Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделу Россия

Евгения Смирнова.
Оружейная палата после Октября (1917—1923 гг.)

Куранты. Историко-краеведческий альманах.
Москва, «Московский рабочий», 1989.
[280] – конец страницы.

Поздний рассвет 3 ноября 1917 года медленно проникал в залы музея. В Москве истекали последние сутки боев за власть Советов.

В ночь со 2 на 3 ноября прекратилась стрельба из Кремля. Окруженные отрядами красногвардейцев, белые офицеры и юнкера устремились к Боровицким воротам, чтобы, пользуясь темнотой, скрытно покинуть Кремль. Отчаявшиеся и способные на любое злодеяние, они двигались мимо Оружейной палаты. Хранители палаты В.К. Трутовский, Ю.В. Арсеньев и музейные служители с тревогой прислушивались к происходящему за стенами здания. Огромные ценности были на их ответственности. В дни боев тяжелые дубовые, обитые снизу медью, наружные двери Оружейной палаты и железные, фигурной ковки ворота, разделяющие залы музея, были наглухо закрыты, а окна защищены надежными решетками.

Когда совсем рассвело, у парадного входа в музей раздались голоса, затем стук в двери. Это вступившие в Кремль красногвардейцы, осматривая здания и помещения, подошли к Оружейной палате. Они объяснили, что хотят удостовериться, нет ли в палате юнкеров. Трутовский приказал открыть двери. В вестибюль вошли вооруженные бойцы. Волнуясь, Трутовский сказал, что в палате находятся исторические сокровища, которые нужно сохранить на вечные времена. Он заверил вошедших в том, что, кроме музейных служащих, в здании никого нет. С доверием отнеслись представители новой власти к словам хранителя. Для охраны палаты они поставили у дверей свои посты.

Начался новый, советский период в истории древнейшего русского музея.

Странно выглядели залы палаты в те далекие ноябрьские дни. Рядом с уникальными собраниями золотых и серебряных изделий, оружия, предметами парадного конского убранства, другими ценными экспонатами XII—XVIII веков располагались громоздкие и безвкусные коронационные балдахины, бесчисленные подносные блюда XIX века, троны, царские венцы. Вся система показа многочисленных экспонатов была подчинена одной, главной идее — прославлению царской власти, самодержавия, прославлению дома Романовых.

Вряд ли можно ставить такой характер экспозиции в вину хранителям палаты В.К. Трутовскому, нумизмату, археологу, автору ряда статей о музее, и Ю.В. Арсеньеву, известному историку, так как вся их деятельность находилась под неусыпным наблюдением чиновников министерства императорского двора.

Еще в начале первой мировой войны строгая парадность экспозиции Оружейной палаты была нарушена. Из Петрограда, западных и южных областей России стали прибывать многочисленные ящики с дворцовыми и музейными ценностями. Первыми были тайно доставлены сокровища так называемой Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца, где хранились императорские регалии, короны, скипетры, диадемы, драгоценные украшения и камни. Опломбированные сундуки и ящики с этими вещами принял В. К. Трутовский и поместил их в верхнем этаже палаты. Затем поступили ценности из дворцов Ливадии, Беловежской пущи. В 1917 году Оружейная палата приняла многочисленные ящики [280] с экспонатами Эрмитажа, Русского музея, церковной утварью Петропавловского собора, сервизами Зимнего дворца...

К началу ноября 1917 года в здании музея кроме основного собрания палаты, насчитывавшего около 10 тысяч экспонатов, скопилось более двух тысяч ящиков с вещами различного художественного достоинства и материальной ценности.

6 ноября 1917 года был обнародован важный для работников палаты приказ наркома просвещения А. В. Луначарского. Он предписывал всем служащим бывшего министерства императорского двора (к этому ведомству принадлежала и палата) оставаться при исполнении своих обязанностей и возлагал на них ответственность за сохранность вверенного им имущества перед народной властью. Известно, что В.К. Трутовский проявил к ней полную лояльность и передал все находившиеся в Оружейной палате ценности в полном порядке.

Сразу после революции музей во главе с хранителями В.К. Трутовским и Ю.В. Арсеньевым стал коллективным членом Московской (кремлевской) комиссии по охране памятников искусства и старины. Возглавлял ее архитектор коммунист П.П. Малиновский. Сотрудники Оружейной палаты, работая в комиссии, много сделали для того, чтобы принять в музей реквизированные художественные произведения, уберечь их от гибели. В стенах палаты постоянно осуществлялась компетентная искусствоведческая экспертиза.

