Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Рабцевич В.В.
К вопросу о социальном составе сибирской администрации в 80-х годах XVIII — первой четверти XIX века

Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Тобольского
историко-архитектурного музея-заповедника. Свердловск, 1975.
{50} – конец страницы.
OCR OlIva.

Одной из важных сторон русского абсолютизма начиная с XVIII века является господство бюрократии.

«Самодержавие (абсолютизм, неограниченная монархия) есть такая форма правления, (при которой верховная власть принадлежит всецело и нераздельно (неограниченно) царю... Самодержавие есть поэтому самовластие чиновников и полиции и бесправие народа»¹⁾. В этой характеристике самодержавия В. И. Ленин отмечает большое значение бюрократии в Российском государстве.

В Сибири роль бюрократии была еще более значительной. Известно, что антагонистические противоречия, свойственные феодальному обществу, проявились здесь не между крестьянами и помещиками, как в центральных районах страны, а между широкими массами трудящегося населения и сибирской администрацией²⁾. Поэтому изучение социального состава чиновничества «как бы особой касты, поставленной над гражданами», по выражению В. И. Ленина³⁾, приобретает для сибирских районов особое значение. Здесь были специфические особенности в порядке комплектования, социальном составе, положении чиновничества. Однако специальные исследования на эту тему почти отсутствуют. Настоящая статья является результатом изучения социального состава бюрократии Западной Сибири (включая Томскую и Тобольскую губернии) в 80-х годах XVIII — первых десятилетиях XIX века.

Эта задача облегчается наличием архивных материалов по указанной теме. Тобольск был административным центром Западной Сибири. В фондах наместнического и губернского правлений, казенной палаты и других учреждений Тобольского филиала госархива Тюменской области (в дальнейшем ТФ ГАТО) сохранились материалы по личному составу чиновничества и канцелярских служителей.

Штат аппарата управления, вновь созданного в Западной Сибири Учреждением о губерниях, в 1775 году составлял около 450 человек. Этот штат состоял из высшего и среднего чиновничества и канцелярских служителей.

Самодержавие покоилось на феодальной основе. Феодальное государство представляло собой диктатуру дворянства, которая обеспечивалась, в частности, также преимущественно дворянским составом чиновничества. Дворянство было основным источником комплектования бюрократии. «Почерпая силы» от поддержки верхов буржуазии, бюрократия рекрутируется не из {50} них, а из старого, совсем старого, не только дореволюционного (до 1905 г.), но и дореформенного (до 1861 г.) поместного и служилого дворянства», — писал В. И. Ленин⁴⁾.

Должности высших сибирских чиновников заполнялись представителями так называемых «российских» дворян, выходцев из среды господствующего класса помещиков-крепостников центральных губерний России. Они связаны были с самодержавием классовыми интересами. Обычно это были чиновники высокого ранга⁵⁾. Среди высших чиновников (8–4-е классы) заметно количественное преобладание чиновников 8-го класса (33 человека) над чиновниками высокого ранга (17 человек)⁶⁾. Связано это, по-видимому, с тем, что производство в чин коллежского асессора из недворян, сопряженное с возведением в потомственное дворянство, обставлено было многочисленными препятствиями. Однако получение чина коллежского асессора в Сибири было облегчено. Правда, после этого требовалось отслужить здесь еще три года. Чиновники пользовались такой возможностью приобрести потомственное дворянство^*).

Значительную часть областного аппарата управления составляло уездное звено. Из 179 чиновников наместничества в уездных учреждениях (и томских областных) находилось 118⁷⁾. Среднее чиновничество представляли на местах титулярные советники, коллежские, губернские и провинциальные секретари и коллежские регистраторы — чиновники 9–14-х классов. Социальный состав его не был таким однородным, как в высшем слое местной администрации. Уездный аппарат формировался из лиц самых различных категорий. Были здесь представители «российских» мелкопоместных дворян⁸⁾. Дворянская прослойка уездных органов управления формировалась преимущественно за счет отставных военных. Из 118 уездных чиновников 89 служили в воинских чинах и только 29 — в гражданских. Уездное звено заполнялось также лицами, получившими дворянство за выслугу. В этой связи характерна служебная карьера Саввы Пырьева, родом из духовного сословия. Он начал службу копиистом в 1768 году, прошел все ступени канцелярской лестницы и благодаря, видимо, незаурядным способностям успешно преодолел и барьеры чиновной иерархии вплоть до коллежского советника. В 1805 году Пырьев в чине коллежского регистратора был назначен в Ишимский уездный суд, в 1808 году на должности Тобольского уездного судьи получил чин коллежского {51} асессора, вскоре — надворного, а в 1819 году — коллежского советника. Тогда ему было уже 70 лет, из них 51 год он отдал служению господствующему классу⁹⁾.

