Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Берелович В.
Конференция в Париже по истории российского дворянства

Отечественная история, 1992, № 6.
[214] — конец страницы.
OCR OlIva.

4-7 декабря 1991 г. в Париже состоялась международная конференция на тему: «Российское дворянство с XVI до начала XIX в.: функции, самосознание, культура». Она была организована Центром изучения России, Восточной Европы и Турецкого региона, являющимся отделом парижской Школы высших исследований по общественным наукам (школа эта известна, в частности, тем, что в ней издаются журналы «Annales» и «Cahiers du monde russe et soviétique».).

Идея организаторов, к числу которых принадлежит и автор этих строк, заключалась в следующем. Как это ни парадоксально, традиционная историография, будь то русская (советская) или западная, редко занималась изучением российского дворянства как такового. Точнее, если, конечно, исключить работы по генеалогии или же биографии отдельных лиц дворянского сословия, исследователи чаще всего ограничивались двумя группами проблем, правда, весьма существенными. Одна из них — проблемы, связанные с землевладением. При этом изучались преимущественно крупные вотчины и главным образом с точки зрения истории крепостного права. Другой круг проблем, интересовавших историков, включал в себя некоторые аспекты отношений дворянства с монархией. При их исследовании в основном исходили из раз и навсегда сложившихся представлений, согласно которым самодержавие или «выражало» сословные интересы дворянства в целом, или же, напротив, опиралось на мелкое дворянство (помещиков, бюрократию) в своей борьбе против бояр и знати. Сгустив краски, можно сказать, что правящий класс, сыгравший столь значительную роль в русской истории, либо просто игнорировался в этих исследованиях, либо же представал как некая неподвижная или даже аморфная абстракция.

Однако за последние два-три десятилетия появились работы, специально посвященные российскому дворянству и значительно обновившие тематику и методику исследований. Организаторы парижской конференции решили, что настал благоприятный момент, чтобы подвести некоторые итоги и, главное, поставить новые вопросы. Поэтому они умышленно отказались от тематики, связанной с землевладением [214] и взаимоотношениями дворян и крестьян, и предложили участникам сюжеты, касающиеся содержания самого понятия «российское дворянство», значения дворянства в обществе и государстве и, наконец, его самосознания.

На конференцию удалось собрать историков из России, США, Германии, Великобритании и Франции. Для многих из них история русского дворянства стала темой традиционной. Однако среди них были и те, кто ранее историей высшего сословия России не занимался.

Оживленную дискуссию на конференции вызвал вопрос о содержании понятия «дворянство». И. Ауэрбах (Германия) поставила под сомнение саму возможность применения термина «Adel» в московский период, ибо, как полагает докладчик, до манифеста 1762 г. дворянство было не свободно, а его привилегии определялись службой. В своем докладе о дворянстве конца XV — XVI в. Р. Г. Скрынников подчеркнул особое значение, которое имело образование Московского царства для формирования сословия поместного дворянства, что, по его мнению, привело к расколу между последним и боярской элитой в Смутное время. В несколько ином плане выступил X. Рюсс (Германия). Он отметил, что так называемый «вольный отъезд» является историографическим мифом, поскольку на самом деле дворянство не было «порабощено» в XV—XVI вв. С. О. Шмидт показал, что дворянское самосознание опиралось в равной мере на родословную и на службу, а в доекатерининскую эпоху — с перевесом последней, но после 1762 г. понятие элитарности стало сопрягаться с представлением о необходимости должного воспитания.

Теме воспитания, к сожалению, не было посвящено специальных докладов, но она была затронута во многих выступлениях, касавшихся других вопросов, например, о значении библиотек русских аристократов, о некоторых культурно-просветительских функциях Посольского приказа (В. А. Сомов, А. А. Зайцева). Местничество и связанные с ним понятия «чести» и «бесчестия» — тема выступления А. Береловича (Франция). М. Раев (США) в своем докладе проследил изменения в системе общественных ценностей правящей элиты, происшедшие в конце XVII и в XVIII в., когда на смену традиции семейного и межличностного коллективного восприятия социального бытия выступает идея личных заслуг, самосовершенствования и рациональной государственной установки при одновременном продолжении незримого существования прежней системы ценностей. Вопросам о роли дворянства в построении Российского государства были посвящены доклады: Р. Крамми (США) — о структуре клановых и политических связей, о статусе в правящей элите XVII в. фамилий так называемых «верховских» князей, Рюриковичей и Гедиминовичей, Д. Ледонна (США) — о правящем классе в XVIII в., причем оба выступавших показали преемственность древних родов в государственных верхах, М. М. Сафонова — о невозможности реформ при Павле I и Д. Кипа (США), показавшего на примере военного права и судопроизводства привилегии дворянства (офицеров) и одновременно пределы их «раскрепощения».

Были рассмотрены и иные аспекты истории дворянства. Интеграции нерусских родов — шотландских (доклад П. Дюкса — Великобритания), немецко-балтийских (Р. Бартлетт, Великобритания), румынских (М. Казаку, Франция) и кавказских (К. Мурадьян, Франция) было посвящено отдельное заседание. О роли путешествий в самовосприятии российского дворянства, а также о ценности записок путешественников говорили М. Е. Бычкова, И. В. Карацуба и В. Берелович (Франция). Именно источники — многие из которых еще нуждаются в исследованиях — стали темой интересных докладов Д. Шаховского (Франция), И. В. Сахарова, С. В. Конева, С. Е. Князькова. В. Д. Назаров показал всю ценность социобиографического подхода, выявив на примере судеб трех поколений одной фамилии (Соловцовых) типологические характеристики элиты провинциального дворянства конца XVI — начала XVII в. То же удалось сделать М. П. Лепехину для конца XVIII — середины XIX в. (он исследовал судьбы трех поколений фамилии Казадаевых).

Можно надеяться, что конференция наметила или, по крайней мере, поощрила новые пути исследований. Неоднократно поднимался вопрос о сравнительном изучении русского и западноевропейского дворянства, а также высших сословий восточных стран, о символике разного рода публичных церемониальных действий, нормативно и социально значимой поведенческой реакции отдельных лиц, о ценности сравнительного этнологического подхода, наконец, о незаменимости просопографического метода, без которого наши знания о дворянстве остаются поверхностными или абстрактными. Одним из важных итогов конференции было признание актуальности разработки программы для создания банка данных о российском дворянстве на протяжении всей его истории. [215]