В.К. Трутовский, деятельно работая в комиссии по охране памятников искусства и старины, принимал участие в описи ризницы Чудова монастыря, ценностей Мало-Николаевского дворца, статс-ливрейной кладовой Кремля и отборе наиболее интересных в художественном плане предметов для Оружейной палаты. Таким образом, уже в первые месяцы после Октября было положено начало качественному и количественному изменению состава собраний палаты.

Известно, что после переезда Советского правительства в Москву В.И. Ленин находил время для ознакомления с ходом реставрационных работ в Кремле, интересовался сохранностью находящихся на его территории ценностей. Современники вспоминали, что Владимир Ильич заходил и в Оружейную палату, интересовался ее охраной. По его совету внутреннюю охрану музея осуществляли служители палаты, наружную — красноармейцы. По личному указанию В.И. Ленина к работе по охране ценностей в Кремле одно время был подключен профессиональный революционер, старейший член партии Михаил Степанович Ольминский. Сохранность ценностей периодически проверялась. Так, в сентябре 1918 года представитель Государственного контроля В.А. Никольский вместе с В.К. Трутовским осмотрели «ящики, эвакуированные в Москву из других городов и учреждений, их размещение, способы хранения и сохранность печатей...».

В начале 1919 года Оружейная палата перешла в ведение отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса. Председателем коллегии хранителей и заведующим Оружейной палатой стал Михаил Сергеевич Сергеев. Этот человек, блестяще окончив Московский университет, занимался исследованием античного искусства и искусства итальянского Возрождения, преподавал в гимназии, работал в Румянцевском музее. После Октябрьской социалистической революции Сергеев в составе церковной комиссии музейного отдела Наркомпроса «исследовал, описал и сохранил бесчисленное количество памятников». Его деятельность в Оружейной палате отмечена постоянным стремлением сберечь и умножить ее собрания. Он делал это со свойственными ему неукротимой энергией и воодушевлением. Знавшие его люди вспоминали, что, «вступив в Оружейную палату, он неустанно, с утра до поздней ночи, зимой, в жестокую стужу, во все времена года, при отчаянных препятствиях и трудностях накоплял, спасал и разбирал драгоценный материал».

Одной из главных задач, вставших перед Сергеевым, была новая, принципиально отличная от старой систематизация собраний палаты. Нужны были научные сотрудники, которые готовы были бы осуществить его замыслы. Михаил Сергеевич нашел таких людей и создал из них преданный делу, сильный, готовый на любые [281] трудности коллектив. В августе 1919 года он пригласил в Оружейную палату Марину Михайловну Лосеву, лучшую свою ученицу по гимназии. Восемнадцатилетней девушкой переступила она порог Оружейной палаты. Прошло более 60 лет — они были отданы Оружейной палате и Историческому музею. Сегодня Марина Михайловна Постникова-Лосева — известный ученый, доктор искусствоведения, заслуженный работник культуры РСФСР. Ее исследования в области русского ювелирного искусства открыли новую страницу в истории культуры нашего народа.

Здание Оружейной палаты

Почти одновременно начал работать в Оружейной палате талантливый московский ювелир Федор Яковлевич Мишуков. Очень любили и уважали Федора Яковлевича в музее. Он запомнился знавшим его людям как деятельный, очень добрый человек. Мишуков был большим знатоком ювелирного искусства. Именно ему принадлежала честь раскрытия многих, казалось бы, навсегда утраченных тайн древнего ювелирного мастерства.

В 1919—1923 годы Федор Яковлевич работал в Оружейной палате хранителем, затем организовал и возглавил реставрационную мастерскую по металлу. Позднее он много лет преподавал в Строгановском училище (ныне Московское художественно-промышленное училище), был удостоен почетного звания заслуженного деятеля искусств РСФСР. Многие замечательные художники, архитекторы, ученые высоко ценили профессора Мишукова, дорожили дружбой с ним. В их числе были А.В. Щусев, П.Д. Корин, В.Н. Лазарев и другие.

Большой вклад в работу Оружейной палаты внес Николай Николаевич Померанцев. Это он спас от гибели тысячи редких художественных изделий и среди них сокровища Соловецкого монастыря. На его попечении в те годы находились архитектурные памятники Кремля и созданный позднее отдел церковного серебра. Его энтузиазм и неутомимость помогали коллективу в самые трудные периоды. И в настоящее время заслуженный деятель искусств РСФСР Николай Николаевич Померанцев является бессменным [282] консультантом всех реставрационных работ, проводимых в Кремле.

