Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Семибратов В.К.
«Ланцов из замка»: опыт фольклорного «расследования»

Живая старина, 2001, № 3.
[37] – конец страницы.
OCROlIva.

На Вятской земле, как и в других уголках России, до сей поры известна старинная песня о некоем Ланцове, сюжетом которой является побег из тюремного замка.

Песню эту могут и спеть (уроженцу Верхошижемского р-на Б.М. Золотареву ее мотив запомнился как «то тоскливо-печальный, то ухарски-бодрый»¹⁾), хотя часто мелодия оказывается забытой. Да и представления о ее главном герое и времени, в котором он жил, как выясняется, ныне весьма размыты, а то и просто ошибочны. Подтверждением этому служит, например, публикация в газете «Вятский край». Характеризуя фольклор городских окраин, автор статьи Ю. Федосимов, в частности, пишет: «В истории Вятской губернии периода революции и гражданской войны было немало героических личностей, боровшихся, не щадя себя, за власть Советов. Но ни о ком из них не было сложено ни легенд, ни сказаний, ни песен, а ведь это были бесстрашные борцы, как, например, комиссар Вихарев или балтийский матрос Юлий (правильно: Юрий. — В.С.) Дрелевский, павшие в схватках с мятежниками эсера Степанова. Но почему-то народная молва творила легенды о совсем неизвестном, загадочном герое — Ланцове. Ланцов был своего рода Робин Гудом Вятского края. О нем были сложены песни. Сначала я думал, что это общероссийская фигура былинного типа, но за свою немалую жизнь ничего о такой личности не слыхал... Ланцов — герой вятского фольклора. В песнях и легендах он предстает борцом против несправедливости, неожиданно появляется там, где простым людям грозит какая-то опасность и выручает их из беды. Он преследуем властями, попадает в тюрьму, но бежит оттуда и продолжает свои подвиги»²⁾. [37]

Непонятно, какие тексты заставили автора прийти к таким нелепым характеристикам Ланцова. Во всяком случае, в опубликованных в кировском еженедельнике «Городовой» трех вятских (записаны в Малмыжском р-не) вариантах песни³⁾ (а Ю. Федосимову могли быть известны только они) ни о каком протесте против угнетателей простого народа и речи не идет. Наоборот, в них герой предстает сыном человека, который «был богатый, имел наличный капитал». Видимо, не пожелав пойти по стопам отца, Ланцов и превратился в конце концов во вступившего в конфликт с законом бродягу. В этом качестве он и попал «в тюремный замок жить». Сочинители песен о Ланцове восхищаются прежде всего его удалью и сообразительностью («В трубу он тесную пробрался / На тот высокий на чердак»), благодаря которым узник смог бежать из неволи, что было непросто. О том же, что вырвавшийся на свободу герой, как утверждает Ю. Федосимов, «продолжает свои подвиги», вятские варианты песни тоже ничего не говорят⁴⁾.

Никаких оснований не может быть и для сравнения Ланцова с героями революции и гражданской войны, ибо жил он в далекую от них эпоху, о чем свидетельствуют и стилистическое своеобразие песни, и ряд сохранившихся в ней архаизмов. Например, диалектное слово сора (в одном из вариантов: «Сломал он печь без всякой соры»), означающее «шум»⁵⁾.

Судя по запутанности текста, приведенного в знаменитом романе В. Крестовского «Петербургские трущобы»⁶⁾, уже в 1860-х гг. песня про Ланцова новой не являлась. В начале XX в. считал ее «старой, теперь совершенно забытой» В. Дорошевич⁷⁾. А исследователь «всегда любимых народом песен о тюрьме и каторге» А. Якуб в 1914 г. отмечал, что в современных ему народных песенниках такие «старые» песни, как «Иркутский город славный» и «Ланцов задумал убежать», печатаются в одном ряду с «вновь создающимися»⁸⁾.

Действительно, популярность песни о Ланцове была велика, особенно в тюремной среде, для которой удалой герой, повинный, как явствует из приведенного В. Крестовским текста, в гибели семи человек (вот тебе и «борец против несправедливости»!), был примером для подражания. Не случайно автору романа «эту тюремную песню доводилось... слышать и на воле от "Жоржей", которых научили, конечно, "сиделые"»⁹⁾.

На распространенность песни в народе указывают и другие произведения художественной литературы. В посвященной дореволюционному прошлому повести уральского писателя А. Бондина «Связчики» фраза «Звонит звонок насчет проверки, Ланцов из замка убежал» вложена в уста слепого человека, поющего в «обжорке» под «вздохи» гармоники¹⁰⁾, а в «современной пасторали» В. Астафьева «Пастух и пастушка» песню во время пирушки все норовит исполнить «злой, хитрый, ловкий солдат Пафнутьев»¹¹⁾. Интересно, что вместе с ним во взводе воюет с фашистами и некто Ланцов из Москвы, который «в детстве на клиросе пел, а потом к атеистически настроенному пролетариату присоединился»¹²⁾.