Одним из источников формирования среднего звена местного государственного аппарата являлось сибирское дворянство. Существующий до последней четверти XVIII столетия штат¹⁰⁾ местных дворян и детей боярских после открытия наместничества влился в разросшийся после введения екатерининских «Учреждений об управлении губерний» областной аппарат. Сибирским дворянам не удалось добиться равных прав с российским «благородным племенем»¹¹⁾. Дворянские чины им приходилось выслуживать, что удавалось не всем¹²⁾.

Начиная с 12-го класса чиновники пользовались привилегией иметь поместья и крепостных. Однако крепостных у западносибирских чиновников было немного. Из 68 чиновников 1794 года по ведомству казенной палаты всего 8 являлись владельцами крепостных, из них только вице-губернатор владел 170 крестьянами в Ярославском наместничестве и советник палаты Розинг — 17 крестьянами в Курганском уезде, остальные имели по 2-3 человека.

Земельные владения местных чиновников также были невелики. Некоторые из высших чиновников (губернатор Алябьев, генерал-губернатор Селифонтов) имели наследственные земли, часть чиновников владела «пожалованными» за службу землями. Так, генерал-губернатору Пестелю были отданы 2 тысячи десятин земли в Орловской губернии, генерал-губернатору М.М. Сперанскому — 2 тысячи десятин земли в Саратовской губернии и 3,5 тысячи десятин в Пензенской губернии¹³⁾. Правительство, стремясь насадить поместное дворянство, усердно «жаловало» казенные земли в Западной Сибири за преданную службу местным чиновникам. В конце XVIII — первых десятилетиях XIX века вышло несколько указов об отводе земель сибирским чиновникам по 100 десятин и более. Однако эта политика, как известно, успеха не имела: в 1815 году земельные владения показали только 13 тобольских дворянских семей из 188¹⁴⁾. Таким образом, для большинства чиновников гражданская служба была основным источником существования. Не говоря уже о низшем звене местного государственного аппарата — канцелярских служителях, основная масса чиновников среднего и даже высшего звеньев жила за счет жалованья, получаемого на государственной службе¹⁵⁾.

Правительство не имело в Западной Сибири дворянского резерва для организации параллельной общественной службы господствующего класса, как в центральных губерниях России. Поэтому на места, которые должны были замещаться путем дворянских выборов, в Сибири определялись чиновники «от герольдии», что было в 1808 году санкционировано правительством¹⁶⁾. Эта практика получила широкое {52} распространение¹⁷⁾. Должности дворянских заседателей в нижних земских судах заполнялись отставными чиновниками невысоких рангов.

Гражданская служба имела меньше преимуществ по сравнению с военной. Гражданские чины до 8-го класса не приносили прав потомственного дворянства, а до 12-го — не давали основной дворянской привилегии — права покупки на свое имя деревень и крепостных. Поэтому, выслужив чин прапорщика или подпоручика и, таким образом, получив дворянские права, лица недворянского происхождения выходили в отставку и заполняли цивильные чиновные должности, но не спешили сменить воинские чины на гражданские. В областном аппарате Западной Сибири в 1791 году из 179 чиновников гражданской службы только 71 носили «статские» чины, а 108 человек сохраняли свое воинское звание¹⁸⁾. Причем из «статских» многие прошли военную службу, сменив в свое время военный чин на гражданский. В 1794 году в системе Тобольской казенной палаты (то есть вместе с личным составом уездных казначейств) из 68 чиновников только 12 не были ранее на военной службе, из остальных 23 продолжали служить в воинском звании, а 33 ранее носили военный мундир¹⁹⁾.

Наличие большого количества отставных военных среди чиновников гражданской службы говорит о тесной связи двух важнейших инструментов абсолютизма для подавления сопротивления трудящихся масс — армии и бюрократии. Бюрократии принадлежала важная социальная роль укрепления самодержавия и усиления его самостоятельности²⁰⁾.