В числе молодых сотрудников, принятых в Оружейную палату в первые советские годы, были Мария Николаевна Левинсон-Нечаева, будущий крупный специалист по тканям, и Мария Михайловна Денисова, впоследствии опытный оружиевед, автор ряда исследований по памятникам Оружейной палаты и Государственного Исторического музея. Энтузиазм молодых сотрудников подкреплялся опытом и знаниями Василия Тимофеевича Георгиевского, известного в то время историка искусств, открывшего фрески Дионисия в Ферапонтовом монастыре, и Дмитрия Ивановича Успенского, крупного библиографа и высокообразованного человека. Эти скромные люди мужественно исполняли свой долг по сохранению исторических сокровищ. Разборка и систематизация новых поступлений, первоначальная атрибуция экспонатов в те годы были лишь частью их каждодневного труда. Им приходилось самим переносить вещи, передвигать тяжелые ящики, громоздкие витрины, разбирать и монтировать стенды. В те годы сотрудники палаты делали все, что было необходимо для музеев, не чурались никакой «черной» работы.

Их самоотверженный труд в условиях гражданской войны, голода, холода, разрухи вызывает чувство огромной благодарности и восхищения, является примером преданного и бескорыстного служения своему делу. Дошедшие до нас документы рассказывают об их подвижническом труде. В апреле 1923 года был составлен для Наркомпроса отчет за первое послереволюционное пятилетие. В нем подчеркивалась беспредельная честность каждого сотрудника, всего коллектива, который не допустил утраты ни одной вещи, ни одного самоцвета. И это в условиях, когда людям «нечего было есть и нечем было кормить семью». Страна была в крайне тяжелом положении, и сотрудники музея месяцами не получали заработной платы, поэтому многие были вынуждены «рано утром до работы заниматься ломкой кирпича или другим тяжелым физическим трудом», чтобы как-нибудь заработать на жизнь.

В зимние месяцы Оружейная палата не отапливалась и в залах стоял пронизывающий холод. Немного обогреться можно было только в небольшом помещении канцелярии, которая находилась справа от парадного вестибюля. Здесь в 1919—1922 годах стояла железная печка-буржуйка. Но топлива и для нее было мало. Поэтому во время научных заседаний и собраний все садились тесным кружком поближе к теплу и обсуждали неотложные дела и планы.

Главная задача, которую должны были решить М.С. Сергеев и его сотрудники, состояла в том, чтобы коренным образом изменить показ уникальных собраний музея. Но создать новую экспозицию в первое время было невозможно, так как залы Оружейной палаты заполняли сотни ящиков с эвакуированными ценностями. Это заставило М.С. Сергеева искать выход в организации временных выставок. Ценой больших усилий освободили три зала для того, чтобы разместить в них прекрасные русские эмалевые изделия XVI—XIX веков и редкие ткани XVIII века.

Но для осуществления выставок нужно было не только отобрать художественные изделия, но и найти хотя бы самые элементарные материалы и инструменты для изготовления стендов. В те годы сделать это было очень трудно. В архиве Наркомпроса сохранилось письмо от 17 июня 1920 года с отметкой «срочно», в котором предлагалось за счет средств Наркомпроса выдать разрешение на приобретение «для выставки, устраиваемой Оружейной палатой, 250 аршин холста или сатина, 2 фунта гвоздей, 1 молоток, 1 ножницы, 1 коробок крупных крючков и петель, 3 куска тесьмы, 6 катушек ниток, 5 фунтов мыла».

М.С. Сергеев и Ф.Я. Мишуков тщательнейшим образом отобрали редкие по красоте многоцветные эмали на золоте и серебре и впервые в истории русского музейного дела экспонировали их не по принадлежности царям, а по художественным центрам и мастерским, где они были исполнены, стремясь выявить имена эмальеров и дать представление о развитии их удивительного искусства. Эта выставка позволила М.С. Сергееву, также впервые в русском искусствоведении, сделать [283] научный обзор художественного эмалевого производства. Его статья «Из истории русской эмали», опубликованная в 5-6-м номерах журнала «Среди коллекционеров» за 1922 год, не утратила значения и в наши дни.

Очень трудна была работа над выставкой тканей. В.Т. Георгиевский и М.Н. Левинсон-Нечаева включили в нее кроме уникальных образцов русского и зарубежного ткачества прекрасные памятники художественного шитья и низанья жемчугом. В основе и этой работы лежал новый научный подход. Система отбора и показа вещей на этой выставке позволили определить ее как показательную.

