниной в начале XV в. — Учен. зап. МГПИ им. В. П. Потемкина, т. 8. Каф. ср. веков. М., 1948, вып. 1, с. 61-93; Он же. Торговые сношения Великого Новгорода с Тевтонским орденом в конце XIV и в начале XV в. — Исторические записки, 1952, т. 39, с. 259-278; Lesnikov M. Р. Lübeck als Handelsplatz für osteuropäische Waren im XV. Jahrhundert. — Hansische Geschichtsblätter, Köln, 1960, с. 67-86.

⁵⁾ Тихомиров М.Н. Средневековая Россия на международных путях (XIV—XV вв.) М., 1966, с. 97-98.

⁶⁾ Шитиков М. М. Накладные и транспортные расходы и уровень прибыли венецианского купечества в Византии в первой половине XV в. (по данным книги счетов Джакомо Бадоера). — Учен. зап. МГПИ им. В.И.Ленина. М., 1969, № 294, с. 238, 229-230, 239, 248.

⁷⁾ Громыко М. М. Русско-нидерландская торговля на Мурманском берегу в XVI в. Средние века. М., 1960, вып. 17, с. 185; см. также: Платонов С. Ф. Россия и Запад в XVI и XVII веках. Л., 1925, с. 61; Успенский А. Описание Столбцов бывшей Оружейной палаты. М., 1913, вып. 2, № 11011, с. 393, 06.12.1624 г.

⁸⁾ Клейненберг И. Э. Цены, вес и прибыль в посреднической торговле товарами русского экспорта в XIV — начале XV в. — В кн.: Экономические связи Прибалтики с Россией. Рига, 1968, с. 32-46; Он же. Унификация вощаного веса в новгородско-ливонской торговле XV в. (Из истории внешнеторговой политики Иванского ста). — Археографический ежегодник за 1965 год. М., 1966, с. 82-93.

⁹⁾ Hildebrand Veckinhusen. Briefwechsel eines deutschen Kaufmanns des XV. Jahrhunderts / Hrsg. von W. Stieda. Leipzig, 1922, № 15.

¹⁰⁾ Клейненберг И. Э. Указ. соч., с. 44-45; Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. Л., 1975.

¹¹⁾ Павулане В. П. Торговля лесоматериалами в Риге в XVII—XVIII вв. Рига, 1969, с. 31; Pavulane V. P. Rīgas tirdzniecība ar meža materiāliem, XVII—XVIII вв. Рига, 1975.

¹²⁾ Хорошкевич А. Л. Кредит в русской внутренней и русско-ганзейской торговле XIV—XV веков. — История СССР, 1977, № 2, с. 125-140.

¹³⁾ Дорошенко В. В. Цены и меры в Риге: прибыли рижских купцов от западно-двинской торговли в XVII в. — Społeczeństwo, gospodarka, kultura. Warsawa Wrocław Kraków, 1978, с. 72-73. Он же. Некоторые проблемы балтийской торговли XVII—XVIII вв. в свете рижских источников. Рига, 1978, с. 8.

¹⁴⁾ Дорошенко В. В. Цены и меры в Риге..., с. 75, 80; Feodalā Rīga, Rīgā, 1978, Ł. 1. 220. 213.

¹⁵⁾ Hanserecesse, Abt. 111, Leipzig, 1887, Bd. 7, N 184, S. 371. 24.02.1519.