Низшей ступенью чиновной иерархии являлись канцелярские работники. Канцелярская работа для лиц недворянского происхождения была единственной возможностью выйти в чиновники по гражданскому ведомству. Анализ послужных списков чиновников, служивших в 1791 году на канцелярских должностях в губернских и уездных учреждениях Тобольской и Томской областей (чины с 14 по 12 классы), показывает, что из 46 чиновников более половины (27 человек) были выходцами из сословия приказных и подьячих²¹⁾. Потомственные канцеляристы, а также выходцы из нижних воинских чинов (11 человек) составляли большинство канцелярских чиновников. Формально представители всех сословий, в том числе и из дворян, впервые поступая на службу, должны были пройти через канцелярскую работу²²⁾. Однако мы не видим на канцелярской работе ни одного чиновника из дворян или обер-офицеров²³⁾. Чиновники-канцеляристы представляли собой ту группу лиц, которая пополняла чиновничий аппарат недворянскими элементами.

Уделом чиновников из недворян являлись должности 14-12 класса. Архивные документы дают лишь несколько примеров достижения представителями недворянских сословий значительных служебных высот²⁴⁾.

Совершенно особую часть сибирской бюрократии представляли {53} так называемые канцелярские и приказные служители. К канцелярским служащим, кроме состоявших в чиновных классах коллежских регистраторов, архивариусов, протоколистов и секретарей, относились «нижние» служители, не состоящие в классах: копиисты, подканцеляристы, канцеляристы и губернские регистраторы. Обязанности большинства из них были определены еще Генеральным регламентом²⁵⁾ и почти в таком же виде сохранились в рассматриваемый период. В руках канцелярских служащих находилось все делопроизводство.

Социальное происхождение канцелярских служителей по Тобольскому наместничеству в 1791 году характеризуют следующие данные^*): от общего числа канцеляристов (291 человек) представители господствующего класса составляли 16% (48 человек, в том числе 1 — из «российских» дворян, 9 — из обер-офицеров и 38 — из сибирских «дворян» и «детей боярских»); представители других неподатных сословий — 80% (233 человека, в том числе 120 — из подьячих, 71 — из низших воинских и 42 — из «духовных» лиц); прочие — 4% (10 человек).

В составе канцелярских работников встречались лица различных категорий населения. Большая часть этого отряда бюрократии представляла собой потомственные канцелярские кадры. 120 канцелярских служителей (41% от общего числа) в своих формулярных списках в графе «из каких чинов родом» имели запись: из приказных или из подьячих. Такой состав не был случайным. Как известно, в XVIII веке для приказных канцелярская работа превратилась в наследственную обязанность²⁶⁾. Приказные служители могли покинуть службу только в случае «достоверного свидетельства» о болезни. Дети состояли на особом учете, и им было запрещено определяться куда-либо, кроме канцелярии²⁷⁾. По документам можно проследить наследственных канцелярских служащих до третьего колена родства²⁸⁾. Как исключение среди канцелярских служителей встречались лица из податных сословий. В 1791 году среди них находилось четверо из купцов, двое из мещан и двое из отпущенных на волю дворовых²⁹⁾.

Ввиду недостатка кадров в Сибири на штатную службу принимались и ссыльные³⁰⁾. Это положение закреплено было в 1811 году царским указом³¹⁾.

Итак, мы видим, что источником формирования кадров западносибирского чиновничества являлось «российское» дворянство, из которого рекрутировалась верхушка местной администрации. Дворянство было реакционной силой, которая определяла феодальное, крепостническое содержание политики абсолютизма {54} и в Сибири. Среднее звено бюрократии заполнялось представителями служилого дворянства и в меньшей степени выходцами из других сословий: сибирского «дворянства», «приказных чинов» и церковных кругов. Среди работников канцелярий преобладающей группой были потомственные подьячие. Выступая в роли агентов самодержавия, чиновники Западной Сибири проводили в жизнь политику господствующего класса помещиков. Социальная роль бюрократии в Западной Сибири была тем значительнее, что она осуществляла здесь на государственных землях вотчинные права государства-феодала.

¹⁾ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 251—252.