Так Оружейная палата первой в советской музейной практике вступила на путь разработки новой методики экспонирования произведений прикладного искусства. В 1920 году в музее были организованы отдел шитья и тканей и реставрационная мастерская. В.Т. Георгиевский разработал чрезвычайно важную для будущей деятельности советских музеев методику хранения и реставрации произведений древнего ткачества и художественного шитья. Сотрудники отдела и реставраторы работали не покладая рук. В упомянутом уже нами отчете отмечено, что «драгоценные ткани впервые были поставлены в условия специального за ними ухода, соединившие большие знания с величайшей заботливостью». Много мужества, настойчивости и подлинной заинтересованности проявили сотрудники отдела тканей во время экспедиций в различные монастыри, где они осмотрели и взяли на музейный учет древнейшие культовые одежды, шитые покровы, иконы, завесы и другие произведения искусных ткачей и вышивальщиц. На пути их ждали не только опасности гражданской войны, но и губительные эпидемии тифа и испанки. Во время одного из выездов В.Т. Георгиевский заболел тифом и умер.

Повседневная работа коллектива палаты в 1920—1923 годах постоянно прерывалась срочными, имеющими государственное значение заданиями и делами. В 1920 году при участии А.М. Горького Советским правительством было принято решение о реэвакуации музейных ценностей в Петроград. Сотрудники палаты, работая днем и ночью, срочно подготовили к передаче Эрмитажу и Русскому музею ящики с принадлежавшими им экспонатами.

В 1921 году коллектив был занят отбором предметов, поступивших в XIX веке и в годы первой мировой войны из Польши, для последующей их отправки в Варшаву. Этот акт, осуществленный в соответствии с указаниями В.И. Ленина, имел большое международное значение. Он продемонстрировал уважение Советского государства к истории и культуре польского народа.

В январе 1922 года в Оружейной палате начала работать комиссия по учету ценностей. В ее состав входили сотрудники Народного комиссариата финансов РСФСР, рабоче-крестьянской инспекции и музейные работники М.С. Сергеев, Д.Д. Иванов, А.В. Орешников. Они должны были вскрыть ящики, поступившие сюда из различных дворцов, осмотреть и решить судьбу тысяч находившихся в них изделий, преимущественно из драгоценных металлов. Предметы высокой художественной значимости следовало отобрать для музеев, другие же направить на переплав или реализацию.

Напомним, что в стране было крайне тяжелое положение — голод, разруха, нехватка самых необходимых товаров, инфляция. Для молодой Советской Республики, только что преодолевшей гражданскую войну и иностранную интервенцию, быстрое восстановление народного хозяйства стало жизненно необходимым. Для этого нужны были средства. И немалые!

Отбор и экспертиза начались 14 января 1922 года. Старший хранитель Государственного Исторического музея Алексей Васильевич Орешников в своем дневнике отметил, что в тот день было «осмотрено 10 ящиков с серебром и золотом... Интересного в музейном смысле мало...» Заканчивал он запись так: «...холод в Оружейной палате убийственный — ниже 0 градусов».

Тем не менее работа велась интенсивно. В ледяных залах, когда замерзали чернила и руки с трудом поднимали стылые золотые и серебряные изделия, сотрудники музея терпеливо определяли их художественную и историческую ценность, [284] отмечали неповторимость многих произведений искусства. Этим людям во многом обязано наше государство, что в его достоянии ныне представлены редчайшие памятники культуры, равных которым нет нигде в мире.

Ящики с самыми значительными ценностями, так называемыми коронными бриллиантами, были вскрыты в конце февраля 1922 года. В это время в работу комиссии включился выдающийся советский ученый академик А.Е. Ферсман.

Работа 1920—1922 годов далась коллективу Оружейной палаты дорогой ценой. Огромный объем новых поступлений, срочность передачи музейных ценностей Петрограду, работы с комиссией Наркомфина потребовали большого труда. В это время тяжело заболел М.С. Сергеев и, не выдержав физического и нервного напряжения, вскоре скончался. Руководство музеем принял на себя очень талантливый и эрудированный человек — Дмитрий Дмитриевич Иванов. Он в полной мере сознавал свою ответственность за сокровища музея. Ему предстояло завершить передачу не принадлежащих Оружейной палате экспонатов, выработать план дальнейшей деятельности музея, создать новую экспозицию. Впоследствии Д.Д. Иванов с благодарностью писал, что с самого начала весь коллектив сотрудников оказывал ему драгоценную поддержку в работе. В апреле 1922 года, когда ценности Бриллиантовой комнаты, ныне принадлежащие Алмазному фонду СССР, отправлялись в Наркомфин, Д.Д. Иванов сформулировал предложение комиссии о «необходимости сохранения их в Государственном достоянии с описанием, изданием и предоставлением для всенародного обозрения».