Возможно, в свое время был близок к благочестию и легендарный Ланцов. В песне, перед тем как спуститься с «тюремного чердака», он перекрестился, а когда «Три года по лесу скитался, / Чего попало пил и ел, / С травы росою умывался», то «Молился Богу на восток»¹³⁾.

«Ланцов, молодой человек, по преданию, был писарь Кавалергардского полка и сложил эту песню про свой побег из Московского замка»¹⁴⁾, — читаем у Крестовского. Другие биографические данные с относительной полнотой можно реконструировать разве что по различным вариантам песни.

Итак, как уже было сказано выше, сын состоятельного родителя Ланцов за какое-то серьезное злодеяние еще «молоденьким мальчонкой» попал в «секретный номер» тюремного замка, находившегося за некой абстрактной «речкой-реченькой глубокой» (в пермском варианте — это Волга).В заключении герой приобрел авторитет «атамана» среди «братьев-арестантов».

Несмотря на практическую невозможность побега (регулярные «звонки насчет проверки», бдительная охрана, высокая стена тюрьмы, на которую «С ограды страсть было смотреть»), узнику все-таки удалось обрести свободу («Часовой — парень знакомый / На вольный воздух выстрел дал»). По Московскому тракту (конкретика в данном случае может указывать на то, что тюремный замок находился где-то на востоке (в Сибири?) Ланцов «забежал во темный лес». За три года, что «по воле шлялся», герой песни «все здоровье... устукал», и неизвестно чем бы кончилось дело, если бы не намерение «век прожить» с «одной барышней». Но эта, как говорится в песне, «дура» выдала своего суженого властям, в результате чего стражи порядка «Ланцова взяли во полночь... / Руки-ноги заковали, / Потом отправили в острог».

Дальнейшая судьба удальца печальна. Повинившись «в семи душах», он «под следствие попал», а вскоре выслушал, судя по всему, самый суровый приговор. Какой именно — время до нас не донесло. Напрочь оказалось забытым и имя Ланцова, а вот его не так уж широко распространенная фамилия (вариант — Ланцев) по-прежнему на слуху. Память же народная просто так ничего не хранит. [38]

Владимир Константинович Семибратов; Библиотека им. А.С. Пушкина (Киров)

¹⁾ Семибратов В. Писарь Кавалергардского полка // Городовой. 1999. 22-28 окт. № 42. С. 7.

²⁾ Федосимов Ю. Вятская «гавань» на Лагерной улице // Вятский край. 1998. 24 июля. № 136. С. 6.

³⁾ Семибратов В. Ланцов из замка // Городовой. 1997. 14-20 фев. № 7. С. 8. См. другие публикации: Народное творчество. 1998. № 5. С. 38; Семибратов В. Трифонова обитель: Заметки краеведа. Киров-на-Вятке, 1999. С. 69-72.

⁴⁾ См.: Семибратов В. Был ли Ланцов Робин Гудом? // Вятский край. 1998. 7 авг. № 145. С. 6.

⁵⁾ См.: Коршунков В. Вятский вариант песни о Ланцове и этимология слова «ссора» // Вятский фольклор. Традиции и современность: Тезисы научно-практической конференции. Киров, 1991. С. 9-10.

⁶⁾ См.: Крестовский В. Петербургские трущобы (Книга о сытых и голодных); Роман: В 2-х кн. Кн. I. Л., 1990. С. 440. За указание на произведение В. Крестовского приношу благодарность Б.М. Золотареву.

⁷⁾ Цит. по: Коршунков В. Указ. соч. С. 9.

⁸⁾ Якуб А. Современные народные песенники // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1914. Т. XIX. Кн. I. С. 86.

⁹⁾ Крестовский В. Указ. соч. С. 441.

¹⁰⁾ Бондин А. Собрание сочинений: В 3 томах. Том I: Повести и рассказы. Свердловск, 1948. С. 78.

¹¹⁾ Астафьев В. Мною рожденный: Роман; Повести; Рассказы. М., 1991. С. 428.

¹²⁾ Там же. С. 426.

¹³⁾ Камская вольница: Исторический фольклор Прикамья / Собр. и сост. И. Зырянов. Пермь, 1993. С. 43.

¹⁴⁾ Крестовский В. Указ. соч. С. 441.