²⁾ См. Историю Сибири с древнейших времен до наших дней, т. 2. Л., 1968, стр. 312.

³⁾ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 99.

⁴⁾ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 58.

⁵⁾ См.: Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ), т. 20, № 14, стр. 392; Учреждения для управления губерний. 1775, стр. 47-51.

⁶⁾ Подсчитано по материалам ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 63, лл. 195-210.

^*) Примеров этому много. В 1822 году титулярный советник Василий Корнильев, служащий в департаменте Министерства юстиции, был «произведен» в коллежские асессоры с условием прослужить три года в Тобольской губернии. Он назначен был здесь советником палаты уголовного суда (См.: ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, д. 779, л. 18). Такие случаи отмечаются также в записках современников [См.: Записки о генерал-майоре Куткине, советнике Тобольского губернского правления. — «Русский архив» 1875, кн. I, стр. 413-414].

⁷⁾ Подсчитано по материалам ТФ ГАТО, ф. 154, оп. 10, д. 1, лл. 55-101.

⁸⁾ ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, д. 6, л. 220.

⁹⁾ ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, д. 6, л. 168.

¹⁰⁾ Включая служащих по Енисейской провинции, он составлял в 1763 г. 203 чел. (См. ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 142, л. 74).

¹¹⁾ См. ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, д. 75, л. 1.

¹²⁾ См. Там же, ф. 154, оп. 10, д. 2, лл. 79, об80; Там же, ф. 341, оп. 1, д. 63, лл. 48об., 49.

¹³⁾ См.: Бумаги И. Б. Пестеля. — «Русский архив», 1845, кн. 1, стр. 370; «Журналы Комитета министров», т. I, СПб., 1888, стр. 490.

¹⁴⁾ См. ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, дд. 49, 159-161, 337 и др. Об этом же д. 629, лл. 275-288об.

¹⁵⁾ См.: Записки В. С. Хвостова. — «Русский архив», 1870, стр. 595, а также бумаги И. Б. Пестеля. Указ. изд., стр. 370, 374 и др.

¹⁶⁾ ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, д. 327, лл. 1-2.

¹⁷⁾ Там же, д. 779, лл. 63, 76 и др.

¹⁸⁾ Подсчитано по материалам ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 63, лл. 195-210.

¹⁹⁾ Подсчитано по материалам ТФ ГАТО, ф. 154, оп. 10, д. 1, лл. 55-101.

²⁰⁾ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, стр. 131.

²¹⁾ ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 159, лл. 1-145.

²²⁾ См. ПСЗ, т. 22, № 16, 187, ст. 17, 18 (Указ 1785 г.); Там же, т. 26, № 19, 856, ст. 2 (Указ 1801 г.); Там же, т. 31, № 24, 601 (Указ 1811 г.) и др.

²³⁾ См. ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 159, лл. 348-356.

²⁴⁾ Там же, ф. 154, оп. 10, д. 1, л. 59, 70; Там же, ф. 341, оп. 1, д. 63, лл. 11об-12.

²⁵⁾ См. ПСЗ, т. 6, № 3534.

^*) Подсчитано по материалам ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 159. Учтены штаты 50 учреждений из 57, кроме Наместнического правления, Приказа общественного призрения, Управы благочиния, а также Березовских и Туруханских городнических «дел», Ишимского и Омского нижних земских судов.

²⁶⁾ См.: Демидова Н. Ф. Бюрократизация государственного аппарата абсолютизма в XVII—XVIII вв. — «Абсолютизм в России (XVII—XVIII вв.)». М, 1964, стр. 236.

²⁷⁾ ПСЗ, т. 19, № 13, 972; т. 20, № 14, 413; ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1. д. 292, лл. 1, 2; Там же, ф. 47, оп. 1, д. 3428, лл. 119-121.

²⁸⁾ Там же, ф. 154, оп. 10, д. 2, лл. 51об-52, 77об., 253-254, 599; Там же, ф. 341, оп. 1, д. 159, лл. 109об., 11, 138об.

²⁹⁾ Подсчитано по материалам ТФ ГАТО, ф. 341, оп. 1, д. 159.

³⁰⁾ В 1791 г. их было на канцелярской службе трое.

³¹⁾ ТФ ГАТО, ф. 329, оп. 541, д. 489, л. 1. {55}