Частично эти предложения были реализованы уже в 1924 году. А в 1967 году в здании Оружейной палаты была открыта постоянная выставка «Алмазный фонд СССР».

Большое значение для будущей деятельности музея имела организация Д. Д. Ивановым ученого совета, который должен был дать Оружейной палате «устойчивое и авторитетное руководство». В него вошли старший хранитель Государственного Исторического музея А.В. Орешников, директор Румянцевского музея А.К. Виноградов, сотрудники палаты и другие специалисты.

2 июня 1922 года ученый совет утвердил подготовленное Д.Д. Ивановым «Положение об Оружейной палате», которое определило ее как «музей декоративного искусства, построенный на производственном начале, с распределением собрания по материалам, технике и производственным мастерским». Главной и неотложной заботой Д.Д. Иванова и всего коллектива сотрудников стала инвентаризация уникальных памятников и редких коллекций, поступивших в Оружейную палату из Патриаршей ризницы, соборов Кремля, упраздненных церквей, монастырей и из реквизированных частных и дворцовых собраний.

К этому времени численность экспонатов палаты возросла в полтора раза. Большую часть работы по их инвентаризации сделал Д.Д. Иванов. Этот труд, выполненный с величайшей тщательностью и добросовестностью, вот уже более полувека служит советским музейным сотрудникам и искусствоведам и вызывает чувство огромной признательности и восхищения. Сотни, тысячи предметов, ранее не известных науке и никогда не публиковавшихся, впервые в инвентаре Оружейной палаты были детально описаны и получили научное определение.

Скрупулезная и своевременная инвентаризация новых поступлений существенно помогла Оружейной палате, когда остро встал вопрос о распределении новых поступлений между музеями Москвы и Петрограда. Оружейная палата получила право на экспонаты, выполненные до XVIII века, и передала Эрмитажу более поздние изделия.

Вторая половина 1922 года и начало 1923 года были отмечены настойчивыми усилиями коллектива палаты по созданию новой экспозиции. Д.Д. Иванов разработал ее теоретические основы и изложил их в обширной записке «Об устройстве Московской Оружейной палаты». В ней доказательно и всесторонне обосновывалась мысль о том, что единственным приемлемым методом показа собраний палаты является «производственный метод». В его основе лежала строгая систематизация собраний палаты по художественным [285] центрам (мастерским) в хронологическом порядке. Большое значение Д.Д. Иванов придавал художественному оформлению экспозиции, призванному подчеркнуть декоративные свойства экспонатов, их красоту, особенности формы и орнаментации. Это положение он отстаивал с особой настойчивостью и страстностью. Размышляя об экспозиции, он писал, что «в Оружейной палате во многих случаях находятся и будут выставлены те самые предметы, которые в ней же, почти на том же самом месте, были созданы... Нельзя представить себе лучшего памятника мастерам, как музей их производства. На том месте и в том же учреждении, где они трудились, с выявлением в этом музее их исключительно высокого мастерства». Д.Д. Иванову удалось увлечь этой работой весь коллектив. Впоследствии он писал, что все работали с огромным желанием. Все вместе — старые и молодые — систематизировали экспонаты, передвигали витрины, обивали стенды, придумывали различные приспособления для показа вещей... Д.Д. Иванов отметил усердие и заинтересованность в работе М.М. Постниковой-Лосевой, которая была ему «верной помощницей» в этом трудном деле.

Весной 1923 года Оружейная палата еще не была официально открыта. Но ее посещали видные ученые, искусствоведы, представители дипломатического корпуса. А в дни работы XII съезда РКП (б) музей принимал его делегатов.

Трудными, но очень плодотворными были первые пять послереволюционных лет в истории Оружейной палаты. Многое было сделано. Но главный итог ее деятельности состоял в том, что в крайне сложных условиях 1917 года и в последующие трудные годы «Оружейная палата сохранила в целости и неприкосновенности сосредоточенные в ней несчислимые ценности...», которые теперь составляют гордость не только Оружейной палаты, но и Алмазного фонда СССР, Государственного Эрмитажа, Русского и других музеев.

В предметах декоративно-прикладного искусства прежде всего изумляют высокая техника и мастерство исполнения, то есть необыкновенная одаренность и талантливость мастеров из народа, создавших эти ценности.